Властелин небес

Глава 13

Остров Айслей, январь 1307 года

Ледяной ветер одну за другой обрушивал волны на окутанное туманом побережье.

Дэллас поплотнее завернулся в плащ. Носком сапога он пнул лодку, которую тотчас подхватило волной. Человек, сидящий в лодке, взглянул на него с улыбкой благодарности, затем дал знак обернуться.

Дэллас оглянулся и увидел своего отца, который спешил к ним, скользя подошвами сапог по прибрежной гальке. Дэллас побежал ему навстречу, взбираясь по пологому склону. Было заметно, что Ангус чем-то озабочен.

Ветер усиливался.

Ангус увидел нагруженные лодки, затем перевел взгляд на сына:

– Все готово к отплытию в Скай?

– Почти. Необходимо еще кое-что из снаряжения.

Дэллас терпеливо ожидал, зная, что отец никогда не начнет с главного, зачем он пришел.

Ангус потер рукой подбородок, подергал себя за бороду. Дэллас почувствовал, что теряет терпение.

– У меня новости, – произнес, наконец, Ангус и вытащил скрюченный в трубку пергамент.

Он протянул его сыну, и Дэллас заколебался, внезапно ощутив, что не хочет ничего знать. Ангус нетерпеливо взмахнул пергаментом, и сын протянул руку.

– Это послание касается леди Изабель. Когда Дэллас выругался, взглянув на пергамент, Ангус добавил:

– Я не мог решить, показывать тебе или нет. Это не то, что тебе хотелось бы услышать.

Дэллас повернулся спиной к ветру, чтобы развернуть свиток. Его глаза впились в послание.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как он в последний раз видел Изабель, и уже несколько недель с того времени, как до него дошли слухи, что на самом деле случилось в замке Килдрамм. Теперь ужасные предположения подтвердились. Прочитав лишь половину, он оглянулся на отца.

– Ты читал это?

– Да. Горько осознавать, что Килдрамм в руках англичан.

Он плюнул себе под ноги, рот его скривился, когда он пробормотал:

– А что до Найджела Брюса, который умер, как… ну ладно… это очень опечалит короля.

Дэллас осторожно держал пергамент. Руки его дрожали, но он продолжил чтение. Он слышал, как его отец, словно заклинание, повторял одни и те же слова; печальные вести звучали как похоронный звон.

Дэллас смял обеими руками пергамент, потом тихо произнес:

– Была отправлена Дэвидом Каммингзом в Инверлок и помещена в клетку, вывешенную снаружи каменной стены, чтобы все могли видеть изменницу.

– Мне очень жаль, мой мальчик.

Дэллас услышал отца, но его голо звучал будто издалека. Бьющиеся о берег волны, рев ветра звучали в его ушах, а горло было словно в тисках. Отец положил руку ему на плечо. Дэллас нетерпеливо отстранился, но Ангус прикрикнул на него. По стародавней привычке сын послушался.

– Ты не можешь исполнить то, что я прочел в твоих глазах, Дэллас, – сказал Ангус уже несколько спокойнее.

– Отчего же, могу. И я сделаю это. Дэвид Каммингз будет висеть на этой кровавой башне без клетки. Клянусь…

Ангус покачал головой.

– Не сейчас. Позже.

– Я отбываю в Инверлок, – отрезал Дэллас. – Когда я доберусь до него, Дэвид Каммингз умрет.

– Дэллас, послушай меня. Сейчас тебе не следует ехать в Инверлок.

Дэллас нетерпеливо фыркнул.

– Ты не забыл распоряжение Брюса? Я должен взять Инверлок.

– А я говорю тебе, – прорычал Ангус, – что получил послание от короля, и он приказывает тебе ждать!

– Ждать! Это безумие! Ждать! Я не могу ждать! Каммингз прибудет в Инверлок к сентябрю… Изабель находится в клетке четыре месяца, я ни на минуту не останусь, я должен помочь ей. Наступили уже зимние холода.

– Брюс требует, чтобы ты взял свой отряд и отправился охранять земли, граничащие с владениями графа Росса.

Ошеломленный, Дэллас уставился на отца. Холодный ветер рвал края плаща, трепал волосы, в то время как Дэллас пытался осмыслить приказ короля. Было ясно, конечно, что, заставив Росса покориться, он поможет освободить из плена женщин Брюса. Но если отправиться туда вместо того, чтобы ехать в Инверлок, Изабель останется на милость Дэвида Каммингза.

– Нет, – сказал он тихо, – я не подчинюсь.

Разъяренный Ангус приводил свои доводы, но Дэллас был непоколебим. Как в полусне, до него доходили гневные слова отца, но ни одно из них не тронуло его. Когда Ангус исчерпал все свои аргументы, Дэллас спокойно встретил его взгляд:

– Я не могу рисковать жизнью Изабель. Если я подчинюсь Брюсу, Каммингзу донесут, что я отправился против Росса. Он может увезти Изабель, и у меня не будет возможности ее вызволить.

– Но у тебя нет выбора, Дэллас. В одиночку ты не возьмешь Инверлок.

– Я не оставлю ее, – твердо сказал Дэллас. – Я дал слово Изабель и обязан его сдержать.

– Но разве ты также не давал слово Роберту Брюсу? – спросил Ангус в то время как сын отвернулся от него. – Разве не так?

Дэллас не ответил. Ему нечего было сказать.

Иан Макдугалл в ужасе уставился на Дэвида Каммингза. Стены Инверлока, казалось, угрожающе сомкнулись вокруг него.

– Не могу поверить, что ты можешь обращаться с моей сестрой с такой жестокостью.

Каммингз пожал плечами.

– Она сама не оставила мне выбора.

Иан проглотил слова, готовые сорваться с его языка. Он знал, что Изабель может быть упрямой, даже вопреки здравому смыслу. Но такое… Он покачал головой.

– Меня вызывают в Аргилл к принцу Уэльскому. Я заехал в Инверлок за женой, но оказалось, необходимо оставить Мэри. Она нездорова и не может путешествовать в такую погоду. Пока я здесь, я снова прошу тебя освободить мою сестру.

Дэвид Каммингз вскочил со стула.

– А я снова говорю тебе, Иан Макдугалл, что твоя сестра сама выбрала свою участь. Освободить ее? Я предлагал ей свободу, но она не приняла моих условий.

Смущенный, Макдугалл покачал головой:

– Она не так глупа, чтобы отказаться от твоих предложений, если они были достаточно разумны.

– А разве нет? – хрипло расхохотался Каммингз. – У нее было несколько возможностей…

– Что ты хотел, чтобы она сделала?

– Это так просто. Она должна отречься от Роберта Брюса как короля, публично взять обратно клятвы, данные Дэлласу Макдональду, и провозгласить его изменником.

Иан с сомнением взглянул на него.

– И все?

Пожав плечами, Каммингз сказал:

– Это все, что я потребовал от нее.

– Могу я поговорить с ней?

Каммингз ухмыльнулся.

– Ты не боишься высоты? Мне говорили, что там, на башне, холодновато.

Лицо Иана вспыхнуло от гнева, и он сказал сухо:

– Я никогда не думал, что ты способен так издеваться над женщиной. Боже милостивый, вчера шел снег!

– Я приказал внести ее внутрь.

– И висеть, как птице, в клетке, всем на посмешище… У тебя дьявольски изощренный ум, Дэвид Каммингз.

– Лесть тебе не поможет, Иан, – съязвил Каммингз.

Макдугалл сжал губы, чтобы сдержать готовый сорваться с языка поток оскорблений. По взгляду Дэвида он определил, что тот это заметил. Он проглотил резкие слова и снова спросил:

– Могу я увидеть ее?

– Да.

Каммингз поднял бровь.

– Я так и рассчитывал, что ты увидишь ее до того, как отправишься в Дунстаффнаге. Может быть, тебе удастся ее образумить.

Обозленный тем, что Каммингз явно издевается над ним, Иан снова впал в мрачное состояние, которое никак не соответствовало очевидному удовольствию хозяина замка. Он даже стал сомневаться, разумно ли он поступает, оставляя Мэри, даже учитывая ее деликатное положение.

– Успокойся, успокойся, Иан, – в конце концов, произнес Каммингз. – Если ты убедишь свою сестру, я все еще готов взять ее в жены.

Ошеломленный, Иан уставился на него:

– В… жены?

– Да. Разве это не замечательная мысль? И мне она по душе. Это объединит наши силы и свяжет семью Каммингзов с Макдугаллами для обоюдной выгоды.

Он издевательски рассмеялся.

– К тому же, у меня есть документ, по которому земли в Скае остаются дражайшей вдове, если Дэллас Макдональд безвременно умрет. А заполучить вдову с таким наследством… – вот что сделает меня действительно могущественным.

Каммингз пошел к двери и позвал слугу, затем обернулся:

– Сделай все, что в твоих силах. Погода ухудшилась.

Ветер раскачивал деревянную клетку, и она качалась взад и вперед все быстрее. Изабель крепко держалась за ее края, закрыв глаза. Вначале качка довела ее до тошноты, а стоящие внизу грубо хохотали, пока ее не вырвало прямо на их головы. Это было возмездием.

От новых порывов ветра цепи, на которых висела клетка над каменистым двором, оглушительно скрипели, и Изабель содрогнулась от; леденящего холода, пронизывающего ее насквозь, как если бы она была совсем голой. Действительно, ей нечем было защищаться от холодных ветров, дующих с севера с нарастающей силой. Она вся дрожала, и зубы стучали.

Закутавшись в тонкий плащ и съежившись, Изабель старалась мысленно отвлечься от своих мучений. Волосы ее разметались по ветру, били по рукам и путались в деревянных брусьях клетки.

Она облизала сухие, потрескавшиеся губы.

Когда клетка внезапно качнулась вновь, она не могла удержаться и больно ударилась головой. Разве еще не настало время забрать ее в дом? Было еще светло, и на западной стороне неба все еще виднелся в тумане солнечный диск. В это время какой-то человек подтянул цепи и медленно направил клетку к отверстию в стене. Клетка с размаху ударилась о камень, покачнулась, и она испугалась, что выпадет во двор.

Но человек выправил клетку, и она со скрежетом скользнула внутрь, затем тяжело опустилась на каменный пол. Пораженная, Изабель не удержала равновесия.

Верный своему слову, Дэвид Каммингз никому не разрешал разговаривать с Изабель, и она давно ни слова не слышала от тех, кто приносил ей хлеб и воду. Все, что она слышала, исходило от тех, кто дразнил ее, и она научилась воспринимать их речи, как бессмысленное бормотание.

Споткнувшись, не в силах держаться на своих озябших, онемевших ногах, Изабель распростерлась на каменном полу. Горячая краска прилила к ее щекам, она ожидала взрыва грубого смеха. Но такового не последовало. Вместо этого женщина, которая ее обслуживала, провела ее в комнату, и Изабель вытаращила глаза.

От деревянного блюда с едой, стоящего на столе, поднимался пар. Когда, прихрамывая, она подошла ближе и почувствовала запах теплого хлеба и мяса, у нее от голода свело желудок. Ей хотелось наброситься на еду, но он сдержалась. Если с ней обращаются, как с животным, она не будет им подыгрывать. Дэвид Каммингз думает, что превратит ее в животное, но она сумеет доказать ему обратное.

Служанка жестом показала, чтобы Изабель поела, и та заставила себя медленно подойти к столу. Ее руки непроизвольно задрожали, когда она отломила кусок хлеба. И хотя она съела совсем немного, однако почувствовала боль в желудке. Выпив глоток вина из чаши, стоявшей возле нее, Изабель задалась вопросом, что стало причиной столь неожиданной щедрости.

Прикосновение заставило ее обернуться, и она увидела, что на маленьком столе был приготовлен кувшин с горячей водой и возле него сухая одежда. Кончилось ее наказание? Или ее готовили к окончательному возмездию? Женщина снова коснулась ее, и Изабель медленно подошла к кувшину и начала умываться.

Когда она смыла грязь, которая накопилась за неделю заточения, служанка дала знаками понять, чтобы Изабель переоделась, и она снова покорилась, как во сне. Хотя горел огонь, комната была холодной, по ней гуляли сквозняки, и языки пламени трепетали, как яростные демоны.

Она приблизилась к огню и не могла отвести от него глаз, очарованная, разомлевшая от тепла. Скоро этот сон кончится, и ее снова заточат в клетку.

Но сон продолжался, и ее повели по длинному коридору к пустой комнате. Это была небольшая гостиная, где стояли два стула и жаровня с углями для обогрева. На стене висел ковер, слабо колеблющийся от сквозняка. Факел, укрепленный на стене, горел, слегка потрескивая. Изабель осторожно втолкнули в комнату и закрыли за ней дверь. Она ожидала, что щелкнет замок, но никаких звуков больше не последовало.

Она опустилась на один из стульев. Из-за неопределенности нервы ее были на пределе. Намеренно ли ей была дана возможность бежать? Или они забыли, что она опасная пленница, которую необходимо держать под замком? Ее пальцы забарабанили по спинке стула.

