Властелин Севера

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Трое юношей удобно расположились вокруг костра. Пламя отражалось от металла их шлемов и плясало на заточенных клинках мечей, сложенных на холодном каменном полу пещеры. Они тянули руки к огню, словно пытаясь ухватиться за один из его неуловимых язычков, и время от времени бросали тревожные взгляды на медвежью шкуру, закрывающую вход в пещеру. Юноши ждали своего четвертого брата, который должен был прийти с минуты на минуту. Напрягая слух, они пытались расслышать звук шагов среди завываний ветра и шума дождя.

— Проклятье! Где же Вульф? — пробормотал один из братьев, плотнее запахиваясь в шерстяной плащ. Светлые волосы беспорядочно падали на широкие плечи, обрамляя румяное лицо с большими глазами, горевшими синим огнем.

— Успокойся, Сигурд, — сказал другой юноша, сидевший напротив, — С Вульфом ничего не могло случиться, ты знаешь это.

— Я знаю, что Троллевы Холмы в полуночный час — не самое безопасное место в Рогаланде, — возразил Сигурд.

— Сигурд прав, — вздохнул третий из братьев, поднимаясь на ноги. — Никто из людей не осмелился бы напасть на Вульфа. Никто из людей. Вставай, Хродгар, вставай, Сигурд. Мы выходим.

Хигелак поднял меч с земли и пристегнул к поясу у бедра. Сделал шаг к выходу из пещеры, но замер, услышав раскаты грома. Судя по шуму, молния ударила где-то неподалеку и от грохота слегка заложило уши. Хигелак услышал испуганное бормотание одного из братьев:

— О, могучий Тонараз,[*] уйми свой гнев!

Могучая рука отбросила в сторону шкуру, и сверкнувшая молния осветила фигуру, стоявшую на пороге пещеры. Сигурд вздрогнул, с трудом подавив в себе вопль, и невольно схватился за рукоять меча. Но в следующее мгновение облегченно выдохнул, узнав в человеке, только что вошедшем в пещеру, Вульфа — своего брата.

Вульф остановился у костра и обвел братьев тяжелым взглядом светло-серых глаз. Вода капала со слипшихся молочно-белых волос, капли струились по бледному лицу. Синяя шерстяная туника, черные штаны и кожаные сапоги были его единственной одеждой. На правом запястье искрилось в свете костра толстое золотое кольцо, украшенное замысловатым рисунком, а на груди висел серебряный медальон, изображавший молот. Из-за широких плеч виднелась рукоять меча, он был слишком велик, чтобы носить у пояса. Свирепое выражение лица юного воина говорило о задиристом характере, однако люди все же больше уважали, нежели боялись или ненавидели его, ибо он за свои двадцать зим успел доказать искреннюю преданность клану и семье, свершив немало подвигов в многочисленных битвах.

— Привет, Вульф! — сказал Сигурд, поднимая руку в знак приветствия.

Вульф кивнул в ответ, усаживаясь у огня. Животворное тепло быстро оживило закоченевшие кончики пальцев. Хотя уже началась весна, ночи все же были еще холодными, однако он, несмотря на это, одевался легко, не обращая внимания на холод.

Братья вернулись к своим местам у костра, успокоенные тем, что старший брат добрался целым и невредимым.

— Ты опоздал, — сказал Хигелак, — Ты обещал прийти на закате. Что-то стряслось по дороге?

Вульф покачал головой и ответил:

— Нет, просто засиделся у Хельги.

— Он сказал что-то новое? — полюбопытствовал Хродгар.

— Нет, — опять покачал головой Вульф, — Все то же самое — идти на север через Троллевы Холмы к озеру Морк, там на восточном берегу есть курган, в котором, согласно легенде, лежит золото и всякие сокровища. Вот и все, большего не знает даже Хельги.

— Значит, все-таки через Троллевы Холмы, — вздохнул Сигурд, — Не нравится мне это место. Я, честно говоря, надеялся, что легенда ошибается, и Хельги даст нам другое направление, но… холмы так холмы.

— Не будем терять время, — сказал Вульф, поднимаясь на ноги, — Нам надо успеть до полуночи.

Братья встали, взяли оружие и разожгли заранее приготовленные факелы.

— И да поможет нам Тиваз![*] — прошептал Вульф и, отбросив в сторону медвежью шкуру, вышел из пещеры.

Луна была все еще плотно затянута грозовыми тучами, которые медленно уплывали на восток. Дождь почти перестал, но ветер дул по-прежнему сильно, едва не задувая пламя факелов. Вульф, держа меч наготове, стал спускаться вниз по горной тропе, с трудом различимой в слабом свете факелов. Петляя меж деревьев и кустов, братья следовали за ним.

Через некоторое время четверо воинов оказались в лесу у подножья горы и остановились у развилки.

— Здесь нам нужно повернуть направо, если мы хотим идти к Холмам, — сказал Вульф.

— Я предлагаю идти прямо и в деревню, а к Холмам пойти в следующий раз, — пробормотал Сигурд, тревожно оглядываясь по сторонам, словно ждал нападения, — Погода не очень подходящая для такого путешествия и к тому же, скоро полночь. Никто не ходит на Троллевы Холмы в полночь, ты же знаешь, Вульф.

Вульф повернулся к брату, осветив факелом его лицо.

— Я не боюсь троллей, — произнес он, — Кто хочет, может идти домой, греться у огня и слушать бабушкины сказки. Я пойду на курган один.

— Перестань, Вульф, я же просто предложил…

Сигурд замер на полуслове, услышав сквозь шум ветра в листве дикий рев. Вульф не знал никакое животное, или человека, кто мог бы издать крик настолько ужасающий и пронзительный, что кровь стыла в жилах. Он почувствовал, как волосы встают дыбом на затылке. Сжав крепче рукоять меча, он медленно повернулся к северу, откуда повторно донесся этот душераздирающий вопль. Резкий порыв ветра затушил факел в его руке.

— Проклятье! — зашипел он и отбросил бесполезную палку в сторону, взяв меч в обе руки.

Братья встали плечом к плечу, ощетинившись клинками и напряженно всматриваясь во тьму леса. Рев раздался вновь, на этот раз в несколько голосов и уже ближе.

— Они приближаются, — прошептал Хродгар и, не выпуская факела из рук, начертил в воздухе Знак Молота.

— Кто?

— ОНИ! — крикнул Вульф, увидев пару светящихся алых глаз, злобно глядевших на него из-за ветвей деревьев. Словно осознав, что его заметили, тролль выпрыгнул из-за дерева. Вульф успел разглядеть его в тусклом свете факелов прежде, чем вонзить клинок ему в грудь. Еще до того, как он упал на землю, из-за деревьев стали выпрыгивать такие же существа — в полтора человеческих роста, коренастые, с темно-зеленой кожей, одетые в шкуры и вооруженные дубинами и каменными топорами. С оглушительным ревом они бросились на четырех людей, стоявших наготове.

Вульф встретил двух ближайших мощным ударом меча, отрубил руку одному и рассек грудь другому. Вовремя пригнувшись, пропустил над головой тяжелую дубину справа, ловко извернулся, прыгнул вперед и вонзил клинок в живот. Монстр медленно повалился на мокрую землю, а Вульф обернулся посмотреть, не нужна ли братьям помощь.

Сигурд и Хродгар спина к спине отбивались от большой группы зеленых чудищ, а Хигелак отчаянно дрался с тремя, отступая после каждого удара на шаг или два. Не раздумывая, Вульф бросился на помощь брату. Он подбежал к ним так, что оказался у троллей за спиной. Клинок сверкнул в свете открывшейся из-за туч луны, и голова одного из них упала в грязь. Из обрубка шеи брызнули фонтанчики отвратительной темной слизи. С диким ревом другой тролль развернулся к Вульфу. Он был крупнее, чем остальные, его верхние клыки опускались ниже челюсти, а нижние доходили до уровня его плоского как у кабана носа. Безволосый череп стягивала широкая лента, а зеленые лапы сжимали огромный каменный топор. «Вожак» — решил Вульф и, подняв меч в воздух, бросился в атаку.

Железо и камень встретились в могучем ударе, рассыпая вокруг сноп искр и каменной крошки. Гигантский тролль заревел, размахивая топором так быстро, словно его мускулистая лапа не чувствовала веса оружия. Вульф едва успевал уклоняться от смертоносных ударов, то и дело пригибаясь, отскакивая в сторону или останавливая топор мечом. Тролль упорно шаг за шагом теснил человека, заставляя отступать, пока наконец Вульф не ощутил спиной шероховатый ствол дерева. Решив, что человек оказался в ловушке, тролль яростно взревел в предвкушении скорой расправы. Собираясь нанести смертельный удар и размозжить Вульфу череп, он занес топор высоко над головой, но опустить не смог. Каменная головка топора застряла в низко висящих ветвях дерева.

— Будь ты проклят! — злорадно прошипел Вульф и резким выпадом вонзил меч в горло монстра. Тот захрипел и медленно повалился на землю. На его спину упал топор.

Мысленно воздав хвалу великому Тивазу, Вульф перепрыгнул через мертвое тело и побежал к братьям, которые в некотором отдалении продолжали драку с оставшимися троллями. Когда он подбежал, врагов оставалось всего трое. После того, как Хродгар разрубил голову одного из них, двое других бросились бежать. Издав победный клич, братья бросились вдогонку. Хигелак успел на бегу вонзить меч в спину ближайшего тролля, но другой оказался проворнее, и ему удалось скрыться во тьме ночного леса.

— О, могучий Тонараз! — воскликнул Сигурд, тяжело дыша. — Кто это был??

— Откуда они только взялись! — сокрушался Хродгар. Его левое плечо распухло, и в разрыве одежды виднелась кровоточащая ссадина. — Так много их никогда не было. Люди, которые встречали троллей, рассказывают, что они ходят и нападают в одиночку и изредка парами, прячась в горных ущельях и безлюдных местах, словно варги.[*]

— Это был отряд троллей с вожаком. — заключил Вульф, вкладывая меч в ножны за спиной. — Их было около пятнадцати…

Вульф замолк на мгновения, прислушиваясь к ощущениям. Потом заговорил:

— У меня очень недоброе предчувствие по этому поводу. Я думаю, нам следует торопиться в гарт.

— Ты прав, — согласился Хигелак, — К тому же здесь могут бродить отряды и покрупнее. Кто знает, сколько их здесь еще и что у этих чудищ на уме.

Не теряя времени на разговоры, братья вернулись на тропинку и заспешили к селению. Серебренный полумесяц освещал их путь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Селение Этельруги гнездилось на побережье узкого фьорда, который местные жители называли Ингвифьордр. Народу там жило не много — клан Ильвингов, дружина князя и несколько родственных семейств. Гарт[*] был обнесен высоким частоколом, вдоль которого в ночное время вышагивали дозорные с факелами в руках.

Вульф еще издали заметил, что дозорных в эту ночь было больше, чем обычно. Пока братья отсутствовали, там видимо что-то произошло. Однако Вульф вздохнул с облегчением, поскольку его худшие ожидания не подтвердились — селение было цело.

Подойдя к деревянным воротам, Вульф забарабанил по ним кулаком.

— Это мы! — крикнул Хродгар стражнику, который посмотрел на них сверху, пытаясь разглядеть в темноте лица пришельцев.

Загремел засов, и ворота отворились вовнутрь. Человек, открывший ворота, был Хариманн — один из воинов из дружины отца Вульфа.

— Наконец-то! — воскликнул он, — Князь Хрейтмар искал вас. Торопитесь к нему.

Вульф, Сигурд, Хродгар и Хигелак вошли в гарт и зашагали к дому, который стоял посредине поселения и возвышался над всеми остальными строениями. По пути Вульф заметил, что, несмотря на поздний час, почти вся дружина была на ногах. Мужчины стояли при полном вооружении, собравшись небольшими группами по всему гарту, разговаривая и искоса поглядывая на сыновей князя, шагающих в чертог отца. Гадая, что могло вызвать такой переполох, Вульф распахнул обтянутую кожей дверь и вошел в чертог.

В помещении было тепло. Длинный очаг, тянувшийся вдоль деревянных стен, хорошо согревал просторный зал. Свет костра, а также нескольких факелов, торчавших из земляного пола, бросал дрожащие тени на изображения великих богов и духов клана, вырезанных на деревянных столбах, которые подпирали крышу. Вульф прошел в дальний конец зала, где на невысоком помосте стоял стол, за которым сидели его отец, мать Сигни и сестра Вальхтеов. Их лица выглядели взволнованными, но в глазах Вульф заметил облегчение, и ему стало неловко из-за того, что он заставил волноваться родню.

— Где вы пропадали, Вульф? — грозно воскликнул Хрейтмар. Его широкая седая борода покоилась на могучей груди, а пальцы нервно поглаживали рукоять огромного древнего меча, который лежал перед ним на столе. Это был легендарный меч клана Ильвингов, передававшийся от отца к сыну вот уже больше ста пятидесяти или даже двухсот лет. Вульфу вспомнились слова его покойного деда Арна Сутулого о том, что это оружие было выковано кузнецами в далеком прошлом, когда не многие еще знали об искусстве ковки железа. Говорят, что это был один из первых железных мечей, выкованных кузнецами Севера. Имя того умельца, что сотворил это грозное оружие, кануло в вечность, но название, данное мечу, шло вместе с клинком, прокладывая кровавый путь по холмам и равнинам Рогаланда. «Кормитель Воронов» — славное имя для меча, и отец Вульфа, так же как и дед и остальные предки, преуспели в том, чтобы это имя соответствовало действительности. Сейчас, глядя на остро заточенное лезвие, на рукоятку из кости, выполненную в виде орлиной лапы, Вульф думал о том, что когда-то и ему придется взять в руки этот клинок, как это сделал его отец много лет назад, и доказать, что он достоин владеть священным оружием предков.

— Я задал тебе вопрос! — резкий голос Хрейтмара заставил Вульфа прервать размышления. Он посмотрел на родителей, на сестру и ответил:

— Прости нас, отец. Это была моя затея. Мы собирались пойти на север к тому кургану, о котором…

— Что произошло? — прервала его рассказ Сигни, — Вы все выглядите так, будто вы дрались.

Вульф утвердительно кивнул и рассказал о схватке с отрядом троллей, происшедшей возле Грим-горы. Когда он закончил, Хрейтмар и Сигни переглянулись между собой, и князь сказал с тяжелым вздохом:

— Значит, зеленые отродья появились и в наших краях.

Хрейтмар отвел взгляд в сторону, и нахмурил мохнатые брови, размышляя о случившемся. Вульф и его братья молчали, терпеливо ожидая пояснений. Наконец старый воин произнес:

— Пока вас не было, сюда приходил посланец от Хордлингов. Он сказал, что на их земли обрушились полчища троллей. Хордлинги просят нашей помощи, потому что отбив первую атаку, они сомневаются, что выдержат вторую.

Вульф почувствовал неприятный холодок в желудке, когда неотвратимая реальность встала перед его взором, приняв форму бесчисленных орд зеленых, безобразных монстров, распространяющихся по всему Мидгарту, жгущих дома и посевы, убивая все живое, что встречается на их пути, и, в конце концов, истребляя весь род людской.

— Он также сказал, — продолжал Хрейтмар, — что не задолго до нападения в их селение пришло несколько десятков беженцев из земель Согна и Хордаланда — все те, кто выжил после того, как тролли и хримтурсы уничтожили их селения. Они принесли с собой слухи, что племена, живущие к северу в Трёнделаге и Халогаланде, истреблены полностью. Те счастливые, которым удалось спастись, скрываются сейчас по пещерам и расселинам. Хотя я бы не стал называть их счастливыми: прятаться среди камней словно варг — то был удел троллей до недавнего времени. Что ж, теперь, когда вы знаете все, мне нужен ваш совет.

— Но я не понимаю, как это все началось? — сказал Хигелак, — Откуда взялось столько троллей? Ведь прежде троллей никогда не видели больше чем двоих за раз.

— Этого не знает никто, — ответила Сигни, — Сейчас ясно только одно — тролли и прочие отродья Имира прорвались в наши земли. Если мы хотим знать больше, надо спросить вардлока[*] Хельги. Быть может, он знает ответ.

— Я уже послал за ним, — сказал Хрейтмар, — А сейчас надо готовить гарт к обороне.

— Отец, — Вульф шагнул вперед, — Я считаю, что нам следует идти на помощь Хордлингам. Они ждут от нас подмоги.

Нахмурившись, князь посмотрел на сына.

— Ты наверноe забыл, Вульф, сколько мы воевали с этим народом. Ты забыл, сколько наших родичей отправились в Чертог Павших, а причиной тому были клинки Хордлингов! Признаться, я не поверил их посланнику, когда он пришел с этими вестями, хоть я и выставил дополнительный дозор. Я думал, что хитрый Фолькхари решил заманить нас в ловушку. Только после того, что ты мне рассказал, я окончательно поверил его словам. Однако я не собираюсь оказывать помощь нашим врагам. И потом, ты знаешь, что тролли появились и в наших краях. Значит, мы должны быть наготове.

— Но, отец, тролли — наши общие враги и…

— Хватит! — оборвал его Хрейтмар, грохнув кулаком по столу. Он встал и, спустившись с помоста, подошел к Вульфу. Молодой воин посмотрел в гневные глаза отца, глядевшие на него снизу вверх. Хрейтмар положил руку на плечо сыну и сказал:

— Клан ильвингов силен. Мы сильнее троллей и мы победим. Пусть трусливый Фолькхари поганит свою честь и просит помощи у врагов или молит пощады у хримтурсов. Мы будем биться с троллями одни. Мы не шакалы, чтоб сбиваться в стаи, наша честь и благородство в том, чтоб драться с врагом один на один. Победить в одиночку или красиво умереть, не уронив достоинства и не осрамив памяти наших предков. И мы победим, Вульф. Слышишь, сын, мы победим!

Вульф хотел было возразить, и сказать, что это неправильно, что два меча лучше, чем один, но слова застряли в горле, и он просто молча кивнул.

— Ты звал меня, великий князь? — раздался хрипловатый голос. Вульф и все, кто находился в зале, обернулись к двери.

От дрожащих теней, отбрасываемых столбами, отделилась темная фигура, закутанная в черный плащ. Капюшон из оленьей шкуры скрывал лицо человека. Костлявая, морщинистая рука сжимала дубовый посох, на котором были вырезаны и выкрашены кровью руны. Вульфу показалось, что темно-багровые знаки на посохе вардлока искрятся в свете очага.

Хельги медленно подошел к Хрейтмару и поприветствовал семью князя.

— Мне нужен твой совет, Хельги. — сказал Хрейтмар.

— Надеюсь, мои познания окажутся достаточными, чтобы помочь тебе, князь.

— Ты наверно знаешь, что…

Хрейтмар замер на полуслове и посмотрел на Сигни, Вальхтеов и сыновей.

— Вы слышали? — спросил он.

Все затихли, напрягая слух. Некоторое время лишь ворчание пламени в очаге наполняло пиршественный зал князя Хрейтмара. Вдруг в отдалении прозвучал дикий рев, который в этот раз услышали все. Вульф вздрогнул, узнав этот отвратительный крик.

— Это они! — вскрикнул Сигурд.

— Кто? — одновременно спросили Сигни и Вальхтеов, вскакивая со скамьи.

— Это тролли, — твердо сказал Вульф и обнажил меч.

— Ты уверен, Вульф? — Хрейтмар взял со стола Кормителя Воронов.

Вульф кивнул, надевая шлем.

— Тогда вперед! — крикнул вождь и зашагал к выходу.

— Не выходите из дома, ждите нас здесь, — обратился Вульф к матери, сестре и вардлоку, а сам пошел вслед за отцом. Сигурд, Хигелак и Хродгар последовали за ним.

Когда они вышли из дома, к ним подбежал Эбурхельм — один из воинов, и взволнованно заговорил:

— Какие-то существа приближаются к восточным воротам. Люди говорят, что они похожи на троллей.

— Это и есть тролли, — ответил Хрейтмар. — Сколько их?

— Не могу сказать точно. Последний раз, когда я спрашивал об этом дозорного, они были еще слишком далеко.

— Тех, на которых мы нарвались у Грим-горы, было около пятнадцати, — сказал Вульф, — Сейчас их наверняка больше.

Вновь раздался дикий рев троллей, постепенно переходящий в вой раненного волка. Многие воины, стоявшие наготове возле ворот, запертых на железный засов, начертили в воздухе знак молота или схватились за свои амулеты, прося защиты от нечисти у богов и богинь.

— Они совсем рядом, — подозрительно сказал Вульф и, задрав голову к верху, крикнул дозорному, стоявшему на вышке: — Что ты видишь, Альпхари?

— Турсы приближаются! Их очень много, больше пяти сотен!

— Тролли атакуют!! — раздался вопль другого дозорного, стоявшего на вышке с северной стороны.

Поворачивая голову влево, Вульф заметил, как в воздухе со свистом что-то промелькнуло. Мгновением позже на землю упало тело Альпхари. Из его лба торчал дротик, кровь залила все лицо.

— Стрелки — на мостик! — закричал Хрейтмар, но опытные воины уже стояли на деревянных мостиках, тянущихся вдоль высокого забора с внутренней стороны, и стреляли из луков по приближающимся отрядам чудовищ, едва успевая вытаскивать из колчанов новые стрелы и натягивать тетиву. Хрейтмар повернулся к сыновьям:

— Возьмите людей и бегите к северной стене. Я останусь здесь.

Хрейтмар побежал к воинам стоявшим у восточной стены, а Вульф, Сигурд, Хродгар и Хигелак, взяв с собой Хариманна и еще несколько человек, поспешили на помощь к лучникам.

Тролли пошли в атаку с востока и севера. Многие из них держали в руках горящие факелы, которыми они поджигали копья и дротики и швыряли их в забор и за забор, пытаясь попасть в защитников гарта или зажечь строения. Женщины с чашами и ведрами, наполненными водой, ждали наготове и не давали разгореться пожару, если какое-нибудь горящее копье попадало в цель.

Когда Вульф и другие подбежали к северной стене, на мостиках оставалось не более трех десятков стрелков. Остальные лежали на земле, пронзенные дротиками и копьями. По приказу Вульфа Альфсвинт, Арн и Гейрер взяли луки убитых товарищей и вскарабкались на мостик, чтобы помочь оставшимся стрелкам. Вульф с братьями последовали за ними.

Свет полумесяца, а также пламя горящих поленьев в лапах троллей, позволяли разглядеть, что нападающих с северной стороны было не менее пятидесяти. Возле забора с внешней стороны лежало еще около двадцати мертвых тел. Каждая попытка троллей приблизиться заканчивалась тем, что передние ряды падали под стрелами людей, а задние отходили назад. Однако стрел оставалось все меньше и меньше. Вульф слышал крики людей и завывания троллей, несущиеся с восточной стороны. Там видимо происходило то же самое. Вульф вздохнул с облегчением, увидев, что восточная стена цела и на мостиках по-прежнему стоят стрелки. Среди них выделялась могучая фигура вождя, который командовал своими воинами и помогал, как мог, метая дротики и копья в штурмующие полчища нелюди.

Тем временем отряд троллей на северной стороне отошел в очередной раз назад, чтобы, собравшись с силами, попытаться прорваться вновь. На несколько мгновений возникла передышка, и стало относительно тихо.

— Это последняя, — сказал Хариманн, накладывая стрелу на тетиву.

— У меня еще две, — откликнулся Арн.

— Хрут, собери все копья, что они швыряли в нас, и которые лежат неподалеку, — скомандовал Вульф, пытаясь воспользоваться короткой передышкой.

— Разрази вас Тонараз! — выругался Хродгар, — Они подожгли стену!

Вульф оглянулся и увидел, что забор рядом с восточными воротами полыхает ярким пламенем. Огонь рвался высоко в небо, но тушить его было некому, поскольку женщины были заняты, пытаясь погасить загоревшиеся дома в гарте. Не видя иного выхода, Хрейтмар приказал всем отступить от стены. Стрелки, спрыгнув с мостиков, бросили на землю луки и оставшиеся стрелы, и взяли в руки топоры, секиры и копья, готовясь к рукопашной схватке.

Между тем отступившие на севере тролли вновь побежали в атаку. Их душераздирающие вопли становились все громче и яростнее по мере того, как отряд приближался к стене. Арн и Хариманн взяли прицел и застыли с натянутыми тетивами, стремясь подпустить врагов поближе.

— Проклятые твари! — воскликнул Вульф, увидев, что несколько бежавших впереди троллей держали на руках огромный камень размером чуть ли не в два человеческих роста, а остальные прятались за ним. Они бежали все быстрее, с каждым мгновением приближаясь к забору. Арн и Хариманн выпустили стрелы, два тролля упали, остальные продолжали бег. Арн выпустил последнюю стрелу, которая угодила одному из троллей в плечо, но тот бежал, словно не замечая ранения. Вульф метнул копье. Ударившись о камень, оно отскочило. Чудовища были на расстоянии около пятидесяти локтей, когда Вульф закричал:

— Всем вниз! От стены!!

