Во главе революции. Cверху

Глава 3

Великий князь Алексей Александрович, он же генерал-адмирал русского флота с тоской проводил взглядом снаряд. Выпущенный из шестидюймовки Канэ. И который, пронзив, три составленных друг за другом паровых котла, от старых кораблей, так и не разорвавшись, зарылся в песчаном склоне. Царь буквально потребовал, что бы неразорвавшиеся снаряды зарывались в песчаный грунт за целью. И пришлось поискать такое место на полигоне и установить котлы, относительно орудий так, чтобы воля царя выполнилась. Всего по имитирующей вражеский корабль цели были выпущено два десятка снарядов. Десять из шестидюймового орудия. И десять из двенадцатисантиметрового. И из этой двадцатки не взорвалось семь. А из тринадцати взорвавшихся снарядов, почти половина взорвались, только после того как сумели пронзить цель. В том числе несколько снарядов разорвались уже зарывшись в песок склона. Хотя из орудий и стреляли ослабленными пороховыми зарядами, имитируя дистанцию боя в полсотни кабельтовых. И только шесть снарядов взорвались внутри имитирующих цель котлов. Которые внешне не так уж сильно и пострадали. Явно демонстрируя ничтожное воздействие русских снарядов на цель.

– Ну и, дядюшка? – ехидным голосом произнёс царь, опустив свой бинокль, – Вы понимаете, что результатом вашего управления стало то, что у нас нет флота. Ибо без приличных снарядов флот, это не флот, это плавающие мишени. Вы понимаете дядюшка, что мы не может послать дальше эскадру ещё одного виновника происходящего, адмирала Рожественского. Дабы она вступила в бой. Мои корабли просто не в состоянии вести бой!

По мере того как Николай говорил его голос приобретал всё более и более агрессивные нотки, и последнюю фразу он буквально прокричал:

– Где мой флот, дядюшка! Я ещё раз спрашиваю! Где! Мой! Флот!

И стоявшая рядом с Николаем его сестра Ольга взяла брата за руку и только произнесла:

– Ники.

Николай тяжело вздохнул и, кивнув, произнёс:

– Хорошо, сестрёнка, хорошо. Я и так знаю где мой флот, генерал-адмирал может и не отвечать, на этот вопрос. Мой флот, в виде брильянтов, украшает ошейник у мопса одной французской балеринки, Элизы Балетта.

– Французского бульдога… – начал было говорить Алесей Александрович, но царь, прервав его бросил:

– Да хоть пуделя, или болонки. Но вот генерал-адмиралом, вам дядя, больше не быть. Я требую, что вы немедленно написали прошение об отставке, и сегодня же убыли в свой Париж. Я вас больше видеть не желаю, позорище династии.

С этими словами Николай отвернулся от Алексея Александровича в сторону Сандро и произнёс:

– Отныне вы, господин контр-адмирал, исправляющий должность главного начальника флота и Морского ведомства. И я думаю, нам стоит засекретить результаты сегодняшних испытаний.

Сандро торжествующе глянул на сникшего Алексея Александровича, который буквально как оплёванный уходил прочь с полигона и ответил:

– Есть ваше величество, исправлять должность главного начальника флота и Морского ведомства. И приложу все усилия.

– У меня в этом нет, ни малейшего сомнения, – кивнул Николай и, уже обращаясь к адмиралу Авелану, сказал, – Ваше высокопревосходительство, мы давали вам, задание относительно проверки новой взрывчатки для наших снарядов. Что бы хоть как-то компенсировать ничтожное действие наших снарядов. И мы надеялись сегодня же увидеть результаты работ. Где они?

Адмирал Авелан, побледнел, но всё-таки попытался оправдаться:

– Ваше величество, так ведь святки же. Праздник. К тому же вы были тогда ранены, и мне показалось, что вы были немного не в себе…

– Ваше высокопревосходительство, немного не в себе я именно сейчас, и только благодаря вам, – Николай сурово посмотрел на адмирала, тяжело задышав, – Какие, к чёрту, святки? Если вы не забыли, то всё равно напомню, мы воюем, и японцы ждать не будут. Из-за этих святок год назад сорвались переговоры с японцами. Которые просто не дождались нашего ответа и начали войну. Вы ещё раз хотите повторить подобное. Немедленно начать работы. И обо всём докладывать исправляющему должность главного начальника флота и Морского ведомства. И запомните оба, этот вопрос на моём особом контроле. О результатах докладывать мне сразу же. А то у меня возникает желание сменить и морского министра. Вы всё поняли, ваше высокопревосходительство?

– Да, ваше величество, всё понял, сегодня же отдам команду, – только и ответил Авелан. А Николай ещё раз сурово посмотрел на морского министра и произнёс:

– Перейдём к другому вопросу, господа. Сейчас мы имеем несколько неразорвавшихся снарядов. Распорядитесь, что бы их откопали из песка. Как, впрочем, откопали и осколки, от разорвавшихся снарядов. Мы тоже желаем на них взглянуть, дабы знать, как именно разрываются наши снаряды. И как, после взрыва, летят осколки от этих снарядов. А благодаря не разорвавшимся снарядам мы сможем узнать точную причину, по которой у нас не взрываются снаряды, – и, повысив голос, так что бы его слышали и окружающие матросы, и солдаты, Николай добавил:

– Нижнему чину, разрядившему неразорвавшийся снаряд, и трубку от него, дабы мы могли точно узнать причину, от меня лично будет сто рублей и знак отличия военного ордена.

Все номера расчётов орудий только молча переглянулись, но никто не высказался быть добровольцем. И только Гондарев, стоявший, с самозарядным, охотничьим винчестером, позади Николая, произнёс, уже успевший понять, что царь слов на ветер не бросает:

– Разрешите мне ваше величество?

– Хорошо братец, ступай, как только разрядишь, с докладом и снарядами ко мне, – ответил Николай и добавил, – всем остальным нижним чинам взять лопаты и выкопать снаряды и осколки. Найденные осколки разместить так, как они располагаются после разрывов. Распорядитесь, господа офицеры.

После чего Николай снова повернулся к Сандро и Авелану и произнёс:

– А нам с вами господа предстоит пока обсудить несколько вопросов. И вопрос первый касается наших интернированных кораблей. Я хочу знать ваше мнение по поводу продажи этих кораблей Финляндии.

Ответом Николаю стало хихиканье Ольги, закрывшей рот рукой. И удивлённый возглас Сандро:

– Финляндии?

– А кому ещё? – сделал вид, что он искренне удивлён, ответил Сандро, Николай, – Ну не создавать же флот Бухарского эмирата[34]. Согласитесь, что вот уже это, господа, будет ну совершеннейшим образом смешно. А так мы продаём интернированные корабли нейтральному государству. Пусть и формально нейтральному, формальному государству. Они формально уходят на Балтику. Но пока они идут, это государство будет упразднено. И они присоединяться к нашим кораблям в Индийском океане. Не говоря уже про то, что деньги будут просто переложены из одного кармана в другой. Там, кажется, интернированы броненосец, два крейсера и сколько-то контрминоносцев?

– Да ваше величество, там интернированы "Цесаревич" и пять истребителей в Циндао. Четыре истребителя и несколько катеров в Чифу. "Аскольд", "Маньчжур" и истребитель "Грозовой" в Шанхае. И крейсера "Диана" в Сайгоне, и "Лена" в Сан-Франциско, – тут же перечислил интернированные корабли русского флота адмирал Авелан, явно находясь в большом смущении, от неожиданного решения императора, – Но ваше величество, формально мы конечно можем это сделать, но я опасаюсь, что те же англичане и американцы возмутятся. А японцы просто попытаются уничтожить эти корабли, по выходу из порта.

– Правильно ставите акценты, ваше высокопревосходительство, – согласился Николай, – Но бог с ней с "Леной", она одна стоит в их портах. Не получиться вызволить её, то и бог с ней. Не в ней проблема. А вот остальные корабли находятся либо в портах Китая, либо в Циндао, либо в Сайгоне. За них можно будет побороться. И вам предстоит решить, как сделать так, чтобы японцы их не потопили. А вот заткнуть рты, дабы не возмущались всякие там британскоподданные, это уже моя забота.

И Николай вспомнил, как буквально намедни состоялась его встреча с британским послом. Которого сначала потомили перед дверьми кабинета. А уже после, Николай, которому в этот момент медсестра оказывала медицинскую помощь, принял посла. Прямо заявив, что, несмотря на то, что он склонен в сложившейся международной обстановке, рассматривать Великобританию как временного партнёра, в тоже время многого не потерпит. В частности, попытку за британские деньги его убить или свергнуть. И когда британский посол заявил, что правительство Великобритании требует доказательств, то Николай прямо заявил, что дел с правительством Великобритании он иметь не будет. Пока оно оплачивает мероприятия, подобные случившемуся в октябре Парижскому совещанию оппозиционных партий. Финансируемых британцами и японцами. И что он лично намерен решить проблемные вопросы со своим царственным братом, британским королём. Надеясь встретиться со своим царственным братом в ближайшей перспективе. Либо на Мальте, либо в Гибралтаре. А посему послу и всему посольству он настоятельно рекомендует покинуть приделы Российской империи, убыв на родину, для проведения консультаций. Оставив в России только одного секретаря, для экстренной связи. После чего объявил, что аудиенция закончена, и посол может быть свободен.

– Кстати, Ники, – послышался голос Ольги, – можно будет для флота Финляндии приобрести и "экзотические" крейсера[35]. В Аргентине и в Чили.

– Хм, – Николай посмотрел на сестру, – Правильно мыслишь сестрёнка. Глобально, по государственному. Вопрос, в том, что нам необходимо будет всё сделать правильно. Сейчас создать финский военно-морской флот. А то, видите ли, есть отдельный норвежский флот и отдельный шведский флот. Почему бы нам не иметь отдельный финский флот. Который начнёт искать корабли, для приобретения. Я думаю, можно будет поднять вопрос, о покупке Финляндией боевых кораблей. Можно будет купить тот же "Пелайо"[36] и несколько истребителей в Испании, несколько крейсеров в Китае. Попытаться купить напрямую крейсера в Аргентине и у Чили. И когда наша вторая эскадра появиться в водах Китая Финляндия купит корабли у России. Держать интернированными корабли нейтрального государства, в особенности Китаю, я думаю, все посчитают большим моветоном. И мы присоединим их к нашей второй эскадре. А там Япония пусть объявляет войну хоть Финляндии, хоть Бухаре.

– А ведь может сработать, – произнёс Сандро, – План то, в общем то, не плохой.

– Главное, чтобы не подкачало исполнение. Я не вступаю в безнадежный бой. Там выход был. Вы просто не заметили[37], - усмехнувшись, ответил Николай, – Так что за дело господа, надеюсь у вас всё получиться. И пока мы не перешли к ещё одной важной теме, обращаю ваше внимание на ещё один момент. Точнее на одного человека. На командира контрминоносца "Бедовый", капитана второго ранга Баранова[38]. С корабля его снять, направить на Каспий. Командовать плавучим маяком.

– Но, почему, ваше величество? – подал голос адмирал Авелан, который понял, что вот буквально в данный момент его опале подвергать, не намерены, но который очень удивился, что государь мало того, что вспомнил, про какого-то там капитана второго ранга, но и самолично ополчился против, как все считали весьма перспективного офицера, – Капитан второго ранга всегда показывал себя справным и хорошим офицером. Катера императорской фамилии всегда находились в блестящем состоянии. И ни каких нареканий не вызывали.

– Можете считать это моей блажью, ваше высокопревосходительство, – ответил сразу помрачневший Николай, – но я считаю, что ему даже лайбу доверять нельзя. Так что соблаговолите выполнить моё распоряжение.

– Есть, ваше величество, – тут же пошёл на попятную Авелан, не рисковавший спорить с царём, в данной ситуации. А Сандро тут же попытался сменить тему:

– А что ещё за очень важная тема, ваше величество, о которой вы упомянули?

Николай кивнул в ответ и произнёс:

– Очень хорошо, что вы господин контр-адмирал задали этот вопрос. Я уже говорил о том, что я хочу передать флоту функции береговой обороны. Береговую артиллерию, сформировать в составе флота морские полки. Так сказать, морскую пехоту. И вопрос касается именно сегодняшнего момента. Когда все боеспособные корабли уйдут из Балтийского моря. Но перед моряками задачу защиту той же столицы никто не отменял. Дабы, как сойдёт лёд, под окнами Зимнего Дворца не оказались британские броненосцы. И я хочу сформировать на Балтийском море крепость Петра Великого[39]. Имеющей несколько минно-артиллерийских позиций. Укрываясь за которыми имеющиеся у нас, как миноносцы, так и другие корабли, смогут обеспечить безопасность столицы империи. При этом я исхожу из того, что развитие артиллерии приведёт к тому что, уже в ближайшей перспективе, Финский залив можно будет перекрыть артиллерийским огнём. Сформировав три позиции. Передовая на линии Гангута и острова Осмусар. Центральная позиция, на линии Поркала-Уд и Ревель, в частности, можно превратить буквально в крепость, остров Нарген. Ну и тыловая позиция, на линии Красная Горка и Ино. Плюс сформировать фланговые позиции Либава и Моонзундский архипелаг слева. И Шхерно-Аландская позиция справа. При этом артиллерия на Аландских островах должна перекрывать Ботнический пролив, вплоть до побережья Швеции.

– Ники, это же грандиозно, – только и произнёс Сандро, а перед его глазами встали огромные суммы, которые пройдут через его руки, – Но нам нужны будут ещё и морские мины. Что бы перекрыть море от одного берега до другого.

– Несомненно, несомненно, я рассчитываю, что только на Балтийском море нам придётся установить тысячи морских мин, – согласился царь, – И это количество мин со шлюпок не установить. Будут нужны минные заградители. А у вас даже проблемы с заградителем "Волга" возникли. Ни как в строй не введёте.

– Можно будет переоборудовать в заградители другие суда и корабли. Например, те корабли, которые ещё достаточно прочные, но не пригодны к использованию, как полностью устаревшие, – произнёс адмирал Авелан. И Николай внутренне возрадовался, людям свойственно с большим воодушевлением реализовывать мысли, которые они считают своими. Чем тем, которые им озвучили. И царь поспешил тут же поддержать идею адмирала:

– Полностью с вами согласен, в этом вопросе, ваше превосходительство. Обдумайте, что за суда это могут быть, я думаю, особенно перспективно будет переоборудовать в такие минные заградители крейсера старых типов, и где-то через неделю подайте по этому поводу мне рапорт.

– Есть, ваше величество, подать рапорт, – тут же ответил Авелан. А Николай ещё раз обвёл всех присутствующих взглядом и произнёс:

– Но, помимо Балтийского моря, мои опасения вызывает и береговая оборона на Чёрном море. Последние события показали, что наши силы на Чёрном море совершенно недостаточны. И подобный флот может быть легко блокирован превосходящими силами флота противника. И посему я приказываю рассмотреть вопрос о создании на Чёрном море, подобной же крепости Екатерины Великой. Основой, для которой является береговая оборона Крыма и Тамани. Включая и Новороссийск. А то губернский центр, оборудованный отличным портом, не имеет даже своего постоянного гарнизона. Не говоря уже про береговую оборону. По сути, мы видим на Чёрном море несколько позиций. Основную Евпаторийско-Севастопольско-Ливадийскую позицию. Керченско-Таманскую, с защитой таких портов как Феодосия, Керчь, Новороссийск и Керченского пролива. И Одесско-Николаевскую. Призванную защитить эти порты. При этом все позиции должны обеспечивать защищённое мореплавание в этих районах. И обеспечивать возможность развёртывание там сил флота. Ну и я совершенно не буду возражать, если будет существовать ещё и Сухумско-Батумская позиция. Для поддержки сухопутных сил. Как-то я слабо верю, что с Турцией мы разойдёмся миром[40]. И, конечно же, позиции, как крепостей Петра Великого, так и Екатерины Великой, должны иметь и в мирное время, необходимые артиллерийские батареи, части морской пехоты, необходимые дозорные корабли и минные заградители, и запас мин для них.

И как бы новоиспечённый исправляющий должность генерал-адмирала не пытался было сохранять невозмутимый вид, но от открывшихся перспектив распила бюджета, а это далеко не современное изобретение, Сандро возликовал. И полный воодушевления произнёс:

– Есть, ваше величество, задачу понял. Сделаем. Флот не подведёт.

– Конечно сделаете, куда же вы денетесь, – согласился Николай, – Но обращаю внимание ещё на одну позицию, которую будет необходимо оборудовать в крепости Екатерины Великой. Это Перекопская позиция. Кажется, совсем недавно флот отрабатывал возможность высадки там десанта противника. И противодействие ему. И насколько я помню, пришли к выводу, что противник может легко высадить там десант и отрезать Крым от Новороссии. Это так?

– Да, ваше величество, это так, – согласился Адмирал Авелан, – Но потом из-за резкого усиления нашего Черноморского флота, пришли к выводу, что это невозможно.

Николай, соглашаясь, кивнул, но произнёс:

– Это все так, ваше высокопревосходительство, но ситуация меняется. И если у нас получиться вывести черноморские броненосцы в океан, то нет никакой гарантии, что они вернуться назад. И поэтому и следует реорганизовать оборону империи на ключевых направлениях. Заодно, для организации батарей, используете и орудия из запасов флота и с устаревших кораблей, которые будем выводить из состава флота.

– Я вас понял, ваше величество, всё организуем, – тут же ответил адмирал, – Но если мы будем выводить из состава флота корабли, то предстоит решить, какие именно корабли мы будем строить взамен.

– Да вопрос о моём видении флота надо бы обсудить. Но пока его оставим на потом, на после победы, над Японией, – ответил Николай, и перевёл взгляд за Адмирала, куда-то всматриваясь за него, – За одним исключением, я желаю видеть в составе флота побольше минных крейсеров типа "Доброволец" и поменьше контрминоносцев дальнейшего развития концепции контрминоносца "Прыткий". По возможности предпочитайте заказать минные крейсера, взамен контрминоносцам. Скажем так, я бы хотел контролировать лично запрос, связанный с заказом новых кораблей для нашего флота. Те, что уже заложены, пускай достраиваются. По остальным контракты пересмотреть. А вот какие именно корабли будем строить мы решим после того как я определюсь, кто именно является нашим противником, Великобритания или Германия. Единственное, что стоит сделать немедленно, так это разработать проект броненосца, с четырьмя двухорудийными башнями, под двенадцатидюймовые орудия. И перезаложить под этот проект четыре недавно заложенных броненосца. По два на Балтийском и Чёрном морях.

– Есть, ваше величество, сделаем, – тут же произнёс Авелан и, обернувшись, увидел подходящего контр-адмирала Вирениуса, который подойдя, поднёс руку к треуголке и произнёс:

– Ваше величество, разрешите доложить. По интересующей вас теме, из Японии, получен положительный сигнал. Они дали своё принципиальное согласие.

– Замечательно, ваше превосходительство, замечательно, – тоже поднеся руку к околышу фуражки, ответил Николай, – Немедленно докладывайте мне о любых изменениях. А сейчас организуйте в европейских газетах появление нужного нам материала.

И уже обращаясь, ко всем присутствующим, царь произнёс:

– Дамы и господа, особенно это касается сплетен в твоём салоне, Оля, но прошу всем говорить, что я вспомнил о подарке мне микадо, во время моего путешествия в Японию. Это очень древний японский меч. Так вот, уверяйте всех, что я распорядился найти этот подарок, в течение месяца и доставить ко мне. А я якобы намерен его уничтожить. Так как подарок сделан в знак вечной дружбы.

– Ники, ты действительно собираешься сломать этот меч? – кутаясь в меховой воротник, спросила Ольга.

– Пока нет, но потом посмотрим, пока же мяч на поле противника, дождёмся его действий, – только и ответил Николай, – Но вам стоит поддержать распространение этого слуха. Он имеет определённое значение.

Потом император задумчиво посмотрел на сестру и добавил:

– Пока не спрашивай в чём дело Оля, но возможно мне понадобиться твоя помощь. И не в одном деле. Хорошо?

Великая княгиня Ольга Александровна приподняла было бровь, задумчиво посмотрела на брата, а потом ответила:

– Но обязательно потом мне всё расскажешь, Ники.

– Конечно, Оля, – улыбнулся в ответ Николай. И услышал со спины голос Гондарев, который произнёс:

– Ваше величество, разрешите доложить, всё готово. Разоружено девять снарядов.

– Что? – удивился Николай, – Как девять то, если не взорвалось только семь. И как ты, так быстро братец справился то?

– Мне помогли, ваше величество, – тут же ответил Гондарев, кивнув на стоящих недалеко в строю четверых нижних чинов, – Я только четыре успел разобрать. А так у двух снарядов только донышки выбило. Вот и почудилось, что они разорвались. Но и трубки из них тоже разобрали.

– Понятно, понятно, – ответил Николай, а потом, поднеся руку к околышу произнёс, – Спасибо братцы, вы сегодня спасли много православных душ. Благодарю за службу!

– Рады стараться, ваше величество! – тут же рявкнули все нижние чины, включая и Гондарева.

– Что? – вкрадчиво, в ответ, произнёс император.

– Служу России! – тут же рявкнул, исправляясь Гондарев, поддержанный и остальными.

– Вот, то-то, братцы, – погрозил пальцем Николай, достал заранее приготовленные ассигнации и, отсчитав нужное количество, протянул их Гондареву, со словами, – Потом поделите.

И, найдя взглядом великую княгиню, уже обращаясь к ней, произнёс:

– Оля, награди героев, а то думаю разглядывание использованных снарядов для тебя уже не так интересно.

И представительная делегация направилась к лежащим на земле разряженным снарядам. Тут следует уточнить, что русские снаряды имели донные взрыватели. То есть у снарядов донце соединялось с корпусом снаряда на резьбовом соединении. И вот уже в донышко вворачивался донный взрыватель, или трубка, по терминологии того времени. Которая и имела весьма сложную конструкцию. Начнём с того, что трубка имела два бойка. Тупого стального бойка, на ударнике. Который при ударе снаряда о цель, должен был сойти с предохранителя и ударить по капсюлю от обычного винтовочного патрона. А этот капсюль и должен был воспламенить пороховую петарду. Оная, в свою очередь, должна была инициировать алюминиевый боёк. Который уже должен был инициировать основной капсюль-детонатор, с гремучей ртутью. Находящийся уже не в стальной части взрывателя, а под его латунным колпаком. И что бы инициировать капсюль, боёк должен был ударником пройти через отверстие в стальной оболочке. А вот уже капсюль, в свою очередь, должен был вызвать последовательно взрыв двух пироксилиновых шашек. От взрыва, которых, и должен был сработать основной, тоже пироксилиновый, заряд снаряда. И вот в девяти случаях он не сработал. Два раза трубки срабатывали как положено, но, похоже, в этих случаях, помещённый в корпус, для герметичности снарядов, воск[41] не позволил сработать основному заряду снаряда, флегматезируя его. Ну а мощности петард самой трубки хватало только на то что бы выбить донышко снаряда. Из-за чего эти снаряды и посчитали было разорвавшимися. И бегло осмотрев эти снаряды, в которых заряд только опалило и, решив заменить воск, в снарядах, на деревянную пробку, все обратили внимание на остальные семь снарядов. В которых не сработали трубки. Солдаты их разобрали. И все члены комиссии увидели, что первый стальной, тупой боёк во всех трубках сработал. Инициировав пороховые заряды. Но вот алюминиевый боёк во всех случаях оказался погнут и основной капсюль-детонатор не сработал, в свою очередь, не вызвав детонацию гремучей ртути. Ну и соответственно не вызвал детонацию пироксилиновых шашек, ставшихся целыми. Не порадовали царя и осколки разорвавшихся снарядов. Русские снаряды раскалывались на сотни полторы крупных, весом до несколько килограммов, осколков. Которые из-за малого количества пироксилина в снаряде имели низкую скорость. И не вызывали большие разрушения. Хотя средний вес осколка и составил, как потом выяснилось, четверть килограмма. Да и тут осколки, сразу же завязли в песке, рядом с местом разрыва. При этом основным направлением разлёта осколков оставалось направление полёта снаряда[42]. Что и вызвало неудовольствие царя, заявившего, что количество осколков должно быть не менее чем в пять раз большее. Но более серьёзные вопросы у Николая оказались к взрывателям.

– Ну и? – повертев в руке алюминиевую деталь от несработавшей трубке, с согнутой ударной частью, произнёс император, – Какие будут предложения господа?

– А что, если, ударную часть алюминиевого детонатора, сделать стальной[43]? – ответил вопросом, на вопрос, адмирал Авелан, сам, из-за своей задумчивости, не заметив этого, – Тогда и эта проблема исчезнет. А мы сможем быстро наладить выпуск модернизированных трубок. И быстро заменить их на кораблях.

– Действуйте, ваше превосходительство, – только и произнёс император, – Проведите необходимые работы. Потом испытаниями проверти результат. И если благополучный результат подтвердиться, то быстро наладьте производство нужных деталей и замените ими проблемные детали. Для всех снарядов. Особенно для кораблей второй эскадры. Её обеспечьте надёжными трубками в первую очередь. Благо трубки вполне разбираются, и заменить детали можно будет непосредственно на кораблях. И держите меня в курсе всех событий.

– И меня, и меня держите в курсе, – послышался из-за спины голос Ольги.

– Есть ваше величество, и ваше высочество, – ответил морской министр, – Доклады последуют незамедлительно.

Конечно никто не спорит, что технические вопросы как то, промежуточный патрон, или там командирской башенки на танке, вещи важные. Вот и Николай, конечно же, встретился со всеми значимыми, для технического развития России, людьми. От простых оружейников включая не только Фёдорова, но и Токарева, с Дегтярёвым. Которым царь прямо указал на устройство затвора у винтовки Манлихера. Где запирание затвора при выстреле осуществлялось его поворотом. И даже посоветовал им обратить внимание на изобретателя первого русского пистолета Прилуцкого, а также Коровина. В это время весьма молодых людей. Не обошёл вниманием царь и изобретателя первого в мире гранатомёта Рябушинским. Даже Ясиновского, человека, который превратил, в России, винтовку Манлихера в автоматический карабин, приглашали к царю. Не говоря уже про то что, царь самолично съездил к Менделееву, где поговорил, с великим химиком, о таком разделе химии, как радиохимия, и настоятельно просил начать работы с таким элементом как уран. Стараясь все работы в этом направлении, как можно дольше, сохранить в секрете. Там же состоялся разговор и с младшим сыном учёного, о гусеничных, бронированных и вооружённых, боевых вездеходах. Где царь описал ещё даже не существующий, даже ещё и в мыслях, танк фирмы Рено. Но все эти технические вопросы не могли решить главного вопроса, стоявшего перед царём, как избежать революции в России. А точнее избежать революции снизу. Нет, предложение как её избежать было. Начать революцию сверху. Но тут возникала другая проблема. Найти тех, кто мог бы в её проведении быть движущей силой этой революции. Роль направляющей силы Николай хотел, если уж не оставить себе, то по крайней мере примазаться, к направляющей революцию силе. А помочь ему, в этом, должен был один человек. Который, в данный момент, степенно сидел напротив царя, в царском кабинете, внимательно смотря на императора. И этим человеком был русский предприниматель, меценат и благотворитель, мануфактур-советник, а также представитель старообрядцев и человек, который ежемесячно субсидировал большевиков на 2000 рублей, а вы ещё спрашиваете, откуда у большевиков деньги, Савва Тимофеевич Морозов. И который по мнению Николая, и должен был дать ему доступ к направляющей силе революции. И тяжело вздохнув, Николай начал разговор:

– Савва Тимофеевич, я вас пригласил к себе, чтобы попросить, вас, помочь мне. Причём помочь сразу в двух вопросах.

– И в чём же я могу вам помочь, ваше величество? – Морозов продолжал внимательно смотреть на царя. Который не только официально пригласил на аудиенцию. Но и принял весьма радушно, сразу же пригласив присесть.

– Ну, Савва Тимофеевич, этот разговор так сказать неофициальный, к тому же мы одни, поэтому думаю именно сейчас вы можете обращаться ко мне, Николай Александрович, – улыбнулся император, вызвав своими словами удивление на лице собеседника, – Ведь я, рассчитываю увидеть, в вашем лице, единомышленника. Единомышленника, в вопросе как нам преобразовать Россию. Благо, мы с вами, похоже сходимся в том, как должны выглядеть эти преобразования. В частности, я готов решить вопрос в Российской империи, со свободой слова, печати, собраний. Я готов рассмотреть вопрос о создании профсоюзов. Причём как для рабочих, так и для ряда государственных служащих. Тех же врачей, преподавателей. Помимо этого, я намерен отменить сословное деление общества в России. Введя всеобщее равноправие, неприкосновенность личности и жилища. Свободу вероисповедании. Ввести презумпцию невиновности. Причём для всех подданных Российской империи. Ну, и это уже не говоря о том, что я хотел бы рассмотреть вопрос об обязательном школьном образовании. Нам нужны люди не только малограмотные, которые могут читать, по слогам и наизусть знают все молитвы. Нам нужны люди, которые должны получить образование достаточное, что бы они могли учиться самостоятельно. Как вам такие мои предложения?[44]

Морозов всё время, пока император говорил, внимательно смотрел на Николая, и когда тот замолчал, произнёс:

– Это очень интересные предложения, ваше величество…

– Николай Александрович, – тут же поправил император.

– Как вам будет угодно, Николай Александрович, – тут же поправился Морозов и продолжил, внимательно наблюдая за царём, – Для нас промышленников, да и простых людей такие инициативы весьма интересны и заманчивы, но они идут в разрез с интересами весьма влиятельных людей. Которые выступят против этих изменений.

– Конечно же, выступят Савва Тимофеевич, – согласился Николай, и, стараясь избежать слова революция, пока избежать, стал убеждать Морозова дальше, – Любые преобразования, даже сверху, вызовут противодействие. С ними уже сталкивались, и Иван Грозный, и Пётр Великий.

При упоминании императора Петра I, Морозов, будучи старообрядцем, и которые считали его антихристом, поморщился, но вслух это высказывать не стал. Но Николай заметил эту реакцию собеседника и поспешил уточнить:

– Савва Тимофеевич, не настолько он и был плох. Возможно, из-за той войны со шведами он и не успел полюбовно решить вопрос с церковным расколом. Но зато это позволит решить этот вопрос нам с вами. Если уже в России будет свобода вероисповедания, то не думаю, что ваша вера будет в чём-то ущемляться. Вас такая постановка вопроса устраивает?

– Вы знаете, Николай Александрович, – произнося эти слова Морозов, пристально всмотрелся в лицо императора, но, похоже, будучи удовлетворённым его реакцией, продолжил, – Меня такая постановка вопроса настолько устраивает, что мне даже удивительно, что вас что-то с подвигло на подобные решения.

Николай улыбнулся и ответил:

– Вы знаете, Савва Тимофеевич, есть такая фраза, "ни что так не прочищает мозги, как пуля, даже если она попадает в седалище". Мне пуля попала в плечо. Можно сказать, этого хватило взглянуть на ряд вопросов по-новому. А если говорить серьёзно, то я хочу спасти жизнь, если уж не свою лично, то своих детей точно. И думаю, объединившись, мы с вами, сможем сберечь не только эти жизни, но и избежать угроз вам лично, со стороны черносотенцев[45]. Не думаю, что они рискнут угрожать главе правительства Российской Империи. Как вам, Савва Тимофеевич, такое предложение?

– Вы знаете, Николай Александрович, предложение очень лестное, очень, – кивнул в ответ Морозов, продолжая буравить взглядом Николая, – Но могу ли я узнать, почему это предложение вы делаете лично мне?

– Всё просто, Савва Тимофеевич, всё просто, – тоже смотря прямо в глаза Морозову и стремясь и не моргнуть, и одновременно не отвести глаз, ответил император, – Уж не вам-то знать, что дело надо поручать тому, кто будет радеть за него всей душой. Тогда и дело будет спориться. А если поручить дело тому, у кого оно вызовет внутренний протест, то и не стоит удивляться, если сие дело испортят. Как есть испортят. Нет, я, конечно, могу приказать, организовать в империи парламент, составить и принять конституцию. Где будет указано, что государственный бюджет будет подконтролен этому парламенту. Как, впрочем, и правительство будет делать отчёты о своей деятельности в парламенте.

Эти слова снова заставили удивлённо взглянуть Савву Тимофеевича на царя, который всё так же прямо и не мигая, смотря на промышленника продолжил:

– А вот вам, Савва Тимофеевич, как своему единомышленнику, я могу доверить реализацию этих планов. Так как, поможете мне?

Морозов отвёл взгляд, и, откинувшись на спинку стула, ответил:

– Ваше предложение, Николай Александрович, весьма неожиданное, я могу подумать?

– Конечно, конечно, Савва Тимофеевич, – согласил Николай, – Вы даже можете отказаться. Главное, прошу, не затягивайте с ответом. К тому же, я намерен включить в ваше правительство великого князя Николая Михайловича, как министра народного просвещения, князя Искандер, как министра торговли и промышленности. Ну и пока остаётся открытым вопрос о Военном, Морском министрах. А также о назначении министра внутренних дел, и министра иностранных дел. Тут уж я сам решу, кто войдёт на этих должностях в ваше правительство. И да, место обер-прокурора Священного Синода, будет вакантно. Сами понимаете, Савва Тимофеевич, что при свободном вероисповедании эта должность в правительстве не нужна. А вот министр по делам национальностей, ровно, как и министр сельского хозяйства, я думаю, нам очень даже будут нужны.

Морозов кивнул, соглашаясь, понимая, что засилью одной православной церкви и гонению другой обещает наступить конец, а Николай продолжил давить на Морозова:

– А вот вопрос с другими министрами в вашем правительстве мы с вами, Савва Тимофеевич, обсудим.

– Я ещё не дал согласие, Николай Александрович, – произнёс было Морозов, но царь поспешил парировать это выпад:

– Но и не отказали же, Савва Тимофеевич, так вот министром путей сообщения я бы хотел видеть Леонида Борисовича Красина. Вы же кажется, с ним, знакомы?

Морозов вздрогнул, и с полным недоумением посмотрел на царя, который усмехнувшись, произнёс:

– Хотя вы правы Савва Тимофеевич, князя Хилкова обежать не стоит. Хотя место в Госсовете за ним точно зарезервировано будет. Так что пусть пока Леонид Борисович Красин побудет товарищем министра[46].

Но Морозов быстро совладал с неожиданностью и уже вполне спокойно произнёс:

– Весьма неожиданное предложение, Николай Александрович. И вы что-то знаете?

– Конечно же, знаю, – улыбнувшись, ответил царь, – Иначе этого разговора, Савва Тимофеевич, не было бы. Да и ваш выбор наших единомышленников меня вполне устраивает.

– Вы считаете, что они наши единомышленники? – Морозов снова повернулся к царю и внимательно на него посмотрел, – С чего вы это взяли, Николай Александрович?

– Кажется мы, Савва Тимофеевич, определились, что наши цели совпадают? Я очень надеюсь, что это так? – произнёс император, прямо смотря в глаза Морозову, и дождавшись его одобрительного кивка, продолжил, – И для реализации своих целей вы выбрали именно эту силу, помогая им, в том числе и финансово. Иначе бы не помогали. Вот и я хочу сделать ставку на эту силу. Которая должна быть действующей силой преобразований, ведь нам нужны помощники, чтобы перевернуть эту глыбу. Ну а сами мы сможем влиять на направляющую сторону этой силы. Надеюсь, подобная постановка вопроса у вас отторжения не вызывает.

– Нет, не вызывает, Николай Александрович, – согласился было Морозов, но поспешил спросить, – Но меня удивляет столь резкое изменение вашего политического курса. И не только удивляет, но и настораживает.

– Тут всё просто, Савва Тимофеевич, – тяжело вздохнув, произнёс, – опустим вопрос моего ранения, но перед этим я прочитал некое сообщение, и оно направило мои помыслы на обдумывание будущего, как державы, так и моей семьи. И для более полного восприятия своих мыслей я прочитал работы, в которых моделируется ближайшее развитие мира. Блиоха с его "Будущая война…" в частности. Но, и так же прочитал записки Леоньева. Знаете ли, был такой дипломат во времена моего пАпА и деда. Весьма образованный и умный человек. Так вот он в своих записях прямо говорил, что России нужны преобразования. Причём, он не видел смысла в либеральных преобразованиях, для России. Так как у нас отсутствуют опора, в обществе, для либерализма. Но при этом он видел опору, в этом же самом обществе, для социалистических идей. В коих, он видел, в отличие, от тех же либеральных, большой и творческий, и созидательный, потенциал. И он сделал предложение, что именно царь должен возглавить движение именно в сторону социалистических преобразований. Однако мой пАпА, исходил из того, что именно в консервации существующего положения и есть спасение России, этому предложению не внемлил. Я же, осознав, что преобразования просто необходимы, подумал, а почему бы нет. Особенно если это будет на благо как нашей державе вообще, всем её подданным в частности, так и мне лично.

– Понятно, Николай Александрович, – согласился Морозов, правильно оценив, как знак искренности, личную заинтересованность Николая, который продолжил:

– И вот тут будет озвучена моя вторая просьба. Прошу вас, Савва Тимофеевич, помочь мне выйти на эту силу. Особенно на некого Ульянова Владимира Ильича. Он же Старик, и он же, уже кажется, Ленин. Да я знаю, что он очень осторожный человек, но зная, что он довольно отважен, то надеюсь, что он согласиться на встречу на нейтральной территории. Причём желательно до запланированного на апрель съезда партии. Поможете? Сказав, например, что есть ещё один меценат, готовый пожертвовать крупную сумму на партийную борьбу. Но он просит личной встречи.

– Постараюсь, Николай Александрович, – только и ответил, задумавшийся было Морозов, – Ничего не могу обещать за других.

– Я всё понимаю, Савва Тимофеевич, – продолжая прямо смотреть на Морозова, проговорил Николай, – А в остальных делах поможете? Будет трудно, сложно, опасно, но где наша не пропадала?

– Мне надо подумать, Николай Александрович, поговорить с людьми, – Морозов посмотрел на императора, – Вы, знаете, ваше предложение довольно необычное и внезапное.

– Знаю, – снова согласился, с Морозовым, Романов, – Поэтому и не настаиваю на немедленном ответе. Я думаю, что две недели вам хватит? Решить все возникшие вопросы.

Морозов снова жестом выразил своё согласие, и император продолжил:

– Тогда через две недели жду вашего ответа. А через три недели, жду ваши предложения по составу вашего кабинета министров и предварительный план его работы. По преобразованиям в стране. Персоналии мы с вами обговорим. В том числе, я не стану возражать, если вы включите в своё правительство и Баумана[47]. Подумайте где можно использовать ещё одного вашего знакомого. И кстати, будет ещё одна просьба, Савва Тимофеевич.

– Я слушаю, Николай Александрович, – Морозов откинулся на спинку стула.

– Вопрос касается должности министра иностранных дел, – Николай тяжело вздохнул, – У меня совершенно нет честного человека на эту должность, возможно, я буду просить вас, Савва Тимофеевич, назначить на эту должность князя Хилкова. Он, после службы в армии, начинал государственную службу именно в МИДе. И думаю чисто с техническими вопросами справиться. Руководя двумя министерствами. Но мне бы очень хотелось видеть на дипломатической стезе некого Чичерина, причём как уполномоченного посла, с правами министра. Вы уж посодействуйте его возвращению на работу в министерство. А то он всё ещё числиться на службе в МИДе. А сам находиться неведомо где.

– Я могу узнать, с чего вас, Николай Александрович заинтересовал этот человек? – как будто невзначай поинтересовался Морозов.

