Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

Не только евреям и русским, но, наверное, почти любому народу представляется, что его ценности и его склад мышления более-менее правильные и по большому счёту имеют общечеловеческий характер; что другие народы должны стремиться к тому же самому и что в навязывании другим народам этих ценностей и этого стиля мышления нет ничего плохого, а есть только хорошее.

Высоцкому каждый новый его знакомый из народа считал своим долгом предложить вместе выпить. Вообще, при такой поведенческой установке русские (и примкнувшие к ним) попросту выкашивают — алкоголизацией — ряды своих талантливых людей: едва какой-нибудь способный человек добивается некоторой известности, масса поклонников тут же берётся за его постепенное уничтожение.

Высоцкий разрушил свой организм не как взбалмошенный еврей и не как бестормозный русский, а как человек, у которого психика была деформирована творческим уклоном и поэтому сопротивляемость вредным соблазнам оказалась пониженной. Если бы он был, скажем, чистокровным грузином, вполне могло случиться с ним то же самое.

Александр Митта о психике Высоцкого (с сайта otblesk.com):

«…он был очень подвижный, мобильный парень. Его все любили, и он был всегда доброжелателен. В нем бурлила совершенно фантастическая энергия, просто немыслимая — особенно в молодости. Казалось, он никогда не спал.»

«Спал Володя мало, четыре-пять часов. Три часа — это уже легенда. Нормой было пять часов. Мы обсуждали это с Долецким. Я говорю про Володю:

— Что же он так работает, он же с ума сойдет!

А Долецкий объясняет:

— Это такой тип нервной системы. Называется астенический гипоманьяк.»

Не знаю, не знаю. У Высоцкого, наверное, было действительно что-то не в порядке с головой, но указанный диагноз вряд ли верен в части «астенический».

С психиатрического сайта:

«Гипоманиакальный синдром. Умеренно выражена эйфория, чувство радости бытия. Маниакальная гипербулия сопровождается продуктивной деятельностью, больные могут осознавать необычность своего состояния.»

Здесь на Высоцкого похоже. А здесь уже нет:

«Астенический синдром (астения). Наблюдается при неврастении, соматических заболеваниях, легких вариантах экзогенно-органических расстройств. Истощаемость психических процессов проявляется повышенной утомляемостью, снижением продуктивности в работе. Характерно нарушение внимания, оно истощаемо, отвлекаемо, неустойчиво. Больные часто испытывают затруднение в выражении своих мыслей, им трудно подобрать нужные слова. Затруднено запоминание новой информации и воспроизведение уже накопленных знаний. Характерна суточная ритмичность (утром больные чувствуют себя лучше, а вечером хуже).»

В психиатрических клиниках Высоцкий лечился неоднократно — но только по поводу наркомании. Склад психики не лечится.

О суицидальности Высоцкого. Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа»):

«Отметим, что у Высоцкого было несколько попыток суицида…»

О патриотизме Высоцкого. Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа»):

«Америка, а особенно Нью-Йорк, Высоцкого поразила, он многим говорил об этом: „Побывал в XXI веке. Нью-Йорк — это город для меня“.»

«Еще в 1978 году он говорит своему родственнику, уже живущему в США, Павлу Леонидову: „Хочу и буду жить в Нью-Йорке. Как? Не знаю как, но догадываюсь. Деньги? Деньги у нас найдутся…“ И Высоцкий, несмотря на прогрессирующую болезнь, начинает серьезно „прорабатывать этот вопрос“.»

Но для публики по-прежнему оставалось «без России я ничто».

Высоцкого добила московская Олимпиада. Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа»):

«В.Янклович: „После „Гамлета“ Володя резко переходит на водку. Началась Олимпиада, — все больницы и аптеки на строгом учете“.

А.Федотов: „Володя вошел в такой запой, что ему было не до этого… Водка — это была замена. Многие ребята так делают — когда хотят соскочить с иглы, входят в запой. Но водка — неадекватная замена, она действует грубее…“»

Положительное у Высоцкого. Читатель этой статьи подсказал:

«…за песню про то, „как один жираф влюбился в антилопу“ сегодня на Высоцкого если бы не завели дело по 282-й, то точно набросились бы толерасты. Это же явная сатира против межрасовых и даже межнациональных браков. А старый попугай, негромко кричащий из ветвей, — тип еврейского либерального интеллигента, поборника „прав человека“.»

Высоцкий был человеком, хорошо вписанным в среду: весь в друзьях-товарищах. (Пример творческого человека, не вписанного в среду: Фридрих Ницше.) Правда, Юрий Визбор пишет («Он не вернулся из боя»):

«Владимир Высоцкий был одинок. Более одинок, чем многие себе представляли. У него был один друг — от студенческой скамьи до последнего дня. О существовании этой верной дружбы не имели и понятия многочисленные „друзья“, число которых сейчас, после смерти поэта, невероятно возросло.»

Это вроде «я с тобой вместе застольничаю и пр., но ты для меня почти никто». Вообще, у меня сложилось впечатление, что к показаниям Визбора надо относиться с повышенной критичностью, особенно когда они противоречат моей концепции. Не противоречат моей концепции показания Марины Влади («Владимир или Прерванный полет»):

«У Володи было много друзей. Одни встречались с ним каждый день, другим лишь удавалось иногда попасть на его концерты, третьи только слушали магнитофонные записи. Но все они были друзьями.»

А вот Генрих Падва (с сайта otblesk.com), похоже, сговорился с Визбором:

«…он умел держать на расстоянии даже близких людей. Хотя Володя очень любил своих друзей, был к ним привязан, много для них делал…»

«— Вы бывали у Высоцкого на Малой Грузинской. Помните свое первое впечатление?

Меня удивило, что дверь была открыта. Просто не заперта. Кто-то входил, кто-то выходил… У него был достаточно своеобразный дом. С одной стороны, Володя являлся человеком, не очень пускавшим и подпускавшим к себе. А с другой стороны, создавалось впечатление открытого дома, калейдоскопа людей…»

Человек не подпускает к себе людей (но позволяет им любить себя), если считает себя высшим по отношению к ним существом, и/или если рассматривает их как расходный ресурс, к которому нет смысла привязываться, и/или если имеет какие-то секретные личные дела.

Друзья у таких, как Высоцкий, — это обычно сообщники по совместному художественному задуриванию массы, неплохо «клюющей» на сентиментальные вещи, грубоватый юмор и словесный «экстрим».

Как у людей, оказавшихся в первый раз в Париже, возникает непреодолимая потребность отметиться возле Эйфелевой башни, так у людей (советских), оказавшихся в первый раз в практической досягаемости Высоцкого возникала непреодолимая потребность установить с ним хотя бы односторонний аудиовизуальный контакт (у особо амбициозненьких — ещё и по-Володя-ть, и посовать ему в руки гитару или стакан), чтобы потом похваляться в кругу себе подобных всю оставшуюся плебейскую жизнь.

Такая тяга к знаменитостям, формируемая комплексом инстинктов, характерна не только для «человеков толпы», но даже для людей выдающихся, которые и сами пользуются кое-какой известностью. Хуже того, на этом ломаются даже индивиды вполне мизантропистые и довольно кремнистые, которых чужие счастья-несчастья обычно не трогают — и хорошо ещё, если не смешат.

Какие наркотики потреблял Высоцкий? Все, какие удавалось достать. В СССР с этим были сложности, так что привередничать не приходилось. В дело шли морфин, героин, кокаин, амфетамины и пр.

Наркоманом Высоцкий стал потому, что доходы и общественное положение позволяли ему добывать наркотики. Если бы не доходы и не положение, остался бы он лишь алкоголиком и протянул бы несколько дольше.

Разумеется, и наркомания, и алкоголизм — это болезни, но эти болезни поражают людей далеко не случайным образом, а являются следствием некоторых мировоззренческих установок. Впрочем, даже такая болезнь, как грипп, поражает не всех одинаково часто и с одинаковой степенью тяжести, и от гриппа можно довольно успешно защищаться (не только прививками), если очень хочешь и вдобавок знаешь, как.

Музыка — не еда. Объяснить механизм действия музыки на организм сложно. Люди существенно различаются восприимчивостью к музыке. Иметь малую к ней восприимчивость — это вряд ли плохо (научных данных по этому поводу я не встречал). Лично я — из менее восприимчивых, то есть вполне обхожусь без. Верю, что у людей, страдающих музыкальной зависимостью, тяга к музыке Высоцкого может быть почти такой же сильной, как у него самого — к наркотикам.

По Визбору, Высоцкий — крикучий надрывистый протестант («Он кричал свою спешную поэзию…»). Каждый слышит своё. На самом деле у Высоцкого много вполне спокойных и шуточных песен.

Высоцкий — ширпотребный автор, культурно обслуживавший большинство. Эта оценка — не отрицательная: культурно обслуживать большинство — дело нужное. Массовая культура тоже должна быть высококачественной, и она в своей лучшей части отнюдь не чужда «высшим» людям: они всего лишь не ограничиваются ею.

(Кстати, было бы неверным утверждать, что добиться популярности способны только ширпотребные авторы. К примеру, Альберт Эйнштейн строчил тексты, которые были совершенно непонятными и непривлекательными для 99,9% населения, но очень многие хоть сколько-нибудь образованные люди не только слышали о нём, но и считают его великим человеком и даже узнают в лицо.)

