Вкрадчивый шёпот Демона

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ БИТВА ЭГРЕГОРОВ

В небе родился звук. В нём вроде бы и не было ничего особо угрожающего, просто он был странен.

Охотник лесного племени, неслышной тенью скользивший сквозь зелёный лабиринт ветвей и причудливо изогнутых древесных стволов, тут же поймал звук своими чуткими ушами, способными различить мягкую поступь хищника по тайной тропе. Человек прижался к дереву, силясь сделаться невидимым, и судорожно сжал рукоять каменного топора. Он не знал, что несёт с собой этот звук, зато твёрдо усвоил с самых первых своих шагов по враждебной людям земле: любое Непонятное скорее всего есть Опасное.

Неясная тень стремительно промелькнула над кронами, но человек не побежал, превозмогая падающий на него дикий страх — ведь звери бросаются на убегающих. Охотник только тихо присел на пятки у корней могучего лесного великана и вжался в мягкий мох, проводив цепким взглядом пронёсшееся над его головой. Потом он выждал некоторое время — всё было тихо, — а затем, крадучись и озираясь по сторонам, двинулся назад — к кострам стойбища. Охота подождёт: люди лесного племени привыкли голодать по много дней кряду. Сейчас для разведчика самое главное — это рассказать: и людям, и вождю, и, конечно же, шаману, беседующему с духами зверей, птиц и умерших предков…

Тридцать шесть тысяч лет назад скауты Технолидеров были ещё не очень совершенны: в частности, они не имели акустической экранировки и потому шумели. Это уже много позже, после Галактической Войны, были разработаны улучшенные модели. Впрочем, Технократов и тогда, и потом, тысячелетия спустя, не слишком заботила реакция дикарей на их летательные аппараты — ведь галактиан прежде всего интересовали куда более развитые Разумные. А что касается совсем уж примитивных рас — ну родится ещё одна религия, подумаешь, эка важность…

Лежать на сыром каменном полу холодно. И холодно вдвойне, когда ты знаешь: завтра утром, как только взойдёт солнце, за тобой придут тупоголовые стражники, и холод каменных плит вскоре сменится жаром костра, которому предадут твоё истерзанное пытками тело.

«Господи, — беззвучно шептал измученный человек, лежавший на полу тесной камеры, — вразуми Ты меня в мой последний час, и дай ответы на все мучающие меня вопросы, и тогда я умру с успокоенной душой, и бестрепетно предстану пред светлым ликом Твоим! Гос-по-о-ди-и-и!

Господи, просвети мою мятущуюся душу, душу раба Твоего… А почему «раба», Господи? Ты всесилен и всемогущ, так зачем тебе рабы? Зачем такому, как Ты, взирать на копошащихся у ног Твоих «ничтожных червяков», коли Ты сотворил нас по своему образу и подобию? Или подобие это ограничивается только лишь телом и никак не касается духа нашего? И зачем Тебе нужно, чтобы эти жалкие черви непрерывно воздавали тебе хвалу? Какая Тебе в том радость? Неужели Творцу непременно нужно постоянно унижать детей своих? Какой же ты тогда всеблагий? Ответь мне, Господи! Ответь!

Молчишь, Господи?

Я грешен пред тобой, Господи, грешен неверием в Твою непогрешимость. И ещё я грешен тем, что я любил. Ответь мне, Господи, а почему любовь земная есть тяжкий грех? Самое прекрасное из всего, что только есть на земле, что возвышает, что есть основа самой нашей жизни — и вдруг грех? Почему так, Господи? Вот говорят: «невинная и непорочная дева» — а что, стоит этой деве вкусить любви, как она тут же становится порочной и виноватой? Перед кем виноватой, Господи? Перед Тобой? И за что виноватой, Господи, — за то, что она приняла и подарила Любовь? А как же тогда «Господь наш есть любовь»? Или это неправда?

А быть может, любовь есть грех потому лишь, что отвлекает рабов Твоих от неустанных молитв — кои Тебе так нужны — во славу Твою? Но если люди отринут этот грех, то род людской иссякнет, и кто тогда станет воздавать хвалу Тебе, Господи? Ответь мне, Господи! Ответь!

Молчишь, Господи?

Господи, прими меня во вратах Твоих… Мне всё равно, Ад там или Рай — каждому воздастся по делам его… Но отчего Ты, Господи, требуешь от нас, людей, посвятить всю жизнь нашу подготовке к смерти и думать только о том, как нам ступить на порог Твой, за которым Ты поделишь нас на праведников и на грешников? Неужели всё наше бренное бытиё, в котором есть и радость, и счастье, всего-навсего морок, обман и цепь мук неизбывных, а истинное счастье возможно только там, за порогом Твоим? Почему ты требуешь от нас думать именно так, а не иначе? Или этого требуешь вовсе не Ты, но лживые слуги Твои, исказившие волю Твою? Ответь мне, Господи! Ответь!

Молчишь, Господи?»

Бледный свет раннего утра осторожно проползает между прутьев решётки, но его слишком мало, чтобы разогнать мокрую темноту камеры. Скоро взойдёт солнце…

Залязгали засовы, и тяжёлая дверь каменного мешка со скрежещущим визгом отворилась. Пляшущий отблеск пламени коптящих факелов пробежал по стенам и окрасил багровым латы вошедших в темницу стражников — словно забрызгал их свежей кровью.

Узника рывком подняли с пола и поставили на ноги. Двое дюжих солдат держали его под руки — идти сам проклятый еретик уже не мог, ноги его были бесповоротно изувечены «испанскими сапогами». Ничего, дотащим, тут не так далеко, обойдёмся даже без телеги! Да и весу в узнике — как в тощей курице…

Когда они добрались до площади, приговорённый был уже почти без сознания. Его привёл в чувство коснувшийся его лица солнечный луч, прыгнувший из-за зубчатой стены и отразившийся от влажных черепичных крыш.

Несмотря на ранний час, площадь заполняла толпа, замершая в ожидании зрелища. На середине площади возвышался обложенный дровами и хворостом деревянный столб. Цепь солдат с алебардами оттеснила толпу, давая процессии дорогу к месту казни.

Осуждённого втащили на поленницу, задрали ему руки вверх, едва не выворачивая их из плеч, и приковали кисти к столбу. Вторая цепь опоясала тело, третья замкнулась вокруг ног. Оковы легли неплотно, оставив немного свободы движениям — должны же истинные христиане в полной мере насладиться муками богохульника и вероотступника, когда он начнёт дёргаться и корчиться в очистительном огне! Палач заботливо поправил рассыпавшиеся вязанки хвороста — непорядок…

Слов приговора, которые бормотал тучный монах, приговорённый не слушал и не слышал — он знал, что среди них нет ни слова правды. Разве что «сомнение в вере»: вот это, пожалуй, верно…

Прикованный к столбу человек посмотрел в тусклое небо. Он не хотел умирать, вся плоть его вопила от страха и от ожидания неотвратимой жгучей боли, которая очень скоро вцепится в неё вместе с языками пламени. Человек смотрел в небо, бессознательно и исступлённо взывая о помощи, отчётливо сознавая при этом, что спасения нет и быть не может…

Запахло дымом, и обречённый на лютую смерть понял, что ему остаётся лишь уповать на крепость духа своего, дабы достойно принять мученическую кончину. Но как же это трудно…

И боль пришла — первые проворные огненные змейки, извивавшиеся меж поленьев, коснулись ног человека у столба. И человек закричал…

И толпа ответила хриплым рёвом. Раззявленные слюнявые рты, грязные патлы и такие же грязные мыслишки… Животные, собравшиеся поглазеть, как будут жечь такого же, как и они сами, жечь только за то, что он осмелился чуть приподняться над общим стадом, возвыситься духом и показать им же самим, что они люди, и что они могут быть людьми. И те, с алебардами, — они такие же животные, только они натасканы выполнять приказы других животных, более хитрых, чем все остальные: эти животные в нелепых железных одеждах стоят и смотрят оловянными глазами, в которых не светится ни капли Разума, на то, как на костре умирает человек.

Огонь вырвался на свободу и жадно обнял тело человека. Боль рвала горящую плоть; лопалась и сворачивалась в тёмные обугленные лохмотья кожа; пузырилась, вскипая в буйном пламени, кровь. И человек закричал в последний раз, уже прощаясь и прося прощения за всё то, что он не успел или не сумел сделать для людей…

В рвущийся вверх костёр, в котором скрылась ещё дёргающаяся на цепях тёмная фигура, внезапно беззвучно ударил сноп золотистого света. Пламя испуганно сникло, и рдеющие угли полетели во все стороны, накрыв широким веером стадо на площади. И шарахнулись толпы в проулки,[10] давя друг друга в животном ужасе, спотыкаясь, падая и закрывая свои ещё не научившиеся думать головы пока ещё не умеющими создавать прекрасное руками. Янтарного цвета вихрь закрутился воронкой, взметнулся вверх и исчез, а на площади остался вывернутый столб с обрывками цепей на нём да груда непрогоревших угольев. И не понять было, что там, в этой дымящейся куче — одни дрова или останки сожжённого человека тоже…

«Я уже умер или ещё нет?» — успел подумать человек перед тем, как вокруг него всё завертелось. А потом сознание ушло.

— Собратья мои! Время близится, и скоро каждому из нас — каждому! — предстоит дать ответ и самому себе, и Вечнотворящему: а всё ли я сделал для того, чтобы на данном отрезке Круга Бытия обогатить Его, привнести в Его вечнорождающее лоно как можно больше ценнейшего Знания, которое послужит Его дальнейшему бесконечному совершенствованию? Ибо Путь Первичных Матриц — Душ — конечен, а Путь Абсолюта окончания не имеет…

Существа в длинных плащах цвета платины молчат. Накинутые на головы капюшоны скрывают склонённые лица, делая сидящих на вычурных креслах чёрного дерева эсков-Магов похожими на отлитые из тусклого металла статуи. Кресла с высокими спинками располагаются полукругом, а посередине зала с теряющимся во тьме сводом возвышается невысокий каменный постамент.

На постаменте прорисовывается неясная фигура человекоподобного создания в таком же плаще, но с обнажённой головой. Ткань капюшона откинута на спину, длинные седые волосы спадают на плечи, обе руки воздеты кверху так, что из-под широких рукавов видны тонкие сухие запястья. Подрагивает на стенах и на полу призрачный отблеск робкого пламени немногочисленных свечей, едва способных отогнать хоть на пару шагов заполняющую зал Первородную Тьму. Губы Мага неподвижны, но это не мешает остальным Сущностям отчётливо воспринимать всё им предназначенное.

Девять Аббатов, настоятели девяти приходов, внимают мыслеречениям десятого эска — Епископа, Высокого Иерарха, возглавляющего округ, охватывающий Галактику и соседние звёздные острова, Иные Реальности и Параллельные Миры, коим несть числа. И ещё в этот же самый миг где-то невообразимо далеко, в восьми других местах этой области Познаваемой Вселенной другие восемь Епископов обращаются к Аббатам своих округов, дабы выслушать их ответы и донести их до Высшего Иерарха — Кардинала, главы одной из девяти вселенских епархий Сообщества Серебряных Восходящих Магов-Всеведущих, Адептов Слияния, Отринувших Суетное, и прочая, и прочая… По перечню носимых ими имён Познающие давно оставили позади все остальные Высшие Расы эсков, однако перечень этот непрерывно продолжал пополняться.

Девять же Кардиналов, собрав воедино всё, что накопила Раса Серебряных за время, истёкшее с момента прохождения Гребня последней Волны Слияния, встретятся, сольют свои Разумы в одно целое и будут терпеливо ждать — ждать благословения и Знака от Вечнотворящего Высшего Сознания, от Истинного Бога, от единственного Бога всей Познаваемой Вселенной и всего Мироздания. И когда дан будет Знак, тогда и родится новая Волна. А сейчас Епископы собирают камни для Кардиналов…

Каменные стены Укрытия дышат вязким холодом, но для Магов это не имеет никакого значения. Им не требуется ни тепло, ни свет, ни пища, ни питьё — стоит ли обращать внимание на все эти мелочи, когда речь идёт о Вечности.

— Собратья мои! Нам предстоит уйти — девятнадцати из каждых двадцати: уйти, раствориться, исполнить Предначертанное, свершить Назначенное, ради чего мы и принимаем Суетность — на время — и влачим облечённое плотью бытие. И перед величием нашей Цели меркнет всё Сущее, созданное искрой Воли Его…

Епископ говорит, и Аббаты слушают — потом настанет их черёд говорить, а внимать будет он. Внимать каждому из них по отдельности — ритуал священен… То, что имеет сообщить каждый из Аббатов своему Высокому Иерарху, предназначено только Епископу, и никому другому. И поэтому когда подойдёт черёд Исповеди одного из девяти, остальные удалятся, останутся вне. У любого из Аббатов нет ничего неважного для Высокого Иерарха, и нет никакого разделения на первостепенное и на малозначительное. Все равны пред ликом Вечнотворящего и перед зеркалом Вечности…

Время не властно над Собранием — точнее, не всевластно. Серебряные не приручили Таинственных, но умеют в известных пределах контролировать бег Времени, растягивая мгновения, словно тетиву тугого лука. И поэтому они знают: каждый из Аббатов успеет сказать всё, что он хочет сказать. Восходящие Маги-Многознающие — как никакая другая Высшая Магическая Раса — достигли очень многого на Пути Познания; и существует даже предание, согласно которому периодически повторяющиеся Волны — это не более чем защитная реакция Вечного и Бессмертного, дабы творения Его Разума никогда не сравнялись бы с самим Создателем в овладении Конечным Знанием.

…Аббат не знал, — да и не желал знать, — кто из его братьев уже исповедовался, а кому это ещё только предстоит. Для него самого у Епископа времени будет вдоволь — и это знание истинно.

— А теперь я слушаю вас… — голос Высокого Иерарха вошёл в сознание каждого из девяти, и Епископ медленно опустил свои воздетые вверх руки.

Имён у Серебряных нет — этой мелочью эски-Всеведущие пренебрегают. Они просто-напросто знают, кто именно из собратьев по Расе перед ними, и этого им вполне достаточно. И Аббат безошибочно понял, когда Епископ обратился к нему, к Аббату прихода, вплетённого в Галактику, в сферу Объединения Пяти Доменов, в их Миры — в том числе и в один маленький Мир, Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды, окраинной системы на галактической обочине Привычного Мира.

Декорация переменилась. Исчез зал Укрытия — Аббат и Епископ сидели теперь друг напротив друга за деревянным, потемневшим от времени столом в маленькой келье, мгновенно сотворённой где-то в Междумирье.

— Я слушаю тебя, — оставшись наедине, Епископ перешёл с мысли на речь, как всегда было принято у Серебряных в подобных случаях. — Начни с большого и перейди к малому.

Эта традиционная ритуальная фраза подразумевала форму изложения — Аббат сначала сообщал об общих для многих Миров тенденциях и явлениях, а затем постепенно переходил к отдельным событиям в конкретных Реальностях, о которых необходимо было упомянуть. И очень быстро он понял, что Высокий Иерарх недоволен. И не удивительно — похвастаться-то Аббату и в самом деле особенно нечем. Исповедь охватывала временной промежуток около ста стандартных лет — именно столько прошло с момента последнего Собрания, — и за всё это время с точки зрения Адептов Слияния в Мирах его прихода не случилось ничего примечательного. Каждый Аббат встречался, конечно, со своим Епископом и помимо рамок Собраний, однако полноценная Исповедь предоставлялась только на таких встречах всех иерархов округа.

И вот сейчас эта Исповедь выглядела не слишком впечатляющей — у Аббата не было ничего (или почти ничего), что он мог бы поставить себе в заслугу. А когда Аббат начал монотонно перечислять типичные религиозные течения своих подопечных Миров, Епископ прервал его рассказ нетерпеливым жестом.

— Любая религия, — скрипуче произнёс он, — или рождается коллективным сознанием Юной Расы, или подсказывается. Для нас наиболее важны именно подсказки, отражающие нашу основную — и единственную! — цель: Слияние с Вечнотворящим Разумом и Его дальнейшее — бесконечное! — совершенствование именно за счёт возврата в лоно Его Первичных Матриц. Это — и только это! — имеет смысл во всём Круговороте Душ. Всё остальное, чем заняты наши… э-э-э… коллеги из иных Рас Магов, — суета, и ничего более! Жизнь — ничто, Посмертие — всё. Религии бесчисленных Миров, опирающиеся на этот постулат, принесли нам наиболее богатый урожай…

— Нам? — осмелился подать голос Аббат.

— Не нам, но Вечнотворящему, — мы лишь слуги и орудия Его. Странно, если Аббат не осознаёт столь очевидной вещи!

— Мои смиренные извинения, Епископ. По небрежности разума своего я облёк мысль мою в несколько неподобающую форму…

— Следи за собой, Аббат. Типичные религии есть типичные религии — это всего лишь почва для наших семян. И именно в этом и состоит твой первейший долг! Почему я должен тебе напоминать? Сеять надо, сеять!

— Но как же быть с Даром Вечнотворящего, — осторожно задал вопрос настоятель прихода, почтительно склонив голову в ответ на замечание Высокого Иерарха, — со свободой воли любого Носителя Разума во всей Познаваемой Вселенной? Не будет ли это расценено Всевидящим Оком Цитадели Алых Магов-Воителей как Вмешательство?

— Наша магия, — наставительно изрёк возглавляющий округ, — Высочайшая Магия — тем и отличается от Высшей, что оперирует исключительно с эгрегорами. Все эти молнии, громы, огненные смерчи — детская забава. По-военному туповатый разум солдафонов Ордена вряд ли способен правильно ориентироваться в столь тонких материях, как ментальные категории. Творения же Высочайшего чародейства — нашего чародейства — неотличимы от подлинников. А свобода Воли… Мы ведь не навязываем, мы — направляем!

— Позволю себе объяснить ещё одну трудность, — вкрадчиво добавил Аббат, — не меньшую, а даже, пожалуй, большую: дело в том, что в моём секторе слишком сильно влияние Голубых Хранительниц Пяти Доменов. Королева Эн-Риэнанта…

— Эти вселенские блудницы, — с глазу на глаз Епископ не стеснялся в выражениях, — возомнили о себе невесть что!

