Внезапный огонь

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Брючки, шортики, футболки, носки, сандалии, памперсы, коробка с игрушечными машинками. Платье, брюки, блузки, бриджи, белье, ночная рубашка. Мысленно проверяя список вещей, Эшли решила, что все необходимое для уик-энда упаковано. Закрыв чемодан и приготовив целую груду сумок, Эшли вздохнула. Через час приедет Витор, а она вся в сомнениях. Мучила мысль о поездке в Синтру. О том, что подумает теперь о ней Маргрида д'Аркос. когда узнает о ее легкомысленной связи с Витором. Пугало и предстоящее замужество.

Эшли подошла к окну спальни и сунула руки в карманы шорт. Первое, что сделал Витор в качестве отца, – велел своим рабочим построить песочницу возле террасы, прямо напротив ее мастерской. Там Томас весело играл всю прошедшую неделю. Это давало Эшли возможность дольше работать днем, поэтому она смогла закончить полученные заказы, чтобы не беспокоиться о них в выходные. Зато беспокойство вызывает все остальное.

Лейф хотел ее, но был совершенно равнодушен к Томасу. Витор был весь в заботах о Томасе, но ничуть не интересовался ею. Вот она, ирония судьбы! Эшли грустно улыбнулась. Глядя на играющего малыша, она упрямо выпятила подбородок. Нет, она не позволит силком тащить себя к алтарю. Две недели назад она была слишком ошеломлена и не смогла до конца осознать услышанное, но, прежде чем все решится, они с Витором должны обсудить кое-какие проблемы, заключить твердые соглашения. Брак, пусть даже совсем короткий, дело достаточно серьезное, а времена ее наивной юности остались в прошлом.

Вдруг Томас встрепенулся. Заулыбавшись, он поднялся на ножки и стал радостно прыгать на месте. Подошел Витор и поднял ребенка на руки. Эшли почувствовала легкое раздражение, когда ее сердце, как и в прошлый раз, неровно забилось в груди. Витор был в темных брюках и белоснежной рубашке, закатанные до локтей рукава открывали загорелые мускулистые руки; он явно сел в машину прямо из-за письменного стола.

– Ты же сказал, что приедешь в четыре, – удивилась Эшли, выходя на террасу.

– Мне удалось освободиться пораньше.

Заметив, что Томас обхватил его за шею перемазанной ручонкой, она нахмурилась.

Он засыпал тебя песком.

Стряхну. И потом, может же сын обнять папу, которого не видел две недели, – возразил Витор и слегка пощекотал радостно засмеявшегося малыша. – Ты уже решила, как он будет меня называть?

Она кивнула.

Я подумала, что раз уж мы в Португалии…

С сегодняшнего дня ты будешь называть меня папой, – сказал Томасу Витор. – Можешь повторить?

Мальчуган широко улыбнулся:

Папа.

Ты называешь меня так, потому что я твой отец. – Он бросил косой взгляд на Эшли. – Я тот самый мужчина, который однажды занимался любовью с твоей мамой, и в результате получился ты.

Ты уже пообедал? – спросила Эшли, делая вид, что не заметила ни его взгляда, ни этих слов. Витор покачал головой. – Хочешь сэндвич и чашечку кофе?

– Спасибо, не помешало бы. Там, в машине, игрушечный гараж для Томаса. Может, я дам ему и он поиграет, пока я ем?

Эшли кивнула и направилась на кухню, а мальчик пошел с Витором за своим подарком.

Надеюсь, ты не собираешься каждый раз дарить ему такие дорогие игрушки? – поинтересовалась Эшли, когда вернулась на террасу и увидела сына, восторженно закатывающего машинки в нарядно раскрашенный гараж. Она поставила поднос на металлический столик. – Если так, то я…

Расслабься, – ответил Витор. – Я вовсе не хочу избаловать Томаса или приучать его ждать моих визитов только потому, что я привожу подарки. – Он подтянул к себе стул и сел. – Я не буду этого делать. На будущее, прежде чем что-то ему купить, непременно посоветуюсь с тобой. Честное слово.

Спасибо, ты меня обнадежил, – усмехнулась Эшли и подала ему тарелку с сэндвичами.

Я тут думал о Саймоне, – сказал Витор, принимаясь за еду, – и буду благодарен, если ты мне кое-что объяснишь.