Высоцкий схватил Бога (ну, Б-га) за бороду, не имея ещё 30 лет, то есть не успев приобрести прочные привычки простой «низовой» жизни, способные защитить человека от разрушительных возможностей, открываемых популярностью и большими доходами.

Вряд ли Высоцкий «комплексовал» из-за своего смешанного, не совсем русского происхождения: в творческой Москве таких, как он, вокруг было много, и они поддерживали друг друга.

Высоцкий как особо яркий феномен в культуре случился только потому, что магнитофоны в его время уже стали распространённой вещью, а интернета ещё не было совсем. Интернет теперь всё портит: идолы стали невозможными, а в популярных личностях ходят какие-то матерщинники с похабными «живыми журналами». В интернете коллективно собирается «негатив» о любом кандидате в кумиры, и этот «негатив» потом мешает самоотверженно обожать, потому что для возникновения обожания всё-таки надо воспринимать «объект» как почти свободный от недостатков. Обожальщики, правда, всё ещё попадаются, но это совсем уж ограниченные люди.

Как ни велик Высоцкий, он в музыкальной культуре занимает одну небольшую нишу. Скажем, для танцев, парадов, свадеб, празднований Нового года и т. п. песни Высоцкого не годятся: на эти области потребления работали менее популярные авторы. Для разогрева бойцов перед атакой некоторые песни Высоцкого подходят (но только не «На братских могилах», разумеется).

В песнях Высоцкого основное — слова, а не его простенькие мелодии, между тем для «проникновения по планете» лучше, когда наоборот, потому что музыка легко пересекает культурные границы, а стихи нуждаются как минимум в переводе.

Стихи (и песни) Высоцкого слишком тесно привязаны к определённому месту-времени, а вне этого места-времени они резко падают в цене. Когда вымрут «рождённые в СССР», Высоцкий станет почти что одним из многих.

Популярность у Высоцкого была огромная, значение — маленькое, влияние — никакое. Высоцкий подстраивался под массовые мнения и настроения, а не пытался формировать их. Никакой новой идеи он в мир не вбросил, ни к какому решению высокого уровня не подтолкнул. Он привлекал к каким-то вещам дополнительное внимание, но это ни во что существенное не выливалось. Ленин вот сказал, что был перепахан Чернышевским. А кого перепахал Высоцкий? Если кто-то на почве его песен стал спортсменом, альпинистом, алкоголиком и т. п., то это ведь не в счёт.

Стяжатель, злоупотреблятель, корруптор, вводильщик в приятные заблуждения, он позволял любить себя за сравнительно небольшие деньги (брал числом любителей), а то и бесплатно (потом это всё равно окупалось).

Высоцкий как выразитель каких-то оценок плоховато ложится на нынешний спектр социальных проблем: фельетонность его творчества, в своё время немало способствовавшая его популярности, теперь обернулась против него. Он всё больше становится иллюстрацией к советской истории, а не «предметом» текущего потребления.

Если итожить моё нынешнее восприятие Высоцкого, получится «приземлился», «приелся» и оказался уже довольно не к месту. Став доступным и обозримым, он утратил значительную часть своей притягательности. Я с ранней молодости знаю наизусть (полностью или частично) его песен как минимум двадцать, но я его давно уже не слушаю, потому что меня не тянет. В конце 1980-х, начале 1990-х, когда на рынке «высоцкианы» случилось, наконец, насыщение, я купил кучу граммофонных пластинок из серии «На концертах Владимира Высоцкого». Так вот, если первые из них я в своё время часто слушал, то последние прокрутил в лучшем случае только по разу: скучновато, и даже ностальгия уже не берёт.

Высоцкий был для своего времени очень «озападнённым» человеком и помер прежде времени на западный манер — от наркотиков (в странах социализма кумиры преждевременно помирали обычно от алкоголя или от пули). Это — то, к чему способны приводить его эстетика, его «заряд идей». В жёстких советских условиях таким, как он, удавалось дотягивать хотя бы лет до сорока и хоть что-нибудь заметное сотворять, тогда как при нынешней свободе они самоуничтожаются ещё до того, как успевают вполне развернуться в творчестве. Отчасти в этом причина засилия паскудства в постсоветском искусстве.

Люди избыточно пьют из отчаяния, или чтобы заглушить горе либо совесть, или чтобы получить удовольствие. Случай Высоцкого — последний. Высоцкий хотел всего побольше и пораньше. Так у него и вышло. Он — в первую очередь жертва самого себя, своей настроенности не только сделать и пережить побольше, но и побольше хватануть.

По-моему, Высоцкого теперь культивируют (по привычке) в основном «старички» — те, кто помнят пик его прижизненной славы. Полотняные торбы с портретом Высоцкого уже давно не пользуются спросом. Для молодёжи он в настоящее время уже мало выделяется из общего ряда померших эстрадных знаменитостей.

Для большинства людей приятный миф предпочтительнее неприятной правды. Они выступают против правды зачастую даже не потому, что она им невыгодна или неприятна, а потому что непривычна и некрасива. Кто это понимает и принимает, у того есть шанс трясти с толпы деньги посредством какого-нибудь тра-ля-ля, а иначе — никакого шанса.

Вызвать существенный интерес к правде, да ещё заработать на ней (а зарабатывать на жизнь почти всем нам необходимо) удаётся только тогда, когда случайно оказывается, что она отвечает потребности в очередном мифе. Делать неизменный упор на правду и только на неё могут лишь неудачники, ищущие оправдания своих неуспехов, либо люди с мазохистско-суицидальной наклонностью, либо заведомо обеспеченные и защищённые (таких очень немного), либо совсем уж наивные (но тогда их правде грош цена).

Добывать нужную правду — дело хлопотное, формировать её — как правило, ещё более хлопотное, а то и невозможное (если оно касается прошлого), тогда как неправда — это вещь очень лёгкая в производстве: какая нужна, такую и делают (опасность разоблачения обычно незначительная: во-первых, разоблачители могут опоздать к нужным событиям; во-вторых, можно объявить разоблачение неправдой и подкрепить это ложными доводами).

Люди, делающие «массовую информацию», по психическому складу в большинстве своём являются манипуляторами, а если говорят правду, то лишь тогда, когда она не мешает или тоже годится для манипулирования.

Высоцкий — манипулятор, посвящённый в манипулянтские тайны закулисы (ну, не мировой, а той, какая обычно бывает в театрах), то есть знавший, на какие душевные кнопки следует нажимать, чтобы масса «заводилась». Между «манипулировать публикой» и «потакать публике» противоречие отсутствует: чтобы манипулировать, обычно лучше потакать. Цель манипуляций Высоцкого — быть любимцем и посредством этого обеспечивать себе доход.

Высоцкий когда-нибудь спорил с публикой? Свидетельств этого я не нашёл. А если он не спорил с публикой, значит, потакал ей, в лучшем случае помалкивал. Между тем, чтобы обществу стало лучше на самом деле (а не только в субъективных восприятиях), надо нередко оспаривать расхожие установки. А Высоцкий почти никогда этого не делал (исключение: песня «Антисемиты»). В песне про альпинистов у него было «мы выбираем трудный путь», в песне про героев гражданской войны — «мы выбираем деревянные костюмы», но сам он выбирал путь лёгкий и вначале весьма приятный. В итоге помер в страшных муках, а любившее его общество развалилось.

Высоцкий как «духовный лидер» ни в какую хорошую сторону общество не вёл, никакой конкретной положительной идеи ему мимоходом не впаривал («мы выбираем трудный путь» — это слишком расплывчато). Мог ведь зарядить хотя бы про защиту окружающей среды, но не было у него даже такого. Высоцкий уверенно занимал духовнолидерское место, но использовал его в основном для добывания денег на свои излишества.

По большому счёту Высоцкий своим творчеством опасен для общества, потому что прививает вещи, которые благоприятствуют превращению людей в алкоголиков и наркоманов. Своим образом жизни он дискредитировал те действительные ценности, которых касался. От ужасов советской действительности он «задыхался» в «Мерседесах», круизах по Средиземному морю и болтаниях по Парижу, Нью-Йорку и другим изысканным местам. Помереть, как человек, он не смог.

Почти коллега и дальний родственник Высоцкого — «скрипач ростовский Моня, когда-то бог симфоний» из песни Розенбаума — много приличнее Высоцкого как личность: «Моня — не гордый», и «пиджак на нём не очень» (наверняка не французский, а местного еврейского производства).

Резюме от Марка Дейча:

«Сколько бы я ни написал о Высоцком, его популярности не убудет. Чем же все-таки объяснить ее? Умеренно талантливый актер, скорее характерный, чем универсальный, и уж во всяком случае — безо всяких признаков выдающегося; весьма слабый поэт, а композитор — и вовсе никакой; правда, в качестве исполнителя мог порадовать, но ненадолго: очень скоро хриплый, без обертонов, хотя и хорошо поставленный голос начинал утомлять, а содержание песен слишком примитивно, чтобы держать в напряжении.»

«Но почему же все-таки он? Не Окуджава или Галич, чьи песни заставляют думать, а Высоцкий? Окуджава и Галич не подходили на роли кумиров прежде всего потому, что их песни предполагают в слушателях довольно высокий уровень интеллигентности и информированности, а значит, предназначены для немногочисленной аудитории.»

