Вместо рая

1

Он стоял и смотрел через стекло, через прорехи в жалюзи, смотрел на тело раненого и испытывал незнакомое доселе злорадство. Внутрь палаты его не пустили — Заза запретил беспокоить столь ценный кадр. И ангел терпеливо ждал, когда архангел придет в себя на столько, что будет в состоянии вести разговор.

— Доминга! — окликнул из конца коридора Легор. — Пойдем, чего просто стоять. Кстати, Оз уже проспался, хочет поговорить. И Заза, и Силона уже у него в кабинете, мы как бы вроде основные фигуры действия, надо обсудить дальнейшие планы.

— Сейчас, — откликнулся ангел, провел пальцами по стеклу, обернулся на зашитую темными шторами стеклянную палату, вздохнул и направился в кабинет Оза, где последние несколько часов демон отсыпался после ожесточенной схватки за жизни оперативников. С момента прорыва прошло уже больше двух суток.

Запах в больничном корпусе стоял донельзя стерильный, но очень приятный, щипал ноздри, и хотелось чихать. Эл старался думать как можно меньше о маленьком создании в стеклянно комнате, у которого надежды на жизнь практически не было. Но Оз упорно шестнадцать часов после выхода из операционной стоял рядом с ней, в этой стеклянной комнате, куда не попадают солнечные лучи. После такого "лечения" он проспал часов двадцать без задних ног, совершенно истощенный и не способный даже камешек сдвинуть взглядом. Зато у маленького создания появился небольшой, но все же шанс выжить. Конечно, если Оз выдержит от начала и до конца. А он выдержит, помрет на том самом месте, но не отступит, пока надеется. Любовь безрассудна, как всегда.

Увидев Оза за его рабочим местом, ангел ужаснулся его восковой бледности, и одновременно очень темным кругам под глазами. Силона сидела на стуле с высокой спинкой и с нереально прямой спиной, будто проглотила кол. Серафима была без парика, и белесые пушистые волосы не больше пяти сантиметров в длину топорщились на голове под немыслимыми углами.

Заза тихонечко сидел в углу, помахивая на себя газеткой — он тоже очень устал.

Легор, вошедший минутой раньше Эла, еще не успел занять себе место. Он подождал, пока Оз напьется воды из больного хрустального графина — прямо из горлышка — и неуверенно прошелся по помещению. Эл прислонился спиной к двери, предварительно спрятав крылья. Ангел подстригся, и теперь ему очень мешала опаленная челка, которой стало в два раза больше из-за обрезанных волос на макушке. К тому же половина из них выгорела цветом, будто на солнце, от воздействия шара архангела. Теперь у Доминги на голове было черт знает что не длиннее его острых ушей, потому что стриг он это разноцветное чудо сам, еще и без зеркала. Впрочем, его это не смущало, как не могло смутить и присутствующих здесь — из них не пострадали только лекари. Силона заработала огромный рубец на шее в дополнение к остальным, Легор носил руку на перевязи и чуть прихрамывал.

— Если можно так сказать, то поздравляю с окончанием операции. Относительно успешно выполнены основные задачи.

— То-то и оно, что относительно, — буркнул Оз, проливая чуть воды, которая кляксой растеклась по столешнице.

— Заза, насколько все плохо? — спросил Легор.

— Плохо? Кто сказал что плохо? Да все замечательно! Считай, что половину потенциальных мертвецов мы тебе подняли, так что обескровленного корпуса тебе не видать, как своих ушей. Половинка целая — прекрасно, а там пока людей понабирает, благо отдел Наставников не пострадал. Скажи спасибо Озу — он своими волнами поставил на ноги половину пациентов. И не надо хмуриться — тоже мне, волшебник Мерлин! Ради бога, в следующий раз контролируй потоки энергии, а то по городу зомби начнут ходить.

Ангел улыбнулся. Да, такого заряда жизненной энергии он еще не видел и не чувствовал. Оз не хотел мириться с мыслью о смерти, и таки вытащил с того света любимую суккубу. Не известно правда, очнется она или нет, но чуду всегда есть место.