Что именно? – спросила Эшли, наливая кофе.

Почему с самого начала он сказал мне, что ты его девушка? Даже если он уже тогда считал меня своим соперником, все равно это было лишнее. Мне кажется, он был влюблен в тебя и надеялся таким образом подтолкнуть судьбу, превратить желаемое в действительное. Эшли нахмурилась.

Может, я ему и нравилась немного, но главным моим достоинством Саймон считал мою карьеру. Саймону нравилось производить впечатление, а девушка, которой пророчат большое будущее, добавляла ему престижа. Трагедия в том, что это было ему не нужно: Саймону вполне хватило бы и его славы гонщика, но он почему-то считал так, – грустно закончила она.

Ты ему больше чем просто нравилась, – возразил Витор. – Когда ты находилась рядом, парень выглядел таким счастливым, а когда говорил о тебе, то просто сиял.

Это потому, что со мной был связан самый спокойный период его жизни, я помогала ему чувствовать себя увереннее.

Может, в этом что-то и есть, но Саймон тебя любил, – настаивал Витор. – Он сам рассказывал, что, как только услышал, что ты решила сделать некоторую передышку в работе, сразу же примчался, надеясь, что у тебя теперь найдется время и для личной жизни.

Да, это так, – задумалась Эшли.

Саймон признался, что обожает тебя много лет и надеется стать твоим парнем, а для этого старался, чтобы ваши имена связывались как можно чаще. Он даже договорился с туристическим агентством, которое занималось размещением нашей команды, что бы ты могла присоединиться к нему на всех Гран-При.

– И ты об этом знал?

Витор кивнул.

– Агент постоянно звонил ему и спрашивало, покупать ли для тебя билет. Но ты никогда не пользовалась его услугами.

Эшли медленно отхлебнула кофе. Она очень любила Саймона как сестра – как старшая сестра – и считала само собой разумеющимся, что и он испытывал к ней братские чувства, ну, может быть, даже чуть-чуть восхищался ею. Но теперь, вспоминая поведение Саймона, его слова, Эшли начала понимать, что страдала близорукостью.

Я была не права, – задумчиво произнесла она. – Хотя в его отношении ко мне и присутствовал элемент эгоизма, но все-таки по-своему Саймон действительно меня любил.

Я должен был понять, что вы не влюбленная парочка, – сказал Витор, дожевав свой сэндвич. – Когда мы встретились с тобой в первый раз, и ты сказала об обеде с Саймоном, я был в шоке. Мне совсем не такой представлялась его возлюбленная.

Какой же?

Ну, этакая глупая шумная девчонка; а вместо этого ты оказалась зрелой, умной – одним словом, ничего похожего. – Витор ухмыльнулся. – Хотя ноги у тебя как раз такие, как у этих девчонок. Когда ты висела на мусорном контейнере, я подумал, они никогда не кончатся. – Он потянулся за кофе. – Но если ты ошибалась насчет любви Саймона, то я ошибался насчет его гибели, – внезапно посерьезнев, закончил он.

Эшли посмотрела на него поверх своей чашки.

– Да?

Витор кивнул.

– Твои слова о том, что ему было трудно жить, когда кто-то оказывался лучше его, заставили меня хорошенько подумать. И чем больше я думал, тем лучше понимал, что его добродушие было напускным. Ему активно не нравились все те, кто говорил мне комплименты, а после удачной гонки он с трудом выдавливал слова поздравлений. В Аделаиде у него появилась последняя возможность обойти меня в том сезоне, и он решил пойти на риск. Если бы не страшное напряжение, он понял бы, что у него не было ни малейшего шанса благополучно выбраться из той ситуации. Я должен перед тобой извиниться. Саймон разбился не из-за тебя, он разбился из-за меня.

Эшли покачала головой и твердо произнесла:

Саймон разбился из-за себя.

Наверное, так, – ответил Витор, помолчав.

А твои извинения приняты.

Спасибо. Знаешь, мне не раз хотелось позвонить и извиниться за то, что я наговорил тебе после смерти Саймона. – Витор нахмурился. – Но поскольку мое мнение к тому времени не изменилось, это казалось бессмысленным.

– А мне иногда хотелось связаться с тобой и рассказать о Томасе, – эхом отозвалась Эшли. Она встала, подошла к песочнице и взяла малыша на руки. – Тебе нужно умыться и переодеться, – сказала она, когда тот начал шумно протестовать. – А потом, – она указала на Витоpa, – сможешь покататься на папиной машине.