Не усидев, Изабель вскочила и подошла к жаровне, от которой исходило тепло. Она протянула руки поближе.

В это мгновение послышался скрежет металла. Промелькнула мысль о поединке. Изабель содрогнулась, закрыла глаза. Боже, разве в состоянии она забыть те страшные картины? Друзей, которых потеряла? Утраченную любовь?

Трепеща, она пыталась не думать о Дэлласе. Это было слишком тяжело, острая боль пронизывала ее, как только она вспоминала о нем. Но его образ снова и снова вставал перед ее глазами, Изабель видела его глаза, сияющее от смеха лицо и слышала его голос, поющий разудалую песню.

ДЭЛЛАС, ДЭЛЛАС…

Слезы наполнили ее глаза, и горло сжалось. Все мужчины жестоки, она это знала. Однако Дэллас Макдональд всегда относился к ней с уважением, даже когда она была его пленницей. Тогда она ненавидела его.

Но как смешно все это было теперь, если подумать о потерянном из-за этого времени.

Теперь-то, наконец, Изабель поняла, каким благородным человеком был Дэллас, когда в день их свадьбы подарил ей накидку цветов рода Макдугаллов. Но она все еще сопротивлялась, пока день за днем он своими поступками не отмел ее последние возражения.

Нет, никогда она не предаст этого человека, даже спасая себя. Потирая свои огрубевшие ладони, Изабель отошла от жаровни и села на стул. Она стала ждать, когда послышатся шаги за дверью, приготовившись к неизвестному.

Заскрипели дверные петли, открывая проход.

Изабель увидела темный силуэт на фоне яркого света факелов, горящих позади. Вошедший приблизился, она вскочила, голос ее сорвался.

– Иан!..

– Изабель?

Она покачнулась, но брат в одно мгновение оказался рядом, схватив ее за руку.

– Боже, – пробормотал он взволнованно, – от тебя остались кожа да кости.

– Я ела, – сказала она, не в силах справиться с волнением, – как… птичка в клетке.

Иан вздрогнул. Он обнял ее за плечи и подвел к стулу, бережно усадил, все еще держа за руку. Опустившись на одно колено, поглядел ей в лицо. В глазах у него застыло отчаяние.

– Изабель…

Он остановился, подбирая слова, потом глубоко вздохнул.

– Девочка, я думал, что больше никогда не увижу тебя, и вот ты передо мною, моя прекрасная леди Галловея.

– Прекрасная?

Ее потрескавшиеся губы изогнулись в слабой улыбке.

– Но только не теперь, – покачала она головой.

– Хотя и видно, как ты страдала, ты остаешься самой красивой девушкой в Шотландии, – улыбнулся он. – Кроме, конечно, моей Мэри.

– Конечно.

Изабель наблюдала, как он приблизил к себе ее руки, чтобы поцеловать, и услышала его хриплое ругательство, когда он заметил обветренную кожу.

– Каммингз более чем жесток.

– Да. А как Мэри?

Иан отпустил ее руку и встал.

– Неплохо. Однако слишком слаба для того, чтобы двинуться в путь.

Иан сжал руку в кулак.

– Я собирался отвезти Мэри к ее отцу в Уэстер Росс, чтобы ребенок родился там. Но не теперь. Я убедился, что о ней хорошо позаботятся и здесь. Хотя, может быть, я и рискую…

Изабель не сводила с него глаз, как только он стал в волнении шагать по маленькой комнатке.

– Есть новости?

Он остановился.

– Новости?

– О том, что происходит в Шотландии. Я ведь ничего не знаю. Никто не разговаривает со мной по приказу Каммингза.

Иан подошел и снова опустился возле нее на колени, нахмурился.

– Изабель, ты должна знать, что новости невеселые. Брюс в Ирландии, а я получил приказ от принца Уэльского уехать отсюда и отправиться в Аргилл, так как Брюс может попытаться захватить главные земли. Здесь ты в опасности, а мне хотелось бы, чтобы ты была в безопасном месте.

– Тогда освободи меня от Дэвида Каммингза. Ведь только у него ключ от моей темницы.

– Он говорит, что ключ у тебя. Все, что он просит, это то, чтобы ты присягнула Эдуарду и отреклась от Брюса.

– И это все! – воскликнула она, сделав гримасу. – О, нет, он хочет гораздо большего, Иан Макдугалл, и тебе это известно. Он требует от меня предательства, отречения от моих убеждений и от собственного сердца.

– Ты говоришь о Дэлласе Макдональде? – прорычал Иан.

– Да, – вызывающе улыбнулась она в то время как ее брат вскочил в ярости и уставился на нее.

– Макдональд! Этот отщепенец все еще на свободе, а его братья собирают в горах людей для армии, словно у них есть шанс победить.

– В самом деле?

Слезы облегчения покатились из ее глаз. Значит, Дэллас жив. И Дункан тоже. Они на свободе. Теперь ей легче переносить свою участь, но она не посмела сказать об этом своему брату, не спускавшему с нее глаз.

– Изабель…

Он сложил руки на груди, расставил ноги, продолжая мрачно глядеть на нее.

– Тебе нужно отказаться от брачных клятв Макдональду и присягнуть Эдуарду Английскому. Только это спасет тебя. Ты будешь сидеть на бархатных подушках и есть сладости. Если ты это сделаешь…

Она взглянула на него.

– Не могу. Нет, я не откажусь от брака с Дэлласом Макдональдом. Мы обвенчаны перед людьми и богом. И для меня важнее другое – я не смогу без него жить.

– Важнее? – нахмурился Иан, и голос его дрогнул. – Так сильно ты любишь этого человека?

– Да. Больше жизни.

Эти тихие слова, казалось, лишили ее брата воздуха, и он в изнеможении опустился на стул. Он долго глядел на нее, как будто впервые увидел.

Изабель слабо улыбнулась.

– Иан, попытайся меня понять. Я не могу покориться такому ничтожному тирану, как Дэвид Каммингз. Даже если бы я не любила Дэлласа, я не согласилась бы на его условия.

– Будь все проклято, Изабель, я хочу только, чтобы ты была счастлива.

Он встряхнул головой и взглянул на нее.

– Иан, ты женился на Мэри Росс, потому что полюбил ее. Я остаюсь женой Дэлласа Макдональда, потому что люблю его.

– Эта любовь приведет тебя к гибели, – сказал он хрипло.

Она отвернулась, глядя невидящими глазами на ковер на полу, вспоминая, о чем просил ее Дэллас.

Горячим шепотом она сказала:

– То же говорил мой муж, когда умолял оставить его и спастись, отправляясь к Дэвиду Каммингзу.

– Макдональд просил тебя отречься от него?

– Да. И сделал все, чтобы заставить меня, когда я отказалась.

Наступила тишина. Треск пылающего факела на стене показался выстрелом. От сквозняков пламя трепетало, отбрасывая на стену, пол, лицо Иана колеблющиеся тени. Изабель наблюдала за братом, видела его внутреннюю борьбу, в то время как он слушал ее доводы. В конце концов, он застонал и закрыл лицо руками. Он стоял так долго, плечи его были опущены, пальцы переплетены.

Когда он поднял голову, то, казалось, он постарел, устал от жизни и борьбы.

– Я не могу это понять, Изабель. Я пытался. Твоя верность Роберту Брюсу и, более того, твоя любовь к Макдональду – непостижимы для меня. Даже Брюса я еще могу понять, но Макдональда! – произнес он с исказившимся лицом. – Я никогда не примирюсь с твоей верностью этому бандиту.

– Я люблю его.

– Проклятье! Перестань, наконец, этим гордиться!

Он шагнул вперед и крепко схватил ее за плечи, почти подняв со стула.

– Разве ты не понимаешь, что твоя жизнь на волоске? Если ты не отречешься, то будешь висеть на стенах замка, пока коршуны не выклюют тебе глаза…

Он грубо встряхнул ее, так что рассыпались волосы.

– Покорись, девочка, во имя бога и семьи, скажи все, что требует от тебя Каммингз, и будешь свободна!

Она высвободилась, откинула волосы с лица. Силы вернулись к ней, и она упрямо подняла подбородок и взглянула на брата.

– Стать свободной! Свободной, и всю жизнь помнить, что я предала мужа? Что покорилась врагу за еду и тепло? Да я не смогу больше жить, осознавая это. Скорее брошусь со стены, чем подвергну себя позору.

Иан глядел на нее, потеряв надежду.

– Ты изменилась, Изабель. Я не узнаю тебя.

– Конечно, я изменилась. Я увидела многое такое, чего не знала раньше, и я обрела то, что мне дорого, о чем я не подозревала. Изменилась? Да, и я благодарю бога за это!

– Итак, ты сделала свой выбор. Думаешь, ты переживешь зиму в висящей клетке на стене'?

– Я проживу до тех пор, пока Дэллас не придет за мной. Я ему это обещала.

– Придет за тобой?

– Да. Он придет. Он мне поклялся.

Копыта зацокали по камням двора, и ветер взметнул края плаща Иана. Он покрепче затянул седельную упряжь.

– Макдугалл!

Иан обернулся и не удивился, увидев подошедшего Дэвида Каммингза.

– Да?

– Ты уезжаешь, не попрощавшись?

– Мне нечего сказать тебе, Каммингз.

– Изабель отказалась?

Иан мрачно кивнул.

– Да, как ты и предполагал.

– Она безрассудна.

– Да, – согласился Иан. Подтянув последний ремешок седла, он повернулся к Каммингзу. Его взгляд был тяжел.

– Я оставляю здесь жену с тобой, потому что вынужден это сделать. Увидев твое обращение с моей сестрой, я не могу сказать, что мне это понравилось. Мы сражаемся вместе, Каммингз. Не обижай моих женщин, или между нами возникнет вражда.

– Это угроза?

– Нет. Это только предупреждение, которое я сделал бы любому, кто поступил бы как ты.

Иан отвернулся и вскочил в седло.

– Я не согласен с Изабель. И это все, что ты должен знать. Но она не должна страдать от твоего гнева и ненависти.

– А что мне делать? Макдональды в горах, как стая волков, готовых броситься вниз и схватить нас за горло, я должен что угодно предложить в обмен. Думаешь, они отнесутся ко мне с уважением, если я просто вежливо попрошу их уйти?

– Я не думаю, что отнесутся к тебе с уважением за то, что ты вывешиваешь в клетке женщину, как приманку.

Он натянул поводья, сдерживая лошадь, которая начала вставать на дыбы.

Сурово взглянув на Каммингза, он предупредил:

– Смотри, не сломай себе шею с твоим «обменом»!

Каммингз отступил, остерегаясь лошадиных копыт.

– Я всегда осторожен.

– Тогда молись, чтобы не совершить ошибку, обменяв не на того человека, Дэвид Каммингз…

– Что ты имеешь в виду?

Но Иан, ничего не ответил, развернулся кругом и поскакал по направлению к воротам замка.

Глава 14

Вихри снега и дождя с пронзительным свистом кружились у стен Донана. Дункан, дрожа, наклонился поближе к огню, горевшему в огромном зале. Он бросил усталый взгляд на Дэлласа, который сидел рядом и угрюмо сжимал бокал вина.

– Дэллас, – сказал он наконец. – Эта попытка – безумие.

– Безумие? – Повторил Дэллас, подняв бровь. Его голубые глаза потемнели, когда он встретил взгляд Дункана.

– Безумием была казнь Найджела Брюса. Безумие – уничтожить других братьев Брюса. Но это сделано! Дункан на мгновение застыл:

– Александр знал, на что идет.

– Да. Как и мы, – кивнул Дэллас. – Но Александр все равно захватил их, понимая, что он может погибнуть, как Уоллес и Найджел. Воины, приплывшие с Александром Брюсом из Ирландии, знали об опасности, знали, чем рискуют, направляясь к Лок Райяну в Галловей, где их мог ожидать Эдуард. Но они захватили замок. И дорого заплатили за это.

Дункан заглянул в свой пустой бокал.

– Найджел и Александр любили тебя, Дэллас. И я догадываюсь, как тебе тяжело осознать, что Александра и его людей захватил в Галловее родич твоей жены. Но все равно это безумие сделать то, что ты намерен.

Джеми Макдональд фыркнул:

– Я то же самое ему говорил по пути сюда. Он не желает ничего слушать, Дункан. Ты только понапрасну тратишь время.

Вдруг одно из горящих поленьев развалилось на части. Раскаленные угли упали на тростник, сложенный на полу. Дэллас швырнул их обратно, после чего сказал:

– Я отправлюсь в Инверлок, даже если мне придется идти одному.

Он взглянул на братьев. Джеми не пытался скрыть своего недовольства.

– Изабель Макдугалл – враг, неужели ты не замечаешь этого? Я не буду рисковать своей жизнью и жизнью своих людей, спасая ее. Я уйду в горы, где вместе с Найлом буду ждать, когда к нам присоединится Брюс.

