Водяная магия

Глава X. Люди Глубин

Я не знаю, есть ли сейчас среди моих читателей люди, которым случалось попадать в сети при исполнении ими воинского долга и затем беспомощно тащиться за неприятелем подобно воздушному шарику, влекомому неугомонным мальчишкой, — если есть, то они наверняка лучше других смогут войти в положение четверых детей, в один миг из героических победителей превратившихся в жалких пленников.

Сеть была сплетена из чрезвычайно прочных волокон глубоководных водорослей, и все их попытки разорвать ее руками оказались безуспешнвми. К сожалению, ни у кого из них не нашлось при себе ножа или еще чего-нибудь острого — у них не было даже устричных раковин, могущих послужить если не в качестве режущего инструмента, то хотя бы как испытанное в бою и весьма эффективное оружие. Вдобавок ко всему их головы, руки и ноги образовали такой запутанный клубок, что им, несмотря на неоднократные совместные усилия, не удавалось разъединиться, не причиняя при этом друг другу травм.

— Давайте выбираться из кучи-малы по очереди, — предложила наконец Мэвис. — Сначала ты, Фрэнки. Попробуй освободиться и пристроиться на днище сети в сторонке от остальных. Следующей будет Кэти.

Совет оказался очень дельным, и, последовав ему, все четверо вскоре расположились рядышком в той части сети, которую Мэвис назвала ее днищем, и смогли впервые со времени своего пленения как следует оглядеться вокруг.

Отступающая армия шла вниз по довольно крутому спуску, ведущему на дно морской впадины. Вода из темно-синей сделалась абсолютно черной, и на этом фоне особенно ярко выделялись многочисленные движущиеся огни. Отчасти это удивительное зрелище напоминало ночную панораму Лондона при взгляде на город с крыши собора Святого Павла. Отдельные большие огни здорово походили на освещенные изнутри трамваи и омнибусы, огоньки поскромнее — на кареты и кэбы; изредка попадались и длинные ровные ряды огней — точь-в-точь горящие иллюминаторы огромных океанских лайнеров. По этому поводу Кэти даже пришла в голову мысль, что затонувшие корабли, возможно, не опускаются на дно моря, а продолжают свое плавание под водой с живыми экипажами и пассажирами, не могущими вернуться на землю только потому, что никто не догадывается вызвать их из пучины с помощью волшебного заклинания. Не исключено, что в этой ее догадке таилось зерно истины, однако в данном конкретном случае она ошиблась, ибо когда ряды светящихся пятен приблизились, дети увидели, что они располагались на боках гигантской глубоковоной рыбины. Проплывая мимо них, эта рыба широко раскрыла зубастую пасть, и на какое-то мгновение несчастным пленникам показалось, что с ними все кончено. Когда они пришли в себя, чудовищная тварь была уже далеко. Тут долго крепившаяся Кэти не выдержала и расплакалась.

— Ах, лучше бы мы никогда не встречались с этой русалкой, — промолвила она сквозь слезы; остальные трое промолчали, но в глубине души все они были с нею согласны. Они постарались успокоить свою младшую сестренку, выражая уверенность в благополучном исходе их подводных приключений. Как уже отмечалось выше, в мире существуют понятия и вещи настолько ужасные, что нормальный человек попросту не может поверить в их реальность. Вот и сейчас детям не верилось, что они, так отважно и благородно (в собственном благородстве и отваге они предпочитали не сомневаться) защищавшие своих друзей от вражеского нашествия, могут погибнуть где-то в мрачных глубинах океана. Поэтому когда Бернард начал весьма пессимистически рассуждать о превратностях военного счастья, Фрэнсис резко его оборвал и посоветовал не болтать глупостей.

— Но что же нам теперь делать? — всхлипнула Кэтлин, в то время как дюжий солдат продолжал стремительно и молчаливо тащить за собой их сеть.

— Давайте нажмем пуговицы на камзолах, — предложил, внезапно вспоминая об этом волшебном средстве, Фрэнсис. — Тогда мы станем невидимыми и неосязаемыми и ускользнем у них прямо из-под носа.

Он уже было потянулся к своей жемчужной пуговице, но тут его остановил Бернард.

— Погоди, — сказал он, — не торопись. Из-за своей поспешности мы можем потом надолго застрять в этой сети. Ведь если они не смогут нас увидеть и нащупать, они решат, что сеть пуста и повесят ее на крюк в каком-нибудь дальнем чулане или запрут в сундуке вместе с другими сетями.

