Волки

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Казань встретила нас весенним теплом и ярким солнцем. Мы подъехали к зданию МВД и стали разгружаться. Сотрудникам понадобилось около трех часов, чтобы выгрузить ящики из машины и перетащить их в склады хозяйственного отдела.

Пока ребята разгружали ящики, я прошел в здание МВД и поднялся к себе на этаж. Не успел я войти в кабинет, как зазвонил телефон.

— Привет, Виктор. Ты что это, мимо кабинета начальника, словно мышка проскальзываешь? Что, войти и доложить начальнику уже не позволяет тщеславие? — сказал Вдовин. — Давай заходи, подави в себе гордыню.

Я снял куртку и направился к нему в кабинет. Вдовин встретил меня у дверей и крепко пожал мою руку.

— Еще раз привет, Виктор Николаевич. Давай заходи, рассказывай, как там все это было. Ужас как интересно.

Я сел за стол, на котором уже стояли две чашки с крепким и ароматным чаем, а в небольшой вазочке лежало печенье.

— Чего смотришь? Давай угощайся, чем Бог послал, — пригласил Вдовин и сел в свое кресло.

Я приступил к докладу. Вдовин иногда прерывал меня, уточняя те или иные моменты. Когда я закончил, то невольно взглянул на часы.

— Чт, торопишься? Еще успеешь домой. Ну, что я могу сказать? Хорошо вы там поработали. Думаю, что всех участников этой операции нужно поощрить, и поощрить настоящим образом. Особенно группу Белова, ведь они подвергали свою жизнь прямой угрозе. Здесь просто деньгами не обойдешься.

Я согласился, а затем, посмотрев на него, сказал:

— Анатолий Герасимович, единственное, что нужно было бы сделать дополнительно в этой операции — это все же поставить в известность хотя бы руководство министерства Удмуртии. Они были крайне недовольны, что мы самостоятельно провели все это без их участия, и сейчас они ожидают большого гнева со стороны Москвы.

— Извини, Виктор Николаевич, это их проблемы. Все это происходило у них под самым носом — и хищение, и сборка оружия. Однако они почему-то этого не видели, а может, все и намного проще — просто не хотели этого видеть.

— Может, вы и правы, Анатолий Герасимович, но я бы на последнем этапе все же проинформировал их. Ты знаешь, мне пришлось чуть ли не на коленях просить их об организации охраны этого заводика, о приеме в ИВС задержанных по этому делу.

Вдовин хотел что-то сказать мне, но его прервал телефонный звонок. Он снял трубку и, не сказав ни одного слова, положил ее на место.

— Пойдем к Феоктистову, он ждет нас с тобой у себя в кабинете.

Феоктистов встретил нас с улыбкой на лице. Судя по всему, он был крайне доволен результатами операции. Он пожал нам руки и пригласил присесть за стол.

— Я же тебе говорил, — сказал он, обращаясь к Вдовину, — что Абрамов парень фартовый. Там, где он, там всегда победа. Давай, Виктор, не томи, докладывай.

Мне вновь пришлось докладывать о своем выезде в Ижевск, о возникших проблемах в командировке и так далее. Когда я закончил, Михаил Иванович встал из-за стола и подошел к окну.

— Да, прогулка у тебя была не из легких, — задумчиво сказал он. — Думаю, что люди устали, и им нужно дать отдохнуть. Дайте команду, пусть они отдохнут дня два.

Феоктистов сначала посмотрел на меня, а затем, переглянувшись с Вдовиным, задал мне вопрос:

— Абрамов, какие у тебя соображения в отношении Быка и Корейца? Может, пора их паковать?

Вопрос Феоктистова застал меня врасплох. Я с минуту растерянно смотрел на них двоих, а затем сказал:

— Михаил Иванович, а что мы имеем в отношении Быка? Думаю, что у нас на него нет ничего конкретного. Сейчас Бык на воле намного ценнее, чем в тюрьме. Да и почему у вас возник подобный вопрос в мое отсутствие?

— Да у Гафурова есть информация о том, что это люди Быка завалили Купца и братьев Синявских. Вот Гафуров и хочет его крови.

— Михаил Иванович! Гафуров плохо знает Быка и ошибочно думает, что его так просто будет сломать. Если он рассчитывает, что тот признается в совершенном им убийстве, это ошибка. Если его брать и колоть на это убийство, то нужны трупы Купца и этих братьев или еще что-то очень весомое. Я, в отличие от Гафурова, хорошо знаю этого человека и считаю, что тот лучше умрет, но своих людей Гафурову не отдаст. Не будет же Гафуров закрывать весь поселок? Дело ваше, но это мое личное мнение. Во-вторых, что Гафуров имеет? Сообщение агента и не более. Неужели на этом сообщении он хочет его сломать? Это же смешно.

— Все ясно, Абрамов, — сказал Феоктистов. — Другого мнения я от тебя не ожидал. — Вы глубоко ошибаетесь, я не прикрываю Быка. Я сам бы лично его закрыл, если бы имел реальные доказательства его причастности к этим убийствам. В отношении Корейца я промолчу. Я плохо знаком с этим пассажиром. Мне кажется, что Корейца, как и Быка, просто так не возьмешь. Против них нет ни одного прямого показания, а все эти догадки Гафурова так и останутся догадками, пока не будет фактов об их непосредственном участии в подобных акциях.

Мы еще посидели минут десять, обсуждая различные служебные вопросы. Внезапно Вдовин произнес:

— Вы знаете, Виктор Николаевич, мы еще вчера обсуждали с Феоктистовым, как вас поощрить. Михаил Иванович, насколько я знаю, хочет представить тебя и Белова с его экипажем к правительственной награде, к ордену Мужества. Насколько я знаю, со слов Феоктистова, вас уже дважды представляли к государственным наградам и дважды вы по разным причинам не смогли их получить. Вот он сейчас и хочет исправить эту не совсем приятную для тебя тенденцию.

— Вы знаете, Анатолий Герасимович, — сказал я, — если этого не произойдет и в третий раз, я не удивлюсь. Понимаете, я уже как-то привык к этому. Главное, не забудьте поощрить сотрудников управления, которые ездили со мной.

Я вышел из кабинета и, не заходя к себе, поехал домой.

Шимановский позвонил мне с утра на работу и предложил встретиться. Вечером, закончив все свои дела, я вышел из МВД и медленно направился в сторону площади Свободы. У меня было в запасе еще несколько свободных минут, и поэтому я не особо спешил. Я шел по улице Лобачевского и с удовольствием вдыхал теплый весенний воздух. Я невольно задумался об отпуске. Последние три года я практически не отдыхал. У меня не было ни одного выходного дня, приходилось каждый день быть на работе. Редкая ночь проходила без вынужденного подъема и выезда на место преступления. Подобный график работы делал мои будни однообразными, и о днях недели я судил лишь по совещаниям, проводимым руководителями министерства. Так, в понедельник и среду проводил совещание заместитель министра Феоктистов, а во вторник проводил заслушивание прокурор республики. Рассматривая по утрам себя в зеркало, я замечал, что начинаю понемногу сдавать. Я заметно похудел, под глазами появились темные непроходящие круги, а волосы на голове стали окрашиваться в серебристый цвет.

Свернув за угол, я еще издали увидел Шимановского, который стоял около театра и постоянно оглядывался по сторонам.

— Похоже, у человека невроз, — подумал я про него. — Ему явно нужен психиатр.

Заметив меня, Шимановский направился в мою сторону. Переходя дорогу через улицу Театральную, он чуть не угодил под машину. Когда я к нему подошел, он тяжело дышал и утирал мокрый от пота лоб носовым платком.

— Что же вы не соблюдаете правила дорожного движения, мужчина? — шутя, сказал я. — Так легко и под машину угодить.

— Вы думаете, Виктор Николаевич, что это случайность? — задал он мне свой вопрос. — Я, в отличие от вас, так не считаю.

— Да бросьте вы, Вадим Яковлевич, в каждой случайности видеть злой умысел. Правила нужно соблюдать при переходе улицы, и тогда с вами ничего не произойдет. Если бы вас захотели убить, то наверняка бы давно это сделали. Ну, сами подумайте, кому вы сейчас нужны, чтобы вас убивать? Быку? Не думаю, сейчас вы для него ходячий кошелек, и он не лох, чтобы вот так просто потерять его.

— Может, вы и правы, Виктор Николаевич, но осторожность в этих делах никогда не была лишней, тем более сейчас.

Он взял меня под локоть и, отведя в сторону, сказал:

— Виктор Николаевич, у меня беда. Бык каким-то образом узнал, что я передал крупную сумму денег Корейцу для приобретения им, как вы знаете, автоматов. Он сегодня с утра ворвался в мой кабинет и, вытащив пистолет, попытался со мной расправиться за это. Я кое-как вырвался от него и закрылся в соседнем кабинете.

— Это уже не шутка, — сказал я. — Служить одновременно Мамоне и Иисусу Христу сложно, так как и тот, и другой могут наказать за отступничество.

— Вот видите, вы сами мне только что сказали, что они меня могут запросто убить!.

— Вадим Яковлевич, они и меня так же могут запросто убить, на то они и бандиты, — ответил я. — Вы сами посмотрите, что творится в России, каждый день кого-то убивают.

— Но вам государство платит за это деньги, чтобы вы не боялись этих бандитов и уничтожали их!

— Вадим? Вы что какой наивный? Вы думаете, что государство платит нам такие большие деньги, из-за которых мы просто так лезем под пули бандитов? Было бы намного проще всем, если бы вы не дружили с этими бандитами. Наверняка и наездов бы на вас просто бы не было. Вы сами во всем виноваты, — парировал я его выпад.

— Может вы и правы, Виктор Николаевич, — сказал он. — Однако что мне делать сейчас? Я не буду от вас скрывать, на днях я встречался с Мартыном. Он приезжал в Казань. У него была какая-то юбилейная дата с женой, то ли дата регистрации брака, то ли еще что-то подобное. Так вот, его ребята вытащили меня из дома в два часа ночи и повезли к нему в Адмиралтейскую слободу.

— Ну и о чем вы там шептались с Мартыном под весенними звездами? — поинтересовался я у него. — Наверное, не о любви друг к другу?

— Вы правы. Конечно, не о любви. Мартыну срочно нужны деньги, и он требует, чтобы я взял в банке большой кредит. Вы не поверите мне, но кредит настолько большой, что я думаю, мне его просто не предоставят.

— Для чего ему нужны такие большие деньги? — спросил я.

— Мартын хочет купить себе дом в США и уехать туда жить, — шепотом сказал Шимановский.

— Разве у него своих денег не хватает на это? Наверное, московские фирмы приносят ему неплохие доходы?

— Я его деньги не считал, — ответил Шимановский. — Там тоже, как и здесь, нужно на что-то жить, да и содержать эту большую наемную армию нужно. Там просто так не украдешь, контроль, как в центральном комитете. Если они поймут, что к его рукам липнут такие большие деньги, то они его точно убьют, прежде чем он пересечет границу. Там за ним неотступно следит Гарик, брат убитого Гордея.

— Выходит, ему нужны свободные деньги, которые не проходят через счета его фирм. Правильно я мыслю или нет?

Шимановский молча кивнул головой. Заметив это, я задал ему очередной вопрос.

— Вадим, а в каком банке он тебя заставляет брать кредит?

— Он пока не назвал мне банк, но сказал, что договорится с управляющим о кредите, — ответил Шимановский. — Похоже, это будет какой-то московский банк.

— Выходит, Мартын решил свалить из России, — подумал я про себя. — Это явно неспроста. Значит, Мартын, как зверь, почувствовал какую-то опасность и готов бросить все и сбежать.

— Вадим Яковлевич, а что с Мартыном? Кто ему наступил на хвост? — поинтересовался я.

— Похоже, люди из КГБ, — сказал Шимановский. — Не наши, не казанские, а московские. Там, на Лубянке, лохов не держат. Для них Мартын как пыль, провели рукой, и снова чисто.

— Понятно, Вадим Яковлевич, — ответил я. — Если ты хочешь, чтобы я тебе как-то помог в этом деле, то узнай, с каким банком он договорился. Если ты мне его назовешь, то я смогу сохранить тебе не только жизнь, но и твои деньги. Вы поняли меня, Вадим Яковлевич? А что он собирается делать с Быком? Он же передал ему вашу компанию?

— Он его убьет, чтобы не было никаких проблем с получением кредита. Сейчас Бык успокоился и не ждет удара от него. Вот на этой волне расслабленности он его и завалит.

— Это он сам вам говорил, или это ваша фантазия? — поинтересовался я.

— Считайте, как хотите, но это будет так, — ответил Шимановский.

Не попрощавшись, он направился по улице Пушкина в сторону своего дома.

Мартын ехал в своем бронированном шестисотом «мерседесе» на ранее оговоренную встречу с председателем правления одного из крупнейших банков Москвы. Водитель, свернув в небольшой переулок, остановил машину около трехэтажного старинного дома. Дальше было проехать просто невозможно, так как весь переулок был плотно заставлен машинами работников банка.

— Как они только здесь живут? — подумал Мартын, разглядывая окна стоящего на углу дома. — Чем они только здесь дышат?

Дождавшись, когда охранник откроет дверь машины, Мартын вышел из «мерседеса» и направился к банку. Пройдя в сопровождении своей охраны метров сто, он остановился перед массивной деревянной дверью.

— Паша, — обратился он к начальнику охраны. — Оставь людей здесь, а сам со мной пойдешь в банк.

— Все ясно, — ответил Павел и дал соответствующую команду охране.

Они открыли тяжелую дверь и вошли в банк. Похоже, там их уже ждали. Начальник службы безопасности банка вежливо поздоровался с ними, и они втроем направились в кабинет управляющего.

— Подождите, пожалуйста, минуточку, — попросил их начальник службы безопасности и скрылся за дубовой дверью.

— Интересно, — подумал про себя Мартын, рассматривая дверь. — Здесь, в банке, и двери словно сейфы, просто так никуда не пройдешь и никуда не ворвешься. Такую дверь только из гранатомета можно вскрыть.

Прошло минуты две, прежде чем дверь открылась и в проеме двери появился мужчина в дорогом импортном костюме. Как догадался Мартын, это был управляющий банком. Окинув их взглядом с ног до головы, он сразу же направился к нему.

— Здравствуйте! Вы знаете, я давно вас жду. Проходите, пожалуйста. Мне о вас очень много рассказывал мой хороший знакомый Константин Юрьевич Рязанцев.

Мартын вошел в кабинет и, не дожидаясь приглашения, сел в большое кожаное кресло.

— Насколько я помню, Константин Юрьевич просил меня рассмотреть ваш вопрос о кредите. Какой кредит и на какой срок вы хотите получить? — спросил Мартына управляющий.

— Десять миллионов долларов, — не совсем уверенно, тихо произнес Мартын.

— Вы, наверное, пошутили, — улыбаясь, произнес управляющий. — Мы даже крупным государственным организациям не предоставляем подобные кредиты. Что вы можете в качестве своей платежеспособности предложить нашему банку? Надеюсь, не свое честное слово?

— Леонид Захарович, вы правы. Сейчас человеческая жизнь ничего не стоит, не то что слово. В качестве залога я передам вам страховую компанию «Казань» со всеми ее активами. Компания работает на рынке довольно успешно и входит в пятерку лучших страховых компаний России.

— Интересный подход, — сказал Леонид Захарович. — Получается так, что страховая компания берет у нас кредит, а не вы лично?

— Вот именно.

— Вы знаете, я сейчас затрудняюсь что-либо вам ответить. Нам нужно внимательно изучить бухгалтерские балансы этой компании. Поймите меня правильно, десять миллионов — это десять миллионов, а не один рубль.

— И как долго мне ждать вашего ответа?

— Я же вам уже сказал. Предоставьте нам необходимые документы, мы их рассмотрим, оценим ликвидность и примем решение. Разве вам не все понятно?

— Спасибо, что хоть сразу не отказали, — сказал Мартын и вышел из кабинета управляющего.

— Ну и как? — поинтересовался у него Павел.

— Жалко, что придется работать по второй схеме, — коротко ответил Мартын и направился к машине.

Бык был удивлен свалившимся на него известием. Ему позвонил один из его бригадиров и передал, что его разыскивают сотрудники шестого отдела.

— Слушай, Кащей! Ты случайно не знаешь, что им нужно от меня? — поинтересовался у него Бык.

— Насколько я понял из их разговоров, они подозревают тебя в причастности к исчезновению Купца и братьев Синявских. Сейчас они объезжают наши точки и пытаются получить на нас какое-нибудь заявление, чтобы твое задержание выглядело вполне официально и давало им право закрыть тебя на сутки.

— Кого из наших ребят они уже закрыли? — спросил его Бык.

— Закрыли Гарика и Федю. Но, похоже, им нужен ты, а ребят они закрыли так, от балды, чтобы показать свою силу.

— Понятно, Кащей. Похоже, мне нужно срочно зарыться поглубже в ил.

— Я тоже так думаю. Сейчас они поищут тебя от силы неделю, а затем забудут. Это же не первый раз, когда они кого-то разыскивают.

— Слушай, Кащей. Я с неделю перекантуюсь на проспекте Победы. Отлежусь там немного, осмотрюсь, что к чему. Ты ведь знаешь, как найти меня. Пока я буду загорать, ты постарайся все разузнать, с чего это они вдруг стали вешать на меня Купца?

— Хорошо, Наиль, как только узнаю, сразу же позвоню, — сказал Кащей и положил трубку.

Переговорив с Кащеем, Бык быстро побросал в спортивную сумку свои носильные вещи, деньги и документы. Пройдя в прихожую, он снял с вешалки куртку и вышел во двор коттеджа. Не заметив ничего подозрительного, он сел в машину и выехал на улицу. По дороге заскочил к тестю.

— Диана, давай собирайся, — спокойно сказал он. — Нам срочно нужно уехать.

Жена, не произнеся ни слова, быстро собрала свои вещи, взяла сумочку и вышла из дома вслед за ним.

— Наиль, что случилось, мы куда едем? — поинтересовалась она у него, когда они уже ехали по проспекту Победы.

— Сейчас, Диана, приедем на место, там сама все увидишь. Пока так надо, и только давай без всяких вопросов.

— Что же все-таки случилось?

— Я же сказал тебе — без вопросов. Неужели ты не понимаешь? — раздраженно ответил Бык.

— Но я сегодня обещала приехать к своим знакомым в гости. Я и так их не видела целую неделю, — капризно произнесла она и надула губы.

Наиль промолчал, словно не видел этих надутых губ. Он осторожно проехал мимо беспорядочно припаркованных автомашин и встал недалеко от подъезда большого многоэтажного дома. Они вышли из машины и прошли в крайний подъезд. Поднявшись на восьмой этаж девятиэтажного дома, Наиль отыскал в условном месте ключи и открыл входную дверь.

— Заходи, — предложил он Диане. — Будь как дома.

Супруга осторожно вошла в квартиру и стала осматриваться. Квартира была двухкомнатной, обставленной неплохой отечественной мебелью. Судя по пыли на столе, в квартире не жили уже несколько месяцев. Она подошла к шкафу и открыла дверцу. В шкафу ровными рядами лежало чистое постельное белье.

— Это чья квартира? — поинтересовалась она.

— Ты знаешь, я сам хозяев не знаю — ответил он. — Это ребята сняли ее четыре месяца назад. Говорят, что хозяева выехали за границу, и сейчас квартирой распоряжается их дальний родственник. А что, тебе квартира не нравится?

Диана молча пожала плечами, давая понять, что еще не разобралась в своих ощущениях.

— Наиль, — обратилась она к Быку. — Вам денег не жалко платить за пустую квартиру?

— Ты знаешь, Диана, иногда бывают такие моменты, что готов отдать любые деньги, чтобы где-то укрыться. Так и здесь. Об этой квартире знают еще четверо ребят, кроме нас с тобой.

Диана сняла с себя легкий светлый плащ и стала приводить жилище в порядок. Она пропылесосила палас, протерла мебель и уже через два часа квартира сияла чистотой.

Бык вышел в прихожую, где стоял телефон и набрал номер. В трубке раздались гудки.

— Ну, возьми же, Абрамов, трубку — мысленно просил Бык.

Однако на том конце провода трубку никто не снимал.

— Скажите, как можно связаться с Абрамовым? — поинтересовался он у дежурного по МВД.

— Извините, но Абрамова сейчас в министерстве нет, — коротко ответил дежурный. — Он в командировке.

— Спасибо, — Бык положил трубку.

— Значит, в командировке. Это, может быть, даже и хорошо, — с каким-то внутренним удовлетворением подумал Бык. — Значит, он никакого отношения к моему розыску не имеет.

Бык лег спать поздно. Жена уже спала, а он, сидя на кухне, чистил свой пистолет. Вычистив оружие, вымыл руки и направился в спальню. Он долго ворочался в постели, пока сон не сморил его окончательно. Проснулся он от какого-то постороннего шума, доносящегося с улицы. Он сел на кровати и стал прислушиваться к доносившимся с улицы голосам. Встав с постели, подошел к окну и отодвинул в сторону штору. Взглянув в окно, увидел, что улица абсолютно пуста. Он прошел в другую комнату и снова посмотрел на улицу. На улице по-прежнему никого не было.

— Откуда эти голоса? — подумал он.

Прислушавшись, он понял, что разговаривают три человека. Достав из-под подушки пистолет Стечкина, он взвел его и, не зажигая в квартире света, снова направился к балкону. Балкон был пуст.

— Кто же разговаривает? Может, соседу не спится? — подумал он. — Что за чертовщина? Кругом никого, и эти голоса.

Вдруг его внимание привлекла тень на стене соседнего дома.

