Волк в львиной шкуре

=== Лев-перевертыш ===

Джон начинал привыкать к тому, что теперь он Лансель Ланнистер. Он привыкал к черному плащу, привыкал притворяться перебежчиком, привыкал быть лордом-командующим. Теперь он оказался в львиной шкуре и ему поневоле приходилось вести себя соответствующие.

Новый облик Джона отличался от его привычной внешности так сильно, что ему пришлось потрудиться, чтобы смириться с ним. Хотя песочные волосы и зелёные глаза принять легче, чем то, что отныне он Лансель из дома Ланнистеров, старший сын сира Кивана, среднего брата Старого Льва.

Что случилось с сознанием самого Ланселя, Джон понятия не имел. Лансель…теперь уже он, стал сквайром короля Роберта вместе с кузеном Тиреком, сыном покойного сира Тиггета, прославленного воина и ещё одного брата Хранителя Запада, но уже покойного.

Пожалуй, было бы куда легче, не накатывай на него ночами воспоминания Ланселя. Иногда Джону начинало казаться, что вся его жизнь в Винтерфелле и на Севере один длинный сон. Длинный сон Ланселя Ланнистера. Все это попахивало безумием и он с трудом напоминал себе, кто он.

Перед битвой у Стены в разговоре с Варамиром Джон узнал, что оборотень может после смерти жить в теле своего животного и даже если животное захватит другой оборотень, то часть прежнего владельца будет жить, порой влияя на мысли захватчика.

Так случилось с Ореллом, чьего орла захватил Варамир. Джон сомневался, что оборотень лгал ему. Но сам он никак не мог захватить тело Ланселя, да ещё вернуться во времени. Однако, как и с Ореллом, нечто, остававшееся от Ланселя, ещё жило в его голове и Джон в какой-то мере ощущал себя Ланнистером.

Перемены могли бы заметить отец Ланселя, сир Киван, и мать, леди Дорна, урожденная Свифт. Могли бы, но сейчас они оставались на Западе. С Тиреком Лансель не был близким приятелем, Цареубийца обращал мало внимания на кузена-сквайра, а король Роберт порой путал имена своих оруженосцев.

Королева Серсея и ее дети были на Западе, гостили у лорда Тайвина. Джон, знающий, что ни Джоффри, ни Томмен, ни Мирцелла не дети Роберта, вынужден был держать это до поры при себе. Тем более, отныне он Лансель Ланнистер, а не Джон Сноу.

Сир Арон Сантагар, мастер над оружием Красного Замка, был скорее доволен успехами своего подопечного. Сам Лансель был куда худшим бойцом, чем Джон. Теперь ему доставались порой в качестве соперников не только другие сквайры и придворные рыцари, правда, не самые лучшие.

Обязанности у Джона хватало, среди прочего, он должен был заботиться о королевском оружии, конях и доспехах, его посылали с поручениями и он служил королю в качестве чашника один или вместе с Тиреком. Когда король охотился, то он нес запасную рогатину и прислуживал королю на привалах.

Тирек оказался спокойным и добродушным пареньком с золотистыми кудрями. Ровестник Сансы, Тирек лишился отца, умершего от оспы и лишь по воле случая стал сквайром короля. Как казалось Джону, Тирек был немного наивен и до боли напоминал подросшего Брана.

— Однажды я стану рыцарем Королевской Гвардии, вот увидишь, Лансель, — однажды сказал ему Тирек.

Джон предостерёг его: «Ты не знаешь, чего желаешь, Тирек. Королевская Гвардия-это братство, которому присягают и служат до конца жизни. Белые рыцари не могут иметь ни семьи, ни детей. Служить королю мечом и советом, хранить его тайны и повиноваться его приказам».

Судя по выражению лица Тирека, его это вполне устраивало. Джон вспомнил себя, мечтающего вступить в Ночной Дозор и понял, что переубеждать «кузена» бесполезно. А ведь служба белого рыцаря уважаема и почетна, особенно для младших отпрысков знатных домов.

— Что бы ты сказал, Тирек, узнав, как Цареубийца служит королю Роберту? — с горечью подумал Джон.

Король посмеивался над сквайрами, но если сравнить его с Алистером Торне, Гремучей Рубашкой или Яносом Слинтом, то он был далеко не худшим. Когда-то могучий воин, сейчас толстяк с жёсткой чёрной бородой и заплывшими жиром глазами воевал лишь с кабанами, бурдюками и шлюхами.

Король мало любил львов и был в этом не одинок. Столица полна людей, не питающих тёплых чувств к Ланнистерам. Горожане, помнившие разгром, учиненный Старым Львом, были еще безобидными. К недругам львов относились десница и братья короля, Ренли и Станнис, мастер над законами и мастер над кораблями.

К домашним гвардейцам и присяжным рыцарям десницы и Баратеонов могли присоединиться и моряки Королевского Флота, который сейчас почти весь стоял в Королевской Гавани, а это больше двухсот кораблей и их экипажи.

Оставались ещё и Золотые Плащи, которыми командовал вороватый и бесчестный Янос Слинт. Джoн порой видел его в Красном Замке, живым и облаченным в черные доспехи, украшенные золотом и желтый парчовый плащ. Но стражников меньше и они неважные солдаты, а сам Слинт трусоват.

