Владыка Севера

VIII

Силэтр покачала головой.

— Боюсь, владыка сладкого винограда был прав, — сказала она Джерину. — Байтона в первую очередь беспокоит то, что происходит в долине, где расположено его святилище, и в заколдованных лесах вокруг нее. Основная причина, по которой он занялся вопросами, касающимися северных земель за пределами этой местности, состояла в том, что чудовища, причинившие столько вреда, вырвались из его долины… вернее, из-под нее.

— О, чума! — воскликнул Лис. — Ты должна говорить мне то, что я хочу слышать, а не то, что является правдой.

Силэтр уставилась на него во все глаза. Затем осторожно рассмеялась.

— Ты ведь шутишь, не так ли? — Только когда он кивнул, она немного расслабилась.

— Если ты начнешь говорить мне лишь то, что мне может понравиться… — Джерин умолк. — Мне не следует продолжать, потому что ты сама о том знаешь, слава богам. — От конца фразы во рту его стало кисло. — Тем, что бодрствуют и слышат меня, по крайней мере.

— Не знаю, слышит ли тебя Маврикс, но ни у кого не может возникнуть сомнений в том, что он бодрствует, — ответила Силэтр. — Вчера я ходила в деревню. У Фулды должны были качаться месячные. Но они не начались. Она говорит, что не спала ни с одним мужчиной со времени последней менструации. Я ей верю. А это значит…

— Божественный экстаз? — предположил Джерин, однако не так язвительно, как ему хотелось бы.

Силэтр с совершенно серьезным видом кивнула.

— Именно. Мы с ней поговорили об этом. Похоже, ее ощущения весьма отличались от тех, что я испытывала при общении с Байтоном… но ведь он и Маврикс совершенно разные боги. И с наступлением следующей весны…

— На наших землях появится маленький полубог, — закончил за нее Джерин. — Если, конечно, гради не завоюют нас к тому времени. Если у них это получится, тогда им и придется волноваться по этому поводу. Я бы сказал, что почти готов проиграть им, только чтобы увидеть, как они с этим справятся. Я сказал «почти».

— Мы до сих пор не знаем, как сделать так, чтобы им не проиграть, — сказала Силэтр.

— Не дави на мозоль, — ответил Джерин. — Насколько я могу судить, Маврикс просто посоветовал нам сдаться, поскольку никто из здешних наземных или подземных богов, которых я знаю, не способен остановить богов гради или хотя бы побеспокоиться, чтобы их задержать.

— Нет, я так не думаю, — сказала Силэтр. — Ты поддаешься мрачному настроению. После всех твоих злоключений с Мавриксом, если бы у тебя не было никакой надежды, он бы сразу так и сказал. Вообще-то он бы даже позлорадствовал по этому поводу.

Джерин призадумался над ее словами и, в конце концов, кивнул.

— Да, именно так он бы и поступил. Ему не нравятся ни боги гради, ни их установки, поэтому он попробовал выступить против них, но и меня он тоже не любит. На протяжении многих лет я не единожды в том убеждался, и сомнений на этот счет у меня практически нет.

Внизу, в главной зале, вдруг затеялось что-то невообразимое. Силэтр подняла одну бровь.

— Я слышала множество странных звуков, исходящих оттуда, но таких — никогда. Кто-то кого-то, по-видимому, убивает, но зачем же пытать перед тем, как убить?

Это, разумеется, было некоторым преувеличением в оценке доносившегося снизу шума, но не слишком существенным.

— Я сейчас спущусь и велю заткнуть негоднику глотку его же трусами, — сказал Джерин. — Или столкну лбами кое-кого. Обычно это утихомиривает людей.

И он отправился вниз, держа левую руку на рукояти меча. Он не знал, что его ждет в главной зале, но предполагал, что там либо ссорятся, либо дерутся. Реальность же оказалась, с одной стороны, ободряющей, с другой — внушающей опасения: Вэн, Джеродж и Тарма сидели вокруг громадного кувшина с элем, который, конечно, был полон, когда они сели, а сейчас наверняка почти опустел.

То, что Джерин, Силэтр и остальные обитатели Лисьей крепости приняли за раздор, оказалось попыткой чужеземца и двух монстров спеть. Результат был скорее катастрофическим, чем мелодичным. Но Джерин вовсе не поэтому рявкнул на Вэна:

— Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?

— О, приветик, Лис, — сказал Вэн, глупо улыбаясь во весь свой рот. — Пытаюсь проверить, смогу ли я выпить больше эля, чем эти два ходячих шерстяных мешка. Когда мы начали, я был почти уверен, что да, но сейчас как-то не очень.

— Лорд принц, — пробасил Джеродж.

Он тоже улыбнулся, демонстрируя свои страшные зубы. Лис не сомневался, что улыбка была дружелюбной, однако волосы на затылке его все равно поднялись. Джеродж был, по меньшей мере, так же силен, как Вэн. Обычно он вел себя замечательно, но кто может сказать, как на него подействует полный желудок эля? Точней говоря, к чему он склонит его? Если к буйству, то какой ущерб он успеет причинить, прежде чем его удастся приструнить или уничтожить?

Как и все в Лисьей крепости, Джеродж и Тарма пили эль каждый день. За едой или просто чтобы утолить жажду. Но они никогда (до этого момента) не пили его, чтобы напиться. И Джерин вовсе не хотел их к этому приучать.

Он сердито глянул на Вэна, сожалея, что его друг не проявил должного благоразумия. Однако, как и всегда, подобные сожаления ни к чему не вели. Поэтому с похвальным, как ему казалось, самообладанием Джерин сказал:

— Одно дело заглядывать в кружку с элем. И совсем другое — заглядывать в кувшин с элем. Разницу вы поймете ближе к утру, — добавил он в злобной иронии.

— Ты, скорее всего, прав, — нахмурился Вэн. — И, скорее всего, Фанд примется орать на меня, а я буду мечтать лишь о том, чтобы моя бедная башка отвалилась. — И он обхватил руками свою бедную, но еще не начавшую болеть башку.

Если перспектива похмелья и пугала Джероджа с Тармой, они не подавали виду.

— О, слава Бейверсу, воистину слава за то, что я так прекрасно себя чувствую, — проревел Джеродж.

И плеснул на стол эля, совершив возлияние. Видимо, оно предполагалось быть небольшим, но поскольку движения монстра потеряли уверенность, он вылил почти все содержимое своей кружки. Но его волновал не устроенный им беспорядок, а отсутствие эля. Он поднялся, подошел к кувшину и зачерпнул. Набралось совсем немного. Вглядываясь внутрь кувшина, Джеродж заревел, на этот раз от отчаяния. Вновь обретя дар речи, он сказал:

— Закончился! Как это случилось?

И тут Вэн рассмеялся, хотя минуту назад сидел мрачнее тучи. Тарма засмеялась тоже, причем так сильно, что свалилась со скамьи и покатилась по тростнику, устилавшему пол. Потом она медленно, с трудом поднялась на ноги. Джерин сказал:

— Как ты думаешь, ты имеешь к этому какое-нибудь отношение?

— Кто? Я? — Маленькие узкие глазки Джероджа расширились, насколько это было возможно, когда его затуманенный мозг наконец-то сообразил, в чем дело. — Ну, думаю, да.

Он тоже рассмеялся отрывистым рычащим смехом, от которого любая здравомыслящая сторожевая собака бросилась бы наутек, поджав хвост. Как и Тарма, он оказался вполне добродушным пьяницей, за что Джерин возблагодарил не только Бейверса, но и всех богов, кроме Волдар. Меньше всего на свете Лису хотелось бы увидеть отвратительно пьяное, да еще и угрюмое чудовище. Если бы Джеродж разбушевался и вышел извод контроля, его, чтобы урезонить, пришлось бы проткнуть копьем. Или утыкать стрелами, что не лучше.

Лис обмакнул два пальца в лужицу, пролитую Джероджем на стол. Один из них он облизал, а каплю со второго уронил в качестве собственного возлияния.

— Слава тебе, Бейверс, — сказал он громко, а про себя добавил: «Потому что твоя щедрость будит в чудовищах глуповатое дружелюбие, а не дикую злобу». Учитывая, кем они являются, это действительно щедрый божеский дар.

Похмелье для Вэна обернулось сущим кошмаром. Но у него за многие годы их было немало. Утром он выпивал чуть-чуть эля и грыз корку хлеба, стараясь держаться подальше от солнечного света и громких звуков (хотя последнее возле Фанд было практически невозможно), пока его бедный измученный организм не начинал постепенно приходить в себя.

Джеродж и Тарма чувствовали себя ничуть не лучше, если не хуже, однако понятия не имели, как выходить из этого состояния. Терять невинность в некоторых вещах не всегда большая приятность. Они стенали, жалуясь, что умирают, и корчились от резкого гула собственных голосов. Джерин ничем не старался облегчить их муки. Чем сильнее монстры будут страдать от последствий попойки, тем меньше шансов, что они захотят ее повторить.