— Мне все равно, — равнодушно процедил демон и поспешил выйти из кабинета. — Закрывать не надо.

Доминга пропустил его, и вновь прислонился к двери. Легор занял место за столом, смахнув пролитую воду. Заза перестал обмахиваться газетой, чуток покрутил запястьями, Силона нахмурилась.

— Да, конечно, любовь безрассудна… — сказал Зазамух.

Силона внезапно вздрогнула и довольно громко ответила:

— Да что вы, в самом деле, как тут не при чем! Он же жизнь спасает, а вы над ним так подшучиваете!

Заза резко обернулся, нехорошо сузил глаза:

— Ты, ангела недоделанная, лучше помолчи о том, чего не понимаешь. Вот когда научишься отличать верное от нужного, и блаж от безрассудства, смелость от мужества, тогда я с тобой поговорю, — зло сказал он, поднялся и беззвучно вышел. Легор покачал головой.

— Силона, и вправду помолчи. Зачем ты обидела Зазу?

— Но Легор, он старается внушить Озу, что бесполезно маяться у постели Лилии, что она уже считай умерла! Как можно! Если есть хоть шанс, нужно пытаться…!

— Сил, — осторожно сказал Доминга. — Вспомни, пожалуйста, кто провел четыре часа в операционной рядом с Озом, и кто поддерживал его, когда у него не стало сил? Ведь не один я…

Силона замолчала, оставшись при своем мнении.

— А ты что скажешь, Эл? — спросил Легор.

— Мне не нравиться все это, и я лучше помолчу.

— Сменим тему, — решил Легор. — И так, сколько архангелов будут ждать на Летающем городе?

— Их уже не ждут, — ответила Силона. — Если в ту же ночь не вернулись, ждут ровно день, не больше. Потому что дольше никогда ни одна группа не отсутствовала.

— А нам нужно, что бы их ждали, и за ними пришли. Есть идеи?

— Триаде нужно поправить свои позиции и показать, что Земля — настоящий ад, — сказал Эл. — Их легко можно спровоцировать на небольшую карательную аферу. Чтобы обратно завоевать доверие народа, Триада вполне может принять такое решение, если его осторожно выскажет Маблон. Это покажет, что они борются против демонов, и скинет на пункт ниже нас, при условии, что они могут обнаружить невменяемого архангела. Это, конечно же, невыполнимо, поэтому последнее снимается. Все же, искать архангелов вполне реально будут. Это нам и нужно.

— Сил?

— Сейчас же отправляюсь наверх, — кивнула серафима. — Думаю, промедление будет нам не дешево стоить.

— Правильно думаешь. Летающий Город не так далеко, сейчас должен быть где-то рядом с Будапештом, если постараешься, то через два часа будешь там. Тебе и Безымянным нужно сделать так, чтобы Триада была вынуждена послать еще один отряд архангелов, и именно в наш город, в крайнем случае, рядом с ним. Заодно узнаешь, отошла ли общественность после представления Эла и как там обстоят дела. Сразу после запуска нашей "птички", настанет период активных действий.

Силона поднялась, не дожидаясь повторных комментариев. Путь предстоял не близкий — от Пермской области до Венгрии. При желании действительно можно было успеть нагнать Летающий Город за два часа, но если вылететь немедленно. Серафима ушла — экипироваться для дальнего полета.

— Теперь, Эл, обсудим более земные проблемы. Вчера пришло известие, что волна пошла на спад сразу после нас, и уже в Перми было все не так глобально. Первоуральск уже вполне мог справиться и своими силами, но вспомогательные отряды все же продолжают идти по пути нашествия. На всякий дрянной случай. Видать, эпицентр пришелся как раз на нас. Это хорошая новость?

— Конечно, — неправдоподобно ответил Эл.

— Удалось получить образец тканей и энергии тех загадочных тварей, в московском центре уже они исследуются лучшими специалистами со всех стран. Скоро будет ясно, новый ли вид темняка это или какая-то другая невиданная тварь. И Эл… Держись, ладно? Не сорвись, как Оз.