— Но в данном случае мы бессильны, ваша святость…

— Мы никогда не бываем бессильны! Капля точит камень и превращает скалы в песок! Надо всего лишь правильно и вовремя капнуть — запомни это!

Аббат хорошо знал о ненависти (да, да, о самой настоящей ненависти!) Иерархов вообще — и Епископа в частности — к Звёздным Владычицам. Инь-Магия, магия жизни, шла слишком уж вразрез с основополагающим постулатом серебряных эсков о никчёмности телесного бытия. Тяжеловато внедрять в сознание Носителей Разума подобный императив, если рядом расцветает пышным цветом дурманящий соблазн. И какой — м-м-м!

Настоятель тут же молниеносно растоптал запретную мысль — с Епископом шутки не проходят, и если он, Вечнотворящий упаси, дознается… Ещё очень свежо в памяти то, что Высокий Иерарх сделал с предшественником Аббата. Тот, бедолага, не устоял перед чарами Главы одной из фратрий материнского домена Звёздной Королевы (кажется, эту Инь-тварь звали Кавэллой), и всего одна ночь пылкой любви очень дорого ему стоила.

То ли Епископ сам прознал об этом весьма печальном факте (Епископы, не говоря уже о Кардиналах, воистину всеведущи), то ли кто-то ему услужливо сообщил — это не так важно. Согрешивший брат понёс заслуженную кару — быть ему теперь пару воплощений дешёвой шлюхой в грязном борделе одного из Юных варварских Миров, в котором отношение к женщине очень далеко от рыцарского. Другой вопрос, как удалось Епископу (хоть и помог ему в этом благом начинании Высший Иерарх, Кардинал, несомненно помог) вмешаться в принцип кармического воздаяния — ведь считается, что тайна эта принадлежит к числу Предельных? Хотя, конечно, вопрос это риторический…

— Где ты? — резкий голос Епископа оторвал Аббата от размышлений на скользкую тему. — Ты рассеял внимание!

— Я здесь, ваша святость! — настоятель поспешно отсёк посторонние мысли.

— Не отклоняйся, — строго сказал Высокий Иерарх, — я ещё не всё от тебя услышал. Хотя уже сейчас я могу сказать, что ожидал от тебя большего. Не тяжела ли тебе сутана Аббата? Может быть, тебе как раз впору будет ряса Игумена, а то и клобук послушника, а?

— Я всецело в деснице вашей, ибо смирение моё не ведает границ, и я…

— Давай оставим театральные эффекты, — небрежно бросил Епископ, чуть шевельнув ладонью, — мы одни, и публика нас отнюдь не лицезреет. Неужели ты действительно не имеешь сообщить мне ничего, что может быть расценено как хотя бы удовлетворительное? Печально, если так…

— Ваша святость, — заторопился Аббат, не на шутку обеспокоенный словами Высокого Иерарха, — внедрённые религии есть! Здесь, и ещё здесь… и вот тут вот… — повинуясь его заклинанию, каменная стена кельи обернулась Зеркалом, отображавшим всю местную Гроздь Миров. Серебристая дымка на видении окутывала те участки, где отражения основополагающей идеи Адептов Слияния всё-таки привились. — И аборигены там верят в Конец Света, Епископ!

— Это хорошо, что они верят… — задумчиво протянул возглавляющий, и непонятно было, доволен ли он этим обстоятельством или нет. — Однако времени до Слияния остаётся не так уж много, и вряд ли этот пресловутый Конец Света будет у них иметь место — разве что помочь… Нет, безнадёжно — эти Валькирии… — настоятелю на миг почудилось, что его святость готов выругаться похлеще любого в дым пьяного солдата-наёмника из Юной Расы. — Да и помогать уйти — это значит нарушать Равновесие. Было уже когда-то нечто подобное, незадолго до прошлой Волны Слияния… Впрочем, ты, наверное, не знаешь.

Но Аббат, несмотря на свою молодость — двести сорок лет не возраст для Серебряного Мага, — знал о секте Оголтелых и о том, чем эта секта кончила.[11] Нет, это не вариант. К тому же подавляющее большинство Восходящих были искренни в своей устремлённости и не принимали извращений; и настоятель также придерживался ортодоксального толкования Цели Отринувших Суетное — как единственно верного толкования Задачи Адептов Слияния.

Время Исповеди истекало, и тогда Аббат решился выложить то последнее, что у него осталось.

— Есть ещё один Мир, ваша святость. Вот здесь…

— В Привычном Мире, на окраине Галактики?

— Да, Епископ. Небольшая планета, населённая идущей по техногенному пути Расой Носителей Разума. И Раса эта раздираема противоречиями: сейчас там образовался, в отсутствие привлекательной для всех идеи, вакуум веры.

— Так… Но ведь, насколько мне известно, наши Мессии привнесли туда хорошо отработанную версию нашей Задачи, верно?

— Это так, но в настоящее время там столкнулся целый клубок эгрегоров, и многие из них взаимоисключают друг друга. Это настоящая Битва Эгрегоров! Подробности…

— …можешь опустить. Что может быть сделано на этой планете?

— Дело в том, что уже упоминавшаяся особа, голубая эскиня Эн-Риэнанта, не питает к Третьей планете системы Жёлтой звезды тёплых чувств. Это достоверно установлено — мною, ваша святость.

— Ты прочитал не только мысли, но и эмоции Звёздной Владычицы? Или, быть может, ты забрался в постель к какой-нибудь знатной Хранительнице — или даже, чем Хаос не шутит, к самой Королеве Объединения Пяти — и выведал это, предаваясь с ней тантрическим утехам? Не холодей, это я так шучу…

Маги-эски — а Серебряные тем более! — шутят крайне редко. Аббат знал это, и шутка Епископа, даже такая обоюдоострая, ободрила Адепта Слияния — если уж Высокий Иерарх соизволил пошутить, значит, он мгновенно понял и по достоинству оценил услышанное.

— Я продолжу, с вашего позволения, — на лице Аббата на мгновение появилось подобие улыбки. — Вполне может получиться так, что дело дойдёт до жёсткого воздействия Голубых Магов на Третью — поводы есть. А если не дойдёт, если Королева не примет такого решения сама, то почему бы ей и не подсказать? И время, и даже форму такого воздействия? Почему бы не обсудить со Звёздной Владычицей возможность передачи Мира Третьей нам с тем, чтобы мы включили этот Мир в сферу грядущего Слияния — целиком?

И это уже не Вмешательство: ведь Эн-Риэнанта полновластная властительница Пяти Доменов, это её собственный дом, в котором она вправе делать всё, что ей угодно — естественно, в неких рамках. Один Мир — это не так много, но всё-таки гораздо лучше, нежели ничего. А случись что-нибудь… гхм… непредвиденно-нежелательное, то и отвечать перед Алым Орденом будет та же Эн-Риэнанта, и никто другой. Одёрнуть этих зарвавшихся распутниц — благое дело, не так ли?

— Я едва не ошибся в тебе, и слава Вечнотворящему Разуму, не допустившему такое. Нет, сутана Аббата на тебе сидит прекрасно. Один Мир — это очень много! — Епископ заметно оживился. — Целый Мир! Мы кропотливо собираем по всей Познаваемой Вселенной крохи и капли, не пренебрегая ни единой пригодной для Слияния Сущностью, вроде той сумасбродной Дриады из Расы Зелёных Дарителей, а здесь речь идёт о целом Мире! Детали… Впрочем, не надо, я вижу — твой разум открыт мне… О, даже так… Оказывается, наша Королева тебе кое-чем обязана, ты ведь бескорыстно помог ей с Посланником… Ни у Жёлтых, ни даже у этой, как её там, Селианы Мудрой, подобное чародейство самостоятельно просто не получилось бы… Прекрасно, прекрасно… Мне будет что сообщить его высокосвятости Кардиналу…

— Хм-м… — жёлтый эск осторожно провёл пальцами по выщербленному лезвию меча. — Эта Тварь, — он покосился на лежавшее у его ног внушительное нечто, собранное из острых костяных игл, — смогла грызть абсолютный металл! Вот эта магия!

— А, ничего удивительного, — отозвался второй Викинг, — весь спектр доступной Диким Тварям Астрала магии неведом даже Серебряным. Обитатели гиперпространства умеют гораздо больше, чем мы, эски, привыкли считать, и если бы они могли использовать свои чары целеустремлённо, нам пришлось бы очень несладко. И каждый раз, отправляясь на охоту, я думаю — а вдруг именно сегодня я наткнусь на стаю каких-нибудь иглозубов или клешнепилов, которые наконец-то надумали объединить свои усилия и напомнить всем Носителям Разума, кто хозяин на Дорогах Миров!

— Думаю, этого никогда не случится, — возразил первый Искатель, сосредоточенно творя чары. По искорёженному лезвию одна за другой пробегали волны золотистого света, и оружие охотника постепенно обретало свой первозданный вид. — Дикие Твари — они дикие и есть. Даже Пожирателям Разума так и не удалось этого сделать.

— А они пытались? — усмехнулся его товарищ. — Во всяком случае, если на Миры Пяти Доменов когда-нибудь обрушится нечто похожее на случившееся две с половиной тысячи лет назад Великое Вторжение Детей Хаоса в Миры Алых[12], мы с тобой будем первыми, кто об этом узнает. Лично меня это несколько утешает.

— Слабое утешение… — пробормотал первый эск. Он внимательно осмотрел свой восстановленный меч, вложил его в ножны и присел на корточки возле туши — если её можно было так назвать — добытой ими Твари.

Как она выглядела на самом деле — и выглядела ли вообще в привычном смысле этого слова — Викинги не знали. Эски придали ей облик, исходя из собственных ощущений — заклятья Твари, таившейся между измерений и бросившейся на Звёздных Бродяг непонятно откуда, кололи, словно острые иглы. Чем она питалась — кровью, плотью, сознанием жертвы или чем-то ещё — также осталось неизвестным, но что Тварь была хищной, сомнений не вызывало: иначе она не напала бы на охотников сама. Схватка была молниеносной — один из Викингов принял атакующую Сущность на меч, а второй в это время пустил в ход безотказно действующее на обитателей Астрала заклятье, оборвавшее то подобие жизни, которым жило это хищное создание.

Выйдя из гиперпространства в Привычный Мир, Искатели опустились на бродячую каменную глыбу, летевшую меж звёзд. Астероид был мёртв и холоден, и эски поставили защитный магический кокон, отгородившись от ледяной пустоты открытого космоса. Магам не требовался долгий отдых, однако Гард — а именно его меч попробовало на зуб астральное существо — хотел сделать настоящее чучело, которое можно взять с собой без опасения, что оно быстро распадётся. А кому подарить такой сувенир — эскинь много, хотя Гард хотел бы преподнести этот подарок одной-единственной. Вот только именно этой Магине он не нужен — совсем не нужен…

Тем временем спутник Ярла — а им был ни кто иной, как Грольф, сумевший выкроить немного времени для астральной охоты — любимого занятия Звёздных Викингов, — развёл костёр. Гореть на безжизненном астероиде нечему — камень и лёд не лучшая замена дровам, — но что за привал без древнего символа? А магия и в пустоте сможет разжечь пламя.

Жёлтым эскам пришлось повозиться, прежде чем им удалось придать своему трофею устойчивую материальную форму — мёртвая Тварь так и норовила бесследно растаять. Когда наконец-то их труды увенчались успехом, оба Искателя облегчённо вздохнули — теперь-то уж добыча никуда не денется. Грольф извлёк из пустоты увесистый мешок с провизией, Гард сотворил бочонок с вином. Привал так привал — в конце концов, после удачной охоты можно позволить себе немного расслабиться. Прямая подпитка энергией — это когда второпях, а вот если с чувством, с толком, с расстановкой…

Однако эски оставались эсками, и разговор пошёл не об охоте и не о тантрических забавах — Грольф видел, что Гард напряжённо о чём-то думает, и ждал, пока тот заговорит сам. Они ели и пили — Грольф ждал. И дождался.

— Ты говорил, что там, на Третьей, Армии Противопоставленных и Захваченной страны, — сказал Ярл, глядя в огонь костра, — вот-вот вцепятся друг другу в глотки. Синклит считает, что Захваченная обречена, но может быть, стоит всё же попытаться? Поток Чёрной Волшбы изменён, а значит, есть надежда на Исцеление. За Жизнь следует бороться до конца…

— С чего это ты вдруг, Гард, решил сделаться большим Хранителем Жизни, чем сами Голубые Маги? В Лабиринтах оборвался Круг Воплощений Принца, а ведь он был твоим лучшим другом!

— Вот именно поэтому, Грольф. Та-Эр навсегда умер ради того, чтобы жила Третья планета — в том числе и народ Захваченной. Ты ведь лучше меня знаешь, что это за народ и насколько он ценен. Разве можно безоглядно и во всём соглашаться с Селианой, будь она даже трижды Мудрой? Или ты, воин, настолько очарован ею? Не путай любовь с долгом, эск!

— Да брось ты, Ярл, — недовольно буркнул Янтарноголубой Маг, — при чём здесь тантрическое искусство Инь-Ворожеи… Просто я не совсем понимаю, что мы можем сделать — это же не Диких Тварей гонять по Дорогам Миров!

— Всё очень просто — нужен Мессия.

— Мессия? — искренне изумился Глава фратрии Ночи. — А при чём здесь мы, Викинги Вселенной? Испокон веку этим занимались Маги-Всеведущие, а не Искатели! Мы охотники, разведчики, бойцы, наконец, но никак не специалисты по инициации мессианства — жёлтая магия на такое не ориентирована. Что ты задумал, Гард?

— Для Пробуждения этого народа, — медленно произнёс Ярл, — не годятся привычные и многократно опробованные схемы. Здесь не примут ни проповедника новой религии, в который уже раз обещающего истинный рай для утомлённых душ; ни учёного-подвижника, создавшего эликсир счастья; ни очередного вождя-спасителя, радеющего за дело народное. Теперь не примут — слишком много накопилось усталости. Тут нужен…

— Поэт?

— Да. Но поэт особого плана, способный затронуть нутряное.

— Возрождающая магия? — эти двое эсков хорошо понимали друг друга.

— Точнее, магия таланта, слова и личности — то есть той Сущности, которая будет инкарнирована в поэте-аборигене.

— Эк ты замахнулся! — Грольф приложился к бочонку и сделал добрый глоток. — Здесь бессилен не только я, всего-навсего бывший Атаман ватаги Звёздных Бродяг…

— Теперь уже Глава фратрии Магов-Хранителей…

— …но и ты с твоим уровнем знаний и магического умения Ярла Янтарных Викингов! Ты берёшься не за своё дело, Гард. Зачем?

Звёздный Викинг ответил не сразу. Он не спеша сотворил фантом-копию Третьей планеты и некоторое время следил за медленно вращающимся в чёрной пустоте голубым шаром.

— Всё дело в том, — сказал он наконец, — что у меня есть на примете одна интересная Сущность, подходящая для этой цели: Маг Вепрь, Тан той самой дружины, что прикрывала прорыв Принца в битве при Лабиринтах. Семнадцать воплощений, из них три магических — Воитель, Бродяга, жрец древнего мистического культа, — причём три инкарнации в Мире Третьей: первобытный охотник, тысяча двести лет назад, вышеупомянутый жрец, сто пятьдесят лет назад, и обвинённый в чёрной магии еретик-бунтарь, приговорённый к аутодафе около двадцати лет назад.

— Подожди, это не его ты тогда вытащил прямо из костра, прогуливаясь неподалёку?

— Его. Умереть мы ему не дали — Кавэлла помогла, у них с Та-Эром тогда отношения были получше, чем они стали чуть позже. Глубинную память Спасённого удалось пробудить, физическое тело реконструировали, девять лет обучения — и в моём полку стало на одного хорошего Мага-бойца больше.

— Обычная схема для Приёмышей-Спасённых, — кивнул Грольф.

— Да, именно так — поначалу. Всего через пять лет после Посвящения Вепрь уже был Атаманом и вёл ватагу, а год назад я с лёгким сердцем даровал ему статус Тана и доверил одну из лучших своих дружин. Доверил, хотя у меня хватает хороших Атаманов для того, чтобы занять место Тана, доблестно павшего в схватке с астральным ящером. Поверь, я очень разборчив в Магах и ни за что не содействовал бы столь стремительному росту выскочки, не стоящего и пары боевых заклятий!

— Ну хорошо, пусть Вепрь достойный и славный Викинг, но я всё-таки не понимаю…

— Самое главное, — прервал Грольфа Гард, — он сам хочет вернуться в тот Мир, откуда его спасли. Вернуться совсем в ином качестве, дабы помочь этому Миру! Я проверил — и не в одиночку — эта Сущность способна на многое. Во всяком случае, на гораздо большее, чем просто пройти Путь Странника-по-Мирам — пусть даже Путь этот достоин любого по нему идущего. В Душе этого Спасённого сплавились воедино следы всех его былых воплощений, и её магическая склонность многогранна: прежде всего она нацелена на творение духовных жемчужин. Такими Душами обладают великие поэты, художники и гениальные мыслители, очищающие Носителей Разума от грязи.

— Но ведь там, в новой ипостаси, он проживёт совсем недолго — полтора-два года по нашему счёту. А потом Вепрь — или какое там у него будет имя — умрёт; Душа его уйдёт в Тонкий Мир; и одному лишь Вечнотворящему ведомо, когда и где она снова сойдёт в своё очередное воплощение. И он…

— …согласен. Он знает, на что идёт; знает, что его ждёт; знает, что мы не сможем выдернуть его ещё раз — есть определённые ненарушимые законы.

— И всё-таки он…

— И всё-таки он не только согласен, но и настаивает, даже торопит меня. — Ярл залпом осушил чашу с вином.

— Теперь я понимаю… — задумчиво проговорил Грольф. Он снова потянулся было к бочонку, но передумал. — Но остаётся неясным ещё одно: как? Как именно ты собираешься осуществить это своё намерение? Обычная методика инкарнации Мессии предусматривает подмену воплощаемой Души заранее подготовленной другой — лично я, например, на такое высочайшее чародейство не способен. Да и ты, думаю, тоже. Это ведь тебе не десяток Миров пройти насквозь и не Дикую Тварь сокрушить магическим мечом!

— Нам помогут, — коротко уронил Гард.