— Похоже, люди на крыше — подумал он. — Интересно, что могут делать люди ночью, да еще на крыше дома?

Он быстро прошел на кухню и, открыв там окно, заметил, как на балкон соседа сверху один за другим на веревках спускаются три человека, одетых во все черное. Лица людей были закрыты черными трикотажными масками. В тусклом свете уличного фонаря Бык увидел на головах у них титановые шлемы, которые обычно носят сотрудники спецназа.

Бык моментально все понял. Он бросился в спальню и, стараясь не напугать жену, стал осторожно толкать ее в плечо. Разбудив жену, он велел ей лезть под кровать.

— Ты что Наиль, обкурился, что ли, или совсем с ума сошел? — возмутилась жена.

— Залезай скорей, Диана. Потом разберешься, что со мной! А пока затихни, — велел он. — Сиди тихо и не вылезай ни при каких обстоятельствах, пока я тебе сам не скажу.

Он успел навернуть на ствол глушитель, прежде чем услышал, что не прикрытая на ночь створка окна заскрипела, а на подоконник в кухне кто-то встал ногами. Затем последовал легкий, еле слышный прыжок на пол.

Он бросился на кухню. В проеме окна он увидел человека в черной одежде, который развязывал веревку.

— Неужели спецназ? — успел подумать Бык.

Они выстрелили практически одновременно. Пуля обожгла висок Быка и угодила в выключатель. Сноп искр озарил кухню. В этом небольшом, но ярком свете Бык увидел, что его пуля попала в грудь этого человека и отбросила его в сторону.

— Бронежилет, — подумал он.

Бык быстро подскочил к упавшему от выстрела человеку и сорвал с его головы титановый шлем. Следующим выстрелом он разнес голову нападающего. Выглянув в окно, Бык увидел, что на балконе стоит еще один человек, у которого, по всей вероятности, заклинило автомат. Увидев Быка в окне кухни, автоматчик стал разворачиваться в его сторону, но, запутавшись в своей же веревке, неуклюже упал. Этого оказалось вполне достаточно для того чтобы Бык успел несколько раз выстрелить в него. Человек закричал. Пуля, похоже, попала ему в пах и перебила артерию. Кровь, словно вода под большим напором, забила из его раны, окрасив стекла балкона и сам балкон красным цветом. Бык снова заскочил в спальню и, упав на пол, пополз по-пластунски к кровати.

— Диана, ты жива? — спросил он ее.

— Жива, — произнесла она дрожащим от страха голосом.

Открыв створку балконной двери, Бык двумя выстрелами добил раненного мужчину. В этот момент он увидел третьего нападавшего, который делал невероятные усилия для того чтобы подняться обратно на крышу дома. Вскинув пистолет, Бык сделал три выстрела. Мужчина сорвался с веревки и камнем полетел вниз.

Он вернулся в спальню и стал быстро натягивать на себя одежду.

— Давай вылезай и быстро собирайся, — приказал он жене.

Схватив в охапку одежду, они выскочили в подъезд и бегом бросились вниз по лестнице. Выскочив на улицу, Бык завел машину и стал спешно сдавать назад. Ударив несколько припаркованных у дома машин, он выехал на улицу.

— Куда ехать? — лихорадочно думал он. — К Шимановскому!

Не доезжая до аэропорта, он свернул направо и помчался в сторону Песчаных Ковалей. Скорость движения заставила его немного успокоиться. Оглянувшись назад, он заметил, что Диана уже оделась и сейчас вполне спокойно наблюдала за проносившимися мимо них машинами. Бык знал, что у Шимановского есть коттедж, который находится в поселке Габишево. Ему приходилось бывать там вместе с Мартыном. Въехав в поселок, он быстро отыскал этот спасительный для него коттедж. Остановив машину, он осторожно подошел к двери и постучал. На пороге появился мужчина в спортивном костюме.

— Наиль, это ты? — удивленно спросил его Вадим. — Ты как здесь оказался?

Шимановский посторонился и пропустил внутрь коттеджа Быка и его жену.

— Тебе повезло, Наиль, что застал меня здесь. Я сегодня первый раз остался ночевать в коттедже. Жену и детей я отправил домой, а сам вот остался.

Бык загнал «джип» в гараж и только после этого вошел в коттедж. Не зажигая света, он прошел в комнату и лег рядом с женой.

Утром весь город только и говорил о перестрелке на проспекте Победы. Чем больше молчали официальные источники, тем сильнее и сильнее разрастались эти слухи. Прошло уже три дня, однако установить личности погибших людей сотрудникам МВД не удалось. У погибших в этой ночной перестрелке не было при себе никаких документов.

Сотрудники шестого отдела МВД носились по всему городу, пытаясь установить не только личности погибших, но и людей, которые были в этот момент в квартире. Как стало известно из опросов жильцов и соседей этого дома, в квартире в эту ночь находились неизвестные люди, которые после перестрелки скрылись на японском «джипе» серебристого цвета.

— Виктор Николаевич, — сказал Феоктистов, вызвав меня в кабинет. — Скажите мне, как давно вы встречались со своим человеком? Поговорите с ним, может, он вам подскажет что-то?

— Хорошо, товарищ заместитель министра, если я смогу его разыскать.

— Что так? — поинтересовался он у меня.

— За ним охотился шестой отдел, и он, похоже, куда-то выехал из города, — ответил я.

— Да, не вовремя он у тебя забился в щель. Все равно попробуй разыскать. Может, он прольет хоть какой-то свет на это преступление.

Я вечером позвонил Быку домой. Бык долго не брал трубку, судя по шумам в трубке, я понял, что он поставил у себя определитель номера и теперь безошибочно знал, кто его беспокоит. Наконец, он поднял трубку.

— Наиль, нужно срочно встретиться. Дело серьезное, нужно переговорить.

— Виктор Николаевич, вы знаете, ничего не получится, — ответил он. — Я не могу показаться в городе. Вы же знаете, что меня разыскивают парни Гафурова. Если закроют, вы же не вытащите меня из ИВС?

— Наиль, давай без шуток, — я включаю в свой голос металлические нотки. — Дело, я говорю, серьезное.

— Вы даете мне хоть какие-то гарантии, что они меня не повяжут? Сейчас они многих ребят крутят в связи с этим убийством на Горках.

— Со мной они тебя не тронут — ответил я ему.

— Хорошо, Виктор Николаевич, я поверю вашему слову. В десять вечера на старом месте.

Ровно в десять часов вечера я подъехал к Лядскому садику. Осмотревшись по сторонам, я увидел сидевшего на скамейке Быка.

— Привет, Наиль, — поздоровался я с ним. — Смотрю, ты не больно-то трясешься от страха перед парнями Гафурова. Поверь мне, им сегодня не до тебя и исчезновения Купца и братьев Синявских. Ты, наверное, уже слышал, что произошло на Горках?

— Как не слышать, слышал. Весь город только об этом и говорит.

— Это город, а ребята что говорят? — поинтересовался я у него.

— Ребята? Да самое разное. Пока определенного ничего нет. Самое главное в этом деле, на мой взгляд, вам нужно найти человека, которого эти спецназовцы хотели замочить. От этого лица и нужно будет плясать.

Он сделал паузу и посмотрел на меня, ожидая моей реакции на сказанное.

— Могу сказать лишь одно, эти верхолазы были людьми Мартына. Ведь только у него на службе бывшие сотрудники спецназа. Здесь нашими доморощенными методами и не пахнет. Кого из наших ребят заставишь по веревкам спускаться с крыши? Сейчас, Виктор Николаевич, времена другие, фанатов нет. Вот вы сами посудите. Где простым ребятам взять подобную экипировку — титановые шлемы и так далее? Нигде. Вот и пляшите отсюда. Если бы были это казанские ребята, они бы грохнули тех мужиков по-простому, в подъезде или на улице. Если те, кто хотел проникнуть в квартиру, были бойцами Мартына, то это значит, что в квартире был Резаный или ближайшие к нему люди. Я вот не верю, что один человек мог завалить троих профессионалов. Думаю, что было их гораздо больше, только все обратили внимание на убегавших людей, а на тех, кто просто и спокойно вышел из подъезда, наверняка никто и не взглянул..

— Значит, ты считаешь, что в квартире было несколько человек? — спросил я у Быка. — Ведь экспертиза показала, что все эти трое были убиты из одного ствола?

— Да мало ли что может показать ваша экспертиза. Стрелять мог и один человек, а в квартире могло быть людей и больше. Сами посудите, сначала стреляли в одной комнате, а затем на кухне.

— Постой, Наиль. А, ты откуда знаешь такие мелкие подробности? Не ты ли там был?

— Глупо, Виктор Николаевич, считать всех людей за идиотов. Вы послушайте, что говорят в общественном транспорте, и тогда у вас не будет возникать подобных вопросов.

— Может, ты и прав. Значит, ты считаешь, что убитые были бойцами Мартына и что в квартире было несколько человек, которые под шумок ушли незамеченными.

— Ну, приблизительно так. Ищите убитых среди бойцов спецназа. Они там как воры, все откатаны, у всех имеются пальчики в картотеке. Ну, а тот, кто их замочил, думаю, был человеком Резаного, возможно, тоже прошедшим через спецназ. Скажите, а что говорят хозяева квартиры, кем были эти люди, которые сняли у них квартиру?

— Зачем тебе это? Спросим, конечно, и у них. Думаю, что им скрывать нечего. Скажи, ты сейчас сможешь добраться один до дома или дать тебе провожатого?

— Спасибо, не нужно. Доберусь сам. Спасибо за предложение, — ответил Бык и направился к своей «БМВ».

— Наиль, а где «джип»? — поинтересовался я у него.

— Угнал в Москву на станцию. Возникли некоторые проблемы с двигателем, — ответил он мне.

Я махнул ему рукой и направился к своей машине.

Управляющий банком Леонид Захарович Озеров был заядлым рыболовом. Пристрастился он к рыбалке еще в детстве. Покойный отец часто брал его рыбачить, и они порой чуть ли не сутками пропадали где-нибудь на реке. Сегодня он тоже встал на зорьке и решил сходить поудить рыбу на озеро. Клев выдался отменным, и вскоре у него в садке трепыхалось около пяти килограммов крупных карасей и окуней. Около восьми часов утра клев прекратился. Он собрал снасти и в сопровождении полусонного охранника направился домой.

Его загородный дом находился в метрах пятистах от озера. Года два назад Озеров приобрел здесь большой участок земли и построил большой и уютный дом. Коттедж был огражден большим каменным забором. Помимо забора с колючей проволокой, его покой охранял целый блок систем видеонаблюдения. Кроме всего этого, охрану дома несли сотрудники охранного предприятия, которое охраняло и банк. В принципе он был доволен охраной. Она не мелькала у него перед глазами, чего он так не любил, и всегда была на месте в нужный момент.

В доме, кроме него и жены, жила еще домработница, женщина лет сорока — сорока пяти, которая убиралась в доме и готовила им еду. Домработница жила в гостевом домике, который находился в ста метрах от коттеджа. Охранники жили в специально отведенном для них доме, который примыкал к коттеджу сбоку.

Войдя во двор коттеджа, Леонид Захарович отпустил сопровождающего его охранника, а сам прошел на кухню.

— Валя, почисти рыбу и свари к обеду уху, — попросил он, передавая ей рыбу. — Скажи, а Нина Георгиевна уже встала или нет?

— Да, она уже в столовой, я ей только что подала чай, — ответила Валентина.

Леонид Захарович, не переодеваясь, направился в столовую. В столовой, за большим дубовым столом сидел неизвестный ему мужчина и разговаривал с его женой.

— Вот, познакомьтесь, — представила его супруга, — Озеров Леонид Захарович. Он только что пришел с рыбалки, я думаю, он не откажется с нами выпить чаю и угоститься этим вкусным тортом.

— Кто это? — спросил Леонид Захарович у супруги. — Как он оказался в нашем доме?

— Как кто? Это же твой друг прислал его к нам, проведать нас. С его слов я поняла, что ты сам пригласил его к себе два дня назад, — растерянно сказала Нина Георгиевна и с удивлением посмотрела на мужа.

— Ты что-то путаешь Нина. Я не знаю этого человека, я впервые его вижу.

— Садитесь, Леонид Захарович, нам есть о чем с вами поговорить, — произнес молодой человек и положил на стол пистолет с навернутым на ствол глушителем. — Давайте только без шума. Мы с вами просто поговорим, и я сразу же уйду. Если вы попытаетесь поднять шум, я тоже уйду, но предварительно убив вас. Надеюсь, что вы меня поняли и будете вести себя вполне благоразумно.

— Что это значит? — спросил его Леонид Захарович, чувствуя, что у него задрожал не только голос, но и ноги.

Он тяжело опустился на стул, не отрываясь глядя на лежавший пистолет.

— Ничего страшного, Леонид Захарович, и пейте свой чай.

Нина Георгиевна была на грани обморока. Она механически налила в чашку чая и молча протянула ее мужу. Леонид Захарович выронил чашку из рук, и чай пролился ему на колени. В этот момент он не чувствовал никакой боли от пролитого кипятка и по-прежнему смотрел на пистолет, лежащий на столе.

— Вы нас точно не убьете? — тихо спросила незнакомца Нина Георгиевна.

— Все зависит от вашего супруга, дорогая Нина Георгиевна. Поверьте мне, я не хочу этого делать, но ваш супруг отказал нам в одной маленькой услуге, а точнее, в небольшом кредите.

— Леня! Ну сделай что-нибудь! — закричала Нина Георгиевна. — Это в конечном итоге не твои деньги! Что тебе стоит выделить этот кредит людям!

Мужчина встал из-за стола и взял в руки пистолет. Нина Георгиевна от страха потеряла сознание и медленно сползла со стула на пол. Леонид Захарович плотно закрыл глаза, ожидая выстрела.

Прошло минуты две, прежде чем он открыл глаза. Незнакомца в столовой не было. Он выглянул в окно, но и там было пусто. Он бросился к своей жене и начал поднимать ее с пола. Вместе с появившейся в столовой Валентиной он перенес ее в спальню. Нина Георгиевна, очнулась лишь тогда, когда прибывшая бригада скорой помощи сделала ей укол.

— Где он? — еле слышно прошептала она, обращаясь к мужу.

— Не беспокойся, Нина, его нет. Он ушел. Все будет хорошо, — сказал Леонид Захарович. — Я все сделаю так, чтобы эти люди больше к нам никогда не приходили.

— Спасибо, — тихо произнесла она и закрыла глаза. Введенное снотворное стало действовать.

Я ехал домой, когда увидел машину Быка, которая стояла у продовольственного магазина на улице Достоевского. Я остановил машину и стал наблюдать. Минуты через три я увидел, что из магазина в сопровождении неизвестного мне человека вышел Бык. Лицо мужчины показалось мне знакомым, я определенно где-то видел уже это лицо, однако где, никак не мог вспомнить. Бык и неизвестный мне мужчина остановились на улице и стали о чем-то оживленно разговаривать. Они говорили минут десять, а затем, пожав друг другу руки, разъехались в разные стороны.

Я всю ночь не мог заснуть, пытаясь вспомнить, где я видел этого мужчину. Я закрывал глаза, надеясь заснуть, считал до тысячи, но сон так и не приходил. В голове по-прежнему крутилось это лицо, и я каждый раз возвращался к одному и тому же вопросу: где я мог видеть этого мужчину. Наконец, я вздохнул облегченно. Я вспомнил этого человека. С ним меня как-то год назад хотел познакомить мой старый школьный товарищ Вячеслав Нефедов.

— Точно, именно с ним он хотел меня познакомить! — вспомнил я. — Славка мне еще тогда говорил, что этот мужчина работает директором одной из крупных продовольственных баз Казани.

— Интересно, — подумал я. — Что может связывать этого респектабельного мужчину и лидера преступной группировки?

Однако сколько я ни думал, но прийти к какому-то решению так и не мог. Незаметно для себя я заснул.

Утром, как обычно, я поднялся с и стал собираться на работу. Несмотря на субботний день и недовольное лицо жены и дочери, я вынужден был поехать на работу.

Свернув на машине на улицу Карла Маркса, я покатил к площади Свободы. Около Дома офицеров меня остановил наряд милиции. Я молча достал из кармана служебное удостоверение.

— Извините, товарищ подполковник, но проезд через площадь Свободы руководством министерства запрещен. Сейчас на площади начнется митинг.

— Много народу на площади? — поинтересовался я у них.

— Как вам сказать, товарищ подполковник, наших городских сотен пять не наберется. Сейчас все ждут людей из Челнов. Говорят, что те обещали приехать на десяти автобусах.

— Спасибо вам, ребята, за информацию. Удачи вам, — сказал я и стал разворачивать машину.

Неожиданно около меня остановился черный тонированный шестисотый «мерседес». Из машины вышел мой старый знакомый Артур Головин, хозяин и руководитель открытого акционерного общества «Казань».

— Ну что, Виктор Николаевич, дослужились? Даже вас не признают сотрудники и не пропускают через свои посты, — улыбаясь, сказал он. — Если так пойдет и дальше, то что нам ожидать хорошего от вашей системы?

— Привет, Артур, — поздоровался я с ним. — Что тебе не спится с утра? У меня служба, а у тебя-то что?

— Дела, Виктор Николаевич, дела. Это вы, милиция, сидите на шее у государства, а нам нужно зарабатывать каждую копейку, чтобы платить государству налоги. Это хорошо, что я тебя сегодня увидел. Ты не поверишь, я только что думал о тебе и хотел с тобой созвониться в ближайшее время. У меня к тебе есть деловое предложение.

— Хорошо, Артур, давай пересечемся сегодня часа через три. Я буду на работе до двух часов дня, а позже свободен, как ветер.

— Вот и хорошо, — сказал Головин. — Тогда я тебе позвоню часа в два и сообщу, где я тебя буду ждать.

Мы пожали друг другу руки и разъехались. Через десять минут я был на работе.

Я долго писал обзорную справку для Москвы о своей командировке в Ижевск. Слова почему-то плохо ложились на белый лист бумаги, и мне приходилось раз за разом рвать листы и бросать их в урну. Наконец, после долгих мучений я закончил писать справку и отложил ее в сторону. Я встал из-за стола и подошел к окну, за которым текла обычная человеческая жизнь. В песочнице, что находилась на территории сквера, безмятежно играли дети, а пенсионеры с газетами в руках нежились под теплым весенним солнцем.

Я поднял трубку телефона и набрал номер Быка. Пришлось ждать около минуты, прежде чем он ответил.

— Привет, Наиль, — поздоровался я с ним. — Как у тебя идут дела с директором продовольственной базы? Наверное, тоже участвуешь в ее приватизации?

— Угадали, как всегда. Нормальные люди всегда найдут общий язык в общении. Вот решил вложить все свои сбережения в приватизацию предприятия.

— Каков результат подобных инвестиций?

— Все нормально, Виктор Николаевич. Когда вы приобретете себе чего-нибудь? Смотрите, пожелаете, но будет поздно. Все уже скупят предприимчивые люди.

— Спасибо за совет, — сказал я и положил трубку.

Я снова подошел к окну.

— Интересно, а что мне предложит Артур? — подумал я. — Судя по времени, сейчас он должен будет мне позвонить.

Я закрыл окно и сел в кресло.

— Интересно, что же он мне хочет предложить? — вновь подумал я и посмотрел на молчавший телефон.

Несмотря на томительное ожидание, звонок прозвучал для меня неожиданно. Я вздрогнул и, протянув руку, снял трубку. В трубке я услышал веселый и беспечный голос Головина.

— Еще раз привет. Виктор Николаевич, как смотришь на то, чтобы нам с тобой вместе пообедать, заодно и обговорить все вопросы?

Я с самого утра ничего не ел и произнесенные Головиным слова вызвали в моем желудке соответствующую реакцию. Мне сразу же захотелось есть, и я без всяких возражений согласился с его предложением.

— Тогда вот что, Виктор. Подъезжай к ресторану «Восток» на Кольце, это мой ресторан. Я обещаю, что мы с тобой насладимся хорошей русской кухней.

Через полчаса мы уже сидели с ним в небольшом уютном зале и ели вкусные щи из кислой капусты.

— Ну, как щи? — поинтересовался у меня Головин. — Этот рецепт щей мой повар нашел в каком-то старом забытом журнале о вкусной и здоровой пище. Попробовал сварить, всем, кто пробовал, блюдо очень понравилось, а как тебе?

— Ты прав, Артур, щи просто великолепны. Я давно уже не ел таких вкусных, а если точнее, лет десять. У меня отец был большим мастером, умел вкусно готовить, а особенно щи.

— Вот те и на! — удивленно произнес он. — А я об этом от тебя слышу впервые. Так вот, Виктор, слушай, что я тебе сейчас скажу. В ближайшее время, насколько я знаю, у вас в системе произойдут коренные изменения, а если точнее, уйдет ваш министр. Вместо него, по всей вероятности, будет назначен новый человек. Сможешь ли ты с ним сработаться, я не знаю. Он человек властный и не любит партизанщины.

— Ну, и кого прочат на его место? — поинтересовался я у него.

Головин, словно не услышал моего вопроса, продолжал говорить.

— Ты как человек знающий и авторитетный, но не лишенный авантюризма, едва ли сработаешься с новым министром. Я больше чем уверен, ты по складу своего характера не станешь прогибаться под ним и, как всегда, будешь вести независимую политику.

Головин сделал паузу и, взглянув на меня, продолжил:

— Поэтому, извини меня, но мне кажется, что ты сейчас немного не понимаешь, что происходит в нашем государстве. Ты по-прежнему живешь старыми идеалами справедливости и правды. Сейчас, поверь мне, их нет, и думаю, что они едва ли снова когда-либо возродятся в нашем обществе. Поэтому я предлагаю тебе работу, где можно зарабатывать хорошие деньги. С деньгами ты везде будешь чувствовать себя хорошо как в России, так и за бугром.

