Визит мертвеца

Date with a Dead Man, 1959

Майкл Шейн — 32

Перевод с английского Д. Павленко и Е. Мигулиной

Глава 1

Едва Майкл Шейн — уже без галстука и с расстегнутым воротничком рубашки — опустился в мягкое кресло, намереваясь завершить вечер традиционной рюмочкой коньячка, как раздался телефонный звонок. Перед тем как ответить, он немного помедлил, сжав рюмку крепкими узловатыми пальцами, не спеша поднес ее ко рту, сделал большой глоток, раздраженно взъерошил свои непокорные рыжие волосы и только тогда буркнул в трубку:

— Алло.

Голос его секретарши Люси Гамильтон — обычно живой и энергичный — на этот раз звучал встревоженно.

— Майкл, ты еще не спишь?

— Почти. Вот допью и…

— Быстро допивай, — не дала ему договорить Люси, — и приезжай сюда. Я в «Босвик Армс» — это угловое здание напротив моего дома.

Шейн еще раз отхлебнул коньяка, поставил рюмку на столик и взял бокал с водой, в котором плавали кусочки льда.

— Да что стряслось, ангел мой?

— Я в четыреста четырнадцатом номере у миссис Грот. Мы немного с ней знакомы. Дело в том, что ее муж пропал, и она очень переживает. Майкл, мне кажется, тебе нужно приехать и самому поговорить с ней.

— Грот? — нахмурившись, переспросил Шейн. — А я его знаю? Вроде бы что-то знакомое…

— Ты, должно быть, читал о нем в газетах. Майкл, приезжай немедленно.

По ее голосу Шейн понял, что дело действительно серьезное.

— Буду минут через пятнадцать, — вздохнул он.

Детектив положил трубку и сердито уставился на нее, пытаясь вспомнить, что он мог прочесть в газете о мистере Гроте. Он был уверен, что слышал это имя. Вот только где? Пожав плечами, Шейн допил коньяк, запил его холодной водой, поднялся, на ходу застегивая воротничок рубашки, и пошел в спальню за галстуком, брошенным им здесь несколько минут назад. Через пять минут он уже выезжал на своей машине из гаража отеля, а еще через пять сворачивал на боковую улочку, на которой жила Люси, — между бульваром и западным берегом Бискайского залива. В глубине небольшого ярко освещенного вестибюля за конторкой лицом к коммутатору сидела немолодая седеющая женщина. Она даже не оглянулась на Шейна, когда он уверенно прошагал мимо нее к лифту, вошел в свободную кабину и нажал кнопку четвертого этажа. Лифт плавно двинулся вверх, и через несколько секунд Шейн оказался в застеленном коврами холле, из которого в разные стороны вели два длинных коридора. В начале каждого коридора на стене висели таблички с указателями номеров квартир. Скромное, но солидное здание, все продумано до мелочей, подумал Шейн, направляясь к квартире номер 414. Это приятное впечатление только усилилось, когда на его звонок дверь открыла Люси и провела его в большую, квадратную, со вкусом обставленную гостиную, пол которой от стены до стены покрывал пушистый серый ковер, в углу стояла софа и обитые к ней в тон стулья с высокими спинками — в общем-то стандартная, безликая обстановка, скрашиваемая лишь ощущавшейся атмосферой спокойствия и дружелюбия. Люси была одета в ту же светло-коричневую блузу и темную юбку, в которой Шейн видел ее днем в конторе, только ее каштановые кудри были слегка взъерошены, а на лице уже не было никакой косметики. Она порывисто положила руку Шейну на плечо.

— Спасибо, Майкл, что сразу же пришел, — сказала она и обернулась к невысокой женщине средних лет, стоявшей позади нее. — Миссис Грот, это Майкл Шейн. Она знает, что я у тебя работаю, Майкл, и часа полтора назад, когда она начала беспокоиться о своем муже, позвонила мне и попросила совета, что делать.

Прядки тронутых сединой волос выбивались из того, что — Шейн был в этом уверен — обычно представляло собой аккуратную гладкую прическу, а голубые глаза миссис Грот покраснели и даже за очками выглядели испуганными. На ней было черное шелковое платье, придававшее ей немного девичий вид.

— Я просила мисс Гамильтон не беспокоить вас, мистер Шейн, — начала она, нервно переплетая пухлые пальцы. — Мне известно, насколько вы занятой человек. Но она настаивала…

— Конечно, я настояла, — мягко перебила ее Люси.

Они прошли в глубь гостиной, и с кресла у противоположной стены поднялся молодой человек. У него были широкие плечи и квадратное лицо с самым глубоким загаром, какой только доводилось видеть Шейну. Молодой человек улыбнулся, и за полноватыми губами блеснул ряд ровных белых зубов. Тем не менее его серые глаза под кустистыми черными бровями, словно вытянутыми в прямую линию, оставались угрюмыми, и у детектива внезапно возникло ощущение, что, во-первых, этот человек сконфужен и, во-вторых, не испытывает ни малейшего восторга от его появления. Его недорогой серый костюм явно был куплен совсем недавно и слегка жал в плечах, коротковатые рукава пиджака приоткрывали костистые запястья крупных рук с толстыми тяжелыми пальцами. Светлые кожаные туфли и накрахмаленный воротничок белой рубашки тоже производили впечатление «только что из магазина». Его густые черные волосы были подстрижены под ежик от силы дня два назад, что было заметно по узкой светлой полоске на загорелой шее.

— Это мистер Каннингем, — представила его миссис Грот, и в тот же момент в голове Шейна что-то щелкнуло и все сразу встало на свои места.

Он подошел к молодому человеку и протянул ему руку.

— Теперь я все вспомнил. Вы и Джаспер Грот были единственными уцелевшими членами экипажа самолета, потерпевшего крушение над морем пару недель назад.

— Все правильно, — опустив глаза, пробормотал Каннингем. — Я был стюардом, а мистер Грот — вторым пилотом.

Он быстро пожал Шейну руку и тут же отпустил ее.

— Вам, должно быть, пришлось несладко, — заметил Шейн. — И все это время вы проболтались на плоту в открытом море?

— Все девять суток, пока нас не подобрали. — Каннингем с угрюмым видом отступил назад и снова сел в кресло.

Шейн вернулся к софе, сел рядом с Люси и достал из кармана пачку сигарет.

— Миссис Грот, вы сказали, что ваш муж пропал без вести. Когда и при каких обстоятельствах?

— «Пропал без вести» звучит слишком официально, мистер Шейн.

Она присела на краешек прямого жесткого стула и сняла очки, что придало ей еще более смущенный вид.

— Видите ли, это произошло… сегодня вечером. После всего этого кошмара, когда я почти смирилась с тем, что потеряла мистера Грота… это первый вечер после того, как Господь вернул его…

— У вас есть все основания для беспокойства, — мягко сказала Люси. — Майкл, он вышел в восемь часов, даже не сказав куда. Он должен был вернуться примерно через час. Кроме того, у него была назначена встреча с мистером Каннингемом — они собирались вместе поужинать, — но он так и не появился. Поэтому миссис Грот позвонила мне, и я посоветовала обратиться в полицию, но она не захотела.

— Дело в том, что… весь день Джаспер вел себя как-то странно, — нервно объяснила миссис Грот. — Все время молчал, был какой-то расстроенный и даже, можно сказать, подавленный. Он ждал, что после всей этой истории и газетной шумихи кто-нибудь из Хоули позвонит ему, и не отходил от телефона. Но сам звонить отказался, когда я заикнулась об этом. Только рассердился и сказал, что я просто не понимаю подобных людей.

— Хоули? — Шейн вопросительно приподнял брови и повернулся к Люси.

— Ты бы все понял, если бы внимательно читал «Ньюс». На этом самолете возвращалась домой из Европы группа солдат, и Альберт Хоули оказался единственным из них, кто вместе с мистером Гротом и мистером Каннингемом спаслись на плоту. Он… умер до того, как их нашли.

— Мы делали для него все, что могли, — вмешался Каннингем. — Джаспер ухаживал за ним, как за собственным сыном. Отдавал ему часть воды и продуктов из своей доли. Никто не может нас упрекнуть в его смерти.

Он поднял голову и с вызовом уставился на них, как будто отвечал на чье-то обвинение.

— Я совершенно уверена, что Джаспер делал для бедного мальчика все, что было в его силах! — возбужденно подхватила миссис Грот. — Они могли хотя бы из уважения к приличиям поблагодарить его и спросить о своем сыне. Он был потрясен, когда они не сделали этого.

— Хоули живут в Майами? — спросил Шейн у Люси.

Она кивнула.

— Они из семьи колонистов. Богатые, как и все, кто смог пробиться с самого начала. Они даже репортера отказались принять после того, как сегодня утром прилетели мистер Грот и мистер Каннингем и стало известно о смерти Альберта.

— И у вас нет никаких соображений, миссис Грот, куда отправился сегодня вечером ваш муж?

— Ни малейших. Как я уже говорила, он вел себя странно, и я не стала его ни о чем спрашивать. Его как будто что-то мучило, но он замкнулся в себе и ничего не стал объяснять. Сегодня днем Джаспер звонил по междугородному, но кому — понятия не имею. Я как раз вышла из кухни в гостиную, когда он заказывал разговор по телефону. И уже позже он, как мне показалось, принял какое-то решение и ушел, сказав, что вернется через час. — Она поджала губы и взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. — Это было почти три часа назад.

Шейн наклонился вперед и затушил окурок в фарфоровой пепельнице.

— Он поехал на машине?

— У нас нет машины. В промежутках между полетами Джаспер обычно бывает дома, поэтому она нам в общем-то и не нужна.

Шейн пожал плечами.

— Я все-таки позвоню в полицию, — сказал он и поднялся, оглядываясь в поисках телефона.

Миссис Грот вскочила, испуганно глядя на него.

— В полицию? Вы думаете, что…

— Я ничего не думаю, миссис Грот, — заверил ее Шейн. — Просто у них есть список всех несчастных случаев.

Заметив телефонный аппарат на этажерке рядом с дверью, он подошел к нему, снял трубку и начал набирать номер, когда Каннингем внезапно сказал:

— Я знаю, с ним случилось что-то плохое. Я говорил об этом миссис Грот, когда Джаспер не пришел на ужин. Понимаете, мы еще тогда его запланировали. И днем и ночью на плоту мы воображали, что закажем в первый же вечер, как только доберемся до дома. Скажите об этом полицейским.

Шейн рассеянно кивнул, попросил к телефону сержанта Пайпера и продиктовал имя и адрес Грота. Выслушав ответ, он коротко поблагодарил и положил трубку.

— В их отчетах ничего такого нет. Миссис Грот, надеюсь, при нем были документы?

— Да, в бумажнике.

— Ну, мне, наверное, пора. — Каннингем неуверенно поднялся. — Миссис Грот, если Джаспер все-таки объявится, скажите ему, что я не мог больше ждать. А завтра я вам позвоню.

Он направился к двери, подобрав по пути коричневую фетровую шляпу, которую начал рассеянно вертеть в руках.

— Никак не могу отделаться от мысли, что все это может быть связано с тем дневником, который Джаспер вел, пока мы были на плоту. Один из репортеров как-то пронюхал о дневнике и прямо сегодня утром предложил опубликовать его в газете за кругленькую сумму. Миссис Грот, как вы думаете, это возможно?

— Я уверена, что Джаспер сказал бы мне об этом. Он рассказывал о дневнике и о том, какие деньги за него предлагал репортер… Но его это скорей позабавило. Он считает, что человек не имеет права брать деньги за подобные вещи, хоть я и говорила ему: почему бы и нет в конце концов?

— Вы считаете, он дорого стоит?

— Откуда я знаю? Я же его не читала. Кажется, он сказал, что сегодня утром отдал его тому репортеру. Я когда-то читала его старые дневники, но не думаю, что в них было что-то особенное.

— Ну да, — неопределенно пробурчал Каннингем. — Ладно, я пошел. Спокойной ночи, мистер Шейн и… мисс Гамильтон.

Открыв дверь, он бесшумно скользнул в коридор.

— Миссис Грот, что это за история с репортером и дневником вашего мужа? — спросил Шейн, как только за стюардом закрылась дверь.

— Господи, да я почти ничего не знаю. Джаспер был так возбужден, когда вернулся… Сказал, что его можно было бы напечатать и получить за это деньги. Наверное, он ждал, что репортер позвонит ему днем, но тот не позвонил. Потом он как будто потерял интерес к дневнику, все время думал об этих Хоули, которые даже и знать не хотели о своем сыне.

— Миссис Грот, а что это был за репортер?

— Не знаю. Вроде бы он говорил, что работает в «Дейли ньюс».

Шейн повернулся к Люси.

— Статья о спасении потерпевших крушение была подписана?

— Скорее всего нет. — Люси нахмурилась. — Почему бы тебе не спросить об этом у Рурка?

— Прямо сейчас и спрошу, — ответил Шейн и вернулся к телефону.

Он набрал номер, подождал и, покачав головой, положил трубку.

— Не знаю, что еще можно сделать, миссис Грот. Если до утра от вашего мужа не будет никаких известий, позвоните мне в контору, и я сделаю все, что в моих силах. Люси, ты собираешься домой?

— Да… наверное, — неуверенно произнесла она. — Если только миссис Грот не захочет, чтобы я осталась.

— Господи, конечно нет. — Миссис Грот опять нацепила на нос очки и твердо сказала: — У меня сейчас такое чувство, что все это буря в стакане воды. Не стоило мне так нервничать. Думаю, и Джаспер не будет в восторге, что мы звонили в полицию, да и от всего остального. Идите и ложитесь спать, — обратилась она к Люси настоятельным тоном, провожая их до дверей. — И я очень, очень вам благодарна, мистер Шейн, что вы пришли и поговорили со мной. Так или иначе, но вы меня совершенно успокоили.

— По-моему, завтра утром у вас будет достаточно времени для беспокойства, — заверил ее Шейн. — А сейчас думайте лишь о том, чтобы он вернулся домой в целости и сохранности после такой ужасной передряги.

Он решительно взял Люси под руку, и они подошли к лифту. Взглянув на его суровое лицо, Люси вздохнула.

— Майкл, ты думаешь, мне не надо было тебе звонить по такому поводу?

Шейн нажал кнопку лифта.

— Конечно, надо было, мой ангел.

Подошел лифт, и Шейн, открыв дверь, пропустил Люси вперед.

— А этот Каннингем забавно на меня среагировал, — заметил он.

— Он напуган до смерти, — уверенно ответила она.

— Как близко ты знакома с Джаспером Гротом?

— Шапочно — просто здороваемся при встрече. Я случайно познакомилась с миссис Грот пару лет назад… Они тогда только переехали в этот дом. Поэтому она и позвонила мне, когда оказалась в таком положении.

Лифт остановился, и они вышли. Когда они проходили мимо коммутатора, седоволосая женщина-оператор обернулась и вопросительно посмотрела на них. Шейн остановился перед конторкой и, опершись ладонями на ее поверхность, спросил:

— Вы храните записи о междугородных звонках?

— Если звонили отсюда, то… да. — Ее усталые глаза удивленно посмотрели на детектива.

— Полицейское расследование, — отрывисто сказал он, открыв свой бумажник и мельком дав ей взглянуть на удостоверение частного детектива. — Сегодня во второй половине дня мистер Грот из четыреста четырнадцатой звонил в другой город. Вы можете сказать — кому и куда?

— Полиция? — переспросила она. — Хорошо, я… одну минуту. — Открыв ящик стола, она достала папку и открыла ее. — Это личный звонок миссис Леон Уоллес в Литтлборо.

Шейн облокотился на конторку и закурил.

— Я понимаю, что это не общественный телефон, но… не могли бы вы заказать разговор с миссис Уоллес, если я его оплачу?

— Телефонная кабина в углу, — чопорно ответила она.

Шейн поблагодарил и, сняв трубку, попросил телефонистку соединить его с номером миссис Уоллес в Литтлборо. К телефону никто не подходил, и он, отменив заказ, вышел из кабины, задумчиво потягивая себя за мочку левого уха. Люси, до этого сидевшая в кресле у входа, вскочила и вцепилась в его руку, когда он подошел к двери.

— Майкл, какое отношение к этому имеет какая-то миссис Уоллес из Литтлборо?

— Черт возьми, понятия не имею, — усмехнулся он. — Я даже не знаю, где находится этот самый Литтлборо.

— Это фермерский городок примерно в сотне миль от Майами.

Они вместе вышли на улицу, и Люси неуверенно произнесла:

— Наверное, я все-таки сделала глупость, что тебя побеспокоила. Но миссис Грот была взволнована… и, как и большинство жителей Майами, она абсолютно уверена, что некий рыжий верзила по имени Майкл Шейн знает ответы на все вопросы.

Шейн улыбнулся, опустив глаза на поблескивавшие в лунном свете каштановые кудри своей спутницы, и развернул ее к себе лицом.

— Я провожу тебя, а потом вернусь сюда за машиной. Никаких глупостей ты не делала, ангел мой. Представь себе человека, который только-только спасся после того, как десять или даже больше дней боролся за свою жизнь на плоту в открытом море… и в первый же вечер, когда он возвращается к своей любящей жене, уходит из дома и пропадает. Не стоит, конечно, паниковать, но все-таки для этого должны быть веские причины.

Когда они оказались напротив большого современного здания, в котором жила Люси, и ступили на мостовую, чтобы перейти улицу, Шейн осторожно наклонился к ее уху и прошептал:

— Не оглядывайся, за нами следят.

Он почувствовал, как она внутренне напряглась, но продолжала так же спокойно идти рядом.

— С какой стороны, Майкл? И кто?

— Сзади. А кто — я выясню позже, сначала провожу тебя до подъезда. Не забудь запереться на ночь.

Как только они перешли улицу и остановились у подъезда, Шейн сказал своим нормальным голосом:

— По делу Грота, Люси, мы сегодня больше ничего сделать не сможем. Если к утру он не объявится, завтра начнем раскручивать это дело на полную катушку. Ключ достала?

Стоя рядом с Шейном на верхних ступеньках крыльца, она открыла входную дверь, ведущую в небольшой вестибюль с почтовыми ящиками по обеим сторонам, и, положив руки ему на плечи, прижалась к нему, подняв лицо, освещенное тусклым лунным светом. Он поцеловал ее, и через мгновение она отстранилась и одними губами прошептала:

— Майкл, будь осторожен.

— Я всегда осторожен, — ответил он и, легонько подтолкнув ее в вестибюль, захлопнул за ней дверь.

Глава 2

Шейн остановился у обочины и неторопливо закурил сигарету, одновременно обшаривая глазами наполовину скрытый пальмами противоположный тротуар. Здесь, к востоку от расположенного на углу «Босвик Армс», стоял ряд небольших домов, почти вплотную прижатых к тротуару и разделенных узкими подъездными дорожками. Выдохнув струю дыма, Шейн отбросил в сторону спичку и в тот же момент уловил какое-то движение напротив шпалеры, образованной кустами роз в начале проезда с западной стороны дома напротив. Все опять замерло, и, лишь не спеша перейдя улицу, он смог разглядеть неясные очертания фигуры, почти сливавшейся с пышным розовым кустом. Он повернул по тротуару направо, громко стуча каблуками по асфальту, и, оказавшись футах в десяти от затаившейся тени, внезапно свернул в подъезд и стремительно прыгнул прямо на грузное тело мужчины, не успевшего ни увернуться, ни приготовиться к удару. Человек отшатнулся и наверняка бы упал, если бы Шейн не схватил его левой рукой за лацканы пиджака и не рванул на себя. В неярком лунном свете Шейн сразу же узнал угрюмое загорелое лицо Каннингема. Он сердито встряхнул его, сжав в кулак правую руку, и, отведя ее в сторону, прошипел сквозь зубы:

— В какие такие игры ты играешь?

Каннингем плечом оттолкнул Шейна, пытаясь стряхнуть с себя его руку.

— Вы не имеете права набрасываться на людей! — взвизгнул он. — Какая муха вас укусила?

Он продолжал пятиться, пока Шейн наступал на него, угрожающе занеся кулак.

— В чем дело, Каннингем?

— Я только хотел переговорить с вами наедине, — задыхаясь, проговорил стюард. — Я знал, что мисс Гамильтон живет где-то поблизости, и вычислил, что вы проводите ее и пойдете этой дорогой к своей машине.

Шейн пожал плечами и опустил руку.

— Проще было прямо сказать мне об этом.

— Вот я и говорю. — Каннингем облизнул губы и несколько фамильярно наклонился к Шейну. — Мне кажется, мы с вами могли бы обтяпать одно дельце.

— Что за дельце? — Шейн резко повернулся и направился к своей машине. Каннингем вприпрыжку кинулся за ним.

— Выпивка за мой счет, — нетерпеливо предложил он.

— Садись, — прорычал Шейн, обошел машину и сел за руль.

Каннингем открыл другую дверцу и сел рядом. Детектив завел мотор, развернулся и выехал на ярко освещенный бульвар, даже не взглянув на своего пассажира.

— Итак, ты что-то знаешь о Гроте, но не хочешь говорить его жене?

— Не совсем так. Я не знаю, где он находится в данный момент. Но есть вещи, которые она может просто не понять.

Каннингем замолчал, и Шейн не стал его переспрашивать. В конце бульвара он на мгновение заколебался, решая, куда ехать дальше, затем повернул налево, проехал два квартала и свернул на боковую улочку, тут же затормозив у тротуара перед освещенным входом в бар.

Человек шесть сидели на высоких табуретах у стойки, половина кабинок вдоль правой стороны тоже были заняты. Полный лысый бармен за стойкой рассеянно ковырял спичкой в зубах. Увидев Шейна, он вскинул лохматые седеющие брови, поднялся и молча потянулся за бутылкой коньяка на верхней полке, но детектив прошел мимо стойки, бросив на ходу:

— Мы устроимся поудобнее, Эрни.

Он направился к самой дальней кабинке у задней стены бара, и, когда они сели за столик, к ним тут же подошла бойкая молодая официантка в платье с глубоким вырезом. Шейн вопросительно посмотрел на стюарда.

— Бурбон со льдом, — облизнувшись, сказал тот.

— Мне как обычно, — в свою очередь сделал заказ Шейн.

Как только официантка отошла, Каннингем решительным жестом положил свои массивные ладони на стол.

— Во-первых, — начал он, — я чертовски волнуюсь за Джаспера. Мне не хотелось особенно распространяться на эту тему перед его женой, но, клянусь Богом, с ним что-то стряслось, раз он не пришел на ужин. Знаете, как это бывает, когда попадаешь в переделку, как мы на этом плоту? Нечего есть, нечего пить, и все время только об этом и думаешь. — Он снова облизнул губы, тяжело сглотнул и отвел глаза. — Ты мечтаешь о том, что будешь делать в первую очередь, как только доберешься до берега, что будешь есть и пить… Мы с Джаспером… понимаете, мы все спланировали до мелочей. Настоящий банкет. Это… ну, вы понимаете… ни один человек об этом не забудет.

Официантка принесла высокий бокал с двумя кубиками льда, налила в него бурбон, а перед Шейном поставила рюмку, наполненную до краев янтарной жидкостью, и бокал с холодной водой.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — кивнул Шейн. — А Джаспер знал, как с вами связаться, если бы что-то помешало вам встретиться сегодня вечером?

— Конечно. У него был мой телефон. — Каннингем залпом выпил половину своего бурбона, поставил бокал на стол и начал задумчиво крутить его перед собой. — Это как-то связано с семейкой Хоули — хрипло продолжал он. — Помяните мое слово, мистер Шейн. Если бы вы знали Джаспера, вам было бы все ясно. Настоящий псалмопевец. Фанатично религиозен. Пока мы были на плоту, он все время молился и уговаривал меня и того солдатика, что мы должны привести в порядок свои дела перед Господом, пока не поздно. Что нам нужно покаяться в своих грехах, смириться перед Всевышним, и все такое прочее. — В голосе Каннингема зазвучали язвительные нотки. Он покачал головой и поднял глаза на Шейна. — Не то чтобы я имел что-то против религии, — угрюмо добавил он. — Я всегда был способен как принять ее, так и прожить без нее. Но Джаспер… он давил как асфальтовый каток.

Шейн сделал большой глоток коньяка и запил водой из стакана.

— По-моему, вам совсем необязательно было околачиваться в кустах у «Босвик Армс», чтобы все это рассказать, — спокойно заметил он.

— Конечно, вы правы. Я просто хочу все сразу пояснить. Вы ведь настоящий полицейский, так?

— У меня лицензия частного детектива.

— Ага! Как раз это я и имел в виду. Вроде адвоката, так? — Каннингем неопределенно повертел рукой. — Если у вас есть клиент, то вы ведь не обязаны все выкладывать фараонам, так?

— Я не препятствую правосудию путем утаивания информации, — холодно ответил Шейн.

— Ну да, конечно. Как я понимаю, ваша речь означает, что вы не покрываете темных делишек.

— В общем, да. — Шейн закурил, не предложив сигарету своему собеседнику. — Но в данный момент у меня нет клиента.

— А не мог бы я им стать? Тогда все, что я скажу, останется между нами.

— Но судить об этом мне, — предупредил Шейн. — Если это поможет найти Джаспера Грота… — Он вопросительно посмотрел на Каннингема.

— Если бы что-то такое было мне известно, я бы уже сказал об этом. Видите ли, я бы хотел поговорить о дневнике, который Джаспер вел на плоту. Он имеет право продать его газете для публикации?

— Свой собственный дневник? — нахмурился Шейн. — Почему бы и нет?

— Независимо от того, о чем идет речь? Вернее — о ком?

— О вас, вы хотите сказать?

— Ну… да. Я как-то и не думал об этом до сегодняшнего утра, понимаете? До того как тот репортер увидел его и предложил Джасперу кучу денег за право публикации. Но в нем довольно много личного — такого, что я не хотел бы видеть напечатанным. Знаете… некоторые вещи, которые я рассказал ему, когда нам казалось, что мы уже не выберемся из этой передряги живыми. В такой ситуации у любого крыша поедет.

— Ни одна уважающая себя газета не захочет публиковать что-то, что можно истолковать как клевету, — покачал головой Шейн. — Им придется исключить из текста всю касающуюся вас или кого-то еще информацию, опубликование которой может нарушить ваши права.

— Да, но ведь я точно не знаю, что Джаспер записал в дневник, а что нет. Если бы я мог раздобыть его и взглянуть, я бы чувствовал себя спокойнее.

— А где сейчас этот дневник?

— Вот этого-то я и не знаю. Репортер забрал его сегодня утром, но я понятия не имею, встречался ли с ним Джаспер после этого еще раз. Но вот что интересно… поскольку Джаспер так внезапно исчез… если с ним что-то случилось… понимаете, о чем я? Останется ли у репортера право на публикацию?

— Вы хотите сказать — если Грот умер?

— Ну… да. Я же сказал — только что-то из ряда вон выходящее могло помешать ему прийти на ужин.

— Но тогда, — Шейн пожал плечами, — все будет зависеть от того, заключили ли они соглашение о публикации. Мне кажется, в противном случае дневник стал бы собственностью миссис Грот, и право заключать подобные соглашения принадлежало бы ей.

— Как вы думаете, вы смогли бы достать его?

— Не знаю. Это зависит от того, у кого он сейчас.

— Я бы заплатил хорошие деньги за то, чтобы посмотреть его и отметить места, которые, с моей точки зрения, печатать не надо.

Шейн задумался.

— Я мог бы это устроить… если он у репортера «Ньюс». — Он сделал очередной глоток и поставил рюмку на стол. — А что там насчет Леона Уоллеса? — небрежно спросил он.

Рука Каннингема дернулась, и несколько капель виски выплеснулось на стол. Его глаза расширились от испуга.

— Что насчет него?

— Это я вас спрашиваю.

На лице стюарда застыло свирепое выражение.

— Вы что, мистер, решили с Джаспером подшутить надо мной?

Шейн откинулся назад и недоуменно пожал плечами.

— Я задал вам простой вопрос.

— А я вас спрашиваю, что вам известно о Леоне Уоллесе? Где и когда вы вообще о нем слышали — вот что я хотел бы знать.

— Я детектив, — спокойно ему напомнил Шейн. — Припоминаете? Это моя профессия — знать о таких вещах.

— Да… Вы что, разыграли передо мной спектакль вместе со своей секретаршей и старушкой Джаспера? Так? Чтобы я как дурак все разболтал?

— Не понимаю, о чем вы.

— Черта с два не понимаете! — вскипел Каннингем. — Они мне все преподнесли так, чтобы я считал, что вы сегодня вечером впервые услышали о Джаспере и о его дневнике! Комедию ломали, одурачить меня хотели, ведь так? Что вам рассказал Джаспер о Леоне Уоллесе?

— Ничего, — ответил Шейн.

— А его жена? После моего ухода?

— Она даже не упомянула его имени.

— Вы лжете, — прохрипел Каннингем. Он приподнялся и перегнулся через стол, воинственно выпятив квадратную челюсть. — Не думайте, мистер, что вам удастся влезть в это дело. Ни черта подобного. Никто не сможет обращаться с Питом Каннингемом, как с молокососом.

— Сядьте! — Голос Шейна прозвучал как удар хлыста. Он спокойно выдержал загоревшийся бешенством взгляд молодого человека. Когда Каннингем медленно опустился на стул, Шейн продолжил: — Я не лгу. По крайней мере, таким соплякам, как вы. — Он поднялся. — За выпивку платите вы. Если решите продолжить наш разговор, можете найти меня в моей конторе или по этому адресу. — Он назвал Каннингему свой отель, вышел из кабинки и быстрыми шагами направился к выходу, отрывисто кивнув по пути Эрни.

По дороге домой он притормозил у газетного киоска и купил вечерний номер «Геральда». Поставив второй раз за вечер машину в гараж, он поднялся к себе, кинул сложенную газету на стол рядом со стаканом, в котором плавали полурастаявшие кубики льда; с облегчением стянул с себя пиджак, ослабил ворот рубашки, подлил в бокал коньяка, насладиться которым сполна ему помешал звонок Люси, и устроился поудобнее в кресле, развернув газету. Вся первая страница была отдана драматической истории спасения двух членов экипажа самолета, упавшего две недели назад в море, на котором возвращались домой в Соединенные Штаты сорок демобилизованных со службы в Европе солдат.

Поскольку первое сенсационное сообщение об этом появилось в дневном номере «Ньюс», статья в «Геральде» была не столь эффектной и эмоциональной, но зато более полной и содержала основанные на фактах материалы.

Тут же были помещены снимки заросших густой щетиной Грота и Каннингема, сделанные прямо на пристани, и фотография Альберта Хоули, молодого солдата, умершего на спасательном плоту, очевидно, извлеченная из архива газеты. Джаспер Грот был исхудавшим мужчиной средних лет с запавшими глазами и изможденным лицом. С фотографии Альберта Хоули смотрел стройный юноша в костюме для верховой езды; впечатление от его добродушной улыбки слегка портили вяло опущенные уголки губ и подбородок, который вряд ли можно было назвать волевым.

Шейн внимательно прочитал весь газетный отчет, ни разу не встретив ни одного упоминания о дневнике, который Джаспер Грот вел на протяжении всего десятидневного дрейфа на спасательном плоту. Имени Леона Уоллеса тоже нигде не попалось.

Благодаря важной роли, которую семья Хоули играла в общественной и экономической жизни Майами, им и их единственному сыну была отведена значительная часть газетного репортажа. Выяснилось, что из близких родственников молодого Хоули остались лишь его мать и сестра Беатрис. Часть материала была посвящена женитьбе двадцатилетнего Альберта Хоули чуть менее года назад. Бракосочетание, ставшее одним из самых пышных торжеств года, очевидно, произошло как раз перед тем, как его призвали в армию, и автор статьи совершенно недвусмысленно намекал, что это была последняя отчаянная попытка состоятельного и избалованного молодого человека избежать службы в армии в качестве простого солдата — попытка, решительно пресеченная местным департаментом по набору на военную службу.

Любопытство вызывало и то, что овдовевшая миссис Хоули более нигде не упоминалась. Далее утверждалось, что ни один из членов клана Хоули не согласился дать интервью. Ни слова от семьи по поводу гибели Альберта, единственного пассажира, чудом оставшегося в живых после аварии вместе с двумя членами экипажа.

Однако, как справедливо отмечала «Геральд», эта кажущаяся бесчувственной сдержанность Хоули частично объяснялась тем фактом, что семья уже была в трауре в связи с недавней кончиной Эзры Хоули, дяди Альберта и фактического главы всего клана на протяжении последних шести лет с момента смерти его брата, также являвшегося и его компаньоном по «Хоули энтерпрайзес».

Эзра Хоули умер в возрасте шестидесяти восьми лет в тот момент, когда уже было известно, что самолет потерпел аварию над океаном, но до того, как появилось сообщение, что Альберт Хоули был единственным оставшимся в живых пассажиром. Этой случайности оказалось достаточно, чтобы вдохновить автора статьи на пару абзацев философских рассуждений о неизвестности непознаваемого и на множество туманных намеков на некие повороты необычной судьбы Эзры Хоули, не освещенные пока в печати.

Шейн нахмурился и с недовольным видом отложил газету в сторону. Он допил коньяк и, рассеянно барабаня пальцами по столу, безуспешно попытался собрать воедино разрозненные кусочки информации так, чтобы это приобрело хоть какой-то смысл. Посмотрев на часы, он еще раз набрал номер Тимоти Рурка, которого не застал, когда звонил из квартиры Гротов.

К телефону опять никто не подошел, и Шейн решил позвонить в отдел городских новостей «Дейли ньюс». Но и там Рурка не оказалось, и никто не знал, где его найти. Тогда Шейн попросил соединить его с заведующим отделом и, когда тот взял трубку, отрывисто сказал:

— Привет, Дирксон. Это Майкл Шейн. Я пытаюсь найти Тима Рурка. — Некоторое время он слушал ответ, потом нетерпеливо перебил: — О’кей. Попробую достать его утром. А кстати… кто занимался историей о тех двоих, спасшихся после авиакатастрофы?

— Первое интервью у них взял Джоэл Кросс, — ответил Дирксон. — А в чем дело, Шейн?

— Да я и сам пока не знаю, — честно признался детектив. Он не был знаком с Кроссом, но слышал, что Рурк отзывался о своем коллеге не слишком лестно. — А Кросса поблизости нет?

— Подожди, сейчас узнаю, — буркнул Дирксон. Через полминуты его голос снова послышался в трубке. — Джоэл на задании. А это важно, Шейн?

— Понятия не имею, — еще раз искренне ответил детектив. — Я тут расследую одну сплетню, что второй пилот, некий Джаспер Грот, вел дневник на спасательном плоту… и что «Ньюс» вроде бы планирует его опубликовать — или отрывки, или целиком.

— И где же ты это откопал, Шейн? — после небольшой паузы вкрадчиво спросил Дирксон.

— Да тут неподалеку. Ты это подтверждаешь?

— Нет! — резко ответил Дирксон.

— Отрицаешь?

— Нет! — еще резче ответил тот и бросил трубку.

Майкл Шейн некоторое время посидел, задумчиво уставившись в пространство, потом тяжко вздохнул и отправился спать.