— И мы можем просидеть там много лет, пока им снова не понадобится их противная сетка. Брр-р, даже подумать страшно, — содрогнулась Кэти.

— Но нам никто не помешает нажать пуговицы в ту минуту, когда нас вытащат из сети, — сказала Мэвис.

— Разумеется, это совсем другое дело, — поддержал ее Берни. Однако в дальнейшем такой возможности им, увы, не представилось.

В конце концов рядовой солдат, проследовав с пленниками на буксире по широким улицам города мимо громадных каменных зданий, через высоченную арку ворот вошел в одно из помещений дворца, своими размерами намного превосходившее залы собора Святого Павла и Вестминстерского Аббатства вместе взятые.

Десятки, если не сотни, Глубинных Людей, сидевших за расставленными по всему залу длинными столами и евших странную, слабо светившуюся пищу, поднялись и разом воскликнули:

— Ну, какие новости?

— Четверо пленных, — ответил солдат.

— Верхние Люди, — мельком окинув их взглядом, определил полковник. — Они должны быть переданы для допроса Их Величествам.

Приняв это решение, он кивком головы отправил своего подчиненного в дальний конец зала, достигнув которого, тот начал подниматься по бесконечно длинному ряду прозрачных ярко-зеленых ступеней, казавшихся сделанными из стекла или из чистейших изумрудов (скорее всего, из последних, ибо я не представляю, как можно плавить стекло, находясь под водой). Внизу под лестницей тянулись цепочки огней, которые таинственно мерцали, просвечивая сквозь изумрудные ступени. Эта фантастическая картина так заворожила Фрэнсиса, что он начал бессознательно бормотать строки стихотворения:

Внезапно внутри сети стало гораздо теснее, и все они одновременно попали в объятия плачущей от радости и облегчения принцессы Фреи.

— Как я рада, что вы живы! — вскричала она.

— Ах, что я натворил! Я совсем не хотел вызывать тебя сюда, — расстроился Фрэнк. — Все из-за этих ступенек, я посмотрел на них и вдруг вспомнил стихи про Владычицу в тайных глубинах…

— И очень хорошо, что так вышло, — сказала принцесса. — Если бы вы знали, как я переживала, обнаружив, что гости нашей страны, наши благородные защитники попали в плен к врагу, тогда как все наши люди остались целыми и невредимыми. Я надеялась, что вы меня позовете; и я горжусь тем, что у вас хватило мужества этого не делать, — не произойди эта случайная оговорка по вине изумрудной лестницы. Кстати, лестница действительно великолепна.

— Нам вообще не приходило в голову, что мы можем воспользоваться заклинанием и вызвать кого-нибудь их Водяных Людей, — призналась Мэвис, — но если бы даже и пришло, мы ни за что бы так не поступили.

— Но почему вы не нажали пуговицы на камзолах? — спросила принцесса, и они рассказали ей о своих опасениях насчет крюка в чулане или пыльного сундука со старым барахлом.

— Вы приняли правильное решение, — одобрила их принцесса. — Однако ничто не препятствует нам прямо сейчас воспользоваться магическим средством против забвения.

— А я не хочу им пользоваться, — сказала Кэти. — Я не хочу помнить все эти ужасы. Пожалуйста, позвольте мне их забыть, и я сразу же перестану бояться.

Она умоляюще посмотрела на принцессу, и та украдкой шепнула Мэвис:

— Пусть делает как хочет. Быть может, так и впрямь будет лучше.

Остальные пленники едва успели проглотить волшебные пилюли, как солдат с размаху опустил их сеть на середину большого стола, казавшегося выточенным из цельной алмазной глыбы, после чего сам ничком рухнул на пол, таким манером приветствуя своих повелителей.

— Пленники, Ваши Величества, — доложил он затем, выпрямляясь в полный рост. — Четверо юнцов из Верхних Людей… — произнося эту фразу, он обернулся и на несколько секунд замолк, недоуменно уставившись на свою ношу.

— Странно, здесь есть кто-то еще, — заговорил он вновь слегка изменившимся голосом. — Готов поклясться, что в самом начале их было только четверо.

— Открой сеть, — раздался над ними сильный и благозвучный голос. — Я хочу посмотреть на твою добычу.

— Будь осторожна, моя дорогая, — сказал еще один голос. — Как бы они не сбежали. Кроме того, они могут оказаться кусачими или ядовитыми — от этой братии можно ждать чего угодно.

