Во имя справедливости

Глава 13

Мы с Сашей наметили план дальнейших действий: Армия пойдет к Новгороду, по пути освободим малые города и деревни. А там видно будет. Многое зависит от того, как местное население себя поведет. Если поддержит нас и будет подкрепление новыми силами, сразу возьмем Новгород, а потом двинемся на столицу — Москву.

В Питере остались еще дела. Нужно было посетить кузнецов, проконтролировать организацию местного ополчения на случай прихода войск Нитупа, произнести речь на радио и провести показательную порку прокуратора.

Его приволокли в железной клетке, прикованным цепями к прутьям так, что трудно было пошевелиться. Клетка находилась на телеге, специально приготовленной для доставки знатного пленника.

Утром народ собрался на главной площади в центре города. Майское солнышко уже хорошо пригревало. Прокуратор, похоже, смирился со своей участью и молчал. Палач приготовил плеть. Пленника отцепили от прутьев, подняли на эшафот, где положили животом на скамейку. Мужчина тяжело дышал и был на грани обморока.

— Нужно платить по счетам! — сказал Александр Непомнящий, который выступал распорядителем порки.

Угрюмое лицо прокуратора еще больше скривилось от досады и бессилия.

— Вам за меня отомстят! — сказал, наконец, прокуратор.

— Что? — спросил Саша. — За такие слова тебе еще пять плетей дополнительно к пятидесяти, которые ты назначал своим врагам.

Засвистела плеть, заработал палач…

После экзекуции едва живого прокуратора осмотрел знахарь Чарли, после чего бывшего чиновника отправили в тюремный лазарет.

Питер — город не маленький, конечно, не такой гигант, как в моем родном мире, но и здесь он второй по численности после Москвы. Много опытных мастеровых, к которым я решил обратиться.

Хотелось иметь в освободительной армии пушки, например, Единороги. Я читал про него, это орудие благодаря конической форме казенной части обладало большой дальностью стрельбы. Не слишком сложная пушка, я знал, что она появилась в моем родном мире в середине восемнадцатого века и позволила ставить артиллерию позади линий с вооруженными шеренгами солдат. В принципе, такое орудие могло бы сейчас быть здесь сделано и очень пригодилось бы защитникам крепости.

Я понимал, что есть технические трудности, на которые уйдет время. Да и с порохом в этом мире были трудности. Кроме того, сумеют ли удержать город наши сторонники после ухода освободительной армии? Наверняка режим Нитупа пришлет войска для подавления свободного города. Или, все же, сначала освободительную армию попытаются ликвидировать? Хотелось надеяться, что войска не слишком быстро придут на наше подавление.

В любом случае, надо будет ввести у нас управление флажками, что облегчит командование в ходе боя. Вместо того, чтобы кричать во всю глотку и рассылать гонцов, можно отдавать приказы особыми знаками, использовать флажки разного цвета. Например, один взмах правой руки обозначает разворот на месте, два — обходной маневр. Перспективы нового управления войсками можно будет обсудить на ближайшем совете.

Я решил сделать набросок конической пушки и показать его кузнецам. В кузнях Питера работа кипела. Сами кузни большие, внешне смахивают на бани, дымятся трубы, движется клубами теплый воздух.

У кузнецов дел много, а орудия еще нужно уметь отливать. Я показал набросок, но, видя, что с литьем пушек могут быть проблемы, спросил:

— Можете мне быстро изготовить тонкие острые метательные диски?

Кузнецы попросили показать чертеж. Когда я продемонстрировал, старший из оружейников спросил:

— Неужели, господин, вы их метать будете?

— Буду! — подтвердил я. — В умелых руках они обладают хорошей убойной силой.

Я знал это, пробовал как-то метать такие диски.

Мастеровые присвистнули, а старший оружейник сказал:

— Чтобы такими дисками убить человека — надо сильно постараться!

Конечно, совсем не обязательны мне были диски, но хотелось новизны. Я согласился:

— Да, надо постараться! Здесь опыт и балансировка нужна в руке того, кто бросает. А с косыми руками и глазами любое оружие бесполезно.