Глава 3

Когда в половине десятого утра зазвонил телефон, Шейн сидел с сигаретой в зубах, допивая вторую чашку кофе.

— Майкл? — послышался голос Люси Гамильтон. — Надеюсь, я тебя не разбудила?

— Не совсем, — ответил он и зевнул прямо в телефонную трубку.

— Тебя в приемной ожидает клиент, — деловым тоном продолжала Люси. — Ты можешь приехать прямо сейчас?

— Ангел мой, и это в такую-то рань? — попытался возмутиться Шейн. — Ты что, не можешь…

— Это миссис Леон Уоллес из Литтлборо, и ей необходимо вернуться домой как можно скорее.

— Прямо сейчас… м-м-м… — Шейн задумался. — По поводу Грота есть что-нибудь новенькое?

— Ничего. Майкл, тебя ждет миссис Уоллес.

Шейн повесил трубку, одним глотком допил кофе и затушил сигарету. Он был уже выбрит и одет, поэтому быстро повязал галстук, схватил пиджак и отправился в контору. После звонка не прошло и пятнадцати минут, а Шейн уже вышел из лифта и широким шагом направился к двери с табличкой «Майкл Шейн. Расследования». Люси в одиночестве сидела за своим рабочим столом в приемной. Увидев Шейна, она многозначительно кивнула в сторону открытой двери в кабинет.

— Доброе утро, мистер Шейн. Я попросила миссис Уоллес подождать внутри.

Шейн метнул шляпу на крючок около двери и спросил:

— Ты уже разговаривала с ней?

— Очень коротко. Прийти сюда ей посоветовала миссис Грот. Это касается ее пропавшего мужа.

— Мужа миссис Грот? — нахмурился Шейн.

— Ну, как тебе известно, он ведь тоже пропал. Но миссис Уоллес беспокоится о своем муже. Я решила, что будет лучше, если она сразу все расскажет тебе, чтобы не повторять потом еще раз.

— Ладно. — Шейн шагнул к своему кабинету, но остановился. — Кстати, почему бы тебе не взять блокнот и не пройти сюда вместе со мной? О деле Грота ты все равно знаешь больше меня.

Едва он вошел в кабинет, со стула рядом с его столом поднялась стройная молодая женщина. Ее темные волосы были коротко пострижены, на высокий лоб падала слегка растрепанная челка. У нее было тонкое интеллигентное лицо с минимумом косметики, а твердый взгляд широко расставленных серых глаз свидетельствовал о вполне сформировавшейся личности, что не соответствовало ее внешности молоденькой девушки. На ней была незамысловатая белая блуза, серая шерстяная юбка, на стройных ногах — чулки и простые полуботинки, шнурки которых были завязаны аккуратными бантиками. Вся ее одежда выглядела добротной, опрятной, явно не новой, но и не обносившейся. С первого взгляда от ее изящной фигуры веяло надежностью и внутренней силой. Она держалась с достоинством и, судя по всему, получила хорошее воспитание. Общее впечатление усиливал ее приятный, хорошо поставленный голос.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер Шейн.

— То же самое могу сказать и я, — совершенно искренне ответил детектив.

Пара белоснежных трикотажных перчаток лежала на столе рядом со старомодной сумкой из дорогой кожи, которой скорее всего пользовались очень редко. Она протянула руку. Ногти на ее красивых пальцах были коротко подстрижены, лаком она явно не пользовалась. Ее тонкая ладонь утонула в огромной ручище Шейна, но даже ее твердое рукопожатие показалось ему женственным. Он придвинул ее стул поближе, сел на свое место, а Люси устроилась с другой стороны стола и раскрыла блокнот.

— Начните с самого начала и расскажите, почему вы здесь, — сказал Шейн.

— Я живу в Литтлборо, мистер Шейн. Вчера днем мне позвонил из Майами человек, который назвался Джаспером Гротом. Это имя я слышала впервые, не считая того, что накануне вечером передавали по радио в новостях. Он дал мне свой адрес и сказал, что у него есть сведения о Леоне — моем муже. Он обещал рассказать мне все сегодня утром, но по телефону говорить на эту тему отказался. Даже не сказал, хорошие это вести или плохие. Только повторил, что утром при встрече он сообщит мне важную информацию о Леоне. — Она немного подалась вперед, и лишь сжатые пальцы лежавших на коленях рук и неестественный блеск глаз выдавали тщательно скрываемое напряжение. — Я, конечно, тут же приехала, — продолжала она. — Только договорилась с соседкой, чтобы та посидела с моими близнецами. И, когда сегодня утром я пришла по указанному адресу, миссис Грот сказала мне… что ее муж пропал… еще вчера вечером. Она утверждает, что ничего не знает о его звонке и никогда не слышала о моем муже. Собственно, это она и предложила мне прийти сюда и поговорить об этом с вами.

— Вы сказали, что ваш муж тоже пропал?

— Да. Это случилось чуть больше года назад. Мне надо было начать именно с этого и рассказать все по порядку. Слишком долго я держала это в себе. Просто не знаю… Я не осмеливалась говорить об этом ни с кем… — Голос ее звучал еще достаточно ровно, но в нем появился еле заметный оттенок начинающейся истерики, и Шейн понял, что она вот-вот сорвется.

Он ободряюще кивнул, достал пачку сигарет и, раскрыв, протянул ей. Мисс Уоллес отрицательно покачала головой и нервно облизала губы. Шейн закурил сам и сказал:

— Миссис Уоллес, вы можете говорить со мной совершенно откровенно. Не торопитесь и расскажите все, что считаете важным.

— Мы с Леоном поженились более двух лет назад. — Она опустила глаза и медленно повернула золотое кольцо на левой руке. — Сразу после того, как закончили сельскохозяйственный колледж. Все наши деньги мы вложили в небольшую ферму неподалеку от Литтлборо, собирались выращивать овощи. Мы были очень счастливы. Это было как раз то, к чему мы оба так стремились — жить на земле, выращивать овощи и… воспитывать детей. — Она подняла глаза и сказала, не переводя дыхания: — Вы непременно должны это понять. Это очень важно. Мы любили друг друга… С тех пор как мы впервые встретились на первом курсе колледжа, для нас обоих уже не мог существовать никто другой. Даже когда из-за плохой погоды на ферме два года подряд был неурожай и дела пошли плохо. Это была тяжелая работа, но мы никогда не боялись тяжелой работы. У нас была хорошая ферма, и мы верили в себя. Конечно, мы знали, что возможен неурожай, что могут наступить трудные времена, и были к этому готовы. Но мы были ограничены в средствах, и Леон ни за что не хотел превышать свой кредит… и тут вдруг выяснилось, что я беременна. Тогда Леон поехал в Майами подыскать временную работу, чтобы раздобыть денег на новую посевную. И ему повезло. Он сразу же нашел очень хорошую работу — место садовника в одной богатой семье. Их фамилия — Хоули.

Мисс Уоллес замолчала, и Шейн, прищурившись, выпустил из ноздрей две длинные струи дыма.

— Хоули? — переспросил он. — То самое семейство?..

Она коротко кивнула.

— То самое семейство, о котором писали в газетах в связи с аварией самолета. Кажется, Леон как-то упоминал об их сыне Альберте в одном из своих писем. Не думаю, что Альберт ему очень нравился, но работа была нормальная, к тому же платили хорошо. Мистер Шейн, он уже проработал там почти два месяца, и тут я получила от него вот это письмо. — Дрожащими руками она открыла свою сумку, достала оттуда длинный конверт и протянула его Шейну. — Лучше вы сами его прочтите. Вы первый, кто… ну, вы сами поймете, почему я никому не показывала.

Это был самый обыкновенный конверт с напечатанной маркой, рядом с которой была наклеена еще одна, проштемпелеванный в Майами чуть меньше года назад. Письмо было адресовано миссис Уоллес, Литтлборо, штат Флорида. Адрес был написан чернилами, твердым почерком; в левом верхнем углу стоял обратный адрес: Хоули (для Леона Уоллеса), Бэйсайд-Драйв, Майами, штат Флорида. Конверт был так потрепан, что было ясно — его часто открывали. Шейн вытащил оттуда сложенный втрое листок простой белой бумаги.

— Мистер Шейн, туда еще были вложены десять тысячедолларовых купюр, — сказала миссис Уоллес.

Он остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Десять тысячедолларовых купюр?

Она кивнула.

— Прочтите и скажите, что вы об этом думаете.

Шейн развернул листок.

— Если можно, я прочитаю его вслух, чтобы мисс Гамильтон смогла записать.

— Конечно, — снова кивнула миссис Уоллес и, с усилием откинувшись назад, закрыла глаза и сжала губы, когда Шейн начал зачитывать вслух те слова, которые, как он был уверен, неизгладимо врезались в ее память.

Молчание, наступившее после того, как Шейн закончил читать, было нарушено только шелестом бумаги, когда он осторожно складывал листок. Миссис Уоллес широко открыла глаза и сглотнула.

— Что мне оставалось делать, мистер Шейн? — Она напряженно посмотрела на Люси. — Вы женщина, мисс Гамильтон. Что бы вы делали в таких обстоятельствах?

Люси медленно покачала головой, ее карие глаза потеплели.

— Если бы я любила своего мужа… и верила ему… думаю, что сделала бы то же самое, что и вы. Но что все это значит, Майкл? — быстро продолжала она. — Десять тысяч долларов! И еще по тысяче каждые три месяца…

Шейн недоуменно пожал плечами.

— Больше никаких новостей не было? — спросил он Майру Уоллес.

— Только конверт из Майами раз в три месяца с очередной купюрой в тысячу долларов. — Ее голос слегка дрожал. — Каждый конверт надписан его рукой, с тем же обратным адресом, без единого клочка бумаги внутри. Только купюра. У меня уже три. Последний я получила месяц назад.

Шейн положил письмо обратно в конверт.

— И вчера вечером Джаспер Грот позвонил вам и сказал, что у него есть информация о вашем муже… как раз перед тем, как он сам исчез?

— Да, это так. Но он так и не сказал, какого рода эта информация. Жив Леон или умер.

— Думаю, вам пора справиться о нем у Хоули.

— Я уже это сделала! Сегодня утром я позвонила им из квартиры миссис Грот и попросила к телефону мистера Леона Уоллеса, садовника. Ответил какой-то слуга, как мне показалось — негр. И он сказал, что у них нет никакого садовника уже по крайней мере год… и он ничего не знает о моем муже. Вот тогда я и решила… что должна обратиться к вам, мистер Шейн. Я, конечно, слышала о вас и раньше, — быстро добавила она. — Так же, как, наверное, и любой другой во Флориде. Я могу вам заплатить. Я почти не потратила тех денег, что посылал мне Леон. Мне все равно, что он сделал, только найдите его. Дела на ферме идут хорошо. Мы сможем вернуть все эти деньги.

— У меня уже есть один клиент по этому делу, миссис Уоллес, — ответил Шейн. — Мне кажется, исчезновение вашего мужа и Джаспера Грота как-то связаны. — Он нахмурился и ущипнул себя за мочку левого уха. — Вы сохранили остальные конверты, в которых приходит ежеквартальная плата?

— Да. Они у меня дома. Но они точно такие же, как этот, мистер Шейн. Адрес написан рукой Леона. Таким образом, я знаю, что по крайней мере месяц назад он был жив и находился в Майами.

— Миссис Уоллес, мне бы хотелось взглянуть на эти конверты, — сказал Шейн. — И на фотографию вашего мужа.

— Я вам все пришлю.

— Сделайте это, как только вернетесь домой. А пока расскажите, как он выглядит.

— Ему двадцать четыре года, мы ровесники. Он закончил колледж чуть позже меня, потому что после школы его призвали в армию. Ростом он примерно пять футов десять дюймов, стройный, темноволосый. Он… — Она вдруг потеряла самообладание и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Шейн встал и выразительно посмотрел на Люси, едва заметно мотнув головой в сторону Майры Уоллес. Когда Люси закрыла свой блокнот и поспешила к молодой женщине, он сказал:

— Запиши адрес и телефон. И убедись, что она помнит, что должна прислать мне остальные конверты и фотографию мужа сразу же, как только вернется домой. Проследи, чтобы она успокоилась перед уходом. Кажется, она что-то говорила о своих близнецах, которых оставила на соседку.

— Я все сделаю, Майкл. А ты куда собрался?

— К настоящему моменту, — мрачно усмехнулся Шейн, — у меня уже накопилось определенное количество вопросов к семейству Хоули.

Он в раздражении вышел из конторы, в который раз за свою жизнь поражаясь, каким же нужно быть непроходимым тупицей, чтобы решить, что женщина наподобие Майры Уоллес предпочтет все золото Форт-Нокса[5] своему собственному мужу — отцу ее ребенка. Ее детей, черт возьми! Близнецов. И всего за какие-то несколько тысяч паршивых долларов этот идиот спокойно советует своей жене не волноваться за него и тратить их в свое удовольствие.

Глава 4

Первое место, куда направился Шейн, было полицейское управление, вернее — бюро по розыску пропавших без вести, которое вот уже двадцать лет возглавлял сержант Пайпер — лысый и краснолицый толстяк. В его феноменальной памяти хранилось, пожалуй, даже больше информации, чем в обширных картотеках за его рабочим столом. Увидев Шейна, Пайпер отрицательно покачал головой.

— Нет, Майк, об этом Джаспере Гроте так ничего и не известно. Надеюсь, мы будем сотрудничать в этом деле?

— Да, но сначала мне нужно будет кое-что проверить и еще раз поговорить с его женой. Но мне очень важно узнать ещё одну вещь — есть ли у вас какие-нибудь сведения о некоем Леоне Уоллесе?

— Леон Уоллес? — Сержант наморщил свой высокий лоб. — Нет. Хочешь проверить?

— Пайпер, я знаю, что тебя проверять не нужно. Это могло произойти не более года назад.

— Тогда совершенно точно нет, — ответил Пайпер.

Шейн задумался.

— А имя Хоули у тебя ни с чем не ассоциируется?

Пайпер вновь отрицательно покачал головой.

— Я дам тебе знать, когда решу, что Грота необходимо занести в твой официальный список, — сказал Шейн.

Из управления он поехал в сторону Бискайского бульвара и, затормозив у здания «Дейли ньюс», вышел и поднялся на лифте в репортерскую комнату. Поскольку утренний выпуск был уже сдан в набор, в комнате не было обычной суматохи, и Шейн нашел Тимоти Рурка, развалившегося за своим столом в углу. Репортер широко зевнул и снял ноги с соседнего стула, освобождая его для Шейна.

— Что-нибудь новенькое, Майк?

— Пока не знаю. Джоэл Кросс здесь?

— Не похоже. — Рурк посмотрел на пустующий стол в другом конце комнаты и покачал головой. — С тех пор как Джоэл получил право подписывать в газете свой материал, он не может работать в этом гаме вместе с «простыми» репортерами. — Последние слова Рурк произнес неприязненным тоном. — Как я слышал, дома ему «легче» сосредоточиться.

— А с утра он здесь был?

— Скорее всего. В утреннем выпуске продолжение его вчерашней статьи об авиакатастрофе.

— Ты слышал что-нибудь о дневнике, который вел один из уцелевших? Поговаривают, что «Ньюс» его, возможно, напечатает.

— Да уж наслышан, — скривился Рурк. — И сегодня утром читал «шедевр» Кросса. Это просто сенсация, парень. — Он снова широко зевнул.

— Насколько я понял, — не отставал от него Шейн, — никто из Хоули не согласился давать интервью по поводу смерти их сына на спасательном плоту.

— Высокомерные светские ублюдки, — с чувством сказал Рурк. — У них горе, и они не хотят никаких назойливых репортеров.

— Что ты о них знаешь?

— Об этой семейке? Лично я почти ничего. Богатые и недоступные. Они многим обязаны своему пращуру, приплывшему сюда в числе первых переселенцев и основавшему факторию, где он и сколотил состояние, с успехом надувая индейцев. А благодаря двум братьям — Эзре и Абелю — они стали одним из самых богатых семейств в Майами.

— Эзра — это тот, что умер неделю назад?

— Совершенно верно. Абель сыграл в ящик лет на шесть раньше. — Рурк подобрал ноги и выпрямился, с любопытством глядя на Шейна своими запавшими глазами. — Откуда такой внезапный интерес к Хоули?

— Меня интересует пара моментов. Должно быть, в вашем архиве на них целое досье. — Шейн старался говорить небрежным тоном, но, как только он поднялся со стула, Рурк тоже вскочил.

— Прекрасно. Я пойду с тобой и помогу, чего бы ты ни искал, черт возьми.

Шейн не стал спорить, они прошли в боковую дверь, спустились по крутым ступенькам и оказались перед входом в архив. Они были старыми приятелями, в прошлом не раз вместе занимались расследованиями, и Шейн решил объяснить:

— Честно говоря, Тим, я и сам толком не знаю, что ищу. Два небольших факта. Первый — для меня это прямо как кость в горле — Хоули не сделали ни малейшей попытки связаться ни с одним из тех, кто остался жив после катастрофы и кто в течение нескольких дней ухаживал за их сыном на спасательном плоту. И второй — это садовник Леон Уоллес, работавший у них год назад. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

Рурк отрицательно покачал головой, и они вошли в длинную тихую комнату с рядами картотечных шкафов, уходящими далеко в глубину архива. Прямо у двери за большим письменным столом сидела пожилая седоватая женщина, курившая сигарету в длинном мундштуке. Она кивнула им, и Рурк, подняв свою костлявую руку, произнес:

— Только не нарушай покой своей сигареты, Эмми. Мы сами справимся.

Он прошел вперед и, остановившись у одного из шкафов, выдвинул второй ящик сверху, откуда извлек объемистую папку с грудой газетных вырезок, касающихся деятельности семьи Хоули в течение многих лет, затем включил яркую лампу и протянул папку Шейну.

— С чего начнем?

— С вырезок годичной давности. Или даже чуть большей. Точнее — с женитьбы Альберта незадолго до того, как его призвали в армию.

— И таким образом разбили сердце престарелой леди и вызвали состояние вооруженного бунта во Флориде, — весело подхватил Рурк. — Вряд ли газеты писали об этом, но я помню, какой визг подняла старуха, когда Дядя Сэм подцепил на крючок ее обожаемого Альберта. Как же так, ведь есть масса других граждан, которые могут служить в армии. — Он быстро отложил в сторону несколько вырезок. — В городе ходили обычные слухи, что старая леди практически сама по-быстрому организовала эту свадьбу, думала, если он женится до призыва, то сможет избежать службы. Но военная комиссия посмотрела на это дело скептически, и в любом случае от судьбы он не ушел. А вот и невеста.

Шейн наклонился над столом и посмотрел на свадебную фотографию, изображавшую молодых на ступеньках местной церкви.

— Чтобы загнать меня к ней в постель, силу применять не понадобилось бы, — заметил он.

— Лично я не в курсе, кого именно из них загнали под венец, — равнодушно отозвался Рурк. — А вот и вся семейка, если тебе интересно.

Фотография была сделана во время свадебного приема в доме жениха на открытом воздухе. На ней была изображена худощавая властная дама, стоявшая на лужайке под пальмой в окружении жениха и невесты, еще одной пары, как подсказал Рурк — ее дочери Беатрис с мужем Джеральдом Мини, и высокого пожилого джентльмена с ястребиным лицом — их дяди Эзры.

— От поколения к поколению кровь становится жиже, — пробормотал Рурк. — Это Беатрис. Здесь на нее целое досье, если тебе это понадобится. До того как она вышла за Джеральда, она была просто настоящей нимфоманкой. Впрочем, может, она ею и осталась. Мне рассказывали…

Шейн пожал плечами, продолжая просматривать вырезки.

— Черт побери, я и сам не знаю, что мне нужно. Какое отношение может иметь нимфоманка к исчезнувшему садовнику? Стала бы она с ним связываться?

— Да мало ли… Может, старуха решила, что ее дочери именно он нужен.

Шейн обратил внимание еще на одну фотографию Альберта Хоули, очевидно снятую в то же время, что и фотография в «Геральде», только Хоули был запечатлен на ней в несколько другой позе. Взглянув на подпись под снимком, он обнаружил, что тот был сделан прямо перед уходом Альберта Хоули в армию. Здесь же приводились слова Альберта, что он не ожидает какого-то особого внимания к своей персоне в учебном лагере для новобранцев и почтет за честь разделить тяготы военной службы с остальными призывниками, поскольку для него это личный посильный вклад в борьбу демократии против дьявольских сил коммунизма. Шейн резко захлопнул папку.

— К черту все это, Тим. Остается загадкой, почему Леон Уоллес пропал год назад, а Джаспер Грот вчера вечером.

— Грот? Пилот того самолета?

— Кажется, второй пилот. Но это между нами. — Шейн поднялся и направился к выходу.

Рурк рысью кинулся за ним.

— Ладно, Майк, давай выкладывай, — задыхаясь, проговорил он.

— Это пока еще неофициально, — предупредил Шейн. — А почему бы тебе самому не расспросить обо всем миссис Грот… если она не будет против? Скажи, что ты от меня. Но ничего не публикуй, пока я не свяжусь с тобой после визита к миссис Хоули.

— Да ты и на милю не подойдешь к этой старой ведьме! — воскликнул Рурк.

— Она должна ответить на кое-какие вопросы, — спокойно отозвался Шейн, вызывая лифт. — А ты согласуй все с миссис Грот и заодно поговори с этим стюардом, Каннингемом. Любопытный тип. Праздничный ужин в первый день на материке после их спасения… на который Джаспер Грот так и не явился. Почему? И еще мне бы хотелось сразу после Хоули побеседовать с Джоэлом Кроссом о том дневнике. — С этими словами Шейн вошел в кабину подошедшего лифта.

Вернувшись в деловую часть города, он проехал мимо своего отеля, пересек реку и по Брикелл-авеню направился в сторону Корал-Гейблс — к поместью Хоули. Всю дорогу он тщательно пытался склеить те крохи информации, которые ему удалось собрать. Что случилось год назад с Леоном Уоллесом? И что известно Каннингему об этом исчезнувшем садовнике? Прошлым вечером имя Уоллеса вызвало у него немедленную реакцию. Вкупе с телефонным звонком Грота миссис Уоллес это могло означать, что Альберт Хоули перед смертью доверил тем двоим какую-то тайну, касающуюся садовника. Год назад кто-то выложил десять тысяч долларов за то, чтобы скрыть эту самую тайну. И вот, не успев встретиться с миссис Уоллес и раскрыть ей секрет, Джаспер Грот исчезает.

Шейн недовольно покачал головой, когда эти обрывки снова не сложились в общую картину, и решил внимательно следить за дорогой, чтобы не пропустить Бэйсайд-Драйв, которая, насколько ему было известно, представляла собой короткую улицу, выходящую прямо к побережью.

Это был один из старейших и наиболее привлекательных районов города, который успешно пережил строительный бум, совершенно не затронувший его. Вдоль дороги тянулся ряд живописных поместий, некоторые из них — вплоть до береговой линии. Во многих из них стояли громадные старинные дома, построенные так далеко от улицы, что их едва можно было разглядеть сквозь пышную тропическую растительность.

Шейн сбросил скорость, поворачивая на Бэйсайд-Драйв, и подъехал к дорожке номер 316, по краям которой стояли два высоких каменных столба, за которыми на несколько акров простирался парк, когда-то тщательно распланированный и великолепно засаженный экзотическими деревьями и тропическими кустарниками.

С одного столба свисала тяжелая цепь, отцепленная от другого, открывая въезд в поместье, и Шейн свернул на посыпанную гравием дорожку, извивавшуюся среди густых зарослей, в которые превратился ныне запущенный парк, накладывая на некогда величественное поместье налет запустения и упадка.

Трава была не подстрижена, и то, что когда-то было прекрасным ухоженным садом, теперь заросло дикой растительностью. Пышная масса кустов шиповника и различных цветов испускала тяжелый густой аромат, стоявший душным облаком в неподвижном горячем воздухе под переплетенными ветвями, заслонявшими землю от солнечных лучей.

Где бы сейчас ни был Леон Уоллес и чем бы он ни занимался, угрюмо подумал Шейн, совершенно очевидно, что последний год он зарабатывал на жизнь не как садовник у Хоули.

Шейн проехал по дорожке между двумя огромными кипарисами и выехал на яркий солнечный свет, безжалостно падавший на громадный каменный дом, похожий на крепость, со множеством куполов и башенок и чугунными наружными лестницами, ведущими на второй и третий этажи к многочисленным балконам и окнам в форме амбразур.

Затормозив рядом с тяжелым черным седаном модели пятилетней давности, он выключил двигатель, и наступила полная тишина. Казалось, старый дом полностью отгорожен от внешнего мира, и ничто не указывало на то, что кто-то живет за его толстыми стенами. Шейн вышел из машины, взбежал по истертым каменным ступеням на широкую веранду с покоробленным от времени некрашеным деревянным настилом и, несмотря на жару, слегка поежился. Доски под его весом заскрипели, и этот единственный звук, нарушивший тишину, показался Шейну даже приветливым. На широкой дубовой двери висел фигурный бронзовый молоток, и после безуспешной попытки найти кнопку звонка, Шейн громко постучал, чтобы возвестить о своем присутствии.

Пока он ждал, у него возникло странное чувство, что на его стук никто не отзовется. Казалось, запах упадка и заброшенности разливается вокруг в виде ощутимых испарений неухоженного сада и уединенного старого дома, и Шейн непроизвольно вздрогнул, когда внезапно перед ним с визгом проржавевших петель открылась дверь.

На пороге стоял старый морщинистый негр в потрепанной, но чистой и выглаженной форменной куртке серого цвета с блестящими медными пуговицами. Несмотря на согбенные плечи и седые волосы, его темные глаза ярко блестели. Когда он заговорил, в его голосе послышалась странная смесь раболепства и чувства собственного достоинства.

— Да, сэр?

— Я хотел бы видеть миссис Хоули.

— Нет, сэр, сегодня она не принимает. — Негр начал закрывать дверь, но Шейн быстро сунул ногу между дверью и косяком.

— Со мной она поговорит.

— Нет, сэр. Не думаю, что вам назначено. Она вас не примет.

Хотя в его голосе все еще слышались заискивающие нотки, звучал он твердо и непреклонно. Шейн не сдвинулся с места.

— Скажи ей, что я пришел поговорить о садовнике по имени Леон Уоллес.

На секунду ему показалось, что в глазах у негра промелькнуло какое-то странное выражение, но слуга тут же тяжело покачал головой.

— Здесь нет никого с таким именем. И вообще нет никакого садовника.

Шейн уперся в дверь плечом и как следует налег на нее. Она легко поддалась, увлекая за собой престарелого слугу.

— И все-таки мне необходимо поговорить о Леоне Уоллесе.

Перед ним открылся широкий коридор со сводчатым потолком, растянувшийся вдоль всего дома. Стены были отделаны панелями темного орехового дерева, на блестящем паркетном полу не было ни единого ковра. Примерно футах в двадцати друг от друга висели две старинные люстры, усыпанные маленькими лампочками, тускло освещавшими мрачный холл. За толстыми каменными стенами воздух был по крайней мере на двадцать градусов прохладнее, чем снаружи. Старый негр упорно цеплялся за дверную ручку, пытаясь загородить вход хрупким телом.

— Это не годится — так врываться в дом, — продолжал протестовать он. — Подождите здесь, я пойду доложу миссис Хоули…

В занавешенном сводчатом проходе справа от входной двери появился высокий человек с портфелем в одной руке и с легкой шляпой с широкими загнутыми полями в другой.

— В чем дело, Бен? — спросил он повелительным тоном. — Ты прекрасно знаешь, что в доме никого не принимают.

— Да, сэр, мистер Гастингс. — Старик бросил обеспокоенный взгляд через плечо. — Объясните все этому джентльмену.

На вид человеку было чуть больше шестидесяти. Грива седеющих волос была зачесана назад, открывая жесткое скуластое лицо. На нем был костюм из черного тонкого сукна с шелковистой отделкой, застегнутый на все пуговицы, и черный узкий плетеный галстук, каких Шейн не видел уже много лет. Негр закрыл за собой дверь, чтобы оградить дом от света и жары, а пожилой человек тем временем подошел к детективу.

— Что означает ваше вторжение? — властно потребовал объяснить он.

— Мне кажется, — медленно сказал Шейн, — что сюда давно уже пора вторгнуться.

— Кто вы такой, сэр?

— Детектив.

Костистое лицо собеседника Шейна мгновенно напряглось.

— Могу я взглянуть на ваше удостоверение? — подозрительно спросил он.

— А вы кто такой? — в свою очередь резко спросил Шейн.

Тот поставил портфель на пол и извлек из нагрудного кармана визитную карточку. Она гласила: «Гастингс и Брандт, адвокатская контора». В нижнем правом углу стояло имя — Б. Г. Гастингс.

— Я адвокат семьи Хоули. Вы должны предъявить мне свое удостоверение и изложить суть дела.

— Я частный детектив, — сказал Шейн, — и у меня дело к миссис Хоули.

Он нетерпеливо попытался пройти вперед, но адвокат не сдвинулся ни на шаг. Шейн остановился в нескольких дюймах от Гастингса, который холодно процедил:

— Миссис Хоули ведет уединенный образ жизни и никого не принимает. Возможно, вам неизвестно о трагедии, случившейся недавно с ее единственным сыном.

— Мне все известно о смерти Альберта Хоули, — упрямо проговорил Шейн. — Гораздо больше, чем ей. Это одна из причин…

— Вдобавок к этой тяжелой утрате, — перебил его адвокат, — я только что закончил печальный долг оглашения завещания брата ее мужа, недавно умершего. Вы, несомненно, можете изложить свое дело мне и не беспокоить членов семьи.

— А вы можете ответить на некоторые вопросы, касающиеся Леона Уоллеса?

— Я не совсем понимаю…

— Я тоже! — оборвал его Шейн.

Он обошел Гастингса и, нарочито громко стуча каблуками по паркету, подошел к занавешенному проходу в виде арки. Адвокат, бормоча проклятия, кинулся за ним и схватил его за руку, когда Шейн уже раздвинул занавески и оказался в большой квадратной комнате, еще более темной, чем холл. В противоположной стене было четыре двустворчатых окна, доходящих до пола, но тяжелые портьеры на них были полностью опущены, чтобы не пропускать ни луча солнечного света. В камине, расположенном у правой стены, поблескивали язычки пламени — картина совершенно нелепая для человека, попавшего сюда прямо из полуденного пекла Майами, но все-таки придавшая мрачной комнате более приветливый вид. На полу лежал потертый выгоревший ковер с восточным орнаментом, массивная старинная мебель выглядела в полумраке уныло и громоздко.

Три человека, находившиеся в комнате, обернулись к Шейну с немым удивлением, когда он бесцеремонно раздвинул занавески.

Пожилая леди, сидевшая на стуле с высокой прямой спинкой лицом к камину, явно была здесь господствующей персоной. Высокая и худощавая, она держалась очень прямо, твердо поставив свои маленькие ноги на пол, слегка наклонившись вперед и держась обеими руками за тяжелую трость с медным набалдашником. Все в ней было гармоничным: ее длинный тонкий нос, высоко зачесанные густые волосы, почти полностью седые, высокие скулы и волевой, выдающийся вперед подбородок. В ее запавших серо-голубых глазах плясали отраженные огоньки пламени. На ней было глухое черное платье с длинными рукавами, доходящее до кончиков крошечных черных туфель, единственным украшением строгого платья был белый кружевной воротничок. Ее голос прозвучал неожиданно грубо и строго:

— Кто это, Б. Г.?

Слева от нее, на диване, обтянутом марлей из конского волоса, вытянув ноги и раскинув руки на спинке дивана, развалился раскормленный молодой человек в бархатном смокинге и темных брюках. Он был лысоват, его губы были сердито надуты. Мельком взглянув на Шейна, он тут же опустил глаза и начал раздраженно рассматривать носки своих ботинок.

Третьей обитательницей комнаты оказалась долговязая девица в бесформенной темной блузе, неуклюже ссутулившаяся на обитом кожей стуле напротив камина. Ее черные волосы были коротко подстрижены, и пряди взлохмаченной челки беспорядочно падали на лоб. Тонкая верхняя губа девушки слегка приоткрывала выступающие зубы, и, пока она лениво изучала детектива, глаза ее оставались полузакрытыми.

Шейн стряхнул с себя руку Гастингса и шагнул в комнату, не давая адвокату ответить миссис Хоули.

— Я детектив, — сказал он, — и у меня к вам есть несколько вопросов.

— У него нет каких бы то ни было юридических оснований, миссис Хоули, — вмешался Гастингс. — Он ворвался в дом силой, и я считаю, что мы должны вызвать полицию, чтобы выдворить его отсюда.

Миссис Хоули подняла трость и громко стукнула ею по каминной полке.

— Не будь идиотом, Б. Г. Кто вы, молодой человек, и что вам угодно?

— Миссис Хоули, меня зовут Майкл Шейн. Приходил ли сюда вчера вечером Джаспер Грот?

— Вы не обязаны отвечать на его вопросы, — поспешно вставил Гастингс. — Я уже объяснял…

— Чепуха, — перебила его миссис Хоули, еще раз стукнув тростью по камину. — Почему я не могу ему ответить? Я не знаю никакого Джаспера Грота, — сказала она Шейну. — И вчера сюда никто не приходил.

— А вы ждали его прихода? — продолжал настаивать Шейн. — Вы не просили его прийти и поговорить с вами?

— С какой стати? Я с ним не знакома.

— Миссис Хоули, вы читаете газеты?

— Я знаю, о ком он говорит, — апатично отозвалась девушка, почти не разжимая губ. — Джаспер Грот был на спасательном плоту вместе с Альбертом.

— А почему я должна приглашать этого типа в мой дом? — властно спросила старая леди.

— В подобных обстоятельствах большинство матерей только стремились бы встретиться с ним, — заметил Шейн. — Вполне разумно предположить, что он мог передать вам последние слова вашего сына.

— Чепуха, — отрезала старая леди, в очередной раз выразительно стукнув тростью. — Ни один из Хоули никогда не изберет себе в наперсники подобное отребье.

— Между прочим, он звонил сюда вчера во второй половине дня, — лениво сказала девушка. — Я предложила ему прийти в восемь вечера.

— Беатрис! И это после того, как я недвусмысленно заявила, что не хочу даже слышать об этих негодяях, которые бросили Альберта умирать и думали только о том, как бы спасти собственные шкуры?!

— Я знаю, мама. — Верхняя губа Беатрис приподнялась в неприятной усмешке, придававшей ей вид капризного ребенка. — Мы с Джеральдом говорили о завещании дяди Эзры, которое, как мы знали, мистер Гастингс собирался сегодня зачитать, и я решила, что было бы все-таки неплохо переговорить с этим мистером Гротом. — Она сделала паузу, бросив на мать враждебный немигающий взгляд. — Как ты теперь считаешь, стоило с ним поговорить?

Гастингс громко откашлялся.

— Пожалуйста, Беатрис, успокойтесь. Этот человек — чужак.

Шейн, не обращая на него внимания, подошел к девушке.