— Субмерсия, — позвал первый голос, — подойди поближе. Ты и еще четверо моих фрейлин стойте наготове. Вытаскивайте пленников по одному и держите их крепче, чтобы не вырвались.

В следующую минуту верхние края сети слегка раздвинулись, и несколько больших сильных рук, просунувшись внутрь, схватили Бернарда, оказавшегося к ним ближе всех, и приподняли его над алмазной поверхностью стола (стоять на нем самостоятельно он не мог из-за искусственного хвоста). Они держали его достаточно аккуратно, но при этом так крепко, что бедняга был не в состоянии даже пошевелиться, не говоря уж о том чтобы дотянуться до заветной пуговицы камзола.

На высоком двойном троне в десятке шагов от стола восседала чета правителей Глубинной Страны: величественного вида, очень красивая и очень печальная королева и рядом с ней король, хотя и не обладавший столь внушительной внешностью, как его супруга, но все же выгодно отличавшийся от основной массы своих огромных и неуклюжих подданых. Он также казался чем-то глубоко опечаленным. Оба монарха были в роскошных мантиях, украшенных множеством драгоценных камней, и, разумеется, в коронах, потрясавших воображение тонкостью и богатством ювелирной отделки. Их трон был искусно вырезан из невероятных размеров кроваво-красного рубина, а зеленый балдахин над ним усеян топазами и аметистами. Когда все пятеро пленников очутились на столе, королева поднялась со своего места и, подойдя к даме, которую она называла Субмерсией, что-то прошептала ей на ухо; та в свою очередь также шепотом передала королевский приказ четырем остальным дамам, державшим каждая по пленнику.

Все пятеро начали действовать с устрашающей слаженностью и быстротой: одним движением они сорвали с наших героев магические камзолы, а вслед за тем лишили их и хвостов. Теперь принцесса и четверо детей прочно стояли на своих ногах.

— Какие забавные малыши… — произнес король, и голос его прозвучал вполне добродушно.

— Тише, — остановила его королева, — вдруг они понимают нашу речь? Во всяком случае одна из них — вот эта Водяная Девчонка — понимает нас наверняка.

Дети очень рассердились, услышав столь непочтительное и небрежное замечание по адресу их принцессы, однако сама она сохранила полнейшую невозмутимость.

— А теперь, — обратилась к ним королева, — прежде чем мы уничтожим вашу память, согласитесь ли вы ответить на некоторые вопросы?

— Смотря какие это будут вопросы, — сказала принцесса.

— Это сухопутные дети?

— Да.

— Как они попали в ваш город?

— С помощью Водяной Магии. Впрочем, вам этого не понять, — высокомерно ответила принцесса.

— Они сражались против нас?

— Да! — вскричали Бернард и Мэвис, не дожидаясь ответа принцессы.

— И нисколько об этом не жалеем, — добавил Фрэнсис.

— Если вы подробно опишете нам численность, состав и вооружение Мореландской армии, вы получите свободу, а также ваши хвосты и одежду в придачу. Вы согласны?

— Это исключено, — гордо ответила Фрея. — В моих жилах течет благородная кровь — я родная дочь короля и королевы Мореландии. Судите сами: разве я могу быть предательницей?

— Пожалуй, что нет, — согласилась королева. — В таком случае будем считать допрос оконченным, — и она, чуть помедлив, подала знак слугам. — Внесите Чашу Забвения.

Колдовской Напиток Забвения оказался на редкость приятным на вкус. Он напоминал превосходно составленную смесь из шоколада, орехов, ананасного мороженого, сливового пудинга, пирогов с изюмом и жареной курицы и вдобавок к тому был еще сдобрен запахами горной лаванды, розовых лепестков и лучшего французского одеколона.

В прежние времена детям случалось во время праздничных обедов пригублять бокалы с сидром или с шампанским, но ни то, ни другое им не понравилось; зато Напиток Забвения был выше всяких похвал. Он подавался в большом красивом кубке, на стенках которого были выгравированы изображения мирно спящих людей. Все пятеро по очереди отпили из этой чудесной посудины, а стоявший рядом Лорд Королевского Кубка — очень солидная и полная достоинства глубоководная рыба — внимательно следил за тем, чтобы каждый из них сделал необходимое количество глотков, после чего брал кубок своими плавниками и передавал его следующему пленнику. Последней пила Кэтлин.