Воины едва успели спрыгнуть с мостиков и отбежать подальше, как забор с треском разлетелся в щепки, по которым прокатился валун. Сигурд и Хродгар с трудом увернулись от камня, который катился, словно скала, отколовшаяся от горы при землетрясении.

— Сюда!! — закричал Вульф. Он успел выстроить людей плечом к плечу, когда в гарт с диким визгом стали вбегать первые тролли.

— Тива-а-аз!!! — заревел Вульф, воздев меч в воздух, и побежал вперед.

— Славааа! — хор лютых голосов потряс ночь.

Выкрикивая имя великого бога войны, воины бросились на врагов, встретив их могучим ударом грудь в грудь.

Ближайший к Вульфу тролль занес топор, собираясь раскроить ему череп, но опустить не успел: острое лезвие меча рассекло живот турса, и он упал на землю. Сей же миг Вульф развернулся вправо и подставил под летящую дубину клинок. Дубина переломилась надвое. Швырнув обломок оружия в Вульфа, рассвирепевший тролль бросился на него, вытянув вперед когтистые лапы. Резкий выпад и меч оказался в груди чудовища. Уловив краем глаза движение слева, Вульф повернулся и вовремя поднял клинок, чтобы остановить опускающийся топор. Оттолкнув противника в сторону, Вульф нанес удар, но тролль отбил его, и, заревев, вновь взмахнул топором. Красные глаза чудовища горели яростью и злобой на его темной морде, с огромных клыков капала слюна. Он обрушивал удары один за другим, которые Вульф успешно отбивал. Однако ударять сам Вульф не успевал, так как в то время, как тролль замахивался, он отбивал удары другого и уворачивался от копья третьего. Так продолжалось до тех пор, пока Вульф не поймал момент и не отпрыгнул в сторону, оказавшись, таким образом, с троллем один на один. Не теряя времени, Вульф занес меч и разрубил троллю голову сверху вниз. Следующий удар настиг второго турса, и тот опустился на землю, держась за правый бок, из которого брызгала черная кровь. Третий тролль сделал выпад копьем, но Вульф оказался достаточно ловок, чтобы отступить на шаг в сторону и мощным ударом меча снести ему голову.

Сигурд, Хродгар и Хигелак, а также другие воины продолжали биться, с трудом сдерживая натиск турсов. В гарт вбегали все новые и новые враги, и людям приходилось то и дело отступать на несколько шагов, чтобы не дать противникам окружить их. Еще хуже дело обстояло на восточной стороне. Здесь наступала основная масса троллей, которые прорвались через сгоревший забор и теперь теснили защитников гарта. Боевые кличи людей тонули в непрекращающемся реве чудовищ. Воодушевленные своим многократным численным преимуществом, тролли шли вперед, яростно размахивая неуклюжими дубинами и топорами. Однако с каждым шагом вперед турсы оставляли на земле с десяток убитых соплеменников. К счастью для людей врагам не удалось напасть всей массой, поскольку образовавшийся проход в заборе позволял одновременно вбегать в гарт не более десяти-двенадцати троллям. Это, а также то, что тролли не отличались особым мастерством в сражениях и были вооружены дубинами, топорами или копьями с каменными наконечниками, объясняло тот факт, что еще до захода луны их стало вдвое меньше.

Тем не менее, количество защитников гарта также сокращалось: то здесь, то там люди падали, сраженные топором или оглушенные дубиной. В бесконечной череде ударов и блоков Вульф заметил, что из его товарищей в живых оставались лишь его братья, а также Гейрер и Хариманн. В душе не оставалось места для сожаления или скорби, ибо его переполняли ярость и ненависть к отвратительным рычащим словно звери чудовищам, в чьих красных глазах горело одно лишь безумное желание уничтожать все человеческое. Он беспощадно рубил врагов и всякий раз, как его удар настигал цель, Вульф издавал победный вопль и бросался на следующего противника. Битва шла еще долго, прежде чем последний тролль упал с распоротым животом.

Сняв помятый шлем, Вульф вытер пот со лба и оперся на испачканный черной слизью меч.

— Ты в порядке? — спросил подошедший Хродгар. Лицо его было испачкано потом и грязью, покрыто ссадинами и кровоподтеками. Зажав меч под мышкой, он держался за предплечье, из которого алыми потоками струилась кровь.

Вульф кивнул и оглядел братьев и двух друзей. Их одежда и доспехи были залиты кровью — алой человеческой кровью, а с лезвий их мечей и топоров капала темная слизь. Угрюмые и усталые, они стояли перед ним, ожидая приказов.

Подставив разгоряченное лицо холодному предрассветному бризу, Вульф сказал:

— Идем, нам надо помочь товарищам.

У восточной стороны сражение все еще продолжалось. Подбегая, Вульф с облегчением обнаружил, что троллей и людей оставалось примерно поровну. Осознав, что они давно потеряли свое единственное преимущество — количество, турсы уже не проявляли такого энтузиазма, который у них был в самом начале атаки. Теперь они уже не ревели, а лишь отчаянно хрипели, начиная медленно, но верно отступать под ударами людей.

Присоединившись к своим, Вульф оказался плечом к плечу с Хвинером — одним из воинов в дружине отца.

— Как там, на вашей стороне? — задыхаясь, спросил Хвинер между взмахами секирой.

— Мы победили, — ответил Вульф, — Но нас осталось всего шестеро.

— Здесь нас тоже не много. Твой отец тяжело ранен.

— Проклятье!! — процедил сквозь зубы Вульф.

Закусив губу, он наносил удары направо и налево, снося уродливые головы и разрубая коренастые тела.

Прошло еще некоторое время, прежде чем оставшиеся несколько троллей наконец бросили оружие и пустились наутек. Им вслед полетело несколько копий и дротиков, но никто не сдвинулся с места, чтобы преследовать и добивать их — все были слишком измотаны долгим ночным сражением.

Подняв оружие в воздух, оставшиеся в живых воины разорвали предрассветную тишину победным кличем, который прокатился над фьордом и землей, и его отдаленное эхо достигло слуха человека, стоявшего на вершине близлежащего холма. Облокотившись плечом о ствол дуба, человек смотрел вниз на горящий забор гарта, пылающие строения, на которые перекинулся огонь и ликующих людей. Одетый в темно-синий плащ и широкую шляпу набекрень, он был почти неразличим в предрассветной мгле.

Он отвернулся от зрелища полусожженной деревни и посмотрел на восток, где узкая полоска зари окрасила алым горизонт. Таинственно улыбнувшись, человек беззвучно растворился в воздухе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вульф склонился над телом отца. Его родня вместе с воинами дружины собрались вокруг, со скорбью глядя на умирающего князя. Старый воин лежал на земле, его рука по-прежнему сжимала меч, а шлем, увенчанный волчьим черепом, лежал рядом. В груди зияла страшная рана, из которой сочилась кровь. Хоть турсово копье не задело сердце, однако легкое было пробито насквозь. Никто не сомневался, что жить вождю осталось не долго.

Вульф присел на одно колено рядом с отцом, приложил пальцы к его горлу. Биение сердца ощущалось очень слабо. Веки Хрейтмара дрогнули и медленно приоткрылись.

— Отец! — взволнованно произнес Вульф. Легкая искорка надежды сверкнула в его сердце.

— Вульф… — голос Хрейтмара был тихим и хриплым, — Мы все-таки… победили…

— Конечно, — ответил Вульф, — мы уничтожили почти всех, лишь пятерым удалось удрать.

— Мо… молодцы, я знал… ильвинги сильнее всех.

Окровавленые губы Хрейтмара шевельнулись в попытке улыбнуться. Левой рукой он сжал плечо сына.

— Я…я ухожу, сын… врата Чертога Павших открыты, наши предки… те, кто… ушли раньше нас… они ждут.

Хрейтмар разразился приступом кашля, из горла брызнула кровь.

— Теперь ты… в-вождь… ильвингов.

Рука Хрейтмара ослабла и сползла с плеча Вульфа, глаза медленно закрылись. Могучий князь был мертв.

Вульф сжал челюсти, чтобы не закричать. Он встал и оглядел столпившихся вокруг людей. Он встретил печальный взгляд матери и отвернулся. Ее серые глаза блестели, тонкие бледные губы дрожали. Она посмотрела вслед сыну, который повернулся и ушел прочь от того места, где лежал отец.

Воины подняли тело вождя и отнесли в дом. Остальные вместе с женщинами принялись помогать раненым, многие из которых все еще лежали рядом с трупами своих товарищей и отвратительными темно-зелеными тушами троллей.

Светало. Весело покрикивали чайки, наслаждаясь теплом восходящего весеннего солнца. Прохладный западный бриз нес соленый запах моря и приятно шевелил волосы.

Вульф уселся на камень, лежащий недалеко от берега, и вытянул усталые ноги. Прислонившись спиной к скале, он ощутил неожиданно навалившуюся чудовищную усталость. Мышцы рук и ладони ныли от утомления, взмахов тяжелым мечом и бесконечных ударов. Колени слегка дрожали от напряжения, а голова гудела от бессонной ночи и оглушительного рева турсов. Вульф позволил отяжелевшим векам закрыться, и начал проваливаться в бездонный колодец полумрака и расслабления под убаюкивающий шум прибоя.

Он проснулся оттого, что чья-то рука трясла его за плечо. Он приоткрыл глаза и тут же зажмурил их от слепящего света полуденного солнца.

— Вульф, вставай!

Он узнал голос сестры и встал, повернувшись спиной к солнцу. Теперь жмуриться пришлось Вальхтеов. Ее рыжие волосы горели в солнечном свете, словно огонь. Большие зеленые глаза на белом лице смотрели на старшего брата снизу вверх. Ее острый, прямой нос и тонкие губы всегда напоминали Вульфу его мать.

— Что случилось? — спросил он.

— Пришел посланник от Хордлингов.

— Опять?

— Да, — Вальхтеов заслонила ладонью глаза от солнца, — Он принес вести от Фолькхари, сказал, что хочет видеть князя. Мать послала меня разыскать тебя.

— Идем.

Они поднялись по склону холма и вошли в гарт с западной стороны. Забор был почти полностью уничтожен огнем, сгорели также сарай и дом Храфна. От обгоревших стропил все еще вился серый дым, уносимый береговым ветерком. Из стен многих других строений торчали копья троллей. На уцелевшей дозорной вышке стоял усталый часовой, оглядывая местность в поисках приближающейся нелюди. «Бедняга, — подумал про него Вульф, шагая к своему чертогу, — Он не спал с ночи. Надо будет послать кого-нибудь сменить его».

Вульф и Вальхтеов вошли в дом. Пламя в очаге давно потухло, но тут все еще было тепло. Вульф вздрогнул, увидев тело отца. Оно лежало на столе, за которым Хрейтмар обычно сидел. Рядом лежали его меч и шлем.

— Вульф!

Он обернулся. За одним из столов у очага сидели Сигни и Хигелак. Между ними сидел незнакомый человек преклонного возраста с длинной седой бородой, одетый в темно-синий плащ и шляпу, скошенную на бок. Один глаз его был закрыт черной повязкой, другой пристально смотрел на Вульфа. Молодому князю стало не по себе под взором незнакомца.

— Рад приветствовать тебя в чертоге ильвингов! — устало, но дружелюбно произнес Вульф.

— Благодарю за гостеприимство, — ответил человек и сделал глоток из рога, наполненного элем, который подала ему Сигни, — меня зовут Харбард, сын Айвира. Фолькхари послал меня сюда с дурными известиями.

— Плохих новостей у нас самих хватает, — сказал Вульф, усаживаясь на скамью напротив. Рядом присела Вальхтеов.

— Да, я уже знаю, — покачал головой Харбард. — Великий Воданаз встречает сейчас твоего отца в своем сияющем чертоге. Печально, что такие могучие воины уходят от нас по вине злобных порождений Утгарта.[*] Но, боюсь, подобная участь ожидает и Фолькхари, и весь клан хордлингов, если вы не придете нам на помощь.

— Что произошло? — спросил Вульф, хотя догадывался об ответе.

Харбард тяжело вздохнул и сказал:

— Пока мы здесь сидим, наш гарт штурмуют полчища троллей и хримтурсов. Их очень много, мы не справимся в одиночку. Если вы не поможете нам, то не только мы, но и весь человеческий род станет легкой добычей для проклятых клыков: сначала хордлинги, затем ильвинги, потом и крумалинги и все остальные. Тролли — наши общие враги. Стоит на время забыть о наших старых распрях и объединиться для борьбы. В единении наша сила.

Харбард замолчал, ожидая, что ответит вождь ильвингов. Вульф задумчиво нахмурил брови, катая пальцем хлебные крошки по столу и размышляя над словами Харбарда. То, что говорил посланник, было правильно. Если верить слухам, люди столкнулись с настоящим вторжением турсов и прочих обитателей Утгарта, хотя в такое верилось с трудом. Уничтожая клан за кланом, племя за племенем, они прошагают по всему Мидгарту, заполонив его полностью и уничтожив весь род людской. В конце концов, вражде между двумя племенами должен быть положен конец. Мы не можем враждовать вечно. И сейчас — подходящий повод установить мир.

Вульф посмотрел на мать и брата, молча глядевших на него в ожидании ответа. В их лицах читалась неуверенность. Вульф чувствовал, что они колеблются между вековой ненавистью к племени хордлингов, и пониманием необходимости объединения. Вульфу казалось, будто он может читать их мысли и видеть образы, возникающие в их разуме; лица отцов и дедов, погибших в бесчисленных схватках с хордлингами, сменяли безобразные морды троллей, ревущих и вонзающих клыки в человеческую плоть. Но неужели павшие предки, которым открыты все судьбы людские, не одобрят союза племен, пусть временного?

Хлопнув ладонью по столу, Вульф кивнул и сказал:

— Мы выступаем, как только я соберу людей.

Харбард благодарно улыбнулся:

— Я не сомневался в мудрости юного князя.

Он допил эль и положил пустой рог на стол.

— Не плохо было бы перекусить перед дорогой, — предложил Хигелак.

— Хорошая идея, — откликнулся Вульф.

Вальхтеов встала и пошла звать слуг, а Вульф обратился к брату:

— Нужно собрать дружину для рейда. Я думаю, пятьдесят человек останутся здесь для охраны, и пусть кто-нибудь сменит Эйнара на вышке. И еще, скажи Эйрику прийти сюда, он мне нужен. Это все.

Хигелак кивнул и ушел, а Вульф встал и подошел к столу, где лежало тело Хрейтмара. Он услышал за спиной шаги матери. Она остановилась рядом с ним и тихо сказала:

— После вашего возвращения мы справим тризну по нему.

Вульф молча кивнул.

— Я правильно поступил, мать? — спросил он, повернувшись к Сигни. Она кивнула и посмотрела на него: — Пора забыть старое. Сейчас трудное время для всех людей на этой земле. Не знаю, почему, но мне кажется, что эти… эти тролли… это все только начинается. Ведь никогда раньше они не нападали на людские поселения, тем более в таком количестве. Что произошло в мире, что они так осмелели? Откуда их столько взялось в Мидгарте? Какая нечеловеческая сила заставила их объединиться и выступить против людей?

Сигни удрученно покачала головой и посмотрела на тело мужа, стараясь спрятать слезы, навернувшиеся на глазах. Взяв себя в руки, она отступила в сторону и взяла со стола шлем и огромный меч по прозвищу Кормитель Воронов. Оружие было слишком тяжелым для женщины, и она прислонила его к столбу.

— Этот меч принадлежал твоему отцу, — печально проговорила она, — а шлем, доставшийся ему по наследству от деда, не раз спасал ему жизнь. Священный дух нашего клана хранит жизни своих потомков, кто носит этот шлем, пока не придет их время отправиться в святую обитель. — Она посмотрела на один из столбов, на котором было вырезано изображение волка, скалящего пасть, и заговорила на распев: — Древнейший из Волков — основатель нашего рода и отец всех ильвингов, охраняй и защищай своего потомка Вульфа, сына Хрейтмара, сына Арна Сутулого.

С этими словами Сигни взяла шлем в обе руки и, встав на цыпочки, одела его на голову сына. Сердце Вульфа забилось от волнения, когда он ощутил тяжесть железа на темени. Шлем прикрывал голову сзади до шеи и спереди до кончика носа. Прорези для глаз были достаточно широкими и почти не сужали обзора. Верхушка увенчана волчьим черепом, чьи пустые глазницы и оскаленная пасть накладывали оковы ужаса на врагов в бою.

Вульф посадил шлем поудобнее, с удовлетворением заметив, что он ему впору. Краем глаза он заметил, что за обрядом наблюдали братья и сестра, только что вошедший Эйрик, а также Харбард, который встал из-за стола и подошел ближе всех.

— Великий меч, что зовется Кормитель Воронов, — продолжала Сигни после небольшой паузы, — Древнее оружие нашего клана, верно служившее ему сотни лет. Ты испил вдоволь крови наших врагов и насытил ею землю. Пришла пора напоить твой клинок кровью отродьев Утгарта, заполонивших наш мир.

Жилистые руки Сигни задрожали от напряжения, когда она подняла меч и, держа его обеими руками, вручила Вульфу. Уравновесив лезвие на двух ладонях, Вульф склонил голову и поцеловал смертоносное железо. В этот момент ему показалось, что три руны, выцарапанные на лезвие у самой рукояти, вспыхнули алым и погасли, словно меч пробудился в руках нового хозяина. Вульф не мог читать рун, но вардлок Хельги говорил, что эти три руны на мече означают «СИГ» — «победа».

— Пусть принесет он мне победу! — воскликнул Вульф и взялся за рукоятку. Оружие было довольно тяжелым, но удобно лежало в руке, словно было выковано именно для Вульфа.

Держа меч перед собой острием вверх, Вульф повернулся к наблюдавшим за ним людям и заговорил:

— Тиваз — Небесный Отец, Воданаз[*] — многомудрый шаман, Тонараз — могучий страж людского рода, Манназ[*] — отец всех людей, стерегущий ворота Жилища Богов, и все священные боги и богини, духи и дисы[*] — я взываю к вам! Услышьте меня, Вульфа из рода ильвингов, будьте свидетелями моей клятвы, которую я даю своей родне и всем, кто верен мне. На крови моего отца я клянусь, что использую оружие и доспехи нашего рода, которые достались мне от родителя, на благо нашего клана и избавлю Мидгарт от проклятых турсов и других исчадий Утгарта!

Сигни сняла с шеи амулет, изображавший молот, и сотворила священный знак над Вульфом, скрепив тем самым его клятву.

Вульф опустил меч и оглядел серьезные лица присутствующих, завороженных его словами.

— Ты дал опасную клятву богам, юный воин! Сдержишь ли? — раздался хрипловатый голос.

На пороге чертога стоял Хельги. Стоящие посередине зала люди расступились, давая проход вардлоку. Хельги неторопливо прошел мимо них и резко остановился возле Харбарда, словно натолкнулся на невидимую стену. Он оглядел посланника хордлингов с ног до головы и отступил на шаг, приоткрыв от изумления или испуга рот. Вульф не мог понять, что в Харбарде могло так напугать старого колдуна, который смотрел на посланца, выкатив выцветшие от старости глаза. Магические знаки, вырезанные на посохе вардлока, едва заметно сверкнули и погасли. Это произошло так быстро, что Вульф не был уверен, видел ли он это, или ему показалось.

— Молодой князь дал достойную клятву, — возразил Харбард и посмотрел на Хельги, — И он ее сдержит!

Затем он обернулся к Вульфу и сказал:

— Я должен торопиться в Ароти, дабы сообщить вождю о вашем согласии помочь. Благодарю за теплый прием.

Харбард учтиво поклонился Сигни и Вульфу, повернулся и поспешил к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Вульф обратился к вардлоку:

— Что-то случилось, Хельги?

Колдун некоторое время потрясенно молчал, а затем медленно покачал головой.

— Это был посланник хордлингов?? — изумленно спросил он.

— Да, — ответил Вульф. — Почему тебя это удивило?

— Что он сказал? — спросил Хельги вместо ответа.

— Он сообщил, что на их селение напали тролли. Фолькхари просит о помощи. Я согласился. Ты считаешь, что я поступил не правильно?

— Нет-нет, именно наоборот, — торопливо пробормотал Хельги, — Ты должен следовать всем советам, которые дал тебе этот… этот… посланник.

— Но он не давал никаких советов! — раздраженно сказал Вульф, — Он всего лишь просил подмоги. Хельги, будь добр, объясни, что происходит, мне кажется, ты что-то скрываешь!

Колдун взволнованно затряс головой и махнул рукой.

— Ничего подобного, — воскликнул он, — я только лишь хотел… впрочем, неважно. Ты обещал подмогу, тогда торопись в путь и да поможет тебе Тиваз!

На этом Хельги повернулся и поспешил из зала. Вульф удивленно переглянулся с матерью. Все были немного озадачены поведением обычно спокойного и невозмутимого колдуна. Вульф предположил, что Хельги встречал этого Харбарда раньше и видимо не ожидал увидеть его здесь, в чертоге князя. Но вполне вероятно, что этому могло быть и другое объяснение. Решив оставить размышления на потом, поскольку в самом деле нужно было торопиться в путь, он спросил брата:

— Дружина готова?

— Да, — откликнулся Хигелак, — Они седлают коней.

— Отлично! Тогда в дорогу.

Вульф вложил Кормителя Воронов в кожаные ножны, пристегнул их к портупее и повесил за спину. Слуги тем временем принесли еду и разложили на столе. Но времени уже не оставалось. В это мгновение Фолькхари и его люди дрались с турсами, и любое промедление могло стоить им жизни.

— Эйрик, — обратился он к воину, — мне нужна твоя помощь.

Воин шагнул навстречу к князю, готовый выполнить любой приказ.

— Возьми самого быстрого жеребца и скачи на восток, — сказал Вульф, — Отправляйся к крумалингам и вингам, расскажи им, что происходит, пусть будут готовы. Если им понадобиться наша помощь, мы придем. Затем скачи дальше на восток к грани и хладингам и скажи им тоже самое. Скачи, сколько есть сил, ко всем племенам, ко всем кланам и родам, скажи, что ильвинги предлагают всем, с кем прежде воевали, мир. Скажи, что я — Вульф, сын Хрейтмара, призываю вождей всех родов присоединится ко мне и помочь в битве против троллей. Пусть готовятся и ждут нас. Мы всем предлагаем мир, запомни это. Иди.

Слегка сбитый с толку таким поручением, Эйрик приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и, кивнув, отправился выполнять. Вульф ощутил слабые проблески сомнения, когда размышлял о правильности своего приказа. Но приняв решение, он должен был следовать выбранному пути. Если его расчет окажется верным, то это позволит объединить хотя бы на время все эти народы. Ну а если нет… если нет, то тогда уже ничего не будет иметь особого значения, ибо мир людей перестанет существовать.

Вульф поцеловал на прощание мать и сестру и направился к выходу. Его братья последовали за ним.

Двести пятьдесят человек — то, что осталось от дружины Хрейтмара, стояли у сгоревших ворот гарта, держа коней под узду и ожидая своего нового князя. Вульф шагал, перепрыгивая через лужи и трупы троллей. Шлем скрывал лицо, из-за широких плеч виднелась орлиная лапа священного меча ильвингов. Молодой вождь вскочил на коня и обратился к воинам:

— Мы идем на подмогу хордлингам! Тролли — наш общий враг. Смерть турсам!!

Дружина ответила боевыми воплями и звоном оружия, без промедления вскакивая в седла. Всем не терпелось пустить кровь врагу и отомстить за погибших товарищей и родичей. Не имея времени как следует отдохнуть и залечить раны после ночного сражения, воины все же были настроены решительно к новой битве — к новой битве под предводительством нового воеводы, юного ильвинга, в первый раз взявшего в руки Кормителя Воронов, как свое оружие. Но никто не сомневался, что потомок великого Хрейтмара проявит себя достойным имени героических предков.

— Вперед! — вскричал Вульф и вонзил шпоры в бока боевого коня.

Плотное покрывало свинцовых облаков прятало солнце, извергая на землю капли мелкого дождя. Отряд скакал по дороге, ведущей на север, к Ароти — гарту хордлингов. Черный ворон кружил над скачущими людьми, и его зоркий глаз разглядел волчий череп на шлеме того, кто скакал впереди всех. Ворон почуял волшебную силу трех страшных рун, которые были вырезаны на лобной части черепа — «ВОД», что значит «ярость». Руны были очень малы и едва заметны человеческому глазу, но сила их была велика.

Не в состоянии более выносить энергию трех ужасных знаков, ворон резко развернулся и полетел в противоположном направлении. Он устремился вниз и мягко опустился на плечо хозяина, погрузив когти в его синий плащ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Отряд остановился на опушке небольшой рощицы, что находилась на расстоянии нескольких полетов стрелы от Ароти на склоне пологого холма. Отсюда селение было видно как на ладони. А возле него виднелись толпы троллей, которые, пробив забор, ворвались в гарт и окружили его защитников. Отвратительный рев троллей отчетливо доносился до слуха Вульфа и его товарищей. Лошади беспокойно фыркали и испуганно ржали, чуя смрад зеленых чудовищ, который нес в их сторону морской бриз.