Я сидел за столом и внимательно слушал Головина. Его манера излагать мысли стала потихоньку меня раздражать. Он не говорил, а скорее, штамповал свои тезисы. У него уже давно все было разложено по своим полочкам — новый министр, моя авантюрная деятельность и так далее и тому подобное. Он решил дальнейшую судьбу не только за министра, но и за меня. Подавив в себе желание что-то возразить, я молча продолжал слушать его.

— Ты сам знаешь, Виктор Николаевич, сейчас приходят во власть со своими командами и командами из нее уходят. Ты всегда будешь инородным телом в команде нового министра, и она тебя все равно выдавит. Вот поэтому я тебе предлагаю перейти на работу ко мне в организацию. Мне нужен такой, как ты, человек на должность начальника службы безопасности. Для начала я тебе бы установил оклад в тысяч пять зеленых. Поверь, ты такие деньги никогда не заработаешь в МВД.

Я молча отложил в сторону ложку и взглянул в лицо Головину. Последние его слова заставили меня задуматься. О возможных изменениях в руководстве МВД я уже слышал ранее, в том числе и от Быка, но особого значения этим слухам не придавал. Сейчас сидящий передо мной человек предлагает мне вполне реальную работу с хорошим окладом. Однако, не зная, почему, я колебался. Я попытался представить свою жизнь вне милиции, но как я ни старался, ничего не получалось.

— Неужели я такой кретин, что не могу выбрать из двух направлений одно, которое мне нужно?

Я испытывал душевное мучение, потому что просто не знал, что мне выбрать — деньги или все тот же тяжкий и порой неблагодарный труд. Чем дольше я размышлял над этим, тем все больше и больше сомнений возникало у меня в душе. Заметив мое замешательство и нерешительность, Головин сказал:

— Я все понимаю, Виктор Николаевич. Это серьезное решение, и поэтому я не хочу торопить тебя. Время еще есть. Ты еще раз подумай об этом на досуге. Я знаю только одно: два медведя в одной берлоге не живут. Ваш новый министр, человек с большой и хорошей памятью, никогда и ничего никому не прощает.

Я поблагодарил Головина за сделанное им предложение, за вкусный обед и стал собираться домой, так как пообещал своей дочери сходить с ней в парк Горького и покатать ее на качелях.

— Виктор! Может, останешься? — предложил мне Головин. — Сейчас закончим с обедом и махнем к девочкам. Ты знаешь, какие красивые девочки есть у меня? Увидишь — не устоишь! Я их всех берегу, лелею.

— Да нет, Артур, я поеду домой. Я и так дома практически не бываю. Ни одна твоя девица никогда не заменит мне мой дом.

— Дело твое. Мое дело предложить, а твое — подумать. Предложение тебе я сделал, теперь мяч на твоей стороне поля.

Я вышел из ресторана и, сев в машину, поехал домой, где меня с нетерпением ждала семья.

Мартын сидел в кожаном кресле. В кабинете работал телевизор. Настроение Мартыну испортил его начальник службы безопасности.

— Мартын, — обратился к нему Павел, — мы снова прокололись. При попытке ликвидации Быка погибли три моих бойца.

— А что с Быком? — спросил его Мартын.

— Быку удалось уйти из квартиры живым, — ответил Павел.

Мартын неожиданно для Павла громко рассмеялся и со злостью посмотрел на него.

— Ну, и что ты мне прикажешь делать? Если он догадался, что эти люди мои, ты представляешь, что может случиться? Ты, наверное, забыл, что у меня в Казани живет семья? Может, мне самому поехать в Казань и завалить там Быка? Чего молчишь?

Павел покраснел. Ему было действительно стыдно признаться в том, что какой-то простой парень из Казани ликвидировал трех его бойцов, прошедших в армии спецподготовку.

— Мартын, но люди старались выполнить это поручение. Просто Быку сильно повезло.

— Что значит повезло? Он троих твоих спецназовцев уложил, прежде чем уехать из квартиры. Пошел вон отсюда, мне больше не о чем с тобой разговаривать.

— Мартын, ну хочешь, я сам поеду в Казань и решу этот вопрос? — предложил Павел.

— Если мы будем сами решать подобные вопросы, тогда зачем нам вся эта пехота? А сейчас уходи. Не хочу видеть тебя.

Павел вышел из кабинета. Оставшись один в кабинете, Мартын задумался. Сотрудники спецслужб, уже не скрываясь ни от охраны, ни от него, чуть ли не открыто ходили за ним. Все это достало его окончательно.

— Нужно срочно валить из России и делать это как можно быстрее, — думал он. — Здесь больше ловить нечего. Здесь или Резаный завалит меня, либо эти спецслужбы, ведь неспроста они целыми днями меня пасут.

Он поднялся с кресла и подошел к окну. Отодвинув штору, он взглянул на улицу. Недалеко от входа в гостиницу «Украина» увидел стоящую в стороне «вольво-850». Именно эта машина сопровождала его с самого утра.

На столе зазвонил телефон. Мартын поднял трубку и услышал мелодичный женский голос:

— Здравствуйте, подождите минутку, я вас соединю с управляющим банком.

Это предложение вселило надежду в Мартына, и он, словно завороженный, сказал:

— Хорошо, я подожду.

— Это Леонид Захарович. Здравствуйте. Я жду вас в пятницу в четырнадцать часов. Мне кажется, что я могу вам помочь с получением кредита. Однако для формальности вы все же захватите с собой эти бухгалтерские балансы.

— Спасибо, Леонид Захарович. Вы очень обрадовали меня, — сказал Мартын и положил трубку.

Он тут же набрал телефон Шимановского:

— Вадим, мне нужны ваши бухгалтерские балансы за последние два года. Переправь их мне через проводников поезда. Номер поезда и вагона сообщи по телефону.

— Мартын, как быть с Быком? Если он узнает об этом кредите, он меня порежет на мелкие кусочки, — испуганно спросил Шимановский.

— Бык — человек временный на этой грешной земле. Я бы не советовал тебе особо переживать об этом. Пусть он тебя больше не волнует, я сам с ним разберусь, — Мартын положил трубку.

Переговорив с Шимановским, он вызвал к себе начальника службы безопасности. Павел вошел в кабинет и молча встал у двери. Судя по выражению лица Мартына, ждать чего-то хорошего от него явно не приходилось.

— Павел, что случилось? Может, ты разучился работать, зажирел? Скажи мне честно, почему ни одна твоя спланированная за последние три месяца операция не увенчалась успехом? Одни проколы! Пусть с Резаным были сложности, но скажи, почему ты провалился с этим сраным Быком? Ведь его никто не охранял и не страховал. Кого ты набрал в ликвидаторы? Я плачу тебе немалые деньги, а результатов все нет и нет! Что у тебя за бойцы, которые не могут завалить простого уличного пацана?

Павел стоял и молчал. Спорить с Мартыном ему не хотелось, так как тот был абсолютно прав.

— Но я вам сегодня уже докладывал об этом случае. Просто так получилось. Видно, рано стали десантироваться, не дали ему нормально заснуть, — оправдываясь, сказал Павел.

— Может, не нужно никаких операций, а просто надо взять и убить его в какой-нибудь пьяной драке. Сейчас лето, люди отдыхают за городом, шашлыки, водка. Может, ты и на это тоже не способен? Тогда по-честному так и скажи! Я сам попрошу ребят с Мирного, и они это сделают лучше, чем твои хваленые ребята из спецназа ВДВ.

— Мартын, я все понял. Ну, виноват я, что мне теперь самому в лямку лезть? Я ведь их всех проверял перед тем как послать на операцию.

— Раз понял, тогда иди и работай. Кстати, ты не узнал, кто висит у меня на хвосте все это время?

— Это КГБ, — ответил Павел.

— Интересно, с чем это связано? Раньше я почему-то не вызывал у них такого повышенного интереса.

— По всей вероятности, это связано с заданием генерала.

— Вот тебе и на! А я-то здесь при чем? — удивленно спросил его Мартын.

— Мартын, ты больше сам не занимайся этим вопросом. Пусть ребята делают это дело. Может, они тогда от тебя и отвалят.

— Все может быть. Надо проверить твою версию. А как с кабинетом?

— Вроде бы чисто. Я каждый день проверяю с утра, пока ни одной закладки не обнаружил. Однако я не думаю, что они вновь попытаются здесь что-то заложить. У них много возможностей и без этого.

— Павел, ты меня не пугай.

— Я вам хотел предложить проводить все переговоры вон в той глухой комнате, где нет окон. Специалисты поддержали меня в этом.

— Молодец, Павел, — сказал Мартын.

Тот вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.

— Что за страна, — подумал про себя Мартын. — Даже в туалете тебя смотрят и слушают.

Я кое-как успел поднять телефонную трубку.

— Да! Абрамов слушает.

На том конце провода слышалось лишь дыхание человека.

— Или вы будете говорить, или я положу трубку.

Когда я решил положить трубку, в трубке раздался щелчок, и я услышал голос Быка.

— Привет, Виктор Николаевич. Давно мы с вами не общались. Давайте вечером встретимся как обычно и обсудим кое-что.

— Хорошо, Наиль. Как всегда, на том же месте, — сказал я и положил трубку.

Вечером мы встретились с Быком на старом месте. Бык был одет в новую кожаную куртку черного цвета, которая неплохо сидела на его фигуре.

— Неплохо выглядишь, — сказал я, осматривая его с ног до головы. — Правильно делаешь. Ты еще молодой, и деньги лучше вкладывать в одежду, чем в оружие.

Оброненная мной фраза явно насторожила его. Он с удивлением посмотрел на меня и, хитро улыбаясь, сказазал:

— Надеюсь, что это была шутка? Вроде бы я вам не давал случая шутить так со мной.

— А почему ты решил, что я с тобой шучу? Народ говорит, что ты снова собираешься воевать с Мартыном?

— А кто же эти уважаемые люди, которые вам об этом шепчут?

Я промолчал, так как не знал, что ему ответить. О том, что между Быком и Мартыном снова возник конфликт, мне рассказал Шимановский.

— Вы знаете, Виктор Николаевич, недавно я услышал от одного человека, что Гордея убрали по указанию самого Мартына. Похоже, Мартын не хотел, чтобы тот высоко поднялся. Он боялся, что авторитет Гордея и его брата могут поколебать его единоначалие в московской группировке.

— Это все слова, Наиль. Я тоже чего только не слышу каждый день. Мне нужны факты, а не слова. Ты тогда хотел мне слить информацию по пистолету «ТТ», из которого застрелили Гордея, но так ничего об этом и не сказал.

— Хорошо, Виктор Николаевич. Я поинтересуюсь у этого товарища и по возможности обязательно просвещу вас.

Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Поправив новую куртку, он продолжил:

— Есть у меня одна информация, Виктор Николаевич, но я не знаю, заинтересует ли она вас. Дело в том, что сейчас многие коммерсанты пользуются услугами силовых структур в решении своих споров. Многие бизнесмены стали менять свои крыши на милицейские. Сейчас на каждую вторую стрелку приезжают ваши ребята из СОБРа, которые жестко решают вопросы.

— Наиль, для того чтобы я тебе поверил, представь мне хотя бы один факт. Что ты мне порожняки гоняешь?

— Вы говорите, вам нужен факт, так вот вчера, как мне рассказали ребята, на Высокой горе была стрелка местных ребят с одним местным бизнесменом. Кто вы думаете приехал на стрелку вместо него и его службы безопасности? Все правильно, приехали ваши маски-шоу и стали там качать свои права. В результате разборок ранили одного паренька.

— Как ранили? По сводке ничего подобного не зафиксировано, — сказал я.

— Я не знаю, что пишется в ваших сводках, короче, во время переговоров произошел, кипеж, и ваши стали стрелять в ребят практически в упор, зная, что те не побегут в милицию жаловаться на саму милицию. Теперь вот появились и красные бандиты, которые оказались хорошо вооружены и прикрыты законом.

Он снова посмотрел на меня, ожидая, по всей вероятности, от меня какой-то реакции на сказанное. Однако я решил промолчать.

— Вот кого нужно бояться вашему министерству, а не нас. Вот такие люди дискредитируют органы внутренних дел.

— А ты не переживай за них. Мы найдем этих оборотней и накажем по всей строгости действующего закона.

— А я и не думал переживать за ментов. Как вы будете бороться, это ваше дело. Просто сама тема интересная.

Я молча выслушал Быка. Возражать ему я не стал, так как он был прав в этом вопросе. О стрелках с участием бойцов СОБРа я тоже уже слышал не раз, однако все это больше напоминало мне слухи, чем реальность.

— Наиль, я слышал краем уха, что Кореец вновь хочет купить оружие. Поработай в этом направлении, если что-то узнаешь, шепни мне, — попросил я его.

Мы попрощались. Бык поехал к себе в поселок, а я — к себе на работу.

Вдовин встретил меня в своем кабинете. Он был одет в спортивный костюм. Взглянув на необычную одежду своего начальника, я моментально понял, что сегодня суббота, и тот, по всей вероятности, собрался выехать за город со своей семьей.

— Извините меня, Анатолий Герасимович, но я хотел бы с вами переговорить, прежде чем вы уедете из МВД.

— Ну, что там у тебя? — спросил он нехотя.

Я хорошо понимал, что сейчас он мыслями уже на даче, и, стараясь уложиться в самые сжатые сроки, доложил ему о полученной от Быка информации о сотрудниках СОБР. Когда я закончил, в кабинете повисла тягучая тишина.

— Откуда у тебя эта информация? — поинтересовался он.

— Источник рассказал, — коротко ответил я.

В кабинете вновь стало тихо. Вдовин встал из-за стола и подошел к распахнутому настежь окну. Он закрыл окно на шпингалет, а затем повернулся ко мне лицом.

— Виктор Николаевич, эта информация для меня не нова. Я уже слышал о том, что наш специальный отдел быстрого реагирования стал грешить этими делами, но это все было на уровне слухов и не более. Твоя же информация заставляет взглянуть на эту проблему совершенно по-другому. Я вот сейчас думаю, что мы с тобой, Виктор Николаевич, можем сделать? Организовать проверку не можем, это не наша с тобой компетенция. Ломиться в дверь руководства министерства тоже, считаю, глупо. Нас с тобой никто слушать не будет. Да и у нас с тобой, кроме этой информации, больше нет никаких фактов, изобличающих их. От нас в лучшем случае отмахнутся, а в худшем мы наживем с тобой такие головные боли, что сами будем не рады заваренной каше.

— Я не знаю, Анатолий Герасимович, что решите вы как начальник управления, но лично я считаю, что эту информацию необходимо тщательно проверить. У меня есть свои люди на Высокой горе, и я мог бы поручить проверку им. Если этот факт имел место, то они должны про него слышать. Через них мы сможем выйти на потерпевшего, а там уже — дело техники.

Вдовин снова встал из-за стола и открыл дверцу шкафа, достал спортивную сумку.

— Ну что, запретить тебе это делать я как начальник управления не могу. Ты вправе проверить информацию, которую тебе предоставил твой источник. Единственное, что я могу тебе посоветовать, пока не писать про все это и особо не афишировать эту информацию. Если подтвердится, напишешь, если нет, то на нет и суда нет.

Он взял сумку и направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Виктор, я всегда хотел поинтересоваться у тебя, ты имеешь дачу или нет? Все люди рвутся из города на природу, а ты почему-то нет.

— Нет у меня ни дачи, ни машины. Поэтому мне, в отличие от многих, рваться некуда.

— Понятно — ответил Вдовин. Тогда подстрахуй меня завтра, я бы хотел немного отдохнуть на даче, попариться в баньке. Ты же все равно никуда не едешь и остаешься в городе.

— Хорошо. Замкните дежурного по МВД на меня.

Я еще раз извинился, что оторвал у него время, и направился к себе в кабинет.

Резаный, недавно вернувшийся из Севастополя, где проходил лечение, проводил своеобразное заслушивание своих подчиненных. Слушая своих ближайших соратников, он все больше и больше приходил к выводу, что его временное отсутствие в Питере сильно сказалось на бизнесе.

— Слушай, Грек, как же ты так запустил все дела? Ты что, решил нас с ребятами по миру пустить в одних трусах?

Грек, остававшийся вместо Резаного после его ранения, беспомощно разводил руками.

— Чего ты разводишь руками? Ты же, насколько я знаю тебя, всегда хотел порулить большими делами, что же так плохо рулил? Большой бизнес — это бизнес, это тебе не ларьки трясти на рынках. Скажите спасибо, что я вовремя вернулся, а то бы нашли тебя где-нибудь на Фонтанке, со связанными руками и разодранным задом.

— Резаный, я все делал, как ты мне говорил. Я не отступил от твоих инструкций ни на один шаг, ни на миллиметр.

— Все правильно, Грек. Инструкции — это одно, а жизнь — это другое. Ты мне лучше скажи, почему ты не ответил до сих пор ударом на удар? Я имею в виду — за смерть Миронова и Лаврова. Ты наверняка забыл, чем мы были обязаны этим ребятам. Это они отжали у «Грязи» и передали нам с тобой завод. А ты взял и промолчал, тем самым показал, что мы слабее ребят Мартына? В Казани ребята до сих пор ждут твоего решения, а его от тебя так и не последовало.

Резаный сделал паузу и обвел взглядом присутствующих в офисе. Глубоко вздохнув, он продолжил:

— Скажи мне еще, Грек, может, ты проповедуешь христианство и считаешь, что если тебя ударили по одной щеке, то необходимо подставить и другую? А я во в отличие от тебя так не считаю. Удары, какими бы сильными они ни были, нужно держать, а если ты влез в драку, то надо драться, а не прятаться за спинами ребят. И тем более не подставлять щеку для второго удара, а отвечать ударом на удар. Вот только тогда тебя будут не только уважать, но и бояться. Силу уважают во всем мире.

Он взглянул на притихшего Грека, а затем перевел свой взгляд на сидевших за столом ребят, словно ища их одобрения. Однако все сидели молча, боясь высказаться.

— Короче, Грек. Поедешь в Казань и организуешь ответный удар. Там наверняка уже знают, кто замочил Миронова и Лаврова. Закатай их всех в асфальт, иначе я это сделаю с тобой. Ты понял меня, человек, живущий по инструкциям?

— Почему бы не понять? Все ясно, Резаный, — ответил Грек.

Он поднялся из-за стола. Вслед за ним стали подниматься и другие. Резаный повернулся к начальнику службы безопасности и сказал:

— Я сейчас я поеду в пароходство. Там, наверное, тоже забыли про меня. Нужно кое-кому напомнить о себе.

Через десять минут четыре машины отъехали от офиса и направились в пароходство.

Мне понадобилось два дня, чтобы выбрать время и съездить на Высокую Гору. Договорившись по телефону, я встретился с источником недалеко от поселка Усады. Филя, а вернее, Петр Филягин, был раньше довольно авторитетным человеком среди домушников и ранее судимых, проживавших на Высокой Горе, и мне приходилось несколько раз с ним пересекаться в различных ситуациях. Сейчас, после отбытия своего последнего срока, Филя решил завязать с воровской жизнью. Он сошелся с одной женщиной и стал понемногу втягиваться в нормальную жизнь.

Я попросил водителя остановиться у небольшой палатки, которая находилась метрах в десяти от дороги. В этой придорожной продуктовой палатке можно было купить практически все, от водки до конфет. Заметив сидящего за столиком Филю, я направился к нему. Мы поздоровались, словно старые друзья, и я подсел к нему за столик. Я внимательно посмотрел на его покрытое морщинами лицо и мысленно отметил, что он сильно сдал за эти годы.

Филю я знал уже лет десять, мне дважды приходилось его сажать за мелкие квартирные кражи. Узнав от участкового инспектора, что я хочу с ним встретиться, от предложенной встречи он не отказался.

Он жестом руки подозвал к себе продавщицу из палатки и заказал себе триста граммов водки и закуску. После того как он выпил граммов сто, мы приступили к разговору.

— Как живешь, Петр? — поинтересовался я у него. — Чем сейчас занимаешься? Щиплешь по-тихому или решил завязать?

Он посмотрел на меня и, словно задумавшись над моими словами, тихо заговорил:

— Думаю, что жил бы намного лучше, если бы вы мне, гражданин начальник, особо не мешали. Ну что за вопрос, чем может жить старый и больной вор, конечно, свободой. Вот видишь, пью водку и с грустью вспоминаю прошедшую в лагерях молодость. Что мне остается? Наслаждаться временной свободой.

— Ты просто философом стал под старость лет, Филя. Нужно было раньше думать о молодости, а не тогда, когда она у тебя безвозвратно прошла. Ты знаешь, у меня к тебе большое дело. Ты здесь человек авторитетный, много знаешь, вот и помоги мне хоть один раз в жизни. Насколько я знаю, к вам совсем недавно сюда приезжали наши бойцы — маски-шоу на стрелку с молодежью. Говорят, что стрелка закончилась стрельбой и что с вашей стороны якобы есть раненый паренек. Вот мне и нужно от тебя, Петя, чтобы ты мне помог найти этого парня, которого они подстрелили. Ты знаешь, мне очень нужен этот человек.