Напиток не оказал никакого влияния на троих детей и на принцессу, зато с Кэтлин произошла мгновенная и разительная перемена, и, хотя остальные пленники прекрасно знали, что это средство заставит ее забыть обо всем на свете, они невольно содрогнулись, наблюая за страшным разрушительным действием колдовских чар.

До этого момента Мэвис ласково и ободряюще обнимала свою сестру за плечи, но теперь Кэти резким движением отбросила от себя ее руку и посмотрела на нее и на собственных братьев так, будто видела их впервые в жизни. Вы не представляете, как это ужасно, когда родной и любимый вами человек вдруг начинает смотреть на вас как на невесть откуда взявшегося незнакомца.

Предварительно, еще находясь в сети, они договорились, что, попробовав напиток, сделают вид, будто он на них подействовал — то есть, притворятся отупевшими и ко всему безразличными. Задумано было неплохо: в случае успеха мистификации Люди Глубин вполне могли предоставить им полную свободу передвижения, посчитав их уже не представляющими никакой опасности. Однако они не учли одного обстоятельства. Когда малышка Кэти равнодушно взглянула на Мэвис и резко отстранилась от нее, как отстраняются от чужого человека, который ни с того ни с сего лезет к вам со своими объятиями, бедная Мэвис не выдержала и, напрочь забыв о своей роли, отчаянно вскричала: «Кэти, милая, что с тобой? Что случилось, Кэти?» Ее братья и принцесса Фрея не успели ее остановить. Хуже того: братья с опозданием, но зато очень громко и отчетливо прошептали ей: «Тихо! Молчи!» Таким образом они также выдали себя с головой. Из всех четверых одна принцесса еще кое-как пыталась изображать отупение и безразличие.

Кэтлин обернулась на крик своей сестры с таким видом, словно не могла понять, кого это так громко окликают над самым ее ухом.

— Кэти, милая… — повторила Мэвис и осеклась, вдруг почувствовав, что не может называть «милым» человека, который смотрит на нее такими отчужденными и недоумевающими глазами.

Затем Кэти перевела взгляд на королеву и, внезапно направившись прямо к ней, непринужденно уселась рядышком на ступеньках рубинового трона, как иной раз присаживаются дети у ног своей матери.

— Ах ты, маленькая, — ласково сказала королева. — Погляди, она совсем ручная. Я возьму ее себе и сделаю своей живой игрушкой.

— Вы не имеете права! — крикнула Мэвис, и на сей раз уже принцесса не удержалась и прошептала «Тсс!»

— Что касается остальных, — заметила королева, оставив без внимания возглас Мэвис, — то по их поведению видно, что напиток на них пока еще не подействовал. Поэтому я не могу подарить их в качестве сувениров своим придворным. Завтра мы попробуем новое, более сильное средство, а до той поры… Эй, тюремщик! Надеть на них оковы!

Из толпы вышел высокий мрачноватый человек, через руку которого были перекинуты чешуйчатые хвосты. В первый момент детям показалось, что это их собственные, недавно отобранные хвосты, однако, сунув в них ноги, они тотчас поняли свою ошибку.

— Да, это фальшивые хвосты, — промолвила королева. — В них невозможно плавать и нельзя ходить по дну. Кроме того, вы не сможете их снять и должны будете передвигаться только ползком… Ну, в чем там задержка? — обратилась она к тюремщику.

— Ни один из хвостов не подходит к этой пленнице, Ваше Величество, — ответил тот, безуспешно пытаясь надеть оковы на принцессу.

— Я принадлежу к королевскому роду Мореландии, — сказала Фрея, — и ваши фальшивые хвосты не могут ко мне подойти.

— В таком случае посадите их всех в тюрьму, да и дело с концом, — распорядился король. — Сколько можно возиться с этими пленниками?

Тюрьма Глубинного Королевства размещалась в странной формы здании, сильно вытянутом в длину и более широком вверху, чем в своей нижней части. Пленники были доставлены туда вновь засунутыми в сеть и смогли по-настоящему оглядеться только после того, как за тюремщиком захлопнулась дверь их камеры. И вот тут-то они обнаружили, что находятся не где-нибудь, а внутри огромного корабля, в целости и сохранности покоящегося на океанском дне. Казалось, вода нисколько не повредила обшивку стен и прочие детали внутреннего убранства — кстати сказать, их тюремной камерой оказалась корабельная кают-компания, — и трое детей, утомленные бурными событиями последних суток, прилегли на бархатные подушки диванов и мгновенно уснули. Даже Мэвис не ворочалась, засыпая, и не терзала себя мыслями о Кэтлин — она несколько успокоилась, догадавшись, что ее сестре не грозит сколько-нибудь серьезная опасность, пока та находится под покровительством королевы.