Дэллас вздрогнул:

– Иди, а я пойду в Инверлок.

– Послушай, Дэллас, – не мог успокоиться Дункан, – Ты должен встретиться с Найлом, как приказал Брюс.

– Я буду верен клятве, данной Изабель. И я ее не нарушу. У Брюса достаточно солдат, чтобы выполнить свой долг.

– Будь ты проклят, дурак! – взревел Джеми, вскакивая со стула.

Дэллас рванулся вперед, со злостью глядя на брата. Джеми приблизил к нему свое лицо, его глаза сузились от яростного бессилия.

– Эта женщина околдовала тебя, Дэллас, до такой степени, что ты пренебрегаешь нашим присутствием в Лочейберке. Англичане не должны знать, что наши силы на севере ждут приказа Брюса. Ты настолько обезумел, что хочешь всех нас погубить?

– Тогда я поеду один.

– И погибнешь из-за бабы, которая и так хорошо знает, как себя обезопасить! – выкрикнул Джеми и снова насмешливо фыркнул. – Она, вероятно, уже забралась в постель Каммингза.

После этих слов Дэллас ударил брата. Потом отступил на шаг и сжал кулаки. Дункан со стоном подумал, что они похожи как внешне, так и по характеру. Он ожидал, что они оба ввяжутся в драку, и увидел, что все находящиеся в зале застыли, наблюдая за ними.

– Тише, – сказал он, подходя к ним. – Ваша ссора собирает толпу.

Дэллас отступил, а Джеми разжал кулаки. Тяжело дыша, они уставились друг на друга. Дункан встал между ними, взял обоих за руки, хотя он хорошо знал, что если дело дойдет до драки, у него не хватит сил, чтобы их разнять.

– Дэллас, – продолжал настаивать он; – один ты не спасешь Изабель. Невозможно проникнуть в замок Инверлок.

– У тебя короткая память, Дункан, – огрызнулся Дэллас, все еще не сводя горящего взора с Джеми.

– Боже мой! – Дункан содрогнулся, вспоминая их поход за Мэри Росс. – Но тогда Инверлок не был набит английскими солдатами.

– Тогда там было полно солдат Каммингза и Макдугалла…

Дэллас отступил еще шаг назад, глаза его оставались холодными.

– Ты считаешь меня идиотом, который не понимает, что в случае неудачи похищения Изабель рискует жизнью. Я полагал, ты лучше меня знаешь!

Дункан нахмурился.

– У тебя есть план?

– Разумеется, если вы оба дадите мне время познакомить вас с ним.

– Изложи свой план, – после некоторых колебаний неохотно попросил Джеми.

Дэллас приказал принести еще вина. Когда бокалы были наполнены, и братья вновь разместились у огня, Дэллас низко склонился к ним.

– Если бы Каммингз узнал, что я поблизости, он упрятал бы Изабель как можно дальше. Или хуже того…

– Ходят слухи, что Иан Макдугалл побывал в Инверлоке и виделся со своей сестрой, – заметил Джеми многозначительно.

– Разумеется, он поинтересовался, каково положение его сестры.

– Надо думать, – поднял бровь Дэллас. – Но поскольку в руках Каммингза жена Иана и сестра, разве он мог бросить ему вызов, не рискуя ими? Конечно, нет.

– Верно, – согласился Джеми. – Стоило только Каммингзу позвать своих людей, и Макдугалл был бы также схвачен. Однако все это нисколько не разубеждает меня в том, что попытка чрезвычайно опасна.

– Джеми! – воскликнул Дэллас и схватил брата за руку. – Если бы твою жену держали в клетке в Инверлоке, уверен, что ты бы сравнял замок с землей, чтобы только освободить ее.

Какое-то мгновение Джеми молчал, потом он передернул плечами.

– Да. Я бы так и сделал. И, возможно, погиб бы при этом.

– Но я знаю, – сказал Дэллас, – как освободить Изабель, не разрушая замок и не тревожа Каммингза.

– Вот как? – выпалил Дункан. – Это похоже на него, Джеми. Я был с ним, когда он в первый раз захватил Изабель.

Заметив решительность в глазах Дэлласа, Дункан передвинулся на край стула.

– И клянусь богом, я буду рядом, когда он захватит ее на этот раз.

– Нет, – внезапно сказал Дэллас. Челюсти Дункана свело от ярости.

– Я не тот парень, которому диктуют, Дэллас Макдональд, и я иду с тобой спасать Изабель.

Дэллас посмотрел на него, но Дункан не отвел глаз. Так они смотрели друг на друга до тех пор, пока напряжение не стало таким опасным, что даже Джеми не выдержал.

– Правда, вы как два кота, готовые вцепиться друг в друга, – сказал он. – Прекратите, пока я не вылил на вас обоих ведро воды.

После этих слов Дэллас несколько смягчился, затем, соглашаясь, кивнул. Дункан ухмыльнулся:

– Ты не пожалеешь об этом, Дэллас. Джеми взглянул сначала на одного, потом на другого, затем решительно тряхнул головой.

– Как бы ни пришлось потом пожалеть, но если я не пойду, я так и не узнаю, как все это будет проделано.

Дэллас, улыбаясь, еще раз кивнул и поднял свой бокал.

– За Макдональдов!

Они продолжали пить, в то время как за окнами неистовствовал февральский ветер, заставляя пламя в камине плясать.

Ров, окружающий подножие Инверлокского замка, был покрыт льдом. Северный ветер трепал ветви деревьев и, обледенелые, они бились друг о друга, как кости скелета. Луна бросала на снег бледный отсвет.

Дэллас тронул затянутой в перчатку рукой шершавую кору дерева и прищурился, чтобы получше разглядеть темный силуэт замка.

Джеми и Дункан двигались за ним, увязая в покрытом коркой льда насте, и Дэллас внезапно вспомнил, как он приходил в Инверлок в последний раз. Он помрачнел при мысли о том, что судьба, должно быть, смеется над ним. Тогда, также в зимнюю ночь, он пришел, чтобы отомстить женщине, которая осмелилась выйти замуж за другого. Теперь он здесь, чтобы спасти женщину, которая вышла не за того, с кем была обручена.

Разве его желание отомстить Мэри Росс не определило судьбу Изабель? Говорят, что каждый поступок в жизни человека всегда имеет последствия и не проходит безнаказанно. Добро за добро. Зло за зло. Справедливость должна вершиться беспристрастно.

Он вздрогнул:

– Мы остановились, чтобы всю ночь любоваться на эти чертовы стены? – спросил в нетерпении Джеми, и Дэллас обернулся, чтобы улыбнуться ему.

– Для человека, который вовсе не хотел идти, ты слишком торопишься в замок.

– Да, – подтвердил Джеми, потирая руки в перчатках.

– Чем дальше я от Макдугаллов и Каммингзов, тем я счастливее. Если, конечно, они не на острие моего меча.

– Скоро, Джеми!

Дэллас посмотрел в сторону замка.

– Ты подождешь моего сигнала?

– Считаешь меня новичком? Я знаю, что делать.

– Тогда пошли, Дункан. Темнеет, – он положил руку на плечо Дункана, когда тот с готовностью вышел вперед. – Запомни, брат, если меня схватят, и я не смогу пробиться, ты должен вернуться. Я не хочу рисковать тобой.

Глаза Дункана вспыхнули:

– Я пойду на все, чтобы спасти Изабель, но не думай, что я тебя оставлю на милость Каммингзу… Дункан выдержал пристальный взгляд Дэлласа.

– Что толку от моего участия, если я брошу тех, кого больше всего люблю?

Светло-голубые глаза Дункана горели огнем, и Дэлласу ничего не оставалось, как покориться. Взяв его за подбородок, он улыбнулся.

– Будь уверен, я поступлю столь же благородно, если схватят тебя. Джеми проворчал:

– Очень впечатляющая речь, но время вдет, и мне приходится стоять на холоде, пока вы оба произносите монологи, как актеры на сцене.

Снегопад все усиливался. Дэллас и Дункан заскользили по склону, плотно завернувшись в свои плащи с капюшонами. Оба тащили на спинах по вязанке хвороста. В прошлый раз это помогло, и Дэллас полагал, что нет смысла и сейчас от этого отказываться.

Только один полусонный страж стоял у задних ворот. Он лишь удостоверился, что у них нет оружия, затем махнул, чтобы они входили. Факелы слабо мерцали на ветру, который несся вдоль каменных стен. Когда путники подошли к внутренним дверям, они обнаружили, что те закрыты на ночь.

– Что будем теперь делать? – шепнул Дункан. – Если мы не попадем внутрь…

– Пойдем сюда, – повернулся Дэллас к пологим ступеням, которыми пользовались солдаты. Лестница была наполовину скрыта в стене. Сапоги громко стучали по ледяным ступеням, один раз Дункан оступился и едва не упал вниз.

Дэллас быстро подхватил брата за капюшон плаща, но ему помешала вязанка хвороста на спине Дункана. Юноша застонал от боли, ударившись коленями о каменную лестницу, а хворост съехал набок. Дэллас не дал ему упасть и держал, пока Дункан не выпрямился. Что-то едва слышно пробормотав, Дункан поправил ношу. Глаза его встревоженно блестели.

– Никто не слышал? Дэллас качнул головой:

– Нет. Все еще спят, кроме охраны наверху. На лице Дункана мелькнула улыбка.

– Вот досада! А я надеялся воспользоваться мечами, которые мы спрятали в вязанки.

– Успокойся. Мы еще не дома.

Дэллас повернулся спиной I? лестнице и, когда они достигли второй площадки, притянул Дункана к себе. Они спустились в темный проход. В воздухе стоял едкий запах догоравших факелов. Их окружали тени и тишина, каблуки громко стучали по каменному полу.

– Куда же идти? – прошептал Дункан, когда они остановились на пересечении коридоров.

Дэллас огляделся и вспомнил, где находились помещения для женщин. Он молча указал направление, и они начали спуск. С противоположной стороны доносились слабые голоса. Видимо, чтобы не уснуть на посту, стражники развлекали себя разговорами. Еще один поворот, потом другой, и Дэллас заколебался. Перед ними зиял пустой коридор, освещенный всего лишь одним факелом, который шипел и трещал. Его это насторожило. Никого не было в холлах, хотя здесь должны быть часовые. Неужели Дэвид Каммингз считал замок настолько защищенным? Это казалось странным, тем более во время войны.

– Не нравится мне это, – пробормотал Дункан, как бы угадав мысли брата.

– Давай передвигаться как можно тише.

Дэллас надеялся найти Изабель запертой в комнате или все еще заключенной в клетке, которую на ночь заносили внутрь. Но двери были незаперты, и стражи не было в первых двух комнатах, куда они заглянули. Это вызвало у них суеверное чувство. Показалось дурным предзнаменованием. Дэллас остановился в полутемном коридоре.

Слабый свет просачивался через приоткрытую дверь. Он снял со спины свою ношу и, отбросив ветви и сучья, вытащил из вязанки меч.

Дункан сделал то же самое. Затем Дэллас подошел к двери и широко распахнул ее. Ржавые петли громко заскрипели. В комнате не было ни факела, ни камина. Свет шел только от открытого окна, и при ярком свете луны он различил фигуру на кровати в углу. Рука, схватившаяся было за кинжал, тут же опустилась.

– Господи Иисусе, – произнес рядом с ним Дункан и бросился вперед.

Дэллас остановил его, протянув руку.

– Нет. Погоди.

– Да нет здесь никакой ловушки! – воскликнул Дункан. – Разве ты не узнаешь Мэри Росс?

Застыв от удивления, Дэллас уставился на Дункана, который пробежал по комнате и стал на колени у постели. Дэллас не узнал бы ее, даже если бы ее тело не расплылось из-за беременности.

Тени скрывали дальнюю стену, и холодный сквозняк доносил в комнату запах стоялой воды. Ветхий ковер, висящий у алькова, колыхался от ветра.

Он огляделся. С мечом в руке Дэллас пересек спальню, откинул ковер и застыл от ужаса. Лунный свет отбрасывал решетчатые тени на пол, просвечивая сквозь деревянные брусья клетки. Внутри клетки находилась бесформенная, закутанная в плащ фигурка.

Какое-то мгновение Дэллас стоял, весь похолодев, не веря своим глазам. Затем он услышал слабый стон. Этот тихий звук потряс его, и он бросился к клетке, вложив меч в ножны. Он опустился на колени, и меч его звякнул о пол.

– Изабель? Это ты, милая? О, боже, боже…

Он лихорадочно начал возиться с замком, закрывающим клетку, одновременно молясь и изрыгая проклятия. Возле его лица образовалось холодное облачко.

Морозило. Окно было открыто, а в комнате не горел огонь. Дэллас сразу же заметил, что у Изабель не было даже одеяла. Теперь он понял, почему не было стражников. Хотя Каммингз не осмеливался собственноручно убить женщин благородного происхождения, но он без угрызений совести оставил их умирать. Стражники только стали бы лишними свидетелями его злодеяния.