— Интересно получается, гражданин начальник. Сначала, вы меня нещадно прессовали все эти годы, а теперь, насколько я понял, предлагаете мне еще и поработать на вас? Вы меня наверняка с кем-то перепутали, гражданин начальник. Я с легавыми, как вы, не вожусь, у меня в отличие от многих ссученных другая порода. Это первое. Второе — откуда я могу это знать, сами посудите. Я вор, и дом мой — тюрьма. Сейчас, начальник, молодежь другая, у них уголовных авторитетов нет. Живут они без царя в голове и без понятий. Главное для них сейчас — только деньги. Это они потом, когда оказываются на нарах, начинают немного понимать, что, кроме денег, есть и другие, не менее важные для жизни понятия.

— Петр, ты меня извини, но это все я знаю и без тебя. Ты же меня, Филя, хорошо понял, почему я интересуюсь этим делом. Если ты до сих пор живешь по понятиям, то, насколько я знаком с блатным миром, для вас, воров, сдать милиционера не считается особым грехом? Не правда ли?

Он кивнул головой в знак согласия и внимательно посмотрел на меня. Видно, мой вопрос долго доходил до его отравленного алкоголем мозга.

— Вот видишь, Филя, ты со мной согласен. Если мы этих ссученных ментов не остановим, то они завтра точно кого-нибудь завалят.

Филимонов понимающе кивал, соглашаясь, что с ними нужно бороться, на чьей бы стороне они ни находились.

Он налил себе полстакана водки и взглянул на меня, предлагая с ним выпить. Я молча покачал головой. Он крякнул и опрокинул водку в рот. Крякнул от удовольствия и закусил ее соленым огурцом.

— Короче, начальник, я завязал. Мне теперь копаться в этом навозе, поверь, не хочется. Обещать тебе ничего не буду, но для тебя лично все же немного понюхаю. Может, чего-нибудь и надыбаю интересного для тебя. Но это не потому, что я тебя уважаю как опера, а потому, что мне будет приятно, если эти суки подсядут на нары. Это принесет мне много радости и удовольствия в этой постылой жизни.

— Филя, вот мой телефон, если узнаешь о пареньке, позвони. Мне нужны его фамилия и адрес. Может, и я тебе когда-нибудь пригожусь, — сказал я, вставая из-за стола.

— Боже, помоги мне избавиться от таких друзей, а с врагами я справлюсь сам, — произнес он.

Мы попрощались, и я поехал на работу.

Приехав в МВД, я первым делом направился к Вдовину и доложил ему о результатах встречи с Филей.

— Смотри, Виктор, — предупредил Вдовин, — ты начал довольно опасную для себя игру. Ведь посадить этих оборотней — одно, другое — сохранить при этом свое лицо. Многие сотрудники МВД не поймут тебя и, возможно, даже осудят. Я даже не исключаю, что таких людей может быть достаточно много.

— Анатолий Герасимович, мне все равно, как окрашен преступник, в черный или красный цвет. Если он совершает преступление, прикрываясь милицейскими погонами, это вдвойне опасно и противно для меня как для работника милиции.

— Ну вот, разошелся — не остановишь, словно мы с тобой не в кабинете, а на партсобрании. Я же с тобой, на твоей стороне, и мне не нужно читать нотаций. Давай дождемся звонка твоего человека и тогда будем решать, как нам поступить дальше.

Вечером, когда я уже складывал свои рабочие документы в сейф и собирался пойти домой, зазвонил телефон. Я решил, что это звонит Филя, и радостно схватил трубку. Звонил не Филя, а Артур Головин.

— Как дела, Виктор Николаевич? — поинтересовался он. — Еще думаешь о моем предложении? Что-то решил для себя, будешь переходить или нет?

— Думаю, Артур, думаю. Ты знаешь, мне до окончания службы осталось совсем ничего, и я бы не хотел остаться под старость лет без государственной пенсии. Сегодня я тебе нужен, Артур, а завтра, возможно, и нет. Что тогда мне делать? Назад меня не примут, скажут, старый уже, а в грузчики, ты знаешь, я не пойду, здоровье уже не то. Вот и приходится думать и все взвешивать.

— Ты что говоришь, Виктор Николаевич? Если ты ко мне придешь на работу, разве я тебя выгоню? Не для этого я тебя к себе приглашаю, чтобы потом взять просто так и выгнать. Работай, пока самому не надоест.

— Это все слова, Артур. Завтра тебе кто-нибудь наговорит на меня три кучи, и ты меня даже не захочешь выслушать, выкинешь на улицу. Поверь мне, я тебя хорошо знаю. Давай подождем немного, пусть время нас рассудит. Кстати, Артур. Я вчера тебя видел на Кольце с одним интересным мужчиной. По-моему, он раньше работал в обкоме КПСС?

— Да, ты угадал, Виктор Николаевич, я действительно разговаривал с Ермишкиным, он раньше работал в обкоме КПСС. Большим был человеком, серым кардиналом, как сейчас говорят. А ты откуда его знаешь?

— Его я не знаю. Встречаться с ним лично мне не приходилось. Я был знаком с его второй супругой Светланой. Мы с ней заканчивали одну школу, и у меня в юности был небольшой роман с ней.

— Вот как? Я тоже хорошо знал его вторую жену. С ней он уже давно разошелся. После чего женился в третий раз. Так вот эта новая жена классически развела его на бабки, а затем вышвырнула из дома. Ранее, если ты знаешь, он продал свою великолепную квартиру в центре Казани и перебрался жить к ней. Однако когда все развалилось и он оказался не удел, она не стала его вписывать в лист приватизации, и он оказался не только без квартиры, но даже без какого-либо угла. Долго судился с ней, но все суды проиграл. Эта баба завладела всеми его активами: деньгами, недвижимостью. Он, словно маленький ребенок, все рассчитывал на свои прежние связи, а они ему почему-то не помогли ни в чем, то ли специально, то ли времена уже стали другими. Он меня поджидал у ресторана «Восток», чтобы попроситься ко мне на работу.

— Ну и что ты решил? Принял его на работу к себе или нет?

— Нет, — коротко произнес Головин, — зачем он мне? Сейчас время другое, и мне не нужны люди, которые вышли в тираж и живут прошлым.

— Что-то мне непонятно, Артур. Ты сам, как-то мне рассказывал, что поднялся за счет партийных денег, а как поступаешь с этими людьми, которые, по сути, передали тебе эти деньги?

— Ты многого не знаешь, Виктор Николаевич, — сказал Головин, — а у меня сейчас нет времени и желания все это тебе объяснять. Ты лучше еще раз думай над моим предложением. Позволь дать тебе один хороший совет на будущее. Ты поменьше интересуйся моими делами и моей фирмой, так будет лучше.

Он положил трубку. Я же еще с минуту держал в руках свою трубку, прежде чем положил ее на рычаг.

Грек приехал в Казань в сопровождении двух молодых ребят. Не заезжая ни к кому из знакомых, он завез этих ребят на съемную квартиру, которая находилась на остановке Телевышка.

— Вот что, — сказал он, расставаясь с ними. — Пока отлеживайтесь здесь, постарайтесь на улицу не выходить. Продукты и все, что вам нужно, будет ежедневно привозить девушка. И еще, прошу вас, постарайтесь меньше пить.

Он пожал им руки и вышел из квартиры. Постояв около подъезда минут пять, он сел в машину и поехал к домой.

На следующий день он встретился Лариком. Они были знакомы давно и хорошо знали друг друга. После убийства Миронова именно он помог Ларику стать новым лидером «Кинопленки». Они вдвоем сидели в кафе на озере Лебяжьем и с удовольствием поедали сочные куски хорошо приготовленного шашлыка.

— Ну, что нового в Казани? Ты, я думаю, уже знаешь, кто стрелял в Миронова и Лаврова? — задал вопрос Грек.

— Одного знаем точно, это был Моня с «Грязи». Второй стрелок, похоже, был не местный, откуда он, пока не знаем, — ответил ему Ларик.

— Понятно. Значит, одно рыло у нас уже есть. Что собой представляет этот Моня? Кто он по жизни?

— Да ничего особенного, Грек. Рядовой стрелок, каких в Казани море.

— Если так, то почему вы его до сих пор не завалили? Что, для этого обязательно нужно было ждать, когда я приеду из Питера? Вы что, сами не могли решить эту проблему? — спросил его Грек.

— Ты извини, Грек. Но ты же сам мне неоднократно говорил, что все наши акции мы всегда согласовываем с Питером. Если бы не это, мы бы давно его завалили без оглядки на вас.

— Вот видишь, Ларик, значит, и тебе нужно решение политбюро. Сам решить этот вопрос не можешь, — с ехидной улыбкой сказал Грек.

Тот отодвинул от себя надкусанный кусок мяса и посмотрел на Грека.

— Слушай, Грек. Ты от важности не выскочи из штанов. Если бы я тебя не знал раньше, то разговора у нас уже давно не было бы. Ты что мне здесь читаешь нотации, ты вообще-то кто такой? Сидите там у себя в Питере, водку пьете, баб трахаете, а мы здесь в Казани за это головы свои кладем.

Ларик встал из-за стола и с шумом отодвинул в сторону скамейку.

— Погоди, не горячись. Я не хотел тебя обидеть, — примирительным тоном сказал Грек. — Ты же меня знаешь, я тебя всегда уважал как человека.

Тот остановился, посмотрел в упор на Грека и снова сел на лавку.

— Вот что, — сказал Грек. — У меня есть люди, которые готовы к этой акции. Они, как ты, по всей вероятности, догадался, ребята не местные. Мне нужен график движения этого Мони. Короче, сделай за ним ноги.

— А что за ним ходить? Завтра вечером он справляет свой день рождения в кафе «Раки».

— Это какие «Раки»? — спросил его Грек. — Это те, что находятся около центрального стадиона?

— Да, — ответил Ларик. — Насколько я знаю, приглашенных будет не так много. Человек пять или шесть. Начало застолья где-то около шести часов вечера.

— Вот и хорошо. Кончим их всех сразу.

Они пожали друг другу руки. Первым ушел Ларик. Грек доел мясо, расплатился с официантом и поехал на Телевышку.

На следующий день вечером ко мне в кабинет вошел Вдовин. Судя по его лицу, я догадался, что произошло что-то неординарное.

— Водка есть? — поинтересовался он у меня.

Я взглянул на него и понял все без слов.

— Ты знаешь, Виктор Николаевич, настроение у меня паршивое, вот и хочу выпить. Может быть, легче станет немного.

Я открыл сейф и достал оттуда бутылку водки. Из ящика стола достал два стакана и молча поставил их на стол. Вдовин открыл бутылку с водкой и стал разливать ее по стаканам.

— Анатолий Герасимович, что-то произошло? — поинтересовался я у него. — Я вас таким еще не видел.

— Виктор Николаевич, вы просто не представляете, что творится. Они воюют между собой, а мы в ауте, словно в чем-то виноватые.

Я недоуменно посмотрел на Вдовина, стараясь угадать, о чем он говорит.

— Ты что так на меня смотришь, я еще трезв. Ты только представь себе, Виктор Николаевич, — говорил он с нескрываемой обидой в голосе, — твой рейд в Удмуртию не оценен руководством МВД. А это значит, что не видать тебе в очередной раз правительственной награды.

Это известие в какой-то мере обескуражило меня. Я поставил стакан с водкой на стол и удивленно посмотрел на Вдовина.

— Вы что так шутите, Анатолий Герасимович?

Чувство обиды и несправедливости захлестнуло меня и ударило в голову. Мне захотелось в очередной раз все бросить и больше ни к чему не прикасаться. Я сделал глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Несмотря на то, что во мне все клокотало от обиды, я посмотрел на Вдовина и улыбнулся.

— Анатолий Герасимович, может, вы мне все-таки объясните, в чем причина такой неблагосклонности ко мне руководства МВД? Я что, опять кому-то на больную мозоль наступил?

— Давайте, Виктор Николаевич, сначала выпьем, а потом поговорим.

Мы подняли стаканы и, словно на поминках, молча выпили. Закусили выпитую водку бутербродами, купленными в столовой. Переходя на «ты», Вдовин продолжил:

— Ты знаешь, как мне рассказал только что Феоктистов, министр уже хотел подписать твой наградной лист, но его отговорил начальник управления кадров. Как он выразился, твое участие в этой операции было не столь выдающимся и обязательным. Что ты сам лично ничем в принципе не рисковал, просто отсиживался в машине и не более.

Вдовин сделал паузу и снова разлил водку по стаканам.

— А самое главное, он заявил, что мы с тобой нарушили принцип взаимодействия и не передали эти материалы на реализацию в МВД Удмуртии. Ведь хищение и сборка оружия были совершены на территории совершенно другого города, не входящего в состав нашей республики.

Я сидел и молчал. Ударивший в голову алкоголь в какой-то степени притупил во мне обиду. По-честному, несмотря на то, что я получил эту информацию об оружии, разработал план мероприятий и реализовал его, я действительно меньше всех рисковал. Меня не проверяли бандиты, не стреляли в меня, как стреляли в Белова и его ребят, поэтому я не особо и рассчитывал получить награду за эту операцию. Тем не менее очередной щелчок по носу был для меня обиден. Теперь уже я разлил водку по стаканам и предложил выпить Вдовину за здоровье наших врагов.

— Ты что, в своем уме? — спросил он меня. — Почему я должен пить за своих врагов?

— Очень просто, Анатолий Герасимович, — сказал я. — Пока они существуют, мы с вами всегда будем стараться победить их, как в моральном плане, так и в своей работе. Враги всегда мобилизуют человека, придают ему больше сил и уверенности в себе.

Мы выпили и стали закусывать остатками бутербродов.

— Виктор, я слышал, что тебя уже не в первый раз кидают с наградами, — поинтересовался Вдовин. — Расскажи?

Я молча махнул рукой, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему.

— Ты уж на меня не обижайся, — сказал Вдовин, — сам Феоктистов почему-то не рискнул тебе сказать об этом, наверное, побоялся твоей реакции.

— Ладно, Анатолий Герасимович, проехали. Я больше не хочу обсуждать эту тему. Поверьте, что мне очень неприятно об этом не то что говорить, но и думать. Система, она бездушна, и к ней сколько ни взывай, она все равно ничего не услышит. Я просто лишний раз им еще докажу, что меня рано стали списывать со счетов.

— Не горячись, Виктор, горячка еще никогда не приводила людей ни к чему хорошему. Да и кому и что ты хочешь доказать? Я думаю, что в этой жизни вообще не нужно никому и ничего доказывать. У тебя, Виктор Николаевич, есть все — друзья, авторитет среди сослуживцев и бандитов. Что еще тебе нужно? Для них, я имею в виду, руководства управления кадров, ты все равно никогда своим не будешь. Давай лучше допьем бутылку и пойдем по домам. Меня дома уже давно ждет семья.

Мы допили водку и стали собираться домой. Минут через двадцать я был уже дома.

— Что случилось? — поинтересовалась у меня жена. — Ты сегодня какой-то необычный. Ты выпил, что ли?

Я махнул рукой и, сняв с себя пиджак, прошел в комнату.

— Давай сегодня без вопросов? — попросил я ее. — Мне что-то тяжело, и я бы хотел побыть один.

Жена понимающе посмотрела на меня и молча вышла на кухню.

Шимановский в ярости метался по своему кабинету, не находя себе места. Он отлично понимал, куда его заводит вчерашний звонок Мартына.

— Это все, катастрофа, — шептал он про себя. — Меня же посадят за преднамеренное банкротство компании. Как жена проживет с четырьмя детьми на руках, я не знаю.

Чем больше он думал об этом, тем страшнее становилось ему. Перед глазами Шимановского вставали картины одна страшнее другой — тюрьма, зона, конвой, собаки… Наконец, он остановился и сел в кресло. Взяв в руки кувшин, налил в стакан немного воды. Выпив ее залпом, он вышел из кабинета. Остановившись перед секретарем, Вадим Яковлевич сказал:

— Вера, меня ни для кого нет. Будь так добра, пригласи ко мне главного бухгалтера. Скажи, что это очень срочно!

Повернувшись на пятках своих лакированных полуботинок, он направился в свой кабинет. Сев в кресло, закрыл глаза, стараясь хоть немного успокоиться. Минуты через три он услышал легкие женские шаги. Придав своему лицу обыденное выражение, с улыбкой взглянул на открывающуюся дверь кабинета

В кабинет тихо вошла главный бухгалтер и молча села на стул.

— Ну как, Антонина Ивановна, у нас идут дела? Вы сделали то, что я просил вас?

— Да, я внесла кое-какие изменения в балансы, как вы и просили, — тихо ответила она. — Только мне не понятно, для чего мы все это делаем? А вдруг они для проверки запросят сданные нами балансы из налоговой инспекции и проведут сравнение?

— А этого вам, милая Алевтина Петровна, знать и не следует. Как говорится, меньше будешь знать, крепче будешь спать.

— Что это вы так трагично? — поинтересовалась она у него. — Вы же хорошо знаете, что мы с вами связаны одной цепью, и в случае чего нам обоим отвечать перед законом.

Шимановский посмотрел на нее и понимающе улыбнулся.

— Вам не стоит лишнего переживать. То, что я прошу вас сделать, лишь своеобразный спасательный круг для нас с вами. Ни вы, а тем более ни я, не хотим остаться голыми на этом свете. А сейчас вот что. Эти два баланса поместите в конверт и занесите его мне. Идите и никому ни слова ни об этих балансах, ни о нашем с вами разговоре.

Антонина Ивановна встала с кресла и направилась к двери.

— А она еще ничего, баба что надо. Надо будет как-то выкроить время и прокатиться с ней в коттедж, — подумал Шимановский, провожая ее взглядом.

Оставшись один в кабинете, он пододвинул к себе телефон и набрал номер.

— Виктор Николаевич. У меня беда. Рассчитываю только на вашу помощь, другого выхода, похоже, у меня нет.

— Что произошло? — поинтересовался я у него.

Шимановский, как всегда, замялся и, немного подумав, сказал:

— Мартын запросил у меня балансы за два последних года. По-моему, ему удалось в Москве решить вопрос с кредитом.

— Скажите, Вадим Яковлевич, в каком банке он берет кредит?

— Вы знаете, он называется банк «Москва», — ответил мне Шимановский.

— Это точно, или вы еще сомневаетесь в его названии? Сейчас я буду просить больших людей, чтобы они заблокировали этот кредит по различным причинам. Вопрос этот нешуточный, и мы не можем проколоться с названием банка.

— Я сегодня поточнее все узнаю и сообщу вам.

— Хорошо, Вадим Яковлевич, буду ждать вашего звонка.

Шимановский положил трубку и откинулся на спинку кресла. Он удовлетворенно потер руки и, нажав на кнопку звонка, вызвал к себе в кабинет секретаря.

— Верочка! Срочно позвоните в Москву вот по этому телефону и поинтересуйтесь, для какого банка мы направляем эти балансы. Если спросят, для чего это, скажите, что существует форма, в которой указывается банк, запрашивающий этот баланс. Понятно?

Секретарь, записав распоряжение в небольшой блокнот, вышла из кабинета.

— Интересно, поможет ли мне Абрамов? — лихорадочно думал Шимановский. — Ведь для того чтобы заблокировать этот кредит, нужны существенные аргументы. Найдет ли он их?

Дверь кабинета открылась, и в кабинет вошла секретарь.

— Вот пакет, его передала для вас Антонина Ивановна. Я созвонилась с Москвой и узнала, что вы просили. Банк называется «Москва».

— Спасибо, Верочка, — поблагодарил ее Шимановский.

Секретарь вышла из кабинета, оставив Шимановского наедине со своими мыслями.

Накануне моей поездки на Высокую Гору весь вечер шел сильный дождь. Я еще вчера вечером согласовал свой выезд с начальником управления, и сегодня рано утром приехал в поселок Высокая Гора, чтобы опросить раненого паренька дома. Остановив машину у районного отдела милиции, я стал прохаживаться около отдела, чтобы немного размять затекшие в дороге ноги. Из здания вышел мужчина в погонах лейтенанта милиции и направился в мою сторону.

— Здравствуйте, — обратился он ко мне. — Вы случайно не Абрамов?

— Угадали, я Абрамов Виктор Николаевич. Если я не ошибаюсь, то вы участковый инспектор, с которым я разговаривал вчера вечером. Ну как, вы готовы составить мне компанию?

Он молча кивнул в знак согласия, и мы направились на улицу Залесную. Я уже давно отвык в городе от подобной грязи, и здесь, столкнувшись с этим явлением, просто растерялся, увидев перед собой громадные лужи, наполненные жидкой грязью. Мои до блеска начищенные полуботинки моментально превратились во что-то такое, что мало напоминало мою прежнюю обувь. Прилипшие ошметки грязи сковывали движение. Вскоре не только моя обувь, но и брюки превратились черт знает во что.

Выбирая места посуше, мы с участковым медленно брели по этой бесконечной улице. Наконец-то мы добрались до нужного нам дома. Участковый настойчиво постучал в ворота дома. Калитка открылась, и в проеме двери показалась голова пожилого человека в тюбетейке.

— Здравствуй, отец. Нам нужен Ибрагимов Василь, — представившись, произнес участковый.

— Его нет дома, — ответил старик и попытался закрыть калитку.

Участковый инспектор подставил ногу и тем самым не дал ему закрыть перед нашим носом калитку. Отодвинув старика в сторону, мы вошли во двор этого большого по сельским меркам дома. Старик, несмотря на свой преклонный возраст, что есть мочи устремился к дому и, встав стеной в дверях дома, снова попытался остановить нас.

— Не пущу! — закричал он.

Участковый инспектор что-то стал ему объяснять на татарском языке, иногда показывая на меня рукой. Наконец, старик сдался, отступил в сторону, и мы беспрепятственно вошли в дом.

В одной из комнат на диване лежал молодой человек с перебинтованным плечом. Я подошел к нему и, присев на табурет, достал из кармана служебное удостоверение и молча показал его парню.

