Вокруг света за 80... свиданий

Глава 8 США, ЛОС-АНДЖЕЛЕС

Неприятно вздутый живот, бледное лицо, нерешительность и усталость… расстройство биоритмов после пересечения часовых поясов — вот что представляет собой система физиологического контроля несчастных путешественников. Одна радость — точно знаешь, что ты не беременна.

Зато я приземлилась в Лос-Анджелесе, столице всех диет мира, где молятся на еду с низким содержанием жиров и углеводов и всякое нарушение этого закона считается святотатством. Поэтому я была исполнена решимости отныне вести здоровый образ жизни. Я обрету прежнюю форму. Буду питаться правильно и снова начну посещать тренажерный зал. Буду лучше выглядеть и чувствовать себя, наберусь новой энергии для поисков.

Я остановилась в одном из отелей сети «Бест Вестерн», на Сансет-стрип, средней части бульвара Сансет, достаточно красивой и, главное, находящейся в самом центре города, что немаловажно, особенно потому, что мое первое свидание назначено в «Комеди стор», как раз через дорогу. Я встречалась с комиком по имени Лоуэлл. Моя подруга Лиззи дала мне номер телефона, но предложила посмотреть его шоу сегодня и, если он мне понравится, позвонить завтра с утра. К этому времени я достаточно узнала своих «охотников за кандидатами», чтобы понять: не последовав их советам, я могу очень пожалеть.

Свидание № 28: Лоуэлл. Сансет-стрип,

Лос-Анджелес, США

Сегодня в «Комеди стор» было устроено нечто вроде турнира — состязались двадцать четыре комика. Каждому давалось три минуты на выступление. Такое быстрое мелькание лиц означало, что публика совершенно безразлична к актерам, все пришли на шоу посмеяться и через минуту забыть и о комиках, и об их шутках. Естественно, что в условиях такого жесткого прессинга большинство комиков теряли сначала самообладание, а потом и внимание зрителей, которые, не стесняясь, громко переговаривались, ерзали и кашляли.

По моему разумению, зрелище не для слабонервных: наблюдать, как публика чует кровь умирающего комика и приканчивает его своим безжалостным равнодушием, словно гладиатора, сражающегося за свою жизнь перед пресыщенной толпой, было выше моих сил.

Я пропустила появление Лоуэлла на сцене: австралийский имитатор (он имитировал, что глотает микрофон, поднося его к широко раскрытому рту) хотел знать, почему не смеялась публика. Неужели потому, что не поняла его акцента?

Вместо того чтобы ответить, я во все глаза смотрела на Лоуэлла, который уже начал свой номер. Совершенно необычная внешность — высокий, с сильным мускулистым телом и короткими светло-русыми волосами. Говорил он лениво-тягуче, как истинный южанин, но в нем не было ничего вялого или медлительного. Наоборот, его номер можно было назвать оскорбительным. Играл он с яростной воинственностью пьяницы, которого в полночь заталкивают в полицейский фургон.

Именно ему удалось то, чего не добился ни один комик, — привлечь внимание собравшихся. Выпалив один из самых омерзительных анекдотов, он вылетел со сцены, сопровождаемый такими возмущенными и злобными воплями, что на секунду мне показалось — его сейчас попросту побьют.

Несмотря на это, я все же посчитала, что комик он неплохой, но встречаться с ним не буду ни за какие блага мира! (Подозреваю, Лиззи это знала.)

Поэтому я выпила пива и посмотрела еще несколько выступлений, прежде чем решила удалиться на покой.

По автостоянке уже бродила толпа усталых комиков, как банда уличных хулиганов, зализывающих раны после яростной стычки. Среди них был и Лоуэлл. Он не знал, что я подруга Лиззи.

— Спасибо, что пришли! — воскликнул Лоуэлл.

— Меня восхитил ваш номер, — бросила я через плечо, проходя мимо.

— Правда? — Он догнал меня. Забежал впереди повернулся ко мне. — Я играю вот этим! — продолжал Лоуэлл, ударив кулаком в грудь, по-прежнему высокомерный, но явно уязвленный реакцией публики.

— Мне было весело, — честно высказалась я.

— Правда? А мне показалось, это провал.

Лоуэлл выглядел потрясенным — уж не знаю, то ли своим номером, то ли публикой.

— Вы оригинальны, — спокойно констатировала я. — И не похожи на других. Не пытались угодить. Этим и выделяетесь.

За моей спиной продолжали метаться расстроенные комики, постепенно сникая, по мере того как прилив адреналина потихоньку сходил на нет.

— Вы еще вернетесь? — спросил Лоуэлл.

— Может быть, — пожала я плечами, зная одно: то, что делали эти люди, было не смешно и не забавно.

Свидание № 29: Брайан, Си-би-эс — ТВ — студия. Фэрфакс, Лос-Анджелес, США

Брайан тоже был не тем, кем казался.