Ещё у Колкера, там же:

«Высоцкий и был конформистом в этом, сугубо демократическом, народном смысле. Он был вещателем общих дум. Но конформиста затруднительно считать поэтом, безотносительно к тому, приспосабливается ли он к власти или к народу. Дело здесь не в том, что поэт непременно должен протестовать, идти всем наперекор, — дело в том, что он в силу своей внутренней организации не может быть с большинством, даже если искренне хочет этого; он — „самой природы меньшевик“.»

«Высоцкий был и остается большим социальным явлением, но поэтом он не был, если только не условиться считать поэтом всякого, кто пишет в рифму. Весьма характерно, что и в своем обращении со словом он был в первую очередь конформистом: чутко отслеживал социальный заказ на словесную акробатику, норовил удивить, а не восхитить, — то есть эксплуатировал самое низкое из чувств, участвующих в эстетическом восприятии.»

«В начале 1990-х, сразу после открытия границы, один видный правозащитник-шестидесятник, некогда высланный из России большевиками, человек большого мужества, побывал в Москве — и вывез оттуда, среди прочего, величайшее недоумение, которое выразил в печати вопросом: „Где Высоцкий?! Нет Высоцкого!“ Этот незаурядный человек думал, что Высоцкий — навсегда, что он если не солнце, то, во всяком случае, звезда русской поэзии или, по крайней мере, русской народной песни. Между тем судьба конформистов — устаревать первыми. То, что находит широчайший отклик, принадлежит своему времени — и только ему. Каждому поколению кажется, что открывшаяся ему истина — последняя. При этом поколение как целое, как народная волна, видит свою истину отнюдь не в вершинных завоеваниях своего времени, а в чем-то расхожем и усредненном. Такой усредненной, расхожей истиной 1960–70-х и был Высоцкий. Годы 1980-е и 1990-е привели на смену ему других, тоже расхожих выразителей другого времени, новых „вещателей общих дум“, которые тоже сойдут и уже сошли со сцены вместе со специфическими чертами своего времени, с его пряностями и ароматами, эскападами моды и ритмической окраской. Высоцкий был талантливее предперестроечных и послеперестроечных кумиров толпы, но и его тексты вянут на глазах, всё более освобождаются от его голоса и гитары, когда же освободятся вовсе, — когда те, кому сейчас за пятьдесят, сойдут со сцены, — вовсе утратят всякую жизнь. Через пятьдесят лет их не вспомнят — или вспомнят как один из курьезов советской поры.»

У Юрия Нагибина, почти в тему («Дневник»):

«Мне же больше всего понравились песни Сергеевой. Странно, почему она так и не завоевала популярности, ну, хотя бы на уровне Визбора? До чего же таинственен секрет успеха! Ясно лишь одно — необходим привкус дешевки. Ведь Ахмадулина покорила аудиторию не стихами, действительно, прекрасными, а ломаньем, лестью, игрой в беззащитность и незаземленность. И Женька, и Андрей, и покойный Саша, и Высоцкий. Любопытно, что несравненно превосходящий и Сашу, и Высоцкого Булат не достиг уровня их популярности, а нежная, странная Новелла Матвеева прошла и вовсе стороной. Песни Сергеевой удивительны, но они не вышли за пределы очень узенького круга. Так называемые простые люди — свиньи; порой — весьма умильные чушки, но всё равно с сопливым пятачком, крошечными глазками, склонностью пожирать собственных детей, валяться в дерьме, а главное — без мозга и души.»

(Здесь «Женька» — Евтушенко, «Андрей» — Вознесенский, «Саша» — Галич.)

Некоторые вычитывают у Высоцкого очень необычные вещи. Скажем, некто Акбар Мухаммад даже представил такой вот как бы исламский взгляд на его творчество (см. «Слово о Владимiре Высоцкомъ»):

«Владимiръ Высоцкiй оставилъ огромное поэтическое наследiе — более семисотъ прекрасныхъ стиховъ и песенъ, которые показываютъ жизнь во всей ея полноте, и охватываютъ всю исторiю нашего мiра, со дня его сотворенiя до самаго конца.»

«Я считаю произведенiя Владимiра Высоцкаго наиболее красноречивою защитою человеческихъ ценностей, а его стихи, по моему мненiю, стоятъ въ одномъ ряду съ величайшими стихами всехъ времёнъ.»

«Многiе изъ его стиховъ и песенъ являются пророческими, и я считаю ихъ продолженiемъ пророчествъ Александра Пушкина и Редьярда Киплинга. Конечно, пророчества Владимiра Высоцкаго нуждаются въ толкованiи, и не все изъ нихъ могутъ быть истолкованы до ихъ исполненiя.»

«Въ воровской песне „Я въ деле“ поэтъ написалъ о законе, который данъ намъ въ Священномъ Коране:

«Песня „Высота“ повествуетъ о битве за высоту, на которой скрестились наши пути и судьбы, которую мы занимали и отдавали семь разъ, и которую мы возьмёмъ навсегда въ восьмый разъ. И есть шесть главныхъ посланниковъ къ человечеству, выделенныхъ въ Священномъ Коране — это пророки Адамъ, Ной, Авраамъ и Моисей, Iисусъ Христосъ и Святый Пророкъ Мухаммадъ, миръ имъ всемъ.»

И т. д. Короче, Высоцкий — всеохватчик истории мира, защитник итальянских девственниц базовых ценностей и даже немного пророк, причём пророк исламский. В самом деле, если религиозные навыки расшифровывания намёков приложить к тому, что у Высоцкого оказалось в текстах ради рифмы или красного словца либо благодаря неведомой цепочке ассоциаций, а то и в качестве намеренно подпущенной мути, можно открыть у него богатый второй слой смыслов (причём в вариантах — в зависимости от поисковых установок). Но вот беда: там не будет ничего нового, неожиданного. Ищущие обрящут только то, что искали, то есть, что способны распознать.

Множество известных людей искусства обозначилось возле Высоцкого теплейшими отзывами о его творчестве. Скажем, вот реплика от Иосифа Бродского: «Это был невероятно талантливый человек, невероятно одаренный, совершенно замечательный стихотворец. Рифмы его абсолютно феноменальны». Кстати, я с этим согласен (кроме «абсолютно феноменальных рифм»: я не понимаю, что это такое — но понял бы «оригинальные очень сильные рифмы»). Но всё-таки надо заметить на это следующее. Во-первых, публичные люди зачастую говорят не совсем то, что думают, и не всё то, что думают, а только то, что требуется, чтобы оставаться в публичных людях и на этом зарабатывать. Попробовали бы они высказать что-то критическое о Высоцком, превосходившем их по популярности многократно, — вылетели бы из обоймы массово чтимых на раз-два. Во-вторых, в том, что у Высоцкого было помимо творческого продукта (даже не нехорошие излишества всякие в личной жизни, а пример успешного лицемерия, идеологическая уплощённость, оттягивание массового внимания от более серьёзных вещей), эти видные восхвалители Высоцкого, как правило, мало от него отличались, так что чья бы корова мычала…

По существу Россия — в заднице, но — С ВЫСОЦКИМ. Говоришь: надо о том-то и о том-то серьёзно задуматься; отвечают: нет, лучше мы песни Высоцкого послушаем, потому как он — энциклопедия наших примитивных воззрений на этот сложный мир, а мы не собираемся устраивать тут вдруг переоценку всех ценностей.

Места в человеческих головах вообще-то маловато, поэтому если что-то туда впёрлось, для другого уже почти не будет ёмкости (вроде как «все это знают», но об implications таки не думают, а в них вся соль). Второй важный момент — это степени адекватности и интеллектуальной сложности «идеологем», впариваемых человекам: можно чуть «подтягивать» малодумающую массу вверх, а можно её чуть «опускать» или хотя бы закреплять на том убогом уровне интеллектуальности, на котором она пребывает. Высоцкий в основном «закреплял», иногда «опускал», но никогда не «поднимал», а только путался у поднимателей под ногами. «Поднятие» и популярность — плохо совмещающиеся вещи. «Поднимать» много сложнее, чем «опускать»: «опускаются» люди охотно, а «поднятие», как правило, принимают в штыки и рвутся что-то сделать с поднимателями. Скажем, Сократа вынудили принять яд, Иисуса Христа распяли, Джордано Бруно сожгли на костре. Сторонники-то у поднимателей случаются, но они всегда в меньшинстве.

В части массовых настроений Высоцкий был именно что выразителем, а не учителем. Но учиться люди в большинстве своём как раз не любят, а выражаться — всегда ЗА.

В культуре Высоцкий — феномен НИЗКОГО порядка: где-то на уровне анекдота (может, чуть выше). Бывает блистательным анекдот, бывает блистательным Высоцкий, «только этого мало». Выстраивать себе мировоззрение на уровне анекдотов могут разве что дураки, но их зато хоть пруд пруди.

Тезисы о Высоцком:

1. По содержанию своего творческого продукта Высоцкий принадлежит не к русской, а к русско-еврейской части русскоязычной культуры. Если хочется чисто русского, то это не к Высоцкому.

2. В борьбе за творческое место под солнцем Высоцкий существенно пользовался своей неочевидной еврейскостью, потому что евреи в среднем более склонны поддерживать евреев, чем русские — русских.

3. В моральном отношении Высоцкий был человеком двойственным: слушателям «впаривал» преждевременные «деревянные костюмы», а сам предпочитал «пляжи, вернисажи» и «рауты, вояжи».