— Василь, ты знаешь, я специально приехал к тебе из Казани, чтобы разобраться в этом деле, а вернее, в его обстоятельствах. Василь, расскажи мне, кто и при каких обстоятельствах тебя ранил?

Парень отвернулся в сторону и, словно не слыша меня, продолжал смотреть работающий в углу телевизор. Я молча встал с табурета и выключил его. Вернувшись к нему, я вновь задал ему тот же вопрос.

— Я не хочу с вами говорить на эту тему — ответил он. — Извините меня, но я с ментами не разговариваю.

— Ты что, Василь, блатной что ли? А может, ты еще вдобавок и «вор в законе»? Ты же сам с ними разговаривал неделю назад. Ведь стреляли в тебя не свои ребята, а менты.

— Я не блатной, а тем более, не вор — с вызовом ответил он. — Но разговаривать с вами я все равно не буду. Для чего нужно было ехать сюда? Вы думаете, что мы здесь все лохи и ничего не понимаем? Тот, что стрелял в меня, он мне так и сказал, что у него есть все возможности замять это дело. Вы наверняка и приехали сюда, чтобы это сделать.

— Хорошо, Василь, — сказал я. — Ты можешь тупо молчать, в принципе это твое дело. Я на тебя здесь давить не буду. Сейчас ты оденешься и поедешь со мной на Черное Озеро. Там, я думаю, ты мне все быстро расскажешь.

От этих слов стоявший в дверях дома дед бросился к внуку. Он обнял его, словно стараясь прикрыть от меня своим телом. Отстранив в сторону деда, я тихо произнес:

— Василь. Ты видишь, что я ничего не пишу, и о нашем разговоре никто не будет знать, кроме присутствующих здесь людей. Ты только назови мне его имя или приметы, ну, того, кто стрелял в тебя, и я уйду из вашего дома. Если ты считаешь себя настоящим пацаном, то ты мне назовешь этого работника милиции, ведь для настоящего пацана сдать или запалить мента считается чуть ли не подвигом. Помни, Василь, если ты его мне не сдашь, то он обязательно вернется в поселок и пристрелит тебя. Этому человеку живые свидетели его преступления просто не нужны.

Несмотря на сказанное, Ибрагимов по-прежнему молчал. На помощь мне пришел участковый инспектор. Он долго говорил с ними на татарском языке, объясняя что-то старику и внуку, убеждая их рассказать мне всю правду.

Старик, похоже, встал на нашу сторону и стал убеждать внука рассказать мне все об этой стрельбе. Не выдержав напора, Василь повернулся ко мне и сказал:

— Хорошо, я все вам расскажу.

Он задумался на секунду-другую, словно восстанавливая в памяти события того дня, и продолжил:

— Это было ровно неделю назад. У нас должна была состояться встреча с одним из предпринимателей. Этот человек живет в селе Куркачи. Мы решили немного заработать и наехали на него. Однако вместо него на встречу приехали четыре человека из Казани. Они были одеты в камуфлированную форму, а на лице у них были черные вязаные маски. Они сразу же достали пистолеты и стали нас избивать дубинками. Одному из моих друзей пробили рукояткой пистолета голову. Когда я нагнулся, чтобы поднять его с земли, один из них в упор выстрелил в меня. Я сначала подумал, что он выстрелил в меня из газового пистолета, я вскочил на ноги, но тут же упал и потерял сознание. После этого они сразу сели в милицейскую машину и уехали. Это просто случайность, что они меня не убили. Ребята на руках занесли меня домой, и мама обработала мне рану. Она не стала об этом заявлять в милицию, так как об этом попросили мои друзья и я. Всю неделю я боялся, что они снова приедут ко мне и окончательно добьют.

— Хорошо, Василь. Спасибо тебе. А сейчас ты постарайся вспомнить, они случайно не называли друг друга по имени? — поинтересовался я у него. — Они ведь, наверное, общались между собой?

— Вы, знаете, они в основном молчали и просто тупо избивали нас дубинками. Только один раз один из них обратился к другому и назвал его не то Федот, не то Федор. Тот, который стрелял в меня, был самым высоким из них. Он был как Рембо, в кожаных перчатках с отрезанными пальцами. И еще, по-моему, на правой руке, в которой он держал пистолет, на одном из пальцев был перстень из белого металла. Больше я ничего вам рассказать не могу.

— Хорошо, Василь, спасибо тебе и за это, — сказал я.

Я засунул ненужный блокнот в карман и, взглянув на участкового инспектора, направился к выходу. Уже выйдя на улицу, я обратился к участковому и попросил его на всякий случай присмотреть за этим домом.

— Вы не переживайте товарищ подполковник, я все сделаю аккуратно и деликатно. Никто не подумает, что я наблюдаю за этим домом.

— Вот и хорошо. Я на вас в этом очень рассчитываю.

Мы молча добрели до отдела милиции. Почистившись от грязи, я сел в машину и поехал в МВД.

Приехав, я связался с дежурным управления по борьбе с организованной преступностью. Представившись, я поинтересовался у него, кто из сотрудников СОБРа дежурил неделю назад. Через минуту он сообщил мне фамилии восьми сотрудников милиции.

— Семен, — обратился я к нему. — Посмотри, пожалуйста, кто из экипажей выезжал в район Высокой Горы?

— Зачем это вам, Виктор Николаевич? — поинтересовался дежурный. — Вы не подставите меня начальству? Виктор Николаевич, я хорошо вас знаю и думаю, что вы неспроста спрашиваете об этом. Мне еще служить целый год и не хотелось бы уходить с работы раньше, чем я заработаю пенсию.

— Не переживай, Семен, все будет нормально. Так были выезды или нет?

— Ничего сказать не могу, Виктор Николаевич. Отметок о выезде на Высокую Гору в журнале нет. Я в тот день не дежурил, и поэтому ничего вам сказать не могу.

— Ты же, Семен, хорошо знаешь всех своих бойцов, подскажи мне, пожалуйста, у кого из ваших бойцов на пальце перстень из белого металла?

— Это у Иванова Сергея. Что, он опять что-то натворил? — поинтересовался Семен. — Опять кого-нибудь оскорбил или ударил?

— Да, ты, Семен, почти угадал. Жалоба поступила на ваших бойцов, вот я и разбираюсь. Сначала руководство посчитало, что это наши ребята из отдела быстрого реагирования, а вот видишь, оказывается, ваши. Там еще один ваш товарищ проходит не то Федор, не то Федот. Кто это, ты случайно не знаешь его?

— Это наверняка Федоров, — сказал он. — Он действительно, Виктор Николаевич, какой-то ненормальный. Неуравновешенный он. Вы знаете же поговорку — наберут детей в милицию, а потом и разбирайся с ними.

— Ты, Семен, пока никому не рассказывай, что я интересовался этими ребятами, мало ли что, — я поблагодарил его за информацию и положил трубку.

Отложив в сторону дела, я взял чистый лист бумаги и начал писать агентурную записку.

— Итак, стрелял в Василя Ибрагимова Иванов Сергей. Вместе с ним, значит, был и Федоров.

Я пододвинул к себе агентурную записку и вывел на ней справку, в которой указал фамилии потерпевшего и сотрудников милиции. Взяв записку, я направился в кабинет Вдовина.

Я вошел в кабинет Вдовина и протянул ему агентурную записку. Он перечитал ее несколько раз. Посмотрев на меня, он положил записку на край стола.

— Анатолий Герасимович, я зашел посоветоваться с вами, — обратился я к нему. — Подскажите, что мне делать дальше с этой информацией.

— Ты знаешь, Виктор Николаевич, я затрудняюсь тебе что-то сказать. Ты же сам понимаешь, что данное преступление совершил работник милиции, и оно в принципе латентное, то есть никто о нем не знает, кроме тебя и меня. Сейчас, если мы озвучим его и выдернем к себе Иванова Сергея, то может подняться никому не нужный шум. Первым, кто начнет шуметь, будет Бухаров. Я даже мысленно представляю, что он будет кричать. Он заявит, что это наша с тобой провокация. Поэтому Иванова нужно вызвать к нам под каким-то благовидным предлогом, чтобы он не понял причины вызова, иначе может сорваться и уйти в бега.

— Анатолий Герасимович, может, стоит нам с вами проинформировать об этом руководство министерства? Я думаю, что это будет правильно. Мы не только заявим о себе, но и подстрахуемся от всяких неожиданностей. В остальном я рассчитываю на Зимина. Он сейчас организует свой отдел, и Иванов клюнет на это и обязательно приедет к нему по звонку, — предложил я Вдовину.

— Идея неплохая. Давайте, дергайте его сюда.

— Анатолий Герасимович, а как в отношении информации для руководства? Может, стоит проинформировать хотя бы Феоктистова?

— Это мое дело, кого информировать. Иди и работай, — сказал Вдовин.

Я вызвал к себе в кабинет Зимина и предложил ему пригласить на собеседование Иванова Сергея из СОБРа.

— Зимин, пригласи к себе Иванова из СОБРа, по-моему, он изъявлял желание поработать на оперативной работе. После того как ты с ним переговоришь, зайди с ним ко мне в кабинет.

Часа через два в дверь моего кабинета постучали. Я убрал документы и предложил войти. Первым в кабинет вошел Зимин, вслед за ним — Иванов.

— Виктор Николаевич, — сказал Зимин, — я вот здесь переговорил с Ивановым, и он согласился перейти работать ко мне в отдел. Правда, ему не приходилось раньше заниматься оперативной работой, поэтому он еще реально не представляет, что это такое. Однако он готов попробовать.

— Что-то ты больно витиевато мне все это докладываешь. Хорошо, сейчас я поговорю с Ивановым, а затем наглядно покажем ему, что такое оперативная работа.

Иванов взглянул на меня и с усмешкой сказал: — Я что, первый день в МВД и не знаю, что такое оперативная работа, что ли? — Он обиженно посмотрел на меня. — Наверное, я не какой-то лох. Мне не раз приходилось участвовать во многих оперативных комбинациях с участием наших ребят из управления.

— Вот и хорошо, Иванов. Если ты все это понимаешь, тогда скажи мне, как это ты, действующий работник милиции, боец элитного подразделения, опустился до того, что сам превратился в бандита. Ездишь на какие-то стрелки, стреляешь в невинных людей, убиваешь. Ладно сам, а то еще втянул в это дело своего друга Федорова.

Лицо Иванова моментально побелело. Он сжал кулаки, словно приготовился к кулачному бою.

— Что ты молчишь? — Я решил немного поблефовать. — Умер сегодня подстреленный тобой парень с Высокой Горы. Теперь ты, Иванов, уже не сотрудник милиции, а рядовой убийца. Понимаешь меня? Убийца в милицейской форме.

Похоже, у Иванова от волнения пересохло во рту. Он попытался что-то произнести, но из его рта вырвались звуки, мало напоминающие человеческие слова.

— Виктор Николаевич! — наконец сказал он. — Вы меня на пушку не берите. Я вам не мальчик с улицы Я ничего не знаю, и вы мне не шейте это преступление!

Я спокойно взглянул на него и так же спокойно ответил:

— Дело твое, Иванов. Можешь молчать и дальше, отказываться от всего. Просто я хотел тебе в этом деле помочь, но ты меня, видно, не понял. Ты же знаешь, что сотрудники милиции колются намного быстрее, чем преступники, и если ты этому не веришь, то я докажу тебе. Во-вторых, Иванов, тебя обязательно опознают эти ребята, которых ты и твои друзья молотили рукоятками пистолетов, а особенно твой перстень из белого металла, что ты носишь на правой руке.

Иванов испуганно взглянул на свою руку и, увидев на ней перстень, закрыл его левой рукой.

— В-третьих, тебя сдадут твои же друзья. Ведь они были в шоке, когда ты выстрелил в этого паренька. Как ты сам думаешь, зачем им это убийство? В-четвертых, мы привезем этого бизнесмена из Куркачей, и он вас всех мне просто сдаст. Ведь он просил вас поговорить с ними, а не убивать и калечить этих ребят. Так что решай, Иванов, что для тебя главней — уйти на зону в несознанке или как-то попытаться решить этот вопрос с наименьшими потерями. Думай, Иванов, думай. Ведь тебе катит как минимум лет пятнадцать, а это достаточно большой срок. Виктор Николаевич, — тихо произнес Иванов и посмотрел на меня, словно ища у меня сочувствия. — Ведь мы с вами оба сотрудники милиции и могли бы разойтись по-хорошему. Вы знаете, кто у меня тесть? Он не последний человек в республике. Зачем вам такие неприятности? Посадивменя, вы наживёте себе большого врага в лице моего тестя.

Я оборвал его на полуслове и с гневом в голосе сказал:

— Иванов, ты уже давно не милиционер, понимаешь меня?! Не милиционер с того самого момента, когда взял в руки эти грязные деньги. И не надо, Иванов, меня приравнивать к себе. Я всю жизнь боролся и борюсь с преступниками, не щадя ни себя, ни их. А ты у меня за спиной продаешь меня и моих друзей. Ты же Иуда, тот продал Христа за тридцать серебренников, а ты нас — за пятьсот долларов США. Кстати, я не боюсь твоего тестя. Что он мне сделает? Уволить не уволит, а к неприятностям, поверь мне, я привык. Было бы страшнее, если бы вы этого не совершали, а я вам вешал совершенно чужое преступление.

— Виктор Николаевич, можно я позвоню жене? — спросил он меня.

Я кивнул. Он снял трубку и, кое-как сдерживая себя, сказал:

— Рита, я сегодня ночевать, по всей вероятности, не приду. Не спрашивай меня ни о чем, так надо. Позже я тебе все объясню.

Он положил трубку на рычаг и смахнул с глаз слезы.

— Дайте мне бумагу, я готов написать явку с повинной, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Это, наверное, действительно лучший из всех вариантов.

Я протянул ему бумагу, и он начал писать.

Иванов закончил писать и с облегчением откинулся на спинку стула. Судя по его виду, у него полностью иссякли как физические, так и моральные силы.

— Виктор Николаевич, что теперь будет со мной? — спросил он у меня.

Прежде чем нажать курок пистолета, надо было подумать об этом. Ты же стрелял в человека хладнокровно, словно перед тобой был враг, а теперь вот сидишь передо мной и распускаешь нюни, интересуешься, что теперь будет, словно я не заместитель начальника управления, а судья. Откуда я могу это знать, сам посуди?

— Вы знаете, я не хотел этого делать, — сказал он. — Меня тогда словно заклинило. Я даже не помню, как это делал. Это потом, уже в машине, я понял, что стрелял в человека.

Я встал из-за стола и попросил Зимина вывести Иванова из кабинета. Прихватив с собой явку с повинной, написанную Ивановым, я направился к Вдовину.

— Значит, развалил ты все же Иванова? — спросил меня Вдовин. — Я почему-то думал, что это тебе вряд ли удастся так быстро и легко. Ну, раз он сам об этом написал, пойду доложу Феоктистову.

Минут через двадцать меня вызвал к себе Феоктистов. Когда я вошел в кабинет заместителя министра, то каждой клеткой своего тела почувствовал заряд негативной энергии, которая висела в воздухе. Лицо Феоктистова было темнее тучи. Он, не поздоровавшись со мной, указал мне на стул. Рядом в кресле сидел Вдовин, который, отвернувшись от меня, смотрел в окно.

— Виктор Николаевич, я только что вернулся от министра, — сухо и как-то официально сказал Феоктистов, обращаясь ко мне. — Реакция министра на выявленное тобой преступление крайне негативна. Мало того, что сам потерпевший не обращался по этому поводу в милицию, ты еще установил, что ранение ему нанес Сергей Иванов, который в этот самый момент нес службу.

Он сделал паузу и, не смотря в мою сторону, продолжил.

— Тебе не кажется, Абрамов, что он мог оговорить себя под мощным психологическим давлением с твоей стороны? Ведь все знают в нашем министерстве, как хорошо ты умеешь это делать.

Я сидел в кабинете, переводя свой взгляд с заместителя министра на Вдовина, стараясь понять, к чему он ведет.

— Извините меня, товарищ заместитель министра, но я, видимо, что-то недопонимаю. Кого вы защищаете? Иванова, который неделю назад чуть не убил человека и в этом добровольно признался?

Феоктистов, словно не слыша моей реплики, продолжал:

— Ты хоть понимаешь, что ты вот этими своими бумажками бросаешь тень на все министерство, сотрудники которого, как и ты, борются с преступностью. Ты о них подумал?

Он сел за стол и, посмотрев на Вдовина, сказал:

— Я понимаю тебя как никто другой. Ты обижен на руководство МВД за то, что тебя лишили заслуженной награды, и теперь, пытаясь кому-то что-то доказать, ты раскручиваешь этого Иванова.

Я попытался возразить, но он жестом руки остановил меня.

— Если раньше ты мне докладывал о получаемой тобой информации, то теперь ты, не советуясь ни со мной, ни со своим начальником управления, принимаешь самостоятельные решения, не думая о последствиях. Скажи мне, что случилось? Почему ты не доложил об этой информации не только мне, но и Вдовину?

Он на минуту замолчал и, вновь повысив голос, стал меня отчитывать с новой силой.

— А что мне сейчас прикажешь делать? Все это можно было сделать совершенно по-другому, не привлекая никакого внимания к нашей оперативной службе. Мы бы уволили Иванова, а уж затем через неделю-другую ты бы раскрыл это преступление. Нет же, ты все делаешь по-своему. Мне, по-честному, не нравится, что ты бежишь впереди паровоза, так можно легко попасть под локомотив.

Я посмотрел на Вдовина, который по-прежнему безучастно смотрел в окно.

— Разрешите идти? — обратился я к заместителю министра.

— Иди. Не забудь освободить Иванова. Надеюсь, ума у тебя хватило, чтобы не закрывать его в камеру.

Я молча вышел из его кабинета и, не замечая никого в коридоре, направился к себе на третий этаж.

Вдовин сидел в кресле и размышлял, правильно ли поступил он, переведя все стрелки удара руководства министерства на своего заместителя. Он помнил до мельчайших подробностей, как удивленно посмотрел на него заместитель министра. Он знал, что в последнее время между Феоктистовым и начальником управления по борьбе с организованной преступностью Бухаровым возникли серьезные трения. Эти трения, как правило, происходили на совещаниях и носили публичный характер. Такие факты не могли не остаться незамеченными, и вскоре министр пригласил к себе в кабинет своего заместителя. Что происходило там, за закрытыми дверями, никто не знал. Только конфликт между двумя руководителями министерства перешел в другую фазу.

Прочитав явку с повинной Иванова, Феоктистов взял ее в руки и напрямик направился в кабинет министра. Вернулся он оттуда быстро.

— Ты знаешь, кто такой Иванов Сергей? — спросил Вдовина заместитель министра.

— Что за вопрос, Михаил Иванович, конечно, знаю, — ответил Вдовин. — Там же все указано.

— Что там указано? — в гневе спросил его Феоктистов. — Ты знаешь, чей это зять?

— Откуда я знаю? Я его даже в глаза не видел.

Чувство самосохранения подсказывало ему, что нужно что-то предпринимать, чтобы не оказаться главным виновником возникшего скандала.

— Михаил Иванович, я действительно не знаю, чьим зятем является этот самый Иванов. Мне эту явку с повинной передал Виктор Николаевич Абрамов. Вот он наверняка знал, кто такой Иванов.

— Кто еще об этом деле знает? Бухаров? — спросил его Феоктистов.

Вдовин лихорадочно соображал, что ему ответить на вопрос заместителя министра.

— Наверняка нет. Абрамов мне лично не говорил, что он проинформировал об этом Бухарова, товарищ полковник. Единственным человеком, кто может знать об этом факте, может быть только Зимин, и то я сомневаюсь в этом.

— Как же так, Анатолий, ты взял меня и подставил под министра?

— Но я действительно ничего не знаю, товарищ полковник. Абрамов занес мне явку и попросил меня, чтобы я вам доложил об этом деле. Что я, в принципе, и сделал.

— Плохо, Вдовин, что ты ничего не знаешь. Ты не боишься, Анатолий, что Абрамов может подставить не только тебя, но и меня?

— Вы думаете, что это он сделал нарочно, в отместку за то, что его обошли с наградой? Мне кажется, что это у него получилось чисто случайно.

— Зря ты так думаешь, Анатолий Герасимович. Абрамов неплохой оперативник и отличный психоаналитик. Мне кажется, что он все просчитал и решил столкнуть меня с министром, а тебя — со мной и Бухаровым.

— Михаил Иванович! Я его знаю давно, лет десять, если не больше. Он был у меня наставником, когда мы еще работали в отделе оперативной службы. Если говорить по-честному, то я занимаю его место. Он заслужил это место своей работой.

— Ты мне сказки не рассказывай. Я сам его тогда толкал на твое место, и если бы не один человек, которому ты по гроб обязан этой должностью, ты бы никогда не стал тем, кем стал.

— Я понял, на кого вы намекаете. Я пока никак не могу поверить в то, что он это сделал преднамеренно, заранее все просчитав.

Феоктистов замолчал и, подняв трубку, стал кому-то звонить. Когда там подняли трубку, он попросил пригласить к нему Абрамова.

Положив трубку, он повернулся лицом к Вдовину и, улыбаясь, сказал:

— Посмотрим, что нам скажет Абрамов.

Сейчас, находясь наедине с собой, Вдовин пытался выстроить приблизительную схему своего поведения со своим заместителем. Мучившее его чувство стыда постепенно улетучилось. Чувства стыда и сожаления никогда не жили долго в его холодной и расчетливой голове.