– Конечно, Савва Тимофеевич, конечно, сможете узнать, – только и ответил император, – Благодаря негативной деятельности нашего МИДа, мы проиграли Крымскую и Балканскую, 1877–1878 годов, войны ещё до их начала. Точнее даже не сами войны, а наступивший после них мир. И всё из-за неверной оценки ситуации, сложившейся, в мире. Когда Россия оказывалась одна против противостоящей ей коалиции, причём тех, кого считали союзниками, оказывались в стане врагов. Аналогичная ситуация сложилась и сейчас. Когда мы благодаря МИДу оказались в состоянии войны с Японией, которой откровенно помогают Британия и САСШ. При этом же, наш ближайший союзник, Франция, заключила союз с нашим врагом Британией. По сути, оставив нас один на один со всеми врагами. А это я считаю полным провалом работы МИДа. И при этом мне даже некем заменить графа Ламсдорфа[48], откровенного англофила, кем ни будь из его подчинённых. Что бы он, как тот же Извольский, которого пророчат в приемники графа Ламсдорфа и который, при этом, сам откровенный франкофил, обеспечил бы, что бы наш МИД проводил политику в интересах России, а не другой страны, к которой душевно тяготеет глава, я уже и не уверен, в этом случае, что нашего, международного ведомства. И которое, однако, может ввергнуть нас в очередную не выгодную нам, но выгодную предмету вожделения, главы этого ведомства, войну[49]. А вы, Савва Тимофеевич, надеюсь, согласны со мной, что для России, война в настоящий момент противопоказана? И лучше всего, что бы её не было с треть века.

– С последним тезисом соглашусь, – ответил Морозов, – И вам, Николай Александрович, виднее как этого добиться.

– Ну вот мы и тут оказались единомышленниками, – усмехнулся император, – Тогда, пожалуй, закончим эту вашу аудиенцию, Савва Тимофеевич, и я буду ждать вашего ответа две недели. Пожмём друг другу руки?

С этим словами Николай протянул своему собеседнику правую ладонь, которую опешивший было сначала, ведь этот жест прямо говорил, что государь считает своего собеседника, купчишку, по понятиям того времени, равным себе, Морозов крепко пожал. Потом промышленник степенно поднялся, склонил голову в сторону царя и сообщив, что даст в скорости ответ, вышел из кабинета. И тут же, как только за Морозовым закрылась дверь, как кабинет зашёл камердинер, который поклонившись, произнёс:

– Ваше величество, аудиенции просит контр-адмирал Вирениус. Вы предупреждали, что бы его немедленно допускали к вам.

– Проси, любезный, – только и ответил Николай и, поднявшись, подошёл к окну и как только адмирал вошёл в кабинет и доложил о своём прибытии, как царь спросил:

– Что случилось, ваше превосходительство?

– Во французское консульство, в Инкоу, прибыла некая, интересующая ваше величество, особа.

– Ну так доставьте её немедленно в Санкт-Петербург, ваше превосходительство. Надеюсь для этого всё готово?

– Всё готово, ваше величество, но она не одна, её сопровождают четыре женщины и мужчина.

– Хм, неожиданно конечно, ваше превосходительство, – усмехнулся Николай, – но этого следовало ожидать. Отец заботиться о своей дочери. По крайней мере, о её имидже. Хотя думаю и вопросы её безопасности там тоже должны решать. А так, придётся принять и их. Надеюсь, это не сильно мешает вашим планам, ваше превосходительство?

– Ни как нет, ваше величество, не мешает, уже завтра они убудут из Инкоу. Но я посчитал необходимым сообщить вам эти детали, ваше величество. Вы приказали держать вас в курсе происходящего.

А вот и другой его собеседник Сергей Васильевич Зубатов, вызванный к царю, и которого Николай очень хотел использовать в своих интересах, тоже был не менее "крепким орешком"[50]. Этот человек считался с одной стороны гением политического сыска и страшным врагом всяческих революционеров. Который будучи убеждённым монархистом, добровольно пошёл работать полицейским осведомителем в революционную среду. Но и в тоже время, этот человек, не отрицал необходимость перемен. И будучи во главе Особого отдела Департамента полиции создал под эгидой полиции легальные рабочие организации, которые пытались легальным образом бороться за интересы рабочих. Однако в 1903 году Зубатов, министром внутренних дел Плеве, был отстранён от должности и отправлен в ссылку под полицейский надзор. После гибели Плеве, в 1904 году, от рук боевиков из партии эсеров, был восстановлен в правах, но на работу в полицию не вернулся. И вот теперь Николай был намерен использовать этого человека. И когда Зубатов вошёл в кабинет, царь, смотревший в этот момент в окно, бросил, не оборачиваясь к собеседнику:

– Присаживайтесь, Сергей Васильевич, разговор у нас предстоит долгий, обстоятельный, а в ногах правды нет.

И уже обращаясь к слуге Николай, добавил:

– А, вас, любезный, я попрошу принести нам чаю. Что бы нам легче беседовалось.

И Николай продолжил стоять в молчании, пока слуга принесёт всё необходимое для чаепития и сервирует стол. И только когда слуга удалился, царь обернулся к Зубатову и сказал:

– Угощайтесь, Сергей Васильевич, наверное, вы в догадках, для чего я попросил вас сюда прибыть.

Зубатов, усмехнулся, вспомнив, как он сам, вот так же, за чашкой чая склонял арестованных к сотрудничеству, и проговорил:

– Спасибо, ваше величество. И понимаю, что я здесь не для того, чтобы составить вам компанию, почаёвничать. И если вы, ваше величество, вспомнили про скромного надворного советника[51], в отставке, то значит, я вам для чего-то нужен.

– Не буду отрицать, Сергей Васильевич, – согласился царь, – что вы, нужны, очень нужны. Но сначала организуйте себе чайку. Очень он уж должен быть хорош.

И дождавшись, когда Зубатов оценит вкус чая, царь, которому этот чай уже набил оскомину, и Николай буквально мечтал о хорошем кофе, но требовалось соответствовать привычкам, произнёс:

– Вы, Сергей Васильевич, бывали ли знакомы с Константином Николаевичем Леонтьевым?

– Нет, ваше величество, личное знакомство мы не вели, – отрицательно покачал головой Зубатов, – Дипломаты старались не сводить знакомства с полицейскими. Мы для них не рукопожатые. Но наслышан. В своё время выступал против идеи воевать за свободу балканских славян. Уверяя, что болгары никогда не станут верными друзьями России. И чем он вас, ваше величество, заинтересовал. Ведь, кажется, он уже умер?

Николай покачал головой и произнёс:

– Да, к сожалению, он уже умер и достаточно давно. Хотя и выдал прогноз, с которым я вынужден, буду согласиться, что именно эти независимые государства, на Балканах, взорвут спокойствие и стабильность Европы. И принесут множество неприятностей России. А вот то, что вы не рукопожаты, так не надо было полиции увлекаться провокациями. Но не будем об этом. Просто в своё время, Константин Николаевич, обратился к императору Александру Александровичу, с весьма интересным предложением. Которое во многом совпадает с тем, что делали вы. Когда вносили элементы социализма в монархию. Ведь согласитесь, Сергей Васильевич, те тред-юнионистские идеи, что реализовывали вы в рабочем движении, несли весьма большую социалистическую составляющую.

Зубатов попытался что-то высказать, но Николай, уловив настроение собеседника, поспешил произнести:

– Давай те я договорю, а потом вы, Сергей Васильевич, и выскажитесь. К тому же я вас ни в чём не корю. И даже наоборот, готов поддержать. Сейчас готов поддержать. Но к своему сожалению, я слишком поздно прочитал докладную записку, Константина Николаевича, нашему пАпА. В котором он прямо говорил о том, что идеи либерализма, в России, не имеют достаточной поддержки. В отличие от идей социалистических, в которых, господин Леоньев, видел огромный созидательный потенциал. И он предложил совместить монархию и социалистические идеи. Так что, Сергей Васильевич, знаете, после того как я обдумал эти мысли, я склонен с ними согласиться. А как оцениваете это вы?

Зубатов, по мере монолога Николая, выглядел всё более и более удивленным. Явно не ожидая из уст самого царя услышать подобное. Услышать то, что не то что расшатывало, а буквально рушило, декларируемые устои. Пусть при этом и не выходило за рамки идей, которые существовали у самого Зубатова. И бывший полицейский произнёс, стараясь подбирать слова:

– Вы знаете, ваше величество, вот что-что, а подобное услышать от вас, я совершеннейшим образом не рассчитывал. И сказать, что я удивлён, это ничего не сказать.

Но, Николай, махнув рукой, с деланной беззаботностью, прервал Зубатова:

– Но у вас то, Сергей Васильевич, это предложение отторжения не вызывает?

– Нет, ваше величество, не вызывает.

– Ну вот и замечательно, – тут же произнёс царь, – Просто я надеюсь, что вы согласитесь, что преобразования в России давно назрели. И если бы пАпА последовал курсу, выбранному нашим дедом, то проблемы как достичь победы над Японией не стояла бы. Япония просто бы не рискнула напасть на нас, как на очень сильного противника, выбрав для экспансии другую цель. Послабее. Но время было упущено и сейчас эту проблему предстоит решать нам с вами, Сергей Васильевич. Ведь, вы же, мне поможете?

С этими словами Николай посмотрел на Зубатова, тот кивнул, соглашаясь, пробормотав:

– Конечно помогу.

И царь продолжил:

– Я долго рассуждал о дальнейшей судьбе России и пришёл к выводу, что преобразования в ней просто необходимы. И как я понял из вашей деятельности, Сергей Васильевич, вы, это понимаете. Понимаете, же?

– Понимаю, – снова согласился с царём Зубатов.

– Вот и я говорю, что понимаете, – улыбнулся Николай, смотря прямо в глаза Зубатову, – Причём настолько сильно понимаете, что даже самостоятельно пытались преобразовать Россию. В нужном направлении. Пытаясь организовать легальные профсоюзы рабочих.

Зубатов внимательно посмотрел на Николая, но предпочёл промолчать. И Николай привстал со стула, стал ходить от стола к окну и продолжил убеждать:

– Я долго рассуждал о направлениях этих преобразований. И пришёл к выводу, что социалистические преобразования более предпочтительнее либеральных преобразований. Для которых в России просто нет последователей. Да и либеральные преобразования приведут только к развалу России. И её неизбежному, в этом случае, падению. А вот социалистические преобразования, в свою очередь, способны подчинить капиталистов и помещиков жёсткому диктату государства, в целях общего блага. Что, несомненно, пойдёт на пользу Отечеству. И соответственно, на пользу всем населяющим Отечество нашим подданным.

Николай остановился возле окна, на мгновение всмотрелся в него, а потом, резко обернувшись, произнёс:

– Надеюсь, мои предложения, у вас, Сергей Васильевич, отторжения не вызывают?

– Нет, ваше величество, отторжение не вызывают, – Зубатов осторожно поставил чашечку на стол, а потом прямо посмотрел в глаза Николаю и произнёс, – А от меня, вы что хотите, ваше величество? И, на работу в полицию, я не вернусь.

– Так я вам, Сергей Васильевич, и не предлагаю вернуться в полицию. У меня для ваших талантов есть предложение, которое надеюсь заинтересует вас больше.

– И какое же предложение, ваше величество?

– Я вам, Сергей Васильевич, хочу предложить создать и возглавить новую службу. Назовём её КГБ, Комитет Государственной Безопасности. Причём основную ставку делаем именно не на слове государь, а на слове государство. И деятельность этой службы будет направлена на защиту всех возможных интересов России. Но не военным или политическим путём. А всеми возможными другими.

– И как вы это видите, ваше величество? – во взгляде Зубатова мелькнула искра интереса.

Царь усмехнулся и произнёс:

– Ну так я вас не вижу занимающимся ловлей мелких преступников или охраной общественного порядка. Для этого существует полиция. И её уголовный розыск. Хотя вот обеспечением того, что бы под охраной порядка подразумевали соблюдение законности, а не обеспечения личного комфорта должностных лиц, вы заниматься должны. А то не хорошо получается, когда те же промышленники или помещики нарушают законы. А не имеющие возможность нанять адвокатов рабочие или крестьяне начинают возмущаться, этими нарушениями наших же законов, то их возмущение топят в крови. Вы должны будите отслеживать подобное и разбираться с виновными. Нет, легальные профсоюзы или легальные политические партии, а мы намерены учредить в империи, и то, и другое, в вашей области внимания, будут находиться о посредственно. Вы будите работать скорее персонально. Что бы и там, и там не было агентов, в том числе и агентов влияния, иностранных государств. Но опять же ваша деятельность должна быть, во-первых, в рамках закона, а во-вторых направленна на безусловное обеспечение безопасности государства.

На лице Зубатова отразилась глубокая задумчивость и он произнёс:

– Но тут имеется определённое противоречие, ваше величество. Если кто-то действует в рамках закона, но его действия направленны против империи, то у меня могут возникнуть проблемы с воздействием на них.

– Отнюдь, отнюдь, Сергей Васильевич, ни каких проблем возникнуть не должно. Например, большинство политических партий, уже имеющихся в России, и думаю при наличии Парламента, и возможности легализации, они начнут действовать, вполне открыто, имеют финансовую поддержку от иностранных кругов. Которую вы, ваша служба, должны будите вскрыть и тайно передать полученные материалы политическим оппонентам тех, кого следует опорочить. Вы представляете, Сергей Васильевич, какой процесс начнётся если те же социал-демократы, меньшевистского толка, громогласно заявят, что Азеф агент охранки. И сдаёт подельников. Это же сразу ударит по эсерам. И пусть они, эсдеки и эсеры, займутся борьбой друг с другом. А кровавый, царский режим тут как бы и не причём. Надеюсь вам, ваше высокородие[52], если вы конечно примите моё предложение, моя мысль относительно внутриполитической жизни понятна? Хотя есть, образно говоря, и другая сторона медали.

– Вполне понятны, ваше величество, – согласился Зубатов, оценив перспективы для себя, – Я должен буду пресекать угрозу империи, если есть нарушение закона и интриговать, если закон ещё не нарушен, но угроза государству уже есть. И как я понял, Азефа я могу сдать? И что за вторая сторона медали?

– Как, впрочем, можно сдать и Савинкова, и других подобных одиозных боевиков-террористов. С террором вам, Сергей Васильевич, предстоит бороться самым жесточайшим образом. А вторая сторона медали заключается в том, что я исхожу из того, что главная угроза России исходит не от врагов внутренних. Если народ доволен и видит перспективу, то с подвигнуть его на глупости задача не выполнимая. И с врагами внутренними стоит бороться руками самого народа. А вот вопрос борьбы с врагами внешними, по моим представлениям, больше выходит на первый план. Например, мне совершенно не нужно, что бы тот же британский посол объединил всех недовольных против меня[53]. От великокняжеской фронды и до тех же эсеров. Мне не нужно что бы у британского посла даже была такая возможность.

– Я понял ваше величество, – Зубатов, который при упоминании Савинкова поморщился, но тогда не произнёс ни одного слова, внимательно посмотрел на царя и добавил, – Но причём тут Савинков, ваше величество, он же не является агентом Охранного Отделения?

– Зато он, Сергей Васильевич, теснейшим образом связан с британцами. И мне совсем не нравиться, что подданных Российской империи убивают, на деньги и по заказу иноземцев. В частности, британцев.

И в этот момент в кабинет вошёл камердинер, держа в руке разнос, с лежащим на нём конвертом, и произнёс:

– Ваше величество, срочное сообщение от контр-адмирала Вирениуса. С меткой об немедленном докладе.

– Подай, любезный, – ответил Николай, слуга приблизился и протянул Николаю разнос. Царь взял конверт и отпустил жестом слугу. Потом открыл конверт ножом и вытащив лист бумаги быстро пробежал его взглядом. Это было сообщение, что в интересующем императора посланнике, прибывшем в Мукден, однозначно опознали, шестую дочь императора Японии, принцессу Цунэ-но-мия Масако-найсинно. И которая, после приёма у адмирала Алексеева, убыла, на литерном поезде, в вагоне-салоне в столицу Российской империи. Николай тяжело вздохнул, положил лист в ящик стола и продолжил излагать свои мысли:

– Я хочу, чтобы вели деятельность не только внутри империи, но и за её приделами. По сути, я хочу переформатировать разведки, как флота, так и армии. А то у них случился полнейший конфуз. Когда у нас не оказалось ни одного агента в некой стране. С которой мы готовились воевать лет десять. А вот их агенты действуют у нас в огромном количестве. А своих контрразведок у армии и флота нет. И их необходимо вам, Сергей Васильевич, создать. И в дальнейшем контролировать. Но и этого мало, я хочу, чтобы в Министерстве Иностранных Дел были собственные разведки и контрразведки. Которые занимались бы добычей политической информации и операциями в других странах. И при этом обеспечивали бы сохранность наших политических секретов. Как, впрочем, и коммерческих, промышленных и технических секретов. К нам информация подобного рода должна идти, а от нас нет.

– Но я опасаюсь, что не смогу контролировать всё и сразу, ваше величество, – Зубатов с сомнением посмотрел на царя, – Слишком большой и разнообразный круг обязанностей.

– Я, господин статский советник, и не говорю, что вы должны заниматься этим всем сами. Поэтому-то ваша структура и называться комитет. И вы там председатель. Хотя и в ранге министра, подчиняющегося мне лично. Вы внутри существующих структур подчиняете себе имеющиеся подразделения, уже занимающиеся профильными проблемами. Например, служба перлюстрации сообщений в МИДе или военно-научные отделы в Главных штабах армии и флота. Или же создаёте новые, которые будут находиться формально в составе других ведомств, но которые вы и будите контролировать.

– Что-то придётся сначала создавать, – Зубатов внимательно посмотрел на царя.

– Конечно придётся, – согласился Николай, – для противодействия тем же британцам, придётся создать много новых структур. Например, я знаю, что у британцев есть проблемы с ирландцами. И я бы хотел, чтобы эти проблемы только увеличились. Вплоть до того, что Ирландия сумеет освободиться от владычества Британии. Но при этом роль России в этих событиях должна быть завуалирована. А всё должно быть представлено, в виде частного интереса, каких-то кругов в США, через которые, ирландские повстанцы и будут получать помощь от нас. И вам придётся создавать эти круги. И таких мест много. Хотя не везде придётся действовать тайно. Навскидку я могу сказать, что уже в течение ближайшего времени нам понадобиться вмешаться в процессы, происходящие в Норвегии и Иране. Что бы там переходные процессы произошли в интересах России. В Иране желательно привести к власти наших ставленников и взять страну под контроль. А Норвегию вообще присоединить к империи. На правах близких к правам Финляндии. И вам предстоит оказать всемерную помощь вдовствующей императрице. Но это для начала.

– А что-то будет и потом? – произнёс заинтересованно Зубатов.

– Несомненно, будет, – произнёс Николай, – Лично я намерен отомстить Маньчжурской династии во главе Китая. Эти нечестивцы мало того, что, будучи нашими союзниками, совершенно не оказывают нам помощь, в Маньчжурии, так и ещё заключили в 1903 году тайный договор с японцами. И теперь в тылу наших войск, под видом, хунхузов орудует 27-я кавалерийская дивизия китайской армии. Подразделениями которой командуют японские офицеры. Поэтому вам, господин статский советник, надлежит в Китае выделить недовольных Маньчжурской династии и при этом амбициозных провинциальных правителей. И спровоцировать их на свержении власти маньчжур. Обеспечив тем самым развал Китая. Устранив правителей верных центральной власти. И интригуя, при этом, против революционеров в Китае. Они хотят видеть Китай единым, включая в его в составе и территории маньчжуров. Считая, что они имеют право на территории тех, кто их некогда завоевал. Но я считаю, что ханьцы сами установили свою северную границу. И всё что севернее Ивовой изгороди имеет отношение к Китаю, только до тех пор, пока там правит маньчжурская династия. Но это в последующей перспективе. Как, впрочем, в перспективе придётся уделить внимание и Турции, Португалии, Мексике. Где придётся сделать ставку уже на революционеров. Турцию желательно развалить. В Португалии же получить под контроль ряд территорий, которые позволят нашему флоту бункероваться на переходах на Тихий океан. С Мексикой же сложнее, там необходимо будет противостоять попыткам САСШ взять эту страну под свой контроль. Правда есть ещё и проблема с Сербией, но это, пожалуй, потом.

– А что там, ваше величество? – поинтересовался Зубатов.

– А вот там всё гораздо сложнее, – поморщился Николай, – там, в результате переворота к власти пришли силы, которые, по сути, хотят создать на Балканах, нет, не Великую Сербию, в отличие от остальных балканцев, видящих проекты Великой Болгарии, Великой Румынии, Великой Греции, а державу всех проживающих там славян. Но под эгидой и главенством сербов. При этом эта держава, должна быть, по плану сербского руководства, должна быть создана с помощью России и быть направленной против России. Нет, по сути, они хотят создать региональную силу, направленную против всех. Но в число этих всех входит и Россия. Поэтому небольшая, отдельная Сербия может быть нашим союзником. Но для этого необходимо создать, как противовес экспансии сербов, государство Хорватов. И всемерно поддерживать независимость Черногории. Ведь, как только сербы смогут объединить вокруг себя окружающие народы, которые, кстати, не горят желанием объединяться вокруг сербов, так тут же посчитают себя достаточно сильными, что противостоять интересам России. Что не выгодно нам. Но это проблема далеко не ближайшего времени. И пока больше дипломатическая. Хотя с организациями сербских националистов, с четниками, а они для нас в перспективе враги, и в частности, с пресловутой "Чёрной рукой" надо начинать бороться уже сейчас. Но, не мне вас учить, как это делать, ведь так, господин статский советник. И надеюсь вам всё понятно?

– Понятно, ваше величество, – ответил Зубатов, – И можно ли узнать, что за проекты великих держав видят румыны, болгары и греки? Просто я не вижу там территорий, для великих держав.

– Все эти страны желают вернуть себе территории, входивших при наибольших расширениях, в существовавших некогда, на их территориях, государств. И вот болгары видят в своём государстве Аккерман[54], и побережье Ионического моря одновременно. А румыны облизываются не только на Трансильванию, из состава Австро-Венгрии, и на нашу Бессарабию, но и засматриваются ещё дальше. На Одессу. Единственная страна, которая, из всех этих проектов, по созданию своих великих государств, не предусматривает территориальных претензий к России, это Греция. Которая намеренна, ограничиться островами в Эгейском море, включая Критом, с Кипром, и побережьем Малой Азии, населённых греками. Но и она хочет Константинополь. В общем все эти страны претендуют на одни и те же территории. Что не может не вызвать конфликта, между ними, – Николай тяжело вздохнул и добавил, – Похоже основным нашим принципом политики на Балканах, должно стать, что там должен быть мир. И тот, кто его нарушает первым, получает от России.

Зубатов кивнул и поблагодарил, за разъяснение:

– Спасибо, ваше величество, мне понятны устремления этих… Великих держав.

А Николай произнёс:

– Тогда, господин статский советник, я даю вам время всё обдумать, составить план ваше деятельности, подобрать себе помощников. И попросить аудиенцию. В которой вам не будет отказано. А сейчас ступайте. Ещё раз напоминаю, вам предстоит очень многое обдумать.

Но как бы не старался Николай, времени не хватало, на то что бы, во-первых, найти единомышленников. Во-вторых, начать настоящие преобразования, перейдя к ним, от чисто косметических, а то и просто декларируемых, например, обещанием конституции. Ну и в-третьих, так сказать, избежать наказания, за свои "преступления", от своих врагов. Которые, как понимал, да и как докладывал Зубатов, уже начали высказывать друг-другу своё недовольство, от "неправильных", по их мнению, действиями царя. И Николай понимал, что пройдёт ещё не много времени, месяц, от силы два, и если он не предпримет правильных действий, то к нему придут. Причём придут одновременно и с серебряной табакеркой, для апокалиптического удара, и с шелковым шарфиком, чтобы просто тихо придушить.

Но пока всё шло своим путём. Он оправил правительство Витте в отставку, и поручил Морозову сформировать новое правительство. На фронте шла битва за Сандепу. Правда, в отличие от известного Николаю варианта, в сражении принимало участие не часть войск, а вся русская армия в Маньчжурии. Теперь и не участвующие, непосредственно в наступлении, части проводили активные действия. Что бы не позволить японцам перебросить части со спокойных участков на атакуемые. Атаки шли на всём протяжении фронта. Да и резервы не береглись, а своевременно вводились там, где намечался успех. В результате, правда, не удалось окружить вторую японскую армию в районе Сандепу. Противник вырвался из образуемых "клещей". Отойдя второй армией за реку Шахэ. Но на этом успехи русской армии похоже и заканчивались. На фронт прибыла третья армия генерала Ноги. С тяжёлой артиллерией. Включая и трофейные русские орудия[55].

Хотя и у русских, на фронт, отправили новые части, морские батальоны, морские пулемётные команды, батареи десантных орудий. В том числе отправлялись и не обычные, для России, части. Как-то блиндированные поезда и железнодорожные батареи с установленными на платформах морскими пушками. Отправились на фронт и первые гвардейские части. Несколько большего состава, чем гвардейская конно-пулеметная команда поручика Эксе[56], в составе 27 человек, при 6 ружьях-пулемётах образца 1902 года. Которая кстати тоже была отправлена на фронт. Но на фронт отправлялись и сводные батальоны гвардейских пехотных и гренадерских полков и эскадроны кавалерийских. Были и сводные артиллерийские батареи. При этом первая Его Величества батарея конной гвардейской артиллерии отправилась на фронт в полном составе. И Николай рассчитывал получить на фронте, к последней фазе неминуемого сражения, благодаря начатому японской армией наступлению, сводную гвардейско-гренадёрскую дивизию. Которая по его оценки и должна будет не позволить генералу Акияме, с его первой кавалерийской бригадой совершить глубокий обхват фланга русских войск и перерезать железную дорогу. Что в известной ему истории и заставило Куропаткина, который решил, что его почти окружили, начать отход. И тем самым проиграть сражение.

Собирались отправить на войну не совсем обычный корабль и моряки. Для флота был приобретён пароход "Белгравия". Большой, в 21400 тонн водоизмещения, пароход, правда имеющий максимальный ход всего в дюжину с половиной узлов. И получивший название "Рига", который планировали использовать в качестве рейдера. "Рига" должна была действовать, маскируясь под иностранные коммерческие пароходы. Для чего пароход срочно стали вооружать. Да и в составе флота была сформированная первый бронеавтомобильный отряд в мире. Для чего были срочно закуплены все имеющиеся в мире, на тот момент бронеавтомобили. Все четыре, включая и самый совершенный австрийский, башенный Аустро-Даймлер Панцерваген, с лёгкой руки царя получивший название "пузырь". А также два французских Шарона модели 1902 года. И британский Симмс образца 1902 года. Имевший похожий на катер корпус и вооружённый помимо двух пулемётом ещё и мелкокалиберной, всего в два десятка миллиметров, пушкой. Помимо этого, были закуплены бронированный трактор Ивел Мотор Амбулансе. Который, по мыслям создателей, должен был не эвакуировать раненых, с поля боя, к врачам. А доставлять именно врачей к раненым. Причём именно на поле боя. Защищая и тех, и других откидными в стороны бронированными задними дверями. Но с подачи Николай его закупили как эвакуатор, для экстренных случаев. Последней боевой единицей, в этом отряде, должен был стать, первая самоходная орудийная установка. Вооружённый тридцатисемимиллиметровой зенитной пушкой, не бронированный автомобиль Эрхард-Декавиль. Который по задумке создателя, должен был носиться по фронтовым дорогам. В охоте за аэростатами противника. И подобравшись, и заняв удобную позицию, расстреливать эти воздушные шары из автоматической пушки. Но царь распорядился использовать эту машину в качестве средства огневой поддержки. Командовать этим формированием должен был подъесаул Накашидзе. Срочно вызванный с фронта, из 7-го Сибирского казачьего полка.

Причём все эти автомобили были закуплены вместе с автомобилями для царского гаража. Николай оказался удивлён, хотя и не подал вида, когда оказалось, что на начало 1905 года, в распоряжении царской семьи, был всего один автомобиль. И то им пользовалась вдовствующая императрица. И когда этот автомобиль стали грузить для отправки в Данию, где гостила вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, Николай осознал, что ему придётся любоваться крупами лошадей, как только он решиться на какие-то поездки, после болезни. И царь приказал закупить для его гаража два с половиной десятка различных автомобилей. В том числе и закупить несколько полностью закрытых, для поездок зимой. Включая и большие автомобили для перевозки слуг. Тем паче, что японская принцесса уже достигла территории России. И выяснилось, что её зимняя одежда несколько не соответствует погодным условиям Забайкалья. И Николай распорядился купить для девушки необходимую тёплую одежду. Ну и задумался, как японскую принцессу доставить в Гатчинский дворец, где жила сестрица Ольга. И как потом привозить принцессу в Зимний дворец. Причём доставлять девушку, пуская при этом пыль в глаза. И желательно золотую пыль.

Ну и последнее что успел сделать Николай, это то, что он сумел убедить, преодолеть личную обиду, и помочь ему с преобразованиями, князя Искандера. Убедив того отомстить клану Владимировичей, с его союзниками, бездетными братьями, которые вместе образовывали клан, который можно было Александровичами, Николай сумел подключить к работе в правительстве, пусть и изгнанного, опального, но всё же представителя клана Константиновичей. Которых, после гибели императора Александра Николаевича, полностью и отстранили от влияния великий князь Владимир Александрович, с братьями. В том числе и подставив Николая Константиновича. Что и предопределило крах этого клана императорского дома. Но теперь царь, вернув опального князя в столицу, давал шанс вернуть влияние потомкам Константина Николаевича. И князь Искандер согласился с его назначением в состав правительства.

Хотя Николай и понимал, что высшее чиновничество будет крайне недовольно назначением в состав правительства великих князей. Видя в них привилегированных конкурентов, перекрывавшим тем путь в высшие эшелоны власти. Что давало ещё больше возможностей, к возникновению, не только великокняжеской фронды, но и оппозиции, ему лично, среди высших чиновников империи. Почему-то считавших, что их должны продвигать вверх, за их бесполезное протирание штанов в присутственных местах, с интригами друг против друга, с целью подсидеть. И защитой, чьих угодно, но только не российских, государственных интересов. И был ещё один человек, который мог стать идеологом и объединителем противостоящих Николаю сил. И этот человек, обер-прокурор Святейшего синода, теперь отставной обер-прокурор Святейшего синода, на должности которого он находился уже четверть века, сенатор и член Государственного Совета, Константин Петрович Победоносцев, находился в кабинете у царя. Явно собираясь вразумить своего неразумного ученика. При условии, что его первым учеником был даже не русский император Александр Александрович, отец царя, а ещё его старший брат, Николай Александрович Романов. Полный тёзка действующего императора.

И вот сейчас царю просто предстояло выслушать этого непотопляемого представителя того самого класса, к которому принадлежал и сам царь. И волю которого он своим правлением обеспечивал. Хотя самому царю больше по душе было бы обсудить с новым главой правительства о том, какие заводы необходимо построить, чтобы обеспечить начало электрификации, а потом и индустриализации России. Или как решить земельный вопрос, при условии, что до сорока процентов пахотной земли в России принадлежали царской семье или государству. А с военными решать надо ли договариваться с фирмами "Мадсен" и "Маузер", о строительстве ими заводов в России. По выпуску пулемётов первыми и пистолетов вторыми. Из расчёта разработать в России автоматический вариант пистолета "Маузер", с пристёгивающимся, а не встроенным магазином, а потом на его основе разработать и пистолет-пулемёт[57]. Хотел Николай, и наладить в России выпуск основных типов патронов, имеющихся в мире. Как винтовочных, так и пистолетных. Но вместо этого приходилось слушать человека, идеи которого, в Европе, ещё бы лет пятьсот назад назвали бы мракобесием. И вот этот пережиток прошлого, которого ведь было даже не оставить стоять, в центре кабинета, а пришлось ему предложить садиться на стул, вещал:

– Ваше величество, я прошу, вас, одумайтесь. Вы ведёте Россию в пучину низкопоклонничества западу. А ведь у России свой путь. И Россия расцветёт только тогда, когда в её основе будет великая русская национальная сила. В лице её лучших представителей. В коих есть рыцарский дух, естественное чувство внутренней дисциплины и жажда служения отечеству. А вы же, ваше величество, открываете дорогу на Русь бездне безбожия и свирепой жадности. Полностью отринув все наши, ещё с вашим дедом и отцом, попытки заморозить ситуацию в России. Перед тлетворными попытками либерализма напустить на святую землю волны безбожного бесчестия и жадности…

– Алчности, – прервал Победоносцева Николай.

Тот пресёкся, и внимательно посмотрев на царя и произнёс:

– Вы, что-то сказали, ваше величество?

– Ну я просто уточнил, что тут более подходит термин алчность, чем жадность, Константин Петрович. Жадность, это когда не хочется отдавать своё. А алчность, которая свойственна европейскому либерализму, это когда желают чужое. Но как своё.

– Так вы, ваше величество, против европейской заразы либерализма?

– Конечно же, против, – тут же согласился Николай, – Я бы даже сказал, что идеи либерализма изжили себя. И ещё мы увидим их падение в горниле страшной войны.

– О да, ваше величество, – тут же попытался оседлать своего конька Победоносцев, – Я бы даже сказал, что там нет благодати, отсутствует необходимая религиозность, так как нет православия. И нам надо всячески пресекать проникновение либерализма в Россию. Делая ставку на её национальное единство, глубинный народ, обладающим рыцарским началом. Для борьбы с этими душевными пороками. Вызывающими революционность, которая есть дьявольским проявлением. Сметающим основы. А соответственно противоестественно человеческой природе.

– Однако это никак не помогает нам, Константин Петрович, в нашей борьбе против тех же японцев. Наша армия терпит одно поражение за другим. А в войсках не хватает совершенно ничего, мы уже истратили все накопленные военные запасы, для войны в Европе, на возню, с таким недоразумением, как Японская империя, и всё равно находимся на грани поражения, так как не можем отправить туда больше войск. А имеющиеся войска обеспечить необходимым снабжением.

– Ваше величество, нашим войскам, нашему народу, для победы не хватает духовности, – тут же стал отвечать Победоносцев, – Нас необходимо использовать естественное чувство сплочения народа, на основе веры. Сейчас как никогда необходимы духоскрепность, соборность. Нам необходимо ещё больше поднимать силу православия. Всячески включая в его состав инородцев, иноверцев и инославцев[58]. А вы ваше величество назначили главой правительства старообрядца. И по государству ходят слухи о том, что вы, ваше величество, собрались ввести свободу вероисповедания. Что противоестественно. И подрывает соборность России. В которой главным должно быть принцип православия, самодержавия и народности. Иначе держава падёт.

– Держава, Константин Петрович, падёт гораздо раньше, если бедой в ней является не то, что не уродиться хлеб, а то, что не уродиться лебеда. Вот тогда и наступает голод. И нам надо думать не о духовной составляющей, а о хлебе насущным. А также, о том, что одеть и на чём ездить. Ну и о патронах для солдат, да и о снарядах для пушек. Которые будут беречь жизни солдатские. Да и вообще жизни. А то у нас самая большая детская смертность в Европе.

– На всё воля божья, и это воздаётся за грехи наши, – произнес, было, Победоносцев, но Николай покачал головой и ответил:

– Договоритесь вы, Константин Петрович, ведь можно будет и подумать, что именно по воле божьей, который желает изничтожения православия, у нас дети умирают, в стране перманентный голод, а наша армия не может справиться с какими-то японцами. Хотя тут тоже есть нюанс. Аматерасу считается женским воплощением Будды. А это тоже монотеистическая религия. Так что объявлять их язычниками сложно. Но факт остаётся фактом. Во многом, благодаря именно вашей заморозке, мы отстали от передовых стран на четверть века. Причём во второй раз отстали. Первый раз мы отстали на четверть века при Николае Павловиче. А суммарный разрыв в полсотни лет, это большой, слишком большой разрыв. И как его не называй заморозка, застой, стабилизация, его надо не усугублять, а преодолевать. Иначе нового Смутного времени не избежать. Вот я и хочу преодолеть эту беду. Не дать ей возникнуть. В том числе и отделив православную церковь от государства. Вернув патриарха Русской Православной Церкви.

Ну про то, что в то время православная церковь была частью государственной машины, а священники, по сути, были государственными служащими, а всё имущество церкви, за небольшим исключением, как-то собственность за рубежом, принадлежало государству, Николай решил не уточнять. Собираясь обложить церковь налогами. По принципу божье богу, а кесарю кесарево. Но и этого хватило, что бы Победоносцев взвился, будучи противником любых реформ в церковном управлении:

– Это государь тлетворное влияние митрополита Антония. Мы с Иоанном Кронштадтским считаем, что нам нет необходимости, что-то менять в управлении церковью. И собирать, для сего, Церковный Собор. Монарх, как вождь народа, должен использовать церковь против поползновений европейской демократии, нарушающей естественное чувство ранга у народа, естественное чувство, пропавшее у всех европейцев. Поражённых сполохами дикой алчности, как вы правильно заметили, ваше величество. И с этим надо бороться, а не потакать этому, ваше величество. Во всём должен быть порядок, диктат закона, диктат монарха. А любые выборы они вводят в соблазн и искушение. Начинают что-то требовать, бастовать, не хотят слушаться. Заводят эти богомерзкие союзы рабочих. Партии создают разные купчишки, которым чувство ранга вообще не ведомо. И которые, вместо проявления безграничного почтения и трепета, хотят свободы, либерализма. А всё это необходимо всячески избегать. Ибо царство Русское колеблется, близко к падению. Если в России безбожники не будут подвергнуты праведной каре закона, то Россия опустеет за свое безбожие и за свои беззакония.

– Какое естественное чувство ранга, Константин Петрович? И это не тот ли Иоанном Кронштадтским, который в дорогой, шёлковой рясе на личном пароходике "Любезный" проповеди читать направляется? Часть из которых, вы мне только что сказали. А может священникам стоит быть поскромнее? Да и если Россия опустеет, как говорит отец Иоанн, то скорее от жадности священников. Мне бы хотелось видеть первосвященника православной церкви не в золоте, а только в серебре. И гораздо скромнее одетого, чем в шелка.

– Это вы к чему, ваше величество? – Победоносцев внимательно посмотрел на Николая.

– К тому, Константин Петрович, что вся набожность народа сейчас держится только на статьях Уложения о наказаниях, а конкретно раздела "о преступлениях против веры". И как только я их отменю, а я их намерен отменить, как в церковь будут ходить только один из десяти, из числа тех, кого мы считаем православными. И не слишком ли накладно для государства, содержать такое количество, не справляющихся со своими обязанностями, государственных служащих. Которые, вместо того, чтобы служить делу оберегания государства, сами требуют защиты. К тому же погрязли в роскоши, в тот момент, когда из-за отсутствия врачей умирают дети. А взрослые голодают, из-за того, что лебеда не уродилась. Про рожь мы даже и не заикаемся. И им ещё предстоит много потрудиться в поте лица, чтобы вернуть народу веру, в бога, и вернуть авторитет русской православной церкви. Так что пусть православные священники, как и представитель остальных концессий, идут на вольные хлеба…

– Государь, вы не сделаете этого! – Победоносцев вскочил со стула и упираясь руками в стол, с вызовом посмотрел на Николая. Который выдержал взгляд экс-обер-прокурора и спокойно ответил:

– А как же чувство ранга, Константин Петрович? Оно же естественное. И у вас должно быть, априори, или по вашему представлению оно должно относиться только к черни, но, не к вам лично, никакого касательства иметь не должно? Не находите в этом противоречие собственным декларируемым представлениям? А правило дискуссии гласит, что проигрывает тот, кто начинает противоречить сам себе. Так что сядьте. Вам, в вашем возрасте и с вашим здоровьем волноваться нельзя. Беречь вам, себя надо.