Когда я рассказала Элли, как трудно назначить свидание в Лос-Анджелесе, она пообещала кого-нибудь отыскать и, верная слову, договорилась о телевизионном свидании со своим приятелем Брайаном.

Я давно хотела пойти на телевизионное свидание, чтобы проверить мою теорию, по которой, как только вы минуете начальную, взаимно-одержимую и интроспективную стадию нового романа, он переходит в нечто более спокойное, как правило, включающее совместное сидение перед телевизором долгими вечерами. Поскольку именно в Лос-Анджелесе снимается большинство комедий положений, я подумала, что смотреть телевизор во время свидания, вернее, сидеть на записи телепрограммы во время свидания, — хороший способ проверить, совместимы ли мы.

К сожалению, проверить теорию так и не удалось, поскольку оказалось, что в Лос-Анджелесе две студии Си-би-эс и мы, разумеется, попали не туда.

Брайан заехал за мной в отель на своей машине, и мы отправились в Фэрфакс. Высокий, безусловно, красивый, с коротко стриженными темными волосами, огромными голубыми глазами и безупречной фигурой атлета, он произвел на меня впечатление… гея.

Не стоит и говорить, что я держала свои мысли при себе.

Узнав, что мы ошиблись студией, Брайан принялся многословно извиняться:

— О, Дженнифер, какой же я идиот! Подумать только, ведь я тоже хотел посмотреть!

Он выглядел искренне расстроенным, но вскоре пришел в себя, схватил меня за руку, и мы побежали в самый устрашающий и сказочный магазинчик «секонд-хенд». Никаких вежливых манер, никакой помощи престарелым: люди толкали набитые тряпьем тележки мимо вешалок — очевидно, на что-то более дорогое не хватало денег.

Именно в этом магазинчике я обнаружила, что Брайан — не Брайан и что он действительно гей.

В комиссионке не было примерочных. Вместо этого на длинной задней стене было укреплено штук двадцать высоких зеркал. Я скромно разделась за стопками магнитофонных кассет и романов Гарольда Роббинса. Брайан оказался не настолько стыдлив: нагромоздив гору одежды у ног, он как ни в чем не бывало разделся перед зеркалами (и толпой восхищенных молодых людей). Его живот был таким плоским, а мускулы — такими твердыми, что Брайана вполне можно было использовать для транспортировки на берег при кораблекрушении. Достаточно было перевернуть его на спину, схватиться за соски — и можно спокойно плыть в нужном направлении.

Оглядев его накачанное тело, я неожиданно для себя выпалила:

— Брайан, у вас такое тело, за которое любой гей отдал бы все!

К огромному разочарованию зрителей, он перестал работать мышцами живота и сконфуженно уставился на меня.

— Значит, вы знали? — тихо пробормотал он.

— Ну… — протянула я, неловко пожимая плечами (учитывая, что стояла на одной ноге, поскольку другую едва успела сунуть в оранжево-розоватый атласный комбинезон, это само по себе уже было достижением).

Мы оставили одежду валяться на полу и пошли пить кофе. Брайан был другом Элли, а также другом Марка, с кем я сейчас пила кофе.

— Дженнифер, — начал он, мучительно морщась, — я, конечно, должен был все рассказать. Просто дожидался нужного момента. Вы, должно быть, очень злитесь на меня, верно?

Он объяснил, что Брайану пришлось задержаться на работе, но Марк, его сосед по квартире, был фанатом занятых в программе актеров и вызвался поехать вместо него.

— Мы решили, что, таким образом, у вас будет с кем сегодня провести вечер, — упавшим голосом заключил Марк (бывший Брайан).

Я пропустила запись программы, мой спутник оказался голубым, но отчего-то ощущала себя счастливой. Шопинг — всегда неплохое развлечение. Но шопинг с милым человеком, который знает, где найти платья лучших модельеров по самым низким ценам… в этом отношении Марк действительно Родственная Душа!

Он заплатил за кофе, и мы вернулись в магазин. Свидание прошло как нельзя лучше!

Свидания №№ 30–50 (скоростные). Редондо-Бич,

Лос-Анджелес, США

Как-то, листая в самолете журнал, я прочла, что свыше семидесяти четырех процентов мужчин после первых пятнадцати минут свидания понимают, нравится им женщина или нет.

Пятнадцать минут? Так долго?

Женщина немедленно определяет, нравится мужчина или нет. Совсем как в игорном автомате: в эти первые напряженные моменты свидания все факторы, включая тембр голоса, содержание беседы, внешность, язык тела, манеру одеваться, рост и исходящие от мужчины флюиды, мгновенно перекручиваются в голове женщины, пока картинки не замирают в одном положении. Либо это в основном вишенки (брось еще монетку и продолжай играть), либо — лимоны (прекращай игру и немедленно уходи).

Поэтому теория скоростных свиданий (двадцать свиданий по три минуты каждое) имеет глубокий смысл. Конечно, мужчинам это тяжело, будь то комик или очередной кандидат в Родственные Души. Но женщина многое может понять всего за три лос-анджелесские минуты.