Последней легла принцесса Фрея. Она долго ходила по каюте и то и дело поглядывала на своих спящих спутников.

— Но почему, почему никто из них не подумал о такой простой вещи? — рассуждала она. — И почему я не решилась сама предложить им этот выход?

Не найдя ответов на эти вопросы, она вскоре также погрузилась в сон.

Я со своей стороны тоже удивляюсь недогадливости наших героев: ведь вместо того, чтобы преспокойно спать, они могли бы провести всю ночь за произнесением вслух стиха о Владычице моря. Разумеется, это заклинание не осталось бы без ответа: всякий раз оно вызывало бы сюда очередного обитателя Мореландии. Таким образом к утру им наверняка удалось бы собрать небольшую армию и, одолев тюремщиков, вырваться на свободу.

Конечно, я понимаю многих юных читателей, которым очень хотелось бы узнать о жизни Кэтлин при дворе, где она стала любимицей королевы. Точно так же, наверно, ваши Бобики или Жужи, умей они читать, заинтересовались бы описанием жизни любимых спаниелей английской королевской семьи. Однако если я буду отвлекаться на то и на это и подробно рассказывать обо всем, мне никогда не удастся дойти до финала нашей истории. Поэтому давайте вновь обратимся к пленникам, помещенным в каюту корабля-тюрьмы.

На следующее утро тюремщик принес им еду, а также еще один кубок с Напитком Забвения, который и на сей раз не произвел желаемого эффекта. Несколько часов после этого они провели в размышлениях, придумывая и обсуждая всевозможные способы бегства. Днем сын тюремщика доставил им обед вместе с новой порцией колдовского напитка и остался в каюте дожидаться, когда они покончат с трапезой. Этот молодой человек, судя по его поведению, был настроен достаточно дружелюбно, и Фрэнсис попробовал завязать с ним беседу.

— Послушайте… — сказал он.

— Послушать? Что именно я должен слушать? — удивленно спросил парень.

— Вам не запрещено с нами разговаривать?

— Нет.

— Тогда скажите, что они с нами сделают?

— Пока не знаю. Но со временем это станет известно. Заключенные продолжают поступать, наши тюрьмы скоро переполнятся, и тогда мы устроим то, что у нас называется «условно-досрочным освобождением». Почему досрочным — это понятно, а условным, потому что вас освободят при одном условии: вы должны будете надеть фальшивые хвосты-оковы и не сможете удрать отсюда в свою страну, даже если на вас не действует Напиток Забвения, — тут он бросил взгляд на опорожненные ими кубки и озадаченно пробормотал:

— Странно, что он совсем не действует. А ведь это очень крепкий напиток.

— Послушайте, — подал голос Бернард.

— Что послушать?

— Почему ваши король и королева не участвуют в сражениях, как это делают члены Мореландской королевской семьи?

— Это запрещено законом, — ответил парень. — Мы однажды взяли в плен чужого короля, и люди испугались, что наши собственные повелители могут точно так же попасть в плен к врагам. Поэтому и был придуман специальный закон, не позволяющий им лично участвовать в битвах.

— А что стало с тем королем, которого вы взяли в плен? — спросила принцесса.

— Он сидит в заключении на Водном Острове — это такое место, где небольшое пространство воды со всех сторон окружено воздухом или землей.

— Я бы хотела его увидеть, — сказала принцесса.

— Нет ничего проще. Как только вас досрочно освободят, вы сможете там побывать. Туда трижды в неделю ходят молодые люди — его ученики. Вы понимаете, что теперь он, конечно, не может быть королем, но он считается у нас большим ученым и носит почетное звание Профессора Глубокологии.

— Значит, он забыл о своем прошлом и о своем королевстве? — продолжала расспрашивать принцесса.

— Разумеется. Однако он оказался настолько мудрым и образованным, что Напиток Забвения не смог начисто лишить его памяти, и даже оставшейся ее части вполне хватило для получения профессуры.

— А каким королевством он правил до этого? — принцесса поднялась со своего места за столом и казалась сильно взволнованой.