Победоносцев опустился на стул, но его взгляд не сулил Николая ничего хорошего. И тот понял, что получил в лице своего некогда учителя непримиримого врага. Который точно станет идеологом противостоящих ему сил. К счастью, его ученик, Иван Ильин ещё довольно молодой человек. Который должен только, только закончить образование. Но и самого Победоносцева должно будет хватить, для появления черносотенских партий. Ведь уже было объявлено, что новое правительство издаст закон, об политических партиях. И следовало ожидать появление, а скорее легализацию, не только нужных царю партий, но и партий оппозиционных ему сил. И их идеологом точно должен будет стать Победоносцев. Но вот ничего с этим монстром Никола сделать не мог. Даже не мог посадить на пароход, и отправить восвояси, так что приходилось терпеть. И царь продолжил, скромно опустив слово "подальше", перед словом "воды":

– Вам, Константин Петрович, следует отдохнуть, подлечиться. Поэтому вашу отставку, с должности обер-прокурора Священного Синода, я принимаю. Но вы продолжаете оставаться сенатором и членом Государственного Совета. Так что я вас больше не задерживаю. И настоятельно рекомендую поехать, куда – ни будь на воды. Полечиться. Особенно полечить нервы.

Победоносцев молча поднялся, подошёл к двери, а потом обернулся, посмотрел на Николая и произнёс:

– Вы, ваше величество, сами на себя не похожи. Телом вы, но вот душа…

После чего направился к выходу из кабинета. Но на секунду остановился, услышав фразу, брошенную царём ему во след:

– Вы, обещали, что, после коронации на меня сойдёт божья благодать, Константин Петрович, после чего всё и наладиться. Можете считать, что эта благодать на меня снизошла. И теперь я всё налаживаю. Налаживаю так, как оно должно быть.

Победоносцев бросил короткий взгляд на сидящего за столом Николая, поджал губы и молча вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Глава 4

Из окна, скромно стоящей в стороне кареты, было отлично видно, как к станции Императорский Павильон, в Царском селе, прибывает поезд, в котором помимо вагона-салона, с надписью "служебный номер 3", были ещё только почтовый вагон, вагон третьего класса, для караула, а все остальные включая, и командира караула, разместились в вагоне-салоне принцессы, и вагон-столовая. Как тогда называли то, что сейчас мы знаем, как вагоны-рестораны. И встречать его выстроился эскадрон и оркестр, теперь уже снова, а Николай не стал ждать 1907 года, когда это случилось в известной ему истории, двенадцатого гусарского Ахтырского генерала Дениса Давыдова, Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полка, а не скромного тридцать шестого Ахтырского драгунского полка. Которым полк был всего пару недель назад. Хотя, положа рука на сердце, полк просто переодели в парадные, коричневые, с золотой отделкой, гусарские мундиры. Но по оснащению, выучке, да и по тому, как планировалось использовать кавалерию, в Русской армии, полк остался драгунским. Но в парадной гусарской форме, пусть и без отменённого ментика, с развёрнутым георгиевским штандартом, сверкающими наградными трубами, эскадрон производил должное впечатление. Как производила, впечатление, и Ольга Александровна, в мундире шефа полка, с полковничьими знаками различия. Ведь именно сестре, и ещё князю императорской крови Российского императорского дома, звание великих князей младшие Константиновичи уже потеряли, Иоанну Константиновичу, Николай и поручил встретить японскую принцессу. И сопроводить её в гости к Ольге, в Гатчинский дворец. При этом форма первого кадетского корпуса, где как раз проходил обучение Иоанн Константинович, заметно уступала блестящей, на зимнем солнце, форме гусар.

Первым из вагона-салона, на перрон вышел коренастый японец. В добротном, европейского покроя зимнем пальто, с меховым воротником, и цилиндре, сжимая в руках трость. Причём по форме рукояти трости Николай понял, что внутри трости прячется клинок. Вышедший японец, внимательным взглядом, с прищуром, окинул перрон. Выстроенный на нём караул. Встречающих. И когда он понял, кто перед ним стоит, то у японца широко открылись глаза, и он, приподняв цилиндр, довольно низко склонил голову. После чего японец сместился сторону. Открывая проход на перрон для юной девушки. Которая выпорхнула на перрон, кутаясь в длинную, до пят, пушистую белую шубу. И такой же пушистой, белого цвета, шапке на голове. Так что видны были только нос и глаза японской принцессы. За которой вышли две японки, в традиционных зимних японских нарядах. И так и не надевший цилиндр японец что-то успел сказать девушке. От чего та бросила короткий взгляд на Ольгу. Сразу выделив её среди встречающих. И тут началась церемония торжественной встречи. Со знакомством, рапортом командира полка, проходом вдоль застывшего по стойке смирно строя эскадрона.

При этом Ольга, по совету Николая, явно стала описывать историю полка, с помощью одной, из следовавших за принцессой, женщин. Которая явно всё переводила для своей принцессы. Хотя по японкам и было видно, что они откровенно мёрзнут. А Ольга вела рассказ, про этот обычный, не гвардейский, полк, обращая внимание японки на полковые награды и отличия полка, который существовал с времён, когда в Японии совсем недавно установился сёгунат Токугавы. Дважды георгиевский штандарт полка, полученный за войну 1651–1681 и компанию 1814 годов соответственно. Серебряные и георгиевские трубы за отличия в кампанию 1812 и за войну 1828–1829 годов. Знаки на шапках с надписью: "За отличие 14 августа 1813 года" и "петлицы за военное отличие" во время войны 1877-78 годов. И судя по тому, как японская принцесса стала внимательно рассматривать лица гусар, княгиня обратила её внимание и на серьгу, в ушах. У гусар. Которая тоже была тоже отличительным знаком полка. Только в этом полку регулярной русской армии разрешалось носить серьгу. И японке рассказали историю, что это память о тех временах, когда полк находился на границе с мусульманами, будучи Ахтырским слободским казачьим полком. И серьга предназначалась тому, кто, найдя тело погибшего в бою казака, похоронит его. Намекая на созвучие этой традиции и "пути воина". А потом Ольга обратилась к командиру полка, полковнику Саморядову. И тот, указывая на мундиры, тоже стал рассказывать. Дело явно дошло до рассказа, о традиционном, третьим тостом ахтырских гусар: "За французских женщин, которые пошили нам мундиры из своих ряс!" Возникший, когда после взятия Парижа, в 1814 году полк был расквартирован вблизи одного из монастырей капуцинок. Монахини, которого носили рясы как раз коричневого цвета. А мундиры гусар к этому моменту поизносились. И для императорского смотра, из запасов монастыря было изъято всё сукно подходящего цвета, из которого и были пошиты мундиры для смотра. После чего император Александр Павлович и распорядился, что бы на вечные времена ахтырские гусары носили мундиры именно этого цвета. И эта история явно развеселила японок.

Которых, после торжественного марша гусар подвели, к уже урчащим на холостом ходу, автомобилям. Один, из которых предназначался для принцессы Масако и встречающих её. А второй для сопровождавших принцессу лиц. Что вызвало не малое удивление и замешательство у всех японцев. При явных попытках сохранить лицо. Николаю со стороны это было отлично видно и вызвало только улыбку на его лице. Когда он смотрел в след уезжающим в сторону Гатчинского дворца автомобилям. И где вечером должен был состояться приём, организуемый Ольгой, по случаю приезда "храброй незнакомки". Как называли принцессу Масако в прессе. И ему, царю следовало бы там появиться, познакомиться с этой "храброй незнакомкой". Ну и назначить ей аудиенцию. Якобы для того, чтобы выслушать её просьбу, по поводу меча. А на самом деле высказать то, что он хочет донести до императора Японии.

На следующий день Николай прогуливался в центре небольшого сквера Зимнего Дворца, как раз напротив главного входа во дворец. Со стороны Дворцовой площади. Когда в арку, через открывшиеся решетчатые ворота въехали несколько автомобили. Из первого, с помощью Иоанна выбрались принцесса Масако и Ольга. А из остальных выбрались японцы, сопровождавшие принцессу. И нельзя было сказать, что император их не ожидал. Мало того, что на приёме у Ольги Александровны, царь не только встретился с японской принцессой. Пригласив её в Зимний Дворец, но и выяснил, что девушка вполне прилично разговаривает на английском языке. Что позволяло им обойтись без переводчиков. И поэтому, как только он получил сообщение, из Большого Гатчинского дворца, что принцесса выехала, то русский император не спеша собрался и выбрался в дворцовый сквер. Ожидая принцессу и наиболее близкого, к принцессе Масако, по возрасту, представитель дома Романовых. Иоанн Константинович, получил приказ везде сопровождать дочь японского императора. И сейчас император остановился, ожидая, когда принцесса, и сопровождавшие её, подойдут поближе. После чего император поприветствовал всех легким наклоном головы, в ответ приветственные поклоны от японцев. При этом император отметил про себя, что принцесса поклонилась практически, так же, как и он, только чуть ниже склонив голову. Две стоявшие за её спиной девушки отвесили несколько более глубокие поклоны. Японец весьма прилично склонился в поклоне. А две оставшиеся японки вообще склонились в поясном поклоне. Не плохо подсказав русскому императору взаимоотношение среди японской делегации. И обращаясь, в первую очередь, к двум, как Николай их назвал про себя – аристократкам, произнёс:

– Дамы и господа, я попрошу вас дать нам возможность, с её высочеством, побеседовать тет-а-тет. Прогуливаясь по скверу. Если конечно, её высочество, не против.

Произнеся последнюю фразу, русский император посмотрел на принцессу, но та произнесла:

– Нет, не против, как будет угодно, вашему величеству, – и Масако жестом отослала своих сопровождающих. И Николай, развернулся и направился к заснеженному фонтану, центре сквера. А принцесса, осторожно ступая пошла следом, кутаясь в свою шубу. При этом на её голове, вместо шапки, была тщательно уложенная причёска, изобилующая заколками и гребнями. И остановившись напротив пустого, по случаю зимы, фонтана, император произнёс:

– Летом тут совсем не так, как зимой. И я сожалею, что вас ваше высочество уже не будет в это время. Хотя, когда закончиться война, то я не буду против, если наши дома породнятся. У Иоанна есть несколько братьев. У меня тоже есть брат, да и у вас, ваше высочество, есть сёстры.

Масако в ответ улыбнулась, и бросила короткий взгляд на Иоанна Константиновича. А Николай тяжело вздохнул и продолжил:

– Но, к сожалению, сейчас, я вас, ваше высочество, пригласил немного по другому поводу. Гораздо более печальному, и требующему быстрого разрешения. Я о войне между нашими державами… И опасаюсь уже и между нашими народа. Давай те, сегодня, я тут выскажу вам, ваше высочество, своё видение ситуации, и как я вижу разрешение возникшей проблемы. Вы потом свяжетесь по телеграфу со своим отцом. Расскажите ему, то что я вам скажу. И потом сообщите мне его ответ. У вас же есть возможность связаться с вашим отцом по телеграфу?

– Да, ваше величество, – тут же ответила японка, – я уже сообщила, что смогла добраться до вашей столицы. И Иоанн сумел быстро организовать, чтобы во дворце, где мы остановились, установили телеграф и организовали связь с Токио.

– Надеюсь, ваше высочество, что и у вашего отца есть возможность напрямую общаться по телеграфу, – кивнул Николай и, усмехнувшись, добавил, – но так, чтобы всякие там не читали ваши сообщения.

Девушка согласилась в ответ. И Николай продолжил говорить. Двинувшись по кольцевые аллеи сквера:

– Я хочу предложить вам, ваше величество поговорить откровенно. Без малейших опасений за вашу судьбу. Я дал вашему отцу слово оберегать вас. И я намерен выполнить его. У вас так много шпилек в причёске, даже интересно, сколько среди них скрытых кинжалов. Кстати, как они называются?

– Там только один кинжал ваше величество. И он называется канзаси. И количество заколок соответствуют моему статусу.

– Буду знать, хотя я помню, для чего японские женщины высокого положения носят его с собой. Но не думаю, что он вам понадобиться. Я далеко не агрессор. Хотя, знаете ли, ваше высочество, меня всегда удивляла попытка вашего правительства выставить Россию агрессором. Взять хотя бы историю с кораблями "Юнона" и "Авось"[59]. Которые, у вас в стране всячески проклинаю, и называют пиратскими. Хотя острова Курильской гряды и были открыты и присоединены к России совсем не в столь отдалённые времена, от того времени, как возник этот город. Причём русские поселения и подданные моей империи в то время жили и на Мацумае, или как говорят сейчас, Хокайдо. До двух тысяч семей платили подати русской императрице Екатерине Второй, ещё до того, как княжество Эдзо смогло полностью подчинить Мацумай вашему государству. Были русские поселения и на всех Курильских островах. И приблизительно в то время, Японию посетила первая русская дипломатическая миссия. Которая предложила установить дипломатические отношения между Россией и Японией. При этом для установления дипломатических отношений, Россия предложила передать Японии север Мацумая и установить границу по Курильским островам и Сахалину. Япония, в лице правда сёгуна, а не императора, от установки дипломатических отношений отказалась, но север Мацумая к рукам прибрала. И было это всего сто двадцать лет назад.

– Зачем вы это мне рассказываете, ваше величество, – поинтересовалась девушка, заметив, что они стали описывать круг, вокруг фонтана в очередной раз.

– Что бы вы донесли до вашего отца предел устремлений России, по отношению к Японии, – ответил Николай, – А то у вас принято обвинять Россию в агрессии. То мы, агрессивно, не даём вам ловить рыбу в своих водах, то мы, агрессивно, строим железную дорогу в Маньчжурии. Или агрессивно строим торговый порт в Жёлтом море. И вы собираетесь пресечь эту агрессию заняв Корею и Маньчжурию. И конечно же совершенно миролюбиво. Но вернёмся к "Юноне" и "Авось". В это время интересы России на Тихом океане представляла Русско-Американская компания. И Сахалин, и Курилы были базой этой копании. Которая согласно указу императрицы Екатерины Второй, оставила свои фактории на Мацумае и не пересекала установленную границу. Но чуть менее ста лет назад японцы перешли эту границу и разрушили русские поселения на Сахалине и на Курильских островах. Включая и русское поселение на Цитронном, сейчас более известном как Итуруп. Пусть там и было всего три жителя. В числе разрушенных тогда русских поселений была и крепость, пусть и практически заброшенную крепость, на острове Александра, или сейчас Урупе. Причём в этот момент Россия вела большую войну в Европе. Сначала против Британии, потом против Франции императора Наполеона. В ответ же японскому нападению, компания, без санкции центрального правительства, снарядила два, уже названных корабля, и за одно лето практически восстановили статус-кво. За исключением нескольких островов южнее острова Александра. Присоединённые к России капитаном Шпанбергом островов Цитронный, Три сестры, Фигурный и Зелёный[60]. Оставшихся под контролем вашей страны. И России, в этот момент, было не до каких-то островов на её задворках. Французы стояли в Москве и угрожали столице империи. Поэтому, как только в столице империи узнали, про эту первую русско-японскую войну, её поспешили закончить. Пусть и через то, что у нас известно, как "инцидент Головина"[61]. Что, однако, позволило установить границу, обоюдно подтверждённую, между нашими государствами. При которой Японии отошли острова южнее острова Александра. Которые в ходе рейда русских кораблей не оказались освобождены. И ваши подданные были допущены на Сахалин. Хотя продолжи Россия ту войну, в тот момент, девяносто лет назад, Японию бы разорвали бы европейские державы.

Принцесса поморщилась, а Николай, усмехнувшись, продолжил:

– Скажем так не в интересах России наличие в этом районе слабой Японии.

– Это почему же? Ведь тогда вы бы смогли захватить Японию.

– Скажем так, милое дитя, не в интересах России захват Японии, хотя бы по тому, что мы не смогли бы удержать её тогда. И не можем удержать сейчас. Ослабь Японию войной, лишив её флота, мы тут же спровоцируем её делёж великими державами. Что нам совершенно не нужно.

– Но вы же собирались воевать с нами? – удивилась Масако.

– Хм, – хмыкнул Николай, – Мы не собирались завоёвывать Японию, мы собирались обороняться. В наших планах было только ограничить устремления Японии в сторону Кореи и Маньчжурии. И направление её взора на юг. На Южный Китай, начиная с Шандунга, и дальше. Филиппины, Индонезия. Хотя помня, как экспансию в этом направлении Японии, триста двадцать лет назад, остановили испанцы, то конечно вам это направление кажется более опасным[62]. Но я вижу над этими землями, Сферы Сопроцветания, как объединения азиатских народов, вокруг Японской империи, японские флаги. Надеюсь, ваше высочество, я говорю вполне понятно?

– Да, ваше величество, – ответила девушка, и по её виду было видно, что словам русского императора она если и не очень верит, то его слова заставили её задуматься. И Николай продолжил разглагольствовать:

– Тогда вернёмся к событиям столетней давности. Когда княжество Эдзо ещё не было территорией Японии, а было её колонией, заморским владением. Кстати в состав Японии, это княжество, точнее уже как республика Эдзо, вошла уже после падения сторонников сёгуната. При вашем отце, ваше высочество. Но тогда девяносто лет назад, не смотря на договор о границе, дипломатические отношения не были установлены. В результате, почти сорок лет, больше ни каких отношений между нашими странами не было. Пока Россия не оказалась, в очередной момент, в состоянии войны практически со всей Европой. И что удивительно, снова в состоянии войны с Великобританией, как это и было во времена Головина. Что не позволило тогда направит эскадру, для освобождения этого капитана. Но поражение в войне вынудило нас, после окончания Крымской войны, снова обратить внимание на Маньчжурию. Россия получила Приморье, за помощь против Англии и Франции, воевавших с маньчжурами, правившими в Китае. Договорилась с Японией по поводу владения Сахалином. И передала Японии, взамен её прав на этом острове, Курильские острова. А также окончательно уступив остров Цусима. Который уже несколько позднее, из-за землетрясения стал архипелагом. Но наш союз оказался слишком коротким. И начав войну, против России, Япония, потеряла права на эти острова[63].

– Отец, на это никогда не пойдёт, – тут же произнесла принцесса, – Вы не выиграли не одного сражения.

– А вот тут, я с вами, милое дитя, пожалуй, не соглашусь, – покачав головой, ответил Николай, – Россия может выиграть войну, не выиграв ни одного сражения во время этой войны. Просто наконец то явившись на войну. Ведь, по сути, сейчас Японская империя воюет только с колонией Россией, Маньчжурией, а не с самой Россией. И поверьте, ваше высочество, буквально через полгода ваш отец будет требовать заключать мир, на любых условиях.

– Кстати, да, ваше величество, его величество император Японии предлагает… – начала было говорить Масако, но её прервал Николай:

– А давайте я угадаю?

И когда принцесса кивнула, соглашаясь, то Николай продолжил:

– Ваш отец, ваше высочество предлагает следующее. Россия признает право Японии на свободу действий в Корее. Войска России выводятся из Маньчжурии. И использует КВЖД исключительно для торгово-промышленных целей. Япония получает в безраздельную собственность железную дорогу Харбин – Порт-Артур, и занимает Ляодунский полуостров. Россией надлежит покрыть все военных расходов Японии, то есть выплатить контрибуции. Уступить весь Сахалин. И предоставить Японии право на рыболовство в российских водах. Я прав?

– Да, это так, – произнесла девушка, и добавила, – Но откуда вы знаете? Правда отец говорил ещё про требование не усиливать ваш флот на Тихом Океане.

– Эти предложения мы получили ещё в августе, кроме последнего, – ответил русский император, – И они полностью совпадают с целями войны Японией. Но, при этом, полностью не устраивают нас. В своё время, я предлагал вашему отцу разделить интересы. Отдать вам свободу действий в Корее. Были там и ещё некоторые предложения, которые могли помочь нам, избежать войны. И направил вашему отцу телеграмму. Есть мнение, что, узнав про такие мои, предложения британцы высказали мысль, что, при таких моих предложениях, война между нашими странами невозможна. Но Япония вместо этого напала на Россию. И знаете, ваше высочество, у меня есть мнение, что ближайшие советники вашего отца обманули его.

– Обманули? – Масако удивлённо посмотрела на русского императора, – Но как?

– Скрыв от него эту мою телеграмму, тем самым, не показывая мои предложения вашему отцу, и этим вынудив его начать войну[64]. Хотя, как я понимаю у вас за подобные действия принято приносить микадо извинения. Как думаете, ваше высочество, тот меч, что я верну вам, для принесения подобных извинений подойдёт?

– Я думаю да, – произнесла девушка, – Если это так, то этот меч вполне может подойти, для того, чтобы виновные принесли свои извинения.

Николай удовлетворённо кивнул:

– Тогда можно запустить слух, что вы смогли убедить вернуть меня меч в Японию. При официальной передаче, этого меча, вы что ни будь там скажите. Например, что вы были ещё маленькой. Но в вашей памяти отложилось, как расстраивался ваш отец, отдавая этот подарок. Или наоборот, искренне считал, что такой дар послужит миру между нами. И поэтому вы просите его вернуть. По протоколу что-то нам с вами, ваше высочество, надо будет сказать. Хотя, одним из моих условий возвращения меча и будет является то, что виновные в начале войны должны будут принести, вашему отцу, свои извинения. Вторым условием является то, что переговоры я предлагаю вести только прямые переговоры, отказавшись от любых посредников, причём на максимально высоком, из возможных, уровне.

– Это почему же? – поинтересовалась принцесса.

– Не хочу, чтобы мы были, что-то должны посредникам. Например, в Японии есть мнение предложить посредничество президенту САСШ. Который просит гарантии, со стороны Японии, для Филиппин. Что Япония не станет захватывать эти острова. Мне бы, для вопросов геополитики, не хотелось бы связывать подобными договорённостями руки Японии.

– Понятно, – произнесла японка, – Но как я понимаю, будут ещё, какие-то ваши предложения?

– Да, будут, – ответил Николай, остановился, сгрёб с ветки снег и стал делать снежок, одновременно проговаривая, – Я понимаю, что Япония будет сопротивляться и дальше. И что бы победить, в этой войне, необходимо будет захватить Японию. А мне это делать совершенно не хочется. Так как, при этом, придётся погибнуть десяткам миллионов японцев и миллионам моих солдат. Ни я, ни, надеюсь и ваш отец, на подобное пойти не можем. Поэтому я считаю, что нам необходимо мириться. При этом, для России, крайне важно сохранение у Японии сильного флота. У Британии, на Тихом океане год назад было всего пять броненосцев и броненосный крейсер. У остальных, кроме САСШ, ещё меньше. Так что по моим представлениям Японии надо в первую очередь беречь свой флот. Дабы иметь возможность противостоять экспансии объединённой Европы и САСШ. Поэтому я, в вопросе Кореи, предлагаю вернуться к моей телеграмме. Как и то, что я предлагаю отказаться от британской идеи неделимости Китая. И вполне благосклонно отнесусь к тому, что у Японии будут развязаны руки в Китае, южнее и западнее Шандунга. В том числе и к тому, если там появиться марионеточное ваше правительство. Или эти территории войдут в состав Японии. Но вот Маньчжурия должна остаться за Россией. Включая и Ляодун. Где у России будет полная свобода действий.

– Отец будет против возвращения Порт-Артура России. Его не поймут, в Японии. Как и отказ России выплатить репарации.

– Понимаю, какие будут выступления в Японии, из-за отсутствия репараций. Но через полгода, причём даже при условии постоянных побед, ваш отец будет согласен на мир при любых условиях. Хотя всё возможно, но если я не получу назад Порт-Артур, то значит война будет идти уже между нашими народами. Пока надеюсь такой вражды между ними нет. Но при необходимости вернуть Порт-Артур России пойдёт на то, что она и через сорок лет, в составе общеевропейской коалиции, будет загонять Японию обратно на ваши острова. Как вы думаете, ваше высочество, ваш отец хочет оставить своему внуку такую проблему?

Масако опустила глаза и проговорила:

– Это будет потом.

– Фаталисты, – покачал головой Николай, – Но давайте вернёмся к вашим сёстрам и племянникам, ваше высочество. Одним из моих условий будет то, что дети императора Японии должны будут обучаться в России.

– А ваши дети, – японская принцесса с вызовом посмотрела на Николая, – будут обучаться в Японии?

– А у вас девушки смогут обучаться в университетах? А у нас с этого года смогут. Вот так то, – бросил в ответ русский император, – Но вернёмся к моим мирным предложениям. Я понимаю, очень хорошо понимаю, желание вашего отца получить в своё распоряжение железорудные и угольные копи в районе Ляояна. Думаю, вопрос о льготной, долгосрочной концессии для Японии в этом районе вполне уместен. Плюс я готов дать разрешение на то, чтобы ваша железная дорога, в Корее, была подключена к КВЖД. А через неё к железнодорожной сети Китая. Льготную перевозку грузов в Японию, ваших товаров в Китай, или в туже Европу я готов обсудить. В противном случае, ни какие грузы, из Японии, через территорию России никуда не попадут. Ну и я готов разрешить ловлю рыбы у берегов России. Конечно, будут более конкретные договора, о размере этой ловли, оплате за ловлю рыбы, но принципиально я готов дать согласие. Но это сейчас, в дальнейшем мои требования будут возрастать. Недаром же я рассказал вам историю русских владений на таком русском острове как Мацумай. Не думаю, что в интересах вашего отца довести дело, до подобных обсуждений, на переговорах.

С этими словами Николай метнул снежок в соседнее дерево. Ударившись об которое снежок разлетелся в разные стороны. Заставив японку удивлённо на всё это посмотреть. И усмехнувшись, Николай скатал ещё один снежок и произнёс, протягивая снежок Масако:

– Кажется у вас, в Японии, подобная забава не распространена. А что если вам, ваше высочество, вместе с вашими дамами, вступиться за честь империи вашего отца, в этом шутливом поединке снегом? Против моей сестры и её фрейлин. И попробуйте кинуть в меня. Смелее.

Японка собралась с духом и кинула снежок в русского императора, который и разбился об него. И царь шутливо произнёс:

– Ну всё, ваше высочество, теперь вам от поединка, не отвертеться. Так что готовьтесь.

А потом Николай подозвал Гондарева и приказал ему пригласить княгиню Ольгу Александровну с четырьмя фрейлинами, для поединка с японской принцессой. В котором надо будет отстоять честь государей. И наблюдая уже за поединком двух женских команд, и за тем, как опираясь на свою трость, японец недовольно смотрит, как команда Ольги теснит команду Масако, Николай произнёс, снова посылая Гондарева с заданием:

– Сходи-ка, братец, передай моё распоряжение растопить для девушек баньку. И поставить для них самовар. Пусть, после баньки, попьют согревающего чёрного чаю, с настоящим липовым мёдом. А не японский освежающий зелёный, непонятно с чем. Что бы не заболели.

Усмехнувшись при этом про себя, что японская принцесса не права, одну битву русские всё-таки выиграют. Пусть она будет и снежная.

Николай стоял у окна, грея в руках бокал с коньяком. И смотрел вниз. Где в дворцовом сквере две его старшие дочери, японская принцесса и Иоанн играли в догонялки с колокольчиком. При этом водил, с завязанными глазами Иоанн. А остальные бегали с колокольчиками вокруг него. И Иоанн явно целенаправленно ловил Масако. Стараясь не особенно сильно отвлекаться на Ольгу и Татьяну. Которые, по сути, просто бегали вокруг него. А со стороны за этой идиллией наблюдали две японки, о чем-то разговаривающие, под цветастыми зонтиками. Но при этом на японок были надеты шубы, а не зимние кимоно. И чуть в стороне стоял невозмутимый японец, опираясь двумя руками на выставленную перед собой трость. Принцесса Масако так и не пришла к Николаю, с ответом от отца. Хотя установленный в Гатчинском дворце телеграф исправно отправил, окружным путём, составленные принцессой сообщения в Токио. Но молчание микадо давало понять, пока японцы готовятся к своему наступлению в Маньчжурии, ответа ждать не следовало. Японский император явно ждал результата генерального наступления своей армии. И в ожидании ответа от японского императора, его дочь, вместе со свитой перебрались в Зимний дворец, хотя формально они продолжали считаться гостями Ольги.

Русские тоже готовились к этому сражению. Военный министр генерал-лейтенант Сахаров, к названию должности которого только добавилось исправляющий, в новом правительстве Морозова, доложил, что первые гренадёрские и гвардейские части добровольцев начали прибывать к Мукдену. Концентрируясь, согласно пожеланию его величества, в резерве ставки, севернее этого города. Причём первыми стали прибывать гренадерские батальоны, из расквартированных в Московском округе гренадерских частей. А вот батальоны, из состава расквартированных в Варшаве, гвардейские частей только направились в дорогу. Правда, генерал предупредил, что подобное решение его величества сказалось на планах военного ведомства, по переброски войск в действующую армию. Сместив сроки переброски некоторых частей на более поздний срок. На что Николай дал распоряжение исключить из плана первую пехотную дивизии, да и вообще весь тринадцатый армейский корпус. И составить планы по переброске этого корпуса и двенадцатой кавалерийской дивизии в Крым. А также рассмотреть вопрос о весеннем марше Кавказкой Туземной Конной дивизии к Екатеринбургу. Где потом произвести ремонт конского состава[65] этой дивизии и отправить дивизию железнодорожным путём, в Маньчжурию, уже оттуда, с Южного Урала. А также сформировав два Туркестанских армейских корпуса, усилить их кавалерийской бригадой. И приготовить корпуса для их ввода в западные провинции Цинской империи.

Доклад исправляющего должность Морского министра, адмирала Авелана, был более развёрнутым. Он касался не только модернизации как взрывателей к снарядам, так и самих снарядов, но и испытаний снарядов, снаряжённых новыми видами взрывчатки. Давшими весьма приличный результат. Хотя по результатам испытаний от применения гексогена в снарядах решено отказаться. Но вот опыты по снаряжения морских мин и торпед этим вещество решено продолжить. На что Николай посоветовал делать смесь из гексогена и алюминиевой пудры, причём до трети последней. Авелан тогда поблагодарил царя, хотя по его внешнему виду было, что он удивлён, но продолжил доклад, сообщив, что для флота, в Германии заказано большая партия снарядов. Снаряженных толом. И тут Николай, буквально скрепя сердцем, вынужден был снова удивить своими знаниями адмирала. Высказав мысль, что немцы могут подсунуть брак. Использовав для корпусов снарядов не качественную сталь[66]. Поэтому, перед приёмкой, следует проверять качество снарядов. В том числе и для заказанных армией гаубиц. При этом Николай внимательно посмотрел на военного министра.

И после того как удивлённые министры высказались, что они приложат все усилия, что бы брак не попал в Россию, адмирал Авелан продолжил доклад. Сообщив, что все части, которые его величество распорядился создать, уже сформированы. Единственное, что ещё формируется отряд бронеавтомобилей. И ещё оснащаются некоторые бронепоезда и железнодорожные батареи. Но эти работы идут к окончанию. А все остальные части уже отправлены в Маньчжурию. Причём первые пулемётные команды, батареи десантных орудий, а также сформированная во Владивостоке железнодорожная батарея и сделанные там бронедрезины уже прибыли в Мукден. Царь тогда удовлетворённо кивнул и распорядился создать один бронепоезд из бронедрезин. Для охраны тыла армии. Состоящего из большого числа этих бронеобъектов. Но и ещё оснащённого, помимо этого, паровозом, тендером, вагонами и платформами. Как база для бронедрезин. И как средство для их быстрого перемещения. И Николай нацелил министров направить офицеров во Францию и в Германию. К конструкторам дирижаблей. Где закупить, для экспериментов, дирижабли. Но и так просто отпускать адмирала царь не стал, поинтересовавшись готовностью кораблей к походу. В том числе и на Черном море.

И Авелану пришлось докладывать о состоянии дел во Второй и в Третьей Тихоокеанских эскадрах. Сообщив что, все находившиеся в плавании корабли, включая канонерские лодки и миноносцы, находившиеся в Средиземном море, уже присоединились к эскадре адмирала Рожественского. А к кораблям Третьей эскадры присоединились четыре башенных фрегата, бронепалубный крейсер "Рында" и четыре минных крейсера. Которые будут готовы выйти в плавание в ближайшее время. На Чёрном море подготовлены к плаванию броненосцы "Ростислав" и "Двенадцать Апостолов". Остальные корабли, включая и броненосец "Потёмкин" ускоренно готовятся к плаванию. Ведутся работы и на броненосцах "Слава", "Александр II" и крейсерах "Память Азова", "Адмирал Корнилов", "Дон" и "Русь". Которые будут готовы к плаванию не ранее мая. Тогда же будут начаты работы по подъёму "Гангута". Ремонт, которого, вместе с модернизацией "Петра Великого" планируют завершить к сентябрю. Николай удовлетворённо кивнул, сообщив, что очень надеется на него, морского министра. Добавив, что он желает, переименовать "Гангут" в "Гренгам"[67]. Так как считает название несчастливым[68]. Ну и потребовал обеспечить приобретение, у владельцев, для императорской фамилии яхты "Семирамида". Которая ходила в Европейских водах под русским флагом, будучи сдаваемая в наём. Оставив её на Средиземном море. Куда к концу марта должна будет подойти и эскадра адмирала Небогатова. И удостоверившись, что морской и военный министры прониклись, Николай переключился на других министров правительства Саввы Морозова.

Сразу же поставив вопрос перед правительством, о ряде политических преобразований. В частности, свободы совести и вероисповеданий. Распорядившись подготовить документы, которые должны будут отменить уголовные статьи, за то, что человек меняет веру, или не является на причастие или другие церковные службы. А также решить вопрос с собственностью церкви. При условии, что часть церквей было построено на государственные средства. Поэтому осуществить отчуждение у церкви государственной собственности. Оставив церкви только то, что принадлежало церкви до реформы Петра Великого, и то, что было пожертвовано церкви. При этом царь указал, что жизнедеятельность церкви теперь должны обеспечивать прихожане. А руководить патриарх, которого надлежало избрать. При этом со всей собственности церкви и её хозяйственно деятельности надлежало брать налоги. Как, впрочем, и со всех остальных религиозных организаций тоже. При этом из ведения церкви должны будут быть выведены все школы. Хотя в течение пяти лет священники и могут преподавать в них. За государственную оплату. Но к этому сроку правительству надлежало подготовить учителей. Для всех школ.

Но не только ущемлением религиозных структур надлежало заняться правительству. Оно должно было в кратчайшие сроки подготовить документы об отмене сословий в империи, и даровании народу свобод. Свободы совести, собраний и организаций. Кроме осуществляющих криминальную деятельность. А убийство или покушение на убийство, теперь должно рассматриваться в России со всей строгостью. А вот деятельность политических партий и тех же профсоюзов должна быть разрешена. Причём всё это должно быть завершено к окончанию осени выборами в Государственную Думу. И разработкой проекта конституции. Пусть и обеспечивающую, что император имеет в России большую власть и является главой законодательной, исполнительной и судебной власти. При этом в последней, тоже надлежало произвести реформу, обеспечивающую выборность судей. И указав, что он очень внимательно отнесётся к предложениям министров по другим политическим преобразованиям, которые Николай просит предоставить ему, он перешёл к экономическим вопросам.

Начав свою речь с того, что для развития экономики необходимо покупательноспособное население, только которое и сможет приобретать необходимые товары. Причём в наибольшем количестве. А отсюда следует необходимость поднять плату за работу. В том числе и жалование госслужащим. Включая и офицеров. Это раз. И второе необходимо обеспечить рост промышленного производства в России. Что бы как можно быстрее вытащить из деревни лишних людей. Обеспечив их необходимой работой. Причём дав нужное образование. И это помимо создания и реализации переселенческих программ. Пока в Сибирь. А в перспективе возможно и в Маньчжурию. Для чего правительству надлежит решить земельный вопрос. Причём не огульно, а с учётом местных нюансов. И пожелания всех участников процесса. В том числе и крестьян. Которые в Центральных Губерниях Империи не желают частного землевладения, а хотят, чтобы земля была государственной. И выдавалась общинам в аренду. При этом в тех же Южных, Прибалтийских губерниях или в Сибири частное владение землёй можно и оставить. Особое внимание, при этом, уделив землям казачьих войск. Которые, в связи с ликвидацией сословий, подлежать расформированию. А формируемые на этой территории части должны быть кадровыми и обеспечиваться всем необходимым не за личный счёт, а за государственный. С возвращением земли в государственную собственность. С передачей её в аренду, с учётом старых оснований. И с введением на этой территории общего налогообложения. Кстати налоги со всех должны браться одинаковые. А не так как сейчас с дворян берётся в несколько раз меньше чем с крестьян. И правительству надлежит решить и эту проблему. Причём так, чтобы не спровоцировать массовые выступления недовольных. Пошутив, что задачей правительства является "сплочение всех здравых сил империи, но крайне желательно, чтобы не против себя".

Тут же сразу Николай и предупредил правительство, что их главной задачей является консолидация сил, средств и финансов для проведения индустриализации в империи. Поэтому, Николай предлагает выкупить государством земли императорской фамилии. Взяв в специально созданном государственном банке беспроцентный кредит. Причем этот банк, который должен будет финансировать проекты правительства, аккумулировать налоги, ну и добиваться, что бы рубль обеспечивался не только золотом, но и всеми активами Российской империи, правительство и должно будет создать. А вырученные деньги направить на создание необходимых, так сказать базовых предприятий, для проведения индустриализации. А также для массовой электрификации страны. И создание необходимых научных центров. Которые должны будут двигать вперёд и науку и на её основе промышленность империи. Тут Николай вспомнил свой разговор с Менделеевым о чете Кюри. И о том, что их деятельность следует перенести в Россию. Создав под них необходимое научное учреждение. Да и под работы с антибиотиками уже создавался необходимый институт. При этом предприятия, находящиеся в собственности царя, должны были управляться правительством. В интересах развития страны. Единственное пожелание Николая в этой области стало желание построить в России заводы по производству пулемётов Мадсен, пистолетов системы Маузер, и самозарядных охотничьих карабинов фирмы Винчестер. Ну и патронных заводов. Как по выпуску патронов к этим образцам, так и к основными мировым системам вооружения. Пусть и не выпускающимся в России, в частности к винтовкам Маузер, Манлихер, Арисака.

А саму землю сдать в аренду. Причём в центральных губерниях сдать землю именно в аренду крестьянским общинам. И вообще в этих губерниях есть резон выкупать у банков заложенные помещиками имения. И полученную землю так же передавать общинам. Что бы увеличить наделы, именно в этих губерниях, в среднем на семью раза в два. Достигнув показателя 1861 года. И тем самым хотя бы ослабить имеющееся в деревне напряжение. При этом необходимо решить вопрос с простым выходом крестьян из деревенской общины. И переселение их в город или в другие регионы.

И конечно такое предложение Николая не осталось без последствий. Одним из них стало прошение от Столыпина, ставшего товарищем министра внутренних дел. В котором, тот предлагал осуществить свою реформу. Разогнать общины, сделать ставку на крепкого хозяина и осуществить широкомасштабную переселенческую программу. На что Николай ему ответил:

– Что если бы все это сделать, то уже в 1910 году примерно двенадцать миллионов голодных и злых мужиков окажется в городе. А наша промышленность, способна вобрать в себя лишь два миллиона человек. А вот оставшиеся, порядка десяти миллионов просто сметут нас. А нам необходимо избежать крупномасштабной гражданской войны, а не организовать её. Мне нужны не великие потрясения, мне нужна великая Россия.

