Во власти потребительской страсти

Мечты о прошлом

На обувной фабрике № 1 в городе Н-ске работала директором Нина Фёдоровна Блатная. Вот такая значащая фамилия досталась ей в наследство от родителей, не говоря уже о других видах возможного наследства, если они, не дай бог, захотят сделать её однажды бедной сиротой. Но пока в 60-х годах 20-го века они жили и здравствовали, а также помогали дочке жить не хуже других советских людей. Особенно этим занимался её папа, фёдор Андреевич. Он ведь занимал должность директора обувной фабрики по производству дефицитных видов женской обуви.

Ну а кому, скажите пожалуйста в стране развитого социализма не нужен был этот вид товара? Вопрос конечно, риторический! Ниночкин папа всегда ездил по долгу службы и не только на государственной машине, естественно, с водителем. Поэтому в Ниночкиной семье продуктовый голод даже и не ночевал в худшие времена хрущёвских и брежневских времён перебоев в магазинах с необходимыми продуктами питания. Вот мама Ниночки не считала себя обязанной работать при таком папе — спонсоре, хотя и имела специальность бухгалтера — плановика, но кроме этого, она ещё имела желание иметь возле себя прислугу, то есть домработницу, что она и сделала без проблем. А потому у неё оставалось много времени для чтения очень умных книг о вкусной и здоровой пище, а также о здоровом образе жизни. Ну, а теперь об их дочурке Ниночке поговорим с любовью. Поскольку её папа был членом КПСС, то и, естественно, что его дочка ещё с пионерского возраста мечтала об этом. Но, как говорится, каждому овощу свой срок. А пока она училась в советской школе и старалась радовать своих родителей хорошими отметками. Однако, как и не у всех детей есть «семь пядей во лбу», так и у Ниночки одной «пяди» как бы не хватало, и это была математика.

А так по остальным школьным предметам она «скакала», можно сказать, без проблем. И поэтому её папочка, Фёдор Андреевич, из всех Ниночкиных учителей лично был знаком только с Зинаидой Евгеньевной, Ниночкиной преподавательницей математики. А встречался он с ней обычно в школе в конце каждой учебной четверти года, когда она вызывала его прийти в школу в связи с плохими отметками дочки по её предмету, о чём он узнавал, просматривая Ниночкин дневник.

Так вот в результате таких регулярных свиданий Фёдора Андреевича с Зинаидой Евгеньевной, как говорят, на высшем уровне, в Ниночкином табеле успеваемости за четверть всегда стояла только пятёрка.

А в папиной машине, на которой он приезжал к учительнице, Ниночка часто видела на заднем сиденье таинственную картонную коробочку, похожую на обувную. И поэтому она в классе слыла отличницей, хотя никто из учеников не догадывался о причине такой метаморфозы с её отметкой по математике.

Другими словами это явление можно было бы сформулировать таким образом. Что Ниночка училась по способностям, а результат получала по потребностям папы, поскольку он убедил дочку и себя в том, что она обязательно должна окончить школу с золотой медалью. Но кроме уроков у Ниночки существовала ещё и личная жизнь в общении со своими одноклассниками. Так вот с ближайшей подругой Светкой, жившей в соседнем доме по улице Ленина, они были, как говорят, «не разлей вода».

Девчонки вместе ходили в кино, музеи, кукольный театр, вместе участвовали в сборах металлолома, что являлось в советской стране неотъемлемой привилегией пионеров и комсомольцев, а также вместе участвовали в ленинских субботниках 22 апреля каждого года в день рождения вождя. Ну, и, обязательно делились друг с дружкой о своих тайных симпатиях по отношению к мужской половине класса. Но надо отметить, что и у Нинки в этом вопросе были свои секреты, особенно в старших классах.

Дело в том, что недалеко от её дома жил симпатичный ровесник Вова Гончарук и довольно часто, когда она после уроков задерживалась по причине её участия в кружке художественного вышивания, Ниночка возвращалась домой с этим симпатом(как она его называла) Вовкой и ей было очень приятно, что и он к ней относился также небезразлично. Теперь надо сказать и о том, что Ниночка свято верила в светлое будущее коммунизма, которое должно было наступить в недалёком времени по словам меняющихся друг за другом генеральных секретарей КПСС. И эта вера окрыляла её на идеологические подвиги в масштабах школы.

Так в пионеры её приняли ещё в третьем классе в торжественной обстановке на общешкольной линейке как раз к празднику Первого Мая, надев ей на грудь алый шёлковый галстук.

А это священнодействие дало ей почувствовать свою причастность к великой Ленинской пионерии. И она в этот день была безмерно счастлива, показывая дома родителям и всем знакомым во дворе детям свой нагрудный символ Великой Октябрьской революции. Ниночка хорошо запомнила четверостишие про этот красный символ:

И она старалась беззаветно выполнять этот приказ, никогда не забывая, идя в школу, свой галстук дома. Потом её в классе избрали председателем совета отряда, и в связи с этим она стала носить на левом рукаве коричневого платья три красные полоски, пришитые мамой на радостях за дочку. А в связи с этим её избранием, она стала ещё и членом пионерской дружины школы, которая периодически устраивала свои посиделки по разным происшествиям с пионерами школы.