— Он был Королем Варваров, — ответил сын тюремщика, и принцесса разочарованно вздохнула.

— Я подумала: а вдруг это мой папа? — сказала она. — Он однажды ушел в дальний морской поход и с той поры бесследно пропал.

Ее собеседник сочувственно покачал головой и вышел из каюты.

— Мне кажется, он совсем неплохой человек, — заметила после его ухода Мэвис.

— В том-то и дело, — сказала принцесса. — Меня это сбивает с толку. Я с детства привыкла к мысли, что Люди Глубин — это жестокие, злобные и тупые существа, главной целью которых является уничтожение моего родного города.

— В то время как они на самом деле не так уж сильно отличаются от нас, — подхватил Бернард, — разве только по внешнему виду.

— А из-за чего началась война между вашими странами? — поинтересовалась Мэвис.

— Понятия не имею, — пожала плечами принцесса. — Вероятно, мы всегда были врагами.

— Но эта вражда должна была с чего-то начаться…

— Ну, это началось так давно — еще в глубокой древности, на заре нашей истории, — что об этом не сохранилось никаких сведений.

— Как жаль, — вздохнула Мэвис.

Однако на этом она не успокоилась и вечером, когда Ульфин — а именно так звали сына тюремщика — принес ужин, она задала ему тот же самый вопрос.

— С чего началась война? — удивленно повторил он. — Не знаю. Но я постараюсь это выяснить. Мой дядя служит Главным Хранителем Национальных Архивов — наши исторические документы высечены на каменных плитах, и этих плит с письменами так много, что до сих пор не могут подсчитать их точное число; однако существуют еще каменные таблички размерами поменьше, из которых можно узнать, о чем написано на той или иной плите… — тут он запнулся и после недолгой паузы вдруг произнес:

— Если я смогу раздобыть выходные листы и проведу вас в Хранилище Архивов, вы обещаете не делать попыток к бегству?

Пленники, которым успели уже надоесть бездействие и скука тюремного заключения, охотно дали требуемое обещание.

— В тюрьме почти не осталось свободных камер, — пояснил Ульфин. — Пора проводить условно-досрочное освобождение, и я не вижу причины, почему бы не начать его с вас. Я попрошу отца выписать вам листы в числе первых.

Он собрал пустую посуду и направился к двери.

— Послушайте! — окликнула его Мэвис.

— Что? Где? Ах, да, никак не привыкну к этому обращению. У нас так не говорят.

— Я хотела спросить о моей младшей сестре. Что вам о ней известно?

— Это та, что живет у королевы? Не беспокойтесь, с ней все в порядке. Королева души не чает в своей живой игрушке. Для нее уже изготовлен золотой ошейник с именем — его делал шурин моего двоюродного брата, который считается у нас одним из лучших ювелиров. Я недавно был у него в гостях и видел этот ошейник. Прекрасная работа.

— А какое имя на нем написано: Кэтлин?

— Нет, там было написано «Фидо», — сказал Ульфин. — Это ее новое имя.

На другой день он, как и обещал, принес им выходные листы, изготовленные из натуральных листьев Дерева Свободы, растущего на дне глубокой океанской впадины, именуемой Бездной Истины.

— Смотрите, не потеряйте их, — предупредил он. — Это очень важные документы. А теперь одевайте хвосты и следуйте за мной.

Последнее замечание относилось исключительно к детям — после давешней неудачной попытки одеть оковы на принцессу, ей их уже больше не предлагали. Двигаться с фальшивыми хвостами оказалось возможным только ползком, опираясь на руки, что делало детей похожими на передвигающихся по суше тюленей. Ульфин провел их по улицам города, указывая на особо интересные архитектурные сооружения и прочие достопримечательности и давая подробные пояснения — точно так же поступили бы вы, гуляя с гостями по своему родному городу.

— Вон то высокое здание называется Астрологической Башней — говорил он, — там сидят астрологи и наблюдают за звездами.

— Но ведь со дна моря невозможно увидеть звезды.

— Это мы с вами не можем, а в башне имеются специальные трубы, зеркала и другие хитроумные приборы. В ней обитают все мудрейшие люди нашего королевства, за исключением одного Профессора Глубокологии. Он самый мудрый из всех. Это он научил нас плести сети, одной из которых вы были пойманы.

— Но кто догадался использовать сети для захвата пленников? Тоже профессор?