Столыпин попытался было защитить свою идею. Опираясь на опыт фермеров США, которые производят огромное количество зерна. Николай его выслушал, а потом произнёс:

– Вы, Пётр Аркадьевич, к моему величайшему сожалению упускаете из виду один весьма важный момент. САСШ находятся в субтропическом климате. В отличие от нашего умеренного. И не находятся в зоне рискованного земледелия. Опять же в отличие от нас. И у них раз в десять лет не случаются мощнейшие неурожаи. Приводящие к массовому голоду среди крестьян. Хотя последнее, в случае мировой засухи возможно и там, в тех же САСШ. Что приведёт к разорению этих крепких хозяев. И случиться… Назовём это дефарминг[69]. Когда обанкротившихся, вот таких вот крепких хозяев, банки будут гнать, в буквальном смысле поганой метлой, с их бывшей собственности. И будут миллионные жертвы. С весьма большими потрясениями. Причём напомню не у нас, а в САСШ. В условиях России – это будет случаться чаще и с большими жертвами. Давайте-ка мы, постараемся, как-то обойтись без подобного, тем паче, что вы, как товарищ министра внутренних дел и должны будите заняться обеспечением голодающих регионов зерновыми ссудами. И да, отныне это голод, а не недород[70]. Там мы отныне это и называем. И нам необходимо переселить в города порядка восьмидесяти миллионов крестьян, оставив в деревне не более тридцати. Переселить, а не погубить. При этом оставшиеся три десятка миллионов крестьян должны полностью обеспечивать как продуктами питания Россию, включая и Финляндию, а то не порядок, что финны покупают зерно в Германии, а не в России. Также необходимо ими же обеспечить объём экспорта зерна. Пусть это и будут ячмень и овёс в основном объёме. Возможно получиться поднять экспорт ржи в Азию. А вот с пшеницей стоит заострить вопрос отдельно. В основном мы поставляем пшеницу на технические нужды. Так как она у нас в основном мягких сортов и идёт на экспорт неочищенная. Так вот, я хочу, чтобы правительство инициировало вопрос о том, что подобная пшеница будет облагаться повышенным налогом. А пшеница твёрдых сортов, к тому же очищенная от примесей и стандартизированная по размеру зерна имела льготное налогообложение. Причём не только идущая на экспорт, но и продаваемая внутри империи. Займитесь этим предложением Пётр Аркадьевич.

А вот разговор с Зубатовым, который выявил одну большую опасность, был более не приятным. Хотя Николай и ожидал нечто подобное. Хотя и надеялся, что это не случиться так быстро. Как только были разрешены политические партии, как тут же появились черносотенские организации. Которые буквально сразу же, причём ещё до своего официального возникновения, стали буквально сыпать угрозы в сторону Саввы Морозова. При этом эти черносотенские организации сразу же стали получать поддержку крупных чиновников, землевладельцев и представителей промышленников и купечества. А главным вдохновителем черносотенцев стал Иоанн Кронштадтский. Резко выступивший против намечавшихся изменений в церкви. Особенно против отделения церкви от государства и против избрания патриарха. А главным идеологом черносотенцев стал Победоносцев. Выдвинувший идею, главным мотивом которой стала мысль, что "царь не настоящий".

Но пока их трогать Николай не разрешил. Сказав, что, не стоит делать из них мучеников и борцов за идею, и пока необходимо просто дискредитировать их с помощью провокаторов. Для чего засылать к ним провокаторов, с силовой поддержкой, которые должны задавать неудобные вопросы, провоцируя сторонников враждебной стороны на драку. Где, силовая поддержка, должна обеспечивать создание скандальной ситуации и давать возможность полиции вмешаться, с арестом участников драки. Ну и помимо этого Николай распорядился найти нескольких человек. Троих из них, Юзефа Пилсудского, Льва Бронштейна и Якова Свердлова, по возможности дискредитировать, в первую очередь перед своими товарищами, сделав их политическими труппами. А в случае невозможности и физически нейтрализовать. Желательно организовав несчастный случай. А вот остальных неких Кострекова, Фрунзе, Джугашвили, Малиновского[71] найти и пригласить на встречу к нему. Причём Малиновского пригласить именно как врача, занимающегося изучением крови. Для работы по профессии. Ну и найти в княжестве Финляндия Юрия Карловича Сиролу, которого Николай хочет пригласить для работы в правительстве. Последним кого Николай приказал доставить к нему должен быть Марцин Каспшак. Польский социал-демократ, приговорённый к смертной казни, за убийство жандармов, и находящийся в Варшавской тюрьме.

Но в момент, когда Николай стоял возле окна, воспоминание о крепнущей, у оппозиции к нему теории, причём крайне опасной, для Николая, теории заставило его поморщиться. И в этот момент, там, в сквере, Иоанн наконец-то сумел поймать Масако. Прижав девушку одной рукой к себе, а второй содрав повязку с глаз. И они оба на миг замерли. При этом японка внимательно смотрела, из-под пушистой шапки, снизу-вверх, в глаза князя, наклонив голову на бок. И Николай заметил, как, при этом, напряглись все японцы. Обе женщины замолчали, тревожно всматриваясь в парочку. А японец перехватил двумя руками свою трость. Но Иоанн и Масако на это не обратили внимание. И князь что-то сказал девушке, и как будто потянулся к ней губами. Но Масако только рассмеялась, и легко вывернувшись, буквально выпорхнула из рук Иоанна. Заставив расслабиться японцев. В том числе и японца, который снова опёрся на свою трость. Опираясь на неё одной рукой.

И в этот момент за спиной послышался голос Гондарева:

– Ваше величество, телеграмма, от его высокопревосходительства генерал от инфантерии Линевича.

– Давай братец, – Николай поставил бокал с коньяком на подоконник и, взяв телеграмму, развернул её, и прочитал сообщение, что японское наступление на Мукден началось.

Николай сидел за своим рабочим столом, просматривая последнюю сводку с фронта. И она не радовала. По прошлой жизни он помнил общий результат сражения, но как-то не помнил его ход. Помня, что главный удар наносила армия генерала Ноги. На правом, западном фланге русской обороны. А последнюю точку, в неудачном для русской армии сражении, поставил рейд первой кавалерийской бригады генерала Акиямы, перехватившего железную дорогу, после чего Куропаткин и отдал приказ на отход. Решив, что противник совершил глубокий обход его позиций и вот, вот окружит его главные силы. Но на удивление царя, в данном случае, хотя по данным разведки армия генерала Ноги как раз и находилась за позициями второй армии, противник первоначально нанёс удар, своими первой и пятой армиями, на противоположном, левом, восточном фланге русских войск. Где находились весьма незначительные силы русской армии. При этом там была выявлена одна, из входивших в состав третьей японской армии, дивизий, одиннадцатая. Что вынудило генерала Линевича перебросить туда не только свои резервы, но и даже переместить один корпус, сняв его со своего западного, правого фланга[72].

И как оказалось, это был хитрый тактический ход японцев. Когда они отвлекли внимание русского командования от направления главного удара своих войск. Да и ещё и вынудили не только задействовать все имеющиеся резервы, но и ослабить, на направлении главного удара японской армии, свои силы. И этот удар, по истечению недели, после начала сражения не замедлил последовать. Вторая и третья японские армии начали наступление на ослабленном западном фланге русских войск. Против второй русской армии, заставляя её в буквальном смысле стремительно откатываться к Мукдену. При этом четвёртая японская армия тоже атаковала противостоящие ей русские войска. Не позволяя перебросить войска на угрожаемый участок. И опять же основной удар, обходя фланг русских позиций, наносила армия генерала Ноги. Теоретически, от этого обходного манёвра японцев, вторую русскую армию, обороняющуюся на этой позиции, должен был прикрывать первый Восточно-Сибирский корпус. Но именно его перебросили было на помощь левому, восточному флангу. Что заставило теперь срочно перебрасывать русский первый корпус обратно, на правый, западный фланг. При этом в резерве у русского командования оставалась только сводная гвардейско-гренадёрская дивизия, которая спешно собиралась на станции Хушитай, в двенадцати верстах севернее Мукдена. Ближайшей крупной железнодорожной станции к Мукдену[73]. И этой дивизии были приданы не только сводная гвардейская кавалерийская бригада, но все морские полки и батальоны, что были переброшены в действующую армию. Их Николай запретил использовать без своего разрешения. Да и к тому же ещё даже не все части дивизии были собраны на станции. Некоторые из её частей только, только миновали Байкал. И были нужны ещё несколько суток, для того что бы завершить концентрацию дивизии и морских частей в районе сбора. Но командующий русскими войсками в Маньчжурии, сообщив о возникшей ситуации, просил разрешения использовать гвардию, гренадёров и моряков, для отражения наступления японцев. И Николаю предстояло решить, когда задействовать, с таким трудом переброшенные на восток, ударные части. Хотя вот морскую артиллерию, как железнодорожную, так и десантную, морские пулемётные команды и бронепоезда русское командование уже успело ввести в бой.

И в этот момент в кабинет вошёл слуга, который доложил, что по приказу царя доставлен некий Марцин Каспшак[74]. Николай тяжело вздохнул и произнёс:

– Ну если доставлен, то проси. Пусть войдёт.

И пока никто ещё не вошёл Николай открыл верхний ящик стола, достал из него один документ и убрал со стола, в этот ящик карту и лежащие на столе бумаги. А потом, задвинув этот ящик на место, выдвинул второй сверху ящик, опустив в него кисть правой руки. И как только поляк вошёл в кабинет, Николай, указав взглядом на лежащий у него на столе документ, произнёс:

– Подписывайте, уважаемый.

Поляк вздрогнул, и даже не успев осмотреться, где это он оказался, посмотрел на лежавший, на столе, документ и произнёс:

– Это что?

– Это прошение, к российскому императору, о помиловании. От имени некого Марцина Каспшака. И ещё я попрошу вас, уважаемый, обращаясь ко мне добавлять, ваше величество.

– Я республиканец, – приняв гордую позу, ответил Каспшак.

– Я тоже, – бросил в ответ Николай, пожав плечами, – Но положение обязывает, так что соблаговолите следовать этикету и подписать сию бумагу. Мне необходимо сделать вам предложение. От которого, как я надеюсь, вы отказаться не сможете.

Поляк вздрогнул, при первых словах Николая, удивлённого на него посмотрел, но решив, что над ним издеваются, снова вскинул голову и буквально вскричал:

– Не подпишу, не хочу!

– Забавно, – всё так же спокойно и холодно ответил ему Николай, – Ваш император хочет подписать эту бумагу, а вы не хотите. А ведь вопрос касается вашей жизни. Неужели она вам не дорога. Насколько я наслышан, жить хотят все.

– Я готов отдать жизнь, за свой народ! – снова принял картинную позу поляк. Но при этом его взгляд постоянно бегал по кабинету, периодически останавливаясь взглядом на лежавшем на подставке, находящейся на столе для совещаний, большом японском мече, а потом бросая взгляды на Николая.

– Я тоже готов отдать жизнь, за своих поданных. И мало того, каждый день прошу господа бога помочь мне обеспечить достойную жизнь моим поданных. Всем, без разбора по национальным или конфессиональным различиям. Сделать же их счастливыми не в силах даже бог. Тут помочь себе могут только они сами. И да, что бы вам думалось легче, ну что бы ваши мысли не отвлекались, на поиски чего-то тяжёлого, чем можно запустить в мою голову, подойдите поближе и посмотрите, – Николай указал взглядом на свою правую руку.

Каспшак сделал несколько осторожных шагов. И осторожно посмотрел за стол. Увидев приоткрытый ящик стола. В котором на специальной стойке располагался пистолет конструкции Маузера. При этом пальцы, висевшей на подлокотнике руки Николая почти касались рукоятки и спускового крючка пистолета. Ствол, которого был направлен прямо на стоящего перед столом посетителя.

– Да, да, всё выглядит именно так, как вы видите, – смотря на Каспшака, произнёс Николай, и, сделав приглашающий жест ладонью левой руки, добавил, – Присаживайтесь, а то вы и так уже сиделец, подписывайте документ. И мы с вами поговорим, как вы сможете послужить народам империи. В том числе и своему народу.

Каспшак опустился в стул напротив стола, отчётливо понимая, куда теперь направлен ствол, пусть не маузера Дзержинского, но пистолета русского царя. И увидев, куда направлен взгляд собеседника, Николай произнёс, пытаясь сгладить ситуацию шуткой:

– Да не нервничайте вы так, если мы с вами договоримся, то вполне возможно потом дам вам пострелять из этого пистолета[75]. Конечно же, шутка, но, как известно в каждой шутки есть только доля, шутки. И давай те ка, поговорим серьёзно. Но для этого вам следует подписать этот документ. Иначе наш разговор теряет любой смысл. И предупреждаю сразу. В свою очередь я подпишу этот документ. Как именно, зависит от вашего конкретного решения. Но в любом случае ваша казнь будет отменена.

Каспшак откинулся на спинку стула, скрестил и руки на груди и вытянутые ноги, усмехнулся и произнёс:

– И по-вашему я должен верить человеку, который мало того, что держит меня на прицеле пистолета, так и ещё самым бессовестным образом обманывает. Говоря, что он республиканец, сам, будучи монархом.

– Ну одно другому совершенно не мешает, – пожал плечами Николай, – Совсем недавно, ещё на нашей с вами памяти, умер один из шведских королей. И когда его готовили к похоронам, то на его груди нашли татуировку "смерть королям". Когда-то три французских республиканских офицера сделали себе одинаковые татуировки. Один из них стал королем, другой похоронен в Петербурге. Как главнокомандующий русской армии, погибший в сражении[76].

– А третий? – поинтересовался Каспшак, – И вообще для чего вы это мне говорите?

– Погиб в сражении, командуя одним из корпусов армии Наполеона I. Попав в окружении и отказавшись сдаться. А говорю я это вам из-за того, что внешние обстоятельства имеют гораздо большее значении при принятии политических решений, чем личные предпочтения политика. Ну, в данном случае монарха, – ответил Николай, разведя в стороны кисти рук.

– И что вам мешает, учредить республики в России и Польше? Дать свободу Польше? – с заметной долей скептицизма в голосе тут же произнёс поляк. Всё так же сидевший в позе, как будто отгораживаясь от собеседника. Тем самым показывая, что он не приемлет мнение оппонента.

Николай усмехнулся, посмотрел прямо в глаза собеседнику и подался, вперёд положив левую руку на стол, как будто направляя её на поляка, произнеся:

– Вы не поверите, но как только я подпишу такой документ, то прежде чем высохнут чернила на подписи, как уже объявят, что в России новый монарх. А сам документ сгорит вот в этом камине. Так как, само моё окружение, не позволит мне вот так сразу произвести столь резкие, революционные изменения в России. Для этого мне необходимо окружить себя единомышленниками. Помощниками, которые и позволят мне подвести политическую ситуацию к подобным изменениям. И одним из таких помощников мне бы хотелось видеть вас.

– И в какой ипостаси вы меня видите, в числе своих помощников?

– Россия многонациональное государство. Настоящая империя, в хорошем смысле этого слова. Одновременно являясь и многонациональным государством и несущим наднациональный проект развития, – стал отвечать Николай, – Соответственно я намерен создать министерство по национальным вопросам. И хотел бы, что бы его возглавили вы.

Каспшак усмехнулся и произнёс:

– А как же независимая, свободная от иноземных оков Польша? Как я понял давать свободу Польской республике вы не намерены?

– А зачем Польше и полякам такая свобода? – внимательно смотря на Каспшака, произнёс Николай, – Что бы получив независимость, тут же побежать на поклон к британцам. И потом выполнять их прихоти и распоряжения, будучи зависимыми от них?

– Это будет выбор польского народа. И в интересах народа Польши, – тут же попытался парировать выпад русского царя Каспшак.

– Очень интересная постановка знака равенства между польским народом и народом Польши, – медленно проговорил Николай, – Ведь сейчас это не тождественные понятия. На территории "от можа, до можа", на которую, кстати, претендует не польский народ, а только те, кого принято называть шляхтой или примазавшейся к ней, а таких, поверьте, будет очень много. Все кинуться искать предков из шляхты в роду, и, не имея таковых, будут их придумывать. Дабы примазаться к сарматской теории, предав предков, только лишь бы не считаться славянином, как представителем быдла, или рабочего скота, на русском. Так вот на этой территории живут евреи, малороссы, белорусы, литовцы. Немцы.

Николай сделал упор на последнем слове, несколько секунд посмотрел на собеседника и продолжил:

– Нет, лет через сто, устроив геноцид всем остальным народам и насильственное ополячивание случайно уцелевшим, вы получите мононациональное государство. Но не "от можа, и до можа", а сколько вам дадут соседи.

– Польша великое государство! – тут же не согласился Каспшак, – И вместе с союзниками, мы сможем подтвердить это величие.

Николай в ответ только рассмеялся, на что его собеседник, с обидой в голосе произнёс:

– Я сказал, что-то смешное?

– Нет, – покачал головой в ответ Николай, – не сказали. Но вы высказали не что-то смешное, вы высказали подспудную мысль, которую вы понимаете, но никогда не признаете, что без союзников вы ничто, вы ноль. Видите ли, кажется, есть такие мексиканские саламандры, которые всю жизнь проводят в стадии личинки. И, похоже, с поляками, происходит нечто подобное. Поляки, это личинка нации. Что-то вам помешало, чего-то не хватило, да и чего-то было слишком много, и нормальный процесс развития затормозился. Хотя я, пожалуй, знаю, где вы застряли. Но, вы поляки – дети. Дети, грязные, плохо воспитанные, высокомерные, крикливые, порывистые, забывчивые и в то же время крайне жестокие. И на самом деле вы поляки только играете в могучую державу. У которой якобы есть могучая армия, якобы имеется мудрое правительство[77]. Руководствуясь только своими желаниями. И совершенно не желая просчитывать последствия своих действий. И реакцию на них окружающих. Но на самом деле, вы поляки, надеетесь только на союзников. На добрую волю, неких взрослых, которые, за ваши красивые глазки, придут и за вас всё сделают. Но вы упускаете, что в делах взрослых на первом месте стоят личные интересы. И ради этих интересов, предают, продают и бросают. Вот и Польшу бросят. А немцы, да, да, те самые немцы, которых вы поляки будите жестоко убивать десятками, если не сотнями тысяч, причём всех от младенцев и до стариков, смогут стереть вашу независимую Польшу за несколько дней. Буквально переписав надписи на карте. С Польши на генерал-губернаторство. Проводя при этом жесточайшую германизацию. И при малейшей попытке сопротивления просто стирая, с лица Земли, польские города. Варшава, так Варшава. Поверьте, не пройдёт и сорока лет, как Варшава будет полностью лежать в руинах. Разрушенная немцами.

– А как же Россия? Неужели не придёт, в этом случае на помощь бедной, несчастной, доброй Польше? – Каспшак удивлённо посмотрел на Николая. Который усмехнувшись, покачал головой и произнёс:

– Эко вы высказались. Главное соседям, про добрую Польшу не говорите. Никто же не поймёт-с. Все же соседи набегут, добивать. Да и только стоит появиться независимой Польше, как она, даже у ближайших союзников, получит прозвище "гиены Европы". А что по поводу России, то я намерен полностью отказаться от идеологии, основанной на идеи панславизма. И в последующим относиться ко всем славянам, да и не только славянам, к тем же армянам, например, с сугубо с прагматической точки зрения. И с чего вы взяли, что Россия должна кидаться на помощь тем, кто её ненавидит, кто её презирает, тем, кто хочет видеть народы России за быдло. Желая их видеть только в виде рабочего скота, которому запрещено передвигаться по тротуарам[78]. А в случае победы польских националистов так и будет. И с чего тогда Россия должна вам помогать. Ну, вы поляки, и как дети, ей богу. А в мире взрослых за такую детскую непосредственность надо жесточайшим образом расплачиваться.

– И в чём вы видите причину, этой, как вы говорите, непосредственности нас поляков? – насупившись, произнёс Каспшак, – Мы поляки совсем не такие.

– Да полноте вам, что вы совсем не такие, как думает поляк о своём же народе. Вот взять вас лично, ну вот о чём вы думали, какие последствия просчитывали, когда убили при своём задержании четверых человек. И ранили ещё несколько. А ведь у них семьи. А так вы своими действиями привели к тому, что рисковали, что вас застрелят. Ну или как вот сейчас приговорили к смертной казни. Рассчитывали на союзников. Лично у вас он оказался, но у многих поляков союзника, на деле, не окажется. А так, лично я считаю, что Польша, и поляки соответственно, застыла в XVI веке. В том самом веке, когда начался слом человеческой цивилизации. И она начала взрослеть. Переходя от детства феодализма, к отрочеству капитализма. Именно тогда, в момент создания Республики Посполитой, ведь Речь Посполитая, ведь и так перевести можно же? – произнёс Николай, и когда его собеседник кивнул, соглашаясь, то продолжил, – Так вот, там у вас как раз пресеклась одна из ваших династий. И на полгода выборным королём, этой республики, стал французский принц. Который сбежал через полгода правления[79]. Осознав, куда он буквально вляпался. Но успевший издать законы, давшие чрезмерные вольности шляхетству. В результате десятая часть Польши стала буквально упиваться вседозволенностью, жестоко угнетая остальных. А сама, Речь Посполитая, стала превращаться в "больного человека Европы". А поляки, точнее шляхта, в своём развитии, как нации, затормозились в средневековье. И взрослеть не желают. Желая только вседозволенности. А ведь нерушимость границ Польши может гарантировать только Россия. Причём при желании России граница может проходить по Одеру. Но при этом, как только Россия не захочет или не сможет гарантировать эту нерушимость, то Польша просто исчезнет, проглоченная Германией. И ни какая Великобритания этому помешать не сможет. Но разговор сейчас идёт не про Польшу, а про вас лично. Вы готовы возглавить новое министерство?

Сидящий, насупившимся Каспшак, только покачал головой, в знак отрицания:

– Я не могу поступиться своими принципами.

– Где-то я это уже слышал, – только и произнёс Николай, – И мне искренне жаль, что не получилось вас переубедить помочь мне. Ну, тогда подписывайте прошение. И соблаговолите отправиться в Петропавловскую крепость. Пока я вам облегчу наказание, до пожизненное заключение в крепости. Вам будут доставлять газеты, книги, бумагу и чернила. Как только осознаете мои цели и то, что интересы Польши напрямую связаны, с наиболее тесным союзом с Россией, пишите новое прошение. Рассмотрю.

Каспшак несколько секунд посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги, а потом пододвинул к себе этот лист и поставил подпись и дату. С вызовом посмотрев на Николая после этого. Но Николай молча позвонил в колокольчик. И когда в кабинет вошёл слуга и конвой произнёс:

– Сего товарища, поместить в камеру Петропавловской крепости. Со всем бережением. Обеспечить его свежими газетами, книгами, возможностью писать. До, надеюсь скорой, встречи, товарищ Каспшак. Кажется, я говорил вам, что порой обстоятельства бывают выше личных желаний. Вот сейчас именно этот случай.

– Будьте здоровы ваше величество, – поморщившись, ответил, поднимаясь со стула Каспшак.

– Спасибо, здоровье и удача, мне понадобятся, – усмехнувшись, ответил царь. И когда за всеми закрылась дверь, то Николай сморщился, потёр руками виски и произнес, обращаясь в пустоту:

– Ну что же сегодня за день такой, неудачный. Надеюсь, товарищ Сирола окажется более сговорчивым. И согласиться стать исправляющим обязанности министра по делам национальностей.

После чего Николай пододвинул к себе лежавший на столе документ. Предстояло поставить свою визу. Сохранявшую Каспшаку жизнь, но и позволявшую больше его не искать. Держа его под рукой.

Что бы не говорили, но, похоже, история тоже имеет эластичность. Нападение отряда генерала Акиямы, поддержанного китайской 27-й кавалерийской дивизии, хотя ещё и не маршала Чжан Цзолиня, под видом хунхузов, на станцию Хушитай всё же состоялось. О чём императору тут же доложил возглавивший оборону станции подполковник князь Масальский. Что, что, а отменить право, восстановить своё звание подвигами на войне, не мог даже царь. И теперь подполковник возглавил гвардейских артиллеристов, направившихся в Маньчжурию. И оказавшийся на станции, в момент атаки. А так как гвардейцы всё ещё оставались под личным командованием императора, то подполковник доложил царю, о том, что, как гвардейские артиллеристы, так и кавалеристы вынуждены вступить в бой. После чего телеграфная связь с Мукденом прервалась. И вот теперь Николай склонился над картой района Мукдена. Ожидая дальнейших сообщений, отлично понимая, что в случае удачи, для японцев, эта атака может оказаться фатальной для русских войск. Поэтому и приказал, что как только связь будет восстановлена немедленно докладывать ему. Совершенно не обольщаясь по поводу выучки его гвардии. Русская гвардия не была элитой в виде боевой подготовки. Не сильно в этом отношении отличаясь от простых полков русской армии. Но была гораздо выше замотивирована на победу. Для русской гвардии слова "гвардия погибает, но не сдаётся", не было простым звуком. Так что была надежда, что гвардия выстоит там, где сломались бы и сдались простые части Русской армии. О степени мотивирования которой говорило то что в 1914–1918 годах при порядке 700000 погибших на фронте сдались, или дезертировали, до пяти миллионов солдат и офицеров Русской императорской армии. Но сейчас находившиеся в Маньчжурии гвардейские пехотные части не могли оказать помощь кавалерии, у станции Хушитай. На западном фланге русской позиции, именно в этот момент, шёл бой за селение Юхуантунь. В 6 км к западу от Мукдена. Японская бригада, под командованием, Намбу, численность до шести тысяч человек, смогла стремительно захватить это селение. Угрожая непосредственно Мукдену. И теперь удерживала его. В том числе и от атаки русских гвардейцев. И поэтому, когда камердинер вошёл в кабинет, то царь очень внимательно посмотрел на слугу. Который, однако доложил, не о том, что ожидал Николай, а то том что принцесса Масако просит аудиенции.

– Ну если просит, то пусть войдёт. А вы любезный, приготовьте. нам с ней, чайку, – произнёс Николай и свернув бумаги, лежавшие у него на столе, засунул их в приоткрытый ящик письменного стала и поднявшись направился к двери. Собираясь встретить японскую принцессу, как можно ближе к двери. Тем самым выказывая девушке своё уважение, и подчёркивая её статус. Но Масако вошла в кабинет прежде чем Николай даже успел дойти до стола для совещаний, с установленным на нём подставкой с древним японским мечом. И увидев девушку Николай слегка склонил голову и произнёс, прежде чем за девушкой закрылась дверь:

– Приветствую, вас, ваше высочество, вот меч, за которым вы сюда прибыли.

Масако склонила голову чуть ниже, чем русский император, в отличие от сопровождавшего её японца, который согнулся в поклоне гораздо ниже, и произнесла:

– И я приветствую, вас, ваше величество. Но я пришла сказать, что пришёл ответ от отца. И я должна сообщить вам, ваше величество его предложения.

– Чуть позже, когда нам с вами принесут чай, – нахмурившись, произнёс Николай, подумав, что атака отряда Акиямы и появление японской принцессы, в его кабинете, могли быть связаны, – Но сейчас, пока мы не одни, я думаю, нам стоит удостовериться, что это именно подарок вашего отца.

С этими словами Николай жестом предложил подойти к столу. А потом добавил:

– Прошу осмотрите меч.

Но японка не стала сама касаться оружия, а жестом предложила осмотреть оружие своему сопровождающему. И японец, положив на стол свою трость с благоговением коснулся меча. Взяв оружие, за ножны в районе дужки, правой рукой. Направив рукоять под левую руку, лезвием к себе, а обухом к императору и принцессе[80]. А потом медленно вытянул оружие из ножен, держа оружие обратным хватом, лезвием к себе. При этом как бы японец не стремился сохранить бесстрастное лицо, но на него буквально, как говориться легла тень печали. И увидев это принцесса спросила:

– Что-то не так? Это не тот меч?

Но пока Масако это произносила, японец уже достал оружие из ножен. И вознёс его вертикально вверх, всё так же держа лезвием к себе, на согнутой в локте левой руке. А потом несколько раз с силой ударил правой рукой себя по запястью левой. Выбивая клинышек из рога, который удерживал рукоять на хвостовике меча. И вытянув пальцами колышек, достал меч из рукояти. После чего, посмотрев на покрытый налётом ржавчины хвостовик, японец произнёс:

– Это, Наследный Меч Императорского рода Японии, я вижу клеймо мастера Ундзи.

– Но что тогда вам не понравилось? – удивлённо произнесла японка.

– Его состояние, меч необходимо привести в подобающий этому оружию вид. Я бы мог заняться этим, но мне необходим мой набор для ухода за мечом.

– Хм… – хмыкнул Николай, – я бы хотел это увидеть.

– Мой набор, для ухода за мечом, находиться в моей комнате, – ответил японец, – эту шкатулку могли бы принести сюда.

Николай посмотрел на японку и произнёс:

– Мы сможем побеседовать о предложениях вашего отца в присутствие этого человека, ваше высочество?

– Да, ваше величество, – кивнула в ответ Масако, – отец полностью доверяет этому слуге, своих слуг[81].

– Тогда мы, пожалуй, пройдём к столу и присядем, и когда нам принесут чай, то я распоряжусь что бы вам, уважаемый, доставили вашу шкатулку.

Доставили чай, и сервировали стол для чаепития буквально через пару минут. При этом для девушки принесли японские конфеты, каштановые кинтоны. Основой для этого лакомства является каштан. К которому добавляется сладкий картофель, сахар, уксус и сладкий соус. Японка нашла европейские десерты слишком сладкими, и повара императора, при помощи сопровождавших принцессу женщин, стали готовить более привычные для неё лакомства. И пока девушка с видимым наслаждением стала лакомиться принесённым ей десертом, Николай распорядился, что бы камердинер принёс из комнаты японца необходимую шкатулку. И только тогда, когда, за слугой закрылась дверь, а японец приступил к уходу за мечом, русский император поставил свою чашечку на стол, и обращаясь к девушке, произнёс:

– Так что предлагает мой царственный брат и ваш отец, ваше высочество?

Японка в ответ тяжело вздохнула и оторвавшись от чашки, но продолжая держать её в руке стала повторять уже известные требования, озвучив дополнительно, только требование, что Россия не станет ещё укреплять и крепость Владивосток. И Николай стал сначала молча выслушивать девушку, внимательно наблюдая за действиями японца. Который сначала полировочным камнем удалил даже намёки на зазубрены на лезвии. Потом с помощью рисовой бумаги, которую перед этим японец помял, удалил старое масло и пыль с клинка, пройдясь несколько раз одним движением от места, где должна быть цуба[82] и до кончика лезвия. Но при этом даже не дотронулся к покрытому налётом ржавчины хвостовику клинка. А вместо этого японец стал из бумажного мешочка буквально припудривать лезвие клинка. И выслушав принцессу, Николай произнёс:

– Прошу прощение, ваше высочество, но действие достопочтимого мастера меня заинтересовали. Так что я сейчас задам ему несколько вопросов, а потом выскажу своё видение ситуации. Хорошо?

– Да, ваше величество, хорошо, – ответила японка и, взяв палочками кусочек конфеты, снова прикоснулась губами к своей чашке. А Николай, уже обращаясь к японцу, произнёс:

– Уважаемый, а почему вы не стали чистить хвостовик меча?

– Налёт ржавчины в этом месте, ваше величество, оставляют для того, чтобы показать возраст оружия. К тому же, я могу повредить клеймо мастера Ундзи. Что может поставить под сомнение подлинность этого оружия.

Николай про себя подумал, что в этом вся Япония, красивая, ухоженная оболочка и покрытая ржавчиной содержание, но не стал это говорить, а просто продолжил спрашивать:

– Но почему, вы, протёрли клинок бумагой? У нас для этого используется ткань.

– Это специальная рисовая бумага – васи, которую производят без использования кислот, ваше величество, чтобы не повредить клинок. К тому же, при её производстве стараются избежать крупных частиц. Что бы не оставить царапины на металле. При чистке клинке от старой смазки и грязи.

– А порошок, которым, вы мастер посыпали клинок, тоже какой-то специальный? Он для чего нужен?

– Да, ваше величество, это порошок утико, на основе извести, – ответил японец, и в его голосе прозвучали нотки наставника, вразумляющего неразумных варваров, как надо обращаться с оружием, – Она необходима, чтобы поглотить всё масло или загрязнения, оставшиеся на лезвии после протирания. Обладая при этом полирующими свойствами. И не царапая поверхность метала.

При этом японец взял новый лист бумаги, помял его и нанеся на бумагу другой порошок, с его помощью удалил насыпанную на клинок пудру. Несколько раз пройдясь, одним движением, по всей длине клинка. После чего внимательно осмотрел клинок. Тщательно проверяя всю поверхность лезвия, от любых следов масла или загрязнения, но так и оставив ржавым хвостовик клинка. И похоже удовлетворившись полученным результатом японец назидательным тоном продолжил:

– С помощью мела и бумаги необходимо полностью очистить оружие от малейших следов предыдущей смазки или грязи, – при этом японец достал кусочек хлопчатобумажной ткани, капнул на неё несколько капель масла и стал протирать этой тканью клинок, проходя всё тем же одним движением всю длину клинка, растирая масло равномерным слоем по всей поверхности лезвия, – После чего необходимо смазать клинок небольшим количеством масла семян камелии, нанеся на клинок тончайший слой масла. Эта пленка масла защитит меч от ржавчины и влажности, содержащейся в воздухе. Но излишки масла не должны оставаться на мече. Так как к ним пристают частицы дерева и пыль из ножен, и при движении клинка в ножнах на нем образуются царапины.

– Понятно, уважаемый, – кивнул, в ответ японцу, Николай, – Нет, когда оружие нужно только для того, чтобы его красотой очаровывать женщин, то возможно так и надо к нему относиться. Но если оружие надо очистить от крови врага, после чего сделать правку лезвия, так как завтра очередная встреча с врагом, то всё это выглядит гораздо проще. Царапины наверняка будут. Но они будут не от бумаги, а от оружия врага. И они будут гораздо глубже. Так что, когда постоянно воюешь, то, пожалуй, правильнее об этом и не беспокоиться, а просто привести оружие к бою. В первую очередь сделав так, чтобы оружие не ржавело. Иначе оно сломается, если им поставить блок, парируя удар противника. Хотя о чём это я, не в японской традиции фехтования принимать чужой клинок на свой, так что пусть хвостовик ржавеет. А вот когда оружие износиться, то по русской традиции, его следует заменить новым. Благо для нас европейцев это не дорого и в порядке вещей. Но спасибо вам, уважаемый, что просветили меня, относительно японских оружейных традиций.

– Вы, ваше величество, считаете, что японская оружейная традиция уступает русской? – поджав губы произнёс японец.

– Да, уважаемый, считаю, – согласился Николай. А японец с вызовом посмотрев на русского царя произнёс:

– Если бы у меня было с собой достойное оружие, я бы вам доказал ваше величество, что вы не правы.

В ответ Николай только улыбнулся, произнеся:

– Клинок, преподнесённый адмиралу Путятину, по случаю его путешествия в Японию вас устроит, уважаемый? И если да, то давайте сделаем так. Положим, на стол, два кочана капусты. И по команде каждый выхватит оружие и нанесёт удар по своему кочану. Посмотрим, кто выиграет. Ведь ваше оружие, насколько я помню, как и наша шашка, это оружие первого удара. Кто раньше нанёс удар, тот и выиграл.

Японец в ответ поклонился и произнёс:

– Да это так, ваше величество. И я согласен на такое испытание.

А Николай, кивнув в ответ, снова обратив свой взгляд на Масако, продолжил общение с принцессой:

– Было очень интересно, хотя по мне все это лишено практического смысла, да и пора заняться государственными делами. Я вижу, к моему величайшему сожалению, позиция вашего отца, ваше высочество, осталось неизменной. Поэтому и я не вижу необходимости менять свою позицию. И подтвердить, что Россия пойдёт на мир, только при условиях, уже озвученных в ответе на прошлогодний ультиматум моего царственного брата. Но так как война всё ещё продолжается, то я подтверждаю своё безоговорочное требование о возвращении России Курильских островов.

Девушка улыбнулась, а потом проговорила:

– Но ваш флот разгромлен, а ваша армия не одержала ни одной победы.

– Вы разгромили только один флот. А у России есть ещё два. Так что как только эти флоты дойдут до Тихого океана, то ситуация измениться. Хотя ситуация с флотом, благодаря вам, ваше высочество уже изменилась, – усмехнулся, в ответ принцессе, царь, – Да и сражение под Мукденом, ещё не закончилось далеко, не закончилось.

– Но насколько я знаю, для вашей армии, там сложилась крайне неудачная ситуация, – Масако внимательно посмотрела на Николая, – И как бы вопрос об очередном поражении вашей армии стоит достаточно однозначно.

– Я, милое дитя, намерен подождать окончания сражения, – улыбнулся Николай, – Пока оно не закончилось, то я бы предпочёл пока подождать окончательного результата. К тому же, ваше высочество, я не уверен, что даже победа в этом сражении не поставит Японию на грань поражения.

– Это почему же? – поинтересовалась девушка.

– Скажем так, вы считаете, что воюете с Россией, – с назидательным тоном ответил Николай, – Но, по сути, вы воюете с нашей колонией. А саму Россию война ещё ни как практически не затронула. При этом воюя с колонией, назовём её Жёлтороссией, вы превозмогаете эту войну, прилагая все свои возможные усилия. И я оцениваю, что эти силы у Японии уже закончились. У вас нет людей, продолжать войну, у вас нет ресурсов, продолжать войну, у вас нет денег, продолжать войну. При этом, по сути, Россия только явилась на эту войну. Даже полк моей сестры ещё даже не планируется к отправке на фронт. А он, надеюсь, получил у вас, ваше высочество, достойную оценку.

– Но ваша гвардия, ваше величество, уже же на фронте? – напомнила девушка.

– Не вся, далеко не вся, – ответил царь, – Только добровольцы. И те, кто хочет своей храбростью, исправить допущенные ошибки. А так, силу России, ваше высочество, вы сможете оценить, во время поездки на юг. Я намерен перебрать в свой летний дворец. Ну и приглашаю вас, ваше высочество, в эту поездку. Где надеюсь, вы увидите войска, которые даже и не собираются на войну с Японией. И увидите, как живут мои подданные. Которых эта война ни каким образом не затрагивает. А вот как сейчас живут подданные вашего отца, я, пожалуй, хорошо представляю.

– Я рассчитывала, ваше величество, что мы будем вести переговоры, – произнесла Масако, внимательно посмотрев на русского императора.

– А это и есть переговоры, даже война, в которую, обманом втянули вашего отца, это тоже переговоры, не говоря уже про идущую битву. Так что я понял мнение вашего отца, осознал и его аргумент, на этих переговорах, в виде этого сражения. Ну а мои ответные аргументы вы увидите во время нашего путешествия. Благо теперь моя очередь приводить свои аргументы. И вы, ваше высочество должны их увидеть, чтобы озвучить аргументы вашему отцу. К тому же я намерен подождать окончания сражения. Даже победного, для вас. Но, вы, ваше высочество, знаете ли, но я уверен, что по окончанию битвы, японские генералы придут к моему царственному брату с сообщением, что войну надо заканчивать. Причём заканчивать на любых условиях. А у меня ведь есть ещё аргументы, в виде флота.

– Аргументы? – девушка приподняла бровь, – Вы имеете введу, что их два?

– Нет милое дитя, нет. Это уже использованный аргумент, – усмехнулся Николай, – Я говорю про другие аргументы. Помните, ваше высочество, на днях мы с вами приняли участие в закладке нового корабля для русского флота?

