Воины портала... Теперь ты в армии!

Глава 3. Медвежий след

И снова армейский грузовик для перевозки, с привычной надписью на борту "люди". Его задачей была доставка всех добежавших обратно. Разгорячённые тела, как только их отрезали от мерзкой окружающей среды брезентовой стенкой, заставили скинуть с себя неприятно липнущую одежду. Группа мужчин в подобных условиях не особо стесняется своих тел, тем более многие видели друг друга в подобном виде и в казарме.

Я не особо интересуюсь мужской красотой, но глаза всё равно выцелили интересные наколки на теле Дмитрия. Он по прежнему сел напротив меня, да и в принципе все сели именно так как ехали с военкомата, разве что только ни кто в этот раз не выпивал. А тело десантника можно было без зазрений совести назвать галереей. На левой руке от локтя и до плеча было странное дерево. На правой типичный синий парашют, под ним самолёт АН о четырёх турбинных моторах но очень странный, словно его скрестили с летучей мышью. Рядом на груди, у сердца, красовалось два звериных следа один четырёхлапый, второй пяти. И ещё на всей оставшейся открытой для взора части туловища виднелась рунная вязь, образ типичного древнерусского воина на коне.

— Нравится?

На неожиданный вопрос я честно ответил.

— Очень. Только…

Потом смутился от того что сам так ответил. Очень уж не хотелось прослыть в новом окружении человеком не традиционных сексуальных предпочтений.

— Да не смущайся. Я пид****ов за версту чую, и ты явно не из таких. Славный тату мастер мне это всё набивал, гений по работе иглой по коже. Вот это мировое древо, его ещё на западе Иггдрасилем называют, а у нас — у славян оно несёт иной сакральный смысл. Ветви упираются в небо, ствол это земной слой бытия, а корни в преисподнею.

Затем он перенёс палец к сердцу.

— Это два символа — оберега. Поменьше с четырьмя пальцами — волчий след. Крупный — медвежий. Защитники воинов да и прочих мужчин, дают силу и храбрость.

Следующей татуировкой стал воин.

— Святой Дмитрий Донской. Мой личный защитник пращур. На него ровняюсь, им горжусь, а он ещё меня ни разу не подводил.

— А вон та наколка? С парашютом.

— Со службы оставил. ВДВ разведка! Гордость! Она в крови, с неё всё и началось.

Дальше был рассказ об службе, об боевых товарищах, о первом прыжке. Как они днём вышагивали на плацу, а по ночам бегали до девок в ближайшую деревню или самогоном. Как участвовал в похоронах товарища бычка. Это когда нерадивый курильщик промазал окурком мимо урны, а потом рота копает яму полтора на два метра и глубиной в человечий рост. Как торжественно и бережно его спускают на дно этой могилы, что бы неспешно закопать.

В нечто подобном однажды пришлось участвовать и мне. Как оказалось, с несколькими отличиями, подобную процедуру прошли все присутствующие кому за тридцать. Грузовик затормозил, от чего всех на борту сильно тряхнуло.

— Что-то слишком быстро доехали?

Один из сидящих ближе всего к заднему борту выглянул на улицу после чего с бледным лицом быстро вернулся.

— Монстры…

Тихо пролепетал он. От чего всем стало не по себе. В голове начали крутится тревожные мысли. Во первых у нас нет оружия, то есть оно возможно имеется в кабине водителя, но раз он не стреляет, то вряд ли. Во вторых, откуда монстры оказались так близко от воинской части? В третьих, что делать дальше?

Послышался звук хлопнувшей двери, водитель решил выйти. Что по моему мнению было большой глупостью. Хотя любопытство сгубило кошку, но меня так и подмывало посмотреть. Я аккуратно постарался пролезть к выходу, но меня приостановили.

Звуков стрельбы не последовало, но и криков о помощи не было. Наконец удалось переместится к выходу. Я выглянул наружу, а затем выпрыгнул.

Водитель спокойно курил посреди дороги. А на дороге был реальный монстр. Но не тот что из портала. Это была облезлая собака большого размера, с отвисшими сосками. Дорогу под её присмотром медленно переходили щенки различного окраса.