— Вы хотите сказать, что Грот не пришел?

— Не отвечай ему, Беатрис! — Миссис Хоули яростно стукнула тростью по камину. — Молодой человек, извольте задавать свои вопросы мне!

Шейн стоял не шелохнувшись, наклонив голову к девушке. Ее веки дрогнули, приоткрыв темные как ночь глаза. Беатрис прикусила нижнюю губу и начала ее пожевывать, как будто это было что-то вкусное. Неожиданно она хихикнула, вскочила со стула, прошла мимо Шейна, даже не взглянув на него, и вышла из комнаты. Шейн решил переключить внимание на молодого человека, который даже не шелохнулся во время легкой перепалки между матерью и дочерью.

— А вам известно, приходил сюда Грот?

Тот посмотрел на Шейна, успев бросить едва уловимый взгляд на хозяйку.

— Старина, по-моему, ваши вопросы просто нахальны.

— Ну вот, еще один, — спокойно сказал Шейн и обернулся к миссис Хоули. — А где Леон Уоллес?

Ее глаза вспыхнули, и она свирепо сжала трость.

— Это еще кто такой?

— Садовник, которого вы наняли около года назад.

— У меня нет привычки держать в голове имена моей прислуги. Джеральд прав. Вы наглец. — Она требовательно постучала тростью. — Б. Г., прогоните этого молодого человека.

Шейн холодно усмехнулся, посмотрев на нерешительно двинувшегося в его сторону адвоката.

— Полиция еще задаст вам те же самые вопросы, — пообещал он и гордо прошествовал к выходу.

Негр, поджидавший у двери, тут же распахнул ее при приближении Шейна. Детектив вышел на веранду, с облегчением вдохнул чистый воздух и услышал за спиной торопливые шаги. Он уже спускался по ступенькам, когда его нагнал Гастингс, на ходу натягивая шляпу.

— Миссис Хоули страшно напряжена, — нервно выпалил он. — Я… э-э-э… думаю, что нам стоит обсудить некоторые вопросы у меня в конторе. Вы согласны встретиться со мной, мистер… э-э-э… Шейн, не так ли?

— С удовольствием, — кивнул Шейн, и адвокат проворно вскочил в черный седан, около которого оставил свою машину Шейн.

Пока он обходил вокруг машины и открывал дверь, Гастингс завел мотор и резко тронул с места.

Пронзительный резкий свист заставил Шейна остановиться и поднять голову. Последний раз он слышал такой свист в детстве, когда играл в индейцев. Свист повторился.

И тут он заметил Беатрис. Перегнувшись через витые чугунные перила балкона второго этажа, она энергично махала рукой, подавая ему какие-то знаки, в то время как пальцы другой руки были прижаты к ее плотно сжатым губам.

Шейн нахмурился, нерешительно взглянув на наружную лестницу, ведущую к балкону, и девушка вновь настойчиво указала в ее сторону.

Он пожал плечами, захлопнув дверцу машины, подошел к лестнице и начал подниматься к балкону, на котором его ждала Беатрис.

Глава 5

Как только Шейн добрался до балкона, она возбужденно схватила его за руку и втащила за собой через открытую стеклянную дверь в большую спальню, своей обстановкой напоминавшую детскую комнату. Все было бело-розовое: обои в цветочек, скатерть с оборками на маленьком столике, покрывало на кровати, сделанное из того же кретона, что и шторы.

Беатрис остановилась посреди комнаты и обернулась к нему, склонив голову набок и застенчиво положив палец в рот.

— Знаете что? — спросила она.

— Что? — совершенно серьезно отозвался Шейн.

— Когда я смотрю на вас, у меня внутри все бурлит.

Она шаловливо хихикнула, подошла к низкому книжному шкафу, сняла две книги с полки и из образовавшейся щели выудила пол-литровую бутылку виски, более чем наполовину опустошенную. Выдернув зубами пробку, она протянула бутылку Шейну с видом маленькой девочки, предлагающей подружке свою любимую куклу.

— Придется пить прямо так, — по-деловому сказала Беатрис. — Стащить здесь лед и шейкер почти невозможно.

Шейн поднес бутылку к губам и сделал пару глотков — так, чтобы как можно больше жидкости попало в горло. Он вернул ей бутылку, и она, сделав большой глоток, утерла рот тыльной стороной ладони и удовлетворенно произнесла:

— Чертовски здорово.

Грубоватая твердость ее черт на фоне яркого света из окна удивила Шейна. Он, конечно, понимал, что она старше своего брата Альберта и уже несколько лет была замужем за неприятного вида молодым человеком, с которым он столкнулся внизу в большой гостиной, но тогда в полумраке она произвела на него впечатление человека с замедленным умственным развитием. Сейчас яркий свет отражался в ее синевато-серых глазах. Наклонившись к нему, она доверительно шепнула:

— Если бы у меня не было под рукой припрятанной бутылки, я бы уже с ума сошла, сидя взаперти в этом доме.

Шейн слегка отодвинулся от нее и сел на низкий стульчик в ногах кровати.

— Вы сестра Альберта Хоули, не так ли? — небрежно спросил он.

Она нахмурилась.

— Была. Альберт умер. — Беатрис присела на кушетку в нескольких футах от него, расставив ноги слишком широко, чтобы это выглядело привлекательно. В ее руках покачивалась бутылка виски. — Мать — неисправимая старая сука, с ней невозможно жить. Джеральд, конечно, душка, но иногда надоедает мне до смерти.

— Ваш муж?

— Ага.

— И как долго вы живете здесь с матерью?

— Вот уже два года. В ожидании своей доли после смерти дяди Эзры. — Она неожиданно хихикнула без видимых, с точки зрения Шейна, причин.

— А что, ваш муж не в состоянии вас содержать? — мрачно спросил он.

— Думаю, что в состоянии, но с чего бы ему об этом волноваться? — Она еще раз глотнула виски и протянула бутылку Шейну, но тот покачал головой. — У дяди Эзры были миллионы, — равнодушно продолжала она. — Он украл их у папы и выделял матери какие-то жалкие крохи — только чтобы она могла кое-как содержать этот чудовищный дом.

— Каким образом ваш дядя ухитрился обокрасть вашего отца? — терпеливо спросил Шейн.

— У них было общее дело. Когда папа умер, оказалось, что от его доли ничего не осталось. Мистер Гастингс все нам разобъяснил. Он мастер на такие объяснения. — Наклонив голову набок, Беатрис высунула кончик языка. — Хочешь меня поцеловать?

— Не сейчас, — ответил Шейн. — Итак, ваш дядя умер, и вы получите все те миллионы, что он украл у вашего отца?

— В том-то и дело.

— В чем?

— Поэтому я и хотела поговорить с вами. Он все до последнего цента оставил Альберту.

— Но ведь Альберт умер.

— Вот я и говорю. — Она начала терять терпение. — Мы столько лет ждали и остались без гроша в кармане. Это нечестно, — закончила она тоном маленькой девочки, которой не дали конфетку.

— Вы имеете в виду, что все наследует его жена?

— Совершенно верно. Хотите верьте, хотите нет, но по завещанию он все оставил ей, даже несмотря на то, что она развелась с ним, притом только потому, что его призвали в армию.

Шейн выпрямился.

— Я не знал, что Альберт развелся.

— Да? Ну так они сделали это очень тихо, потому что со стороны это выглядело бы некрасиво, как будто они поженились только из-за того, чтобы он смог избежать службы в армии, а когда это не получилось — сразу же развелись. Возможно, все примерно так и было, но тогда я не понимаю, почему он передумал и оставил завещание в ее пользу, даже не оговорив условие о ее возможном повторном браке. Вы уверены, что не хотите меня поцеловать… или выпить?

— Давайте сначала закончим наш разговор, — предложил Шейн.

— Ну а я сделаю один глоточек. — Беатрис снова поднесла бутылку к губам, а когда опустила, там уже не оставалось и четверти.

— Но ведь можно предположить, что, когда он писал завещание, он не знал, что Эзра собирается оставить ему все.

— Может быть, — пожала плечами Беатрис. — Я как-то об этом и не думала.

— А она вышла замуж еще раз?

— А как же, — насмешливо сказала Беатрис, — как только получила в Рино[6] развод. После нескольких месяцев жизни с Альбертом такой потаскухе нужен был настоящий мужик. — Она наконец опустошила бутылку, бросила ее на пол рядом с кроватью и встала, слегка покачиваясь. — А почему бы нам не перебраться на кровать?.. Я вообще-то понимаю Мэти, потому что Джеральд и Альберт — два сапога пара, если вы понимаете, о чем я. — Она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи.

Шейн посмотрел на дверь.

— А если сейчас сюда войдет ваш муж и застанет нас вдвоем?

Беатрис засмеялась.

— Я могу запереть дверь, если ты боишься. — Она направилась к двери, но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Джеральд. Увидев свою жену вместе с Шейном, он остановился, но не выказал ни малейшего удивления.

— Я видел, что ваша машина все еще стоит около дома, и решил, что вы можете быть здесь. Матери это не понравится… что ты вот так с ним встречаешься, — укоризненно добавил он, обращаясь к Беатрис.

— Да как ты смеешь вламываться в мою спальню без стука?! — возмутилась она. — Выметайся и не приходи больше!

— Но это и моя спальня, — мягко напомнил он ей. — Мать рассердится, если…

— Выметайся! — закричала она, набрасываясь на него со стиснутыми кулаками.

— Хорошо. Но все-таки советую запереть за мной дверь. — Джеральд Мини повернулся и вышел.

— Вот видите?! — с торжествующим видом спросила Беатрис Шейна. — Я же говорила, что ему все равно, что я делаю. Он женился на мне главным образом потому, что я богатая.

— И теперь выяснилось, что это не так?

— Об этом я и хотела с вами поговорить, — хитро посмотрела на него Беатрис. — Поэтому я вышла из гостиной первой и ждала на балконе, чтобы позвать вас сюда.

— Так давайте воспользуемся случаем и поговорим, — предложил Шейн, — вместо того чтобы ложиться в постель.

— Но теперь, когда ты здесь, я хочу именно этого. — Она надула губы.

— Мне кажется, сначала нам надо закончить разговор. Что все-таки у вас на уме?

— Как будто ты не догадываешься, — засмеялась она. Затем она словно протрезвела и впилась в него глазами. — Так вы действительно частный детектив?

— Да.

— И вы занимаетесь розыском людей и все такое?

— Много чего такого, — согласился Шейн.

— Ну хорошо. Вы должны найти тех двоих, что были на спасательном плоту вместе с Альбертом. Я знаю, что один из них — Джаспер Грот, которого я пригласила вчера вечером сюда, но он не пришел. И там был еще один, в газетах об этом писали. — Она сунула палец в рот и начала по-детски его посасывать. — Вы можете его найти?

— Могу. А зачем?

— Неужели вы не понимаете? Потому что в газетах писали — четыре или пять дней, вот зачем. Сколько точно, они не написали.

— Что значит «четыре или пять дней»? — мягко переспросил Шейн.

— Сколько дней Альберт прожил на плоту. Разве вы не понимаете, насколько это важно? Сегодня утром мистер Гастингс очень подробно все расписал. Мы же не знали раньше, какое это имеет значение. До сегодняшнего утра, когда он зачитал завещание дяди Эзры и все растолковал.

— Что конкретно он растолковал?

— Как все сложилось… ведь дядя Эзра умер десять дней назад — через пять дней после того, как самолет, на котором летел Альберт, потерпел аварию. Если он прожил на плоту только четыре дня, значит, к моменту смерти дяди Эзры был еще жив, является по закону наследником, и эта сучка — его бывшая жена — загребет все себе. Короче, все зависит от того, пять дней пробыл Альберт на плоту или четыре.

— И вы хотите, чтобы я разыскал тех двух свидетелей и выяснил точно — четыре или пять дней? — медленно проговорил Шейн, снова пытаясь сложить новую информацию с уже имевшейся и наконец найти более-менее вразумительный ответ.

— Ну… хотя бы разыскать и убедить их сказать, что это было только четыре дня. Вы могли бы это сделать? Если бы я была вашим клиентом? Если бы они поняли, как это важно…

— Вы имеете в виду — подкупить их в том случае, если на самом деле Альберт был жив пять дней?

Беатрис прикусила губу и наклонила голову, оценивающе глядя на Шейна.

— А что в этом плохого? Эти деньги действительно принадлежат нам. И уж, конечно, не Мэти… после того как она отделалась от него и вышла за другого… даже если он был настолько глуп, что оставил такое завещание. Если скажут, что это было четыре дня, то вы можете предложить им вполне приличную сумму. Все наследство, я думаю, составляет миллиона два.

Шейн с невозмутимым видом пожал плечами.

— Ну, это только предположение. Вы, естественно, пока не знаете, нужна ли эта взятка. Возможно, это и было лишь четыре дня… и все, что от них требуется, — это сказать правду.

— То же самое сказал и мистер Гастингс. А вдруг они заявят, что пять, еще до того, как узнают, насколько важен этот лишний день? Понимаете, почему я хочу, чтобы вы занялись этим делом? А с матерью и Джеральдом говорить об этом бесполезно, — презрительно продолжала она. — Они ничего не понимают в таких делах. У них, видите ли, мораль и прочая чушь. — Слово «мораль» она практически выплюнула. — Но вы совсем другой. — Она бочком подошла к нему, прижалась бедром к его плечу и замерла, глядя на него сверху вниз с полуоткрытым ртом.

— Мы могли бы заключить соглашение, — предложил Шейн.

— Какое соглашение?

— Я мог бы выручить вас, если бы вы в свою очередь сделали кое-что для меня.

Она хихикнула и потерлась бедром о его плечо.

— Вы же знаете, Майкл Шейн, я все для вас сделаю.

— Тогда расскажите мне о Леоне Уоллесе.

Она прекратила свои телодвижения и медленно закрыла рот.

— Леон Уоллес? — непонимающе повторила она. — Садовник?

— Он ухаживал за вашим парком около года назад, — уточнил Шейн. — Что с ним стало?

Выражение лукавства на ее лице сменилось тупым оцепенением.

— Я не знаю, правда не знаю. Действительно, в этом есть что-то забавное. В одно прекрасное утро он просто не явился на работу. Именно из-за этого я и хотела поговорить вчера с мистером Гротом.

— Зачем?

— Потому что он сказал, что ему известно о Леоне Уоллесе все. Меня это всегда занимало, и я пригласила его сюда. Но он не пришел.

Шейн задумался на мгновение, не зная, верить ей или нет.

— Значит, вы не собирались спросить у Грота, когда умер Альберт?

— Я тогда не представляла, что это имеет такое значение, — нетерпеливо объяснила она. — До сегодняшнего утра не представляла…

— А что за человек был Леон Уоллес?

Беатрис задумалась и сунула в рот кончик пальца. Ее бедро опять тесно прижалось к плечу Шейна.

— Он был душка, — сказала она с неожиданным воодушевлением, как будто только что что-то вспомнила.

— Он тебе нравился?

— Конечно. А кому бы он не понравился? Но он на меня ни разу даже не взглянул. И на Мэти тоже, хотя она и бегала за ним в своей обычной манере.

— Жена Альберта?

— Угу. Это было уже после того, как он уехал, а она собиралась в Рино, чтобы получить развод.

Шейн подумал и спросил:

— А Альберт ревновал?

— Он? — ядовито усмехнулась Беатрис. — Даже если и ревновал, то не осмелился бы показать это Мэти. Он был у нее под каблуком, это уж точно. А теперь, может быть, отправимся в постель? — жалобно закончила она.

Шейн вздохнул и поднялся. Он положил руки ей на плечи и мягко сжал их.

— Ты гадкий! — Она надула губы, когда он опустил руки и повернулся к балкону.

— Я никогда не унижался до того, чтобы лечь в постель другого мужчины! — жестко бросил он через плечо.

Выйдя на яркий солнечный свет, Шейн быстро спустился по чугунной лестнице, вскочил в машину и уехал, даже не обернувшись на старый разрушающийся особняк.

Глава 6

Адвокатская контора «Гастингс и Брандт» размещалась на четвертом этаже обветшалого старинного здания на Флеглер-стрит. В тусклой приемной за письменным столом восседал похожий на гномика маленький человечек в лоснящемся шерстяном пиджаке. Он сидел, сгорбившись над увесистым томом по юриспруденции, а заметив вошедшего Шейна, раздраженно вскинул голову и, близоруко щурясь, уставился на него.

— Да-да? В чем дело?

— Я Шейн. Мистер Гастингс просил меня зайти.

— Шейн? — Клерк неодобрительно поджал губы, заглянул в блокнот, с неохотой сказал: — Кажется, все правильно, — и указал на дверь с табличкой «Личный кабинет». Шейн без стука распахнул дверь. Гастингс сидел за старинным бюро с откидной крышкой, разложив на ней ворох бумаг. На нем все еще был тот же черный, застегнутый на все пуговицы костюм, хотя жара в кабинете стояла просто удушающая. Сняв со своего костлявого носа пенсне, он сухо заметил:

— Вы очень точны, мистер Шейн.

Шейн сел на жесткий деревянный стул с прямой спинкой, заскрипевший под его тяжестью.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — дело не терпит отлагательств.

— На какое дело вы ссылаетесь, мистер Шейн?

— Наследство Хоули.

— Понятно. Так… А в чем, собственно, мистер Шейн, ваш интерес в данном вопросе?

Шейн откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и достал сигарету.

— Это вы просили меня зайти.

— Да, это так. — Гастингс решительным жестом водрузил на нос пенсне и окинул взглядом разложенные перед ним бумаги. — Ваши расспросы о Джаспере Гроте навели меня на мысль, что вы с ним знакомы.

— Точнее сказать — я его разыскиваю.

— Не хотите ли вы сказать, что его нужно еще и искать?

— Я занимаюсь этим со вчерашнего вечера. Когда он вышел из дома на встречу с Беатрис Мини.

— Встречу, на которую он не пришел, — натянуто подчеркнул Гастингс.

— Так утверждает Беатрис. Это правда, что до сегодняшнего утра ни она, ни остальные члены семьи не знали, что точная дата смерти Альберта имеет для них огромное значение?

— В каком смысле имеет значение?

Шейн наклонился вперед и устало произнес:

— Давайте не будем терять время. До того как вы зачитали завещание Эзры, кто-нибудь из Хоули осознавал, что точная дата смерти Альберта может означать для них плюс-минус два миллиона долларов?

— Не представляю, где вы раздобыли эту информацию, мистер Шейн. Я определенно не сказал ничего…

— Беатрис рассказала, — холодно ответил ему Шейн. — И это, и многое другое, пока мы с ней прикончили бутылку виски в ее спальне после вашего отъезда.

Гастингс вздохнул и снял пенсне.

— Беатрис нельзя полностью доверять.

— Особенно если рядом выпивка или нечто, носящее брюки, — весело согласился Шейн. — Но она совершенно откровенно рассказала, что Эзра оставил все свое состояние Альберту… но не наследникам и правопреемникам Альберта, если тот умрет раньше. То есть если опустить юридическую терминологию, Хоули получат деньги, если Альберт умер раньше Эзры. Но, если он был жив в момент смерти своего дяди, он является законным наследником и все деньги достаются его бывшей жене.

— Ну… по существу это верно. — Казалось, что сорвавшееся с тонких губ Гастингса признание причиняет ему физическую боль.

— Я повторяю свой вопрос: кто-нибудь из них понимал эту ситуацию до того, как вы зачитали им завещание?

— Думаю, они были в курсе, что Эзра собирается оставить Альберту по крайней мере большую часть своего состояния, — осторожно ответил Гастингс.

— И им также было известно, что Альберт все завещал своей бывшей жене?

— Я допускаю, что они действительно об этом знали.

— Ну, тогда не надо быть гением, чтобы догадаться, что деньги они получат лишь в том случае, если Альберт умрет первым, и что им не достанется ни цента, если он прожил на плоту пять дней.

— Это может быть очевидным для вас или для меня, мистер Шейн, поскольку мы хорошо разбираемся в юриспруденции. Но я совсем не уверен, что они смогли бы сами рассуждать так логично в создавшейся ситуации. На самом деле сегодня утром у меня сложилось четкое впечатление, что никто из них не осознавал значения даты смерти Альберта, пока я им этого не объяснил.

— Беатрис говорила, что вы мастер на всякие объяснения, — как бы невзначай бросил Шейн.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, например, что Эзра присвоил все деньги своего брата, с которым у него было общее дело.

Гастингс брезгливо поджал губы.

— Тут не было ничего противозаконного. Абель Хоули был непрактичным человеком и никудышным бизнесменом. Он неудачно вложил деньги и потерял свою долю семейного состояния, в то время как Эзра постепенно и с умом приумножил свою.

— И с момента смерти своего мужа Сара Хоули целиком зависела от Эзры?

— Он был с ней более чем щедр, несмотря на то что по закону у него не было вообще никаких обязательств содержать семью брата.

— Этот запущенный старый дом вряд ли свидетельствует о большой щедрости миллионера.

— Не представляю, какое это может иметь отношение к обсуждаемому вопросу.

— А вот какое — действительно ли миссис Хоули и Беатрис останутся без средств к существованию, если деньги Эзры получит вдова Альберта?

— Практически… боюсь, что да.

— Есть ли вероятность того, что вдова благородно поделится с ними?

— Боюсь, что у меня нет возможности ответить на этот вопрос, мистер Шейн. Кстати, до сих пор еще нет твердых доказательств, что миссис Мередит унаследует эти деньги.

— Мередит? — нахмурился Шейн.

— После развода жена Альберта вышла замуж за некоего Мередита.

— Вы хотите сказать, что еще точно не установлено, сколько дней Альберт прожил после аварии самолета?

— Совершенно верно, мистер Шейн. Именно это я и хотел сказать.

— Есть двое оставшихся в живых после аварии. Они могли бы назвать точную дату, — размышлял вслух Шейн, наклонившись вперед, чтобы погасить сигарету в идеально чистой пепельнице на столе Гастингса.

— Совершенно верно. И если вам известно что-либо об их местонахождении, мне бы очень хотелось встретиться с ними.

— Плюс еще и дневник, который Грот вел на плоту, может точно указать день и час смерти Альберта, — продолжал Шейн, не обращая внимания на слова Гастингса.

— Какой дневник?

Шейн удивленно взглянул на него.

— Я думал, вы знаете, что Джаспер Грот вел дневник.

— Откуда?

— Разве о нем не писали в газетах?

— Мне не встретилось ни одного упоминания о подобном дневнике.

— Насколько я понимаю, «Дейли ньюс» купила права на его публикацию, — пожал плечами Шейн. — Они собираются напечатать отрывки из него.

Гастингс молчал, нервно крутя в руках пенсне, как будто переваривал эту новость.

— Если бы этого дневника не существовало, — рассудительно сказал Шейн, — предложение Беатрис разыскать двух очевидцев и подкупить их, чтобы они показали под присягой, что Альберт умер раньше своего дяди, было бы вполне обоснованным. Надо полагать, у вас аналогичное предложение, — небрежно закончил он.

— Что? Взятка?! Ничего подобного мне и в голову не приходило.

— Когда на кону пара миллионов, это имеет смысл, — возразил Шейн.

— Абсурд! Я бы и обсуждать это не стал.

— Так или иначе, но дневник — это камень преткновения, — признал Шейн. — Сам по себе он гораздо более весом, чем любые свидетельские показания. И пока он существует, говорить с Гротом или Каннингемом просто не имеет смысла.

— И где же находится означенный дневник? — требовательно спросил Гастингс.

— Кажется, этого никто не знает… наверняка. — Шейн задумался. — Если вчера вечером он взял его, когда отправился к Хоули…

— Нет никаких доказательств того, что он там был, — поспешно возразил Гастингс.

— Беатрис сказала, что она сама его пригласила.

— Но он не пришел в назначенное время.

— Это она так говорит, — спокойно согласился Шейн. — Вот почему так важно знать, представлял ли кто-нибудь из них вчера вечером, что точное время смерти Альберта может значить для них два миллиона долларов. И если да, то это могло бы объяснить, почему Грот так и не вернулся домой.

— Вы что, намекаете, что он был у Хоули и что он не вернулся домой? — возмутился Гастингс.

— Должен заметить, что за два миллиона долларов Беатрис вполне способна стукнуть по башке любого. Да и старая леди тоже, если судить по тому, как она себя ведет. Джеральд… не знаю. — Шейн медленно покачал головой, вспоминая появление мужа Беатрис в ее спальне.

— Уверяю вас, что все Хоули — люди в высшей степени порядочные.

Шейн усмехнулся.

— Мы оба знаем, — весело сказал он, — что Беатрис — пьяница и нимфоманка в придачу. И мне не надо напрягать свое воображение, чтобы представить себе, как старая леди размахивает своей тростью у кого-то над головой. Черт, само собой разумеется, — убедительно продолжал он, — что они должны до смерти ненавидеть бывшую жену Альберта. Как хладнокровно она развелась с ним, когда его забрали в армию. А сам он расстроился из-за этого?

— Альберт не делился со мной своими чувствами по поводу развода.

— Вы помогали ему составлять завещание в пользу его жены, если она даже разведется с ним и выйдет замуж повторно?

— Да, я.

— И вы не задали ему вопрос по поводу этого условия? — недоверчиво спросил Шейн.

— Как его поверенный, я точно следовал инструкциям. Итак, мистер Шейн, по-моему, мы уже обсудили все, что только можно. — Адвокат отодвинул свой стул и поднялся.

Шейн продолжал сидеть, положив ногу на ногу.

— Мы еще не говорили о Леоне Уоллесе, — сказал он.

— О ком?

— Вы слышали, как я спрашивал о нем миссис Хоули?

— Я смутно припоминаю, что вы называли это имя, — неохотно кивнул Гастингс. — Но я понятия не имею, кто он такой.

— Я уже говорил сегодня утром. Это садовник, которого они наняли год назад.

— У них нет садовника как минимум год, — возразил Гастингс.

— Это очевидно, если обратить внимание на состояние парка. Именно это меня и удивляет.

Гастингс решительно направился к двери.

— Вряд ли это может быть предметом обсуждения, — холодно произнес он.

Шейн не шелохнулся.

— Предметом обсуждения является необъяснимое исчезновение Леона Уоллеса около года назад.

Гастингс замер, уже положив руку на дверную ручку. Он стоял спиной к Шейну, но детектив видел, как все тело его одеревенело от напряжения.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к моим клиентам. По-моему, он просто был уволен из соображений экономии.

— Возможно, — кивнул Шейн и медленно поднялся. — Кто подал на развод — Альберт или его жена?

— Миссис Хоули начала бракоразводный процесс в Неваде.

— На каком основании?

— Видимо, психологическая несовместимость. — Гастингс толкнул дверь и повернулся, встревоженно глядя на Шейна. — Что ж, все точки над «и» расставлены. Не думаю, что можно получить что-либо полезное, если бередить старые раны.

— Возможно, вы правы, — согласился Шейн и вышел в приемную. Дверь за ним тут же громко захлопнулась.

Он уже подходил к выходу, когда в приемную вошли двое. Мужчина был высоким и бледным, с длинными, как у обезьяны, руками. Женщина — молодая и ухоженная — показалась Шейну еще более сексуальной во плоти, чем на свадебной фотографии мистера и миссис Хоули, которую Шейн видел этим утром в архиве «Ньюс».

— Привет, Джейк! — сказал Шейн. — Какие темные делишки могут быть у такого стряпчего, как ты, в приличной адвокатской конторе?

Джейк Симс невесело усмехнулся:

— Это я тебе могу задать такой вопрос, ищейка. Не хочешь ли ты сказать, что уважаемый адвокат Гастингс опустился до такой степени, что нанял тебя?

Шейн радостно улыбнулся ему в ответ.

— Может, представишь меня Мэти?

Она оценивающе изучала его, чуть склонив голову набок, и ее глаза без тени смущения говорили, что ей нравится то, что она видит.

— Кто это, Джейк?

— Это именно тот парень, от которого надо держаться подальше, — проворчал Джейк Симс. Он крепко схватил ее за руку и подтолкнул мимо Шейна к столу, за которым сидел маленький человечек. Она повернула голову к Шейну, не отводя от него глаз, и ее полные яркие губы сложились в маленький кружок — то ли в разочаровании, то ли в обещании.

— О’кей, миссис Мередит, — сказал Шейн. — Мы еще увидимся. — И вышел прежде, чем она успела ответить.

Глава 7

Спустившись вниз, Шейн купил утренний выпуск «Дейли ньюс» и развернул газету. На первой странице был помещен материал на две колонки за подписью Джоэла Кросса под невероятно патетическим заголовком: «Отважные люди среди бушующих волн».

Статья, написанная в неумеренно эмоциональной манере, извещала, что известный журналист Джоэл Кросс договорился с мистером Джаспером Гротом об эксклюзивной публикации личного дневника Грота, который тот вел в те горестные дни, когда он и два его товарища по несчастью беспомощно дрейфовали на спасательном плоту в открытом море после аварии самолета.

В статье попадались и такие замечательные фразы, как: «подлинный отчет о мужестве, проявленном в открытом море», «живая повесть из первых рук о страданиях на грани отчаяния», «о чем думает простой человек перед лицом почти неминуемой смерти», «последние слова того, кто уже никогда не вернется», «безыскусный рассказ о похоронах среди океана — рассказ, который заденет душевные струны каждого читателя»…

Шейн, нахмурившись, сложил газету и сел в машину. Дело приобретало новый оборот. Каждый, кому известно, какое значение имеет точная дата смерти Альберта Хоули, прочитав «Дейли ньюс», поймет, что в дневнике Грота — ключ к целому состоянию. Направляясь по Флеглер-стрит к своей конторе, он размышлял, известно ли самому Джоэлу Кроссу, какая бомба заложена в этом дневнике.

Когда он вошел в контору, Люси Гамильтон взглянула на него, озабоченно наморщив лоб.

— Майкл, только что звонил шеф Джентри. Ты должен позвонить ему. И еще раньше звонила миссис Грот. Она в истерике и хочет знать, что тебе удалось сделать, чтобы найти ее мужа.

Шейн медленно покачал головой.

— Не очень много. Боюсь, что этим придется заняться полиции.

— Майкл, как по-твоему, что с ним могло случиться?

— Я думаю, он мертв, — жестко бросил Шейн.

Войдя в свой кабинет, он обошел стол, выдвинул второй ящик картотечного шкафчика и достал оттуда бутылку коньяка. Это был «Джон Эксшо» с тремя звездочками, привезенный частным образом из Франции местным торговым агентом, с которым его недавно познакомил Тим Рурк, и Шейн в который раз одобрительно посмотрел на этикетку. Поставив рядом два бумажных стаканчика, он почти до краев наполнил один коньяком, другой — ледяной водой из холодильника.

Он сел за стол, неторопливо сделал маленький глоток коньяка, с наслаждением смакуя его вкус, и запил глотком воды. Затем снял телефонную трубку и набрал номер Уилла Джентри в полицейском управлении.

— Уилл, это Майк Шейн, — произнес он, когда в трубке послышался хриплый голос Джентри.

— Майк! Какое ты имеешь отношение к некоему Джасперу Гроту?

— Занимаюсь его розыском, — после небольшой паузы ответил Шейн.

— Зачем?

— Вчера вечером меня об этом попросила миссис Грот. Он не вернулся домой, и она была обеспокоена.

— Не вернулся откуда?

— Миссис Грот не знает, куда он направился, когда около восьми вечера вышел из дома, — честно ответил Шейн. — Но я кое-что раскопал, и у меня есть своя версия.

— Выкладывай, — потребовал Джентри.

— Не знаю, Уилл, что именно я должен тебе выложить. Почему ты спрашиваешь?

— Мы нашли его труп, — ответил Джентри. — По крайней мере… по некоторым признакам это Джаспер Грот. Его жена вот-вот приедет в морг для опознания.

У Шейна пересохло во рту, и он судорожно сделал два больших глотка коньяка, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения.

— Уилл, где и когда его нашли?

— В воде… совсем недавно. Неподалеку от берега в районе Корал-Гейблс. Его ударили по голове, и к тому моменту, когда его нашли, он был мертв как минимум двенадцать часов. Теперь твоя очередь.

— Еще один вопрос, Уилл. Это место далеко от Бэйсайд-Драйв?

— Подожди, не клади трубку.

Шейн еще глотнул коньяка, прислушиваясь к бормотанию голосов на другом конце провода. Наконец Джентри ответил:

— Менее чем в четверти мили. Это о чем-нибудь тебе говорит?

— Возможно, — сказал Шейн. — Поместье Хоули расположено на Бэйсайд-Драйв неподалеку от берега. Насколько мне известно, Грот должен был навестить одного из членов семьи Хоули вчера в восемь вечера… но так и не появился. Ты можешь попробовать найти такси, если он действительно туда поехал. Собственной машины у него не было.

— Хоули? — задумчиво переспросил Джентри. — Это богатеи? Кажется, их сын был вместе с Гротом на спасательном плоту?

— Ты схватываешь на лету, — одобрительно сказал Шейн. — Они дружно отрицают, что Грот был у них вчера вечером. Слушай, Уилл, — голос Шейна стал настойчивым, — при нем были какие-нибудь записи? Например, что-нибудь вроде дневника?

— Ничего похожего. Только бумажник с документами. И с достаточно крупной суммой, чтобы исключить ограбление. Майкл, у тебя есть что-нибудь еще?

— Пока ничего. Правда, Уилл, — торопливо добавил Шейн, услышав в трубке сердитое сопение. — То, что ты мне сообщил, меняет дело, и мне надо поторапливаться. Попробуй заняться этими Хоули, а я свяжусь с тобой попозже. — Он положил трубку прежде, чем Джентри успел возразить, и минуту-другую сидел неподвижно, хмуро уставившись в пространство.

Итак, одного уже нет. После гибели Грота Каннингем оставался единственным живым свидетелем, точно знавшим дату смерти Альберта Хоули. Каннингем и дневник Грота. Шейн взял бумажный стаканчик, допил остатки великолепного «Джона Эксшо» и медленно повернул голову к двери, в которой появилась Люси Гамильтон.

— Я слушала ваш разговор, — задыхаясь, сказала она. — То, что случилось с Джаспером, — просто ужасно. Бедная миссис Грот! — Люси замолчала и всхлипнула. — Как бы долго я с тобой ни работала, — сердито продолжала она, — я никак не могу привыкнуть к смерти. У меня не выходит из головы миссис Грот — как она перенесла известие об аварии самолета и уже не надеялась когда-нибудь увидеть мужа. А потом он все-таки вернулся живым и невредимым… чтобы быть убитым спустя несколько часов. Майкл, это несправедливо. — По ее щекам катились слезы.

— Ангел мой, в этом мире многое несправедливо, — мягко сказал Шейн.

— Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к миссис Уоллес? Ну… то, что мистер Грот звонил ей и договорился встретиться сегодня утром, чтобы сообщить ей нечто важное. Из-за этого его и убили?

Шейн пожал плечами.