В комсомол Ниночку уже почти автоматически приняли в восьмом классе, спросив лишь её о принципах демократического централизма, и попросили назвать всех генеральных секретарей стран Варшавского договора. Таким образом, Ниночка стала членом Великого Ленинского комсомола, чем она очень гордилась перед своими ровесниками.

Теперь ей осталось совсем немного подрасти, чтобы стать кандидатом в коммунистическую партию. Ну а параллельно с её идеологической невидимой работой она жила, как все девушки такого возраста в 60-е годы СССР. По выходным дням она ходила со Светкой и Вовкой на танцевальную площадку, где играл духовой оркестр и танцевали модные в те годы танцы: твист, румбу, фокстрот и конечно же танго и вальс. Поскольку партнёр у девушек был только Вова, то он танцевал поочерёдно то со Светкой, то с Ниночкой, к которой явно «не ровно дышал». А иногда они втроём встречались у Ниночки дома, где слушали магнитофонные записи с бобин модных тогда певцов: Магомаева, Эмиля Горовца, Кристалинскую, Робертино Лоретти и уже очень популярного Булата Окуджавы.

На днях рождения они пели песни и шлягеры из известных тогда кинофильмов: «Добровольцы», «Московские окна», «Неподдающиеся», а также песни Джорджи Марьяновича и Радмилы Караклаич. В общем, Ниночка вела довольно активный образ жизни старшеклассницы. Кроме того, она очень любила художественную литературу и посвящала ей много домашнего времени.

В результате, у неё ещё оставалось немало времени после сделанного домашнего задания для того, чтобы во дворе поиграть в какие — ни будь подвижные игры с девочками, или мальчиками, свободными от уроков в школе. И вот настал, наконец, решающий 10-й класс. Ниночка старалась приложить все свои усилия, чтобы получать пятёрки по всем предметам, кроме математики. Она была уверена, что папочка «сделает» ей заветную золотую медаль.

Наконец, настал этот знаменательный момент, которого Нина ожидала целых десять лет, изучая десятки фолиантов совершенно ненужных ей в будущем учебников. В торжественной обстановке в актовом зале сам директор школы решил принять в этом ритуале участие. Он вышел на трибуну на сцене и стал лично объявлять о результатах успеваемости 10-го/б класса. Естественно, что зал был полон родителей учеников всего класса. Присутствовали тут и Ниночкины предки. На сцену поочерёдно, по алфавиту выходили свежеиспечённые выпускники. Они получали из рук директора аттестаты зрелости об окончании средней школы. После всех директор объявил тех, кто окончил школу с отличием и золотой медалью.

Ниночка ждала этого момента с замиранием сердца и дорогой папочка её не подвёл. Она вышла на сцену и получила свою долгожданную награду из рук самого директора, покраснев от смущения и услышав аплодисменты зала в свой адрес. Потом она была окружена своими родителями, цветами, Светкой и Вовкой, одновременно целующих её и желавших ей успешного продолжения образования. Потом папочка Нины увёз её, Светку и Вовку к Ниночке домой, чтобы отметить за столом это эпохальное для неё событие. Расставшись со школой, Ниночка как бы почувствовала себя в реальной пустоте. Если раньше со Светкой и Вовкой её объединяло что — то общее, и этим многие годы была школа, то теперь она и они стали совершенно посторонними людьми, с которыми можно было изредка созваниваться, здороваться при встречах, да и только.

Если бы у неё с Вовкой, например, что ни — будь «срослось» серьёзно, тогда, конечно, она бы не чувствовала сейчас себя такой одинокой в этом новом для неё мире. Вероятнее всего Ниночка относилась по типу личности к экстравертам, которые всегда ищут большой коллектив для общения. А по темпераменту она больше была похожа на сангвиника, которому всё вокруг далеко не безразлично.

Тем временем настало жаркое лето 1964 года. Сидеть дома и читать книги, или играть на пианино, к которому её с детства привлёк дорогой папуля, ей сейчас было скучно и поэтому, она решилась позвонить старому уже другу Вовке, при этом подумав, что «на безрыбье и рак — рыба». Поговорив о том, о сём, она предложила ему сходить на танцплощадку к вечеру, чтобы, как говориться, вспомнить молодость. Вовка, подумав с минуту, согласился. И уже в 17 часов летнего дня, когда ещё светит яркое солнышко, традиционное раньше «рандеву» у них состоялось.

Теперь уже они смотрели друг на друга изучающе, как будто впервые встретились. Между ними как бы пролегла полоса отчуждения в связи с Ниночкиной золотой медалью. Об истории её получения он, конечно, ничего не знал, а только мог догадываться. Но, так, или иначе, в его глазах по теории классового разделения общества она стала представительницей «верхов», а он остался «внизу». И поэтому былая в прошлом фамильярность куда — то исчезла.