— Храфн, останешься с лошадьми, будешь ждать нас здесь, — сказал Вульф одному из воинов, который был слишком тяжело ранен в предыдущей битве, чтобы сражаться сейчас, но был исполнен жаждой мести и, не пожелав оставаться дома, присоединился к дружине. Он неохотно кивнул и спрыгнул с лошади.

Дружина спешилась и выстроилась в ряд. Будучи опытными воинами, они не нуждались в приказах: каждый знал, что ему делать и где быть.

— Вперед! — воскликнул Вульф, и воины во главе со князем побежали вниз по склону холма на встречу сгорбленным, одетым в шкуры спинам.

Вульф мчался впереди всех, перепрыгивая через кочки и кусты, и с каждым вздохом рев троллей слышался все громче. Ветер шумел в ушах и трепал волосы, выбивающиеся из-под шлема. Ему с трудом удавалось сохранять тишину, сдерживая растущую в нем ярость. Он, как и остальные воины, знал, что подобраться к троллям с тыла следует незамеченными, чтобы застать их врасплох. Когда до врагов оставалось меньше семидесяти шагов, Вульф вытянул на бегу меч из ножен и, ухватившись за рукоять обеими руками, занес над головой. Дружина последовала его примеру и в руках воинов засверкали в солнечном свете щиты и секиры, копья и топоры.

Вульф с трудом остановил бег, чтобы не налететь на тролля, который стоял к нему спиной и обменивался ударами с одним из воинов хордлингов.

— Хай-йа-а-а!! — взревел юный вождь и ударил мечом сверху вниз, вложив всю силу в этот удар. Тело тролля, разрубленное от головы до паха, упало наземь, а Вульф крикнул опешившему хордлингу: — Мы — ильвинги!!

С этими словами воины его дружины достигли поля битвы и обрушились на турсов с яростью зимнего шторма над северным морем. Не один десяток отродий Утгарта было порублено прежде, чем они наконец сообразили, что попали в ловушку. Атакованные с тыла, они попытались перегруппироваться, но хордлинги, которые также не сразу поняли, что происходит, били их с другой стороны. Осознав, что зажаты в тиски, тролли постепенно начинали паниковать, и их поначалу бравый рев стал переходить в визг и вой затравленных зверей. Но здесь троллей было слишком много и до победы было еще далеко.

Вульф понимал это и не тешился надеждами на скорую и легкую победу. Однако по какой-то причине уверенность в успешном исходе сражения была тверда в его мыслях. Он наносил удары огромным мечом, который рубил, словно орехи, турсовы черепа и рассекал зеленые тела. Его длинный клинок не давал троллям приблизиться к Вульфу. Держа меч обеими руками, он сек направо и налево, прорубая себе кровавую тропу в глубь вражеских рядов. Каждый его удар, настигавший цель, сопровождался боевым кличем. Вульф медленно, но уверенно шагал вперед, оставляя на каждом шагу по два или три мертвых турса. Многие из врагов замирали на месте, завороженные свирепым взором волчьего черепа на шлеме Вульфа, в чьих темных глазницах им виделось алое сверкание смерти. Сраженные, они падали, так и не успев нанести ни одного удара.

Вонзив клинок в спину очередного тролля, Вульф оказался лицом к лицу с человеком, только что дравшимся с турсом. Вульф узнал его: это был Иварр, брат Фолькхари. Иварр также узнал сына Хрейтмара. Несколько мгновений он смотрел на юного ильвинга, затем едва заметно кивнул то ли в знак приветствия, то ли в знак благодарности, и бросился на другого тролля.

Пробив себе дорогу сквозь ряды турсов, Вульф оказался на стороне Хордлингов.

— Ненавижу!! — услышал он крик слева. Вульф обернулся и увидел того, кого люди называли хримтурсами. Инеистый великан изрыгал проклятья и обрушивал удары неимоверной силы на князя хордлингов, заставляя его отступать. Этот турс был в полтора раза выше, чем средний человек, и Вульф с ужасом обнаружил, что он размахивает огромным топором с железным лезвием. Он разбил в щепки щит Фолькхари, и теперь лишь меч и ловкость спасали человека от гибели. Он старался отбивать удары хримтурса, уклоняться от них, но, видимо, их поединок уже продолжался слишком долго, и Фолькхари начал уставать. Он неверно отбил один из ударов врага и топор хримтурса оставил кровавый след на его бедре. Князь хордлингов пошатнулся, упал на одно колено, схватившись рукой за рану.

Не медля ни мгновения, Вульф бросился вперед на помощь Фолькхари, размахивая мечом. Он подбежал вовремя, хримтурс уже занес топор, собираясь разрубить человеку голову. Будучи не в силах защищаться, Фолькхари тяжело дышал и с ненавистью смотрел в озверевшие, глубоко посаженные, темные глаза хримтурса, ожидая неизбежной смерти. Взгляд застыл на лезвие топора, который уже начал гибельное движение к голове. В этот момент острое лезвие грозно блеснуло в солнечном свете, раздался хруст перебитой кости, и на землю упала покрытая сероватой шерстью лапа хримтурса. Из обрубка руки хлынула черная кровь. Хримтурс взревел от боли и ярости и бросился на Вульфа.

— Ненавижу!! — орал великан и его топор рассекал воздух в том месте, где мгновение назад стоял Вульф. Вульфу не составляло особого труда отбивать неуклюжие удары раненного гиганта. Рассвирепевший турс быстро терял силы и кровь в яростных попытках снести человеку голову. Так, промахнувшись в очередной раз, хримтурс засадил лезвие топора по самое топорище в деревянную стену дома. Он дернул несколько раз, но железо, схваченное в деревянные тиски, не поддавалось его рывкам. Изнемогая от боли, хримтурс оставил его и повернулся к стоящему рядом человеку, чей страшный шлем скрывал лицо, оставляя открытым лишь квадратный подбородок и плотно сжатые губы, которые растянулись в стороны в злорадной ухмылке, обнажая два ровных ряда зубов. Вульф посмотрел на великана снизу вверх и воскликнул:

— Во имя Тиваза!

Подобный удару молнии, клинок Кормителя Воронов метнулся вверх, пронзая насквозь голову великана. Вульф с силой повернул меч вокруг оси и рывком вытащил из раны. Хлынул поток черной крови, огромное волосатое тело повалилось на землю.

Вульф протянул руку Фолькхари, чтобы помочь ему встать. Вождь хордлингов нерешительно посмотрел на протянутую ладонь, затем оперся на нее и поднялся на ноги.

— Благодарю тебя, Вульф. Ты спас мне жизнь. — сказал он.

Вульф хотел что-то ответить, но не успел. К ним подбежало несколько троллей, и Вульфу пришлось развернуться, чтобы встретить их. Кормитель Воронов описал широкий круг, и три зеленые головы покатились в разные стороны, оставляя за собой кровавые следы. Взмах мечом и еще два тролля упали со вспоротыми животами. Пять троллей подбежало справа, но остановились, уставившись на труп хримтурса, лежащий у ног Вульфа. Они заколебались, не решаясь нападать на того, кто убил их вожака. Однако Вульф не позволил им долго размышлять, и сам бросился в атаку. Турсы тщетно пытались остановить движение Кормителя Воронов дубинами, которые раскалывались в щепки, оставляя своих хозяев безоружными перед древним мечом. Три руны, вырезанные на клинке, вспыхивали и гасли всякий раз, как меч настигал очередную жертву. Победный крик Вульфа разносился над Ароти и тонул в жалобном визге зеленых тварей, которых с каждым вздохом становилось все меньше и меньше. Они отчаянно пытались вырваться из окружения, но люди успешно держали кольцо, предотвращая всякую попытку прорыва и бегства. Количество троллей стремительно сокращалось и люди, не смотря на усталость, дрались еще яростнее, приближая скорую победу…

Весеннее солнце повисло над горизонтом, даря прощальный свет людям и полуразрушенным строениям Ароти. Выжившие воины бродили среди распростертых на земле тел, выискивая раненных товарищей и оттаскивая в сторону мертвых. Женщины и дети вылезали из подвалов и сходились к месту побоища, с ужасом осматривая отвратительные зеленые тела. Женский плач сливался со стонами раненых и голодным карканьем кружащих в небе воронов.

Вульф вложил меч в ножны, снял шлем и подошел к Фолькхари, который сидел на земле, прислонившись спиной к стене дома. Рядом сидела Хильдрун — его дочь, и перевязывала рану на его бедре. Фолькхари посмотрел на подошедшего Вульфа. Хотя князь хордлингов был моложе покойного Хрейтмара, седина все же была заметна в бороде и длинных волосах. Морщины и многочисленные шрамы делали его лицо похожим на смятую простыню.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Вульф.

— Отлично, — кивнул Фолькхари и поморщился от боли. — Мы победили, и это главное.

Хильдрун закончила перевязку и помогла отцу встать. Хигелак, Сигурд и Хродгар подошли к своему брату. Рядом с Фолькхари встали Иварр — его брат, и Гундхари — его сын. Некоторое время они с недоверием осматривали ильвингов, затем Фолькхари протянул руку Вульфу. Молодой ильвинг пожал ее и сказал:

— Слава Тивазу, мы победили!

— Слава Тивазу и всем святым богам и духам! — ответил Фолькхари, — Спасибо за то, что вы пришли нам на подмогу.

Члены двух родов обменялись рукопожатиями и теперь смотрели друг на друга более дружелюбно. Застарелое чувство взаимной ненависти начало долгий и нелегкий путь в прошлое.

— Я обязан тебе жизнью, — промолвил князь хордлингов, глядя в бледно-серые глаза Вульфа. На мгновение он замялся, не решаясь сказать чего-то, но потом проговорил: — Я надеюсь, это положит конец вражде между нашими племенами.

— Именно за этим мы пришли к вам на помощь, — сказал Вульф. — Как вы знаете, у нас появился общий враг. Мы должны сплотиться, чтобы совладать с ним. По одиночке они перебьют нас, как жертвенных животных.

— Ты прав, юный конунг. Я думаю, наши люди поймут это и постараются забыть старое.

— Кстати, — сказал Иварр, не отрывая глаз от шлема Вульфа, — Я вижу, с тобой все реликвии ильвингов, которыми вы так гордитесь. Но я нигде не видел старого Хрейтмара. Твой отец болен?

— Мой отец погиб, — с железной твердостью в голосе сказал Вульф, и сделал усилие, чтобы ни один мускул не дрогнул на бледном лице. — Этой ночью на наш гарт напали тролли. Их было чуть меньше, чем здесь, но битва была тяжелой. Вражеское копье пробило его грудь. Разве Харбард, ваш посланник, не рассказал вам этой вести?

— Харбард? Посланник? — Фолькхари и Иварр переглянулись друг с другом и пожали плечами. — О ком ты говоришь, юноша?

— Я говорю о Харбарде, которого вы послали к нам с просьбой о помощи, когда ваше селение атаковали отряды троллей. Вы посылали его к нам дважды.

— Но мы никого не посылали за помощью, ни к вам, ни к кому другому. Признаю, была такая мысль, но гордыня не позволила нам это сделать. Ты что-то напутал, Вульф.

Теперь пришла очередь Вульфа удивляться. Он посмотрел на братьев. Они пожали плечами.

— Значит, вы никого не посылали к нам, и вы не знаете никого по имени Харбард, сын Айвира?

Хордлинги покачали головами.

— Откуда же он взялся? — пробормотал Вульф, думая о том, кем мог быть Харбард.

Занятые разговором, князья не заметили, как их дружины собрались вокруг них. Людей Вульфа оставалось в живых сто восемьдесят человек, хордлингов было примерно столько же. Они стояли друг напротив друга и перешептывались, бросая недоверчивые взгляды на новых союзников.

— Идем в дом, — сказал Фолькхари, — Меня мучит жажда.

Он провел ильвингов и их дружину в чертог. Воины Ароти следовали за ними.

Чертог хордлингов оказался достаточно просторным, чтобы вместить такое количество людей. Женщины принялись вносить глиняные кувшины, наполненные элем и разливать его воинам.

Вульф, не переставая думать о Харбарде, снял свой питейный рог с пояса и протянул его Хильдрун. Девушка наполнила рог до краев и смущенно улыбнулась в ответ на улыбку Вульфа.

Опираясь одной рукой о дубовый стол, Фолькхари держал в другой кружку с напитком. Он поднял ее вверх и крикнул:

— За победу!

— За победу!! — раздался в ответ хор голосов.

Вульф отпил половину, а оставшуюся половину эля выплеснул на земляной пол. «Тивазу за победу!» — мысленно произнес он, глядя, как жидкость просачивается в утрамбованную землю у его ног.

— Помогите мне, — попросил Фолькхари, пытаясь взобраться на стол. Стоявшие рядом воины помогли вождю и отступили назад на несколько шагов, чтобы лучше видеть князя. Все затихли в ожидании того, что скажет он.

Фолькхари осмотрел собравшихся воинов и сказал:

— Сегодня мы одержали победу над злейшими врагами всего человечества. Около пяти сотен мертвых чудовищ лежат на нашей земле. Они сражены нашим оружием, и оружием ильвингов. Те, кто еще недавно были нашими недругами, пришли сегодня нам на помощь, благодаря чему победа оказалось возможной. Они спасли нас, и я лично обязан жизнью Вульфу, сыну Хрейтмара, сына Арна Сутулого. Он спас меня от гибели под проклятым топором хримтурса. Это событие достойно быть увековеченным в песнях скальдов для будущих поколений.

Мы долго воевали друг с другом, и много славных бойцов полегло с обеих сторон в этих междоусобицах. Но настало время забыть прошлое, ибо нельзя жить в прошлом, живя в настоящем. Сейчас я хочу объявить мир между нашими племенами раз и навсегда. Теперь мы будем бороться вместе против наших общих врагов!

— В единении наша сила! — успел выкрикнуть Вульф, прежде чем витязи обеих дружин выразили согласие со словами Фолькхари звоном оружия и доспехов.

Когда шум утих, Фолькхари сказал:

— Что ж, я рад, что вы меня поняли. А теперь мы отпразднуем нашу победу и скрепим узы мира между нашими племенами пиром.

— Нет, — покачал головой Вульф, — Не раньше, чем мы справим тризну по моему отцу.

Фолькхари согласился. Он слез со стола и подошел к Вульфу.

— Я не хочу оскорбить твое гостеприимство, — сказал Вульф, — но нам надо торопиться домой. Наш гарт почти не защищен. Никто не знает, сколько еще троллевых армий бродят по здешним краям.

— Ты прав, — согласился князь хордлингов, — Кстати, я выслал лазутчиков незадолго до нападения. Если они живы, они скоро вернуться.

— Да, их сведения окажутся полезными для нас, — сказал Вульф, — Но если мы одни отправимся сейчас домой, наши отряды вновь окажутся разъединенными расстоянием.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю идти вместе, — сказал Вульф, — Я понимаю, нелегко бросать родные места на растерзание полчищам троллей, но боюсь, что эта участь в скором времени постигнет и Рогаланд: оттуда надо будет уходить. Если вы сейчас останетесь здесь, а мы уйдем, то мы все вернемся в то невыгодное положение, в котором наши народы находились в недавнем прошлом — мы будем разъединены. Троллям не составит труда разгромить наши дружины, которые и так заметно поуменьшились в количестве. Только вместе мы сможем сопротивляться.

Фолькхари тяжело вздохнул и погладил себя по бороде, раздумывая над словами Вульфа. Он не мог позволить себе отвернуться от реальности и понимал, что молодой ильвинг прав. Сейчас разделяться нельзя. Глупо полагать, что это было последнее нападение турсов. Придется идти вместе.

— Хорошо, — сказал он, — Только нам нужно время, чтобы собрать все необходимое и погрузить на телеги.

Вульф кивнул и ответил.

— Тогда торопитесь. Мы будем ждать вас у опушки рощи на склоне холма.

Вульф сделал знак рукой, и дружина последовала за князем, покидая чертог хордлингов.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Черное полотно безоблачного неба было усеяно россыпями сияющих звезд. Время близилось к полуночи, когда Хьяртан — один из оставшихся в Этельруги воинов, закричал:

— Вульф вернулся! Вульф вернулся!!

Вальхтеов и Сигни выбежали из дома и вместе с другими женщинами заспешили к пограничным кострам, тянувшимся по периметру деревни, встречать князя и дружину.

Волчьи глазницы сверкнули в свете костров, когда Вульф неспешно въехал верхом в гарт. За ним появились его братья и товарищи, за которыми следовали чужие воины, в которых Сигни узнала хордлингов и самого Фолькхари. В седлах перед многими их них сидели женщины — видимо их жены или невесты. Процессию завершали несколько телег и повозок, некоторые из которых были загружены провизией и всякой утварью, на других сидели дети и престарелые, на оставшихся были сложены тела погибших из обоих кланов.

Сигни была слегка удивлена приходу нежданных гостей. Она вопросительно подняла седоватые брови, когда сын подошел к ней.

— Мы победили! — провозгласил Вульф, обращаясь ко всем собравшимся здесь людям. Воины, что остались охранять гарт, а также многие из женщин, отозвались ликующим воплем. — С кланом хордлингов заключен мир, теперь они наши союзники! Принимайте их, как наших добрых гостей.

Он повернулся к матери. Ее тонкие губы дрогнули в едва заметной улыбке, когда она протянула руки, чтобы обнять Вульфа.

— Ты настоящий молодец, Вульф! — прошептала Вальхтеов, прильнув к груди брата. Она не была уверена, услышал ли он ее слова, но ее переполняло чувство гордости за него и за весь род ильвингов. Они удержали свой гарт, они помогли соседям и победили. Теперь два рода в мире друг с другом и надежд на спасение от орд троллей стало гораздо больше.

Вокруг также царило веселье, вернувшиеся с битвы воины обнимали близких и родных. Но их смех и радостные голоса вскоре сменились плачем и проклятьями тех, кто нашел своих близких в повозке среди тел погибших от оружия турсов.

— Пойдем в дом, отдохнете с дороги, — сказала Сигни. Она распорядилась разместить гостей в сохранившихся строениях, дать им еды и питья и, убедившись, что слуги отправились выполнять поручение, направилась к княжьему чертогу.

Войдя в дом, Вульф опустился на правое колено перед одним из столбов, подпиравших крышу. На нем было вырезано изображение бога войны — Тиваза.

— О, Небесный Отец, благодарю тебя за победу, дарованную тобой, — прошептал Вульф, — Всю убитую нечисть посвятил я тебе. Вепрь будет в жертву тебе принесен!

Вульф встал и, сделав несколько шагов влево к стоящему рядом столбу, вновь опустился на колено.

— О, Воданаз, кудесник искусный, я славлю имя твое, ибо принес ты мне удачу. Твои воинственные девы хранили меня от вражьего оружия. Я жертвую тебе быка.

Вульф встал и подошел к столбу, что стоял ближе всех к возвышающемуся на помосте столу. Склонив голову в благодарном поклоне, Вульф произнес:

— Древнейший Из Волков, зачавший наш род! Я славлю тебя за удачу и победу, которую ты дал своим отпрыскам. Я — Вульф Ильвинг приношу тебе в жертву то, до чего ты всего более жаден.

Вульф вытащил из-за пояса кинжал и медленно провел лезвием по своему левому предплечью. Остро заточенный клинок с едва слышным шелестом рассек плоть, капельки крови неторопливо набухли на краях раны и, слившись в единый поток, потекли вниз к кисти, к пальцам, и закапали на землю у подножья столба. Вульф тронул кровавый поток пальцем правой руки и окрасил в алый цвет вырезанные на дереве линии, изображающие священный дух ильвингов.

Сигни смотрела, как ее сын совершает древний обряд посвящения, и в ее памяти всплыл образ Хрейтмара — много лет прошло с тех пор, как молодой Хрейтмар, получив Кормителя Воронов от своего отца, впервые окровавил его в битве. Позже, стоя перед родовым столбом, он совершил обряд посвящения, и Древнейший Ильвинг, испив его крови, признал в нем нового вождя клана. Тогда его алая влага также стекала на землю, утоляя жажду Древнейшего Из Волков.

Завершив ритуал, Вульф отступил на пару шагов и зажал рукой рану. Вальхтеов подбежала с приготовленными льняными лоскутами и перевязала руку. Поблагодарив сестру, Вульф поднялся на помост и сел на сиденье, которое раньше занимал его отец. Сигни и Вальхтеов сели слева от него, братья справа. Тела Хрейтмара здесь уже не было, Сигни распорядилась отнести его в спальные хоромы. Этой ночью оно должно будет возлечь на погребальный костер.

Слуги разложили на столе еду в деревянных тарелках и пиво в больших глиняных кувшинах. Сигни и Вальхтеов налили всем питья, а Хигелак и Хродгар принялись рассказывать о минувшем сражении.

Когда трапеза подходила к концу, в дверях чертога показался вардлок.

— Приветствую тебя, Хельги! — крикнул Вульф, — Ты уже ел?

Колдун молча кивнул и сел на скамью поближе к помосту. Он откинул капюшон и положил посох себе на колени.

— Как я понял, битва прошла успешно? — спросил он.

— Да, — кивнул Вульф, — если не считать того, что Эйви, Скарпхедин Уродец и еще несколько человек погибли.

— Да, это печальные вести. Я знал Эйви очень хорошо, а его отец был моим другом. Он погиб, сражаясь с хордлингами, а его сын пал, защищая их. Непривычная преемственность, но все меняется рано или поздно.

— Ты прав, мудрый Хельги, — сказала Сигни, — Я считаю, что Вульф поступил правильно, придя на помощь хордлингам. Сейчас это было необходимо.

— Вне всяких сомнений, — твердо сказал Хельги, хлопнув себя по колену. — Я очень рад, что мир между нашими племенами все же состоялся.

— Кстати, — Вульф встал и, держа в руках рог с пивом, спустился с помоста и уселся на скамью рядом с очагом. Все смотрели на него, ожидая продолжения: — Фолькхари сказал, что они не посылали к нам никакого посланника. Они не знают никого по имени Харбард, сын Айвира.

Сигни удивленно переглянулась с Вальхтеов, а Хельги просто покивал головой, устремив взор в горящее пламя. Вульф посмотрел на него, ожидая каких-нибудь замечаний, но колдун молчал и глядел в очаг. Наконец он вздохнул и сказал:

— Нам нужно поговорить, Вульф. С глазу на глаз.

Вульф бросил быстрый взгляд на братьев. На их лицах было одно удивление.

— Лады. Идем.

Ночь была прохладная, небо по-прежнему безоблачно, легкий бриз нес к берегу запахи леса и горных лугов. Серебренный свет полумесяца проложил искрящуюся дорожку по темному морю, чьи бурные волны разбивались о скалистые берега фьорда.

Вульф и Хельги присели на камни рядом с краем невысокого обрыва. Колдун молчал, рассматривая знаки на посохе и размышляя. Холодные брызги волн то и дело долетали до сидящих у берега людей.

— Ну, что ж, Хельги, — начал молодой князь, — Мне кажется, ты что-то хотел сказать мне.

Вардлок посмотрел на юношу и произнес:

— Я собирался поговорить о Харбарде. По правде сказать, я ничуть не удивился, когда узнал, что Фолькхари не посылал никакого посланца. Иногда мне кажется, что я знал это с того самого мгновения, когда впервые увидел Харбарда. Собственно говоря, это никакой не Харбард.

— А кто же это? — спросил с нетерпением Вульф.

— Если б ты побольше слушал сказаний о богах и героях, — с укоризной в голосе сказал Хельги, — тебе бы не составило труда разгадать, что тот, кто выдавал себя за Харбарда, сына Айвира, не кто иной, как бог Воданаз!

Услышав имя темного бога, Вульф невольно прикоснулся пальцами к серебренному амулету на груди. «В самом деле, — подумал он, вспоминая все, что знал о богах, которых чтил его род, — описание в легендах похоже на то, как выглядел Харбард. Но это еще не значит, что этот человек — бог Воданаз. Это мог быть и жрец Воданаза, нарядившийся так, чтобы быть ближе к Одноглазому.» Вульф хотел было сказать это вслух, но его отвлек шум крыльев над головой. Острые когти и изогнутый клюв мелькнули в лунном свете, и птица опустилась на камень у самого края обрыва, сложив широкие крылья. В хищных глазах орла отражалось звездное небо.

— Чего тебе надо, странник небес? — с улыбкой обратился Хельги к бесстрашной птице. Не часто встретишь орлов, которые так безбоязненно приближались к людям.