Мой друг Йен цинично обвинил меня в том, что, стремясь к скоростным свиданиям, я просто хочу набрать побольше свиданий и достичь рекордных цифр, но мне было по-настоящему любопытно. Конечно, менее удобно, чем свидания в Интернете: нужно договариваться о времени и ехать в назначенное место, но есть и преимущества. Встреча вживую, лицом к лицу, означает, что вы немедленно обнаружите, нравится вам мужчина или нет, есть ли между вами так называемая «химия». И при этом никаких обязательств и обещаний. Вы также сразу обнаружите, насколько точны их биографии. Когда-то я провела в Интернете две прекрасные недели с неким Мартином, прежде чем встретиться и, к собственному разочарованию, увидеть своими глазами, что он едва не на голову ниже меня.

Поэтому я согласилась на скоростные свидания.

Увидев меня, входящую в оживленный бар в Редондо-Бич, распорядитель Стив (это Лос-Анджелес) облегченно улыбнулся:

— Слава Богу, еще одна женщина! А то скоро мужчины останутся без дела! Женщин у вас явная нехватка.

Я огляделась. И точно, всего пять маленьких столиков. За каждым изнуренная женщина, а вокруг толпился рой нетерпеливых мужчин, следящих за тем, чтобы никто не превысил трех минут положенного времени, и ожидающих, когда настанет их очередь.

Каким-то уголком сознания я подумала, что должна чувствовать себя запуганной таким невероятным прессингом и атмосферой конкуренции, царящей в комнате, но вместо этого пришла в восторг. Лос-Анджелес — социальный барометр для остального мира. Может, это и есть настоящее будущее всех свиданий? Соотношение одиноких женщин и холостых мужчин — одна к пяти?

Стив дал мне бейдж с именем и номером, сунул в руку дощечку и велел записывать на нее номер каждого мужчины, который мне понравится. Результаты пришлют через пару дней электронной почтой (словно некий вид странного теста на беременность свиданием: «Поздравляем, Дженнифер, у вас будет бойфренд»).

Господи, я только сейчас сообразила, что не придумала историю, как я объясню кандидатам, почему оказалась здесь. Не хотела рассказывать о поисках-это займет все три минуты. Но если скажу правду-я здесь на два дня и хочу кого-то встретить, — даже в истосковавшемся по психотерапии Лос-Анджелесе это прозвучит так, словно у меня проблемы с противоположным полом.

Как, оказалось, волноваться было не о чем. Поскольку женщин и времени мало, говорили исключительно мужчины.

Кандидат № 30 заявил, что Иисус не возражает против того, что мы это делаем, и спросил, к какой церкви я принадлежу. Кандидат № 31 оказался аналитиком… я не разобрала, что именно он анализирует, потому что он не говорил, а бессвязно бормотал. Кандидат № 32 работал на оборону: «Подробнее я не могу сказать, пока не пройдете проверку». Я спросила кандидата № 33, бывал ли он раньше на подобных мероприятиях.

— Вчера вечером, — ответил тот. — Я готов иметь детей и хочу найти себе невесту.

Кандидату № 34, немцу, отчаянно хотелось поговорить с кем-то из Европы. Кандидатом № 35 оказался милый одинокий вьетнамец.

— Я решил немного оттаять и с кем-нибудь познакомиться. Свидания совершенно не обязательны, мне просто необходимы друзья.

Кандидат № 36 был консультантом по менеджменту, которому не терпелось выразить восхищение Непалом.

— Почему? — удивилась я.

— Они чистят зубы ниткой прямо на улице, — ответил он.

Мне понравился кандидат № 37, хотя на третьей минуте он проорал: «У меня двое детей!» — после чего кандидат № 38 силком оттащил его от моего стола.

К тому времени, когда свидание № 50 благополучно закончилось, у меня голова шла кругом и не терпелось поскорее убраться отсюда. Все равно что участвовать в викторине под одобрительный свист публики. Я подумала, что для получения приза имеются куда менее стрессовые способы.

Не успела я вернуться в отель, как из Лондона позвонила Лиззи, которой не терпелось узнать, получилось ли что-то с Лоуэллом. Я сказала, что для меня он слишком энергичен, хотя по сравнению с некоторыми из тех, кого я только что встретила, казался сущим ягненком.

Мы посмеялись, и Лиззи заметила:

— Джен, я давно уже не слышала, чтобы ты так счастливо смеялась. Я боялась, что вся эта история начинает действовать тебе на нервы.

Об этом я не думала, но Лиззи права. В Европе я никогда не испытывала такой жажды жизни, такого невероятного возбуждения.

— По какой-то причине мне, оказалось, трудно найти общий язык с европейскими мужчинами, — призналась я, впервые осознав, что это правда. — Всегда ощущала себя чужачкой. Может, потому, что американская культура больше похожа на нашу, всем нравится мой акцент, и никто не стесняется говорить со мной, я чувствую себя частью общества, а не просто наблюдателем.