— Помогут? — недоверчиво переспросил Грольф. — И кто же? Твоя Торис? Судя по тебе, она очень сильная Инь-Ворожея, но вот сможет ли Голубая Амазонка, пусть даже Глава фратрии Ливня…

— Она тоже, хотя гораздо в большей степени я рассчитываю на Селиану. На твою Селиану — не изображай смущение, тебе это не идёт. Кроме того, есть ещё Аббат, настоятель местного прихода Серебряных Магов. Не будешь же ты спорить с тем очевидным фактом, что Познающим сам Вечнотворящий велел заниматься подобными деяниями — ты ведь сам только что об этом упомянул!

— Этот мальчишка? Да он Аббат-то без стандартного года день!

— Этот мальчишка не так прост — я смотрел.

— Но зачем ему это? Ты же знаешь, Серебряные предельно расчётливы. Вот если бы речь шла о каком-нибудь пророке новой веры, тогда понятно, но магический поэт…

— Зачем? — Ярл усмехнулся. — Красный Дракон, подмявший под себя Захваченную страну, изрядно обглодал взлелеянный Серебряными эгрегор Святой Веры, который они так бережно пестовали долгие годы. Это не очень нравится Всеведущим, и любой драконоборец будет для них союзником. Хотя, возможно, у Адептов Слияния есть и ещё какие-то свои, малопонятные для меня соображения. Как бы то ни было, моё предложение содействовать явлению в Захваченной стране Мессии-Поэта, предназначенного пробудить спящих, Аббат принял с воодушевлением. Причём бескорыстно!

— Бескорыстно? Странно… Это на них совсем не похоже.

— Зачем терзать сознание, — пожал плечами Гард, — пытаясь разгадать скрытый смысл поступков Магов из Расы Серебряных? Это мало кому удавалось… По-моему, достаточно того, что Аббат готов нам помочь. На всякий случай мы проследим, чтобы он не внёс в инкарнацию Посланника никаких нежелательных искажений. Уж с этим-то мы вчетвером — я, ты, Торис и Селиана — как-нибудь справимся! А Королеве Эн-Риэнанте понравится наша забота об одном из её подопечных Миров — тем более, если речь идёт о Третьей планете системы Жёлтой звезды.

Расставшись с Ярлом и перемещаясь к себе, в Ключевой Мир, Глава фратрии Ночи продолжал размышлять. И вдруг он понял, зачем Гард затеял всё это, столь нетипичное и для голубых, и для жёлтых эсков предприятие. Нет, конечно, Звёздным Странником двигали и высокие мотивы, но была и ещё одна причина, едва ли не самая главная. «Королеве понравится…» — эта фраза объясняла очень многое, а именно: Бродяга-по-Мирам, Янтарный Викинг, Маг-эск по имени Гард продолжал любить ледяную красавицу, Звёздную Королеву Объединения Пяти Доменов Голубых Магов-Хранителей Жизни и надеялся, что она всё-таки это наконец-то поймёт. Во все века и лета именно Истинная Любовь толкала Янь-Существ на самые что ни на есть невероятные выходки; и у Грольфа не было ни малейшего сомнения в том, что будь в этом хоть какой-то смысл, Гард отправился бы в Мир Третьей и сам — без всякой надежды на возвращение, — лишь бы Она заметила и оценила…

Двадцать пятого января тысяча девятьсот тридцать восьмого года в Мирах Пяти Доменов ушёл Янтарный Маг Вепрь, а на Третьей планете, в Захваченной стране родился Поэт.

…Зал живой, он просто затаился и ждёт, что ты скажешь ему сегодня. И зал живой не потому, что он наполнен сотнями живых людей — он живой сам по себе, как единое понимающее тебя существо, с которым ты будешь говорить.

Доски сцены чуть скрипят под ногой, и слышны шорохи в зале — ты идёшь на этот звук, словно на зовущий тебя голос. Холодит руку металл микрофонной стойки, как будто ладонь касается рукояти меча — какое давным-давно забытое тобой ощущение… Твоё оружие здесь не меч, но магия: твоя собственная магия. Ведь твой враг — он тоже здесь, неподалёку, он расползся где-то в полутьме за спинами людей в зале, он затаился и ждёт, и он тоже смотрит на тебя, и смотрит очень внимательно.

Не думай об этом: ты певец, а не драконоборец — и пусть Дракон думает точно так же. Он ещё слишком силён, и ему не страшны копья наивно-отчаянных донкихотов — он их глотает не жуя. А тебя — тебя он не опасается, ты ему просто-напросто непонятен. Кажется, ты слышишь мысли Зверя, что камнями ворочаются в его бронированной башке: «И что это за явление такое? Какой-то хулиган со своими приблатнёнными песенками под бряк двух-трёх простеньких аккордов на семиструнной гитаре — и такое всенародное признание! Почему? И что это за народ такой, который слушает это? Непонятно…».

И слава Богу, что непонятно! Если бы Дракон только мог догадаться, да что там, просто заподозрить, кто же ты есть на самом деле, что ты куда опаснее сотен диссидентов, ты не прожил бы после этого и часа — с тобой что-нибудь непременно случилось бы, причём тут же! Но Дракон всего лишь не понимает тебя, а непонятное всегда страшит — даже чудовищ.

И ты бросаешь пальцы на струны, и привычный поток магии омывает тебя, и зал единым вздохом отвечает на твой рвущийся из сердца крик.

…Тебе очень трудно, потому что каждый раз, уходя со сцены после очередного выступления, ты оставляешь в зале часть своей собственной жизни. И чем яростнее ты поёшь, стремясь достучаться до спящих Душ, тем дороже ты платишь за это, тем быстрее сокращается и без того недлинный отмеренный тебе срок твоего пребывания здесь, в этом Мире.

Ты знал об этом ещё там, и ты заранее был на это согласен, потому что другого пути нет. Дарованная тебе магия имеет цвет солнечного луча, и она обжигает — когда ты бросаешь во тьму этот луч и заставляешь мрак попятиться, ты неотвратимо сгораешь сам, и даже сама плоть твоя неумолимо истаивает, оплывая воском отгорающей свечи. Но другого пути нет, и ты согласен платить эту очень высокую цену.

Твоя магия даёт тебе власть над теми, кто слушает тебя, точнее, не власть даже, но единственную возможность заставить их правильно понять тебя, услышать именно то, что ты хочешь им сказать. Ты делаешь то, за чем ты и пришёл сюда, в этот Мир: ты исполняешь Предначертанное, ты будишь.

Ты напоминаешь людям очень простую, в сущности, истину: ты говоришь им, что они — люди. Ты говоришь им, что есть жизнь, отличающаяся от той, которой их хочет принудить жить Дракон, что есть вечные ценности, что есть дружба, отвага, любовь и верность своему слову, что есть добро. Ты говоришь, что эта жизнь и есть настоящая, и что не надо бояться жить этой жизнью, и что надо называть вещи своими именами, а не наклеивать на них выдуманные ярлыки.

И тебя слушают, пусть даже не понимая до конца, что же ты делаешь, и как тебе это удаётся. И этого достаточно, потому что Дракон, как и любой другой Зверь, может править только сонными. Но при этом ты никого ведь не призываешь хвататься за мечи с тем, чтобы выпустить кишки Дракону или отрубить ему его уродливую кровожадную голову, и поэтому Зверь немного успокаивается.

Твоего секрета, заключающегося в том, что так петь можешь только ты, не знают те, кто пытаются тебе подражать, исполняя твои песни «под тебя». И вроде бы всё то же самое — та же гитара, те же слова, и даже голос похожей хриплости, — но чего-то не хватает. А не хватает той самой магии, которая есть у тебя, и которой нет у них. Не могут соперничать с тобой и другие поэты-барды, талантливые, но лишённые твоего колдовского дара.

…Твоя магия не покидает тебя ни на миг, где бы ты ни был. Именно благодаря ей рождаются всё новые и новые баллады — в самом неподходящем для стихосложения месте и в самое неудобное для этого время. Настигшие тебя мысли и образы, наполненные смыслом и красотой, облекаются плотью слов и ложатся на любую попавшуюся под руку бумагу уже в законченном виде, почти без исправлений, словно стремительно выросшие цветы. Поначалу ты просто плыл в звенящем потоке магии солнечного цвета, не умея ещё толком управлять ею, но потом ты вырос, и магия стала повиноваться тебе, и тогда творения твои обрели истинность и соразмерность драгоценных камней.

Ты творишь, творишь непрерывно, потому что просто не можешь иначе — и ещё потому, что время твоё кратко, и ты должен спешить, чтобы успеть. Тебе неведом точный час твоего ухода, но ты знаешь наверняка, что до увенчанной сединами старости тебе не дожить, потому что ты пришёл сюда не за этим.

…Ты раздосадован тем, что тебя принимают за границами твоей страны совсем не так, как дома, что нет того привычного тебе чувства единения с теми, кто слушает тебя. Но что делать, ведь там всё совсем другое — и язык, и люди! А самое главное — ты нужен именно здесь, в России, в той стране, где властвует Дракон. И поэтому не надо отвлекаться.

…Ты просыпаешься среди ночи, не понимая даже, где ты находишься, и пытаясь вспомнить, что было вчера, и чем кончился вечер. Кровь судорожно толкает виски изнутри, голова кружится, твоё тело кажется тебе чужим, и нестерпимо хочется пить — алкоголь выжигает внутренности.

Но мозг работает, и вдруг сознание заполняется чётко и ясно произносимыми неведомым голосом рифмованными строчками, которые удивительно точно выстраиваются в ряд. И ты вскакиваешь, пересиливая дрожь в ногах, и лихорадочно ищешь хоть какой-нибудь клочок бумаги — лишь бы записать, пока явившееся тебе не протекло сквозь дырявое сито памяти. Ты разрушаешь сам себя, расплачиваясь за яркость озарений ускоренным распадом твоей физической оболочки. Но по-другому ты не можешь.

…Тебя любят женщины, хотя обращаешься ты в своих балладах почти всегда к мужчинам (может быть, именно поэтому и любят?). Тебя нельзя назвать красавцем, но женщины не обращают на это никакого внимания, они летят и летят на твой свет, не в силах ему противиться. И ты принимаешь их, потому что они нужны тебе, и нужны не просто как осязаемое подтверждение твоей популярности.

Ты жадно пьёшь Инь-магию твоих женщин, которую они покорно и радостно отдают тебе, и магия эта дарит тебе лишний день жизни. Ты способен любить — и многих, путая при этом имена сменяющихся возле тебя женщин, — но ты не создан быть примерным семьянином и почтенным отцом семейства, потому что ты пришёл сюда не за этим. И этого так и не смогла понять та твоя женщина, что была с тобой рядом дольше других, и всё старалась приручить тебя, следуя извечной женской привычке.

…Ты пришёл очень вовремя, ты совпал со своей эпохой. Такое случается нечасто — так что тебе повезло. Точнее, пославшие тебя правильно подобрали соответствующую времени личность.

Твоё время — это время осмысления. Народ твоей страны, выдирая ноги из кроваво-липкой трясины своего совсем недавнего прошлого, переводя дух, трезвея и приходя в себя, оглядывается на то, что у него за спиной, — и на то, что подле него, — и ужасается. Пришло время думать, и время помочь тем, кто разучился или вовсе не умел этого делать.

Дракон тоже почуял ветерок перемен, и он прибегнул к косметике, желая хоть как-то приукрасить свой жуткий облик. Он даже позволил отдать на растерзание народу образы Великого Вождя и кое-кого из его верных слуг, но от этого не перестал быть Драконом. Он по-прежнему зорко следит за своими странами и тут же пускает в ход зубы, когти и огонь — стоит хоть кому-то проявить малейшее неповиновение его, Дракона, воле. И всё-таки железная хватка Зверя ослабевает…

Поколением раньше ты бесследно сгинул бы в драконьих темницах, а поколением позже придёт время иных песен. Но ты успел вовремя и делаешь то, что должен делать — ты помогаешь проснуться. Истерзанный эгрегор огромного и многострадального народа принимает каплю твоего исцеляющего от духовной слепоты снадобья, и на душе становится чуть-чуть светлее, когда ты доходчиво объясняешь людям, что единственная особенность, отличающая человека от животного — это умение мыслить.

…Зал живой, он ждёт твоего Слова, Поэт, — говори. Пой.

Посланник ушёл двадцать пятого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года, исполнив Предначертанное и разбудив всех, кого он смог разбудить; и их было немало. Дракон тяжко хворал, и срок его истекал — из-за спины Дракона уже высовывалось морда совсем другого Зверя. Наступали другие времена…

«Город был огромен. Расстояния в нём измерялись не только по горизонтали — протяжённостью залитых асфальтом и бетоном улиц и дорог, — но и по вертикали: вверх росли бесчисленные этажи зданий, походящих на пчелиные соты; внизу расползалась обширная сеть подземных путей, ходов и коммуникаций, словно прорытых сонмищем исполинских червей.

Попытка передвигаться по Городу пешком выглядела по меньшей мере нелепой: слишком много времени (а время Город ценил, очень ценил!) понадобилось бы, чтобы переместиться внутри Города от одной сколько-нибудь значимой точки до другой. Изначально дарованный Природой любому из населявших Город Существ способ передвижения сохранился как забавный анахронизм, не более: для того, например, чтобы дойти от стола, за которым принимали белковую пищу, необходимую для поддержания нормального функционирования биологического организма, до ложа, где полагалось отдыхать, спать или заниматься воспроизводством себе подобных. И поэтому Существа перемещались по Городу с помощью Машин.

Город заполняли Машины. Машин в Городе было великое множество; и разнообразие их поражало воображение; и с каждым годом Машины всё усложнялись и становились всё совершеннее. Призванные служить Существам, Машины мало-помалу занимали всё более важное место; и уже зачастую трудно было понять, кто же кому служит на самом деле. Во всяком случае, жизнь Существ без Машин казалась абсолютно немыслимой; и любая неполадка в системе Машин ставила обитателей Города перед лицом самой настоящей катастрофы. Машины производили свет и тепло, они кормили и одевали, они строили и учили, они давали Существам возможность общаться между собой, но они же жёстко регламентировали жизнь Города — настолько жёстко, что любой шаг за рамки выглядел вопиющим нарушением Порядка.

Город любил упорядоченность. Город старался распланировать жизнь всех населяющих его Существ, и притом так, чтобы любое из этих Существ было бы искренне довольно выпавшей на его долю участью. Город предлагал своим обитателям схемы жизни, и жители Города выбирали одну из этих схем, примеряли её на себя и изо всех сил стремились реализовать выбранную схему. Отклонения не поощрялись, Город выжимал занозы из своего совершенного организма и безжалостно выкидывал их на помойку. И Машины помогали ему в этом: Машины контролировали всё и вся, они однозначно идентифицировали всех без исключения Существ по их многообразным биологическим параметрам, они записывали все подробности об их поступках и хранили эти сведения в своей машинной памяти.

И те, кто имел доступ к этой информации, могли использовать её по своему собственному усмотрению — но обязательно к вящей славе Города. Маленькие Машины, которые обитатели Города носили при себе, позволяли Существам общаться между собой в любое время, где бы они ни находились, а домашние компьютеры делали ненужной древнюю привычку доверять записи бумаге. Как это всё удобно — особенно если учесть, что до содержимого любого компьютера доберётся умеющий, а коммуникаторы дают возможность контролировать общение обитателей Города между собой из единого Центра, который знает всё: и кто с кем говорил, и когда, и о чём. И где находится в данный момент Существо, хранящее при себе умную коробочку, и чем именно это Существо в настоящее время занимается. Оставалось только научиться контролировать мысли, и Город упорно работал над решением этой Задачи — ведь после этого любые поводы для беспокойства просто исчезнут…

Город диктовал образ жизни Существам. Давным-давно в этом же Мире один владыка решил, что народу не надо ничего, кроме хлеба и зрелищ. Властвующие в Городе усовершенствовали эту идею, усложнив и видоизменив её согласно веяниям времени. Лучшее состояние для большинства, прозорливо решили они, — это состояние сытно накормленного рабочего скота, искренне удовлетворённого своей жизнью и ни в коем случае даже и не помышляющего о каком-либо изменении существующего порядка вещей.

Зачем? У скота есть тёплый и уютный хлев, оборудованный по последнему слову техники, полезная и вкусная еда, возможность совокупляться и производить себе подобных, чтобы они повторяли образ жизни родителей. Они счастливы! Они не задаются глупыми вопросами: «Как?», «Почему?», «Зачем?» — ведь ответы на эти нелепые вопросы ни в коем случае не улучшат их существования, не сделают корм сытнее и стойло удобнее.

Эти колючие вопросы всего-навсего порождают смутное беспокойство и угрожают размеренности бытия обитателей Города. Эти вопросы опасны, их следует избегать, затаптывать, гасить, словно искры, способные вызвать пожар. А лучше всего сделать так, чтобы подобных вопросов даже не возникало: жители Города не должны слишком много думать (ещё лучше, чтобы они не думали вообще — но это уже не так просто).

Город создал свою культуру (вернее, то, что он считал культурой). И эта культура целеустремлённо служила одной-единственной цели — создавать и поддерживать у обитателей Города полную и абсолютную иллюзию того, что они беспредельно счастливы; что жить можно и нужно именно так, как они живут (и никоим разом как-то иначе); что вековая мечта о воплощённом рае на земле достигнута. Жвачка, которой через мягкие соски Информационных Сетей кормили обитающих в Городе Существ, приготавливалась из простейших ингредиентов, настоянных на терпких специях инстинктов, низведённых до уровня животных рефлексов.

Тебе страшно? Посмотри на экране, как летят в разные стороны выбитые пулями мозги, и как вываливаются на чистенький пол кишки из распоротого живота. А потом пойди на кухню, съешь полезный низкокалорийный сэндвич, запей его витаминизированным соком и воздай хвалу Городу, где тебе такое не грозит!

Ты мучаешься от сексуальной неудовлетворённости (точнее, от того, что ты не любишь и не любим)? Посмотри в мельчайших деталях, как трутся друг о друга слизистые оболочки половых органов мужчины и женщины, как семенная жидкость изливается совсем не туда, куда ей предназначено Природой, и выкинь из головы идиотские размышления о какой-то там любви!

Ты завидуешь соседу, купившему новый кухонный комбайн (или не соседу, а некоей полуабстрактной личности, у которой есть то, чего нет у тебя)? Утешься красочной рекламой, предлагающей и навязывающей товар на любой вкус, выбери себе что-нибудь, купи и возрадуйся!