Поскольку сам Лис накануне не перебрал, он даже не поморщился, выйдя из главной залы на яркое солнце, заливавшее внутренний двор. Но на его коже тут же выступил пот: денек стоял по-летнему жаркий.

Возможно, Стрибог еще не оправился от взбучки, которую ему задал Маврикс, подумал Лис. Интересно бы знать, какая сейчас погода за Вениен, на землях, где властвуют гради. Если Стрибог и вправду вышел из строя, крестьяне смогут собрать какой-нибудь урожай. Даже там. «Хорошо бы это выяснить», — подумал он. Чем больше у тебя информации об этих гради и их богах, тем больше шансов придумать, как с ними бороться.

Он взобрался на крепостной вал. Насколько хватало глаз, все выглядело спокойно. Жаль только, что глаз хватало не очень на многое. В пределах же видимости крестьяне трудились на полях, коровы и овцы паслись на лугах, свиньи рыскали в поисках пропитания. В ближайшей к крепости деревушке из нескольких дымовых отверстий в крышах тянулся дымок — женщины варили суп или тушили мясо на ужин.

А чем сейчас занимается Фулда? Готовит? Ткет? Варит эль? Полет в полях сорняки? Чем бы она там ни занималась, у нее нет менструаций. Она беременна, без сомнения, причем без участия земного мужчины. Почему Маврикс решил породить полубога именно в северных землях? И что за полубог выйдет из этого ребенка?

Время даст ответы на эти вопросы, если, конечно, Джерин останется в живых, чтобы их узнать. Вообще-то время в любом случае ответит на эти вопросы, вне зависимости от того, будет он жить или нет, но Лис предпочел не забивать себе голову этим.

Да он, собственно, все равно не успел бы этого сделать. Часовой на сторожевой башне, возвышавшейся над замком, затрубил в рог и крикнул:

— Приближается колесница, лорд принц! С запада!

Джерин повернул голову на юго-запад и стал вглядываться.

Там лежали земли Адиатануса, и уже многие годы неприятности приходили именно с той стороны. Затем часовой дополнил предыдущую информацию:

— Она движется вдоль Ниффет.

Джерин развернулся. Последнее время при упоминании о Ниффет он тут же представлял себе военные галеры, полные гради. С топорами, причем каждый захватчик выкрикивал имя Волдар. К своему великому облегчению, он не увидел никаких галер. Сначала он не увидел и колесницы. Его сторожевая башня была выше всех остальных крепостных построек, что обеспечивало часовым наилучший обзор.

Нет, вон она, выехала из-за сливовой рощи. Возница гнал лошадей рысью, но не поторапливал их, взяв темп, позволявший им бежать и бежать, чтобы покрыть в перегон наибольшее расстояние. Кто-то на крепостной стене рядом сказал:

— Наверное, это из владений Крепыша Шильда.

— Я тоже так думаю, — согласился Джерин. — Теперь осталось выяснить, какие новости нам везут.

Когда колесница приблизилась к крепости, малый в ней назвался Арипертом, сыном Ариберта, одним из вассалов Шильда, хотя Лис его почти не знал. Поскольку колесница была одна, воины Джерина без колебаний опустили подъемный мост и позволили ей въехать в крепость.

Оказавшись на внутреннем дворе замка, малый выпрыгнул из колесницы, огляделся вокруг и закричал:

— Лис! Где Лис?

Он тоже не знал Джерина в лицо. Лет тридцати пяти, коренастый, с резкими чертами лица и быстрыми, дергаными движениями.

— Я Лис, — сказал Джерин, спускаясь с крепостного вала. — Что-то страшное, видно, случилось в поместье Шильда, раз тебе пришлось мчаться сюда, чтобы рассказать мне об этом?

— Вы правы, лорд принц, — сказал Ариперт и принялся ходить взад-вперед. Очевидно, долее двух мгновений ему не стоялось на месте. Он стал хрустеть костяшками пальцев, пока не перебрал все, вряд ли сознавая, что делает. — Дикари с запада, гради, на своих кораблях высадились в поместье Шильда. Его крепость устояла под их натиском, и крепости его вассалов тоже, но они сожгли деревни, убили крепостных, вытоптали посадки и украли скот. Поэтому зимой нам всем придется голодать. — И он уставился на Джерина так, будто тот был в том повинен.

— Мы не сидели тут без дела, Ариперт, — сказал Джерин.

Ариперт между тем скусывал с кончика большого пальца омертвевшую кожу. Джерин мысленно вскользь прикинул, есть ли у него жена. Жизнь с человеком, который постоянно нервничает, кого угодно сведет с ума. Но сейчас было важно не это. Он продолжил:

— Твой господин сам дрался рядом со мной против гради.

— И что? — сказал Ариперт, хлопнув то ли по комару, то ли по продукту своей фантазии. — Мне это совсем не помогло. Да и поместью Шильда тоже.

— Это не так, — возразил Джерин. — Если бы мы не сразились с ними, все могло бы обернуться хуже, гораздо хуже. И в частности, для тебя. Если ты мне не веришь, отправь гонца к Адиатанусу и спроси у него.

Ариперт почесал бороду, подергал себя за ухо и вырвал из бороды волос. Крутя его между большим и указательным пальцами, он ответил:

— Ладно, возможно, могло быть и хуже. Я не знаю. Но и без того все чертовски плохо, уверяю вас. — Он снова принялся мерить шагами землю. — Как вы собираетесь прогнать этих ублюдков с Ниффет? Вот что я хочу знать. — Он выхватил нож и начал чистить им ногти.

Можно было устать от одного наблюдения за его ужимками, и Джерин почувствовал, что устал.

— Я не знаю, как прогнать гради с Ниффет, — сказал он. — Их корабли не чета нашим лодкам. Лучшее, на что мы можем надеяться, это разбить их, когда они сойдут с кораблей. Но где именно им высаживаться, они выбирают сами.

— Это плохо. — Ариперт засунул один из свежевычищенных ногтей глубоко в ухо, с интересом посмотрел на то, что ему удалось вытащить, и вытер палец о штаны. — Это плохо, совсем плохо. Нельзя позволять им грабить нас.

— Отлично, — сказал Джерин, отчего вновь прибывший удивился настолько, что даже на мгновение замер. Лис устремил на него кислый взгляд. — Каким образом?

Ариперт открыл рот, закрыл, облизал губы, шумно втянул воздух, снова облизал губы и наконец, произнес:

— Ведь это вы принц Севера, а не я. Это вы должны мне сказать как.

Джерин рассмеялся. Ариперт смотрел на него во все глаза. Джерин тоже взглянул на него, продолжая смеяться.

— Если бы я получал корову каждый раз, когда, начиная с весны, слышал что-то подобное, — сказал он, — то мог бы питаться говядиной до конца своих дней.

На Ариперта его фраза не произвела впечатления.

— Если у принца Севера нет ответа на этот вопрос, тогда у кого же? — требовательно спросил он.

— Возможно, ни у кого, — сказал Джерин, отчего барон выпучил глаза. Пока Ариперт водил по земле носком ботинка, Джерин подумал: «Возможно, у Волдар». Но он не стал произносить этого вслух и вообще пожалел, что эта мысль пришла ему в голову. Сказал же он вот что: — Вам следует выставлять побольше часовых вдоль реки, чтобы они несли там дозор и поднимали тревогу, как только заметят гради. А заодно придется решить, хотите ли вы отбить у них охоту высаживаться на вашей земле или предпочитаете отсиживаться в своих крепостях.

Ариперт снова принялся ходить взад-вперед, а затем вдруг подпрыгнул, да так неожиданно, что Лис вздрогнул. Не успели ноги барона опять вернуться на землю, как он уже говорил:

— Что ж, неплохая мысль, лорд принц, да. Если эти проклятые гради плавают по Ниффет туда-сюда, как им вздумается, нам придется следить за ними более пристально, именно так.

— Если они пристанут где-нибудь к берегу, постарайтесь поджечь их суда, — посоветовал Джерин. — Они охраняют их, но игра стоит свеч. Если они останутся без кораблей, то на нашей земле мы сможем переловить их всех до единого, как поступаем с опасными хищниками.

— Йо, лорд принц, вы говорите разумные вещи. — Челюсти Ариперта заработали, словно он в буквальном смысле пережевывал и проглатывал совет Джерина.

— А вы предпринимали что-либо подобное еще до того, как гради напали на вас? — спросил Джерин.

Ариперт покачал головой и с сокрушенным видом опять стал грызть свой большой палец. Теперь Лис смотрел на него без иронии.

— А почему? — вскричал он. — Вам ведь известно, что гради тут учинили этой весной. Тысяча чертей, почему вы решили, что вас это не коснется?

— Дело не в этом, лорд принц, — сказал Ариперт, переступая с ноги на ногу и крутя телом, как в танце. — Мы не знали, что делать, поэтому почти ничего не предпринимали. Если они вернутся, мы встретим их более достойно… благодаря вашим мудрым советам.