Скажем честно, будучи в гостя в России девушка гораздо большей степенью свободы, чем дома в отцовском дворце. Она свободно посещала театры, музеи, публичные мероприятия, была приглашена на, состоявшуюся официально, закладку нового корабля, названного "Андрей Первозванный". Хотя проект корабля срочно перерабатывался, чтобы превратить его в корабль, вооружённый восемью двенадцатидюймовыми орудиями. И с возможностью развить скорость хода до двадцати узлов. Но вот сказать об этом принцессе не удосужились. Ну и в ходе церемонии принцессе вручили одну из закладных досок корабля. С указанием, что она приняла участие в этом мероприятии. И теперь Николай напоминал девушке об этом мероприятии и этом корабле.

– Хм, – девушка выглядела немного ошарашенной, – но как корабль, который ещё надо построит, может быть аргументом на наших переговорах, ваше величество? Он чем-то необычен?

Русский император усмехнулся и ответил, с интересом наблюдая, как меняется выражение лица японки:

– Ну если не считать, что этот корабль, только одним своим появлением, обнуляет все существующие флоты мира, то он вполне обычный. Понимаете, ваше высочество, ни у одной страны мира, в том числе и Японии флота больше нет. Их всем придётся создавать заново. Даже те корабли, что заказал флот Японии, только заказал, и даже ещё не начал строить, уже устарели. И ничего не значат. Но, милое дитя, я приглашаю вас посетить Россию с визитом, когда "Андрея Первозванного" будут спускать на воду. Дабы разбить бутылку шампанского перед спуском корабля на воду. И да, возьмите с собой принца Нобухито. Ваш племянник родился в начале января. И именно его, по заключённому после войны договору я желаю видеть императором Японии, после вашего отца, и вашего брата Ёсихито. Но вырасти и получить образование принц должен будет в России. Возможно и под вашим руководством, ваше высочество, воспитанным. Я не буду против, если вы, станете супругой одного из великих князей или князей императорской крови.

– Это неприемлемое, для Японии, условие, ваше величество, – произнесла девушка, горделиво вскинув голову.

– Осталось выяснить какое из них именно не приемлемо. У меня есть предположение, что появление именно "Андрея Первозванного", в первую очередь, не приемлемо для Японии, – усмехнулся Николай, но продолжил, – И вот тут я готов ещё раз использовать флот, в качестве нового аргумента. После того как мы переберёмся в мой летний дворец, то я намерен принять участие, вместе с вами, в закладке ещё одного необычного корабля. Вот это будет действительно необычный корабль. Который может стать для японцев стихийным, не преодолимым бедствием. Заставив смериться с собой.

Масако нахмурилась, внимательно смотря на Николая, и произнесла:

– Это что за корабль, ваше величество?

– Очень необычный, ваше высочество, но разрешите, ваше высочество, я начну объяснение издалека. С событий более чем трёхсотлетней давности. Когда Япония в очередной раз пыталась захватить Корею. И корейцы применили необычное оружие хвачха. Которое вынудило вашу армию тогда вернуться на острова. Вы, знаете, что это за оружие?

– Нет, – покачало головой девушка.

– Это такая ракетная установка, которая была способна обрушить на врага ливень из нескольких десятков ракет, в течении нескольких секунд, – произнёс в ответ Николай, – Но это пол беды, вы же были в музее нашего флота, ваше высочество, видели там же там макет построенной семьдесят лет назад подводной лодки конструкции Шильдера. Вооружённой двумя установками хвачхи. И способной стрелять этими ракетами из-под воды. Но тогда для подобной лодки не было двигателя. Сейчас же такие двигатели есть. И я намерен приказать изготовить дюжину подводных лодок. Способных из наших вод достигнуть Токио, а потом вернуться назад. И вооружённых каждой восемью установками хвачхи. С несколькими десятками направляющих труб. Ну где-то под шестьдесят на каждой установке. И способных ночью достичь залива перед Токио. Поднять над поверхностью воды направляющие трубы и обрушить, в течение считанных минут, на спящий город, построенный, по сути, из бумаги и сухих дощечек, тысячи ракет. В каждой, из которых, будет три или четыре зажигательных капсулы. Зажигательный состав в которых будет невозможно затушить водой. И вот этот огненный дождь прольётся на спящий город, который думаю мгновенно вспыхнет. После чего подводные лодки уйдут. Что бы пополнив запас ракет вернуться. К следующему городу, чтобы повторить стихийное, не преодолимое бедствие. Ведь кажется все крупные японские города находятся на побережье?

– Да это так, – ответила побледневшая девушка, – Но зачем вам это?

– Не я начал войну, ваше высочество, но я намерен её закончить как можно скорее, – начал было говорить Николай, но в этот момент дверь в кабинет открылась. А на пороге возник камердинер, держа перед собой разнос, с конвертами. И слуга произнёс:

– Ваше величество, вы приказали, как только связь с Мукденом будет восстановлена тут же доставить телеграммы, оттуда, к вам.

– Хорошо, любезный, оставь телеграммы на столе, – только и ответил царь. Но Масако тут же произнесла:

– Мне тоже интересно, что там.

Николай усмехнулся, посмотрел на спутника принцессы, который уже водрузил меч на стойку и собрал всё в шкатулку. Держа её в одной руке, а с помощью другой опираясь на трость. И обращаясь к японцу, Николай спросил:

– Вы закончили, уважаемый?

– Да, ваше величество, – склонив голову, произнёс японец.

– Тогда подождите несколько минут её высочество за дверью. И учтите завтра состоится церемония передачи меча, – ответил ему Николай. Но японец посмотрел на принцессу, и только подчиняясь её жесту направился к двери. А царь взял первую телеграмму и быстро пробежал её взглядом, потом вторую и третью, наблюдая, как Масако внимательно смотрит на него. Ожидая, что ей скажут. И русский император, тяжело вздохнув, произнёс:

– У меня для вас, ваше высочество плохие новости. Атака на станцию Хушитай отбита, с большими потерями, для войск генерала Акиямы, и поддерживающих их хунхузов Чжан Цзолиня. Они оба погибли. Так же удачно для нас закончилось сражение за селение Юхуантунь. С прискорбием вынужден, вам, ваше высочество, сообщить, что под ударами нашей гвардии погибла вся бригада, оборонявшая это селение.

Лицо принцессы приняло мрачный вид, но она с некоторой надеждой в голосе спросила:

– А что случилось на реке Хуньхэ, у селения Киузань?

Николай усмехнулся, а потом спросил:

– Вы в курсе, ваше высочество?

Масако улыбнулась, продолжая внимательно и с некоторой надеждой, смотреть на русского императора. И царь, покачав головой, произнёс, наблюдая как вспыхнули глаза японки, а её губ коснулась радостная улыбка:

– Понятно. И могу вас обрадовать, ваше высочество. В этом месте японской армии способствовал успех. Ваши войска смогли прорвать нашу оборону. К моему величайшему сожалению[83].

Глава 5

Чёрное море на переломе зимы и весны, это далеко не то же самое море на переломе лета и осени. И вместо приятной прохлады в жаркие дни, от холодного моря тянуло таким же холодным, промозглым воздухом. Но в этот год император, со своей семьёй поспешил в свою летнюю резиденцию – Ливадию, что под Ялтой, гораздо раньше, чем в предыдущие года. Причём взяв с собой, для охраны, вместо гвардейских частей, части первой пехотной и двенадцатой кавалерийской дивизий. А из состава гвардии царя охранял только Финский гвардейский стрелковый батальон. Все же остальные части русской гвардии остались как сейчас бы сказали в местах постоянной дислокации. При этом Николай своим указам определил, что в случае его отсутствия в империи вся полнота власти переходит регентскому совету и Совету Министров, во главе с премьер-министром Морозовым. При чём, в составе этого совета оказались и три, пусть один и бывший, великих князя. Из тех ветвей императорского дома, что ранее были наименее значимыми. Что не могло всколыхнуть всю оставшуюся в Петербурге элиту. Ведь вместе с императором убыли только великая княгиня Ольга Александровна и князь императорской крови Российского императорского дома Иоанн Константинович. В всем остальным настоятельно рекомендовалось остаться дома. Что породило слух, что Иоанна взяли с собой чуть ли не заложником. Да и вообще среди общества стали ходить весьма опасные для Николая слухи, от мысли что "царь ненастоящий" и до идей, что царь своими действиями разрушает государство. И с этим надо что-то делать. Пресечь подобные разговоры не смогли ни, в общем то победа под Мукденом, ни выход на помощь второй Тихоокеанской эскадре, третьей эскадры. Которая в этой истории оказалось усиленной. Помимо четырёх броненосцев и крейсера в неё включили ещё четыре броненосца, пусть и древних. Бывшие башенные фрегаты, в составе отряда контр-адмирала Вирениуса, ставшим младшим флагманом эскадры. А также в состав эскадры вошли ещё четыре крейсера, "Рында" и три минных крейсера Балтийского флота, "Лейтенант Ильин", "Воевода" и "Посадник". К сожалению, минный крейсер "Абрек" подготовить к плаванию не успели. Сопровождать эскадру должны были яхты "Штандарт" и "Полярная Звезда". И это помимо того, что были ускорены работы на ремонтируемых кораблях. С включением, в их число, минного крейсера "Абрек", и учебный корабль "Пётр Великий". А также возобновление работ по подъёму, переименованного в "Гренгам", броненосца "Гангут". Но все эти события, не смотря на свою неоднозначность, никак не повлияли на настроение в салонах. И Николай помнил, что именно настроения в салонах, после того как его реципиент, в конце 1916 года, попытался сделать именно то, что сделали во всех остальных воевавших странах. Где, не смотря на, существовавший в Европейских странах того времени, либерализм, смогли мобилизовать экономику воюющих стран. И именно страх, что будут пресечены их сверхприбыли, от махинаций от продажи, по завышенным ценам, промышленных товаров, и до продажи в Германию продуктов питания[84], через третьи страны, а также отстранение от командования армией великого князя Николая Николаевича, буквально крышевавшего это безобразие, и привел к событиям февраля 1917 года. Если уж скинуть всю шелуху со слов, тех, кто скидывал царя в 1917, то останется только основа, которую на вульгарном уровне можно сформулировать как фразу:

– А как мы харчеваться будем. Мы без этого не можем.

Вот и сейчас чистую публику интересовало не то, что находившийся в полу окружении Мукден, подобно Туле осени 1941 года, буквально "висел" на тонком "перешейке", занятом русскими войсками. И снабжаемый, по находящимися под обстрелом японцев железной и шоссейной дорогами. Что вынудило вывозить из города запасы и раненых. Отправляя их на север. Из находящегося, в весьма тяжёлом положении, города. Хотя Николай и понимал, что весь наступательный потенциал японской армии уже был растрачен. А русские войска стремительно восполняли понесённые потери. Не интересовал, по большому счёту, "чистую публику" и возникший было, после, по сути, высылки из России английского посольства, конфликт с Англией. Всех интересовала назревавшая угроза их кормушке. Благо у них появилась массовка – черносотенцы. Движение, которых было крайне аморфно и представляло собой множество часто враждующих организаций. И которые были как это парадоксально не за царя, хотя бы того же Владимира, которого поднимали на щит враги Николая, а были только против. Причём против революции. И в первую очередь черносотенцы были против либералов. При этом занимаясь, по большей части, реализации идей своих лидеров. Но именно черносотенцы стали теми, кто первыми оформились как политическое движение, используя финансовые и административные ресурсы элиты российского общества. Реакционной его части.

И почувствовав это настроение элиты общества, Николай и поспешил отправиться, в продуваемую холодными ветрами, и поэтому крайне неудобную, в это время года, летную резиденцию. Под охраной, как надеялся Николай, верных ему войск. Которые были "обласканы" за "быстрое прибытие, по приказу", в столицу. Все офицеры первой бригады получили или новые звания, или ордена. Командование дивизии и офицеры второй бригады первой пехотной дивизии, а также офицеры двенадцатой кавалерийской дивизии, тоже не остались без поощрений. И так как никто и не мог предположить, что именно эти части станут охранять Николая, то он не опасался, наличия в составе этих частей агентов влияния заговорщиков. Хотя тянуть время тоже не стоило. Рано или поздно недовольство политикой Николая должно будет достичь и Крыма.

А до этого момента и следовало найти единомышленников. Попытаться создать из них подобие политические силы и опереться на них. Нет, кое-что сделать получилось. Мало того, что в правительство получилось ввести Красина. И даже обсудить с ним вопросы о создании проекта конституции, вопросы о развитии рабочего движения и о желании Николая провести весьма обширные социалистические преобразования в России. Вторым человеком, которого Николай ввёл в правительство из социал-демократов, стал Малиновский. Которому было поручено создать управление, при правительстве России, по медицинскому обеспечению в империи, включая и создания института крови, призванного заниматься болезнями крови. И лечения их. Пусть сам Малиновский в перспективе и был сторонником Троцкого, входя, после распада РСДРП, в 1912 году, в созданную Троцким группу "межрайонцев"[85]. Ну и Николая получилось создать при себе секретариат. Куда на работу были приглашены пока ещё Костриков и Фрунзеэ. В будущем известные как товарищи Киров и Фрундзе. Но вот генерального секретаря, для своего секретариата Николаю пока заполучить не удалось. Увы, но некто Джугашвили, не смотря на победу под, его руководством, рабочих Бакинских нефтепромыслов, выразившуюся в первом, в истории России, трудовом соглашении рабочих и предпринимателей, приглашение от царя не получил. Слишком хорошо уйдя в подполье. Но Николай знал, что его товарищи по партии, грузинские меньшевики, крайне недовольны этой победой "молодого выскочки". И уже планируют его сдачу властям. Так что Николай очень рассчитывал на встречу с этим человеком. Прогуливаясь в данный момент по парку Ливадийского парка. С браунингами в карманах шинели. И следовавшим за царем, в некотором отдалении, Гондаревым. Оставшимся живым, а не найденным повешенным в камере, после чего он был признан самоубийцей. И сейчас прикрывавшим царя со спины, с самозарядным, охотничьим винчестером в руках. Но прежде чем начинать проводить реформы, следовало дождаться ответа от японского императора. К которому, даже после победы по Мукденом пришли генералы, сообщившие, что Япония допобежалась до точки, или до ручки. Кому как удобнее. И что дальше она вести войну не в состоянии. Здесь ситуация для армии Японии оказалась даже хуже, чем знал Николай в другом варианте истории. И имея прямой канал связи со своим японским коллегой, в виде японской принцессы, русский император надеялся, что коллега созреет. И первым обратиться к нему с приемлемыми для России предложениями. Но прошло десять дней, как стихла активная фаза Мукденского сражения, но японский император молчал. И Николаю самому предстояло подтолкнуть, противную сторону, к более компромиссным предложениям.

И стоя возле Воздвиженской церкви дворцового комплекса, Николай увидел проходящих на аллее парка чуть ниже, чем находился он, японскую принцессу. В сопровождении Иоанна. За которыми, отстав всего на десяток шагов, следовал сопровождавший везде принцессу японец. И пройдя вдоль пока ещё пустой клумбы Николай, направился вниз по перголе[86]. Намереваясь перехватить молодых людей. И надо сказать, что тот знаменитый, по 1944 году, Ливадийский дворец ещё не существовал. Он был построен только в 1911–1916 годах. И пока имел место так называемый Малый Дворец. Хотя парковый ансамбль имеет гораздо более долгую, чем сам дворец, историю. И вот, по сделанной, в виде мраморной лестницы, с арочной конструкцией, увитой летом розами, перголе, Николай и направился наперерез медленно прогуливающейся парочки. Изрядно напугав их своим появлением.

Хотя надо сказать, что во время путешествия из Петербурга, нет не в Москву, а в Ливадию, хотя да, в Москву тоже заезжали, бедную девушку изрядно припугнули. Причём не один раз. И первый раз это случилось именно в Москве. Где по распоряжению Николая состоялся смотр гренадёрского корпуса и частей Московского гарнизона. Для чего на Бородинском поле было выстроено под полста тысяч солдат. А салют давала пара сотен орудий. Заставив не раз побледнеть японскую принцессу. И заходить желваки на лице, всячески старавшегося было сохранить невозмутимость, сопровождавшего её японца. Киев же встретил царя ещё более грандиозным салютом. Включавшим залпы салюта из орудий тяжелого осадного парка. Вообще путешествием по древним столицам империи постарались максимально впечатлить японскую принцессу военным величием истории страны. И началось всё в Новгороде. С показа памятника Тысячелетию России, Софийского Собора и трофейных врат в него. Хотя торжественная встреча гарнизона города тогда японцев и не впечатлила. Но история, как новгородцы перехватили конкурентов, ограбивших древнюю столицу шведов, раньше них и отнявших у гордых эстов их добычу, принцессу тогда повеселила. Но грандиозность истории Бородинской битвы и огромное, по японским меркам, количество солдат, впечатлили японку. Киев, с салютом уже своих огромных, а у японской армии своих таких не было, пушек только добавил впечатление. Как и манёвры броненосцев Черноморского флота. Как раз в тот момент, когда поезд с царём и японской принцессой добрался до Перекопа. Ну а Бахчисарайский дворец, и Севастополь, с его ещё строившейся панорамой, японская принцесса посетила уже с Ольгой Александровной и конвоем Ахтырского полка. Причём панорама, как поняла Масако, была посвящена событиям пятидесятилетней давности, когда уже родился её отец. А Япония уступила натиску куробуне, "чёрным кораблям", командора Перри.

И поздоровавшись с весьма опешившей парочкой, и удостоившись, весьма вежливого, поклона со стороны японца, Николай попросил разрешения присоединиться к ним. Для разговора. Принцесса Масако посмотрела на шашку, висевшую было у царя, и разрешила присоединиться к ним. Вообще Николай сам сумел впечатлить японцев. Причём сумел впечатлить именно умением владеть этим оружием. Их соревнование, с сопровождавшим принцессу японцем состоялось в тот же вечер, как принцессе официально вернули родовое оружие. Для этого на стол положили два кочана капусты. По разные стороны стола встали Николай и японский мастер меча. А своё владение холодным оружием японец продемонстрировал, как только ему передали катану адмирала Путянина, из коллекции Мраморного дворца. И полученную адмиралом в середине девятнадцатого века. Японец и это оружие привёл в надлежащий порядок, а потом продемонстрировал своё умение, проверяя оружие. И встав в позицию, по команде, они выхватили своё оружие. Японец, положив ладонь на эфес, выхватил катану, вознёс её над головой. Что бы перехватить из одноручного в двуручный хват, для нанесения действительно сильного удара этим оружием и застыл. Ибо Николай, только коснувшись эфеса своей шашки мизинцем, тут же потянул оружие из ножен. Схватив оружие ладонью, уже, когда клинок наполовину покинул ножны. А потом ударом буквально только своей кисти царь располосовал кочан, режущим ударом[87]. И, уже чисто из хулиганских соображений, ткнул цель противника остриём своего клинка. Заставив, второй, пробитый клинком, кочан капусты отлететь в сторону. И, лишившись мишени, японец на мгновение застыл с занесённым для удара оружием. А потом, опустив клинок, уважительно поклонился русскому императору. И с тех пор японец приветствовал Николая именно эти поклоном. А в глазах, впечатлённой увиденным принцессы Масако, Николай, приобрёл имидж мастера клинка. Но поравнявшись с девушкой, Николай не стал демонстрировать своё владение холодным оружием, а направившись дальше по аллеи, просто просил:

– От вашего отца, ваше высочество, ничего не было?

Девушка только покачала головой и произнесла:

– Нет, ваше величество, но тут от меня ничего не зависит.

– Я понимаю, ваше высочество, – кивнул в ответ Николай, – Тут, вы, просто голос вашего отца. С которым мы, увы, не можем встретиться лично. Хотя я надеялся, что после последнего сражения ваш отец, всё так воспользуется вашим присутствием здесь и сообщит более приемлемые для меня предложения. И знаете, милое дитя, если мы не получим от вашего отца сообщений, в течение ближайшей пары дней, то мы, пожалуй, отправим вас назад. С моим последним предложением.

Девушка удивлённо посмотрела на царя, а тот, пожав плечами проговорил:

– Конечно мне приятно присутствие рядом со мной, столь милой и очаровательной, юной девушки. Но, к сожалению, геополитика вынуждает меня пока прервать переговоры с вашим отцом, ваше высочество. Я ожидаю, в ближайшем будущем неких событий мирового масштаба. И сожалею, что ваш отец не может на них прибыть. Хотя, я готов гарантировать, его безопасный проезд через Россию. Но понимаю, что он не согласиться.

Девушка продолжала внимательно смотреть на Николая, но тот развёл руками и произнёс:

– Увы, пока я не могу вам ничего сказать, чтобы эти события случились. Но надеюсь, вы, ваше высочество понимаете, что опасения японцев, что я намерен уничтожить Японию и всех до единого японца, что фигурируют среди простых японцев беспочвенно. Доказательство моих слов, вы, ваше высочество, сами видели. Посетив Бахчисарай. Уж на что страшными врагами России были местные татары. Запятнавшие к тому же себя предательством полсотни лет назад[88]. Но мы так и не опустились до уничтожения беззащитных, хоть и виновных.

– Ну их можно понять, – улыбнувшись, ответила девушка, – У нас, ваше величество, помнят, о нападении на вас полицейского. И из-за этой вашей обиды бояться вас.

Николай тяжело вздохнул, посмотрел в сторону моря, где виднелись охранявшие царскую резиденцию с моря броненосцы "Ростислав" и "Двенадцать Апостолов", и проговорил:

– Ну я считаю, что эти опасения возникли задолго, до этой моей неудачной поездки в Японию. И истекают из менталитета жителей ваших островов. Когда проигравшая сторона в полном составе прощалась с жизнью. Особенно если обидели лично правителя противоположной стороны. Ведь это так, милое дитя?

Масако в ответ, соглашаясь, кивнула. А Николай продолжил:

– Обида конечно присутствует. Но, каковы бы не были мои личные мотивы и желания, я государь своей страны. И должен в первую очередь учитывать интересы своей державы и его народа. Не допуская, что бы страдали их интересы. А геополитика говорит мне, что Япония должна, и после войны, остаться сильной страной. Обладающей сильнейшим на Тихом Океане флотом. Но не армией.

– Геополитика? – удивлённо произнесла девушка, – Мы никогда не задумывались, что подобная существует. И зачем вам нужна сильная империя моего отца?

– Геополитика, это наука о влиянии отдельных политических решений на общую политику на планете. При этом рассмотрим вопрос нашего взаимоотношения с Японией. Скажем так, начавшие войны перечёркивают, все достигнутые до них договоры. Вот я и хочу, чтобы Япония разорвала свой договор с Англией. И стала проводить более активную политику в южном направлении. Выбери ваш отец направлением экспансии полуострова Шаньдунг, заняв Вен-хай-Вэй, Чифу, Циндао и окружающую их провинцию, то и проблем, между нашими государствами, не возникло бы. Я хочу, чтобы у вашего отца были развязаны руки в отношении Филиппин. Которые вы так и не смогли вырвать порядка четырёхсот лет назад у испанцев. Но у Японии есть шанс завершить это мероприятие сейчас. К тому же лишившись сильного флота, Япония тут же станет лакомой добычей для других держав. Усиление которых, на нашей восточной границе, не в интересах России. И армия, любая армия, не сможет защитить Японию от этого вторжения. А вот флот, сильный флот, это сделать может.

– Понятно, ваше величество, – ответила принцесса, а потом, лукаво посмотрев на Николая, произнесла, – То есть ваше величество, вы согласны, что по условиям договора, между нашими империями будет указанно, что русский флот будет слабее японского? Никто вас за язык не тянул.

Император рассмеялся, а потом, когда аллея, по которой они шли, резко повернула, выходя на нижний ярус, ведущий к морю, произнёс:

– А ты, Масако, молодец, ловко меня поймала. Но, ограничим ваши притязании, ваше высочество, водами вокруг Японии. Да я согласен, что в северной части Тихого океана русский флот может быть слабее японского. Нам, по сути, нужен там только оборонительный флот. Призванный защищать наше побережье и торговлю. Но в других регионах мы намерены временно иметь отдельные отряды кораблей. Которые могут и превышать в сумме флот Японии. Не угрожая ей непосредственно. Не в моих интересах война с Японией. Так как это ослабит её. И приведёт другие державы к границам империи. Но думаю, этот вопрос мы обсудим лично с вашим отцом. Так как я намерен лично договариваться с ним о мире, между нашими державами.

Девушка кивнула, а потом произнесла:

– Но если вы меня прогоняете, то, как мой отец сможет связаться с вами, ваше величество?

– Ну, во-первых, я вас, ваше высочество не прогоняю, как я могу прогонять столь нежное и беззащитное создание. Я вас только возвращаю отцу. И надеюсь, что мы ещё встретимся, на переговорах. А во-вторых, на подконтрольных Японии территориях, а именно в Корее, находиться моя подданная. По имени Таня[89], ей сейчас должно быть около трёх лет. Она дочь русского офицера. Который обучал корейскую армию. И покинувший Корею незадолго перед войной. Оставив тогда дочь на попечение своей мусумэ[90]. И не имеющий возможность сейчас вернуться за девочкой. Я думаю во власти вашего отца вернуть девочку, через тоже посольство в Пекине. Хотя бы в ответ на вашу поездку в Россию. С девочкой может быть передано и то, что захочет сказать ваш отец, мне лично. Запомнить имя не сложно, она тёзка моей второй дочери.

Принцесса кивнула:

– Я поняла это, ваше величество, как и ваши устремления. И даже то, почему вы хотите, как можно быстрее закончить войну. К сожалению, я не смогу внушить это нашему народу. Который продолжает рассматривать Россию агрессором. И боится поражения. Боясь, что Россия всех собирается уничтожить. И поменять это не в моих силах. И я поняла, как вы предлагаете использовать, эту девочку. И про то, как связаться с вами, ваше величество. Жаль, что этот канал одноразовый.

– Наши посольства в Пекине находятся рядом. Думаю, моя сестра Ольга всегда сможет встретиться там с вами, ваше высочество. Просто на улице Посольского квартала. Было бы желание вашего отца.

– И вы, ваше величество, собираетесь отправить в Пекин слабых и беззащитных женщин? – улыбнувшись, произнесла Масако.

– Ну женщины не так уж и беззащитны, в современных условиях, – произнёс Николай, остановившись напротив спуска с аллеи к морю, – Вы, ваше высочество умеете пользоваться огнестрельным оружием?

– Нет что вы, ваше величество, – улыбнулась девушка, – У нас такому не учат.

– А давай те я вас научу? – произнёс Николай, доставая из кармана "браунинг", – Благо и берег моря тут рядом. И Иоанн мне в этом поможет.

– Вы, ваше величество, хотите стать моим учителем в воинском искусстве? – поинтересовалась девушка, продолжая улыбаться.

– Ну а почему бы нет, – усмехнулся Николай, – для меня это большая честь. Да и если бог, а для вас Аматерасу, женское воплощение творца, сделал нас разными, то мистер Кольт…

Император покрутил в руке небольшой пистолет, Браунинг номер 1, или модель 1900, и добавил:

– В данном случае скорее господин Браунинг, уровнял нас в правах и возможностях.

– Я согласна, сэнсэй, – девушка прямо посмотрела на царя и спросила, – Но зачем это вам?

– С опасениями вашего народа надо бороться, ваше величество, я думаю, что я только выиграю в их глазах, и смогу побороть их страхи, когда они узнают, что именно я научу вас стрелять. Пройдёмте к морю, ваше высочество, – Николай указал на спуск к морю, а потом, обернувшись, крикнул, – Гондарев, давай сюда свой винчестер, с патронами и бегом наверх, предупредить караул, что это мы тут, с её высочеством, постреляем.

Николай и Масако, после тренировки в стрельбе у берега моря, поднимались по алее, к Малому дворцу. И почти достигли клумб перед ним. Сегодняшняя тренировка прошла более плодотворно, чем предыдущая. Когда Николай, объяснив общие правила применения оружия, дал девушки в руки пистолет и разрешил стрелять в сторону моря. Что бы вообще дать возможность принцессе почувствовать оружие. И девушка, зажмурив глаза и отвернувшись, сделала несколько выстрелов. После чего император произнёс:

– Ваше высочество, это вполне современное оружие, и в отличие от оружия, с кремневыми и фитильными замками, здесь выхода пороховых газов быть не может. Поэтому отворачиваться и закрывать оба глаза при стрельбе не надо. Только один. А то такая манера стрельбы очень опасна для окружающих. Так что необходимо от неё избавляться.

– Ваше величество, – улыбнулась в ответ девушка, поворачиваясь к Николаю стволом пистолета, хотя тот и стоял на затворной задержке, из-за отсутствия патронов в магазине, – Если вы теперь мой сэнсэй, то я должна именно так и обращаться. А ко мне по нашей традиции необходимо обращаться по имени. И что за история?

– Ну я совершенно не против, если, мы, перейдём на подобное обращения, моя ученица. И скажу тебе правило первое, никогда не направляй оружие на человека или животное, если конечно не хочешь его убить, – тоже улыбнулся Николай, заметив крайне недовольное выражение лица, у сопровождавшего их японца, – А история хоть и краткая, но как мне кажется, весьма поучительна. Хоронят как-то, одного господина, и к его безутешно рыдающей вдове подходит полицейский инспектор и говорит: "Я понимаю мадам, такой день и вам тяжело, но не могли бы вы вспомнить последние слова вашего мужа. Это очень важно для следствия". А вдова и отвечает: "Мне не надо их вспоминать, я и так отлично их помню. Он сказал, да положи ты это ружье, с твоей манерой стрелять, закрыв глаза и отвернувшись, ты даже в дом не попадёшь". Так что, ведя огонь, Масако, ты должна чётко видеть цель. И кстати правило номер два, если ты не намеренная немедленно применять оружие, то указательный палец никогда не держи на спусковом крючке. А перемещай его на щечки оружия.

При этих словах японец только выше приподнял подбородок, Гондарев усмехнулся, а Иоанн буквально залился смехом. Девушка же сохранила бесстрастное выражение лица и только поблагодарила за науку. И практически весь первый урок девушку обучали безопасному владению оружием. Теории безопасного владения оружия. Дав пострелять только в самом конце занятия. Причём и из винчестера тоже. И теперь девушка всегда держала оружие направленным в сторону от людей. А палец перемещала с боковой поверхности оружия, на спусковой крючок, только перед выстрелом.

Этот же урок был больше посвящён теории меткой стрельбы. Хотя несколько упаковок патронов, как из браунинга, так и из винчестера, девушка выстрелила. Отрабатывая навыки заряжания оружия. И возвращаясь во дворец, Николай снова завёл речь о геополитике.

– Отчасти, не столь важно выиграть войну, Масако, как выиграть мир после неё, – увещевал он девушку, – Вопрос в том, что войну между нами я рассматриваю как войну между Британией, которая является главной выигрышной стороной этого конфликта, и Россией. Пусть Британия и ведёт войну руками твоего отца, Масако. Да и проиграв все битвы, и на суше, и на море, я вполне могу выиграть эту войну.

– Это почему так, сэнсэй? – девушка была явно заинтригована.

– Британия спровоцировала эту войну, руками нечистоплотных ваших политиков, и при любом раскладе будет в выигрыше. Пока мы воюем за бедные клочки земли, которые понадобиться ещё лет двадцать развивать, что бы они могли принести значимую пользу, Британия оставляет под своим контролем самую богатые и развитые регионы Китая. Такие как, например, провинцию Чжили, Столичную провинцию и город Шанхай. Вместо того что бы Японии взять под контроль и начать эксплуатировать в своих интересах эти регионы, британцы столкнули нас лбами. Ну а выиграть эту войну, я могу только за счёт возможностей своего государства. Которое эту войну не сильно то и замечает. В то время как Япония её буквально превозмогает.

– Но ведь вы же, сэнсэй, сами отказались несколько лет назад подписывать с нами договор о союзе, – напомнила девушка. Николай остановился было, посмотрел на море, тяжело вздохнул и снова сделал шаг, произнося:

– А с кем было договариваться, Масако? В 1901 году новым главой правительства стал Кацура Таро, который считает, что разногласия с Россией следует решать только силовыми методами. И следовало заключить союз с таким человеком? Я тогда считал, да и сейчас считаю, что покушение на меня было организованно теми, кто является сторонником конфронтации Японии с Россией.

– Вы считаете, что это был заговор, сэнсэй? – удивилась принцесса, – Но тот человек утверждал, что он был одиночка. И все уверены, что заговора против вас, сэнсэй, не было.

– Знаешь Масако, был один народ, римляне. Это были времена, когда от Атлантики и до Тихого океана располагались только три государства. Римская, Персидская и Китайская империи. И персы граничили с римлянами и китайцами одновременно. Так вот эти римляне по поводу того, кто виноват говорили следующее, "ищи кому выгодно". И в результате того нападения, на меня, наибольшими выгодополучателями стали такие люди как Кацута Таро. А люди, которые выступали за взаимовыгодные отношения, с Россией были отстранены от власти. Уйдя тогда в отставку. Сам я не могу потребовать извинения с Кацута Таро и его кабинета. Но ваш отец, Масако, вполне может их получить. Если он захочет, конечно.

– Вы хотите их крови, сэнсэй?

– Нет, это внутренне дело твоего отца. Да и по существу их смерти уже ничего не решают, – покачал головой Николай, – Вопрос касается взаимоотношений наших стран после войны. И поскольку, заключённый мир, скорее всего не будет устраивать обе стороны, то мир, после нашей войны, выигрывает Британия. Именно поэтому, я и настаиваю на личном договоре, с твоим отцом, Масако. Что бы со своими интересами не влезли посредники.

– Но какой интерес у Британии к нашей войне? – удивилась девушка, – И какую выгоду они с неё приобретут?

– Все войны ведутся из-за ресурсов, а деньги тоже ресурсы. Но обычно войны не приносят дивидендов на те деньги, которые на нее потрачены. Именно из-за этого Британия и не воюет с Россией напрямую, загребает жар чужими руками. В данном случае Британия имеет и финансовые и политические дивиденды от нашей с вами войны. Финансовые заключаются в том, что они оставляют за собой наши с вами рынки, для своих товаров. При этом закрыв друг для друга рынки наших стран. Мы не будем получать от вас промышленные товары, вы же не сможете получать от нас лес, зерно, керосин и прочее. А всё необходимое и Россия, и Япония, будут получать от Британии. Покупая у неё. При этом Британия оставит под своим контролем наиболее значимые регионы Китая. Кинув нам, с вами, не имеющие перспектив в ближайшее время регионы, требующие развития. И тоже получит оттуда деньги и ресурсы. Получит она, а не мы. Хотя я вижу, что интересы Японии больше нуждаются в южном направлении экспансии, а не в Китайском направлении. Где всем, надо отказываться от договорённости о едином Китае. И вырвать, у Китая, и нам, и вам, да и всем остальным странам, свои куски. В виде отдельных друг от друга, и главное от Китая государств. Выдворив оттуда британцев. В частности, в этом будут заинтересованы Германии и Италия. Одних, из которых Британия хорошо обделила, а вторым вообще не дала закрепиться в Китае. Но это образно говоря, одна сторона монеты.

– А есть и другая, сэнсэй? – поинтересовалась девушка.

– Да, есть и другая, – кивнул Николай, – И вместе с первой, эта сторона – политика, делают эту монету, выигрыша мира после нашей войны, весьма ценной для Британии.

– Хм, – хмыкнула девушка, – Очень интересно. Неужели и там всё не так просто? Мы повоевали, померились, но, опять же, причём тут Британия?

– В том то и дело, Масако, что всё не так просто, – начал, было, Николай, – Начнём из Европы. Да, да именно из европейских проблем растут уши у осла. Это один из европейских философских вопросов. Что сделает, осёл, если на равных расстояниях от него положить две одинаковых копны сена?

Девушка захлопала ресницами, а Николай, усмехнувшись, ответил:

– На самом деле осёл, схватит первую попавшую ему охапку сена и начнёт есть. Ему нет дела до философских рассуждений. Но в своё время европейские философы пришли к выводу, что жадность заставит метаться осла между охапками, чтобы не потерять их обе, и в результате, осёл, умрёт от голода. Но что-то я отвлекся. Вернёмся в Европу, где, из-за финансовых проблем, Британия начинает отставать от Германии, которая и выходит сейчас на роль самого богатого гегемона, в мире. Обещая довольно скоро спихнуть Британию с мировых гегемонов. А Британия, на её фоне, рискует стать довольно незначительной державой.

– У Британии проблемы, сэнсэй? Но нам кажется, что её сила незыблема, – поспешила спросить принцесса.

– Да, Масако, да, будущее Британии уже позади, – усмехнулся Николай, – Они уже разграбили Индию. Ещё сто лет назад Британия была третьей экономикой мира, а совокупная Индия была второй. В много раз по богатству опережая ту же Британию. И захватив Индию, британцы сами назвали эту страну Жемчужиной Британской Короны. Всячески защищая её от поползновений извне. В том числе и таких, которые вообще-то просто невозможны. Например, от поползновений России. Но время идёт, всё меняется. И теперь проще выгоднее захватить саму Британию, она банальнее богаче. Но фантомы в голове у британцев всё ещё кипят. Хотя те, кто ответственен за политику этой империи и видит для неё угрозу от Германии. И начинает собирать союз против этой страны. Уже заключив союзный договор с Францией. И сделав ситуацию, когда этот франко-британский договор делает союзниками пусть и через Британию Японию и Россию. Которые, сами напомню, воюют.

Принцесса даже закашляла, от такого пассажа, а японец удивлённо посмотрел на царя. Который, разведя руками, сказал:

– А что делать, британцы сами говорят, что у них нет постоянных союзников, а есть постоянные интересы. И воевали с Россией, тогда руками Персии, которая, напомню, в этот момент спасала Британию от разгрома, оставив Москву, после битвы под Бородино. Британцы же торгаши[91], а не воины. Кстати напомню, что это был момент, когда Россия первый раз воевала с Японией. Инцидент Головина, то ещё не был разрешён. И вы, по нормам европейской политики, были союзниками Франции. Сами о том не ведая. Хотя не спорю. Тогда колония Японии воевала с колонией России.

– Весьма занимательно выглядит, сэнсэй. И крайне необычно.

– Для вас японцев вполне возможно и не обычно, мы европейцы к подобным британским пассажам привычны. Но вернёмся уже к современным европейским проблемам. Где перед Британией стоит несколько весьма сложных задач. Задача первая, убрать конкурента, в виде Германии. И начала конфликта Британии и Германии, я ожидаю уже в ближайшем будущем. И этот конфликт обязательно перерастёт в большую войну. Британия взяла на неё курс. Заключив союз с Францией. Но напомню, войны не приносят дивидендов на те деньги, которые на нее потрачены. Хотя британцы и намеренны, подложить большую свинью, всем своим союзникам. И по итогам войны и заграбастать весь Китай себе. Что бы жиреть с него ещё век. Поэтому британцы и заставили всех согласиться, с невыгодным всем остальным, предложением сохранить Китай в целостности. И ещё один момент, даже в союзе с Францией, британцы не имеют сил, чтобы гарантированно победить Германию. Им нужны ещё союзники. Самыми оптимальными, из которых для британцев являемся мы. Ведь германцы народ воинов, как и два других народа – воинов, мы русские, и вы японцы. Все остальные народы-торгаши. Которые и сталкивают между собой народы-воины, ради своих барышей. А торговцы понимают, против воинов им не выстоять. Если конечно не выставить союзных себе воинов.

Николай, который поднялся, с Масако, уже на среднюю аллею дворцового парка, вздохнул и продолжил, сначала произнеся на русском, а потом повторив его уже в дословном переводе на английский язык:

– Как-то один великий поэт сказал:

Вот и торгаши-британцы намеренны, загрести жар чужими руками, а потом, рассорив союзников остаться единственными хозяевами Китая.

– Звучит, очень убедительно, сэнсэй, – призналось Масако, – Но не даёт предложений, что делать нам? Воинам, которые уже сошлись в схватке. И знаете, я не знала, что вот такое подобие хоку можно найти и у вас, у европейцев.