Глава оружейников пообещал:

— Сделаем, посланник богов. В ближайшее время будут у тебя диски.

Я призадумался. Производство нормальных патронов при нынешнем технологическом уровне здесь практически невозможно. А вот охотничьи ружья, которые лупят крупной дробью? Такая дробь валит волка, она и человека на тот свет способна отправить.

Хорошим оружием был бы мушкет наподобие охотничьего ружья-двустволки, особенно если снабдить его ударным кремневым пусковым механизмом. Во всяком случае, стрельба с использованием в мушкете картечи здесь вполне осуществима. И хотелось бы иметь на мушкете штык.

Я объяснил кузнецам идею усовершенствованного мушкета и сказал:

— Нужны ручки, чтобы при стрельбе боец делал упор в плечо и вел огонь под прицелом.

Старший кузнец предложил:

— Можно ручки из дерева делать! И часть мушкета то же. Тогда он будет легче.

Я одобрил:

— Верно, приклад однозначно будет деревянным. Мушкет должен стрелять и одновременно колоть. Штык нужно располагать горизонтально к земле так, чтобы лезвие легко входило между ребер противника. Одновременно нужно продумать ударный пусковой механизм.

Кузнецы понимающе кивали. Мне нравилось давать указания и рекомендации. Меня внимательно слушали.

Мои люди наводили порядок в Питере. Днем в крупнейшем зале города состоялся запланированный еще до нашего прихода бой за звание чемпиона губернии. Я разрешил его проведение: спорт должен быть вне политики и не зависеть от того, какая в городе власть.

Мы с Александром решили посетить состязание.

Распорядитель боя объяснил нам:

— Это опытные бойцы. Они неоднократно дрались на ринге с деревянным оружием. Веткин будет с кривой саблей, а Свирепый — с прямым мечом. На счету у Веткина шесть побед, у Свирепого — семь. Сегодня — главный финал сезона!

Распорядитель покинул нас и через несколько минут вывел бойцов на ринг.

Зрители зашумели, стали делать ставки и спорить. Двое даже подрались. Местные охранники бросились успокаивать разбушевавшихся мужчин.

Распорядитель крикнул финалистам:

— Вперед!

Бойцы сошлись. Они не торопились, проверяли друг друга осторожными ударами, от которых укрывались деревянными щитами. Расходились и снова плавно сближались. Такое состязание не понравилось Александру. Но зрители с восторгом и напряжение следили за перипетиями боя. Они кричали так же, как наши болельщики на футболе.

— Ну, деревяшками машут, — махнул рукой Саша. — Что тут интересного? Лучше бы футбольный матч организовали!

— Здесь нет пока футбольных соревнований, — напомнил я брату.

— Ты скажи, как там «Зенит» наш?

— «Зенит» в порядке. Без тебя чемпионом страны стал три сезона подряд. А вот в Лиге чемпионов провалы. Как и у других наших команд в Еврокубках.

— С чего это?

— Приоритетом чемпионат России сделали, времени клубам на подготовку и отдых перед международными встречами не дают.

— А «Спартак» как?

— Странно, почему ты, питерский болельщик, еще и за «Спартак» переживаешь.

— Так я за обе команды болел. «Зенит» наш, родной, а «Спартак» — народная команда.

— Да, была когда-то народной, а теперь это команда Леонида Федуна. Прошли времена братьев Старостиных, Константина Бескова. Федун теперь рулит «Спартаком», что хочет, то и делает. Капитализм. Личные интересы олигарха превыше всего, а болельщики по старой привычке поддерживают любимую команду.

— А играет-то «Спартак» хоть как?

— В прошлом сезоне занял второе место, а в этом, скорее всего, без медалей останется.

— Хорошо, что вторыми стали после «Зенита»! Мы когда власть возьмем, здесь футбольный чемпионат организуем…

— Сначала нужно взять…

— Я не сомневаюсь! — убежденно ответил Саша.

— Что будем делать с Белым и прокуратором, который потихоньку приходит в себя? — решил спросить я.

