Влад Лиsтьев

Послесловие Николая Гульбинского

Евгений Додолев приводит убедительные факты и свидетельства, которые показывают, что Влад Листьев распоряжался в собственных интересах огромными суммами, и именно деньги, по всей видимости, и стали причиной его трагической гибели. Вместе с тем, если верить Додолеву (а я лично ему верю, он точен в деталях, а значит, скорее всего, не искажает истину и по-крупному), Листьев все же сумел избежать характерных для его профессии личностных деформаций.

Качество, отмечаемое Додолевым, — быть порядочным по отношению к «своим» — весьма характерно для нашей политической, финансовой, медийной и всякой иной «элиты». Со «своими», т. е. с теми, кого эти «небожители» считают людьми своего круга, принято соблюдать какие-то приличия. С остальными — все дозволено. Абсолютно все. Один мой знакомый телеведущий на съемках интервью с каким-то несостоявшимся (и, как оказалось, несостоятельным) кандидатом в президенты Ингушетии заорал на всю студию, обращаясь к своей помощнице и — одновременно — очередной любовнице: «Эй, п…, иди сюда!» И та пошла. Между прочим, девушка закончила МГИМО, свободно говорила на пяти языках и впоследствии вышла замуж за какого-то восточного олигарха.

Любопытно отметить, что этот «телегений» практически не пил сам и не мог терпеть пьяниц.

Кстати, как отмечает Евгений Додолев, под конец жизни Листьев, уже приближавшийся к белой горячке, неожиданно вообще бросил пить. Такой поворот судьбы, как ни странно, тоже характерен для многих представителей нашей «элиты». Окончательно возомнив себя «небожителями», они уже полагают ниже своего достоинства ощущать себя частью веселой компании. Их удел — презрительно смотреть на нас из своего поднебесья, изрекать истины, направлять на путь, поучать и обличать.

У меня опыт есть: в Кремле работал, с первыми лицами государства общался, мог бы, наверное, стать мультимиллионером, как иные мои бывшие коллеги. Не стал. Кто-то скажет: «Ну и дурак». Да я и сам иногда так думаю. Но все же… Так что здесь готов с Евгением Додолевым как раз поспорить.

Никого не осуждаю, тем более Листьева, за пьянство, измену женам и прочие «шалости». Сам в этом плане не без греха, а уж когда такие, как у Листьева, возможности открываются в плане обольщения прекрасных дам, — кто тут устоит! Ну разве что депутат Андрей Макаров! Даже за то, что брал Листьев «левые» деньги с «клиентов», не осуждаю. Думаю, вряд ли есть хороший журналист в России, который бы их не брал.

Евгений Додолев отмечает факт, известный всякому, кто имел какое-то отношение к телевидению или политике: на Первом канале существовали расценки для политиков за участие в тех или иных программах. Так, за участие в передаче «Час Пик» требовалось заплатить 40 тысяч долларов. Могу подтвердить, что цифра вполне реальная. Существовала такая практика и на других каналах, полагаю, что существует и поныне. Именно поэтому известные телеведущие, как правило, даже представить не могут ситуацию, при которой они были бы готовы сменить профессию. Ну разве что на должность крупного государственного чиновника — такие случаи были.

Но есть и другие факты биографии Листьева, которые приводит Евгений Додолев, — участие в сомнительных финансовых операциях, которые, весьма вероятно, могут быть квалифицированы как уголовные преступления. А вот это — погоню за немыслимыми деньгами откровенно преступными средствами — я уже не готов оправдать. Хотя бы потому, что сам в подобном не был замешан, хотя и находился где-то вблизи «вершин». Как не готов оправдать и показной роскошной образ жизни телевизионных «звезд» в нищей стране, корчившейся в судорогах либеральных реформ.

Новый культ, которому наша элита поклоняется искренне и самозабвенно. Отсюда все эти дворцы и поместья на фоне нищих деревень и запущенных городов, огороженные трехметровыми заборами, часы стоимостью в миллион евро на руках чиновников, спортивные автомобили, которые просто не приспособлены для российских дорог. Листьев и его коллеги делали еще первые шаги в служении этому культу, иные пошли дальше.

Впрочем, было бы несправедливо «вычленять» Листьева и его коллег из общего контекста тех лет. Об этом Евгений Додолев пишет с предельной откровенностью.

О том, совместимы ли «гений и злодейство», люди будут спорить до скончания времен. Но вот что любопытно: чем больше «злодейства» становилось в бизнесе Листьева и его коллег, тем меньше оставалось в нем «гения». Да и на место былой дружбы внутри коллектива «Взгляда» приходили порой взаимная ненависть, озлобление и неприкрытая вражда.

Как бы мы ни относились к Владиславу Листьеву, его образ впечатляет тем качеством, которое один из моих бывших приятелей — тоже известный телеведущий — называет «масштабом личности». И как бы мы ни оценивали его жизненный и творческий путь, приходится признать: личностей такого масштаба на российском телевидении сегодня не наблюдается.