– Ну, в общем, Япония уже настолько допобеждалась, что я могу, образно говоря, просто поставив блок, только и ждать, пока мой противник не умрёт сам, обессиленный. Но у меня нет столько времени. Есть другие проблемы. Причём касающиеся и моего противника. Смерти, которого я совершенно не желаю. Вот я и предлагаю договориться о том, чтобы между нами не было посредников. Что-то потеряет Россия, что-то потеряет Япония. Что-то сохранят и та, и другая, стороны. Но мы будем при этом вольны делать, что выгодно каждому из нас. Не думаю, что новый конфликт в интересах наших стран.

Девушка отрицательно покачала головой:

– Я не вольна решать.

– Я понимаю, ты просто уши и голос своего отца тут. Но возможно сможешь передать ему свои ощущения. От других стран. По крайней мере, я намерен организовать тебе небольшое турне по европейским и азиатским странам. Себя покажешь, мир посмотришь, – после этих слов Масако, застенчиво улыбнулась, а Николай продолжил, – То, что, увы, для меня, кажется недоступно, для твоего отца. Я так готов гарантировать его безопасность. Даже на борту кораблей своего флота. Что бы он тоже включился в большую политику. Я думаю, ты сама уже понимаешь, что в моих интересах сильная Япония, с сильным флотом. А не конгломерат владений европейских государств. К тому же, надеюсь, ты Масако понимаешь, что даже если бы я и хотел реализовать самую большую страшилку японского народа, в виде уничтожение японцев, то мне это не выгодно.

– Это почему же? – спросила девушка.

Николай остановился и встал перед девушкой, почти на самом выходе с алей парка на площадку с клумбами перед дворцом и церковью и стал объяснять:

– Я же уже говорил, что японцы, это народ-воин. Как, впрочем, и немцы, и русские. И рано или поздно вы вступите в конфликт с торгашами. И я скорее за союз народов-воинов, против торгашей. Чем если воины станут заключать союзы с торгашами, против других воинов.

Но в этот Николай увидел, что девушка смотрит куда-то за него. При этом раскосые глаза девушки стремительно округляться. Царь обернулся и увидел, что по аллее парка к ним быстро приближается группа всадников в бурках на плечах и лохматых папахах на головах. И скакавший во главе этих всадников офицер, увидев императора, что-то крикнул, и кавалькада направилась в сторону царя. При этом часть всадников, сорвав с плеч винтовки стали стрелять в воздух, а потом подбрасывать оружие в воздух на скаку ловить его. Остальные же выхватив из ножен сабли, стали размахивать клинками, показывая мастерство владения ими. Масако побледнела. Стоявший было позади японец, перехватив трость, в положение готовности выхватить оружие из ножен выдвинулся вперёд. Встав почти рядом с Николаем и закрывая принцессу собой. Что бы прикрыть собой девушку. Следом за ним поспешил и Гондарев, поудобнее перехватив свой винчестер. И встав с другой стороны от царя. Но Николай жестом руки остановил всех. В скакавшем впереди всех офицере он узнал своего брата Михаила. И поэтому, когда прямо перед ними Михаил поднял своего коня на дыбы, отдавая честь, а всадники закружили вокруг царя и японской принцессы, продолжая бурно изображать нахлынувшую на них радость, то Николай тоже поднял руку к козырьку фуражки. А потом произнёс, предварительно подумав, "а всё-таки хорошо, что я не вспомнил разместить снайперов, на крыше дворца, а то, кажется, уже есть охотничьи маузеры, с телескопическими прицелами фирмы Цейс, иначе бы в России, на одного великого князя, могло быть меньше":

– Эффектное, эффектное появление братец, особенно перед одной из своих возможных невест.

Михаил бросил нахмуренный взгляд на стоявшую рядом с братом девушку, явно восточной наружности, которая куталась в шубу, из белоснежного меха. А стоявший рядом с ней японец, снял цилиндр с головы, и очень низко поклонился. А Николай продолжил:

– Масако, знакомься, это мой брат Михаил. Ему поручили сформировать для войны дивизию, их представителей народов, что ещё десятка четыре лет назад, сражались с Россией. Вот он и решил показать нам, их обычай, встречи с правителем.

Девушка расплылась в улыбке, с интересом разглядывая брата императора. А последний, уже повернувшись к ней, продолжил:

– Мишкин, знакомься, это дочь микадо, Цунэ-но-мия Масако-найсинно.

Михаил нахмурился, а Николай проговорил:

– В переводе на наши копейки, это такая то, по очереди, наследница престола. Но надеюсь, между собой вы будите обращаться как Мишкин и Масако.

Михаил спустился из седла и, повернувшись к девушке, поднёс руку к папахе. Девушка же поклонилась ему как равному. И тут Николай увидел, что из дворца выскочили и побежали в их сторону две японки. Но очень быстро поняв, что их подопечной ничего не угрожает, перешли на шаг. А Михаил, на миг, склонив голову в сторону японской принцессы, резко поднял голову, одновременно щёлкнув каблуками, и произнёс:

– Мне очень приятно познакомиться, со столь прелестным и очаровательным созданием.

Услышав в ответ, от довольной, Масако:

– Мне тоже приятно познакомиться, с братом, моего сэнсэя.

И понимая, что не бывавший, в отличие от него или Сандро, в Японии, Михаил может и не знать значения, этого слова, поспешил уточнить:

– Я взял обучать Масако стрелковому искусству. Надеюсь, ты мне в этом поможешь.

И в этот момент к месту разговора протиснулись служанки принцессы. Которые явно кинулись, было закрывать госпожу своими телами. Но увидев, что постоянный спутник принцессы стоит с непокрытой головой, склонив голову в сторону Михаила, тут же поспешили склониться, в поклонах, и сами. И увидев, их император произнёс:

– Масако, а вот и твои фрейлины. Тебе надо согреться и привести себя в порядок, к ужину. Где ты и встретишься с Мишкиным. А сейчас я бы хотел пообщаться с братом. Тет-а-тет. Иоанн, будь добр проводи принцессу во дворец.

– Хорошо, – произнесла девушка, – Я не прощаюсь. Встретимся за ужином.

И направилась во дворец в окружении своей свиты. А Николай произнёс:

– Мишкин, отпускай своих архаровцев, нам стоит поговорить. О делах наших, скорбных.

– Всё так плохо, Ники? – поинтересовался Михаил, отпуская свой конвой.

– Нет, Мишкин, всё не так плохо, всё гораздо хуже, – попытался было пошутить Николай, но Мишкин буркнул:

– Конечно хуже, меня снова пытаются женить.

– Пустое это всё, пустое, – поморщился Николай, и крикнул своему охраннику, – Гондарев, бегом к коменданту, пусть конвой его высочества разместит. А мы с братом пока посекретничаем.

– А что Ники есть секреты?

– Конечно есть, Мишкин, конечно есть. Взять хотя бы твою дивизию.

– Так, Ники, она уже до Царицына дошла. Где для дивизии, ледовую переправу и организовали, – произнёс Михаил.

– Это хорошо, что организовали, – кивнул царь, – Я думаю, что сформированная из горцев дивизия в горах не потеряется, а пока до Екатеринбурга марш совершит, приучиться к длительным переходам. Ибо твоей дивизии предстоит сделать один кавалерийский рейд. Как их делали южане во время войны с янки. Я хочу, чтобы вы прошли Корейский полуостров дважды. Сначала севера, на юг. А потом и с юга, на север. И там, в отряде у Мищенко есть один офицер, по фамилии Мамантов. Возьмешь его в свою дивизию, в штаб. Думаю, он тебе очень пригодиться. Больше чем войсковым старшиной ему не бывать[93]. Как и выше штабного офицера не подняться. Но офицер он толковый. В рейде думаю сгодиться.

– Но если он офицер толковый, то почему же его выше подполковника не поднять? – удивлённо спросил Михаил.

– Потому что для офицера главное это верность. Верность своей родине. А не своим привилегиям и желанию их сохранить. Короче, нет у меня веры, этому человеку. Соответственно, быть ему ценным специалистом, но всегда на вторых ролях. А вот ещё на одного человека, причём не удивлюсь, если быть ему фельдмаршалом и инспектором кавалерии, это некто Будённый Семён Михайлович, обрати пристальное внимание. Он драгун, но сейчас находиться в одном из казачьих полков. Скорее всего у того же Мищенко. Сделаешь его своим ординарцем. И что бы войну он закончил не менее чем прапорщиком.

– Что-то я не пойму, перспективного офицера, ты, Ники, задвигаешь в сторону. А вот какого-то простого драгуна приказываешь возвеличить.

– Зато, Мишкин, этот простой драгун будет стоять за интересы России до конца. А в верность того перспективного офицера, даже не нам с тобой, а Родине, у меня веры нет. Но Мамантову ещё повезёт. Его имя ещё войдёт в анналы истории. Возможно вместе с твоим. А вот некто капитан Деникин, и его командир Корнилов, отправятся у меня на остров Врангеля. Защищать его от американцев. Или ещё дальше на Землю Императора Николая Второго[94]. Проводить её детальное исследование.

– Так нет такой земли, – нахмурился Михаил, – И что это ещё за история, вместе со мной?

– Ты уверен? – Николай взглянул на брата, – Что нет такой Земли? Я вот знаю, что она есть, не открыта только.

Потом царь отвернулся, от Михаила, и снова медленно направился по тропинке, продолжая говорить:

– Я рассчитываю, что ты подобно тому, как во время Семилетней войны, русские войска взяли Берлин, так и твоя конная армия совершит рейд по Германии. Но тут всё зависит от тебя, точнее от того, на ком ты женишься.

– Конная армия? Я женюсь? – удивлённо произнёс Михаил, – Ники, ты о чём?

– О твоём будущем брат, о твоём будущем, – медленно проговорил Николай, – Уж лучше, ты выполнишь свой долг перед Родиной. И свяжешь себя, семейными узами, в её интересах, чем возьмёшь в жёны пустышку, которая будет тобой пользоваться. А при первой же опасности бросит тебя и погубит твоего ребёнка.

Николай снова посмотрел на брата и пропел:

– Я не король, – усмехнулся Михаил, – Да и кто бы говорил… И вообще это откуда?

– По поводу короля… – усмехнулся Николай, – Я бы не зарекался бы. Это как от тюрьмы или сумы. И если уж выбирать между этими тремя, то лучше королём, тем паче королём-консортом. Хотя, скорее всего так принцем, и останешься. И на меня не пеняй, сам страдаю, что по любви женился. И теперь наследников среди сестёр подыскиваю. На брата надежды нет, знаю, знаю, какой ты правитель будешь. Упаси господи. Но если будет править твоя жена, управлять государством, назначенный ею премьер, а у тебя будет своя армия, пусть и несколько игрушечная, сербская, например, то как ты смотришь на то, чтобы поиграться в сербских солдатиков? И да, это так, песенка из варьете одного.

Михаил нахмурился ещё больше:

– Так, Ники, я не понял, твои планы. Что сербская конная армия будет брать Берлин? И как я стану мужем сербской королевы, если у Елены Сербской есть два брата. И старший брат уже объявлен наследником. И чем он тебя не устраивает.

– Нет, Мишкин, нет, сербы, Берлин, конечно, брать не будут. У них и конной армии, то нет. Дай бог им с черногорцами оттянуть на себя несколько австрийских армий. И с ними мы точно будем воевать. Но начнём по порядку. Хорошо?

– Хорошо, Ники, хорошо. Давай по порядку.

Николай остановился, с шумом втянул в себя воздух и произнёс:

– Чувствуешь, чем пахнет?

– Весной? – осторожно спросил Михаил.

– И ею тоже, – согласился Николай, – Но вообще-то пахнет большой, европейской войной. И я бы сказал, даже уже не пахнет, а вовсю разит. Особенно после того, как Британия и Франция, в апреле прошлого года, заключили союзный договор, против Германии. И с этого момента эта война стала неизбежна. Вопрос пока только о нашем участии в ней. А избежать нам, эту войну, не получиться. При нашем нейтралитете они легко объединяться против нас, чтобы растерзать. А одни мы, против всеевропейской коалиции, не выстоим. Нужны союзники. Причём присоединение России к одной из сторон гарантированно обеспечивает этой стороне победу. Но есть проблема и большая проблема.

– Какая, Николай?

– Ни одной из сторон сильная, независимая Россия, после победы не нужна. Германия сразу же сделает попытку разгромить Россию военным путём. И у неё это гарантированно получиться. Британия и Франция попытаются, используя наши внутренние противоречия спровоцировать у нас либеральную революцию. А потом расчленить империю на куски и их поделить.

Михаил задумался:

– Выхода нет?

– "Там выход был. Вы просто не заметили", – пропел Николай, – Во-первых, самим сделать у нас революцию. Сверху, а не снизу. И не либеральную, разрушающую. А социалистическую. С огромным созидающим потенциалом. Что бы за десяток лет пробежать те полсотни, на которые мы благодаря Николаю Павловичу, прадеду нашему, да и что там душой кривить, и благодаря отцу нашему, да и мне лично, Россия, от Европы, и отстаёт.

– Ты, Ники, считаешь, что у социалистов есть такой потенциал? – с сомнением произнёс Михаил.

– Я знаю, Мишкин, что он есть, – прямо, буквально с вызовом, смотря в глаза брату, произнёс Николай, – И нам придется сделать ставку на них. На наиболее здоровую их часть.

– Сомнительно это как то, если честно, но ладно, тебе брат, виднее, ты же у нас царь, не я, – убрав взгляд, примирительно произнёс Михаил, – И что, во-вторых?

– А во-вторых, нам необходимо исходить из того, что, разгромив одну из сторон, я бы предпочёл, что бы это была Германия, такие финты с остальными странами будет сделать гораздо сложнее, мы заключаем с ней сепаратный мир, поделив Австро-Венгрию. И потом вместе с Германией громим бывших союзников. Кроме наших личных союзников. С ними, и Германией, мы громим те же Францию и Англию.

– Подлый план, – бросил Михаил, покачав головой, – И зачем сначала разгромить Германию?

– Ну не подлее, чем планы той же Британии. По отношению к России. По их планам, и мы с тобой, и наши дети, должны будем погибнуть, – парировал Николай, – А Германию нам надо поставить в подчинённое положение. И сделать так, чтобы она, не смогла, после победы, напасть на нас.

– Ох уж это византийское коварство, похоже британцы правы, в своей оценки нас.

– А вот не надо, Мишкин, про бедную старую Англию, на которую все ополчились, – усмехнувшись произнёс Николай, – Эта коварная старушенция, далеко не бедна. К тому же алчна, хитра, подла и весьма кровожадна. Прибить её пора уже давно.

– Ладно, Ники, ладно. Но англоманы, в нашей семье, тебя не поймут. Но тогда вопрос о союзниках, как ты говоришь, личных союзниках, в этой войне, это кто?

– Сербия, Черногория, Италия, а то правит там савойский дом, а большая часть герцогства Савойя, находиться во Франции, согласись, что сие есть непорядок, ну и возможно Япония, – ответил Николай, и добавил, – И вот тут важен твой выбор, Мишкин. У тебя есть такое право.

– Выбор в чём?

– Выбор, Мишкин, на ком ты женишься, для тебя есть два варианта…

– Не богатый выбор, – прервав брата, усмехнулся Михаил.

– Ну уж извини брат, какой есть, – развёл руками Николай, – И в зависимости от того, что выберешь ты, будем думать, куда пристроить кого то, из младших Константиновичей. Но, в общем, я хочу сменить династию в Сербии. И не удивляйся, мне до сих пор не нравиться то, что там произошло. И то, что Сербия из союзника Австро-Венгрии превратилась в её врага. Но надо исходить из реалий. И бросать Сербию нам сейчас ни как нельзя. Хотя они нам далеко и не друзья. И этим меня братья Елены и не устраивают. Один весьма прямолинеен и честен, да и ещё и вспыльчив при этом. Что крайне плохо для монарха. А младший подл, хитёр и коварен, причём на столько что уже подговаривает своих сторонников подставить брата и самому занять трон. Так что в наших интересах сделать так, чтобы там правили Гольштейн-Готторпы, будем называться своим именем, мне нет дела, до договорённостей, что были сделаны нашими предками, что представители нашей династии не могут претендовать на троны разных лимитрофов. Ну, разных мелких государств, не способных к самостоятельному существованию. И тут, наиболее перспективным, для нас, мужем для королевы Елены Сербской, которая и станет залогом наших союзных отношений с Сербией, я вижу тебя. А вот как сделать её наследницей это уже моя забота. Ну а тебе, в этом случае, достанутся сербские солдатики. Если же нет, то значит там, потопчется кто-то из Константиновичей, например, Иоанн. А тебе, в этом случае, придется породниться с микадо. Мне в большой европейской войне нужен мир и спокойствие на Востоке. А не так, чтобы лояльность Японии, Британия покупала нашими территориями. Соответственно, в этом варианте, конную армию, через три недели после начала войны, в рейд по Германии поведёшь ты. А не Будённый.

– А почему через три недели? – нахмурившись, спросил Михаил.

– А потому, что в Германии есть план Шлиффена, – стал объяснять Николай, – по которому они должны будут разгромить Францию раньше, чем отмобилизуемся мы. Наш срок мобилизации сорок пять дней. За это время немцы планируют, и разгромить Францию, и перебросить войска из Франции на восток. Вот тебе брат и предстоит, застигнув Германию со спущенными штанами, и не дать ей их натянуть. И Берлин тут цель конечно престижная и приятная, но далеко не главная. Главной целью, этого рейда, будут мосты через Одер. И его притоки. И я очень на тебя надеюсь брат. Где бы ты не был, брат, на Дунае или на Одере, но судьба России будет целиком зависеть от тебя. А твой предстоящий рейд по Корее, это так, тренировка. Для тебя сейчас главным будет вернуться.

Михаил остановился, мрачно и серьезно смотря в землю. А потом произнёс:

– Конная армия, это никто и никогда не делал, Ники. Как ты себе её представляешь?

– Не спорю, ещё никто не делал, – согласился Николай, – Но это не значит, Мишкин, что это нельзя сделать. А так я вижу в её составе первый и второй кавалерийские корпуса[96], гвардейский кавалерийский корпус, твою Дикую дивизию, усиленную Текинским и Дагестанским полками, а также стрелковой бригадой. Что, по сути, превратит, твою дивизию, в корпус. Обязательно армейский корпус. Который пойдёт в рейд следом за кавалерией. Что бы закрепить успех. Очень много артиллерии и новомодных сейчас технических средств. Бронеавтомобили, аэропланы для связи и разведки.

– Эти игрушки, Ники?

– Это сейчас игрушки, Мишкин, а вот что будет лет через десять, когда пришьют последнюю пуговицу к последнему мундиру, я говорить боюсь. Причём пришьют пуговицу германцы. Ни британцы, ни французы к этому сроку не успеют, не говоря уже про нас. Когда мне, на совещании, артиллеристы так прямо и сказали, что насытить армию тяжёлыми гаубицами смогут только через десять лет их выпуска. А ещё только конкурс назначен.

– Для нас всё так плохо? – Михаил посмотрел на брата, тот в ответ только молча, кивнул. И великий князь, поморщившись, произнёс:

– Мне надо подумать, это всё так неожиданно.

– Конечно, брат, конечно. Подумай. Но сейчас идём во дворец. Тебе, надо привести себя в порядок. Тебе же ещё предстоит очаровывать одну из своих возможных невест, – усмехнувшись, при последнем слове, и повернувшись в сторону дворца, произнёс Николай, – Мне же, тоже предстоит решить много дел, в том числе и как, отправить на нашем броненосце, японскую принцессу к её папе. И при этом организовать мою встречу, с королями Сербии, Италии, князем Черногории. С греческими родственничками не помешает встретиться. Ну и ещё кое с кем. Кто там ещё подвернется, по дороге.

Интерлюдия

А в это время Масако стояла в своей комнате у окна, с чашкой горячего чёрного чая, с лимоном и мёдом. Отогреваясь после урока, по стрельбе из пистолета и карабина, у моря. Придерживая второй рукой штору и наблюдая за русским царём и его братом. Одновременно чувствуя, как по всему, замёрзшему было на берегу моря, телу, разливается тепло. Здесь в России было гораздо холоднее, чем на родине. Море замерзало даже тут. Далеко на юге этого государства. Это она увидела сама, когда посетила город Керчь. Бывший русским городом почти тысячу лет назад. Где ей показали церковь, которая считается самой древней, из сохранившихся, в России. И где она, буквально с ужасом увидела, что пролив между берегами покрыт льдом. Совсем как там, в далёком Петербурге.

При этом в комнате было тепло. Так как будто на улице была совсем не зима. Гайдзины использовали для обогрева специальные печи. Которые прогревали внутренние стены зданий. И поэтому внутри дворца было тепло. Воистину это была божественная роскошь. Там, дома, в Японии, они, даже в императорском дворце, спасались от холода с помощью котацу. И будь так холодно на улице, как было холодно здесь. в Ливадии, то она бы уже лежала на ковре с подушками. Засунув ноги под низенький столик, с размещённым под ним обогревателем на углях, прикрытом решёткой, и со свисающими со всех сторон столика одеялами. Самое тёплое место зимой в японском доме, где порой собиралась вся семья. Тут же в России девушка подобного нигде не видела. Но везде, где она оказывалось, было тепло.

Россия, это страна ещё три месяца назад казалась ей огромной, страшной и неведомой. Нет, она всё так же была огромна и неведома, но уже не казалась девушке такой пугающей. Как было тогда, когда её к себе призвал отец. Тогда девушка пришла к нему, склонившись, и по его жесту, подошла к отцу, чтобы потом опустится на циновку рядом с ним. И когда отец заговорил, ей стало страшно. Оказывается, гайдзины предложили ей прибыть на переговоры в Петербург. Будучи личным посланником от отца, к императору северных гайдзинов. Придумав историю с мечом, некогда подаренным отцом тогда ещё наследнику престола страшной, северной империи. И ей надлежало прибыть в столицу России, с немногими верными людьми и выслушать, что хочет передать её отцу, теперь уже русский император, Николай. При этом отец сказал, что сам русский император дал слово, что гарантирует сохранение её жизни и чести. Поэтому ей, дочери микадо, надлежит завтра же отправиться в путь. На пароходе в Инкоу. Изображая беглянку из императорского дома. Так как гайдзины настаивают на том, что это не официальные переговоры, а консультации.

Девушка поправила розовую орденскую ленту женского ордена Святой Великомученицы Екатерины, которым её удостоил русский император, за её смелость и мужество. Потом она узнала историю этого ордена и была удивлена, что русские женщины буквально участвовали в сражении. И были настолько богаты, что их украшений хватило, что бы враги русских согласились выпустить, из окружения, русскую армию. Но тогда, когда её переправили, из Инкоу, на противоположный берег реки Ляохэ, она очень боялась. Хотя её и сопровождали японские офицеры в гражданской одежде. Но как оказалось, их там уже ждали русские офицеры. Которые всё приготовили. Выкупив все места в вагоне первого класса. В котором её по, принадлежавшей англичанам, железной дороге довезли почти до Мукдена. И им оставалось тогда преодолеть буквально около пятидесяти миль. Для чего были присланы кареты. И тогда японские офицеры и оставили её. Оставили полностью на попечение русских. Которые и доставили её в Мукден. Разместив в лучших комнатах гостиницы. А потом была поездка по железной дороге. Через всю Россию. И на каждой станции она видела эшелоны с русскими солдатами, пушками, разными военными грузами. И это всё везли на восток. Против Японии. А между станциями лежали горы, бескрайние степи. Которые сменили глухие леса. И всё это было пустынно и покрыто снегом и холодом. Хотя в вагоне и было тепло, в следующем крупном городе гайдзинов, Чите, она так замёрзла, что отказалась тогда, от предложенной ей поездке в город. Но уже в следующем городе, Иркутске, после того как они проехали мимо огромного озера, Байкала, которое принцесса приняла за море, её ждал подарок русского императора, тёплая русская одежда и обувь. Что позволило ей уже спокойно совершать прогулки, в редких городах гайдзинов. Пока её поезд готовили к дальнейшей поездке. При этом между станциями её поезд мчался сквозь заснеженное и покрытое вековым лесом безлюдное пространство. Что особенно хорошо было заметно ночами. Когда сквозь стёкла окон её салона не было видно ни одного огонька. И эта темнота пугала девушку ещё больше.

Вообще императорская семья большие затворники. Практически всё время живущие в императорской резиденции. И очень редко её покидающие. И такое огромное путешествие было шоком, для совсем юной девушки, привыкшей к затворничеству. Но всё оказалось не так страшно, как ей сначала казалось. Её приняла, в качестве гостьи, сестра императора. У которой оказалась своя личная резиденция. Постоянно же её сопровождал и юноша, из императорского рода. Пусть и боковой ветви. Причём русский император даже сказал, что видит этого юношу её мужем. Что тогда возмутило, было японскую принцессу. Которая, было дело, даже не хотела сообщать, об этом предложении отцу. Посчитав было его унизительным, для Японии, и для отца. Ведь традиционно японские принцессы не покидали семью. Выходя замуж за представителей императорского дома, но из боковых ветвей. Но сопровождавшие её слуги объяснили, что в предложении русского императора нет ущемления её достоинства. Или достоинства японской императорской семьи. Как и достоинства самой Японии. Это было скорее признание Японии как мировой державы, со стороны европейского государства. Хотя на эти слова русского императора, которые она сообщила в одном из своих ежедневных сообщений, отец не ответил. Вот и сейчас слуги готовили её телеграфное сообщение отцу. И теперь там прозвучало и предложение, что её женихом может стать и брат русского императора.

И теперь, наблюдая в окно за Михаилом, девушка испытывала двойственные чувства. Это был гайдзин, враг, но с другой стороны нельзя было сказать, что ей не нравились русские. Богатые, щедрые, сильные и храбрые. При этом за время этого путешествия девушка узнала об окружающем её мире гораздо больше, чем за всю свою жизнь в Японии. Да и ей сильно импонировало положение русских женщин. Если в Японии женщина должна была во всём подчиняться мужчине, отцу, мужу. Полностью подчиняясь его воле, то та же сестра русского императора Ольга очень удивила свою гостью. Удивила как своей независимость, так и тем, что у неё был свой полк, который охранял и подчинялся ей. Женщина, в форме старшего офицера этого полка, что было просто немыслимо для японской женщины. При этом Ольга имела полную свободу в жизни. И могла поехать в театр, или на бал, не спрашивая разрешение у брата. Как главы рода. Да и ещё брала в свои поездки и свою гостью. И Масако видела, что здесь принято именно так. И такая свобода нравилась девушке. Но… Но, как, к таким предложениям русского императора, отнесётся отец. От которого приходили только короткие телеграммы, с предложениями. Которые Масако должна была донести до русского императора. Официально, будучи даже не его гостью. А гостью его сестры. Причём, даже ей, японской принцессе, не возбранялось, взяв из императорского гаража самобеглую коляску, совершить увеселительную поездку. Например, как её последняя поездка, вместе со слугами, в ту же Ялту. Когда она распорядилась приготовить автомобили. Для неё и её сопровождавших. И в одном автомобиле, она отправилась со слугой, который сел рядом с водителем. А во втором расположились сопровождавшие её дамы. И они спокойно добрались до набережной города. Где прогулялись по набережной. Побывали на террасе перед входом в главную гостиницу города, с названием "Россия". И в городском саду, где Масако удивили запорошенные снегом пальмы. Потом они прошлись по магазинам. При этом больший ажиотаж вызывали даже не они, а остановившиеся на набережной автомобили. И их даже не сопровождали полицейские. Которые продолжали стоять на своих постах, но при их приближении поднося руку к своим шапкам. Правда, когда они зашли в кондитерскую, на набережной, рядом с магазином дамских шляпок, то, в этой кондитерской, появились два молодых офицера, из полка принцессы Ольги. Которые угостили всех дам пирожными, а после стали сопровождать их. А в это время, несколько в отдалении, солдат из этого полка ввёл в поводу коней офицеров. Правда, близко не приближаясь. К тому же Масако сопровождали вдовы. Пусть и молодые, пусть и из бывшего сословия самураев, но вдовы. И они нашли себе утешение среди русских офицеров. Благосклонно приняв их ухаживания. И именно два офицера, нашедших ключи к сердцам сопровождавших Масако дам, и сопроводили их общество, во время той поездки в Ялту. Поездки, которая в самой Японии для японской принцессы была бы невозможна.

И, в путешествии Масако, была и другая поездка на поезде, и тоже через всю Россию. Но уже с севера на юг этой империи. С посещением древних столиц России. Первая остановка была в Новгороде. Где японской принцессе показали древний Новгородский кремль. Собор стоящий уже почти тысячу лет. С древними, захваченными в качестве трофеев, воротами. И памятником тысячелетию России как государству. Следующей остановкой оказалась Москва. Где японской принцессе показали поле, прошедшей менее ста лет назад, битвы с общеевропейской армией. Когда одновременно Россия воевала, в своей первой войне, с Японией. При этом на поле стояло не менее пятидесяти тысяч элитарных русских солдат – гренадёров. Приветственный крик которых, заставил сжаться от ужаса девушку. Сжаться от ужаса, что эту силу бросят против Японии. И, этот же крики, заставили заходить желваками на лице её слуги. Крики, которые звучали под гром салюта из нескольких сотен орудий. При этом, во время марша, по японским меркам, целой армии, как сказал царь, эту силу даже не планировалось посылать на войну с Японией. Во время следующей остановке, ещё в одной древней столице России, в Киеве, японскую принцессу напугали уже залпы салюта из огромных, осадных, а не полевых, как в Москве, пушек. Которых было тоже несколько сотен, при этом у Японии, как объяснили девушке, своих таких орудий не было. Да и сам город Киев был в своё время потерян, а потом, через триста лет возвращён. Хотя, как понимала Масако, это была демонстрация не для неё. А для её отца. С намёком, что русские всегда возвращаются.

Хотя, как поняла девушка, её миссия завершилась провалом. Договориться императоры не смогли. Слишком уж по-разному они оценивали сложившуюся ситуацию. Но, как поняла девушка, русский император и не собирался уничтожать Японию совсем. Продолжая видеть её в своих предложениях сильной державой. Тут Масако улыбнулась, вспомнив, что поймала русского царя на слове. И сама смогла добиться включение пункта, что русский флот, правда в мирное время, и на Тихом Океане, должен быть меньше японского флота. Но, этот её дипломатический успех был минимальным. Так важнейший для Японии вопрос, вопрос денежных выплат Россией, был вопросом жизни и смерти. А русский царь просто отказывался даже обсуждать это вопрос. Второе, на чём настаивал русский царь, и что было практически невозможно для японцев, это личные переговоры двух императоров. Хотя Масако и сама не понимала, как это можно организовать. Ведь для японца, та земля, куда ступала нога японского императора, становилось частью Японии. И это ещё предстояло переломить в сознание японцев. Для которых русский царь был простым гайдзином. И в их представлении был далеко не ровня императору Японии, прямому потомку богини.

В этот момент к Масако подошёл слуга, и протянул принцессе текст той телеграммы, что надлежало отправить микадо. И девушка, поставив чашку на подоконник. И взяла лист бумаги, чтобы удостовериться, что на нём латиницей, увы, передача телеграммы иероглифами оказалась невозможна, и для пользования телеграфом был разработан специальный алфавит, для японского языка, была максимально точно переданы мысли, озвученные русским императором. В том числе гарантия безопасности, для микадо, и желание видеть Японию, после окончания войны, сильной морской державой. Способной защитить себя от агрессии европейских держав. С включением Японии в мировую политику. Для чего ей, Масако, предлагается ещё один жених, из императорского дома России. На этот раз, родной брат императора.

Глава 6

Камердинер, с просьбой об аудиенции от принцессы Масако поймал Николая в коридоре. Когда тот собирался, уже было, пройтись, по парку и подумать о делах своих скорбных. Но делать было нечего и, распорядившись провести девушку в музыкальный салон, дверь к которому оказалась ближайшей, а также пригласить сестру и брата, и организовать чаепитие в салоне, Николай сам зашёл в комнату. Бросил, скинутое с плеч, пальто на ближайшее кресло и направился было к окну, мимо рояля. Но остановившись напротив клавиш, провёл рукой по ним. А потом, расстегнув верхний крючок кителя, подумав, что форму одежды русской армии всё-таки придётся менять, хотя при этом и не стоит попадать в одиночную камеру комендатуры[97], провёл по клавишам рукой. После чего сел перед инструментом и заиграл.

И когда перед Масако раскрыли дверь салона, то она услышала голос русского царя. Который, аккомпанируя себе, пел:

Услышав имя, и древнее название столицы Японии, девушка повернулась к своему сопровождающему, который и стал переводить слова песни. А Николай продолжал:

И слова песни возмутили девушку, она решительно направилась к Николаю, при этом следовавший за принцессой японец продолжал переводить сказанные русским императорам слова куплета:

И как только Николай замолчал девушка, чьё лицо пылало гневом, произнесла:

– Ваше величество, вы хоть понимаете, оду кому вы сейчас произнесли? Это были самые отъявленные враги моего отца!

– Скорее самые непримиримые его враги, – ответил Николай, бросив взгляд на разгневанную девушку, – И смею напомнить, что я тоже враг вашего отца. А враг моего врага, может быть моим другом.

В ответ принцесса только возмущённо фыркнула и выдала тираду:

– Эти самураи никогда бы не стали вашими союзниками. Они были самыми верными псами сегуна. И их сейчас за то, что они выступали на его стороне, сейчас ненавидит вся Япония. А это были редкостные ретрограды.

В ответ Николай усмехнулся и произнёс, в первую очередь для Михаила, который встал в дверном проёме, удивлённо смотря на брата и буквально разъярённую возможную невесту:

– Говорят, что когда женщина злиться, то она особо красива, милая Масако, правда, Мишкин?

Услышав имя брата царя Масако резко обернулась, а увидев Михаила, залилась пунцовой краской, потупив взор, а Николай продолжил:

– Да не стой в дверях Мишкин. Проходи, там ещё Ольге пройти надо будет. А вот по поводу отряда Шинсенгуми, то мы с вами, ваше высочество, могли бы поспорить. Конечно сейчас они проигравшая сторона, да и Япония на подъёме, при этом и консолидацию японского общества сейчас наибольшая. Но как только британцы и американцы собьют этот подъём и подчинят Японию, то верность долгу и то, что они стояли, за свои цели, до конца будет импонировать многим в вашей стране. И те идеи, чести и достоинства, которые они защищали, в противовес торгашеству, пожалуй, и вернуться в Японию. И отношение к ним будет не столь однозначно, как сейчас. И я бы, в тех условиях, не стал бы рисковать, проверяя степень консолидации японского общества. Тем паче, что вашей стране, при таком развитии ситуации, возможно, придется вернуться, в управлении страной, к принципам, во многом схожими с идеями сегуната. И самураи снова станут эталоном общества. И да, вот прямо сейчас Япония использует внутренних врагов России в своих интересах. Я так же готов делать то же самое, если мы с вашим отцом не договоримся о мире. И у меня такая возможность есть. Кажется, только чуть больше года назад было подавлена партизанская война на Формозе[99] длившаяся восемь лет. И это без помощи России. А вот что там будет, если Россия поможет повстанцам, сложно предугадать.

И Николай повернулся к клавишам и, аккомпанируя себе, пропел, заставив девушку буквально задохнуться от возмущения, когда ей перевели слова песни:

– Но всё равно, вашими союзниками они бы не стали, – выпалила девушка. А Николай в ответ пожал плечами и произнёс:

– Возможно, что да, не стали бы. Но цели войны у нас могли во многом совпадать и тактическими попутчиками мы могли бы быть. Да и не такими ретроградами они были. И скорее хотели модернизировать страну, возможно, не такими методами как ваш отец. Что и подняло против сегуна истинных ретроградов, объединившихся вокруг вашего отца, ваше высочество. Что потом и вылилось в восстание Сацуми, против вашего отца. Вот с ними бы мы точно во мнениях не сошлись бы. А так как знать, если поискать в Японии сторонников сегуната, возможно и получиться их найти.

И Николай добавил ещё пару куплетов из песни:

А на чьей стороне ныне правда? Пусть время рассудит!

Николай посмотрел на Масако искоса, а потом добавил, увидев, как в салон входит Ольга, а за ней слуга с заставленным чайными принадлежностями разносом:

– Но вы же ваше высочество пришли сюда не для того, чтобы обсуждать судьбу ярых противников вашего отца, и возможность появления тех, кто будет разделять их ценности в будущем? Давайте присядем, попьём чайку, и вы расскажите причину, побудившую вас просить об аудиенции.

Все четверо сели на диваны вокруг столика, сервированного к чаепитию. И когда за камердинером закрылась дверь, то Масако протянула руку к стоящему за её спиной сопровождавшего её японцу. Который открыл папку и подал принцессе лист бумаги. Который девушка и протянула Николаю, а затем взяла свою чашечку, произнеся:

– Это последние предложения моего отца. Здесь условия, при которых он способен согласиться на мир, между нашими странами.

– Так, что у нас здесь? Почитаем, что нам, предлагает, брат мой, микадо, – произнёс Николай, беря листок и вчитываясь в написанные от руки, уже на русском языке, строчки, – Пункт первый – "Россия признаёт за Японией преобладающие политические, военные и экономические интересы в Корее[101]. "Ну, так это я предложил ещё до войны. Но теперь мне необходимо подумать о безопасности Владивостока. Так что границу Кореи, в этом районе, придется сдвинуть на сотню вёрст на запад. А на остальной территории делайте что хотите. Хоть присоединяйте к Японии. Пункт второй – "Россия полностью эвакуирует Маньчжурию и отказывается от всех территориальных преимуществ и привилегий в этой области. Япония обязуется вернуть Китаю все те части Маньчжурии, которые ею оккупированы, за исключением районов, на которые распространяется аренда Ляодунского полуострова. Япония и Россия взаимно обязуются не противиться никаким общим мерам, касающимся всех стран, какие Китай может принять для развития торговли и промышленности в Маньчжурии". Вот с этим я согласиться не могу. Причём от слова совсем.

Николай посмотрел на собравшихся. Масако с невозмутимым видом потянулась к какому-то японскому десерту. Ольга удивлённо приподняла бровь. А Михаил произнёс:

– Кажется, нас ещё не настолько победили.

На что Масако отчуждённо произнесла, после чего явным удовольствием впилась зубами в кусочек чего-то фруктового:

– Но и победы вы тоже не стяжали. Ни одной.

– Но Мишкин прав, – усмехнулся Николай, – пока рановато говорить, об этом. Мы рассматриваем Маньчжурию как зону своих интересов. И уходить из неё не собираемся. Так что-либо вашему отцу предстоит пересмотреть этот пункт, звучащий как, "Маньчжурия является зоной исключительных интересов России, где она свободна, делать всё что захочет", либо мы продолжим переговоры уже военным путём. И что там у нас дальше. "Аренда Порт-Артура, Дальнего и прилежащих к ним территорий и территориальных вод, включая все права, привилегии, концессии и льготы, приобретенные Россией у Китая, должны быть, переданы Японии". Ну, своё мнение о судьбе Маньчжурии, а эту часть Маньчжурия, я готов рассматривать только в контексте всей этой области, ваше высочество, я уже описал, так отцу и передайте.

– Но эти земли уже нами захвачены, ваше величество, – напомнила Масако, – И наши войска их будут оборонять до последнего солдата. Как сказал отец, это одно из основных его требований.

– Не обязательно захватывать именно эти земли, теряя солдат, – ответил Николай, – Возможно, получиться захватить другие земли, которые для Японии окажутся более предпочтительными. И терять которые она не захочет больше. Или хотя бы создать угрозу этим землям. Что бы потом обменять владения. И да, что сказал ваш отец, по поводу моего предыдущего требования по поводу возврата России, Курильских островов?

