Волк 10: Лихие 90-е

Глава 3

Этот овальный стол для совещаний поставили в мой кабинет, пока я был в Питере. Хоть директор Антонов почти не разговаривал со мной из-за Мерседеса, но про новую мебель, которая нам полагалась, не забыл.

Кабинет у меня всё тот же, тот самый, который давным-давно вычищал от старых бумаг сотрудник РУОП, когда те ещё вели дело против «Волковских». Ремонт сделали новый, провели несколько телефонов, а к одной стене поставили несколько экранов, на которые выводились картинки с камер видеонаблюдения.

Новенький стол орехового цвета занимал большую часть помещения. В центре, помимо графина с водой, стоял стаканчик с шариковыми ручками внутри, на каждой из которых была гравировка «ЧОП Гранит» или «Краснозаводский ГОК». Подарок от администрации области в честь запуска, причём ручки неплохие, качественные, не дешёвый Китай.

На стене, прямо над моим местом, кто-то повесил портрет президента Ельцина, но я подумывал подшутить над остальными и повесить туда портрет следующего президента, о котором пока ещё никто не знает. Пока думал, Ельцина снял и отдал Лёне, чтобы тот повесил его у себе. Вот бывший опер и держал портрет в руках, не зная, что с ним пока делать.

Только что закончилась планёрка со старшими охранных смен, и в кабинете остались только ключевые сотрудники. Женя сидел рядом и лопал пузырьки на упаковочной плёнке. Нам вчера пришли новые камеры, и каждая была запакована в такую. Их мы уже передали техникам, чтобы развешивали по точкам.

Слава стоял у окна, едва слышно напевая песенку про «Жёлтые тюльпаны». Мы слышали её утром по радио, и, похоже, она заела у него голове. Машуков сидел напротив меня, терпеливо ожидая, когда я начну. Ну а Лёня, которого мы с большим трудом вернули домой из Питера, лежал на диванчике, положив на живот портрет Ельцина, на которого сорил шелухой от семечек.

Окна открыты, снаружи кроме шума проезжавших мимо грузовиков и далёкого гула работающих цехов слышался лай. Это Дима обучал новых сотрудников работать со служебными овчарками, которых мы закупили весной. И судя по тому, что я видел, собаки уже справлялись со своей работой, и справлялись хорошо, а вот новички ещё путались.

Много у нас сотрудников. Как и всегда, приходилось уделять много времени тому, чтобы весь наш контингент из участников Чечни и Афгана мирно уживался с бывшими ментами и невоевавшими спортсменами. А будет людей ещё больше, и насчёт этого я хотел поговорить с майором Елагиным, когда он вскоре прилетит к нам для важной встречи.

— Фильм там в Питере хороший показывали по телевизору, многосерийный, — рассказывал Лёня, пока у нас был перерыв. — Про оперов питерских. А у нас не показывают.

— Скоро будут, — сказал я. — Ну что, начинаем, парни?

Женя отложил плёнку, а Слава вернулся на место. Я сел за своё кресло и подкатил его ближе к столу. Только Лёня остался лежать, ему можно. Он вообще на больничном, но сегодня захотел появиться.

— Хотел поговорить с вами о нашем бизнесе, — сказал я, положив руки на стол и смахнув с него пылинку. — Как раз вчера, пока везли Вишневских из Читы сюда, обсудили ещё вводные.

Оба Вишневских немало перепугались, когда одного из братьев похитили. Но я не только помог его вернуть, но и закрыл вопрос с той сделкой, о которой они так переживали. Заодно сделал всё, чтобы нам не мешали те стервятники, которые тогда накинулись на нас разом.

Это дало нам время выдохнуть, а ещё заключить выгодные контракты на будущее. Ну а нам самим это дало новые машины, больше денег, выделяемых для охраны, и акции. Я уже увеличил свой пакет с трёх процентов до восьми, и целился в десять.

Ну а кроме этого, братья отныне слушали меня внимательнее, чем раньше, и всё, что я говорю, воспринимали всерьёз. В конце концов, нас ждут ещё большие проблемы, ведь даже если нами не займётся Платонов, то в августе ждёт дефолт.

— Мы обсудили все повисшие ещё с весны вопросы со службой безопасности, — продолжил я. — Их было много, но мы решили все. Служба безопасности холдинга остаётся, служба безопасности комбината будет образована в ближайшие дни уже официально. И главное — СБ комбината не будет подчиняться службе безопасности холдинга.