— В чем Абрамов может меня упрекнуть? — думал он. — В том, что я не встал с места и не ринулся его защищать, перекладывая ответственность с его плеч на свои? Что бы это изменило? Абсолютно ничего. Если что, скажу, что мне тоже попало в его отсутствие. Впрочем, почему я должен перед ним оправдываться? Кто он такой, чтобы я перед ним оправдывался? Ну, был наставником, учил работать и не более. Друзьями мы с ним никогда не были, и надеюсь, что теперь уже и не будем. Постепенно он успокоился и снова вернулся к своим мыслям.

— Да, пусть я промолчал, но почему он промолчал о родственных связях Иванова? Интересно, он знал о них или нет? Если знал, то, значит, прав Феоктистов. Выходит, что все это было с его стороны хорошо продуманной комбинацией. Он великолепно знал, как отреагирует министр на явку с повинной Иванова. В этом случае действия Абрамова были направлены на то, чтобы с новой силой столкнуть лбами Феоктистова и Бухарова, а заодно и министра с Феоктистовым. В этом случае я выступал как проводник задуманной им комбинации. Я оказался абсолютно невинным звеном в этой цепи, и мои действия, были вполне законны. Не мог же я переложить всю ответственность на себя. Поэтому я и молчал. Если же посмотреть на все это под другим углом, а именно, если Абрамов не знал, кем являлся родственник Иванова, то что в этом случае получается? А то, что Абрамов был обязан установить его родственные и иные связи, прежде чем нести ко мне его явку с повинной. Тогда и в этом случае я поступил правильно. Не мог же я защищать Абрамова, который, имея такой большой опыт оперативной работы, не выполнил все элементарные действия, разрабатывая Иванова. Значит, он и в этом случае виноват. Следовательно, никаких оправданий! Сейчас я должен вызвать его к себе и постараться обвинить его в том, что он подсунул мне сырой материал.

Он потянулся к телефонной трубке и стал набирать номер моего телефона. Услышав мой голос, он коротко бросил:

— Зайдите, есть тема. Нужно переговорить.

Через минуту я вошел к нему в кабинет и сел на стул.

— Да, Абрамов. Не думал я, что ты меня так зарядишь под руководство министерства. Кто из нас работал с Ивановым, я или ты? Почему ты не доложил ни мне, ни Феоктистову, чьим зятем является этот Сергей Иванов? Ты что, специально это сделал?

— Анатолий Герасимович! Какое отношение имеет родство этого человека к его преступлению?

— То есть ты знал о его родстве с этим чиновником? Тогда, почему не проинформировал меня, Феоктистова? Выходит, прав во всем заместитель министра, что ты решил это сделать специально для того чтобы столкнуть руководство министерства с тестем этого Иванова.

— Вы ошибаетесь. Для меня родство Иванова с чиновником ничего не решало. Он преступник и за это должен отвечать перед законом.

— Ты не дерзи. Ты не судья, и не тебе развешивать ярлыки. Где заявление потерпевшего? Нет его! А может быть, этот самый Ибрагимов Василь сам себя подстрелил, а потом придумал всю эту историю про милицию?

Я молчал. Да и что я мог сказать своему бывшему ученику? Сказать, что он неправ, это, значит, не сказать ничего. Похоже, они решили сделать из меня козла отпущения.

Вдовин встал из-за стола и стал ходить по кабинету. Его лицо преобразилось, порозовело, в уголках губ появилась пена.

— Раньше я вас уважал не только как опытного сотрудника управления, но и как человека. Теперь ни о каком уважении не может быть и речи. Сотрудник, который умышленно подставляет своего непосредственного руководителя, не может заслуживать никакого уважения. Теперь я понял, почему вы ненаградной.

— Ну и почему? — спросил я его.

— А потому, что живете с камнем за пазухой. Ясно или нет? С сегодняшнего дня между нами лишь служебные взаимоотношения. Забудьте Анатолия. Для вас я Анатолий Герасимович. Ясно?

— Так точно, товарищ подполковник. Разрешите идти?

Я развернулся через левое плечо и вышел из кабинета.

Моня, штатный ликвидатор ОПГ «Грязь», сидел в центре празднично накрытого стола. Вокруг него тесным кольцом сидели самые близкие друзья, которые травили анекдоты. Иногда столик взрывался от громкого хохота, чем невольно привлекал к себе внимание посетителей кафе. Сегодня Моне исполнилось двадцать три года. Несмотря на молодой возраст, Моня был не по годам мудр. Он, как никто другой, хорошо знал, что ничто так не сближает людей, как смерть врага, и поэтому, не колеблясь и не испытывая мук совести, стрелял в своих врагов где только мог.

Он сидел за столом и, не вступая в разговоры с гостями, внимательно вглядывался в почти родные лица своих друзей. Он невольно вспомнил ребят, с которыми, казалось, совсем недавно отмечал свое совершеннолетие. Сейчас из всех его старых друзей осталось лишь четверо. Все остальные полегли в уличных драках или отбывали срок за совершенные преступления.

Наполнив рюмки гостей водкой, Моня поднялся из-за стола и, окинув взглядом присутствующих, произнес нетрезвым голосом:

— Друзья! Хочу предложить выпить не за мой день рождения, а за вас, моих самых близких и преданных друзей, которых я знаю чуть ли не с детского сада. Я хочу пожелать всем здоровья и долгих лет жизни. Чтобы человеческую кровь вы видели только в кино, а не наяву. Чтобы вы никогда больше не хоронили своих друзей и товарищей.

Они чокнулись и выпили. Моня потянулся за закуской и краем глаза увидел двух молодых парней, вошедших в кафе. Его наметанный глаз моментально зафиксировал этих двоих, которые с нескрываемым интересом осматривали кафе. Несмотря на алкогольное опьянение, Моня сразу же почувствовал опасность, исходящую от этих парней.

— Кто такие? — подумал он про себя.

Рука его автоматически потянулась к «дипломату», в котором лежал пистолет. Парни присели за соседний столик. Подозвав официанта, они заказали пива и креветок.

В какой-то момент Моня понял, что он почему-то протрезвел. В голове, в которой еще минуту назад был полнейший хаос, вновь стали возникать четкие мысли. Он подозрительно посмотрел на парней, и в душе его возник холодок страха, который все разрастался и разрастался, пока не заполнил все его нутро.

Чтобы победить этот животный страх, Моня взял в руки бутылку водки и налил себе полный бокал. Он опрокинул его в себя, не почувствовав горечи водки.

— Все, — подумал он, наблюдая, как один из парней выхватывает из-за пояса пистолет с навинченным на ствол глушителем.

Первая пуля, выпущенная незнакомцами, попала Моне в грудь и опрокинула его на стену. Падая, Моня заметил, что в руках второго парня тоже был пистолет.

В кафе началось невообразимое. Люди, спасаясь от пуль, лезли под столы и стулья, словно те могли их защитить от разящего свинца. Через минуту все закончилось. Парни, расстреляв весь боезапас, бросили пистолеты на пол и выскочили из кафе. Пробежав метров сто по улице Ярмарочной, они выскочили на улицу Баумана, где сели в ожидавшую их машину. Машина рванула с места и моментально затерялась среди движущегося по улице транспорта.

— Ну и как? — поинтересовался Грек у парней. — Надеюсь, все удачно?

— Да, — коротко ответил один из парней. — Давай, гони в аэропорт. Через полтора часа у нас самолет в Питер. Надеюсь, что с деньгами все нормально?

— Не переживайте, — сказал Грек. — Деньги и вещи в камере хранения. Надеюсь, номер камеры вы не забыли?

Через сорок минут Грек высадил ребят около здания аэропорта. Пожелав им мягкой посадки, он поехал обратно в город. Проезжая мимо центрального стадиона, Грек обратил внимание на десятки милицейских машин около кафе «Раки». На следующий день Грек узнал от знакомого милиционера, что накануне вечером в кафе «Раки» неизвестными преступниками были застрелены пять активных участников казанской группировки «Грязь». В тот же вечер Грек на самолете вылетел в Петербург.

Был понедельник. Я приехал в министерство в восемь пятнадцать утра. Переговорив с дежурным по МВД, взял суточную сводку и направился к себе.

Феоктистов позвонил мне около десяти часов утра и пригласил зайти… Когда я вошел, он указал мне рукой на стул. Я молча сел, стараясь мобилизоваться и внутренне подготовиться к разговору.

— Абрамов, — официально сказал он, давая понять, что предстоит серьезный разговор. — Мы здесь подумали с Вдовиным и решили перевести тебя на должность заместителя начальника управления по линии убийств. Ты, я считаю, уже давно вырос до этой должности, и мы посчитали, что у нас нет лучшей кандидатуры на эту должность. Мне удалось склонить к подобному мнению и министра, перед тем как он ушел в отпуск. Твой авторитет в управлении никогда не подвергался сомнению, тебе будет значительно проще управлять ребятами из убойного отдела. Для того чтобы тебе немного помочь, я предлагаю на должность начальника второго отдела Яшина Анатолия Гавриловича, которого ты наверняка тоже хорошо знаешь. Он раньше работал у нас в управлении, а затем перешел в Приволжский отдел милиции на должность заместителя начальника отдела по оперативной работе. Он человек опытный, и его, я думаю, не нужно учить азам оперативной работы.

— Михаил Иванович, почему вы выбрали кандидатуру Яшина на должность начальника отдела? Почему он, а не Белозеров? Я считаю, что он уже давно перерос свою должность заместителя начальника отдела. Этим назначением мы можем потерять хорошего сотрудника. Любой сотрудник должен видеть перспективы роста, если он не видит их, он никогда не будет работать с полной отдачей.

— Это не твоя проблема, Абрамов. Главное, чтобы у тебя с ним все было гладко, остальное я сам решу.

— Товарищ заместитель министра, если вы меня назначаете на должность, то позвольте мне самому подобрать себе начальника убойного отдела? Я прекрасно знаю человека, которого вы предлагаете на эту должность. Он никогда не отличался особым трудолюбием и порядочностью.

Лицо Феоктистова потемнело. Ему явно не понравилось мое возражение по его кандидатуре. Несмотря на это, я продолжил:

— Может, мы все-таки проведем ротацию кадров? Белозерова назначим начальником отдела, а Яшина — его заместителем?

— Если мне нужен будет совет, как мне поступить в том или ином случае, я обязательно обращусь к тебе. А пока иди и принимай дела.

— Погодите, Михаил Иванович, — сказал я растерянно, — я еще не дал вам своего согласия на эту должность?

— Ты, Абрамов, наверное, забыл, что носишь на плечах офицерские погоны. Это тебе не профсоюз, и мне твое согласие в принципе ни к чему. Есть приказ, и ты должен его выполнять независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Я встал и вышел из кабинета.

Мартын приехал в банк в назначенное время. В сопровождении начальника службы безопасности банка он прошел в кабинет управляющего.

— Здравствуйте, Леонид Захарович, — поздоровался Мартын и протянул ему руку.

Леонид Захарович молча пожал ее своей узкой, влажной от волнения, ладонью и указал на кресло.

— Мы рассмотрели на правлении вашу заявку на кредит и решили ее удовлетворить в полном объеме. Если мне не изменяет память, по-моему, вы запрашивали сумму в десять миллионов долларов США?

Леонид Захарович сделал небольшую паузу и пристально посмотрел на сидевшего перед ним Мартына. Тот в знак согласия кивнул.

— Как я раньше не заметил, — подумал про себя Леонид Захарович, — что у него даже на лице написано, что он настоящий бандит.

— Все наши требования, — продолжил он, — пока остаются в силе. Вы должны предоставить нам бухгалтерские балансы за последние два года. Они необходимы нам чисто формально, для принятия решения.

— Леонид Захарович, — улыбаясь сказал Мартын. — Я всегда считал вас вполне разумным человеком. Другого решения я от вас просто и не ожидал. У меня с собой как раз эти два бухгалтерских баланса. Я оставлю вам их для изучения?

— Хорошо, — сказал Леонид Захарович. — Оставляйте, мы их обязательно посмотрим. Для получения этих денежных средств вашей компании нужно открыть счет в одном из зарубежных банков, куда мы переведем эти средства. Я надеюсь, что вы меня хорошо понимаете, молодой человек? Расчетный счет в зарубежном банке.

— Я все понял, Леонид Захарович, — ответил Мартын, вставая из-за стола. — Я думаю, что этот вопрос не займет у нас много времени.

— Вот и хорошо. До свидания, — попрощался Леонид Захарович, давая понять, что аудиенция закончена.

Мартын вышел из кабинета и в сопровождении начальника службы безопасности банка вышел на улицу.

— Теперь нужно убрать со сцены Быка, — подумал он. — Если он завалит Шимановского, то денег мне не видать, как своих ушей.

Он направился к своему «мерседесу», около которого его ожидал начальник службы безопасности Павел.

— Все отлично. Что у тебя с Быком?

— Все в силе, люди готовы. Жду вашей команды.

— Считай, что я тебе ее уже дал. Надеюсь, в этот раз у тебя все пройдет гладко.

— Я тоже так думаю, — ответил Павел.

Бык недавно забрал из автосервиса свой побитый «джип» и теперь с большим удовольствием ехал на нем в сторону Зеленого Бора. Что ни говори, но «джип» нравился ему больше, чем «БМВ». Находясь в этой машине, он чувствовал себя намного уверенней и безопасней. В машине, помимо жены, сидел его новый охранник. При выезде из поселка Мирный его «джип» догнала серебристая «восьмерка» и стала прижимать его к обочине.

— Вот, гадина! Что он делает? — выругался про себя Бык. — Сам же на скандал нарывается!

Он подал вправо и стал притормаживать. Остановившись, он вышел на дорогу. Водитель «восьмерки», заметив его маневр, остановился метрах в двадцати и стал приближаться к нему, двигаясь задом. Из «восьмерки» вышел Кореец и в сопровождении двух охранников направился к нему.

— Привет, Наиль, — поздоровался с ним Кореец. — Что-то давно тебя не видно в городе. Сидишь в своей берлоге, словно медведь. Боишься, что пацаны тебе предъявят убийство Купца, или так, дела не дают?

— Ты фильтруй свой базар, Кореец. Ты что шьешь мне Купца? Обоснуй тогда свои претензии, а так гонять порожняки не стоит. Можешь нарваться на большие неприятности. В отношении второй части твоего вопроса поясняю, это не твое дело, где я бываю и что я там делаю. Если у тебя больше вопросов ко мне нет, то я поехал дальше.

Кореец сделал шаг назад и внимательно посмотрел на Быка, словно стараясь его хорошо запомнить.

— Это не я придумал в отношении Купца, сейчас эту тему обсуждают все ребята города. Говорят, что это ты со своими ребятами Купца и братьев Синявских замочил, — сказал Кореец, внимательно наблюдая за реакцией Быка.

Теперь уже Бык отошел от него на шаг.

— Это неправда — сказал он спокойно. — Я Купца хорошо знаю, мы вместе с ним чалились в колонии. Да и зачем мне его убивать? Ты сам, Кореец, подумай. Мы с ним в последнее время практически нигде не пересекались и общих интересов не имели. Мне тоже трещали многие, что это он стрелял в меня на улице Бутлерова. Я даже хотел с ним поговорить на эту тему, а он вдруг взял и пропал.

— Что-то ты темнишь. Наиль. Чего-то явно не договариваешь. Ты же знаешь, что Купец был моим другом, и я хочу выяснить, кто его замочил.

— А ты, Кореец, не батюшка в церкви, чтобы я перед тобой исповедовался, — сказал с вызовом Бык. В эту минуту он почувствовал, что начинает потихоньку заводиться. — Ты вообще-то, кто такой? Почему я должен перед тобой отчитываться, доказывать тебе свою невиновность? Ты думаешь, что если ты здесь оставлен Мартыном смотрящим, ты можешь любого нагнуть и поиметь? Зря ты так считаешь! Я никого не заставляю верить мне, в том числе и тебя. Я сказал, что никакого отношения к исчезновению Купца не имею, значит, не имею, и не надо меня грузить этими делами.

— А я и не гружу. Просто спросил тебя о Купце, а ты сразу в пузырь полез, бьешь себя в грудь.

— Вот что, Кореец. Это не тебе судить, какой я, нормальный или нет, — Бык направился к машине.

— Кстати, Бык! Мартын просил тебе передать, что он забирает у тебя обратно страховую компанию. Она ему сейчас очень нужна.

— А если я не отдам, что он, убьет меня?

— Ты не ошибся. Он просто убьет тебя вместе с твоей женой, — коротко ответил ему Кореец и направился к своей машине. Вслед за ним направились и его охранники.

— Шакалы, — подумал про себя Бык. — Мы еще посмотрим, кто кого убьет.

Заметив у дороги табличку «Зеленый Бор», обозленный стычкой с Корейцем Бык свернул вправо и поехал в сторону спортивного лагеря Казанского химико-технологического института. Проезжая место, где они с Дьяволом застрелили Крюка, он невольно посмотрел туда. Место было заметное, и он не мог ошибиться. Именно там они бросили труп своего бывшего товарища, завалив его снегом. Сейчас на этом месте зеленела

густая трава. Въехав на территорию лагеря, он остановил свой «джип» под деревянным навесом и направился к коменданту.

— Привет, — поздоровался он с комендантом. — Я от Лазуткина Валентина Андреевича. Он должен был с вами договориться в отношении приличного домика. Он мне нужен буквально дня на два, то есть на субботу и воскресенье.

— Да, я в курсе, — ответил комендант, высокий мужчина лет за пятьдесят. — Я уже приготовил вам домик. Давайте пройдем вместе и посмотрим. Если он вас устроит, то мы быстро все оформим.

Они вместе прошли к домику, который стоял метрах в пятидесяти от берега Волги.

— Ну как? — поинтересовался комендант.

— Что-то слабовато у вас, — разочарованно сказал Бык. — Я, если по-честному, рассчитывал на более солидное помещение.

— Что вы, молодой человек. Лучшего у нас нет. Это же молодежный спортивный лагерь, поэтому здесь и нет навороченных коттеджей.

— Понятно, отец. Оформляйте. Главное для нас — солнце и Волга, а все остальное можно и пережить.

Они быстро оформили все необходимые документы. Бык подошел к ожидавшей его жене.

— Ты чем-то недовольна? — спросил он ее. — Диана, что с тобой?

— Наиль, может, поедем обратно домой? Мне что-то здесь не нравится.

— Диана, хватит капризничать. То тебе нужна Волга, теперь тебе нужен дом. Давай позагораем немного, а потом решим, что нам делать дальше.

— Наиль, ты знаешь вон тех ребят? — спросила жена и указала рукой на двух молодых людей, внимательно наблюдавших за ними.

Он повернулся и направился к незнакомым ребятам.

— Ребята, вы кого-то ищете?

Парни, ни слова не говоря, встали с лавки и молча направились к Волге.

— Странные, какие-то, — подумал Бык, провожая их взглядом.

Внешность одного из парней показалась Быку знакомой. Немного напрягшись, он вспомнил этого парня. Он несколько раз видел его недалеко от въезда в их поселок. Моментально Бык вспомнил одно из высказываний разведчика Абеля: «Если вы столкнулись дважды с одним человеком в большом городе, это должно вас насторожить. Если вы снова увидели этого человека через день в другом месте, это значит, что вы попали под наружное наблюдение».

— Антон! — позвал Бык телохранителя. — Видишь этих двоих парней, что стоят около воды? Посмотри за ними внимательней, что-то не нравятся они мне.

— А что конкретно тебе в них не нравится, Наиль? — спросил тот. — Сейчас, я мигом разберусь с ними.

— Ты что, меня не понял? Я тебе что сказал, чтобы ты посмотрел за ними, а не разобрался. Правду люди говорят, сила есть, ума не надо. Ты понял меня или нет?

— Понял, — коротко ответил Антон.

Он снял с себя брюки, рубашку и направился в сторону ребят.

Бык вошел в домик и сел за стол. Несмотря на то, что домик считался одним из лучших в лагере, его внутреннее убранство было столь же бедным, как и наружный вид. Открыв ящик кухонного стола, Бычок увидел в нем алюминиевые ложки и вилки. Все они были серые от времени, и поэтому казались грязными. Взглянув на них, он невольно вспомнил годы, проведенные в колонии для несовершеннолетних преступников. Там тоже, как и здесь, заключенные пользовались подобными столовыми приборами.

— Ты что улыбаешься? — спросила его жена. — Я тебя чем-то насмешила?

— Да нет, Диана. Вот посмотрел на эти столовые приборы и вспомнил свою юность, — ответил он.

— А ты куда отправил Антона? — поинтересовалась она у него.

— Да так. Разрешил ему немного покупаться и позагорать, а то совсем белый, словно сугроб снега.

Жена быстро приготовила бутерброды, сварила кофе, и они сели за стол. Наскоро перекусив, Бык вышел из дома и стал искать глазами Антона среди отдыхающих… Найдя, он позвал его в дом, чтобы тот немного перекусил. Когда Антон сел за стол, Бык поинтересовался у него:

— Ну, что скажешь? О чем они разговаривают?

— Наиль, похоже, что ребята не местные. Говорят как-то не так, да и ведут себя немного странно. Если один купается, то второй обязательно следит за нашим домом.

— Антон, может, они нас пасут? — спросил его Бык.

— А черт его знает. Я в этих делах не особо силен. Набить лицо или завалить я — пожалуйста, а чтобы делать какие-то умозаключения, Боже упаси.

— Ладно, иди, отдыхай. Поваляйся на солнышке поближе к ним, может, что-то и услышишь интересного.

Антон, прихватив с собой бутерброд, направился на пляж.

— Михаил Иванович, вот, прочитайте это сообщение, — сказал я, протягивая Феоктистову лист бумаги. — Мой источник считает, что Мартын хочет свалить из России за границу.

Тот внимательно прочитал сообщение и посмотрел на меня.

