Рыбачить на многих реках Нигерии человеку неопытному — дело непростое. При всем богатстве царства Нептуна рыбака здесь подстерегает множество неожиданностей. Пороги и водопады, среди которых наиболее всего впечатляют такие, как Имо и Кросса, делают лов рыбы очень трудоемким и непредсказуемым. К тому же, если учесть резкие перепады уровня воды в реках в зависимости от сезона, то вывод для рыбаков, находившихся на шхуне, напрашивался сам собой: нужно идти в залив. Путь туда труден, его может пройти только опытный рыбак. Множество лагун и проток будут стараться запутать, сбить с пути судно. Мелководные пути, которые образуют эти протоки, могут пропустить только небольшие суда. За барьером песчаных пляжей по лагунам можно выбраться на запад, в Бенин, или на восток, в Камерун.
Выйдя из прибрежной лагуны, в которой рыбаки находились несколько часов, рыболовецкая шхуна вскоре оказалась в водах залива Бенин. Неспешно двигаясь по волнам, она взяла курс на запад, в сторону Ломе.
Поверхность океана вдоль побережья Лагоса была почти ровной, и шхуна шла спокойно и уверенно. Шкипер, жилистый худощавый человек с иссиня-черной кожей и плохими зубами, отдавал приказания своей команде отрывисто и невнятно. Со стороны можно было подумать, что он кого-то поругивал себе под нос. На самом деле это была своя особая и привычная манера, понятная всем, кто находился на шхуне.
Если люди на шхуне охотились за рыбой, то катер боевиков теперь охотился за ней. Когда шхуна показалась вдали, в зоне видимости, то один из помощников Онигминде указал на нее пальцем:
— Смотрите, сэр!
— Увеличить скорость и — вперед! — голосом, не терпящим возражений, приказал Джулиус.
Он хищно прищурился, глядя на постепенно приближавшееся судно. Катер летел как на крыльях.
Личное присутствие на катере такой важной особы несколько удивляло его помощников. Дело в том, что обычно он не участвовал в подобного рода операциях, ограничиваясь указаниями из своего бункера. Факт присутствия босса на катере делал всех серьезными и нервными, напряжение возросло. Объяснение нахождению здесь Онигминде было, однако, весьма простым. Награда за поимку Мазура и Ольги Сытиной была слишком велика и соблазнительна, и доверить поимку обладателей алмаза своим подчиненным Джулиус не мог. Он был абсолютно уверен: попади алмаз им в руки — они перережут друг друга, а то и его, не задумавшись. Выйдя из самых низов преступного мира, он прекрасно знал психологию своих головорезов. Несмотря на железную дисциплину, созданную им, он понимал, что от такого богатства крыша поедет у кого угодно.
Стоя у борта, он вцепился в ограждение и не отрываясь смотрел вперед. Рядом стояла толпа его подчиненных, вооруженных до зубов и готовых повиноваться любому приказу.
Катерок повстанцев уже нагонял шхуну, когда рыбаки, наконец, увидели преследование. Поначалу на шхуне решили не останавливаться и продолжать движение. В водах этой части Африки бродят десятки пиратских судов. Какого только отребья не встретишь в океане! И чаще всего это связано с опасностью не только для имущества, но и самой жизни. Шхуна тоже увеличила скорость, стремясь оторваться от непрошеных гостей, но попытки оказались безуспешными. Катер приближался стремительно и неотвратимо.
Дальнейшие действия тех, кто старался настичь рыбаков, выглядели очень убедительно. Несколько выстрелов в сторону шхуны окончательно убедили ее остановиться.
— Стоять на месте! — послышался приказ в рупор с катера повстанцев. — Если попытаетесь двинуться — будете расстреляны на месте!
После таких предупреждений не только у рыбаков пропадет охота «делать ноги». Потрясая оружием, толпа на катере выкрикивала ругательства и угрозы. Когда на катере убедились, что запугали рыбаков достаточно, из чрева судна вышел Онигминде. На лице хозяина джунглей было написано презрение ко всем и ко всему. Налитые кровью глаза нагло обшаривали рыбацкое судно. Куря сигару и сплевывая на палубу, он подозвал к себе одного из помощников и что-то сказал ему на ухо. Подчиненный быстрым шагом прошел на нос катера и скомандовал стоявшим там солдатам:
— Осмотреть шхуну! При обнаружении чего-нибудь подозрительного или странного сообщить лично господину Онигминде!