Возможно и то, что, немного отдохнув дома от пережитого напряжения и уже успев встретиться с десятком мужчин в Америке, я приобрела больше опыта, позволившего легче справляться с «грузом работы». Начиная путешествие, я была крайне угнетена, но теперь события, казалось, приобрели естественный порядок и ритм.

— Видишь ли, мне действительно нравится здесь, и я с нетерпением жду новых свиданий. Не понимаю, что я вообще делала в Европе: здесь ведь гораздо больше возможностей.

Прежде чем распрощаться, мы поболтали о более повседневных вещах: как поживает ее малышка Конни, какие шикарные сапожки я купила на Родео-драйв…

Хотя было уже поздно, я прекрасно себя чувствовала и так и бурлила энергией, поэтому отправилась в расположенный по соседству «Дом блюза», успеть на «Артура Ли энд Любовь»[14]— славное, простое, громогласное развлечение: говорить оказалось невозможно, поэтому я улыбалась и пожимала плечами, когда мужчины пытались вовлечь меня в разговор.

Исполнив на «бис» зажигательную импровизацию «Молнии в дымовой трубе», Ли снял темные очки и прохрипел зрителям:

— Эй, все вы, сделайте мне одолжение: любите друг друга.

Какой контраст с чванливой публикой «Комеди стор»! Здесь присутствующие разразились воплями «ура» и пустились в буйный танец.

Это показалось мне добрым знаком, и я кричала и плясала вместе с остальными. Лиззи оказалась права: я была счастлива, готова флиртовать и в результате болтала как заведенная. Не могу объяснить почему, но по какой-то причине я чувствовала, что нахожусь на верном пути. Все делаю правильно. Моя Родственная Душа все ближе и ближе. Я нюхом чую, скоро все переменится.

— Так, где ты сегодня раздеваешься?

Потребовалась каждая унция моей воли, чтобы не повернуться и не посмотреть, какая из дам в очереди на регистрацию у стойки «Саутвест эйлайнз» задала этот вопрос.

Зато теперь мне стало ясно, почему столько длинноволосых большегрудых блондинок в молодежном прикиде толпится в аэропорту Лос-Анджелеса. На одной женщине была маленькая (вернее, крошечная) красная майка и красные пластиковые шорты, закрывающие ровно половину попки. Наконец она нагнулась, пытаясь поднять тяжелые сумки на весы, и при этом вытекла из шортов, как арахисовое масло из сандвича. Очередь, застыв на месте, зачарованно наблюдала, не понимая, кого позвать на помощь — носильщика или гинеколога.

Очевидно, четверг тот день, когда все стрипушки собирались на работу, — самое время лететь в Вегас.

— Хотите увидеть завтра шоу, мэм?

Продавец билетов в цилиндре энергично размахивал пачкой флаеров перед женщиной лет пятидесяти и ее мужем, нырнувшими в прохладу кондиционированного воздуха, подальше от изнурительной жары Стрипа[15].

— Завтра мы едем на свадьбу, — пролаяла она с густым бруклинским акцентом. — Лучшего шоу не продумаешь.

Лас-Вегас — почти официальная американская столица свадеб и азартных игр. Вы спросите, какая связь между первым и вторым? Если отбросить отсутствие формальностей (быстро и легко), вопрос остается прежним: почему так много людей женятся в Вегасе? Может, потому, что тематический парк посреди пустыни и чувство оторванности от остального мира вселяют в вас некую импульсивность под девизом «Да пропади все пропадом!..»? Или выигрывая и проигрывая в казино люди ощущают себя более готовыми к последней, самой рисковой партии?

А если отношения с мужчинами — игра вслепую, не смогу ли я научиться чему-то полезному от профессионального игрока? Какую роль играет удача и какую — опыт и знание системы?

Я договорилась о встрече с Честером через «охотника за кандидатами» третьего поколения. Понимая, что ситуация может быть неловкой, мы решили выпить в баре моего отеля, чтобы я чувствовала себя более надежно — все-таки на «своей территории».

Проблема заключалась в том, что в моем обычном отеле «Алексис-парк» (дешевом, но очень уютном, с тремя бассейнами и огромными удобными номерами), не оказалось свободных комнат и пришлось остановиться в «Дейз инн», недалеко от Стрипа.

Отель выглядел неплохо, и к тому времени, когда пришла пора уезжать, я невероятно к нему привыкла. Но он был очень убогим, да и расположен в довольно сомнительном районе. Через весь вестибюль тянулась темная стойка бара, за которой теснились игорные автоматы. Арочный вход вел направо, в большой подвальный обеденный зал. Все охранялось одноруким смотрителем лет семидесяти по имени Невилл.