— Неужели нужно так много мудрости, чтобы увидеть вот это? — Джерин выставил ладонь перед лицом Ариперта. — Неужели нужно так много мудрости, чтобы это почувствовать? — Он очень хотел тюкнуть мелкого лорда по голове каким-нибудь камнем, чтобы, если повезет, впустить туда немного света и свежего воздуха, но удовлетворился тем, что крепко сжал его руку. — Чтобы получить такой совет, какой я дал тебе, вовсе не требуется обращаться к Сивилле из Айкоса. Да и ко мне тоже. Все, что нужно, это сесть на собственный зад и задать себе пару простых вопросов. «Имеется вероятность того, что гради придут сюда? Если да, то как они это сделают? И как мне лучше их встретить? Каковы у них шансы отбить мою атаку? Что мне сделать, чтобы этого не допустить?» Ничего сложного, Ариперт. Любой способен на это, если только захочет. — Он знал, что говорит почти умоляющим тоном, но ничего не мог с этим поделать. Потому что действительно умолял.

Ариперт, сын Ариберта, почесал в затылке и глубоко вздохнул.

— Что я должен ответить, лорд принц?

— Ты не должен ничего говорить, — сказал Джерин, теперь уже тихо. — Ты не должен ничего делать. Ты просто должен думать сам и жить своим умом.

Ариперт снова почесал в затылке. Потом он почесал шею. Затем предплечье и тыльную сторону ладони. Глядя на это, Джерин тоже почувствовал зуд. И сам принялся чесать голову. Ариперт сказал:

— Когда какой-нибудь крепостной спрашивает меня о чем-либо, я не говорю ему, что он должен сообразить сам. Я отдаю ему распоряжение и убеждаюсь, что он его выполняет.

— Иногда это прекрасно срабатывает. — Джерин всегда был готов поговорить об искусстве (или, точнее, быть может, о магии) управления. — А иногда мешает ему найти собственное решение, не хуже твоего, а может, даже и лучше. Ведь подчас, если только ты не бог… да пусть даже и бог, ты можешь принять ошибочное решение. Если крепостной будет слепо выполнять ошибочные приказы, какая в том польза? Конечно, он нет-нет да и смекнет, что ты не прав, но все равно сделает то, что ты ему велишь, назло тебе или чтобы выставить тебя дураком. Вот почему я стараюсь поменьше приказывать.

— Послушать вас, так получается, будто каждый должен почти все делать сам. Только зачем тогда бароны… или принцы? — добавил многозначительно Ариперт.

— Будь каждый человек так же умен, как его сосед, и живи все в ладу между собой, было бы замечательно, — ответил Джерин. — Но некоторые люди не способны думать, а еще хуже те, что могут, но не делают этого. Иные очень вздорны, а третьи хотят иметь то, что есть у соседей, но не желают для этого работать так же, как они. Не думаю, что господа исчезнут с лица земли завтра или даже послезавтра.

— Хм, — произнес Ариперт и отдал салют. — Хорошо, лорд принц, я постараюсь не быть одним из тех, кто может думать, но не делает этого. Для начала надо бы побеспокоиться о дозорных вдоль реки. А еще о сигнальных огнях. — Он дернул себя за бороду, затем за мочку уха.

— Неплохо иметь цепь сигнальных огней, — согласился Лис. — Если ты действительно ее установишь, я выставлю своих наблюдателей близ земель Шильда, чтобы они передавали вести сюда, в Лисью крепость.

— Что ж, отлично, лорд принц. Единственное, чего я не могу сделать сам, так это создавать людей из воздуха. Не могли бы вы одолжить мне отряд солдат, чтобы дать отпор гради, если они нападут снова?

— Ни единого, — твердо ответил Джерин. — Но если ты захочешь вооружить своих крепостных, чтобы противостоять врагам, я не скажу ни слова. Обычно, видят боги, из крестьян получаются не самые лучшие воины, но если дать им оружие, они все-таки нанесут гради какой-никакой ущерб.

— Но если они научатся воевать, то смогут впоследствии нанести ущерб и нам, господам, — запротестовал Ариперт.

— Что более важно: то, что может случиться потом, если ты вооружишь крепостных, или то, что почти наверняка случится в ближайшее время, если ты побоишься раздать им оружие? — спросил Джерин.

Ариперт закусил губу, топнул ногой, но, в конце концов, кивнул. Он все же думал, несмотря на то что ему не нравились получаемые в результате этого процесса ответы. Чем вызывал уважение. Лис сказал:

— Можешь остаться у нас на ночлег. Мы тебя накормим, выпьешь с нами немного эля, если в подвале еще что-то осталось.

— Йо, спасибо, лорд принц. — Голос барона звучал неуверенно, словно он не мог понять, шутка последнее или не шутка. Поскольку и сам Джерин не совсем это понимал, немудрено, что Ариперт был сбит с толку.

Из главной залы вывалился Джеродж, решившийся бросить вызов солнечному свету, чтобы получить возможность дышать свежим воздухом, а не чадом внутренних помещений. Люди Лиса, зная об утренних муках чудовища, предусмотрительно не поддевали его. Конечно, монстр по своему добродушию почти всегда терпеливо сносил их подначки, но любой, кого мучают последствия бурной попойки, вполне может прийти в раздражение. А если этот любой огромен, волосат и вооружен зубами почище, чем волчьи, никому не захочется выяснять, озлобится он или нет.

— Отец Даяус! — завопил Ариперт, хватаясь за меч. — Это одно из тех жутких существ! Я думал, они все исчезли.

Джерин схватил барона за руку, не давая ему вытащить клинок из ножен. Джеродж перевел свой устрашающий взгляд на Ариперта.

— Что ж! — сказал он почти с такой же снисходительностью, которую мог бы вложить в это слово Маврикс. — Некоторые люди не оскорбляют незнакомцев просто ради забавы, так, во всяком случае, говорит мне Лис. — Его длинные узкие ноздри идеально подходили для фырканья.

Наконец-то Ариперт застыл в абсолютной недвижности, пялясь на монстра во все глаза. Судя по выражению его лица, он удивился бы меньше, если бы с ним заговорило одно из бревен крепостной стены, а не Джеродж.

— Если ты присмотришься, то заметишь, что существо это носит штаны, — сказал Джерин. — Мы друзья.

— Друзья, — повторил Ариперт сквозь онемевшие губы. — Некоторые ваши друзья… весьма странные, лорд принц.

Джерин положил руку ему на плечо.

— Ну, не знаю. Ты ведь не такой уж и странный, верно?

Джеродж понял смысл шутки быстрее, чем Ариперт. Чудовище запрокинуло голову и издало рык, изображавший смех. Одно из этих действий или другое, а может, и оба, видимо, оказались для него весьма болезненными. Монстр замер и скорчил гримасу, демонстрировавшую ряды страшных зубов. Ариперт снова потянул меч из ножен, но спохватился до того, как его вновь попытались остановить.

Лис представил монстра вассалу, а затем пояснил:

— Вчера он впервые перебрал эля, и теперь ему худо.

— О! — Ариперт ткнул пальцем в Джерина. — Теперь я понимаю, почему вы точно не знали, есть ли у вас еще эль. В такую тушу вошло, наверно, немало.

— Да не в одну, — поправил Джеродж. — А в целых три. В меня, в Тарму и в Вэна Крепкую Руку.

Ариперт не знал, кто такая Тарма, но о Вэне он слышал, поэтому в благоговейном страхе присвистнул. Джерин сказал:

— Ну вот, видишь? Ты все-таки можешь думать.

— Что я думаю, так это то, что мне бы хотелось на это посмотреть, — сказал Ариперт. — С безопасного расстояния, разумеется. Ладья гради, плывущая по Ниффет, — красивое зрелище, но ты совсем не хочешь, чтобы она приближалась.

— В этом есть значительная доля истины, — сказал Джерин. — Если мы выдержим их натиск, надо будет подумать о том, чтобы начать строить собственные галеры. Но это потом, позже. А сейчас пойдем в главную залу, мы тебя покормим. К тому же ты увидишь Джероджа и Тарму совершенно тихими сегодня вечером, я уверен. — Он повернулся к чудовищу: — Что скажешь, Джеродж? Хочешь, чтобы завтра утром у тебя опять гудела голова?

Джеродж с искренним ужасом вскинул вверх обе руки.

— О нет, лорд принц! Одного раза мне вполне хватит.

— Он не глуп, — сказал Ариперт, подскакивая от изумления. Этим высказыванием, произнесенным так, будто Джероджа не было рядом или тот ничего не был способен воспринимать даже в комплиментарном плане, барон словно бы опровергал собственные слова. Но затем он продолжил: — Далеко не все люди считают, что напиться один раз — достаточно. Если уж на то пошло, далеко не все считают достаточным напиться раз в день.

— Йо, — согласился Лис с опечаленной миной. — Мы оба знаем множество таких примеров. Как и все окружающие. Ну что ж, пойдем. Посмотрим, сможем ли мы порадовать тебя так, чтобы, в конце концов, ты не свалился под стол на тростник и не заснул там.