— Белого судить будем завтра перед отходом, а прокуратора возьмем с собой и выкинем где-нибудь в чистом поле. Пусть валит на четыре стороны. Станет ходячим примером того, что новая власть делает с кровопийцами народа.

— Ты выступи, пожалуйста, на местном радио с краткой речью, — попросил я. — Расскажи про прокуратора, ожиревших олигархов и необходимость организации обороны города.

— Расскажу! И оборону радиоцентра то же нужно организовать.

— Из местных жителей, — уточнил я. — Нам каждый боец важен, здесь оставлять никого не будем.

— Наберем еще людей по пути, — с оптимизмом ответил Александр.

Чемпионом города стал боец с прямой саблей. Ему вручили сосновый венок и золотую медаль.

Утром следующего дня освободительная армия готовилась к походу, Александр произнес пламенную речь на радио, которая транслировалась на Питер, села и города в радиусе не менее ста километров от Питера. Я же решил организовать суд над Белым.

Бывшего градоначальника привели на тот же эшафот на площади, где накануне пороли прокуратора. Он выглядел, как и положено пленнику, ожидающему расправу: угрюмое с печатью страха лицо, сгорбленная спина, подкашивающиеся дрожащие ноги. В довершение по всему огромный фингал украшал правый глаз совсем недавно всесильного чиновника.

Толпа шумела:

— Вершите расправу!

— Выпороть его, а потом осадить надолго в карцер!

Я увидел в толпе мужчину, только что избранного новым главой города, и обратился к нему:

— Славян! Поручаю тебе решить участь бывшего смотрящего за городом!

— Мне? — почему-то удивился Славян.

— Разве ты не способен вершить правосудие и творить справедливость? — поинтересовался я.

— Не знаю! — честно ответил Славян. — Это большая ответственность и тяжелая ноша!

— Ты, как глава города, должен осилить эту ношу.

В толпе раздавались голоса:

— Правильно говорит! Свой должен решать судьбу смотрящего за нами.

— И посланник богов нам не чужой.

— Он подлинный посланник богов?

«Ну вот, — подумал я. — Теперь и меня обсуждают». Посмотрел на Белого. И отметил про себя, что бывший глава города старается сохранить достоинство: выпрямил спину, сумел унять дрожь. Но все же пожилой мужчина выглядел жалко в разорванной рубахе, с синяками на лице и руках.

А Славян какое-то время молчал, обдумывая, как поступить. Неожиданно он улыбнулся. В его улыбке не было торжества или презрения к поверженному сопернику, но, как ни странно, читалось сочувствие. Послышался мягкий голос:

— Вы, уважаемые граждане вольного города, доверяете мне решить судьбу бывшего смотрящего? — спросил Славян.

Раздались дружные крики:

— Да, доверяем! Конечно, решай!

— Прими любое решение!

— Любое? — спросил Славян.

— Разумеется!

Стоящие в толпе люди старались перекричать друг друга.

— Клянитесь, что поддержите меня! — потребовал Славян.

Его поддержали:

— Клянемся!

Новый глава города, стоявший рядом со мной, сделал шаг навстречу толпе, повернулся лицом к Белому, протянул в его направлении руку и произнес громким голосом:

— Повелеваю отпустить Белого на свободу! Он может идти, куда пожелает.

В ответ повисла тишина. Горожане недоуменно моргали глазами. Они ожидали увидеть, по крайней мере, очередную порку. Кто-то выкрикнул:

— Славян шутит! У него своеобразное чувство юмора.

— Нет! Я не шучу! — голос Славяна стал еще громче. — Если вы доверяете мне, то отпустите Белого!

Я положил Славяну руку на плечо и тихо сказал ему:

— Зачем ты поступаешь так? Ведь люди ждут зрелища, а справедливость требует: зло должно быть наказано.

Славян решительно, но спокойно произнес:

— Зло будет наказано, но я хочу дать всем понять, что новая власть против насилия.

— А ведь они творили над вами насилие, — опять сказал я главе города так, чтобы не слышали люди из толпы.