— Я себя контролирую. Полностью, для меня эмоции как короткое замыкание, и я прекрасно представляю себе последствия.

— И ходишь как зомби бездушный по корпусу, заглядывая за зашторенное стекло. Эл, чудо всегда случается. Понимаешь, какой бы сукой не была судьба, после грома всегда тишина. После цунами море спокойно, пусть и какой-то краткий момент, но спокойно, и это главное, это дает нам небольшую передышку. Оз справиться, не без твоей помощи. Нет ничего, что не могло бы вылечить чудо, созданное любовью. А он действительно любит, странно поверить, но это так. Не за тело, а за её саму. Эл, пока есть вера, возможно все. Ведь именно на вере живут миллион небожителей, ни в чем не нуждаясь. Пока ты веришь, ты всесилен. Оз, как и ты, не имеет границ в силе. И эмоции для него как ключ к любой двери в этот бездонный океан. Две несовместимые половики, кажется, ангел и демон, но когда они таки сливаются, происходит самое настоящее чудо. Мы чудо для людей, а такие, как вы с Озом — чудо для нас. Необыкновенные двигают жизнь вперед, и за ними идут. А, Эл? Я с тобой.

— Если я сказал, что все под контролем, так и есть.

— Эл, ты совсем недавно узнал, что такое ненависть и злость, а отчаянье — хреновая штука, поверь, оно убивает не хуже темняка. Вот это самое страшное чувство.

— Ага.

— Нет, Эл, скажи, неужели ты можешь стать ледяным, хуже — каменным?

— Что ты от меня хочешь? Я и так стараюсь не обрушить что-нибудь, срываюсь только на темняках, как я еще должен выпендриваться, чтобы другие чувствовали себя уверенно? Зачем тогда ТЫ тут?

— Ясно. В общем, опять сменим тему. Меня интересует архангел. Ты сейчас пойдешь к нему и поговоришь.

— О чем? Промывать ему мозги?

— Нет, аккуратно разъяснить, что клятва — чушь. Поселить в нем сомнения, показать нас и наши задачи. Ты умеешь убеждать.

— Это будет трудно, Легор, я его видеть не могу — сразу начинаю злорадствовать.

— Забудь, что именно он швырнул пульсар в дыру. Забудь — хотя бы на время, он сейчас не твой враг — он сейчас наше оружие.

— Мне плевать, — хмуро ответил ангел, и зло хлопнул дверью. Взгляд его заблудился в дверях коридора. Ангел сам собой дошел до стеклянного куба, и опомнился, лишь коснувшись стекла. Опомнился, обернулся, уперся глазами в палату, где лежал архангел. Оттуда как раз вышел целитель с серенькой папочкой подмышкой, и осторожно прикрыл дверь за собой. Доминга вздохнул и решил, что выбора у него нет. Он тронул ручку двери и вошел.

Стерильный запах здесь был еще резче, чем в коридоре. Комната ничем не отличалась от обычной палаты человеческой больницы, разве что только пациентами. Архангел вроде бы не спал, и находился в вполне вменяемом состоянии. Эл подошел поближе, с горечью отметил, что ему нравиться смотреть на подпорченное шрамами и утратой левого глаза лицо небожителя. Ангел понял, что что-то надо с этим делать, с этими неправильными чувствами.

Архангел немного судорожно вздохнул, а его рука дернулась, уцелевший глаз чуть приоткрылся. Ангел присел на стульчик около кровати, сложил руки на кровати и ждал чего-то. Наконец архангел повернул чуть голову так, что он смог увидеть Домингу. Ангел улыбнулся и через силу выдавил:

— Привет. Надеюсь, ты меня слышишь, а то получится, что я разговариваю со стенкой. Ты можешь что-нибудь ответить мне, а не моргать испуганно?

Архангел прикрыл чуть затуманенный взгляд и зашептал что-то вроде "На все воля Создателя и моего хозяина…" на атлантийском, и через слово проскальзывали цитаты из клятвы. Эл вздохнул и смирился, что на первое время ему действительно придется разговаривать со стенкой.