4. Большим патриотом России Высоцкий не был. На Запад не перебрался по экономическим причинам.

5. Патологической антисоветскостью Высоцкий не страдал: скорее, он колебался в промежутке между советскостью и антисоветскостью.

6. Высоцкий не был борцом с режимом и преследуемым человеком. В потреблении всяких благ он по советским меркам достиг больших успехов, причём за счёт «внутренних» доходов, а не заграничной поддержки.

7. В своём творчестве Высоцкий ориентировался на вкусы большинства советских человеков, то есть принадлежал к так называемой «попсе».

8. В жанре песенного фельетона Высоцкий качеством и количеством значительно превзошёл всех. В жанре лирической песни превосходства у него не было.

9. Популярность Высоцкого обусловливалась не только качеством его творчества, но и потребностью массы в противопоставленном официозу герое.

10. Умер Высоцкий очень некрасиво, надоев предварительно всем окружавшим его людям. И умер не вопреки тому, как жил, а очень закономерно: от невоздержанности. Так помирают не герои, а жлобы.

11. Высоцкий — пример того, что довольно часто случается с талантливыми людьми из-за эволюционной неприспособленности человеков к всеобщему обожанию и большим доходам.

12. Всякий заметный творческий человек — не чистый self-made man, но в некоторой степени продукт моральной, материальной, информационной и пр. поддержки. Он — в симбиозе со своей средой (с какой-то её частью), а не в борьбе с нею. Высоцкий — не исключение. Творческое превосходство Высоцкого над людьми, которые занимались тем же, не есть лишь результат превосходства его стартовых личных качеств над их стартовыми личными качествами, а есть частью результат случайностей и всяких приёмов, обеспечивших концентрацию общественного внимания на Высоцком, а не на ком-то другом. Чтобы приблизиться к успеху Высоцкого в той же или родственной области, надо не концентрироваться на творческой стороне дела, а налаживать отношения со средой.

Напросилась эпиграмма:

(Кто полагает, что стишок слишком злобный, тот, может быть, под эпиграммой понимает что-то другое.)

Почему я скептично воспринимаю творчество Владимира Высоцкого. Непредвзято присмотревшись к Высоцкому, я обнаружил (даже с некоторым удивлением), что он никак не может быть любимым мной автором хотя бы потому, что многие мои жизенные установки противоположны его жизненным установкам: в отличие от него, я не курю и не выпиваю, не тревожу соседей ночным шумом (и готов истреблять тех, кто тревожат), ненавижу личные автомобили, неприязненно отношусь к «экстриму», спорту, модернистскому и абсурдистскому искусству, живу без дачи, безразличен к барахлу, не поддерживаю выгодных знакомств, не склоняю людей к тому, чего не делаю сам, не упустил возможности послужить в армии. С такими, как Высоцкий, у меня хорошие отношения не складываются. У меня с ними бытовая и мировоззренческая несовместимость.

О создании прекрасных произведений искусства не совсем хорошими индивидами. Благожелательное внимание к таким произведениям может означать моральную и материальную поддержку нехорошего в этих индивидах — а значит, и в людях вообще. Но может и не означать: если не совсем хорошие индивиды благодаря поддержке более успешно борются со своими слабостями (это не случай Высоцкого), а не ещё более уверенно отдаются им (вот это его случай).

В воздействии произведений искусства на их потребителей можно различать «физиологический» и «идеологический» компоненты. Эффектный «физиологический» компонент может сочетаться с порочным «идеологическим». «Идеологический» компонент обусловливается не только собственными свойствами произведения, но и тем, как выглядят их авторы в глазах публики. Люди, как правило, стремятся побольше узнать об авторах привлёкших их внимание вещей, поэтому авторы своими опусами вольно или невольно рекламируют самих себя, а значит, и свои личные качества и жизненные установки. Иногда авторы дискредитируют собой продукты своего творчества. Послужит ли информация об авторах популяризации их слабостей или дискредитации их произведений, зависит от того, насколько опытны и насколько испорчены потребители. Если эффектное произведение искусства потакает неуместному влечению, это произведение воспринимается как сильное, но оно не идёт людям на пользу. Так вот, у Высоцкого много сильных произведений, но мало полезных.

Очень сдался мне Высоцкий сам по себе. Я всего лишь хочу понять, почему одни вещи (зачастую дурные или хотя бы малополезные) легко подхватываются массой, а другие (возможно, в потенциале полезные чрезвычайно) — отвергаются. Всего-то. Белая раса вырождается, условия жизни на планете всё хуже. Я пытаюсь разобраться, почему. Подозреваю, что причина проблемы — в ошибочных ценностях, в том, как крутятся средние человеческие мозги. Но приходят «критики» и говорят: ерунда, ценности правильные, мозги крутятся путём, а проблемы берутся… эээ… и что там у вас в качестве объяснения?

Когда люди отвлекаются от личного и бытового и пытаются уделить какое-то внимание общественным вопросам, они вязнут во всяких третьестепенных темах вроде темы Высоцкого, а то и вовсе дурацких, но чем-то цепляющих. В результате общество всё больше деградирует, увлечённо болтая при этом о ерунде.

Самое главное. Я думаю, что сверхпопулярность образуется по механизму лавины при участии инстинкта стадности. Причиной начала процесса может быть совсем мелочь, а дальше при благоприятных условиях (то есть при наличии большого количества «напряжённого» и определённым образом расположенного материала, ещё не захваченного другим, аналогичным процессом) движение нарастает, и чем больше материала (в данном случае — человеческого) вовлечено в него, тем шире в каждый следующий момент вовлекается ещё неподвижный материал. И дело не только в инстинкте стадности, но ещё в том, что любая выраженная реакция на развивающийся информационный процесс (будь она одобрением, осуждением или недоумением) означает присоединение к нему, увеличение его мощности, подталкивание других людей к тому же самому. У Высоцкого в исходной точке хотя бы имелись существенные творческие достижения, а ведь нередко масса народа носится с совсем уж ничтожествами.

Далее, чем выше популярность субъекта, тем больше ему достаётся ресурсов для деятельности, являющейся основанием этой популярности, и тем у него, соответственно, благоприятнее условия для привлечения к себе ещё более широкого внимания. У субъекта получается больше и лучше, чем у других, отчасти потому, что у него больше ресурсов. А больше ресурсов у него отчасти потому, что получается у него больше и лучше, чем у других. Ресурсами являются деньги, свободное время, впечатления, моральная и организационная поддержка, помощь советами.

Подразобравшись с темой Высоцкого, я как-то перестал его слушать. Вот совсем не тянет. Причина не в том, что он приелся или оказался вытеснен другими или и без того уже выучен местами наизусть, а в том, что когда я слышу его песни, то сразу припоминается, что там в основном ведь, наверное, не мессидж исстрадавшемуся и изолгавшемуся миру и даже не простое похрипывание себе в удовольствие с неопределённостью в подоплёке, а расчётливая игра на струнках человеческих душ, причём за неслабые деньги, которые были очень нужны на дачу, наркотики, Марину Влади и т. п. То есть сначала-таки были похрипывание и мессидж, а потом всё больше манипулёж и потреблятство. А подставляться под чей-то манипулёж ради чьей-то обжираловки — это не греет, даже если мурлычут на очень высоком уровне качества. Вот хочу, чтобы бузутёры и борцы были настоящие, а не играющие роли: не делающие бизнеса на чужих протестных или патриотических настроениях. Не подзуживающие, а идущие впереди.

И русскости, кстати, тоже хочется настоящей, а не эрзацной, хотя еврейскую примесь, наверное, скоро уже придётся уравнять с примесью угро-финской, татарской, балтской и т. п., то есть считать её допустимой, НОРМАЛЬНОЙ примесью.

(Вообще, что такое этническая принадлежность «русский»? Это смесь. Приблизительно как белый цвет. Чтобы получить свежую русскость, надо всего лишь правильно выбрать ингредиенты. К примеру, свести еврейское с калмыцким (В. И. Ульянов-Ленин). Это нормально, потому что ВСЕ народы — смеси, различающиеся только составом ингредиентов и давностью их смешивания. Но от свежего соединения еврейскости с русскостью хорошая русскость обычно не получается, а получается чаще либо еврейскость, либо сложный промежуточный тип — как у Высоцкого.)

Владимир Высоцкий был на самом деле единственный сын во вполне благополучной московской полковничьей семье, в ранней молодости местами слегка потёршийся во дворе о шпану и чуть подсмотревший чужое военное горе. Хорошая поддержка в начале славных дел была у него не только по семейной, но и по еврейской линии. Можно было позволить себе всякие вихляния и искания, не приходилось бороться за кусочек хлеба и за крышу над головой. Опять же, какая-то непонятная отмазка от военной службы имела место, и этот дамоклов меч над головой не висел. Одним из основных мотивов советской пропаганды был мотив патриотический, и Высоцкий поддержал его вполне, так что с этой стороны претензий к Высоцкому у партии и правительства уж точно не было. Итого можно утверждать, что с небольшой натяжкой (ну, с некоторыми уточнениями) Высоцкий был вполне себе обитатель верхнего привилегированного слоика и высокооплачиваемый винтик советской пропагандистской машины. А фрондёрство Высоцкого было частично сценическим образом, востребованным у трудящихся, частично борзотой зажратика, считавшего, что его место у советской кормушки для творческих работников не соответствовало его заслугам и способностям. Хотелось, наверное, расположиться чуть повыше — там, где Михалковы и Бондарчуки.