— Да! Но мы должны быть милосердными и не отвечать на зло злом.

— Ты за всепрощение? — удивился я. — Может, и дворец ему вернешь?

— Нет, дворец будет общей собственностью, а он пусть живет там, где захочет, — сказал мне Славян и обратился к толпе:

— Пусть его накажет Всевышний, если сочтет нужным! Белый может быть свободен!

Славян замолчал, толпа возбужденно загудела, но люди стали потихоньку расходиться. Славян подошел к эшафоту, протянул руку Белому, помог тому слезть.

— Воистину, ты святой! — сказал Белый. — Прости меня за все.

Я подумал, что Славян — слишком добр для руководителя крупного города. Наверное, его и выбрали за его доброту. Здесь люди в основном добрее, чем в моем родном мире, и больше уважают добрых людей. Но во время революций и войн доброта — плохой союзник восставших. Ведь врагов нужно изолировать или уничтожать, чтобы не вредили делу революции.

Я еще раз спросил Славяна:

— Ты не отменишь своего решения?

Глаза мужчины сверкнули, в них читалась решимость:

— Нет! Пусть идет! Добро порождает ответное добро.

— Не всегда это так, — возразил я. — Но настаивать не буду. Пусть он идет! Хотя мне и не по нраву такое милосердие, но, возможно, в нем тоже есть смысл. Впрочем, пусть Белый хотя бы подпишет клятву, что не будет вредить вам и нашей революционной армии.

Бумагу быстро составили, Белый ее подписал.

Я махнул рукой Белому: иди с глаз долой!

Неохотно толпа расступилась, Белому все же дали дорогу. Они шел, напряженно озираясь и ускоряя шаг. Вдогонку ему полетел камень, но не задел.

— Не трогайте его! — крикнул Славян.

Белый почти побежал. Быстро бегать он не мог в силу возраста и перенесенного короткого, но мучительного пленения.

Послышался голос из толпы:

— Он еще вернется сюда с гвардейцами, и живые позавидуют мертвым!

— Организуйте хорошую оборону и достойную встречу! — громко сказал я. — Ваши кузнецы готовят подарки непрошенным гостям, а мы двинемся дальше, чтобы продолжить свою освободительную борьбу.

Когда народ стал покидать площадь, я опять обратился к Славяну:

— Напрасно все-таки мы отпустил Белого. Это палач, на его совести полно преступлений.

— За один день под твоим командованием в городе было отправлено на тот свет много людей, — напомнил Славян.

— Так это было в бою! С точки зрения режима ушастых я, действительно, преступник, заслуживающий самой жестокой кары. Но власть поменялась! А при смене власти революционным путем преступниками становятся те, кто прежде имел власть и богатство, а победившие провозглашаются героями. Но чтобы удержать власть, восставшие не должны проявлять милосердие к своим врагам, ведь у них и их последователей сохранится желание вернуть потерянную власть и богатства. И бунты без жертв не обходятся. Но в нашем случае эти жертвы принесены на алтарь благородной цели.

— Кто знает, может, и палач станет добрее, если с ним по-доброму, — ответил Славян.

— Наивные слова доброго человека, — возразил я. — Смотри, не перегни палку в своем благородстве! Мой тебе совет: будь жестче и требовательнее. Ты слишком добрый, тебя быстро «съедят».

— Я не могу жестко, всегда действовал добротой.

— Ценю добрых людей. Только вот справедливость приходится добывать кровью.

— Кровь и плеть — не лучшие стимулы при установлении справедливости, — ответил Славян. — Насилие хоть и порождает внешнюю покорность, но зажигает бунт в душе!

— Так установить равенство при распределении богатств без насилия над богачами не получается. Алчность так называемой элиты ведет к бунтам и революциям. Если бы богачи не были слишком жадными и делились с бедными, если бы они ради перераспределения богатств не затевали войны, не проводили бы экспериментов над народом, бунтов и революций не возникало бы.