— Мы можем только гадать об этом, — задумчиво сказал он. — Само собой разумеется, что Альберту Хоули было известно о каком-то преступлении, связанном с исчезновением садовника в прошлом году… он мог перед смертью доверить эту тайну Гроту. Со слов Каннингема и жены Грота я понял, что Грот был кем-то вроде религиозного фанатика, который мог счесть своим долгом раскрыть любые предсмертные признания, свидетелем которых он стал. Но кто еще знал, что он звонил миссис Уоллес и должен был встретиться с ней сегодня? — Он резко поднялся, его вытянутое лицо напряглось. — Это еще один вопрос, на который нам придется ответить.

Люси собралась было что-то сказать, но в этот момент открылась входная дверь, и она выглянула из кабинета. Прежде чем она закрыла за собой дверь, Шейн услышал ее голос:

— Чем могу быть полезна?

Некоторое время Шейн в нерешительности стоял у стола, сердито разглядывая пустые бумажные стаканчики. Затем вздохнул, подцепил их и направился к мусорной корзине. Обернувшись к двери, он увидел, что Люси вернулась.

— Майкл, к тебе двое посетителей. Джейк Симс с какой-то женщиной, которую он представил как миссис Мередит. Мне их отослать?

— Напротив! — радостно откликнулся Шейн. — Вряд ли я был бы рад кому-нибудь еще так, как этим двоим.

— Но ведь Джейка ты всегда терпеть не мог, — напомнила она. — Помнишь, пару лет назад…

— Чтобы хотеть видеть Джейка, мне совсем необязательно его любить, — не дал договорить ей Шейн, вернувшись к своему столу и плюхнувшись во вращающееся кресло. — До сего момента я все прикидывал, как извлечь из этого дела хоть какую-нибудь пользу… Производит ли миссис Мередит впечатление человека, способного потратить доллар-другой? — Он с надеждой взглянул на Люси.

— Миссис Мередит, — поджав губы, процедила она, — производит впечатление человека, который платит по счетам монетой, не имеющей хождения на территории Соединенных Штатов. Ты все еще хочешь ее видеть?

— Более чем когда-либо, — искренне ответил Шейн. — В конце концов, мы еще не на грани разорения. Позови ее, Люси.

Глава 8

Майкл Шейн остался сидеть за столом, когда в кабинет вошли Симс и миссис Мередит. В руках у стряпчего был номер «Дейли ньюс», которым он похлопывал себе по бедру. Он подошел к Шейну и воинственно потребовал:

— Что тебе обо всем этом известно, Шейн?

— О чем? — спросил Шейн. Его взгляд скользнул мимо Симса и остановился на бывшей жене Альберта Хоули.

Она спокойно и откровенно оценивающе встретила его взгляд, сложив руки на груди и скромно держась позади своего компаньона, который, перегнувшись через стол Шейна, взревел:

— Сам знаешь о чем! Ты еще в конторе Гастингса знал, кто такая миссис Мередит… еще до того, как вас друг другу представили. Гастингс отрицает, что нанял тебя, чтобы сфабриковать улики, которые могут лишить моего клиента законного наследства, но я представить себе не мог, зачем еще он может встречаться с таким типом, как ты.

Шейн по-прежнему смотрел на миссис Мередит, не обращая внимания на его разъяренную физиономию.

— Миссис Мередит, можете ли вы представить себе какие-нибудь разумные причины, по которым я хотел бы лишить вас наследства?

Ее губы изогнулись в легкой усмешке. Казалось, что ее гибкое тело слегка покачивается, даже когда она стоит неподвижно.

— Я не очень хорошо вас знаю, мистер Шейн. Только со слов мистера Симса.

Шейн откинулся назад и кивком указал ей на стул около стола.

— Почему бы вам не присесть и не познакомиться со мной поближе?

— С удовольствием. — Она опустилась на стул, слегка придвинув его к столу, и облокотилась на столешницу, подперев ладонями подбородок — так, что ее лицо оказалось не более чем в двух футах от лица Шейна.

— Ты мне не ответил, Шейн. — Симс тяжело дышал, и его голос звучал все более враждебно.

— Я не имею привычки отвечать тем, кто врывается ко мне в контору, чтобы предъявлять мне обвинения. — Шейн вновь переключился на миссис Мередит. — Может, мы обойдемся без Джейка?

— Боюсь, что это невозможно, — с сожалением сказала она. — Он мой адвокат, и я нуждаюсь в его советах.

— Тогда садись, Симс, — проворчал он, — и следи за своими манерами. Еще один грязный намек, и я вышвырну отсюда вас обоих… Я не знал, что вы в Майами, миссис Мередит.

— Я прилетела сегодня утром.

— Вам известны условия завещания Эзры Хоули?

Она кивнула, продолжая смотреть ему прямо в глаза.

— Мистер Гастингс проинформировал Джейка еще вчера… поскольку знал, что он представляет мои интересы.

— И, как я вижу, вам все известно о дневнике Джаспера Грота. — Шейн многозначительно перевел глаза на сложенную газету в руках Симса.

— Мы читали о нем, — сказал стряпчий. — Прежде всего я хочу прояснить одну вещь. Шейн, как ты оказался в этом деле? Какие у тебя в нем интересы? — Симс нехотя уселся напротив своей клиентки, вынул из нагрудного кармана тонкую пятнистую сигару и откусил ее кончик желтоватыми зубами.

— Мой интерес возник вчера вечером, — ответил Шейн. — После встречи с Каннингемом и миссис Грот. А разговор с Хоули сегодня утром заинтересовал меня еще больше.

— Это правда, что мистер Грот пропал? — спросила миссис Мередит.

— Кто вам об этом сказал?

— Питер Каннингем.

— Я смотрю, вы не теряли времени, — усмехнулся Шейн.

— Я запланировал встречу с ним еще вчера вечером, — торопливо вмешался Симс. — Нам хотелось бы знать, не нашелся ли Грот?

Шейн понимал, что об этом скоро станет известно всем, и после минутного колебания сказал:

— Да, уже нашелся. Мертвым.

Миссис Мередит медленно закрыла глаза и сжала губы.

— Мертвым? — воскликнул Симс. — Как так? Что с ним случилось?

— Его убили вчера ночью. У меня есть основания считать, что он относится к числу людей, имеющих нравственные принципы. С другой стороны, у меня есть все основания считать, что Каннингем таковых не имеет. Итак… Грот мертв, а Каннингем живехонек… А что он говорит по поводу времени смерти Альберта Хоули? — неожиданно спросил он миссис Мередит.

— Он ничего не говорит. — Округлив глаза, она порывисто положила руку ему на запястье. — Как вы думаете, вам удастся убедить его сказать, что это произошло на пятый день?

Глаза Шейна вспыхнули.

— Я думаю, что в должной форме сделанное предложение убедит Каннингема дать любые показания… если он будет уверен, что дневник Грота не представит его лжецом.

— В том-то и загвоздка, — с горечью произнес Симс. — Этот дневник! А тебе известно, какая дата смерти Альберта Хоули там стоит?

— Я не видел этого дневника, — покачал головой Шейн.

— А ты можешь выяснить? — Симс нетерпеливо наклонился вперед. — Ведь у тебя близкие отношения с Тимоти Рурком из «Ньюс». Он должен знать… или хотя бы ему не так уж трудно выяснить это у того репортера.

— Возможно, — кивнул Шейн.

— Ты знаешь, как для миссис Мередит важно доказать, что Эзра умер раньше своего племянника. Ты мог бы отхватить неплохой кусок, разузнав содержание дневника до его публикации.

— Но и для Хоули не менее важно доказать, что Альберт умер раньше своего дяди, — подчеркнул Шейн.

— Они твои клиенты? — быстро спросил Симс.

— Нет. В настоящее время я открыт для любых разумных предложений.

— Сколько?

— Сколько за что? — весело переспросил Шейн.

Симс нерешительно замолчал, покусывая свою сигару и исподтишка бросая взгляды то на свою клиентку, то на Шейна.

— Ты понимаешь сложившуюся ситуацию не хуже меня. Если в дневнике сказано, что Альберт умер на пятый день, все прекрасно. Даже если Хоули предложат Каннингему миллионы, чтобы он сказал, что это было на четвертый день, он не осмелится взять деньги, потому что дневник докажет, что он лжет.

— Но он молчит, — с иронией заметил Шейн, — пока дневник в любую минуту может выставить его лжецом.

— В том-то все и дело! Но можно поставить и другой вопрос, Шейн. Ты говоришь, что Грот мертв. Имеет ли «Ньюс» по-прежнему право опубликовать его дневник?

— Этот вопрос тебе лучше задать их юристам, — пожал плечами Шейн и снова переключился на миссис Мередит, чьи пальцы все еще покоились на его запястье. — Я думаю, вы вполне способны заключить частную сделку с таким типом, как Каннингем.

Ее губы медленно расплылись в улыбке, а пальцы, лежавшие на его руке, сжались еще крепче.

— Думаю, смогла бы. Фактически сегодня утром он сам предложил мне что-то в этом роде. Но я бы предпочла заключить частную сделку с таким человеком, как вы, Майкл Шейн.

— Как ты только что сказал, — продолжал Симс, — показания Каннингема ничего не стоят, если они будут противоречить дневнику. С другой стороны, они также ничего не стоят, если дневник их подтвердит. Так или иначе, ему нечего продать ни той, ни другой стороне, поскольку выдержки из дневника вот-вот будут напечатаны. Именно это я и объяснил сегодня утром миссис Мередит.

— Но если дневник исчезнет до публикации… или если из него будут изъяты соответствующие страницы… тогда показания Каннингема принесут пару миллионов… кому-нибудь, — заключил Шейн.

— Ты абсолютно прав. — Симс откинулся на спинку стула и выпустил облако дыма. — Вот почему нам так важно знать содержание этого дневника.

— Насколько важно? — живо поинтересовался Шейн. — В денежном выражении?

— В значительной степени это зависит от того, что в нем написано, — уклонился от прямого ответа Симс. — Если это благоприятная для нас информация, она не будет стоить слишком много. Но если нет…

Он замолчал, и Шейн грубовато подхватил:

— И если вы найдете способ изъять эту информацию из дневника, это будет стоить целое состояние. Осмелюсь предположить, что в подобных обстоятельствах Каннингем готов поклясться, что Альберт Хоули прожил пять дней.

— Думаю, мы можем это предположить, — спокойно сказала миссис Мередит. — Вряд ли нам стоит проявлять бестактность и предлагать вам взятку, мистер Шейн, но…

— Не стесняйтесь, — резко перебил ее Шейн. — Чувствуйте себя как дома.

— Давайте не будем торопиться, — вмешался Симс. — Пока мы не прочтем нужное место в дневнике, мы не можем быть уверены, нужно ли его вообще изымать. Договариваться о чем-либо в такой ситуации — значит покупать кота в мешке.

— Но как мы это узнаем, пока мистеру Шейну не удастся достать нам этот дневник? Я настаиваю, мистер Симс, чтобы мы его наняли. Сколько стоит? — Она с надеждой улыбнулась Шейну.

— В долларах и центах?

— А какие еще средства платежа вы принимаете? — Она вызывающе улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.

Некоторое время Шейн изучал ее с серьезным видом.

— Миссис Мередит, возможно, мы сумеем обсудить этот вопрос в частном порядке как-нибудь в другой раз. А сейчас… чтобы у меня были законные полномочия… давайте договоримся, что я представляю ваши интересы, когда буду пытаться узнать содержимое дневника… и, если мне это удастся, вы заплатите за мои услуги тысячу долларов.

— Я согласна, — быстро сказала она, по-прежнему не сводя с него глаз. — А если из дневника будет следовать, что Альберт умер раньше своего дяди, что тогда, мистер Шейн?

— Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. — Шейн поднялся и подошел к двери. — Я попрошу моего секретаря напечатать небольшой договор, и вы его подпишете.

Как только он появился в приемной, Люси Гамильтон щелчком выключила селектор и с горящими щеками сердито посмотрела на него.

— О каких это средствах платежа вы говорили с миссис Мередит, мистер Шейн?

Он ухмыльнулся.

— Такие хорошие девочки, как ты, Люси, даже и догадываться не должны, о чем мы говорили с миссис Мередит. Напечатай договор, по которому я должен достать дневник на предмет предварительного ознакомления, и дай ей на подпись. — Он снял с вешалки легкую шляпу и шагнул за порог.

Люси оставалось только сверлить возмущенным взглядом его удаляющуюся спину.

Глава 9

Тимоти Рурка Шейн отыскал в небольшом битком набитом ресторанчике на Третьей Северо-восточной авеню: сидя у стойки бара, он неторопливо потягивал виски с содовой и со льдом. Когда Шейну наконец удалось протиснуться к стойке, Рурк покосился на него и слегка подвинулся, чтобы освободить хоть несколько дюймов.

— Ну и как поживает замечательное семейство Хоули? — с любопытством спросил он.

— Я виделся с ними… в том числе и с Беатрис. — Шейн поймал взгляд бармена и выразительно поднял левую бровь.

— Мда-а, — протянул Рурк. — До меня доходили кое-какие сплетни.

— Они полностью соответствуют действительности, — спокойно ответил Шейн.

Бармен поставил перед ним рюмку и откупоренную бутылку коньяка и повернулся за бокалом воды со льдом. Шейн плеснул себе коньяка и спросил:

— Джоэл Кросс здесь?

— Я видел, как он вошел несколько минут назад. — Рурк повернулся, чтобы оглядеть переполненный зал, и кивнул плотному молодому человеку в очках с толстыми линзами в черепаховой оправе. Стрижка под ежик придавала ему несколько воинственный вид. Он стоял, прислонившись к перегородке одной из кабинок, и о чем-то беседовал с четырьмя сидевшими за столом мужчинами. — Вот он, светлая надежда нашей журналистики, прости Господи. Если окажется, что дневник пилота — это и в самом деле такая бомба, как он надеется, то он станет просто невыносимым.

— Ты его не любишь?

Рурк пожал тощими плечами и потянулся к своей рюмке.

— Слишком молод, — равнодушно ответил он. — Он еще набьет себе шишек, прежде чем научится.

— Как я понимаю, ты не читал дневника Грота?

— И никто не читал. Это эксклюзивная сенсация, принадлежит лично Джоэлу. Он бережет ее, словно это алмаз величиной с дом, боится, как бы кто-нибудь раньше него не опубликовал хотя бы отрывок.

— Однако мне в этом деле непонятно, Тим, — медленно произнес Шейн, потихоньку смакуя коньяк и стараясь, чтобы его голос звучал небрежно. — Что за соглашение он заключил с Гротом? В частности, — быстро добавил он, — был ли договор на публикацию подписан, скреплен печатью, а права переданы… официально и окончательно.

Глаза Рурка заблестели. Он узнал нарочито небрежный тон Шейна, и в нем тут же пробудился интерес.

— Должно быть, он заключил с Гротом что-то вроде договора, иначе он не стал бы трубить об этом на весь мир.

Шейн глотнул ледяной воды.

— Но мне интересно, был ли он оформлен у нотариуса. Давай сведем вопрос к этому, Тим. Грота никто не видел в живых после половины восьмого вечера вчерашнего дня. Есть ли у вашей газеты недвусмысленное согласие Грота, дающее вам законное право на публикацию дневника?

Блеск в глазах Рурка стал еще более заметным.

— Думаешь, с Гротом что-то случилось?

— Только держи язык за зубами, — тихо предупредил Шейн. — Грот мертв. Примерно с восьми часов вчерашнего вечера. Предполагается, что как раз в это время он должен был встретиться с Беатрис в доме Хоули. Так что теперь вопрос достаточно прост: обладает ли «Ньюс» полномочиями на публикацию, как говорится, без дальнейших церемоний?

— А Джоэл знает, что он мертв?

— Официального сообщения еще не было. Но тот, кто его пристукнул и бросил в залив, знает наверняка.

— Джоэл?! — Блеск в глазах Рурка превратился в настоящий огонь.

— Ты знаешь его лучше, чем я, — пожал плечами Шейн. — Может ли он убить человека ради сенсационного репортажа? Вот это я и имею в виду, — быстро продолжал он, прежде чем Рурк успел ответить. — Предположим, Грот раздумал отдавать свой дневник для публикации… и сказал об этом Кроссу. Как бы тот на это отреагировал?

— Да Джоэл родную бабку может задушить, если она встанет у него поперек дороги, — съязвил Рурк.

— Но настолько ли важен для него дневник?

— Понятия не имею. Я ведь его не читал. Почему бы тебе не расспросить самого Джоэла?

— Непременно, — ответил Шейн. — И прямо сейчас. — Он поднял свою рюмку и с минуту изучал ее. — Но прежде я хотел бы узнать о Кроссе еще кое-что. — Он замолчал, хмуро разглядывая коньяк и пытаясь сосредоточиться. — Что значат деньги для Джоэла Кросса? Сами по себе? То есть если он встанет перед выбором: или взять хороший куш наличными, или иметь возможность произвести фурор… что он предпочтет?

Рурк пожал плечами.

— По-моему, это зависело бы от размера куша и от размера возможного фурора. Майкл, почему бы не поставить вопрос прямо? Я так понимаю, что ты гадаешь, какая конкретно сумма убедит Джоэла отказаться от намерения напечатать дневник?

— Что-то в этом роде.

— Но почему, Майкл? — Рурк схватил его за плечо с такой силой, что Шейн почувствовал впившиеся в него длинные ногти. — Зачем тебе это надо? У тебя-то какой интерес?

— Я не говорил, что не хочу, чтобы дневник не был опубликован. Но мне известно, что есть определенные заинтересованные стороны, готовые заплатить кучу денег, лишь бы дневник не попал в печать. И мне интересно, что важнее для Кросса — слава или деньги?

— Не думаю, что на этот вопрос можно дать определенный ответ, — задумчиво сказал Рурк. — Столько денег… Насколько велика слава? За миллионы зелененьких, например, ты можешь купить с потрохами любую газету.

— Да, — пробормотал Шейн. — Я понимаю, здесь слишком много неясного. — Он вздохнул, допил свой коньяк, запил его водой и отодвинулся от стойки. Оглянувшись, он увидел, что Кросс уже оставил своих собеседников и сидит один в дальней кабинке, а официант накрывает на стол перед ним. — Не представишь меня своему приятелю?

— Конечно. — Рурк поднялся и тихо спросил: — Мне присутствовать?

— Думаю, не стоит, Тим. Как только я в этом разберусь, я расскажу тебе всю эту проклятую историю.

Пока они шли к кабинке Кросса, Шейн держался позади Рурка. Остановившись, Рурк обратился к молодому репортеру:

— Ну, Джоэл, ты на крючке. Если у тебя есть какие-либо преступные тайны, держи рот на замке, потому что перед тобой Майкл Шейн собственной персоной.

Кросс повернул свою квадратную задиристую физиономию к детективу, и его верхняя губа слегка приподнялась.

— Я слышал о вас, — сказал он тоном, свидетельствующим о том, что лично он отнюдь не в восторге от услышанного. Из-за толстых линз на Шейна смотрели тусклые голубые глаза.

Кросс на мгновение заколебался, когда Шейн добродушно улыбнулся и протянул ему руку, объяснив:

— Это я попросил Тима представить меня вам.

— Зачем? — Кросс с явной неохотой протянул ему свою широкую ладонь, оказавшуюся жесткой и холодной.

Шейн быстро отпустил ее и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Кросса. Он не ответил на его вопрос, задав вместо этого свой:

— Не выпьете со мной?

— Я не употребляю алкоголь, — буркнул Кросс и настойчиво повторил: — Зачем я вам нужен?

Шейн положил руки на стол и, ссутулившись, наклонился вперед, чуть скосив глаза на Рурка, который все еще стоял рядом. Рурк выразительно приподнял брови.

— Ну, ладно, вы тут отдыхайте, а я пошел, — сказал он и отправился обратно к стойке.

Кросс сидел совершенно прямо, расправив плечи, его близорукие глаза изучали детектива с нескрываемой враждебностью.

— Я хотел бы поговорить о дневнике Джаспера Грота, — спокойно начал Шейн.

— Что именно вас интересует?

— Что он из себя представляет?

— Он потрясающе документален, — сверкнул очками Кросс. — Непричесанная литература, изначальные душевные переживания, исходящие прямо из сердца простого, не очень образованного человека. Грот писал не для печати, поэтому дневник и получился таким захватывающим. Мы опубликуем его в точности таким, какой он есть… без какой бы то ни было правки. А почему вы об этом спрашиваете, Шейн?

— Дневник у вас?

Тусклые глаза репортера настороженно блеснули. Он замолчал, явно обдумывая ответ.

— Естественно, я должен был убедиться, что он стоит той суммы, которую запросил Грот.

— А сколько он хочет?

— Не представляю, каким образом это может касаться вас, — уклонился от прямого ответа Кросс. — И еще, я вынужден настаивать, чтобы вы объяснили мне конкретно, почему вас интересует дневник. И лишь потом мы сможем продолжить нашу беседу.

— У меня есть предчувствие, — мрачно заметил Шейн, — что после сегодняшнего анонса в «Ньюс» этим заинтересуется еще несколько человек. — Он на мгновение умолк, а затем добавил: — Откровенно говоря, мне хотелось бы знать, какая именно сумма смогла бы предотвратить публикацию.

Кросс напрягся еще больше.

— Боюсь, мистер Шейн, вы не разбираетесь в газетном деле. Этот дневник — сенсация первостепенного значения. Невозможно измерить ценность подобных вещей для газеты… по крайней мере, в долларах и центах.

— Я разговариваю с вами… а не с газетой, — возразил Шейн.

— «Ньюс» платит мне жалованье, и мой первейший долг — соблюдать ее интересы, — напыщенно ответил Кросс.

— Я говорю о предварительном просмотре.

— Это невозможно, — покачал головой Кросс.

— Вы сказали, что начинаете печатать его завтра. Означает ли это, что вы уже достигли окончательной договоренности с Гротом по финансовым вопросам?

— Вряд ли мы могли бы напечатать дневник, если бы не сделали этого.

— Так я и думал.

— И что дальше?

— Вопрос сводится к следующему, — спокойно пояснил Шейн. — Если бы Грот внезапно исчез… или умер прежде, чем еще раз связаться с вами… имела бы ваша газета абсолютно законное право печатать его дневник?

— Что вы имеете в виду? — ощетинился Кросс, впервые стряхнув с себя самодовольную чопорность. — Что с Гротом?

— А разве вы не знаете?

— Я не видел его со вчерашнего дня.

— Вы не ответили на мой вопрос. Вам известно, где он находится в настоящее время?

— Я не собираюсь отвечать вам, Шейн. Но я хотел бы знать, почему Джейк Симс задал мне точно такой же вопрос полчаса назад. Может, вы мне объясните?

— Никогда нельзя предугадать поведение такого типа, как Симс. Он сделал вам предложение по поводу дневника? — небрежно поинтересовался Шейн.

— Думаю, вас это тоже не касается.

— Возможно, вы правы, — согласился Шейн и поднялся. — Мы еще увидимся, — пообещал он и направился к стойке как раз в тот момент, когда к кабинке подошел официант и поставил перед Кроссом уставленный тарелками поднос.

Тимоти Рурк неприязненно усмехнулся, когда Шейн подошел к нему, с чувством плеснул в рюмку коньяка из бутылки, все еще стоявшей на стойке, и уселся рядом с ним.

— Ну как прошла беседа с нашим другом?

Шейн сердито покачал головой.

— Ничего не вышло, — с отвращением сказал он.

— И ни у кого не вышло, — радостно заверил его Рурк. — Он из тех хладнокровных ублюдков, которые прячут под кроватью магнитофоны во время медового месяца, а потом продают записи в так называемые «журналы искренних признаний».

— А где он живет? — поинтересовался Шейн, задумчиво вертя рюмку.

— В «Корона Армс». Пишет почти весь свой материал дома, потому что считает себя слишком большим интеллектуалом, чтобы стучать на машинке в репортерской вместе с остальными.

Шейн допил рюмку, положил на стойку пять долларов и махнул рукой бармену.

— Я бы хотел, чтобы ты взял интервью у миссис Грот о ее муже, — сказал он Рурку. — Постарайся при этом выяснить поточнее, получили ли они полностью все деньги за дневник. Поскольку Грот мертв, вашей газете придется обратиться к ней за правами на публикацию, если только они не успели выполнить все свои обязательства по соглашению. И скажи ей, чтобы она обязательно связалась со мной, прежде чем подпишет что-либо, имеющее отношение к дневнику.

— Договорились, — ответил Рурк. — Еще какие-нибудь поручения есть?

— Я дам тебе знать, если мне еще что-нибудь придет в голову, — широко улыбнувшись, пообещал Шейн. Он оглянулся и, увидев, что Джоэл Кросс только приступил к обеду, быстро пошел к выходу.

Глава 10

«Корона Армс» представлял собой тихий отель квартирного типа неподалеку от Бискайского залива. Оставив машину за полквартала от него, Шейн вошел в телефонную будку в ближайшей аптеке, отыскал в телефонной книге номер отеля и набрал его. Когда ему ответил приятный женский голос, он попросил к телефону Джоэла Кросса.

— Одну минуту, — с готовностью откликнулась женщина, и в трубке раздалось пять длинных гудков. Наконец она с сожалением сказала: — Номер четыреста семнадцатый не отвечает. Не желаете оставить сообщение?

— Нет, спасибо, — сказал Шейн и повесил трубку.

Спустившись вниз по улице к «Корона Армс», он вошел в тихий вестибюль, где приглушенно гудел кондиционер, и быстро проскользнул мимо конторки к лифту у задней стены. Им управлял опрятно одетый юноша в идеально отглаженной бело-голубой униформе, который и доставил Шейна на четвертый этаж.

Шейн прошел через покрытый коврами холл к двери с номером 417 и достал из кармана увесистую связку ключей. Некоторое время он изучал замочную скважину, потом неторопливо выбрал ключ и попробовал вставить его.

Первый ключ не подошел, второй беспрепятственно вошел в замочную скважину, но не повернулся, зато третий легко и свободно открыл замок. Шейн только повернул ручку, толкнул дверь и остановился на пороге, успев мельком увидеть гостиную, в которой все было перевернуто вверх дном, как в тот же момент смутно ощутил какое-то движение слева от себя и почувствовал резкую боль у основания черепа чуть пониже левого уха.

Словно в тумане, он упал на пол, не в состоянии ни видеть, ни соображать. Это был тяжелый, расчетливо нанесенный удар. Черная пустота перед глазами втягивала в себя, и он изо всех сил цеплялся за остатки сознания, но мутная пелена оставалась тяжелой и непроницаемой, заглушая все звуки и не давая даже пошевелиться.

Шейн не знал, сколько он так пролежал. Ему казалось, что прошла целая вечность.

Наконец пелена немного рассеялась, и он смутно ощутил, что кто-то опустился на колени рядом с ним. Он почувствовал, как этот «кто-то» поднял его вялую руку и пытается нащупать пульс на запястье. Затем руку опять опустили на пол, и он услышал шаги, удаляющиеся в сторону комнаты. Он открыл глаза, и пелена превратилась в легкую дымку. Правой щекой он ощутил грубую шероховатую поверхность ковра, и внезапно навалившаяся оглушающая боль в затылке помогла ему прийти в себя. Собрав все силы, он подтянул руки, уперся ладонями в пол и медленно приподнялся, пытаясь перевернуться на бок и сесть.

Окна были зашторены и, лишь прищурившись, Шейну удалось рассмотреть обстановку гостиной. Его первое впечатление подтвердилось — в комнате царил полнейший беспорядок. По полу были разбросаны бумаги и диванные подушки, ящики стоявшего в дальнем углу письменного стола были вытащены и тоже валялись на полу.

Силы постепенно возвращались к нему, и пульсирующая боль в голове медленно стихала, сконцентрировавшись под левым ухом.

Шейн поднял руку и осторожно потрогал это место, с удивлением обнаружив, что шишек нет и в помине. «Мешочек с песком», — с отвращением подумал он. Кто-то знает толк в таких вещах.

В дверном проеме слева от него неожиданно возникла миссис Мередит, такая же безмятежная и безукоризненно одетая, как и у него в конторе. Она ничуть не смутилась, увидев его сидящим на полу. Ее полные губы изогнулись в легкой усмешке, но в голосе слышалось неподдельное сочувствие.

— Вам лучше, мистер Шейн?

— Не особенно. — Он положил ладонь на лоб и с силой потер его. — Должен признать, вы отлично управляетесь с кистенем.

— Я, мистер Шейн? Какой у вас скверный и подозрительный склад ума. — Она подошла поближе и остановилась рядом с ним. — Вы нашли дневник?

Шейн отнял руку ото лба и протянул ее миссис Мередит. Она крепко схватила ее и изо всех сил потянула вверх, пока он не сумел подняться на ноги. Широко расставив ноги и покачиваясь, он снова почувствовал головокружение, упрямо помотал головой и пробормотал:

— Я как раз собирался задать вам тот же самый вопрос.

Она подошла к нему вплотную и положила ему на плечо свою теплую руку.

— Может, вам лучше присесть?

Он позволил ей подвести себя к дивану, подождал, пока она положит на место подушки, и с благодарностью опустился на мягкое сиденье.

— Я расскажу вам свою историю, — ровным голосом произнес он, — а потом вы расскажете свою. Возможно, мы оба будем считать, что один из нас лжет, но с этим уж ничего не поделаешь. Кто-то ударил меня, как только я вошел. Кстати, здесь все уже было перевернуто.

Она села рядом с ним, слегка подперев его плечом.

— Когда я пришла, вы лежали в обмороке. Я проверила ваш пульс и на минутку заглянула в гостиную, чтобы осмотреться. А где мистер Кросс?

— Когда я видел его в последний раз, он обедал.

— Если вы этого не делали… то тогда кто? — Она с любопытством обвела глазами комнату.

— Очевидно, тот, кто ищет дневник и кто попал сюда раньше меня. Вы все еще самая подходящая кандидатура.

— А я все еще сохраняю за собой право думать, Что вы обыскивали квартиру, пока кто-то не застал вас за этим занятием.

— А вы-то как здесь оказались?

— У меня назначена встреча с мистером Кроссом. — Она взглянула на часы и нахмурилась. — Он должен был встретить меня уже пять минут назад.

В холле послышались тяжелые шаги, замершие у открытой двери. Шейн и миссис Мередит, по-прежнему сидевшие на диване тесно прижавшись друг к другу, дружно повернули головы к появившемуся в дверном проеме Джоэлу Кроссу. Тот застыл на месте, вытаращив глаза и с изумлением рассматривая учиненный в комнате разгром. Шейн выдавил из себя слабую улыбку.

— Привет, Кросс. Хотите верьте, хотите нет, но дело обстоит не совсем так, как может показаться. Вы знакомы с миссис Мередит?

Кросс, угрожающе набычившись, двинулся на них.

— Клянусь Богом, Шейн, вы мне за это заплатите.

Шейн сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Скажите ему, Мэти. Может, вам он поверит.

Она успокаивающе похлопала его по плечу и встала, обратив все свое очарование на Кросса.

— Кто-то обыскал вашу квартиру и нокаутировал Майкла еще до того, как я пришла сюда на встречу, о которой мы с вами договорились. Он не видел, кто это был. И мы оба гадаем, нашел ли этот человек дневник?

— Не верю ни единому вашему слову, — промычал Кросс. Обойдя миссис Мередит, он скрылся за дверью спальни и почти сразу же вернулся с револьвером. — Вы оба оставайтесь на месте, — пригрозил он, — а я сейчас вызову полицию.

Он попытался схватить трубку, но миссис Мередит тут же встала перед ним, загородив собой телефон.

— Вам совершенно ни к чему вызывать полицию, мистер Кросс. Единственная важная вещь — это дневник. Он на месте?

— Что вы хотите сказать? Что значит — мне ни к чему полиция?! — взбесился Кросс. — Это в тот момент, когда я прихожу домой и вижу, что в моей квартире совершена кража со взломом, а вы преспокойненько занимаетесь черт знает чем на моем диване? — Он шагнул к ней, размахивая револьвером, но она даже не шелохнулась.

— Мистер Кросс, мы назначили с вами встречу, чтобы обсудить одно частное дело, — напомнила она ему. — Можем ли мы обсудить это дело до того, как вы вызовете полицию?

Шейн поднялся на ноги. Судя по относительно спокойной реакции Кросса, он понял, что дневника в квартире вообще не было.

— Поскольку я недавно заполучил великую праматерь всех мигреней, — сказал он, — мне нужно выпить. Не хотите ли предложить мне что-нибудь в этом роде?

Кросс даже не обернулся.

— Я уже говорил вам, что не употребляю, — сердито бросил он через плечо.

— В таком случае, — вздохнул Шейн, — я пойду поищу какую-нибудь выпивку, а вы оставайтесь для своей частной беседы. — Он повернулся к выходу на своих ватных ногах и услышал, как Кросс рявкнул у него за спиной:

— Не смейте выходить из этой комнаты, Шейн! Или я буду вынужден вас пристрелить!

Шейн решил, что стрелять Кросс не станет. По крайней мере, пока он продолжает идти, не оборачиваясь к нему лицом. Он услышал, как Мэти Мередит громким шепотом убеждает репортера:

— Вы же знаете, что мистер Шейн никуда не денется. Пожалуйста, давайте решим этот вопрос мирно, между собой.

Шейн уже подошел к двери — все еще без пули в затылке, — и в этот момент она громко прошептала:

— Майкл, я остановилась в отеле «Бискейн». Позвоните мне попозже.

— Непременно, — пообещал он и направился к лифту.

Глава 11

Шейну понадобилось целых полчаса и три рюмки коньяка, прежде чем боль за левым ухом слегка утихла и он почувствовал себя в состоянии обсуждать с Уиллом Джентри обстоятельства смерти Джаспера Грота. Шеф был один в своем кабинете, когда рыжий детектив без стука распахнул дверь. Подняв голову от заваленного бумагами стола, Джентри перекинул вонючую черную сигару из левого угла рта в правый и проворчал:

— Еще полчаса, Майкл, и я бы послал за тобой своих ребят.

— С какой стати? — Майкл Шейн осторожно уселся на стул с прямой спинкой рядом со столом Джентри и с отвращением скривился, когда до него донесся запах его сигары.

— Из-за Джаспера Грота, вот с какой! Из-за его связей с Хоули. Я хочу знать все, и на этот раз без уверток.

— Конечно, Уилл. — Шейн откинулся на спинку стула, сцепив руки на затылке, чтобы хоть как-то облегчить боль, и уставился в потолок. — Только сначала расскажи поподробнее, что тебе известно, а уж тогда все остальное.

— Чертовски мало. — Джентри вытащил изо рта изжеванный окурок и, взглянув на его размокший конец, швырнул в медную плевательницу в углу комнаты. — У нас есть таксист, который вчера около восьми вечера посадил к себе в машину Грота у его дома и доставил к поместью Хоули. Поперек подъездной дорожки была натянута цепь, поэтому такси не могло подъехать к дому. Грот вышел из машины, и с этого момента его больше никто не видел. А уж Хоули! — сердито буркнул Джентри. — Компания сумасбродов! Старуха спокойненько заявляет, что не знала и знать не желает никакого Грота. И это после того, как он несколько дней ухаживал за ее сыном на плоту и был последним, кто видел его в живых. Что же это за мать, спрашивается?!