Ниночка танцевала с ним совершенно свободно, пытаясь ощутить в лёгком телесном контакте то физиологическое притяжение к мужскому телу, которое могло вновь сблизить её с этим скромным парнем, хотя бы на некоторое время, несмотря на их различия в интеллектуальном уровне. Всё — таки Вовка с практической точки зрения был очень удобным партнёром на танцах. Ведь они были соседями по домам. Теперь ей уже было с кем пообщаться хотя бы на танцплощадке и получать, хоть какие — то положительные эмоции.

Со Светкой же она предпочитала общаться только по телефону и в основном они обсуждали планы поступления, в какой ни — будь вуз, а больше говорить было не о чём, поскольку бывшая подружка стала усиленно заниматься своим избыточным весом, и села на какую — то диету. А о поступлении в институт она говорила так, как будто в этом году она не собирается этого делать, а на первом плане у неё был летний отдых с родителями на море и поиски воздыхателя на юге. На этом обычно и заканчивались эти обмены местными новостями. Для Ниночки, как натурального экстраверта, не существовало других вариантов прожигания жизни, как только в присоединении к большому коллективу, где она чувствовала бы себя в своей стихии. Поэтому она стала готовиться к поступлению в институт.

Вообще, она любила химию и думала продолжать ею заниматься и после школы, но её дорогой папочка стал уговаривать Нину поступать в институт лёгкой промышленности. При этом он говорил:

─ Дорогая доченька, уверяю тебя, что в обувном производстве ты сможешь «нахимичить» больше, чем в химической промышленности!

─ Я с тобой, папочка, согласна, что обувное производство тебе хорошо знакомо и, опираясь на твой богатый опыт, я, наверное, смогу принести много пользы в этой области производства обуви. Но я не собираюсь учиться 5 лет на инженера — технолога, чтобы по твоему совету что — то «химичить», то есть кого — то обманывать. Теперь мне надо узнать по какому предмету я должна сдавать экзамен при поступлении в институт.

И после этого короткого диалога Ниночка подошла к телефону и набрала номер секретаря приёмной института лёгкой промышленности, который в августе уже должен был работать. На вопрос Нины секретарь ответила, что после собеседования с деканом выбранного факультета Ниночка должна будет сдать один экзамен по химии. Услыхав такой ответ, она просто подпрыгнула от восторга и поделилась своей радостью с отцом. А тот только улыбнулся в ответ.

После этого разговора прошло всего несколько дней, когда Ниночка решилась последовать совету отца, и пошла на штурм института лёгкой промышленности, сокращённо ЭНИЛП. Там она сдала все свои документы в приёмной и до конца дня уже успешно прошла собеседование с деканом, А на следующий день Нина с отличием сдала химию.

В результате этого двухдневного испытания нервов она, наконец, нашла себя в списке поступивших. Радости её не было предела. Она целовала своих родителей, напевала любимые песни, и даже, согласовав с папой, решила устроить по этому поводу маленький праздник, пригласив к себе, домой своих ближайших друзей, Светку, Вовку и даже Наташку, к которой ещё в школе питала привязанность и которой Ниночка не однократно давала списывать уроки на протяжении 10 лет. Та, конечно, очень удивилась такому приглашению, но всё — таки пришла в гости. Когда папочка приехал с работы и отослал машину в гараж, стол в квартире уже был накрыт мамиными усилиями. За столом все традиционно провозглашали тост за виновницу торжества, а потом Ниночка показала своим гостям свои способности в сольфеджио на пианино. Ну и, конечно, «бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе рубились они», то есть школьные годы. При этом Нина неожиданно узнала, что Наташка решила поступать в театральный институт. Ниночка в школе никогда никому не завидовала, а тут даже обрадовалась, узнав о такой новости. Она вспомнила, как не один из соучеников пытался добиться у Наташки успеха на любовном фронте:

─ А ведь она даже очень «ничего»! — подумала о ней Нина, глядя на Наташку за столом.

Застолье, продолжавшееся несколько часов, поскольку «счастливые часов не замечают» к вечеру окончилось с взаимными поцелуями при расставании. Таким вот образом Ниночка решила отметить своё окончание детства и вступление во взрослую жизнь. Теперь она уже знала о режиме занятий в институте, об аудиториях, где она должна будет учиться и о перечне дисциплин, по которым ей будут читать лекции с добровольным конспектированием их студентами. Естественно, она обратилась к папочке за помощью доставать необходимые учебники. Но папочка вдруг немного заартачился, сказав при этом:

─ Нинуся, ты уже стала самостоятельной личностью социалистического общества и должна пробовать решать свои проблемы сама. Я ведь многого добился, чтобы ты смогла поступить в институт. Однако ты не волнуйся, я всегда приду к тебе на помощь, особенно в случаях проблем со стипендией. Этот пассаж папы немного обескуражил Нину. Ведь она привыкла, что он её всегда выручал, когда надо было ей считаться в школе круглой отличницей.