— Ого, — Лёня удивился. — Белоглазов там на говно наверное изошёлся, что он теперь тут не рулит?

— Что-то вроде.

Изначально СБ комбината должна была находиться под контролем Белоглазова, но я и раньше не хотел такого исхода, и стал резко против после того, когда он не смог решить проблемы в Питере. А ещё это он навёл контакты с генералом Горностаевым и Петрухой, и, можно сказать, пригрел змей на груди.

— Это не значит, что на нём поставили крест, — сказал я. — Он останется в Питере, на нём будет охрана офиса и сотрудников, на нём будет экономическая безопасность холдинга, информационная и прочая. Он бывший чекист, работал в КГБ и ФСК, знакомства в Питере есть. Но здесь мы справимся лучше и без него. Здесь ему делать нечего, это наша территория.

Да, ему это не понравилось, но Вишневские в этом вопросе послушали меня, а не его. А что насчёт остального, я за ним присмотрю. В его же интересах жить с нами мирно, мы своих друзей всегда поддерживаем, и он это знает. Ну а если будет строить интриги, быстро пожалеет об этом.

— А если он опять обосрётся, мы за него все вопросы решать будем? — спросил Женя, крутя в руках зажигалку.

— Если такое будет, то Вишневские поставят вопрос о доверии к нему, — сказал я, покрутив в руках увесистую ручку с гравировкой «Гранит». — Но посмотрим. У меня нет цели как-то его подсадить, если он сам не станет нам мешать. Работать-то надо и в Питере, не только здесь.

— Но ты ему не доверяешь?

— Я доверяю только вам. А там у каждого свои цели, и они не всегда совпадают с нашими.

— А что с «Гранитом» будет? — с беспокойством спросил Лёня. — Неужели, раз появилась СБ, он больше не нужен? Столько с ним возились.

— Сейчас до этого дойду. Мы же тогда смотрели законы, поняли, что замучаемся всё переоформлять, да и собранный арсенал жалко.

Я с усмешкой посмотрел на Женю, который сразу напрягся, и подтянул к себе пачку листов, которые накопились мне на подпись. Их я подписывал новой ручкой.

— В службе безопасности будет мало людей, — сказал я, ставя свою закорючку на каждой бумаге. — Пока там только я и Павел Андреевич из Питера, он соберёт свою команду, а я свою. Контракты мы сохраним, как и обговаривали весной, только с одним нюансом. Но я уже не могу тратить весь день на маршрутные листы и отчёты, — я показал всем только что подписанную бумагу. — Ну а Женьке уже некогда пересчитывать гильзы. Так что будет так.

Поставил последние подписи, собрал листы в стопку и поднялся. Все терпеливо смотрели на меня.

— Мы делим «Гранит» на филиалы, — сказал я. — «Гранит-север» для металлургического завода и старый «Гранит». Этот, как и раньше, основной, для комбината и угольного разреза, ну и для точек в городе.

— А чего не «Гранит-юг»? — удивился Лёня.

— Тогда придётся всё в ОВД переоформлять, а это долго. Ну а так всё остаётся как раньше. Между собой можем называть его «югом». Далее, у каждого филиала будет свой директор, но общее управление будет из новой компании, например, «Гранит-главный».

Все молчали, а я достал из кармана блокнот с кожаной обложкой, на которой было выдавлено «КГОК», и открыл свои записи.

— Вот мы все в неё и войдём. Я глава компании, вы все соучредители, и ещё будет двое человек, скажу кто. А лишних мы сюда не пустим. Компания будет управлять охранными фирмами через директоров. Директора работают в ЧОП, а в СБ беру с собой Женю, Славу и Дениса.

— А я? — Лёня аж начал вставать с дивана, собираясь возмутиться.

— Будешь директором ЧОП «Гранит-юг», или официально «Гранит».

— Ë-моё! — воскликнул он.

— Выбери себе зама и команду из надёжных. Замом хорошо подойдёт Вася Рудской или Артём Васильев, у того опыта меньше, но его уважают больше. И не бойся, одного тебя не бросим, я всё равно буду сидеть здесь и помогу. Но главное — лечись, Лёня! Это всё успеем оформить до конца года, пока же приходи в себя.

— А кто будет главным на севере? — спросил Женя. — Только не меня. Вот, Денис или…

— Будет Руслан Ермаков, а замом у него Костя-мент. Русик хорошо справляется сейчас, как старший, и директор из него будет хороший.