— Насколько я понял из сегодняшнего разговора, она никак не может смириться с тем, что Грот и Каннингем выжили, а ее сын нет.

— Ну и что? Ладно бы только она, а тут еще эта Беатрис…

— Да, действительно, — с серьезным видом поддакнул Шейн, но его глаза насмешливо блеснули.

— Она признает, что просила Грота встретиться с ней вчера вечером около ее дома, но не говорит зачем. И вообще невозможно понять, что у нее на уме — все эти идиотские смешки… да еще палец сосет, прямо как младенец какой-то…

— Вдобавок она обожает сосать виски прямо из горлышка, — с усмешкой сказал Шейн. — Ну ладно, значит, Грота пристукнули после того, как он вышел из машины, но до того, как его видел кто-нибудь из Хоули…

— Если верить их словам.

— Если верить их словам, — согласился Шейн.

— А как насчет этой самой миссис Уоллес, которая сегодня утром заявилась к Гротам? Миссис Грот говорит, она утверждала, что ей вчера позвонил Джаспер и договорился о встрече… и обещал дать ей какую-то информацию о ее муже, который пропал год назад. Тебе что-нибудь известно об этом? Насколько я понимаю, миссис Грот посылала ее к тебе для консультации…

— Все верно, — вздохнул Шейн, — но я знаю об этом не больше твоего. — Коротко пересказав ему историю, услышанную утром от миссис Уоллес, он продолжал: — Самое вероятное, что на данный момент приходит в голову, это то, что Альберт Хоули что-то знал об исчезновении Уоллеса и перед смертью все рассказал Гроту. Тот собирался передать это миссис Уоллес сегодня утром, но не успел: его стукнули по голове и бросили в залив.

— И где-то неподалеку от дома Хоули, скорее всего там, где он должен был встретиться с Беатрис, — подчеркнул Джентри.

Шейн кивнул.

— Тут есть еще один аспект, Уилл. Ты читал сегодняшнюю «Ньюс»? Я имею в виду статью о дневнике Грота, который они собираются опубликовать.

Джентри с отсутствующим видом кивнул, доставая новую сигару и откусывая ее кончик.

— Там говорится, что это будет подробный, чуть ли не поминутный отчет о времени, проведенном на спасательном плоту. Вполне логично предположить, что Грот также записал слово в слово и то, что сказал ему перед смертью Альберт Хоули. Выходит, если кто-то убил Грота, чтобы тот не смог рассказать миссис Уоллес правду о ее муже, он должен был испытать настоящий шок, когда прочел в газете, что дневник Грота будет напечатан полностью.

— И, кто бы это ни был, теперь он начнет охотиться за дневником, — подхватил Джентри.

— Про который известно, что он находится у Джоэла Кросса, репортера «Ньюс». Кстати, Уилл, ты не говорил с ним по этому поводу?

— Джоэл Кросс? — Джентри раскурил сигару и с наслаждением принюхался к голубому дымку. — Нет. А зачем?

Шейн пожал плечами.

— Насколько мне известно, сегодня кто-то обыскивал его номер в отеле… и, как мне кажется, искал именно дневник. — Шейн встал и снова пожал плечами. — Вот и все, Уилл. Как и обещал, я выложил все, что знаю. — С этими словами он направился к двери.

— Ну-ка, Майкл, постой, — окликнул его Джентри.

Шейн остановился и медленно и осторожно повернул голову, словно боясь, что она отвалится.

— Если предположить, что Альберт Хоули рассказал Гроту об исчезновении Леона Уоллеса что-то такое, что могло ударить по всему семейству… не мог ли он попытаться их шантажировать?

— Я же не знал Грота. Но, судя по тому, что о нем рассказывают жена и Люси, мне кажется, все обстоит как раз наоборот. Он был своего рода религиозным фанатиком. Он как раз из тех, кто, несмотря ни на что, будет говорить только правду.

— Что дает семейству Хоули тот же мотив для убийства, как если бы он их шантажировал?

— Да, — медленно произнес Шейн. — Если только они не знали, что он уже договорился о публикации своего дневника. — Он задумался и неожиданно вскинул брови. — Слушай, Уилл, у меня возникла еще одна идея! Допустим, некто нечистый на руку знал о содержании дневника и хотел этим воспользоваться, чтобы шантажировать Хоули, но не мог осуществить это, пока Грот был жив. Но теперь, когда Грот мертв, имея в своем распоряжении дневник, он может запросто начать это дело.

— А кто еще знал, что в дневнике?

— Например, Джоэл Кросс. Вчера он прочел дневник. На твоем месте я бы проверил, что он делал вчера вечером около восьми. — Шейн снова повернулся к двери, и на этот раз Джентри не стал его останавливать.

Когда через полчаса Шейн вошел в свою контору, Люси Гамильтон подняла голову и недовольно посмотрела на него.

— Несколько минут назад тебе звонила какая-то женщина и, когда я сказала, что тебя нет, потребовала, чтобы я дала ей твой домашний адрес.

Шейн взъерошил волосы и усмехнулся.

— И кто же эта леди?

— Сомневаюсь, что это была леди. — Люси презрительно поджала губы. — Когда я спросила, кто говорит, она начала по-идиотски хихикать и отказалась представиться.

— А она случайно при этом ногти не грызла?

— Я бы не удивилась, — пренебрежительно фыркнула Люси. — Лично мне она показалась слабоумной и озабоченной…

Шейн одобрительно кивнул.

— У тебя отлично получается этот трюк с определением характера по телефону. Полагаю, ты дала этой «очаровательной даме» всю информацию, которую она хотела получить?

— Название твоего отеля. Ты ведь как-то сказал, что, если позвонит женщина, я не должна отказывать в такой информации.

— Просто восхитительно, — буркнул Шейн. — Крепко теперь моему бару достанется. Больше никто не звонил?

Люси отрицательно покачала головой, и в этот момент зазвонил телефон. Она подняла трубку и с преувеличенной любезностью сказала:

— Контора Майкла Шейна… одну минуту, я узнаю, на месте ли он. — Прикрыв трубку ладонью, она повернулась к Шейну. — Еще одна. Но эта не хихикает и уж наверняка не грызет ногти. Держу пари, такая запросто способна проглотить одного моего знакомого рыжего детектива.

— Миссис Мередит? — усмехнулся Шейн.

— Какой вы догадливый, мистер Шейн, — ядовито улыбнулась Люси.

— Я поговорю из кабинета. — Пройдя в кабинет, Шейн снял трубку. — Алло?

— Майкл… это Мэти. — Возникла короткая пауза. — Как ваша голова?

— Лучше, но… все еще неважно.

— Какая жалость, — сочувственно промурлыкала она. — Тут у меня как раз под рукой потрясающее средство от головной боли. Мой собственный рецепт.

— В отеле «Бискейн»?

— Номер 1200 А, — как само собой разумеющееся сказала она.

— Через десять минут, — ответил Шейн и повесил трубку.

Он вышел в приемную и под уничтожающим прицелом карих глаз Люси снял шляпу с вешалки у двери.

— Да уж готова поспорить, что у нее есть рецепт от головной боли. Смесь абсента и бенедектина и… полный набор соблазнительных поз.

— Цыц! — засмеялся Шейн. — Тебе вредно подслушивать мои личные разговоры, я ведь уже предупреждал. — Он осторожно натянул шляпу на пульсирующую от боли голову и вышел.

Глава 12

Когда миссис Мередит встретила Шейна на пороге своего номера, на ней был серый атласный халат, подчеркивающий ее стройную фигуру, распущенные курчавые волосы придавали ей более молодой вид. Сжав обеими руками ладонь детектива, она мягко потянула его за собой в комнату. Шейн не двинулся с места, глядя на нее, и в его серых глазах появилось странное и загадочное выражение. Склонив голову набок, она спросила:

— Почему вы на меня так смотрите?

— Просто я решил, что мне следует вас побаиваться, — грубовато ответил он.

Она еще крепче стиснула его руку своими мягкими ладонями.

— Что ж, приятно слышать. Каждая женщина втайне мечтает выглядеть обладательницей неотразимых чар. Кажется, именно это вы имели в виду, Майкл Шейн?

— Подозреваю, что, помимо всего прочего, вы еще и умны. Это лишний раз подтверждает, что мне следует как можно скорее выбраться отсюда, пока есть такая возможность.

— Но вы же не собираетесь этого делать?

— Вы правы, — кивнул он и подошел к низкому столику перед диваном, на котором стояли ведерко со льдом, бутылка бурбона, маленькая чашечка с чайной ложкой, два высоких бокала, наполненных колотым льдом, и широкая ваза с букетом мяты. Чашка была наполнена растертыми листьями мяты, залитыми какой-то тягучей жидкостью, судя по запаху — смесью бурбона и сахара.

Миссис Мередит уселась на диван.

— Это и есть то самое средство от головной боли, которое я вам так расхваливала. — Щедро плеснув в бокалы сладкой смеси, она долила их до краев неразбавленным виски и усмехнулась, заметив удивленное выражение на лице Шейна. — В этом заключается секрет настоящего мятного джулепа[7] — никогда не бойтесь, что переборщите с виски.

— И никаких соблазнительных поз, — пробормотал Шейн себе под нос.

Слегка нахмурившись, она украсила бокалы веточками мяты.

— Я не понимаю.

— Маленькая невинная шутка моей секретарши, — отмахнулся Шейн.

— Очень милая девушка, — сказала миссис Мередит, глядя на него в упор и протягивая бокал. — Уверена, что у нее в запасе масса всевозможных шуток. Боюсь только, что я ей не понравилась.

Шейн принюхался к запаху мяты, медленно глотнул сладковатого напитка и, откинувшись в глубоком кресле, вытянул ноги.

— Это единственный цивилизованный способ пить виски. Миссис Мередит, вы отлично умеете лечить головную боль.

— Спасибо, — кивнула она с таким видом, словно принимала его слова не как откровенную лесть, а как вполне заслуженную похвалу. — Кстати, у вас не возникло каких-нибудь идей насчет того, кто наградил вас этой головной болью?

— Означает ли это, что вы решили поверить в мою историю?

— Разумеется, у меня и в мыслях не было, что вы сами себя стукнули по голове в номере Джоэла Кросса. И мне все равно, кто обыскивал его номер — вы или кто-то другой. Но я абсолютно уверена, что ни вы, ни он не нашли там дневника.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Во-первых, так мне сказал Джоэл. Но я и без этого была уверена — хотя бы потому, что достаточно было взглянуть на него, когда он вошел, — он вел себя так, будто совершенно не волновался за дневник.

— Он сказал вам, где дневник?

— Нет. — Откинувшись на спинку дивана, она скрестила свои красивые ноги, отпила глоток джулепа и пристально посмотрела на Шейна поверх бокала.

— Или о том, что в дневнике? — продолжал настаивать он.

— Он вообще отказался обсуждать эту тему. Мистер Кросс показался мне совершенно несносным молодым человеком.

— А вы не объяснили ему, почему вас интересует этот дневник? Или почему вам так важно знать точное время смерти Альберта Хоули?

— Конечно нет. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

— У вас не сложилось впечатления, что он знает или каким-то образом догадался, какое значение для вас имеет этот дневник?

— Об этом человеке очень трудно составить какое-то впечатление, — холодно парировала она. — Вы думаете, он знает?

— Скорее всего нет. Тем более если учесть, что условия завещания Эзры Хоули не предназначались для широкой огласки… И даже в этом случае, — задумчиво добавил он, — мало вероятно, чтобы многие знали, что вы все еще наследница Альберта, хотя развелись с ним незадолго до его призыва в армию.

— Наверное, — с безразличным видом согласилась Мэти Мередит.

— Разумеется, случай весьма нетипичный, — продолжал Шейн. — Честно говоря, именно это чертовски заинтересовало меня с самого начала. Это просто не имело смысла… по крайней мере, до сегодняшнего дня, но теперь…

— Да? — удивленно спросила она.

Шейн сделал еще один глоток.

— Я хотел сказать, что теперь я начинаю понимать, как такая женщина, как вы, могла с легкостью вертеть таким человеком, как Хоули.

— Альберт любил меня, — тихо сказала она.

— В этом-то все и дело. Этого достаточно для того, чтобы изменить завещание так, чтобы вы унаследовали все его состояние даже после того, как развелись с ним и снова вышли замуж.

— Альберт был очень щедрым человеком, — спокойно пояснила она. — У него больше не было никого, кому бы он хотел оставить деньги… А свою семью он ненавидел, — добавила она тем же ровным тоном.

— Как он относился к Леону Уоллесу?

Она осторожно наклонилась вперед, чтобы поставить бокал на стол, и Шейн заметил, что ее рука дрожит. Застыв в той же позе, она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и медленно спросила:

— А что вы знаете о Леоне Уоллесе?

— Не так уж много, Мэти. Он работал садовником в поместье Хоули, когда вы решили поехать в Рино и развестись с мужем. Я знаю, что он исчез вскоре после того, как написал своей жене довольно странное письмо, в которое были вложены десять тысяч наличными и в котором он просил ее не волноваться и не пытаться его разыскивать. Вдобавок каждые три месяца она получала еще по тысяче, но уже без сопроводительных писем, просто деньги в обычных конвертах, отправленных из Майами.

Она спокойно выдержала его взгляд.

— Однако, Майкл, вы даром времени не теряете.

— Я детектив, — напомнил он ей, точно так же, как вчера вечером Каннингему.

— Да, конечно, — пробормотала Мэти.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— На какой?

— Что вы знаете о Леоне Уоллесе?

— Сейчас гораздо больше, чем пару минут назад, — бесстрастно ответила она. — Я вообще ничего не знала о его странном исчезновении.

— Возможно. Но у меня сильное подозрение, что ваш бывший муж знал об этом все.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вчера вечером Джаспер Грот позвонил миссис Уоллес по междугородному и сказал, что, если сегодня утром она приедет в Майами, он расскажет ей о муже.

— Понятно. Вы намекаете на то, что Альберт что-то рассказал ему о Леоне Уоллесе на спасательном плоту.

— И на то, что вчера вечером Грота убили, чтобы не дать ему встретиться с миссис Уоллес и заткнуть ему рот, — резко сказал Шейн.

Нахмурившись, она посмотрела на него и тряхнула головой.

— Вы намекаете, что его убил кто-то из Хоули… или кто-то нанятый ими, чтобы скрыть подлинную дату смерти Альберта?

— Кто знал, что эта дата имеет такое важное значение? — напористо спросил Шейн. — Судя по всему, они не знали условий завещания Эзры, пока им сегодня утром не зачитал Гастингс. Вы-то, конечно, их знали, — спокойно добавил он. — Иначе вы бы не рванули в Майами, чтобы заявить о своих правах на наследство.

— Думаю, они тоже были в курсе. В конце концов, мистер Гастингс — семейный адвокат Хоули.

— Мы несколько отвлеклись от Леона Уоллеса, — напомнил ей Шейн. — Насколько вы его знали, пока были замужем за Альбертом и жили там?

— Я пытаюсь вспомнить, но мне просто ничего не приходит в голову. — Она пожала плечами. — Только то, что в поместье был садовник, но это все.

Шейн подумал, что почти наверняка она лжет.

— Кстати, мистер Мередит приехал вместе с вами? — небрежно спросил он.

— Нет. — Она явно была обеспокоена столь неожиданным вопросом.

— Где вы живете?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Чем занимается ваш муж? Как его зовут? Когда и где вы познакомились? Что он за человек? — продолжал обстреливать ее вопросами Шейн, сердито нахмурившись.

Не ответив ни на один из них, миссис Мередит взяла бокал и, спрятав лицо за листочками мяты, осушила его до дна.

— Мне нужны ответы на эти вопросы. — Шейн потянулся, продолжая сверлить ее взглядом. — Одного человека уже убили. Если я и дальше буду заниматься этим проклятым делом, то мне нужно знать, во что я ввязываюсь. Я не желаю рисковать своей головой.

Мэти вытащила сигарету из пачки на столе и закурила. Выпустив струю дыма, она томно откинулась на спинку дивана, положила ногу на ногу и посмотрела на него сквозь ресницы.

— Может быть, вы объясните, каким образом вы рискуете своей головой?

Шейн допил свой бокал, со стуком поставил его на столик, встал и начал расхаживать по комнате.

— Тем, что беру вас в клиенты. Тем, что пытаюсь доказать, что ваш бывший муж был еще жив, когда умер его дядя.

— А какое отношение к этому имеет моя личная жизнь?

— Пока еще не знаю. Но я не могу закрыть глаза на одно странное совпадение — таинственное исчезновение Леона Уоллеса произошло как раз в то время, когда вы уехали из Майами в Рино оформлять развод.

— Фамилия моего мужа — Мередит, а не Уоллес, — холодно отрезала она. — И зовут его Теодор, а не Леон. И уверяю вас, мистер Шейн, он никогда не работал садовником. Надеюсь, такой ответ вас устроит?

— Нет, — грубовато и нетерпеливо ответил Шейн. — Известны случаи, когда мужья исчезали и меняли фамилии перед тем, как… снова жениться и завести семью под вымышленным именем.

— Однако! — Она резко выпрямилась, с негодованием глядя на него. — Я и садовник!

— А что? Я никогда не видел Уоллеса, — прорычал Шейн, — но, насколько я понимаю, он был профессионалом своего дела! Может быть, он был писаным красавцем?! Что, по-вашему, женщины никогда не влюбляются в садовников своих мужей… или в шоферов, или в лакеев?

— Уж не думаете ли вы, что я дала ему десять тысяч долларов, чтобы успокоить его жену? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Или Альберт заплатил мне, чтобы я могла развестись с ним и сбежать с его садовником?

— Понятия не имею, откуда взялись эти деньги. И тем не менее я по-прежнему настаиваю на том, чтобы увидеться с вашим нынешним мужем.

— Нет, Майкл, этого не будет! У вас с ним нет ничего общего. — Она облокотилась на валик дивана и соблазнительно улыбнулась. — Кстати, как ваша голова?

— Я о ней совсем забыл, — буркнул Шейн.

— Значит, мое лекарство подействовало, — промурлыкала она, похлопывая рукой по сиденью дивана. — Тогда почему бы вам не прекратить бегать по комнате, посмотреть на меня и представить что-нибудь куда более интересное, чем какое-то расследование. Садитесь поближе и позвольте мне запустить пальцы в ваши роскошные рыжие кудри, чтобы я сама могла выяснить, насколько вы отличаетесь от моего дорогого Теодора.

Шейн остановился у края дивана и с легкой усмешкой взглянул на нее.

— Не соблазняйте меня, Мэти.

— Почему? — Она дерзко посмотрела ему в глаза. — Вы мне нравитесь, Майкл. Я тоже могу вам нравиться. Налейте себе еще виски и присаживайтесь рядом.

Шейн вздохнул и неохотно покачал головой.

— Если я выпью еще хоть один бокал вашего зелья, то уже никогда не выйду из этой комнаты.

— А зачем вам уходить, Майкл?

— Я должен встретиться с одной дамой. В настоящий момент она ждет меня в моем отеле, и мне надо быть трезвым, чтобы справиться с ней.

— Еще одна дама? Дорогой мой, и это когда у вас есть я? — Кончик языка скользнул по ее розовым губам, ее глаза стали мягкими и завлекающими.

— В общем-то это тоже деловая встреча, — сказал Шейн.

— Разве удовольствие не важнее? Кроме того, ведь это я ваша клиентка. Вы еще не забыли?

— Дело в том, что эта дама ваша свояченица, — усмехнулся Шейн.

— Беатрис?! — изумленно выдохнула она. Произнеся имя, она презрительно скривилась, но тут же успокоилась и тихо засмеялась. — Вы и Беатрис! Господи Боже мой! Вы ее когда-нибудь видели?

— Сегодня утром в ее спальне у нас состоялась продолжительная беседа на личные темы, — стараясь сохранять серьезное выражение лица, ответил Шейн. — Все это сопровождалось распитием бутылки виски, которую она там прятала.

— Представляю, что это была за сцена.

— Вы правы.

— И этого оказалось достаточно, чтобы вы поехали к ней, а не остались со мной?

— Все дело в том, что именно она вчера вечером назначила Джасперу Гроту встречу у своего дома.

— Так это она его убила?

— Не знаю. Если не она, то не сомневаюсь, что она знает, кто это сделал. Надеюсь, мне удастся на какое-то время удержать ее от выпивки, и она мне все расскажет. Так что мне лучше успеть домой до того, как она выхлестает весь мой бар и вырубится.

Он повернулся, чтобы уйти, и как раз в этот момент кто-то постучал в дверь номера. Шейн остановился и повернулся к Мэти, вопросительно приподняв брови. Она удивленно пожала плечами и, покачав головой, одними губами прошептала:

— Я никого не жду. Откройте.

Шейн распахнул дверь и отступил назад, увидев на пороге Каннингема.

— Ого, какие у нас гости!

Глаза стюарда изумленно блеснули, когда он узнал Шейна. Переведя взгляд на Мэти, он пробормотал:

— А я не знал, что вы знакомы.

— Я просто пробегал мимо и решил заглянуть на минутку, — небрежно сказал Шейн и шагнул в сторону, жестом приглашая Каннингема войти. — Миссис Мередит как раз требуется очередной клиент, способный по достоинству оценить ее мятный джулеп. А мне пора.

Каннингем недоумевающе пожал плечами и вошел, не отводя глаз от Мэти, словно ожидая от нее какого-то сигнала, подсказывающего, что делать дальше.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Каннингем, что вы решили зайти, — мягко сказала она. — С удовольствием смешаю вам один из моих фирменных коктейлей, которыми мистер Шейн решил пренебречь. Кроме того, ему не терпится поскорее затащить в постель мою бывшую свояченицу, которая ждет его не дождется.

— Уверен, что вам двоим найдется, о чем поговорить, — усмехнулся Шейн, делая шаг в коридор. — Как, впрочем, и мне с миссис Мини.

Его остановил голос Каннингема.

— Кое о чем я хотел поговорить и с вами. Я только что узнал, что этой ночью убили Джаспера.

Не выпуская дверную ручку, Шейн обернулся.

— Вас это удивило?

— Не особенно, — покачал головой Каннингем. — Я уже говорил вчера вечером: когда он не пришел на обед, я сразу подумал, что с ним что-то случилось. А где его дневник?

— Вам все еще не дает покоя этот дневник… Вам и миссис Мередит, и всему клану Хоули, и Гастингсу, и Симсу… а может быть, и Джоэлу Кроссу. — Шейн снова повернулся к двери, но застыл на месте, услышав телефонный звонок. Стоя спиной к двери и придерживая ее чуть приоткрытой, он прислушался к голосу Мэти:

— Алло?.. Мистера Шейна? Одну минуту, я сейчас посмотрю…

Он вернулся в комнату, и Мэти, пожав плечами, передала ему трубку.

— По-моему, это ваша обворожительная малютка-секретарша.

Шейн поднес трубку к уху.

— Да?

— Майкл, — быстро сказала Люси, — только что звонила женщина, которая представилась Беатрис Мини. На этот раз она не хихикала, а просила передать, что ждет тебя в твоем номере в отеле… и интересовалась, когда ты там появишься…

— Люси, перезвони, пожалуйста, миссис Мини, — насмешливо сказал Шейн, — и попроси ее постараться сделать так, чтобы ее кружевные трусики и бутылки в моем баре оставались нетронутыми. Скажи, что я еду, но по дороге мне надо завернуть в одно место. Если она останется трезвой еще минут двадцать, нам удастся побеседовать.

Шейн бросил трубку прежде, чем Люси успела отпустить какое-нибудь ядовитое замечание, поблагодарил Мэти и вышел из номера, на этот раз плотно прикрыв за собой дверь. Спустившись в вестибюль, он повернул у стойки портье налево и прошел по коридору до двери с табличкой «Личный кабинет». Коротко постучав, он вошел. За широким пустым столом, развалившись в кресле, сидел Курт Дэвис, куря сигарету в длинном мундштуке. Он совсем не походил на детектива отеля, но Шейн знал, что администрация фешенебельных гостиниц обычно добивается именно такого эффекта.

— Привет, Майкл, — поздоровался Дэвис. — Работаешь?

— Да вроде того. — Шейн придвинул стул и сел. — Слушай, ты не мог бы узнать для меня адрес миссис Мередит из 1200 А?

— Могу, но только тот, который она сама вписала в регистрационную книгу.

Шейн кивнул.

— Я и не жду, что это будет документ, заверенный нотариусом.

Дэвис нажал на кнопку селектора, что-то тихо проговорил в микрофон и посмотрел на Шейна.

— Есть какие-нибудь сведения о ней, которые могли бы нам пригодиться?

— Не думаю. — Шейн помедлил. — Ты можешь присмотреть за парнем, которого она сейчас развлекает в своем номере? Разумеется, помимо некоего Майкла Шейна.

— Конечно, — серьезно согласился Дэвис. — Она шлюха?

— Ничего похожего. Самое худшее, на что она способна, это напоить его в лежку своими мятными коктейлями. Она замешана в деле, над которым я сейчас работаю, но не знаю, насколько глубоко. Если что-нибудь выяснится, я дам знать.

— Да уж, Майкл, сделай одолжение, — сказал Дэвис и нажал на клавишу загудевшего селектора. — Да?

Шейн достал записную книжку и карандаш, под диктовку Дэвиса записал чикагский адрес Мередитов, поблагодарил его и, выйдя из кабинета, направился к телеграфу в вестибюле отеля, где сочинил послание на имя мистера Теодора Мередита, гласившее: «События принимают опасный оборот. Требуется твое немедленное присутствие. За мной следят. Срочно пришли ответ, но не в отель, а по…» Указав в качестве обратного адреса название своего отеля, Шейн подписался именем «Мэти» и заплатил наличными за срочную отправку. Войдя через двадцать минут в вестибюль своего отеля, он торопливо зашагал к лифтам, но портье махнул ему рукой, и он подошел к стойке.

— В чем дело, Дик?

— Мистер Шейн, я подумал, что вам будет приятно узнать, что в вашем номере вас дожидается дама, — с важным видом сказал портье. — Вы всегда говорили мне, что я могу впускать к вам клиентов подождать.

— Если они женского пола и хорошенькие, — согласился Шейн.

— Ну уж эта-то точно, — сказал клерк. — Полчаса назад она звонила вам в контору, а потом ей еще перезвонила мисс Гамильтон, так что все должно быть о’кей.

— Отлично, — кивнул Шейн, направляясь к лифтам, но внезапно остановился и повернул назад. — Да, Дик, возьмите себе на заметку. Сюда могут доставить телеграмму из Чикаго на имя миссис Теодор Мередит… или Мэти Мередит. На самом деле это для меня. Проследите, пожалуйста, чтобы ее доставили ко мне в номер.

— Обязательно, мистер Шейн. — Дик что-то записал на листке бумаги и с заговорщической улыбкой спросил: — Работаете над крупным делом?

— Очень может быть, — коротко ответил Шейн и вошел в лифт.

Лифтер нажал кнопку второго этажа и повернулся к нему.

— Мистер Шейн, минут десять назад какой-то джентльмен спрашивал номер вашей квартиры. Я сказал, что скорее всего вас нет дома, но он все равно вышел на втором этаже. Я не заметил, чтобы он спускался.

— Возможно, они развлекаются в моей квартире, — усмехнулся Шейн и вышел из лифта, на ходу доставая ключи и весело насвистывая.

Из щели под дверью пробивалась полоска света, Шейн постучал, подождал секунду и, не получив ответа, вставил ключ в замок и распахнул дверь. В самом центре ярко освещенной комнаты на полу лежало распростертое тело Беатрис Мини.

Глава 13

Подскочив к девушке, Шейн опустился на колени и попытался нащупать ее пульс, хотя не сомневался, что она уже мертва. Пульса не было, но тело еще не успело остыть, и он понял, что смерть наступила совсем недавно. Нахмурившись, Шейн поднялся, перешагнул через труп, подошел к телефону и продиктовал телефонистке номер Уилла Джентри. Когда в трубке послышался хриплый голос шефа полиции, он сказал:

— Уилл, у меня в квартире убита женщина. Беатрис Мини.

Джентри не стал терять времени на расспросы по телефону.

— Никуда не уходи, Майкл, — приказал он и бросил трубку.

Шейн медленно положил трубку на рычаг и, повернувшись, посмотрел на Беатрис Мини. Застывшие глаза девушки остекленели, слегка высунутый язык приобрел синеватый оттенок, а голова была повернута под таким неестественным углом, что сразу становилось ясно: у нее сломана шея. Теперь она совсем не походила на юную алкоголичку — тонкое изящное лицо огрубело и приобрело встревоженное выражение, словно она не могла понять, как с ней могло такое случиться. Шейн медленно обвел глазами знакомую комнату, повидавшую более чем достаточно жестокости и человеческих трагедий. Все вещи были на месте, и ничто не указывало на следы борьбы. На диване лежала широкополая шляпа, рядом — сумочка. На столе возле телефона стояла открытая бутылка коньяка, а на ковре между дверью и трупом валялся высокий бокал, под которым растеклось мокрое пятно. В центре пятна лежал полурастаявший кубик льда. Пройдя к двери кухни, Шейн увидел в раковине ванночку с растаявшим льдом. Заглянув в ванную и спальню, он отметил, что все в полном порядке — точно так же, как оставила накануне горничная. Ни к чему не прикасаясь, он вернулся в гостиную, подошел к бару и вытащил оттуда запечатанную бутылку коньяка. Откупорив ее на кухне, он достал из шкафчика чистый бокал и налил себе на донышке. В дверь постучали. Он быстро вышел в гостиную и, открыв дверь, увидел молодого полицейского в форме.

— Мистер Шейн? Мы получили сообщение по радио…

Он замер и нервно сглотнул, когда Шейн, отступив в сторону, кивнул на тело Беатрис.

— Я останусь здесь до прибытия детективов из отдела убийств, — официальным тоном сказал он. — Ничего не трогайте.

— И не собирался, — сухо ответил Шейн и уселся на диван с бокалом в руке. Полицейский занял свой пост у двери.

Меньше чем через три минуты в коридоре послышались тяжелые шаги и в комнату ввалился Джентри с медицинским экспертом и тремя детективами из отдела убийств. Он молча кивнул полицейскому, тот четко отдал честь и вышел из комнаты. Джентри посмотрел на Шейна, который так и остался сидеть, потом подошел к трупу и некоторое время молча его разглядывал. Затем пожал плечами, кивнул медэксперту и детективам, уже успевшим распаковать свое снаряжение, и повернулся к Шейну.

— Значит, Беатрис Мини, — устало произнес он. — Дочь Хоули.

Шейн кивнул.

— Она приехала сюда примерно час назад, после того как узнала у Люси мой адрес. Портье впустил ее в квартиру. А примерно полчаса назад, — Шейн посмотрел на часы, — она связывалась с Люси еще раз, чтобы узнать, когда я приеду. Люси позвонила мне в номер миссис Мередит в отеле «Бискейн», и я сказал, что буду минут через двадцать. Наверное, она так и передала Беатрис. Когда я вошел, она лежала в этом положении, дверь была заперта, но в комнате горел свет. Я ни к чему не прикасался, за исключением новой бутылки коньяка и вот этого бокала. — Шейн поднял бокал и отхлебнул.

— Как скоро после звонка Люси ты выехал из отеля «Бискейн»?

— Сразу же. Я уже выходил, когда она звонила. Это может подтвердить и миссис Мередит, и человек, который в это время находился в ее номере. Мистер Каннингем.

Уилл Джентри удивленно вскинул брови.

— Один из тех двоих, что уцелели в авиакатастрофе, в которой погиб молодой Хоули? И Мередит? — Джентри произнес это имя медленно и врастяжку, словно пробуя на вкус. — Она осталась бы вдовой Альберта Хоули… если бы снова не вышла замуж?

— Именно так, — спокойно ответил Шейн. — Она сейчас в Майами и собирается заявить о своих правах на наследство.

— Какие у нее могут быть права на наследство бывшего мужа? Разве она не развелась с этим парнем? Насколько я помню, в свое время в связи с этим был какой-то скандал…

— С памятью у тебя все в порядке, — согласился Шейн. — Но она все еще его законная наследница. Похоже, после развода он составил новое завещание, по которому все оставалось ей.

— Даже если она снова выйдет замуж?

Шейн кивнул, пристально глядя на Джентри.

— Никогда не слышал ничего подобного, — проворчал тот.

— Так же, как и не встречал другую миссис Мередит, — усмехнулся Шейн, растопырив пальцы правой руки. — Вот так-то, Уилл. В «Бискейне» я зашел на минутку поболтать с Куртом Дэвисом, а потом поехал сюда, поскольку меня уже ждала Беатрис… Когда я поднимался на лифте, — медленно продолжал он, — лифтер сказал, что минут десять назад какой-то мужчина спрашивал номер моей квартиры и вышел на этом этаже, хотя лифтер предупредил его, что меня нет дома. Лифтер не видел, как он уходил, так что скорее всего он спустился по лестнице. На что хочешь спорю, это и есть твой клиент.

— Лифтер описал его внешность?

— Я не спрашивал. В тот момент… меня это не особенно интересовало.

Джентри подошел к двери и что-то тихо сказал патрульному. Когда он вернулся, доктор уже закончил осмотр трупа и, отвернувшись, складывал свой саквояж.

— Ну что, док?

Доктор, круглолицый молодой человек с тонкими светлыми усиками, повернулся к Джентри.

— Смерть наступила в результате удушения и почти наверняка — перелома позвоночника. Не более получаса назад, а скорее всего — пятнадцать минут. Человек, душивший ее, был очень силен, достаточно взглянуть на следы его пальцев на горле. Вот, собственно, и все. Без вскрытия точнее не скажешь.

Фотограф, сделав снимки, возился со своей аппаратурой, а двое детективов, сняв отпечатки пальцев в гостиной, переместились на кухню. Доктор уже выходил в коридор, когда в номер, чуть не сбив его с ног, ворвался Тимоти Рурк.

— Привет! Я только что узнал… — Глянув без особого интереса на лежавший на полу труп, он подошел к Джентри. — Что тут произошло, Уилл?

— Спроси у Майкла, — огрызнулся тот.

— Это как-то связано с убийством Грота?

— Кстати, это именно она выманила его из дома вчера вечером, — напомнил им обоим Шейн. — Поговорив с ней сегодня утром, я не мог отделаться от подозрения, что она знала о смерти куда больше, чем рассказала. Похоже, точно такое же подозрение возникло и у убийцы Грота.

— Ты думаешь, ее убили, чтобы она не сболтнула лишнего? — требовательно спросил Рурк, доставая блокнот.

— Ясное дело, она приехала сюда, чтобы рассказать мне что-то важное, — пожал плечами Шейн.

В дверях появился патрульный, с официальным видом ведя под руку пожилого лифтера, с которым Шейн недавно разговаривал. Лифтер шел подчеркнуто прямо, с чувством собственного достоинства, но стоило ему увидеть мертвое тело на полу, как он остановился и вскинул испуганные глаза на Шейна.

— Все в порядке, Мэтью, — успокоил его детектив. — Этот джентльмен всего лишь хочет задать вам несколько вопросов о человеке, который спрашивал у вас номер моей квартиры. Помните, вы сами мне рассказывали.