– Дэллас, – сказал Дункан, подходя к нему сзади, – торопись.

– Да, – пробормотал Дэллас. – Я должен ее освободить.

Дункан опустился на колени, сердце его сжалось, когда он заглянул в клетку. Изабель лежала, не шевелясь.

– Она жива? – спросил юноша. Дэллас кивнул:

– Кажется.

Он нажал на замок, который наконец поддался.

Изабель, по всей видимости, ничего не ощутила, когда он дотянулся до нее и вытащил из клетки. Она была легкая, как ребенок… Крепко прижимая ее к груди, Дэллас встал и повернулся.

Дункан поднялся и положил руку ему на плечо.

– Мы должны взять с собой и Мэри, Дэллас.

– Мэри?

– Да, – повторил Дункан и обернулся к кровати, где лежала, вся дрожа, Мэри Росс.

– Она сойдет с ума, если мы ее бросим.

– Мне это безразлично. Она жена Макдугалла.

– Дэллас, – сказал Дункан, и еще сильнее сжал его плечо, – я ее здесь не оставлю. Я… У меня перед ней долг чести, так как именно я тогда способствовал ее встрече с Ианом Макдугаллом, отчего началась вражда между вами. Мэри – мой друг.

– Но не мой! – отрезал Дэллас.

– Даже если и так. Чего ты хочешь? Увидеть ее мертвой?

Вспомнив об опасности, Дэллас покачал головой.

– Нет, но если она не сможет ехать верхом, Дункан, мы не имеем права рисковать.

– Она сказала, что сможет ехать. Я спросил ее.

Дэллас посмотрел в сторону кровати. Мэри Росс сидела, как будто чувствуя, что они решают ее судьбу. Она опустила ноги на пол. Волосы ее спадали на лицо спутавшимися прядями и покрывали плечи. Он увидел, что она босая, поджимает пальцы над холодным каменным полом.

– Я поеду верхом с вами, – сказала она неожиданно громко, поддерживая живот рукой. – Я выдержу столько, сколько нужно, чтобы спасти моего ребенка.

Дэллас крепко обнял жену, она тихо застонала.

Изабель казалась горячей, хотя ее кожа окоченела от холода. Ее надо как можно скорее уложить в теплую постель, увезти из Инверлока.

– Хорошо, – бросил он через плечо, направляясь к двери. – Возьми с собой Мэри, Дункан.

Ей снова снился тот же сон. Он всегда приносил ей успокоение. Тяжело было только просыпаться и возвращаться обратно в реальность.

Сны отличались один от другого, но этот более других походил на правду. Раньше она слышала голос Дэлласа, видела его лицо, ощущала его любовь, обволакивающую ее, как теплое одеяло. А сейчас она могла бы поклясться, что чувствует, как его руки касаются ее, могла бы поклясться, что различает запах сырой шерсти его плаща и слышит, что он уговаривает ее молчать. Потом вокруг, укутав ее всю, обернулось что-то мягкое, теплое и слабо пахнущее деревом и влажными листьями. Она почувствовала неожиданную легкость.

Ощущение тревоги разрушило иллюзию безопасности, которая обычно сопровождала ее сны, и ей захотелось вырваться.

– Спокойно, милая, – дошел до нее тихий шепот, похожий на шепот Дэлласа.

Она нахмурилась, но глаза ее были закрыты. Если она откроет глаза, он исчезнет в тумане, как всегда. Нет, нет, еще хотя бы несколько минут сна, чтобы он длился чуть дольше…

Неожиданный толчок остановил ее дыхание, словно внутри что-то оборвалось, Ее охватила паника, и она открыла глаза. Окружающий мир был серый, со слабыми проблесками света. Она попыталась закричать, но из ее пересохшего горла вырвался лишь хрип.

– Изабель, ты не должна сопротивляться, – сказал Дэллас, и на этот раз она поняла, что это не сон. Он был здесь, он пришел за ней, как обещал. Слезы потекли по ее лицу. Шерсть и кусочки листьев прилипли к щеке.

Она облизала губы и сделала еще одну попытку.

– Дэллас? Это в самом деле ты? Я ничего не вижу…

Он засмеялся.

– Да, милая, это я. Мне пришлось натянуть на твою голову мешок, чтобы спрятать тебя.

Мешок. Конечно. Как она могла забыть, как ее выкрали из Инверлока в прошлый раз? Ликование охватило ее, и она осознала, что он пришел!

– Осторожно, – произнес другой голос, и она узнала Дункана.

– Это ты, Дункан?

– Да, дорогая. Только ничего сейчас не говори. Надо соблюдать тишину. Когда выберемся, мы наговоримся вдоволь.

– Я скучала по тебе, Дункан, – прошептала она, надеясь, что он услышит.

Изабель слышала их шепот и разобрала, что Мэри Рос уверяет, что она сможет идти.

– Я должна, – шептала Мэри, – я не могу рисковать ребенком.

Дункан сказал:

– Она права, Дэллас. Ее нельзя нести в ее состоянии. Мы накроем покрывалом ее голову и плечи, и она будет выглядеть, как служанка.

Мэри горестно рассмеялась:

– Разве я и так не похожа на служанку? Неделями мне не давали приличной одежды и возможности помыться. Если я склоню голову, никто не захочет посмотреть на меня второй раз.

– Хорошо, хорошо, – коротко бросил Дэллас. – Но если мы не поторопимся, все будет напрасно.

Дэллас поднял Изабель. Она старалась не стонать, когда он уперся плечом ей в живот. Его рука придерживала ее, словно обычную ношу. Она слышала звук их шагов по коридору. Слава богу, что она не могла оглядеться. После всего, что ей пришлось пережить, последние минуты в Инверлоке стали бы для нее пыткой.

Прошло несколько длившихся бесконечно минут, а потом Дэллас подал знак остановиться. Он осторожно прислонился спиной к стене, а Изабель снял с плеча и прижал к груди. Она слышала его дыхание, ей очень хотелось спросить, что произошло, но она поняла, что лучше молчать.

Потом они слышали голоса, топот ног, слабое бряцание оружия. Сердце Изабель упало. У нее заболело в груди. Через мгновение Дэллас опустил ее на пол и прислонил к стене.

– Стой, – прошептал он ей в самое ухо, и она почувствовала тепло его дыхания через ткань мешка. Она кивнула в знак того, что поняла и не произнесет ни слова.

Но, боже мой, как было тяжело слышать, что Мэри дрожит возле нее, как лист на ветру, и что до них доносится шарканье сапог по камням. Потом она слышала глухой звук падения, крик боли, проклятье, произнесенное с акцентом. Последовало еще несколько глухих ударов вперемешку с проклятиями, затем наступила тишина.

Изабель ждала. Ей не терпелось спросить Мэри, что случилось, но она не смела ничего произнести, чтобы их не услышали. Когда кто-то дотронулся до нее рукой, она заглушила свой возглас. Получился слабый писк, и Дэллас засмеялся. Он слегка коснулся ее головы и, низко наклонившись, прошептал:

– Храбрая девочка. Там лежат два англичанина, которые, благодарение богу, больше не перережут горло ни одному шотландцу.

Он поднял ее и снова положил себе на плечо. Она почувствовала, что он обернулся.

– Остерегись, Дункан, во дворе их будет больше.

– Да, но это более короткий путь для Мэри. Придется рискнуть.

Изабель прижалась лицом к голове Дэлласа.

– Дэллас, разреши мне идти самой. Так будет лучше.

– Нет, милая, – он прижал ее к себе. – Я хочу нести тебя.

Она не стала возражать. Недели, проведенные в маленькой деревянной клетке, лишили ее сил, а краткая передышка во время встречи с братом не помогла.

Продолжая молчать, она почувствовала, что движения Дэлласа стали быстрее. Она определяла, где они находятся, по звукам, лязганью цепей у ворот и слабому скрипу дерева под ногами. Свежий ветер проникал сквозь мешок, и она ощутила запах стоялой воды.

Ров. Они были на пути к свободе. Во рту у нее пересохло, ее била дрожь уже не от ужаса, а от надежды. Когда Дэллас ускорил шаги, ее телу стало больнее, но она не обращала на это внимания.

– Стой!

Дэллас чертыхнулся, а Дункан пробормотал что-то невнятное. Мэри, плача, читала по-латыни молитву, но Изабель едва слышала ее из-за грохота сапог. Зазвенело оружие. Участилось хриплое дыхание Дэлласа. Изабель показалось, что наступает конец света!

Крики на морозе были особенно резкими, сапоги скрежетали по обледенелому снегу, слышался треск ветвей.

Она задыхалась в мешке, ловя ртом воздух, а потом почувствовала, что падает. Сырой холод проник сквозь мешок.

– Дункан! – раздался голос Дэлласа. – Забирай женщин и уходи!

– Нет! – запротестовал Дункан. – Я не оставлю тебя одного в опасности, клянусь богом!

Изабель села и принялась снимать мешок с лица. В это время послышался звон скрестившихся мечей.

Проклятья и лязг металла раздавались в воздухе. Не помня себя от страха, она выбиралась из мешка и, наконец, сбросила его. Затем глотнула холодного воздуха и дико огляделась вокруг.

При ярком свете луны Изабель увидела под деревьями тени. Она едва не закричала от страха за Дэлласа и Дункана. Их плащи затрудняли движения, и она с ужасом заметила, что четверо солдат медленно одолевают их.

Она рванулась вперед, но упала, руки увязли в снегу. Глядя невидящими глазами на сражающихся, она ухватилась за тонкое дерево, чтобы встать. Пальцы вцепились в жесткую кору, она сумела подняться и окончательно освободиться от мешка.

Когда, спотыкаясь, Изабель двинулась вперед, кто-то схватил ее, и она тихо вскрикнула.

– Не будь дурой, – прозвучал в ее ушах хриплый голос. – Ты только помешаешь, и их могут убить из-за тебя.

Джеми Макдональд толкнул ее в противоположную сторону.

– Иди вместе с Мэри к лошадям.

– Ты поможешь им! – выдохнула Изабель.

Но он уже исчез, перепрыгнув через упавшее дерево и выкрикнув свой боевой клич.

Мэри Росс прижалась к лошади. От животного шел теплый пар, и Изабель тоже в изнеможении обняла лошадь.

– Джеми сказал, чтобы мы мчались на север, – пробормотала Мэри. Ее лицо было изможденным и бледным, глаза потемнели от страха и боли.

– Да, – произнесла Изабель, глубоко вздохнув.

Мэри выглядела так, как будто у нее не было сил двигаться. Изабель тоже чувствовала себя совершенно разбитой, но они должны собраться с силами. Она пристально взглянула на Мэри:

– Мы обе устали и нездоровы, но это наша единственная возможность остаться в живых и быть свободными. Мы должны либо скакать, либо умереть здесь. Понимаешь, Мэри?

Она кивнула, и Изабель, полная отчаянной решимости спастись, собрала все свои силы и снова обратилась к Мэри:

– Вот и отлично. Давай я помогу тебе взобраться на одну из лошадей.

Лошадей было всего четыре. Очевидно, братья не имели в виду Мэри. Изабель помогла ей взобраться в седло, а сама села позади. Она обняла Мэри и взяла поводья, пустив лошадь медленной рысью.

Уже почти рассвело, когда Дэллас нагнал их. Изабель натянула поводья, и Дэллас заметил облегчение в ее глазах. Он понял, как они обе ждали его прибытия. Ветер отвел волосы с лица Изабель, и он увидел, как глубоко запали ее щеки.

– Дэллас!

Он натянул поводья и обнял ее рукой за талию, приподнял и перенес ее на свою лошадь. Затем быстро поцеловал ее в губы, прежде чем заговорил.

– Милая, я уже думал, что потерял тебя.

Она провела рукой по его лицу, пальцы стали теребить светлую бороду.

– Я ждала…

Эти два слова резанули его по сердцу, и он на мгновение закрыл глаза. Потом снова посадил ее позади Мэри и подождал, пока она устроится. Изабель взглянула на него и посмотрела вдаль.

– Где же Джеми и Дункан?

В горле у него застрял комок. Он взял край пледа, притороченного к седлу, набросил ей на плечи.

– Укройтесь этим с Мэри, милая.

Она подхватила плед. Глаза ее округлились.

– Дэллас, где они?

– За мной, – ответил он и сделал паузу. – Дункан ранен.

Изабель всхлипнула, губы ее скривились, но она плотно их сжала.

– Как… насколько серьезно?

Он посмотрел ей в глаза и не мог сдержать боли в голосе.

– Серьезно.

– Боже мой, тогда мы должны…

– Нет. Мы не можем медлить, иначе враги нас настигнут. Я не могу ради одного обречь на смерть всех.

Изабель открыла было рот, чтобы запротестовать, затем замолчала, а он вскочил в седло. Два всадника медленно приближались. Их было видно за деревьями. Джеми держался вблизи Дункана, который был привязан к седлу. Голова его была опущена. Дункан качался в такт шагу лошади. Кровавый след оставался за ним на снегу.