«Но пока дети королевы считаются законными наследниками Роберта, мечи останутся в ножнах. И сейчас королева и ее дети у лорда Тайвина».

Джон часто задумывался, как раскрыть измену королевы. Простые обвинение в лучшем случае вызовут смех, в худшем Джону придётся скрестить меч с рыцарем Королевской Гвардии. Когда королеву Нейрис обвинили в измене, ее брат, Эймон Рыцарь-Дракон, стал её защитником и убил обвинителя.

Из белых рыцарей Джон мог уверено рассчитывать на победу, разве что с Боросом Блаунтом, но прочие прикончат его играючи. Даже если он останется жив, то его казнят или пошлют на Стену. Одно дело быть добровольцем, а другое-сосланным клеветником и изменником.

— Слова — ветер, — думал Джон. — Король Роберт просто не поверит мне или посмеется. Станнис… Станнис, кажется, уже знал тогда о измене. Возможно и Джон Аррен, нынешний десница, которого отравили…отравят Ланнистеры. Но что же я могу им сказать, если я не был свидетелем измены?

Джон понимал, что раз Станнис не сумел убедить своего брата, то оруженосцу и подавно не получится. Суметь привести Роберта туда, где королева и ее брат наставляют ему рога…он понятия не имел, где они это делают. И никто не освободит его от обязанностей сквайра короля ради слежки.

Кроме того, для всех он оставался Ланселем Ланнистером, кузеном королевы и Цареубийцы, ставшим сквайром Роберта лишь по прихоти Серсеи. Ланнистером он останется и сумей он раскрыть измену близнецов лорда Тайвина. Львом, предавшим свой дом, пусть и во имя короля.

"Перевертышем."

Он очутился в теле Ланселя через неделю после турнира в честь двенадцатилетия Джоффри. В Красном Замке еще вспоминали, как половина двора проиграла, поставив на Цареубийцу, который проиграл Лорасу Тиреллу. А любимец короля, красный жрец Торос в общей схватке уступил лорду Ройсу.

Жрец мало походил на Мелисандру, пугающую и таинственную, по своему даже красивую. Бритоголовый толстяк в красных одеждах, Торос был весельчаком и пьяницей, но хорошим бойцом. Не погасни его подожженный диким огнём меч, он мог бы выиграть общую схватку.

Король был доволен тем, что королева покинула столицу, прихватив с собой Красных Плащей и Цареубийцу. Не меньше Роберт Баратеон был доволен, как шептались в замке, тем, как Рыцарь Цветов выбил из седла сира Джейме.

Сейчас десницей короля был Джон Аррен, Хранитель Востока и лорд Орлиного Гнезда. Высокий статный старик правил страной вместо короля. В башне десницы жили он, его семья, слуги и гвардейцы. Леди Лиза, сестра мачехи Джона, была женой лорда Аррена и матерью его болезненного сына.

Станнис тоже был в Красном Замке, но он выглядел куда моложе и бодрее, чем на Стене, а ведь тогда прошла лишь пара лет. Мастером над монетой был коротышка с козлиной бородкой, Петир Бейлиш, а мастер над законами, веселый черноволосый лорд Ренли, казалось, был занят прежде всего пышными нарядами.

Мастер над шептунами Варис, евнух в шелковых одеждах с угодливыми манерами и седобородый Верховный Мейстер Пицель помнили ещё короля Эйриса, а Пицель и вовсе прибыл ко двору при Эйгоне Невероятном. Величественный Барристан Селми тоже служил ещё Таргариенам.

Не пройдёт и года, как одни из них умрут, а другие станут лютыми врагами. Так было…но сумеет ли Джон изменить хоть что-то? Особенно, если сейчас он среди тех, кого в прошлой жизни ненавидел и презирал, среди Ланнистеров. Хуже того, порой он начинал думать о себе, как о Ланнистере.

Джон успокоил себя тем, что лорд Аррен выглядел слишком бодро для отравленного. Королева и ее свита покинули столицу, Тирек в роли отравителя выглядел нелепым, за себя Джон был спокоен. Возможно, пока королева не вернулась, у него ещё есть время, чтобы придумать план…

Роберта Баратеона явно тяготили его обязанности, он редко вершил суд или заседал в Малом Совете. Отец Джона никогда не стал бы так делать, однако Эддард Старк походил на Роберта не больше, чем Лансель Ланнистер на Джона Сноу.

Если король не охотился и не пьянствовал в компании Тороса, то отправлялся в бордели. Однажды король соизволил пошутить, сказав, что мрачный вид Ланселя наводит на мысли, что ему пора бы стать мужчиной с какой-нибудь смазливой девицей.

— Унылый вид делает тебя похожим на моего тестя, готового нагадить золотом, — добродушно проворчал король Роберт, источая винные пары. — Лансель, ты неплохо дерешься для Ланнистера, но не умеешь радоваться тому что ты молод. В твои годы я уже делал восьмёрку!

— Но светлейший… — осторожно начал Джон, подбирая слова. Он уже знал, что такое сделать восьмёрку, но не горел желанием идти по стопам короля. Во всех смыслах.

Король с отвращением взглянул на сквайра: «Это был приказ, Лансель. Оруженосец не должен спорить со своим рыцарем, а с королём тем более. Седьмое пекло, для сквайра ты слишком строптив…»