Ариперт, сын Ариберта, выехал из Лисьей крепости на следующее утро. Такой же дерганый, как и тогда, когда в нее въехал. Джерин надеялся, что он пустит хотя бы часть своей неугомонной энергии на то, чтобы следить за гради и дать им отпор, если они снова нападут на поместье Шильда.

Несколькими днями позже он получил известие от одного торговца, который ехал из лесов севернее Ниффет с грузом хорошего воска и янтаря, что гради также совершили набеги и на ту сторону реки. Торговец, видавший виды лысеющий человек по имени Седол Честнейший (Лис готов был биться об заклад, что он сам придумал себе это прозвище), сказал:

— Сам я не видел этих ублюдков, лорд принц, как вы понимаете. Но я видел лесных разбойников, убегавших от них. Они буквально заполонили деревушку, где я остановился, и каждый следующий беглец рассказывал более жуткую историю, чем предыдущий.

Вариант логически невозможный, но Джерин не стал давить на купца в этом смысле. Вместо этого он попытался вычислить, когда именно произошел набег. Жаль, что нельзя было вернуть Ариперта, чтобы узнать у него точную дату высадки гради на южный берег Ниффет. Однако насколько он мог судить, оба набега вполне могли быть совершены одной и той же бандой. Понять, где находился Седол относительно поместья Шильда, тоже было нелегко. Джерин решил, что гради сначала нанесли удар Шильду, а затем, по пути на запад, напали на трокмуа, но полной уверенности в том у него не имелось.

А затем, еще через несколько дней, галеры гради подошли по Ниффет прямо к Лисьей крепости. Об их приближении предупредили сигнальные огни часовых Шильда. Значит, Ариперт не только думал, но и действовал.

— Мы сметем их, отец! — вскричал Дарен, поспешая вместе с Лисом и Вэном на колеснице к реке.

Лис решил встретить налетчиков на берегу, чтобы те снова не принялись уничтожать поля и грабить крестьянские деревушки.

Но гради не высадились. Вместо этого, благодаря западному ветру и четкой работе весел, они направили свои галеры мимо Лисьей крепости вверх по Ниффет. Джерин и многие элабонцы обстреливали их из луков, но в большинстве случаев совершенно напрасно. Ниффет была так широка, что любой корабль, державшийся ближе к северному берегу, чем к южному, становился недосягаем для стрел.

Обычно Вэн презирал лук как боевое оружие. Однако, увидев, что гради не собираются останавливаться и драться, он схватил самый прочный лук, который только имелся у сподвижников Джерина. Тот принадлежал Дранго, сыну Драго. Несколько стрел, пущенных Дранго, почти долетели до цели. Он заворчал, когда Вэн забрал у него лук, но потом, открыв рот, уставился на чужеземца, сумевшего натянуть тетиву так, что прочное дерево затрещало на сгибах, а затем выпустившего стрелу.

Один из не работавших веслами гради (видимо, капитан) упал. Элабонцы радостно заулюлюкали. Дранго поклонился Вэну.

— Я думал, что выжимаю из этого лука все возможное, — сказал он. — Я ошибался.

— Неплохо для выстрела наудачу, верно? — сказал Вэн, смеясь. И продолжил опустошать колчан Дранго, обстреливая галеры, и даже попал еще пару раз. И хотя ни один из новых выстрелов не был таким зрелищным, как первый, склонный во всем к театральности Вэн остался доволен.

Джерин с некоторым страхом наблюдал за тем, как гради плывут по Ниффет на восток.

— Что они делают? — спросил он. Возможно, у элабонских богов, которые, как всегда, ничего ему не ответили. — Я думал, они захотят схватиться со мной и выяснить раз и навсегда, кто будет править в северных землях.

— Чего же еще они могут хотеть? — требовательно спросил Дарен. — Пока ты не побежден, они ничего не добьются.

— Ну, не знаю, парень. — Вэну подчас была присуща безжалостная прагматичность в суждениях. — Так они нападут на других, захватят добычу и пригонят домой рабов с гораздо меньшим риском для собственной жизни. А мы тем временем будем нервничать, зная, что они находятся выше нас по реке. Тем более что у них всегда есть шанс напасть на нас на обратном пути к океану.

— Давайте усложним им жизнь, — предложил Джерин. Раньше он как-то не думал о выдвижении цепи сигнальных костров на восток, ибо никак не предполагал, что гради минуют его владения. Но это вовсе не означало, что он не мог выслать гонцов, чтобы оповестить мелких баронов, живших вдоль берегов Ниффет, о приближении захватчиков.

Глядя на удалявшиеся, немилосердно дребезжащие колесницы, Вэн сказал:

— Интересно, доберутся ли они до места раньше, чем корабли? Лошади устают так же, как и люди, а гради еще помогает ветер, хотя гребут они против течения, а это непросто.

— Все в руках божьих, — сказал Джерин, но тут же пожалел о своих словах: боги гради были слишком уж ненасытными. В знак утешения он сказал: — Я сделал, что мог.

— Жаль, что мы не можем выслать за ними целое войско, — сказал Дарен.

— Почему же, можем, — ответил Джерин. — Но если мы это сделаем, они выждут какое-то время, а затем возьмут да и развернутся прямо посреди Ниффет, спустят паруса и вниз по течению на одних веслах устремятся обратно. А потом обрушатся на нашу крепость, прежде чем мы сможем до нее добраться. И это, — добавил он с похвальной, по его мнению, сдержанностью, — будет совсем уж нехорошо.

— Да, ты прав, Лис, — согласился Вэн. — Я почти всегда за то, чтобы мчаться вперед не раздумывая, но не сейчас. Если мы удалимся от того, что для нас важнее всего, в конце концов, мы это потеряем, уж будьте уверены.

— Что ж, на сей раз мы это не потеряли, слава богам.

Джерин точно не знал, что именно звучит в его голосе: ирония или надежда на то, что если элабонские боги будут постоянно слышать, как к ним обращаются, то уделят больше внимания этому уголку света.

Он махнул рукой. Войско развернулось на берегу Ниффет и направилось обратно к Лисьей крепости. Люди на крепостном валу встретили их приветственными криками. Так же, как и крепостные, жившие в ближней к крепости деревушке. Некоторые из них даже покинули поля и хижины, чтобы поздравить храбрых воинов, не давших гради высадиться на берег. Джерин не знал, были ли эти поздравления заслуженными или гради изначально намеревались проехать мимо его поместья. Однако если крестьянам так хочется выразить свои чувства, почему же им это не разрешить.

Среди крепостных была и Фулда. Соседи смотрели на нее в благоговейном страхе. Как и многие из воинов; она без всякого стеснения поведала всем историю о том, что произошло в хижине, служившей Джерину магической лабораторией. Свидетельством того, как отнеслись к этому односельчане, служил тот факт, что после ее встречи с Мавриксом они стали выполнять за нее большую часть ее работы.

Лис ни на йот не сомневался в том, что она понесла от ситонийского бога, но даже если бы такие сомнения и возникли, они бы тут же исчезли. У нее не только прекратились месячные, она теперь еще и светилась тем особенным образом, каким светятся все беременные женщины, однако ее свечение было настолько насыщенным, что Джерин почти мог поклясться, что по ночам лампа ей не нужна.

— Лорд принц, — произнесла Фулда.

Она по-прежнему относилась к нему уважительно. Возможно, по давнишней привычке, а может и потому, что он был женат на Силэтр, которая тоже состояла в тесной связи с божеством, хотя эта связь и отличалась от ее собственной.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — спросил он ее.

Он говорил осторожно, но как же иначе, если, пусть Фулда и оставалась его крепостной, бог, оплодотворивший ее, мог их слышать?

— Хорошо, спасибо, — ответила она.

Ее улыбка, как и все в ней, была лучистой. Одно из преимуществ того, что отцом ее ребенка являлся бог, заключалось для нее в отсутствии утренних недомоганий.

— Прекрасно, — сказал Джерин. — Замечательно.

Нет, он так и не понял, как ему относиться к Фулде. Она была очень привлекательной девушкой, это факт, однако не слишком умной. И все же Маврикс решил сделать ребенка именно ей. Лис пожал плечами. Несомненно, для бога плодородия красота была важнее ума. В конце концов, именно поэтому девушку и позвали.

Райвин Лис, верхом на лошади, подъехал к Фулде. Джерин подозревал, что он бы с удовольствием оседлал и ее. Она улыбнулась ему, как бы говоря, что и сама бы от этого не отказалась.

— Райвин, неужели ты снова пытаешься навлечь на себя гнев Маврикса? — спросил Джерин.

— Кто? Я? — спросил приятель-Лис, настолько убедительно изображая невинность, что вся ее убедительность сходила на нет. — Почему Маврикс должен злиться на меня за то, что я беседую с этой очаровательной дамой, если именно я, образно говоря, их и познакомил? И почему, более того, он должен на меня злиться, если я захочу с ней не только поговорить? Ему не приходится сомневаться в собственном отцовстве, а я готов растить этого ребенка как своего, так что он даже должен быть мне благодарен.