─ Ну что ж, «Не боги горшки лепят», — подумала она и, выйдя из дому, направилась в институт на первое занятие, чтобы познакомиться со своей студенческой группой. Количество студентов и студенток оказалось почти равным, а всего их было 30 человек. Первым же делом, чем она занялась в институте — это было продолжение своего комсомольского стажа, то есть стать на учёт в институтской организации комсомола.

С этой процедурой Ниночка справилась за два дня успешно, получив даже комплимент от секретаря местного комитета комсомола за политическую сознательность и оперативность. А через несколько дней после этого в её студенческой группе она была избрана путём голосования комсоргом. И ей был поручен комитетом комсомола института сбор членских взносов, чем Ниночка очень гордилась, чувствуя своё моральное превосходство перед остальными студентами своей группы и удовлетворив своё маленькое стремление быть лидером хотя бы в комсомольской деятельности. Но сказать, что она стала лидером в усвоении новых дисциплин, было бы неоправданным комплиментом ей.

Наоборот, Ниночка с большими усилиями стала «грызть» гранит наук. Дело в том, что по учебной программе на первом и втором курсах преподавание шло только по общеобразовательным предметам. И хотя названия их были знакомыми ей со школы, но содержание совсем не было идентичным и усваивалось Ниночкой с трудом. Хотя она и старательно занималась конспектированием лекций. Даже её любимый в школе предмет — химия в институте уже превратилась в четыре вида: органическую, коллоидную, неорганическую и физическую. А нелюбимая Ниночкой в школе математика стала называться Высшею и состояла из нескольких составляющих.

Так что первые восторженные её впечатления от поступления в вуз быстро растворились в неласковой прозе обучения. Но, тут, как всегда, на жалобы Ниночки о тяжести учёбы первым откликнулся папочка, предложив ей найти хорошего репетитора для решения её проблем с учёбой. Она, конечно, была рада услышать это, но Фёдор Андреевич, между прочим, сообщил дочке о том, что репетиторство по советским законам считалось частным предпринимательством и имело свою статью в уголовном кодексе СССР.

Поэтому ему придётся связаться с нужными знакомыми, которые могут ему помочь найти такого человека, как он им помог в своё время приобрести дефицитную продукцию своей фабрики, или, скажем, импортную. При этом папочка не хотел бы сильно рисковать говорить об этом даже близким родственникам, а тем более своим сотрудникам на работе.

─ И если мне удастся это дело «провернуть», Ниночка, — сказал он дочке и продолжил, — то кроме нас с тобой об этом никто не должен будет знать, как, примерно я это делал с твоей учительницей по математике в школе. Так что, дорогая, если ты согласна с моим планом поддержки твоей учёбы, то я начну действовать, — закончил Фёдор Андреевич свой монолог.

Ниночка хорошо задумалась над услышанным от папочки, но зная каким авторитетом и уважением Фёдор Андреевич пользовался на работе и веря в его многочисленные связи с людьми из его окружения, она дала согласие. Через некоторое время, буквально перед сдачей экзаменов зимней сессии первого курса её дорогой папочка выполнил своё обещание и «купил» ей нужного репетитора, к которому Ниночка должна была по договорённости приходить в определённые дни недели на консультации.

Человек этот по имени Сергей жил один в однокомнатной квартире не далеко от института. Возрастом он был лет на десять старше Нины, но был уже один раз женат. Конечно, она и не думала с ним иметь какие — либо личные отношения, кроме тех, за которые платил папа. И Сергей каким — то чудом успел подготовить Ниночку к экзаменам зимней сессии, которые она успешно сдала и вышла на стипендию в 35 советских рублей. Сергей этим результатом своей ученицы был весьма польщён, не говоря уже о восторге самой Ниночки и её папы.

Однако Фёдор Андреевич предупредил дочку о том, что в дальнейшем он не сможет оплачивать её общение с репетитором в связи с ухудшающимся своим материальным положением на фоне общей инфляции на рынке сбыта обуви. Он даже огорошил Ниночку сообщением о том, что её мама вынуждена пойти на работу бухгалтером, то есть по своей специальности. После этого внутрисемейного катаклизма Нина была вынуждена рассказать об этом событии Сергею с выражением искреннего сожаления. Но как ни странно, Сергей воспринял эту новость совершенно спокойно и, даже, с некоторым оптимизмом, который Ниночка сразу и не поняла и услыхала следующее признание:

─ Дорогая Нина, я лично для себя считаю, что мне очень повезло со знакомством с вами. Материальный фактор, естественно, мне не безразличен, но меня в нашем знакомстве больше заинтересовала возможность совместимости на духовном уровне и совпадения интересов в различных видах искусства, в том числе и в музыке. И я бы очень хотел продолжить общение с вами даже на бескорыстных условиях, а также продолжать помогать вам в учёбе по необходимости! — закончил Сергей.