Занимаясь темой Высоцкого, я вышел извилистыми путями на биографию киноактёра Алексея Смирнова (1920–1979). Насколько разными они были людьми, настолько разными у них были жизни. Если кто-то считает, что меня пора «размазать по стенке» за высказывания по поводу культа Высоцкого, пусть сначала про Алексея Смирнова немного почитает (про него я уж точно никаких гадостей не напишу). Сосредоточившись на Высоцком, советские человеки много кого обделили своим вниманием.

Для полноты добавим: есть версия, что Владимир Высоцкий был агентом КГБ под псевдонимом «Виктор». Имеются доводы в пользу этой версии, а доводов против неё нету.

Из статьи Бориса Кудрявова «Высоцкий был агентом КГБ!?»:

«Михаил Крыжановский — бывший сотрудник разведки КГБ СССР, СБУ, бывший агент ЦРУ, (был завербован для слежки за конгрессменами и сенаторами США), основатель прикладной политологии „Профессионал“ — системы высшего политического менеджмента, созданной по заказу ЦРУ для президента США Билла Клинтона и используемой Белым Домом c 1996-го года. 54 года. 14 лет живет в Нью-Йорке. По всему видно: человек, утверждающий, что Высоцкий работал в качестве оперативного источника 5-го Управления КГБ СССР, должен быть вполне сведущ в деле, о котором говорит.»

«— Внутри КГБ это не было секретом, особенно после его смерти, но особо и не афишировалось, — вспоминает Крыжановский. — Когда я узнал об этом во время обучения в институте имени Андропова ПГУ КГБ (разведка) в Москве, речь шла вообще не о Высоцком, а об удачной вербовке и очевидных сложностях в работе с такой агентурой. Могу даже вычислить его псевдоним осведомителя — это, скорее всего, был — „Виктор“. В КГБ зачастую подбирали псевдоним так, чтобы первая буква соответствовала первой букве фамилии. На вербовку он пошел в силу жизненной необходимости, женившись в 1970 году на французской актрисе русского происхождения Марине Влади, никакое свободное катание на Запад ему не светило, так как в КГБ никто не собирался брать на себя ответственность и подписывать документы на выезд такому человеку.»

«Что он получил после вербовки? Все, что хотел. Свободный выезд на Запад. Это надо было как-то „залегендировать“, поэтому „органы“ запустили байку о том, что Марина Влади якобы обратилась к Генсеку французской компартии Жоржу Марше, а тот — лично к Брежневу. Имел Высоцкий и свой личный Валютный счет в Госбанке. Ежемесячные „левые“ концерты на золотых приисках, где ему швыряли деньги пачками. Жизнь без каких-либо проблем вообще. В 1974 году он привез из Германии два „BMW“, но один из них оказался угнанным, поэтому ГАИ Москвы зарегистрировало лишь одну машину. Вторая стояла как бы в гараже, но Высоцкий ездил на обеих — он просто переставлял номера с одного автомобиля на другой. В конце концов Интерпол забрал у него угнанный „BMW“ (его отправили назад в Германию), а на второй машине актер уехал в Париж и там продал ее на авторынке.

Пока что явно просматривается один эпизод — он „сдал“ создателей знаменитого неподцензурного самиздатовского лит-альманаха „Метрополь“ — Василия Аксенова, Виктора Ерофеева, Фазиля Искандера, Андрея Битова и, конечно, „работал“ по авторам, в том числе Андрею Вознесенскому и Белле Ахмадуллиной. Наказали всех — запретили публиковать произведения, исключили из Союза Писателей, выдворили из СССР (Аксенова). А „антисоветчик“ и соучастник „Метрополя“ Владимир Высоцкий, при всем этом спокойно уезжает на коммерческие (!) гастроли в США, привозит из-за океана 30 000 долларов (сумма, по тем временам для обычных советских граждан просто запредельная!) и контракт на новые гастроли. Фантастика? Нет, — это у нас, в КГБ, называлось „успешная оперативная разработка с участием ценного агента“. О других эпизодах, связанных с сотрудничеством Высоцкого со спецслужбами, мы вряд ли узнаем. Рабочее дело агента было уничтожено, в связи со смертью источника, а личное дело до сих пор должно находиться в архивах нынешнего ФСБ. Оперработники КГБ, находившиеся с ним на связи, поныне молчат. Пока что…»

«— Михаил, как вы узнали такую сногсшибательную новость? И кто для вас Высоцкий?

— Высоцкий, без преувеличения, был и есть один из символов русской национальной культуры и даже менталитета. По этой причине экспертную оценку фактов его биографии имеют право давать только профессионалы высшей квалификации. К коим себя и отношу. Информацию об этом я получил от одного из разведчиков ПГУ КГБ в 1987 году, когда учился в Институте им. Ю.В.Андропова. Откровенно говоря, ребята из 5-го Управления с большой неохотой об этом рассказывали. Мы с коллегой положительно оценили такую отличную вербовку. Но для нас это вовсе не сенсация, просто качественная работа спецслужб. Многие с гневом спрашивают — а зачем КГБ нужен был агент Высоцкий? Что он такого мог знать, какие секреты раскрыть?

Дело в том, что вербовали его по 5-й линии, то есть по антисоветчикам, потому что связи у Высоцкого были именно в этой среде. Агент Высоцкий отлично вписывался в главный принцип работы КГБ — агентов должно быть немного, но связи у них должны быть обширными.

— Можете назвать фамилию респондента?

— Фамилию разведчика не назову — не тот случай. Если бы шла речь о судьбе России, тогда другое дело. Да особых подробностей и не было, чисто технический разговор о вербовках звезд. Мой коллега отметил, что, по словам ребят из 5-го Управления, Высоцкий был „отличным „штыком““, (агентом на сленге КГБ – Б.К.). Есть люди, рожденные для агентурной работы, Высоцкий как раз таким и был.»

«Когда я обратился за помощью к бывшему начальнику 5-го Управления КГБ СССР Филиппу Бобкову, то не ожидал услышать от него такой откровенный ответ:

— Дела, связанные с Высоцким, я никогда не разрабатывал. Честно сказать, и особо-то не интересовался, где и что он делал. Знаю одно: в правах его никто не ущемлял. И уж тем более не преследовал. Хотя официального признания он при жизни действительно не получил. Это ясно. Так уж сложилось. Тут можно лишь гадать – почему? Повторяю, никаких конкретных указаний относительно него я никогда от вышестоящего руководства не получал. Возможно, какие-то его дела находились в разработке у каких-то провинциальных наших структур. Или еще где. Подчеркиваю — возможно… Но мне об этом ничего неизвестно. Если это так, то вопросы рассматривались вполне конкретные. Уверен, связаны они были с какими-то нарушениями законности, в которых Высоцкий был замешан. Детали мне неизвестны.

К сожалению, с именем Высоцкого связано множество слухов и домыслов. Я бы даже назвал многое из того, что преподносится сегодня в прессе, сплетнями. Не нужно делать из КГБ эдакого монстра, пасущего всех и вся в Советском Союзе. В Комитете Володю знали и любили. Он, кстати, не раз выступал перед нашими работниками в Москве. Думаю, и в других городах тоже. С ним дружили и конкретные люди в руководстве КГБ. И хорошо относились в самом высшем руководстве. Могу с уверенностью сказать, что никаких дел, секретных папок по Высоцкому в КГБ не хранится. Если что и было, передано в музей его имени.»

«Когда я показал ответ Филиппа Бобкова Крыжановскому, тот отреагировал бурно:

— Бобков вам врет, потому что вынужден врать. В КГБ-ФСБ любой документ имеет гриф секретности, и даже простое заявление типа „Да, в архиве ФСБ есть такой-то конкретный документ или такое-то архивное конкретное личное дело агента“ — это уже уголовно наказуемое преступление. Зачем ему говорить правду человеку, не имеющему отношения к спецслужбам?

Неужели, подумал я, Бобкову и Чижкову есть резон говорить неправду? Не верится, что Высоцкий был агентом, а, значит, как по-простому говорят в народе, стукачом. Потому что это противоречит всему его творчеству, жизни. Ведь в первую очередь он был поэтом, творцом, настоящим гражданином своего Отечества. Пусть в Отечестве нашем его и признавал только народ. Но такое признание гораздо выше так называемого официального. А как же все-таки объяснить свободу, даже вольность, с которыми этот человек жил практически в закрытом обществе? Объяснить это можно только ЛЮБОВЬЮ к нему людей. В том числе и тех, кто был у власти. Да еще тем, что его жена Марина Влади была членом ЦК Французской компартии, что имело немалый вес в политических кругах СССР. И что обеспечивало Высоцкому, как минимум, относительно свободную жизнь внутри страны и, как максимум, свободу передвижения по миру.»

Высоцкий не выступал в кремлёвском Дворце съездов, не получал званий «заслуженного» и «народного» артиста, потому что для него было утверждено фрондёрское амплуа. А с этого амплуа он имел больше славы и денег, чем имели «народные» и «заслуженные». А делать денюжку сразу обоими способами — фрондёрским и официозным — было, разумеется, невозможно ввиду их концептуальной несовместимости.