Орел закричал в ответ. Оттолкнувшись от камня, он взлетел и, описав круг над обрывом, приземлился между Вульфом и Хельги. Князь посмотрел на птицу и ему показалось, что она увеличивается в росте. Когтистые лапы орла вытягивались в длину, туловище росло, а крылья превращались в человеческие руки. Когти превратились в пальцы, лапы — в человеческие ноги, клюв — в прямой нос, а перья сменились темным плащем, широкополой шляпой, серой туникой и штанами, длинной седой бородой и черной повязкой на глазу.

Разинув рты, Вульф и Хельги смотрели на оборотня, который присел на один из камней и сказал:

— Я слышал, вы называли мое имя?

— Мы польщены твоим присутствием, — ответил Вульф, пытаясь скрыть невольную дрожь в голосе. Он с детским восторгом рассматривал того, кому с самого раннего возраста молился и приносил жертвы. Великий бог сидел на расстоянии вытянутой руки, его единственный глаз светился мудростью и чем-то таким, что заставляло смотрящего на него отвести взор.

— Ты показал себя героем в сегодняшнем сражении, — сказал Одноглазый. Его глубокий голос прозвучал в унисон с шумом морского прибоя.

— Благодарю за твой совет, — ответил Вульф. — Теперь мы приобрели новых союзников.

— Я был уверен, что ты последуешь моему совету. Поэтому я пришел к тебе, а не к Фолькхари. Хордлинги — тоже храбрые воины, но они не приняли бы моих слов. Не легко забыть старое, хотя сейчас это очень нужно. Над Мидгартом нависли черные тучи пожарищ и смерти. Грязные порождения Утгарта рвутся в ваш мир и их будет больше и больше с каждым оборотом луны. У людей есть лишь одна надежда на спасение — это объединится. Ведь если ударишь пальцами, то это будет всего лишь пощечина, ну а если сожмешь пальцы в единый кулак, так это будет настоящий удар. Запомни мои слова на всю жизнь, Вульф, — в единении сила!

Вульф смотрел на темные воды холодного моря и слушал речи Одноглазого. Воображение рисовало картины многотысячных армий, рвущихся следом за ним в бой против великанов и троллей; бескрайние просторы его владений, на которых обитают в мире и спокойствии многие племена, сплоченные в один могучий союз силой и мощью единого правителя единой страны Севера…

Вульф встряхнул головой, прогоняя видения, и повернулся к Одноглазому.

— Я сделаю все, что от меня зависит. — сказал он, — Я подниму все народы, какие знаю, на войну против проклятых турсов. И я буду молить тебя, чтобы ты дал мне удачу.

— Но это не все, что я хотел сказать тебе. — продолжал Одноглазый, — В Асгарте случилось страшное несчастье, что сделало возможным нашествие троллей и прочих тварей. Мой сын, могучий Громовержец, владел великим оружием — волшебным молотом по прозванию Мьёлльнир. Благодаря этому ему удавалось охранять Жилище Богов и мир людей от ётунов[*] и турсов. Но… этот Молот похищен. Каким-то образом ётунам удалось выкрасть священное оружие Тонараза и лишить людей и богов надежной защиты. Пока Молот утерян, ничто не может оградить нас от нашествия утгартской нечисти. Видимо, свой первый удар они решили нанести по Мидгарту, чтобы лишить богов драгоценного сейдра — магической энергии, что течет от людей к богам в их молитвах, клятвах и приношениях. Если им это удастся, то погибнет не только людской род, но и все светлые боги и богини, добрые духи и занебесные существа. Все и вся потонет в хаосе и ледяной стуже, которую принесут с собой орды инистых великанов. И не останется ни в Мидгарте, ни в занебесье ничего, кроме серой безжизненной земли и холодного ветра, несущего смрад ётунов, пирующих на плоти и крови детищей Манназа.

Воданаз замолчал, и Вульф невольно сжал кулаки, ощутив пылающую ярость и лютую ненависть во взгляде мудрого бога. Молодой ильвинг не был уверен, отражается ли в его одиноком глазу свет полумесяца, или это яркое сияние исходит из таинственных недр непознаваемой божественной души.

— Как вернуть утерянный Молот? — спросил Вульф после недолгого молчания. Великий Ас тяжко вздохнул и удрученно покачал головой.

— Еще одна нелегкая задача на плечи людей, — проговорил он, — За всем этим стоит злобный великан Трюм. Он спрятал похищенный Молот где-то в Мидгарте. Мьёлльнир во что бы то ни стало нужно вернуть. Без этого победа окажется невозможной даже, если все славные бойцы Мидгарта объединятся в одно воинство.

— Но где искать его?

— Далеко на северо-востоке, откуда идут великаны, за высокими горами и бескрайними снежными равнинами на промерзлой бесплодной земле возвышается могильный холм. Под этим холмом глубоко под землей рядом с несметными богатствами Ётунхейма зарыл ётун свою погибель — священный молот Мьёлльнир. Оттуда его нужно высвободить, ибо стоит Громовержцу взяться за свое оружие, так участь ётунов будет решена — раз и на всегда.

— Мы достанем Молот и сокровища! — заявил Вульф и сам поразился той уверенности, с которой прозвучали его слова.

— Вам придется это сделать, потому что иначе… — Ас печально вздохнул и продолжал: — Но тебе следует торопиться. С каждым днем в Мидгарте появляется все больше троллей и хримтурсов, а также приходят те, кто прежде не смел ступить ногой на людскую землю — могучие ётуны. Они самые страшные и сильные враги Асов и людей. Они сильны с кованным оружием и искусны в чародействе. Их победить труднее всего. Но я помогу вам. Ты и вардлок пойдете со мной, и я дам вам то, что окажет в будущем большую помощь.

Одноглазый встал и люди поднялись за ним.

— Это далеко? — поинтересовался Вульф. Он надеялся вернуться пораньше, поскольку его родные и дружина ждут, чтобы предать огню тело Хрейтмара

— Это очень далеко, — ответил Седобородый и в его глазу заиграл лукавый огонек. Словно прочитав мысли молодого конунга, он добавил: — Не волнуйся, ты вернешься вовремя, и твой отец, наконец, почувствует себя в спокойствии в моем Чертоге.

Воданаз повернулся и зашагал прочь от шума прибоя и скалистых берегов. Вульф и Хельги двинулись следом, стараясь не терять из виду его едва заметную в лунном свете тень.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Тропа, по которой они шли, вела в гору, на склоне которой росли ели и сосны, а сочная весенняя трава покрывала землю. Они удалились от Этельруги на порядочное расстояние, и, по словам Воданаза, до конца путешествия было еще далеко. Вульф начал было беспокоиться, вспоминая о предстоящем обряде, но бог успокоил его, сказав, что несмотря на долгий путь, он вернется домой вовремя. Вскоре они взобрались на гребень горы, где лес кончался и пологий склон, начинающий спуск вниз, был покрыт невысоким кустарником.

Тропинка петляла меж кустов и крупных камней, разбросанных там и тут. Вульф шагал, озираясь по сторонам и ему начинало казаться, что он не узнает местности. Хоть медленно плывущие облака то и дело закрывали собой луну, ее света все же хватало, что бы понять, что Одноглазый ведет их в места, где они никогда прежде не бывали. И это казалось странным Вульфу, так как он, прожив в этих краях больше двадцати зим и много путешествовав, знал на зубок все окрестности на два перехода в каждую сторону. Судя по звездам, Воданаз вел их на восток. А на востоке давно уже должны были показаться высокие горы, чьи пики были покрыты снежными шапками. Однако впереди открывалась равнина, время от времени переходящая в невысокие холмы и все — никаких гор.

Черное небо начало менять цвет на темно-синий и звезды стали гаснуть одна за одной, когда три путника остановились у небольшого пригорка.

— Я думаю, здесь мы отдохнем. — сказал Седобородый, усаживаясь на землю.

Вульф посмотрел на Хельги, тот пожал плечами в ответ. Вульф решил использовать передышку и спросить:

— Куда мы идем?

— Скоро узнаешь, — ответил Воданаз

— Между прочим, уже светает. Моя родня ждет меня, чтобы возложить…

— Уймись! — перебил его Одноглазый, — Я же сказал, ты поспеешь вовремя.

Вульф вздохнул и опустился на траву, рядом присел Хельги.

— Хотите чего-нибудь перекусить? — предложил Воданаз.

Воин и колдун кивнули. Седобородый свистнул и куст неподалеку зашевелился. Мелькнула тень, и пара горящих алым глаз нависла над сидящими людьми. Вульф невольно потянулся к рукояти меча. Дрожь пробрала все тело при виде огромных размеров черного волка с горящими глазами, стоящего и скалящего пасть на расстоянии человеческого роста.

— Не волнуйтесь, это Гери, — успокоил их Воданаз и обратился к волку: — Раздобудь-ка нам чего поесть, но поторопись, мы спешим.

Услышав приказ, волк рванул с места и умчался прочь, скрывшись в предрассветной мгле. Не успел Вульф сделать и десяти вздохов, как Гери вернулся, сжимая двух мертвых зайцев в окровавленной пасти. Вульф подождал, пока волк исчезнет из виду, прежде чем начал разделывать зайчатину. Хельги принялся разводить костер.

Завтрак удался на славу, и насытившись, три путника продолжили путь.

Солнце уже взошло и нежно ласкало кожу теплыми лучами. По мере того, как оно близилось к зениту, становилось все жарче так, что Вульфу вскоре пришлось снять шерстяной плащ с плеч, а Хельги отбросил на спину капюшон из оленей шкуры.

— Необычная жара, — заметил Вульф, щурясь от яркого солнечного света, — вроде как летом, хотя еще одной луны не прошло с тех пор, как мы возносили молитвы на Эстрблот.[*]

— Асгарт[*] — это страна вечного лета. — не оборачиваясь бросил Воданаз.

— Асгарт?! — воскликнул Вульф и посмотрел на Хельги.

— Я только что начал догадываться об этом, — шепотом признался колдун.

Воданаз усмехнулся, но ничего не сказал, а лишь ускорил шаг. Вскоре они взобрались на вершину очередного холмика. С него открывался вид на широкую равнину, тянущуюся до самого горизонта. У подножья холма расположилась небольшая рощица, за которой стелилось ровное поле, покрытое плотным ковром сочной зеленой травы и полевых цветов, чье пестрое великолепие радовало глаз. Поле уходило в даль, а у самого горизонта виднелось высокое строение необыкновенной формы и невиданной красоты. Даже издалека было заметно сверкание золота, которым были крыты крыша, и слепящий блеск серебряных щитов, которыми были выложены стены божественной обители. Рядом возвышался, раскинув широкие ветви исполинский ясень. Его пышная крона сияла в солнечном свете, словно тоже была сделана из золота

— Это Чертог Павших, — с гордостью объявил Воданаз, указывая на роскошные хоромы у небесного края, — отсюда начинается Жилище Богов и Богинь.

— Мы идем туда? — спросил Вульф с нескрываемым восторгом в голосе.

— Нет, — покачал головой Одноглазый, — Туда нет дороги живым. Но будь уверен, однажды мои славные девы поднесут тебе рог с пивом, когда будут встречать тебя у Вальгринда.[*]

Радость и восторг пропали с лица Вульфа, словно предрассветная дымка, исчезающая под лучами восходящего солнца. Лишь павшие в битве с оружием в руках доходили до чертога Воданаза, когда их души покидали мертвые тела, и неслись в заоблачную высь на руках воинственных валькирий — светловласых и грозноликих дев, дочерей великого Отца Побед.

Взглянув тайком на погрустневшего Вульфа, Седобородый махнул рукой в направлении рощи и сказал:

— Идем. Там нас ждет кое-что важное.

Трое путников начали спуск по холму, приближаясь к растущим у подножья деревьям. Тень и прохлада леса была более чем желанна после нескончаемого пути под жарким солнцем. Одетые не по летнему, Вульф и Хельги обливались потом, когда густая ясеневая листва скрыла жаркое солнце. Вскоре они вышли на небольшую поляну. На краю, привязанный к одному из деревьев, стоял громадный конь. Вульф не поверил глазам, когда разглядел у этого коня восемь ног. Жеребец заржал, увидев своего хозяина и двинулся навстречу, но крепкая узда не позволила подойти к Воданазу. Одноглазый отвязал коня и, ласково погладив по золоченой гриве, подвел к Вульфу и Хельги. Он ловко запрыгнул в седло и сказал:

— Садитесь, мы скачем в Ётунхейм!

Воин и вардлок запрыгнули на спину восьминогого коня, поражаясь силе и мощи этого необычного животного. Одноглазый наклонился, и что-то прошептал в ухо жеребца, который заржал и поскакал по поляне, стремительно приближаясь к деревьям. Вульф напрягся, ожидая, что конь вот-вот разобьется о широкие дубовые стволы, но локтей за пятнадцать от края поляны конь резко оттолкнулся от земли и вспарил ввысь, едва касаясь копытами вершин деревьев.

Вульф задыхался и ему казалось, что внутренности шевелятся в его утробе, когда волшебный конь поднимался все выше и выше над зелеными кронами.

— Хей-хей-хей!! — весело закричал Воданаз, подгоняя скакуна.

Конь мчался над цветочным полем, ветер бил в лицо и трепал волосы трех всадников. Вульф и Хельги изо всех сил вцепились руками в седло и сжали коленями конские бока. Восьминогий жеребец несся сквозь ветер, а внизу проплывали прекрасные чертоги асов и асинь. Один из них был по истине огромных размеров и тянулся в длину на сотни локтей, вокруг него располагались меньшие чертоги, но были они не менее великолепны. Когда Вульфу становилось страшно смотреть вниз, он бросал взгляд в сторону на тянущийся к голубым небесам ясень, что раскинул ветви над всей землей. На его вершине была заметна фигурка горделиво восседающего орла, который провожал хищным взглядом зорких глаз восьминогого коня, скачущего по белоснежным облакам.

Вскоре чудесные жилища остались позади, и пестрое цветочное поле сменилось менее приглядным ландшафтом. Вдали показались горы и холмы, вместо ровного поля появились бугорки и овраги, а вместо цветов и сочной травы — серая каменистая земля. Мрачные тучи закрыли собой солнце, и Вульф почувствовал, как холодный восточный ветер бросает его в дрожь

Прошло еще некоторое время, прежде чем небесный скакун начал снижаться над широкой расщелиной между двумя скалами. Он опустился на покрытую мелкой галькой землю и остановил бег у самой стены.

Всадники соскочили с коня и двинулись вперед по дну ущелья, шагая вдоль стены. Ущелье было довольно глубоким, как определил Вульф. Задрав голову, он смотрел, как по небу, виднеющемуся между двух склонов, плывут серые облака.

— Уже недолго, — подбодрил Седобородый.

Шагов через пятьдесят они оказались перед трещиной в стене, за которой был виден узкий проход, ведущий в глубь горы.

— Сюда, — указал Одноглазый и протиснулся боком в щель. Вульф и Хельги полезли за ним. Щель была достаточно широка, чтобы в ней могли передвигаться люди. Вульфу пришлось пригнуть голову, чтобы не задевать потолок. Словно кишка гигантского животного, туннель петлял то вправо, то влево, постепенно опускаясь вглубь горы. Тут стояла кромешная тьма, и двигаться приходилось на ощупь. Наконец проход закончился, и Вульф ощутил, что они оказались в какой-то пещере. Он услышал шелест плаща Воданаза и тут же зажмурил глаза от яркого света вспыхнувших факелов.

— Мы пришли, — раздался глубокий бас Седобородого.

Привыкнув к свету, Вульф и Хельги приоткрыли глаза и оглянулись.

Они находились в просторной пещере с высоким потолком. Из стен торчали факелы, горевшие необычным зеленоватым огнем, пол был гладкий и ровный, будто выложенный человеческими руками. Вульф замер с открытым от изумления ртом, когда увидел, что стояло посередине пещеры.

Освещаемый со всех сторон неровным светом факелов, в центре пещеры возвышался деревянный шест, исписанный рунами и увенчанный отрубленной головой мужчины. Глаза были закрыты, а лоб украшал венец, сплетенный из сине-красных цветов. Кожа на лице была белая, как будто человек погиб лишь недавно, светлые волосы опускались ниже обрубка шеи.

Шест торчал из середины небольшого озерца, края которого были обложены камнями. От неподвижно стоящей воды поднимался пар, добавляя новые штрихи к замысловатому инистому узору на потолке.

— Что ж, мы, наконец, достигли нашей цели, — сказал Одноглазый. Его голос гулко звучал в каменных сводах пещеры.

— Что это? — спросил Хельги, догадываясь об ответе.

— Это Колодец Мудрости. Я привел вас сюда, чтобы вы могли испить его воды и познать многие истины, неведомые другим.

— Но его охраняет Мимир, — сказал Хельги, указывая на голову над озером. — Неужели он позволит…

— Нет! — послышался вдруг шепот, который, казалось, исходил ниоткуда. — Лишь тот, кто готов принести в жертву часть самого себя, сможет испить из этого колодца.

Вульф и Хельги посмотрели на голову Мимира, чьи глаза пристально наблюдали за пришельцами. Его рот приоткрылся и еле слышный шепот вновь достиг слуха людей.

— Много веков тому назад величайший Всеотец отдал свой глаз за глоток мудрости. Что готовы предложить вы, что было бы достойно сравниться с божеским оком?

Вульф в нерешительности посмотрел на вардлока. Колдун, нахмурив седые брови, смотрел себе под ноги, размышляя над словами Мимира. Вульф взглянул на Воданаза, но бог лишь молча наблюдал за молодым князем, ожидая ответа. Тогда воин повернулся и шагнул к голове древнего бога. Встав у края озерца, он сказал:

— Я здесь, чтобы обменять на глоток мудрости из твоего колодца свою любовь! Принимаешь ли ты сей дар, древний Ас?

Последовало недолгое молчание, затем Мимир прошептал:

— Ты можешь испить глоток священной воды, но за это ты потеряешь свое умение любить. Любовь юного воина — это мне кажется достойным обменом за один глоток из моего колодца.

Мимир замолчал, и Вульф медленно опустился на колени, не отрывая глаз от неподвижной поверхности воды. Тонкие струйки пара тянулись к верху, а в прозрачной воде отражались зеленоватые огни факелов. Вульф наклонился над водой и ощутил необычный аромат, приятно щекочущий ноздри. Это маленькое озеро казалось таким спокойным и безмятежным, что легкая тень сомнения пронеслась над его разумом, словно небольшое облачко, заслонившее на мгновение солнце. Вульф наклонился еще ниже, почти касаясь губами воды, чье тепло было нежно и приятно, как ласки любимой женщины. Слабое сияние со дна колодца задержало на себе его взгляд. Вначале он подумал, что это отражаются огни факелов, но, вглядевшись внимательнее, увидел, что на дне колодца лежит глаз. Робкое сияние жертвенного ока доходило до поверхности воды дрожащим мерцанием, то исчезающим, то вспыхивающим вновь. «Интересно, как будет выглядеть моя жертва, когда она ляжет на дно этого колодца, как когда-то туда опустился глаз бога?» — подумал Вульф. Приоткрыв рот, он наполнил его водой и сглотнул. Жидкость стекла в утробу, оставив на языке слабый травяной привкус.

Вульф выпрямился и оглянулся, но не увидел сзади никого. Стены медленно сливались в единую, черную массу, а огни факелов, оторвавшись от горящих деревяшек, выстраивались в длинную вереницу звезд, которая начала кружение вокруг человека, одиноко сидевшего на краю бездны. Синие всполохи чередовались с красными искрами, которые сыпались из каждой звезды и медленно опускались на Вульфа, словно капли дождя. Звезды, рассыпающие снопы искр, ускоряли бег вокруг человека, постепенно сливаясь в один огненный пояс. Пещера исчезла, и Вульфу показалось, будто он висит где-то посреди пропасти, незаметно втягиваясь в головокружительный хоровод огней, который раскручивался все быстрее и неумолимо притягивал к себе. Все вокруг слилось в звездную чехарду, где не было ни ориентиров, ни направлений. Но тут мелькнула молния, раскалывая черное небо, и вспышка ослепила глаза.

Движение остановилось, вокруг не стало ничего. Полная пустота и покой. Вульф осторожно приоткрыл глаза и увидел склонившиеся над ним лица вардлока и Аса.

— Похоже, Мимир в самом деле принял твой дар, — сказал Седобородый.

Хельги протянул руку и помог Вульфу подняться на ноги. Дрожь в коленях и сильное головокружение были единственным свидетельством его видений. Слегка пошатываясь, Вульф подошел к стене и облокотился спиной о холодный камень.

— С тобой все в порядке? — спросил Хельги.

Вульф кивнул и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь.

— Теперь твоя очередь, Хельги, — услышал он бас Воданаза.

Головокружение постепенно проходило, и скоро Вульф позволил себе открыть глаза.

Хельги стоял на коленях у края колодца. Посмотрев на голову Мимира, он сказал:

— Примешь ли ты мою душу за один глоток твоей влаги, хранитель мудрости?

— Да. Испив этой воды, ты потеряешь на веки свою душу, и для тебя путь в обитель богов будет закрыт, — ответил Мимир, — Душа колдуна — достойный дар за один глоток из моего колодца.

Хельги обернулся, ища поддержки во взгляде ильвинга. Вульф одобрительно кивнул, и вардлок склонился над священной водой.

Выпрямившись, он попытался встать, но повалился на пол и замер без движения. Вульф подошел к лежащему колдуну. Его побледневшее лицо казалось лицом мертвеца.

Вскоре его веки дрогнули и затуманенные глаза приоткрылись. Вульф мог себе представить, что произошло в разуме старого колдуна несколько мгновений назад, и что он сейчас чувствовал. Протянув руку, Вульф помог ему встать.

— Вы взяли свое, а я взял свое, — прошептал Мимир. — Теперь идите и больше не возвращайтесь.

Глаза Мимира закрылись, и древний страж погрузился в вечный сон.

— Нам пора, — поторопил Воданаз и направился к выходу из пещеры. Вульф и Хельги поспешили за ним. Факелы погасли, стоило трем путникам покинуть пещеру.

Извилистый туннель вскоре вывел их наружу. Восьминогий конь подошел и потерся мордой о плечо хозяина.

— Садитесь, мы едем обратно, — сказал Воданаз и вскочил в седло. Вульф помог все еще слабому от головокружения колдуну взобраться на коня, затем уселся в седло сам, и летающий жеребец начал разбег, чтобы оттолкнуться от камней и вспарить к темным облакам, что неслись низко над землей.

Внизу проносились невзрачные горы и овраги, которые скоро сменились прекрасным ландшафтом Асгарта. Чертоги богов и великий Ясень вскоре тоже остались позади, и конь начал спуск над небольшой рощицей, что лежала у подножья пологого холма. Он аккуратно приземлился в середине поляны, пробежал некоторое расстояние и остановился, ожидая, пока всадники спрыгнут с его могучей спины.

Привязав коня к одному из деревьев, Одноглазый подошел к воину и колдуну и сказал:

— И так, Вульф, твой род получил, наконец, и третий дар от меня.

— Третий дар? — удивился Вульф. — А где же первые два?

Седобородый посмотрел на молодого князя, лукаво улыбаясь.

— Ты скоро это узнаешь. Теперь торопитесь домой. С холма, что стоит над этой рощей, начинается тропа, которая приведет вас в Мидгарт. Не вздумайте свернуть с нее, иначе вы никогда не найдете дорогу в ваш мир. Эта тропа приведет вас к тому месту, откуда мы начали свой путь.

— Благодарю тебя, Воданаз! — сказал Вульф. — Я буду вечно славить твое имя.

— Благодарю тебя, — Хельги склонил седую голову.

Седобородый кивнул в ответ и, повернувшись, пошел к лесу. Когда его фигура в темно-синем плаще скрылась в чаще, воин и колдун направились в противоположную сторону.

Яркое солнце Асгарта клонилось к горизонту, согревая спины двух путников, поднимающихся по склону холма к заветной тропе, которая тянулась сквозь пространство и время, соединяя миры в одно вселенское кольцо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Серебряный серп повис среди звезд на темном безоблачном небе, и свет его отражался от плещущихся волн северного моря. Был уже поздний вечер, когда Вульф и Хельги спустились со склона горы, поросшего елями и соснами, которые казались застывшими исполинами в полутьме ночного леса, освещаемого блеклым светом полумесяца.

Они вышли из леса и оказались на скалистом берегу, где они сутки назад сидели на камнях и разговаривали, пока их беседу не прервал явившийся в образе орла Воданаз. Вульф посмотрел на небо и сказал:

— Месяц сейчас точно в том же месте, где он был, когда мы пошли за Одноглазым. Похоже, ничего не изменилось с тех пор, как мы покинули Мидгарт.

— Конечно, ничего не изменилось, — усмехнулся Хельги, — если мы вернулись в Мидгарт в тот самый миг, когда мы его покинули.

Вульф ничего не ответил. Он смотрел на звезды и ему казалось, что они вот-вот тронутся с места и закружатся в огненном хороводе, притягивая его к себе, словно пушинку. Кроме странного ощущения легкости в голове, ничего не напоминало ему о том, что произошло в пещере, где хранился Колодец Мудрости.