Славян произнес:

— Справедливость оправдывает жестокость, но только в той мере, которая не превращает жертву в палача! Я не собираюсь разубеждать вас прекратить справедливую борьбу. Да, будет больно, еще погибнут люди. Но единственное, что может оправдать пролитую кровь — если в результате перестанут литься слезы!

— Для этой цели меня и прислали к вам боги, — ответил я, но увидел на лице Славяна скептическое выражение.

Мужчина ничего не стал говорить про богов, он только спросил:

— Может, останетесь в городе?

С нами спокойнее, но у нас другие планы. Ведь для восстаний и революций время — важнейшая ценность, поэтому уже утром войско вновь должно было выступить в поход. Питер мы взяли уверенно, наше войско пополнилось добровольцами и стало еще сильнее. Следующей целью был город Новгород…

Ко мне подошла Аленка и сообщила, что Александр Непомнящий желает видеть меня.

— Как его речь на радио? — спросил я.

— Все нормально. Он хочет посоветоваться с тобой по какому-то важному вопросу.

Александр ждал меня в одной из комнат дворца, который ранее принадлежал Белому. В нем остановились мы, руководители восстания.

— С голубиной почтой поступило донесение, что в Москве Нитуп формирует для подавления нас большое войско под командованием самого Шоги, начальника всей национальной гвардии. В ближайшее время войско выступит в нашем направлении. Решил с тобой посоветоваться.

— Этого следовало ожидать, — ответил я. — Слушаю тебя.

Александр стал рассуждать:

— Шога будет иметь войско, скорее всего, превосходящее пока по численности наше. Есть вариант остаться здесь и сидеть в крепости, ее сложно будет взять. Но Шога блокирует крепость, возможно, попытается взять ее, а мы можем нанести контрудар. Второй вариант: идти, как и планировали, на Новгород. У нас уже более трех тысяч ратников и их число постоянно прибывает. Мы в состоянии взять Новгород, особенно если местное население нам поможет. Но Шога тогда может овладеть Питером, а потом начать преследовать нас. Есть еще и третий вариант: самим пойти на встречу Шоге, устроить ему ловушку, чтобы разбить основные силы противника, а потом сразу двинуть на Москву, ослабленную потерей главного войска Нитупа. Но это рискованно: у нас могут быть большие потери, и не факт, что к нам присоединится достаточное для взятия Москвы количество бойцов. Как ты считаешь, какой вариант лучше?

Я думал недолго:

— Мое мнение: нужно быстрее спешить в Новгород и взять город. По пути наберем еще добровольцев, можем значительно усилиться. Дождемся Шогу в Новгороде, если он пойдет на нас. А если постарается сначала взять Питер, мы можем из Новгорода рвануть сразу на Москву.

— Шога может разделить свои силы. Часть отправить в Питер, а остальное войско пойдет душить нас.

— В этом случае у Шоги будет заметно меньше бойцов для встречи с нами, — сказал я. — Все-таки логика подсказывает его маневр на Новгород.

Александр ответил после небольшого раздумья:

— Но они знают, что эту логику могли просчитать и мы. Вдруг приготовят нам ловушку?

Я ответил так:

— Какую конкретно? Думаю, у них времени нет на ловушки. Правители в ужасе оттого, что произошло в Питере.

— Но Шога точно не ждет нас на своем пути. Такой ход нелогичный, но неожиданный и может оказаться эффективнее более рационально обоснованного, но при этом предсказуемого.

— Такой ход может привести к нашим большим потерям. Смысла идти на Шогу сейчас нет. И проскочить мимо него к Москве без боев вряд ли получится. Так что, думаю, у нас сейчас один выход — быстрее идти на Новгород. Очередная победа прибавит нам еще сторонников.

— Шогу может запереть нас там, — ответил Александр.

— И здесь может, если останемся. Даже без нас в Питере останется свободный город с советской властью.

Александр согласился:

— Да! Сделали хорошую болячку Нитупу. А в Новгороде что-нибудь придумаем, может, там атакуем войско Шоги.

— Пусть будет так! — ответил я. — На рассвете выступаем!