Подкуп подействовал. Крики стихли, и четверть часа спустя мальчик снова появился т террасе, но уже умытый, аккуратно причесанный, в чистой рубашке и шортах.

– Какой ты красивый! – приветствовал Вихор подбежавшего к нему ребенка. Он поднял глаза на Эшли. – И твоя мамочка тоже выглядит на миллион долларов.

Повседневную одежду Эшли сменила на легкий костюм цвета шартрез и босоножки на высоком каблуке. Этот наряд остался у нее с лучших времен и сейчас должен был поддержать ее дух. В уши были вдеты серьги в виде золотых колец, на шее блестела тонкая золотая цепочка. Впервые за многие месяцы она распустила пучок, и теперь на спину спадала светло-медовая волна волос.

– Сейчас, только уберу твою тарелку, – начала было Эшли и умолкла. На столе было пусто.

– Я все вымыл и высушил, – сказал Витор. – Мне показалось, что будет дипломатичнее захватить с собой и гараж, – продолжал он, – так что я его почистил и положил в машину.

Эшли постаралась выдавить улыбку. Она понимала, что не права, но его хозяйственность казалась вмешательством в ее жизнь и вызвала раздражение.

Дом закрыли; Витор отнес вещи в машину. Когда он укладывал их в багажник, Эшли заметила темные круги у него под глазами. Опять работает на износ, мрачно подумала она.

– Хочешь, я поведу машину? – предложила Эшли. – Ты сегодня уже столько проехал, мне не хотелось, чтобы ты уснул за рулем.

– Спасибо, – согласился Витор и передал ей ключи. – Я знаю, что выгляжу усталым, – продолжил он, когда они уже ехали на север, – а чувствую себя просто измотанным. Но с нашей последней встречи я побывал уже в Штатах и в Бразилии и провел очень трудные переговоры. Эшли бросила на него внимательный взгляд.

– Похоже, это твое обычное состояние.

– Уже нет. Переговоры касались изменения структуры подчинения внутри «Д'Аркос Лимитада», – сообщил он. – В течение двух лет я один принимал все решения, и мелкие и крупные, хотя один Бог знает – зачем: у меня работают умные, деловые, высококвалифицированные управляющие. Но теперь решено, что каждый будет заниматься своим делом, а меня станут вызывать только для решения самых важных вопросов. А это значит, что летать за океан придется раза два-три в год. Совсем другое дело.

– А здесь, в Португалии? Ты по-прежнему будешь всем заправлять сам?

– Да, хотя последую твоему совету и дам своим сотрудникам гораздо больше прав и полномочий. – Витор оглянулся на Томаса, у которого уже слипались глаза. – Я все устроил так, что теперь уже будет время как следует заниматься сыном.

Эшли мрачно уставилась на дорогу; ее мучили противоречивые чувства. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы мальчик ощущал мужское влияние и рос с отцом, с другой стороны, все в ней восставало против вторжения Витора в ее жизнь. Но в ближайшие лет двадцать придется держать перед ним дверь открытой, и к этому хочешь не хочешь надо привыкать.

Что думает Лейф по поводу нашей женитьбы? – спросил Витор немного позже, когда они уже выехали на автостраду.

Ничего не думает, – отозвалась Эшли. – Я ему не говорила. И вообще никому не сказала.

Почему?

Потому что сомневаюсь, нужно ли это делать.

Она почувствовала, как Витор весь напрягся.

– Ты не хочешь узаконить положение Томаса?

Посмотрев в зеркало заднего вида, Эшли увидела, что малыш уже почти уснул.

– Да, но… – Она заколебалась. – Как я понимаю, через несколько месяцев состоится развод?

– Вероятно, – бросил он коротко и раздраженно.

– Пусть даже так, но, прежде чем я на что-то соглашусь, мне необходимо точно знать, что именно предполагает этот брак. – Эшли бросила на Витора осторожный взгляд. – Ты ведь не рассчитываешь, что у нас будет общий дом? Не ждешь, что…

– …что мы станем предаваться плотским утехам? – подсказал Витор, когда она неловко замолкла. – А почему бы и нет? Тогда, два года назад, ты была совсем не против. – Он положил руку ей на колено. – И если я приложу все усилия, согласишься снова.