Здесь было полно стариков — либо сидящих перед автоматами, либо ожидающих, пока принесут макароны с сыром. Улица же была куда более оживленной. В первый вечер за мной гналась банда на велосипедах, на второй мне едва не досталось цепью в драке между соперничавшими бандами велосипедистов. На третий потасовка кончилась тем, что одна из банд ворвалась на крыльцо отеля, где мирно восседала я. «Дейз инн» напоминал дом престарелых в двух шагах от Армагеддона.

Именно сюда пришел на свидание Честер.

Свидание № 51: Честер, профессиональный игрок. Вегас, США

Честер, громоздкий мужчина лет пятидесяти, с темными волосами и модной щетиной, подвел меня к стойке бара и немедленно увлекся игрой в покер на ТВ, в которую и оставался погруженным почти до конца свидания.

Покер безумно популярен в Америке. Игры не только показывают по телевизору (включая длинные серии с самыми прославленными игроками) — были сконструированы даже специальные наручные камеры, чтобы вы могли видеть руки звезд покера и наблюдать каждый ход игры.

Честер не хотел пропускать проходящий сейчас большой турнир, и после нескольких безуспешных попыток вовлечь его в беседу я смирилась и довольствовалась тем, что молча сидела и наблюдала за ним. Но при этом установила лимит в две кружки пива. Если к тому времени программа закончится и мы сможем поговорить — прекрасно; если же нет — иду к себе и просматриваю электронную почту.

Игра оказалась не особенно интересной, но я поразилась увлеченности игроков. Честер тоже это заметил.

— Взгляните на его руки, — он кивнул в сторону экрана, — они трясутся. Значит, у него хорошая взятка.

— Правда? — ахнула я, немедленно забыв о нетерпении. — Откуда вы знаете?

— Вы можете много сказать об игроке и его картах по языку тела, — ответил он, не отрывая взгляда от экрана. — Смотрите, как он разглядывает карты! Это означает, что у него хорошая взятка. Разглядывая фишки, они оценивают, сколько могут позволить себе потерять.

Именно за этим я и пришла.

— А если человек аккуратно складывает фишки в стопку, это тоже что-то означает?

Честер не ответил, опять увлекшись игрой, и только через несколько минут с рассеянным нетерпением фыркнул:

— Каждый жест и взгляд что-то означают. Если собираетесь играть, необходимо изучать своего оппонента. Можете быть уверены — вас он изучит досконально. Мужчина, который складывает свои фишки? Возможно, просто осторожный игрок, любит все обдумывать у никогда не рискует. Мужчина, который оставляет фишки разбросанными, агрессивен и его сложнее разгадать. И видите, как они сидят: вон тот парень только что откинулся на спинку стула-значит, решил выйти из игры…

И точно, мужчина положил карты на стол, и крупье смел его фишки в центр.

Поразительно увлекательное зрелище! Я наблюдала такой же язык тела во время скоростных свиданий. Бормочущий аналитик как раз развалился на стуле, тогда как консультант по менеджменту (тот, что чистил зубы ниткой на улице), вероятно, более уверенный в своей взятке, подался вперед, едва не касаясь моего носа.

Внезапно поток откровений иссяк: Честер снова замолчал, занятый игрой, и вел себя так, будто мы — незнакомцы, случайно столкнувшиеся в баре (на самом деле так оно и было). Я мелкими глотками пила теплое пиво, одним глазом наблюдая за игрой, а другим — за Невиллом, медленно чистившим потертый ковер. Честер вдруг громко вздохнул. Я взглянула на телевизор. Игра закончилась, и Честер сразу обмяк, словно напряжение, державшее в тисках тело, разом отпустило.

Многие считают, что игра или комедия — занятия легкие, но и комик, и игрок напоминают сжатые пружины. Интересно, я тоже так выгляжу со стороны, когда работаю?

— Суть игры в том, — объяснил Честер, впервые поворачиваясь ко мне, — что это вовсе не игра, а работа. Нужно трудиться всерьез. Нельзя полагаться на удачу и садиться за стол неподготовленным.

Очевидно, он не шутил, как и все мои знакомые, когда речь шла об их профессии. Но тогда где же тут место любви? Была ли я права, относясь к поискам Родственной Души как к работе, или вам просто должно повезти в любви?

— А как насчет удачи новичка? — спросила я.

— Чепуха! — нетерпеливо отмахнулся он. — Она ничего не означает и не длится долго.

— Так что необходимо для хорошей игры? — спросила я. — Какого игрока можно назвать профессионалом?

— Ну… — начал он, явно освобождаясь от остаточного напряжения, прежде чем запить виски кока-колой. — Хороший игрок делает половину работы, прежде чем подойдет к столу. И если у вас должный настрой, если вы знаете свой предел и своих противников — это действительно полдела.

Хотя я достаточно ясно видела параллели, все же понимала, что игра — это необходимость победить любой ценой. Я не желала получить мужчину любой ценой. Я хотела Единственного. Но если видишь партнера насквозь, легче решить, на верной ли ты дороге.

— Знаю, это звучит глупо, но действительно ли важнее всего непременно выигрывать?