Около десяти человек (большинство команды катера) перебросили на шхуну мостки и перебрались на нее. За ними, не спеша и вальяжно, последовал и сам Джулиус. Поднявшись на борт шхуны, команда Онигминде начала допрос рыбаков.
— Куда следуете?
— В Ломе. Мы рыбаки, — отвечал напуганный шкипер, растерянно озираясь.
— Почему пытались уйти? — допытывался повстанец у рыбака, грозно потрясая автоматом.
— Мы не пытались…
— Что?! Ты мне еще будешь здесь сказки рассказывать? — взревел мятежник, ткнув кулаком в живот собеседника.
— Мы поздно вас заметили, а иначе бы обязательно остановились! — Тон голоса шкипера был убедителен.
Он обернулся к своей команде, как бы ища поддержки. Те послушно закивали, подтверждая слова шкипера.
— Кто-нибудь из чужих на борту есть? — чуть спокойнее спросил повстанец.
— Какие чужие, откуда им взяться?
— Отвечай только на мои вопросы! — снова вскипел «следователь».
— Никого, только рыба, — отрицательно замотал головой рыбак. — Немного рыбы, я правду говорю.
После этого вмешался сам Онигминде:
— Проведите тотальный обыск на шхуне. Если этот шкипер соврал… — он скосил взгляд в сторону посеревшего от страха рыбака и продолжил: — Тогда мы пристрелим его и отрежем язык для корма рыбам.
Сделав паузу, он ухмыльнулся:
— А то что же это получается? Надо же и рыбе подкормиться.
Последнее заявление подействовало на допрашиваемого самым неожиданным образом: видимо, от страха он начал громко и часто икать. Выпучив глаза, он сотрясался в приступах икоты. Несмотря на серьезность момента, Джулиус не смог удержаться от смеха. Впрочем, многих его смех ужасал еще больше, чем грозный тон.
На шхуне начался обыск. Послышался звон чего-то металлического, звуки падения каких-то предметов, топот ног и ругательства. Люди с катера, воодушевленные присутствием шефа на корабле, старались вовсю. Они заглядывали за каждый выступ, переворачивали сети и разве что не отдирали краску на палубе. Лицо Онигминде мрачнело после каждого пустого закоулка на шхуне.
«Неужели мы ошиблись?» — думал он, посасывая сигару.
Солнце светило ему в лицо, и, почти прикрыв левый глаз, он смотрел на шкипера. Тот, прижавшись к перилам на корме шхуны, напряженно следил за тем, как солдаты переворачивали все на борту судна. Тем временем погода быстро менялась. Экваториальный морской воздух принес влажные облака, застлавшие небо над шхуной и катером. Судно раскачивалось все сильнее, небо хмурилось, но никто из повстанцев не хотел уйти отсюда с пустыми руками.
Поиск не давал результатов.
Вскоре началась гроза, возвещавшая начало влажного сезона. Как это часто бывает в тропиках, дождь начался почти мгновенно и сразу стал плотной полупрозрачной стеной. Наблюдая сквозь пелену дождя за действиями своих солдат, Онигминде недоумевал: информация, полученная им об этой шхуне, должна была подтвердиться. Подтвердиться во что бы то ни стало! Он подумал об алмазе: если найти камень, сомнений в его власти в Лагосе больше не будет ни у кого. Эта мысль будоражила и пьянила не хуже, чем доза хорошего наркотика. Только подумать — наконец-то он получит все! Эти ничтожества, которые сейчас лезут во власть, будут валяться у него в ногах. Он возьмет эту страну — всю, целиком, без остатка. Кому, как не ему, Джулиусу Онигминде, должна принадлежать Нигерия? Ведь не этим же бесхребетным слизнякам, которые, заслышав автоматную очередь, готовы забиться в мышиную норку.
Раскаты грома, казалось, разрывали небо. А оно, пробитое насквозь, извергало на людей потоки воды. Вода была сверху, вода была внизу и здесь, на палубе. Молнии сверкали в воздухе. Казалось, они метили прямо в шхуну. А напряжение на борту нарастало с каждой минутой.
Двое из повстанцев спустились в трюм. В отсеке, заваленном уловом, было скользко и остро пахло свежевыловленной рыбой. Видимость здесь оставляла желать лучшего, и один африканец сказал другому:
— Сходи наверх за фонарем, здесь же ничего не видно. Словно в заднице у дьявола! Того и гляди, поскользнешься.