Если бы, к примеру, стали выпускать больше пластинок с песнями Высоцкого, его бы засветили как приручённого и он бы вывалился из своего фрондёрского амплуа, а ещё приелся бы, начал бы восприниматься более критично и в конце концов даже вызывать у многих раздражение (у некоторых он вызывал и без того).

В кино его снимали немного опять же из-за амплуа слегка гонимого, а также потому, что надо было и других агентов поддерживать. Михаила Козакова, к примеру. Далее, недозанятость в кино позволяла уделять больше времени весьма доходным концертам и написанию новых песен.

И агент, даже очень успешный по креативной части, должен ведь знать своё скромное рабочее место, а не воображать себя пупом земли. Пупом земли (коллективным) в советском раскладе был КГБ, а не какой-то Высоцкий.

Задачей Высоцкого во фрондёрском амплуа было оттеснять всяких Александров Галичей и Юлиев Кимов. Что, они ему едва в подмётки годились? Разумеется, да. Потому что он не давал им развернуться. Творческим людям для их доформировывания и для повышения их продуктивности позарез ведь нужны 1) положительная обратная связь от зрителей-слушателей, 2) кое-какая подкормка. А Высоцкий оттягивал разное такое на блистательного и выверенного себя.

И обратим внимание на самое важное в данном контексте обстоятельство: Высоцкий нигде не переходил за свои пресловутые (и уже порядком доставшие) «красные флажки». Только тёрся возле них и создавал впечатление, что местами немножко всё-таки переходит.

Высоцкий — в некотором смысле креатура КГБ, а не просто соприкасавшийся иногда с «комитетом» индивид: КГБ задавал смысловой коридор, в котором Высоцкому творилось, и обеспечивал Высоцкому «зелёный свет» сообразно амплуа.

Ко времени налаживания тёплых отношений с Комитетом глубокого бурения (приблизительно 1968 год) Высоцкий не был ещё ни алкоголиком, ни супер-знаменитостью, а был только слегка выпивавшим перспективным молодым актёром, испытывавшим нужду в некоторой поддержке. И его не на шпионаж определили ведь, а всего лишь на то, чтобы «правильно» пел в обмен на «неприкасаемость».

Между прочим, не исключено, что Высоцкий соблазнился на более близкое знакомство с КГБ, понаблюдав успехи своего ровесника Дина Рида: дураком Высоцкий не был, а если всё же и не допёр своими силами по причине занятости, то, может, кто-нибудь из приятелей обратил его внимание на то, что Дин Рид наверняка не сам по себе крутится.

Почему агента Виктора… эээ… Владимира Высоцкого «не уберегли»? А вы сами попробуйте «уберечь» алкоголика, тем более алкоголика творческого. В лечении ему не отказывали, но он «сгорел на работе». Использованию образа Высоцкого для затенения его антисоветских конкурентов это только способствовало, так что КГБ лишь подошёл к Высоцкому утилитарно. А если бы бросил на спасение светоча «все силы», то дискредитировал бы агента и перечеркнул бы проделанную им немалую работу.

Высоцкий подзаслонил могучим собой весь советский музыкальный «андерграунд» и близкие к нему «движения». Но, думаю, Высоцкий не потому раздражался, когда его называли «бардом», что знал свою задачу (отвлекать от «бардов» внимание, и одновременно быть для них «камертоном»), а из стилистических соображений и нежелания числиться на одном уровне с кучей самодеятельных музыкальных графоманов.

Вы можете назвать навскидку хоть одного тогдашнего «андерграундера», кроме Галича и Кима, если ничего про эти дела специально не читали? Да вряд ли. А это так, потому что Высоцкий успешно выполнил ту работу, в которой он поддерживался «комитетом».

Владимир Высоцкий вполне себе трудился специфическим образом на укрепление советской социальной системы со всякими её вопиющими недостатками — и хорошо от этой системы имел (можно даже сказать, сыром в масле катался). Соответственно, он где-то даже был чуть-чуть соавтором пресловутого «застоя» — как весьма заметный творческий человек с нулевым конструктивом: самолично не «душил несчастных по темницам», но душителям-то подыгрывал. Направленностью и определённостью своих как бы намёков на критику «системы» он в рамках своей фрондёрской роли если и отклонялся от уровня журнала «Крокодил», то разве что в теме сталинизма («Истопи ты мне баньку по белому…» и пр.), но тоже не совсем вразрез с официальным отношением к теме.

Кстати, на смену Высоцкому, похоже, растили Александра Розенбаума. Ему и теперь не обязательно об этом знать, если что, но боюсь, что он был в курсе.

А вот Виктор Цой выращивался уже по либерастической антисоветской линии. Но угрохался он, скорее всего, сам. И Игоря Талькова, наверное, слегка тоже подраскручивали как антисоветчика — для закрепления результатов достигнутого (уничтожения советского социализма).

А как сочетается версия о сотрудничестве Высоцкого с КГБ с тем, что собственный отец Высоцкого называл его антисоветчиком? Да очень хорошо сочетается, проблем никаких. Человек может ненавидеть государство и в то же время сотрудничать с ним — если иначе не выжить или не обойтись без слишком больших неприятностей, а сменить государство не получается. И это в общем случае даже не аморально. Но сотрудничать с нелюбимым государством можно очень по-разному: в дурном или хорошем, вовсю или по минимуму.

Высоцкий охмурял советский плебс в интересах сохранения гнилой советской верхушки и делал это за большие деньги, а не под угрозой голодной смерти. А ненавидеть советскую систему он мог хотя бы за то, что она не позволяла ему шире развернуться в потреблятстве (на тяге к бытовой скромности Высоцкого не ловили). Был он человеком в общем-то «капиталистического» склада и имел основания считать, что при иной социальной системе он заделался бы богачом. Кстати, на самом деле последнее случилось бы вряд ли: «песенный фельетон» под гитару был специфическим советским явлением, а в условиях «свободного общества» Высоцкий оказался бы отодвинут теми, у кого и голос получше, и мелодии поэстраднее.

Ещё об антисоветскости Высоцкого. Критически высказываться о каких-то вещах в государстве или даже о государстве в целом можно очень по-разному, на очень разных основаниях. Можно критиковать его «справа», «слева», «сверху», «снизу», с позиции патриота, «подрывника», гедониста, ригориста и т. п.

Более того, если совсем не высказываться критически о государстве, это очень подозрительно: это может означать, что ты…

— не особо умный враг, стремящийся маскироваться;

— совсем уж трусливый дурак;

— держишь окружающих за подлецов, которые норовят донести на ближнего;

— психически не вполне нормален, «не от мира сего».

Государство местами само себя критикует, и можно хотя бы поддакивать (= помогать) ему в этом.

Государство даже ХОЧЕТ (ну, насколько оно может хотеть), чтобы его граждане слегка критиковали его за некоторые вещи инициативно: это позволяет ему выглядеть либеральным, стремящимся к улучшениям.

Идеальных государств не бывает: эта истина очевидна. А она означает, что любой человек, сотрудничающий с государством, хоть за что-нибудь это государство осуждает. В приложении к СССР это означает, что почти каждый его гражданин был в той или иной степени «антисоветчиком». Высоцкий тоже. Только и всего.

И скажите, вот хоть кто-нибудь утверждает, что на КГБ работал, к примеру, Юрий Антонов? Вроде, нет, не было такого. А почему? Да потому что звучало бы это неубедительно: не ложилось бы на детали биографии. В общем, к одним такая «клевета» легко клеится, к другим — нет. А они ж, может, тоже!..

Кстати, очень даже могло быть так, что Высоцкого и Марину Влади свели вместе «органы». А почему бы нет? Это их стиль, их уровень мышления. Возможная цель — создавать определённые «информационные поводы», к примеру, — для подконтрольной прессы на Западе. Почему-то ведь притащили в Москву именно эту Марину, а не Луи де Фюнеса или Жана Марэ. Звезда? Как же. Звезды 1960-х — это Мишель Мерсье, Катрин Денёв, Бриджит Бардо, Софи Лорен, Джина Лоллобриджида.

Может, у Высоцкого это в дальнейшем творчески переплавилось в следующее:

А для внутреннего потребления он подытоживал результаты своих забугорных вояжей таким вот образом:

Такое тоже требовалось, да ещё как. Типа на кой чёрт и нам этот Париж тогда сдался. Это чтобы массы советских трудящихся не зверели от того, что о Париже им было лучше даже и не мечтать.

Плебс на такое покупался, чему-то радовался, и только немногие говорили себе: а вот ни фига, хочу увидеть Париж САМ, непосредственно, и буду действовать в ЭТОМ направлении.

(Я за свои варианты объяснений ложиться костями не собираюсь: это всего лишь версии. До истины всё равно вряд ли получится докопаться, да и не стоит овчинка выделки.)

Поддержать что-то толковое «органы» ведь не могут, а вот подстроить какой-нибудь пропагандонский спектакль или, скажем, Скрипалей каких отравить — всегда пожалуйста. Причём травят нередко так, что лучше бы и не пробовали: не поймёшь, то ли руки у них кривоватые, то ли это какая-то многоходовка для дискредитации родного государства и/или ее засидевшегося президента.

Между прочим, это, похоже, касается не только КГБ со наследники, но и вообще спецслужб: соображают они изощрённо, но приниженно, сторонясь масштабного конструктива. Разумеется, номинально такой конструктив — не их профиль, но можно ведь какие-то предлоги придумывать для поддержки чего-нибудь этакого на стороне.