Честер был явно заинтригован вопросом: словно я прошла начальный курс и передвинулась на другой, но все еще начальный, уровень.

— Вам следует хорошенько подумать о том, чего вы хотите. То есть вы, очевидно, хотите победы. Но необходимо твердо определить, сколько вы хотите выиграть и сколько можете позволить себе проиграть. Говорю же, нужно установить строгий лимит, и когда достигнете его, поднимайтесь из-за стола и уходите. Незачем выбрасывать деньги на ветер.

Его слова имели смысл-я никогда не ставила себе пределов с Келли. Всегда считала, что слишком глубоко завязла, чтобы поворачивать назад, и если постараюсь, начнется долгожданная идиллия.

— Но здесь нужно железное самообладание, — смиренно пробормотала я.

— Игра-это и есть самоконтроль и самообладание! — отрезал Честер. — Никогда не садитесь играть, если вы злы или пьяны. Вы играете не только с картами, но и с людьми. И они, в свою очередь, играют с вами. Необходима ясная голова, чтобы все просчитать. Ну а потом представляйте, как выигрываете.

— Представить, как я выигрываю? — озадаченно повторила я. — Не слишком ли это самонадеянно?

— Вовсе нет, — покачал головой Честер. — Это называется «позитивное видение». Все равно что быть бегуном. Если хорошо представить, как пересекаешь финишную прямую, сможешь и быстрее бежать. Если видишь, как выигрываешь в покер, — чаще объявляешь козырную масть. Если заранее считаешь себя неудачником, не имеешь веры в себя и решимости играть хорошо, обязательно продуешь, сколько бы денег при тебе ни было.

Я потрясенно слушала, как Честер повторяет слова профессора Любви.

— Поэтому те, кто приезжает поиграть в Вегас на уик-энд, чаще всего оказываются с пустыми карманами, — продолжал Честер, впервые проявляя некое подобие эмоций. — Игра требует терпения. Прежде чем сесть за стол, необходимо наблюдать, изучать и готовиться. Сначала следует мысленно проделать все ходы, нельзя очертя голову кидаться в игру.

Хотя я была согласна насчет подготовки, все же считала, что Честер несправедлив к туристам. Они не профессиональные игроки. Просто приехали на уик-энд немного развлечься. Разве это плохо? Как человек, одержимый карьерой, Честер полагал, что все должны относиться к игре так же серьезно, как он.

— Но ведь большинство людей, приезжающих в Вегас, играют для забавы, — возразила я.

— Совершенно верно, мэм. И в этом нет ничего дурного.

С этими словами он вдруг наклонился и поцеловал меня.

А вот этого я не ожидала. То есть абсолютно. Когда Фрэнк, в Голландии, поцеловал меня, я растерялась намного меньше, потому что провела с ним весь день и мы прекрасно поладили. С Честером же почти не разговаривали.

Боясь, что Невилл подсматривает за нами, я схватилась за край стойки, чтобы не соскользнуть с табурета. Тот добродушно улыбнулся.

— Иногда необходимо и рискнуть, — заметил он.

Я суетливо вскочила и поблагодарила за то, что он потратил на меня время. И даже не высказалась насчет «значит, вы вдруг поверили в удачу?!».

Похоже, когда речь идет о романтике, даже профессионалы забывают теории и следуют зову сердца (ну… или одного из своих органов, что тоже немаловажно).

Назавтра я хорошенько обдумала слова Честера. Подсказки языка тела могут быть полезны, как и те, что насчет лимита (хотя это я успела усвоить в Париже). И поистине бесценны его замечания о положительном видении. Еще один шаг вперед от философии профессора Любви, призывающего любить себя: предполагается, если ты любишь себя, то можешь легко представить все новое и прекрасное, что ты хочешь получить.

Я включила лэптоп и перечитала «Описание работы по поиску Родственной Души»:

…достаточно старомодна, чтобы выглядеть слабой женщиной… того, кто заставлял бы меня улыбаться, позволял читать ему газетные статьи…

…рассказывал мне интересные вещи… которых я до сих пор не знала… вы верите, что жизнь коротка и нужно пользоваться каждым ее моментом… чувство юмора и любовь к приключениям обязательны…

Боже, кем бы он ни был, в моем описании все выглядит лучше некуда.

Я сосредоточилась на тексте и представила нас вместе. Вот мы смешим друг друга, спорим о политике, ухитряемся затеряться в экзотических странах, сворачиваемся клубочком перед телевизором.

Я грустновато улыбнулась, гадая, встречу ли его когда-нибудь… но тут же вспомнила, что люблю себя и должна пустить в ход позитивное видение. Он где-то рядом, и я его встречу. Обязательно.

И тут я вдруг сообразила, что действительно в это верю. Не потому, что так надо. Просто верю в это всем сердцем.