У тебя мало Денег? Ты только взгляни, сколько существует великолепных способов раздобыть эти самые благословенные Деньги! Сколько потрясающих лотерей, разных шоу, в которых именно ты непременно станешь обладателем заветной кучи Денег!

Не повезло? Не огорчайся! Купи, купи, купи банку пива или упаковку жевательной резинки, и под крышкой или под обёрткой ты обязательно отыщешь предназначенный только тебе приз: роскошный автомобиль или, на худой конец, электрическую зубную щётку с дистанционным управлением.

Тебе грустно? Посмейся от души (смех за кадром подскажет тебе, когда можно и нужно смеяться) над пошлой шуткой, которую шуткой может назвать только законченный кретин, или послушай написанную для дебилов бессмысленную песенку. Стань таким кретином и тогда (и только тогда!) ты поймёшь, насколько же ты всё-таки счастлив!

Обитатели Города считали, что они свободны, и очень многие из них думали так вполне искренне. Ведь в Городе нет царя или князя, и в Стране нет короля, а есть избираемый Правитель, власть которого ограничена Сводом Законов и коллегиальным управляющим органом, имеющим право поправлять и даже отменять ошибочные решения Правителя. И Правителем Страны может быть избран любой — несомненно, самый-самый достойный! И любой из обитателей Города свободен: он может, когда ему вздумается (ну или почти) при помощи летающей, плавающей или ездящей Машины перебраться в другой Город или даже в другую Страну этого Мира и точно так же жить там в своё удовольствие.

Правда, для всего этого нужны Деньги. А что же вы хотите? Это только в сказках чудеса творятся при помощи волшебной палочки, а у нас надо зарабатывать Деньги на все эти чудеса! Но работать тебя из-под палки никто не заставляет, не хочешь — лежи на диване (если, конечно, у тебя есть Деньги, чтобы заплатить за этот диван и за комнату, где он стоит). Свободным от Денег быть нельзя, наоборот, именно Деньги и приносят тебе Истинную Свободу: глубокая вера в этот постулат стала Религией для Существ, населявших Город.

У Города были Враги: прежде всего те, которые не принимали принятый в Городе образ жизни и не разделяли уверенности в Абсолютном Совершенстве этого самого образа жизни. Враги эти существовали и вне, и внутри Города, но Город был достаточно богат, чтобы купить Оружие и Солдат для своей защиты и для сокрушения Врагов — где бы, в каком уголке Мира они не прятались, скаля зубы и истекая ядовитой слюной на сытое благополучие Города. Более того, Враги — само существование Врагов — нужны были Городу: всегда можно было списать на них любые проблемы, возникающие время от времени даже в совершенном организме Города. Наличие Врага сплачивало населяющих Город Существ; они понимали, что от зарящихся на богатства Города Врагов нужно и должно обороняться — любыми способами — и не жалеть для этого Денег.

Город служил обиталищем Богу — самому могущественному из всех Богов, когда-либо удостаивавших своим вниманием Мир, в котором существовал Город. Бог был вездесущ и всепроникающ, и имел множество воплощённых ипостасей — от денежных купюр и кредитных карточек до золотых слитков в запертых на непробиваемые двери хранилищах банков и ценных бумаг-акций всесильных корпораций. Бог требовал жертв, и ещё он требовал почитания и поклонения — без этого Бог просто не мог жить. Бог питался ментальной энергией Существ, рос и распухал, и становился всё более могущественным. И Бог знал — придёт время, когда не один этот Город, и даже не одна Страна, но весь этот Мир окажется под его безраздельной и вечной Властью. И тогда…

В Городе жили — среди прочих Существ — Особые Существа, полагавшие себя Хозяевами всего, однако на самом деле они были всего лишь Жрецами, а по сути — Рабами Бога. У Особых было много Денег и много Власти, но они не могли ни на секунду расслабиться и перестать прислушиваться к речениям Бога — иначе они тут же перестали бы быть Особыми и скатились бы ниже. Не так уж и на много ступеней ниже, но для вкусивших Власти такое было подобно смерти; и поэтому они старались, очень старались, непрерывно делая Деньги, ещё и ещё Деньги, как можно больше Денег. И были среди Особых облечённые доверием Бога Могущественные, призванные исполнять Его Предначертания.

Могущественные следили за Городом и готовы были вмешаться, если что-то выйдет за пределы Программы. Программа родилась во мраке древности, и уже нельзя было сказать точно, как именно она появилось, и кто же был её автором: Боги или сами люди. Или и те, и другие — вместе…

Однако — к великому счастью — Могущественные не были Всемогущими, а значит, ещё оставалась Надежда-на-Лучшее…».

Уильям медленно закрыл книгу и внезапно ощутил ледяную струйку страха, скользнувшую по его позвоночнику холодной иглой. «Ведь это же… Это же мы — наша жизнь и наш город! Какая там к чёрту фантастика!».

И эта внезапная мысль, блеснувшая ослепляюще-ярко, вдруг показалась Биллу смертельно опасной, как будто он коснулся чего-то запретного, того, что ему знать совсем не положено.

Он торопливо перевернул книгу и посмотрел на её обложку. «Город». Год издания: 1983. Автор: Айноу Олл. Это имя ничего ему не говорило, да и на имя оно не очень-то походило. Литературный псевдоним, наверное. Странный псевдоним, очень странный…[13] Литературный критик Уильям Донован такого псевдонима никогда раньше не слышал — уж в чём-чем, а в своей-то памяти профессионала-литератора Донован был уверен на все сто. Он знал не только всех известных авторов и издателей, но даже творцов комиксов и разного рода макулатуры, щедро высыпаемой на прилавки для удовлетворения любых — даже самих диких — запросов массового читателя.

Немного подумав, Уильям сел за рабочий стол, включил компьютер и зашёл в Интернет. Он бродил в Сети битых два часа, перебирая различные поисковые системы и сайты, пока, наконец, не натолкнулся на скудную информацию об этом типе — кем бы тот ни был на самом деле.

Фредерик Чарльз Ньюмен. Малоизвестный автор-фантаст начала восьмидесятых годов прошлого столетия. Бесследно исчез вскоре после выхода в свет своей антиутопии «Город», изданной под псевдонимом А. Олл. Текст произведения: нет данных.

…Холодная иголка, покалывавшая позвонки, превратилась в когтистую лапу из льда, беспощадно рвущую спину. Господи, Боже мой…

Донован вскочил, веером рассыпав по полу аккуратно сложенные на столе бумаги, — даже не обратив на это вопиющее для прирождённого любителя порядка обстоятельство никакого внимания, — и кинулся на улицу, не выключив компьютер и даже не захлопнув дверь своей квартиры. Книгу Билл так и не выпустил из рук, наоборот, он сжал томик так сильно, что побелели костяшки пальцев.

В голове у критика царил полный сумбур, сквозь который судорожно пробивалась мысль: «Надо добежать до букинистического магазина, где я три часа назад сделал эту покупку, — это тут, рядом, — и узнать, как она у них оказалось…». Донован не отдавал себе отчёта в том, а зачем ему это, собственно говоря, понадобилось — он просто убегал от всё нарастающего внутри него тёмного ужаса перед чем-то таким, первобытного ужаса, мало-помалу затапливающего его целиком, от макушки до пят.

Уильям опоздал. Когда он миновал два квартала и завернул за угол, то первое, что бросилось ему в глаза — это огромный столб дыма, перемешанный с языками пламени, яро рвущийся вверх над развороченным зданием книжного супермаркета. Тротуар и мостовая были усыпаны крошевом мелкобитого стекла, толпились люди, оттесняемые цепью полицейских, истошно выли сирены санитарных и пожарных машин, суетились слетевшиеся на запах жареного (в прямом смысле слова) журналисты — в общем, типичная картина того обычного бедлама, который неизбежно сопровождает любое мало-мальски значимое событие в большом городе.

Донован повернулся, поневоле цепляя краем уха обрывки бестолковых фраз: «Людей выбрасывало со второго этажа… Замыкание проводки… Взрыв бытового газа… Да нет, говорю же вам, это террористы!.. Какой ужас!», и медленно побрёл обратно, ощущая сквозь пелену окончательно овладевшего им страха сосущую и звенящую пустоту — предвестницу небытия. Страх — такой нелепый при ярком солнечном свете страх — давил и прижимал его к земле, но он переставлял ноги автоматически, потому что стоять было бы ещё хуже.

Биллу стало немного легче, когда он добрёл до подъезда своего дома, но когда он шагнул с залитой летним солнцем улицы в прохладу и полумрак, его швырнуло и буквально припечатало к шершавой бетонной стене.

На второй снизу ступеньке ведущей наверх лестницы стояла Чёрная Тень. Не человек в чёрном, а именно тень, лишь отдалённо повторяющая своим силуэтом контуры человеческого тела. И Билл был более чем уверен, что Тень явилась по его, Уильяма Донована, душу; и что загляни сейчас в подъезд какой-нибудь случайный прохожий, он не увидит на ступенях ровным счётом ничего.

Во рту пересохло, критик попытался сглотнуть — и не смог. Книга выпала из его разжавшихся вдруг пальцев, перекувырнулась несколько раз, словно упавший на ребро спичечный коробок, и замерла на плитках пола, бессильно и даже как-то жалобно всплеснув ладошками страниц.

Рыжий сноп гудящего огня ударил в потолок. Книга мгновенно и бесследно исчезла в вихре пламени, а когда Уильям открыл свои инстинктивно зажмуренные при вспышке глаза, он увидел, как Тень беззвучно сделала шаг и другой по направлению к нему, Доновану.

Бетонная стена дома под его лопатками источала холод могильной плиты, но Биллу она почему-то показалась раскалённой. Он судорожно попытался отодвинуться, — ясно сознавая при этом полную бессмысленность этой своей попытки, ведь жить ему оставалось какие-то доли мгновения, не более, — однако у него ничего не вышло. И тут жуткую Чёрную Тень перед его лицом, Тень, уже поглотившую всё сущее, заслонившую собой весь живой, тёплый, дышащий мир и готовую последним глотком пожрать и его, Уильяма Донована, резко и беспощадно пересёк сияющий луч голубого света — словно взмах меча.

Щёку обдало порывом рождённого взмахом призрачного лезвия ветра; Тень конвульсивно дёрнулась и исчезла. Пропала: от неё не осталось ничего, как не осталось и следа — ни на полу, ни на потолке подъезда, — от бешеного огненного смерча, уничтожившего книгу.

Ноги человека, невольно оказавшегося на пути страшной Силы и чудом уцелевшего, сделались ватными. Он медленно сполз по стене на холодный пол, ещё не осознавая до конца, как же ему всё-таки повезло…

— На этот раз, Воительница, — на суровом лице эска явственно просматривалось восхищение, — ты сработала просто с блеском! Я уже не говорю про финал — это было изящно. Один-единственный стремительный удар — и нам теперь остаётся изловить уже не троих Несущих Зло, а всего двоих. Ты вспомнила всё, что умела когда-то, и стала настоящей Звёздной Валькирией, Эйви. Пора, пора тебе стать Вождём клана — ранг Предводительницы боевой семёрки ты явно переросла. И я непременно выскажу это моё мнение Старшей твоего крыла.

Чёрно-белый пейзаж естественного спутника Третьей планеты — серая пыль, контуры скал и бесчисленные разнокалиберные воронки от вонзившихся в тело Луны небесных камней — рассекала невидимая стена магической защиты. Под её пологом, необнаружимая никакими приборами обитателей Третьей, таилась временная база боевых семёрок Магов-Хранителей, опекавших этот Мир. Строго говоря, базы как таковой — ангаров, построек и тому подобных сооружений, типичных для техногенных цивилизаций, — здесь не было. Был просто укромный уголок, используемый голубыми эсками для кратких передышек между рейдами на Третью — большего владеющим магией и не требовалось. И рядом, в небе висел голубой диск Земли — не нужно творить фантом-копию, когда под рукой оригинал.

— Вы переоцениваете мои заслуги, досточтимый Глава фратрии Ночи, — почтительно ответила стоявшая рядом с ним эскиня в серебристо-голубом боевом облачении Звёздных Амазонок. Лицо Магини было совершенно бесстрастным, однако в ауре её посверкивали ещё не угасшие яркие искры — следы недавней смертельно опасной схватки. — Мне по мере сил помогала Лиэз — она ведь хорошо знает нынешнюю ситуацию на Третьей. А я всего лишь постаралась как можно лучше исполнить возложенную на меня задачу, причём избежать при этом ненужной крови — я очень хорошо запомнила сказанные мне Верховной Мудрой суровые слова.

— Можешь называть меня просто Грольф, — заметил Янтарноголубой Маг, — оставь титулование для всяких там официальных церемоний… Но как тебе удалось выследить Разрушителя?

— Я всё-таки долго была жрицей богини Танит, — Эйви чуть пожала плечами. — Они ведь все похожи: Кровавые Боги, Золотой Демон и Тёмное Порождение Хаоса — Не Имеющее Имени Божество Вечного Разрушения. А подобное тянется к подобному — таков всеобщий закон. В клубке сцепившихся над Миром Третьей планеты эгрегоров неизбежно должны сложиться два противостоящих полюса, и тогда все задействованные в Битве силы примут ту или иную сторону — оттенки не имеют принципиального значения. Эгрегор Золотого Демона — сильнейший из всех имеющихся там, а он, в конечном счёте, нацелен именно на разрушение: на разрушение той тончайшей духовной структуры, которая и делает Юного Носителя Разума по-настоящему Разумным. Поэтому я вполне логично предположила, что беглецы — затерявшиеся в Мире Третьей чёрные эски — потянутся в первую очередь к нему…

— Логично.

— …а не к какому-нибудь другому разрушительному эгрегору. Их там хватает, но силёнки у них у всех разные, и по большей части не слишком значительные. А вот Золотой Демон…

— Понятно, — кивнул Грольф. — И дальше?

— Дальше я начала вычленять наиболее перспективные районы — страны, где влияние эгрегора Золотого Демона наиболее сильно. А потом мне повезло.

— Повезло?

— Я бы назвала это именно везением. Дело в том, что иногда в этом Мире — как, впрочем, и везде в Познаваемой Вселенной — воплощаются интересные Души, очень интересные… Пророки не пророки, но незаурядные Сущности, прошедшие долгий Путь Совершенствования и способные заглянуть в суть и правильно оценить то или иное явление — даже явление всеохватывающее. Они-то и могут догадаться, что такое есть Золотой Демон на самом деле, и не только догадаться, но и рассказать об этом другим обитателям Третьей — рассказать предельно понятно. Естественно, Демон защищается: он беспощадно устраняет вся, — и всех! — что (или кто) так или иначе причиняет ему ущерб.

— Но ведь бессознательные догадки давно посещают Разумных этого Мира, — возразил Глава фратрии, — достаточно хотя бы вспомнить сказания о растлевающей силе злата.

— Эти бессознательные догадки Демону опасны, но не чересчур. А вот когда складываются стройные умозаключения, выдвинутые некоей конкретной личностью, — пусть даже высказанные в своеобразной форме, — вот тогда Тварь реагирует незамедлительно.

— И Чёрные…

— Да, Глава фратрии…

— Грольф. Я же просил тебя.

— Хорошо… Грольф. Чёрные эски понадобились Золотому Демону как незаменимые устранители помех самому существованию этого эгрегора. Он и сам, конечно, своими методами может избавиться от нежелательных, но у Разрушителей это получается гораздо эффективнее.

— Киллеры… — проронил Маг. — Так, кажется, зовут наёмных убийц в Мире Третьей?

— Несущие Зло не наёмники — скорее, они вошли в симбиоз с эгрегором Демона. Задача-то у них общая… Так вот, я стала разыскивать следы подобных откровений и следы людей, их делавших. Мне помогло то, что я с самого начала смогла сузить временные рамки — Чёрные-то оказались здесь совсем недавно, после того, как вы…

— Ты. Говори мне «ты».

— …разгромили, то есть ты разгромил, их «партизанский отряд», атаковавший и захвативший корабли Технолидеров. Я сконцентрировалась на событиях настоящего и ближайшего прошлого, пусть даже берущих корни из прошлого несколько более отдалённого.

— Это уже не везение, Эйви, а умение!

— Везение состояло в том, — бесстрастно ответила эскиня, — что я достаточно быстро натолкнулась на эту книгу и отследила человека, в чьи руки она попала. К сожалению, при разрушении книжного магазина жертв избежать не удалось: я не успела вмешаться. Мне требовалось какое-то время для достоверной идентификации объекта — ведь Тёмный легко мог принять облик любого обитателя Мира Третьей. Не могла же я карать неповинных…

— А ты очень изменилась — и за такой короткий срок. — Янтарноголубой Маг положил свои тяжёлые руки на плечи Спасённой. — Ты стала настоящим Хранителем Жизни, а не просто Амазонкой. Один шаг до Звёздной Владычицы…

— Мне приятна твоя похвала, Грольф, — ответила Магиня, хотя голос бывшей жрицы Танит звучал по-прежнему равнодушно. — Но означает ли это, — она чуть повела глазами на лежавшие на её плечах руки Главы фратрии Ночи, — что ты приглашаешь меня разделить с тобой ложе любви, о доблестный воин?

— Ну что ты, Эйви! — пришедший из ниоткуда хорошо знакомый обоим женский голос полнила ирония. — Просто наш славный Грольф считает, что благодарность, подкреплённая эротическим жестом, доходчивее для Инь-Мага. Что поделаешь, привычка у него такая…

— Селиана?!

— Не обессудь, Грольф, — Глава Синклита материализовалась рядом с ними, — если я помешала тебе должным образом выказать обуревающее тебя восхищение магическими талантами Эйви и… её женскими достоинствами. У меня к тебе дело, Глава фратрии Ночи, а тебя, Инь-Ворожея, я не задерживаю. Ты заслужила хороший отдых, и я надеюсь, что ты с пользой распорядишься появившимся у тебя свободным временем.

Эйви поклонилась и исчезла, легко и быстро скользнув за Барьер Миров. Грольф так и не понял, осталась ли Спасённая довольна внезапным появлением Верховной Мудрой или же, наоборот, была раздосадована.

«А девочка научилась скрывать мысли, — подумал он. — Конечно, Селиана — захоти она вдруг такого — прочла бы их без труда, но, по-моему, Мудрой сейчас не до того. И что же это за дело у неё ко мне, хотелось бы знать?».