— Да, сейчас принесу, — второй поднялся по узким ступеням наверх. — Эй, там, нам нужен фонарь! Внизу ничего не видно. Послушай, ты! У тебя есть фонарь? — спросил он у шкипера.
— Нет. Мы тут знаем каждый метр, зачем нам фонарь? — отвечал шкипер, и на его лице легкой тенью промелькнула почти невидимая самодовольная улыбка.
— Поговори еще у меня! — раздраженно буркнул мятежник.
Он вернулся к трюму и крикнул туда, не спускаясь:
— У шкипера нет фонаря, посмотри пока так! Трюм небольшой, а я схожу за фонарем на катер.
Его коллега, оставшийся в трюме, присоединил штык-нож к автомату и стал действовать в одиночку. Состроив зверское выражение лица, он принялся прокалывать груду рыбы, пытаясь сквозь это месиво прощупать дно шхуны. С чавкающим звуком штык проходил сквозь свежий улов.
Сверху раздался голос первого повстанца:
— Я принес фонарь. Где ты там? Держи!
Второй перестал работать штыком и подошел к отверстию в трюме, чтобы забрать фонарь.
— Господин Онигминде говорит, что если будешь плохо проверять, он тебя расстреляет, — участливо сообщила мокрая физиономия.
Подбодренный таким напутствием, солдат включил фонарь и принялся с остервенением протыкать все, что находилось у него под ногами. Теперь он хотя бы видел результаты своей работы. Конечно, занятие было малоприятным. Вонь от рыбы усилилась еще больше. Он весь был в чешуе и скользкой слизи. Хотя по сравнению с недавней расправой над одной деревней эта работа — еще ничего. После того, как позавчера они вырезали человек сто пятьдесят, он сильно устал. Поджигать хижины, слушать вой женщин, бегать и догонять тех, кто хотел спрятаться, — как это все нелегко. К тому же тогда Онигминде отдал приказ экономить патроны и в «работе» использовать штыки…
Внезапно автомат как будто застрял в чем-то непонятном. Повстанец попытался вытащить штык, но уже в следующую секунду от сильнейшего толчка он полетел в корзину с рыбой, стоявшую у его ног. Кто-то выдернул автомат у него из рук и одним ударом штыка прекратил его жизненный путь. Короткий хрип и кровавая пена на губах засвидетельствовали, что солдату больше нечего бояться своего грозного начальника. Он дернулся в последний раз и затих, теперь уже навсегда.
Незадолго перед тем, как Мазур неожиданно и впечатляюще объявился в отсеке с рыбой, его в океане подобрали рыбаки. Деньги, заплаченные ему дочерью Сытина, как оказалось, не пропали даром. Мазур щедро заплатил рыбакам и попросил доставить его к побережью Ломе. Несколько сотенных долларовых купюр творят чудеса, а в Лагосе могут спасти жизнь.
После того, как Мазур отправил незадачливого сына Нигерии к праотцам, он, завладев автоматом, выскочил на палубу шхуны и дал несколько очередей. Поток пуль пришелся в самую середину толпы повстанцев, сгрудившихся у какого-то ящика. Неожиданность такого появления ошеломила повстанцев и парализовала их на несколько секунд, оказавшихся для легионера спасительными. С ловкостью кошки он перескочил мостки и оказался на катере. Отстреливаясь, он сбросил переходные мостки в воду и устремился в кабину капитана. На пути Мишеля вырос огромный детина с автоматом. На его лице, не испорченном разумом, застыла гримаса тупой злобы. В рукопашном бою он, видимо, был незаменимым бойцом. Но задержать Мазура он не смог, отправленный на пол пулей. Оставшаяся на катере обслуга покидала судно, прыгая в воду. Теперь катер был всецело в распоряжении легионера. Оставляя пенный след, машина повстанцев помчалась в сторону берега.
Онигминде в ярости издал нечленораздельный вопль, напоминающий звук электропилы.
— Олухи! Застрелю! Немедленно в погоню! — вырвав из рук одного из подчиненных автомат, он немилосердно молотил прикладом в спины солдат.
Но заставить рыбацкую шхуну плыть со скоростью катера — дело немыслимое. Все попытки повстанцев пуститься в погоню были просто смешны, в чем через несколько минут убедился сам Джулиус.