— Он же молодой, — с сомнением произнёс Денис. — Ладно, когда просто работал старшим, но сейчас… я не против, парень старательный, просто сомнения.

— Он старше меня на год, — я усмехнулся, вспомнил свой возраст по паспорту.

— Ты — другое дело, взрослый мужик, хоть и молод. А он пацан, хотя и жизни повидал.

— Он справится. А Женя, Слава и Денис, вы пойдёте со мной в СБ. Правда, стволы вам больше никто не даст, не положено, но вы и так справляетесь.

— Без пушек неинтересно, — с помрачневшим видом сказал Женя. — У тебя хоть ПСМ есть, а у меня только ружьё дома.

Слава при этом недоверчиво хмыкнул, а Лёня посмотрел на него с осуждением.

— А чем заниматься будем? — спросил Женя, не обращая внимания на взгляды товарищей.

— Тем же, чем и раньше, только без бумажной рутины. Много чего надо сделать. Здесь и в Питере. У нас там много контактов, с которыми надо поддерживать отношения, сейчас это Елагин и депутат Мещеряков, но нужно ещё.

— А может, самим завести своего депутата, кхе! — Женя хлопнул ладонью по колену. — Вон там когда будут выборы в областную думу, то и…

— Стой, — я поднял руку, озарённый внезапной мыслью. — Областная дума — это хорошо, а что насчёт… Государственной?

— Чего? — глаза Жени округлились, а Слава кашлянул.

— Да ты меня на мысль навёл, — я посмотрел на всех и задержался взглядом на Денисе Машукове. — Бывший военный… вернее, отставной, участник боевых действий в Афгане и Чечне. Десантник, конкретный мужик, которого все уважают. На тебя люди посмотрят и сразу выберут.

— Ты про что, Максим? — Машуков, хоть и оставался невозмутимым, чуть отъехал в своём кресле от стола.

— У нас тут Читинская область и Агинский округ, — я потёр выбритый с утра подбородок. — Каждый субъект страны отправит своих депутатов в Думу по мандатам, а выборы уже в следующем году. От Агинска не выйдёт, там будет Кобзон, и его ты вряд ли победишь, а вот от Читы мест побольше… нет, конечно, можно от партии пройти, но это мутно. А вот от региона мы тебя сможем продвинуть, как серьёзного военного. За тебя проголосуют, Денис.

— Я не понимаю, Максим. Ты так шутишь?

— Серьёзный мужик, нормальный кандидат, — продолжал я размышлять вслух. — А туда порой таких клоунов берут, давно пора нормальных приглашать. Комбинат тебя поддержит, а губернатору придётся с этим согласиться. Скоро комбинат будет силой, нас послушают, а местные политики не рискнут с нами связываться. Ну а депутат Госдумы — это серьёзно. Один запрос, и милиция отстанет, и прокуратура, и РУОП. Знакомства с силовиками есть, с журналистами есть, теперь и с политиками будут.

— Ты не шутишь, — проговорил он и покачал головой.

— Решайся, дядя Денис, кхе, — Женя оживился. — Депутат нам нужен, а если ты не захочешь, придётся нам поддерживать Крюкова.

— Лучше Студента, — сказал я, и парни, кроме Дениса, засмеялись. — Я ему давно предлагал.

— А если Крюков сам захочет туда? — Слава задумался. — Он же опять на водке и пиве будет продвигать себя. А потом хрясь, и в Думе, и никто ему ничего там не сделает.

— С нами он ссориться не захочет. Да и забудьте уже про местную братву, они уже все зубы о нас сломали. Нет, конечно, они могут стрелять, но тогда и сами огребут. Короче, — я хлопнул по столу. — Денис, решайся, и мы тебя поддержим. Сегодня Вишневским это предложу, чтобы дали денег на всё. Им и самим пригодится.

— Давай Жириновскому предложим? — Лёня усмехнулся. — Чтобы взял в партию…

— Денис в Думу сам пройдёт, а дальше уже видно будет.

Все оживились, кроме Дениса, и стали наперебой это обсуждать. Но Машуков военный, он сделает так, как нужно, и пойдёт куда угодно, хоть на войну, хоть на разборки, хоть в Думу.

И хотя мы сейчас больше смеялись, чем предлагали дельного, идея мне понравилась. Ещё можно пристроиться туда, пока остались лазейки, потом уже всё поделят между крупными игроками. А в будущем такие знакомства не помешают.