Райвин, насколько мог судить Джерин, думал не головой, а кое-чем другим. Джерин вздохнул. Райвин все равно поступит по-своему и, быть может, за это поплатится. Но он расплачивался за свои промахи без единой жалобы, тут Джерину не в чем было его упрекнуть. По мнению Джерина, гораздо мудрее было бы просто не делать ошибок, чтобы потом за них не расплачиваться, однако он давно понял, что Райвин, как и многие прочие, так не считал.

— Будь осторожен, — предостерег он Райвина.

Тот кивнул, будто и вправду собираясь прислушаться к его словам. Джерин вновь вздохнул.

— Лорд принц?

Карлан, сын Вепина, до сих пор маялся от неловкости, обращаясь к Лису. Хотя тот и сделал его своим управляющим, закоренелая приниженность крепостного все еще продолжала в нем жить. К тому же сознание того, что он преуспевает, пользуясь терпимостью Джерина, не облегчало ситуации. Однако, пусть и нерешительно, Карлан все же продолжил:

— Лорд принц, мне нужно с вами поговорить.

— Я к твоим услугам, — сказал Джерин довольно приветливо. — Что тебя беспокоит?

Карлан обвел взглядом главный зал. На скамьях тут и там сидели воины. Кто-то пил эль, кто-то обгладывал жареную птичью ножку, трое или четверо играли в кости. Понизив голос, Карлан сказал:

— Лорд принц, нельзя ли поговорить с вами наедине?

— Почему бы нет, — ответил Джерин. — Давай прогуляемся до деревни. Как раз и поговорим.

Карлан тут же обрадованно закивал. В последнее время каждый раз, когда ему удавалось вырваться из Лисьей крепости, он становился похож на цветок, распускающийся на ярком солнце. Солнце и впрямь было ярким и припекало. После взбучки, устроенной Мавриксом Стрибогу, бог гради перестал вмешиваться в погоду северных территорий.

— Ну вот, — сказал Джерин. — Я уже спросил тебя один раз, спрошу еще: что тебя беспокоит?

— Лорд принц, как долго все эти воины будут жить в Лисьей крепости?

— Как долго? — Лис нахмурился. — Пока мы не победим гради или пока они не победят нас. Как получится. А что?

— Дело в том, лорд принц, что они объедают нас… вернее, вас, и скоро вы останетесь без крова, — ответил Карлан. — Если бы вы не были столь предусмотрительны и не запаслись бы едой, ваши кладовые давно бы опустели. А при нынешних обстоятельствах зима обещает быть голодной и без ваших вассалов, находящихся здесь.

— И что же ты мне предлагаешь, а? — спросил Джерин. — Распустить всех по домам, учитывая, что гради находятся восточнее нас по Ниффет? Или я должен сдаться гради? Разве это лучше, чем позволить моим воинам умерить мое процветание, то есть сделать меня победней?

Карлан облизал губы.

— Это не то… хм… что я имел в виду, лорд принц. Но вы должны знать, что даже те запасы, которые вы приберегли, не нескончаемы.

— О, я это прекрасно знаю, — заверил его Джерин. — Каждый раз, когда я спускаюсь в подвал и вижу, что очередная бочка с провиантом открыта или отсутствует, я сознаю, что забот мне прибавилось, а у меня их и так уже предостаточно, спасибо большое.

— Каждый раз, когда вы спускаетесь в подвал? — повторил Карлан, глядя на Лиса расширенными глазами. — Лорд принц, я и не думал, что вы это делаете. Насколько я мог судить раньше, господа умеют лишь брать, а не сохранять и следить.

— Это потому, что ты смотрел на вещи глазами крепостного, — ответил Джерин. «А еще потому, что я смотрю гораздо дальше, чем большинство господ», — подумал он, а вслух произнес: — Я просто обязан вести дела во всем своем поместье точно так же, как ты вел дела сначала в своем доме, а затем в своей деревне. Слушай, сейчас я тебе скажу, сколько и чего у меня осталось.

И он принялся перечислять кувшины с элем, бочки с пшеницей, ячменем, рожью, бобами, горохом, соленой говядиной и бараниной, копченой свининой. Столько-то ветчины, столько-то сосисок, столько-то подвешенных говяжьих ног, и так далее и тому подобное, пока у Карлана глаза не полезли на лоб.

— Лорд принц, — прошептал бывший крепостной, ныне управляющий, когда Лис, наконец, закончил, — я не смог бы вот так все обсказать, не сверяясь с последними записями… даже близко, но насколько я помню эти самые записи, ваша память точна почти настолько, что в них нет нужды.

— Из меня вышел бы отличный ученый, — сказал Джерин, — поскольку у меня феноменальная память на всякую бессмысленную чепуху. Время от времени меня это выручает в том мире, где я вынужден пребывать.

— Лорд принц, если вы помните все эти вещи, зачем же вы назначили меня на эту должность? — спросил Карлан. — Не подумайте, что я вам не признателен, учитывая, что вы могли бы со мной обойтись много круче, но ведь я вам не нужен. Вы сами могли бы выполнять эту работу.

— Конечно, мог бы, — сказал Джерин с такой естественной убежденностью в голосе, что и сам ее не заметил. — Но если ты ее выполняешь, то мне уже напрягаться не нужно. Поэтому я и не напрягаюсь… по крайней мере, всерьез. Если у нас действительно закончатся запасы, это тебе придется добывать их… откуда-нибудь. А если у тебя не получится, я тебя прогоню.

— О, я всегда об этом помню, лорд принц, — сказал Карлан.

Оба улыбнулись, хотя обоим было известно, что Джерин не шутит. Он был требователен к окружающим ничуть не менее, чем к себе. Карлан первым перестал улыбаться и спросил:

— А чем мне платить за то, что придется докупать?

— Ты получишь мое разрешение на то, чтобы тратить мое золото и серебро, — ответил Джерин. — Если бы я не собирался дать тебе такое разрешение, я бы не назначил тебя на эту должность. Однако я надеюсь, что ты постараешься тратить как можно меньше.

Карлан склонил голову.

— Мне бы и в голову не пришло иное. — Он криво усмехнулся. — Я бы не осмелился поступить иначе.

— Ну-ну.

Джерин ни слова не сказал о том, что будет следить за действиями Карлана. Он и не собирался ничего говорить по этому поводу. Он просто собирался так сделать. Если Карлан сам не может этого сообразить, значит, Лис ошибся в том, что повысил его вместо того, чтобы выслать в какую-нибудь отдаленную деревушку. А если Карлан вздумает его обманывать, то ошибется уже он… причем с самыми ужасными для себя последствиями.

Они почти дошли до деревни, где тот недавно был старостой. Вдруг Карлан развернулся и зашагал обратно к Лисьей крепости. И гораздо быстрее, чем шел от нее.

— Не хочу подходить к хижине, которая раньше была моей, — пояснил он. — Не хочу даже видеть ее. Вы меня понимаете, лорд принц?

— Возможно, — сказал Лис. — Ты не хочешь вспоминать о том, как ты начинал, и думать о том, как ты можешь закончить?

Карлан дернулся так, будто его ткнули булавкой.

— Вы применили магию, чтобы понять это, лорд принц?

— Нет, — ответил Джерин и тут же пожалел, что не сказал «да». Карлан, считая своего господина лучшим волшебником, чем он являлся на деле, мог потерять охоту жульничать навсегда. Но, ответив честно, Лис продолжил: — Догадаться было несложно. Когда ты был старостой, ты ведь должен был знать, что думают остальные жители деревни, не так ли? — После того как Карлан кивнул, Лис подвел итог: — А мне приходится читать мысли всех людей моего поместья, причем на протяжении гораздо большего времени, чем тебе. Я многое видел, многое помню и могу все это связать. Ты меня понимаешь?

Многие, причем даже и некоторые вассалы, напрочь не поняли бы его. Они мало что помнили, а стремились узнать еще меньше, идя по жизни, как, во всяком случае, казалось Джерину, полу вслепую. Но Карлан, пусть даже не совсем чистый на руку, был далеко не глуп.

— Можно и не применять волшебство, — сказал он, — но это вовсе не означает, что тут нет магии.

Поскольку Джерин во время визита Ариперта в Лисью крепость подумал об искусстве управления людьми то же самое, он взглянул на Карлана со значительной долей уважения. Когда они подходили к крепости, он спросил:

— Итак, могу ли я получить твое величайшее позволение оставить у себя гарнизон еще на некоторое время, а?

— Конечно, лорд принц, — ответил Карлан снисходительно, изображая из себя господина. Когда же Джерин бросил на него резкий взгляд, вся его бравада тут же испарилась, и он добавил: — Хотя оно вам и не требуется.

— Что верно, то верно, — согласился Джерин, довольный тем, что Карлан все-таки не забывает, кто здесь кто.

Дагреф, Клотильда и Блестар играли с Маевой и Кором. Джерин наблюдал за их игрой с некоторым изумлением. Дагреф был не только самым старшим, но и самым сообразительным из детей. Большую часть времени его не интересовали такие глупости, как возня с сестренкой и братом. Ибо он обладал почти взрослым умом, чего, однако, нельзя было сказать о его теле и духе. Когда же Дагреф все-таки снисходил до малышни, к которой относил и детей Вэна, то выступал он единственно в роли чего-то среднего между богом и надзирателем. Он не просто придумывал правила очередной игры, а создавал целый воображаемый мир, где подвергал себя и партнеров всяческим испытаниям.