Водитель машины остановился что бы пропустить их. А самка просто охраняла свой приплод. Я вернулся в кузов.

— Ну что там?

— Ужасная картина! Щенки с сучкой дорогу переходят.

— А монстры?

— Ну мамульку можно к ним причислить, хотя если подстричь от колтунов, помыть, подлечить то и не такой уж она и монстр.

В это время опять хлопнула дверь грузовика, и тронувшись, мы уже не останавливались до самой казармы. Пережитой стресс сразу скрасил долгожданный завтрак. А буквально через непродолжительное время, обед. Солдат, в нашем лице, кормили по особой диете. Невкусно, но сытно. Затем, уже в казарме, послышалась команда "Стройся!"

Перед строем расхаживал, самодовольно улыбаясь, лейтенант.

— Вы не бойцы! Вы позор рода человеческого! Час двадцать на десять километров, и это без экипировки. Беременные бабы бегают задорнее. Так что перед отбоем мы повторим.

Тут уже я не выдержал. Может на это повлияло долгое служение родине в качестве милиционера, а может наоборот, слишком давно не был в армии. Пять быстрых шагов в его сторону.

Первый шаг, и я уже уворачиваюсь от попыток меня остановить ребят, что стояли слева и справа.

Второй шаг, я набираю скорость.

Третий шаг, лейтенант разворачивается в мою сторону.

Четвёртый, он видит моё приближение, но ошеломлён происходящим.

Пятый шаг. Я пригибаюсь, принимая более устойчивую позицию. Кулак набирает скорость, словно я снова в Китае, отрабатываю удар. Рука разгибается, корпус по инерции доворачивается, придавая в самом конце всю силу импульса в удар.

Фуражка, очки, и кровь с парой выбитых зубов разлетаются по полу.

А потом меня валят. Сознание медленно гаснет, но перед глазами я вижу разбитое лицо самодовольного хлыща.

Мыслить здраво пришлось уже сидя на гауптвахте. За мою выходку тут придётся провести пять дней.

Жалел ли я об содеянном. Нет. Мой разум был загружен иным.

Я вспоминал ту облезлую собаку на дороге. Она стала для меня символом старого мира. Она ведь явно была не так стара, раз смогла родить и выкормить щенков. Её стремление защитить молодую жизнь вызывала только почтение. Да и не была она столь страшна, если вспоминать её вид, сейчас. Водитель ведь не стал их сбивать, он да же не стал их пугать сигналом клаксона.

Вот так и старый мир, тот что был до появления порталов. Может он и не был столь плох? Практически все дети имели шанс дожить до взрослого возраста. А тот кто дал им жизнь старался в меру своих сил защитить их. Порталы и твари лезущие из них ознаменовали конец света. Вот только может ли быть появление портала — это своеобразный грузовик? Только если наш водитель остановился до стайки животных, то порталы повели себя как природное бедствие. Этот несущийся грузовик сбил самку смертельно ранив её, умертвил часть щенков, но он пока совсем не похож на каток. Каток бы снёс всё.

В камере не было удобств. Только холодные нары встроенные в стену. Спать при таких обстоятельствах можно только в двух случаях или в тёплом бушлате или от сильного истощения. То есть у меня был только второй вариант. И пока крайняя усталость не подступила пришлось заняться саморазвитием. Отжимания от пола позволили не чувствовать прохладу помещения. Практика боя с тенью в которой я продолжил избивать мысленный образ младшего лейтенанта и простейшие упражнения на растяжку позволили почувствовать приятное гудение в мышцах, от этого стало совсем безразлично на не завидное положение заключения. По итогу в добавок к прочему решил усилить практику медитации, ведь развитие тела без развития разума не принесёт счастья.

Устраиваться поудобнее под сопровождение тематической музыки по сути в поздне средневековой тюремной камере ни кто не позволит. А данная обстановка почему-то вызвала именно ассоциацию с не столь цивилизованными временами. Так что медитация упорно не поддавалась. Восседание на нарах с поджатыми ногами и упором спиной в холодную стену комфортно — расслабляющей естественно не казалась. Пришлось искать хоть какую нибудь пригодную позу.

В полусне после, продолжительного мытарства, послышался звук поворота ключа в дверном замке. Ко мне явился караульный.