Короткая юбка не закрывала ноги, и от его прикосновения у нее сразу загорелась кожа.

Нет! – вскрикнула Эшли, понимая, что для этого понадобятся не все усилия, а лишь самый минимум.

Согласишься, – уверенно и спокойно повторил он. – Не понимаю, почему сейчас это тебя так пугает, а раньше нет. – Он начал гладить ее колено – просто так или с целью? Все равно, Эшли едва сохраняла спокойствие. – Ну хорошо, в тот раз ты забеременела, но ведь есть такая вещь, как контрацептивы и… Осторожно! – крикнул Витор, когда она попыталась обогнать человека на древнем, еле ползущем мотоцикле. Навстречу им мчался автобус, полный туристов. – Ааах! – воскликнул он, когда автобус проскочил мимо.

До него было ехать и ехать, – запротестовала Эшли, – целые километры.

He километры, а считанные дюймы. Может быть, в Португалии и самая худшая в мире статистика дорожно-транспортных происшествий, но совсем не обязательно увеличивать количество аварий.

Да не было никакой опасности, – возразила Эшли.

Витор с сомнением посмотрел на нее.

Когда ты в последний раз вела машину с рулем, расположенным справа? – спросил он.

Года три-четыре назад.

А последний раз сидела за рулем?

Месяцев девять назад.

И она еще что-то говорит!

Ничего страшного, и к тому же я не превышаю скорость, – язвительно заметила Эшли, увидев, что он, вытянув шею, изучает спидометр.

Почти не превышаешь. Ты что, снова собралась обгонять? – воскликнул он, когда она пристраивалась в хвост грузовику для перевозки скота.

Кто ведет машину? – возмущенно поинтересовалась она.

Ты ведешь.

Тогда помалкивай.

Есть, мэм, – вздохнул Витор.

Кстати, о Лейфе, – снова заговорила Эшли, благополучно обогнав грузовик, – мы вовсе и не собирались объединять наши судьбы.

У них не было речи о датчанине, но ей не хотелось возвращаться к дискуссии о том, с какой скоростью Витор может уговорить ее лечь с в постель.

Но этот парень вовсе не прочь сделать тебя сеньорой Харалдсен.

Может быть, да только я-то не согласна. – Она смотрела на дорогу. – У тебя неверное представление о наших с ним отношениях. Они чисто деловые и такими останутся.

Значит, в твоей жизни нет мужчины?

Нет. Когда у тебя маленький ребенок… – она снова посмотрела в зеркало заднего вида на Томаса, – многих это отпугивает. Во всяком случае, от серьезных отношений. А случайные связи меня не интересуют. И никогда не интересовали. Однажды у меня был роман, еще в колледже, вот и все. Может, в наше время это и не модно, но я отношусь к любви серьезно. – Эшли нахмурилась. – И к браку тоже. Меня смущает, что нам придется давать клятвы, которые ни один из нас не намерен сдержать. Это нечестно. Брачная церемония, да и сам брак превращаются в фарс.

Ты предлагаешь, чтобы наш сын остался незаконнорожденным? – спросил Витор.

Эшли вздохнула. Она и сама не знала, что делать.

– Неужели это так страшно? – спросила она. – Теперь таких детей не клеймят позором, как прежде, и…

– Может, других и не волнует, законный ребенок Томас или нет, но зато это волнует меня. И если бы он мог высказать свое мнение, то, думаю, стал бы на мою сторону. Возможно, для тебя это и не имеет особого значения…

Имеет, – запротестовала Эшли, – но… – Эшли решила сменить тактику, – если мы поженимся…

Мы поженимся, – твердо заявил Витор.

И когда мы разведемся, я буду тебе очень благодарна, если ты станешь оплачивать воспитание и образование Томаса, но лично мне никаких денег не нужно.

Даже в качестве благодарности за сотрудничество и компенсации за причиненное беспокойство?

Спасибо, не надо.

Витор ослабил узел галстука и расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

– Пусть будет так, – согласился он.

Эшли крепче сжала руль. Этот чисто мужской жест вызвал в ней чувство беспокойства. Сейчас она не видела темных вьющихся волосков, доходивших Витору до самого горла, но ясно могла их представить. Она нахмурилась. Его слова о сотрудничестве тоже беспокоили.

– А где мы будем спать у твоей мамы? – поинтересовалась она.