— Что будем делать? — спросил я его. — Вот так просто дадим Мартыну смотаться с деньгами в Америку? Нормально получается. Настрелял здесь людей, срубил деньжат — и за бугор.

— А что ты предлагаешь? — в свою очередь, спросил он меня.

— Вы же сами мне хвалились, что у вас солидные связи в КГБ. Подключите их, пусть они заблокируют этот кредит, ведь это в их силах?

— Не знаю, Виктор Николаевич, будут ли они влезать в это дело, — сказал он. — Банк ведь в Москве, а там у них свои проблемы.

— Михаил Иванович, я думаю, что только они могут предотвратить это бегство Мартына из России. Поэтому вы должны как-то убедить их, повлиять на них каким-то образом.

— Попробую, но обещать тебе не буду, — сказал он. — Пойду к министру, переговорю с ним, может, он что-то посоветует.

— Хорошо, Михаил Иванович. Кстати, забыл вам сказать, что источник при встрече сообщил, что Мартын, похоже, решил убрать Быка. Источник считает, что это может произойти в самое ближайшее время.

— Ну, и Бог с ним, одним больше, другим меньше. Был бы хороший человек, можно было бы что-то предпринять, а так, пусть грызут друг друга.

— Товарищ полковник, но Бык — мой человек, это раз. Во-вторых, знать и не предотвратить возможное убийство, пусть и бандита, я просто не могу, — сказал я. — Поймите меня правильно. Зачем мне лишний «глухарь»?

— Да их каждый день по России убивают пачками. Они сами выбрали подобную жизнь, и что теперь, о каждом убиенном мы с тобой должны плакать что ли? Пусть они хоть перестреляются все, мне их лично не жалко. Было бы по ком горевать, у них у всех руки в крови по локоть, в том числе и у твоего Быка.

— Вы, наверное, правы товарищ полковник, но я все-таки попытаюсь как-то предотвратить это убийство.

— Можешь делать все, что угодно. Дело твое. Ты же мне мог и не докладывать об этом.

— Мог, но доложил, чтобы вы были в курсе, — сказал я.

— Вдовин в курсе? Ну, я имею в виду, всю эту информацию о Мартыне, о Быке? — спросил он меня.

— Нет. Я ему не докладывал.

— До сих пор ему не простил? Зря! Вам еще долго работать вместе, — сказал Феоктистов.

— Не доложил лишь по одной причине — уверен, что он бы и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить бегство Мартына.

— Может, ты и прав. Он не стал бы меня убеждать в этом.

Я вышел из кабинета заместителя министра и направился к себе. Феоктистов позвонил мне через тридцать минут.

— Ну, что вам посоветовал министр? — поинтересовался я у него.

— А ничего. Он просто связался с председателем нашего КГБ и сообщил ему эту новость. Тот пообещал со своей стороны полное содействие. Так что, похоже, наш Мартын никуда не денется, так как никаких денег он не получит.

— Это хорошо, — ответил я. — Рано ему еще за границу. Пусть подышит российским воздухом.

Бык оставил жену и Антона на пляже, а сам сел в свой «джип» и поехал в город. Приехав домой, он вызвал Храпуна и велел тому вместе со своей бригадой ехать в Зеленый Бор на помощь Антону.

— Храпун, захвати с собой Кощея. Пусть тоже поучаствует в этом деле.

После второго покушения Бык больше не верил Кощею и считал, что только он мог его слить бойцам Мартына. Ведь, кроме него одного, никто не знал, что в эту ночь он заночует на проспекте Победы.

— Нужно как-то грамотно отделаться от него, — подумал Бык.

Убивать лично изменников он больше не хотел и решил это сделать чужими руками.

Он собирался выходить из дома, когда его остановил телефонный звонок. Он взглянул на определитель номера и поднял трубку:

— Да, я слушаю вас, Виктор Николаевич.

— Наиль, пугать тебя не хочу, но Мартын, насколько я знаю, решил тебя ликвидировать. О причине не спрашивай, ты сам все это хорошо знаешь. Так что смотри в оба глаза. Предупрежден, значит, вооружен.

Бык молча выслушал информацию о возможной его ликвидации и положил трубку.

— Все в цвет, — подумал он. — Эти два парня и есть новые охотники. Значит, нужно с ними кончать, и кончать как можно быстрее.

Немного подумав и посовещавшись с Храпуном, Бык решил поручить это дело Кощею.

— Пусть он убьет их, или они убьют его.

Он снова поехал в Зеленый Бор. Приехав на место, он припарковал машину в стороне от своего домика и направился к Антону, который лежал на чистом речном песке. Подойдя к нему, он толкнул его ногой. Антон, разморенный солнцем, крепко спал, раскинув свое большое тело на горячем песке.

— Ты что давишь на ухо, козел? — зло сказал Бык. — Я тебя для этого отправил на пляж, чтобы ты здесь спал, как пожарный? Где эти двое парней?

Антон растерянно закрутил головой, пытаясь разыскать среди множества оголенных тел тех двоих ребят. Однако найти их не мог.

— Проспал, козел драный. — Бык ударил Антона кулаком в лицо.

Антон пошатнулся от его удара, но устоял на ногах. Из рассеченной губы появилась кровь.

— За что, Наиль? — спросил он у него. — Я же все сделал, как ты мне велел.

— Что, ты хочешь сказать, что я тебя послал на пляж, чтобы ты вот здесь спал, как свинья? Где моя жена?

— Она в домике вместе с ребятами, — оправдываясь, сказал Антон. — А так я все узнал. Эти ребята действительно не местные, и остановились они вон в том домике, что рядом с лесом.

Бык в сопровождении Антона направился в свой домик. В домике за столом сидели Храпун, Кощей и пили чай. Бык отправил жену купаться, а сам остался с ребятами наедине. Убедившись, что Диана вышла из домика, он начал разъяснять им план действий.

— Кощей, здесь появились двое парней. Парни не местные. Откуда они, пока неясно. Ясно только одно, что они киллеры. Антон их вам покажет. Пока эти ребята купаются и загорают, ты, Кощей, проникни к ним в домик и все аккуратно посмотри. Все это нужно будет сделать с величайшей осторожностью. Они люди опытные и могут сразу же заметить проникновение в их жилище.

— А дальше что? — поинтересовался у него Кощей.

— Там решим, что с ними делать. Пока Кощей с ребятами будет шарить в их домике, вы, Храпун и Антон, будете их страховать.

— И каким это образом мы должны их страховать? — недовольно поинтересовался у Быка Антон.

— Вы будете лежать на пляже, и отдыхать в свое удовольствие, — сказал Наиль. — Не спеши, Антон, и тебе найдется работа.

Кощей вышел из домика и направился к ребятам, которые стояли около машины и ждали его. Через несколько минут они направились к домику, на который им указал Антон.

Искупавшись в Волге, Бык вышел на берег и с удовольствием лег на горячий песок. Посмотрев по сторонам, он заметил недалеко от себя тех двух парней, которые с нескрываемым интересом рассматривали его.

— Вот и они, значит, в домике никого нет, — подумал Бык. — Посмотрим, что там найдет Кощей с ребятами?

Полежав на песке минут сорок, он поднялся и снова направился в воду. Вслед за ним в воду вошел и один из этих парней.

— Не утопил бы, — с испугом подумал Бык.

Набрав полные легкие воздуха, он нырнул. Пробыв под водой довольно долго, он вынырнул из воды и увидел около себя плавающего Кощея.

— Ну что? — спросил он у него.

— Ты прав, Наиль. У них два ствола. «ТТ» и «Макаров».

— Молодцы, — поблагодарил его Бык. — Давай купайся и отдыхай.

Он вышел из воды и, подозвав к себе Храпуна, сказал:

— Кощей нашел в домике два пистолета. Возьми кого-нибудь из ребят и сходите еще раз в домик. Необходимо разрядить оружие. Оставь в одном из пистолетов один патрон. Понял?

— А зачем оставлять им один патрон? — спросил его Храпун.

— Так нужно.

Он вернулся обратно и со всего разбега прыгнул в воду. Купающийся рядом с ним Кощей нырнул вслед за ним и скрылся под водой. Через минуту Бык выбрался из воды и упал на песок.

Вечером Бык собрал своих ребят недалеко от домика. Ребята сидели на песке и внимательно слушали его указания.

— Как стемнеет, я и Храпун двинемся в сторону домика этих киллеров. Вы, Кощей и Антон, войдете к ним в дом, а Федя будет вас страховать у входа. Если что, Федя, ты должен ворваться в домик и глушить их без разбора.

Бык протянул пистолет Федору. Тот с опаской взял его в руки и посмотрел на Кощея.

— Наиль, может не стоит здесь шуметь? Грохнем их где-нибудь на дороге? — спросил Кощей.

— Ты что, испугался, что ли? О Боже, я не верю своим глазам, вдруг ты — и струсил? Ты сам подумай, если мы их не грохнем, то они ночью нас всех завалят. Здесь они у нас на виду, и мы знаем, почему они здесь. Если мы смотаемся, то они могут создать нам такие головные боли, что мало не покажется. Пока ясно только одно — что прибыли они сюда не купаться и загорать. Кореец предупредил меня, что со мной хотят разобраться люди Мартына. Спасибо ему за подсказку. Теперь вы знаете, чего стоит Мартын со всеми своими обещаниями мира.

— Наиль, а может, это какие-то пацаны просто заехали покупаться? — снова спросил Кощей и посмотрел на Быка.

— А вот ты и спросишь их об этом.

Когда ребята разошлись, к Быку подошел Храпун и сообщил, что он разрядил пистолет Макарова, а в пистолете «ТТ» оставил всего один патрон.

— Хорошо. Будем исходить из того, что у них на двоих один патрон.

В лагере заиграла музыка, и студенты потихоньку потянулись к танцевальной площадке, где уже началась дискотека.

— Пора, — сказал Бык.

Антон и Кощей направились в сторону домика предполагаемых киллеров. Кощей подошел к домику первыйм, остановившись в тени деревьев, заглянул в окно. Через минуту он дал условный сигнал, и остальные ребята вместе с Антоном подтянулись к домику. Кощей достал нож и первым вошел в домик. Не успела за ним закрыться входная дверь, как в домике раздался выстрел.

Федя, стоявший недалеко от входа в домик, с пистолетом в руке ринулся в дом, в котором уже кипела отчаянная борьба. Ребята были хорошо подготовлены и отчаянно сопротивлялись превосходящим по силе ребятам Быка. Сильным ударом в челюсть одному из них удалось на время вырубить Федора, который, падая на пол, выронил из рук пистолет. Схватив в руки чугунную сковородку, Антон, словно былинный богатырь, стал без разбора молотить ею парней по рукам и головам. Подоспевшие ему на выручку Бык и Храпун окончательно подавили их сопротивление.

У входа в домик, захлебываясь собственной кровью, лежал смертельно раненный Кощей. Он поднял руку и хотел что-то сказать, но кровь, попадавшая в простреленные легкие, не давала ему возможности говорить. Около него, опустившись на колени, стоял Федя и плакал.

— Кто вы такие? — спросил Бык, обращаясь к одному из парней.

Парень пришел в себя и попытался подняться на ноги, но у него это не получилось. От боли и собственного бессилия он тихо плакал, отлично понимая, что его ожидает впереди. Сплевывая выбитые в драке зубы, он, словно старик, прошамкал:

— Повезло тебе, Бык. Мы бы тебя сегодня ночью точно кончили.

— Скажи, кто заказчик?

Парень посмотрел на него и ничего не сказал. Тело его обмякло, он потерял сознание.

— Антон, Федя и ты, Храпун, остаетесь здесь. Кощей, похоже, уже отошел в мир иной. Разберитесь с этими до конца. Главное, установите заказчика, хотя его я знаю и без них. После того как они вам все расскажут, добейте их. Пусть все это выглядит как простая драка между Кощеем и двумя этими залетными ребятами. Храпун, возьми патроны и рассыпь их по комнате. Когда подчистите все здесь, тихо уйдите.

— Все ясно, Наиль, — ответил Антон.

— Я поехал домой, — сказал Бык.

Он вышел и, скрываясь в темноте, направился в свой домик.

— Диана, мы срочно уезжаем. — Быстро собирайся, я жду тебя в машине.

Через десять минут «джип» Быка остановился около домика коменданта. Он вернул ключи от домика и выехал на трассу.

Я сидел в кабинете и просматривал оперативную сводку. Мое внимание привлекла информация об обнаружении трех криминальных трупов в спортивном лагере КХТИ. Личность одного из погибших была установлена. Им являлся активный участник группировки «Воскресенское» — Кощеев Сергей Харитонович, больше известный под кличкой Кощей. Он скончался от сквозного пулевого ранения в грудь. Личность других двоих до настоящего времени установить не удалось.

Я поднял трубку и попросил дежурного по МВД связать меня с дежурной частью отделения милиции в Матюшино. Через минуту я услышал голос дежурного. Представившись, я попросил его доложить о данном убийстве.

— Извините, товарищ подполковник, больше, чем написано в сводке, я не знаю. Убийство произошло не в мою смену. Сменщик уже ушел домой. Может, вас соединить с дежурным оперативником, он еще здесь, он вам и доложит.

— Хорошо, пригласите его к телефону, — попросил я дежурного по отделу.

Через минуту трубку на том конце провода взял оперативник. Представившись мне, он начал докладывать.

— Трупы троих мужчин были обнаружены в воскресенье в 6. 30 утра. Обнаружила трупы женщина — соседка по домику. Она вышла утром выгуливать свою собаку и увидела приоткрытую дверь. С ее слов, собака потянула ее к домику, словно что-то почувствовала. Подойдя к двери, женщина увидела, что на пороге в луже уже засохшей крови лежит молодой мужчина. От вида крови ей стало плохо, и она упала в обморок. Придя в себя, она бросилась к коменданту лагеря и рассказала ему об увиденном. Пока комендант звонил нам, около домика собралась целая толпа зевак, которая, по всей вероятности, и затоптала все следы. Когда мы приехали на место преступления, то увидели в одной из комнат домика еще два трупа молодых людей. Судя по внешности, оба не старше двадцати пяти лет. По предварительной версии судебного медика, оба скончались в результате травм головы. При осмотре места происшествия были обнаружены пистолеты «ТТ» и Макарова, а также патроны к ним. Судя по всему, выстрел в Кощея был произведен из пистолета «ТТ» китайского производства.

— Понятно, — сказал я. — Скажите, каким образом были убиты те двое, которых вы обнаружили в комнате? Какова ваша версия произошедшего в домике?

— Мне трудно ее озвучить, я ведь простой оперативник, — ответил он. — Думаю, что в комнате возник конфликт между Кощеем и этими двумя ребятами, который, по всей вероятности, перерос в обоюдную драку. Он молотил их чугунной сковородой, а они, похоже, были вооружены огнестрельным оружием. В результате конфликта кто-то из них застрелил его, после чего скончался сам от потери крови.

— Понятно. Скажи, кто из наших сотрудников выезжал на трупы?

— По-моему, ваших сотрудников не было. — По крайней мере я их не видел.

— Спасибо, — поблагодарил я его и положил трубку.

Я поинтересовался у дежурного по МВД, кого из наших сотрудников поднимали на это убийство.

— Звонили Яшину Анатолию Гавриловичу, — сказал дежурный, — однако он сослался на болезнь и не поехал на убийство.

— Почему вы не позвонили мне?

— Вдовин не разрешил, он сам поехал на это убийство, — дежурный положил трубку.

Я потянулся за трубкой, но Вдовин словно прочитал мои мысли и позвонил мне сам:

— Зайди.

В кабинете Вдовина, кроме него самого, находился заместитель министра Феоктистов.

— Что нового с утра? — поинтересовался Вдовин.

— Пока ничего, — ответил я. — Сейчас разговаривал с дежурным, уточнял сведения по вчерашнему убийству.

— Ты еще не разобрался с Яшиным? — поинтересовался у меня Феоктистов.

— Пока нет, Михаил Иванович. — Сейчас разберусь и доложу.

Феоктистов, стоявший у окна все это время, подошел к столу и сел на стул.

— Вот что, Абрамов — сказал он. — Вытаскивай к себе Быка и разбирайся с ним по этому убийству. Он наверняка знает очень много. Вот это и нужно вытащить из него. Ты с ним особо не церемонься, это преступник, и с ним нужно говорить на понятном ему языке.

— Задача ясна, товарищ заместитель министра. Можно мне вам задать один вопрос?

— Что за вопрос? — спросил Феоктистов и посмотрел на меня как-то не по-доброму.

— Вы знаете, Михаил Иванович, что я на этой должности около месяца. Меня, как руководителя управления, курирующего линию убийств, очень беспокоит небольшая численность второго отдела. Она согласно штатному расписанию, составляет всего восемь человек без учета начальника отдела. Данная численность была вполне достаточной год назад. Сейчас количество убийств выросло чуть ли не в три с лишним раза, многие убийства совершаются с применением огнестрельного оружия и носят заказной характер. Если короче, то у меня не хватает сотрудников, чтобы контролировать все эти преступления, не то что работать по их раскрытию.

— Что ты хочешь от меня услышать, Абрамов? — раздраженно спросил Феоктистов. — Ты же сам великолепно знаешь, что я не могу прыгнуть выше головы. Скажи, как я могу изменить это штатное расписание без Москвы? Ты, как всегда, Абрамов, хочешь казаться оригинальным, умным. Ты думаешь, что я этого не понимаю и заставляю тебя работать день и ночь? Я все это знаю, но помочь тебе в этом, извини, никак не могу. Понял?

— Понял. Вы знаете, у меня есть одна идея. Если мы не можем изменить штатное расписание управления, то что нам мешает создать межрегиональный отдел по борьбе с преступлениями против личности и финансировать это подразделение за счет местного бюджета? В этом случае мы всегда сможем им маневрировать в зависимости от оперативной обстановки. Снизилось количество убийств, мы уменьшили количество людей в этом отделе, и наоборот.

Феоктистов с интересом посмотрел на меня:

— В принципе идея сама по себе не плоха. Ведь мы содержим таким образом участковых инспекторов, а почему же не попробовать и здесь?

Они стали с Вдовиным горячо обсуждать данное предложение. Я, взяв в руки свои документы, вышел из кабинета.

Мартын был в бешенстве. Он нервно ходил по кабинету, не зная, что предпринять дальше. Полчаса назад ему позвонили из банка и в вежливой форме сообщили, что вопрос о предоставлении ему валютного кредита временно отложен.

— Как так отложен? — переспросил он у звонившей ему девушки. — Меня же ваш шеф, Леонид Захарович, заверил еще неделю назад, что проблем с предоставлением мне кредита не будет и что этот вопрос решен на все сто процентов.

— Я не знаю, что вам обещал Леонид Захарович, я лишь довожу до вас переданную мне информацию, — ответила девушка на том конце провода.

— Слушай, ты, коза! — неожиданно грубо обратился к ней Мартын. — Ты меня можешь соединить с ним или со своим непосредственным шефом?

— Попробую, не кладите трубку, — ответила она вполне спокойным голосом, словно все эти грубые слова были сказаны не в ее адрес.

Вскоре в трубке раздался мужской голос:

— Я слушаю вас. Что вас конкретно интересует?

— Мне только что ваша девушка сообщила, что вопрос о предоставлении мне валютного кредита пока не рассматривался. О том, что он будет решен положительно, мне сказал ваш шеф Леонид Захарович! — сорвался на крик Мартын.

— Молодой человек, кричать и топать ногами не нужно. Вам в кредите не отказано, просто данный вопрос, как это вам сказать, немного завис без решения. Дело в том, что сейчас у нас в банке осуществляется проверка, и согласно решению правления мы свернули все кредитные дела. Я думаю, что как только закончится эта проверка, ваш вопрос будет обязательно рассмотрен.

— Скажите тогда, когда у вас закончится эта проверка?

— Извините, но я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал мужчина и положил трубку.

— Козел драный, — выругался вслух Мартын.

Он нажал на кнопку и посмотрел на входную дверь. Дверь по-прежнему была закрыта. Он вновь нажал на кнопку, с нетерпением ожидая начальника службы безопасности. Наконец дверь открылась, и в кабинет вошел Павел.

— Вы что там, все спите, что ли? — раздраженно спросил его Мартын.

— Нет, у нас все нормально, — ответил Павел. — Просто я ненадолго отлучился, чтобы проверить посты.

— Что у нас там, в Казани? — с нарастающим раздражением поинтересовался он у Павла. — Почему нет никаких новостей? Может, мне теперь самому решать все ваши вопросы?

— Мартын, там все провалилось, — тихо сказал Павел. — Я сегодня с утра разговаривал с Корейцем. Он просил передать тебе, что ребят замочили люди Быка в пьяной драке. Со слов Корейца, они что-то там не поделили на дискотеке, и те решили с ними разобраться. Один из них ворвался к ним в домик с куском арматуры в руке, и прежде чем те смогли организовать ему отпор, замочил одного из них. Второй застрелил его, однако тоже умер от потери крови. Трупы были обнаружены лишь на другой день рано утром.

— Вот ведь какой он живучий — сказал Мартын, намекая на Быка. — Везет же дуракам и пьяницам.

— Это точно, — подтвердил его слова Павел.

— Ладно, пусть, сука, еще немного поживет. Скажи, кого они замочили?

— Говорят, какого-то Кощея.

— Вот уж непруха, — подумал про себя Мартын.

Кощей иногда помогал Мартыну. По его просьбе тот сообщал ему о действиях и намерениях Быка, и поэтому Мартыну было жалко потерять информатора. Так, в частности, именно по информации Кощея бойцы Павла пытались совершить покушение на Быка в квартире на проспекте Победы.