Джеми ничего не сказал, когда под пристальным взглядом Дэлласа они приблизились. Спешившись, Дэллас подошел к юноше и тихо спросил:

– Можешь ли ты ехать дальше, дорогой?

Дункан приподнял голову и уставился на Дэлласа замутненными глазами. Его бледные губы дрогнули, и он сумел кивнуть и прошептать:

– Да.

Дэллас хотел сказать что-то еще, но промолчал. Он взглянул на Джеми, который угрюмо посмотрел на брата, и медленно покачал головой. Ничего не оставалось делать, как ехать дальше в надежде, что Дункан доживет до момента, когда они будут в безопасности.

– Как это произошло? – начала было Изабель, но тут же замолчала, заметив яростный взгляд Джеми.

– Как, миледи? Англичанин ударил его топором по ребрам. Вот как…

– Джеми, – тихо произнес Дэллас, и брат сжал губы и отвернулся.

Только к концу дня Дэллас приказал остановиться, чтобы отдохнуть и оказать помощь Дункану.

Некоторое время Дункан и Джеми ехали за ними, будучи не в состоянии ускорить шаг лошадей. Когда Дэллас подъехал к ним, чтобы сообщить о привале, Джеми посмотрел на него отсутствующим взглядом. Дэллас бросился к Дункану. Его голова покоилась на шее лошади, светлые волосы смешались с темной гривой. Вся упряжь была в крови, но кровь больше не капала на снег. Дэллас медленно дотянулся, чтобы приподнять Дункана.

– Дорогой брат, – сказал Джеми.

– Он не узнает меня?

Хриплый звук, похожий одновременно на смех и рыдание, разорвал холодный воздух.

– Его больше нет в этом мире, Дэллас.

Слова Джеми обрушились на Дэлласа, как удар меча в самое сердце. Дэллас почувствовал горячие слезы, застилавшие глаза. Он бережно положил руку на светловолосую голову брата, пальцы любовно разгладили его волосы.

Не будет больше песен, не будет беспечного смеха. Не будет больше восхищения старшим братом, который повел младшего на смерть.

Дэллас закрыл глаза, рука его непроизвольно сжалась в кулак. Грудь его ныла, горло сжалось, он не мог произнести ни слова. Открыв глаза, он взглянул на мужественного Джеми, отвернулся.

Слезы катились по лицу Джеми Макдональда, хотя лицо его казалось застывшим. Он слепо смотрел вперед и беззвучно плакал.

Дэллас медленно разжал пальцы и поправил шелковистые волосы Дункана, потом накрыл пледом его лицо. Лошадь качнула головой, звякнули цепи, нарушив гнетущее молчание. Дэллас глубоко вздохнул, потом в морозном воздухе прозвучали его слова:

– Повезем Дункана домой!

Глава 15

Изабель спасена.

Но радость была омрачена смертью Дункана. После горестных февральских дней Дэллас мало говорил. За последний месяц Изабель не раз пыталась утешить мужа, но тот не позволял ей разделить с ним печаль и чувство вины.

– Я должен был отвезти Дункана в Скай и похоронить его рядом с матерью, – неожиданно сказал Дэллас.

Эти слова заставили Изабель вздрогнуть. Она обернулась, но Дэллас стоял лицом к окну, разглядывая покрытый льдом ров вокруг замка Донан.

Смутные тени заволокли фьорд и заснеженные деревья, легкий туман стелился по земле. Холодный ветер, проникая в комнату, шевелил плащ Дэлласа.

Поколебавшись, Изабель мягко произнесла:

– Здесь был его дом, другого он не знал. Джеми был прав, когда сказал, что Дункан принадлежит Донану.

– Дункан не принадлежит сырой могиле, он должен был бы принадлежать простору, – отрезал Дэллас.

Изабель отложила гребенку, которой расчесывала волосы, и встала.

– Да. Как и другие молодые люди, преданные Шотландии, погибшие за нее.

Дэллас резко повернулся. В глазах его застыла горечь. Свет от масляной лампы метнулся по его лицу, на котором появилось новое выражение – печали и скорби.

– За нее? Но ведь речь идет об обычном неблагоразумии, Изабель. Его смерть – это моя вина, все это знают.

– Если ты хочешь найти виновного, то это я. Дункан умер, спасая меня.

– Дункан умер, потому что не захотел оставить Мэри Росс, – горько заметил Дэллас.

– И ты сожалеешь об этом? – спросила она дрожащим голосом, затем сделала паузу, чтобы успокоить дыхание. – Дэллас, твой брат был мужчиной, а не ребенком, мужчиной, который сам принимает решения. Не говори того, что причиняет боль тебе самому.

Он вновь отвернулся, молча глядя в окно. Изабель с трудом подавила вздох. Она подошла и положила руку ему на плечо. Мягкая шерсть плаща была теплой. Но профиль Макдональда был холоден и угрюм. Глаза больше не искрились смехом, рот сжат в тонкую линию, как будто его губы никогда не знали, что такое улыбка.

– Неужели Дункан хотел, чтобы было так? – спросила Изабель, и на глаза ее навернулись слезы. – Нет, я помню его другим.

Она погладила плечо Дэлласа, закрыв глаза, чтобы он не видел ее боли и печали.

– Я помню его улыбку, его голубые яркие глаза и песни… Да, он любил петь, у него был сильный чистый голос. Он часто пел мне, когда мы шли с армией Брюса. И те песни, которые он пел, я могла слушать, не краснея, он не раз говорил, что те песни, которые поешь ты, не предназначены для ушей леди.

Слезы сдавили ей горло, она попыталась подавить рыдание. Ничего не видя от боли, она почувствовала, как Дэллас обернулся и крепко обнял ее. Она заметила, что он тоже плачет.

– Я не должен был позволять ему идти с нами, – глухо пробормотал Дэллас. – Я знал, как это опасно. Но он не захотел остаться.

– Дункан не остался бы, Дэллас. Он не согласился бы, чтобы ты рисковал без него.

Хотя она говорила шепотом, Дэллас услышал ее слова, прижавшись лбом к ее лбу. Какое-то время они стояли молча. Затем Дэллас глубоко вздохнул, выпрямился.

– Я должен написать отцу о гибели Дункана. Изабель кивнула.

– Да. Напиши, что он погиб, как рыцарь.

Глаза Дэлласа потемнели.

– Я напишу, что он умер, потому что его сердце не позволило ему бросить в беде Мэри Росс, тогда как собственный муж оставил ее.

Изабель вздрогнула. Она не могла поверить, что Иан оставил Мэри, но во время войны мужчины ведут себя не так, как в мирное время. Бывают разные обстоятельства. Изабель покачала головой.

– Неужели ты действительно считаешь ее виноватой в смерти Дункана? Ты думаешь, что если бы мы оставили ее, то Дункан был бы жив?

– Я не думаю. Я в этом не сомневаюсь.

Она замолчала. Что бы она ни сказала, это не изменит мнение Дэлласа. Только время приглушит боль и гнев. Она взяла его руку. Он не протестовал. Встав на цыпочки, она поцеловала Дэлласа в щеку, вновь ощутив на губах соленый привкус слез. Жесткая неподстриженная борода коснулась ее нежной кожи.

– Я люблю тебя, Дэллас, – прошептала она. Он сжал ее в объятиях.

– Ты такая преданная жена, Изабель. Я не заслуживаю этого.

Его низкий тон выдавал подлинное волнение. Изабель ничего не ответила. Пройдет время, и Дэллас сможет думать о Мэри Росс без ненависти.

Изабель обняла его лицо ладонями и поцеловала со всей нежностью, на которую была способна.

Когда она оторвалась от его губ, то увидела, что в глазах Дэлласа блеснул огонь желания. Может быть, любовь смягчит его боль? Она почувствовала, что ей самой могло бы стать легче. Она подняла руку ладонью вверх, словно делая приглашающий жест.

Ее сердце забилось, тело, казалось, уже предвкушало ту радость, которую он может ей дать. Пальцы Дэлласа сомкнулись на ее ладони, он прижал Изабель к себе. Пламя желания в его глазах словно отражало ее собственное.

– Дэллас.

– Да, да, милая.

В его голосе слышалось волнение, горячей рукой он провел по ее щеке, затем взял за подбородок. Их губы слились в поцелуе.

Дэллас поцеловал ее с той страстью, с которой он бился в бою, поцеловал так, как будто уже никогда не сможет больше коснуться ее упоительных губ. И это ощущение передалось Изабель. Она обняла его за шею, прижалась к нему всем телом…

Когда он оторвался от ее рта, то тяжело дышал. У Изабель кружилась голова. Дэллас попытался справиться с застежками ее платья, бормоча себе под нос, какое это нелегкое дело.

Когда она осталась только в легкой сорочке, слегка дрожа на сквозняке, Дэллас поднял ее на руки и понес на кровать под балдахином в углу комнаты. Он бережно положил ее на одеяло, затем выпрямился, расстегнул брошь, стягивающую плащ на плече. Затем расстегнул пояс. Цвета Макдональдов упали на пол.

Изабель восхищенно смотрела на него. Нет, не существовало мужчины прекраснее его. Великолепно вылепленное тело, точеные мускулы, упругая кожа груди и живота, поросшая кое-где тонкими волосками. Шрамы на теле, плечах, ногах готовы были рассказать о прошлых битвах, славных битвах во имя Шотландии.

Она привстала, ее пальцы коснулись шрама на боку, оставленного английским клинком. Шрам уже зарубцевался, но отчетливо выделялся на смуглой коже. Кончики ее пальцев провели по этой полоске, затем спустились к животу. Дэллас поймал ее руку, прижав ладонь к своей упругой коже.

Другая рука Дэлласа пробежала вверх по ее локтю, разорвав плечико сорочки. Изабель услышала только тихий треск. Холодный воздух заставил ее задрожать. Секунду спустя его горячее, тяжелое тело вдавило ее в подушки, теплые губы без устали целовали лицо, глаза, шею…

– Изабель, – протянул он, зарывшись лицом в ее волосы. Ее смоляные пряди смешались с золотом его волос. Она попыталась ответить, но у нее перехватило дыхание, когда его губы заскользили по ее плечам, затем достигли груди, тронули, нежно прикусив, соски, потом скользнули по животу. Она забилась в его руках, обдаваемая теплом и влагой его губ.

Она никогда не думала, что чувство может охватить ее всю, без остатка, что его прикосновения заставят ее трепетать столь отчаянно. Он взял ее за запястья и прижал ее руки к одеялу.

Дэллас медлил, продолжая пробовать ее тело, набухшую от ласки грудь, пульсирующую жилку на сгибе плеча. Изабель услышала легкие стоны и с удивлением осознала, что стонет она сама.

Дэллас встретился с ней глазами. Его волосы были влажными – золотистые пряди прилипли ко лбу и шее, обрамляя его лицо.

Жаркий пот увлажнил его мускулистые плечи и грудь, и они поблескивали в свете масляной лампы. Грудь тяжело вздымалась и опускалась.

– Ты восхитительна, – тихо сказал он, отводя прядь ее волос со лба. – Я так часто мечтал об этом… Мне даже снилось.

Изабель подумала о своих грезах в те долгие ужасные часы, которые она провела в клетке. О своих мечтах о Дэлласе, которые помогли ей выжить, уберегли от отчаяния.

Приникнув к ней всем телом, он скользнул в ее лоно, продолжая целовать. Радость заполнила ее всю. Она изогнулась, чтобы принять его. Неужели их близость всегда будет такой сладостной? Изабель казалось, что она качается на волнах страсти, почти теряя сознание. Ее ответные движения, подчиненные его ритму, воспламенили его. Нет, такого она еще никогда не испытывала.

Казалось, Дэллас проникал в нее все глубже и глубже. Стон сладострастья сжимал его горло – низкий, почти утробный звук. Он прижимался к ней так, будто хотел утопить свою боль. Ее руки скользили по влажной коже спины.

Через какое-то время он поднял голову. Глаза словно издалека посмотрели на нее. Легкая улыбка пробежала по губам.

Затем Дэллас поцеловал ее, нежно коснувшись губами, и предательские слезы набежали ей на глаза.

Может быть, все еще будет хорошо.

– Прошло три месяца со дня смерти Дункана, – заметил Джеми.

Дэллас кивнул. Он следил за Изабель, восхищаясь ее грациозной походкой, когда она двигалась по залу, перебирала пучки трав, обсуждая что-то со слугами, распоряжалась, чтобы приготовили чистые полотенца.

Мягкий свет из открытого окна падал на ее волосы, теплый бриз трогал локоны у висков, напоминавшие ему, каким податливым бывает ее тело в его руках.

Дэллас не отрывал от нее глаз, почти не слушая рассуждений брата о политике, Он отвлекался только на мгновение, чтобы вставить какое-нибудь не вполне уместное замечание.

Джеми проследил за его взглядом и с ненавистью покосился в сторону Изабель.