– Это невозможно, ваше величество, – тут же ответила девушка, – если отец пойдёт на выполнение этого требования, то его просто не поймёт народ Японии.

А Николай, поморщившись, произнёс, заметив, что сопровождавший девушку японец, достав переносную чернильницу, тут же стал записывать ответ русского царя:

– Мне не хотелось бы этого делать, но, похоже, ваш народ придется переубеждать силой оружия. К моему величайшему сожалению. Но если это не сделаем мы, то сделают британцы и американцы.

– Но зачем России Ляодунский полуостров, почему вы тогда, десять лет назад выгнали нас и сейчас не хотите признать, что мы смогли отобрать его у вас силой оружия? – спросила Масако, внимательно посмотрев на Николая. А русский император, усмехнувшись, произнёс:

– Для обороны нашей Сибири. Пока мы там имели сильный, и при этом союзный нам, Китай, то именно он защищал нашу Сибирь от поползновений других государств. Но как только Китай перестал быть и сильным, и союзным нам, возникла необходимость защиты наших владений. И тут есть два пути, первый очень дорогой. Создание обороны по реке Амур. С созданием на этой реке целого речного флота, цепи крепостей и размещения сухопутных войск, по численности равных двум японским армиям мирного времени. И это учтите в мирное время. Что бы только прикрыть всё это пространство. Или же можно создав всего два опорных пункта, Порт-Артур и Владивосток, прикрыть всю Сибирь, с этого направления. Имея войск раза в четыре меньше, чем в альтернативном варианте. И не создавая флот на реке Амур. Вот поэтому, как только я, в своё время, получил информацию, что британцы хотят занять Порт-Артур, приказал флоту выступить в поход. И занять крепость. Ну и ещё конечно это незамерзающий порт. Через который мы намеренны торговать. В первую очередь лесом. И пока противник не возьмёт любую из этих позиций территориям севернее Амура ничего не угрожает. Надеюсь, моя позиция понятна?

Девушка кивнула, соглашаясь, а Николай продолжил:

– Так что мы уже имеем расхождение по четырём пунктам. Это уже достаточно много. Но что там ещё предлагают? Так: "Россия обязуется передать Японии железную дорогу между Харбином и Порт-Артуром, включая все права, привилегии и собственность, сюда принадлежащие, и все угольные копи, принадлежащие железной дороге или ею эксплуатируемые. Россия сохраняет за собой и эксплуатирует Транс-Маньчжурскую железную дорогу при условии, что она будет использоваться исключительно в торговых и промышленных целях". Этот пункт, в такой трактовке, для меня не приемлем. Россия должна не только сохранить владение дорогой, но и должна иметь возможность использования её в военных целях. Хотя я не против льготного использования японской стороной этой железной дороги, для транспортирования своих грузов в Китай. Плюс, я согласен и на то, что у японской стороны, в Маньчжурии, могут быть различные концессии. Которая она сможет использовать в своих интересах. Причём концессии могут быть не только в Маньчжурии. Но и на других подконтрольных Россией территориях восточнее Байкала. Но будет условия, в концессиях могут работать только подданные микадо, или наши подданные. Возможно, как необходимые специалисты, подданные или граждане европейских государств и САСШ. Ни каких китайцев. Кстати, я думаю, что подобное положение дел будет более удобно для Японии, чем, если этими землями будут распоряжаться китайцы.

– Это чем же? – тут же поинтересовалась японская принцесса.

– Да тем, что с нами, вам будет проще и дешевле договориться, чем с китайцами, – пожав плечами ответил Николай, – Вы сможете приступить к освоению угольных и железорудных месторождений возле того же Ляояна буквально сразу по окончанию войны. А вот если эти территории будут под контролем императрицы Цыси, то доступ к этим месторождениям вы получите, только взяв эти земли под свой контроль. И ещё, я даже согласен на то, что Япония будет использовать эту железную дорогу в военных целях. Например, для переброски войск на Шаньдунский полуостров или вглубь Китая.

Масако кивнула и сделала глоток напитка из своей чашки. А Николай продолжил:

– Ещё пунктик… Хм, "Россия предоставит японским подданным неограниченные права на рыбную ловлю вдоль берегов и в заливах, гаванях, бухтах в реках, находящихся в ее владениях в Японском, Охотском и Беринговом морях". Нет, я понимаю заботу микадо об своих подданных, как понимаю и то, что Японии грозит голод, но хищнический лов рыбы, да и прочего, в своих водах, я разрешить не могу. Так что лов будет разрешён, но при некоторых условиях. В частности, лов будет ограничен, будет предусмотрена компенсация за лов рыбы. И первичная переработка рыбы будет на территории японских концессий, находящихся в России.

Русский царь внимательно посмотрел на японскую принцессу, но та промолчала, только поджав губы. И Николай, хмыкнув, продолжил читать:

– Владивосток, ну это даже не обсуждается. Тут я буду действовать как захочу. Следующий пункт: "Все русские военные корабли, которые вследствие повреждений, полученных в бою, искали убежища в нейтральных портах и были там интернированы, должны быть переданы Японии, как законный приз. Россия обязуется ограничить ее морские силы в водах Дальнего Востока".

– Но это наглость, предъявлять такие требования, – тут же произнёс Михаил и посмотрел на брата и сестру.

– Знаете, ваше высочество, я, пожалуй, соглашусь с братом, по поводу первого части предложения. По поводу второго, второго я имею сказать следующее, в мирное, для России время, наши силы, в водах Дальнего Востока, так и так, будут меньше японских. Большие нам Мишкин, просто финансово не потянуть, да и не надо нам там столько кораблей в ближайшее время. Я прогнозирую большие проблемы в Европе. И наш флот будет там. А вот первый пункт не приемлем хотя бы из-за того, что японский флот начал захват наших судов ещё до начала боевых действий и объявления войны. Я буду требовать возвращения этих судов и кораблей. Плюс, в нарушении всех правил, в Чифу, был захвачен миноносец "Решительный". И я буду настаивать на его возвращении. Ну и последний пункт: "Россия возмещает Японии действительные расходы войны".

Услышав это, Михаил усмехнулся, а Ольга удивлённо посмотрела на Николая, который покачав головой добавил:

– Вот это, ваше высочество, вообще не приемлемый пункт. Россия на него никогда не пойдёт.

А Масако смотря в свою чашку произнесла:

– Это основное требование, ваше величество, иначе в Японии вспыхнут беспорядки. Японцы не поймут, если война не будет оплачена Россией. И потом в Японии начнётся голод.

– Не я начал эту войну, – посмотрев на девушку, ответил Николай, – Да и японцы сами приветствовали её начало. А за такие ошибки надо платить. Если не хочешь расплачиваться. Это первое. Но ваши опасения по поводу голода я понимаю. Хотя я уже дал своё согласие на аннексию такого государства, как Корея, Японией. За исключением его небольшой части, на северо-востоке. Плюс, я думаю, что японские товары будут востребованы на российском рынке. Сырье, для которых, вы сможете закупать как в России, так и в той же Маньчжурии. Плюс, я не буду чинить препятствие по перевозке японских товаров, в Европу, Транссибом. Да это дороже, чем морским транспортом, но в несколько раз быстрее. Мне кажется, это позволит Японии не только избежать проблем для населения, но и довольно быстро выплатить предоставленные Японии кредиты.

– Я передам эти слова отцу, – произнесла Масако и посмотрела на русского царя, который напомнил:

– А что по поводу моих требований, как то, прямые переговоры, а также вас, ваше высочество, в качестве невесты для одного из моих родственников и то, что по договору японский престол после своего отца займёт ваш племянник, принц Нобухито. А не старший внук.

Девушка посмотрел на царя и произнесла:

– Отец всё-таки настаивает на том что бы переговоры прошли между делегациями и на нейтральной территории. Он просто не понимает, как можно организовать вашу с ним встречу без ущемления чести и достоинства.

Николай усмехнулся:

– Было время, как раз в те времена, когда "Юнона" и "Авось" отражали первую агрессию Японии против России, то два враждующих императора встретились на плоту посреди реки. Протекавшей между двумя враждующими армиями. И договорились о мире. Кстати на территории чужого государства. Так что технически это решаемо. Да и я совершенно не намерен принизить своего царственного брата, вашего отца.

– Хорошо, допускаю, что это возможно, ваше величество, – произнесла Масако, продолжая внимательно смотреть на царя, – Но вот два других ваших требования для нас совершеннейшем образом не приемлемы. Да и с чего вы так ополчились на моего старшего племянника? Вы что-то знаете?

– Можно сказать и так, ваше высочество, – кивнул в ответ Николай, – В те стародавние времена, когда Хоккайдо был ещё Мацумаем и на нём жили подданные русской короны, в России жил один монах. Который был предсказателем. И вот умирая, он оставил записи, пожелав, чтобы русский император, по имени Николай, сын Александра, прочитал их через сто лет после его смерти. Я их прочитал…

– Я могу с ними ознакомиться, – тут же подалась вперёд девушка.

– Нет, – покачал головой император, – там были описаны такие страшные вещи, что я, ознакомившись, тут же сжёг эти записи. Что кстати и было в них предсказано. Не доверять этим записям мне было сложно. Там описывались события прошедших ста лет. Предсказывалась война между Россией и Японией, падение Порт-Артура и даже описывалось покушение на меня, с помощью выстрела из пушки. И получив подтверждения этих записей, я рискнул. Рискнул изменить череду событий. В результате раненым оказался не адмирал Авелан, а я. Мукден не пал. И наш флот не разгромлен. А вы, ваше высочество сидите в Ливадийском дворце.

– От сюда и ваши слова, о том, что в Японии восстановиться сегунат? – помрачнев, произнесла Масако.

– Ну не совсем сегунат, – пожал плечами Николай, – просто у Японии, при правлении вашего старшего племянника, есть риск проиграть войну союзу Британии и САСШ. Что мне совершенно не хочется. Меня колония Британии и Америки у меня под боком ни коем образом не устраивает. И после безоговорочной капитуляции и оккупации вашей страны, они установят практически республиканскую форму правления, при наличии императора, который ничего не будет решать. Хотя да, от сегуната отличия там минимальные.

– Понятно, – протянула девушка, а потом, бросив короткий взгляд на Николая добавила, – А что там написано про Нобухито?

– Ничего, кроме того, что он будет привержен более интересным взглядам, чем его старший брат[102]. И я надеюсь, что при его правлении Япония и Россия станут союзниками.

– И это тоже понятно, – произнесла Масако, – А что известно про меня?

Николай в ответ только улыбнулся и развёл руками. Девушка помрачнела и добавила:

– А вы отдадите свою дочь, за внука моего отца?

– Я бы с радостью, – произнёс помрачневший Николай, – Но есть проблема, которую я могу обсудить только с вашим отцом, ваше высочество. И я не исключаю такую возможность, но нам двоим, есть, что обсудить по этому поводу.

– Хорошо, я передам это своему отцу, – вздохнув, произнесла девушка. Русский царь кивнул, соглашаясь с этим и добавил:

– Но боюсь наши с вами консультации зашли в тупик, к тому же в ближайшее время я намерен покинуть пределы России. И не могу вас взять с собой. Поэтому у меня есть предложение, что вас вернут в Японию, на борту русского военного корабля. Который доставит вас в Сингапур, где вы и пересядете на японское судно. Сопровождать вас, ваше высочество, в этой поездке будут моя сестра Ольга и князь Иоанн. Думаю, вам, ваше высочество, будет интересно посетить Стамбул, Афины, берега Африки и Индии, Сингапур. Да и Ольге не помешает морское путешествие.

С этими слова Николай кивнул в сторону сидевшей с распахнутыми от удивления глазами сестры. А потом добавил:

– Вопрос с султаном, о проходе кораблей с членами императорской фамилии на борту настоящий момент решается[103]. Будет не плохо, если и ваш отец попросит посодействовать султана в вашем возвращении на родину. И на этом, думаю, вашу аудиенцию у нас, мы, пожалуй, и завершим, ваше высочество.

– Хорошо, как скажите, ваше величество, – произнесла Масако, поднялась на ноги и, поклонившись всем присутствующим, вышла из комнаты. Вместе со своим сопровождающим.

И как только за японцами закрылась дверь, как Михаил тут же произнёс:

– Это сейчас что было? Меня опять собираются женить? Меня, не спросив.

– Это сейчас было то, Мишкин, чем вынужден заниматься государь. Если он не организовал правильную работу подчинённых, – ответ Николай, а потом добавил, – А по поводу твоей женитьбы, то рано или поздно тебе придётся это сделать. Да и Ольге тоже, ещё предстоит выходить замуж. Вопрос в том, как это сделать с пользой для России. А не назло нашей мАмА, ну или в её интересах. А то ты если женишься назло мне и мАмА, то погубишь и себя, и ещё кучу народа из нашей семьи. А так в любом из этих вариантов есть шанс, что ты не только принесёшь пользу отечеству, как не бесталанный военный, в отличие от бездарного Николая Николаевича-младшего, но и будешь счастлив в браке. Например, с той же Масако.

– Но ты же её видел? – тут же взвился Михаил, – Лицо круглое как тарелка, глазки узкие…

– Ну лицо не круглое, а лунообразное, – произнёс в ответ Николай, – Да и подушкой всегда прикрыть можно, зато такая фигурка будет тебя радовать ещё лет сорок. И при этом послушна тебе будет во всём. И при этом, с ней тебе не править, ни в России, ни в Японии. А уж за своё домашнее хозяйство можешь быть наверняка спокоен. Жена будет домовитая, а не те разведёнки-авантюристки, с чужими детьми, и сорящая твоими деньгами. Одна из тех, что на тебя вскорости западать начнут.

– Это с чего ты взял? – Михаил с удивлением посмотрел на брата, в то время, когда Ольга, прикрыв лицо рукой, тихонько рассмеялась.

– А ты, Мишкин, попробуй на себя с их стороны посмотреть. Ведь для них, вертихвосток-авантюристок, ты отличная партия. Богат, знатен, вхож в высшие круги, про внешние данные помолчим, для них это вторично, но жильём в столице обеспечен. Причём своим жильём. И при этом готов подкинуть брату и мАмА свинью в мешке. Причём вместе с её выводком. Лишь бы нам насолить. А потом прозябать в опале. Вместо того что бы лет через десять стать верховным главнокомандующим русской армии. Думаешь, я тебе это позволю. Не стать главковерхом[104], когда у меня останется только один кандидат. И тот бездарный, в военном отношении, но очень талантлив в интригах.

– Ники, ты это серьёзно? – нахмурился Михаил.

– Если о том, что ты можешь стать либо главковерхом в нашей армии, если женишься на Масако или возглавишь сербскую армию, став принцем-консортом Сербии, то да.

– О вертихвостках-авантюристках, – выпалил Михаил.

– Вон, наша сестрёнка сразу поняла, о чём я, – кивнул в сторону сестры Николай, – Ты для них, не просто лакомый, а ещё и вполне доступный кусок, что бы они на тебя не стали завевать свой роток. Вот я тебе и предлагаю варианты. Причём наверняка, в обоих из них, ты не только будешь счастлив в личной жизни, а и ещё получишь помощницу в своих делах. Особенно это касается Масако.

– Да, Мишкин, эта девочка не так проста, как может показаться, – кивнула головой Ольга, – Она хозяйственна, умна, очень серьёзна. И думаю, будет тебе верна.

– Вот видишь, Мишкин, – тут же подтвердил Николай, – А сестра, не наша мАмА, плохого не посоветует.

– Ники, ты с ума сошёл, – снова выдал Михаил.

– Меня женить, – буднично ответил Николай, поднялся с дивана подошёл к роялю, пробежал пальцами по клавишам и пропел:

Николай на несколько секунд замолчал, а потом добавил:

– Если верить этому народному творчеству, то такое мнение обо мне сложилось у народа. И это хорошо, что за Алтаем есть хоть кто то, кто, по мнению народа, глупее меня. Надеюсь это императрица Цыси. Тогда хоть не так обидно. Но, пожалуй, для определения наших позиций, я могу предложить другой романс.

И снова коснувшись клавиш, Николай запел:

Николай захлопнул крышку и, повернувшись к собеседникам произнёс:

– Я свой выбор сделал. Дело за вами. Особенно за тобой Мишкин. Да, да, за тобой, зная какой выбор женщины, дороги и окончательной расплаты ты выберешь. Когда тебя бандиты отвезут в лес и твоё тело не найдут даже через сто лет. А мне, в этом случае, придётся кидаться на пули бандитов, в тщетной надежде закрыть своим телом, своих детей. Которых потом будут добивать штыками. Вот последствия твоего, Мишкин, одного из возможных, выбора окончательной расплаты. И нами с тобой, а также моими детьми это далеко не закончиться.

Михаил отвернул лицо и зло бросил:

– Но с чего ты считаешь, что это возможно?

– А с того, Мишкин, что Россия больна, и главными кровопийцами являемся мы, точнее наша семья, Гольштейн-Готторпов. И есть мнение, что если избавиться от нас, то Россия расцветёт. И всё самой наладиться. Они конечно ошибаются. И свергнув царя, либералы потом начнут вздыхать о том, какую Россию они потеряли. После того как турнут с Олимпа уже их самих. Не видя взаимосвязи в своих действиях и последствиях этих действий. Особенно для себя. Ну, интеллигенции, по её скудоумию это свойственно. Недаром же наш пАпА[107], назвал интеллигенцию вшивой. Вопрос как в этой ситуации уцелеть нам. И желательно не сильно просесть в значимости, в новом обществе.

– Ну если взять английский вариант, – начал было говорить Мишкин, – То можно будет сохранить…

– Сохранить что? – прервал брата Николай, – Не забывай, Мишкин, что головы рубить своим монархам начали именно англичане. Французы потом просто продолжили. Хочешь положить свою голову на заклание, для сохранения монархии?

Николай посмотрел на Михаила и, увидев, что тот отрицательно покачал головой, усмехнувшись. Продолжил:

– Вот и я не хочу и, кстати, у меня не было не малейшего сомнения, что ты не хочешь. И выбирая меру окончательной расплаты, ты братец выбрал нож бандита. Поэтому давай не будем доводить дело, что корона будет грозить тебе. Это первое, а второе, это то, что Британия и есть окончательное зло. Которое не испытывает к другим ничего, ни каких чувств. И способно уничтожить, перемолоть в труху, ради своих меркантильных интересов кого угодно. Женщин, детей, искусных мастеров. Ради золотого тельца они готовы всё это уничтожить. Это и есть проявление идеального зла. Ни каких чувств, всё сугубо иррационально. Так сказать, ничего личного, это только бизнес. К тому же нам этот путь совершенно не подходит даже с такой, сугубо иррациональной позиции.

– Это почему же? – произнесла Ольга.

Николай усмехнулся:

– Вот всегда диву давался с иррациональности женщин. Но если говорить серьёзно, сестрёнка, то английская модель может развиваться, если только будет, всё время и непрерывно, расширятся. Захватывая и поглощая всё новые и новые богатства. Это кстати и есть одна из причин грядущей и уже неизбежной большой войны. Которую нам не избежать. А вот фатальные последствия этой войны нам надо избежать.

– Это, какие такие последствия? – спросила Ольга.

– Ну, сестрёнка, хорошим результатом этой войны, для Британии будет являться, уничтожение монархии и расчленение России. С колониальным контролем наиболее лакомых для Британии кусков России и всего Китая. Это так сказать цели этой войны относительно нас. Ну и ещё это уничтожение главного конкурента Британии. Причём нашими руками. Политика Британии сугубо иррациональна, и ставит во главу угла прибыль. Поэтому, по отношению к континенту, она сводиться к тому, что вы усиливаетесь, значит, можете, через десяток лет угрожать нам, вас надо уничтожить сейчас, стравив с таким же. Чей рост может угрожать Британии. И не важно, что и мысли нет угрожать Британии. Что она даром не нужна, а есть только желание просто пожить получше. Ну и дать возможность детям пожить лучше, чем пожили мы. Так что не думаю, что британский путь нам подходит. И наши головы мне дороги, и этически, то, что творят британцы, для меня не приемлемо. Да и чисто иррационально мы опоздали. Надо было доводить до ума революцию сверху Петра Великого. Уже революция сверху нашего деда несколько запоздала. Да и её либеральная направленность не имела поддержку среди самого народа.

Ольга, усмехнувшись, произнесла, заставив своими словами рассмеяться уже Михаила:

– Помню, помню твою фразу Ники, не может остановить безобразие, то возглавь его. Но что ты предлагаешь?

– Ну опереться на людей, которые могут кардинально преобразовать Россию, и для кого это государство не пустой звук. И которые могут предложить совершенно новый путь развития. Благо у них есть партия, есть умные и образованные люди. А это уже сила. Во-вторых, дать крестьянам землю. Тот, кто даст крестьянам сейчас землю, тот получит поддержку раз в десять большую, чем его оппоненты. Но землю надо дать не так, как это предлагает товарищ министра внутренних дел Столыпин. Не в частное владение, с резким обнищанием как минимум половины крестьянских хозяйств и их выдавливанием в город. И с их голодными бунтами. Мы просто не успеем, с нашим перманентным голодом и мировыми кризисами, принять в города эту массу народа. Хотя надо бы. Но нам нужно время. Которое может дать нам передачу земли крестьянам, по их чаяниям. С сохранением государственного землевладения, с передачей его в общинную аренду. Это конечно мёртвым припарки. Крестьянам это не поможет. Но позволит сделать, так что они будут за нас стеной. И не позволят контрреволюции, что нам наиболее опасна, нас скинуть.

– Контрреволюция? – удивилась Ольга, – Чем она опасна?

– А тем, что революция сама по себе не так страшна, как страшно противодействие ей. Как и любое действие, революция вызывает противодействие. Которое и наиболее страшно и наиболее опасно. Как это было во время революции сверху Петра Великого. Когда часть старой аристократии и стрельцы пытались, своими бунтами, не позволить осуществиться преобразованием. Или как та же гражданская война в Японии, случившаяся там после революции действующего там императора. И именно эта контрреволюция и наиболее кровава, и жестока. Служа детонатором кровопролития. И чаще всего на чужие деньги, данные для защиты чужих интересов. У всех на слуху террор устроенный синими[108] во Франции, во время их гражданской войны, с белыми. Но мало кто помнит, что террор там начали белые. И его размеры были не меньше террора синих. Просто потом всех жертв стали ассоциировать непосредственно с синими. Поэтому то и крайне важно минимизировать выступления контрреволюционеров. Но вернёмся к нам. Для нас будет крайне важно сделать ещё несколько вещей. Которые сделают нас нужными этим людям. На которых я предлагаю опереться.

– Это, какие же? – снова спросила Ольга.

– Ну, во-первых, я предлагаю нам, нелегально вступить в нелегальную политическую партию, – ответил Николай, вызвав своими словами улыбку у Ольги и смех у Михаила, – Это что бы все наши оппоненты, не похватав серебряные табакерки и шелковые галстуки, не побежали к нам. Как побежали к нашему предку, императору Павлу. Во-вторых, будучи интересными им, давая им власть, иметь за спиной силу. Как гаранты передела земли. Пусть и совершенно дикую и необузданную, к тому же далеко не разумную. Но силу, в виде крестьянства. Будучи крестьянскими царями. Правда, потом психологию этого крестьянства придётся ломать через колено. Причём с кровью, и очень большой кровью. Иначе это совершенно иррациональная сила сметёт Россию. И все усилия пойдут прахом. Так что ломать психологию мелкого собственника, с его, дайте мне землю, и не лезете ко мне со своим государством, в том числе и с рекрутскими наборами, придётся. Особенно ломать их желание, получать за хлеб справедливую, по их мнению, цену. Это когда скидывай последние портки и возьми краюху хлеба. Но это будет потом. Когда города смогут принять и дать работу как минимум восьмидесяти миллионам бывших крестьян. А пока нам надо будет сохранить под своим контролем армию и финансы. И с армией нам сможет помочь Мишкин.

Николай и Ольга посмотрели на Михаила, а тот, смутившись, произнёс:

– А что я то?

– А вот от выбора твоей окончательной расплаты и зависит, кем ты будешь, просто кучкой костей в лесу, никому не ведомо где, или верховным главнокомандующим армии. Пользующийся у подчинённых авторитетом, как храбрый командир и удачливый стратег. За которым они потом пойдут и в огонь, и в воду. И по приказу, которого сметут всех. И который будет верной опорой трона. С восседающим на нём сестрой.

– А что делать то? – не поднимая взгляда, спросил Михаил.

– Ну как проводим Масако… – Николай обвёл взглядом присутствующих и произнёс, – Похоже, мою шутку, никто не оценил.

– Это какую, – Михаил удивлённо посмотрел на Николая.

– Ну это когда я попросил микадо посодействовать вывести к эскадре Рожественского два броненосца с Чёрного моря, – ответил Николай, вызвав смех у присутствующих. И когда все отсмеялись, то Николай продолжил:

– Так вот Мишкин, как только тут всё закончиться, присоединяешься к своей дивизии. И начинаешь работать на своей имидж. Но запомни потерять имидж легко, заработать очень сложно. Так что, зная твою храбрость, для тебя будет главное остаться в живых на этой войне. А Оля, сопроводить нашу гостью на "Ростиславе" и "Двенадцати Апостолах" в Сингапур.

Увидев, как у сестры вверх полезли брови от удивления, Николай поспешил добавить:

– Просто я считаю, что сейчас тебе Оля оставаться в России опасно. А так, тебе, после развода, ну просто необходимо развеяться, подлечить нервы и морское путешествие тебе рекомендовали врачи. Ну а так посетите Стамбул, Афины, побережье Африки, Индию, Индокитай. И главное приведёшь два броненосца к нашему флоту. Хоть какая-то польза от этого организованного мною цирка, для нас будет. Но, сообщишь командиру отряда, контр-адмирала Вишневецкому, о том, что вы не будите возвращаться в Севастополь, только по выходу из Сингапура. Официально это будет твоя прихоть. Неофициально, у тебя будет на руках мой приказ, подчиняться тебе безоговорочно.

Ольга кивнула, в ответ, соглашаясь, а потом спросила:

– А что будешь делать ты?

Николай тяжело вздохнул и ответил:

– Ну пока в приоритете у меня внешне политические проблемы. Которые никому нельзя доверить. Пока правительство Морозова готовить почву, для революции сверху. А есть угроза, что большая война в Европе начнётся в ближайшее время. И мне необходимо будет её оттянуть как можно на более поздний срок. Это, во-первых. А во-вторых, надо что-то думать с Сербией. Своей сменой династии они переворошили весь порядок на Балканах. И нам снова придётся туда влезть. Вопрос касается гарантий для России. И этой гарантией может быть только Елена Сербская. Но эту грядку ещё предстоит окучить.

Царь сидел в своём кабинете и работал с документами. Но, в отличие от некого Алконавта, о котором говорил, что он работает с документами в моменты его запоя, то Николай был трезв. И очень зол. Ведь революция страшна не сама по себе, сама по себе революции не имеет каких-то страшных или кровожадных целей. Сама по себе революция только производит перезагрузку старых общественных, ну или иных обязательств, в тот момент, когда они изжили себя. Гораздо страшнее реакция тех сил, которых эта перезагрузка совершенно не устраивает. И которые хотели бы, что бы старая система обязательства сохранилась. И они поднимаются в её защиту. Пытаясь кровью напугать сторонников революции, развязывая против них террор, а то и гражданскую войну. А потом обижаются на "прилетевшую ответку", дико визжа, "а нас за що!" Навешивая всю пролитую кровь только на революционеров, выставляя себя невинными жертвами.

И тут не важно, идёт ли революция снизу, или её инициируют сверху. Всегда найдутся те, кого старые общественные обязательства устраивали больше, чем предлагаемое изменение правил игры. На основе которых, в обществе, и должны были возникнуть новые отношения и новые общественные обязательства. И сразу предугадать кто будет за эти изменения, а кто против сказать сложно. Тем паче, что по мере развития революционной ситуации те, кто первоначально поддерживал изменения, буквально скоро оказывается в противоположном лагере. Ну вот кто вспомнит, что в самом начале Вандея была одним из самых революционных регионов Франции. А потом её жители устроили кровавый террор "синим". А сами стали "белыми", при этом так и не став теми, кто поддерживал возвращение монархии во Франции.

Вот и сейчас, даже первые, очень робкие шаги, в попытке изменить общественные отношения в Российской империи тут же вызвали ответную реакцию. Ведь только стоило Николаю объявить о разрешении общественных партий, собраний, свободы слова и прочих декоративных изменений, как тут же первыми возникли черносотенские союзы. Требовавшие отказа от "поклонения западу", в виде "либерального пути". Отказа от всех этих свобод в русском обществе. Да и первой кто провёл общественные собрания и демонстрации оказались священники. Которые выступали против секуляризации[109], предлагаемой Николаем. И требовали, чтобы были в уложении об преступлениях вернули статьи об церковных преступлениях, не было введено патриаршие управление, не были введены налоги на церковную собственность, а сама церковь осталась на содержании государства. А не как предлагал Николай, когда все монастыри и приходы должны содержаться прихожанами. Которые и будут для этих целей приносить в церковь пожертвования. Ну может быть ещё свечки покупать. В общем всё как, в своё время, сказал Иисус, кесарево кесарю, а Божье Богу. Но помимо них начали поднимать голову и помещики. Так сказать, далеко не служилое, а поместное дворянство. С диктатурой которого и пришлось заканчивать в 1917 году. И ведь именно попытка императора Павла уничтожить диктатуру поместного дворянства и привела к тому плачевному для императора итогу. Хотя отпрыски таких домов и наводнили гвардию. Ведь даже только планируемая отмена сословий означало что и им тоже придётся платить налоги на общих основаниях. А не так как с помещичьей земли платили в шесть раз меньше, чем с земли принадлежавшей общине. Ну а если ещё и вспомнить, что, выслав своих, на столько любивших его дядюшек, что они его бы задушили голыми руками, он только обезглавил заговор в гвардии против себя, но далеко не ликвидировал его. И сейчас на сцену стал выходить "второй эшелон" заговорщиков. Который стал объединяться с остальными выступавшими против Николая силами. Причём лозунг ими был выдвинут убойный, для Николая, – "А царь то, не настоящий", и молде настоящий царь так бы никогда не сделал бы. Так настоящий царь не разрешил бы принимать женщин в университеты. В том числе и обучавшихся на подпольных женских курсах[110]. Студенткам, которых, теперь можно было, сдав экзамены перейти, в этом году, на официальное обучение, на соответствующем курсе, в Московский университет. А закончившие эти курсы имели право сдать экзамены, за все обучение, получить диплом. И уж конечно будь царь настоящим, то он не стал бы заигрывает, с вольнодумцами, и потакает презренной черни. И уж совсем точно бы не стал бы покушаться на соборность России и установленный в ней вековой порядок. Внося брожение в народную духовность. А так мог поступать только не настоящий царь. Который, к тому же, о ужас, объявил о том, что женщины имеют равные права в престолонаследовании с мужчинами. Чем очень обидел очень уважаемых людей. Поставив их после своих дочерей и сестёр.

Но тут, отчасти, правда, Николаю помог и его второй, сделанный им в первый день, как он попал, шаг. Когда он, бортанув клан Александровичей, – своих родных дядек и примкнувших к ним Николаевичей, сделал ставку на два других великокняжеских клана. Кланы аутсайдеров Константиновичей и Михайловичей. Введя их представителей в правительство и сняв опалу с одного из Константиновичей. Что исключало образования великокняжеского заговора против него. В отличие от событий падения империи, когда против Николая организовали заговоры все его горячо любившие родственники, включая брата и мАмА. А в результате оказавшийся с короной в руках Михаил запустил такие процессы, что даже уже примерявший эту корону Кирилл Владимирович оказался за бортом истории. Умудрившись вляпаться в неё со своим красным бантом и подчинением своего гвардейского флотского экипажа революционерам. Ну а сейчас, в столице, на хозяйстве, оставалась сестрица Ксения. Точнее её муж, уверенный, что именно его жена является первой наследницей после Николая. И поэтому её муж Сандро, к тому же член правительства, и один из замов премьер-министра, в буквальном смысле рыл землю, но интриговал, вместе с братьями, против, противостоящих Николаю, Александровичей. Не позволяя врагам задействовать против него весь имевшийся у императорской фамилии административный ресурс. Хотя по поводу друга детства и свояка Николай и не обольщался. Этот пусть и умный, но всё равно далеко не честный человек, с ним, только пока есть надежда, что именно Ксения первая наследница короны.

Хотя как оказалось правительство в России тоже было далеко не всесильно. Включив в него сразу трёх великих князей, пусть одного и бывшего в опале, Николай обидел высшее чиновничество. Которое на полном серьёзе считало, что заседание в присутственных местах и есть её предназначение. И отсидев положенное число лет автоматически полагался следующий чин и повышение должности. При этом торговля интересами России её врагами, причём за вознаграждение, этими лицами предательством не считалось. И получив деньги чиновники продолжали блюсти собственные интересы, считая именно это честным служением государю. А тут их кто-то посмел обойти. Да и великие князья получили от царя весьма аппетитные куски государственного пирога, к которым они стремились сами. И при этом все они отлично знали, что всё, что перепадало представителям царской семьи потом передавалось по наследству. Так что действия правительства всячески саботировались. А само высшее чиновничество было готово поддержать противников Николая.

Хотя с главным, что хотел сделать Николай правительство справлялось. Подготавливая почву для реформ. Причём уже другим правительством. Николай собирался потом взять курс всё-таки влево от опасности. А том числе и в финансовой сфере. Где граф Игнатьев, не смотря на свою крайнюю реакционность, и пытался планомерно отказаться от золотого стандарта рубля. Этого наследия Витте. Ну и второе в России появился государственный банк, который начал выкупать все заложенные имения. Да и земли которыми владела императорская семья. А ведь только Николай самолично владел огромными пространствами пахотной земли. Будучи самым богатым землевладельцем в России. И теперь Николай, перед тем как эти земли должны будут уйти в крестьянские общины Центральных Губерний, хотел получить с правительства средства. Которые это же правительство должно было пустить на развитие промышленности в России. Так сказать, заложить основы индустриализации России. Ну и на развитие пролетариата. На который в начала ХХ века ни одна из политических сил и не делала ставку. А Николай хотел сделать.

Да и нельзя сказать, что Николай не собирался решить вопрос с землёй, как это было вынужденно решать в октябре 1917 года четвёртое Временное правительство[111] левой коалиции. Тогда, после угрозы введения частного владения землёй, крестьяне провели "чёрный передел" земли. Уничтожив не только помещиков, но и существовавших на тот момент кулаков. Причём это случилось ещё летом 1917 года. И большевики, буквально наступив на горло сами себе, а у них планировалась совсем другая земельная реформа, узаконили сложившуюся ситуацию. Сейчас "черного передела" на селе не было. Что позволяло провести различные реформы, в различных регионах. И если в Центральных губерниях Николай планировал вариант именно "черного передела". Ну что делать если земля, воспринималась крестьянами, как некий свободный ресурс, по типу воздуха или воды. Крестьяне твердо полагали, что земля принадлежит тому, кто её обрабатывает, и для них, взять землю помещика, не означало пойти на преступление. И с этим мнением приходилось считаться. И списать в расход, в этой части Империи, помещичье, да и кулачье тоже, землевладение. Особенно если вспомнить что ещё Алексей Михайлович, отец Петра Великого повелел, кулаков сечь нещадно, хлеб отбирать. Так что изобретение продразвёрстки, это далеко не изобретение ХХ века. А совсем даже века ХVII. Но вот в других регионах, той же Сибири, Юга Украины, в казачьих регионах предполагалось оставить, если уж не тоже частное землевладение, то государственное, как в том же Войске Донском. Что бы не дать казакам гутарить [112], про Присуд. И раз царь, в своё время, пожаловал казакам землю за службу, то раз теперь они будут служить на общих основаниях, не являясь сословием, то Николай собирался лишить казачьи войска жалованных им земель. Вернув их в казну. Но Николай помнил, что именно "черный передел", в казачьих регионах, и спровоцировал в 1918 году выступление казаков против центральной власти. Ведь в результате того "черного передела" наиболее значимые представители этого бывшего сословия, сильно и потеряли в размерах выделяемых им земельных паёв. Деля её с пришлыми. Хотя рядовые казаки и выиграли. И сейчас он не собирался сильно обижать при делёжке аренды, уже государственной земли, бывшими казачьими общинами, представителей элиты ликвидируемого казачьего сословия. Рассчитывая всё-таки получать товарное зерно из этих регионов. Как, впрочем, и рассчитывая на товарное зерно с Юга Малороссии и из Сибири. Где он собирался оставить крупные землевладения в государственной собственности. Нанимая уже работников на них. Благо и таких хозяйств в России, на которых вырабатывалось зерно на экспорт, в товарном количестве было не так уж и много, несколько менее тысячи.

И при всём при этом. Николаю приходилось сидеть не в столице, а пусть и в царской резиденции, но на глухой окраине. Не рискуя вернуться в столицу, чтобы тут же не спровоцировать мятеж в гвардейских полках. И искать защиту в лице простых, пусть и привилегированных, полков русской армии. Рассчитывая, что стоявшие в глухой провинции полки навряд ли интересовали заговорщиков. И на офицеров, обласканных им лично можно будет понадеяться хотя бы первое время. Хотя сомневаться в том, что нити заговора дотянуться и сюда не приходилось. Родственные и дружеские чувства никто не отменял. А то, что в полках 1-й, и срочно прибывающей в Крым 36-й пехотной дивизии, второй дивизии из состава XIII армейского корпуса, есть друзья, родственники, да и просто должники заговорщиков сомнений не было. Помимо этих частей в Крым прибывали и остальные полки 12-ой кавалерийской дивизии.

И это при условии, что ему ещё было необходимо и руководить войной с Японией. Контролируя и ситуацию там, и подготовку к генеральному русскому наступлению. В том числе доставку как подкреплений, потерявших десятки тысяч бойцов частям, так и новых частей. Которые и должны были переломить превосходство японцев в силах над русской армией. Возникшее после падения Порт-Артура и присоединения армии Ноги к японской полевой армии. Но пока планировалось тактическое наступление, призванное ослабить тески японской армии и вызволить Мукден из полу окружения. Ведь японцы не оставляли надежды дожать осадой русские войска. И всё-таки заняв Мукден отбросить русских на следующий оборонительный рубеж. За сотню вёрст севернее этого города. А на лето планировалось уже крупномасштабное наступление русской армии. Которое и должно было бы привести к разгрому японской армии. Для чего в Маньчжурию спешно стали перебрасываться войска. Да и Николай приказал начать концентрировать в портах Чёрного моря пароходы РОПИТа и Добровольческого флота[113]. Из расчёта переброски по морю на Тихий Океан армейского корпуса. Состоящего из двух пехотных дивизий и кавалерийской бригады. Ну и ещё одной кавалерийской дивизии и Одесского особого запаса[114]. А также готовить к походу весь флот. Включая и спешно приводящийся в боеспособное состояние самый новейший эскадренный броненосец "Князь Потёмкин-Таврический". При этом царь настоял на том, чтобы адмирала Фелькерзама отозвали с эскадры назад в Россию. Николай совершенно не собирался рисковать потерей духа на Второй Тихоокеанской эскадре.