— Узнаешь, любознательный — тут же отозвалась Селиана. — Пойдём-ка…

… Лунный ландшафт пропал, завертелся калейдоскоп Миров, и вскоре эски оказались в сотворённом Главой Синклита Уединении — крохотном уголке Междумирья. Маги старших уровней частенько творят подобные скрытые миниатюрные псевдомирки для встреч с глазу на глаз. На сей раз мысль Верховной Мудрой воплотилась в небольшой уютный домик с занавешенными окнами, огромным роскошным ложем посередине полутёмной комнаты и потрескивавшим в углу камином.

— Итак, эск, — проговорила-пропела Голубая Магиня-Хранительница, опускаясь на ложе (Грольф, недоумевая, так и остался стоять, озираясь по сторонам), — дел у меня к тебе несколько. Все они достаточно важные, но прежде всего…

Мудрая вдруг резко поднялась с ложа змеино-гибким движением, встряхнув золотисто-огненной копной волос, и как-то сразу оказалась рядом с растерянным Янтарноголубым Магом: лицо в лицо, глаза в глаза.

— Прежде всего, давай-ка уточним кое-что. Если ты и впредь будешь оказывать повышенное внимание девчонкам вроде Эйви — всем подряд, — то о моей благосклонности можешь забыть. Навсегда. Это ясно?

«Селиана, вершительница судеб Миров… — мелькнуло в сознании Грольфа. — Ты ли это?».

— Я, — без промедления ответила Глава Синклита, — даже не сомневайся. В малом кроется огромное, а большое уязвимо малым — слышал такой постулат? Так вот, повторяю ещё раз — хотя вроде у тебя и со слухом, и со всеми прочими физическими органами всё в порядке, — если ты хочешь, чтобы то, что есть между нами, продолжалось и впредь, попридержи свой Янь-темперамент в отношении любых других особ женского пола, которые будут иметь неосторожность попасться тебе на глаза в данной области Познаваемой Вселенной. Впрочем, и за пределами этой области тоже… Я умею видеть очень далеко, ты же знаешь!

— Но ведь мы эски, и мы…

— Знаешь что, эск, — отрезала голубая эскиня, — я никогда не любила слепо и бездумно следовать нормам и общепринятым традициям. Я не намерена ограничивать твою свободу и твоё право выбора — ты у нас птица вольная, ведь твоя бывшая жена отпустила тебя, — но только делить тебя я не собираюсь ни с кем! Хочешь жить так, как живёт большинство Магов — да Вечнотворящего ради, но это уже без меня. А хочешь оставаться со мной — будь добр смирить свой пыл на стороне. Не беспокойся, я очень даже в состоянии укатать тебя так, что тебе и смотреть ни на какое другое Инь-существо не захочется!

— Ты предлагаешь мне брак?!

— Да, — спокойно произнесла Селиана, — я хочу, чтобы мы стали мужем и женой. А у тебя что, имеются какие-то возражения?

— Сель, — Грольф уже полностью овладел собой, — ну какие у меня могут быть возражения? Да лучше тебя нет женщины во всём Мироздании, просто я никак не ожидал, что ты… Ведь есть же разница между Верховной Мудрой и Главой одной из тридцати пяти фратрий Объединения!

— Королева Таэона взяла в мужья беглого алого эска, выхватила его из-под самого носа наседавшей погони и не дрогнула даже тогда, когда Орден угрожал ей войной.[14] А ранг Капитана у Алых примерно соответствует Вождю клана у нас, так что мой выбор «знатнее» на два уровня. А вообще-то всё это чушь, ибо есть древнейшее и мудрейшее изречение: «Любовь всегда права!». Вот только с церемонией нашего бракосочетания придётся несколько обождать: я поклялась самой себе, что сначала выдам замуж дочь моей лучшей подруги, погибшей там, в небе Третьей планеты, — той самой планеты, которую ты теперь столь тщательно опекаешь.

— Неужели Королеву Эн-Риэнанту?

— Да. Она для меня была и осталась Энной — это её детское имя. И эта несносная девчонка, разменявшая уже пятую сотню лет, ну никак не может влюбиться по-настоящему! Или Хаос сожрал всех настоящих Янь-созданий в Мирах Объединения Пяти Доменов?

— А я? — оживился бывший Викинг, беря реванш за своё недавнее смятение.

— Тебя, Янтарный Бродяга, я не отдам даже Звёздной Королеве — ты мне самой ещё пригодишься. Однако шутки шутками, но самоклятвы не нарушаются. Так что… И тем не менее, моё требование остаётся в силе — вот только попробуй ухватить за подол какую-нибудь очередную Эйви!

…Потом, неопределённо позже, когда они лежали обнявшись на убаюкивающем насытившуюся друг другом пару ложе, Грольф приподнялся на локте свободной руки (другая покоилась на обнажённых плечах Селианы), заглянул в загадочно мерцавшие в мягкой полутьме глаза своей возлюбленной и спросил:

— Сель, а что прикажешь делать мне, если ты вдруг вздумаешь предаться тантрическим забавам вне супружеской постели — с кем-то другим? Как мне быть с моей ревностью, а? Или ты полагаешь, что наше соглашение будет односторонним, моя Колдунья?

— Я очень-очень постараюсь не дать тебе ни малейшего повода для этого самого глупого чувства, оставленного нам нашими далёкими предками-людьми, мой Маг…

С этими словами сильнейшая Чародейка Объединения Пяти Доменов, способная превратить в пыль и сотворить заново целый Мир одной мыслью, притянула Грольфа к себе и затопила его колдовской волной своих рыжевато-золотистых волос.

— Ну что ж, давайте взглянем на этот наш зверинец…

Произнося эту фразу, Звёздная Королева Эн-Риэнанта ещё раз скользнула быстрым взглядом по всем присутствующим.

Маги различных Высших Рас собираются вместе в какой-то одной точке Познаваемой Вселенной в одно и то же время крайне редко. Такое случается только тогда, когда их интересы и последствия их деяний слишком уж тесно переплетаются — похоже, здесь и сейчас сложилась именно такая ситуация.

Грольф, Глава фратрии Ночи из её собственного, материнского домена. Когда-то система Жёлтой звезды опекалась фратрией Птицы, но потом, после того, как Селиана перешла к Мудрым, а затем и возглавила Синклит, эта фратрия стала фратрией Синклита — едва ли не самой важной структурной единицы всего Объединения, а ответственность за Миры Птицы перешла к Ночи. И Грольф сам несколько раз бывал на Третьей — он даже лично прикончил там некоего Пророка Разрушителей, когда Противопоставленные тянулись к Мечу Демонов, а потом и Тёмного Лейтенанта на борту крейсера галактиан.

Эйви-Найдёныш. Она теперь Вождь клана Спасённых — почти все они прошли через Мир Третьей — из всё той же фратрии Ночи. Всё верно, ведь об этой планете — той, где Эйви раньше убивала Разумных, а теперь спасает их, — и пойдёт речь.

Друид Зелёных Чародеев Крухх. Этот теперь ведёт ту крону Дарителей, которая под чутким руководством приснопамятной Тллеа так напакостила. У Садовников если Инь-Маг — то это Дриада, а Янь-создание — Друид. Эски прочих Рас таким тонкостям значения не придают — не уточняют половую принадлежность носителя того или иного магического ранга: та же Эйви, например, Вождь, а не Вождица. Крухх явно не слишком доволен тем, что его, как мальчишку-Ученика, заставляют постоянно отчитываться о работе над Третьей, но сделать ничего не может — Звёздная Королева есть Звёздная Королева! За содеянное сородичами надо отвечать сполна, и это справедливо.

Светловолосая Хэсти — зелёные эскини почему-то чаще всего предпочитают облик синеокой или зеленоглазой блондинки — Опора ветви; её Маги заняты кропотливым плетением Смирительной Сети для Золотого Демона — дай им Вечнотворящий успеха. С Хэсти проще, чем с Круххом — гордыня не так одолевает Дарительницу, как её Друида. Непосредственный исполнитель, Хэсти гораздо лучше Крухха понимает, что же всё-таки натворила Тллеа.

Астер, Капитан Ордена Алых. Когда командир когорты Магов-Воителей, соблюдая этикет межрасового общения эсков, попросил разрешения присутствовать, Эн-Риэнанта тут же насторожилась. Эта просьба могла означать только одно: Всевидящее Око Цитадели отметило Третью планету системы Жёлтой звезды. А это уже серьёзно — очень серьёзно.

Тан Янтарных Искателей Тэльф. Вообще-то мог бы придти и сам Гард, но он, видите ли, не счёл нужным! Королева погасила лёгкую тень раздражения, мимолётно удивившись сама себе: что это с ней такое? Жёлтых Викингов интересуют в основном смежные с Миром Третьей Миры, на которые влияют — или могут влиять — эгрегоры этой планеты, но и сама Третья им далеко не безразлична — Звёздная Королева хорошо помнит историю Поэта-Посланника.

Аббат Серебряных. Смотрится, как загробный призрак, витающий среди ярких цветов жизни. Кажется, Королева знает, зачем и почему явился сюда этот призрак: есть, есть у Адептов Слияния очень большой интерес к Третьей, и вовсе не из-за того, что их Мессии оставили там свои осязаемые следы.

И конечно, Селиана — как же без неё? Правда, в самый последний момент Мудрая сообщила, что сама прибыть никак не сможет — в конце концов, на крохотном Мире Третьей, на одном из мириадов подобных ему Миров Объединения, не луч Воли Вечнотворящего клином сошёлся. Наверняка Главу Синклита отвлекло что-то весьма важное; на Консилиум она прислала свою фантомную копию — очень достоверную и вполне дееспособную.

«Да, случай действительно редкий, — мысленно подытожила Эн-Риэнанта, — собраны все цвета магического спектра. Не хватает только Носителя Зла и Техномага. Впрочем, особое мнение этих субъектов по вопросу о судьбе планеты в расчёт можно не принимать — оно нам хорошо известно. И опосредованно они тоже здесь: двое Чёрных Магов скрываются где-то на самой Третьей, а эскадра галактиан по-прежнему находится в системе Жёлтой звезды. Итого девять — если считать дубль-копию Верховной Мудрой — Магов пяти цветов. Любимое число Хранителей — семь, но девять тоже неплохо».

Звёздная Владычица размышляла спокойно, не прикрываясь, — Селиана даже в фантомном облике наложила на мысли Королевы такой защитный фон, что пробиться под него не сможет и Серебряный Аббат со всей своей хитрой магией.

Интерьер — если подобное понятие здесь применимо — подчёркнуто строг: ничего отвлекающего или расслабляющего. Эн-Риэнанта не стала устраивать Консилиум под своим излюбленным пологом шатра, сотканного из звёздного неба: лишний раз напоминать собравшимся, кто в этой точке Познаваемой Вселенной хозяйка, не требуется — это и так никем не оспаривается. Магов окружал кажущийся хаос прямых линий, то терявших, то вновь обретавших чёткость, направленность и однозначность. Определения «пол», «потолок», «стены» смазаны — эски как будто находились внутри не имеющего конечных пропорций многомерного кристалла, собранного из бесчисленного множества рождённых Всепроникающим Светом резких граней. Да, Кристалл — как символ Упорядоченности и Мудрости, владеющей Знанием…

— Смотрите, Маги.

Пальцы Владычицы коснулись амулета — не Инь-Янь, наследства Таэоны и Коувилла, принесённого Королеве из Мира Третьей, а другого: голубого шара-Вещуна, сотворённого самой Эн-Риэнантой как миниатюрный слепок этой планеты. Повинуясь непреклонной воле Хранительницы Жизни и её могущественной магии, маленькая сфера чуть дрогнула, потеплела и отозвалась мягким светом и тихим звучанием. Окружающее пространство поплыло, утрачивая очертания граней кристалла и оборачиваясь зыбкой неопределённостью. Перед Магами Консилиума возник голубоватый шар Третьей, медленно вращающийся в облепившей его со всех сторон бесформенной субстанции.

И туман этот был живым: за его завесой что-то перемещалось, набухало, вспучивалось; появлялись и тут же исчезали какие-то смутные силуэты. Постепенно контуры теней становились чётче — Эн-Риэнанта, одна из двух сильнейших Волшебниц Объединения Пяти, уверенно вела своим чародейством магическую картину того, что творилось вокруг Третьей планеты системы Жёлтой звезды. Не «вокруг» в обычном пространственном смысле, конечно, — видение явило Консилиуму астральную панораму близлежащих слоёв той многомерной структуры, центром которой был хрупкий шар, задёрнутый тонкой голубой кисеёй планетарной атмосферы.

И полезли Звери.

Вокруг проводника с током возникает магнитное поле — это закон физики. Точно так же вокруг любого действующего Разума возникает поле ментальное. Сознание непрерывно творит, зачастую даже неосознанно; и чем больше Разумов сконцентрировано на чём-то одном, общем для всех них предмете или явлении, тем значительнее результат их совместной деятельности. Так появляются мыслеформы: у Юных Рас они по большей части стихийны, и только эски могут сделать рождённое их сознанием полностью управляемым. А эгрегор — конечно, очень и очень упрощённо — это коллективная устойчивая мыслеформа, создаваемая любым сообществом Носителей Разума: от семьи до племени, от клуба любителей зимней рыбалки до спаянного религиозной или общенациональной идеей многочисленного народа. И именно мощные эгрегоры в первую очередь склонны к самостоятельности, к существованию независимо от воли их создавших и к обратному воздействию на породивших их Разумных.

Звери обретали видимый облик.

Псевдопространство кишело миллионами созданий фантасмагорического вида — двух одинаковых среди них не было. Королева не стала доводить образ каждого эгрегора до законченности — любой из Магов Консилиума в состоянии домыслить сам. Эн-Риэнанта набросала лишь основные штрихи, отображавшие суть определённой мыслеформы. На мелюзгу Владычица вообще не обращала внимания — кому интересно, как выглядит эгрегор альпинистов или поклонников модной певицы, пусть сам дорисует. Не за этим собрались.

Звери двигались. Нет, они не давили и не топтали один другого — в многомерности места хватает всем. Они перетекали, проходя сквозь друг друга и даже не замечая друг друга. Но уж если возникал интерес, особенно взаимный — вот тут звери встречались быстро и безошибочно. И очень часто встречи эти завершались жестокими драками, после которых один из эгрегоров ещё долго латал прорехи в своём тонкоматериальном теле, а то и вовсе переставал быть. Стычки между эгрегорами дело обычное: ведь мыслеформы фанатиков двух футбольных команд непременно постараются при встрече навесить друг дружке оплеух — как отражение того, что в реальности творят эти самые фанаты. Но истинные битвы ведут гиганты, и битвы эти страшны.

Звери дрались между собой — и слишком часто насмерть. Они рвали друг друга; и победитель пожирал побеждённого, разрастаясь за его счёт.

То, что в псевдопространстве планеты мира нет, было ясно даже при беглом взгляде на сотворённое Волшебницей видение. Мелкие чёрные лярвы злобы, зависти, жадности визжат, кусаются и будут кусаться, постоянно рождаясь и подыхая, — в этом нет ничего необычного. А вот Монстры…

Столкновения титанов отражались на Третьей в виде войн, попутно вызывая природные катаклизмы, новые болезни и изменения климата этого Мира. И наоборот, вражда народов — или даже относительно небольших групп людей — приводила к обострению неприятия эгрегорами друг друга. Всё взаимосвязано, а причины и следствия постоянно меняются местами…

Копошащаяся куча Зверей поспешно и пугливо раздалась в стороны, и высунулась уродливая морда, за которой тянулась громадная туша. Вот он, Дракон…

Порождение Чёрной Волшбы, дитя Разрушителей, Красный Дракон ещё жил и ещё на многое был способен. Силы у него уже не те, что вначале, два-три стандартных года назад, когти притупились и зубы поредели, но агрессивности не убавилось. Дракон потерял почти всё захваченное им когда-то, но упорно не разжимал зубов, цепляясь за страну, которую он привык считать своим логовом. И ещё он наплодил дракончиков, резвившихся и шипевших в разных уголках Мира Третьей планеты, — но это уже было зверьё калибром помельче. И всё-таки чудовище продолжало существовать и порой издавало утробный вой-рык, напоминая о себе — ещё достаточно много обитателей Третьей продолжало верить в эту жуткую химеру и продолжало подкармливать этой своей верой отощавшего Дракона.

Дракон исчез, а вместо него появился многоногий Серебристый Спрут, распустивший многочисленные, длинные, гибкие и цепкие щупальца; и взгляд его огромных круглых глаз был вдумчив и внимателен.

«Ваше творение, Аббат, древнейшее из привнесённых вами в этот Мир, — подумала дочь Таэоны. — Таких Спрутов здесь несколько, но суть у них у всех одна: почти все ведущие религии Третьей основываются на бренности и никчёмности земного бытия и заманчивости загробной жизни. Дракон — было дело — пообкусал Спруту щупальца, зато теперь Красный избегает объятий Серебристого: времена настали другие. А Спрут — спруты — тут же оживились: людям нужно во что-то верить, и притом верить искренне…»

Звери сменяли один другого: хищные и миролюбивые, доброжелательные и злобные, крупные и помельче, всех цветов и форм. Скользкая зубастая Змея терроризма и поднявший колючки Ёж антиглобалистов, облачённый в ржавые скрипучие доспехи Рыцарь-Призрак имперских амбиций и неуёмной тяги к власти — это астральное создание правило здесь в течение веков и тысячелетий, да и сейчас, пожалуй, кое на что ещё способно; лениво жующая что-то Овца потребительства, рвущиеся куда-то Синие Птицы исканий и творчества и поблёскивающие злыми глазками Крысы стяжательства и преступности. И прочие, и прочие, и прочие…

Иногда в окраске Зверей проявлялись следы магии той или иной Высшей Расы, и несколько раз прошили «зверинец» быстрые чёрные нити — следы присутствия Тёмных Магов там, на Третьей. И сновал между многоликими Зверями изумрудно-золотой Паук с чёрным отливом, неутомимо выплетая свою клейкую бесконечную паутину, и дрожала над всем несметным скопищем золотистая дымка — аура Демона. Однако сам Монстр упорно не желал явиться, он сопротивлялся, и это тревожило Звёздную Королеву: значит, этот самый опасный Зверь становится всё сильнее и сильнее, коль скоро он уже может противиться могучей магии Хранителей.

