Внебрачный сын

Глава 5

— Как себя чувствуешь? — голос Макара звучит совсем рядом.

— Нормально.

Глаза открыть я не решаюсь, поэтому сосредотачиваюсь на ощущениях. Вздрагиваю от брызгов чего-то холодного на мой лоб и жду, что начнет жечь, но ничего из этого не происходит.

— Это обезболивающее, — поясняет Измайлов. — Так ты даже укола с анестезией не почувствуешь.

— Что, совсем?

— Почти.

Боли я совсем не чувствую. Когда через полчаса мне сообщают, что все закончилось, я шокировано распахиваю веки и встречаюсь взглядом с Макаром. Он смотрит на меня сверху вниз. Нижняя часть лица скрыта маской, но даже так я понимаю, что он улыбается.

— Полежи еще пару минут и можешь вставать. Мариша проводит тебя к мужу, — Измайлов подмигивает, а через мгновение встает со своего места и выходит из кабинета.

— Можете вставать, — сухо командует Марина. — Аккуратно, может закружиться голова.

Было бы неплохо помочь мне встать, но она этого, разумеется, не делает. Я сажусь на кушетке, Марина удовлетворенно кивает и указывает на дверь.

— Нам пора. Пациентов слишком много, а рук не хватает. Я выведу вас в коридор и побегу помогать остальным.

— Хорошо.

В коридор выходим вместе. Марина усаживает меня на стул у кабинета и тут же уходит, а я растерянно выглядываю Германа. Он сказал, что здесь ждать будет, но его нет. Испугался моего распухшего носа и сбежал?

Собираюсь набрать Стаса, чтобы забрал меня из больницы, но не успеваю. Макар останавливается рядом со мной, смотрит внимательно:

— Идем, отвезу тебя домой. Мальчик твой уехал. Сказал, что ему срочно нужно и попросил тебе передать, что сожалеет.

— Я брату позвоню, он меня заберет.

— Брось, Оля. Я домой, мне не сложно тебя подбросить.

Пока я думаю, неподалеку группа выпивших мужчин начинают петь и поздравлять друг друга с новым годом.

— Оставаться здесь небезопасно, доктора нарасхват, медсестры тоже. За тобой просто некому будет присмотреть, пока брат едет. Идем.

Так и не получив от меня ответа, Измайлов разворачивается и идет к выходу, а группа мужчин запевает снова. Я поднимаюсь на ноги и быстро иду за Макаром. Я бы ни за что не согласилась, но лучше с ним в машине, чем остаться наедине с толпой мужиков навеселе.

О куртке я вспоминаю лишь когда выхожу на улицу и попадаю под крупный снегопад. От неожиданности хватаю холодного воздуха и широко распахиваю глаза.

— Совсем сдурела идти раздетой? — слышу совсем рядом.

Макар забирает из моих рук куртку и быстро помогает мне одеться. Почти как шесть лет назад он собирает полы ткани впереди меня, тянется к капюшону и прячет копну моих кудрявых волос. На мгновение мне кажется, что он присядет и вставит змейку в замочек, а затем потянет его вверх. Когда мы были вместе, я ни разу не застегивала верхнюю одежду сама. В этот раз Измайлов, естественно, этого не делает. Запахивает полы куртки и убирает руки, командуя:

— Пошли!

Его машина припаркована в нескольких метрах от клиники. Макар достает брелок, снимает блокировку и открывает для меня дверцу переднего сидения. Я тут же юркаю в салон, а через минуту хлопает соседняя дверь. Измайлов сразу же включает обогреватель, заводит двигатель и мы выруливаем из парковки.

Через пару минут мне становится жарко, и я стаскиваю капюшон куртки с головы.

— Даже не спросишь адрес?

— Подозреваю, ты остановилась у родителей.

— У брата, — поправляю Измайлова. — Но адрес тот же.

— Стас живет с родителями?

Я украдкой смотрю на Измайлова. Он не знает, что мама с папой погибли? Где он был все это время? Или настолько увяз в работе, что даже новости не смотрел?

— Их больше нет, — говорю тихо, стараясь не вспоминать, через что тогда всем пришлось прийти.

Повисает пауза, после которой Измайлов чертыхается и говорит:

— Прости. Не знал.

— Мои родители разбились в автокатастрофе чуть больше года назад. Удивлена, что ты не знаешь.

— Я вернулся полгода назад. До этого учился и практиковался за границей.

— А мама? — спрашиваю. — С ней все в порядке?

Мы не были близки с его матерью по причине того, что она любила пристраститься к алкоголю. В то время, когда мы с Макаром встречались, самым неприятным моментом была именно его мать. Я не любила к нему приходить, не могла ее видеть и не переносила запаха перегара, который неизменно витал у них в квартире. Я любила Макара, но ненавидела его мать.

— Она замуж вышла, если можно так сказать, — Макар криво усмехается.

— Она больше не пьет? — вылетает из меня.

Я тут же жалею о брошенных словах. Спросила, не подумав, а теперь мне жутко неловко.

— Два года в завязке. Как только деньги появились, определил ее в клинику. Особо не надеялся, что получится, она пила больше десяти лет, но она встретила там своего нынешнего мужа. Не пьют вместе. Держатся.

— Рада за нее.

Я правда рада. Знаю, как Макар переживал за мать, хотя ни разу мне не говорил. Я просто видела, как он о ней заботится, как помогает дойти до кровати и снимает грязную обувь, как убирает со стола бутылки с остатками алкоголя. Я бы так не смогла.

Воспитание, конечно, сказывалось. Я росла в любви и уюте, одевалась в брендовую одежду и спала на шелковых простынях. Макар долгое время не приводил меня домой. Я просилась, требовала, устраивала скандалы и обижалась, но он упорно отказывал. Я пришла к нему тайком. Узнала у друзей адрес и приехала с тортом и пачкой сока. Хотела познакомиться с его мамой, а столкнулась лицом к лицу с реальностью. Серой, мрачной и убогой.

Я знала, что Макар был из бедной семьи, знала, что ему приходится зарабатывать самому, потому что зарплаты матери на все не хватает. Все это меня не волновало, потому что я его любила. Смириться с алкоголизмом его матери было сложнее. Я столько всего ему наговорила, что даже спустя годы стыдно. Он ведь ни в чем не виноват, а я не смогла сдержаться. Он тогда пихнул мне торт в руки и попросил больше никогда не приходить, а я все равно пришла. Через неделю, когда поняла, что дышать без него невыносимо.