— Нам пора в селение, — сказал ильвинг.

Воин и колдун пошли вдоль берега к кострам, которые тянулись кольцом вокруг гарта, освещая его границу. Когда они были уже рядом, им повстречалась Хильдрун. Она сидела у берега на том самом камне, на котором любил сидеть Вульф, когда приходил к морю отдохнуть или помечтать. Услышав шаги, она испуганно вскочила и обернулась, стараясь распознать в темноте двух подошедших к ней мужчин.

— Это я — Вульф, сын Хрейтмара, — сказал Вульф, желая успокоить девушку.

— Уф! — выдохнула она и улыбнулась, — Я, по правде сказать, испугалась.

— Я иду в гарт, — сказал Хельги, обращаясь к князю, — скажу, чтобы готовили костер для покойного конунга.

— Да, — кивнул Вульф, — Я скоро подойду.

Колдун скрылся в темноте, а молодой bльвинг посмотрел на девушку. Лунный свет отражался в ее ярких синих глазах и искрился на жемчужинах, украшавших обруч на голове. Золотистые волосы падали волнами на узкие плечи, слегка вздернутый нос и полные губы придавали ее юному лицу детскую нежность и очарование, и это заставляло сердце ильвинга биться быстрее.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

Она пожала плечами и ответила:

— Я решила пройтись и осмотреть окрестности. Ведь это будет моей новой родиной, раз наши племена заключили союз и будут жить вместе.

Вульф покачал головой.

— Не думаю, — проговорил он, — я уверен, что нам придется уходить и отсюда.

— Многие так говорят. Значит это правда, до победы еще далеко?

— Боюсь, что очень далеко. Если она вообще настанет…

— Неужели все так плохо?

Вульф кивнул. Он вспомнил орды троллей, что недавно штурмовали Этельруги, их дикий рев, от которого стыла кровь в жилах, безобразные зеленые морды и мускулистые лапы, сжимающие каменные топоры. Сейчас, на берегу спокойного моря, под светом луны, все это казалось каким-то страшным сном.

— Идем, нас ждут. — сказал Вульф, пытаясь отогнать ужасные воспоминания.

Они пошли по берегу, приближаясь к гарту. Вульф заметил, что девушка ежится под дуновениями холодного ветра, потирая озябшие плечи, которые открывало ее длинное платье без рукавов.

— Тебе холодно, возьми, — сказал Вульф и снял плащ.

— Благодарю тебя, — тихо сказала Хильдрун, накидывая на плечи шерстяное одеяние ильвинга, который все еще хранил тепло его тела.

Вульф шел и думал о своей жертве, которую он принес Мимиру. Он надеялся, что глоток мудрости окажется достаточно полезным, чтобы ему не пришлось сожалеть о содеянном. Он искоса взглянул на Хильдрун, шагающую слева от него и представил ее полную упругую грудь под своей ладонью, а ее влажные губы на своих губах. Он почувствовал, как зашевелилось его мужское естество, наливаясь кровью и разбухая с каждым ударом сердца. «Что ж, значит это все еще при мне, — облегченно подумал Вульф, — Интересно, что же тогда он имел в виду, когда принимал мою любовь, как жертву за глоток из его колодца?»

Наконец они вошли в гарт, пройдя меж костров, и остановились. Хильдрун еще раз поблагодарила князя за учтивость и, улыбнувшись на прощанье, направилась к дому, отведенному хордлингам для жилья. Вульф посмотрел ей вслед, затем пошел к своему чертогу.

По древнему обычаю тело Хрейтмара вместе с тушами заколотого ястреба, пса и коня погибшего конунга положили в струг, выдолбленный из дуба, а сам струг установили на четырех бревнах, стоящих вертикально в центре двора перед чертогом старого конунга. Между бревнами под дном струга была выкопана яма, где должен быть захоронен прах князя.

Большая толпа ильвингов и хордлингов собралась вокруг, ожидая начала обряда. Хельги встал рядом со стругом с телом Хрейтмара и разложил на земле все необходимое для совершения ритуала. Взяв в руки молитвенный молот, он начертил в воздухе священный знак. Вульф вздрогнул, увидев вспыхнувшие линии, составляющие священный знак молота, которые медленно угасали, уплывая в сторону, словно облако. Еще три подобных начертанных в воздухе знака уплыли в разные стороны, как бы отгораживая это место от всего остального мира. Еще один знак поднялся вертикально ввысь, и последний незаметно растворился в земле под ногами вардлока. Вульф поначалу не поверил своим глазам, поскольку никогда прежде не замечал ничего необычного во время исполнения Хельги обрядов их племени. Он оглянулся по сторонам, но все собравшиеся здесь не выказывали никаких признаков удивления. За исключением разве что самого Хельги, который, как заметил Вульф, провожал взглядом уплывающие линии.

Легкость в голове не проходила, но это не беспокоило молодого ильвинга. Это даже начинало казаться ему приятным. Ясность мысли и четкость образов, возникающих в его рассудке, лишь радовали его, заставляя забыть о бессонной ночи и долгом пути из Ётунхейма и Асгарта. И Вульф знал, что причиной тому был глоток волшебной воды из колодца древнего стража мудрости Асов. Сейчас, когда его взору открывалось то, что было невидимо для очей прочих жителей Мидгарта, он начинал осознавать ценность дара, который получил.

Тем временем Хельги начал молитву, взывая к богам и богиням.

— О, Тиваз, справедливый Небесный Отец, услышь нас и нашу молитву! Воданаз, многомудрый кудесник, раствори врата своего чертога, чтобы встретить славного конунга, которого несут в твою обитель отважные воительницы. Фрийя, добрая мать всего сущего, услышь мой голос! Тонараз, страж и друг людей, пусть хранит твой могучий молот великого ильвинга на его пути в Чертог Павших! О, Манназ, отец всех людей, открой врата Асгарта, ибо услышишь ты скоро твердую поступь того, кто прошагает по чудесному мосту в древнейший гарт! Добрый Ингваз[*] — щедрый господин, прекрасная Хольда — светлоликая госпожа, встречайте могучего Хрейтмара и примите его в своем чертоге! Юная Идунна, пусть будут твои молодильные яблоки угощеньем достойному конунгу!

Хельги сделал небольшую паузу, подняв молот и повернувшись к телу Хрейтмара. Вульф видел, что от железной головки священного орудия исходит золотое сияние, будто солнечный луч падает на драгоценный металл. Он чувствовал, как воздух вокруг наполняется чем-то невидимым и необычайно могущественным, и золотистое сияние становится все ярче, затмевая свет звезд и луны. Вульф ощутил присутствие тех, кто откликнулся на зов и явился, чтобы одарить благоденствием и удачей молящихся, и принять в свои чертоги того, кто верно следовал обычаям своего народа и погиб с оружием в руках.

Хельги взмахнул молотом, освящая павшего героя. Сквозь золотистое сияние молитвенного молота Вульф видел, как колдун кладет орудие на землю, берет в руки чашу с элем и наполняет им рог. Затем он повернулся и приблизился к Вульфу, держа рог в руках.

— Все боги и богини, добрые духи и Древнейший Из Волков — отец нашего рода, восславьте Хрейтмара, сына Арна Сутулого!

Вульф принял рог с элем из рук колдуна и, отпив глоток, передал его матери, а та, едва пригубив напитка, отдала дальше его сыновьям и дочери. Сделав круг среди ближайших родичей покойного конунга, рог с элем вернулся к Хельги. Он повернулся, подошел к стругу и вылил оставшееся пиво на тело Хрейтмара. Не говоря больше ни слова, вардлок отошел в сторону и встал, сложив руки на груди, говоря всем своим видом, что пришла пора зажигать огонь.

Вульф взял факел, который протянул ему Хигелак, и подошел к стругу. Взглянув на серо-синее лицо отца, он громко произнес:

— Все боги и богини, добрые духи и Древнейший Из Волков — отец нашего рода, восславьте Хрейтмара, сына Арна Сутулого! Я клянусь отомстить за тебя, отец, как я уже поклялся, принимая твой меч и шлем. Когда-нибудь мы увидимся с тобой в светлых палатах Воданаза!

С этими словами Вульф снял со своего запястья золотое кольцо, которое несколько лет назад подарил ему отец после того, как совсем еще юный ильвинг впервые пролил кровь врага. События почти пятилетней давности пронеслись перед его взором, словно сон. Ильвинги отражали одно многочисленных нападений херулийцев, вступив с ними в бой на самом побережье, как только те высадились на берег. Судьба поставила его лицом к лицу с белобрысым юнцом примерно его возраста. Поединок был не долгий, хотя херулиец дрался с яростью берсеркера. Копье Вульфа пронзило его живот, и он упал со свирепой гримасой, застывшей на лице. Вечером того дня на пиру Хрейтмар торжественно преподнес сыну это кольцо, как знак силы и мужественности, закаленной на крови врагов. Его братья, не бывавшие в битвах прежде, с завистью смотрели на него, преисполненные уверенности в том, что следующим летом, когда они наконец достигнут нужного возраста, чтобы идти в боевые походы с мужчинами, они также получат от отца дар за Первую Кровь. Сейчас это кольцо лежало на груди покойника, как знак благодарности сына отцу за то, что он сделал его таким, каким он был сейчас.

Бросив прощальный взгляд на своего родителя, Вульф поднес факел к соломе, которой был выложен струг, и отступил назад. Пламя быстро захватило сухое дерево, выплевывая в небо клубы черного дыма. По мере того, как огонь разгорался, золотистое сияние, заполнившее собой чуть ли не все небо, стало постепенно исчезать, словно солнце, гасящее лучи за западным горизонтом.

Пламя погребального костра заполыхало, обдавая жаром стоящих поблизости людей. Вульф посмотрел на темное небо, на звезды и луну, то и дело скрывающиеся за несущимся ввысь черным дымом, и удивился тому, что не чувствует печали или горечи от потери близкого человека, которые, как он ожидал, охватят его при виде ревущего пламени погребального костра. Много чувств перемешались в нем, но среди них не было того, которое возникает и схватывает горло железными тисками, когда от тебя уходят близкие, друзья, и просто те, кого все эти годы любил…

Некоторое время спустя горящий струг рухнул в выкопанную под ним могилу. Слабеющие язычки пламени все еще виднелись из-за краев ямы. Еще через какое-то время, когда огонь погас, могила была засыпана землей. Невысокий холмик обставили камнями, а рядом поставили большую плоскую каменную плиту, на которой утром Хельги выцарапает рунами хвалебные строки, посвященные могучему князю ильвингов — Хрейтмару, сыну Арна Сутулого.

Поминальный пир длился долго. Когда Вульф добрался до лежака, было уже далеко за полночь. Положив меч и шлем на пол, он лег и заложил руки за голову. Сон не шел, он по-прежнему не чувствовал себя уставшим. Закрыв глаза, вспомнил события последних дней, которые пронеслись в его памяти хороводом пляшущих огней, превращающихся в снежинки и падающих на слепящую своей белизной долину заледеневшей реки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Темные тучи, гонимые штормом, низко проносились над спящей под ледяным покровом землей. Холодный ветер дул над заснеженной долиной, закручивая снежные вихри и разбивая их о деревянные стены кузницы, словно пытаясь выдуть оттуда жар пламени, язычки которого тянулись ввысь, касаясь каменной крыши печи. Седовласый кузнец стоял рядом с печью, глядя на раскаленное до красна железо. По его покрытому сажей лицу стекали капельки пота, кожаный фартук прилип к мускулистому телу. В жилистых руках он сжимал щипцы, которыми переворачивал в пламени длинный брусок железа. Кузнец с любопытством смотрел на незнакомый ему металл, но его многолетний опыт и знания о кузнечном деле говорили ему, что из этого металла получится хорошее оружие. Ему прежде никогда не доводилось работать с железом, и потому он был благодарен за добрый совет, который дал ему одноглазый путник несколько дней назад, когда тот останавливался в его доме на ночлег. «Ты мог бы выковать меч, и твердь его клинка превзошла бы любое оружие, виданное доселе», — вспомнились кузнецу слова путника, — «Я покажу тебе то, из чего ты выкуешь мне меч. Плата моя будет щедра.» Днем позже он показал, где искать руду, и ушел прочь, а через несколько дней огни кузницы загорелись вновь, раскаляя невиданный доселе металл.

Кузнец вытащил брусок из огня и, положив его на наковальню, взялся за тяжелый молот. Удар за ударом придавали железу нужную форму, вода, выбрасывая клубы пара, закаляла будущий клинок, пламя раскаляло металл и снова удары, удары, удары. Кузнец торопился, ибо хотел закончить работу к началу великого зимнего праздника Йоль, чтобы сделать все приношения на новом мече. Так это оружие было бы освящено как нельзя лучше.

Короткие зимние дни сменялись непроглядными ночами, а кузнец все трудился в своей кузнице. Работа спорилась и близилась к концу. За шаткими стенами кузницы бушевала вьюга, снежная метель кружилась в стремительном танце меж голых ветвей деревьев, гнущихся к земле под напором ветра. Его жалобные стоны сменялись на яростный вой, похожий на крик раненой волчицы, который плавно переходил в пронзительный свист, роняющий ужас в сердца людей и заставляющий их запирать все двери и ставни на засовы. Но кузнец не обращал внимания на звуки, несущиеся из-за двери. Он был одержим работой, он забыл про еду и питье, он не помнил ничего. Перед его безумным взором был лишь огромный клинок невиданного доселе меча, над которым он без устали трудился.

Кузнец уже почти закончил работу, когда очередной порыв ветра распахнул дверь, сорвав расшатавшуюся щеколду. Снежный вихрь закружился в кузнице, задувая пламя в печи. Кузнец обернулся, не выпуская щипцов и молота из рук. Снежинки кружились, выстраиваясь в человеческую фигуру.

Тот, кто возник из снега мгновение спустя, возвышался посреди кузницы, едва касаясь головой потолка. Его темно-синий плащ развевался за спиной, словно крылья огромной птицы, а длинная седая борода шевелилась, будто живая. Один глаз был прикрыт черной повязкой, а другой излучал некое пронзительное сияние, которое накладывало оковы безволия на любого недруга, кто отваживался встретить сей грозный взгляд.

Кузнец замер без движения, подобный живущему в недрах гор существу, обращенному в камень светом восходящего солнца. В том, кто стоял перед ним сейчас, опираясь на длинный посох, он узнал путника, которому дал ночлег несколько дней назад. Также в его скованный сиянием одинокого глаза рассудок пришло понимание того, кем был тот путник, который явился сейчас, чтобы востребовать свой меч.

— Ты закончил работу, Хеовор? — глубокий бас пришельца вывел кузнеца из оцепенения. Держа раскаленный клинок в щипцах, он протянул его гостю и сказал:

— Да, но железо должно остыть.

— Когда он станет холодным, будет поздно. Меч нужен мне сейчас.

С этими словами одноглазый пришелец протянул руку и взялся за багровый от накала клинок. Хеовор, не веря глазам, раскрыл клешни щипцов — раскаленный металл, казалось, не причинил никакого вреда Одноглазому.

Таинственный гость тем временем поднял клинок перед собой, держа его в одной руке. Прислонив посох к стене, он вытащил другой рукой кинжал, висевший на поясе. Он прикоснулся острием лезвия к раскаленному металлу и запел:

Острие кинжала заскрежетало по поверхности меча, вычерчивая магический знак на раскаленном металле. Завершив линию, Одноглазый сдвинул кончик кинжала чуть ниже и начал чертить второй знак, напевая еще одно заклинание:

Седобородый колдун продолжал напевать заклинание, и под вторым знаком стал появляться третий:

Закончив волшбу, Одноглазый засунул кинжал обратно за пояс и внимательно осмотрел стынущий клинок. Не отрывая глаза от трех магических знаков, которые начертил, он произнес:

— Девять долгих ночей провисел я на древе великом, чьи корни сокрыты в недрах неведомых, пронзенный копьем, отданный в жертву самому себе. Стеная от боли, на землю взирал я. Стеная от боли, руны я поднял.

Одноглазый умолк. Ветер яростно теребил распахнутую дверь, едва не срывая ее с петель. Огонь в печи давно погас, и зимняя стужа быстро занимала свое место в этом еще недавно не подвластном ее буйству островке тепла.

Ночной гость медленно перевел взгляд с меча на Хеовора, который напрягся под проникновенным взором светящегося глаза.

— Эта ночь, — заговорил Одноглазый, — станет зарей нового умения для всех потомков Манназа, зарей, которая начинает новую эпоху в их жизни. И зваться она будет эпохой рун, ибо этой ночью открыл я людям три первых знака, вырезав их на этом мече. И открою еще больше, чтобы дать людям знания и великое умение колдовать и предсказывать Нити Судеб. Чтобы вложить в эти знаки силу, должны они испить крови, и следует прочесть над ними заклинания, и жертвы великие принести, дабы изменить полотно грядущего, что ткут премудрые девы у Колодца Судеб. Ну а меч этот… — одноглазый бог вновь посмотрел на клинок, украшенный таинственными рунами, — его час впереди. Питать воронов он будет щедро, пока не придет ему время откликнуться на зов. Тогда пробудятся первейшие руны кровью Великой Жертвы, и воспрянет из сна векового могучая сила, что сметет с лица земли всех недругов того, кого признает этот меч своим хозяином!

Словно в ответ на слова Седобородого, руны на лезвии вспыхнули ярким пламенем, осветив прокопченные стены кузницы, и погасли. Седобородый метнул меч в чан с водой, которая успела покрыться тонкой корочкой льда. Вода зашипела, охлаждая все еще раскаленный клинок.

Одноглазый повернулся к дрожащему от холода кузнецу и сказал:

— Заканчивай работу. Завтра ты отнесешь этот меч своему князю, Аури Ясноглазому, из клана ильвингов. Ты не возьмешь с него никакой платы, скажи лишь, что этот меч крепче, чем любой другой, и он будет верным защитником его рода, пока владеть им будет князь. И еще скажи ему, что меч этот он должен передать своему сыну после смерти, а тот передаст своему. Если он спросит о рунах, расскажи ему все, что услышал от меня и добавь, что эти знаки вырезаны на благо его рода, и однажды они спасут жизнь одному из его далеких потомков. И скажешь напоследок, что таков второй дар Воданаза его роду.

Хеовор молча кивал, стараясь запомнить слова бога. А Одноглазый продолжал:

— Ты поработал на славу. За это я дам тебе мое кольцо.

Он снял с запястья толстое золотое кольцо и бросил его кузнецу. Человек поймал сокровище и с нескрываемым благоговением стал рассматривать его.

— Это кольцо зовется Драупнир. Оно волшебное и каждую девятую ночь рождает восемь меньших колец, столь же прекрасных как это. Сколько колец оно народит, ты можешь оставить их всех себе. Но не Драупнир! В ночь, когда на небе вновь засияет полная луна, ты выйдешь к берегу и будешь ждать высокой волны. На ее гребень забросишь ты Драупнир, и волна принесет его мне. Если ты этого не сделаешь, то тебя будут ждать большие беды.

Хеовор покорно закивал головой, стараясь не встречаться со взглядом Седобородого.

— Мне пора, — сказал Воданаз. — Прощай, Хеовор. И не забудь принести щедрые дары богам и богиням этой ночью. Ведь сегодня началась новая эра в Мидгарте. Прощай!

С этими словами Одноглазый взял посох, повернулся и вышел из кузницы. Яростно сверкнула молния, грянул гром такой силы, что Хеовор невольно зажал ладонями уши. В следующее мгновение все стихло. Ветер унялся, и снежинки, некоторое время назад кружившиеся в стремительном урагане, стали медленно опускаться на запорошенный снегом земляной пол кузницы. Дверь застыла, слегка приоткрытая, и звездный свет падал тонкой полоской на почерневшие от копоти стены.

Буря улеглась. Покрывало черных туч неторопливо уплывало к горизонту, открывая россыпи звезд, по которым скакал восьминогий конь, несущий всадника в синем плаще к необозримым далям Асгарта.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Была уже середина утра, когда Вульф наконец открыл глаза. Он попытался вспомнить свой сон, но единственное, что ему запомнилось, был звук удара кузнечного молота, который продолжал звучать на задворках его сознания.

Вульф привстал на лежаке, зевая и потягиваясь. Его взгляд упал вниз на лежащего на земле Кормителя Воронов. Он вздрогнул, когда увидел три руны, выцарапанные на лезвии рядом с рукоятью. Ему вспомнилось суровое лицо Одноглазого, склонившееся над раскаленным мечом, таинственные заклинания, спетые глубоким басом бога, острие кинжала, режущее магические знаки на все еще мягком железе. Одно за другим всплывали из глубин памяти слова, сказанные мудрым Асом.

Вульф поднял меч, держа его за клинок и поглаживая пальцами ровные линии знаков.

— Второй дар Воданаза… — прошептал он, рассматривая оружие. Он провел пальцем по линиям и произнес названия рун: — Совило, Иса, Гебо — «солнце», «лед», «дар».

Вульф поднялся с кровати и бережно повесил меч за спину. Тут послышались шаги, а затем кто-то забарабанил в дверь.

— Вульф, проснись!

Вульф узнал голос Хигелака. Он открыл дверь и позволил брату войти.

— Я не сплю, что-то случилось?

Хигелак кивнул, шевельнув двумя косичками, в которые были заплетены его длинные рыжеватые волосы. В его серых глазах мелькнула тревога.

— Вернулись лазутчики хордлингов. Они пришли сюда по следам своей дружины.

— Пошли!

Вульф и Хигелак вышли из комнаты и оказались в главном зале. Там за одним из столов сидели Сигурд и Хродгар, а между ними Сигни и Вальхтеов. На скамье напротив сидели Фолькхари, Гундхари и Иварр. Рядом сидели двое мужчин, один из которых был ранен. Повязка на голове была красная от крови.

Хигелак сел рядом с Сигурдом, заняв последнее место на скамье. Вульф пододвинул стул и сел во главе стола. Он уловил едва заметное смущение на морщинистом лице Фолькхари, которое тот всеми силами попытался скрыть, обращаясь к одному из лазутчиков.

— Расскажи все, что вы видели, Скарпхедин. — а потом добавил, — Вульф, сын Хрейтмара теперь вождь ильвингов.

Скарпхедин, посмотрев с некоторым недоверием на Вульфа, сидящего во главе стола, сказал:

— Мы прошли к северу вдоль гор, а затем наблюдали за горами на востоке. С севера по побережью, а также с востока с гор шли тролли. Их было очень много, и видели мы среди них немало хримтурсов. Потом южнее Утиного Ущелья они все объединились в одно войско и продолжали идти на юг. Их было несметное количество, мы насчитали их больше двадцати сотен, а с гор продолжали спускаться все новые отряды. Мы решили возвращаться в Ароти, и по дороге нарвались на небольшую группу троллей. Храфнкель и Гицур погибли, а нам удалось добраться до нашего гарта… вернее того, что от него осталось. Поняв, что здесь было сражение и люди оставили деревню, мы двинулись по следам и пришли сюда в Этельруги.

Скарпхедин замолчал, разглядывая сосредоточенные лица ильвингов. Было как-то непривычно сидеть вот так вот за одним столом с ними, словно с близкими родичами, после стольких лет вражды.

— Как быстро они двигаются? — спросил Вульф.

— Позавчера около полудня они объединились возле Утиного Ущелья. Ходят они вроде бы не быстрее людей. Они все пешие.

Вульф кивнул и с трагической уверенностью в голосе сказал:

— Значит к вечеру они будут здесь.

Повисло тяжелое молчание. Серьезность положения постепенно доходила до сознания людей. Вульф смотрел на своих родных, на хордлингов, и в его голове выстраивался план, который, по его мнению, был единственным возможным в этой ситуации. Огненный хоровод пронесся перед его мысленным взором, ослепляя его на мгновение.

— Мои худшие опасения подтвердились, — произнес Вульф, — до сих пор мы сражались всего лишь с разведывательными отрядами троллей, которые проверяли нас на прочность. Теперь же сюда движется их основная армия. Хотя, быть может, и это их не главные силы. Но в любом случае, война только начинается.

— Что ты предлагаешь? — спросил Фолькхари.

— У нас нет иного выхода, кроме как оставить Этельруги и уходить.

— Куда мы пойдем? И до каких пор мы будет бежать? — спросила Сигни. Вульф почувствовал, сколько усилий требуется его матери, чтобы держать чувства в узде. Оставлять гарт, где их род обитал сотни зим, землю, где погребен прах их предков, было нелегко. Вульф знал это, но он был уверен в благоразумии матери — она понимала, что остаться здесь означало погибнуть.

— Мы будем отступать, пока не соберем достаточно сил, чтобы выступить против пришельцев из Утгарта. Чтобы собрать силы, нам придется объединить все племена Севера для борьбы. А также сделать многое другое. Победа, если она когда-нибудь придет, будет не легкой. И зависит она не только от наших мечей, но и от нашего ума. В единении — наша сила!