Витор сунул руку в ворот рубашки и стал, не торопясь, растирать грудь.

– Не понял – ты о чем?

– Вообще-то предполагается, что в ближайшее время мы станем мужем и женой, а кроме того, Маргрида считает, что мы безумно влюблены друг в друга.

Эшли изумленно повернулась к нему.

Безумно влюблены?

Не отвлекайся, смотри на дорогу.

Что ты сказал своей матери?

Что у нас был короткий, но очень бурный роман, а когда мы снова встретились и поняли, что наши чувства сохранились, ты призналась, что Томас мой сын. – Витор наклонился вперед и открыл ящичек для перчаток. – Хочешь шоколадку?

Что?.. А, хочу, спасибо.

Витор разломал на кусочки большую плитку черного швейцарского шоколада.

– Ну-ка, открой рот!

Эшли послушно открыла рот.

Значит, я должна вести себя так, будто влюблена в тебя? – поинтересовалась она, прожевав шоколад.

– Иначе Маргриде это покажется странным. Я не требую, чтобы мы весь уик-энд обнимались, – нетерпеливо прервал ее Витор, – но все должно выглядеть так, будто мы в самых лучших отношениях. Конечно, я не могу тебя заставить…

– С хорошими отношениями я справлюсь, – сказала Эшли, – но я не намерена, повторяю – не намерена, спать с тобой в одной постели! Я не желаю, чтобы меня силком загоняли в такую ситуацию, когда…

Открой рот! – снова приказал Витор и положил ей в рот кусочек шоколада. – Никто тебя никуда не загоняет. Я сказал матери, что в незнакомом месте Томас может проснуться ночью и испугаться, поэтому лучше, если вы будете спать в одной комнате. Так что вас поселят в комнате для гостей, а я буду в своей спальне. Кстати, ты бы не хотела заняться отделкой нашей первой выставочной виллы?

Что? – удивленно переспросила Эшли, не успевая уследить за ходом его мысли.

Когда строительство будет закончено, нужно ее обставить и украсить, чтобы показывать предполагаемым покупателям. Ты так здорово все сделала у себя дома, и я подумал, что тебе это будет интересно, – объяснил Витор. – Мы оплатим твою работу и предоставим машину, чтобы ты могла ездить по магазинам, к обойщикам и тому подобное.

Эшли мысленно взвесила его предложение. Что ж, мысль интересная, и, если она справится, работа декоратора, специалиста по интерьерам, может стать ее второй профессией. Она вздохнула. В ней все восставало против того, чтобы слишком сближаться с Витором, но, похоже, и эту битву она проиграет.

– Предложение интересное, я подумаю. Нужно отделать и обставить тот большой дом, я правильно поняла?

– Нет, его мы решили оставить на усмотрение владельцев, пусть делают, что хотят. Демонстрировать будем один из домов средней стоимости. В нем гостиная тридцать пять футов и, открой рот, – он дал ей еще кусочек шоколада, – три ступеньки, ведущие в просторную столовую. Пол из белого мрамора и…

Продолжая кормить ее шоколадом, Витор подробно описывал дом. Иногда его пальцы касались губ Эшли, и каждый раз от этого в ее крови вспыхивал огонь. Почему Витору удается так легко меня возбуждать, каким таким непонятным образом он пробуждает во мне самые предательские желания? – удивлялась Эшли. И вообще – как пережить эти выходные? Она еще крепче сжала руль. Ничего, просто надо себе напоминать, что я умная, деловая женщина, что у меня есть сила воли и способность контролировать себя, а два дня не будут длиться вечно.

Спасибо, больше не надо, – отказалась Эшли от очередного кусочка шоколада. – Ты доверяешь мне вести машину самостоятельно, без твоего надзора? – съехидничала она, когда Витор убрал остатки шоколада и откинулся на подголовник своего сиденья.

Я слишком бурно реагировал сначала. Теперь надо немного отдохнуть, – улыбнулся он и закрыл глаза.

Витор и Томас спали больше часа, но оба проснулись, когда машина подъехала к Лиссабону, и как раз вовремя, потому что теперь Эшли нужно было показывать дорогу.

Меня не слишком радует перспектива нашей свадьбы, – начала было она, увидев вдали холмы Синтры, – и мы…

Почти приехали, – объявил Витор и с улыбкой повернулся к Томасу.