Нина слушала Сергея очень внимательно, не отрывая взгляда от его добрых карих глаз, над которыми на лбу возвышались красиво изогнутые абсолютно чёрные брови. Так вот именно в этот момент после высказанного им предложения в её душе родилось какое-то новое чувство притяжения к этому благородному, фактически одинокому человеку.

Теперь она смотрела на него, как будто в первый раз увидела в нём не только учителя, но и сильного мужчину. О таком подарке судьбы именно в настоящий период она могла бы только мечтать. После такого предложения, от которого было бы безумием отказываться, на минуту между Сергеем и Ниной воцарилось молчание. От внезапного чувства благодарности к Сергею она почувствовала, как участилось дыхание и сердцебиение. И она не могла не высказать ему нахлынувших чувств:

─ Уважаемый Сергей, у меня просто не хватает слов для выражения безмерной благодарности вам! Безусловно, я согласна продолжить дружбу с вами без всяких условий с моей стороны и, если разрешите, я вас поцелую в щёчку, как верного друга, в надежде, что между нами не будет никаких разногласий в дальнейшем. — Закончила Ниночка.

Сергей в свою очередь тоже почувствовал новое чувство к этой молодой и симпатичной женщине и с радостным порывом обнял её за плечи и сам решился поцеловать её в щёчку. На этом ихний диалог окончился, и Ниночка с приятным известием для папы отправилась домой. Фёдор Андреевич, конечно же, не один день думал над тем, как бы обеспечить дочку гарантированной помощью в учёбе на длительный срок, не рискуя попасть под какой — ни будь советский уголовный закон о запрете частного предпринимательства, или о нетрудовых доходах.

Но, к сожалению, любые его мысленные проекты обязательно наталкивались на советские запреты. И поэтому он несказанно обрадовался Ниночкиному повествованию о таких изменившихся её отношениях с бывшим репетитором. После услышанного у него, как «гора с плеч свалилась». Что же касается Нины, то ей теперь предстояло самой решить вопрос о том, как она должна поступить с Вовкой, который уже был по уши в неё влюблён и, по всему было видно, рассчитывал на продолжение своих близких отношений с ней.

Но Нина — то сама понимала, что такие отношения с двумя влюблёнными в неё мужчинами было бы с её стороны, мягко говоря, непорядочным и нечестным. Поэтому она должна сделать выбор между ними. С Вовкой у неё сложились уже давно стабильные любовные отношения, хотя в интеллектуальном смысле Ниночка чувствовала себя намного выше его. Особенно она почувствовала это неравенство после того, когда узнала о том, что он не смог поступить в институт, а только в техникум, да к тому же, на вечернее отделение, поскольку должен был ещё и устроиться на работу куда ни — будь, в связи с плохим материальным положением его родителей.

И вдруг сам случай, часто управляющий судьбами людей, помог решить ей дилемму выбора между Сергеем и Вовкой. Это произошло вскоре после сдачи Ниной экзаменов весенней сессии первого курса. В один из выходных дней ей позвонила Светка, с которой она не прерывала общение после своего поступления в институт, и предложила «прошвырнуться» на вещевой рынок, что бы присмотреть что — либо для себя. Ну, Нинка, конечно же, согласилась прогуляться с подружкой. И вот когда они бродили по рынку, она вдруг узрела своего любимого Вову. В обычной толчее народа он её не заметил, а она его хорошо рассмотрела и была буквально поражена тем, чем он там занимался. А Вова просто торговал импортными джинсами, то есть другими словами «фарцевал», что, как знала Ниночка, преследовалось по закону, как спекуляция. Это видение настолько потрясло её, что она, оставив Светку на рынке в одиночестве и не объяснив ей причин, поспешила ретироваться с этого злачного, как она считала, места.

После этого Вовка для неё просто перестал существовать, и она больше ему не пыталась даже и звонить. Таким образом, Нина сделала свой выбор с кем ей продолжить дружбу. В институте же она проводила культурно — массовую комсомольскую работу, как указывалось на всесоюзных съездах комсомола, с каждым студентом, или студенткой, с учётом их возраста, характера и интересов, Кроме этого, она агитировала студентов заниматься в спортивных секциях и командах института.

Она даже сама записалась в секцию художественной гимнастики, которую посещала не совсем регулярно. Всё — таки лекции в институте и свидания со своим новым другом Сергеем для закрепления в своей головке нового материала отнимали много времени. Ежемесячные субботники, сбор металлолома, групповые походы на различные промышленные выставки — всё это входило в круг Ниночкиных обязанностей комсорга для отчёта о проделанной работе в райкоме комсомола.

Но даже в этой, казалось бы, спокойной, запрограммированной её политической карьере бывали неожиданные чрезвычайные происшествия. Так 22 апреля в день Ленинского субботника в институте на её факультете произошло нечто, сравнимое с землетрясением в первичной комсомольской организации института. Перед дверьми клуба института, которые по случаю предстоящего собрания бюро комсомола, посвящённого дню рождения Ленина, не были закрыты на ключ, была поставлена охрана из трёх студентов.