— Нет, это сделал я, — гордо сообщил Ульфин. — За это мне даже была вручена Большая Стеклянная Медаль.

— Но откуда у вас по водой берется стекло? Ведь его надо плавить, выдувать и все такое прочее…

— Все стекло, какое мы имеем, приходит сверху — обычно в виде затонувших бутылок. Оно считается здесь большой редкостью и ценится выше всех драгоценных камней. На кусочках стекла наши ювелиры вырезают разные надписи и рисунки, превращая их в медали и памятные сувениры… Взгляните сюда: это наша Публичная Библиотека, рядом с ней — Дворец Культурного Отдыха, а за этой оградой находится Взрослый Сад: там родители отдыхают от своих детей, которые в это время находятся в школе. А вот, кстати, и одна из наших школ. Следующее за ней здание — Хранилище Национальных Архивов, куда мы сейчас направляемся.

Главный Хранитель Архивов приветствовал их с мрачноватой любезностью, которая, похоже, была характерной чертой всех Людей Глубин. За время общения с Ульфином пленники привыкли к его странной внешности, теперь уже не внушавшей им того ужаса, какой они испытали при первой встрече с его соплеменниками. Ну а вид уходящего вдаль громадного зала, на полках которого были разложены многие тысячи каменных табличек с письменами, произвел на детей неизгладимое впечатление.

— Что вы хотели узнать? — обратился к ним Хранитель. — Ульфин говорил, что вас ин тересуют некоторые подробности из истории нашей страны.

— Как началась война? — спросил Фрэнсис.

— Почему ваши король и королева не похожи на остальных Людей Глубин? — спросила Мэвис.

— Война, если быть точным, — произнес Хранитель, — началась три миллиона пятьсот семьдесят девять тысяч триста восемь лет назад. Причиной тому было следующее происшествие: один из Глубинных Людей, в сильной спешке направляясь куда-то по своим делам верхом на морском коне, нечаянно наехал на хвост дремавшего под кустом водорослей Водяного. Он не извинился за свой проступок, потому что был связан обетом молчания на год и один день. Если бы в Мореландии подождали до конца этого срока, необходимые извинения были бы принесены и недоразумение улажено, однако они не стали ждать и сразу начали военные действия, которые и продолжаются до настоящего времени.

— А что нужно сделать, чтобы война закончилась? — спросил Бернард.

— Она закончится не раньше, чем мы официально извинимся за отдавленный хвост, что, разумеется, невозможно до той поры, пока они также официально не признают, что кровопролитие было начато не по нашей вине.

— Получается заколдованный круг, — заключил Фрэнсис.

— Как это ужасно! — воскликнула Мэвис. — И все из-за такого пустяка!

— Именно так, — сказал Хранитель. — А что, ваши земные войны: разве они ведутся не из-за таких же пустяков? Впрочем, довольно об этом; теперь вы знаете то, что хотели узнать. Переходя ко второму вопросу, я попадаю в затруднительное положение: эта тема считается государственной тайной, а на вас, насколько я знаю, пока еще не подействовал Напиток Забвения. Впрочем, Ульфин сказал мне, что рано или поздно он все же начнет действовать, и тогда вы забудете то, что я вам сейчас сообщу. Король и королева нашей страны не местного происхождения. В прежние времена у нас была республика с парламентом, президентами и прочими такими атрибутами, но парламент погряз в скандалах и бесплодной болтовне, а президенты все как один оказывались хапугами и зазнайками, протаскивавшими на все ответственные должности своих родственников и приятелей. Тогда мы решили стать монархией и, чтобы избежать соперничества среди доморощенных кандидатов, ввезли в страну двух самых симпатичных земных людей, каких только нам удалось найти. Они сразу завоевали всеобщую популярность, и, кроме того, у них здесь не было многочисленной родни, которую надо было бы пристраивать на теплых местечках поближе к казне, так что в нашем государственном управлении наконец-то установился порядок.

После того, как Хранитель Архивов удовлетворил любопытство своих гостей относительно вопросов истории, принцесса заговорила о другом.

— Скажите, а мы могли бы изучать Глубокологию?

— Почему бы и нет? — ответил Хранитель. — Завтра у Профессора очередной учебный день.

— А можно нам повидаться с ним сегодня, — продолжила принцесса, — чтобы заранее договориться о времени занятий, ну и о прочих условиях?

— Если мой дядя не будет против, я прямо сейчас провожу вас к Профессору, — вызвался Ульфин. — Буду рад оказать вам эту небольшую услугу.