Видение стало блекнуть — явленного достаточно для того, чтобы оценить.

— Я слушаю вас, Маги, — сказала Эн-Риэнанта, погасив видение. — Желавший видеть — видел, а теперь пришло время слов.

— Мы не видели Демона, зато я видела нашу Сеть. Мы свяжем его, Королева! — Хэсти несколько наивна, но она свято верит в конечное торжество Жизни, и это хорошо. А зелёная паутинка Заклинания Сети — Королева её тоже видела — ну что ж, может быть, она как-то подействует на Монстра. Жаль только, что заклятья Садовников так медлительны.

— Концентрация разрушительных тенденций в этом Мире явно повышена. — Крухх осторожен, и это понятно: в Эксперименте Тллеа он принимал самое активное участие. И ему сейчас стыдно — в той мере, в какой стыд присущ эскам. — Мне пока затруднительно окончательно сформулировать моё мнение, Звёздная Владычица.

«Ну ещё бы! — Королева ощутила нечто очень похожее на злость. — Ты вообще сейчас предпочёл бы оказаться за тридевять Миров отсюда! Нет, милый, сиди и смотри на дело своих заклятий! И думай, как и что ещё можно исправить!»

Серебряный Маг молчал, словно для него не было здесь более важного дела, чем внимательное изучение переплетения граней Кристалла, вновь ставших видимыми.

— Чёрных эсков мы выловим, — уверенно произнесла Спасённая. — Они стали хитрее и меняют свои предпочтения, не задерживаются возле одного какого-то эгрегора, но мы их всё равно выловим — так или иначе. — Эйви не разбрасывается, она поставила себе конкретную задачу и будет её выполнять.

— На Третьей идёт Битва Эгрегоров, это ясно. Определено обычное для всех Разумных Рас противостояние Добра и Зла, и я не вижу оснований для жёсткого вмешательства. — Грольф мыслит широкими категориями, не вдаваясь в подробности — Глава фратрии всё-таки. Однако вот о Монстре он ни слова не сказал.

«Что-то с ним странное творится… Не обратил ни малейшего внимания на Магиню-Дарительницу, — а она явно этого добивается! — Эйви за всё время Консилиума и взглядом не удостоил… Интересно, и очень на него не похоже…»

Мелкие мысли не мешали и не отвлекали Эн-Риэнанту от главного: они появлялись просто автоматически, как свойство сознания истинной Инь-Ворожеи, остающейся таковой всегда и везде — хоть под Лавиной Хаоса.

— С позволения Королевы Пяти Доменов, нам хотелось бы поохотиться в Астрале Третьей планеты. Нет, я не намерен загарпунить Красного Дракона или там… — быстрый взгляд на продолжавшего хранить отрешённое молчание Аббата, — …другую какую крупную дичь, но вот хищных лярв мы постреляем с превеликим удовольствием. Их там немеряно развелось, Владычица, и аппетит у них отменный. — Тан Янтарных предлагает внести свой посильный вклад, который по плечу Викингам.

— Не буду скрывать, Королева, моё появление здесь напрямую связано с полученным мною приказом. И приказ этот я получил потому, что Алые Маги обеспокоены. В этой Битве Эгрегоров есть один участник, — я несколько удивлён, что Глава фратрии Ночи обошёл этот очевидный факт молчанием, — который куда опаснее всех вместе взятых лярв, порождённых обитателями Третьей за века. Если его активность и способности зафиксировало наше Око…

«Значит, я была права — они заметили Монстра…»

— …то мы имеем дело с потенциальной опасностью высокого уровня. И мы, стражи Дорог Миров, не преминём вмешаться, если эта опасность приобретёт реальные черты.

«Солдат Алого Ордена всегда солдат — для него полутонов и оттенков не существует. А вмешательство у Магов-Воителей всегда самое радикальное — тому тьма примеров. Но какого Хаоса молчит Всеведущий? Я ведь умышленно — явив Спрутов — дала ему понять, что Голубые Хранители не питают никаких иллюзий относительно степени влияния Познающих на Третью планету…»

— Доблестный Капитан, — на подобных Консилиумах по традиции последнее слово всегда оставалось за Звёздными Владычицами, и поэтому дубль-копия Селианы заговорила перед тем, как настанет черёд самой Королевы, — в первую очередь ответственность за всё происходящее в наших Мирах лежит на нас, и ни на ком другом. Вот если мы обратимся к вам за помощью — тогда пожалуйста, действуйте!

— Бывают ситуации, досточтимая Мудрая, когда мы вправе сами решать, пора нам вмешиваться или же нет, и ты это прекрасно знаешь. Сколько раз бывало, когда твои сёстры из других доменов Хранительниц запаздывали, не будучи способны достоверно оценить степень возникшей угрозы или движимые ложными эмоциями? У нас, Истребителей Зла, куда больше опыта в таких делах. Хотя мнение Звёздной Владычицы и будет принято во внимание — мы чтим законы эсков, — Капитан Алых слегка поклонился Эн-Риэнанте, — но если Монстр потянется к соседним Мирам и к сцепленным Реальностям (что он, похоже, и намеревается сделать), а вы так ничего и не предпримете, Орден вмешается. Именно поэтому моя когорта теперь будет постоянно находиться здесь, поблизости, с вполне чёткой и ясной боевой задачей.

Эн-Риэнанта не питала чересчур тёплых чувств к Третьей, но ей сделалось не по себе, когда она на миг представила, что будет с этим злополучным Миром, если Алые Маги-Воители начнут выполнять свою боевую задачу. Сто шестьдесят девять лучших магических воинов Познаваемой Вселенной — более чем достаточно, чтобы сотворить всё, что угодно чуть ли не во всей области Миров Объединения Пяти. Нет, этого она не допустит: хотя бы потому, что там, в этом самом Мире, пребывают Первичные Матрицы Натэны и Эндара, и очень на то похоже — воплощённые в обитателях этого злополучного Мира.

И тут наконец-то подал свой голос Адепт Слияния; и голос этот был шелестящим, словно древний пергамент или высохшая змеиная кожа.

— Соотношение Добра и Зла в том или ином Мире, — вкрадчиво произнёс серебряный эск, — взвешивается на точнейших Весах Вечнотворящего, и результат этого взвешивания непререкаем. Я не собираюсь таить ни от Королевы Валькирий, ни от её Мудрой, ни от всего Консилиума, что мы, Серебряные, давно занимаемся этим Миром и достигли там многого. На силки всяких там охотников наши, с позволения сказать, спруты и внимания не обратят, — Аббат тускло посмотрел на Тана Тэльфа, — ловите себе мелких лярв, Странники. Но речь не об этом. Если Чаши Весов над Миром Третьей качнутся в сторону Тьмы, нам хотелось бы, чтобы Мир этот отдали нам, Магам-Всеведущим. Грядёт Великая Волна Слияния — девятая, что повторяется каждые четыре тысячи стандартных лет, — так пусть же Неудавшийся Мир уйдёт на её Гребне! А солдаты Алого Ордена постреляют по другим мишеням — Познаваемая Вселенная необъятна, как необъятен Разум, сотворивший её такой, какая она есть.

Грольф и Селиана-фантом почти одновременно хотели что-то возразить, но Королева подняла руку.

— Достаточно, — властно сказала она. — Я выслушала вас. И я говорю вам: так просто Мир Третьей планеты Жёлтой звезды я, Звёздная Владычица и Королева Объединения Пяти Доменов, не отдам никому: ни вам, Алые, ни вам, Серебряные. Я не всесильна, и если случится Непоправимое, тогда мы будем говорить о том, какой смертью умирать этому Миру. Но не раньше! Всё — Слово сказано.

Первым ушёл Друид — с видимым облегчением, наверняка проклиная про себя тот час, когда он поддался на уговоры и обещания Тллеа. Воитель тоже не стал задерживаться: порученное ему он выполнил — Королева извещена о позиции Алого Ордена, — и ему здесь делать нечего. Пока нечего. Аббат вроде бы не намеревался удовольствоваться своим более чем скромным успехом, однако, натолкнувшись на ледяной взгляд Эн-Риэнанты, счёл за лучшее не настаивать на продолжении визита и откланялся. Получивший разрешение на астральную облаву Тэльф и торопившаяся на Третью Эйви — у Вождя клана там своя охота — удалились без дополнительных напутствий, а вот уже начинавшую перемещаться Зелёную Магиню Королева остановила.

— Мне нужны подробности о вашем заклинании Сети-для-Демона, Хэсти. Не в сей же миг, но как можно скорее. И ещё одно… — тщательно укрытая и предназначенная только Дарительнице, но отнюдь не Янтарноголубому Магу мысль Звёздной Владычицы змейкой скользнула в сознание Опоры ветви. Хэсти сначала не поняла, а поняв, слегка улыбнулась и кивнула в ответ на мыслефразу Королевы, содержащую следующее:

Оставь Главу Ночи в покое. Переключи своё благосклонное внимание на Астера. Пусть Воитель лишний раз убедится в том, что в Познаваемой Вселенной есть и другая магия, кроме его боевой, и существует занятие не менее захватывающее, чем непрерывная драка.

Пока Эн-Риэнанта беседовала с Хэсти, Грольф тоже покинул Кристалл Консилиума, и тогда дочь Таэоны повернулась к призрачной Селиане-копии.

— Что будем делать, Наставница?

Девушка сидела в маленькой живой беседке, образованной плотно переплетёнными между собой гибкими и тонкими ветвями невысокого дерева с густой и пышной листвой. У ног девушки в прогретой солнцем траве журчал ручеёк, и она следила, как юркие радужные рыбки взлетают на миг над прозрачной водой и с тихим плеском падают обратно, поднимая крошечные брызги.

Внешний облик девушки ещё не обрёл той совершенной законченности, что присуща всем эскиням. Трансмутация ещё не завершилась, и Наставники только-только приступили к пробуждению Глубинной Памяти той, которая совсем недавно — чуть больше двух лет назад по счёту обитателей Третьей — жила на этой планете, носила имя Элизабет и ничем внешне не выделялась среди многих миллионов молодых женщин этого Мира. Лиэз — так её звали теперь — пока ещё оставалась похожей на угловатую и худощавую девочку-подростка с чёлкой блеклых тёмно-русых волос и с привычкой носить потёртые джинсы. Но время Превращения придёт — теперь уже непременно.

Различив еле слышное шуршание песка под лёгкой поступью, девушка подняла голову, и лицо её омылось радостной улыбкой.

— Эйви!

— Здравствуй, сестрёнка! Ну, как ты тут?

— Всё хорошо, Эйви. А ты… Что с тобой? Я могу чем-нибудь помочь?

Несмотря на то, что Лиэз делала лишь первые робкие шаги по тропе Ученицы, она уже кое-что знала и умела: память воплощений, глубинная память сама по себе что-то значит. Пусть Лиэз не могла ещё встать в ряды боевых семёрок клана Спасённых, но подсказать и помочь — могла (что она и сделала, когда Эйви выслеживала Чёрного Мага-Разрушителя, прилепившегося к эгрегору Золотого Демона). И Спасённая тут же уловила тень тревоги в ауре старшей сестры.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросила Ученица.

— Случилось, Лиэз, — вздохнула Эйви, утрачивая свою привычную бесстрастность. — Собирался Консилиум Магов: решается судьба Мира Третьей — нашего с тобой Мира, сестра. Этот проклятый Демон набрался сил, и на него уже обратили внимание.

— Кто?

— Те, кому назначено расправляться с подобным зверьём… Но вся беда в том, что Демон неотделим от Мира Третьей — он его неотъемлемая часть, и я не знаю, можно ли убить Демона, не причинив при этом смертельного вреда всему этому Миру. А вершители судеб Миров — те, кто считают себя таковыми, — рассуждают просто: Демон тут же умрёт, как только погибнет породивший его Мир. Значит, надо пожертвовать малым, чтобы спасти большее — Монстр уже точит зубы на соседние Реальности.

— Но это же целый Мир, Эйви! — Лиэз прижала к груди сжатые кулачки. — Там живут и радуются жизни миллиарды людей, которые даже не подозревают о том, что им грозит! Как же можно…

— Здесь, Лиэз, совсем другие мерки Добра и Зла. Даже я к этим меркам ещё не совсем привыкла, а уж ты, сестрёнка…

— Но неужели ничего нельзя сделать? — голос Лиэз дрогнул, а в глазах набрякли слёзы. — Хранители, они ведь такие могучие, что им какая-то астральная тварь, пусть даже очень сильная и хитроумная?

— Любое могущество имеет свой предел, сестрёнка, — на лицо бывшей жрицы Танит набежала тень горечи, — тебе ещё предстоит это узнать.

— Пусть так, — упрямо насупилась недавняя землянка, — но почему вы, эски, забываете о том, что Юные Расы кое-что могут и сами? Не ты ли рассказывала мне о Великом Законе Свободы Воли, дарованном всем без исключения Разумным? Я совсем недавно пришла из нашего с тобой Мира, и я ещё очень хорошо помню, что за Носители Разума там обитают: они могут создавать настоящие жемчужины духа! Да, в этом Мире — как, наверное, и везде — очень много злого и отвратительного, но сколько там прекрасного и настоящего, свободного от чар этого гнусного Золотого Демона!

Лиэз порывисто встала и сделалась даже как-то выше ростом. Исчезла её полудетская неоформленность, и Эйви в первый раз увидела в младшей сестрёнке будущую истинную Звёздную Валькирию-Хранительницу, до конца уверенную в том, что Жизнь — это святое.

«Свобода Воли… Свобода выбора… — чётко повторило сознание эскини. — Подожди-ка, сестрёнка, да ты же у меня просто умница! Как я могла забыть о неожиданно бурной реакции чуть ли не всех стран Мира Третьей на нападение Страны-между-Океанами на Страну-в-Песках? Кто мог этого ожидать? Золотой Демон, уютно расположившийся в самой сильной державе Третьей планеты и настойчиво навязывавший всем своё, уже считал себя полновластным хозяином всего этого Мира, и тут вдруг такое!

А ведь это и есть та самая осознанная свобода выбора, отрицающая навязанное… И с чего это я вдруг решила, что олицетворением Носителей Разума на Третьей является мудрый, но вялый древний народ Сонной страны, покорно ожидающий свершения Предначертаний Рока и не делающий ни малейших попыток их изменить? Там ведь есть и другие народы… Лиэз, спасибо тебе: я передам твои слова и Грольфу, и Мудрой, и самой Королеве. Погоди, Монстр, не всё ещё решено! Мы ещё с тобой поборемся — все вместе!».

— Ты даже не представляешь, Лиэз, как ты мне помогла, — лицо Эйви просветлело, — не зря мне так хотелось тебя навестить! А теперь мне пора — времени остаётся всё меньше.

Прощаясь, бывшая жрица храма Танит в Кар-Хадташте коснулась тёмно-русых прядей волос Спасённой и заторопилась — Вождя клана ждали там, на Третьей планете системы Жёлтой звезды.

Верховная Мудрая ответила не сразу. Во плоти Глава Синклита пребывала где-то очень далеко, в одном из многочисленных смежных Миров Объединения, и ей явно не хотелось обсуждать с Королевой столь важную тему — вопрос жизни и смерти целого Мира — через свою копию. Да, эфирные дубли почти неотличимы от оригиналов, но именно почти — разбросы всё-таки бывают.

Эн-Риэнанта переделала антураж — Кристалл померк, сменившись жемчужной сферой, сквозь которую свободно лился звёздный свет, — и выкупалась в потоках вселенской Силы, сбрасывая усталость и восполняя затраченную энергию. Тем временем фантом Наставницы тоже изменился — совсем чуть-чуть, но дочь Таэоны поняла: Селиана вернулась.

— Досадно, что я не могла прибыть на Консилиум лично, — посетовала Глава Синклита, с небрежным изяществом расположившись в чёрной пустоте, ограниченной прозрачным магическим коконом, и объяснила, предупреждая вопрос Эн-Риэнанты. — В Одиннадцатой Реальности, на стыке двух доменов Объединения, творится нехорошее: что-то — или кто-то — неумолимо сворачивает там одно измерение. В который уже раз мы первыми сталкиваемся с никогда не встречавшимся ранее Неведомым, и сейчас Маги-Мудрые разбираются в деталях случившегося.

— Ты знаешь, — усмехнулась Эн-Риэнанта, — иногда мне кажется, что моя Верховная Мудрая наделена удивительной способностью приносить дурные вести: ведь это именно ты тогда известила Первую Королеву о ставшем роковым для Таэоны и Коувилла проявлении Беспризорного Разума на Пятой — о Каменнолапых.

— Может быть, это действительно так. Ладно, о болезни Одиннадцатой Реальности и об умирании там измерения мы с тобой ещё поговорим, — и подробно, так как это важно, — а сейчас давай вернёмся к Миру Третьей. Ты спросила, что мы будем делать?

— Да, Селиана. Поверь, я бы не придавала такого большого значения этому Миру, пусть даже Обитаемому, если бы… Впрочем, ты сама всё знаешь.

— Знаю. Прежде всего оценим расклад всех сил, так или иначе имеющих касательство к Миру Третьей. Ты поступила совершенно правильно, Энна, явив на Консилиуме только общую картину тамошнего «зверинца» в настоящем времени и не вдаваясь в подробности времени прошедшего, — умелый Маг разберётся сам. И правильно, что ты не стала особо акцентировать внимание на интересах сторон — об этом лучше беседовать в узком кругу. Вот мы с тобой вдвоём кое-что и уточним. Изучать внимательно типичные эгрегоры вряд ли стоит, а вот основных «метисов», в коих есть добрая толика привнесённого извне…

…Вереница видений шла с такой скоростью, что сливалась в сплошную пёструю ленту, но Звёздным Владычицам уровня Селианы и Эн-Риэнанты это не доставляло ни малейшего неудобства. Лучшие Магини Объединения Пяти Доменов привыкли колдовать в паре, и их ментальная настроенность друг на друга была почти абсолютной.