Наутро я спустилась вниз как раз в тот момент, когда пара других постояльцев, Эрл и Pea, вместе с друзьями отъезжали от отеля в экипаже с намерением повторить свои брачные обеты. Они направлялись в знаменитую маленькую «Белую брачную часовню» и, увидев «эту симпатичную англичаночку», спросили, не хочу ли я к ним присоединиться. Они были женаты уже пятьдесят лет и явно наслаждались обществом друг друга {при этом то и дело перешучиваясь, подкалывая друг друга и картинно закатывая глаза к небу). Pea выглядела прелестно в шелковом костюме цвета персика, Эрл был неотразим в майке с надписью: «Если у этого имеются титьки или шины, значит, вам грозят крупные неприятности».

Чаролетт Ричарде, владелица маленькой «Белой брачной часовни», известная последние сорок лет как «брачная королева Запада», венчала всех: от Джуди Гарланд, Фрэнка Синатры и Джоан Коллинз до Бритни Спирс и… э-э… Блу Ойстер Калта. Среди служащих числились бывшие стриптизерши и огромное количество пародистов, от «Сэмми Дэвиса-младщего» до «Дина Мартина». И разумеется, «Элвиса». Я отстала от компании, когда они решили нанять большой лимузин и проехаться по улицам Вегаса. Пытаясь уберечься от жары, я осталась поболтать с Розанной, заместительницей Чаролетг.

Мы ретировались в прохладу конторы и разделили кусочек свадебного торта, который успела сунуть мне в руку невеста. Розанна рассказала, что двадцать пять процентов церемоний-повтор уже состоявшихся свадеб. Я нашла и ее рассказ, и это место поистине вдохновляющими. В комнате царила атмосфера старого доброго мюзикла: «Сэмми Дэвис-младший», смеясь и делая пируэты, показывал другому «Сэмми Дэвису-младшему», как делать сложное па. Составители букетов приплясывали у гигантских холодильников, где при определенной температуре хранились цветы, а бархатный голос «Элвиса» распевал, умоляя их не быть жестокими.

— Он упражняется? — спросила я Розан ну.

— О нет, — жизнерадостно ответила Розанна. — Просто любит петь. Начнет — не остановишь.

Счастливых новобрачных, исходивших слезами и сердечными благодарностями, встречала радостная и добрая атмосфера. Не успела я оглянуться, как уже рассказывала им о своих поисках и мы обменивались историями и советами о любви и браке.

У меня давно уже не было такого прекрасного дня. Все обнимали и целовали меня на прощание. «Дин Мартин» решил отвезти меня в лимузине к «Белладжио». Костюмерша — крошечная итальянка, хореограф Майкла Круфорда в «Барнуме», обладающая безусловной властностью сицилийской «крестной матери», — проводила меня до машины.

— Хочешь знать секрет счастливого брака? — строго спросила она, тыча мне пальцем в грудь.

Она собственноручно шила поразительно красивые подвенечные платья и была замужем вот уже пятьдесят три года, поэтому я не колеблясь кивнула.

— Вся семья должна быть рядом, — непререкаемо изрекла женщина. — Потому что, когда секс кончается, семья все равно остается.

Вернувшись в отель, я прочла е-мейл из Голландии от Фрэнка.

Я все гадал, где ты сейчас находишься, на скольких свиданиях уже успела побывать… сколько парней успела поцеловать… или я пока один такой счастливчик?

Хотя после Фрэнка я поцеловалась с несколькими парнями, все же он оставался лучшим, и я немедленно отправила ответ, заверив, что по-прежнему считаю его номером первым. Пока.

Я влюбилась в Вегас. Влюбилась в свой неприглядный отель, палящую жару, аляповатую роскошь, непрестанное звяканье игорных автоматов. Все это должно было действовать на нервы, но почему-то производило обратный эффект. Если не считать банд велосипедистов, остальные были очень дружелюбны, и дешевая роскошь совсем не мешала. А бродить по прохладным позолоченным интерьерам отелей и казино было истинным удовольствием.

Следующие два дня я встречалась с «Элвисом» (свидание № 52, настоящее имя Дин Зет), обладателем завораживающих бирюзовых глаз и кока, такого же высокого и твердого, как зачерствевший зерновой хлеб. К сожалению, он был слишком молод, не больше двадцати, — зато неотразим, умен и чрезвычайно интересен. Он был «Элвисом» с трех лет; в пятидесятых его дед служил барабанщиком у известного британского певца.

— Может, вы слышали о Максе Байгрейвсе? — вежливо спросил он.

Роб (свидание № 53) был почти так же хорош, как Андерс, но не настолько устрашающ. И преисполнен решимости доказать, что можно объехать весь мир, не покидая Вегаса. Поэтому он повел меня выпить в Венеции, поужинать в Париже, погулять вокруг пирамид и по боковым улочкам Нью-Йорка, посмотреть на акул у рифа Мандалая и снова выпить, на этот раз в Марокко. Роб не мог посидеть спокойно и двух минут, и при более длительных отношениях это, вероятно, раздражало бы меня. Но сейчас мы смеялись, поддевали друг друга, и к концу ночи он похитил титул у Фрэнка.