— Да, я тоже рад тебя видеть. Странно, мне твое лицо кажется знакомым. Я тебя видел еще до того, как ты меня разукрасил той ночью. Да, это твоих рук дело. Я знаю. Ты меня не узнаешь, но если можешь, представь, что у меня все волосы темно-золотые и длинной ниже лопаток, и челка где-то до подбородка на глаз. Начинаешь узнавать? Да не трясись ты, не перебивай меня своей клятвой. Её давно не существует. Она только у тебя в голове. Чем больше ты в нее веришь, тем хуже будешь себя чувствовать. Потом проверишь это обязательно. Не скажешь мне свое имя? Почему-то я так и думал. Что ж, тогда я преставлюсь. Я Элергост СанРан Доминга. Ты меня, безусловно, знаешь. А знаешь, почему ты здесь? Потому что мы никогда никого не бросаем без помощи. Кстати, тебя лечил демон, ты в курсе? Обязательно скажи ему спасибо.

Честно говоря, мне не особо хочется с тобой говорить. Все мы не идеальны, и мне тоже что-то противно и ненавистно. Я расскажу тебе пару интересных фактов, а ты хорошенько подумай над этим, а потом я еще зайду и мы с тобой, надеюсь, по-настоящему поговорим.

Ты ведь не в первый раз на Земле, так? Разве тебе никогда не казалось странным, что демоны никогда не нападают на вас, не сражаются с вами, хотя вы их на это провоцируете. Если есть силы, вспомни последнюю свою битву и скажи — разве хоть один демон или изгнанник хоть немного задел кого-то из вас, а? Нет, такого не было. Они ведь сражались против той самой твари из воронки. Это раз.

Как видишь, тебя тут совсем не собираются убивать, или пытать, или еще что там напридумывала Триада. Наоборот, тебя качественно подлатали, не дали подохнуть от заражения темняков, и совсем уж не собираются делать из тебя такового. О тебе заботятся, и ни один демон или изгнанник не причинил тебе вреда за эти двое суток, что ты тут находишься. Может, демоны вовсе не плохие, и Земля не рассадник зла?

Я хочу узнать одну крайне важную вещь — если бы мы были за одно с темняками, так почему бы нам не пропустить их город? Скажешь, защитный экран? Чушь, неужели бы я не нашел в архивах способ его обойти? Да и потом, мы ведь сами должны были бы стать темнякми, но почему-то Безымянные спокойно находятся без всякого вреда на Летающем Городе, ходят через щит? Что ж, мы, такие, почему бы не открыли двери своим друзьям? И неужели бы мы не перезаражали всех небожителей за тысячелетия существования непокорных, а?

И самое главное — почему ты до сих пор жив? Почему клятва не работает? Может, Триада врет и об этом? Ведь ты уже давно нарушил свою присягу, и не сошел с ума, меня слушаешь, и, готов поспорить, уже сопоставляешь факты. Эта присяга существует только у вас в голове. Подумай, нелепо бы было, если бы человек умирал только от того, что он боится Фреди Крюгера, киношного злодея, а? Вот также глуп и твой страх, твоя клятва — только твоя совесть и твое понимание, она давно уже пережила себя. Она, как всякая магия, рассеялась со временем.

А зачем же темняки охотятся за людьми, если они наши, а значит и их тоже создания? Вот это самое глупое, что придумали советники. Если же люди испорчены, как же должны темняки их кушать? Немного не стыкуется и то, что вера — ваша энергия, которую Летающий город собирает с Земли, берется с каждого человека, а значит, вы автоматически берете энергию и с нас, так называемых, нечистых. Фигня полная, на мой взгляд. Если б я был злодеем, я бы придумал что-нибудь по существеннее, уж точно. Что за теории, если достаточно иметь хоть чуть ума и правильно слушать, можно разбить за пять минут? Наверное, власть способствует общей деградации. Для разнообразия, попробуй развеять мои теории, я даже могу их тебе в письменном виде предложить, хочешь? Да я их и так оставлю, вроде как для расширения твоего кругозора. Прямо сейчас за дневниками сбегаю, так у меня есть интересные заметки, прочитай, это наводит на мысли…

Эл в общей сложности, просидел у архангела не больше пятнадцати минут. После монолога сходил за своей тетрадью, выдернул те страницы, которые приходились на недели его болезни, тихонечко положил на край больничной койки и решил оставить его одного.