Это случилось, когда Ниночка была уже на втором курсе, и когда в райкоме комсомола уже лежало её заявление о просьбе стать кандидатом в члены КПСС. Так вот когда Нина попросила охрану клуба открыть ей двери для проверки состояния помещения, то увиденное ею внутри потрясло её так, как будто её лично глубоко оскорбили и оплевали. В помещении клуба на сцене был совершён самый настоящий разгром. Во- первых, был разбит бюст великого вождя пролетариата В.И.Ленина. Во-вторых, был вскрыт казначейский сейф с комсомольскими взносами студентов. И, наконец, самое ужасное, что произошло, по мнению Ниночки — это похищение знамени комитета комсомола института с портретом Ильича.

Кроме этого на полу валялись осколки разбитого оконного стекла и две бутылки от алкогольных напитков. Естественно, что собрание бюро не состоялось, а в институт была вызвана оперативная группа милиции. Комитетом же комсомола института была поставлена задача, комсоргам групп провести индивидуальный опрос студентов в связи с присутствием, или отсутствием в этот день в институте. И Ниночка с комсомольским азартом взялась за исполнение этого поручения. Первым её собеседником в группе оказался по алфавиту Петя Авраменко.

По своему характеру он был довольно общительным парнем и неоднократно пытался заводить с девушками группы «шуры — муры» в учебное время. Так вот Ниночка, дождавшись большой перемены между парами, подошла к нему вплотную и попросила отойти в сторонку для интимного разговора. А затем она спросила:

─ Петя, скажи, пожалуйста, где ты был 22 апреля после окончания Ленинского субботника?

─ Ну, Нина, я догадываюсь, по какому поводу ты меня спрашиваешь. Так вот 22 апреля после субботника я пошёл в наш бассейн на тренировку. А через час, то есть, приблизительно в 18 часов я вышел на улицу и отправился домой, даже не зная ничего о том, что случилось в клубе. А узнал об этом только на следующий день и так же, как и вы, был потрясён случившимся.

После бдительной беседы с Авраменко Нина приступила к опросу Саши Борисова. На следующей перемене она взяла в оборот этого не совсем дисциплинированного сокурсника. Подойдя к нему, она сказала:

─ Саша, я тебя прошу отойти со мной в сторонку для душевного разговора.

Саша, в свою очередь, был очень удивлён, что эта заносчивая отличница хочет с ним о чём — то поговорить, но был весь — внимание. А Нина продолжила:

─ Скажи, пожалуйста, где ты был 22 апреля после Ленинского субботника? Мы же раньше договорились о том, что в 17 часов все студенты должны были собраться в актовом зале, то есть в клубе для проведения торжественного комсомольского собрания, посвящённого дню рождения Ленина?

И об этом в коридоре за день до этого было вывешено объявление. Так что ты скажешь мне по поводу случившегося в клубе 22 апреля? И хочу тебе добавить к сказанному, что за чистосердечное признание — пол наказания. А кроме этого твоё признание участия в содеянном будет учтено для назначения стипендии, которую, как мне известно, ты не получаешь.

Саша в ответ только кивнул головой, а потом и высказался:

─ Я тебе, Нина, вот что скажу об этом. После субботника я «шкурнул» с этого мероприятия домой поиграть с ребятами в футбол, а про то, что случилось в клубе, я узнал уже на следующий день в институте. Вот, собственно, и всё, что я могу сообщить тебе. — Закончил Саша.

На этом допросе «следовательская» работа Нины неожиданно закончилась в связи с тем, что похититель знамени был найден опергруппой милиции по следам пальцев на разбитом бюсте Ленина. А негодяев, похитивших деньги из сейфа, таки не нашли, но преступник, унёсший знамя, был опознан среди студентов, охранявших двери клуба, к тому же оказавшийся даже сынком начальника районного отдела милиции.

Когда же он признался в содеянном похищении, то добавил, что нисколько не сожалеет об этом. И сказал, что он не однократно наблюдал, как комсомольские руководители райкома своим поведением нарушали моральный кодекс советского человека — строителя коммунизма.

В частности, он утверждал, что видел, как эти, так сказать, комсомольцы, ездили в баню совместно с девушками и распивали алкогольные напитки в закрытом клубе, а также занимались запрещённой продажей пиратских аудиокассет с записями американских певцов. И что это происходит в то время, когда комсорги групп в институте строго следят за сбором комсомольских взносов, которые, вероятно тратятся на антиморальное поведение комсомольских деятелей в райкоме.

─ Поэтому я не хочу состоять членом такого комсомола, — закончил он свои признания. Ниночка, выслушав на общем собрании этот неаргументированный наговор на комсомольскую организацию, конечно же не поверила ни слову этого, с её точки, подонка и поддержала решение декана факультета об отчислении данного субъекта из института.