Фолькхари кивнул и сказал:

— Юный ильвинг прав. Мы должны быть вместе, чтобы победить. Но куда нам идти сейчас?

— Сейчас мы пойдем на восток. На юг идти не имеет смысла, там будет море. На востоке живут много племен, некоторые из которых с нами в союзе.

— Что ж, тогда следует поторопиться, — сказал Иварр.

— Да, но прежде мы поедим перед дорогой, — ответил Вульф. — Путь нам предстоит долгий, и никто не ведает когда и где он закончится.

— Что верно, то верно, — вздохнул Хигелак.

Сигни и Вальхтеов встали и пошли за элем, приказав слугам нести еду.

— Кстати, где твоя дочь? — обратился Вульф к Фолькхари.

— Она в доме. Говорит, что ей нездоровится, — ответил старый Хордлинг.

— Ты сказал, что видел хримтурсов среди троллей. Сколько их было? — спросил Хигелак у Скарпхедина.

— Немного, если сравнить с троллями — около двух или двух с половиной сотен, — ответил лазутчик, принимая из рук Вальхтеов рог с элем.

— Кто еще был среди них?

Скарпхедин пожал плечами.

— Больше никого, по крайней мере, пока мы за ними наблюдали.

Хигелак сокрушенно покачал головой.

— Двести хримтурсов — это существенное подкрепление, — сказал он, — Тролли-то сами довольно слабые воины. Во всех трех сражениях мы их резали, как свиней. Если их сравнить с людьми, то соотношение будет примерно десять троллей к одному опытному воину.

— Именно, — согласился Вульф, — Но инистые великаны не такие. Они и сильнее, и дерутся гораздо лучше.

— Да, — подтвердил Фолькхари, невольно коснувшись раны на бедре, — Тот, которого ты убил, сражался не хуже любого из нас. Между прочим, он дрался железным топором. К счастью, у троллей не было железного оружия, они бились по большей части дубинами или каменными топорами.

— Я заметил еще одно важное отличие хримтурсов от троллей, — сказал Вульф.

— Какое же? — спросил Хродгар.

— Они говорят по-нашему. А тролли лишь рычат, словно звери. Может у них тоже есть речь, но я пока ее не слышал.

Слуги тем временем разложили на столе широкие деревянные подносы с жареным мясом, сыром, хлебом, а также горшки с маслом и медом. Сигни и Вальхтеов вновь наполнили рога элем и присоединились к мужчинам.

— К нашему счастью, — сказал Вульф, — нам пока не встречались ётуны. Эти великаны были бы самой серьезной угрозой для нас.

— Откуда ты знаешь? — спросил Гундхари.

Вульф промолчал, запивая мясо пивом. Мрачные предсказания Одноглазого всплыли в памяти, словно темные тучи из-за горизонта. Когда трапеза подошла к концу, Вульф поднялся из-за стола и обратился к вождю хордлингов:

— Готовь своих людей, Фолькхари. Нам пора, — затем он повернулся к своим братьям и сказал: — Хигелак, собери наших людей, убедись, что все сыты и готовы к походу. Сигурд возьми несколько человек и оправляйся с Вальхтеов в кладовые. Нам нужно взять с собой самого необходимого продовольствия столько, сколько мы сможем унести. Хродгар, подготовь все наши телеги и повозки, а также коней. Все, что нам придется оставить, мы сожжем. И еще, придется похоронить всех мертвых сейчас.

Братья кивнули и отправились выполнять поручения. Фолькхари и его люди также ушли, оставив в чертоге лишь Вульфа и Сигни. Женщина печально смотрела на сына, в глазах ее появился непривычный блеск, а тонкие губы сжались в узкую бледно-розовую полоску над заостренным подбородком. Вульф подошел и обнял ее, прижав к груди. Ему стало как-то не по себе, когда ему показалось, что он сделал это больше по привычке, нежели потому, что любил мать.

Он отпустил ее и отошел в сторону.

— Мы не оставим здесь наших клановых столбов, — твердо произнес он. — Наш род столетиями молился и приносил жертвы у этих опор. Мы повезем их с собой. Также мы заберем жертвенный камень из рощи Ансвальд. Но когда-нибудь мы вернемся сюда, и все будет по-прежнему. Мы уходим не навсегда.

Молодой князь посмотрел на свою мать и направился к двери.

Свинцовые тучи нависли над гартом, бросая на землю мелкие капли дождя. Морской ветер неспешно гнал облака и обдувал мокрые спины людей, которые ехали верхом и на повозках по дороге, ведущей через горы на восток. Длинная вереница переселенцев тянулась и извивалась, словно змея, ползущая меж камней.

Вульф возглавлял шествие, рядом скакали его братья и Фолькхари. Пасмурное небо давило своей массой, создавая в душах людей скверное настроение, и будоража тревожные мысли. Но Вульф не думал ни о погоде, ни о том, что их ждет впереди. Его мысли были заняты Хельги и тем, что старый колдун сказал ему, когда вошел к нему в землянку, чтобы оповестить о своем решении оставить гарт. Вардлок сидел у очага, склонившись над деревянными дощечками шириной с детскую ладошку, что были разбросаны на земляном полу. На каждой из них было вырезано по одной руне.

Скорее почувствовав, нежели услышав, что кто-то стоит за спиной, Хельги медленно обернулся и встретил вопросительный взгляд бледно-серых глаз.

— Это потрясающе! — прошептал хриплым голосом колдун, словно боялся, что звук его голоса разрушит замысловатую последовательность, в которую выстроились магические знаки.

— Что? — не понял Вульф.

Хельги посмотрел на рунные дощечки, а затем вновь взглянул на молодого князя и сказал на этот раз громче:

— Сейчас, когда я смотрю на руны или читаю заклинания, я вижу и чувствую совсем не то, что раньше. Мне кажется, что все эти годы я видел лишь горную вершину, увенчанную снежной шапкой и торчащую над покрывалом из облаков, не догадываясь, что скрывается внизу. Теперь я вижу всю гору во всей ее красе и могуществе, которое дремлет в ее недрах. Ведь каждая их этих рун, — он указал на лежащие на полу дощечки, — таит в себе столько неизведанного, что…

Колдун запнулся, ища подходящее слово. Вульф присел рядом с ним на корточки и спросил:

— Ты открыл в них что-то новое?

— Конечно! — воскликнул Хельги, — Я, признаться, считал себя умелым вардлоком. Но теперь я понял, сколько еще мне предстоит узнать. После того, как мы вернулись оттуда… — он многозначительно поднял брови, — … я успел научиться уже кое-чему.

— Например? — спросил Вульф.

— Гляди!

Хельги встал и протянул руку к небольшой скамье, стоящей у стены. Его пальцы начертили в воздухе две линии руны КЕНАЗ, которые вспыхнули алым пламенем и погасли. Вульф не сразу заметил огонь у стены. Он изумленно уставился на горящую скамью, не в силах вымолвить ни слова. Такого он никогда прежде не видел. Единственное колдовство, с которым он встречался в своей жизни, было гадание на рунах или жертвенной крови, знахарство и общение вардлока с духами и дисами, что происходило крайне редко.

— Ты видел это?! — закричал Хельги, хватая Вульфа за руку.

— Невероятно, — проговорил князь.

Погасив пламя водой из ведра, Хельги сказал:

— Эта руна может сделать много чего другого. Зависит от того, как ее начертить и какое заклинание сказать. А известно мне двадцать четыре руны! Теперь ты понимаешь, сколько всего можно узнать и сделать, если научиться использовать их всех! Это же безграничное знание!

Хельги почти кричал от возбуждения. Его блеклые от старости глаза горели огнем одержимости и безумной страсти, которые бушевали в нем, заставляя кричать и размахивать руками.

— Вот это по истине дар, который мог поднести людям лишь бог. Ты знаешь, Вульф, я вовсе не жалею о том, что я отдал за это знание!

Вульф нахмурился, глядя в очаг, и подумал: «Ты просто еще не знаешь, что ты отдал». А вслух он сказал:

— Твои знания очень скоро пригодятся. Если ты научишься использовать хотя бы половину того, что откроют тебе руны, да еще научишь этому десяток-другой вардлоков, то наши шансы на победу станут реальными. А сейчас собирайся, мы уходим из Этельруги. Скоро здесь будут тролли.

Сейчас, когда Вульф скакал верхом и мелкий дождь мочил его почти белые волосы, он думал о Хельги и колдовстве, пример которого продемонстрировал старый вардлок. Князь ильвингов размышлял о том, как можно будет использовать умение вардлоков в сражениях с троллями. Также ему вспомнились слова Одноглазого о том, что ётуны — противники людей, с которыми им к счастью еще не довелось сойтись на поле брани, искусны в чародействе. Поэтому крайне важно иметь что-то в запасе кроме мечей, чтобы выступить против великанов.

Вульф обернулся и посмотрел назад, ища глазами Хельги. Тот ехал верхом позади одной из телег, склонив укрытую капюшоном голову, будто спал в седле. Но молодой ильвинг знал, что колдун не спит. Он знал, что старый вардлок использует каждое свободное мгновение для размышлений о рунах и о том, что таится в этих на первый взгляд незатейливых прямых линиях, складывающихся в магические знаки, которые раскрыл людям Воданаз несколько столетий назад.

— Вульф!

Звонкий голос Сигурда вывел князя из раздумий. Он повернулся к брату, который скакал слева от него.

— Чего тебе?

— Скоро закат, — сказал Сигурд, — не пора ли сделать привал?

— Нет, — ответил Вульф, — отдохнем, когда доберемся до Крумгарта. Это вон за тем перевалом.

Вульф указал рукой на гребень высокого холма, который царапал низко плывущие облака. За ним начинались земли крумалингов — клана, жившего в мире с ильвингами десятки лет с тех пор, как Айвир Беловолосый, прадед Вульфа, выдал одну из своих дочерей за их вождя — Этхеля. Если Эйрик, которого Вульф послал с вестями для крумалингов и других племен, живущих по соседству, добрался к ним, то они уже должны быть готовы к тому, чтобы объединиться с ильвингами и хордлингами, и уходить на восток.

— Гейрер! Кари! — позвал Вульф.

Два воина пришпорили коней, догоняя вождя.

— Скачите вперед, узнайте, все ли в порядке за перевалом, — сказал Вульф.

Кари был из дружины Фолькхари. Он неуверенно покосился на своего князя, и в глазах его был вопрос, который занимал многих других витязей в обеих дружинах — кто здесь отдает приказы? Фолькхари кивнул воину и отвернулся в сторону, пытаясь скрыть нахлынувшие чувства.

Получив ответ на свой безмолвный вопрос, Кари поскакал за Гейрером по дороге.

Дождь пошел еще сильнее, когда люди начали восхождение на гору. Камни стали скользкими от воды, а земля превратилась в грязь. Лошади оказались не в силах тащить груженые повозки. Мужчины, спешившись, принялись подталкивать телеги, а женщины тянули коней за узду. Особенно тяжело приходилось с телегой, на которой были клановые столбы и жертвенный камень ильвингов.

Вульф давил изо всех сил на телегу, упираясь ногами в корни растущего рядом деревца, когда два разведчика вернулись и подошли к нему.

— Ну, что там? — спросил Вульф, не отрывая рук от деревянных колес.

— Там ничего нет, — сказал Кари, хмуро глядя на князя ильвингов.

— То есть как?

— Крумгарта больше не существует, — сказал Гейрер. — С вершины этой горы мы видели лишь сожженные останки домов и груды тел — человеческих и троллевых.

— Проклятье! — взревел Вульф.

Находившиеся поблизости воины, которые услышали страшные вести, прикоснулись к своим амулетам, словно прося у них защиты от полчищ троллей, которым здесь удалось одержать победу над людьми.

Вульф выпрямился, вытирая воду с лица, и спросил:

— Вы видели поблизости живых троллей?

— Нет, — почти хором ответили Гейрер и Кари.

— Хорошо. Тогда мы идем, куда шли. И помогите мне с этой чертовой телегой.

Уже начинало смеркаться, когда отряд преодолел перевал и начал спуск в долину, окруженную со всех сторон горами. В этой долине располагалось селение Крумгарт, точнее то, что от него осталось после набега турсов. Когда отряд спустился в долину и подошел к месту пожарища, их взору открылась ужасающая картина. Все строения были сожжены, среди пепла и обугленных бревен валялись человеческие тела — разрубленные, рассеченные, или просто разорванные на куски. Вульф и еще несколько воинов прошлись по сожженной деревне, разглядывая трупы в поисках раненых или уцелевших. Хотя они были опытными бойцами, побывавшими не в одном сражении и видевшие немало ужасов войны, многих из них, тем не менее, стошнило, когда они увидели то, что оставили после себя тролли. Крепкий запах человеческой крови, смешанный со смрадом растерзанных кишок, поднимался над деревней, несмотря на то, что моросящий с полудня дождь успел смыть многое. Такого Вульф не видел никогда — большинство тел было не просто разрублено, или в них была глубокая рана, как это обычно бывает в сражениях, они были просто разорваны на куски. Среди мужских тел валялись изуродованные подобным образом трупы женщин и детей. Сомнений быть не могло: троллям удалось одолеть защитников гарта, после чего они повеселились всласть, убивая всех без исключения.

Вульф вздрогнул от неожиданности, когда услышал слева хриплый стон. Он поспешил к раненому, который лежал в грязи, придавленный тушей мертвого тролля. Подозвав на помощь ближайших к нему воинов, Вульф вместе с ними оттащил тушу в сторону, освободив лежащего под ней человека. Раненый тяжело дышал, из носа текла кровь, на бедре глубокая рана, открывающая белизну кости. Вульф помахал женщинам, что стояли в отдалении рядом с повозками. Через несколько мгновений подбежала Хильдрун, которая хорошо разбиралась во врачевании, и принялась накладывать повязку на рану. Вульф приподнял голову раненного и осторожно похлопал его по щеке. Тот приоткрыл затуманенные глаза, издав еще один хриплый стон, и посмотрел на Вульфа.

— Кто вы… — с трудом выговорил воин.

— Я — Вульф, сын Хрейтмара из рода ильвингов.

— Ильвинги…, — прохрипел раненый, — вы опоздали… тролли повсюду…

Кто-то принес воды в чаше и передал ее Вульфу. Он приложил ее к губам крумалинга, и тот стал жадно пить.

— Кто ты? — спросил его Вульф, когда он, наконец, напился.

— Инги, сын Гицура Гнилозубого, — произнес крумалинг, — я был в дружине князя Бранда. За день до набега троллей к нам приходил ваш посланник Эйрик. Мы успели подготовиться… но их было слишком много… они убили всех, и князя и его семью. Живы лишь трое… и я чудом уцелел.

— Трое? Кто еще выжил?

— Виги — брат Бранда, и Эйрик, сын Храфна из рода хундингов и его невеста Сванхильд, дочь Фроди из рода хнифлунгов. Эйрик и Сванхильд гостили у Бранда с несколькими людьми из дружины Храфна, когда напали тролли.

— Что же с ними стало? Где они сейчас?

— Тролли увели их.

— Как увели? — удивился Вульф. Брать пленных было не похоже на троллей.

— Пить, — попросил Инги, — Дайте еще попить.

Напоив раненого, Вульф приподнял его и помог сесть, прислонив спиной к туше тролля. Инги сказал:

— Отряд троллей возглавлял инистый великан. Он приказал не убивать этих троих. Они увели их с собой.

— Почему именно их?

— Виги и Эйрик были последними из мужчин, кто стоял на ногах. У Сванхильд были кинжалы, и она помогала мужчинам. Тролли перебили всех, а этих увели с собой.

— Куда они пошли?

— Туда, — Инги махнул рукой на север, — с тех гор ведет тропа в эту долину. Оттуда пришли тролли, туда они и ушли.

— Давно?

— Не очень, мне кажется, они еще не дошли до Чистого Озера.

Вульф поднялся и сказал своим людям:

— Отнесите его на телеги, пусть Хильдрун позаботиться о нем. Хигелак!

Рыжеволосый ильвинг подошел к брату, ожидая его приказа. Вульф положил руку ему на плечо и сказал:

— Ты поведешь людей на восток. Идите по тому ущелью, — князь указал на расщелину меж гор, — ты знаешь дорогу в Вестфольд?

— Да, — кивнул Хигелак.

— Там есть гарт эоворлингов. Идите туда, их князь примет вас хорошо: если помнишь, отец и он часто ходили вместе в походы. Отсюда в Вестфольд ведет лишь одна дорога, так что или я нагоню вас по пути, или мы встретимся уже в Эоворгарте.

— Что ты собираешься предпринять? — встревожено спросил Хигелак.

— Я должен спасти пленных. Сигурд и Хродгар пойдут со мной. Мы догоним их скоро, если Инги не ошибся.

— Втроем против отряда троллей во главе с хримтурсом?! — ужаснулся Хигелак, — Ты наверно спятил! И ради кого, Вульф? Ты же не знаешь тех людей!

— Главное, что я знаю, это то, что эти люди близки к конунгам. И мне легче будет склонить их народы к союзу с нами, если мне удастся их спасти. У меня нет другого выхода. Мы не можем разделять силы, тролли могут быть везде, они могут напасть на вас по пути. Запомни, мой брат, судьба двух народов в твоих руках. Ты должен дойти до Вестфольда.

— Хорошо, — неохотно кивнул Хигелак. — Чему быть, того не миновать. Желаю вам удачи.

Он пошел готовить отряд к ночлегу, а Вульф повернулся к двум братьям, которые стояли рядом и слышали их разговор.

— Готовы? — обратился к ним Вульф, на что они решительно кивнули.

— Подождите! — Вульф услышал голос у себя за спиной. Он обернулся и увидел подошедшего к ним Гундхари, сына Фолькхари. — Я иду с вами, — заявил юнец, уверенно глядя в глаза Вульфа, и добавил, — лишний меч всегда кстати.

Вульф осмотрел юного хордлинга с головы до ног и сказал: — Тогда вперед!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Четверо воинов под покровом темноты крались по горной тропе. Дождь уже перестал, однако камни были еще скользкие от воды, которая продолжала стекать с горных вершин. Тьма была кромешная и ориентироваться было почти невозможно. Вульф почувствовал, что начинает терять направление. Сейчас, когда окрестные горы кишели отрядами троллей, ему меньше всего хотелось заблудиться тут ночью. Он остановился, и его товарищи встали за ним.

— Хоть бы разошлись облака! — с досадой вздохнул Сигурд, глядя на угольно черное небо.

— Что будем делать? У нас даже нет огня, — сказал Гундхари.

Вульф пожал плечами, хотя вряд ли это кто-то увидел.

— Тролли могут запросто заловить нас или прикончить, а мы даже не успеем выругаться! — проворчал он. Поскольку опасность того, что враги могут застать их врасплох, конечно существовала, он надел шлем на голову и вытащил из-за спины меч. — Будьте наготове! — велел он товарищам и хотел добавить еще что-то, но замер на полуслове. Огненный хоровод неожиданно закружился вокруг него, увлекая за собой так, что ему показалось, будто он вот-вот оторвется от земли и вспарит ввысь, чтобы слиться с мчащимися звездами. Когда видение прошло, и перед глазами вновь встала кромешная тьма, он почувствовал слабое головокружение и уже знакомую легкость в голове. Он не ощущал тяжести шлема; казалось, будто шлем и череп стали одним целым.

— О, могучий Тонараз! — вдруг воскликнул Хродгар, — Что это?!

— Где? — заволновался Вульф, оглядываясь по сторонам.

— Над твоей головой! — выкрикнул Сигурд. — Два глаза!!

— Что??

— Волчий череп на твоем шлеме — он… он ожил! — произнес Гундхари. — В его глазах… горят огни.

Вульф втянул носом прохладный вечерний воздух, с удивлением обнаружив, что ощущает массу различных запахов, которые не чувствовал несколько мгновений назад. Немного ошарашенный обилием нахлынувших ароматов — приятных и отталкивающих, он стоял и втягивал воздух, раздувая ноздри. И среди всех несущихся запахов он учуял один, который явственно выделялся на фоне остальных. Вульф вздрогнул и напряг мышцы, словно волк перед прыжком. Неприятный холодок пробежал от затылка вниз по позвоночнику. Он медленно повернулся вправо, откуда шел этот ужасный запах.

— Там! — воскликнул он и зашагал вперед. Сигурд, Хродгар и Гундхари заспешили за ним, следуя за звуком его шагов.

— Возьмите друг друга за пояса, нам надо спешить, — сказал Вульф.

Встав в одну шеренгу, они ухватились друг за друга, чтобы никто не отстал, и пошли туда, куда их повел князь.

Вульф двигался настолько быстро, насколько позволяла каменистая и неровная земля под ногами. Он шел на запах, который ощущался все отчетливее, заставляя сжимать рукоять меча до боли в ладони. Сердце колотилось в груди, словно пойманная сокольничим птица, а мускулы напряглись, как тетива лука, жаждущая возможности высвободить всю свою силу в едином рывке вперед. То и дело спотыкаясь, Вульф шел все быстрее, постепенно переходя на бег. Он чуял всем телом, что добыча уже рядом, и каждый шаг приближал его к заветной цели.

Нога зацепилась за камень, и Вульф упал на живот, оказавшись у самого края обрыва. Рядом упали его братья и Гундхари.

— Вот они! — прошептал Сигурд, указывая рукой вниз. Там на дне широкого ущелья отдыхали тролли. Они расселись вокруг огромного костра, тепло которого доходило даже до лежащих у края обрыва людей. Их гортанные, отрывистые голоса ясно слышались в ночной тиши.

— Их чуть больше пятидесяти. А вот и пленные! Видите, вон там, около маленького костра слева, — сказал Гундхари, но Вульф едва слышал его. Возбуждающее зловоние заполонило его рассудок, он тихо зарычал и рванулся вперед, чтобы спрыгнуть вниз. Две пары крепких рук схватили его и прижали к земле.

— Ты что, обезумел?!! — зашипел на него Хродгар. — Они же прикончат тебя еще до того, как ты успеешь добежать до них!

Вульф затряс головой, пытаясь вернуть контроль над собой.

— Ты прав, — сказал он, тяжело дыша, — Мы спустимся туда незаметно по склону и без лишнего шума освободим людей. Сражаться с этой бандой — настоящее самоубийство.

Прижавшись к земле, они поползли по краю обрыва до того места, где склон был достаточно пологим, чтобы можно было спуститься по нему в ущелье. Пламя костра давало достаточно света, и четверо воинов старались ступать очень осторожно, чтобы ни единый камешек не сдвинулся с места. Спустившись в ущелье, они оказались в ста локтях от пленных, лежащих со связанными руками на земле. Стараясь издавать как можно меньше шума, они поползли вперед. Вульфу доставляло немало труда удержаться от того, чтобы вскочить на ноги и побежать на врагов — обилие ужасных запахов по прежнему будоражило его рассудок, держа в постоянном напряжении.

— Оттащим их в сторону, а потом поставим на ноги и бежим! — прошептал Вульф своим товарищам, подползая все ближе к пленным людям. — И пусть кто-нибудь возьмет огня из костра.

Вульф вздрогнул, учуяв острое зловоние где-то совсем рядом. Два тролля, наткнувшиеся на ползущих людей, схватились за топоры и заревели. Один из них замолк тот час же, пронзенный мечом Сигурда. Мгновением позже Вульф был уже на ногах. Взмахнув мечом, он отрубил голову второму, которая взлетела, подброшенная в воздух силой удара, и шлепнулась о землю прямо у ног сидящего у костра хримтурса.

— Хватайте пленных и бегите отсюда прочь! — скомандовал Вульф. Сигурд, Хродгар и Гундхари бросились к связанным людям.

Ночную тишину разорвал боевой клич ильвингов, постепенно переходящий в волчий вой. Занеся Кормителя Воронов высоко над головой, Вульф рванулся вперед, словно выпущенная стрела, встречая ошалевших троллей скоростью урагана и яростью взбесившегося медведя. Он рычал, словно зверь, и рев троллей тонул в звуке его голоса. Рунный меч отплясывал смертельный танец, срубая головы одних, пронзая тела других и рассекая животы третьих. Вульф вертелся, подобно вихрю, отбивая дубины и топоры, отпрыгивая в сторону, чтобы броситься вперед и нанести смертельный удар.

Не чувствуя усталости, не ощущая ни времени ни пространства, он метался из стороны в сторону, убивая и калеча турсов. Окруженный волнами отвратительного зловония, он позволил свирепой ярости волка ослепить его и взять контроль над мышцами и разумом. Безобразные морды троллей мелькали перед затуманенным злобой взором, а их маленькие алые глаза сливались в единый хоровод огней, который кружился вокруг него, раззадоривая все больше и больше. Глазницы волчьего черепа на шлеме ярко сияли, роняя ужас в сердца зеленокожих тварей. Три руны, выцарапанные на лбу, вспыхивали всякий раз, как острое лезвие Кормителя Воронов отправляло очередного тролля в холодный мир вечного забвения. Казалось, что праздник свирепого безумства будет длиться бесконечно. Но ничто не существует в этом мире вечно…

Вульф потерял счет времени, как он потерял счет убитым врагам. Отдаленным уголком сознания, который наблюдал за происходившем побоищем из темных глубин разума, он понимал, что конец близок, и каждый новый удар, высвобождающий фонтаны черной слизи из вен троллей, приближал его победу. И когда ему показалось, что до победы оставались лишь считанные вздохи, тугая петля стянула ему горло, опрокидывая на спину. Задыхаясь, Вульф попытался сорвать веревку с шеи и встать на ноги, но несколько троллей навалились на него, прижав тушами к земле. Последнее, что увидел Вульф, была дубина, опускающаяся на его голову.