— В целом всё ясно, Наставница, — сказала Звёздная Королева, гася заклинание. — Кое-какие мелочи, вероятно, выпали за сферу заклятья, но в основном… Итак, эгрегоры двух Драконов, появившиеся в Астрале Третьей планеты в результате Проникновения Чёрных. Разгромив Разрушителей в Лабиринтах, мы остановили Проникновение и лишили этих Зверей подпитки, а твоя перенастройка Потока Чёрной Волшбы привела, во-первых, к тому, что Красный Дракон поссорился с Коричневым; а во-вторых, и сам Красный существенно ослаб — ему пришлось перейти на подножный корм. Он стал высасывать соки из эгрегора народа Захваченной, который тем временем мало-помалу приходил в себя, избавляясь от дурмана. Пищи становилось всё меньше, и Дракон захирел. Он ещё силился тянуть лапы в гнёзда соседей, пытаясь урвать хоть шмат мяса то тут, то там, однако размах был уже далеко не тот.

— Чем и воспользовался Демон, — добавила Селиана.

— Верно. Это было примерно так.

…Громадный Зверь возлежал в позе, которая ему казалась горделивой, возложив когтистую лапу на горные хребты к востоку от Захваченной страны, сложив перепончатые крылья и стараясь придать своим выцветшим глазам как можно более грозное выражение. А всё его исполинское туловище чудовищным ворсом покрывали полчища золотых червей. Деловитые паразиты грызли и грызли тело Красного Дракона, раздвигая броневые чешуйки и пробираясь к потрохам. А Дракон словно и не замечал поедавших его ненасытных врагов, как не видел и бесчисленных дыр, изрешетивших его крылья. Летать он уже не мог, однако, похоже, даже не догадывался об этом…

— Бывшие Обращённые, — пояснила Эн-Риэнанта, — особенно во втором поколении — очень быстро мутировали и восприняли ценности Демона. Это было несложно — ведь Дракон по-прежнему властвовал, и все сокровища Захваченной принадлежали только ему, точнее, его служителям. Вот они сами его и сожрали.

— Есть ещё одна интересная деталь, Королева. Когда Дракон был на взлёте, эгрегор Избранных — чутьё у Паука, как и все другие его способности, отменное — тут же попытался оседлать Зверя. Ещё бы, такая возможность реализовать Программу и добиться первенства в Мире Третьей — ведь Дракон нацеливался именно на это! Однако характер Красного очень испортился после влитого нами противоядия, и он сделался чересчур нетерпимым.

…Красный Дракон, зализывавший боевые шрамы Большой войны, вдруг заметил бойко сновавшего у него под самым носом изумрудно-золотистого Паука с чёрным отливом — такого хрупкого по сравнению с гигантским крылатым ящером. Дракон зарычал и со всего размаху опустил свою тяжеленную лапу на Паука. Но не тут-то было — почуявший опасность паучок с изумительным проворством отскочил в сторону, успев молниеносно куснуть при этом своего огромного врага между растопыренных кривых когтей…

— Яд Паука сродни Яду Демона и лишь немногим слабее Чёрного Яда Разрушителей, — заметила Верховная Мудрая. — Будь Дракон здоров, он, конечно, и внимания не обратил бы на отраву, но мои чары уже действовали. И пошло-поехало…

Королева Эн-Риэнанта сделала лёгкое движение рукой. Перед ней возник невысокий круглый столик, и эскиня положила на его середину свой Вещун — амулет-копию Третьей планеты системы Жёлтой звезды. Возле глобулы амулета появилась женская фигурка в голубом, простёршая над крошечной сферой свои охраняющие ладони. Затем один за другим появились чёрный латник, серебряный священник и колдунья, одетая в зелёное. Из-за спины чёрного воина взмыл дракон, из-под сутаны монаха поползли спруты, а колдунья хлестнула амулет бичом — и по шарику, шустро перебирая лапками, побежал паучок.

— Так будет нагляднее, — произнесла Королева, творя заклятье.

— Не хватает фигур, — подсказала Селиана, наблюдая за волшбой.

— Кое-кто пока вне игры, — возразила Эн-Риэнанта. — Хотя… — На краю столика встал алый рыцарь с длинным мечом, а возле фигурки хранительницы — охотник в кафтане цвета осенней листвы, с копьём в руках. Вокруг голубой глобулы, прижимаясь к ней, появились совсем уже крохотные фигурки людей, а над самой поверхностью амулета заклубился золотой дымок, из которого соткалась фигурка демона, вцепившегося в сферу зубами и всеми конечностями. — Да, ещё эти, — и над моделью завис поблёскивающий металлом космический кораблик. — Вот теперь…

Фигурки ожили, ещё раз повторяя всё, что уже случилось в Мире Третьей планеты и вокруг неё. Два спрута сцепились у глобулы, выкручивая друг другу щупальца и выдирая клочья туловищ — над Серединным морем, колыбелью народов, столкнулись крест и полумесяц, и верх брал то один из них, то другой. А между яростно хлещущих щупальцев сновал паучок, ловко уходя от ударов и плетя свою золотую паутинку — демон подрастал и набирался сил.

Потом воин в чёрных доспехах метнул дымную полосу, и всю сферу начала затягивать тёмная пелена, подсвеченная кроваво-красным. Дракон вытеснял спрутов, беспощадно обрывая им извивающиеся щупальца — особенно досталось меченому крестом Зверю. Из багровеющего тумана выполз второй дракон, обнюхал первого и приветственно выгнул длинную шею. Но тут из рук хранительницы полетели голубые молнии, чёрный рыцарь заметался, пытаясь спрятаться и становясь всё меньше и меньше. Драконы вдруг бросились друг на друга, кусаясь, царапаясь и заливая всё вокруг кровью, пока один из них не рухнул вниз.

Чёрный дым поредел, а затем сделавшаяся совсем маленькой чёрная фигурка метнула аркан, зацепивший своей петлёй кораблик. Взмах голубого клинка рассёк петлю, захватчик обернулся чёрной каплей, и капля упала на глобулу, растекаясь по её поверхности тонкой плёнкой. И вскоре из-под щупальцев спрута с полумесяцем, отбивавшегося от когтей нашедшего себе опору на западе демона, побежали быстрые чёрные змейки. Одна из них перескочила океан и укусила любимую страну демона. Тот дёрнулся и снёс спруту с полумесяцем одно из щупальцев. Паучку столь радикальная мера не очень понравилась, он отбежал в сторонку и притих, выжидая. Тем временем оправившийся от нанесённых драконом тяжких ран серебристый спрут с крестом оживился и взялся за ослабшего крылатого ящера, изгоняя его из захваченных им некогда владений. Мешкать было некогда: демон алчно поглядывал на вотчину дракона, торопясь заполнить собой освободившееся пространство. Демону уже тесно становилось в этом Мире, и алый рыцарь тревожно поднял голову.

И всё то время, пока длился спектакль, клубились над сферой амулета жившие своей самостоятельной жизнью туманные облачка эгрегоров племён и народов, населявших Мир Третьей планеты. Все они непрерывно меняли цвет, форму и размеры, то соединяясь нитями дружеских связей, то прокалывая друг друга иглами войн и завоевательных походов.

— Не будем большим преувеличением считать, что Разрушителей, — рассуждала Эн-Риэнанта, поглядывая на свою модель, — мы отбили — в игре стало на одну фигуру меньше. Последнюю парочку, полагаю, добьём — у Эйви это неплохо получается. Конечно, могут явиться новые, но вероятность этого невелика. Западный Спрут Серебряных не так опасен — это он раньше нёс веру язычникам огнём и мечом, а теперь стал куда респектабельнее и даже нашёл определённый компромисс с Золотым Демоном. Зато другое дитя Адептов Слияния, опирающееся на многочисленные эгрегоры восточных племён Мира Третьей, — мизинец Королевы указал на спрута с полумесяцем, — по отношению к Демону непримиримо.

Отправная точка для Монстра — для Дракона таковой изначально была Захваченная страна — это Страна-между-Океанами. Там Демон подмял под себя всё и вся, и недавняя война была в первую очередь результатом полной несовместимости эгрегора Монстра и восточного эгрегора Серебряных. В картине этого противостояния есть один интересный штрих: кто-то из уцелевших Чёрных прицепился к творению Всеведущих — видишь тёмное пятно на теле спрута с полумесяцем? — и внёс туда своё авторское дополнение: терроризм. Эти чёрные змейки кормятся фанатичной верой приверженцев полумесяца — а их на Третьей очень много — и используют ментальную энергию этого эгрегора во зло, прикрываясь при этом — как всегда и везде — возвышенными понятиями. Западный Спрут весьма озабочен восстановлением своего былого влияния на умы и души: он по-прежнему имеет вес, но не столь значительный, и ему не до войн за веру. Красный Дракон полумёртв, но можно сказать и полужив: есть ещё готовые кормить его собой. И наконец, главное: Монстр, Золотой Демон, творение умельцев-Избранных, в свою очередь вскормленных запретной магией Дарителей.

— Да, этот эгрегор сейчас самый сильный, — согласилась Селиана. — Он превосходит любой другой, не ориентирован на национальные особенности того или иного народа — наоборот, он их нивелирует, — и претендует на роль единовластного владыки всего Мира Третьей. Правда, с идейной начинкой у Монстра туговато — вряд ли идея главенствования Избранных пришлась бы по вкусу большинству обитателей этой планеты, — но Демон не слишком этим огорчён: он просто подменяет идею безидейностью.

— И он уже стал очень самостоятельным, и намерен выйти из-под контроля эгрегора Избранных — подобно тому, как сам этот эгрегор вышел из-под контроля Садовников Жизни. Паук обеспокоен, но сможет ли он что-нибудь сделать — не знаю. Вот такой расклад, — подытожила Королева.

— А смогла ли что-нибудь сделать Хэсти? Я имею в виду Сеть.

— Кое-что у неё получилось. Сеть несколько ограничила свободу Демона, во всяком случае, в Галактику он не полезет. Да и что ему там делать? Пищи для Монстра в сфере влияния Технократов нет — у них принципиально другая экономическая система. Ты можешь себе представить галактианина с кредитной карточкой или с пачкой банкнот? Вот и я не могу. Но никаких изменений в суть Демона, насколько я сумела понять, Сеть не внесла: то ли она для этого и не предназначалась, то ли у Хэсти не хватило сил, то ли прошло слишком мало времени с момента начала воздействия — это же неспешная Зелёная Магия!

— Значит, он будет просачиваться в соседние Реальности. — По тому, как это было сказано, стало ясно: Селиана не предполагает — она уверена, что именно так и будет.

— Этим займётся Грольф — я уже распорядилась. Валькирии его крыльев перекроют Барьер Миров для пресечения поползновений Монстра, а если не хватит сил одной фратрии Ночи, я брошу туда весь домен, мало будет — возьму в соседних доменах, поставлю на ноги всё Объединение, но своего добьюсь!

— У Демона есть одна особенность, — напомнила Глава Синклита Мудрых, — точнее, две. Во-первых, — я тебе об этом уже говорила — Монстр тянет свои лапы — или что у него там — в Тонкий Мир. Именно на это обратили внимание в Цитадели Алого Ордена.

— Об Астере, — губы Эн-Риэнанты тронула лёгкая улыбка, — позаботится наша милая Хэсти. Я не думаю, конечно, что она очарует его настолько, что Маг-Воитель позабудет обо всём во Вселенной, но служебного рвения у Капитана заметно поубавится. А Отринувшие Суету вмешиваться не будут — они будут ждать. По-моему, Аббат меня очень хорошо понял.

Со столика исчезли фигурки алого воина и священника в серебристой сутане, зелёная колдунья поправила окутывавшую демона тонкую сеть и тоже пропала, а чёрного рыцаря уже не было на сцене.

— Кто остался? Мы, — Звёздная Королева показала на фигурку в голубом одеянии, — и Янтарные, которые с нами. Не так всё скверно, Селиана. А что там за вторая особенность у этого Монстра?

— Мои Мудрые открыли это совсем недавно, и я ещё не успела тебе сказать. У Монстра есть разум, точнее, псевдоразум, почти неотличимый от истинного Разума.

— Вот это известие… Ты и впрямь носительница дурных вестей, Наставница. Погоди, но ведь псевдоразумом обладают очень многие самодостаточные лярвы, что тут такого особо страшного?

— Степень развития, — пояснила Верховная Мудрая. — Демон обладает качественно новыми свойствами, и если он ещё научится применять магию… Это разумный, а не псевдоразумный противник, Энна, самостоятельно выбирающий себе и врага, и цель. Я уже не говорю о том Зле, которое он ежесекундно — и вполне сознательно — творит там, откуда он выполз — на Третьей.

— Значит, остаётся только одно: убить Монстра. Вопрос: как это сделать?

— Демон триедин: он и в Привычном Мире, и в Астрале, и — частично — в Тонком Мире. Ты не хуже меня знаешь принцип магического боя: убить такого врага можно только уничтожив все три его ипостаси. А Тонкий Мир — это Тонкий Мир, наши мечи и наши заклинания там бессильны.

— Значит, Монстр неуязвим? — недоверчиво спросила Эн-Риэнанта.

— В обычном смысле слова — да, неуязвим. Мы не умеем биться в Тонком Мире, более того, мы даже не представляем себе толком суть действующих в его пространстве законов — воплощённые сущности попадают туда лишь после смерти. Можно, конечно, вырвать из-под Демона опору…

— То есть уничтожить породившее Монстра? Так? Уничтожить половину населения Третьей, истово почитающую Золотого Бога, — а ещё лучше сжечь всю планету, чтобы уж наверняка, — и Монстр умрёт от голода? Ведь именно этого хотят наши коллеги из числа Алых и Серебряных, и каждый предлагает свой излюбленный способ казни! Но такой подход для нас, Хранителей Жизни, — как ты сама прекрасно понимаешь, — неприемлем. Но что-то делать надо, причём быстро! Иначе Монстр вырастет до таких размеров, что обретёт возможность влиять на другие Миры: вцепится в ещё какую-нибудь Юную Расу, и…

— До этого не дойдёт, — покачала головой Мудрая. — Я знаю Алых Магов — поверь, они сейчас очень внимательно наблюдают за Демоном, и как только сочтут, что он отрастил клыки, они ударят тут же, не дожидаясь, пока Монстр обретёт ещё один источник пищи и соответственно усилится.

— И ударят они по Третьей планете…

— Вне всякого сомнения — ведь это самый привычный и многократно опробованный ими способ. Ударят, и нас не спросят! И не стоит чересчур уповать на чары Хэсти — она сможет удерживать Астера только до поры до времени, пока остаётся место надеждам. Кроме того, один Капитан — это ещё далеко не весь Орден. И самое главное: оттягивание неминуемого не есть решение вопроса. Так что ты рановато сняла со стола алую фигурку…

— Кто может нам помочь? Всеведущие?

— Адепты Слияния заняты подготовкой очередной Волны, — пожала плечами Глава Синклита, — по их расчётам, она вот-вот начнётся. Да и когда Всеведущие так уж охотно помогали нам? Тем более сейчас, после твоего заявления на Консилиуме… Сам по себе Демон их нисколько не интересует, а принимать участие в его уничтожении им ни с какой стороны не выгодно: уж тогда-то точно Мир Третьей они никогда не получат! Фигурку монаха ты убрала правильно — Серебряные будут ждать, ждать бесстрастно и терпеливо, как они умеют это делать.

— А Викинги? Янтарные Бродяги Вселенной?

— Так ведь Тэльф и пошёл на охоту за вторичными лярвами, рождёнными Монстром. Допускаю, что большой облавой Странники-по-Мирам смогут нанести серьёзный ущерб и астральной составляющей самого Демона, но вот только как это отзовётся на Мире Третьей? Последствия могут быть страшными — вплоть до термоядерной войны и до гибели всей планеты по каким-нибудь естественным причинам. А Монстра всё равно нельзя истребить по частям.

— Я не об этом, Селиана, — Эн-Риэнанта сделала нетерпеливый жест. — А не могли бы Янтарные, скажем, рассечь связи Демона с Тонким Миром и прижечь отростки, которыми Монстр туда проник? Если уж у кого-нибудь такое и получится, то только у Охотников, а не у нас и даже не у Воителей. Тогда мы одолеем эту проклятую Тварь: в Привычном Мире она скована Сетью Хэсти, в Астрале её распотрошат Амазонки Грольфа и Викинги Ярла Гарда. Остаётся Обитель Непроявленных Душ, и если жёлтые эски сумеют пройти Зыбкую Грань, разделяющую Мир Живых и Мир Мёртвых…

— Я ничего не слышала об их рейдах в Тонкий Мир… — Селиана задумалась. — Но это совсем не значит, что таких вылазок Искатели никогда не предпринимали — Янтарные Маги иногда бывают такими скрытными… А ведь это мысль! Но вот только…

— Что «только»? Договаривай, Мудрая.

— С Ярлом Гардом говорить нужно именно тебе — и только тебе, Энна. Надеюсь, ты понимаешь, почему?

— Да, Наставница… Ты права, и я сделаю это, — тихо сказала Королева, глядя на маленькую фигурку в жёлтом, замершую с копьём в руке у крошечной сферы амулета-копии. — И не только потому, что это нужно для спасения Третьей планеты — это нужно мне самой…

Селиана так изучающе-пристально посмотрела на свою воспитанницу, словно видела её впервые, и выражение глаз Главы Синклита изменилось: в них появилась редкая для эсков настоящая теплота. Мудрая немного помолчала, а потом вдруг заговорила о том, о чём Звёздная Королева и не задумывалась.

— И ещё одно, последнее: а почему ты сбрасываешь со счетов людей?

— Кого? — удивилась Эн-Риэнанта.

— Людей, — спокойно повторила Селиана, — обитателей Третьей планеты. Носителей Разума — Юную Расу этого раздираемого противоречиями и конфликтами Мира. Неужели ты думаешь, что они ни на что больше не способны, кроме как быть самыми маленькими фишками на твоём столе? В конце концов, именно они создали такую жизнеспособную тварь, как Монстр — это ли не чудо, пусть даже чудо злобное? А народ страны, той, что называлась Захваченной? Они почти избавились от чар Дракона, и они противятся натиску Демона — и не они одни!

Мы, Маги из Высших, избалованные своим могуществом, иногда допускаем ошибку, принимая Юных за несмышлёнышей — если вообще не считая их некими насекомыми, пусть даже разумными. А они, Энна, способны на Поступки: вспомни хотя бы непредусмотренную победу народа той же Захваченной страны в Большой войне — победу, одержанную наперекор всему! Иногда им надо помочь — на то мы и Хранители Жизни, — но главное они могут — и должны! — сделать сами. Подумай об этом, дочь Таэоны.