После этого инцидента Ниночка продолжала ожидать решение райкома партии о приёме её в кандидаты КПСС, заявление которой уже давно находилось там. Ну, а тем временем Ниночка уже благополучно перешла на третий курс, когда началась программа по специализации студентов. А в связи с этим появились такие новые предметы, как специализация обуви, технология изделий из кожи, товароведение и экспертиза товаров обувной промышленности и другие дисциплины, по которым читали лекции, а студентам надо было делать авторефераты и курсовые работы.

А кроме основных дисциплин появились ещё и идеологические предметы, как, например, основы марксизма — ленинизма, политэкономия, история КПСС, а также основы научного коммунизма. Если по политическим наукам Ниночка двигалась довольно легко и даже с удовольствием, то по специальным предметам она очень нуждалась в посторонней помощи. Особой надеждой на Сергея Нина не могла располагать, поскольку он имел образование больше радиотехническое, чем гуманитарное.

Правду надо сказать, что у неё ещё со второго курса был близкий знакомый студент Юрий, с которым она познакомилась во время летних каникул, когда студентов её факультета послали в подшефный колхоз на «картошку». Это знакомство произошло прямо на поле, куда их с утра привозил трактор с прицепом. Юрий первый подошёл к Нине и предложил свою помощь по наполнению вереек вырванной комбайном картошки. Естественно, что Ниночка не отказалась. Ведь нормой им поставили в колхозе 25 вереек на человека.

Так вот там Юрий оказался очень кстати. Он успевал выполнять свою норму и половину её. Условия ночёвки для студентов там были просто скотские, с точки зрения Нины. Ведь она была воспитана на примерах аристократической жизни женщин в институтах благородных девиц из художественной литературы.

Поэтому Ниночка, подавляя в себе брезгливость к условиям быта и грубым нравам и высказываниям местных бригадиров, компенсировала это всё удовольствием общения с интеллигентным Юрием. С которым она гуляла по вечерам на природе, наслаждаясь присутствием рядом такого сильного парня и вдыхая неповторимые запахи леса и полей. Ну, а по возвращению к учёбе в институте, дружба с Юрием стала уходить на «нет», поскольку Юрий воспылал к ней любовью и уже начал строить матримониальные планы вслух.

А Ниночка об узах Гименея даже ещё и не думала. Кроме этого, Юрий был очень спортивным и участвовал в волейбольной команде института, что совершенно не интересовало Нину. Ну и, естественно, что Юрий вскоре познакомился с девушкой, которая тоже играла в волейбол в институте и была ему ближе в духовном смысле. Так что Нина от прекращения этого романа морально нисколько не пострадала.

Её душа по-прежнему принадлежала Сергею. Но, вот для помощи в учёбе, с третьего курса и до получения диплома ей нужен был спонсор. И она его нашла, но уже на четвёртом курсе учёбы. Её ясными голубыми глазками заинтересовался преподаватель института Владимир Петрович Козырный. Он был на 9 лет старше Ниночки, но это её нисколько не смущало, а даже наоборот, радовало, потому что он работал в институте, и это давало ей большое преимущество перед студентами своей группы в смысле успешной сдачи экзаменов и получения стипендии. Это знакомство давало ей также возможность избегать коллективных выездов студентов для помощи колхозникам по уборке урожая овощей.

Владимир Петрович как раз и удовлетворял Ниночку своей начитанностью и совпадению с ней интересов к различным видам искусства. Володя был на голову выше её по росту, то есть, где-то 1,70. Он так же, как и Юрий, играл в институтской волейбольной команде. Его худощавое телосложение и умные карие глаза выдавали в нём человека, не лишённого всего комплекса физиологических потребностей молодого человека возраста тридцати лет. По темпераменту он больше относился к сангвинику, а по характеру- к интроверту. Это совмещение почти двух противоположностей очень устраивало Ниночку.

Его спокойное физическое влечение к ней, его глубокий внутренний мир и частая задумчивость ещё больше привлекали её к этому человеку. Поскольку Нина сама была интровертом, то они, находясь вместе, всегда испытывали радостное притяжение друг к другу. С другой стороны Владимир был не лишён коммуникабельности с коллективом студентов института, в котором работал.

В результате ихнего недолгого словесного общения между ними установились такие дружеские отношения, которые устраивали обе стороны, как с моральной, так и с физической стороны, не претендуя на создание семьи до окончания Ниночкой института. Владимир жил в однокомнатной квартире не далеко от работы, которая досталась ему в результате размена его родителями большой трёхкомнатной квартиры.

Отец Владимира к моменту его знакомства уже вышел на пенсию, а до этого работал учёным секретарём в одном НИИ. А мать его ещё работала преподавателем в одном из техникумов. Владимир Петрович долго оставался холостым, несмотря на мечты родителей ещё понянчить внуков, пока сохранялось здоровье. Но планы Владимира создания семьи всё отдалялись в связи с учёбой в университете и защитой диссертации, а также потому, что он был в советском обществе, как считали многие, «белой вороной».