По-видимому, там, в «органах», такая система «отрицательного» отбора, что до уровня должностей, на которых решаются ключевые вещи, доходят только люди с безнадёжно специализированным мышлением. Высоцкий для них — талантище, какой-нибудь продажный литераторишка, кропающий крикливые пропагандонские книжки, — тоже титан, и шахматный чемпион — глыба, и спортсмен, и на виолончели пиликальщик, а подлинные визионеры, прорывисты, формирователи новых мыслительных парадигм, Сократы и Джордано Бруно современности — типа никто: через тернии пусть пролезают самостоятельно, а хоть бы и на карачках, — и пусть ещё радуются при этом, что их по крайней мере уже не убивают и даже в «лагеря» не шлют. А если у них что-то всё же получится вопреки всему, можно будет так или иначе пользоваться этим бесплатно.

Высоцкого в доблестных «органах» слушать любили, надо же. А лекцию про грядущий глобальный кирдык и про то, как от него отверчиваться, — уже не то, да? А что так? Или это уже не «государственная безопасность»?

Есть мнение, что Высоцкий в 1980 г. умер не сам по себе, а с помощью «конторы». И что наркоманом он стал не сам по себе, а при содействии всё той же стороны. Заметим, что эта версия, если к ней присмотреться, НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ версии о том, что Высоцкий одно время (не с детства же) инициативно сотрудничал с КГБ. Случается ведь, что агенты разочаровываются в сотрудничестве (из-за неполучения результатов, на которые рассчитывали, либо из-за усвоения какой-то специфической информации), сокрушаются в содеянном, даже переходят на сторону противника. А спецслужбе потом приходится наказывать нехороших бывших агентов: травить их, сжигать живьём и т. д.

Даже если Высоцкий ненавидел советскость, его сотрудничеству с КГБ это могло не мешать: не все агенты работают из идеологических соображений, довольно многие делают это ради материальных и прочих выгод. А Высоцкий «хорошую жизнь» таки любил весьма.

Версию об уморивании Высоцкого «комитетчиками» развивает, к примеру, Марк Эпельзафт в ряде публикаций. Из его статьи «Загадка смерти Высоцкого и неправедная книга Бориса Кудрявова» (сайт www.krugozormagazine.com):

«Я задумался. Начал сопоставлять факты из биографии Высоцкого. События последних двух лет его жизни. И вдруг, когда сопоставил все происходившее, до меня дошло — убрали его. Просто убрали.»

«Смерть Высоцкого до сих пор окружена ореолом таинственности. С 1975 года он был подсажен на наркотики. В этой истории много вопросов. Подсадили ВВС на наркотики его же собственные врачи. Вернее, один доктор. Анатолий Федотов.»

«Морфий использовался для снятия алкогольного синдрома. И в дальнейшем Высоцкий прибегал к такому способу выхода из запоя все чаще и чаще. Роль Федотова была более чем странной в этой истории.»

«Далее Высоцкий беспрепятственно мог доставать наркотики, перевозить флаконы с зельем через границу в самолетах — никто ему не мешал. Не проверял. Это само по себе тоже весьма странно выглядит. Если вспомнить, в какой стране жил Высоцкий. В стране, где даже за гомосексуализм сажали. И проверяли всех и вся. На все. Конечно, можно сказать, что слава открывала поэту все двери. И закрывала глаза властям на любые шалости любимца всей страны.»

«Но более чем странно поведение врача Федотова в дни якобы агонии, и особенно в ночь, когда Высоцкий умер. Вернее, задохнулся от введенных ему Федотовым лекарств. Асфиксия. Задохнулся от собственного языка впавшего… Наркоманам нельзя вводить седуксен. Именно это лекарство ввел Федотов.»

«Подозрителен отказ Федотова и личного фельдшера Высоцкого Игоря Годяева отдать Высоцкого бригаде реаниматологов во главе с профессором Сульповаром в ночь с 23 на 24 июля. И таинственна смерть самого Годяева — нашли повешенным через год после смерти Высоцкого. Без записки. Федотов тоже ушел странно. Передоз.»

«Конечно, весь 1980 год Высоцкий был болен тяжело. Но неизвестно, как могли бы повернуться события, если бы летом 80-го все произошло иначе.»

«В деле Галича, например, все более-менее прозрачно — не известны только имена убийц в связи с закрытыми до сих пор архивами советской доблестной ЧК. С Высоцким же, если и была проведена операция, то операция многоступенчатая, с возможными вариантами развития событий. Без четких указаний убрать до самого последнего момента.»

«Почему же этот момент наступил именно летом 1980 года?»

«Дело в том, что последние полтора года жизни, 1979–1980, Высоцкий занимает все более резко очерченную антисоветскую позицию, близкую к позиции лидеров диссидентского (так это почему-то называлось) движения.»

«Это проявляется, прежде всего, в стихах. Завуалированные метафоры, образы, эзопов язык уступают место ясным и недвусмысленным строкам.

«С начала 1979 года Высоцкий прощупывает почву на предмет длительной работы в США. Разговоры об этом с друзьями постоянная тема. Шемякин, Янклович… Говорит поэт об этом и с Иосифом Бродским, которому оставляет копии многих своих рукописей на предмет перевода стихов и песен на английский. В январе 1979 года Высоцкий проводит серию из 17 концертов в городах США. Концерты не санкционированы советскими властями. Высоцкий убеждается, что в США у него есть публика. Концерты проходят триумфально.»

«В это же время Высоцкий впервые разрешает эмигрантским литературным журналам публиковать свои песни и стихи.»

«В том же 1979 году Высоцкий отдает очень большую подборку своих прежних вещей в легендарный „Метрополь“. В этой подборке ранние, дворовые и лагерные песни поэта. Плюс „Банька“ и „Охота на волков“.»

«Резкое неприятие Высоцким оккупации Афганистана усилило раздражение властей. „Они совсем о****ли“, кричал Высоцкий сценаристу Шевцову, слушая первые новости о вошедших в Афганистан советских войсках.»

«Безоговорочно поддержал и академика Сахарова, в феврале 1980-го сосланного в Горький за выступления по вопросам Афганистана. Высоцкий подписал (впервые для себя) письмо в защиту Сахарова. Впервые вместе с диссидентами он шел в списке подписантов. Несколько раз порывался поехать к Сахарову в Горький. Туманов отговорил: „Тебя к нему не пустят, а неприятности будут огромные“.»

«Михаилу Шемякину кричал, закрывая лицо руками: „Я не могу там жить после этого! Не могу и не хочу!“ На экранах французского ТВ показывали афганских детей, сожженных советским напалмом и лица советских солдат…»

«Все это время Высоцкий серьезно обдумывал возможность уехать в США на год, попытаться там чего-то достичь, создать некий поэтическо-театральный центр.»

«В мае 80-го в Варшаве он был настроен очень жестко по отношению к советским властям. Заявил польскому журналисту: „Приезжайте в Москву, сделаем интервью, которое взорвет коммунистов. Я им все скажу“.»

«На вопрос анкеты „Самая отвратительная личность в истории“ ответил по свидетельству Туманова Ленин. Дальше шли Сталин, Гитлер, Мао…»

«Судя по всему, несмотря на очень тяжелое состояние летом 1980-го, побег был замыслен. Скорее всего, осенью 80-го Высоцкий планировал оказаться в Нью-Йорке. Билет в Париж на 29 июля был взят без обратного вылета.»

«А теперь представьте себе — любимец и совесть нации говорит по „Голосу Америки“ все, что думает по поводу советских властей, по поводу войны в Афганистане. Обращается к советским гражданам. И граждане внимают. Внимают кумиру.»

«Советские вожди забеспокоились. Они ведь тени собственной боялись. Галича, который их всех вскрыл аки Исайя. Но был любим только интеллигенцией фактически. И все равно его убрали.»

«Дальше все, о чем писал вначале. И дело в отношении Федотова, начатое было милицией по статье „убийство по неосторожности“, было очень быстро закрыто. По звонку старших товарищей из комитета. Ввиду отсутствия состава преступления.»

«Именно 22 июля и был взят паспорт, куплены билеты. Все было готово к побегу.»

Не факт, что Высоцкому в случае побега на Запад надо было бы сильно опасаться разоблачения его гэбистами — в отместку — как их бывшего агента: он же не был рядовым стукачом и провокатором, а так, беседовал иногда — о направлениях творчества. Компрометирующих бумажек особо не подписывал. Далее, может, как раз возможность раскрытия «комитетом» деталей сотрудничества и была основным обстоятельством, которое до 1980 года удерживало Высоцкого от побега. А к 1980 году Высоцкий на почве алкоголизма и наркомании подутратил чувство реальности и начал считать, что номер с «акклиматизацией» на Западе у него пройдёт.

Проблемы из-за алкоголя начались у Высоцкого ещё в начале 1960-х. Вот несколько эпизодов, попавших в интернет.