Но и надо было подумать и о планировании большой войны в Европе. Которую как понимал Николай избежать не получиться. Увы, в таком деле от России зависело мало. И её попытка избежать войну могло привести только к войне России, образно говоря, со всем миром. А потом с разборкой двух коалиций уже на её территории. За раздел влияния на территории России. К тому же настропалённое на контроль за нахождением германского императора русское посольство в Берлине сообщало, что императора Вильгельма нет в Берлине. А это означало его скорое появление в Марокко. Ещё попытками повлиять на будущую войну стало то, что спешно нанятая яхта "Семирамида" была направленна по вскрывшемуся от льда Дунаю в Белград. За сербским королевским семейством. А королям Италии, Греции и князю Черногории было предложено встретиться с российским императором в ближайшее время. Ещё одним кандидатом на коалицию могла бы стать Болгария. Но отношения между Россией и Болгарией с 1885 года желали быть гораздо лучше, чтобы вообще рассматривать эту страну в качестве возможного союзника.

Пытался Николай и решить вопрос с техническим оснащением Русской армии и фота для подготовки к большой войне. Пока об танках и авиации говорить не приходилось. Хотя фирме Шаррон и были заказаны полдюжины бронеавтомобилей предложенных, с подачи Николая, князем Накашидзе. Которые уже возглавил первое автомобильное подразделение в мире, к тому же включавшее и все имевшиеся, на начало 1905 года, в мире бронеавтомобили. И это подразделение уже должно было убыть на фронт. И всё это под патронажем Сандро. Как, впрочем, Сандро уже занялся и приобретением дирижаблей для Российского флота, во Франции и Германии. Впрочем, у Николая не было ни малейших сомнений, что муж сестры Кении уже прикидывал кому из сыновей он оставить по наследству флот, а кому бронесилы или ту же авиацию империи. Но и самого исправляющего должность главного начальника флота и Морского ведомства уже направили на создание нового флота для России. Взамен устаревшего. В первую очередь Николай заставил начать переработку проектов, двух уже заложенных, броненосцев типа "Андрей Первозванный", в вооружённые восемью двенадцатидюймовыми пушками линкоры[115]. И по этому проекту должны были быть построены два новых линейных корабля на Чёрном море. Ещё два крейсера, с восемью десятидюймовыми пушками, были заказаны в Британии. Ещё одним предложением, направленным на усиление флота, которое Николай правда хотел озвучить уже после окончания войны, было переоборудование броненосцев "Цесаревич" и типа "Бородино" в линкоры. Правда было два возможных варианта переоборудования этих кораблей. Первый, с минимальными переделками, превращал эти корабли в вооружённые шестью двенадцатидюймовыми орудиями подобие линкоров. Третью башню главного калибра предлагалось установить на место кормовой группы башен с шестидюймовками и кормового мостика. При этом сохранившиеся шестидюймовые орудия становились противоминным калибром. Второй вариант предполагал, что башен главного калибра станет четыре. И эту башню следовало установить между котельными отделениями корабля. Но вот тогда цена, такой переделки, возрастала до стоимости постройки нового такого корабля. И стоило всё взвесить, перед тем как начинать подобные работы. Вспоминая, что всё-таки проект броненосцев типа "Бородино" был отвратительным проектом.

Близкими к проектам эсминцев типа "Доброволец" заказывались и новые эсминцы. Были начаты работы и над тяжёлыми и лёгкими крейсерами. Но флот должен был получить не только эти корабли. Царь указал исправляющему должность на необходимость создать на Висле и Дунае по речной флотилии. В составе которых должны было быть, через десять лет не менее чем по восемь речных мониторов. А также плавающие батареи с максимально возможными по мощности морскими пушками. Пригодными для разрушения фортов крепостей. Ну и для береговой обороны предполагалось передать все орудия с планируемых к выводу из строя кораблей. Для создания на их основе железнодорожных установок. Которые, Николай так же планировал использовать, помимо береговой обороны, и для сокрушения оборонительных сооружений противника. Ну и флоту предписывалось развернуть, на основе созданных морских полков и батальонов, дивизии морской пехоты на Балтике, Чёрном море и Тихом океане, и по бригаде на Висле, Дунае и Каспии.

Свое видение будущего предложил царь и Главному Артиллерийскому Управлению. Где предлагалось создать батальонную артиллерию. На основе передаваемых из флота одноствольных мелкокалиберных орудий Гочкиса. Полковую, она же противоштурмовая, на основе короткоствольных трёхдюймовых орудий. Унифицировав их во многом с горной артиллерией. А также создать полковую, быстро сборную шестидюймовую мортиру. Приспособленную к транспортированию не более чем восьмёркой коней. Ну и создать в дивизиях артиллерийские полки, вооружённые гаубицами и тяжёлыми орудиями. И помимо этого создать части осадной артиллерии. Для чего ещё следовало создать новые орудия. ИР это всё помимо ещё и началу работ по созданию миномётов новых типов. Ну и всё-таки начать выпуск тридцатичетырёхлинейных и сорокадвухлинейных мортир[116]. Которые были приняты, распоряжением царя, Николая II, на вооружении Русской армии в конце XIXвека. Но по решению военного министра не производились.

Запланировал Николай и перевооружение пехоты, на автоматические винтовки. Для чего следовало разработать не только сами винтовки, но и новые патроны. Как промежуточные малокалиберные. Так и новые пулемётные, "карандашного"[117] типа, для новых пулемётов. Как станковых, так и ручных. Для чего предполагалось создать в России завод по выпуску ружей-пулемётов образца 1902 года[118]. Благо этот пулемёт был достаточно всеядным и легко адаптировался под различные патроны. И такой ручной пулемёт Николай предлагал иметь в каждом отделении. А станковые пулемёты в виде отдельного взвода в батальоне. При этом Николай был намерен решить и патронный, и снарядный голод. Развивая производство патронов и снарядов. Причём не только русских образцов, но и других стран. В том числе и противника. Имея введу, что в мирное время боеприпасы можно будет продавать в нейтральные страны. А в военное использовать для применения трофеев. Что бы потом в военное время не налаживать выпуск патронов к тем же трофейным австро-венгерским винтовкам[119]. Да и помня о том, что во время Первой Мировой войны русская армия испытывала большой дефицит винтовок, Николай приказал обеспечить сохранность на складах, всех имеющихся винтовок, устаревших систем и боеприпасов к ним, снятых уже было с вооружения русской армии. Из расчёта вооружить ими тыловые части и ополченцев[120].

И в этот момент в импровизированный кабинет вошёл камердинер. Который и доложил, что по приказу Николая офицерами Зубатова доставлен некто Джугашвили. Причём офицеры уверяли, что его величество настаивал на немедленной доставке этого человека к нему. На что Николай соглашаясь произнёс:

– Именно так всё и было, любезный. И раз доставили, то проси. Кстати попросите, любезный, мою сестру меня срочно посетить. Ну и организуйте нам чайку.

И прежде чем слуга успел выйти Николай выдвинул ящики стола. В том числе и с установленным на стойке маузером. Укладывая в остальные ящики, лежавшие у него на столе документы. Так и не успев убрать всё о того момента, когда в кабинет вошёл Джугашвили. Внимательно осматривая куда он попал. А Николай, добавив в голос радушия, и дружелюбности произнёс:

– Проходите, проходите Иосиф Виссарионович. Присаживайтесь. Чайку попьём. О делах наших скорбных покалякаем.

Сталин удивлённо посмотрел на царя. Но прошёл к стоявшему перед столом стулу и присел на него. А Николай усмехнувшись добавил:

– Хотя вы, Иосиф Виссарионович, и не знаете от куда это. И надеюсь, мы с вами сможем сделать так, что вы это никогда и не узнаете. И надеюсь, что вы не возражаете, если мы вот так и пообщаемся, без чинов. Так что Николай Александрович думаю будет вполне достаточно.

– Без чинов? – усмехнулся Сталин, – Да вы, издеваетесь.

– Отнюдь, отнюдь, товарищ генералиссимус, – серьёзно посмотрев на собеседника произнёс Николай, – И он же товарищ Верховный Главнокомандующий, а также человек, который сумеет дать народам Земли надежду на светлое будущее, показав, что мир может быть иным. Тот, который станет мерилом для главы государства. С которым будут сравнивать всех остальных. И чья могила будет утопать в десятках тысяч цветов. А память о котором, даже через семьдесят лет после его смерти, будет вызывать злобу у его врагов. Да, да, у вас и через семьдесят лет после вашей смерти, Иосиф Виссарионович, будут враги. Про которых, будут говорить, что любой шакал может порычать на мёртвого льва. Я знаю, что вы можете оставить после себя такое наследие. Ну и кто, по сравнению с этим, какой-то полковник и император, по праву наследования.

Сталин внимательно посмотрел на царя, но промолчал, а Николай продолжил:

– Можете считать это озарением, но я знаю один из вариантов будущего. Прочитанной в записях одного из пророков. Где описывалось будущее России. И который, в этих записях, ни в чём не обманул, до начала этого года. Но учтите в том варианте будущего этой беседы не было. Но там одной из ключевых фигур названы вы, Иосиф Виссарионович. Так что не обессудьте, но в своих планах я вынужден сделать ставку на вас.

Сталин, который всё ещё сидел, сложив руки на колени перед собой, тяжело вздохнул и бросил внимательный взгляд на Николая. Который наоборот, сидел расправив плечи и раскинув руки. Как бы демонстрируя, что он открыт для оппонента. А потом Сталин произнёс:

– Я могу узнать, что это за планы?

– Конечно можете, Иосиф Виссарионович, – согласился Николай, – Надеюсь вы отлично осознаёте, что в России назрели преобразования. И диктатуру поместного дворянства пора менять на другую диктатуру. Но не буржуазии, так как либеральные идеи сейчас в России не найдут опору. Но зато в стране найдётся опора для социалистических преобразований. И соответственно нам нужна диктатура пролетариата.

Услышав последнюю фразу, Сталин вздрогнул и удивленно посмотрел на Николая, который же продолжил:

– Ведь надеюсь, что вы Иосиф Виссарионович не станете отрицать классиков, которые причисляют к пролетариату всех, кто, не имея других средств для существования живёт за счёт продажи своего труда. А это не только рабочие. Просто сейчас именно рабочие наиболее образованная, организованная и сплочённая часть пролетариата. Так что, можно, с полным правом сказать, что именно рабочие и есть сейчас передовой отряд пролетариата. Если же говорить про потом, то посмотрим кто сможет стать таким отрядом. Но это будет потом. Хотя вот допустим, с тем же Энгельсом по одному моменту я бы поспорил.

Но в этом момент камердинер вкатил тележку со всем необходимым для чаепития. Причём на трёх персон. От чего Сталин бросил на Николая внимательный взгляд, но промолчал. Благо, прежде чем слуга покинул комнату, в кабинет вошла Ольга. С интересом окинувшая взглядом Джугашвили. И увидев сестру царь произнёс:

– Знакомься Оля, это Иосиф Виссарионович Джугашвили. Человек, которого я лет через двадцать хочу видеть равным канцлеру. Так сказать, был в Германии Железный канцлер. А мы ему противопоставим своего. Стального, – потом Николай повернулся к Сталину и добавил, – Иосиф Виссарионович, это моя сестра, Ольга Александровна. Прошу любить и жаловать.

Заставив своей фразой порозоветь Ольгу, бросившую короткий взгляд на Сталина. И когда их взгляды встретились, то Ольга улыбнулась, а Николай продолжил:

– Предлагаю выпить чаю и продолжить наш спор.

– И о чём вы спорите? – произнесла Ольга, взяв свою чашечку и опустившись на стоявший недалеко от стола диван. А Николай, усмехнувшись и смотря прямо в глаза Сталину произнёс:

– Ну будучи, убеждённым марксистом, Иосиф Виссарионович, должен исходить из предпосылки, что труд создал человека. Я же уверяю, что некто философ Энгельс ошибся, и эта предпосылка в корне не верна, будучи ложной. Хотя я и сам исхожу из предпосылки, что это самое существенное, с Иосифом Виссарионовичем, расхождение, в теории марксизма. Ведь я же говорю, что человека создала речь. А именно возможность передавать знания другим. Постепенно накапливая их. А по поводу труда… То, как только одна обезьяна взяла палку, все окружающие её обезьяны тут же кинулись трудиться.

Эта фраза заставила Сталина усмехнуться, а Ольга тихонечко рассмеялась, прикрыв рот рукой. Заставив, тем самым, Сталина бросить взгляд в её сторону. На что молодая женщина бросила на мужчину короткий взгляд и загадочно улыбнувшись, томно опустила глаза. А Сталин отведя взгляд от Ольги, и посмотрев на Николая, произнёс:

– И вы, Николай Александрович, не считаете, что у нас могут быть и ещё расхождения, во взглядах?

Николай развёл руками и сказал:

– Допустим, Иосиф Виссарионович, я тоже исхожу из мысли, что членом партии может быть лишь тот, кто действительно участвует в работе партии, а не любой болтающий о своей приверженности марксизму[121]. Именно поэтому то, я и не могу назвать себя членом РСДРП.

Сталин усмехнулся и проговорил:

– Ну сказать, Николай Александрович, что вы меня удивили, это ничего не сказать. Когда меня арестовали жандармы, а потом мне предложили встретиться с вами, я ломал голову, от того что вы от меня хотите, но такого, дискуссии по марксизму, с царём, я не ожидал. Хотя и понимаю, что меня сюда по вашему приказу доставили не для этого.

– Просьбе, Иосиф Виссарионович, просьбе. Вас пригласили ко мне, – прямо говоря на Сталина произнёс Николай, – Вы вольны поднять и покинуть нас. Но признаюсь честно, вы мне очень нужны. Я совершенно не представляю, что мне делать дальше. Причём без вас лично. Да и я обещал, познакомить сестру, с величайшим человеком двадцатого века.

Сталин бросил взгляд на Ольгу, которая ответила ему улыбкой. А Николай минуту подумав продолжил:

– И да, вы правы, я пригласил вас не только подискутировать о марксизме. Я хочу предложить вам, Иосиф Виссарионович, начать работу по социалистическому преобразованию в империи. Начав социалистическую революцию сверху. Для чего предлагаю вам, для начала карьеры, возглавить свой секретариат. Так сказать, стать генеральным секретарём. А лет через двадцать возглавить эти изменения в стране. И прежде чем вы ответите, я открою вам самую страшную государственную тайну, о которой будем знать только мы трое. Вы, я и цесаревна. Да, да, меня на троне сменит Ольга. И именно её канцлером, Стальным канцлером, будите именно вы, Иосиф Виссарионович.

Джугашвили, внимательно посмотрел на Николая, потом на Ольгу, сделал глоток из своей чашки и проговорил:

– Очень хороший чай, но вы, Николай Александрович, не находите ли, что монархия, как пережиток феодализма, и социализм несовместимы?

– Вы не поверите, Иосиф Виссарионович, но я именно так и нахожу, – произнёс Николай, заметив, как у его собеседника приподнялась бровь, – При социализме монархия совершеннейшим образом не возможна. Но, мы то с вами говорим об этапе перехода от, в общем-то, феодализма к социализму. Что, согласитесь, в принципе невозможно, так как нельзя перепрыгнуть через промежуточную формацию. Да и такой переход требует изменения мировоззрения населения. И вот на этом-то этапе я вполне допускаю, что монархия, как имеющийся механизм управления государством может исполнить свою роль. У вас же нет других механизмов государственного управления.

– По мере развития общества к коммунизму государство отомрёт, – тут же произнёс Сталин, на что Николай, тяжело вздохнув, ответил:

– Ну, когда это будет, Иосиф Виссарионович, евреев по пустыне вон гоняли сорок лет, пока они либо не нашли единственное место на Ближнем Востоке где нет нефти[122], либо пока не исчезло рабское самосознание этого народа. Тут уж выбирайте причину по своему мировоззрению. Но, суть в том, нужно, как минимум, что бы сменилось два поколения, для того, чтобы сменилось самосознание народа. Но так как, при улучшении жизни, её продолжительность увеличиться то нужно будет гораздо побольше, чем какие-то, сорок лет. И что бы преодолеть, этот промежуток, диктатуры пролетариата, нужен будет какой-то государственный инструмент. И это может быть монархия. И уж поверьте, правительство социал-демократов, и конституционная монархия совсем не плохо смогут совмещаться. Вы сами это увидите, причём в ближайшей перспективе. И не только на примере России. Ещё, вполне вероятно, и на примере Швеции.

Джугашвили сделал несколько глотков чая, обдумывая услышанное, а потом произнёс:

– То есть вы, Николай Александрович, отрицаете начало отмирание государства, с появлением социализма в стране?

– Иосиф Виссарионович, давайте определимся с понятиями, – миролюбиво ответил Николай, – Я вполне допускаю построение социализма в одном государстве. Особенное если это такое государство как Россия, население которой ещё капитализма не нажралось, так что бы из ушей полезло…

– Вы так не любите капитализм? – внимательно смотря на царя, произнёс Сталин, – И извините, я вас перебил.

– Да ничего, ничего, Иосиф Виссарионович, – ответил Николай, – Я тоже считаю, что нам с вами необходимо определиться по этому вопросу. Ну а то, что вы меня перебили, так ничего страшно. Ведь и "браунинг" вы при этом, из кармана, не доставали.

Это фраза вызвала улыбку у Сталина, и смех у Ольги. А Николай продолжил:

– Я вообще исхожу из того, что главным ресурсом капитализма являются идиоты. Причём клинические. А сознательно за капитализм могут выступать только законченные мрази, подонки и сволочи. Ведь победа капитализма будет означать, что в обществе будет главенствовать корысть и равнодушие. Эдакое идеальное зло. Добавьте сюда мрак ночи, и жуткий холод, и вот вам самый настоящий ад. Я вам скажу там, в аду, не жарко, там беспросветно холодно.

Николай окинул взглядом присутствующих, а потом продолжил:

– Но с вашего позволения я вернусь к вопросу государства и революции. Социалистической революции. Однозначная победа, которой возможна только, в случае если она произойдёт одномоментно во всех ведущих капиталистических странах. Их не много, это САСШ, Британия, Германия и Франция. Но до того момента, как в этих странах произойдут социалистические революции, социалистическая Россия будет жить в состоянии осаждённой крепости. Хотя… Неважно, какая будет Россия хоть монархическая, хоть демократическая, хоть социалистическая, кроме либеральной, и соответственно колонии развитых государств, она будет в режиме осаждённой крепости. Соответственно нужна крепкая центральная власть, готовая и пролить кровь, и взять ответственность за свои решения. И вот тут монархия, несмотря на то, что она просто априори означает наличие аристократии, может оказать наиболее удобным, для нас с вами, государственным инструментом.

– И вы не считаете, что возможны другие государственные инструменты, кроме как конституционная монархия, по британскому образцу? – продолжая изучающе смотреть на Николая, спросил Сталин. А Николай, усмехнувшись, произнёс:

– Ну считать, что в Британии конституционная монархия величайшая и весьма распространённая ошибка, – при этом царь заметил, как удивленно на него посмотрела Ольга, и, обращаясь к сестре, Николай добавил, – А вообще кто ни будь, видел конституцию Великобритании? Вот и я не видел, из-за отсутствия оной. Да в Британии монархия ограниченна, парламентом. Но не законами. Поэтому там скорее парламентская монархия, а не конституционная. И вот поэтому кивать на Британию, как на пример конституционной монархии не приходиться.

– Но, Ольга Александровна, Николай Александрович, я позволю себе вставить слово, – улыбнувшись, произнёс Сталин, – Пожалуй, я с вами соглашусь, Николай Александрович, что в условиях, когда единственная в мире социалистически революция произойдёт в России, государство будет не просто нужно. А жизненно необходимо. Возможно даже и после этапа диктатуры пролетариата. Но есть же и другие государственные инструменты, чем они не устраивают вас, Николай Александрович?

– Это вы о демократии, Иосиф Виссарионович? Как власти именно народа, – царь внимательно посмотрел на собеседника, – Ну так ещё основоположник демократии прямо заявил, что для её торжества, у каждого демократа, должно быть несколько рабов…

Теперь Николая прервал смех Ольги. И усмехнувшись, над тем, как оценивающе посмотрел на его сестру Джугашвили, Николай продолжил:

– Да, да, Оля, именно так, без рабства других, демократия не возможна. Да и одно дело, когда в том же Новгороде собиралось вече. И в принятии решений побеждали те, кто мог переорать оппонентов, а то и загнать их, на свой конец города, кулаками. Но совсем другое дело, оперативно опросить мнение пусть ста миллионов граждан социалистической России. Что бы узнать их мнение по государственному вопросу. Любому. Нет, конечно, можно делегировать свои полномочия кому-то другому, например, депутату. Но этот механизм называется уже иначе, не демократия, а республика. А как тут сказал один французский президент, на своих выборах, кстати, потом ставший единственным императором Второй Французской империи, "неважно как голосуют, важно, как потом посчитают"[123]. И можно выдавать на этапе подсчёта голосов любую несусветную дичь. Которую очень сложно проверить. Так что с учётом недостатков всех известных государственных механизмов конституционная монархия далеко не самый худший вариант.

– Весьма неожиданное заявление, Николай Александрович, – прищурившись, ответил Сталин, – Мне необходимо всё обдумать.

– Конечно, конечно, Иосиф Виссарионович, всё обдумать просто необходимо, – согласился император, – но, когда будите обдумывать учитывайте один момент. Такой как, общественное сознание русского народа.

– А что с ним не так? – удивленно произнёс Сталин.

– Да, не особо сильно кривя душой, можно сказать что всё, – печально произнёс царь, – Но я скажу, что многое, с ним не так. К величайшему сожалению, очень многое. Вот взять тот же вопрос о земле.

– А что конкретно, с этим вопросом, не так, Александр Николаевич? – продолжая изучать реакцию царя, произнёс Джугашвили.

– Не так, хотя бы вопрос об собственности на землю, Иосиф Виссарионович, – ответил император, – Мне вот тут один из товарищей министра внутренних дел, Столыпин, принёс проект реформы. Который, казалось бы, логически вытекает из реформы 1861 года. И предусматривающий разрушение общин, и передачу земли в частные руки. При этом следует помнить, что средний крестьянский надел в три десятины имеет цену порядка ста двадцати рублей. И крестьяне, если следовать логике, как бы продав свою землю могут получить эти деньги на руки. Нельзя сказать, что уж очень большие, но всё же. К тому логически становление капитализма невозможно, без частного землевладения. Но, в условиях современной России, то мышление, которое сейчас есть у крестьян является дологичным. И в своём общественном сознание крестьяне не осознают, что землю можно продавать. И что она что-то стоит. Для них обрабатывать землю сродни дышать. Воздух же ничего не стоит. Соответственно в их представлении земля божья. И должна принадлежать тому, кто её обрабатывает. И они отъём той же помещичьей земли, или ещё какой частной земли, не рассматривают как преступление.

– Вы, Николай Александрович, предлагаете всю землю сделать частной, – демонстративно приподняв бровь произнёс Сталин. Но Николай, покачав головой ответил:

– Боже упаси, Иосиф Виссарионович, это вызовет такой протест на селе, что запылает всё. Поэтому то и, казалось бы, логичная и своевременная, по той же логике, реформа буквально обречена на провал. Нет, земля должна быть государственной, а потом, по мере развития социалистических отношений, общественной. Но с правом бессрочной аренды. Передаваемой по наследству. Поэтому то надо, в перспективе, придумывать что-то другое, не противоречащее мнению крестьян. Иначе это страшное, замшелое крестьянское мышление будет опасно и для нас.

– И у вас, Николай Александрович, есть предложения по поводу крестьян? Хотелось бы узнать какие?

– Конечно есть, Иосиф Виссарионович, в первую очередь необходимо будет дать всем хотя бы среднее образование. И вытащить молодёжь из деревни. Пока им ещё можно будет дать логическое мышление. И превратив их в пролетариат вообще, ну и рабочих в частности. При этом постаравшись оставить стариков в деревне. Второе кто необходимо провести, так это коллективизацию. Что опять же из-за замшелого, нелогичного мышления крестьян вызовет их противодействие.

– Но ведь они отрицают частную собственность на землю, Николай Александрович, – напомнил Джугашвили.

– Но, это не делает их социалистами, Иосиф Виссарионович, – парировал Сталина царь, – В душе каждый крестьянин не только злой собственник, но и вообще крайне жестокая натура. Которая жаждет, чтобы у него покупали хлеб по справедливой, по его мнению, цене, а он пановал. Вы знаете, что самое жесточайшее ростовщичество оно развито среди крестьян. Сто процентов, взял мешок зерна, осенью вернёшь два. И не важно, когда ты это зерно взял. Не сможешь оплатить, тебя изобьют, а то и убьют, жену, дочь обесчестят, хозяйство сожгут. Вы вообще не представляете какой там твориться угар. Содом с Гоморрой, это добрые сказки, детский лепет, по сравнению с тем что твориться в наших деревнях. Просто в деревнях не принято делиться чем-то с другими. Так сказать, выносить сор из избы. Но по нашим представлениям крестьяне ещё те звери. Особенно когда у них что-то забирают, что они считают своим. А в результате в деревнях существует эта чересполосица. Когда всю землю делят на небольшие лоскуты, что бы общинникам достались более или менее равные возможности по выращиванию хлеба. При этом до десяти процентов земли уходить в эту чёртову межу. Между наделами. А потом каждый корячиться на своих наделах, жилы рвёт, голодая, но совместно с другим работать не будет. А вот обобрать его, этого другого, как липку, так это запросто.

– Страшную картину вы обрисовали, Николай Александрович. Буквально жуть берёт, – произнёс Сталин, в то время, когда Ольга молча покачала головой.

– А что делать, Иосиф Виссарионович, что делать, но тот, кто даст землю, в общественное пользование, крестьянам, оставив её государственной, тот победит всех своих политических оппонентов, – ответил Николай, – Мужицкий царь будет пользоваться полной поддержкой крестьян. И да я понимаю, что чаяния крестьян, не совпадают с идеями относительно социализации сельского хозяйства, что есть у вас в РСДРП. Но у вас они основаны на логичном мышлении, а у крестьян оно другое. И пока мы не вытянем миллионов восемьдесят[124] из деревни, не дадим им образование, не заменим их дологичное мышление логичным, превратив их в рабочих, мы не сможем начать крупномасштабные социалистические преобразования.

Сталин перевёл взгляд с Николая, на сидящую в задумчивости Ольгу, которая, почувствовав взгляд подняла глаза и в упор посмотрела на Джугашвили. И Иосиф отвел взгляд назад к Николаю. И произнёс:

– А почему именно в рабочих, а не в пролетариев, Николай Александрович?

– А вы, когда ни будь задумывались, Иосиф Виссарионович, что случиться с пролетариатом при социализме? Ведь будет общественная собственность на средства производства. И соответственно каждый станет собственником, через общество, средств производства, а это противоречит определению данному этому классу классиками марксизма, – с улыбкой глядя на опешившего Джугашвили произнёс Николай. Сталин же удивлённо посмотрел на царя, и сам ошарашенный этой мыслью, произнёс:

– Пролетариат, при социализме, исчезнет?

– Вот именно, Иосиф Виссарионович, социализм выступит в первую очередь могильщиком не буржуазии, а пролетариата. Так, как социалистические преобразования не изничтожит мелкобуржуазные устремления у населения. Особенно у бывших крестьян в ближайших поколениях, – ответил Николай. И тут же получил новый вопрос от Джугашвили:

– Это почему это? Почему, вы так считаете, Николай Александрович?

– Хотя бы потому, что мышление сразу не изменить, – ответил Николай, – Мы же не обещаем никому счастья, мы не обещаем никому равенства. Ну кроме как во владении через общество средствами производства. Так сказать, всё что мы сможем пообещать, это социальную справедливость, при отсутствии эксплуатации человека человеком. Но при этом работающий больше или работающий лучше будет иметь и больше благ. А зависть, особенно у женщин никто не отменял. И в перспективе человек, не имея возможности купить автомобиль не только на всю семью, но и допустим ещё и себе лично, или имеющий двухэтажный, а не трёхэтажный дом, из-за своей лености или ещё по какой причине, этот человек начнёт пытаться присвоить себе чужое. В том числе и общественное. Особенно если его начнёт на это подталкивать завистливая жена. Кстати в деревнях это имеет место и сейчас. Когда так называемые крепкие хозяева, кулаки, пользуясь поддержкой подкулачников отбирают в свою пользу то, что принадлежит сельскому обществу, миру. За что их крестьяне ласково их и называют, мироеды. И закрой мы сейчас глаза на самосуд крестьян, этих мироедов, спалят вместе с семьями.

Сталин усмехнулся, при произнесённой царем, с сарказмом в голосе, фразе "крестьяне ласково их и называют, мироеды". А Ольга произнесла:

– Но я хочу спросить по поводу идеи коллективизации. Разве вот такая попытка преобразовать деревню, не вызовет противодействие крестьян?

– Вызовет, Оля, ещё как вызовет, – ответил Николай, – Начти мы коллективизацию прямо сейчас, то деревня схватиться за топоры. Нам придётся выждать, пока в деревне не появятся новые мироеды. А они точно появятся, так как крестьяне полны уверенности, что как только они получат землю, то заживут по человечьи. А самый первый образ жизни, по человечьи, что есть прямо перед глазами, это образ как раз мироеда, кулака. Хотя мы то знаем, что по уровню обеспечения землёй на одного крестьянина мы просто вернёмся к 1861 году. Но лишённым логического мышления крестьянам это ничего не объяснит. Так что ждём там появление новых мироедов. А не социализма, в деревне. А вот тем мироедам, что есть сейчас, общество в деревнях, точно пустит "красного петуха" и отберёт у них те земли, что они себе уже определили. Но пройдёт несколько лет, а тут я напомню, что у нас голод в деревнях перманентный. То есть, он иметься всегда. А порой бывает и супер-голод, как был в 1891 году. Так что скоро будет ещё. И тут я напоминаю о том, что в деревнях, берёшь один мешок, а отдаёшь два. Соответственно, поэтому то, и говорю, что в деревнях, в ближайшей же перспективе появятся новые мироеды. Которые, как их не уничтожай, будут, из-за крестьянского мышления, появляться вновь и вновь, постоянно нарушая законы. Плюс, очень желательно будет, подвязать, таких мироедов, на банковские кредиты. Что всё вместе позволит, при очередном царь-голоде, да и ещё совпавшем с очередным экономическим кризисом, просто изъять у мироедов собственность. А самих оставшихся крестьян превратить в сельхоз рабочих. Как альтернативу предложив им организовать сельхозкооперативы. Но подобное необходимо будет произвести ещё до социализма, при диктатуре пролетариата.

При последних словах Николай повернулся к Иосифу и спросил:

– Кажется, на этом этапе социальных преобразований, теорией предусматривается сохранение капиталистических отношений [125]?

Иосиф, соглашаясь кивнул, а Ольга, хмурясь произнесла:

– Я, что-то не поняла, вы что собираетесь делать социализм или капитализм?

– Ну это, Оля называется диалектический материализм, надеюсь, Иосиф Виссарионович, потом тебе объяснит особенности этого философского течения, – ответил Николай, под одобрительное покачивание головой Сталина, – Но, сейчас мы не можем начать крупномасштабные изменения, при существующих экономических отношениях. Их, эти отношения, необходимо изменить. И для этого необходимо будет развить, на первом этапе капиталистические экономические отношения. Развить нашу главную опору пролетариат. Причём не только его увеличить численно. Но и дать ему образование. Подготовить его уровень к тому, чтобы они могли понять, как управлять. Причём дать им понять, как управлять, и государством, и производством. Насытить РСДРП именно рабочими. Подняв их значение в руководстве партии. Для чего необходимо будет организовать партшколу. Где наиболее перспективные рабочие будут проходить обучение, уже необходимое им как организаторам производства или как государственным управленцам. Ну и как я говорю понятно? И вы со мной согласны?

Ольга закусила губу, смотря в потолок. При этом Джугашвили соглашаясь, со сказанным кивнул, и русский император поспешил спросить:

– Ну так как, вы, Иосиф Виссарионович, принимаете моё предложение? – спросил русский император.

– Хорошо, Николай Александрович, я согласен возглавить ваш секретариат. Там сейчас есть сотрудники? И что вы видите моими обязанностям? – посмотрев на царя, произнёс Сталин.

– Ну помимо изучения моей корреспонденции, на её соответствие, по вопросам в ней моему уровню компетенции, вы должны будите её сортировать, – стал отвечать Николай, – С разделением поднятых вопросов по уровню ответственности. С рассылкой корреспонденции, не моего уровня, по ответственным министерствам. С последующим контролем их решений. И доклада мне. Если поднятый вопрос, по вашему мнению, будет решаться недостаточно правильно. В том числе и при его затягивании. Не позволяя положить письмо под сукно. Второй обязанностью секретаря должен быть контроль, за моими посетителями, с их организацией. Вы должны будите выяснять причину, и назначать очерёдность, для посещения просителями моего кабинета. Конечно, наиболее важные вопросы надлежит решать вне очереди. А то, и при наличии, у меня, другого посетителя. Ну и последнее, секретарь уточняет, проверяет и анализирует предоставляемые мне отчёты. Формируя по ним справки. Надеюсь, задачи понятны? И да у вас в подчинении будет уже существующих два секретаря. Очень прошу обратить внимание на этих двух молодых людей. Думаю, для партии это будут очень ценные и нужные соратники. Ну и последнее, чем вам надлежит заниматься. Так это учиться. Я очень надеюсь, что все работники моего секретариата, в том числе и вы, Иосиф Виссарионович, получать высшее образование, закончив университеты.

Джугашвили выслушал Николая и произнёс:

– Мне всё это понятно. Когда мне приступить к выполнению своих обязанностей?

– Я думаю, что сегодня вам, Иосиф Виссарионович, следует потратить на благоустройство. Помещения вам и для жизни, и для работы выделят. Финансовыми вопросами я вас так же не обижу. Ну и сегодня познакомитесь со своими действующими подчинёнными. И подумайте, кого ещё можно будет пригласить вам в помощь. Из наших. Если всё понятно, то я вас больше не задерживаю.

Джугашвили кивнул, поднялся и направился к двери. А когда за Сталиным закрылась дверь, то Ольга произнесла:

– И этого абрека, ты, Ники, хочешь мне в мужья?

– Оля, ну я же должен позаботиться об счастье своей сестры, ну и заодно о защитнике для неё. Я же не мАмА. К тому же, насколько я знаю, женщина, только взглянув на мужчину, знает, выйдет она за него или нет. И что-то он не вызвал у тебя омерзения я заметил.

– Ну он интересный мужчина, – задумчиво произнесла княгиня, – Да и будь он, хотя бы из грузинских князей, мне было бы проще определиться.

– Да он не аристократ, по крови, – пожав плечами, ответил Николай, – Но он умён, не плохо образован, храбр, умеет подчинять своей воле людей. Да и вообще он аристократ по праву меча. Но я не мАмА, я тебя не неволю. Я могу только познакомить тебя с перспективным молодым человеком. А дальше решать и действовать тебе. Но брак по расчёту он обычно бывает одним из самых крепких. Особенно если расчёт верен.

– Хорошо, Ники, я присмотрюсь к нему и подумаю, – без сильного энтузиазма в голосе произнесла Ольга.

Всё-таки ответ из Турции, с разрешением прохода Проливов двумя эскадренными броненосцами, с русской и японскими принцессами, был получен. Разрешение, как, впрочем, и было определено международными договорами, дал лично турецкий султан. При условии возвращения броненосцев назад, на Чёрное море. И в разрешении было указанно, что корабли вышли именно для доставки членов семей правителей, но не для участия в боевых действиях. И как только это разрешение было получено, так "Ростислав" и "Двенадцать Апостолов" подошли к стенке мола, в Ялтинском порту. Что бы принять на борт Ольгу, Масако и Иоанна Константиновича. При этом до прохода Проливов Ольга должна была находиться на "Двенадцати Апостолах". И только уже после выхода кораблей, в воды Греции, и русская принцесса должна будет перебраться на борт, имевшего больший комфорт, "Ростислав". На этом корабле сказывалось то, что первым командиром этого броненосца был Сандро. И адмиральские помещения на корабле считались самыми комфортными, на флоте Российской империи, того времени. Ну а на второй броненосец отряда, в Греции, должен был перейти Иоанн Константинович.

И вот теперь два подготовленных для дальнего похода броненосца, пришвартовавшись к изломанному молу Ялтинского порта, с его внутренней стороны ожидали своих пассажиров. С которыми прощался сам царь, стоявший со своей свитой на пирсе мола. Который стоял на возвышенной, обращённой в сторону моря и ограждённой части мола, предназначенной для посетителей, в ожидании, когда на борт кораблей погрузят личные вещи. Как путешественников, так и сопровождавших их лиц. В том числе и огромные чемоданы женщин. Которые в то время представляли собой не что-то небольшое, лёгкое и компактное, а были настоящими шкафами с ручками. Которые в одиночку, тем паче женщине, перенести было практически невозможно. И вот теперь матросы броненосцев, в буквальном смысле, грузили личные вещи принцесс, князя императорской фамилии и сопровождавших их лиц. И эти личные вещи громоздились, на освобождённом от товаров пирсе, не на много меньше, чем загромождали этот же, расположенный ярусом внизу, пирс, привезённые пароходами, в порт, товары. При этом и отъезжающие, и провождавшие терпеливо ожидали окончания работ.

Но вот к провожавшим подошёл один из офицеров кораблей и доложил, что работы окончены. Николай приобнял, за плечи сестру, коснувшись щекой щеки Ольги. Пожелав ей скорейшего возвращения. Пожал руку Иоанну и, взяв его за плечо произнёс, что "именно ему он доверяет спутниц". А потом царь склонил голову в сторону Масако, которая так же ответила поклоном, произнеся, при этом:

– Надеюсь, выше высочество, это не последняя наша встреча. И мы ещё встретимся.

Хотя Николай и понимал, что его попытка договориться о мире напрямую с микадо и окончилась неудачей. И война продолжалась. Ведь это была война не только с Японией. И не столько с ней. Война затрагивала жизненоважные интересы Британии и, как это ни парадоксально, Китая. Формально, согласно заключённому в конце XIXвека договору, Китай был союзником России, причём союзником именно против Японии. Но после подавления "восстания боксеров" Юань Шикай, наместник провинции Чжили и командующий Бэйянской армией, заключил союзный договор с Японией. Причём этот договор был направлен, в первую очередь, против России. И её проекта Желтороссии. И по этому договору выгнав русских из Маньчжурии, японцы должны были передать, эту провинцию, под контроль Юань Шикай. Так что вполне возможно микадо на продолжение войны толкали не только британцы, но и пытавшийся вытащить каштаны из огня чужими руками, Юань Шикай. Для которого, победа России в войне, означала крах всей его политической деятельности.

И именно эта мысли обдумывал Николай, наблюдая, как на борт русского броненосца поднимается японская принцесса, встречаемая почётным караулом и оркестром, исполняющим гимн Японкой империи. А на мачте русского корабля поднимает официальный флаг, сигнализирующий об присутствия на борту императорской принцессы Японии. Белое полотнище с красной каймой и золотой хризантемой в центре флага. При этом Николай отметил про себя, что герольды в принципе правы, выступая против того, чтобы в геральдике, метал, накладывался на метал[126]. Золотая хризантема на белом фоне была практически не видна. Над "Двенадцатью Апостолами" поднялся флаг её Императорского Высочества великой княгини. Крепостной флаг, с косицами, на пересечении Андреевского креста которого был наложен золотой круг с императорским гербом.

И как только были убраны трапы, по которым путешественники подняли на борт кораблей, как из труб броненосцев гуще повалил дым, заработали винты и оба броненосца двинулись в путь. К Сингапуру. А Николай сначала помахал стоявшей на корме "Ростислава" Масако и Иоанну. А потом, более тепло, и эмоционально, попрощался, со стоявшей на корме "Двенадцати Апостолов" Ольгой. Крикнув сестре, что бы та берегла себя и возвращалась быстрее. Подумав про себя, что "один цирк уехал, но на подходе другой политический цирк". Хотя тут же в его сознание всплыла крамольная мысль, полная самоиронии: "ну так-то цирк уехал, но клоун то остался".