Улыбаясь встречным сотрудникам в коридорах, отпуская приветствия, Эл протопал к выходу. В корпусе ему делать было не чего.

На улице стояла теплая, сухая погода, несмотря на октябрь, обещанных дождей не было, так коротенькие, на пять минут, их и в серьез-то не воспринимали. Грустное солнце высветило бриллиантами стекло витрины, мимо которой ангел как раз проходи. Он глянул в стекло.

Кто оттуда смотрел? Разве он? Нет, раньше тут бы отразился высокий юноша с золотыми волосами, распущенными, наверняка, с челкой, закрывающей лукавый карий глаз, а другой бы улыбался. Наверняка, он бы не выделялся среди толпы, одетый как люди.

Сейчас ангел смотрел в витрину и не переставал удивляться, какой же он все же хрупкий и беззащитный, который до этого тащил на себе судьбы многих. Усталое лицо, поникший вид. Куртка расстегнута, под ней ничего нет, белый шарф неопределенно болтается на шее — то ли завязан, то ли нет. Настоящий книжный романтик с задумчивым и несчастным видом. Вот только было ему не до романтики.

Болели многочисленные заживающие раны, не отвлекающие, но создававшие общий разбитый фон, декорации для души. Опаленные волосы не были золотыми, только местами, слева, где была длинная челка, волосы стали пепельными, если не седыми. Нелепые, неровные царапины на скуле, там, где недавно был ожог. А взгляд такой, будто завтра конец света, а ты только-только начал жить…

И конечно, черные крылья, как всегда полуразвенутые, делавшие его похожим на мрачного вестника смерти из легенд. Тот тоже имел черные крылья ангела, и являлся любому перед самой смертью. Говорят, эта зараза тоже любит злорадствовать. Кто говорит, только не понятно. Видят-то его только умирающие…

Эл попытался улыбнуться и понять, что же в этом так напугало архангела? Не из-за его внешности, и не из-за его известности имени же он испугался так?

Эл вгляделся в отражение и оценил натянутую улыбку. Хреново, конечно, как иначе, когда тебя заставляют улыбаться, а на душе будто что-то давно протухло… нет ни капли хорошего настроения, нет желания что-то делать. Улыбка мутная, тоскливая, натянутая, как юбка на манекен, причем не по размеру. Какой из него вдохновитель, если он как…?

Доминга взлохматил рукой и без того лохматые волосы, вздохнул и отвернулся от витрины, продолжил путь по городу. Этот маленький городок, даже не подозревающий о том, что стал центром действий многочисленных глобальных сил, после прорыва очень изменился. В основном, в сторону развалин: многие здания были частично разрушены, хотя самые сильные повреждения получила все та же многострадальная больница. Хорошо хоть еще этот её блок собирались предать капитальному ремонту, поэтому людей там не было. Зато сотрудников и неспящих горожан было убито много. По телевидению рассказывали, что всему виной пожары, кто-то с умным видом рассуждал о террористах. Вот у этого дома, например, верхний этаж с левой стороны бы взорван. А местный храм лишился большей части стекол и строительных лесов. Пара домов в частном секторе были сожжены, по счастью, без их жильцов. Что ни говори, а были разрушения и посерьезней, и люди были этим очень обеспокоены. Бытовали даже версии об инопланетянах и метеоритах.

Эл оглядел наполовину пустую улицу, наткнулся взглядом на старушку, с огорченным лицом считающую мелочь перед входом в продуктовый магазин. На раскрытой ладони передвигает монеты и качает головой. У ангела защемило сердце. Как всякое существо с обостренными чувствами, не только справедливостью, ему непременно захотелось помощь совершенно бескорыстно, хотя он и понимал, что за это бабушка даст ему своей энергии и не пожалеет. Не осознано, вместе с благодарностью. Эл просто хотел помочь хоть кому-то, хоть чуть-чуть сбросить тоску с души пониманием того, что он все же нужен хотя бы этой женщине.