Возвращение в мир реальности было медленным и мучительным. Потоки холодной воды, вылитой на его окровавленное лицо, помогли ему очнуться и приоткрыть левый глаз. Попытавшись открыть правый, Вульф застонал от острого приступа боли. Вся правая часть лица была залита кровью, сочившейся из вздувшейся раны на лбу.

Вульф лежал на земле. Его руки были крепко связаны и привязаны к дереву, раскинувшему ветви над головой. Ноги были также связаны, тугая веревка затянула лодыжки до боли. Осторожно повернув голову, он увидел возвышающегося над ним инистого великана. Он держал в волосатых лапах меч и шлем Вульфа. Рядом с ним стояли несколько троллей.

— Ты еще жив? — произнес хримтурс, — Это хорошо. Я надеюсь, ты доживешь до сегодняшнего заката. Великий Трюм разгневается, если я принесу ему в жертву дохлятину.

С этими словами хримтурс повернулся и скрылся из виду. Тролли ушли за ним, оставив плененного ильвинга одного.

Начинало светать. Свежесть раннего утра приятно холодила раны, успокаивая боль. Охваченный безумной яростью сражения, он не замечал ни ран, ни боли, ни собственной крови. Сейчас все это нахлынуло на него, словно утреннее недомогание после ночной пьянки. С трудом приподняв голову, он осмотрел свое тело. На груди и на левом боку были порезы, из которых еще сочилась кровь, образуя небольшую лужицу на земле. Кроме этого, на теле было множество мелких царапин и ссадин. В горле першило и саднило от крика и рычания во время битвы. Он опустил голову и закрыл глаза.

Вульф не мог ни двигаться, ни говорить, ни думать: истратив весь запас энергии в яростном вихре сражения, он лежал сейчас, словно тряпичная кукла. Не в силах шевельнутся, он позволил усталости сковать сознание и провалился в забытье.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Летнее солнце стояло в зените, бросая на землю ласковые лучи. В голубом небе парили птицы, и их пение неслось над хутором, что стоял неподалеку от леса на лугу, покрытом сочной травой, на котором паслись несколько коров. Хутор был невелик — три землянки, да загон для лошадей. И людей в нем жило не много. Хетр с семьей, и его брат Виль, а также их старики родители. Детей у Хетра было трое — два сына, Виг и Альви, и дочь Сванхвит. Мужчины работали в поле, а Сванхвит с матерью мололи муку в своей землянке. Когда они намололи достаточно муки и высыпали ее в горшок, мать сказала:

— Надо бы ягод к столу. Сходи-ка, дочка, к малиновому ручью и набери пару корзинок.

— Хорошо, мама, — ответила Сванхвит и пошла к двери.

После сумрака землянки яркий солнечный свет заставил ее сощурить глаза. Она подняла с земли две корзинки и зашагала к лесу.

Пятнадцати зим отроду, Сванхвит выглядела почти, как взрослая девушка. Ее небольшая, но упругая грудь, украшенная ожерельем из медвежьих когтей и зубов, подпрыгивала в такт ее шагам. Широкие округлые бедра скрывала короткая юбка из сученой шерсти, узкую талию стягивал кожаный пояс с большой круглой пряжкой. Ее длинные белокурые волосы развевались на ветру, а солнечные лучи приятно ласкали обнаженный торс.

Сванхвит весело шагала через поле к лесу.

— Виг! Альви! — закричала она, махая братьям рукой. Юноши помахали ей в ответ и вернулись к работе.

Сосновый лес встретил девушку желанной прохладой и свежестью. Она ступала по земле, поросшей травой, которая нежно щекотала ступни. Дойдя до поваленного грозой дерева, она свернула направо и продолжила путь к малиновому ручью. Вскоре она услышала журчание ручейка и почувствовала, что ей хочется пить.

Когда Сванхвит вышла к ручью, она первым делом присела рядом и вдоволь насладилась холодной ключевой водой. Затем принялась собирать малину, которая росла здесь в изобилии. Опустившись на корточки, она срывала ягоды и складывала их в корзинку, не замечая пары серых глаз, пристально наблюдавших за ней из-за ветвей растущего поблизости куста.

Наконец она встала и, с гордостью посмотрев на две наполненные доверху корзины, сказала сама себе:

— Какая же я молодец!

Сванхвит звонко рассмеялась и шагнула к опушке, но остановилась на полпути, услышав шорох за спиной. Она обернулась и вскрикнула, корзины выпали из рук, рассыпая ягоды по траве. Она отступила на шаг, с ужасом глядя на неторопливо приближающегося волка. Сванхвит была испугана и удивлена, потому что знала, что в этом лесу волки не водятся.

Но ее страх исчез, стоило ей взглянуть в жестокие серые глаза зверя. Она ощутила, как вместо страха ее душу заполняет другое чувство — то, которое она порой испытывала, когда мечтала о замужестве, лежа в кровати перед сном. Околдованная пристальным взглядом хищных глаз, Сванхвит стояла, не в силах пошевельнутся. Горячие волны возбуждения побежали по ее юному телу, колени слегка задрожали, а в горле пересохло. Она не понимала, что с ней происходит. Каждый шаг, который приближал к ней хищника, откликался новой волной сладострастной истомы, заставляющей ее сердце биться быстрее.

Подойдя почти вплотную к девушке, волк остановился. Сванхвит смотрела на зверя сверху вниз, ее грудь вздымалась и опускалась, вспотевшие ладони сжались в кулаки от нетерпения. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем волк прыгнул с места и повалил девушку на траву.

Его горячий мокрый язык заскользил по белоснежному телу, острые клыки покусывали шею и плечи, спускаясь вниз к груди и животу. Сванхвит стонала от туманящего рассудок вихря сладострастия, ее руки вцепились в темно-серую шерсть зверя, прижимая сильное горячее тело к себе. Волк издавал хриплое рычание и терся мордой о тело девушки, доводя ее до исступления. Он схватился зубами за ее юбку и, дернув головой, оставил девушку обнаженной под своим похотливым взором.

Сванхвит раздвинула ноги, позволяя зверю приблизится к ней вплотную. Она закричала от переполнивших ее чувств, когда горячая плоть вошла в ее девственное лоно одним решительным рывком. Она не испытывала никакой боли, потому что в ее душе не осталось места ни для каких других чувств, кроме всепоглощающей безумной страсти, которая разливалась по трепещущему телу с каждым толчком. Сплетя длинные белые ноги за его спиной, она двигала тазом, пытаясь приблизить желанное облегчение.

Миг наивысшего блаженства заставил ее тело содрогнуться в унисон с яростными толчками зверя, извергающего волчье семя в ее лоно. Волк взвыл, задрав голову к небу, и высвободился из объятий Сванхвит. Воя и скуля, он носился по поляне вокруг лишенной сил и тяжело дышавшей девушки, которая лежала на траве с закрытыми глазами. Кровь медленно стекала меж раздвинутых ног, но ликующий зверь не видел этого; покинув поляну, он понесся сквозь лес, перепрыгивая через кочки и кусты. Низко висящие ветви хлестали его по морде, но он не замечал ударов. Он мчался во весь опор, и ветер свистел в ушах.

Выбежав на другую поляну, он замедлил бег и остановился. Лапы вытянулись и превратились в человеческие ноги и руки, хвост исчез, а морда превратилась в человеческое лицо. Темно-серая шерсть медленно обернулась темно-синим плащом, штанами и рубахой. Черная повязка на лице скрыла правый глаз.

Одноглазый повернулся и подошел к своему восьминогому скакуну, который стоял, привязанный к дереву, и приветливо смотрел на хозяина. Вскочив в седло, он бросил взгляд в ту сторону, откуда только что прибежал в обличии волка.

— Итак, семена посажены, и скоро взойдет росток, из которого вырастет великое древо славного рода, чей потомок однажды спасет этот мир, — сказал он сам себе. После некоторого молчания он воскликнул — Я принес вам свой самый первый дар!

Лица и события грядущего пронеслись перед его взором. Он видел девушку с выдающимся вперед животом, он видел повивальную бабку, держащую в своих морщинистых руках визжащего младенца. Он видел обряд наречения девять ночей спустя, на котором Сванхвит будет стоять, держа малыша в руках: обрызгав его водой, она назовет его Ильвингом, то есть Волчонком. И никто не будет знать — почему? Никто, кроме нее одной…

Он пришпорил коня, и конь поскакал по поляне, чтобы оттолкнуться и вспарить ввысь в безоблачное голубое небо.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда Вульф открыл глаза, солнце уже стояло в зените, и его сияющий диск просвечивал сквозь тонкий слой плывущих облаков. Вульф долго смотрел на небо, пытаясь вспомнить, что с ним произошло и почему он лежит на земле, привязанный к дереву. Он повернул голову и острая боль в правой части тот час напомнила ему обо всех событиях прошлой ночи. Ему вспомнились слова хримтурса, которые тот сказал, взирая на плененного человека. «Жертва Трюму, на закате»…

— Нет, — невольно вырвалось у Вульфа. Он удивился звучанию своего голоса и вспомнил, как Сигурд прошлой зимой застудил горло. Тогда он говорил почти так же, как Вульф сейчас — сиплым, осевшим голосом.

В горле по-прежнему першило, а мышцы ныли от усталости и ран. Два пореза на туловище пульсировали острой болью так, будто к этим местам приложили раскаленное железо. Руки и ноги были связаны, и он не мог даже пошевелиться. До захода солнца было еще достаточно времени, тем не менее, он не видел никакого выхода из создавшейся ситуации. Ему не хотелось верить в то, что он может закончить жизнь, как жертвенное животное. Глупо было бы надеяться, что его товарищи вернутся и освободят его — он приказал им спасать пленных и бежать отсюда. Сейчас они должно быть уже далеко.

Вульф опустил голову на жесткую землю и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Перед его внутренним взором проплыли картины теплого лета, широкого поля, покрытого сочной травой, полуобнаженной девушки, весело шагающей к лесу. Вульф вздрогнул и его разум осветился всполохами молнии, когда из памяти всплыло видение, озарившее истерзанный рассудок ответами на вопросы, которые он ставил перед собой с тех пор, как испил от источника мудрости. Он вспомнил хищника, оставившего свое звериное семя в утробе юной девушки; он вспомнил, как тот зверь обернулся богом Воданазом. Он также припомнил могучего орла, который опустился на камень в ту ночь на берегу Ингвифьордра, и обернулся многомудрым асом. Он видел своего далекого предка воплоти и ощутил сейчас, лежа связанный на каменистой земле, что в его человеческих венах течет божественная влага, которая несла с собой крупицы безграничных знаний и магических умений древних, пробуждая в нем гамму доселе неведомых чувств.

Дрожь прошлась по всему телу ледяной волной, вызывая доводящую до безумия чесотку. Казалось, что из кожи лезут сотни тысяч тончайших игл, превращаясь в острую, белую как снег щетину. Заболели суставы и сухожилия, которые где-то вытягивались в длину, а где-то сокращались, сердце забилось с силой кузнечного молота, который выбивал новый ритм его жизни. Нос и челюсть вытянулись вперед, превратившись в волчью пасть, в которой выросли два ряда острых зубов с торчащими наружу клыками. Ногти на его пальцах удлинились и искривились в когти, а все тело покрыла белая шерсть.

Веревка соскользнула с тонких волчьих конечностей, позволив Вульфу извернуться и встать на четыре лапы. Он огляделся по сторонам, принюхиваясь к несущимся отовсюду ароматам. Отвратительная вонь турсов, от которой шерсть на загривке вставала дыбом, будила в нем чувство тревоги, смешанное со злобой. Угрюмое рычание невольно вырвалось из его звериной глотки, когда он заметил спящих вокруг тлеющего костра троллей. Вульф неторопливо подошел к ним и наклонился над одним из чудовищ. Темно-зеленое горло вздувалось и опускалось в такт дыханию, притягивая к себе своей соблазнительной беззащитностью. Приложив клыки к горлу тролля, Вульф резко сжал челюсти. Раздался хруст, и горькая жидкости потекла в рот оборотня. Вульф потряс головой, пытаясь сплюнуть нечеловеческую кровь.

Стараясь не разбудить рычанием спящих врагов, Вульф бесшумно подошел к другому троллю. Хруст переломанных позвонков, хриплый стон, и еще один тролль остался лежать на земле с перекусанной шеей. Вульф облизнулся и недовольно затряс головой, фыркая и урча. Омерзительный вкус троллевой крови на языке и зубах вызывал судороги в желудке.

Белый волк не спеша обошел костер и подошел к тому месту, где спали еще три тролля и инистый великан. Волчьи клыки сомкнулись на горле одного из зеленокожих тварей, затем другого, и, наконец, Вульф склонился над третьим троллем, который зашевелился во сне, видимо почуяв нависшую над ним гибель. Он открыл маленькие злобные глазки и заревел, пытаясь дотянуться до оружия. Но острые когти оборотня вонзились ему в грудь, прижимая его к земле, а испачканные в крови клыки вгрызлись в горло. Тролль задергался в судорогах, но быстро затих, раскинув скрюченные лапы в стороны. Однако его рев пробудил хримтурса ото сна, и тот вскочил на ноги, схватившись за топор.

Вульф отпрыгнул в сторону, не спуская глаз с оружия великана, который выкрикивал проклятья на своем языке и приближался к волку, занеся топор над покрытой сероватой шерстью головой. Прыгнув вперед, он ударил, но промахнулся, так как проворный оборотень отскочил, а затем ринулся вперед, пытаясь вцепиться зубами в бедро великана. Но хримтурс также отошел в сторону и ударил волка ногой. Удар откинул Вульфа на несколько локтей назад, перевернув на спину. На мгновение дыхание перехватило, и он заскулил, но быстро оправился и вновь вскочил на лапы, зарычал и поскакал вперед. Хримтурс встретил волка еще одним мощным ударом ноги, за которым последовал удар топором. Лезвие пронеслось на расстоянии волоска от волчьей головы и раскололо небольшой камень. В то же мгновение Вульф сделал рывок вперед и вонзил зубы в волосатый живот великана. Хримтурс заорал и ударил Вульфа кулаком по голове. Отлетев сторону, волк свалился на землю. В глазах потемнело, но Вульфу удалось сохранить контроль над сознанием. Он поднялся на лапы и из его пасти выпал кусок хримтурсовой плоти. Волк повернулся к противнику, который тяжело дышал и медленно приближался, сжимая в одной руке топор, а другой зажав рану на брюхе.

Вульф замер, следя за надвигающемся великаном, и зарычал от нетерпения вонзить клыки в сердце хримтурса. Он весь подобрался и напрягся, готовясь к решительному прыжку. Свирепые волчьи глаза застыли, словно глаза чучела, устремившего безжизненный взор в даль. Вульф переминался с лапы на лапу, рыча и подвывая, пока инистый великан делал осторожные шаги к зверю. Подобно стрелку, берущему прицел и натягивающему тетиву лука, волк смотрел на свою цель — чуть выше широких волосатых плеч, чуть ниже квадратного подбородка. Теперь оставалось лишь выждать подходящий момент, что было самым трудным — земля, казалось, горела под лапами, а шерсть встала дыбом от изматывающего нетерпения.

Великан сделал еще один шаг вперед, и в этот момент Вульф прыгнул, взмыв в воздух, словно пущенная стрела. Хримтурс среагировал слишком быстро и волк, пролетев над лезвием топора, вонзил, наконец, клыки в горло врага. Великан не удержался на ногах и упал на землю, пытаясь оттолкнуть от себя зверя. Но Вульф вцепился намертво, дробя позвонки и разрывая плоть. Он рычал и хрипел от обуявшей его ярости и пьянящего запаха турсовой крови. Он кусал и жевал, раздирая горло великана на куски, пока голова не оказалась отделенной от туловища.

Вульф отошел от лежащего в луже черной крови трупа, постепенно успокаиваясь и тяжело дыша. Его морда была вся черная, а из старых ран вновь заструилась кровь. Он лег на землю и закрыл глаза.

Силы возвращались медленно. Он встал и оглянулся. Вокруг не было больше ни одного живого турса. Те, кто пережил ночное сражение, лежали сейчас, разорванные волчьей пастью Вульфа. Тела мертвых троллей были раскиданы по всему ущелью, словно листья, сорванные с ветвей осенним ветром и застелившие землю янтарным ковром. Мерзкий привкус крови в пасти отзывался спазмами в желудке, пока наконец волка не стошнило. Он изрыгнул ядовитую кровь нелюди и потащился к ближайшей луже, оставленной прошедшим дождем.

Напившись вдоволь, он двинулся к тому месту, где спал великан. Там, как и ожидал Вульф, лежали его шлем с волчьим черепом на верхушке и Кормитель Воронов, вложенный в ножны на ремне. Вульф замер над оружием, ощущая волчьими чувствами его сверхъестественную мощь. Он закрыл глаза, надеясь вернуть человеческое обличие, но ничего не произошло. Он открыл глаза и осмотрел себя. Вульф не понимал, как ему удалось превратиться в волка, и сейчас он почувствовал охватившее его отчаяние, поскольку он понятия не имел, как ему превратиться обратно в человека. Он задрал голову к небу и взвыл, и его унылый вой разнесся над горами, достигая слуха жителей занебесья.

Стемнело. На темном небе, усеянном бесчисленными звездами, взошла луна. Вульф бежал по склону горы, волоча за собой меч и держа в зубах шлем. Он бежал на восток, то и дело бросая взгляд на светившую с неба луну, чей серебряный свет вызывал в нем тревогу, печаль и грусть. Время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы вылить накопившиеся эмоции в долгом протяжном вое, вытягивая перепачканную троллевой кровью морду к ночному светилу. Затем он продолжал путь, внимательно следя за запахами, чтобы не пропустить желанную добычу. И вот однажды не задолго до рассвета, он остановился, принюхиваясь к несущемуся аромату оленицы, спавшей где-то неподалеку. Вульф оставил меч и шлем на земле, и пошел на запах, который становился все более ощутимым, заставляя волчью пасть наполниться слюной. Ступая без единого звука, он приблизился к спящему животному. Порыв ветра донес его запах до нюха оленицы, которая вскочила на копыта, намериваясь спасаться бегством от подкравшегося хищника. Но волк оказался проворнее и, прыгнув на жертву, повалил на землю.

Очаровательный аромат крови и вкуса плоти заставили волка блаженно заурчать, наслаждаясь поздним ужином, или скорее ранним завтраком. Насытившись оленьим мясом, Вульф подобрал оружие и доспехи и продолжил бег на встречу синеватой дымке у восточного горизонта.

Рассвет Вульф встретил, взбираясь на очередную гору. Теплые лучи утреннего солнца согревали ему голову и немного слепили глаза. Когда солнце добралось до зенита, он решил отдохнуть и забрел в небольшую пещеру. Положив голову на лапы, он закрыл глаза и погрузился в чуткий сон.

Вульф очнулся на закате. Он вышел из пещеры, зевая и вытягиваясь под слабыми лучами заходящего солнца. Его израненное тело отбрасывало длинные тени на скалы, возвышающиеся над ним. Он продолжил путь в Вестфольд по горам и ущельям Йеддера, таща за собой драгоценную ношу. Вульф бежал настолько быстро, насколько ему позволял меч на шее и шлем в зубах. Он рассчитывал прибыть в гарт на рассвете следующего дня. Он знал дорогу отсюда в Эоворгарт, куда еще день назад должен был прийти Хигелак с людьми, если конечно с ними ничего не приключилось по дороге. Прикинув, он решил, что Сигурд, Хродгар и Гундхари вместе с освобожденными пленниками уже наверняка догнали основной отряд, опять-таки, если с ними все было в порядке и им удалось улизнуть из ущелья в ту ночь. Вульф не мог быть уверенным в этом наверняка, поскольку в пылу сражения он не видел вокруг себя ничего, кроме уродливых морд троллей, их топоров и дубин, и своего меча, раскалывающего черепа и рассекающего тела врагов.

Скоро стемнело. Тучи вновь заволокли небо, погрузив землю в непроглядную тьму, а холодный ветер задул с севера, неся с собой ясно ощутимый запах весенней грозы. И опять, как совсем недавно, Вульф почуял среди прочих запахов ночи отвратительную вонь, которая напомнила ему о той ночной погоне, бешенном побоище, пленении с последующим превращением и наконец тошнотворный вкус троллевой крови. Вульф зарычал и немного отклонился от своего пути. Вонь становилась все крепче с каждым шагом волка, притягивая к себе, словно охотника к добыче. Прыгая с камня на камень, Вульф спустился с горы в долину, которая тянулась с запада на восток.

Укрывшись за одним из камней у склона горы, он принялся ждать, втягивая носом ночной воздух. Вскоре вдали показались красноватые отблески огней, и послышались гортанные выкрики троллей, идущих по долине на восток. Ветер трепал пламя их факелов, донося чужеродный смрад до нюха притаившегося за камнем белого волка, чьи серые глаза горели от возбуждения в сумраке ночи. Наконец тролли приблизились так, что их можно было разглядеть в тусклом свете огней. Они шагали, выстроившись в длинную вереницу, хвост которой скрывался где-то за скалой. Во главе отряда шли хримтурсы. Вульф насчитал их около ста, а за ними мелькали алые глаза троллей, которых было неимоверное количество. С каждым вздохом из темноты появлялись все новые и новые турсы и их количество вскоре перевалило за тысячу. Злобные чудища двигались мимо Вульфа, который сидел, затаив дыхание, за камнем и сжимал челюсти, пытаясь подавить рвущееся наружу рычание. Армии турсов не было видно конца, они шли неторопливым, но уверенным шагом, зная наверняка, что с таким их количеством разобщенные племена людей не справятся никогда, даже если некоторые из них объединятся в союз.

Сорвавшись с места, Вульф поскакал что есть сил вдоль горного склона. Скоро он обогнал головной отряд хримтурсов, которые проводили бегущего зверя удивленным взглядом, и заспешил на восток по долине, что звалась в этих краях Долиной Цветов — после Сомарблота[*] здесь вырастали прекрасные цветы, напоминающие своим очарованием цветочные поля Асгарта. Однако недоброе время настало для людского мира, и если белый волк с мечом на шее и шлемом в зубах, мчащийся сквозь ночь и ветер, не поспеет вовремя, то, вероятно, этим летом некому будет любоваться прелестями природы. Море цветов погибнет под тяжелыми, грязными лапами троллей и великанов, и сгниет под солнцем и дождем так же, как сгниет плоть погибших мужчин, женщин и детей, чьи разорванные тела покроют землю, насыщая собой вороньи утробы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Была глубокая ночь, но в Эоворгарте никто не спал. Все были на ногах, лица людей были омрачены волнением и тревогой. С тех пор, как ильвинги и хордлинги, а также несколько дружин из окрестных селений прибыли в этот гарт, никто и не помышлял об отдыхе. Мужчины стояли полностью вооруженные, женщины, дети и престарелые находились в княжьем чертоге, готовые грузиться на повозки при первом признаке опасности. На закате в гарт вернулись разведчики князя эоворлингов Хлёддвара Златоусого и принесли вести о том, что с севера движется отряд турсов. Они насчитали в нем около пяти тысяч троллей и пятьсот пятьдесят хримтурсов. По их подсчетам враги будут в землях эоворлингов к полудню следующего дня. И вот князья спорили, как быть: следует ли отступать, или готовиться к обороне? Хлёддвар настаивал на том, чтобы дать турсам бой. Ему вовсе не хотелось оставлять свой дом и свою землю троллям, и он был полон решимости защищаться. Фолькхари и некоторые другие твердили о том, что необходимо собрать больше сил, прежде чем вступать в серьезное сражение, и предлагали уходить на восток. А Хигелак и Сигни находились в смятении, затрудняясь принять решение: они считали, что Фолькхари прав и следует отступать, но в то же время они не могли идти, не дождавшись Вульфа. Почти сутки прошли с того момента, как Сигурд, Хродгар и Гундхари пришли в Эоворгарт вместе с вызволенными пленниками. На пути в Вестфольд им пришлось столкнуться с большой бандой троллей, которая пустилась их преследовать. Людям удалось оторваться от гонящихся за ними троллей лишь на подходах к Эоворгарту. О судьбе князя ильвингов они не имели никакого представления. Вульф мог быть мертв сейчас, пойманный в ловушку турсов или убитый в сражении. Но не исключено, что ему удалось каким-то образом спастись, и он торопился сейчас в Вестфольд.

