Внедрение в ЧК

Глава 3

В Горелое мы прибыли под вечер (скоро сумерки начнут затягивать село темнотой. Согнав население в центре села, начали обыск на дворах сельчан. Женщины жались к своим мужикам, те же зыркали на происходящее вокруг из под кустистых бровей. Дети еще не понимали происходящего и пытались играть в какую-то игру. Обыск дал результат — все росла и росла охапка разного оружия — винтари, охотничьи ружья, даже ручной пулемет «Мадсен» был спрятан на сеновале одного из дворов. За селом нашли свеже-закопанную могилу, в которой мужики зарыли убитых продотрядовцев. Я прошел к отрытой могиле и осмотрел вынутые трупы в одном нижнем белье. От них просто разило самогоном. Я составил Акт осмотра тел, в котором указал признаки пьянства и под актом попросил подписаться нашего командира отряда и сотрудника одного из уездного ЧК.

Головы гореловцев склонялись все ниже с каждым найденным огнестрелом.

Я вытащил из кучи найденного оружия немецкую винтовку Mauser Gewehr 98 с установленным на ней трехкратным оптическим прицелом. «Вот это классный подгон!» — подумал я, верча находку в руках. Винтовка была проста, надежна и весьма точна. Емкость магазина составляла пять патронов. Прицельная дальность — два километра. Видно кто-то с фронта в качестве трофея прихватил. Мой брат, притащивший только что пару винтовок, увидел у меня в руках снайперку и не выдержал — Дай, Андрей посмотреть! Ты смотри-ка — прицел на ней стоит! — я протянул винтарь Сашке и, позволив налюбоваться на находку, забрал ее и, обмотав прицел тряпицей, спрятал винтовку в телегу, решив оставить ее себе.

Командовавший нашим отрядом начальник милиции прошелся перед сельчанами и объявил — Кто стрелял в продотрядовцев — два шага вперед!

Мужики загомонили но никто из них вперед не вышел и начальник милиции махнул рукой — Всех мужиков, в чьих дворах нашли оружие, вязать, повезем их в город. Пусть губернские чекисты с ними разбираются!

Бабы сразу же заголосили а за ними подключились и дети, с недоумением смотревшие на пришедших в их село чужаков.

Цыганистого вида мужик сжал кулаки и вышел из толпы — Я ваши грабителей пострелял, один. Больше никто не виноват из наших!

— Один всех пострелял? — не поверил ментовской начальник. — Давай, рассказывай, кто еще с тобой был!

— Ваши махновцы самогоном упились после того как все зерно у нас отобрали, не оставив нам ни зернышка. А затем к моей бабе двое приставать стали. Вот я всю эту пьянь и перестрелял! — мужик попрощался со своей семьей и сплюнул — Таким нехристям на тот свет самая дорога! Забирай меня начальник, больше никто этих собак не трогал. А оружие с окопов с собой мужики захватили после того как вы с немцем замирились.

Назад в Тамбов мы вернулись уже под утро, выспавшись с братом в телеге, немного отлежав бока от неудобного положения тел. Да еще постоянно трясло на колдобинах.

Сразу же нас с Сашкой загрузили Делами мы до позднего вечера с коротким обеденным перерывом, поев вареной картошки и ржавой селедки, наводили порядок в бумагах. Практически всем обвиняемым шили контрреволюцию, причем стараясь не заморачиваться ни с уликами ни с доказательствами.

У нас с Александром набились мозоли на среднем пальце от карандаша, которым мы исписали кучу бумаг. Убрав папки с Делами в сейф и дождавшись одобрительного кивка начальника, мы рванули домой.

Утром наши труды просмотрел Серафим Иванович и задумчиво начал барабанить пальцами какой-то марш. — Так, молодые люди! По вашему выходит нам почти всю контру выпускать надо? Мда! Как-то раньше проще было — расстреляли нечисть и хрен с ней! А сейчас как мне наверх докладывать? Что отдел по борьбе с контрреволюцией понапраслину пишет?