Ангел быстро подошел к ней, чуть приобнял рукой за плечи сгорбленную фигуру, другой рукой вытащил деньги из кармана джинс. Ему было все равно, сколько именно там, ведь деньги ему не нужны.

— Вот, возьмите, — тихо прошептал он, касаясь крыльями вздрогнувших плеч. Старушка обернулась, как только он отступил, наткнулась на грустные глаза и усталую, но на этот раз искреннюю улыбку, размашисто перекрестилась, и ответила:

— Благослови тебя Господи…

И Эл ощутил так долго ускользавший праздник, нещадными пинками гнавшего отчаянье, о котором болтал Легор. Чуть склонив голову в благодарность за подаренную силу, Эл продолжил прогулку по улице. Он увидел мамашу с коляской, в которой надрывно плакал ребенок, несмотря на все уговоры матери. Эл обернулся, пройдя чуть дальше их, подмигнул ребенку. Двухлетний малыш и думать забыл про слезы, во все глаза смотря на "крылатого дядю". Женщина удивленно обернулась, благодарно улыбнулась ангелу. Тот только поднес руку к губам, и так же, как и старушке, слегка поклонился. Постепенно, в глазах его начала проглядываться радость, искренняя и ничем не разбавленная радость при виде чуда, которым для людей был он. Прислонившийся к столбу молодой человек, нахмурив лоб, думал о том, что будет, если он сейчас ограбит вот этот магазин. Эл вскользь задел его крылом, сметая плохие мысли, и поделился радостью малыша. Юноша отстраненно махнул головой, хмыкнул, пробурчал "и что на меня нашло?". Ангел удовлетворенно качнул головой.

Неожиданно для себя свернул в подворотню и тут же увидел сорящуюся пару на скамейке во дворе. Парень кричал что-то, девушка только отмахивалась от него, как он назойливого комара. Ангел громко свистнул, сунув два пальца в рот. Пара оглянулась в поисках источника звука, безошибочно определив им Домингу. Он нарисовал пальцами большое сердечко, заулыбался, и, поймав руками немного воздуха, подул в их направлении. Девушке почудился аромат роз на миг, и она без причины взяла парня за руку, тот удивленно посмотрел на её ладонь и заулыбался.

Элергост продолжил путь. Он вышел обратно на главную улицу, увидел мальчика лет семи около автобусной остановки, который расклеивал объявления о пропаже щенка. Эл подошел к нему со спины, придержал сползающую бумажку, наклонился к его уху и спросил:

— А ты хорошо во дворе искал?

Мальчик испуганно обернулся, кивнул. Было видно, что он недавно много плакал.

— Не люблю, когда дети плачут, — покачал головой ангел. — Давай вместе поищем?

Мальчик опять кивнул. Взяв его за маленькую ладошку, Эл провел его по улице, безошибочно, доверяясь интуиции, находя верное направление. Мальчик набрался смелости и спросил:

— А у тебя и правда есть крылья?

— Так заметно?

— Вообще-то да, но… А почему они черные? Вроде у ангелов белые крылья?

— И так тоже бывает, — ответил ангел. — Вот здесь ты живешь?

Ангел окинул взглядом двор, соображая, откуда можно "позвать". Наконец он остановил выбор на арку в другой двор, тряхнул волосами.

— Вот туда смотри, только внимательно. И никуда да уходи… На, на память.

Доминга вытащил короткое перо с левого крыла, протянул мальчишке. Отделенное от тела, оно сразу перестало быть невидимым для людей, и мальчик с благоговейным трепетом принял его. Эл отошел несколько метров от него, повернулся спиной, и только после этого услышал счастливый крик. Мелкая овчарка сломя голову неслась к мальчишке, махая хвостом, как пропеллером, гавкая на ходу, будто сообщая: "Привет! Я тут!". Естественно, мальчик тут же подхватил четвероногого друга на руки, позволил вылизать лицо, но вспомнил про ангела, и поискал его глазами. А Доминга уже шагал по главной улице дальше, высматривая людей.