Размышляя об этом, Хигелак шел к скамье, стоявшей у стены одного из домов. На ней сидел Хельги. Хигелак опустился рядом, прислонившись спиной к мокрым от прошедшего дождя бревнам.

— Что говорит мать? — спросил колдун, взглянув на усталого ильвинга.

Хигелак дернул плечами в ответ, потом сказал:

— Мы должны ждать Вульфа. Но с севера приближаются тролли, и их очень много. Если мы сейчас уйдем, то мы потеряем его. Если он жив и придет сюда, а людей здесь не будет, то он нарвется на турсов.

— Он жив, — твердо заявил Хельги.

Хигелак удивленно посмотрел на вардлока.

— Я бы хотел надеяться, что это так. Но откуда ты знаешь?

Колдун ничего не ответил. Он посмотрел на черное небо, плотно затянутое облаками, и ему показалось, что в небесной тьме отражается земля, и бегущий через горы зверь. Хельги опустил глаза и сказал:

— Вульф жив. Скоро он будет здесь.

Ильвинг смотрел некоторое время на старика, прежде чем сказать:

— Что ж, я верю тебе, Хельги.

Они услышали шаги и обернулись. Из-за угла дома появилась Хильдрун. Закутанная в льняную шаль, она подошла к ним. Холодный ночной ветер трепал ее волосы, казавшиеся серебряными в свете горящих неподалеку костров.

— Не спится? — улыбнулся ей Хигелак.

— Куда уж там! — вздохнула девушка. — Можно я тут присяду?

— Конечно!

Хельги подвинулся к Хигелаку, и Хильдрун села у края скамьи. Старый колдун посмотрел в ее глаза, встревоженные и озабоченные, и ему показалось, будто он прочитал то, что скрывалось за этими блестящими зрачками, отливающими небесной голубизной.

— Никаких вестей от Вульфа? — спросила Хильдрун.

Воин и колдун покачали головами.

— Не грусти, — сказал ей Хельги, взяв ее руку в свою, — Он скоро вернется.

Девушка смущенно отвернулась и осторожно высвободила кисть.

— Если б он был здесь, мы бы знали, что делать, — тихо сказала она, словно пыталась оправдать свое смущение.

Хельги хотел было что-то сказать, но замер с открытым ртом. Хильдрун и Хигелак проследили за его взглядом и вздрогнули, увидев в десятке локтей от себя сидящего и тяжело дышащего волка, чьи глаза жутко сверкали в темноте. Хильдрун вскрикнула и вскочила на ноги, выхватив из-за пояса кинжал, а Хигелак достал меч.

— Успокойтесь! — велел им Хельги. Он встал и подошел к волку. Хигелак и Хильдрун медленно подошли следом, держа оружие наготове.

Высунув длинный язык, зверь шумно дышал. Его белая шерсть была покрыта кровавыми пятнами и грязью.

— Гляди-ка! — воскликнул Хигелак, указывая на меч и шлем, лежащие на земле у волчьих лап. — Откуда это у него?!

— Спрячьте свое оружие, — сказал Хельги. — Хигелак, ты же не собираешься убивать собственного брата!

— Что??

Разинув рты, Хигелак и Хильдрун смотрели на волка, который встал и подошел вплотную к Хельги. Он взглянул на колдуна, и в его хищных глазах засветилась мольба.

Хельги вздохнул и повернулся к девушке.

— Хильдрун, сходи за одеждой.

— Одеждой? — не поняла она.

Хельги ничего не ответил и посмотрел на волка. Когда Хильдрун ушла, колдун, оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом нет никого из посторонних, начертил в воздухе руну Манназа и забормотал что-то слишком тихо даже для волчьего слуха.

Словно завороженный, Вульф не сводил глаз с магических линий, которые засияли алым перед его взором. Их свет, казалось, проник в самое естество оборотня, оживляя те священные капли крови, что текли по его венам, сохраняя хрупкую, как весенний лед на реке, связь с древнейшим предком сквозь сотни минувших поколений. Пробудившаяся от многовекового сна сила заработала в нем, заставляя волчью щетину прятаться под кожу, а кости вернуться к человеческим размерам. Это превращение было дольше и болезненнее предыдущего. Многих трудов стоило Вульфу не закричать от адской боли, которая сжала раскаленными тисками его голову и все тело, заставляя корчится и стонать на земле.

Вскоре все это закончилось. Когда Вульф открыл глаза, он обнаружил, что лежит на земле нагой. Он приподнялся на локтях и различил в полумраке мутные образы брата и вардлока, стоявших рядом.

— Ты меня слышишь? — услышал Вульф хриплый голос колдуна.

Вульф кивнул и почувствовал страшную тошноту. Он резко отвернулся в сторону, содрогаясь в судорогах рвоты. Наконец он поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, шагнул к колдуну. Хельги обнял Вульфа, похлопал его по спине.

— Молодчина! — засмеялся колдун. — Ты все-таки выжил!

Вульф вымученно улыбнулся в ответ и повернулся к брату, который до сих пор стоял рядом, онемев от изумления. Наконец они заключили друг друга в объятия.

— Ты молодец, Вульф, я очень рад твоему возвращению! — воскликнул Хигелак, отпуская брата. — Но каким образом?…

— Слава Воданазу, что вы дошли до Вестфольда, — перебил его Вульф и поморщился от боли в горле.

Тут вернулась Хильдрун с одеждой в руках. Она остановилась, увидев князя, и покраснела. Глядя в землю, она протянула ему штаны и рубаху, и отвернулась в сторону.

Поблагодарив девушку, Вульф торопливо оделся и повесил меч за спину. Он взял шлем в руки и сказал:

— Спасибо вам всем! А теперь пойдем, я хочу видеть мать и братьев, славных хордлингов и всех, кто сейчас с нами.

Появление Вульфа вызвало много радости среди людей; они ликовали, хлопая его по плечам и поздравляя с возвращением. Сигни и Вальхтеов вместе с Хродгаром и Сигурдом обняли его и долго не отпускали под радостные выкрики толпы, славящей имя молодого ильвинга. Когда Вульф наконец освободился от их объятий, к нему подошли двое мужчин и девушка.

— Я хотел поблагодарить тебя, Вульф, — сказал один из мужчин, — Я — Виги, из рода крумалингов… рода, которого уже больше нет. Я и мои товарищи обязаны тебе жизнью.

— Если бы не ты и твои люди, эти твари принесли бы нас в жертву своему богу Трюму, — добавил второй воин, — Меня зовут Эйрик, сын Храфна из рода хундингов, а это моя помолвленная Сванхильд, дочь Фроди из рода хнифлунгов. Мы все благодарны тебе за помощь. Тебе и твоим людям. Отныне наши кланы будут в вечном союзе друг с другом.

— Да, — кивнула Сванхильд. Расшитая зеленой нитью лента стягивала ее светло-каштановые волосы, скрывающие сумрачной дымкой ее крепкие плечи. — Я ручаюсь за своего отца. Сейчас наш гонец уже наверняка прибыл в гарт, и Фроди спешит в Вестфольд со своей дружиной и всеми жителями.

— Замечательно! — воскликнул Вульф, искренне обрадованный новыми союзниками. Мысленно он признался себе, что это и была единственная причина, толкнувшая его рисковать своей жизнью и жизнями своих братьев. Новые союзники, как можно больше, любыми способами! Вслух он добавил: — С великой радостью я принимаю союз с вашими кланами от имени ильвингов и всех, кто следует за мной!

Толпа откликнулась ликующим воплем. Когда шум стих, Вульф взобрался на стоящую рядом телегу и осмотрел столпившихся внизу людей — мужчин, женщин, детей, которые взирали на молодого князя, готовые внимать его словам.

— Мне сказали, что с севера в Вестфольд движется отряд троллей и хримтуросов, — заговорил он, — Это не хорошие новости, но, к сожалению, мне придется поведать вам вести еще более удручающие.

Люди взволнованно затаили дыхание, ожидая услышать то, о чем многие догадывались.

— С востока идет огромная армия троллей — их многие тысячи, а с ними больше ста великанов. Они уже недалеко отсюда, и мне думается, что они будут в Вестфольде не позднее полудня. Эти две армии уничтожат нас несмотря на то, что нас стало гораздо больше. Поэтому нет другого выхода, кроме как отходить на восток.

Толпа заворчала, среди эоворлингов послышались недовольные выкрики. Выдержав недолгую паузу, Вульф продолжал:

— Запомните, мы сильны, пока мы едины! Все народы, населяющие эти земли должны сплотиться в единый кулак, который ударит в нужный момент по полчищам нелюди, заполонившей наш мир. Если мы начнем разделяться на кланы, или станем вспоминать былые раздоры и обиды, то тролли не просто победят, они победят с легкостью и уничтожат все человеческое, что красит эту землю и это небо. Тролли не берут пленных, разве что для своих страшных приношений. Им не нужны рабы — они пришли сюда убивать! Единственный выход для всех людей спастись — это объединиться в одну армию, достаточно сильную, чтобы дать отпор врагу.

Я знаю, что многие кланы прожили сотни лет в непрекращающейся вражде, убивая друг друга и, следовательно, ослабляя друг друга. Но пришло время положить конец распрям и научиться протягивать руку помощи и дружбы тому, кого привык с детства считать кровным врагом. Не правы те, кто скажут, будто это невозможно, или будто духи наших предков обернуться против своих потомков, мстя за предательство. Те, кто покинул этот мир, мудры. Пируя еженощно в сияющем Чертоге, вкушая медовое молоко Хейдрун[*] — они сознают, что принесет благо их потомкам. Так что будьте уверены, их благословение всегда с нами. Хотите убедиться? Посмотрите на нас, ильвингов, и хордлингов.

Вульф указал рукой в толпу, где стоял Фолькхари с родней и людьми из его дружины.

— Многие десятки лет наши кланы враждовали, немало славных героев полегло в этих междоусобицах с обеих сторон. Еще до праздника Эстрблота я считал хордлингов своим главным врагом. Но времена изменились, и они и мы поняли, что дальше так жить нельзя!

— Это правда! — подтвердил Фолькхари, обращаясь к людям, — Вульф лично спас мне жизнь, когда он и его дружина пришли нам на выручку.

По толпе прошлась волна взволнованного шепота. Вслушиваясь в голоса людей, Вульф почувствовал поддержку и одобрение тех, кто был согласен с его словами, и недоумение и растерянность тех, кому было трудно привыкнуть к мысли, что давний враг может стать лучшим другом. Он поднял руку, призывая их к тишине.

— А сейчас я предлагаю всем князьям, что собрались здесь в этом гостеприимном гарте, дать клятву братства друг другу. Тогда мы станем одним народом, одним кланом, одной армией, сильнее которой не будет нигде в северных землях! Все князья и отпрыски славных родов, кто согласны смешать свою кровь с моей и с кровью друг друга, встаньте здесь, рядом со мной!

Без всяких раздумий, Виги протиснулся к телеге, расталкивая людей локтями, и поднялся к Вульфу.

— Я обязан тебе жизнью, — провозгласил он, — Для меня честь стать кровным братом великого Вульфа, сына Хрейтмара.

Они обменялись рукопожатием. К этому времени на телегу взобрались Эйрик и Сванхильд. Эйрик сказал:

— Одно лишь могу я добавить к словам Виги — отныне хундинги будут верными союзниками ильвингов, и всех тех, кто присягнет на верность этому союзу.

— То же самое я могу сказать от имени моего отца, князя хнифлунгов, — гордо воскликнула Сванхильд. — Я — его единственная наследница. Ты можешь рассчитывать на мою верность и дружбу!

Следом за ними на телегу взобрался широкоплечий воин средних лет, чья длинная рыжая борода опускалась на грудь тремя тонко завитыми косичками. Синие глаза, грозно смотревшие из-под низко надвинутого шлема, горели безумным огнем, который всегда заполняет собой взор берсеркера.[*]

— Я — Асгейрер, сын Виггейрера из рода аганлунгов. Я повелеваю тремя гартами на южном побережье, где проживает наш народ. Многочисленна моя рать, силен мой клан, но я стою здесь, чтобы дать клятву верности тебе, Вульф, ибо ведаю я, что только в единстве завоюют сыны Манназа победу. Сбираясь в поход, скликают смелых витязей со всей округи — чтобы разбить недруга, сила надобна!

Толпа восторженно закричала, воины зазвенели оружием и доспехами, выражая похвалу князю за красивые слова.

— Славно сказано! — искренне заметил Вульф, — Я буду рад иметь рядом с собой такого могучего воина, искусного скальда и верного друга, как ты!

Тут послышались ругань и проклятья, и на телегу поднялась женщина. Черная косынка скрывала волосы, стянутые в тугой узел на затылке, темно-серый плащ, казавшийся черным в неярком свете факелов, висел на ее мощных плечах, пристегнутый к платью широкой золотой брошью. Женщина злобно взглянула на вставших вместе князей, а потом посмотрела, сощурив зеленоватые глаза, на Вульфа.

— Ты собрал вокруг себя славных воинов, юный конунг, — тихо произнесла она, как змея прошипела, но ее голос был услышан всеми, — И видно желаешь ты, чтобы фисклинги, чьей княгиней я являюсь, присоединились к тебе?

Вульф хотел было ответить, но женщина продолжала речь, держа правую руку под плащом:

— Не прошло трех лун с того дня, как справила я тризну по погибшим сыновьям моим, которых убили трусливые хундинги во главе с этим щенком!

Последние слова прозвучали, как яростный вопль орлицы, хватающей жертву и поднимающейся в воздух. Ненависть засветилась в ее глазах и, казалось, осветила ночь ярче, чем пламя факелов.

— Как могу я быть с тобой в союзе, когда ходит по земле эта падаль! — закричала она, вынимая секиру.

Среди людей послышались проклятия, сверкнули обнаженные клинки, дружина фисклингов встала в ряд, готовая следовать приказу своей княгини. Хундинги также приготовились к схватке, наблюдая за Эйриком, который, однако, не обнажил своего оружия, а лишь стоял, держа ладонь на рукояти меча. Желваки на щеках заиграли, когда его глаза встретили исполненный ненависти взор женщины.

Вульф шагнул вперед, поднимая руку.

— Остыньте! Негоже затевать распрю в гарте того, кто признал тебя своим гостем. Асгерд, ты пришла сюда мстить?

— Нет, мы покинули наш гарт, когда узнали, что приближаются тролли, — ответила женщина, — но придя сюда, я увидела этих… лжецов и трусов, проклятых хундингов, и…

— Закрой свой рот, карга, а не то отведаешь ты моего меча! — не выдержал Эйрик. — Мой отец погиб, сражаясь с твоими отпрысками!

Зарычав, словно зверь, Асгерд шагнула к хундингу, но Вульф преградил ей дорогу, схватив ее руку.

— Замолчи, Эйрик, — крикнул Вульф, не сводя глаз с разъяренного лица княгини и добавил, — Я не позволю раздоров в моей армии.

— Кто сказал тебе, что здесь твоя армия? — возмущенно воскликнула Асгерд, вырывая руку из цепких пальцев ильвинга.

— Вот эти вот князья, — Вульф указал на стоявших по близости вождей, которые только что взошли сюда, чтобы принести клятву верности, — а также их дружины и все жители их земель, что пришли этой ночью сюда, чтобы соединить силы в борьбе против нашего общего врага! Поклявшись в верности, и заключив узы кровного братства со мной и друг с другом, они назовут меня ирмин-конунгом. Если хочешь быть с нами, то будешь жить по нашим законам, а если нет — то убирайся прочь и сражайся с троллями одна!

Асгерд медленно опустила секиру, и ее глаза наполнились слезами, которые только Вульф мог видеть. Стараясь подавить дрожь в голосе, она проговорила с отвращением:

— Ты хочешь, чтобы я простила им смерть моих сыновей?

— Сердце северян не знает слово «прощение», — произнес Вульф, — Назови цену и тебе заплатят виру.[*]

— Виру?! — раздался возмущенный возглас Эйрика, — Ты сказал «виру»?!! Я не собираюсь платить никакой виры, пока она не заплатит мне за смерть моего отца!

— Будь проклят ваш род! — вскричала Асгерд и с этими словами бросилась на хундинга. Эйрик выхватил свой меч, готовый встретить удар воинственной женщины.

Но удара не последовало. Встав между противниками, Вульф схватил их обоих за руки, в которых те сжимали оружие, и силой заставил их опустить руки вниз.

— Стоять! — рявкнул он воинам обеих дружин, которые начали медленно сближаться. — Никто не двигается с места! А вы успокойтесь и спрячьте оружие, — велел он Эйрику и Асгерд.

Оба неохотно отступили в стороны, но смертоносное железо по-прежнему сверкало в их руках.

— Значит так, — Вульф глубоко вздохнул, — Обе стороны получат виру…

— Она не заплатит мне! — воскликнул Эйрик.

— Он не станет платить! — откликнулась Асгерд.

Вульф закрыл глаза, пытаясь успокоить вскипевшую в нем злобу, и через мгновение открыл их.

— Виру заплачу я! — крикнул он, — Обоим!! Я заплачу вам, когда мы победим троллей. Если согласны, то назовите вашу цену, помиритесь, и мы все заключим братский союз. Но предупреждаю, если после этого кто-то опять начнет чинить раздор в нашей армии, то клянусь всеми богами, я зарублю этого человека своим мечом.

Чтобы придать веса словам, Вульф вытащил из ножен Кормителя Воронов и вскинул его высоко над головой. Огромное лезвие, отполированное плотью и вымытое кровью убитых врагов, гордо засверкало во тьме, отражая свет костров и устремляя острие ввысь к темному ночному небу.

Недолго длилось молчание. Успокоившись и все тщательно обдумав, Асгерд громко сказала:

— Я согласна.

И спрятала секиру себе за пояс.

— Согласен, — пробормотал Эйрик и вложил меч в ножны.

— Я рад, что ваше благоразумие победило, — сказал Вульф. Теперь пришла его очередь прятать оружие. — Когда решите с ценой, назовите мне ее. А теперь, кто еще желает связать себя узами братства?

На повозку залез Хлёддвар Златоусый.

— Хорошо, что старсти улеглись, — сказал он, — Я рад поклясться в верности этому ильвингу, чья мудрость и сила примирила столько племен.

— Благодарю! — ответил Вульф.

На телеге уже стало очень тесно, но Фолькхари все же удалось взобраться на нее, встав плечом к плечу с Вульфом.

— Наши кланы долго враждовали, — сказал хордлинг, — но пришло время заключить клятву братства. Мы все — один народ.

— Верно! — ответил на это Вульф, — Все князья здесь, и все желают сплотиться в одну армию. Хельги, готовь все, что тебе нужно, мы начинаем обряд.

Чуть позже семь человек — пятеро мужчин и две женщины — стояли в центре гарта у алтаря эоворлингов, который представлял собой большую каменную плиту, установленную на четыре кругловатых камня. На алтаре были вырезаны руны, значение которых Вульф не совсем понимал. Между рунами Хельги и Хамдир — вардлок князя Хлёддвара — положили золотое кольцо, достаточно широкое, чтобы взрослый мужчина мог носить его на шее, а также молот, рог и кувшинчик, наполненный элем.

Рядом из земли был срезан слой дерна и приподнят так, что образовывал некое подобие арки. Края его соединялись с землей, а по середине его подпирал посох Хельги, изрезанный рунами.

Хельги и Хамдир повернулись к семерым вождям и к их дружинам, что стояли поодаль. Хельги взял в руки молот и начертил в воздухе священный знак. Вульф рассматривал золотистые линии, неторопливо плывущие в воздухе, и широко раскрыл глаза, почувствовав прикосновение священной энергии, которая заструилась в Мидгарт сквозь окно, открытое великим символом. С каждым вздохом сияние, видимое лишь Вульфу и Хельги, становилось ярче, заполняя собой небо и землю. Огненный хоровод пронесся перед глазами молодого ильвинга и закружил голову.

Хельги махнул князьям, и они шагнули к алтарю. Положив руки на кольцо, они посмотрели на колдуна. Хельги запел:

— Взываю к Тивазу, высочайшему богу, зову я Тонараза, грозного стража, и Вульдора, хранителя клятвенной тверди! Хвала всем богам и священным богиням!

Князья отпустили кольцо и уступили место двум женщинам, которые встали у алтаря, опустив ладони на святой предмет. Хельги продолжал заклинание:

— Взываю к Фрийе, великой богине, кому ведомы судьбы богов и людей, зову я Хольду, прекрасную княжну любви, и многомудрую Вар,[*] кто слушает клятвы людей. Хвала всем богиням и священным богам!

Вульф и остальные князья присоединились к женщинам, взявшись за кольцо. Вульф закрыл глаза, но идущее отовсюду сияние все равно слепило его взор. Он ощутил присутствие чего-то безгранично сильного и всевидящего, которое явилось в этот мир, чтобы засвидетельствовать человеческую клятву и наложить суровое наказание на того, кто эту клятву нарушит. Золотистые лучи преломлялись, превращаясь в копье, молот и лук. Напротив них повисли в сияющем ночном небе прялка, переливающееся всеми цветами ожерелье и кольцо. Эти символы явились в мир людей, вызванные, чтобы услышать клятву.

Все князья и княгини заговорили вместе, соединяя голоса в благоговейном хоре.

— Стоя пред взором великих Асов и мудрых Ванов, я… — тут каждый из них назвал свое имя, — …даю эту клятву верности тем, кто сейчас держит свою длань на священном кольце. Я клянусь вечно хранить верность этим людям и их родне, и мстить за них так, как мщу я за свой род, ибо мой клан станет их родом, а мать моя и отец мой станут их родителями, а сами они станут моими братьями и сестрами. А ежели кто нарушит эти узы братства, не миновать тому смерти лютой, и кровь его будет долго поить змей, а от плоти его будут вкушать стервятники. Изгоем станет клятвопреступник, и пожрут его тролли! Да будет так!

Семеро отпустили кольцо и встали бок о бок вплотную друг к другу. Хельги взял рог, наполнил его элем и подошел к ним. Вульф достал кинжал и осторожно надрезал себе руку между изгибом локтя и запястьем. Остальные последовали его примеру, и когда кровь потекла по коже, они прижали окровавленные руки друг к другу — рана к ране, кровь к крови. Стараясь не обращать внимания на острую боль в предплечье, Вульф держал руку прижатой к рукам своих новых братьев и сестер и смотрел, как его и их кровь, слившись в единый поток, стекает в рог с элем, наполняя его до краев. Затем Вульф пригнулся и прошел под земляной аркой. С другой стороны его встретил Хельги и протянул рог.

— Клятва дана, и я буду верен ей, пока жив! — сказал Вульф и с этими словами отпил глоток. Терпкий вкус крови, смешанный с элем, заставил его слегка поморщиться, но этого никто не увидел.

Когда каждый из тех, кто дал клятву, прошел под дерном и глотнул из рога, Хельги вылил остатки священного напитка на землю в то место, где был срезан верхний слой. Затем он выдернул свой посох и уложил полоску дерна на место, похоронив под ней то, что принадлежало земле. Хельги завершил ритуал еще одним знаком молота, который он начертил в воздухе и который закрыл окно в Мидгарт, восстанавливая прежнее равновесие в мире.

Люди расслабились, и их шепот постепенно перерос в гул разговоров. Многие воины из разных дружин жали друг другу руки и обнимались, радуясь тому, что теперь они все в одной дружине, сплоченные кровью своих вождей.

— Всем пива! — весело распорядился Хлёддвар. Он никогда не упускал случая попировать, тем более что повод выпал более чем подходящий.

Вульф позволил Вальхтеов перевязать себе руку, а потом подошел к матери. Старая женщина протянула ему рог с пивом и сказала:

— Все правильно, сын. Я горжусь тобой, — а потом она приблизилась и прошептала Вульфу на ухо, встав на цыпочки, — Победим мы троллей или нет, но сейчас ты стал вождем почти всех племен западных побережий. Отец был бы очень горд тобою — ведь ты осуществил его мечту.

Она лукаво улыбнулась и отошла в сторону, давая возможность Вальхтеов обнять и поцеловать брата.

— Если бы мы могли объединить вот так еще несколько народов, то можно было бы выступить против турсов, правда? — спросила она, заглядывая в серые глаза Вульфа и надеясь услышать положительный ответ.

— Всему свое время, — ответил молодой ильвинг, — Скоро мы сможем выступить против них. Но сейчас нас еще слишком мало.

— Вульф! — князь обернулся на голос и увидел Хильдрун, стоящую за его спиной с рогом в руках. Она улыбнулась и сказала: — Я хотела предложить своему новому родичу питье, но я вижу, у тебя уже есть.

Вульф двумя торопливыми глотками осушил рог и принял из рук девушки новый.

— После всего этого очень хочется пить, — признался он. — Благодарю тебя. Ты очень добра.

Хильдрун улыбнулась еще шире, и в ее ярко-синих глазах Вульф увидел нечто такое, что впервые заставило его сожалеть о своем даре Мимиру.