— Именно так, Серафим Иванович! — я взял на выбор папку — Вот смотрите, что тут они написали — Аникеев, бывший поручик, организовал заговор с целью свержения советской власти, что доказывают чаепития, организованные у него дома. — Александр при моих словах постарался сдержать улыбку, но наше начальство это заметило и марш ускорил темп. — На чаепитиях постоянно присутствовали его бывший сослуживец, бывший подпоручик Огольцов, бывшие граждане дворяне Каплеев и Свиридов. Причем, прошу заметить, большинство проживает в одном доме, кроме подпоручика. И вот на основании этого бреда кобылы решено расстрелять всю компанию! У нас что — вечерние чаепития приравнены к собранию заговорщиков? В качестве доказательств — показания домработницы, в которых баре якобы хвалили жизнь в царское время.

— Этого разве не достаточно? — начальство прекратило выстукивать марш и открыло папку с делом.

— Конечно нет, раньше даже рабочие имели большую зарплату, не говоря о господах офицерах. Вы же сами, кажется из бывших мастеровых — прекрасно это знаете. Лишенные работы и доходов, эти люди сейчас практически выживают, не имея даже приработка. — я выпил воды и продолжил. — Сейчас трудное время, это нужно иметь в виду. Гражданская война разрушает буквально все, на восстановление нужны годы. По-моему, этих дураков, что ищут контрреволюцию в каждом бывшем офицере, нужно убирать из ЧК — они такого натворят, за что потом любая проверка из столицы вас же, Серафим Иванович и поставит потом к стенке за фальсификацию дел.

— Или вот! — я беру следующую папку — некий Сидоров, слесарь завода «Ремарт», пишет донос на инженера завода Косолапова, якобы тот готовит диверсию на заводе. Наши доморощенные борцы с контрой даже не наводят справок на заводе о личности доносчика, а мы вот не поленились — оказывается Сидоров постоянно находится пьяным на рабочем месте, гонит один лишь брак и инженер завода пригрозил его уволить или перевести в дворники.

— И так практически во всех делах. Мне даже представить страшно, сколько невиновных расстреляли по фантазиям этих Агоянца и Быстрова.

— Ну, допустим. — наш начальник встал и прошелся по кабинету — Что вы за вывод в деле по убийство продотрядовцев в Горелом сделали? Вы практически оправдываете убийцу! Ваш вывод — виноваты сами продотрядовцы! Это как понимать?

— Разве не могут быть преступниками бойцы продотряда? — удивился мой брат и я его поддержал:

— В ряды борцов с контрой пролезло много бандитов, желающих с помощью полученной власти и винтовки плевать на законы, жрать самогон и и отнятое у крестьян сало. Если бы на вашу жену полезли пьяные вусмерть эти так называемые борцы за Советскую власть, вы бы, товарищ председатель следственной комиссии за свой револьвер то не схватились? — я посмотрел на нервно скривившегося начальника и через пять минут молчания тот наконец-то разродился — Что ж, братцы Сорокины! Идемте к председателю, пусть он порадуется вашим находкам.

Председатель Тамбовской ГубЧК Якимчик, ознакомившись с нашими выводами, закрыл паки, которые на выбор принес ему наш руководитель и закурил, задумчиво пуская кольца дыма в потолок. Затем посмотрел на начальника следствия, сидящего за приставным столом и на нас с братом, вытянувшихся в струнку и замерших под взглядом местного вершителя человеческих судеб. — Садитесь, товарищи! в ногах правды нет.

Мы сели напротив нашего начальника на жесткие неудобные стулья и ожидали вердикта Якимчика.

— Вижу, действительно, товарищи из отдела по борьбе с контрреволюцией перестарались. А что делать? И где прикажите мне найти профессионалов?

— Может из бывших жандармов кого привлечь? — закинул удочку я нашему еврейчику. — Из тех, кто занимался поиском шпионов германских, к примеру. Жалко терять таких профессионалов, можно и из уголовного сыска кого поискать. Конечно же, к работе привлекать тех, кто не проливал кровь пролетариата и подпольщиков. Товарищ Троцкий же не брезгует брать красными командирами бывших царских офицеров.