— Нет, Маева! — крикнул он. — Я ведь тебе говорил. Разве ты не помнишь? Кора этого дерева… этой палки… ядовитая.

— Нет, не ядовитая, — отозвалась Маева.

В доказательство она подняла палку и ударила ею Дагрефа.

— Вот видишь? — Если бы не тонкий голос, тон этого самодовольного восклицания сделал бы честь и Вэну. — Со мной ничего не случилось.

— Ты играешь неправильно, — сердито заявил Дагреф. Судя по его тону, он не мог себе и представить более гнусного преступления.

— Осторожнее, сынок, — пробормотал Джерин себе под нос. Хотя Дагреф и был старше, Маева, даже будучи девочкой, превосходила его и в проворстве, и в силе. Если Дагреф с ней подерется, то, разумеется, проиграет. А потому ему лучше придумать, как одержать над ней верх по-мирному.

Как раз в этот момент из главной залы вышли Джеродж и Тарма. Дети встретили их радостными криками. Закипающая ссора между Дагрефом и Маевой в один миг улеглась. Оба чудища, хотя и начавшие взрослеть, не оставили привычки участвовать во всех детских играх. Они были крупнее и сильнее любого ребенка, что с лихвой компенсировало присущий им недостаток сообразительности. Будь они злобного нрава, их бы боялись и сторонились. Однако все знали об их добродушии и с радостью с ними водились.

— В какую игру вы играете? — спросила Тарма у Дагрефа.

— Значит, так, — произнес тот с важным видом, — Клотильда — волшебница, и она превратила Кора в длиннозуба, — эта роль идеально подходила ребенку с таким буйным, неукротимым характером, как у Кора, — и мы все ищем способ, как вернуть ему прежний облик. Маева, видимо, невосприимчива к яду, поэтому… — И Дагреф продолжил описывать основные положения того мира, который существовал лишь в его голове. Джерин не мог не отметить, как ловко он обыграл Маеву, подверстав ее непокорство к структуре игры.

Джеродж рассмеялся… так громко и так неистово, что Джерин навострил слух. У монстра был такой смех, будто он снова опустошил целый кувшин эля, несмотря на все свои обещания.

— Это хорошая игра! — Голос чудовища дрожал от воодушевления. — Давайте отправим длиннозуба в полет и посмотрим, что тогда будет.

Он поднял Кора и подбросил его высоко в воздух… так высоко, что успел покружиться на месте до того, как мальчик стал падать. Кружился Джеродж, пошатываясь. Значит, он и вправду выпил больше положенного.

Джерин бросился к нему со всех ног, но Джеродж аккуратно подхватил Кора в воздухе. Тарма схватила Блестера и подбросила его еще выше. На этот раз сердце Джерина ухнуло вниз еще глубже, чем в тот момент, когда взлетел Кор. Он резко выдохнул с облегчением, когда его малютка-сын оказался на прочной земле.

Оба мальчика весело верещали, довольные пережитыми ощущениями. Лису же было не до веселья.

— Я прекращаю эту игру, — сказал он, вложив в голос столько строгости, сколько смог.

Этого, естественно, не хватило, хотя тон распоряжения, несомненно, вверг бы в трепет и многих баронов, и вождей трокмуа. А вот его собственные дети вкупе с детьми Вэна и рано начавшими взрослеть монстрами запротестовали. Громко, отчаянно. Лис же стоял на своем.

— С нами все в порядке, — сказала Клотильда, топнув ногой. — Я тоже хочу, чтобы меня подбросили. Ведь никто же не пострадал.

— Нет, на этот раз никто. Простое везение, но кто-нибудь мог бы и пострадать, — ответил Джерин.

Он уже давно понял, что все эти «мог бы, могло бы, могли бы» ни в чем не убеждают детей. Так вышло и в этот раз. Но запах перегара, которым несло от Джероджа, подарил ему новый и более действенный аргумент:

— Бейверс и ячмень! — воскликнул Лис, морща нос. — Ты не просто нырял в кувшин с элем, ты в нем плавал.

Джеродж смутился настолько, насколько могло смутиться чудовище. В результате вид, какой он принял, мог бы заставить любого, кто не знал его, в ужасе убежать. Но Джерин распознал в оскале клыков виноватость, а не враждебность.

— Прости меня, — сказал Джеродж с рыком, который тоже звучал страшнее, чем вложенный в него смысл. — Не знаю, что на меня нашло. Но я так хорошо себя чувствую, когда внутри меня эль. — И он подтвердил это громкой отрыжкой.

Дети Джерина и дети Вэна взорвались от смеха. Лису тоже хотелось рассмеяться, но он сдержался. И вместо этого набросился на Тарму.

— Я думал, у тебя больше здравого смысла, чем у него, — укорил он ее.

— Я виновата, — ответила она, уныло повесив свою некрасивую голову. — Но он начал пить эль, а с ним и я…

— А если бы он вздумал спрыгнуть с крепостного вала и сломал бы свою глупую шею, ты бы тоже прыгнула следом за ним? — Джерин так часто оперировал этим доводом в своих назиданиях детям, что сейчас он сорвался у него с языка сам собой.

И на Джероджа с Тармой этот довод тоже обычно действовал безотказно. Однако сегодня Тарма не потупила взгляд.

— Все было не так, — возразила она. — Как будто, как будто… что-то толкало нас к тому, чтобы мы выпили этот эль.

— Наверное, та же сила, какая подталкивает меня, когда мне хочется полакомиться засахаренными фруктами или медовым печеньем? — предположил Дагреф, однако в голосе сына звучало гораздо больше сомнения, чем вообще может звучать в голосе мальчика его лет. «Каким же он будет, когда вырастет?» — вновь встревоженно подумал Джерин. Похоже, его старший сын от Силэтр вырастет мужчиной, с которым придется считаться… если никто его еще в юности не убьет.

— Нет, это не так, — повторила Тарма. — На самом деле это было похоже… я почти ощущала, как что-то толкает меня к кувшину.

Большая голова Джероджа ходила вверх-вниз: он кивал.

Джерин хотел было закричать на них, что они не просто лгуны, а лгуны, каким нужна взбучка, но внезапно умолк, и злые слова не успели слететь с его губ. Маврикс использовал Райвина в качестве своего орудия примерно таким же образом, побуждая того накачиваться вином, что давало возможность ситонийскому богу с легкостью проникать в северные земли. Но сейчас это был не Маврикс, он не имел никакого отношения к элю. Это был…

— Бейверс? — Губы Джерина словно бы сами выдохнули имя бога. Тихо и изумленно.

Ведь Бейверс был самым что ни на есть элабонским божеством. А до нынешнего момента все элабонские боги дружно помалкивали… даже когда Волдар и ее сторонники — боги гради — стали оказывать захватчикам помощь.

До нынешнего момента… Джерин подумал, что он, возможно, похож на утопающего, который хватается за соломинку в попытке не дать себе утонуть. Неожиданная тяга Джероджа и Тармы к элю, вполне возможно, не имела никакого отношения к Бейверсу и вообще к чему бы то ни было, кроме возрастающей, развивающейся, неуемной жажды. Вроде той, что превращает обычных людей в пьянчуг безо всякого божественного вмешательства.

— Что ж, — сказал он, обращаясь по большей части к себе, чем к чудовищам или все еще разочарованным детям, — если ты намерен хвататься за соломинки, во имя Даяуса или Бейверса, так хватайся за них! Не дай им проскользнуть у тебя между пальцев.

— О чем это ты, отец? — спросил Дагреф, как обычно, невероятно оскорбленный тем, что отец изрекает что-то, чего он не может понять.

— Не важно, — ответил Джерин с отсутствующим видом, что оскорбило мальчика еще больше. В довершение ко всему, он даже не обратил внимания на раздражение сына. Вместо этого одной рукой он взял за руку Джероджа, другой — Тарму. — Пойдемте обратно в главную залу, вы оба. К кувшину с элем. Угоститесь еще.

Джеродж встретил это заявление восторженным рыком. Тарма спросила:

— Ты ведь не заставишь нас так напиться, чтобы на следующее утро нам было плохо?

Ее слова заставили Джероджа задуматься. Болезненные воспоминания о своем первом похмелье были еще живы и в нем.

Если бы Джерин мог уйти от ответа на этот вопрос, он бы так и сделал. Но вряд ли ему это удалось бы, а перспектива привести в ярость двух монстров, каждый из которых был больше и сильнее его, по меньшей мере, вселяла тревогу. Он сказал:

— Я не знаю. Просто хочу выяснить, почему вы так полюбили эль в последнее время и не вмешивается ли бог ячменя в вашу судьбу.