— Ты права, Мудрая, — медленно проговорила Звёздная Королева, — почти наверняка права. Но вот только времени у нас и… — Эн-Риэнанта бросила взгляд на цепочку крохотных человеческих фигурок возле затянутой подрагивающими облачками бесчисленных эгрегоров модели Мира Третьей планеты, — …у них остаётся всё меньше и меньше…

Есть интересный физический закон: система, к которой приложено неограниченное число сил любой величины, будет двигаться в направлении равнодействующей силы.

Сколь угодно могущественные Сущности Извне могут прилагать любые усилия, дабы сдвинуть такой маленький — по вселенским меркам — Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды в нужном Им направлении. Однако все их старания взаимокомпенсируются, и в итоге человечество пойдёт туда, куда его подтолкнёт ЕгоСобственный Выбор. Проще говоря, воз покатится оттого, что маленький муравей поднатужится-поднапружится, и… А Лебедь, Рак да Щука так и останутся при своём интересе. Всё дело в той капле, которая переполняет бочку, и в соломинке, ломающей спину верблюду.

А Свободу Воли у Носителей Разума НИКТО не в состоянии отобрать — ни Маг, ни Демон, ни даже сам Вечнотворящий.

Таков ЗАКОН, который не обойти — именно об этом напомнила Звёздной Королеве Эн-Риэнанте Селиана Мудрая, Голубая Магиня-Хранительница.

Но если по неспособности или из-за лености душевной Юная Раса не примет своего собственного решения, то за неё всё решат другие…

Мягкий тёплый ветер, стекавший с вершин невысоких зелёных холмов, подковой обнявших живописную голубую бухту, гладил кроны деревьев и ерошил гребни волн, с тихим шелестом набегавших на жёлтый песок пологого берега. Эн-Риэнанта умышленно не стала назначать Гарду встречу в открытом космосе или в Ключевом Мире — эскине почему-то казалось, что ей легче будет говорить с ним на тверди какого-нибудь Мира — реального, а не созданного магией на краткий срок или этой же магией изменённого. Жёлтые эски — дети природы, эту истину маленькая Энна узнала давным-давно, сотни стандартных лет назад.

— Я так и не сказала тебе спасибо за Поэта-Посланника, Янтарный Ярл, — с улыбкой сказала она, когда плотная фигура Гарда появилась из-за деревьев, подступавших к воде почти вплотную. Его перемещения Эн-Риэнанта не заметила, значит, Викинг оказался здесь заранее и уже ждал её. — Он очень помог в Мире Третьей Пробуждению народа той страны, которую мы привыкли называть Захваченной.

— Мне приятна твоя благодарность, хозяйка Пяти Доменов, — Маг-Искатель учтиво поклонился, — но… Ты позвала меня только за этим?

«И как это Янь-существа умудряются оставаться мальчишками даже после нескольких сотен прожитых стандартных лет? — подумала Звёздная Королева. — Могущественный Маг, не уступающий по уровню колдовского искусства никому из Глав моих фратрий; вождь, слову которого повинуются семь с лишним сотен Странников-по-Мирам его полка, идущего по Дорогам Миров не только в области Объединения Пяти, но и в других Реальностях, подконтрольных Владычицам независимых доменов Хранителей; отважный охотник на Бестелесных, не теряющийся при встречах с опаснейшими астральными Сущностями и не раз стоявший на грани бытия и небытия; лучший друг моего очень разборчивого в друзьях брата, погибшего в бою с чёрными эсками; тот, кто был почти мужем Королевы Валькирий и почти Соправителем — и какой юный набор плохо скрываемых эмоций!

Любая мало-мальски сведущая Инь-Ворожея легко различит в его ауре и радость — ведь я сама его позвала! — и застарелую обиду, и следы уязвлённого Янь-самолюбия, не исчезнувшие бесследно за столько лет, и… и то чувство, что всегда и везде, во все времена и во всех Мирах соединяло мужчин и женщин… Но самое интересное — мне почему-то тепло оттого, что у Гарда есть весь этот набор эмоций…».

— Нет, Викинг Познаваемой Вселенной, — ответила Голубая Магиня, мгновенно погасив своё мимолётное смятение и привычно закрывая мысли, — я позвала тебя не только за этим. — Нам — мне — нужна твоя помощь.

— И что же именно нужно от Жёлтого Бродяги Звёздной Королеве? — Вопрос был задан бесстрастно, бесцветным и вялым тоном, однако Эн-Риэнанта ясно видела, что Янтарный Ярл готов без всякой магии, одними голыми руками остановить Лавину Хаоса, если это понадобится: не Королеве, а всего-навсего той, которую когда-то звали детским именем Энна, и которую он целовал когда-то. И ей снова стало тепло. «Хаос и Древние, что это со мной?»

— Мне нужно покончить с Монстром, Ярл. — Королева решила не тратить время на околичности, да к тому же ей почему-то стало труднее прятать свои мысли. Гард может кое-что заметить — только этого ещё не хватает! — Если кто и сможет расправиться с этой Тварью безболезненно, — думаю, понятно, что я имею в виду? — так это вы, Янтарные Охотники. Мир Третьей должен жить — за это умер Принц, твой друг и мой брат, и ради этого, кстати, твой Тан Вепрь ушёл туда Мессией.

— Меня не надо убеждать, Королева, — голос Гарда звучал по-прежнему равнодушно, но в глазах его промелькнула быстрая искорка. — Что такое есть Золотой Демон, я уже знаю: мы были там, в гиперпространстве, ещё до того, как собрался Консилиум, и видели его. Двое Жёлтых Магов погибли — захлебнулись в потоках Абсолютного Зла, которое изрыгает Демон, — и ещё трое едва избежали той же участи. Так что по вопросу «Умереть Монстру или продолжать жить своей убийственной для всех Носителей Разума жизнью?» двух мнений быть не может.

— Но этот Монстр невероятно силён — он подпитывается не одним только уникальным эгрегором своего народа-прародителя, вскормленного магией Тллеа, но и эгрегорами многих других народов Третьей, признавших Золотого Бога.

— Не в этом дело, Королева. Любой силе можно противопоставить равную или даже превосходящую силу. Брошу против Демона три-четыре дружины, не хватит — призову весь мой полк, попрошу помощи, наконец, — хотя бы у Алых. В Астрале-то мы с ним так или иначе справимся, а вот… — и Гард внимательно посмотрел прямо в глаза Эн-Риэнанте. — Да ты ведь и сама всё уже знаешь, не так ли?

— Знаю, Гард, — Хранительница не отвела глаз. — Знаю — поэтому я и позвала тебя. Вы когда-нибудь бывали в Тонком Мире? Вы, Янтарные, знаете хоть что-то о Грани Между?

— Нет, Эн-Риэнанта, не бывали. Туда, за Грань Между, живым не пройти — и мы не исключение. Викинги никогда не проникали в Тонкий Мир — во всяком случае, ни мне, ни Конунгу Сварду, моему отцу, ни о чём таком не известно. А что касается Грани Между… — Гард помедлил, словно что-то припоминая. — Да, о ней мы кое-что знаем, и знание это щедро оплачено жизнями многих чересчур любознательных Магов-Искателей.

Грань зыбка, она не определена чётко, в отличие от Барьера Миров. Грань Между постоянно перемещается, и соотношение пространств Тонкого Мира и Миров Живых всё время меняется, хотя и не очень существенно. Но этого достаточно для того, чтобы сделать приближение к Грани смертельно опасным для любой Сущности. Причём не имеет никакого значения, в каком облике — в телесном или в бестелесном — эта Сущность пребывает. Стоит только перейти Грань Между — и тут же инкарнированная Первичная Матрица прерывает своё воплощение, Душа возвращается в непроявленное состояние, а физическое и все прочие тела мгновенно распадаются. Никакие известные нам заклятья за Гранью не действуют — наша магия, будучи свойством нашего Разума, там умирает тоже.

— Но ведь Демон сумел как-то забраться туда частью самого себя и не прекратил при этом существовать…

— Этот шедевр Тллеа и её очень способных детишек — мыслеформа. Устойчивая, самодостаточная, но — мыслеформа! Объём чистой мысли, громадная лярва, псевдоживое существо, а не живое. И потом, он всё-таки влез в Тонкий Мир очень незначительной — по сравнению с прочими — своей составляющей. Может быть, в силу каких-то особенностей Монстра ему это и не вредит. Мы слишком мало знаем об этой Твари, а на дотошное её изучение у нас просто нет времени — надо действовать.

— И ты знаешь, как действовать?

— Знаю. Отростков, связывающих астральную часть Демона с Тонким Миром, много, но они не очень прочные и режутся… — Ярл хищно усмехнулся, — …легко. Я пробовал.

«Значит, — поняла Эн-Риэнанта, — он уже не только посмотрел на Монстра вблизи, но и попробовал мечом его шкуру… И он был рядом с Гранью Между, прекрасно зная, чем ему это грозит… Неужели Гард знал, что я попрошу его мне помочь? Или он сам намеревался предложить мне свою помощь?»

Предупреждая возможные вопросы Королевы, Янтарный Маг коротко и ясно изложил свой план боя, и Эн-Риэнанте после первых же слов Гарда стало понятно, что план этот — далеко не импровизация, а результат подготовки. Ярл намеревался атаковать Монстра вне зависимости от того, попросили бы его об этом или нет. Викинг собирался возложить на себя часть Долга Магов-Хранителей Жизни, и кажется, Звёздная Владычица догадывалась, что заставляет Гарда так поступать…

— Если соблюдать известную осторожность, — теперь жёлтый эск говорил увлечённо, от его напускного равнодушия не осталось и следа, — то к Грани можно подойти достаточно близко и находиться возле неё достаточно долго. Главное — не быть там в одиночку, если Грань Между поплывёт. Слаженная группа Магов вполне может успеть вытащить накрытого Гранью товарища, если не замешкается — времени очень мало, краткие доли мига.

— А если замешкается?

— Тогда попавший под Грань погибнет, — просто ответил Ярл. — Его Душа отправится в Тонкий Мир кратчайшим путём — прямиком. Это как в религиозных мифах Юных Рас — «живым вознёсся на небо».

— А нельзя ли держаться от этой зыбкой Грани подальше? Ты же говорил, что размах её перемещений не так велик — так держите дистанцию, Охотники!

— Нет, Королева, — покачал головой Искатель, — нельзя. Нити-связи Монстра, те самые отростки, нужно резать как можно ближе к Грани — иначе они сохраняют жизнеспособность, если это свойство Демона можно так назвать, достаточно долго для того, чтобы Монстр успел выплюнуть новый отросток-нить и восстановить связь со своим оставшимся в Тонком Мире кусочком. А если срезать отросток под корень, его тонкомировой обрубок исчезает очень быстро — почти мгновенно. Похожий процесс имеет место при отсечении от тела Лавины Хаоса отдельных её частей — они ведь тоже распадаются без подпитки, хотя и гораздо медленнее.

— А откуда тебе известно, — Эн-Риэнанта чуть прищурилась, — как именно ведёт себя псевдоплоть Монстра в Тонком Мире при этой твоей хирургической операции, Ярл? Ты же говорил, что вам, жёлтым эскам, не под силу заглянуть за Грань Между?

— Твоя проницательность равна твоей красоте, Звёздная Владычица, — от тебя ничего не скроешь, — и Гард усмехнулся снова, но уже не хищно, а как-то по-доброму. — У меня есть помощник, которому удалось это сделать. Он уже однажды по доброте душевной помог нам с инкарнацией Поэта-Посланника, а где один раз — там и второй, верно? Понимаешь, о ком я говорю?

— Аббат? — искренне изумилась голубая эскиня. — И как же тебе это удалось? Ведь в развоплощении Монстра Всеведущие никак не заинтересованы, скорее наоборот — это идёт вразрез с их далеко идущими планами. Вспомни, что нёс этот святоша на Консилиуме — тебе ведь это известно!

— Я его уговорил.

— Уговорил? — недоверчиво переспросила Магиня.

— Ну, не совсем уговорил, — уточнил Янтарный Маг, — скорее припугнул.

— Чем же это можно напугать стоящего на пороге Волны Слияния Мага-эска из Расы Серебряных? Что может быть страшнее Конечной Смерти?

— Ну, во-первых, — пояснил Викинг, — и ты сама об этом знаешь, — не все до единого Познающие уходят с Волной: в противном случае эта магическая Раса прекратила бы своё существование многие тысячи лет назад. Некоторые из Всеведущих остаются, чтобы начать всё сначала и не утратить бесследно накопленные ими знания, — а иначе какие же они Всеведущие? И все они — все, Королева! — надеются, что ждать следующей Волны выпадет именно ему. Парадокс, но это так: Серебряные Маги с фанатичной радостью возвращаются в Лоно Вечнотворящего, однако с ещё большей радостью откладывают этот знаменательный акт на возможно более продолжительный срок. Сейчас ты спросишь, откуда мне известна эта интимная подробность из жизни Отринувших Суетное? Отвечу, потому что это связано с моим «во-вторых».

А во-вторых, у меня есть сестра Эрита. Она очень хорошая Инь-Ворожея, Королева. Так вот, после успеха с Мессией у нас был праздник, и мы пригласили Аббата Серебряных — а почему бы и нет? Надо же было воздать ему должное — ведь без его помощи у нас вряд ли всё получилось бы так гладко! И на празднике Аббат несколько расслабился, и моя сестра очень умело этим воспользовалась — ей же это было просто интересно! В общем, теперь нашему доброму настоятелю есть из чего выбирать — или благословенное возвращение к Вечнотворящему, или… Как там вознаградил его предшественника Епископ? Вот-вот, именно так! И поверь, Аббат сделал правильный выбор.

А интересные сведения о нравах Познающих у меня тоже от Эриты — она посмотрела Аббата, пока он нежился в дарованном ему моей сестрой водопаде тантрического наслаждения и основательно подрастерял свою так свойственную Серебряным спесивую пренебрежительность по отношению ко всем и ко всему. Видишь, и Всеведущие ошибаются, и сейчас это нам очень даже пригодилось! — Ярл широко улыбнулся, и в глазах его заплясали озорные чёртики.

Эн-Риэнанта тоже улыбнулась, зримо представив себе тощего Аббата в объятиях Янтарной Викингессы (особенно после того, как, когда Инь-чары красавицы Эриты пошли на убыль), но тут же посерьёзнела снова.

— Хорошо, допустим. Но хватит ли одних твоих Викингов? Не взять ли тебе сразу в помощь Янтарным Магам моих Амазонок и Воителей Астера?

— Нет, Королева, — между бровями Гарда пролегла жёсткая складка. — Алые отличные воины, и твои бойцы тоже хороши, но здесь нужны охотники-следопыты. Это ведь как по тонкому канату идти над бездонной пропастью — такие навыки за короткий срок не приобретаются. Пусть уж лучше Грольф займётся атакой на астральную составляющую Монстра вместе с Капитаном Ордена — а то что же это получается, целая когорта Алых Магов-Воителей заявилась в твои Миры не воевать, а флиртовать с местными эскинями? Это пожалуйста, но только потом — после того, как прикончим Демона. А на Грани Между мы всё сделаем сами.

Он нагнулся, подобрал гладкий камешек и запустил его в море — совсем как мальчишка какой-нибудь Юной Расы в любом из бесчисленных Миров Познаваемой Вселенной.

«А ведь он всё уже решил, а шутками он просто пытается скрыть от меня владеющее им беспокойство, — думала Звёздная Королева, следя за прыгающим по воде камешком. — И Гард прекрасно знает, что всё не так легко и просто, как он мне тут расписывает. Но от своего решения Викинг не отступится… И дело вовсе не в том, что Янтарный Ярл не хочет подвергать неоправданному риску Магов других Рас. Он просто не желает ни с кем делиться славой победителя с тем, чтобы только он один имел бы право положить голову Монстра — интересно, как выглядела бы эта материализованная голова? — к моим ногам. Хаос побери, но благослови Высший Разум эту вечную Янь-оголтелость…».

И внезапно Эн-Риэнанте стало по-настоящему страшно — а она и не думала, что может испытывать страх. Она ясно увидела крохотную фигурку в одежде цвета осенней листвы, медленно и осторожно ступающую по тоненькой нити, натянутой над пропастью, на дне которой из клубящегося живого серого тумана проступали ждущие каменные клыки. И страшно могучей Голубой Магине стало не за себя, не за Хранительниц и даже не за все свои подопечные Миры с мириадами обитающих там Носителей Разума. Звёздной Королеве стало страшно вот за эту вот крошечную фигурку над бездной…

Однако Маг Высшей Расы остаётся сверхсуществом, и голос Эн-Риэнанты прозвучал бесстрастно и холодно:

— Ты уверен, Ярл, что сможешь это сделать?

— Да, Королева, — спокойно ответил Гард. — Если не уверен, то любое дело лучше и не начинать. Жаль, что нет Та-Эра — как бы Принц порадовался такому приключению!

— Это уже не «приключение» — это гораздо серьёзнее, Ярл. И ещё одно… — и тут вдруг Голубая Магиня-Хранительница произнесла то, чего никак от себя не ожидала. — Вернись назад. Живым. В Тонкий Мир не опаздывают, но и торопиться туда ни к чему.

— Если такова воля Звёздной Владычицы и Королевы…

— Перестань, Гард! — эскиня едва удержалась, чтобы совсем по-человечески не топнуть ногой. — Это не воля Королевы Объединения Пяти Доменов — это всего лишь моё желание.

Янтарный Ярл внимательно посмотрел на Эн-Риэнанту и медленно кивнул. Он понял смысл сказанного.

— Я постараюсь вернуться, Эн.

— Не «постарайся», а вернись! Я прошу тебя. Очень прошу…

Бродяга-по-Мирам протянул ладонь и осторожно коснулся щеки Инь-Ворожеи.

— Я вернусь — обещаю.

С этими словами он провёл кончиками пальцев по лицу Хранительницы и…растаял. Ушёл. Янтарного Мага-Искателя ждала его Дорога Миров и притаившийся где-то на обочине этой Дороги Монстр — Золотой Демон.

А могущественная Звёздная Владычица, встретившая четыреста сорок стандартных лет, внезапно почувствовала себя юной девчонкой, впервые в Круге Бытия осознавшей разницу между Инь и Янь и ощутившей неодолимое взаимотяготение Двух Начал.