— Рядовой! В центр камере по стойке смирно!

В камеру вошёл молодой старшина. Он не отличался чем то особым, выглядя как простой срочник. Только звание смущало.

— Ты ведь Самуил? Верно? Хреновы твои дела.

Вроде простые слова, не требующие ответа, но произнесены они были с некоторой заботой.

— Не дрейфь дядя. Твой поступок хорошо оценили. Этому гаду давно хотели морду начистить. Но это же надо одним ударом сломать челюсть, шею, поломать пять зубов не говоря об сотрясении черепа. Надеюсь ты со мной так же не поступишь?

— Нет. Если не заслужишь. А как он столько то травм получил?

— Ну если честно то ударом ты только челюсть умудрился поломать, слабая она оказалась, а остальное это результат падения. Нокаут дело такое.

Затем он смело подошёл ко мне и уже тихо на ухо произнёс.

— Тебе привет от Чарльза. Трибунала не будет, тебе только пять дней губы отрядили. А вот лейтенант как минимум три месяца не будет всем кровь портить.

— С чего он вообще такой дикий?

— История очень мутная, но вроде он чей то сынок. Гонору масса, а вот служба как то не заладилась. Началось с домогательств к молоденьким солдатам.

— В смысле домогательств? Он что, того…

Беседа перешла в доверительное русло. Похоже Чарльз если и терял мой след, то ненадолго. Этот старшина явно уже наладил с ним хорошее отношение.

— Нет вроде. Он их на деньги пытался напрячь. Но откуда у простых солдат они появятся? Точнее не так, откуда они в таком количестве которое он желал.

И вот мы уже сидим с караульным на единственных нарах и он продолжая рассказ начинает раскуривать сигарету.

— Значит пожаловались на него?

— Не то слово. Дозвонились до министерства, а ещё в довесок отправили в одну жёлтую газетёнку запись с мобилы. В общем его сразу отправили писарем на дальний кордон. Пересидеть. Но и там он отличился, по пьяни дочку местного шамана снасильничал. Тут то его по зову родины и начало по частям швырять. Видать проклятье шаманское, не иначе.

— Откупился значит. А ты откуда это всё знаешь?

— Ну как откуда. Часть сам услышал. Часть в личном деле подсмотрел, когда в архиве дежурил. А ещё наш общий товарищ в папочке продемонстрировал.

— Вот проныра. Значит сам сюда приезжал, а ко мне не заглянул.

— Заглянет. Точнее не так. Капитан Чарльз Иванов уже командует твоим отрядом.

От подобной выходки со стороны Чара я поперхнулся дымом сигареты.

— Капитан Иванов. Придумал блин.

— А он разве не Иванов?

Удивился старшина.

— Хрен этих гру-шников знает. Главное за нас, и не предатель, а там хоть Иванов, хоть Петров, хоть Чегевара.

— Знаешь Самуил. А ты мне нравишься ещё больше. Ты потерпи чутка, к отбою будет тебе и тепло, и пару матрацев с шерстяным одеялом.

Конечно, за подобные подгоны караульному заплатили, но надеюсь что не только деньги повлияли на его отношение ко мне. Докурив ещё одну сигаретку мы с ним окончательно познакомились. Старшину звали Кузьмич, точнее Кузьмичёв Иван Иванович. Но прозвище Кузьмич ему нравилось, а потому называть он себя просил именно так.

— Ну будем знакомы дядя Сэм. Блин, хреново звучит. Ты бы погоняло какое заимел.

— Самое козырное погоняло ты уже застолбил. Будем знакомы Кузьмич.

Приятная беседа подошла к концу, а уже через час в камере появилась пара нормальных матрасов, обещанное одеяло и грелка. По старой армейской науке, холодная грелка всегда согревает своим содержимым. Похоже Чарльз и тут постарался, потому как внутри был потрясающий коньяк, к которому не требовалась ни закуска ни запивка. От подобного наполнения душа развернулась радостным алкогольным приступом эйфории. Только кольнула грусть за то что пить приходится из резиновой тары, которая скрадывала часть великолепия данного напитка.

Ночь наступила по сигналу "отбой".