Жаль только, что это вмешательство настолько неуловимо, что наверняка и не скажешь, есть оно или нет. Пока не пришли гради, Лис наслаждался свободой от связи с богами элабонского пантеона. Теперь же, когда он обрадовался бы их вмешательству в его дела, у него нет никакой уверенности, имеет ли оно место и сможет ли он его ощутить.

Карлан, сын Вепина, сидел за столом в углу — на значительном удалении от четырех или пяти воинов, коротающих свой досуг в главной зале. Управляющий тихо и бережливо смаковал кружку эля. Когда Джерин крикнул, чтобы принесли еще один кувшин из подвала, на лице Карлана отразилось демонстративное неодобрение. Джерин так же демонстративно проигнорировал его.

Джеродж облизывал губы, жадно глотая эль. Лис смотрел на него так, будто перед ним был какой-то диковинный зверь, забредший в замок из леса.

— Как же мне выяснить, почему вам так полюбился эль? — пробормотал он.

— Потому что он вкусный? Потому что после него я так здорово себя чувствую? — предположил Джеродж.

— Но ты ведь пьешь его с младенчества, — возразил Лис. Теперь уже трудно было представить Джероджа младенцем. Тем не менее, Джерин продолжил:

— В прошлом ты тоже хорошо себя чувствовал после кружечки, так?

— Не так, как сейчас, — ответило чудовище с энтузиазмом.

Тарма, сидевшая рядом, столь же энергично кивнула. Она осушила свою пивную кружку и наполнила ее вновь. Карлан пытался поймать взгляд Джерина, но тот специально не смотрел на него.

— Вы чувствуете себя лучше просто потому, что сейчас пьете больше, — спросил он, — или это нечто совсем иное, отличное, а?

Оба чудовища серьезно задумались над заданным им вопросом. Чем Джерин был восхищен, особенно если учесть, сколько эля они уже выпили. Многие люди из тех, что он знал, не стали бы так усердствовать в их положении. Наконец Тарма сказала:

— Думаю, сейчас у нас лучшие ощущения, чем были, когда мы пили раньше или когда пили с Вэном.

— Однако потом нам было не слишком-то хорошо, — заметил Джеродж, скорчив ужасную гримасу при воспоминании о своих муках. Словно стараясь забыть о них, он сделал громадный глоток.

Джерин тем временем мысленно осыпал проклятиями своего чужеземного друга. Но это было не совсем справедливо. Бог мог подтолкнуть Вэна к тому, чтобы он напоил чудовищ в тот день. О себе Джерин подумал, что он действует сейчас по собственной воле, никем не управляемый, но, с другой стороны, ему хватило честности признаться себе, что это достаточно спорно. Когда начинается всемирный потоп, уже не важно, принц ты или простой смертный.

Хорошая мысль, но она ни к чему не вела. Принадлежит ли он себе самому или является всего лишь орудием в руках божьих, ему все равно надлежит действовать как человеку свободному и независимому. Далее боги не могут вернуть тебе возможности, упущенные тобой вчера.

Он внимательно посмотрел на Джероджа с Тармой. Они не обращали на него практически никакого внимания. Как и вообще на все вокруг, кроме эля. Находясь в подземелье под храмом Байтона в Айкосе, Лис спросил себя, существуют ли у чудовищ свои божества. Теперь эта мысль вернулась к нему. Если они существуют, то что они думают о двоих своих подопечных, которые задержались на земле после того, как Бейверс и Маврикс вернули всех остальных их сородичей в их мрачные логова? А точнее, что они думают о гради?

Он покачал головой. Ну вот, он сидит тут и строит воздушные замки. Вернее, подземные. Он ведь точно не знает, есть ли у чудовищ свои боги. Джеродж и Тарма так же безоговорочно благоговеют перед элабонскими божествами, как и он сам. А как может быть иначе? Он сам их этому научил.

Как же ему узнать, есть ли у них собственные боги? Если просто спросить их об этом, вряд ли они ответят что-либо вразумительное. Тогда кого надо спрашивать? Вероятно, Байтону это известно, но даже если и так, тот настолько окутает свой ответ вуалью неопределенности, что Лис совлечет ее, когда уже будет поздно и ответ не принесет ему никакой пользы.

Кто еще может знать? Он подумал о Мавриксе и тут же о том пожалел. Каждый раз, когда он имел дело с ситонийским богом плодородия, в воздухе ощутимо попахивало бедой. К тому же Маврикс уже доказал, что презирает чудовищ, так что наверняка он презирает и их богов.

И тут его осенило, что Бейверс может знать что-то. Бог ячменя и пивоварения тесно связан с землей. Как и чудовища. Если бы Джерин сумел его вызвать, то стоило бы обратиться к нему. Если бы Джерин сумел его вызвать, если он сможет его вызвать… ведь элабонские боги, похоже, настолько не интересуются реальным миром, что, вполне возможно, его тут ждет неудача.

Лис решил все-таки попытаться, как вдруг часовой на сторожевой башне затрубил в рог и вскричал:

— Гради! Гради возвращаются по реке!

Позабыв о Бейверсе, Джерин выбежал из главной залы. Люди на крепостном валу показывали на восток. Значит, часовой все понял верно: это плывут те самые гради, которые поднялись вверх по Ниффет, чтобы посмотреть, какой урон они смогут нанести за пределами владений Джерина, а не новая банда, стремящаяся им на подмогу. Это немного, но уже что-то.

— Встретим их, как и в прошлый раз — на берегу, — приказал Лис. — Если они захотят высадиться прямо здесь, пусть, устроим им горячий прием.

Он послал впереди всех Райвина Лиса с его сорвиголовами. Их кони скорей снаряжались для боя, чем те, каких приходилось впрягать в колесницы. Он также послал за верховыми значительное количество пеших воинов. Чем более грозную силу гради увидят на берегу, тем меньше вероятности, что им захочется драться.

К тому времени, когда он, Вэн и Дарен громыхали на своей колеснице к Ниффет, военные галеры захватчиков уже проплывали мимо Лисьей крепости. Гради выкрикивали издалека неразборчивые оскорбления, но держались ближе к тому берегу, где жили трокмуа, и явно не собирались биться с врагами, которые так очевидно жаждали вступить в бой.

— Трусы! — вопили люди Джерина. — Мягкотелые псы! Евнухи! Малодушные негодяи!

Гради, вероятно, так же не понимали их выкриков, как и они не понимали ругательств захватчиков.

Дарен сказал:

— Слава богам, мы напугали их.

— Здесь и сейчас, да, — сказал Джерин. — Но что они успели натворить выше по течению? Что бы это ни было, они вернулись сюда скорее вестей. — В молодости его часто захлестывали приступы депрессии. В последнее время такое случалось реже, но сейчас он чувствовал, как на него начинает накатывать чернота. — Они могут поступать как хотят, а мы лишь реагируем на их действия. Контролируя реку, они могут выбирать на свое усмотрение, где и когда драться. Там же, где мы кажемся им сильными, они на нас не нападают. Там, где мы слабы, они атакуют. А когда мы пытаемся ответить им на земле, их боги даже сам поход против них превращают в невыполнимую задачу.

— Нужно зажечь сигнальные огни, чтобы предупредить Ариперта и остальных вассалов Шильда, которые еще находятся в его владениях, — сказал Вэн.

— Ты прав, — ответил Джерин, с благодарностью взглянув на друга.

Чужеземец напомнил ему о простом и полезном занятии, способном отвлечь его от мрачных мыслей. Он принялся выкрикивать приказания. Пара всадников Райвина галопом поскакали в крепость за факелами, чтобы зажечь сигнальные костры.

Вскоре первый костер уже полыхал, поднимая в небо огромный столб дыма. Джерин устремил взгляд на запад. Его собственные часовые быстро заметили предупреждающий сигнал и развели еще один костер, чтобы дать знать об опасности людям Шильда. И довольно скоро вдали поднялся еще один столбик дыма, казавшийся тонким и маленьким на таком расстоянии. Лис кивнул, мрачно, но одобрительно. То ли Ариперт, сын Ариберта, то ли другой вассал Шильда, но, во всяком случае, кто-то был там начеку. Возможно, гради снова высадятся в поместье Шильда, зато теперь они вряд ли обрадуются устроенному им приему.

— Сегодня мы хоть что-то успели, — сказал он, и Вэн и Дарен кивнули.

Хэгоп, сын Хована, напоминал Джерину Вайдена, сына Симрина. Он тоже возглавил свое поместье совсем молодым, но постепенно превратился в хорошего зрелого распорядителя. Этот барон признавал Лиса своим сюзереном, платил ему феодальную подать и посылал людей, которые храбро сражались на его стороне. Если бы все вассалы Джерина были так же послушны, ему бы вздохнулось легко.

Однако сейчас этот человек был в отчаянии.

— Лорд принц! — воскликнул он, спрыгивая с колесницы. — Гради нанесли мне тяжелый удар. Он оказался тем более тяжелым еще и потому, что многие из моих воинов пришли сюда, чтобы драться с захватчиками бок о бок с тобой. Я даже вообразить себе не мог, что те поднимутся по Ниффет и нападут на мое поместье. — Его смуглое лицо с большим носом все еще выглядело осунувшимся из-за перенесенного потрясения.