Дядя немного помедлил с ответом, но в конце концов сказал, что не видит особой беды в том, что условно-свободные пленники посетят Профессора в неурочное время. И они отправились в путь. Путь этот оказался неблизким и весьма утомительным для тех, кто был вынужден передвигаться ползком по дну. Принцесса и Ульфин, понятное дело, шли налегке и постоянно останавливались, поджидая отставших детей. Когда они таким манером добрались до длиннющего приземистого здания, которое Ульфин назвал казармой морских кавалеристов, из окна высунулась голова молодого кавалерийского офицера.

— Кого я вижу?! Привет, Ульф! — воскликнул он.

— Привет, старина, — отозвался Ульфин и, подойдя к окну, о чем-то пошептался со своим, суя по всему, близким приятелем. Офицер понимающе кивнул и, обернувшись вглубь комнаты, отдал какую-то команду. Спустя пару минут из-под высокой арки появились несколько великолепных морских коней, оседланных для верховой езды. Дети с помощью солдат взобрались в седла и отправились дальше, провожаемые недоуменными взглядами и возгласами случайных прохожих, некоторые из которых не могли удержаться от смеха, наблюдая фальшивохвостых пленников лихо скачущими верхом на боевых конях королевской гвардии.

Поездка по морскому дну чрезвычайно понравилась нашим любознательным героям, которые беспрестанно вертели головами, озирая с высоты седел впечатляющий подводный пейзаж. Однако вскоре они лишились этого удовольствия, поскольку дорога углубилась в широкий и длинный тоннель, вырубленный в скалистой породе и под довольно крутым наклоном поднимавшийся вверх. Этот тоннель, как и весь глубоководный мир вообще, освещался фосфорическим сиянием приспособленных для этой цели различных живых организмов.

После двух-трех часов непрерывной скачки по тоннелю пленники начали проявлять первые признаки усталости. Слов нет, морские кони были прекрасным средством передвижения, но, как известно, всякая вещь хороша, когда ее бывает в меру. Но вот наконец фосфорическое свечение пошло на убыль, а затем и вовсе угасло, и вместо него над их головами появилось пятно настоящего дневного света, которое становилось все более ярким, пока они не выехали из тоннеля и не очутились на пронизанном солнечными лучами мелководье.

— Морских коней оставим здесь, — сказал Ульфин. — Они не приспособлены даже для кратковременных прогулок по воздуху. Дальше поплывем сами.

И они поплыли, оставив коней пастись на тучных морских лугах прибрежной отмели. Точнее, поплыли Ульфин и принцесса, придерживая с двух сторон беспомощных в своих оковах детей. Таким образом все они достигли берега и, перебравшись через узкую полоску суши, нырнули в небольшое круглое озеро, со всех сторон отрезанное от океана.

— Это и есть Водный Остров, — пояснил Ульфин, — а вот и король, о котором я вам рассказывал, — и они увидели приближавшуюся к ним издали величавую фигуру в длинной просторной одежде.

— Но ведь… — принцесса Фрея казалась сильно взволнованной. — Здесь все очень похоже на дворцовый сад у нас дома, только в уменьшенном виде.

— Водной Остров был обустроен в соответствии со вкусами пленного короля и под его личным присмотром, — сказал Ульфин. — Все-таки он король, пусть даже и пленный, и мы не могли отказать ему в таких мелочах, как устройство собственного быта.

Между тем фигура в балахоне приблизилась к ним на расстояние нескольких шагов и приветствовала их дружеским и в то же время полным достоинства жестом.

— Ваше Величество, — первой заговорила Мэвис, — извините нас за появление в такое время. Мы хотели бы справиться у вас насчет уроков глубокологии.

Король ответил, но принцесса уже его не слышала. Она в этот момент шепотом беседовала с их провожатым.

— Ульфин, этот король — мой отец.

— Да, принцесса, мне это известно.

— Но он меня не узнал.

— Он узнает вас, принцесса, — сказал Ульфин. — Узнает обязательно.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно уверен.

— Но если люди твоей страны проведают о том, что он мой отец и что ты намеренно привел меня к нему, тебя жестоко накажут — быть может, даже убьют. Почему ты так поступил, Ульфин?

— Потому что ты этого захотела, принцесса, — сказал он просто. — С той минуты, как я тебя увидел, я понял, что ни в чем не смогу тебе отказать.