Ты меня не слушаешь, – возмутилась Эшли.

А зачем? Ты же уже говорила все, что собираешься сказать.

Она нахмурилась:

Пусть так, но…

Давай обсудим все детали после выходных, – нетерпеливо прервал ее Витор. Он ткнул вперед пальцем: – Поверни вон там.

Кстати, мы доехали целыми и невредимыми, – заметила Эшли, остановив машину перед большой каменной виллой.

Это точно. – Он порылся в перчаточном ящике. – К сожалению, у меня кончились медали и нечем тебя наградить, но…

Спасибо, шоколада больше не нужно, – парировала она и тут же замолчала, глядя на кольцо с окруженным бриллиантами топазом, которое Витор надел на средний палец ее левой руки.

В самый раз, – удовлетворенно сказал он. – Я так надеялся, что оно будет тебе впору.

Да, и такое красивое, но… что это?

Кольцо. В знак нашей помолвки.

Витор, пойми, я не могу…

Это порадует маму. А вон и она.

Дверь дома открылась, и Маргрида вышла им навстречу.

Эшли пришпилила на лицо улыбку. Спорить было поздно.

Ну что, Томас хорошо устроился? – спросила Маргрида, когда Эшли вечером спустилась в гостиную.

Он уже спит, – ответила она.

Успевшая полюбить внука бабушка улыбнулась и заговорила о том, как легко малыш принял ее и, нисколько не смутившись, побежал к ней в объятья.

Томас такой ласковый мальчик и очень похож на Витора, – закончила она.

А где же сам Витор? – спросила Эшли.

У меня в машине плохо работают дворники, и он пошел взглянуть, что с ними. Сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни, – дрожащим от волнения голосом объявила Маргрида. – А когда вы с Витором поженитесь, это будет…

Мы еще не назначили дату, – поспешно перебила ее Эшли.

Конечно, но я знаю, что мой сын не может дождаться, когда наконец женится на своей любимой, и это случится очень скоро.

Эшли взяла со стола журнал.

– Любимой? – небрежно переспросила она, переворачивая страницу.

– Когда моя мама оставила ему кольцо с топазом, Витор поклялся, что сохранит его до тех пор, пока не встретит свою вторую половинку, – объяснила ее собеседница. – И хотя, как у всякого темпераментного, привлекательного мужчины, у него было немало увлечение он, очевидно, не придавал им значения, потом кольцо оставалось у него, – Маргрида улыбнулась. – Но когда вы приехали сюда обедать, я поняла, что именно вы и есть его половина, что вы двое – родные души.

– Мы же почти не разговаривали…

Маргрида в ответ только экспансивно щелкнула пальцами.

– Ба! Кому нужны слова? По тому, как вы смотрели друг на друга, я сразу поняла, что это любовь с первого взгляда. – Женщина вздохнула, вспомнив свою юность. – Так же случилось и у нас с мужем. Мы встретились, сразу же влюбились и сохраняли наши чувства все тридцать лет, до самой его смерти. – Она замолчала, погрузившись в воспоминания. Но вскоре открылась дверь, и она подняла голову. – А, Витор! Нашел, в чем там дело?

– Нашел и исправил. – Он подошел к Эшли, наклонился и поцеловал ее в макушку. – Как наш сын? – спросил он.

Эшли не отрывала глаз от журнала.

– Наш сын чувствует себя прекрасно.

Ночью, когда Томас крепко спал в своей кроватке, Эшли никак не могла уснуть. Может, малыш и доволен, но она-то нет.

Маргрида была отчасти права, в отчаянии думала она. У нее это действительно была любовь с первого взгляда. Она полюбила Витора с самого начала, любила его сейчас и – Эшли ударила кулаком по подушке, – несомненно, будет без ума от этого человека до конца своей жизни. Иначе почему бы сошлась с ним так охотно, бездумно, так поспешно и глупо?

Да, физическое влечение тоже сыграло важную роль, но главное – то необъяснимое, странное чувство, которое зовется любовью. Она знала, что Витор д'Аркос – ее единственная любовь и, отдавшись ему всей душой, всем телом, она как бы дала клятву верности.

Эшли снова стукнула кулаком по подушке. Когда-то она познала восторг, а теперь живет в муках. И эти муки станут лишь сильнее, если она согласится на этот очень деловой и лишенный всякого чувства брак.