— Конечно, мистер Шейн. — Лифтер говорил почтительно, но и без подобострастия. — Вы считаете, что это его работа? — Мэтью указал на труп.

— Именно это мистер Джентри и хочет выяснить.

— Ну да… понятно. Вообще-то, если честно, я не обратил на него особого внимания… Вроде бы молодой, лет двадцати пяти, а может, чуть постарше… С виду крепкий… — Мэтью помолчал и с извиняющимся видом добавил: — Сами знаете, как это бывает — целыми днями смотришь, как они снуют вверх-вниз и…

— Ничего-ничего, — подбодрил его Джентри. — Просто постарайтесь сосредоточиться и вспомнить все поподробнее. Вы не заметили, как он был одет?

— Кажется, на нем был обыкновенный костюм… по-моему, серый. Вы знаете, я не заметил ничего особенного, ничего необычного…

— Скажите, Мэтью, у него была шляпа? — перебил его Шейн.

— Кажется, да… да, точно, мистер Шейн, вот вы спросили, я сразу вспомнил…

— Спрашиваю я вас об этом по той простой причине, — продолжал Шейн, жестом останавливая Джентри, — что у мистера Мини для человека его возраста довольно большие залысины, и, когда он без шляпы, это сразу бросается в глаза. Кроме того, — задумчиво сказал Шейн, — этот Джеральд Мини довольно крепкий парень.

— Муж убитой? — воскликнул Джентри. — Ты думаешь, он узнал, что она едет к тебе, рассвирепел и придушил ее? Он что, такой ревнивый?

— Я бы не сказал, — криво усмехнулся Шейн, вспомнив сцену, разыгравшуюся утром в спальне Беатрис. — Однако его жена откровенно заигрывала со мной у него прямо на глазах, и у него могла возникнуть мысль, что она едет сюда на свидание. — Шейн пожал плечами. — Никогда не угадаешь, как в таких случаях поступит муж.

Джентри кивнул и повернулся к своим сотрудникам, которые, закончив работу, ждали дальнейших распоряжений.

— Из отпечатков нашли что-нибудь интересное?

— Ничего, шеф. Комнату сегодня тщательно убирали, и мы получили только отпечатки Шейна и чьи-то еще, скорее всего горничной, и как раз в тех местах, где это наиболее вероятно. Отпечатки на ручке холодильника, раковине, бутылке и бокале принадлежат убитой.

— Найдите Джеральда Мини и привезите сюда, — приказал Джентри. — Узнайте, где он был сегодня днем. Раскопайте, и как можно более подробно, что весь день делали Мини и его жена. Не было ли у него какой-нибудь ссоры… или чего-нибудь в этом роде. — Он махнул рукой, отпуская всех троих, и вновь обратился к лифтеру: — Надеюсь, вы сможете опознать этого человека, если мы вам его покажем, Мэтью.

— Да, сэр, теперь… — неуверенно произнес тот и замолчал, облизывая губы и напряженно нахмурившись. Он умоляюще посмотрел на Шейна, и, проследив за его взглядом, Рурк заметил, что детектив утвердительно кивнул. Мэтью нервно сглотнул и твердо сказал:

— Да, сэр, уверен. Так просто я не смогу его подробно описать, но если увижу его лицо, то узнаю, это точно.

— Как раз это нам и нужно. Никуда не выходите из отеля, и, надеюсь, мы скоро пригласим вас для опознания. — Джентри кивком дал понять, что разговор окончен, и приказал патрульному: — Спуститесь вместе с ним и скажите ребятам, чтобы принесли носилки. — Дождавшись, пока они уйдут, он обратился к Шейну: — А теперь выкладывай, Майкл, у тебя есть для меня что-нибудь еще?

— Не сейчас, Уилл. Клянусь Богом, — с чувством сказал тот, — мне не меньше твоего нужен тип, который развлекался в моей гостиной. — Он сердито посмотрел на труп. — Сегодня утром я пил с этой девушкой… чуть ли не обнимался с ней. Если бы только она осталась трезвой и рассказала мне все еще тогда…

Джентри грубовато похлопал его по плечу.

— Ладно, для выпивки и всяких нежностей найдутся и другие девицы. Ну что, Тим, пошли?

— Я, пожалуй, немного задержусь и попытаю Майкла насчет деталей, — отозвался репортер. — Старина, а что там у тебя в бокале?

— Это? — Шейн посмотрел на свой коньяк с таким видом, словно забыл о его существовании, и залпом осушил бокал. — Для тебя у меня найдется бутылка бурбона.

Джентри вышел, и, едва они направились на кухню, в дверях показались два молодых человека со свернутыми носилками. Они посмотрели на труп, и один из них жизнерадостно спросил:

— Это здесь?

— Идиотский вопрос, — бросил Шейн через плечо. — Конечно нет! Я не чувствую себя дома, если на полу гостиной не валяется по крайней мере один труп! Тим, бери бутылку, и пошли.

Глава 14

Когда через несколько минут они с бокалами в руках вернулись в гостиную и удобно расположились в креслах, все следы пребывания в номере Беатрис Мини уже исчезли. Уходя, детективы прихватили с собой ее шляпку и сумочку. Основательно приложившись к своему бокалу, Рурк раздраженно спросил:

— Черт возьми, Майк, может, ты наконец расскажешь об этом деле?

— Ты знаешь о нем примерно столько же, сколько и я, — осторожно ответил Шейн.

— Всего лишь неясные намеки и жалкие обрывки фактов — вот и все, что я знаю, — заявил Рурк. — Например, относительно некоторых людей, не желающих, чтобы дневник Грота был опубликован… и сколько денег может огрести Кросс, если спрячет его с глаз долой. Почему, Майкл?

— Здесь могут быть две причины… — Сначала Шейн рассказал об условиях завещания Эзры Хоули и насколько судьба наследства зависела от того, пережил ли Альберт своего дядю, скончавшись на пятые сутки своего пребывания на спасательном плоту. — Но это только один аспект, — пояснил он. — С одной стороны — семейство Хоули, с другой — миссис Мередит. Ни одна из сторон пока не знает, что именно написано в дневнике, как и то, хочет ли «Ньюс» его опубликовать или положить под сукно.

— Конечно. Но ведь есть Каннингем, который запросто может назвать точную дату смерти Хоули.

— Тут ты прав. Но мне кажется, Каннингем выжидает, по какую сторону забора прыгнет кошка. Без дневника, который либо подтвердит, либо опровергнет его слова, он оказывается в очень выгодном положении — обе стороны готовы выложить кругленькую сумму, только чтобы он дал нужные показания. Но, пока существует дневник, он боится отрезать себе путь к отступлению и не решается поддержать кого бы то ни было… Но в этом деле есть еще один аспект, над которым стоит поломать голову, — продолжал Шейн. — Примерно год назад совершенно таинственным образом исчез садовник Леон Уоллес, работавший у Хоули… как раз когда жена Альберта получила развод… и как раз перед тем, как Альберта призвали в армию. Вчера вечером Джаспер Грот позвонил миссис Уоллес и обещал рассказать о ее пропавшем муже, но не успел — его убили.

Он коротко пересказал Рурку свой разговор с миссис Уоллес. Репортер напряженно слушал, время от времени делая пометки в блокноте. Когда Шейн закончил, Рурк задумчиво произнес:

— Но тогда, если эти Хоули каким-то образом замешаны в исчезновении Уоллеса… хотя и непонятно как, и заплатили миссис Уоллес десять тысяч, только чтобы она не давала ход расследованию… то у них появляется отличный мотив для убийства Грота — ведь он мог рассказать все миссис Уоллес.

— Вполне возможно, — мрачно согласился Шейн. — Кстати, это может объяснить и убийство Беатрис. Она была чертовски ненадежной и в любой момент могла раскрыть душу первому встречному мужику, который сделает вид, что он от нее в бешеном восторге.

— Что не далее как этим утром проделал некий Майкл Шейн, — с ухмылкой догадался Рурк.

— Можно сказать и так, — кивнул Шейн и сменил тему разговора. — Ты говорил с миссис Грот?

— Да. Пахал за тебя как проклятый, — недовольно буркнул Рурк. — Насколько я понял, ситуация с продажей дневника выглядела так: Джаспер Грот заключил устное соглашение с Кроссом, что получит две тысячи за право публикации… но никаких документов не было подписано. Похоже, нет никаких сомнений, что этот дневник у Кросса, и, естественно, миссис Грот считает, что у нее есть моральное право утверждать, что договоренность, которую заключил ее муж, распространяется и на нее… и уж конечно, она не против, если дневник напечатают и она легко заработает пару тысяч.

— Две тысячи долларов! — взорвался Шейн. — И это при том, что на другой чаше весов состояние в пару миллионов. Скорее всего, она могла получить раз в двадцать больше от той партии, которая проиграла бы, если бы правда стала известна, просто не дав согласия на публикацию…

— Но ведь она этого не знала, — напомнил ему Рурк. — Кроме того, мне кажется, что у нее, как и у ее мужа, есть свой кодекс чести. Уверен, что ни две тысячи, ни в сто раз больше не заставили бы ее совершить бесчестный поступок.

— Именно поэтому Грота и убили, — вздохнул Шейн. Некоторое время он неподвижно сидел в кресле, глубоко задумавшись, а потом сказал: — До тех пор, пока я не узнаю, что написано в дневнике о времени смерти Хоули и о Леоне Уоллесе, у меня связаны руки. Черт возьми, Тим, надо заставить Джоэла Кросса дать нам прочесть этот дневник.

Рурк мрачно усмехнулся и приложился к бокалу.

— Когда его пытаются заставить что-то сделать, он становится упрямым как осел.

Шейн вскочил и забегал по комнате, сердито дергая себя за мочку левого уха.

— Возможно, он потому так и виляет, что играет в свою игру… дожидается, какая из сторон предложит больше за уничтожение дневника. А из-за этой проклятой штуковины убили уже двоих.

Услышав стук в дверь, Шейн застыл на месте, потом широко распахнул ее и отступил назад с радостным и изумленным выражением на лице.

— Прошу вас, мистер Кросс. Мы как раз говорили о вас.

— Кто это говорил обо мне? А, это вы, Рурк? — неприязненно произнес Кросс, входя в гостиную и озираясь по сторонам.

— Вы надеялись застать ее здесь? — спросил Шейн.

— А почему бы и нет? Мы с ней договорились здесь встретиться. Должен признаться, у меня были дела и я немного опоздал, но подумал, что она может и подождать. Это она настаивала, говорила, что дело крайне важное и я должен прийти.

— И принести с собой дневник Джаспера Грота? — с напускной небрежностью спросил Шейн, закрыв дверь и прислонившись к ней спиной.

— Разумеется, нет. Она не оставила для меня записки?

— Где дневник, Кросс?

— В надежном месте, где вам до него не добраться. — Воинственно выпятив челюсть, Кросс направился к двери. — Если миссис Мини здесь нет, то и мне здесь делать нечего.

Шейн не двинулся с места.

— Вот что, Кросс, меня интересует несколько вещей. Я хочу побольше узнать о вашей договоренности с миссис Мини. Когда она предложила вам встретиться?

— Она позвонила около трех… если это вас касается, — вызывающе ответил Кросс.

— Полагаю, когда женщина договаривается с мужчиной о встрече в моей квартире, то меня это очень даже касается. Так или иначе, прошло больше двух часов. Почему вы так задержались?

— Говорят вам, я был занят, — прорычал Кросс, остановившись напротив Шейна. Лицо его было не далее чем в четырех дюймах от рыжего детектива. — Пропустите вы меня или нет?!

— Нет. Чем вы занимались и где?

— Я пришел сюда не для того, чтобы подвергнуться перекрестному допросу! — с негодованием ответил Кросс. — И уж конечно, не с вашей стороны. — Сжав кулаки, он злобно уставился на Шейна. Потом перевел взгляд на Рурка и требовательно спросил: — А почему это вы оба так странно себя ведете? И вообще, где миссис Мини?

— В морге! — резко ответил Шейн.

Кросс вздрогнул и отпрянул от него.

— В морге? Но… когда… как ее убили?

— Вот я и подумал: может, вы знаете? — Упершись ладонью в грудь Кроссу, Шейн толкнул его. — Ну-ка, сядьте! Нам надо кое о чем поговорить.

Побледневший Кросс отлетел в сторону и рухнул в кресло, испуганно глядя на него сверху вниз.

— Работал в своем кабинете.

— Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби?

— Мое алиби? Господи, неужели вы думаете, что ее убил я?

— Лично я думаю, что это вполне возможно. Вы единственный, кто знал, что она собирается встретиться со мной и придет сюда.

— Вы хотите сказать, что ее убили прямо здесь?

— И не далее чем полчаса назад!

— Но какие у меня могут быть мотивы? Я даже не знал эту женщину.

— Может быть, вы боялись, что она расскажет мне все, что ей известно об убийстве Джаспера Грота. Я все больше убеждаюсь, что вы отлично подходите на эту роль, прямо как перчатка по руке. Вы единственный человек, прочитавший дневник к восьми вечера вчерашнего дня и способный оценить его значение в качестве великолепного инструмента шантажа. Но его ценность исчезнет, как только Грот встретится с Хоули и расскажет им свою историю. Естественно, Кросс, вы отлично вписываетесь в эту схему. — Глаза Шейна блеснули. — Уилл Джентри уже проверяет ваше алиби на вчерашний вечер, и если оно ничуть не лучше сегодняшнего, то вы — готовый кандидат в висельники.

— Он, должно быть, спятил, — ошарашенно пробормотал Кросс, обращаясь к Рурку. — Это что, шутка?

Некоторое время Тимоти Рурк насмешливо разглядывал Шейна, а потом повернулся к своему коллеге и сочувственно сказал:

— Да нет, какие уж тут шутки.

— Кстати, Кросс, — продолжал Шейн, — а ведь вам, наверное, невдомек, что мне ничего не стоит доказать, что вы были в отеле во время убийства. Лифтер очень подробно описал внешность убийцы, и вы как нельзя лучше подходите под это описание. Стоит мне слово сказать, и он вас опознает. С другой стороны, он полностью мне доверяет, и, если я скажу, что тот человек — это не вы, он поклянется, что так оно и есть.

— Это угроза?.. Вы хотите сказать, что собираетесь подстроить мне обвинение в убийстве? — недоверчиво спросил Кросс.

— Не уверен, что это будет подстроенное обвинение. Лично мне кажется, что вы все больше и больше подходите на эту роль. А без алиби вам придется изрядно попотеть, чтобы опровергнуть результаты опознания, да еще непосредственным свидетелем…

— Черт бы тебя подрал, легавый! — завопил Кросс. — С такими приемчиками ничего у тебя не выйдет! Я до сих пор даже не знаю, почему всех так интересует этот проклятый дневник!

— Вы признались, что вчера прочли его.

— Конечно, прочел. Но я так и не возьму в толк, почему из-за него убивают людей!

— У вас будет полно времени, чтобы убедить в этом присяжных, — прорычал Шейн. — Там же все написано черным по белому, так ведь? Почерком Джаспера Грота.

— Что написано черным по белому?

— История исчезновения Леона Уоллеса.

— Чушь! В дневнике мне это имя даже не попадалось. — Джоэл Кросс заметно оживился, и к нему на глазах возвращалось упрямство и агрессивность.

— Я вам не верю, — грубо сказал Шейн. — Докажите. Дайте мне прочесть дневник.

— Еще чего! Да какое мне дело, верите вы мне или нет? Плевать я на вас хотел! С чего это мне что-то там вам доказывать?

— Чтобы спасти свою шею от петли. — Шейн мрачно и выразительно кивнул. — В последний раз спрашиваю… прежде чем позвать лифтера, который вас опознает… вы покажете мне дневник?

— В последний раз говорю: нет! — злобно прошипел Кросс.

Шейн вздохнул и повернулся к Рурку:

— Тим, приведи сюда Мэтью. Я бы и сам сходил, но должен же кто-нибудь потом подтвердить, что я никак не давил на него во время опознания.

Тимоти Рурк проворно вскочил с кресла и вышел из комнаты. Джоэл Кросс тоже начал вставать, громко протестуя, но Шейн молча толкнул его назад.

— Может, вы все-таки передумаете и покажете дневник? Пока что я еще могу отговорить Мэтью опознать вас.

— Нет, черт возьми! — крикнул Кросс. — Я никогда раньше не был в этом отеле, и вы не докажете обратного! Вам меня не запугать, Шейн!

— О’кей, — пожал плечами Шейн. — Сам напросился.

Едва в коридоре послышались шаги, Шейн распахнул дверь и впустил Рурка, но встал перед Мэтью, загораживая собой Кросса.

— Мэтью, по-видимому, мистер Рурк сказал вам, что прямо сейчас в моей квартире находится убийца этой девушки.

— Остановите его! — возмущенно завопил Кросс, обращаясь к Рурку. — Он же предлагает ему попросту оговорить меня!

Мэтью пристально посмотрел на рыжего детектива. Он давно знал Шейна, внимательно следил по прессе за его делами, искренне восхищался им и был уверен, что Шейн не способен совершить ничего противозаконного. Раз мистер Шейн по каким-то своим причинам хочет, чтобы он опознал убийцу в лице этого типа — что ж, пожалуйста! В результате, когда Шейн отступил в сторону, приглашая его в комнату, и спросил: «Скажите, Мэтью, этот человек час назад спрашивал у вас номер моей квартиры?» — он некоторое время внимательно разглядывал Кросса, а потом утвердительно кивнул.

— Это он, мистер Шейн, на все сто. Быстро же вы его сцапали.

— Минутку, минутку! Это же самое настоящее лжесвидетельство… — начал Кросс, но Шейн, шагнув к нему, перебил:

— Кросс, покажите мне дневник. Иначе, клянусь Богом, это опознание останется в силе.

— Раньше ад успеет замерзнуть! — упрямо воскликнул Кросс. — Говорю вам, Шейн… — Появление Уилла Джентри помешало ему закончить.

Заметив лифтера, Джентри деловито сказал:

— Я как раз искал вас, Мэтью. Нужно, чтобы вы съездили со мной в управление и посмотрели на предполагаемого убийцу… В баре неподалеку отсюда мы задержали Джеральда Мини — мертвецки пьян, — продолжал он, обращаясь к Шейну и Рурку, безразлично скользнув взглядом по Кроссу. — Похоже, что это его работа. Хоули говорит, что Беатрис без всяких объяснений уехала из дому около трех, а через полчаса Джеральд выбежал из ее комнаты, как бешеный размахивая клочком бумаги с названием твоего отеля и инициалами «М. Ш.». Когда же никто из них не смог объяснить, что все это значит, он помчался за Беатрис, злой как черт. Так что скорее всего дело можно считать открытым и закрытым. Убийство на почве ревности… Эй, ребята, да что с вами? — удивленно спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое.

— Шеф, похоже, у нас теперь уже целых два убийцы, — вовремя нашелся Рурк. — Только что Мэтью опознал моего коллегу, мистера Джоэла Кросса, как человека, который спрашивал номер квартиры Майка… и как раз в то время, когда убили девушку.

— Это наглая ложь! — Кросс был на грани истерики. — Это не настоящее опознание, а попытка подставить честного человека! Шейн заставил этого типа сказать, что он видел меня сегодня днем в отеле. А меня здесь вообще не было. Я абсолютно ничего не знаю об убийстве этой женщины.

Шейн застыл, ошеломленный, и с силой потянул себя за мочку уха. Если он сейчас промолчит и Джентри поверит… Проблему за него решил Мэтью. Гордо выпрямившись, он, твердо отчеканивая каждое слово, сказал:

— Мистер Шейн — в высшей степени достойный джентльмен. Уверяю вас, мистер начальник полиции, что если мистер Шейн утверждает, что это убийца, то так оно и есть. И я готов подтвердить все то, что сказал вначале. Я уверен, что это тот самый человек.

Глава 15

— Звучит довольно убедительно, — сказал Джентри Шейну. — А что еще у вас есть на него, кроме утверждений Мэтью? Как насчет мотивов?

— Говорю вам, это не было настоящим опознанием! — чуть не со слезами на глазах выкрикнул Кросс. — Шейн подговорил его…

Ни Джентри, ни Шейн не обратили на него ни малейшего внимания.

— Послушай, Уилл, — сказал Шейн, — помнишь, я говорил тебе, что все упирается в дневник Грота? Так вот, Кросс — единственный, кто читал этот дневник. Это дает ему превосходный мотив для убийства Грота — он не мог допустить, чтобы тот успел поговорить с Хоули. И у меня складывается впечатление, что убийца Грота разделался и с Беатрис, чтобы не дать ей поговорить со мной. Прибавь к этому факт, что Кросс знал, что она приедет сюда… и зачем.

— Но я не знал зачем! — взвыл Кросс. — Когда она позвонила и просила с ней здесь встретиться, она сказала…

— Так, значит, она предложила вам здесь встретиться? — Джентри переключился на Кросса. — Когда это было?

— Около трех часов, — промямлил Кросс. — Но она даже не сказала…

— В три часа? — Джентри с преувеличенным беспокойством посмотрел на часы. — Не очень-то вы торопились на эту встречу.

— Меня задержали какие-то дела, — с оправдывающимся видом сказал Кросс. — Ради Бога, послушайте, — с нажимом продолжал он, — если бы я приехал раньше и убил ее, как по-вашему, неужели я бы признался, что у нас была назначена встреча?

— Я думаю, именно так он бы и поступил в данных обстоятельствах, — мягко сказал Шейн. — Что может быть лучше — прикинуться невинной овечкой на тот случай, если кто-то знал о встрече — например, я, — а потом удивляться, почему его не дождались?

— Где вы были вчера в восемь вечера? — накинулся Джентри на Кросса.

— Откуда мне знать? Я об этом даже не задумывался. Боже, во что меня втянули! Нельзя же серьезно воспринимать эти лживые обвинения!

Некоторое время Джентри, слегка прищурившись, рассматривал раскрасневшееся лицо репортера, а потом с сомнением сказал Шейну:

— Вообще-то я от всего этого не в восторге. А как насчет мужа убитой? Если вы с Мэтью затеяли какие-то игры, а Джеральд Мини и в самом деле виновен, то после официального опознания Кросса мы ни за что на свете этого не докажем.

Шейн пожал плечами.

— Честно говоря, Уилл, в роли убийцы Кросс мне нравится куда больше, чем Мини.

— Угу, — задумчиво промычал Джентри. — М-да, он больше подходит к типу убийцы. У меня сложилось впечатление, что Мини — это просто слабак. И что еще хорошо с Кроссом, так это то, что нет такого закона, по которому мы не могли бы открыть против него дело.

— Прекратите! — в ужасе завопил Джоэл Кросс, окончательно сорвав голос. — Вы говорите обо мне так, словно обсуждаете, на какую лошадь поставить в Хайли!

Джентри даже не взглянул на него. Вместо этого он сказал Шейну:

— Майкл, да поможет тебе Бог, если ты и на этот раз пытаешься выкинуть один из своих трюков.

Шейн открыл было рот, чтобы возразить, но Джентри только отмахнулся.

— Не забывай, я и раньше видел, как ты проделываешь подобные штучки. Конечно, может быть, Кросс и в самом деле наш клиент. По крайней мере я надеюсь, что это он. Но если нет, то считай, Майкл, что, уговорив Мэтью дать ложные показания, ты преподнес Мини свободу на блюдечке. И если выяснится, что это так, берегись.

— Даже если Кросс и не убийца, то в тюрьме он будет в гораздо большей безопасности, — возразил Шейн. — Ведь убийца до сих пор охотится за дневником, который, как известно, у Кросса.

— Наверное, — уклончиво согласился Джентри и, расправив широкие плечи, приказал Кроссу: — Следуйте за мной.

— Куда? — испуганно пискнул репортер.

— В тюрьму.

— Но вы не имеете права. У вас нет никаких улик…

— Я ничего не могу поделать, — жестко сказал Джентри. — Вас только что опознал свидетель, заслуживающий доверия. Так что вам придется пойти со мной. — Крепко взяв Кросса за рукав, он вывел его из комнаты.

В комнате воцарилось молчание. Рурк отхлебнул из своего бокала и широко зевнул, избегая смотреть в сторону Шейна и Мэтью. Мэтью застыл у открытой двери, умоляюще глядя на Шейна.

— Ради всего святого, мистер Шейн, — начал он, но тот не дал ему договорить, решительно покачав головой и предупреждающе глянув на Рурка.

— Успокойтесь, Мэтью, вы сделали все как надо. Ведь вы верите мне, не так ли?

— Конечно, мистер Шейн. Слава Богу, верю.

Шейн положил ему руку на плечо и проникновенно улыбнулся.

— А раз так, то возвращайтесь к себе и положитесь на меня.

Закрыв за Мэтью дверь, он хмуро уставился на Рурка. Тот вздохнул и снова глотнул из бокала. Откинувшись на спинку кресла, он цинично усмехнулся и посмотрел в потолок.

— Поздравляю, Майк. Из всех подстроенных обвинений, что мне доводилось видеть, это было самое быстрое и четкое.

— Брось, Тим, ты же слышал, что сказал Мэтью…

— Я слышал и видел не только это, но и многое другое, — медленно сказал Рурк. — Когда его спросили, может ли он опознать убийцу, он сначала замешкался, но ты ему тихонько кивнул, и у него сразу же открылись глаза. Если бы тебе было нужно, он бы и меня опознал. Почему? Да потому, что эта простая душа верит тебе. Вот так-то. Потому что он верит самому Майклу Шейну, прости Господи!

— Просто я пытался заставить этого дурака дать мне заглянуть в дневник, — огрызнулся Шейн, плюхаясь в кресло. — Ничего бы я ему не сделал. Если бы не появился Джентри и не прижал его, Кроссу удалось бы выкрутиться.

— Но Джентри-то появился! И теперь ты влип по уши.

— Черт возьми, Тим, не исключено, что Кросс и в самом деле убийца.

— А если нет?

— Ответ на этот вопрос хранится в дневнике. Если бы я смог до него добраться, то сейчас бы знал уже все.

— Что-то не похоже, чтобы Джоэл собирался с ним расстаться, — сухо заметил Рурк.

— Да, но почему? Разве что там есть доказательства его вины. Может, как раз поэтому он и вцепился в него, как пиявка.

— Может быть.

— Ради Бога, поговори с ним и постарайся убедить, что этот дневник имеет огромное значение. Сейчас, когда он арестован и у него есть возможность обдумать, в какой переплет он попал, он может оказаться не таким упрямым. Если он невиновен, то дневник докажет это в два счета. И не забывай, убийца об этом тоже знает. Возможно, арест Кросса подтолкнет его на какие-то действия, направленные на то, чтобы найти и уничтожить дневник… или по крайней мере помешать его публикации. Тим, объясни все это Кроссу и убеди его передать дневник на хранение тебе.

— Чтобы я тут же передал его своему старому доброму другу Майклу Шейну, а он толкнул бы его кому надо за миллион или около того? Господи, Майкл, уж не потому ли ты отправил этого бедолагу за решетку, а? Надеясь таким образом выжать из него дневник?

— Не совсем. Но если он невиновен, то все, что ему требуется, чтобы это доказать, — предъявить дневник. Ты ему это как следует растолкуешь, и он…

— Не-а, — решительно покачал головой Рурк. — Во-первых, он меня на дух не выносит, считает, что мы с тобой одна шайка, и вообще не будет меня слушать. Во-вторых, я не собираюсь бегать за тебя, тоже мне, нашел дурачка. На этот раз нет. Обвинение, которое ты только что повесил на Джоэла Кросса, воняет как скунс, сдохший неделю назад. Я понимаю, что тебе позарез надо добраться до дневника, но только я в эти игры не играю.

— Ты не так меня понял, Тим. — В голосе Шейна появились заискивающие нотки. — Наоборот, я думаю, как доказать невиновность Кросса… Разве у «Ньюс» нет адвоката, который мог бы его урезонить?

Зазвонил телефон. Пока Шейн разговаривал, Рурк закурил сигарету.

— Алло?

— Здравствуйте, мистер Шейн. — В трубке послышался голос портье. — Какая беда с этой девушкой… Прямо у вас в квартире, да? Такая симпатичная… Говорят, вы уже арестовали убийцу? Быстрая работа, надо сказать…

— Послушайте, Дик, вы звоните, только чтобы меня поздравить?

— Не совсем. Э… — Дик заговорщически понизил голос. — Мне только что позвонили из «Вестерн Юнион» и передали сообщение для миссис Теодор Мередит. Я принял его, как вы сказали, мистер Шейн. Вот оно: «Приехать не могу. Позвони сегодня вечером. Крайне обеспокоен. Теодор». Записали, мистер Шейн?

— Большое спасибо, Дик. — Шейн, нахмурившись, положил трубку и застыл, задумчиво потирая челюсть, словно забыв о присутствии Рурка.

Наконец он выдвинул средний ящик стола и, покопавшись там, извлек потрепанный телефонный справочник. Быстро перелистав его, он снял трубку и сказал телефонистке:

— Личный разговор с Чикаго, крошка. Мне нужен Бенджамин Эймс. Тут у меня его старый номер, попробуйте сначала набрать его. — Он продиктовал номер.

— Благодарю вас, мистер Шейн, — ответила телефонистка.

В трубке послышалась серия гудков и щелчков, обрывки разговоров, а затем он услышал, как в Чикаго звонит телефон. После третьего звонка трубку сняли, и гнусавый голос спросил:

— Алло?

— Это Бен Эймс?

— Да. Кто говорит?

— Бен, это Майкл Шейн.

— Шейн? Майкл, ты, что ли? — радостно воскликнул Эймс. Шейн довольно улыбнулся. — Черт возьми, ты откуда звонишь? Из Чикаго?

— Нет, Бен, я в Майами. Как дела? Все еще заправляешь своим дешевым агентством?

— Уже не дешевым, — гордо ответил Эймс. — У меня, знаешь ли, трое ребят на твердой ставке.

— Поздравляю. Тогда, может быть, провернешь для меня по-быстрому одно дельце?

— Конечно, Майкл. — В голосе Эймса появились деловые нотки.

— Ручка есть?

— Выкладывай.

Шейн медленно продиктовал ему адрес и имя Теодора Мередита, заставив повторить каждое слово.

— Мне срочно нужна фотография этого Мередита. Не думаю, Бен, что он даст ее тебе сам, так что скорее всего тебе придется ее просто украсть. Возьми фотографа, и щелкните Мередита анфас. Потом ее надо быстренько напечатать и сегодня же ночью послать мне самолетом. Подожди минуту. — Порывшись среди бумаг в ящике стола, он достал расписание авиарейсов. — В два пятнадцать ночи из Чикаго в Майами вылетает самолет компании «Мид-Америкэн». Вот этим рейсом, Бен, ты и отправишь мне фото Мередита. А чтобы сэкономить время, запечатай ее в конверт с моим именем и вручи стюардессе, хорошо? Вместе с десяткой. А я встречу самолет в Майами и возьму у нее конверт. Договорились?

— Договорились, — сказал Бен Эймс. — Я прослежу за этим лично. А теперь подскажи, как лучше подобраться к этому Мередиту?

— Здесь у нас его имя попало в газеты. В заголовках он фигурирует как нынешний муж бывшей миссис Хоули. Альберт недавно погиб в море после авиакатастрофы, и миссис Мередит тут же примчалась сюда, чтобы предъявить свои права на наследство. Не исключено, что это несколько миллионов. Что и дает тебе повод взять у него интервью и сфотографировать… хочет он того или нет.

— Нет проблем, Майкл. Все сделаю.

— Если ничего не выйдет, звони мне по этому номеру до двух ночи. Если не позвонишь, то утром я поеду встречать самолет.

— Договорились, — повторил Эймс, и Шейн положил трубку.

— Ну и на кой черт ты все это затеял? — спросил Рурк. — На кой черт тебе сдалась фотография ее нынешнего мужа?

— Чтобы подтвердить одну версию. — Шейн снова уселся в кресло, взял бокал и продолжил прерванный разговор. — Так вот, Тим, это дело имеет самое непосредственное отношение к твоей газете. Ты, конечно, можешь не помогать мне, но подумай, черт возьми, в каком свете предстанет «Ньюс», когда станет известно, что один из ее сотрудников арестован по подозрению в убийстве. Кто адвокат газеты?

— Альфред Дрейк. Каждый год он получает кругленькую сумму за то, что вытаскивает наших ребят, если они заходят за грань дозволенного.

— Позвони ему, — сказал Шейн. — Или издателю. Расскажи все факты и объясни, насколько важен этот дневник для того, чтобы доказать невиновность Джоэла Кросса, и, ради Бога, пусть он выцарапает дневник оттуда, куда его запрятал Кросс. Черт возьми, Тим, меня и вправду волнует ситуация с Кроссом. Я готов признать, что сжульничал, пытаясь заставить его отдать дневник… а теперь это вон как аукнулось. Как по-твоему, что я буду чувствовать, если дневник с доказательствами невиновности Кросса исчезнет?

— Не знаю. — Рурк скептически его оглядел и вздохнул. — Просто не знаю, Майкл. Сначала ты подставляешь человека, а потом…

— Послушай, — с напором сказал Шейн, — я же не прошу достать дневник и принести его мне. Все, что мне надо, это чтобы Дрейк или еще кто-нибудь приехал к Кроссу в тюрьму и убедил его в том, что значение этого дневника огромно. Черт побери, я совсем не хочу отвечать за приговор невиновного. — В его голосе было столько страсти и искренности, что, несмотря на свои сомнения, Рурк ему поверил.

Репортер допил бокал и встал.

— Что ж, может быть, на этот раз и вправду не прикидываешься… Я сам поговорю с Дрейком.

Шейн тоже поднялся и повел его к двери.

— К завтрашнему утру у меня будут для тебя неплохие заголовки. Это я обещаю. Если, конечно, ты позаботишься о том, чтобы с дневником ничего не случилось.

— Сделаю все возможное, — пообещал Рурк.

Некоторое время Шейн с лихорадочным блеском в глазах смотрел ему вслед, а потом закрыл дверь. Вернувшись к телефону, он снял трубку и попросил телефонистку соединить его с местным детективным агентством. Когда ему ответили, он сказал:

— Нэд, это ты? Майкл Шейн беспокоит. Я никуда не могу отойти, а мне позарез нужно, чтобы кое за кем проследили. У тебя есть свободный человек? Отлично. Тогда записывай: сейчас в городской тюрьме находится Джоэл Кросс, репортер «Дейли ньюс». Записал? В ближайшее время, скорее всего в течение часа, его навестит первый крючкотвор газеты — адвокат Альфред Дрейк. Я хочу знать, виделся ли Дрейк с Кроссом, и если да, то когда именно. Усек?

Слушая ответ, Шейн глубоко вздохнул.

— Все верно. Пошли туда парня с головой, он должен узнать, кто посещает Кросса. Едва Дрейк появится, твой человек должен мне позвонить сюда и дождаться меня снаружи, чтобы показать Дрейка, когда тот будет уходить.

Продиктовав Нэду свой номер, он положил трубку и тут же перезвонил Люси Гамильтон.