На съёмках фильма «Карьера Димы Горина» (1961). Дочь актёра Льва Борисова, Надежда:

«Знаете, что в „Истории Димы Горина“ в роли шофера Софрона сначала снимался папа? А потом его заменили на Владимира Семеновича Высоцкого. Как получилось: когда начались съемки, у папы родилась первая дочь — Таня. Он на радостях так загулял, что директор картины предупредил: „Еще раз придешь на площадку с бодуна, заменим на другого артиста“. И папа все-таки не удержался, выпил: Софрона сыграл Высоцкий. Как-то, спустя годы, они встретились на Пушкинской площади, распили на скамеечке бутыль коньяка, и Высоцкий говорит: „Лева, ты не обижаешься на меня?“ — „За, что Владимир Семенович?“ — „За то, что я сыграл твою роль. А ты знаешь, что директор картины потом мне говорил? Что поменял шило на мыло“.»

На съёмках фильма «Андрей Рублев» (1966). Кристина Безбородова («Пять несыгранных ролей Владимира Высоцкого»):

«Тарковский утвердил Высоцкого на роль сотника Степана. Но вскоре заменил его Николаем Граббе. — Володя дважды запил, дважды подвел. Тарковский этого простить не мог, — объяснил друг режиссера — писатель Артур Макаров.»

На съёмках фильма «Стряпуха» (1966). Александра Нечаева («За что Высоцкого хотели снять с роли в фильме „Стряпуха“»):

«Хотя актеры признавались, что съемочный график был довольно напряженным, они все равно не упускали возможности пообщаться, отдохнуть, попеть песни. Собирались, как правило, после работы в одной из хат (фильм снимали в станице Некрасовка на Кубани) и до поздней ночи отдыхали на полную катушку. Инициатором таких посиделок часто выступал Высоцкий. Режиссеру категорически не нравился такой отдых актеров, который нередко сопровождался кубанскими винами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однажды случилась даже драка между Высоцким и одним из отдыхающих на пляже, куда актер пришел навеселе. Разразился скандал. Чаша терпения Кеосаяна переполнилась и он на полном серьезе заявил о намерении снять Высоцкого со съемок. Но за актера вступилась Людмила Хитяева, заявившая, что не будет сниматься без него. Высоцкий жест актрисы оценил, пообещал ей до конца съемок не притрагиваться к спиртному и слово сдержал.» «На премьере фильма актер узнал, что его героя Кеосаян решил переозвучить.» «Существуют две версии: голос Высоцкого с фирменной хрипотцой не совпадал с образом задорного Андрея Пчелки и то, что таким образом Кеосаян решил и другую проблему — с алкоголем у актера, который мог не явиться на озвучание.» «Согласно некоторым предположениям, Андрея Пчелку озвучил сам Кеосаян, а песни вместо Высоцкого спел один из солистов хора всесоюзного радиокомитета.»

На съёмках фильма «12 стульев» (1971). Кристина Безбородова («Пять несыгранных ролей Владимира Высоцкого»):

«Владимир Семенович мог бы стать и Остапом Бендером. Но опять ушел в штопор. И Гайдай в срочном порядке утвердил Арчила Гомиашвили.»

К 1968 году, к предполагаемому времени начала контактов Высоцкого с КГБ, Высоцкий ещё не был полностью зависимым от алкоголя, а люди со «слабостями» как раз более удобны для вербовки, потому что у них есть «ниточки», за которые можно дёргать. К примеру: «Не складываются отношения с начальством? Поможем!». В случае Высоцкого, скорее всего, не КГБ бил к нему клинья, а наоборот, сам Высоцкий возжелал «усилиться» — и, возможно, именно из-за сложностей в отношениях с режиссёрами и др. из-за чрезмерного употребления алкоголя.

Вообще, отношения Высоцкого с «комитетом» должны рассматриваться в динамике, а не в статике. Когда Высоцкий стал выходить из-под контроля (вследствие того, что «попал под идеологическое влияние Запада» и пр.), комитетчики решили вывести народного любимца из игры, но так, чтобы при необходимости можно было дискредитировать его перед массами. Поэтому и подсадили прежнего «своего» на наркотик. Не факт, что именно так и было, но эта версия выглядит убедительно.

Для полноты. Википедия, статья про советский фильм «Вид на жительство» (1972):

«Александр Стефанович, интервью „Экспресс-газете“: „Мы хотели снимать в главной роли Высоцкого, но нас вызвали в КГБ и категорически это запретили. „Ну, за что они меня так ненавидят?!“ — чуть не плакал Высоцкий, когда я сообщил ему об этом. Не разрешили снимать и художника Илью Глазунова. В итоге главного героя сыграл начинающий актёр Альберт Филозов, для которого эта роль стала звёздной“.»

Комментарий. Во-первых, один свидетель — это ненадёжно. Во-вторых, КГБ почему-то не запрещал снимать Высоцкого в других фильмах, и вот это уже — крепкий факт. В-третьих, фильм был на специфическую тему: «Молодой врач-психиатр из Ленинграда, воспользовавшись туристической поездкой, „выбирает свободу“ и остаётся за рубежом». Такое кино выглядело как подталкивание Высоцкого к невозвращенству. В-четвёртых, а КАК было Высоцкому комментировать запрет? Наверное, не «я же столько для них делаю, а они…»

Далее, Альберт Филозов высказывался о своём попадании на роль несколько иначе (там же):

«Ассистент режиссёра картины „Вид на жительство“ ходила по театрам, искала актёра „с ненадёжной внешностью“ и увидела в фойе мой портрет, разыскала, пригласила на пробы.»

У Высоцкого «ненадёжная внешность», да?

Кстати, про уникальность и незаменимость Высоцкого. Всё та же Кристина Безбородова («Пять несыгранных ролей Владимира Высоцкого»):

«„Земля Санникова“, 1973 г. Режиссеры фильма — Альберт Мкртчян и Леонид Попов — очень хотели, чтобы Крестовского сыграл Высоцкий, а невесту Ильина — Марина Влади. Поэтому пробы никто особо не проводил. Однако перед началом съемок песни Владимира Семеновича передали по „Немецкой волне“. В радиопередаче барда представили бунтарем и диссидентом. Естественно, Высоцкого и Влади снимать запретили. Так же как и вычеркнули из картины песни Владимира Семеновича — „Белое безмолвие“, „Баллада о брошенном корабле“ и „Кони привередливые“. Заменил их исполненный Олегом Анофриевым и ставший шлягером на все времена зацепинский „Есть только миг“.»

В общем, когда было очень надо, то успешно заменяли потихоньку и как бы незаменимых, причём никто из посторонних подмены не замечал, а результаты радовали массы.

Ещё про еврейство Высоцкого. С сайта isroe.co.il, статья «Высоцкий поет на еврейском языке»:

«Немногие знают, что у всенародно любимого барда и актера есть еврейские корни, а еще меньше людей слышали песню на идише, которая когда-то звучала из уст Высоцкого в самом начале его блистательной карьеры.»

«Запись исполнения Высоцкого песни „Здравствуйте, мое почтение“, к счастью, сохранилась и дошла до наших дней. Информации об этой музыке немного. Предположительно ее записывали в студии в 1963-1964 годах.»

«Исполнял он ее часто, есть даже несколько студийных записей, но в Интернете можно найти только одну. Позже песню вытеснили из программы собственные произведения. В записи Высоцкий поет строчки на идише быстро, уверенно и просто. Иногда даже комкая слова, но нет сомнений — певец разбирался в языке.»

(На самом деле там песня на русском, но про еврея, а из идиша в ней только припев «а зухтер махтер их бин а-фартовер ят» плюс ещё несколько отдельных слов — «цорес», «менхетуним» — и еврейский акцент.)

Напомним себе, что еврейство — не преступление, а нюанс. Нехорошее начинается только в случае, если, к примеру, выбиваешься в «духовные лидеры» какого-то этноса, принимающего тебя за своего в доску, но внутренне остаёшься с немного другим этносом, и оказываешься по сути засланным казачком — в условиях более-менее «тёрок» между этими этносами: персоной, которая при более жёстких «тёрках» — войне — подлежит вообще-то высылке или интернированию, а при менее жёстких — немножко отторжению (в зависимости от жёсткости «тёрок»). Где-то так. И это характерно для всех здоровых этносов, определяется инстинктом и здравым смыслом — и по большому счёту обеспечивает этносам выживание. Скажем, смог бы в Израиле выбиться в народные любимцы какой-нибудь полуараб, который в частной жизни солидаризуется и кучкуется с «палестинцами»? Полагаю, что нет.

Кстати, «тёрки» ведь как раз и возбуждаются, когда многовато «душек» и «лапочек» одной и той же [нетрадиционной] нетитульной национальности выбивается на видные (= денежные и влиятельные) места. У людей, конечно же, складывается впечатление, что над ними формируется иноэтничный привилегированный класс. Пробраться «наверх» — это вообще очень трудно, а когда добавляется этнический барьер, это дело становится ещё труднее, и общественность, конечно же, дополнительно беспокоится.

Одно дело, когда люди идут «на Высоцкого» и т. п. добровольно — зная, что это за человек по происхождению, с кем кучкуется и от кого идейно подпитывается за кулисами — и другое, когда его «впаривают», затушёвывая этнический нюанс. Это — своеобразное мошенничество, вроде продажи поддельных товаров. Со второй половины 1980-х началось именно что «впаривание» Высоцкого.

Скажем, Александр Розенбаум был в этом отношении честен, чем и внушал в своё время уважение (теперь уже нет). Так что лучше бы Высоцкий имел и песни на идише в своём репертуаре. Кстати, я слушаю такое охотно, если что. А под «Хава нагила» могу и станцевать.