То есть он был полностью лишён таких привычек, как курение, тяга к алкоголю, любовь к картёжным играм и даже к рыбной ловле, которые быстро сближают мужчин между собой. А Владимир, как интроверт, больше занимался своим духовным миром, чтением художественной литературы, изобразительным искусством, посещением художественных выставок, театров, концертов симфонической музыки и так далее. В результате такого образа жизни у него со временем выработался критерий в отношении выбора будущей подруги жизни. И знакомился он с девушками в основном в коллективе студентов. Вот таким образом, в результате длительного наблюдения за Ниночкой он и решился с ней познакомиться. А Ниночка тем временем параллельно с учёбой продолжала проводить в своей группе комсомольскую работу согласно уставу ВЛКСМ, утверждённым на XIV съезде в 1962 году в разделе директив для первичных комсомольских организаций. А уже приблизился срок избрания кандидатом в члены КПСС.

И вот однажды, когда она была на пятом курсе, её вызвали в райком комсомола, где в торжественной обстановке, оценив её добросовестную работу комсорга, а также за хорошее знание истории КПСС её приняли в кандидаты члена партии коммунистов, вручив соответствующее удостоверение. Но у Ниночки после знакомства с Владимиром опять возникла дилемма выбора. Она должна была расстаться с Сергеем, который так много хорошего для неё сделал, или просто сохранить с ним дружеские отношения, не претендующие на будущий симбиоз.

Поскольку Нина всегда руководствовалась своей совестью в отношениях с близкими людьми, то она решила не травмировать чувства Сергея, а написать ему письмо, прочитав которое он всё и узнает. А при свиданиях с Владимиром у него дома, они забывали обо всех студенческих буднях и предавались чувствам любви.

Родители же Ниночки за время её учёбы в институте сумели приобрести кооперативную дачу за городом, и летний сезон проводили там, поскольку её отец, Фёдор Андреевич был уже почти в пенсионном возрасте. А мать её уже вышла на пенсию и занималась на даче выращиванием огородной продукции в весенний и летний период. Так что Владимир и Ниночка могли летом и зимой на родительской даче наслаждаться природой. Итак, они вдвоём подошли к финишу учёбы в институте.

Естественно, Владимир Петрович приложил все усилия к тому, чтобы Ниночка получила диплом с отличием. Её специальность называлась: «Инженер обувного производства и технологий». Как и все инженеры в СССР, Ниночка обязана была отработать три года на производстве по направлению в какой — то Тмутаракани. Ну, разве дорогой папочка, который ещё дорабатывал два года до выхода на пенсию, мог допустить, чтобы его единственная дочка уехала из родного города в какую — то провинцию? Вопрос, конечно, риторический!

Естественно, что он приложил все свои усилия, чтобы направление её было переделано на адрес местной обувной фабрики. Теперь, наконец, Нина с Владимиром решили создать официальную семью, что оказалось совсем лёгким делом и отметили это радостное в их совместной жизни событие в доме Ниночки, пригласив, конечно, туда и родителей Владимира Петровича. Ну, а потом у молодожёнов появилась жилищная проблема. Естественно, что жить в квартире Владимира им было бы тесновато с учётом в будущем появления детей.

Но, им в этом смысле помогли родители с обеих сторон, и они смогли совместными усилиями построить двухкомнатную кооперативную квартиру, в которую и вселились через два года. Проработав на родной фабрике три года в качестве инженера — практиканта, Нина Фёдоровна досконально изучила технологию обувного производства, и была оставлена руководством фабрики на должности начальника цеха летней обуви.

А Владимир Петрович продолжал преподавать в институте, но вновь созданная семья заставила его пойти на полторы ставки, а кроме этого Ниночка почувствовала в себе потребность в продолжении рода. И в результате такого природного зова с обеих сторон у Ниночки в возрасте двадцати восьми лет появилась на свет девочка, которую нарекли Светланою.

Но это радостное событие было неожиданно омрачено распадом СССР в 1991 году. В результате чего рухнули все Ниночкины планы стать коммунисткой и сделать себе ещё и политическую карьеру. Эта государственная катастрофа больно ударила и по её финансовому положению.

Нина сразу поняла, что теперь необходимо перестраивать производство, ориентируясь только на частных поставщиков сырья, поскольку все связи с бывшими республиками СССР оборвались. Чтобы производство летней обуви не развалилось, пришлось половину фабрики пустить под аренду.

Зарплата Владимира Петровича также снизилась в связи с исчезновением тех дотаций, которые давало министерство образования в СССР. А после известной денежной реформы 1992 года у родителей Ниночки и Владимира исчезли и те накопления, которые лежали много лет в сбербанке СССР. Так что, и Ниночка и Владимир вынуждены были, кроме основной работы, пойти предпринимателями и на рынок. Таким образом, карьера Нины Фёдоровны, как директора обувной фабрики, достигла своего апогея в момент распада СССР, а по финансовой состоятельности упала до минимума, не оставив никаких надежд на счастливое будущее, которое когда — то называлось коммунизмом!