— Вот я же говорила! — победным голосом объявила баба Дуся. — А ты не верила! Неча деньги на книжке держать, опять сгорят, как в тот раз. А у меня тогда денег было, жигули можно было купить!

Тамара развела руками, пока её бабушка вспоминала, что можно было купить на сгоревшие во время одной из реформ деньги.

— Старый вон, домик хотел купить, чушек завести, куриц, индюка купить хотели. Так сгорело всё! Вот слушай Максима, Тамара, он плохого не посоветует, — баба Дуся показала на меня. — Говорит, скоро деньги оттуда снимать надо, так снимай и баксы покупай. А то я вот помру скоро, куда ты пойдёшь без меня?

— Не помрёте, баба Дуся, — сказал я. — Ещё поживёте.

— А? Чего? Не слышу ничего, громче говори!

— Ещё поживёте, говорю.

— А-а-а, поняла. Ох…

Я сидел за столом на их маленькой кухоньке, и Тамара всё подносила мне новые блюда на обед. Правда, вместо её цыплёнка были котлеты на косточке, но всё равно вкусные, и ещё был свежий холодец.

— А представляешь, — рассказывала Тамара. — Ленка, одногруппница моя, с парнем сошлась, чтобы вместе квартиру снимать, на КСК заселились. Жили вместе…

Баба Дуся неодобрительно поцокала языком и пошла в комнату смотреть телевизор, но не Санта-Барбару, а телерекламу из торгового дома Ле Монти.

— … платили поровну, — продолжала Тома. — Половину, ага, как же. Потом оказалось, что квартира-то не съёмная, а родители парня купили ему, чтобы жил там во время учёбы, богатые они у него. И он с Ленки её половину себе брал, вроде как хозяину отдаёт, и ещё спал с ней, — она весело засмеялась.

— Прирождённый бизнесмен, — я съел ещё кусочек холодца, намазав горчицей, как у нас было принято, и начал вставать. — Поехали? Ты же хотела по магазинам пройтись.

— Я не знаю, что одеть, — Тамара всплеснула руками.

— Надеть, — поправил её я. — И у тебя же много теперь вещей.

— Как в магазине шмоток-то у ней! — подала голос баба Дуся, которая прекрасно всё слышала. — У меня за всю жизь столько не было! А у неё теперича полный склад… балуешь ты её.

— Вот и не знаю, что выбрать. Столько всего есть… О! — она подняла палец вверх. — Придумала!

Взгляд её упал на модный журнал, лежащий на подоконнике, и красное платье на болезненно худой девушке-модели. Но, кажется, такое платье мы покупали Томе ещё недавно, до моей поездки в Питер.

Я глянул в окно и вышел, чтобы отогнать набежавших детей от БМВ. Почти полгода на нём езжу, а они всё не привыкли и постоянно крутились рядом с тачкой, заглядывая внутрь через тонированные стёкла.

— Дядя Максим, а правда, что у вас Мерседес есть? — спросил картавый парнишка. — Пацаны говорили, есть!

— Есть, — сказал я, усаживаясь на место водителя.

— Шестисотый? Как у Черепа был?

— Лучше. Бронированный.

— О-о-о, — протянули они, переглядываясь друг с другом.

Солнце уже начало припекать, в машине нагрелось, благо кондиционер в бэхе был. Я подъехал к двери подъезда, и Тамара как раз вышла, облачившись в то самое красное платье.

— И как там в Питере? — спросила она, усаживаясь впереди. — По телевизору видела, там красиво. Когда «Петербургские тайны» показывали, всё хотела там побывать.

— Было не до осмотра. А то всяких деятелей приехало, мешали работать, надо было решать всякие вопросы…

Я выехал со двора на Лазо, а мчащийся по ней чёрный Марк-2 притормозил, хотя у него был приоритет. Но это кто-то со стремительно терявшей влияние мясухи, и водитель решил, что пусть лучше я проеду первым, и уступил.

Тамара начала перебирать кассеты, и уже скоро в машине запел знакомый голос Кая Метова:

— Есть такая нынче тема

Позабыть про все проблемы,

Позабыть про все дела,

Только ты, только я.

— А правда, что на самом деле его зовут Коля Лампочкин? — вдруг спросила Тамара, поворачиваясь ко мне.

— Кого? — я удивился.

— Кая Метова! Мне подруга сказала, что Кай Метов — это псевдоним, чтобы звучал благозвучнее, а на самом деле он Коля Лампочкин! Прочитала в газетке.