— Я тоже не мог такого вообразить, — ответил Джерин. — Это единственное оправдание, которое я могу придумать тому, что мне не пришло в голову выдвинуть цепь сигнальных огней на восток. Используя и ветер, и паруса, гради опережают сообщения о собственном приближении. Я выслал всадников, чтобы попытаться предупредить тебя и остальных, живущих вверх по течению. Мне очень жаль, что они не прибыли вовремя.

— Мне тоже, — горько отозвался Хэгоп. — Они прибыли к нам через полдня после гради. Я должен их похвалить: они сражались на моей стороне и двое из них даже были ранены. Они все еще в моей крепости. Но урон нанесен, лорд принц, и мы еще долго будем зализывать раны.

На самом деле это все означало: «Ты мой господин, и ты обязан предотвращать подобные вещи. Ты меня подвел». От того, что он был слишком вежлив, чтобы просто взять и выкрикнуть это обвинение прямо Лису в лицо, как сделали бы многие его вассалы, Лис чувствовал себя еще хуже.

Он сказал:

— Они — страшные враги. Страшнее трокмуа и… — он огляделся вокруг, дабы удостовериться, что Джеродж и Тарма его не слышат, — страшнее чудовищ. Я кое-что придумал и собираюсь попытаться это использовать, чтобы посмотреть, не удастся ли мне взять над ними верх, но этого еще не произошло. Извини.

Мрачный вид Хэгопа тут же осветила надежда.

— Если вы полагаете, что можете победить их, лорд принц, я полагаю, что так, в конце концов, все и будет.

«Хотелось бы», — подумал Джерин. Однако выдавать свои колебания более чем неразумно. Чем больше в твоем облике самоуверенности, тем больше в тебя будут верить твои вассалы. Пока ты их… хм… не разочаруешь. Хэгоп, к счастью, не выглядел разочарованным… во всяком случае, пока.

— Как долго вы еще намереваетесь держать моих солдат под своей рукой, лорд принц? — спросил Хэгоп. — По правде сказать, я был бы совсем не против, если бы они вернулись в мои владения, чтобы дать отпор гради, если те придут снова.

— Я собираюсь держать их здесь до конца лета, пока есть возможность дать отпор гради, — ответил Джерин. К его великому облегчению, Хэгоп принял этот ответ, ограничившись очередным хмурым взглядом. Если главные вассалы Джерина станут забирать у него своих вассалов, то против захватчиков он просто не сможет ничего предпринять.

Тотчас же Лис осознал, что и принцем Севера ему в этом случае уже не остаться. Он станет мелким бароном среди многих таких же, как он, не обладающих большим могуществом или силой, чем остальные. А гради станут пожирать северные земли — одно поместье за другим, и через некоторое время здесь возникнет новый, холодный, унылый Домгради. Волдар будет очень счастлива, несомненно. И сами гради тоже. А вот у элабонцев, и даже у трокмуа, будет гораздо меньше причин веселиться.

— Не то что бы я хотел толкать вас под локоть… — заговорил Хэгоп, и такое начало почти наверняка несло в себе фальшь. Так и оказалось, поскольку далее он сказал: — Но что бы вы ни собирались предпринять против гради, да помогут вам боги затеять это все поскорее. Чем больше они будут заняты, отбиваясь от нас, тем меньше у них шансов заставить нас отбиваться от них.

С этим утверждением нельзя было поспорить. Кроме того, оно совпадало с мыслями Джерина. Он сказал:

— Я собираюсь приступить, как только смогу. Но сначала мне еще нужно провести некоторые магические исследования.

Как он и надеялся, упоминание о волшебстве произвело впечатление. Вассал сказал:

— Лорд принц, если вам известно заклинание, с помощью которого можно превратить всех этих негодяев в жаб… это больше, чем здорово.

— Несомненно, — согласился Джерин.

И ничего к тому не добавил. Если Хэгопу охота думать, что у него имеется подобное заклинание, это его личное дело. Судя по благоговейному страху, отразившемуся на лице Хэгопа, именно к такому выводу тот и пришел.

— Надеюсь, ваша магия не подведет вас, — выдохнул он.

— Я тоже, — ответил Лис.

Он так и не сказал, что его колдовство призвано только ослабить врага. Он лишь надеялся, что оно будет удачным, хорошо зная, что именно эта надежда до сих пор и вывозит весь воз. Нескончаемая череда трудностей волей-неволей заставляла его подступаться к заклятиям, которые были вовсе не по плечу такому полуобразованному и не слишком талантливому чародею, как он. Вот и сейчас ему вновь предстояло взяться за практически непосильное для него волшебство.

— Скоро ли вы приступите к своему… как там его?.. к своему исследованию, если я правильно его называю? — спросил Хэгоп.

— Мне нужно просмотреть кое-какие книги из моей библиотеки. Это займет пару дней, — ответил Джерин. — Я не слишком-то нуждаюсь в компании во время колдовства, но если ты хочешь остаться и ознакомиться с его результатами, милости просим.

Большинство его вассалов не задумываясь приняли бы это предложение. Хэгоп же помотал головой.

— Благодарю вас, лорд принц, но я скажу «нет». Завтра утром я должен вернуться в свои владения. Я нужен там людям. Вообще-то им нужен не только я, но пока что мне верится, что вам мои вассалы нужны еще больше. Я доверяю вам, зная, что вы мудро воспользуетесь их помощью.

— Надеюсь. — Джерин поклонился Хэгопу. — Мне повезло с таким вассалом, как ты. А твоим крепостным повезло с господином.

— В данный момент они так не думают, — ответил Хэгоп. — Однако если ваше исследование, а затем и колдовство пройдут так, как вы предполагаете, они, возможно, изменят свое мнение. Да помогут вам боги осуществить все задуманное как можно лучше и побыстрей.

На самом деле это значило: «Чего же вы ждете?»

Джерин поднялся в библиотеку. С явственным ощущением, что Хэгоп прав. Каждая минута промедления приближала к несчастью. Но раз уж он вознамерился вызвать Бейверса и ухитриться заставить его помочь ему в борьбе с гради и Волдар, то лучше узнать об этом боге все, что возможно, прежде чем приступить к колдовству.

Если поклоняешься какому-то божеству всю свою жизнь, то воспринимаешь его как нечто само собой разумеющееся. Джерин совершал возлияния в честь Бейверса всякий раз, когда пил эль. Как и любой элабонец в северных землях и дальше. То есть в тех землях, что некогда составляли империю Элабон южнее Хай Керс. В ответ Бейверс обеспечивал пышный рост ячменя и с помощью брожения превращал его в эль. В этом отношении он был очень надежен. Но в других вопросах этот бог давал слабину, предпочитая не совать нос в дела людей.

Лису как раз и хотелось узнать из своих свитков и книг, нет ли возможности активизировать Бейверса, причем так, чтобы тому захотелось вмешаться в проблемы обитателей северных территорий. Взявшись за скалки первого свитка, он покачал головой. На самом деле ему предстояло выяснить, существует ли вообще способ расшевелить Бейверса. Если Бейверс твердо прикован к собственному мирку, какой смысл вызывать его?

Бейверс был сыном Даяуса и дочери богини земли. Джерин, конечно же, это знал, как знал он и множество других вещей о боге ячменя, почерпнув эти знания в книгах. Но это были не те вещи, какие принято постоянно держать на уме. Чтобы их припомнить, легче прочитать о них еще раз, чем рыться в памяти, какой бы хорошей она ни была.

Вошла Силэтр. Увидев, чем он занят, она достала еще два свитка и рукопись.

— Здесь тоже говорится об этом боге, — сказала она, а затем осторожно спросила: — Удалось что-нибудь найти? Из того, что тебе помогло бы?

— Не столь много, сколько хотелось бы, — ответил Джерин. Чуть резковато из-за недовольства собой. — Судя по собранной информации и той, что я помню, как только ячмень превращается в эль, Бейверс доволен. — Он принялся мерить шагами комнату. — А я не хочу, чтобы он был доволен. Я хочу, чтобы он разозлился. Пришел в ярость. Он — сила земли, а Маврикс намекнул мне, что сила земли — моя главная надежда в борьбе с Волдар и богами гради.

— Ты уверен, что правильно строишь расчет? — спросила Силэтр. — В земле сил немало.

— Знаю. Но Маврикс не преминул бы назвать ту, что нужна мне. А Бейверса он презирает. Он не мог взять да и объявить: «Я оплошал, а вот бог, которого я ненавижу, может добиться успеха». Он этого и не сказал, но, мне кажется, такова подоплека намека.

Обдумав его слова, Силэтр мрачно кивнула.

— Да, это похоже на правду. Маврикс напоминает мне ребенка, который не может признать, что он не всегда лучший в чем-то. И даже когда это очевидно, он ни за что не назовет того, кто его превосходит.

— Проблема в том, что нельзя взять бога, перекинуть через колено и выбить из него всю эту дурь. — Джерин длинно и устало вздохнул. — Но, о отец Даяус, до чего же иногда хочется это сделать.