В этот момент на столе Якимчика зазвонил телефон. — Да, я! Что! — Председатель ГубЧК вскочил и нервно налил другой рукой в стакан воды из графина. Левая рука с трубкой телефонного аппарата подрагивала. — Хорошо! Я немедленно приступаю к эвакуации. — положив трубку, главный чекист тамбовской губернии обвел нас взглядом и сел — Белые прорвались в наш тыл, целый корпус под командованием Мамонтова рвется к Тамбову. Немедленно готовимся к эвакуации, все секретные документы готовить к отправке в Воронеж. Свободны, товарищи!

В опустевшем кабинете Якимчик ненадолго задумался — Что делать с этими братьями Сорокиными. Слишком умные, бля. Их непосредственный начальник вчера после совместного распития реквизированной самогонки предположил, что недолго ему над этими Сорокиными командовать — с его отсутствием образования недолго начальником следствия оставаться.

Мда! Эти Сорокины, особенно старший, на отделе могут и не остановиться. Так и и его место со временем занять могут. Кстати! Был же запрос из столичного аппарата ЧК — просили выделить им грамотные кадры. Вот я и выделю двоих самых грамотных, даже характеристики дам такие, что этих умников хоть начальниками отделов ставь. Вот пусть они в Москве контру выпускают, а мне показатели не портят!

Мы с братом и еще трое сотрудников часа три грузили пачки документов, в том числе и дела задержанных на две телеги, затем нас вызвали к Якимчику, который вручил нам документы на перевод в Москву, поздравив с продвижением по службе. Александр растерянно на меня посмотрел и я подмигнул ему. Затем обратился к Якимчику с просьбой немного задержаться в Тамбове с целью подготовки диверсии против белых. Пришлось минут сорок выкладывать свои идеи и выслушивать возражения начальства на мою авантюру. Затем тот махнул рукой и разрешил провести диверсию, выдав даже приказ на эту операцию, хотя я и не предупредил о партизанщине в самом Тамбове — никто не мог и предположить, что красные не удержат город.

Вернувшись со службы, внесли в нашу квартирку завернутые в куски брезента две винтовки, одна из которых была оборудована оптикой и наша тетка всплеснула руками — Вы для чего, племяннички, столько оружия в дом принесли?

Сашка достал из-за пазухи завернутые в тряпицу кусман сала полкило весом примерно и кирпич ржаного хлеба, которые нам выдали в ЧК в качестве прод-пайка. — Тетя, смотрите что мы принесли! Картоха у нас еще осталась?

— Кормильцы вы мои! Садитесь к столу — Картошка с лучком уже час как вас дожидается. Опять вы так поздно из своей чэ-ка вернулись! — тетка смахнула слезу и выставила на стол чугунок одуряюще пахнущей картошки, приправленной растительным маслом.

— Откуда маслица взяла, тетя? — Александр помыв руки в рукомойнике, вытер их вышитым рушником. — Вчера, вроде его не было.

Тетка отложила в сторону вилку с картофелиной, и жалобно вздохнула — Пришлось серебряную сахарницу на рынке отдать буквально за бесценок. Всего литр масла удалось за нее выручить. На рынке слухи — вроде белые фронт прорвали и скоро под Тамбовом будут. Правда это или брешут?

— Да нет, правда, к сожалению. Только белым недолго праздновать победу — им быстро наши настучат по сусалам! — я нарезал сала и хлеба, поставил чайник, затопив дровами плитку. Быстро поужинав, братья тут же заняли свои койки, мгновенно погрузившись в сон. Тетка, глядя на своих измотанных племянников, вздохнула и тоже прошла за ширму, где стояла ее железная кровать.

В одна тысяче шестьсот сорок втором году возле Студенца была заложена деревянная церковь в честь Святой Троицы. Она располагалась в Пушкарской слободе, определившей второе название церкви: Троицко-Пушкарская (ныне это место пересечения ул. Советской и Московской).

Во второй половине восемнадцатого века уже упоминается двухэтажная деревянная Троицкая церковь. В одна тысяче семьсот семьдесят первом году вместо обветшавшей деревянной церкви была построена двухэтажная каменная церковь. Отсутствуют описания архитектурных достоинств или недостатков новой церкви, но сохранились отрывочные свидетельства о том, что вид каменного храма в течение многих лет радикально менялся за счет многочисленных пристроек. Общая композиция церкви создавалась постепенно в течение десятилетий.