– Действительно, Джеми, – попытался сосредоточиться Дэллас. – Уже три месяца относительно спокойно. Ты недоволен?

– Да, – ответил Джеми, положив руки на стол, – Брюс вернулся на материк и собирает армию. Англичане и все предатели двинулись к югу, пока только высокогорье – безопасное место для настоящих шотландцев.

Он сделал паузу, затем прорычал:

– И ты бы знал это, если бы не запирался каждую минуту со своей женой в течение последнего месяца. Дэллас поднял бровь.

– Я все это знаю, Джеми. У тебя есть другие доводы, почему я должен отказать себе в удовольствии спать со своей женой?

Джеми покраснел и отвернулся.

– Нет.

Он вновь бросил взгляд на Изабель. Та словно почувствовала и улыбнулась им. Джеми опустил голову, хмуро уставился на свои руки.

– Ты читал письмо Брюса?

– Да, Джеми.

– И что ты думаешь?

– Что? Боже, Джеми, да не сиди ты с таким лицом, будто ты не хочешь переехать в Инверлок. Ты только об этом и твердил с тех пор…

Дэллас не смог досказать.

– Как погиб Дункан, – закончил за него Джеми после паузы.

Оба повернулись к окну, как будто могли увидеть там образ младшего брата. Под крепостными стенами, на берегу фьорда, под древним тисовым деревом в каменном склепе спал вечным сном их брат. С приходом весны берег украсился цветами.

– Да, – сказал Джеми, отводя взгляд от окна. – Я хочу быть в Инверлоке. Я хочу добраться до Дэвида Каммингза. А ты?

– Ты думаешь, я забыл о присяге? О верности Брюсу? – спросил Дэллас, и голубые глаза его потемнели.

– Последнее время ты только и делал, что увивался вокруг своей жены. Мне не раз приходило в голову, что ты подобрел по отношению к Макдугаллам с тех пор, как женился.

– Достаточно! – голос Дэлласа стал жестким, он почувствовал приступ гнева, который с трудом подавил. – Выбрось это из головы!

Он наклонился вперед, в его словах чувствовалась искренняя горячность.

– Я поклялся отомстить за Вильяма Уоллеса, я поклялся поддерживать Брюса и бороться с врагами Шотландии. Мои клятвы – не пустой звук. До смертного часа я буду предан нашему королю. А если я люблю женщину, которая родилась в стане врагов, то это – игра судьбы, а не мое предательство. Мы многих потеряли, и если я нашел успокоение в объятиях Изабель, я не хочу об этом сожалеть. Я знаю, что передышка не будет долгой, но когда будет дан приказ выступать, я буду одним из первых среди тех, кто поднимется на борьбу. Ты понял?

Джеми залился краской. Руки его сжались в кулаки.

– Если я ошибался, Дэллас, прошу прощения. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты колебался.

– Я не колебался.

– Даже когда встретился лицом к лицу с Ианом Макдугаллом? Посмотри на меня, ответь честно: сможешь ли ты убить брата своей жены, если тебе выпадет такой шанс?

Дэллас заскрежетал зубами. Джеми коснулся больного вопроса. Дэллас глянул на свои руки и увидел, что они тоже сжаты в кулаки. Он так ничего и не ответил.

– Не думаю, что сможешь, – тихо сказал Джеми и встал.

Дэллас тоже встал, встретившись взглядом с прищуренными глазами брата.

– Я никогда не говорил, что не убью его. Я говорил об этом с Изабель.

– Да? И она не рыдала и не умоляла? Улыбка исказила губы Дэлласа.

– Нет. Изабель не такая женщины, которая будет умолять и рыдать, ты это сам знаешь.

– Да. Она сильна. Я это признаю, но все равно она женщина. Если ты убьешь ее брата, она тебя не простит.

Дэллас посмотрел мимо Джеми – туда, где Изабель беседовала у огня с женщинами. Он надеялся, что их голоса неразборчивы. Нет смысла вдаваться в объяснения, когда сам не знаешь ответа.

– Дэллас, – Джеми положил руку ему на плечо, – ты должен знать, что когда мы захватим Дунстаффнаге, то перебьем всех, чтобы отомстить за Найджела Брюса и других, кто теперь лежит в могилах по милости предателей. Всех тех, кого убили, зарезали, уничтожили в Килдрамме. Об этом мы не можем забыть.

– Я не забыл, – отозвался Дэллас, выдержав его взгляд. – Я ничего не забыл. Но я не могу забыть и о своей жене.

– Итак, ты будешь выбирать?

– Выбирать? Между кем? Шотландией или Изабель? Я думаю, что твоя ненависть к Макдугаллам слишком ненасытна. Ни о каком выборе не может быть и речи. Когда я уйду воевать за Шотландию, Изабель будет знать, куда и зачем я уйду, даже если это будет значить, что я буду убивать людей ее клана.

– Ты полон иллюзий, – заметил Джеми, бросив быстрый взгляд в сторону Изабель. – Надеюсь, ты не будешь разочарован.

Изабель увидела, что Джеми покинул зал, и нахмурилась. Явно его беседа с ее мужем не была приятной; светлые дни, которыми она упивалась, проводя время с Дэлласом, подходили к концу, Изабель чувствовала, что на Донан наползает тень войны. Каждый день на восходе солнца она с тревогой подходила к окну, опасаясь, что на горизонте покажутся корабли, которые причалят, а затем увезут от нее Дэлласа.

Молча она наблюдала, как муж идет к ней. Даже в его походке она ощутила приближение разлуки. Махнув рукой, она дала женщинам знак удалиться и с улыбкой, которая далась ей непросто, посмотрела на Дэлласа.

– У меня новости, Изабель.

– Новости? – переспросила она, ожидая, пока служанки удалятся. – От отца? Он покачал головой.

– Нет. Король прислал весть, что мы должны быть готовы выступить.

– Я поняла, – она опустила глаза, сжав в руках складки платья. – Когда ты должен уйти?

– Еще не скоро, – улыбнулся он и погладил смуглой рукой ее нежную щеку. – Я думал, стоит ли говорить это тебе, но решил, что ты должна знать. Брюс вдет на север по направлению к Инверлокскому замку, и Джеми и я присоединимся к армии Найла. Мы ждем приказа.

– И это будет не скоро?

Он опустился на пол у ее ног.

– Если приказ не придет до конца лета, то мы выступим только осенью – еще чертовски нескоро. Недели… еще несколько недель радости. Она улыбнулась:

– Ты так жаждешь битвы, мой лорд?

– Жажду? – нахмурился он и отвернулся, глядя куда-то вдаль. – Честно говоря, я сам не знаю. Я жажду свободы для Шотландии. Я жажду крови тех, кто погубил наших людей. Но я также жажду мира и радости, которые я обрел здесь, рядом с тобой. Я не хочу потерять свое счастье, такое краткое, которое дала мне ты.

Ее сердце тревожно забилось. Она с трудом заставила себя выглядеть спокойной, голос дрожал.

– Вы собираетесь вначале захватить Инверлок?

– Да, – осторожно сказал он. – Ты с трудом выговариваешь слова, моя милая Изабель.

– Я много передумала за последние недели, – сказала она, глядя на свои руки, сжимавшие складки платья. – А когда падет Инверлок, и Росс сдастся, вы отправитесь в Дунстаффнаге…

Она подняла глаза и уловила в его взгляде изумление.

– Мой дом…

Он поднялся на ноги.

– Так должно быть.

– И мне легче это осознавать, если я буду считать, что все неизбежно?

– Изабель!

Он помедлил, в его голосе слышалась горечь. Дэллас провел рукой по светлым волосам. Наступила оглушительная тишина. Он подошел к очагу, пнул уголек, искрящийся на каменном полу, потер рукой свою решительную челюсть, затем глубоко вздохнул.

– Изабель, когда-то ты могла выбирать: отправиться домой или остаться. Ты отказалась. Теперь ты здесь, тебя считают представительницей рода Макдональдов. Здесь твой дом, – он посмотрел на нее горящими глазами. – Здесь твоя семья.

– Да, – она разгладила складки платья. – Но разве я обязана забыть тех, кого люблю? Ты же не забываешь тех, кого любишь. Дунстаффнаге – мой дом, его охраняет мой брат. Если ты захватишь замок, его убьют. Я замечаю, как Джеми смотрит на меня, я знаю, что он жаждет смерти Иана. Судьба моего брата в твоих руках, Дэллас. Итак?

– Боже мой! Именно из-за этого я не хотел тебе говорить. Джеми был прав. Он сказал, что ты не простишь меня, если пострадает Иан Макдугалл, – с горечью произнес Дэллас. – Но я сказал ему, что ты знаешь мой долг, даже если это означает поражение и смерть твоих родственников.

– Ты все правильно сделал. Но ты рассказал ему о своем обещании?

– Обещании? – он недоуменно посмотрел на нее.

– Да. Обещании, что ты не причинишь Иану вреда, если у тебя будет возможность выбирать.

– Ах, это. Ты сама понимаешь, что дело не только во мне. Если я столкнусь в твоим братом в бою, то его действия могут предопределить мои. У нее перехватило горло.

– Тогда надежды нет! Иан не знает о твоем обещании. Он не опустит меч.

– Меня трудно в этом обвинить. – Дэллас кулаком ударил по каменной стене. Брови его сошлись на переносице. – Разве ты не понимаешь, что я должен исполнить свой долг? Я дал присягу еще до того, как обещал тебе. И глупо требовать от меня, чтобы я думал в первую очередь о том, чтобы не обидеть тебя. Таким образом, ты только отдаляешься от меня.

Ее охватила ярость.

– Война отделяет нас друг от друга, Дэллас. Я боюсь, что эта война уничтожит нас. Я люблю Шотландию, хочу видеть ее свободной, но я не могу примириться с мыслью, что должна потерять своих близких. И так мы уже потеряли многих, умерших в расцвете юности.

Она закрыла глаза, не в силах видеть, как тень печали заволакивает взор Дэлласа.

– Неужели мы должны потерять всех? – прошептала она. – Неужели Шотландия потребует этого?

На ее вопросы невозможно было найти ответ. Какая тишина!

Когда она открыла глаза, Дэлласа уже не было. Изабель осталась одна в комнате, наедине со своей болью и страхом.

Глава 16

Июнь 1307 года

– Как она?

Изабель в изнеможении оперлась о стену, на лице было напряженное волнение. Темные круги обрамляли ее глаза. Встретившись взглядом с Дэлласом, она сказала:

– Мэри Росс больше нет. Она была слишком… слаба. Так долго пытаться дать жизнь ребенку… столько крови…

Факел на стене зашипел. Голос Изабель замер. Дэллас привлек ее к себе, желая утешить и не находя подходящих слов.

Как странно, что когда-то он ненавидел Мэри за то, что она вышла замуж за Иана Макдугалла. Когда-то ее замужество задело его гордость. Теперь это уже не имеет никакого значения.

Он долго считал ее виноватой в смерти Дункана – так мучительно было видеть ее и вспоминать о потере.

Дэллас молча держал Изабель в объятиях, она рыдала, прижавшись лицом к его груди. Не зная, чем ее успокоить, он неуклюже погладил ее по волосам.

Неожиданно она вздрогнула, слезы омочили его рубашку. Он взял ее за подбородок. Взгляды их встретились. Темные глаза ее были полны печали. Большим пальцем Дэллас вытер слезы с ее щек.

– Грустно, – мягко сказал он.

– Да, – судорожно перевела дыхание Изабель. – Может быть, я могла сделать что-нибудь еще, чтобы…

– Ты сделала все возможное, Изабель. Когда женщина рожает, все в руках божьих.

– Да, – согласилась она, опустив глаза. Мокрые ресницы отбросили тень на щеки. – А ведь я презирала ее, Дэллас. Я не хотела, чтобы мой брат на ней женился. Когда ты пришел, чтобы выкрасть ее, я даже обрадовалась.

На ее лице отпечаталось чувство вины и сострадания…

– Я так и не успела сказать ей, что восхищаюсь ее мужеством, когда она вместе с нами бежала из Инверлока, восхищаюсь тем, что она рисковала собой, чтобы спасти сына моего брата. О, боже, я ни разу не сказала ей, что, невзирая на свои вечные страхи, головокружения и предчувствия Мэри сделала Иана счастливым. Он любил ее. И я сожалею, что не могу сказать того же о себе.

– Милая, ты переживаешь о вещах, которые нужно забыть. Смерть Мэри – воля божья, а не твоя.

– Но ее жизнь могла бы быть радостней…

Дэллас в отчаянии посмотрел на Изабель. Он хорошо знал, что значит испытывать чувство вины за то, что сделано, или за то, что не было сделано. Он знал, что вряд ли сможет найти слова утешения.

– Мы похороним Мэри и ребенка в семейном склепе, – сказал он наконец. – Если Макдугаллы захотят…

– Ребенок не умер. Он жив, хотя очень слаб.