«Возмутительные приключения Бетти» был модным лесбийским клубом, который я нашла не так давно в Интернете и с тех пор постоянно переписывалась по электронной почте с его президентом, Нэнк. Она показалась мне чудесным человеком, и я с нетерпением ждала встречи с ней и остальными «Бетти» (свидание № 54) на одном из их постоянных пикников за городом.

Обычно мы сидим и болтаем, но часто затеваем пешие походы, потому что местность невероятно красива и не так жарко, как в Вегасе. Будем рады видеть тебя на пикнике. Я хотела бы послушать о твоих путешествиях…

Наутро Нэнк вместе с еще одной «Бетти», которую звали Элизабет, заехала за мной в отель. На ее полноприводном автомобиле мы отправились в горы за сорок километров от Вегаса.

Тридцатипятилетняя Нэнк, миниатюрная блондинка, могла считаться настоящей красавицей, но кроме того, была невероятно мягкой и доброй. Мы все испытывали неловкость, и Нэнк делала все возможное, чтобы я чувствовала себя как дома. Элизабет, сорокалетняя дама, худощавая и подтянутая, источала едкое остроумие. Известная и преуспевающая журналистка, она неустанно донимала меня, пока мы ехали в горы под нестихающим проливным дождем.

Поездка оказалась выдающейся. Не только потому, что все мы одиноки и женщины принимали близко к сердцу цель моего путешествия, но еще и потому, что Нэнк и Элизабет, естественно, смотрели на происходящее с точки зрения лесбиянок. Для меня это было совершенно новое мировоззрение.

— Откуда ты узнаешь, что это Он, если вы встретитесь всего один раз? — допытывалась Элизабет.

— О, брось! — отмахнулась я, в душе наслаждаясь перепалкой. — Где твой романтизм? Неужели не бывало — стоит бросить взгляд на кого-то, и ты уже знаешь, что это Та самая?

Она неохотно согласилась. В ответ я призналась, что всегда теряюсь и не знаю, что сказать, когда мужчина считает себя вправе переспать со мной после первого же свидания.

— Мужчины, что с них взять! — фыркнула Элизабет. — Разве не поэтому они с тобой встречаются? А если ты заявляешь, что ограничишься только свиданием, что же им, по-твоему, делать?

— У лесбиянок другие приоритеты по сравнению с гетеросексуальными парами, — мягко заметила Нэнк, не сводя глаз с дороги, освещенной вспышками молний.

По крыше машины барабанил град. Крупные льдинки плясали на бетонном покрытии шоссе.

— Прежде всего, нам нужна дружба, — продолжала она. — Если это есть, значит, далее мы мечтаем о долгосрочном партнере. Только у очень немногих лесбиянок секс стоит на первом месте.

И женщины принялись рассказывать об одной из своих соклубниц, для которой секс-главное в жизни, и о том, в какой переплет она попала из-за этого. Я поразмыслила над словами Нэнк. Приоритеты не просто лесбийские. Такие же исповедовали большинство женщин, я в том числе. Но я не лесбиянка. Куда меня завело, если я пытаюсь встретить Родственную Душу в ситуации, где наши приоритеты полярны?

Но сейчас не время для самоанализа. Мы приехали на место. У подножия холма, под гигантскими мохнатыми соснами, стояла палатка на пять человек, где скрывались от грозы двадцать три лесбиянки.

Мы схватили кое-какие припасы — наш вклад в общий стол — и, разбрызгивая грязь, рванули в палатку. Внутри оказалась широкая деревянная скамья и островок поверхности, не занятый гигантскими мисками с салатом из тунца, белым вином и шоколадными пирожными, который служил приютом очередной промокшей «Бетти». Пробраться в палатку было нелегко — там и без того яблоку негде упасть.

В подобных обстоятельствах заводить друзей легче легкого, и совсем как вчера, в «Белой брачной часовне», мы смеялись и наперебой рассказывали истории о своих похождениях. Услышав о причине моих поисков, Хетти и Джун, которым было уже далеко за шестьдесят, пожелали мне удачи. Джун сказала, что они с Хетти — Родственные Души. Я заметила это: как предсказал профессор Любви, у них был совершенно одинаковый язык тела и, кроме того, они то и дело договаривали фразы друг за друга.

Обнявшись, в своих мокрых куртках, они выглядели так, словно созданы одна для другой.

— Мы вместе всего три года, — призналась Джун.

— Но всю нашу жизнь шли к этой встрече, — убежденно добавила Хетти.

Джун улыбнулась. Я тоже улыбнулась и рассказала им о теории позитивного видения Честера.

— Да, — задумчиво кивнула Хетти, — нужно верить, что это случится. Но еще важнее другое: когда настанет время, нужно быть готовой принять подарок судьбы.

Я обняла обеих, тронутая их историей, и полностью согласилась с советом Хетти.