Внезапно он остановился, крайне удивленный. Навстречу ему бежало конопатое рыжее создание, резко ассоциирующиеся с солнцем. Оно бежало, размахивая пакетом, и перед носом ангела нырнуло в магазин. Доминга помотал головой, спасаясь от наваждения. Будто бы девочка светилась изнутри. Он подождал, пока она вернется из магазина с булкой хлеба, и пошел за ней. Девочка остановилась, чтобы поразглядывать объявления. Она ненароком обратила взгляд на ангела и сама подошла к нему.

— Привет! Ты к нам в гости?

— К вам?

— Да! К нам всегда приходят ангелы. Мама говорит, что папа с вами работал. А разве можно работать с ангелами? С ними надо дружить!

Доминга понял, что это она из тех семей, которым известно о них, и кто знает о реальной опасности.

— Так как, ты зайдешь к нам? Мама всегда рада!

Ангел кивнул и позволил девочке взять за руку себя и вести по городу. Когда они подошли к её дому, она бегом кинулась в подъезд, чуть не упала, но только засмеялась этому. Ангел помог ей подняться, неуловимым движением бровей заставил выпрямиться чуть покосившуюся дверь подъезда. Девочка засмеялась того пуще.

— А её каждый раз выправляют, а она снова через день…!

— Больше не будет! — заверил её Доминга.

Они поднялись на нужный этаж, девочка открыла своим собственным ключом дверь.

— Мама! Я дома! Мам, а у нас гости.

В коридор, пока солнышко снимало обувь, показалась с кухни женщина в переднике и с забранными в пучок волосами. Она сначала удивилась присутствию Доминги, потом прищурилась, внимательно его осмотрела и пригласила в дом. Эл зашел, поудобнее сложив крылья. В последнее время ему стало трудно убирать их на другой план реальности, поэтому он старался по возможности их никуда не девать. Да и месяц, проведенный без крыльев, запомнился, и он думал, что вряд ли выдержал бы, если бы помнил, что такое полет. Полет — это незабываемо…

Женщина пригласила его на обед, и он не посмел отказаться. Рыжая-конопатая прибежала с листком бумаги и карандашами:

— А можно я тебя нарисую? Я таких ангелов еще не видела!

Доминга со смехом согласился. Его еще никогда не рисовали. Девочка, сжимая карандаши в руке, уселась напротив ангела за стол, мама чуть пододвинулась, и тихо, чтобы не отвлекать девочку, спросила:

— Как у вас там?

— Не понял?

— Моя дочь чувствует темняков. Это дар её отца. Что вас удивляет — неужели ангел не может завести человеческую семью? Да, мой муж был ангелом. Почему был — потому что месяцев шесть назад он погиб. Мне так и не сказали, что происходит, хотя люди из корпуса бывают у нас каждую неделю — приносят деньги и все, что нужно, но не говорят о темняках. А недавно моя дочь просто взбесилась посреди ночи — кричала, дергалась, хотела бежать куда-то — темняки её пугают, с её чувствительностью к энергии. Что случилось? В городе полно разрушений, по телевидению говорят о каких-то землетрясения, пожарах; что случилось?

Эл замялся, говорить или нет? Подумав, решил, что все равно ему нужно кому-то высказаться, иначе эмоции выжгут его изнутри, а это женщина никому не расскажет и не осудит — просто выслушает. А Доминга рассказал её не только события последней недели на Земле, но и свои мысли, переживания, сомнения, а когда дошел до Лилии, даже расплакался. Женщина ни слова не сказала против, только накрыла ладонью руку ангела, тяжело вздохнула:

— Мне муж о вас рассказывал, Элергост.

Доминга припомнил, что вроде не называл своего имени, но по его рассказу не трудно было догадаться о его происхождении.