— Ангел мой, в деле Грота кое-что начинает проясняться, но понадобится помощь миссис Грот. Как думаешь, ты сможешь привезти ее ко мне в ближайшее время, чтобы она помогла найти убийцу мужа?

— Конечно, смогу, уверена. А когда, Майкл?

— Лучше всего прямо сейчас… хотя не исключено, что нам всем придется какое-то время подождать. Сейчас точнее сказать не могу.

Шейн бросил трубку еще до того, как Люси успела задать еще хоть один вопрос, и, неожиданно вспомнив, что с самого завтрака у него во рту не было ни крошки, направился на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь на скорую руку.

Глава 16

Через час Шейн допивал уже вторую чашку кофе, а напротив него на диване сидели Люси Гамильтон и миссис Грот. Наверное, в десятый раз после приезда Люси спросила:

— Майкл, все-таки было бы хорошо, если бы ты сказал, чего мы ждем?

— Я же сказал — телефонного звонка.

— От кого? И что тогда произойдет? Если бы мы знали, чего ждать, мы были бы готовы.

— Я уже несколько раз повторял, — терпеливо напомнил Шейн, — будет лучше, если вы ничего не будете знать заранее. Стоит вам узнать, и вы тут же начнете со мной спорить. — Он поставил чашку и посмотрел на часы. — А кроме того, не исключено, что вообще ничего не произойдет. Если в ближайшее время не позвонят…

В этот момент зазвонил телефон, стоявший у локтя Шейна. Схватив трубку, он быстро проговорил:

— Шейн слушает.

— Нэд Фрейзер велел позвонить вам, как только адвокат Дрейк приедет к Джоэлу Кроссу, — послышался мужской голос.

— Все верно. Дрейк приехал?

— Только что вошел.

— Ждите у входа, я сейчас подъеду. Буду минут через пять. Вы знаете, как я выгляжу?

— Я вас видел.

— Отлично! — Шейн бросил трубку и вскочил, обернувшись к женщинам: — Мы поедем в моей машине.

Он вытолкал их из квартиры, запер дверь, и через минуту все трое стояли у его седана, припаркованного у входа в гостиницу. Посадив миссис Грот на заднее сиденье, Шейн сказал Люси:

— Садись рядом со мной. Возможно, тебе придется вести.

Вырулив со стоянки и поворачивая в сторону городской тюрьмы, он пояснил:

— Сейчас я припаркуюсь перед тюрьмой и буду ждать, пока оттуда не выйдет один человек, а потом последую за ним. Если он пойдет пешком, то и я тоже, а ты потихоньку поедешь за ним, не выпуская меня из виду.

— Кто этот человек, Майкл?

— Альфред Дрейк, адвокат. Пока что я даже не знаю, как он выглядит.

Больше он не сказал ни слова, сосредоточившись на езде, и через несколько минут притормозил у бордюра перед тюрьмой прямо под надписью «Только для служебных машин». Едва он вышел из машины и свет фонаря упал на его лицо, из тени возник человек в потрепанном сером свитере и кепке.

— Вы Майкл Шейн?

— Да.

— А я — Тинкем, от Фрейзера. Ваш человек все еще внутри. Приехал на такси.

Шейн кивнул и отступил в тень, к машине, скрывая лицо. Тинкем последовал за ним.

— Дрейк — человек средних лет, — продолжал он. — Коротко подстриженные седые усы и панама. Синий саржевый костюм. Рост — пять футов десять дюймов, вес — примерно сто восемьдесят, большой живот…

Шейн снова кивнул, достал пачку сигарет и протянул ее Тинкему. Тот вытащил одну, и они спокойно закурили. Люси, высунув руку из открытого окна машины, потянула Шейна за рукав и прошептала:

— Майкл, зачем ты притащил сюда миссис Грот? Я ничего не понимаю.

— Подожди немного и сама увидишь.

В этот момент из здания тюрьмы вышел человек и начал спускаться по ступенькам. Тинкем слегка толкнул Шейна локтем.

— Это Дрейк, — сказал он и быстро отошел в сторону.

Дрейк остановился на тротуаре и огляделся по сторонам, явно высматривая свободное такси. Тем временем Шейн незаметно обошел свою машину и тихо скользнул за руль. Проезжавшее мимо такси остановилось, и адвокат сел в него. Шейн завел мотор и, подождав, пока такси не начнет заворачивать за угол, включил фары и поехал за ним. Проехав квартал, такси повернуло на Бискайский бульвар и остановилось перед домом, где размещалась редакция «Ньюс». Пока Шейн медленно проезжал мимо, Дрейк выскочил из такси, протиснулся между двумя машинами к тротуару и исчез за дверью. Шейн довольно кивнул, заметив, что такси осталось на месте. Выключив мотор, он повернулся к Люси.

— Вот и все. Думаю, Дрейк появится через пять минут. Сейчас я сяду в это такси и подожду его. Как только ты увидишь, что он выходит, подведи ко мне миссис Грот. Думаю, ее присутствие мне понадобится.

Подойдя к такси с опущенным флажком и работающим мотором, он спросил у водителя:

— Приятель, хочешь заработать?

— Извини, друг, у меня уже есть клиент. Только что вошел в «Ньюс» и попросил подождать.

Прислонившись к дверце машины, Шейн достал пачку сигарет и протянул ее водителю.

— Спасибо, не курю, — покачал тот головой. — Бросил пару месяцев назад… и запросто. — Он громко щелкнул пальцами. — Прочитал одну книгу, понимаешь? «Как бросить курить»: Ее написал один малый… как же его фамилия?., не то Брин, не то еще как-то… Не попадалась?

— Попадалась, — кивнул Шейн. — Значит, ты бросил курить. Тут один тип недавно написал книгу «Как бросить пить». Вот этой книги я боюсь, как заразы.

На тротуаре за его спиной послышались шаги. Шейн обернулся и встал на пути у адвоката.

— Мистер Дрейк?

— Да, — кивнул Дрейк и настороженно оглядел Шейна. — Простите, но, по-моему, мы с вами не знакомы.

— Меня вы не знаете, — согласился Шейн. Увидев, что к такси направляется Люси и миссис Грот, он громко и внятно сказал: — Мистер Дрейк, у меня к вам есть дело, и оно касается украденного имущества…

— Украденного имущества? — Адвокат резко выпрямился. — Не понимаю, о чем вы…

— …принадлежащего миссис Джаспер Грот, — тем же суровым тоном продолжал Шейн. — Речь идет о дневнике, который вы только что вынесли из здания «Ньюс». А вот и миссис Грот, которая требует, чтобы вы вернули ее имущество.

Адвокат ошеломленно уставился на миссис Грот.

— Я абсолютно ничего не понимаю.

— Черта с два! — зарычал Шейн. — Что вы мне голову морочите! Он же у вас с собой, в кармане. — Быстро шагнув вперед и прижав руки Дрейка к его объемистому животу, он потянулся левой рукой к книге в кожаном переплете, торчавшей из бокового кармана пиджака Дрейка. Выхватив книгу и оттолкнув его, Шейн протянул дневник миссис Грот.

— Миссис Грот, скажите, принадлежала ли эта вещь вашему покойному мужу? Вы узнаете ее?

— Это произвол! — завизжал Дрейк. — «Ньюс» приобрела права на публикацию этого дневника. У меня есть законные основания…

— А вот этого не надо, Дрейк! По поводу этого дневника у вас нет ни одного документа, имеющего законную силу, не говоря уж о том, что пока что моему клиенту не заплатили ни цента… Миссис Грот, вы узнаете его?

— Да, это дневник Джаспера. — Со слезами на глазах вдова листала страницы в тусклом свете уличного фонаря.

— Вы напрасно рассчитываете на грубую силу, — предупредил Дрейк. — Сейчас я позову полицейского, и вас арестуют.

— Это будет просто великолепно, — с подчеркнутым безразличием сказал Шейн. — На мой взгляд, лучше и быть не может, если в это дело вмешается полиция. Получится отличная статья… сотрудник уважаемой газеты укрывает краденое имущество, которое к тому же является важной уликой в расследовании дела об убийстве. Что ж, зовите полицию. — Шейн повернулся к миссис Грот: — А вы пока полистайте этот дневник. Он принадлежит вам, и у вас есть на это полное право… Ну что, Дрейк, вы зовете полицию?

— Боюсь, я… кажется, я не совсем четко представлял…

— Бросьте прикидываться, — перебил Шейн, отворачиваясь.

Взяв под руки Люси и миссис Грот, он помог им сесть в машину, вскочил за руль и завел мотор. По-прежнему стоя на тротуаре, Дрейк нерешительно смотрел им вслед.

— Майкл! — изумленно выдохнула Люси. — Но ты же не можешь просто так взять и уехать с ним! Ведь миссис Грот дала согласие на публикацию дневника.

Шейн довольно рассмеялся.

— Я должен с ним уехать. Не забывай, я только что заработал гонорар в тысячу долларов от миссис Мередит. Этого должно хватить, чтобы выйти из тюрьмы под залог, если Дрейк все же решится пойти в полицию… хотя вряд ли.

Развернув машину, он покатил в сторону дома миссис Грот. Проезжая мимо редакции «Ньюс», он заметил, как Альфред Дрейк садится в такси. Остановившись перед домом миссис Грот, Шейн повернулся к ней:

— Миссис Грот, этот дневник необходим мне всего на одну ночь. Вы можете его мне доверить?

— Разумеется, мистер Шейн, — сказала она, протягивая ему книгу.

— Люси, проводи ее. — Шейн крепко обнял ее за плечи, усмехнулся, заметив ее испуганный взгляд, и, наклонившись к ней, легонько чмокнул ее в щечку. — Когда будешь уходить, последи, чтобы она хорошенько заперла дверь… Миссис Грот, ни под каким предлогом не впускайте никого в квартиру. Если будут какие-то звонки или посетители, всех направляйте ко мне.

Войдя в свою квартиру, он запер дверь на два замка, положил книгу в кожаном переплете на середину стола и, облизывая губы, некоторое время рассматривал ее с таким видом, как будто пробовал что-то вкусное. Открыв ее на титульном листе, он прочел четко выведенную надпись: «Личный дневник Джаспера Грота».

Словно ребенок, предвкушавший удовольствие и стремящийся растянуть его подольше, он захлопнул дневник и, выйдя на кухню, наполнил один бокал холодной водой со льдом, в другой на четыре пальца налил «Джона Эксшо», отнес все это в гостиную и поставил рядышком на стол. Усевшись в кресло, он закурил и, глотнув изрядную порцию коньяка, запил ее ледяной водой.

Затем открыл дневник Джаспера Грота и приступил к чтению записей, написанных рукой человека, которого уже не было в живых.

Судя по всему, дневник был начат более полугода назад, и Шейн нетерпеливо зашуршал страницами, пока не добрался до первой записи, сделанной Гротом после того, как самолет упал в океан и трое оставшихся в живых оказались на спасательном плоту.

Это был подробный отчет о катастрофе — один из двигателей самолета неожиданно вышел из строя, и экипажу пришлось приложить весь свой опыт, чтобы попытаться посадить самолет на воду во время шторма. Грот давал высокую оценку мужеству Питера Каннингема и с уважением отзывался о его силе воли и решительности, которые позволили им двоим выбраться на надувной спасательный плотик, в то время как все остальные погибли. Именно Каннингем спас солдата Альберта Хоули, и Грот отдавал дань его самоотверженности, учитывая, что присутствие на плоту третьего пассажира уменьшало их и без того скромные шансы на спасение, если принять в расчет весьма скудный рацион воды и продовольствия.

Выяснилось, что с самого начала Хоули был в очень плохом состоянии и Грот серьезно сомневался, что он сумеет долго продержаться.

Шейн вчитывался в записи с возрастающим интересом.

На третий день пребывания на плоту Грот написал:

Позже в тот же день:

Утро четвертого дня:

Позже в тот же день:

Утро пятого дня! Шейн сделал перерыв и основательно приложился к бокалу. Затушив сигарету, он сходил на кухню и съел пару сандвичей. Это должна быть решающая запись. Мышцы его живота сжались в тугой комок, когда он прочитал:

Шейн медленно выдохнул и отложил дневник. Значит, Альберт Хоули умер на четвертую ночь. До того, как его дядя Эзра.

Таким образом, миссис Мередит не причиталось ни цента из наследства!

Он снова взял дневник и тщательно просмотрел его до конца, пытаясь найти дальнейшие упоминания имени Хоули, имеющие отношение к его тайне. Но, увы, вскользь упоминались только «исповедь умирающего» и «спор с Питом, который отказался признаться, что ему удалось подслушать из уст умирающего».

Последняя запись, сделанная за день до того, как их подобрали с плота, гласила:

Выходит, Грот не рискнул доверить тайну Альберта Хоули страницам дневника. В записях также нигде не упоминалось имя Леона Уоллеса.

Вынужденный примириться с этим фактом, Майкл Шейн тяжело вздохнул и захлопнул книгу. Значит, Джоэл Кросс все-таки сказал правду. Теперь Шейну известно, что Питер Каннингем знал достаточно, чтобы замышлять шантаж, и что Джаспер Грот яростно сопротивлялся этому плану.

Все это Шейн допускал и до того, как прочел дневник. Единственный факт, который он узнал, заключался в том, что если бы дневник был опубликован, то состояние Эзры Хоули унаследовала бы семья, а не бывшая жена Альберта.

Он закурил еще одну сигарету и задумчиво откинулся на спинку кресла, подергивая себя за мочку левого уха и попеременно отхлебывая то коньяк, то воду со льдом. Предстояло решить одну важную проблему — как лучше использовать новую ситуацию, чтобы Майкл Шейн мог выжать из нее как можно больше денег.

К тому моменту, когда он выработал наиболее приемлемый план действий, бокал с коньяком опустел. Окончательный результат зависел от ряда конкретных обстоятельств, но тем не менее это был вполне реальный шанс заработать.

Сняв телефонную трубку, он позвонил в отель «Бискейн» и попросил соединить его с миссис Мередит.

— Алло, Мэти? Это Майкл. Я звоню из дома. Передо мной лежит дневник Грота. Я только что закончил его читать.

Он услышал, как ее дыхание участилось.

— И… когда же умер Альберт?

Шейн усмехнулся.

— Предлагаю вам приехать и прочитать самой. В этом случае вопрос, говорю ли я правду или нет, отпадет сам собой. Да, и захватите с собой Джейка Симса. После того как вы оба прочтете дневник, я хочу сделать вам одно предложение.

— Плохи мои дела, не так ли? — тихим яростным голосом сказала она. — Он должен был умереть на один день раньше! — В ее голосе было столько яду, что Шейн рассмеялся.

— Приезжайте и убедитесь во всем сами.

Положив трубку, он набрал номер Люси Гамильтон.

— Ты уже легла?

— Почти. Чищу зубы.

— Примерно через полчаса мне понадобятся услуги секретарши экстра-класса. Захвати свой блокнот и приготовься стенографировать.

— Майкл!.. В такое время?!

— Что делать, если до утра это дело не может подождать! — весело сообщил ей Шейн. — В любом случае мне понадобится компаньонка. Ко мне едет миссис Мередит.

— Сейчас буду! — коротко бросила Люси и положила трубку.

Шейн подлил себе коньяка и приготовился встречать гостей.

Глава 17

Первыми в квартиру Шейна прибыли Мэти Мередит и Джейк Симс. Миссис Мередит, с застывшим лицом и сердито сжатыми губами, тут же потребовала:

— Кончайте ходить вокруг да около, Шейн. Выкладывайте нам всю правду.

Закрыв дверь за парочкой, Шейн мягко сказал:

— Скоро вы сами все прочтете. Не желаете выпить для поднятия настроения?

— Да черт с ней, с выпивкой! Лучше скажи, как тебе удалось заполучить дневник. — Симс вышел на середину комнаты, шаря по сторонам глазами, по-видимому, пытаясь отыскать дневник. — Сколько человек его читали?

— Чтобы заработать свой гонорар в тысячу долларов, мне пришлось состряпать ложное обвинение в убийстве на одного парня, а потом совершить нападение на уважаемого члена местной коллегии адвокатов. — Слегка оттеснив в сторону Симса, Шейн подошел к столу, выдвинул ящик и, положив руку на книгу в кожаном переплете, помедлил. — Насколько мне известно, дневник прочел только Джоэл Кросс… и не думаю, что он понимает, насколько важна для миссис Мередит дата смерти Альберта Хоули. Запомните это хорошенько, когда будете читать эту запись. Когда закончите, у меня к вам будет предложение.

Пока он перелистывал страницы, Джейк Симс и его клиентка подошли поближе, алчно, хотя и без надежд глядя на книгу. Найдя место, где рассказывалось о крушении самолета, Шейн остановился.

— Внимательно смотрите на даты. Вот это первый день после катастрофы. Это второй и третий. Четвертый. — Наступила мучительная пауза. — И, наконец, утро пятого дня. — Он открыл дневник на нужной странице, держа его так, чтобы они могли видеть написанное. — «Сегодня ночью солдат тихо скончался».

Мэти Мередит не стала терять времени на дальнейшее чтение. Отступив назад, она с горечью произнесла:

— Мне кажется, я знала это с самого начала. Старалась убедить себя, что мне повезет, но сама себя обманывала…

Симс по-прежнему заглядывал Шейну через плечо, дочитывая страницу. Протянув к дневнику свои похожие на когти пальцы, он прошипел с едва сдерживаемой яростью:

— Дай прочитать до конца! Может быть, я смогу…

— Ну уж нет! — Шейн бесцеремонно оттолкнул его и, захлопнув дневник, сунул его в боковой карман. — Я заработал свою тысячу, дав вам заглянуть в дневник до его публикации. Ну как, теперь у вас не появилось настроение выпить?

— Пожалуй, Да. Спасибо, — сказала Мэти, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. — Шотландское со льдом у вас найдется? — Она посмотрела на него долгим изучающим взглядом.

— Шотландское со льдом, — вежливо повторил Шейн. — А тебе, Джейк?

— Пожалуй, мне лучше остаться трезвым, — покачал головой Симс. — Послушаем, что у тебя за предложение.

Шейн кивнул. В этот момент послышался тихий стук в дверь. Шейн открыл и впустил в комнату Люси Гамильтон с объемистой кожаной сумкой через плечо.

— Ты вовремя, ангел мой. Я как раз принимаю заказы на выпивку.

— Вот уж не знала, что попаду на вечеринку. — Карие глаза Люси блеснули, когда она увидела миссис Мередит, по-домашнему расположившуюся на диване. — По-моему, ты просил захватить с собой записную книжку.

— Совершенно верно, — кивнул Шейн.

— Следовательно, я приехала по делу, — немного резко сказала она. — А ты знаешь, что я никогда не пью на работе.

— Тогда садись и веди себя как секретарша, — проворчал Шейн.

Выйдя с бутылкой шотландского на кухню, он через некоторое время вернулся с бокалом янтарной жидкости, в котором позвякивали два кубика льда, и вручил его Мэти. Удобно устроившись в кресле и подлив себе коньяка, он пояснил Люси:

— Только что наша клиентка прочла дневник Грота. Новости для нее неутешительные. Ее бывший муж умер в ночь, предшествующую смерти его дяди. Таким образом, миссис Мередит не является его законной наследницей и не получит ни цента из состояния Эзры Хоули. Думаю, ситуация ясна всем нам. — Он замолчал, окинув взглядом Мэти и Симса.

Мэти промолчала и, не поднимая глаз, отхлебнула из бокала. Симс, продолжавший нервно расхаживать по комнате, с чувством воскликнул:

— Если больше никто не видел этого дневника… что мешает нам уничтожить его прямо здесь, сию минуту?! Не будь этого дневника, Каннингем готов клятвенно подтвердить все что угодно, лишь бы это позволило миссис Мередит получить деньги!

— Не сомневаюсь, что Пит Каннингем готов пойти на лжесвидетельство, чтобы помочь Мэти. Но не забывайте, что Джоэл Кросс тоже прочитал этот дневник.

— Но ведь он убил дочь Хоули, разве нет? Прямо в этой самой комнате! Я все слышал по радио. Кто обратит внимание на его слова, если он сидит в тюрьме по обвинению в убийстве!

— Не знаю, сколько еще он там пробудет. С другой стороны, — живо продолжал Шейн, — совсем не факт, что, просматривая дневник, он понимал, какое значение имеет дата смерти. Скорее всего он вообще не придал этому значения. Стало быть, вполне возможно, что он не будет оспаривать эту дату… тем более без дневника, который бы подтвердил его слова.

— Именно об этом я и подумал! — горячо воскликнул Симс. — Давайте прямо сейчас сожжем эту проклятую штуковину!

— Не выйдет. В данный момент это имущество миссис Грот.

— Да брось ты! — сердито фыркнул Симс. — Сколько она может получить от «Ньюс»? Самое большее, несколько тысяч за разрешение на публикацию. А мы можем заплатить ей вдвое… даже втрое больше!

— Что верно, то верно, — согласился Шейн. — Скорее всего вы сможете уладить этот вопрос за наличные. Но тогда и мне придется заключить сделку со своей совестью. Не забывайте, я ведь тоже прочел дневник… и уж, в отличие от Кросса, я-то прекрасно понимаю всю важность даты смерти Хоули…

В комнате наступила тишина. Потом Мэти Мередит подняла голову и, широко раскрыв глаза, звонким голосом спросила:

— И как высоко в данный момент котируется совесть Майкла Шейна?

— А вот в таких делах нельзя рубить сплеча, — усмехнулся Шейн. — Тут речь идет не только о моей совести. Тут на карту поставлена моя лицензия. Мое положение в Майами…

— Ладно-ладно, — сварливо сказал Симс. — Сколько, Шейн? Ты припер нас к стенке, и мы знаем это не хуже тебя.

— Ты прав на все сто, — кивнул Шейн. — Вот я и стараюсь придумать способ защитить себя и в то же время оказать любезность миссис Мередит. Ну и, конечно, подумать о своем будущем… Люси, ты приготовила блокнот?

Все время, пока шел разговор, она молча сидела за столом и теперь кивнула и похлопала по сумке, но не сделала ни малейшей попытки открыть ее.

— Майкл, ты не можешь так поступить, — спокойно заявила она. — Скрывать улики, которые содержатся в дневнике, незаконно и бесчестно. Никаких денег на свете не хватит, чтобы заставить тебя пойти на это.

— Люси, что, если ты позволишь мне самому решать подобные вещи? — весело спросил Шейн.

— Я тебе этого не позволю, — вскипела она. — Если эта женщина, которая с улыбочкой развалилась на твоем диване; настолько вскружила тебе голову, что ты готов продать ей свою душу за тарелку похлебки… Ну, нет, я этого не допущу. Все вы говорили и вели себя так, словно меня здесь нет, — яростно продолжала она, едва не плача. — Так вот, не забывайте, что я свидетель. Я пойду в суд и заявлю, что Альберт Хоули умер раньше своего дяди. И никто меня не остановит.

— Прекрати этот спектакль и достань блокнот, — перебил ее Шейн. — И не забывай, что я все еще плачу тебе жалованье. Сейчас ты запишешь все точно так, как я скажу. Этическую сторону вопроса мы сможем обсудить позже.

Она застыла, разгневанно глядя на него, а он неожиданно легкомысленным тоном добавил:

— Ангел мой, мы работаем вместе уже Бог знает сколько лет, и ты видела, как я и раньше делал нечто подобное, и мне всегда это сходило с рук. Поверь мне хоть чуть-чуть. Черт возьми, это же большой куш, я давно ждал как раз такого случая. И не вздумай теперь мне все испортить своими истериками, которые больше подходят сопливой девчонке. Если мы провернем это дело, ты будешь ездить по городу в роскошном лимузине и в норковой шубке! — Глаза Шейна хитро блеснули. — Достань блокнот!

Закусив губу, Люси опустила глаза, трясущимися руками расстегнула сумочку и достала блокнот и полдюжины карандашей. Но, когда она раскрыла блокнот и взяла карандаш, приготовившись писать, руки ее уже не дрожали.

— Текст должен быть очень тщательно продуман, — бесстрастно пояснил Шейн. — Когда все это дело закончится, мне нужен документ, к которому никакой суд не мог бы придраться и отобрать у меня лицензию. Что ж, давайте прикинем.

Отхлебнув коньяка, он откинулся на спинку кресла, помолчал, глядя в потолок, а затем начал диктовать:

— Меморандум соглашения между миссис Мэти Мередит, Чикаго, штат Иллинойс, и Майклом Шейном, частным детективом, Майами, штат Флорида. Дата сегодняшняя. Абзац. Миссис Мередит, бывшая супруга Альберта Хоули и его законная наследница, настоящим поручает Майклу Шейну, частному детективу с лицензией, собрать для нее необходимые улики с тем, чтобы доказать на суде, что ее бывший муж является законным наследником своего дяди Эзры Хоули после смерти вышеупомянутого Эзры Хоули. Если Майкл Шейн добьется успеха в своем расследовании и если Альберт Хоули официально будет признан законным наследником Эзры Хоули, то за его услуги, способствовавшие достижению желаемого результата, миссис Мередит обязуется выплатить Майклу Шейну одну четверть состояния Эзры Хоули… э… после отчисления налога на наследство… Люси, здесь должно быть четко указано, что мой гонорар является четвертью той суммы, что останется после уплаты государственного и федерального налогов… Мэти, как по-вашему, это достаточно честно? — осведомился он, в то время как карандаш Люси стремительно скользил по бумаге.

— На мой взгляд, это просто грабеж с большой дороги! — От возмущения миссис Мередит даже поперхнулась. — Четверть всего?! Боже, да после всех налогов там останется чуть больше миллиона!

— Насколько я понимаю, — весело сказал Шейн, — четверти этой суммы вполне хватит, чтобы обеспечить нам с Люси уютное гнездышко на старость.

— Это неслыханно! — взорвался Джейк Симс. — Четверть миллиона долларов всего лишь за то, чтобы уничтожить какой-то жалкий дневник!

— В соглашении ничего не говорится об уничтожении дневника, — сухо напомнил ему Шейн. — Здесь не указано, в чем именно будут заключаться мои услуги. Конечно, я не юрист, но, мне кажется, это защитит нас от любых обвинений и подозрений в соучастии.

— Соглашение составлено очень умно, — признал Симс. — Замени свое первоначальное абсурдное требование на десять… или даже двадцать тысяч, и я посоветую моей клиентке сразу же подписать его.

Шейн похлопал по карману с дневником.

— Или четверть наследства, или ничего. — Повернувшись к миссис Мередит, он сказал: — То же самое относится и к вашей доле. Три четверти… или ничего. Неужели вы предпочитаете ничего? Одно ваше слово, и Люси порвет свои записи. Но учтите — вы не успеете выйти из отеля, как я передам дневник начальнику полиции в качестве улики по делу о двух убийствах.

Пока она раздумывала, Джейк Симс, злобно глядя на него, проворчал:

— Миссис Мередит, он говорит серьезно. Я этого Шейна знаю. Если вы не подпишете соглашение, он запросто это сделает.

— А тогда и Джейк своей доли не получит, — сочувственно сказал Шейн. — Ну, Мэти, решайте.

— Я подпишу… черт бы побрал вашу алчную душу. Если бы только я не наняла вас для розыска этого дневника…

— Совершенно верно, — кивнул Шейн. — Тогда бы вам не пришлось столкнуться с подобной ситуацией и принимать решение. Моя машинка в спальне, — быстро сказал он Люси. — Сделай три экземпляра и оставь место для подписей — миссис Мередит, моей, а в качестве свидетелей, подтверждающих наши подписи, распишетесь вы с Симсом. Ну что, Мэти, еще шотландского?

Она молча протянула ему бокал. В этот момент Люси Гамильтон положила карандаш и, четко выговаривая каждое слово, сказала:

— Майкл, я этого делать не буду.

— Что значит, не буду? — нахмурился Шейн.

— То и значит, не буду, и все. И тебе не дам. Майкл, если ты на это решился, то потом всю оставшуюся жизнь будешь себя за это ненавидеть. Неужели ты не понимаешь? По сути, ты же воруешь деньги у законных наследников, у Хоули, которым они принадлежат по праву. Майкл, это самое настоящее воровство. Это не просто одна из твоих очередных уловок, когда ты изображаешь Господа Бога, а тебе за это платят. Ты не можешь пойти на это. Я тебе не позволю.

Вскинув брови, он внимательно посмотрел на ее раскрасневшееся лицо.

— Ангел мой, а как же норковая шубка? И лимузин? Только представь, как бы классно ты выглядела — ты несешься по городу, ветер свистит в ушах, а твои кудри…

— Прекрати, Майкл! — пронзительно воскликнула Люси. — Ты знаешь, как мне нравятся норковые шубы и лимузины, но всю жизнь я обходилась без них, проживу и дальше. Майкл, это не тема для шуток! — В ее голосе слышалась мольба и искренность, она говорила с ним, не обращая внимания на остальных, словно они были наедине. — Майкл, я восхищалась тобой, смотрела на тебя снизу вверх. Я знаю, что ты и раньше не соблюдал каждую букву закона, но ты делал это, чтобы в итоге добиться справедливости. Черт возьми, я верила тебе даже тогда, когда казалось — дальше некуда, и ты всегда оправдывал мою веру в тебя. Не делай этого, Майкл, умоляю! Ты слышишь, умоляю тебя! — Она встала из-за стола, протянув к нему руки.

Шейн не мигая смотрел на нее, на щеках у него залегли глубокие складки.

— Ангел мой, ты верила мне раньше. Поверь и на этот раз.

— Как я могу?! — Это был отчаянный крик, исходивший, казалось, из глубины души. — Это же неприкрытый обман. Мне все равно, о каких деньгах идет речь — о четверти цента или четверти миллиона. Прошу тебя! Если тебе хоть чуть-чуть не все равно, не делай этого.

— Ты знаешь, как я люблю тебя, — сказал он.

— Ты только притворялся. Если ты меня любишь, докажи это. Скажи этой миссис Мередит и ее продажному подручному, чтобы они убирались отсюда. А дневник сегодня же отдай Уиллу Джентри и выбрось это дело из головы.

Майкл Шейн медленно покачал головой.

— Видишь ли, ангел мой, я просто не могу упустить такой случай. Другого такого может не представиться. Поэтому будь умницей и напечатай соглашение в трех экземплярах, — убедительно добавил он. — Даю слово, ты никогда не пожалеешь об этом. Ведь речь идет о четверти миллиона долларов! — В его голосе слышалось чуть ли не благоговение.

— Будь я проклята, если я это сделаю! — Люси отчаянно замотала головой, и по ее щекам потекли слезы. Схватив блокнот, она вырвала страницы со стенограммой и, разодрав их на мелкие клочки, швырнула на пол.

Шейн шагнул к ней и резко схватил за плечо.

— Прекрати немедленно! Ты совсем потеряла голову.

— Да! — воскликнула она. — Впервые за много лет я потеряла голову. Знаете что, Майкл Шейн? Я вас ненавижу и презираю. Мне все равно, что вы на это скажете, но я не позволю вам вытворять над собой такие вещи.

— Кое-что ты забыла, Люси, — холодно сказал Шейн. — Ты моя секретарша… а не жена, так что прекрати…

— Слава Богу, что я всего лишь секретарша, — простонала она сквозь слезы. — Потому что я могу хотя бы уволиться, и я увольняюсь. Прямо сейчас. Я не вышла бы за вас, Майкл Шейн, даже если бы вы были единственным мужчиной на свете… и не останусь вашей секретаршей даже за миллион в неделю!

Стряхнув его руку, она бросилась к двери и захлопнула ее за собой с таким грохотом, что, казалось, затряслась вся комната. Некоторое время Шейн стоял, глядя на закрытую дверь, потом пожал плечами и спокойно сказал:

— Что ж, нам повезло, что я неплохо печатаю одним пальцем. Дайте мне десять минут, и наше соглашение будет готово.

Он повернулся и направился в спальню, где в углу стояла портативная пишущая машинка.

Глава 18

На следующий день Майкл Шейн проснулся на рассвете. Заметив в окне робкие лучи солнца, он посмотрел на часы, чтобы убедиться, действительно ли так рано, как кажется, взял сигареты и спички со столика рядом с кроватью и закурил.

Но, сделав первую затяжку, он почему-то не испытал обычного удовольствия. Дым имел настолько горький и противный привкус, что Шейн, поморщившись, даже повертел в руках пачку, не уверенный, что купил свои обычные сигареты. Сигареты были те же, и, делая вторую затяжку, он нахмурился еще больше.

Затем неожиданно вспомнил события предыдущего вечера и тут же все понял.

Люси! И ее непонятное поведение. Да, вчера ему пришлось жестко и решительно пресечь ее попытки заставить его отказаться от подписания в присутствии свидетелей соглашения с миссис Мередит, которое позволило бы ему остаться чистым в глазах любого суда. После ухода миссис Мередит и Симса он залпом опрокинул полный бокал коньяка, дотащился до постели и мгновенно провалился в сон, больше похожий на забытье.

Но теперь все всплыло в памяти с ужасающей четкостью. Пылающее от гнева лицо Люси, впервые так яростно выступившей против него. Интонации ее голоса, когда она язвительным тоном заявила о том, что рада, что она всего лишь секретарша, а не жена… что ненавидит и презирает его и не вышла бы за него замуж, даже если бы он был единственным мужчиной на свете…

Он содрогнулся и раздавил в пепельнице вонючую сигарету, вспомнив, как, пытаясь убедить Люси, зашел слишком далеко, сказав ей то, что до этого за всю жизнь говорил только одной женщине: «Ты знаешь, что я люблю тебя».

Впервые он сказал Люси Гамильтон, что любит ее. Несколько раз он был близок к тому, чтобы сделать это признание, но до вчерашнего вечера что-то удерживало его от того, чтобы выразить свои чувства словами.

Но почему? Ради чего? Чтобы тебя обозвали проходимцем?

Сердито откинув одеяло, он вскочил с кровати, босиком прошлепал на кухню и поставил кофейник на плиту, а потом вернулся в гостиную, чтобы позвонить в аэропорт и убедиться, что самолет компании «Мид-Америкэн» из Чикаго прибывает по расписанию.

Заглянув на кухню, он сделал огонь на плите потише и нырнул в ванную, чтобы принять душ и побриться. Быстро одевшись и выпив две чашки кофе, щедро разбавленного коньяком, он мысленно прокрутил свои планы на утро, стараясь выкинуть Люси Гамильтон из головы… снова и снова напоминая себе, что на карту поставлено четверть миллиона долларов. Если его невероятная догадка подтвердится, он должен довести до конца это дело независимо от того, есть теперь у него секретарша или нет.

Шейн приехал в аэропорт в восемь двадцать, узнал, где следует встречать прибывших рейсом из Чикаго, и, протолкнувшись сквозь толпу встречающих, оказался там как раз в тот момент, когда самолет, уже приземлившийся на дальней полосе, вырулил к зданию аэропорта.

Перед загородкой прохаживался служащий в форме. Большая надпись над его головой гласила: «Выходить на летное поле строго запрещается».