Дэллас замигал. Он не предполагал, что ребенок может выжить. На мгновение Дэллас замер, ничего не говоря. Потом до него дошло: это же ребенок его врага. Сын Иана Макдугалла. Дэллас нахмурился.

– Мы отошлем ребенка вместе с няней к Макдугаллу и сообщим, что Мэри Росс умерла при родах.

Изабель высвободилась из его объятий, отступила на шаг назад.

– Малыш слишком слаб, Дэллас. Он погибнет.

– Может быть, это и к лучшему. Дело рук божьих. Ее лаза вспыхнули.

– Я никогда не буду принимать участия в убийстве невинного, в убийстве сына моего брата. У меня такое ощущение, что я стою и смотрю, как ты перерезаешь ему горло.

Пораженный ее словами, Дэллас глухо пробормотал:

– Если этот ребенок вырастет и станет мужчиной, ему уж точно перережут глотку. Разумнее отослать его к родным.

– Нет! Не сейчас. Как ты можешь быть так жесток? Никогда не думала, что ты можешь так поступать, так рассуждать!

– Боже! Не хочешь ли ты сказать, что собираешься оставить ребенка у себя, Изабель?

– Да. До тех пор, пока он не окрепнет и его можно будет отослать к Иану, я буду сама заботиться о нем.

В глазах Изабель сверкала столь знакомая Дэлласу решимость. Он знал, что спорить бесполезно. Мало того, что она не уступит. Она никогда не простит, если с ребенком что-нибудь случится.

– Хорошо, – вымолвил он наконец. – Я найму няню, которая будет ухаживать за младенцем, пока он не подрастет и его можно будет отослать к отцу без особого риска. Но не требуй от меня большего, Изабель, иначе мы поссоримся.

– О большем сейчас я и не мечтаю, Дэллас.

Нет, она не покорилась. Дэллас почувствовал неприязнь, когда его жена направилась в комнату роженицы, откуда сквозь открытую дверь доносился слабый писк новорожденного. Затем дверь затворилась, отделив его от Изабель и от сына Иана Макдугалла. Дэлласу стало стыдно за то, что он возненавидел беспомощное существо.

– Как ребенок?

Изабель бросила на Дэлласа быстрый взгляд.

– Неплохо. С каждым днем он становится все крепче.

– И насколько он крепок?

Она выпрямилась, в глазах появился холодный блеск, когда она встретилась с Дэлласом взглядом. Но он так и не взглянул на колыбель, в которой лежал укутанный в одеяло младенец.

– Еще недостаточно, мой лорд. Дэллас подавил проклятие. Ее тон был ледяным, взгляд – враждебным.

– Оставь его с няней и пойдем, Изабель. Мы так давно не были вместе.

Покачав головой, она пробормотала:

– Он такой пугливый, успокаивается только у меня на руках.

Дэллас не стал напоминать, что она все время возится с ребенком, и что он предоставлен самому себе и находит утешение в вине или мрачных раздумьях. Скучает ли она по нему? Или теперь все ее мысли заняты лишь этим вражеским отродьем, занимающим все ее время?

Пытаясь не выдать своих мыслей, Дэллас не сумел скрыть ревности.

– Черт побери, дорогая, ты предпочитаешь общество писклявого малыша моим объятиям, в которые совсем недавно так стремилась…

– Дэллас, – сказала она, коснувшись рукой его груди, и не отняла руку, когда он сжал ее. – Я понимаю, что ты, вероятно, чувствуешь себя забытым, но ведь детям требуется так много внимания, когда им всего лишь несколько дней или недель от роду.

– И твой муж не имеет права даже на одну ночь с тобой? – спросил он, сильнее сжав ее руку, когда она попыталась вырваться. – Оставь младенца няне, Изабель, и проведи время, которое нам отпущено, со мной.

– Он же дитя, Дэллас, он не может защитить себя. А мать не может одновременно находиться в двух местах…

Уязвленный, он отпустил ее руку.

– Но ты не мать этому ребенку…

Ее нижняя губа задрожала, голос стал глухим.

– Я хорошо знаю это. Но я – единственная, кого узнает этот малыш.

Из колыбели послышался слабый крик, она наклонилась, нежно коснулась одеяла, слегка качнула колыбель.

– Ребенок не останется у нас надолго, Изабель. И тебе будет трудно с ним расстаться, когда наступит время. Не стоит сейчас так убиваться, чтобы потом твое сердце разрывалось на части.

Не отрывая взгляда от колыбели, Изабель выпрямилась. В глазах ее было заметно отчаяние.

– Он такой маленький, беззащитный, Он так от меня зависит. Никто еще так не нуждался во мне, Дэллас. Никогда еще я не испытывала такой сладкой боли, как та, когда держу его на руках.

Она посмотрела на Дэлласа, брови ее сошлись в тонкую полоску.

– Не знаю, почувствую ли когда-либо биение под сердцем собственного ребенка, но когда беру на руки сына Иана, я испытываю чувства, которых никогда не испытывала.

– Вряд ли у тебя родится ребенок, если ты не будешь проводить со мной ночи, – резко сказал он, не в силах сдержать раздражения.

Она потупила голову.

– Как давно мы женаты, Дэллас? Больше года, не правда ли? И мы много раз были вместе, но я так и не зачала.

– Иногда это происходит не сразу. Но это не значит, что ты бесплодна, это не значит, что ты должна усыновить ребенка моего врага и считать его своим.

– Твоего врага? – вспыхнула Изабель.

Дэллас пожалел, что произнес эти слова. Он открыл уже рот, чтобы взять их обратно, однако на него обрушился целый поток обличений.

– Твой враг – это мой брат, Дэллас Макдональд. И если ты думаешь, что я отрекусь от Иана, то глубоко ошибаешься. И я не брошу его ребенка. Если господь не дал мне своих, возможно, он послал мне этого малыша, чтобы заполнить мое сердце.

Дэлласу почудилось, что в него бросили камень. Несколько минут он молча смотрел на нее. Хотя раньше он никогда не думал об этом, но они действительно много раз были вместе, а Изабель так и не зачала. Дети – милость божья, но для Дэлласа даром свыше была уже сама Изабель. Он был бы разочарован, если у них не родится сыновей, но он смог бы это пережить. Он не предполагал, что Изабель думает по-другому, что она жаждет держать на руках ребенка, баюкать его.

– Изабель, – сказал он, мучительно подыскивая нужные слова, – Изабель, мы не знаем и не имеем права считать тебя бесплодной. Позади тяжелый год, принесший немало горя и испытаний. Признаюсь, я не подозревал о твоем желании иметь ребенка. Однако не надейся, что я соглашусь со всем, что ты задумала по поводу этого создания…

– Создания?.. – повторила она и покачала головой. – У ребенка есть имя, Дэллас. Хочешь его узнать? Хочешь взглянуть на малыша, увидеть его лицо? Это невинное лицо. Он похож на моего брата, но в нем нет той ненависти, которую Иан испытывает к Макдональдам. Взгляни на него хотя бы разок, Дэллас.

Он замер, не в силах пошевелиться, наклонить голову и взглянуть на ребенка. Малыш стал преградой между ним и Изабель. Когда она нагнулась и взяла ребенка на руки, Дэллас ощутил необъяснимое беспокойство. Почему он боится такой крохи? Как смог этот младенец внести разлад в его жизнь? Боже, если он, Дэллас Макдональд, пойдет навстречу всем пожеланиям своей жены, он перестанет контролировать себя, а это равносильно тому, чтобы отдаться на волю волн.

– Изабель, – воскликнул он и отшатнулся, не отрывая глаз от ее лица, а потом покачал головой. – Я не хочу его видеть!

– Его зовут Дункан, – сказала она и склонилась над ребенком, шепча что-то ласковое. Дэллас стоял словно оглушенный.

– Дункан? – переспросил он по слогам, не веря ушам своим.

Она посмотрела на него, и ее взгляд подтвердил, что он не ослышался.

– Дункан… Как ты могла? Боже, как ты посмела!..

Изабель тихо отозвалась:

– Это единственное, что я могла сделать для Дункана – назвать его именем ребенка, которого он спас. Мэри была Дункану другом. Твой брат был благородным человеком, он готов был пожертвовать своей жизнью ради Мэри. Поэтому не может быть ничего лучшего, как увековечить его память в ребенке. Я думала… – ее голос осекся, затем она вновь обрела силы говорить. – Я думала о самопожертвовании, о том, что господь отдал свою жизнь за нас. Дункан верил в бога, Дэллас. Я думаю, он бы меня понял.

Дэллас пристально смотрел на нее. Он вспомнил, как Дункан смеялся над ним, не раз повторял с улыбкой, что в битве с Изабель его старшему брату приходится быть во всеоружии. Жаль, что он почти никогда не прислушивался к словам Дункана. Дэллас – чело-век, привыкший разрешать все споры при помощи меча, силой и храбростью. Бессмысленно вступать в бой с Изабель, будучи вооруженным одной лишь ненавистью к ребенку врага.

Глубоко вздохнув, Дэллас отступился.

– Ладно. Пуст он пока останется с тобой. Не буду возражать, Изабель, но помни, что его отец однажды захочет увидеть своего сына. К тому же есть еще граф Росс. Он тоже может потребовать своего внука. Что тогда?

Она смело встретила его взгляд.

– Ты собираешься захватить Инверлок, а затем земли Росса, не так ли? Если все будет, как ты задумал, то их требования потеряют всякий смысл. Мы оба знаем, что мало кто выживет из тех, кто стоял за англичан.

– Да, но в его венах кровь Макдугаллов… Ты забыла об этом?

– А ты забыл о том, что в моих жилах также течет кровь Макдугаллов?

Дэллас не решился потребовать, чтобы она сию же секунду передала младенца няне. Он понимал, что может потерять Изабель. Нет, он не станет рисковать из-за этого ребенка, а может быть, даже ради своего короля…

Дэллас выдавил из себя улыбку.

– Ты достойный противник, Изабель. Никогда еще я не терпел такого окончательного поражения.

– Значит, я оставляю маленького Дункана?

Он не мог не вздрогнуть, услышав это имя, но только согласно кивнул головой.

– Да. Но не называй его Макдональдом. Он – Макдугалл. И это будет твоим долгом – рассказать ему о своем роде, когда он подрастет и сможет понять.

Изабель взглянула на ребенка, затем подняла глаза на Дэлласа.

– Да, я расскажу ему о его тезке и о том, как Макдональды забыли о своей гордости, чтобы дать ему вырасти и стать сильным. Это дитя будет знать, что благородство свойственно не только его предкам.

– Хорошо, Изабель. Надеюсь, ты не разочаруешься.

Она улыбнулась. В ее глазах было облегчение и любовь. Дэллас почувствовал, как у него к горлу подкатил комок.

– Я не разочаруюсь, – сказала Изабель. – Никто не сомневается, что Макдональды горды и благородны. Он будет знать это, знать, что остался жив благодаря тому, что Макдональды были милосердны, и когда-нибудь Макдугаллы и Макдональды будут жить в мире.

Дэллас не сказал, что это неосуществимая мечта, хотя слова эти были готовы сорваться с его языка. Достаточно того, что она верит в это, и что она приняла его условия и не возненавидела его.

Сентябрьский ветер рвал письмо из рук, и Изабель плотно сжала пальцы. Невидящим взором она глядела в окно, чувствуя, как тяжесть наваливается на сердце. Уже не в первый раз перечитывала она письмо Иана и знала его наизусть…

Вот уже три дня она не находила себе места. Письмо от Иана было ответом на ее собственное письмо, в котором она сообщала брату о смерти его жены и о рождении сына. Теперь, когда она знала решение Иана, так хотелось, чтобы она вообще не получала никаких писем! Дэллас, конечно, будет счастлив удовлетворить требования Иана и отошлет ребенка в Дунстаффнаге, получив выкуп. Иан писал, что готов заплатить Макдональдам столько, сколько они запросят.

Изабель пока ничего не сказала мужу, она просто была не в силах зачитать слова, в результате которых маленький Дункан может исчезнуть из ее жизни.

Горячие слезы жгли уголки ее глаз, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Нет смысла плакать, когда надо искать выход!

Боль и скорбь, охватившие Изабель в последние дни, затмили в ее сознании все остальные летние события. Не успела она успокоиться, узнав, что граф Росс лишком озабочен охраной своих границ, чтобы думать о внуке, как пришло известие о смерти короля Эдуарда. На престол вступил Эдуард II, который, как знали шотландцы, не любил воевать.

Роберт Брюс с новой энергией принялся собирать сторонников под свои знамена. Мир вновь был повергнут в смятение и в ожидание войны.

Изабель смяла письмо Иана, страшась встречи с Дэлласом.

Все разрешилось скорее, чем она ожидала.

Когда, отдав малыша няне, она зашла в свою комнату, чтобы сменить корсаж, который обслюнявил ребенок, туда же вошел Дэллас и захлопнул за собой дверь. Звук заставил ее вздрогнуть. Она обернулась. На ее платье красовалось мокрое пятно.

Дэллас посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.