— Я восхищаюсь вами, правда, не потому, что вы сделали многое для Летающего Города, хотя и это тоже, а потому что вы можете это вытерпеть. Другой бы наверное давно бы сорвался, даже мой обожаемый муж. Он мне рассказывал о Городе, о Триаде… Я подумала и решила — это ужасно, а вы решили пойти против, и ведь это огромная ответственностью. Просто пойти — одно, а вот повести за собой — совсем другое, и это куда сложнее. А вы, Элергост, делаете то, что очень важно и нужно, и себя не жалеете. И ведь должен быть кто-то, на кого вы можете опереться! Не ваши Безымянные, не ваш Наставник, не люди — а то существо, ради которого вы бы повторили все заново не раз, и наверняка бы умерли ради него. И правду сказал ваш наставник — в чудо надо верить. Взгляните на нее, — женщина кивнула на девочку, которая от усердия высунула кончик языка и водила острыми карандашами по бумаге, — вот она для меня — чудо, и я верю в нее. Знаете, не надо отчаиваться, это плохо. А Лилия, это ваше чудо, и Господь не даст ей умереть. И вы не дадите, так? Просто потому, что без нее вы не сможете. А вы нужны, поэтому и она нужна. И она это тоже знает.

— Я закончила! Смотрите!

Эл посмотрел на рисунок, но он расплывался перед глазами — слезы мешали. Ангел на бумаге вышел очень грустным и подавленным, а ребенок изобразил у него поломанные крылья. Доминге стало внезапно очень свободно, когда он посмотрел в глаза девочки, обрамленные веснушками. У женщины не было веснушек, значит, она унаследовала их от отца.

— Он снова взлетит, правда-правда. Я знаю, взлетит, с новыми крыльями!

Эл только сейчас заметил, что в её волосах играет солнце — на каждой пряди непослушных локонов свой оттенок. Девочка светилась изнутри. Эл протянул руку неожиданно для самого себя и коснулся рыжих волос. И тут спохватился, что не знает ни имени девочки, ни женщины. Он хотел спросить, но женщин погладила его ладонь с тыльной стороны и сказала без вопроса:

— Жанна. А она — Лилия.

Эл удивленно заморгал, хлопая ресницами, и недоверчиво переспросил.

— Да, именно так, — подтвердила она. — Ваша Лилия её крестила. Она её так и назвала. Моя Лил вообще очень чувствительна к демонам и небожителям, она всегда говорит, если кто-то умирает. Она мне говорила, что позавчера их умерло очень много. Но больше она не говорит о смерти. Так что успокойтесь — вряд ли кто-то из её знакомых скоро умрет, и Лилии точно ничего не грозит.

— Элергост, возьми, хорошо? — Лил протянула ему рисунок. Эл хотел отказаться, но девочка покачала головой:

— Нет, возьми. Для себя у меня еще есть, он лучше. Там ты другой — каким ты станешь. Я буду вспоминать тебя таким, каким ты будешь, ты будешь вспоминать, глядя на этот рисунок — каким ты был. Ведь ты опять будешь летать?

Эл заверил её, что будет летать, и поспешил попрощаться. Разговор с человеческой женщиной подействовал на него неожиданно — успокоил и уверил в жизни. Ангелу уже не было так тяжело — вспомнились те люди. Юноша у магазина, и старушка, но перед глазами стояло рыжее солнце. Как будто специально для него появилось, пригрело, озорно подмигнуло и подарило лучик на память. Эл приложил руку к груди, прижав рисунок в кармане. Правда, да что это он? Раскис совсем, кто будет подгонять этих глупых идеологов? Куда они без него забредут? Всем-то он нужен, но не так, как хотелось бы. Зато теперь Эл точно знал, что вот то рыжее солнце будет очень часто вспоминать о нем просто так, не потому что он там есть кто-то важный, а потому что он был у нее и позволил выдернуть перо на память. Эл дал её огромное маховое перо, "самое большое перо", как она сказала. И ведь пригласила снова прийти в гости. Потому что хочет еще его нарисовать, потому что он ей понравился…

"В самом деле, солнышко, наполовину ангел, на половину человек… Дьявол, какие парадоксы случаются! И я тоже хочу ребенка, и тоже рыжего! Непременно!"

Эл радостно свистнул, спугнув голубей с крыши, под иллюзией взлетел, и ринулся в корпус. Всего-то нужно было вот так вот поговорить с кем-то…