Со временем в сводах боковых пристроек обнаружились трещины, храм был полностью разобран, а на его месте появился новый — величественный, пятиглавый. Строительство храма осуществлялось в одна тысяче восемьсот сорок шестом году на средства прихожан и крупные вклады тамбовских купцов; Малина, Жемарина и Мандрыкина. Эти годы были временем широкого церковного строительства в Тамбове, осуществлявшегося под непосредственным руководством епископа Тамбовского и Шацкого Николая. Архитектура нового храма соответствовала русско-византийскому стилю, повсеместно принятому в России.

Новый храм имел три престола — в честь Святой Живоначальной Троицы, Рождества Пресвятой Богородицы и Святителя Николая.

Как священная реликвия в Троицкой церкви хранилась древняя икона Николая Чудотворца. Помощь и заступничество Святителя Николая Чудотворца снискали ему особое почитание среди верующих, поэтому множество церквей и приделов Тамбовщины были освящены во имя этого святого. Освящал новый придел во имя своего Небесного покровителя епископ Тамбовский и Шацкий Николай. Все эти обстоятельства обусловили еще одно название церкви — Никольская.

Церковь была построена по образцовым проектам девятнадцатого столетия — огромная, монументальная, с массивной главой и многоярусной колокольней. Сразу же после постройки она стала главной доминантой старого городского района.

Мы с Андреем обошли все вокруг храма, изучая пути отхода после окончания предполагаемой мною акции. Площадь перед храмом была практически пуста — жители попрятались по домам. Уже были слышны выстрелы из орудий — белые рвались к городу и их некому было остановить. Проникнув на колокольню, удалось там спрятать винтовку с оптикой, закрепить заранее приготовленную веревку к металлическому крюку и свернуть свободный конец в кольцо. Затем проверили баррикаду из строительного мусора, который по нашему требованию сегодня соорудили бойцы из комендантской роты, которых мы с братом, воспользовавшись своими полномочиями привлекли к работам, придав им пару телег с заморенными лошадками. Эти работы мы аргументировали возможными боями в городе. Теперь этот сваленный в большую кучу строительный мусор перекрывал прорыв конницы в проулок, которым мы с братом собирались отходить от храма. Через два квартала во дворе каменного купеческого дома, хозяева которого были расстреляны практически сразу после прихода Советов к власти, и в котором до вчерашнего дня жил заместитель председателя Тамбовского губисполкома, нами была спрятана тачанка, переделанная нами из конфискованной шикарной подрессоренной повозки с поднимаемым верхом. Ручной пулемет «Мадсен» с трудом выпросил у нашего начальника, правда он был сошек и к нему был только один магазин, наверное поэтому мне его и отдали.

Расседланный жеребец саврасовой масти оторвался от охапки сена и подбежал к брату, выпрашивая лакомство. Саша потрепал гриву и угостил попрошайку яблоком.

— Братишка, ты запрячь-то сможешь этого красавца? — я подошел к куче упряжи, рассматривая разнообразие ремней.

Александр усмехнулся, продолжая ласкать животное — Я неплохо изучил эту мужицкую науку. Пока ты болел, я подрабатывал на пару с мужичком, возившим на продажу дрова, волей-неволей научился лошадь запрягать. Как тебе удалось этого красавца достать?

— Реквизировал вместе с пролеткой. Лишил одного хитреца заработка, а вот где тот это богатство достал — вопрос! То же наверное реквизировал в революцию. Сегодня видел как наше начальство драпануло?

— Ага, бросили своих сотрудников на произвол судьбы. — Сашка оторвался наконец то от жеребца и мы с братом вошли в дом, в котором мы вынуждены ждать прихода белых. — Ладно мы, обговорили заранее, что остаемся в городе. А Трофимову и Брагину из отдела по борьбе с спекуляцией не нашли места в поезде для их семей. Они теперь свои семьи пытаются из города вывезти.

— Бардак! — согласился я, достав свою снайперку для последней чистки оружия перед операцией. И такое творится по всей России. Но ничего, у меня есть мысли, как нам, братишка, минимизировать этот беспредел.