– Последнее время от тебя пахнет кислым молоком, Изабель. Это очень возбуждает… Надеюсь, мои слова убедили тебя, как я жажду твоего общества.

Она сменила верхнюю часть туалета, подошла к Дэлласу и прижалась щекой к его груди. Он привлек ее к себе. Какое-то мгновение они молча стояли, затем он обнял ее за плечи и, слегка отстранив, загадочно поглядел на нее.

– Ты больна?

Изабель покачала головой.

– Нет, просто устала.

– Тогда приляг со мной рядом и отдохни.

– Отдохнуть? – улыбнулась Изабель. – Судя по блеску в твоих глазах, мой лорд, вряд ли мне удастся отдохнуть.

Он засмеялся.

– Ты права. Но у тебя будет шанс заиметь собственного ребенка, если ты побудешь со мной.

Изабель вся сжалась и отвернулась. Дэллас положил руку ей на плечо, заставил посмотреть прямо в глаза.

– Милая, давай не будем ссориться. Я не хотел задеть твоих чувств.

– Знаю, – вздохнула она. – Знаю, Дэллас. Я так тревожусь, когда думаю о будущем, о том, что не могу изменить.

Его рука сжала ей плечо.

– Позволь мне угадать. Ты получила письмо от Макдугалла.

Она попыталась вырваться, но Дэллас крепко держал ее, голос его стал ледяным.

– Джеми сказал мне, что ты получила письмо. Почему ты сама мне ничего не сказала? Новости тебе не по нутру? Черт побери, Изабель, неужели ты так отдалилась, что уже не доверяешь мне?

– Да, – воскликнула она, вырвавшись. Страх и гнев звучали в ее голосе. – Ты отказываешься хотя бы одним глазом взглянуть на ребенка, который не причинил тебе никакого вреда, ты бесишься, когда видишь, что я люблю того, кого нельзя назвать Макдональдом! Действительно, мы отдалились друг от друга, Дэллас, однако не по моей вине.

– Не по твоей вине? Именно ты, а не я, выстроила между нами преграду. Я отослал бы ребенка к его родным в целях его же безопасности.

– Его же безопасности… – повторила она, устав спорить, и, отшатнувшись, споткнулась о стул, села и закрыла руками лицо.

Все были против того, чтобы маленький Дункан, к которому она так прикипела сердцем и душой, был рядом с ней. Он словно брошенный котенок, у которого нет и не может быть прав. В момент отчаяния она почувствовала, что должна подчиниться неизбежному. Зачем продолжать борьбу, исход которой очевиден.

Но даже в самые тяжелые минуты она знала, что никогда не сдастся добровольно, что будет сражаться за Дункана до последнего вздоха. Она подняла глаза и увидела, что на лице Дэлласа тоже отчаяние.

– Что мы делаем? – обреченно прошептала Изабель.

Он вновь обнял ее, прижав к себе.

– Дэллас, Дэллас, у нас так мало времени, оно так драгоценно, пожалуйста, не разрушай то, что нам осталось.

Он сел на стул, усадил Изабель себе на колени, баюкая ее на руках. Его дыхание обдавало ее волосы.

– Я не хочу, Изабель, чтобы ты жила призрачными надеждами. Подожди, не убегай, я еще не кончил. Я говорю это не для того, чтобы задеть тебя. Ты должна понять: Макдугалл хочет вернуть своего ребенка. Его жена мертва, и сын – это все, что у него осталось. Подумай, если бы это был твой собственный ребенок, а я бы погиб, и сын был бы единственным воспоминанием обо мне?..

– Но, Дэллас, сейчас война…

– И она будет продолжаться независимо от того, у кого будет находиться этот ребенок. Он сын Иана Макдугалла. И отец требует его к себе, не так ли?

Она кивнула с такой безнадежностью в глазах, что Дэллас невольно смягчился.

– Милая, если ты любишь своего брата, отдай ему сына.

Изабель посмотрела прямо ему в лицо. Она понимала, что эти слова ему подсказала не неприязнь к ребенку. Но все же она была убеждена, что отослать ребенка к Иану равносильно его гибели. Нет, она не может так рисковать!

– Дэллас, Дункан не перенесет зиму в Дунстаффнагском замке. Быть оторванным от тех, к кому он уже привык, быть переданным в чужие руки. Конечно, его отец не причинит ему зла, но малыш не знает Иана, который тоже никогда его не видел. А что будет с Дунканом, когда Брюс выступит против Аргилла и Лорна? Думаешь, Брюс проявит милосердие к сыну человека, который причастен к гибели его собственной семьи? Уверена, что Брюс будет мстить, как и каждый на его месте. Нет, я не хочу, чтобы Дункан стал объектом мести.

Она тяжело вздохнула. Дэллас взял ее лицо в ладони, прижался лбом к ее лбу.

– Не буду спорить с тобой. Поступай так, как считаешь нужным. У меня сейчас другие, более важные проблемы.

– Более важные? Что ты хочешь этим сказать? – встревожилась Изабель, и сердце ее забилось.

– Мы готовимся присоединиться к Брюсу для наступления на Инверлок. Я уже отдал распоряжение, чтобы о тебе позаботились в случае моей гибели.

Она вспомнила, что не так давно он отдал ей документ, касающийся земель на Скае, и кивнула.

– Хотя первый документ был утерян, когда нас захватили Каммингзы, надеюсь, что этот сохранится.

– Хорошо, хотя, впрочем, речь не об этом. Мой брат Стюарт вместе с отцом и Найлом уезжают, охранять Донан остается Джеми.

– Дже…

Она не договорила, с трудом маскируя свое отчаяние. Джеми! Именно он будет защищать замок, пока она живет здесь? Это же просто ужасно! Джеми не скрывает своей ненависти к ней, а к ребенку Иана он относится еще хуже, чем Дэллас. Изабель почувствовала, как дрожь пробежала по позвоночнику, она почти не слышала объяснений Дэлласа. Его слова казались ей просто звуками, шумом в ушах, как ни старалась она понять, что именно он говорит. Боже, Джеми будет здесь распоряжаться! Брат Дэлласа, который больше всех ненавидит Макдугаллов. Остаться в его руках – нет ничего хуже.

– Изабель! Ты побледнела. Не бойся! Джеми дал мне слово, что не обидит тебя, не будет пытаться отобрать ребенка.

Она горестно рассмеялась. Затем проглотила комок, подкативший к горлу.

– Я знаю, что ты хочешь, как лучше, Дэллас. Вы должны разделить свои силы так, чтобы было как можно больше шансов добиться успеха, но я не обольщаюсь: если Джеми захочет избавиться от меня, он это сделает.

– Если он хочет жить долго, то нет! Иначе он отведает моего кинжала, – ровным голосом произнес Дэллас.

Изабель посмотрела на мужа. Его голубые глаза стали почти черными, по лицу было ясно, что он умеет быть безжалостным.

– Я верю тебе, – прошептала она, обвивая его шею руками. – Я буду молиться, чтобы ты вернулся ко мне.

– Я вернусь, – сказал он, крепко прижав ее к себе. – Я вернусь к тебе, независимо от того, сколько английских мечей переломится, наткнувшись на мой клинок.

Дэллас взял ее на руки и отнес на кровать. На лице его горело желание.

Изабель протянула руку, сжала пальцами прядь его волос.

– Спой мне, Дэллас, – сказала она внезапно, вспомнив, как он пел боевую песню, когда они шли к Далраю. – Спой мне самую непристойную песню, услышав которую, мне придется покраснеть.

Он рассмеялся, в глазах его читалось удивление.

– Если я спою некоторые песни, которые знаю, милая, от этого можно не только покраснеть.

Он приподнял ее, она с улыбкой подалась навстречу.

– Ну и пусть!

Оторвавшись от нее, он встал, разделся, отстегнул перевязь для меча, которая с грохотом упала на пол. Кровать прогнулась под его весом, когда он поставил одно колено на ее край. Быстро заняв свое место рядом с Изабель, Дэллас запел. Песня, повествующая о красотке-вдовушке из Глазго, рассмешила ее и привела в смущение.

Удастся ли ему не замечать крови, обрызгавшей его плащ, сапоги, запах которых достиг его ноздрей? Дэллас закрыл глаза. За тех, кто сейчас в Инверлоке, можно только молиться, им воздадут должное за все, что совершено Эдуардом. Мысль эта не радовала Дэлласа, но он знал, что когда замок падет, Брюс отомстит за смерть своих братьев и подданных.

Холодный октябрьский ветер обжигал кожу. Дэллас вошел в палатку под высокой сосной, услышав, что его зовет король.

– Да, мой лорд… Брюс казался усталым.

– Инверлок скоро падет, – проговорил он. – Еще одна атака, и замок будет взят.

– Да, замок не выдержит больше нашей атаки.

Горящая лампа отбрасывала колеблющиеся тени. На деревянном подносе лежал недоеденный кусок баранины. Огромный ломоть хлеба, упал на пол. Дэллас пнул носком сапога в сторону одной из лагерных собак – кусок тут же исчез в ее пасти.

Брюс усмехнулся.

– Вот так же мы поступим с Инверлоком.

– Я прошу о милости, мой король.

– Ты не часто обращаешься с просьбами. Говори, мне интересно, что свирепый Макдональд может хотеть в Инверлоке. Ведь речь идет о замке?

Дэллас улыбнулся одними уголками рта.

– Да, мой король, вы хорошо меня знаете.

– Итак, чего же ты хочешь? Голову Дэвида Каммингза?

– Нет, – ответил Дэллас, встретившись с Брюсом глазами. – Не только голову.

Громкий смех заставил палатку задрожать. Собака завыла.

– Значит, я ошибался, Макдональд, – проговорил Брюс, расположившись на кипе шкур и какое-то время не отрывая взгляда от Дэлласа. – Ты хочешь лишить своего короля удовольствия отомстить?

– Нет, мой король, дело не в этом. У меня собственные счеты.

– Понимаю, – подавшись вперед, кивнул Брюс, и внимательно посмотрел на Дэлласа. – Я помню, что именно Каммингз приказал поместить леди Изабель в клетку и вывесить у стены. Так же поступил Эдуард с той отважной женщиной, которая возложила на мою голову корону Шотландии. Да, Дэллас Макдональд, если ты хочешь поквитаться с Дэвидом Каммингзом, то это в твоих руках.

– Дело не только в Изабель. Если бы не Дэвид Каммингз, мой брат не лежал бы в могиле, а мои земли продолжали бы принадлежать Макдональдам.

– Да, я наслышан о злодеяниях Каммингзов, им давно пора пребывать в аду, – сказал король и посмотрел куда-то мимо Дэлласа. – Я тоже потерял многих самых близких, и я не пощажу тех, кто не захотел пощадить дорогих моему сердцу людей.

Дэллас заколебался:

– Если мы проиграем…

– Проиграть? – воскликнул Брюс, вскочив на ноги. – Нет, мы не проиграем. На этот раз – нет!

– В ваших словах звучит уверенность, мой король.

– Я уверен, – передернул плечами Брюс, наливая из фляги в чашу вина и протянул одну из них Дэлласу. Затем вновь сел на шкуры. – Я видел добрый для нас знак. На этот раз мы победим.

– Знак? – спросил Дэллас, отхлебнув глоток из чаши.

Он подумал, не позволил ли король кому-нибудь из шарлатанов, шатающихся среди солдат, погадать на удачу в обмен на несколько монет или кусок хлеба. Дэллас не любил этих никчемных людей, не верил в разные предсказания. Ему была неприятна сама мысль, что Брюс в минуту растерянности мог прибегнуть к их помощи, поставив на карту свою судьбу.

– Что за знак, мой король?

Брюс улыбнулся.

– Я расскажу, тебе, но обещай не смеяться. Возможно, это все глупости, но я почувствовал прилив сил и духа.

Подъем сил и духа! Звучит более привлекательно, чем какие-то знаки. Дэллас с облегчением вздохнул.

– Вы можете поделиться со мной, мой король, может быть, я почувствую то же.

– Да, я вижу это по твоему лицу. Когда я был в деревушке в Шотландии, я размышлял о своих поражениях. Шесть раз я вступал в бой, Дэллас, и шесть раз был разбит. Представь мое отчаяние, когда я лежал в холодном сарае, разглядывая паутину на потолке. Затем я заметил маленького паука, терпеливо пытающегося сплести паутины и связать одну пыльную балку с другой. Шесть раз паук принимался за дело, и шесть раз – безрезультатно. Это заинтересовало меня, и я сказал себе: «Я тоже шесть раз вступал в бой, шесть раз был побежден. Если паук попытается плести паутины в седьмой раз и добьется своего, то и я добьюсь». Паук пополз по потолку и на седьмой раз доплел паутины!

Брюс повернул голову к входу в палатку.

– На этот раз и я добьюсь своего.

В эту ночь звезда Инверлокского замка закатилась. Когда поднялось солнце, в клетке, висящей над внутренним двором замка, лежал разрубленный на части Дэвид Каммингз…