— В какой? В СПИД- Инфо? — я усмехнулся. — Слушай её больше. Нет, его не так зовут. Он Кайрат, а фамилия то ли Метов, то ли Ахметов, точно не помню, надо в Интернете посмотреть… хотя здесь пока негде, не провели ещё толком.

— Слушай, Макс, — Тамара повернулась ещё сильнее, насколько могла. — А ты помнишь, что в прошлом году в Шахтогорск приезжал Меладзе? Пел прямо на стадионе, на траве, его тогда приглашали на праздник шахтёров. Там же всю эту добычу москвичи держали, они богатые, вот пригласили.

— И что?

— Так это же всё теперь ваше! Пусть Кая Метова пригласят этим летом.

— Хм, предложу, — я пожал плечами. — Может, и привезут. Деньги-то есть.

— Ура! — она обрадовалась.

— Вот только где бы нам встать?

Я медленно проехал по улице рядом с рынком. Людей вокруг много, переходили дорогу как попало, а все хорошие места уже были заняты. Но мои знакомые меня выручили. Браток в сине-зелёном спортивном костюме и золотой цепью на шее широко заулыбался, махнул рукой, и поцарапанный красный Паджеро с зеркалом, примотанным изолентой, выехал на дорогу, уступая мне место. Я припарковал туда бэху, рядом к тёмно-красной девятке, и вылез.

— Ну чё, ребята? — я положил руку на нагретую крышу своей машины.

— Всё стреляемся, Волк, — Ваня Студент захохотал. — Твоя любимая шутка.

— Ты чего это, Ваня, на девятке-то опять ездишь? — я показал на его старую машину. — У тебя же другая тачка была.

— Да, Волк, тут такое, — Студент махнул рукой. — Бэха Иваныча на ремонте, запчастей ждёт, и Крузак мой старый тоже, я его вообще расколотил вчера. Только девятка под рукой была, завтра чего-нибудь другое возьму.

— Ты же не пьёшь за рулём, уже давно. Как умудрился разбить?

— Так не по пьяни, за городом перевернулся, под Быркой, — он показал на пластырь на лбу. — У меня-то ладно, башка чугунная, ха! А вот у Ганса сотрясение, ещё ногу сломал. Ладно, девяточка-то послушная, на ней пока гоняю. Кстати, Антонов ваш говорил, у тебя чё, реально в Питере Мерс есть?

— Да, но пока не буду сюда привозить, там останется.

— Ладно, буду в тех краях, проверю. А ты Антонова давно видел? Яха Шаман говорил, его сотый крузак уже таможню прошёл, скоро сюда придёт. Он через нас его брал, а Яха дозвониться не может.

— Увижу, передам.

— Если что, тоже заказать себе можешь. Но тачка новая, этого года, растаможка горы бабла стоит.

— Ко мне там едет джип один, крутой, покажу потом. Ладно, Ваня, мне пора.

— Покеда, Волк!

Студент отправился по своим делам, а я с Тамарой под ручку пошёл в сторону магазинов.

— И правда, Мерседес есть? — удивилась она. — Ты не говорил.

— Приедем в Питер, посмотришь. А то из-за этого Мерседеса один человек даже здороваться со мной перестал, настолько себе его хотел.

— А кто? — спросила Тамара. — Макс, а это не директор там ваш?

Я присмотрелся, и это правда был Антонов. Он только что вылез из чёрного комбинатовского Шевроле, на котором его возила охрана, и решительно направился ко мне. Что-то серьёзное, раз решил заговорить со мной, потому что из-за Мерседеса он был сильно огорчён.

— Слушай, Волк, — произнёс он и вытер вспотевший лоб клетчатым платком. — Разговор есть. На пять минут. Увидел тебя, тормознул побазарить.

— Что случилось?

— Тут ко мне тип один приезжий в друзья набивается, — Антонов огляделся. — А у меня на таких чуйка, что он что-то замыслил. Что-то недоброе такое. Можешь со мной с ним на стрелку сходить вечером? Он в том ресторанчике мне встречу назначил.

— И кто он?

— Какой-то хрен бородатый с Москвы, и он очень просил, чтобы я не говорил тебе о нём, — Антонов убрал платок в карман. — Зовут Ахмед, и вроде ты его знать должен. Хитрый он, как я, вот и не верю.

— Знаю его. Говори время, я подъеду.