Нащупав в кармане пиджака пятидолларовую банкноту и зажав ее в кулаке так, чтобы между пальцев был виден лишь ее уголок, Шейн тихо сказал служащему:

— Мне позарез надо перекинуться парой слов со стюардессой с чикагского рейса, пока она не ушла. Что, если я потихоньку пройду, когда начнут выходить пассажиры?

Служитель понимающе усмехнулся, но отрицательно покачал головой. Однако, увидев цифру «5» на зеленой бумажке, торчавшей из кулака Шейна, застыл, потом пожал плечами и пробормотал:

— Я думаю, можно, только подождите, пока пройдет толпа.

Деньги незаметно перешли из рук в руки. Шейн спокойно ждал у барьера, глядя на летное поле. Наконец самолет остановился прямо напротив сектора, где стоял Майкл, подкатил трап, дверь пассажирского салона открылась, и на пороге показалась стройная фигура стюардессы, которая радушно улыбалась, прощаясь с каждым пассажиром.

Когда проход открыли, Шейн посторонился, пропуская наиболее шустрых, а затем незаметно скользнул за барьер и, прокладывая себе дорогу сквозь плотную толпу, зашагал к самолету. Он оказался у трапа как раз в тот момент, когда спускались последние пассажиры, и помахал шляпой, привлекая внимание стюардессы.

— Вам не передавали посылку для Майкла Шейна?

Она с любопытством окинула взглядом его рыжую шевелюру, кивнула и, приложив палец к губам, исчезла за дверью. Через секунду она появилась вновь, держа в руках тонкий продолговатый пакет, завернутый в коричневую бумагу, и торопливо сбежала вниз по ступенькам.

— Вообще-то это запрещено, — чуть запыхавшись, проговорила она, — но тот человек в Чикаго объяснил, что вы знаменитый сыщик и как все это важно, и я подумала, ладно…

— Вы подумали правильно, — тепло улыбнулся Шейн и понял, что не стоит унижать девушку, предлагая ей деньги. — От содержания этого пакета зависит дело об убийстве. Подробности читайте в дневном выпуске «Ньюс».

— О, конечно! — Девушка протянула ему посылку от Бена Эймса и побежала вверх по трапу, чтобы закончить работу, которую обычно делают стюардессы, после окончания рейса.

Часы показывали начало десятого, когда Шейн с нераспечатанным пакетом под мышкой вышел из лифта и направился к своей конторе. Еще из коридора он заметил, что дверь слегка приоткрыта, и, проворно подскочив к ней, рывком распахнул ее настежь.

В маленькой приемной за низкой перегородкой сидела Люси Гамильтон. Склонившись над выдвинутыми ящиками стола, она вытаскивала свои вещи и складывала их в стоящую рядом на стуле большую плетеную хозяйственную сумку. Люси медленно выпрямилась, глядя на приближающегося Шейна.

— Вы сегодня рано, мистер Шейн, — ледяным тоном произнесла она. — А я-то надеялась, что успею разобрать свой стол и уйти до вашего прихода.

Остановившись у перегородки, Шейн со злостью сказал:

— Люси, прекрати немедленно. Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что не увольняешься.

— Совершенно верно, не увольняюсь, потому что уже уволилась. — Она натянуто улыбнулась. — Вчера вечером, припоминаете? Или вы были настолько поглощены этой поганой миссис Мередит и ее взяткой в четверть миллиона, что ничего не расслышали?

— Давай забудем об этом. Послушай, ты была не в духе и сама не понимала, что говоришь. Наверное, ты имела право сердиться, но ты же знаешь, что без тебя здесь все развалится. Без тебя я просто не смогу вести дела в конторе.

— После того как вы обделаете это денежное дельце, вам вообще никакой конторы не понадобится. Вы же собирались закрыть свой бизнес, жить на проценты и покупать своим подружкам голубые лимузины и норковые шубки.

Она повернулась к нему спиной и начала рыться в нижнем ящике. Шейн едва сдержался, чтобы не выругаться. Перегнувшись через перегородку, он положил свою тяжелую руку ей на плечо.

— Пока что я не ушел в отставку, — сквозь зубы прорычал он. — Сегодня утром мы еще на службе в конторе, где надо работать и раскрыть пару убийств. А после этого можешь убираться ко всем чертям. Но сейчас тебе предстоит вкалывать. Утреннюю почту уже принесли?

Люси не обернулась, но Шейн почувствовал, как ее хрупкое тело задрожало.

— Десять минут назад, — сдавленным голосом сказала она. — Я оставила ее на столе… не распечатывая.

— Зайди, пока я буду вскрывать почту, — не терпящим возражения тоном приказал Шейн. — Если есть новости от миссис Уоллес, действовать придется в темпе.

Еще раз сжав ее плечо, он повернулся и, не оглядываясь, прошел в свой кабинет. Аккуратная пачка писем лежала на столе напротив кресла. Положив рядом пакет от Бена Эймса, Шейн начал перебирать письма, пока не наткнулся на конверт с обратным адресом миссис Уоллес в верхнем левом углу. Облегченно вздохнув, он отложил конверт в сторону и взял посылку Эймса. В этот момент в кабинет вошла Люси с пылающими щеками и высоко поднятой головой.

— Если вы, Майкл Шейн, хотя бы на секунду вообразили себе…

— Хватит! — резко перебил ее Шейн, разрывая заклеенную скотчем коричневую бумагу. — Здесь у меня фотография мистера Мередита, сделанная вчера вечером в Чикаго. А в этом письме от миссис Уоллес должны быть фотография ее мужа и пустые конверты, в которых ей присылали деньги в течение всего прошлого года. Давай-ка откроем их и посмотрим.

Люси поджала губы и, забыв о своей обиде, с возрастающим интересом обошла вокруг стола, чтобы взять письмо. Шейн сорвал обертку с пакета, вытащил глянцевую фотографию, лежавшую между двумя листами картона, и, положив ее на стол, начал внимательно изучать. На ней в полный рост был изображен стоявший на пороге дома стройный невысокий молодой человек. На его лице застыло изумленное выражение, ясно говорившее о том, что вспышка фотоаппарата застала его врасплох. Тем временем Люси извлекла из конверта свадебную фотографию в дешевой картонной рамке размером четыре на шесть дюймов и молча положила ее рядом с первым снимком. Сияющей невестой несомненно была миссис Уоллес, только выглядевшая на пару лет моложе, еще до рождения близнецов. Рядом, возвышаясь над ней дюймов на шесть, прямо в камеру улыбался широкоплечий молодой человек с крепким квадратным подбородком. Шейн перевел взгляд с одной фотографии на другую и медленно покачал головой.

— Посмотри, у них есть хоть какое-нибудь сходство? Черт возьми, не может же человек так сильно измениться всего за каких-то два-три года!

— Разумеется, между ними нет никакого сходства. Ты сказал, что это фото мистера Мередита. Это за него вышла жена Хоули после развода? Ты думаешь, что на самом деле она вышла за Леона Уоллеса… но под чужой фамилией?

— Вполне естественное предположение. — Отступив на шаг, Шейн продолжал сосредоточенно разглядывать фотографии. — Он был садовником у Хоули и бесследно исчез как раз в то же время, когда она получила развод… и послал жене деньги на воспитание детей. Куда же еще он мог деться, как, смывшись от жены, не жениться на Мэти?

— Не знаю, — задумчиво сказала Люси. — Во всяком случае, на этой фотографии заснят не мистер Мередит.

— Что верно, то верно, не похож, — покачал головой Шейн. — Кстати, а конверты где?

Пошарив в пакете от миссис Уоллес, Люси извлекла оттуда три длинных проштемпелеванных конверта, как две капли воды похожих на тот, что прошлым утром им показывала миссис Уоллес. На всех чернилами был надписан адрес: «Миссис Уоллес, Литтлборо, штат Флорида», однако обратного адреса не было ни на одном. На почтовых штемпелях стояло «Майами», даты были прошлогодние, но с трехмесячными интервалами. Шейн внимательно изучил три пустых конверта, и неожиданно его глаза загорелись.

— У нас остался первый конверт от Уоллеса? — взволнованно спросил он. — Тот, что она нам показывала в первый раз?

— Да. Я подшила его в папку вместе с письмом. — На какое-то время забыв, что она больше не секретарша Майкла Шейна, Люси быстро подошла к своему столу и тут же вернулась с первым конвертом, который положила рядом с остальными.

Не было сомнений в том, что почерк на всех четырех конвертах принадлежал одному и тому же человеку, но, приглядевшись повнимательней, Шейн выяснил еще один любопытный факт.

— Хоть я и не эксперт в таких делах, — медленно сказал он, — но я готов поклясться, что все четыре конверта были надписаны в один и тот же день, той же ручкой и чернилами. Что ты на это скажешь, ангел мой? Все они выгорели одинаково.

Она облокотилась на стол рядом с ним, прижавшись плечом к его руке, и через секунду возбужденно вскинула голову.

— Майкл, по-моему, ты прав! Конечно же, адрес на всех конвертах надписан в одно время. — Она настороженно и даже испуганно посмотрела на Шейна. — Но что все это значит?

— Только одно! — мрачно закончил Шейн. — Это значит, что эти три конверта не являются свидетельством того, что Леон Уоллес был в Майами… когда они были отправлены его жене… или даже, что он был в то время жив. — Он опустил голову, на его щеках залегли глубокие складки. Подойдя к водоохладителю, он привычным движением вставил один бумажный стаканчик в другой и достал из картотечного шкафчика бутылку коньяка. Медленно наполняя стакан, он тихо сказал:

— Боюсь, что нам придется огорчить миссис Уоллес.

— Ты хочешь сказать… ты думаешь, что он мертв?

— Если все эти конверты надписаны заранее, а я в этом уверен, то из этого следует, что он не рассчитывал сам отправлять из Майами свои «алименты». — Шейн склонил голову и залпом отхлебнул полстакана.

Зазвонил телефон. Люси машинально взяла трубку.

— Контора Майкла Шейна… да, шеф, он здесь. — Прикрыв трубку ладонью, она шепнула: — Джентри. И, по-моему, ужасно зол.

Шейн поставил стаканчик и, одобрительно улыбнувшись своей секретарше, взял трубку.

— Привет, Уилл, — только и успел сказать он, как его сразу же перебил кипящий от негодования Джентри.

— Черт бы тебя побрал, Майкл, ты все-таки облажал дело об убийстве этой самой Беатрис Мини! И теперь все так запуталось, что мы никогда не дойдем до суда. И сдается мне, Майкл, я знаю, почему ты это затеял. И если это подтвердится, я вышвырну тебя из Майами. И на этот раз я не шучу.

— Погоди, Уилл. Что стряслось?

— Что стряслось?! — взревел Джентри. — А как насчет липового опознания Джоэла Кросса, на которое ты подбил лифтера из своего отеля? Теперь-то он, конечно, все отрицает. Но, когда сегодня утром мы привели в чувство Джеральда Мини, он заявил, что направлялся к тебе за своей женой, заглянул по дороге в бар и так надрался, что просто отключился… Короче, сегодня я устроил опознание по всем правилам и поставил его вместе с Кроссом и другими. А потом вызвал Мэтью. И знаешь, что он сказал?

— Что? — со вздохом спросил Шейн.

— Что теперь он вообще никого не может опознать. Он все путает. Говорит, что это был один из них, но вот кто именно… Лично я считаю, что ее прикончил Мини, но мы никогда этого не докажем, если его адвокаты приведут Мэтью в суд и вытащат на свет историю первого опознания Кросса.

— Да, Уилл, вот незадача. Но когда человек допускает неумышленную ошибку…

— Неумышленную ошибку?! — взвился Джентри. — Черта с два! Сопоставляя факты, я понял, что Кросс абсолютно справедливо обвинил тебя в том, что ты заставил Мэтью опознать его. И, клянусь Богом, только для того, чтобы упрятать его за решетку как раз на столько, чтобы ты успел добраться до дневника Грота.

— Уилл, как ты только догадался? — Голос Шейна по-прежнему оставался ровным и спокойным.

— Это было не так уж трудно. Пара намеков Тимоти Рурка… Плюс жалоба адвоката Альфреда Дрейка, на которого вчера вечером, сразу же после посещения Джоэла Кросса в тюрьме, напали и отобрали ценное имущество. Майкл, клянусь Богом, в последний раз тебе удается с помощью полиции Майами прокручивать свои делишки! И если мы не получим обвинения по делу Мини…

— Подожди, Уилл! — громко и резко перебил его Шейн. — Я готов за тебя связать это в один узел… вместе с убийством Джаспера Грота. Если тебе нужно решение по обоим делам, приезжай прямо сейчас ко мне в контору. Возьми с собой Кросса и Джеральда Мини. И пригласи Гастингса, это семейный адвокат Хоули. Не думаю, что он приедет, если его приглашу я.

— Всего-то? А больше тебе никто не нужен? — с сарказмом спросил Джентри.

— Об остальных я позабочусь сам. — Шейн бросил трубку и повернулся к Люси. — Дозвонись до Тимоти Рурка.

С любопытством взглянув на Шейна, она сняла трубку и набрала номер. По опыту Люси хорошо знала, что в такой ситуации с ним лучше не спорить. Выражение его лица, голос, манера поведения — все говорило о том, что он на верном пути и не остановится, пока не доведет дело до конца.

— Тимоти Рурка, пожалуйста, — мягко сказала она в трубку. — Тим? С тобой хочет поговорить Майкл.

Нетерпеливо выхватив у нее трубку, Шейн прорычал:

— Хорош из тебя друг, нечего сказать! Джентри вот-вот отберет у меня лицензию, и все из-за твоих дурацких намеков насчет опознания Кросса. — Послушав секунду, Шейн перебил: — Ну ладно, ладно. Да, я хотел добраться до дневника Грота, а Кросс оказался таким болваном, как я и предполагал… Заголовки мы сочиним за десять минут у меня в конторе, — быстро продолжал он. — Приходи побыстрее. И принеси позавчерашний номер «Геральда». Да-да, со статьей о Том, как спасли Грота и Каннингема. Нет, «Ньюс» я не читал. Не видел я никакой статьи… но я точно знаю, что в «Геральде» есть все, что мне нужно.

Закончив разговор, он сел в кресло, взял недопитый стакан и обратился к Люси:

— Чтобы вся компания была в сборе, нам не хватает еще троих. Свяжись с миссис Мередит или Джейком Симсом и скажи, чтобы поторопились, если их все еще интересует миллион долларов. Да, и пусть прихватят с собой Пита Каннингема. Передай им, что без его показаний ничего не выйдет.

Люси Гамильтон потянулась к трубке, но, коснувшись ее, застыла, и ее пальцы задрожали.

— Майкл! Ты так и не отказался от этой авантюры? Я думала… то, как ты вел себя минуту назад… мне казалось…

— Что ты думала, ангел мой?

— Что ты передумал и решил с ними не связываться. — Слова полились потоком. — Ты начал было вести себя так, как раньше… когда дело разваливалось, и ты пытался сделать все возможное ради того, чтобы справедливость восторжествовала. Неужели ты готов согласиться на взятку ради этой негодяйки? Майкл…

— Ты будешь ей звонить или нет?

Люси отдернула руку от телефона.

— Нет уж, своими грязными делами занимайся сам.

Шейн залпом допил коньяк и швырнул стаканчик на пол.

— О’кей. Когда все это закончится, я помогу тебе освободить стол от вещей. — Подняв трубку, он набрал номер.

Глава 19

Когда все приглашенные собрались в кабинете Майкла Шейна, в комнате стало не протолкнуться. Насупленный и раскрасневшийся Уилл Джентри, дымя вонючей сигарой, привез Джоэла Кросса и Джеральда Мини. После ночи, проведенной в тюрьме, Кросс в измятом костюме выглядел далеко не лучшим образом. Джеральд Мини, с мешками под глазами и явно страдавший от похмелья, держался с напускной бравадой, но это выглядело довольно неубедительно.

Адвокат Гастингс не имел ни малейшего понятия, зачем его пригласили на это собрание. Тимоти Рурк сидел с блокнотом наготове, нетерпеливо дожидаясь, когда Шейн начнет вытаскивать на свет Божий всевозможные интересные факты наподобие иллюзиониста, извлекающего кроликов из цилиндра. В углу расположился Джейк Симс, нервно облизывая губы, рядом с ним — миссис Мередит, казавшаяся самой спокойной из всех присутствующих. Было похоже, что она пытается внушить спокойствие Питеру Каннингему, который, стоя рядом с ее стулом, старался выглядеть самоуверенным, хотя на самом деле вел себя угрюмо и вызывающе.

Майкл Шейн, стоя в проеме двери, ведущей в приемную, возвышался над всеми. Он уверенно улыбался, догадываясь, что Люси Гамильтон, которая за его спиной делала вид, что разбирается в ящиках стола, напряженно вслушивается в происходящее, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Я не отниму у вас много времени, — начал Шейн. — Нам необходимо выяснить обстоятельства двух убийств и неожиданного исчезновения, а также установить законного наследника состояния Эзры Хоули, общая сумма которого составляет около двух миллионов долларов. Каждый из присутствующих заинтересован в решении хотя бы одного из этих вопросов.

Все сводится к дневнику, который Джаспер Грот вел на спасательном плоту, где он оказался после авиакатастрофы, в результате которой в живых остались трое, — продолжал он. — И он, и Беатрис Мини были убиты из-за дневника, а также из-за тайны, которую открыл Гроту молодой солдат по имени Альберт Хоули, умерший на плоту прежде, чем подоспела помощь.

Большинство из вас знают, что Эзра в своем завещании назвал Альберта Хоули своим наследником при условии, если тот переживет своего дядю. Дядя умер на пятый день после аварии самолета. Именно поэтому чрезвычайно важно установить: умер ли молодой Хоули на четвертый день, или дожил до пятого. И в дневнике Грота содержались неопровержимые доказательства того, когда наступила смерть.

Первоначально складывалось впечатление, что Грота убил кто-то из двух группировок, заинтересованных в сокрытии истины ради получения наследства: либо кто-то из семьи Хоули, либо миссис Мередит, законная наследница Альберта Хоули. Но этой теории мешает одно обстоятельство: Грот был убит в ночь накануне оглашения условий завещания Эзры Хоули… то есть предположительно раньше, чем обе стороны могли осознать, насколько важное значение имеет для них дата смерти Альберта.

Это вплотную подводит нас к предсмертному признанию, сделанному Гроту и по крайней мере частично подслушанному Каннингемом. Джоэл Кросс, один из двух присутствующих, читавших этот дневник, подтвердит, что признание касалось некой тайны семьи Хоули. А это давало Гроту и Каннингему прекрасную возможность шантажа, решись они на это. Но Грот был глубоко порядочным человеком, — подчеркнул Шейн. — Я бы даже сказал, что он был в своем роде религиозным фанатиком и решительно отверг предложение Каннингема шантажировать семью Хоули с помощью этого дневника.

— Это ложь! — перебил его Каннингем. — Вы не сможете доказать ни слова!

— Думаю, что смогу, — ответил Шейн. — Днем накануне убийства Грот позвонил миссис Уоллес в Литтлборо и сообщил, что у него есть сведения о ее муже, исчезнувшем год назад при невыясненных обстоятельствах. Он тогда работал садовником у Хоули. Также Грот договорился по телефону о встрече с Беатрис Мини у нее дома в восемь вечера, чтобы поговорить с ней о ее брате и Леоне Уоллесе. В тот же вечер он был убит после того, как вышел из такси у дома Хоули. Убили его, чтобы помешать поговорить с Беатрис. Я взял на себя труд сообщить вам обстоятельства этого дела, — спокойно заключил он, — поскольку кое-кто из вас уже знает некоторые факты. Но лишь убийца знает все. Кто знал о содержании дневника до того, как Грот был убит? Джоэл Кросс и Питер Каннингем. Все просто. В ту ночь один из них убил Грота, а затем и Беатрис Мини у меня в отеле, чтобы она не рассказала мне о том, что видела.

— Тогда это он, — ухмыльнулся Каннингем, ткнув пальцем в Кросса. — Когда вы вышли из номера миссис Мередит и отправились на встречу с миссис Мини, я оставался с миссис Мередит в номере отеля «Бискейн». Насколько я знаю, миссис Мини была уже мертва, когда вы приехали. Спросите миссис Мередит, и она подтвердит, что я был с ней.

— Обязательно спросим, — заверил его Шейн, — но сначала я бы хотел раз и навсегда выяснить одну вещь. Вчера, допрашивая Кросса в связи с убийством Беатрис, я напрямик спросил его, упоминал ли Грот в своем дневнике имя Леона Уоллеса. Он ответил отрицательно, однако отказался показать дневник, когда я сам захотел в этом убедиться. Что ж, тем не менее я прочел его… и оказалось, что Джоэл Кросс сказал правду. Имя Уоллеса не упоминалось там ни разу.

Вытащив из бокового кармана дневник Грота в кожаном переплете, Шейн бросил его на стол перед Уиллом Джентри.

— Если хочешь, Уилл, можешь сам убедиться.

При виде дневника Джейк Симс вскочил с яростным возгласом. Мэти Мередит продолжала сидеть неподвижно, словно каменное изваяние. Лишь глаза выдавали чувства, бушевавшие в ее душе. Шейн улыбнулся Симсу, глядя, как адвокат Гастингс, потеряв самообладание, пытается схватить дневник, который Джентри накрыл своей тяжелой ладонью.

— Это же вещественное доказательство, шеф! — в отчаянии воскликнул Гастингс. — Вы что, не поняли, что сказал мистер Шейн? Судьба двухмиллионного состояния зависит от того, на четвертый или пятый день умер Альберт Хоули.

— Почему бы вам просто не спросить у Каннингема? — предложил Шейн и улыбнулся еще шире. — Сдается мне, он готов присягнуть, что это произошло на пятый день… и тем самым отдать наследство миссис Мередит.

Каннингем издал какой-то сдавленный звук и уставился на дневник.

— Это произошло, когда… — Он укоризненно посмотрел на Симса. — Но, по-моему, вы сказали, что Шейн…

— Заткнитесь! — прорычал Симс. — Это какая-то ловушка. Не позволяйте Шейну…

— Дайте ему сказать, Джейк, — предложил Шейн. — Он согласился дать нужные показания после того, как вы заверили его, что дневник не будет фигурировать в качестве вещественного доказательства, и его нельзя будет уличить во лжи. Стыдно, Джейк. Вы думали, что можно подкупить такого сознательного гражданина, как я, с целью сокрытия улик. Посмотри сам, Уилл, — обратился он к Джентри. — Это где-то в середине. Мистеру Гастингсу будет очень приятно узнать, что смерть Альберта Хоули наступила на четвертую ночь… раньше, чем умер Эзра Хоули. И вот прежде, чем закончить это дело, я хочу провести еще один маленький эксперимент, — продолжал он, пока Джентри листал дневник, а Гастингс буквально дышал ему в затылок. — Тим, дай-ка сюда тот номер «Геральда».

Рурк оторвался от записи лишь для того, чтобы вытащить из кармана сложенную газету, и протянул ему, а потом снова бешено застрочил в блокноте. Шейн развернул газету на передовице, посвященной спасению пострадавших, и показал ее Каннингему, указав на фотографию Альберта Хоули, которую сотрудники «Геральда» специально для этого случая раскопали в редакционном архиве.

— Каннингем, вы узнаете этого человека?

Стюард нервно облизал губы, глядя на фотографию и подпись под ней.

— Конечно, — прохрипел он. — Это Альберт Хоули. Вы что, не видите, что здесь написано?

— Я-то знаю, что здесь написано. Но я хочу, чтобы вы подтвердили, что именно этот солдат умер на плоту, где находились и вы с Гротом.

— Разумеется, это он, — пробормотал Каннингем. — Альберт Хоули. Неужели я бы не узнал его после того, как провел с ним четыре дня на этом проклятом плоту?

— Конечно, конечно, — спокойно согласился Шейн. — Если бы не одно обстоятельство: вчера вечером Альберта Хоули сфотографировали в Чикаго, где он проживает под именем Теодора Мередита. — Вытащив присланную Беном Эймсом фотографию, он положил ее перед Джентри. — Уилл, на плоту умер не Альберт Хоули. Умер солдат, выдававший себя за Хоули. А на самом деле это был Леон Уоллес. А вот его фото. — Он положил свадебную фотографию четы Уоллесов рядом со снимком Хоули. — Ведь этот больше похож на погибшего? — подмигнул он Каннингему. — В этом заключалась тайна, которую поведал Гроту умирающий солдат, — сказал Шейн, обращаясь к Джентри. — Обрати внимание, после смерти солдата Грот больше не называет его Хоули. Он пишет просто «солдат». Старая леди Хоули очень не хотела, чтобы ее драгоценного мальчика призвали в армию, — Шейн неприязненно усмехнулся, — и она договорилась с садовником, что тот отслужит вместо ее сына. А чтобы миссис Уоллес держала язык за зубами, она высылала ей десять тысяч долларов и еще по тысяче каждые три месяца в конвертах, заранее надписанных Уоллесом. Тут и Мэти помогла — оформила в Рино развод с Хоули, а потом снова вышла за него замуж, но уже как за Мередита. Мне следовало бы догадаться об этом уже тогда, когда я узнал, что Альберт Хоули после развода изменил условия своего завещания, однако оставил все имущество своей бывшей жене. Только таким образом он мог унаследовать деньги Эзры, не открывая истины, и избежать ответственности за уклонение от призыва. Мне это пришло в голову с самого начала… разведенный муж оставляет все своей бывшей жене… но тогда я не смог оценить всю важность этого факта.

В кабинете наступила тишина, и взгляды всех присутствующих обратились на миссис Мередит. Она повела плечами и резким голосом нарушила тишину:

— Ну так вот. Я никогда не думала, что Альберту удастся выкрутиться. Все это придумала его мать и на свои деньги наняла Леона Уоллеса, чтобы он пошел в армию вместо Альберта. С самого начала я была против этой затеи, но я любила Альберта и в конце концов согласилась развестись с ним и снова выйти за него, но уже под другим именем. Полагаю, что я не нарушила закон, — холодно улыбнулась она, пожав плечами.

— Все это очень интересно, — мрачно проговорил Джентри. — Со стороны федеральных властей на Хоули будет возбуждено уголовное дело за уклонение от призыва. Но давайте все-таки вернемся к двум убийствам, совершенным здесь, в Майами. Майкл, ты только что сказал, что это сделал либо Кросс, либо Каннингем. Я уже установил, что в обоих случаях у Кросса нет никакого алиби, так что если оно есть у Каннингема…

— Конечно есть, — горячо сказал Каннингем. — Я ведь уже говорил, что, когда пристукнули эту дамочку, я находился в номере миссис Мередит. Шейн это подтвердит. Я был там, когда он отправился к себе домой на встречу с ней.

— Верно, — добродушно согласился Шейн. — Но возникает вопрос: как долго вы оставались с миссис Мередит после моего ухода?

— По крайней мере полчаса. Она подтвердит. — Каннингем повернулся к Мэти: — Мы же вчера об этом говорили, и вы подтвердили, что вы принесли мне выпивку и…

— Пусть она сама расскажет, — резко перебил его Шейн. — Не исключено, что миссис Мередит собиралась дать ложные показания… вчера вечером, — пояснил он Джентри. — Тогда ей казалось, что его показания помогут доказать, что ее бывший муж умер не раньше пятого дня после катастрофы. Но теперь все это теряет смысл, потому что мы знаем, что на самом деле на плоту умер Уоллес. Интересно, пойдет ли она на это сегодня, и лишь для того, чтобы спасти Каннингема?

— Глупости, — холодно ответила миссис Мередит. — У нас даже речи не шло о лжесвидетельстве или каком-то алиби. Но даже мистер Шейн не может отрицать, что, когда он приехал к Беатрис, мистер Каннингем был у меня в номере. По-моему, для алиби этого вполне достаточно.

— Было бы достаточно, — кивнул Шейн, — если бы прямо от вас я поехал к себе в отель. Но этого не произошло. У меня ушло пятнадцать-двадцать минут на то, чтобы узнать у детектива отеля ваш чикагский адрес и отправить от вашего имени телеграмму вашему мужу. Каннингему хватило бы времени опередить меня и задушить Беатрис… если только он не оставался у вас хотя бы на полчаса.

— Ничего подобного, — спокойно возразила она. — Едва вы вышли из комнаты, он пробормотал что-то о неотложной встрече и быстро уехал. Мне и в голову не пришло, что он мог что-то сделать с Беатрис, — с невинным видом продолжала она, — поскольку я была уверена, что вы поехали прямо к ней и она была в безопасности. Но я не собиралась лгать, чтобы защитить убийцу.

Из горла Питера Каннингема вырвался какой-то сдавленный звук, и он бросился к ней, угрожающе расставив руки.

— Это все вранье! Джаспер Грот был моим лучшим другом, а против этой Мини я вообще ничего не имел.

— Это единственный возможный вариант, Уилл, — сказал Шейн. — Кросс не имел мотивов для убийства Грота. Черт возьми, ему же до смерти хотелось купить дневник для своей газеты. Но Каннингему пришлось убить Грота, чтобы не упустить возможности нажиться на истории с Леоном Уоллесом. А затем ему пришлось убить Беатрис, когда он узнал, что она ждет меня в отеле. Фактически я преподнес ему Беатрис на серебряном блюде, — мрачно закончил он. — Накануне я дал ему свой адрес, а потом он услышал, как я сказал Люси по телефону, что до встречи с Беатрис я должен заскочить в одно место… даже упомянул про двадцать минут. Это давало ему достаточно времени, чтобы успеть в отель до меня и свернуть шею этой дурочке… Уилл, ты только присмотрись к нему повнимательнее! Неужели не видишь, что он куда больше подходит под описание Мэтью, чем Кросс или Мини? Неудивительно, что сегодня утром Мэтью смешался и не смог с уверенностью опознать ни одного из них. Организуй опознание. Каннингема и увидишь, каков будет результат.

Глава 20

Когда наконец кабинет опустел, Майкл Шейн подошел к окну, выходившему на переполненную Флеглер-стрит, и, стоя спиной к открытой двери в приемную, несколько минут напряженно прислушивался, пытаясь уловить хотя бы шорох, но так ничего и не услышал.

Глубоко вздохнув, он подошел к водоохладителю, вложил один бумажный стаканчик в другой и наполнил его коньяком. Плеснув воды во второй, он принес их на стол, аккуратно поставил рядом и, опустившись во вращающееся кресло, закурил сигарету. Сделав глоток «Джона Эксшо», он протянул палец к кнопке селектора на столе, некоторое время раздумывал, а потом пожал плечами и твердо нажал кнопку.

Когда на пороге появилась Люси, ее прическа была в беспорядке, а на лице застыло ошеломленное выражение.

— Майкл, прости меня, — тихо сказала она.

— За что? — широко улыбнулся он.

— За те ужасные вещи, которые я наговорила тебе вчера вечером. За то, что вела себя как последняя дура — ты просил меня поверить тебе, а я… О, Майкл, я даже не знаю, сможешь ли ты меня простить! — Бросившись к нему, она уткнулась ему в плечо, сотрясаясь от рыданий.

Крепко обняв ее за талию, Шейн грубовато сказал:

— Ну будет, будет. Ангел мой, тебе не о чем волноваться. Мы все-таки провернули это дело.

— Но ведь ты мог хотя бы намекнуть мне, — всхлипнула она. — Почему ты позволил мне поверить, что собираешься уничтожить дневник, чтобы деньги достались не семье Хоули, а миссис Мередит?

— Потому что актриса из тебя никудышная. Ты не смогла бы так убедительно сыграть, если бы знала всю правду.

— Что ты хочешь этим сказать? — Оттолкнувшись, она выпрямилась, недоумевающе глядя на него.

— Неужели не понимаешь? — удивился Шейн, по-прежнему не отпуская ее. — Именно поднятый тобой скандал и помог мне дожать ее, чтобы она подписала соглашение. Мне надо было заставить ее поверить, что я собираюсь уничтожить дневник. Она бы наверняка не согласилась заплатить четверть миллиона, докажи я, что Хоули жив да к тому же его можно посадить в тюрьму за уклонение от призыва. И, когда ты в это поверила, ты фактически убедила ее, что я — обыкновенная продажная шкура и со мной всегда можно договориться.

— Значит, ты уже знал правду, когда заставлял ее подписать этот документ?

— Ну, «знал» — это слишком сильно сказано. Скажем так — у меня было предчувствие. Да и терять мне было нечего. Если бы я ошибся, мне оставалось только разорвать соглашение и забыть про четверть миллиона.

— Но когда ты впервые понял, что на плоту умер Леон Уоллес, а не Хоули?

— Мне кажется, впервые я подумал о такой возможности, когда он ответил на мою телеграмму, подписанную именем жены, и отказался приехать в Майами. А потом я прочитал дневник… и заметил, что после предсмертной исповеди Грот больше не называет умершего по имени, как раньше. Вместо этого там было написано: «Солдат скончался». Хотя я и не совсем четко понимал, какое это имеет значение, но такая мысль пришла мне в голову. И тогда все встало на свои места. Это было единственным разумным объяснением того, что беспокоило меня с самого начала: после развода муж составляет новое завещание, по которому все остается его бывшей жене даже в том случае, если она выйдет замуж. Особенно если учесть обстоятельства развода, который был оформлен, когда он якобы находился в армии. В обычных обстоятельствах это бы его здорово разозлило.

— Ты в самом деле думаешь, что сможешь получить деньги по этому соглашению? — дрожащим голосом спросила Люси.

— Абсолютно. Вспомни, как был составлен договор. Никто не сможет отрицать, что я предоставил… — Шейн сделал паузу, усмехнулся Люси и откашлялся перед тем, как процитировать одну из фраз соглашения, вырванного из блокнота: — «…необходимые улики с тем, чтобы доказать на суде, что ее бывший муж является законным наследником своего дяди Эзры Хоули после смерти вышеупомянутого Эзры Хоули». Она заплатит, можешь не сомневаться. Но знаешь, ангел мой, давай не будем тратить все на себя. Я подумал, что, если ты не против, мы могли бы поделиться с матерью Альберта. В каком-то смысле мне даже жаль эту женщину. Все эти неприятности… и расходы, на которые она пошла, чтобы уберечь своего непутевого сына от армии… К тому же не забывай о миссис Уоллес с двумя близнецами на ферме в Литтлборо. Ведь это смерть ее мужа и позволила Альберту и Мэти завладеть состоянием Эзры, и, по-моему, будет только честно, если она получит солидную долю из этих денег.

— О Майкл, ты… ты такой замечательный! — пылко воскликнула Люси, обнимая его и целуя. — Господи, как мне стыдно! Заподозрить тебя в попытке украсть деньги у семьи Хоули… а в это время ты как раз добывал деньги для них… и для несчастной миссис Уоллес.

— Ну, положим, не только для них, — уклончиво ответил Шейн. — Лично мне кажется, что мы могли бы придержать несколько долларов в качестве разумного гонорара. Во всяком случае, сумму, достаточную для того, чтобы купить норковую шубку и голубой лимузин, о которых мы говорили вчера. Если, конечно, ты не думаешь, что этим мы поставим себя в неудобное положение…

— О Майкл! — снова прошептала она. Ее объятия окрепли, и он понял, что против такого «неудобного положения» у нее нет никаких возражений.