Во сне мне привиделась Мама. Я ведь в суматохе событий ни чего ей не рассказал. Совесть замешанная на алкоголе начала стягивать душу в помятый комочек. Слёзы сами проступили в уголках глаз. Я в какой-то момент осознал что сплю, а потому поклялся себе сразу как выйду связаться с ней. Точнее не так, надо попросить Кузьмича или Чарльза. Надо обязательно позвонить маме.

Утро пришло моментально. Словно только что лёг, а вот уже солнышко пробивается в окошко. По стечению судьбы или задумке архитектора лучи точно светили на нары, не давая спать. Практически сразу новый караульный появился в дверях. Меня проводили в уборную, и в душевую. Потом типичный не вкусный армейский завтрак с возвращением на постой в камеру. Постельные принадлежности не забрали, так же как и грелку. Похоже капитан Иванов с потрохами купил всю гауптвахту.

— Рядовой. Слушай. Мне бы маме позвонить, организуй по братски.

Караульный только слегка кивнул.

Время тянулось как резинка от трусов. Похмелья, к счастью, не случилось. От нечего делать пришлось продолжить вчерашние физические упражнения. Но медитировать да же не пытался. Так протянулось до обеда. Порция съестного оказалась до безобразия маленькая и опять таки безвкусная. К обеду прилагались привезённые с собой книги по информатике. Меж книг оказался мой телефон на котором оставалось всего восемнадцать процентов заряда. Экран красовался символами пропущенных звонков. Звонили только Чарльз и мама. Совесть опять заставила душу сжаться.

— Алло. Мама! Со мной всё в порядке!

Беседа с плачущей мамой высушила оставшийся заряд батареи подчистую. Главное в итоге она успокоилась, а вместе с ней успокоилась моя совесть. Как же приятно оказалось вновь услышать её голос. Из разговора удалось почерпнуть много нового. Начиная с того что под тотальную мобилизацию попали практически все, но уже на третий день многие вернулись. Нарушения подобного призыва всколыхнули общественность, а потому в рядах армии остались только кому не повезло. То есть мне просто не повезло…

Ужина для меня не принесли, но его заменила очередная порция из грелки. Книги же я пообещал себе открыть только завтра.

Приятное тепло охватившее тело заставило с лёгкостью задремать. Сон на этот раз не отличался сюжетом. Это были обрывки воспоминаний весёлой юности. Снились девушки с которыми просто общались, снились моменты когда удавалось не просто пообщаться, то есть эротически порнографические сцены. В один из моментов я осознал наличие слепящего света из окна с диким стояком под одеялом.

Лёжа на нарах я начал усиленно качать пресс, именно за этим занятием меня застал Кузьмич.

— Зарядка по утрам полезна! На моцион пойдёшь?

Уговаривать ему не пришлось. Но сегодня меня порадовал не только приход Кузьмича, но и завтрак. Еда была впервые с моего попадания сюда вкусной!

— Сегодня ждём приезд проверяющей комиссии, так что придётся вынести всё лишнее. Не обессудь.

В камере осталось только одеяло и книги. Кузьмич не хотел неприятностей, в принципе, как и я.

Как оказалось комиссия припёрлась по мою душу. Лейтенантский папаша узнал об тяжёлом ранении сына надавил на кого то сверху, в результате в воинскую часть заявилась делегация. По времени около обеда первым местом визита проверки стала гауптвахта. В мою комнату смирения припёрлись непонятный полковник с майором. Они смотрели на меня, я же стоял по стойке смирно. Наконец майор не выдержал и произнёс.

— Рядовой. За что получили наказание?

Два начальника решили начать разговор с тупого наезда.

— Ссылаюсь на пятьдесят первую статью конституции. Отвечать на подобные вопросы не намерен.

У полковника аж желваки на висках заиграли. Но продолжил всё таки майор.

— Умным значит себя считаешь! Вот мы тебя и отправим в Индию, местное население от портальных тварей защищать!

От подобного заявления меня пробрал дикий приступ смеха. Майор слегка оторопел от подобного, не такой реакции он ожидал. Полковник подняв брови заявил.

— Чего смешного? Боец!

— Вы смешные. Хоть бы личное дело посмотрели прежде чем заявляться с подобными угрозами.