— Неужели он вычислил Кощея и таким сложным путем избавился от него? — снова подумал Мартын. — Если это так, то игра принимает серьезный оборот. Следовательно, в самые ближайшие дни можно ждать от Быка ответного удара.

— Павел, а что у нас происходит в Питере? Как там наш Резаный?

— Резаный недавно вернулся из-за бугра и сейчас проводит ревизию своих компаний — ответил Павел и взглянул на Мартына.

— Вот что, Павел! Мне нужны сведения, с каким казанским банком работает Резаный. Дело в том, что после убийства Мони в кафе «Раки» шарик на нашей стороне, и мы должны с ним что-то делать. Надеюсь, ты понял меня?

— Все ясно, Мартын, — сказал Павел и вышел из кабинета.

Бык сидел на лавке и ждал меня. Увидев мою машину, он встал и направился в мою сторону. Мы поздоровались и пошли вдоль аллеи.

— Давай, Наиль, пройдемся немного — предложил я ему. — Целый день на работе сижу, хочется немного походить, подышать свежим воздухом.

Мы медленно побрели вдоль аллеи, заросшей густым кустарником. Пройдя метров тридцать, я повернулся к Быку и сказал:

— Наиль, ты играешь со мной не совсем честно. Все, что ты мне здесь гонишь, все оказывается туфтой. Я больше играть в одни ворота с тобой не хочу. Я дважды тебе помог выжить, предупредив о возможных покушениях на тебя. Я начинаю сомневаться в необходимости этих встреч. Если я решу больше с тобой не встречаться, ты проживешь не так долго. Тебе никто из ребят не простит этих встреч, и если тебя не убьет Мартын, то тебя убьют свои же ребята.

Бык внезапно остановился и с удивлением посмотрел на меня. Эти слова явно озадачили его.

— Скажи, Наиль, почему я узнаю от Бухарова о том, что в Зеленом Бору погиб твой боец? Если ты решил нарушить наши правила в одностороннем порядке, дело, конечно, твое. Просто нужно тогда позвонить мне и предупредить об этом. Ты, наверное, считаешь, что ты незаменим, что я не имею других людей, в том числе и в твоей группировке. Если ты так считаешь, то глубоко ошибаешься в этом.

— Я что-то не понял вас, Виктор Николаевич. Поймите меня правильно, я не собирался рвать с вами отношения и вводить вас в заблуждение. Я всегда был с вами честен и говорил вам лишь то, что слышал от других людей. Если там что-то не срасталось, это не моя вина. Разве я вас обманывал, рассказывая о событиях на Высокой Горе? Вы же сами проверяли эту информацию, и она оказалась в цвет. Это не моя проблема, что он выскочил из этого дела сухим, отделавшись лишь испугом.

— Хорошо, Наиль. Если это так, тогда расскажи, что же произошло в Зеленом Бору? — задал я ему вопрос.

Бык немного подумал, словно прикидывая, с чего начать, и, взглянув на меня, начал рассказывать.

— В субботу мы с женой поехали отдохнуть в Зеленый Бор. Решили немного покупаться и позагорать. У меня была договоренность с комендантом спортивного лагеря КХТИ об аренде домика. По дороге туда я заметил машину Корейца, который стал прижимать меня к обочине. Когда я остановился, мы сцепились с ним. Не подумайте, что мы подрались, просто сцепились на словах. Кореец передал мне, что Мартын забирает у меня страховую компанию «Казань», и в случае, если я не отдам ее добровольно, они меня завалят. Так и сказал, что если не отдашь, то мы тебя просто завалим. Ну, я тоже не сдержался и ответил ему, что это еще нужно посмотреть, кто кого завалит первый. Когда я приехал в спортивный лагерь КХТИ и снял домик, то обратил внимание на двух ребят, которые приехали туда буквально вслед за мной. Пока жена возилась в домике, мы с Антоном, моим охранником, заметили, что эти двое посменно ведут наблюдение за нами. В этот момент в лагерь приехал Кощей. Он был один, без ребят. Я его попросил, чтобы он на всякий случай подстраховал меня с женой, пока мы будем купаться и загорать на пляже. Кощей, как человек довольно агрессивный и порой непредсказуемый, сразу же полез к этим ребятам, стал разбираться с ними, кто они и откуда. Между ними уже тогда возник серьезный конфликт, который чуть не перерос в обоюдную драку. Как я узнал чуть позже от Кощея, эти ребята были не местными. Они были из Москвы, и привез их в лагерь Кореец. Вечером, когда в лагере началась дискотека, мы с Антоном и женой уехали из лагеря. Моя жена перегрелась на солнце, и у нее к вечеру поднялась температура. Не знаю, почему, но Кощей с нами домой не поехал, а остался там, в лагере. По-моему, он на пляже познакомился с какой-то девушкой и решил остаться на дискотеку. Что произошло потом, я точно не знаю, могу лишь догадываться об этом. Виктор Николаевич, думаю, что вам нужно работать по этому преступлению непосредственно с Корейцем. Считаю, что только он один мог навестина меня этих двоих залетных.

— Почему ты решил, что они приехали в лагерь по твою душу? Сейчас многие москвичи отдыхают на Волге.

— Тогда скажите мне, пожалуйста, зачем ему нужно было останавливать мою машину на трассе? Ему нужно было показать этим ребятам меня. Да и угрожал он мне вполне серьезно и откровенно. Думаю, он рассчитывал, что эти двое убьют меня раньше, чем я сведу с ним свои счеты.

Он замолчал и посмотрел на меня, стараясь угадать, о чем я думаю. А думать мне было над чем. Я не верил рассказу Быка, так как уже достаточно хорошо изучил его за все время нашего общения. Он умел довольно красиво переплести правду с откровенной ложью, и не знающий его человек мог легко поверить его словам.

— Наиль, ты не темни, — сказал я. — Мы опрашивали всех отдыхающих в тот день людей. Никто из них не мог вспомнить ни этих ребят, ни твоего Кощея. Если бы между ними возник, как ты говоришь, конфликт, то люди бы наверняка бы это все запомнили.

— Вы меня обижаете, Виктор Николаевич. Просто ваши сотрудники плохо искали тех людей и не со всеми беседовали, — ответил Бык. — Если вы, Виктор Николаевич, сомневаетесь в моем рассказе, то задержите Корейца, надавите на него, и он вам все расскажет. А если припомните ему еще и об оружии, думаю, что вы его сможете развалить, Виктор Николаевич. Я даже могу вам подсказать хороший ход. Заявите ему, что найденный на месте убийства пистолет «ТТ» оказался паленым, и именно из этого пистолета завалили Гордея. Все это, конечно, туфта, но он точно поведется на это. Короче, разложите перед ним пасьянс: пистолет — Гордей — Гарик. Думаю, что это выстрелит. Только прессовать его нужно сильно, чтобы он понял, что обратной дороги у него нет.

— Хорошо, Наиль, я воспользуюсь твоим советом. Что теперь ты намерен делать? Будешь рубиться за страховую компанию или просто вернешь ее Мартыну?

— Подумаю, — сказал он. — Время покажет.

Мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Яшин стоял передо мной и наглым образом улыбался, выслушивая мои претензии к нему.

— Анатолий Гаврилович, вы что здесь корчите лицо, словно клоун в цирке? Потрудитесь объяснить, почему вы не выехали на это тройное убийство в Зеленом Бору?

— Я вам уже ответил, что в этот вечер я себя плохо чувствовал, вот и не поехал. Не умирать же мне в Зеленом Бору. Скажите, Виктор Николаевич, вам не кажется, что, кроме вас, все это больше никому не нужно? Не нужно ни Феоктистову, ни Вдовину? Если бы это было им нужно, то они непременно со мной поговорили на эту тему, но они этого почему-то не сделали.

— Вы, Анатолий Гаврилович, пока подчиняетесь мне, и я ваш непосредственный начальник. Наши с вами руководители спрашивают с меня, а я спрашиваю с вас, потому что имею право знать, почему вы отказались выехать на место преступления.

— Я же вам по-русски сказал, что я плохо себя чувствовал.

Я молча открыл свой блокнот и, взглянув в него, продолжил:

— Анатолий Гаврилович, за последние полтора месяца, то есть с даты вашего назначения на эту должность, вы шесть раз отказались от выезда на место преступления. Может, вы мне объясните, с чем это связано? Может, вы забыли о том, что перед вашим назначением мы с вами оговаривали специфику этой должности, в частности, то, что вам придется практически постоянно выезжать на подобные преступления.

— Виктор Николаевич, потрудитесь изменить тон общения со мной. Мне вообще не нравится весь этот разговор. С чего это вы взяли, что я должен постоянно выезжать на все преступления? Покажите мне, где это все написано? И не нужно перекладывать с больной головы на здоровую все ваши проблемы. Если вас накачали с утра ваши руководители, то я бы не хотел выступать громоотводом.

— Хорошо, Анатолий Гаврилович, — сказал я достаточно спокойным голосом. — Подготовьте мне объяснительную записку по данному факту. А сейчас можете быть свободны, я вас больше не задерживаю.

— Я ничего писать не буду, — сказал он и вышел из кабинета.

Я взял лист чистой бумаги и начал писать рапорт на имя заместителя министра Феоктистова. Написав его, я вышел из своего кабинета и направился к Вдовину. Войдя к нему в кабинет, я молча положил перед ним рапорт. Он так же молча взглянул на меня, а затем взял со стола мой рапорт. Быстро прочитав его, он снова взглянул на меня и сказал:

— Вот этого раздора и скандала я и не хотел в своем управлении. Вы что, по-хорошему не можете решить эту проблему? Вы мой заместитель, вы и решайте этот вопрос без моего участия.

— Анатолий Герасимович, — сказал я. — Я считаю, что Яшина необходимо наказать.

— Говоришь, наказать? — ухмыльнулся он. — А если Яшин действительно в эту ночь плохо себя чувствовал и действительно по состоянию своего здоровья не мог выехать на убийство, что тогда?

Вдовин дважды сделал ударение на слово «действительно», давая тем самым понять мне, что он не собирается ничего предпринимать.

— Я не врач и не хочу диагностировать Яшина на предмет состояния его здоровья. Мне трудно сказать, как он себя чувствовал в эту ночь, хорошо или плохо. Если у человека отсутствует бюллетень и нет жалоб, значит, он здоров и может работать в нормальном режиме.

— Это спорный момент, — ответил Вдовин. — Ты сам, Виктор Николаевич, иногда плохо чувствуешь себя на работе, не правда ли?

— Всякое бывает, Анатолий Герасимович, бывает и такое. Однако я не бросаю работу и не ухожу домой.

— Не нужно судить людей по своим меркам. Вы такой, а Яшин — другой человек. Вы так относитесь к своей работе, а он немного по-другому. Неужели за это его необходимо наказывать?

— Анатолий Герасимович, я подал вам свой рапорт, и вы вправе как начальник поступать с ним как пожелаете. Я проработал в этом управлении достаточно долго, и со мной ни один из моих подчиненных никогда так не говорил, как говорил со мной сегодня Яшин. Если вы его не поставите на место, значит, это будет первым камнем в фундаменте управления, разрушенным вами.

— Хорошо, Виктор Николаевич. Я вас отлично понял.

Мартын сидел в кресле и внимательно слушал доклад своего начальника службы безопасности. Прервав его на полуслове, Мартын попросил уточнить:

— Выходит, наши ребята закончили генеральскую программу. Все запланированные квартиры нами сняты?

— Да. Вот список адресов, можете докладывать генералу, — ответил Павел.

Мартын взял в руки список адресов и внимательно просмотрел все указанные в нем адреса.

— Ты мне вот скажи, как ты думаешь, еще долго меня будут пасти эти люди из КГБ?

— Откуда я знаю? — ответил Павел. — По-моему, мы уже до того к ним привыкли, что перестали даже раздражать друг друга. Кстати, хотел вам доложить, что вы, если захотите, можете свободно покинуть этот офис через запасной выход. Вот вам электронный ключ, который я купил у коменданта гостиницы. Мы сегодня проверили, там все чисто.

— Хорошо, — сказал Мартын. — Если тебя периодически пинать, то ты начинаешь здраво рассуждать и предлагать довольно хорошие решения. Вот и комнату для переговоров ты хорошо оформил. Мне здесь более комфортно, чем перед этими окнами. Павел, доложи, что у нас по Казани?

— Пока все тихо. Милиция топчется на месте, каких-либо угроз для нас не отмечается.

— Это хорошо. Что с банком?

— С каким банком? — переспросил его Павел.

— С тем, что работает с Резаным.

— Все понял. С Резаным работает банк «Волжский». Через этот банк он всегда проворачивает свои дела. У него с управляющим не только хорошие взаимоотношения по работе, но связывают еще и дружеские отношения.

— Как ты думаешь, если нам убрать эту фигуру, мы здорово насолим этим Резаному? — спросил Мартын и посмотрел на Павла.

— Я не думаю, что акционеры банка всей душой горят работать с Резаным. Если устранить, как вы говорите, эту фигуру, то им понадобится определенное время, чтобы подобрать вместо него нужного им человека. Во-вторых, будет ли он работать с ним по старой схеме, это тоже вопрос.

— Я тоже так думаю. Так что давай, все в твоих руках. Единственное мое условие — все это должно произойти не в Казани, а где-нибудь на стороне. Например, на отдыхе.

— Все ясно, — ответил Павел. — Скажи, Мартын, а что нам делать с Быком?

— Оставьте его Корейцу. Пусть тот сам разбирается с ним. У тебя, сам знаешь, это не получилось.

— Все ясно, — снова сказал Павел и вышел из кабинета.

Кореец сидел передо мной и молча смотрел на мой стол.

— Что, так и будем молчать? — спросил я его. — Видно, сутки, проведенные в ИВС, тебя к разговору со мной не расположили?

— А что мне с вами после всего этого делать, целоваться что ли? — ответил он. — Хватаете не понятно за что, сажаете в камеру, да еще требуете, чтобы я с вами нормально разговаривал.

— Ну, наконец-то, свершилось чудо, ты что-то произнес. Это уже прогресс с твоей стороны, Кореец. Ты хоть понимаешь, к чему я тебя все время подвожу или нет?

— А как не понимать? Вы из меня хотите сделать паровоз. Говорите, что я являюсь организатором попытки покушения каких-то людей на Быка, ну и так далее. Вы предлагаете мне признаться в том, что я не делал.

Он на секунду замолк, а затем, глубоко вздохнув, продолжил:

— Вы почему-то утверждаете, что у вас есть показания свидетелей, что меня видели с этими людьми накануне их гибели, но этих показаний вы мне не даете. С другой стороны, если и видели, то что из этого? Разве это преступление? Да, я с этими ребятами виделся и разговаривал. Эти ребята поинтересовались, как добраться до спортивного лагеря КХТИ, я им и объяснил. Разве вы бы не помогли людям, если бы они обратились к вам?

— Кореец, ты не гони пургу, здесь управление уголовного розыска, и лохов здесь нет. Я, мол, случайно встретился с этими людьми и помог им добраться до спортивного лагеря КХТИ. О том, что эти люди хотели завалить Быка, я понятия не имею, и так далее и тому подобное. Кому ты это все гонишь? Мне что ли? Ты не учел одного, что тебя видели люди, когда ты к ним нырял в гостиницу.

— Раз это так, то пусть проведут следственный эксперимент с опознанием. Посмотрим, опознают они меня или нет.

— Проведут, Кореец, если это понадобится следствию, — сказал я. — Ты пока находишься в МВД, а не в прокуратуре. Вот когда тебя арестуют, вот тогда и будут проводитьсяопознания, очные ставки со свидетелями. Ты понял меня, Кореец?

Он снова замолчал и уставился в пол. Судя по его лицу, он уже в который раз прогонял через себя всю эту ситуацию, анализируя свое положение в процессе нашего разговора.

— Кореец, там три трупа, а это немало. — Ты сам подумай, если я притащу сюда Быка, то он непременно сделает все, чтобы тебя закрыли. Как ты на такое развитие событий смотришь?

— А мне глубоко плевать на это животное. — Бык никогда не был настоящим пацаном. Он всегда избегал открытого противостояния. Он для меня не авторитет.

— Ты снова, Кореец уходишь в сторону. Что ты делал в гостинице, а вернее, в номере этих ребят? — спросил я его.

— Да, ничего я там не делал. Просто зашел навестить их. Одного, Максима, я раньше знал, мы с ним познакомились с год назад в Москве. Он мне позвонил и предложилвстретиться в гостинице. Попили водки и разошлись. На другой день они попросили меня помочь с отдыхом, я и отвез их в Зеленый Бор.

— Вот видишь, Кореец, мы маленькими шагами, но приближаемся к главному. А именно — кто им дал стволы. Ведь прилететь они с оружием не могли, и это значит, что оружие им вручили здесь, в Казани.

Кореец вздрогнул от прозвучавшего вопроса и снова замолчал. Он всеми клеточками своего тела вдруг почувствовал реальную опасность, которая с каждой минутой все больше стала нависать над ним. Он только сейчас понял, что все эти вроде бы, на первый взгляд, простые вопросы и ответы завели его в тупик, откуда уже не было выхода.

— Нужно что-то делать, — подумал про себя Кореец. — Этот оперативник явно меня натягивает на организацию провалившегося покушения на Быка. Если он вытащит в МВД Быка, то отпираться будет сложно.

Он уже сто раз успел пожалеть о том, что напрямую стал угрожать Быку расправой. Тогда, на дороге, он не мог даже предположить, что эти двое прошедших специальную подготовку людей не смогут его завалить.

— Недаром умные люди говорят, что если Бог хочет наказать человека, то он лишает его разума, — думал Кореец. — Наверное, это сказано про меня.

Я сидел и смотрел на Корейца. Я видел, что его одолевают сомнения, и он никак не может принять верное для себя решение. Я тоже не знал, что мне говорить, и поэтому решил блефовать и дальше, придумывая различные варианты встречи Корейца и этих ребят. Я не хотел оставить его в этот момент без психологического давления, так как чувствовал, что он на грани срыва. Немного подумав и вспомнив наставления Быка, я решил рискнуть.

— Ты знаешь, Кореец, из пистолета «ТТ», который был обнаружен на месте убийства тех двоих москвичей, был в свое время застрелен Гордей, родной брат Гарика. Думаю, что и за это тебе придется ответить. Не знаю, как ты, но думаю, что Гарик будет несказанно рад и одновременно разочарован этим сообщением, — сказал я.

— Этого не может быть! — растерялся Кореец. — Ствол должен быть чистым, не паленым.

— Тебя, Кореец, как лоха, обвели вокруг пальца. Тебя, как ребенка, обманули. Вместо конфетки тебе подсунули горькое лекарство.

— Что мне теперь делать? — Кореец посмотрел на меня.

— Думаю, что лучший для тебя вариант — это сотрудничество с МВД, — ответил я.

Кореец внимательно посмотрел на меня. Ему было трудно решиться на это предложение, однако отказаться было еще страшнее. Он хорошо знал, что если эта весть дойдет до Гарика, то тот обязательно расправится с ним, и эта расправа будет страшной. Немного подумав, Кореец посмотрел на меня и тихо сказал:

— Какие гарантии жизни вы даете мне, Виктор Николаевич? Я могу рассчитывать на вас, что вы меня не сольете при случае, ведь я никаких официальных показаний давать не буду?

— Скажи, Кореец, о каком случае ты мне говоришь? — спросил я его.

— Мало ли в жизни различных ситуаций. Например, пойдете на повышение, измените место работы. Тогда что?

— А, вон ты к чему. Ты, Кореец, не переживай, о твоем сотрудничестве с МВД, кроме нас двоих, никто знать больше не будет. Если что случится, я верну тебе лично твою расписку о добровольном сотрудничестве с МВД. Надеюсь, ты веришь мне?

— Хотелось бы. Однако у меня одно условие: я на своих ребят вам стучать не буду. Если вас устраивает это, то я готов.

— Давай ближе к столу, бери бумагу и пиши, — сказал я, протягивая ему ручку.

После того как из моего кабинета вывели Корейца, я связался со следователем прокуратуры, который вел дело по тройному убийству. Поздоровавшись с ним, я представился.

— Валентин, — обратился я к следователю районной прокуратуры. — Что будем делать? У меня сейчас в ИВС находится Кореец. Интересные вещи рассказывает. С его слов, это он передал оружие двум парням из Москвы. Они прибыли специально из Москвы с задачей покончить с Быком.

— Понятно. Кто это может подтвердить? Парни убиты, их не допросишь, а официальных показаний, как ты говоришь, Кореец не даст. Чем мы будем подпирать нашу версию о причастности к этому преступлению Корейца? Сейчас он напуган твоими словами, а завтра что будем делать?

— Валентин, ты руководитель оперативно-следственной группы, ты и решай, как использовать эту оперативную информацию. Я же не могу все время блефовать.

— Извини, Виктор Николаевич, — сказал следователь. — Все, что тебе поведал Кореец, для следствия практически нуль. У нас только оперативные материалы, и нет ни одного официального показания. Заказчик, как ты считаешь, Мартын. Что мы имеем против него? Ничего. Нет ни одного прямого показания, что именно он отдал указание о ликвидации Быка. Второе. Кореец. Что имеем в отношении него? Его устное признание о том, что он был знаком с этими ребятами. Пил с ними в гостинице, а на другой день отвез в Зеленый Бор. Что нам это дает? Ничего. Сегодня он тебе это рассказал, завтра в присутствии своего адвоката он откажется от этого. Скажет, что он никогда и ничего подобного тебе не рассказывал. Третье. Оружие. Опять все тот же Кореец. Говорит, что передал пистолеты. Завтра скажет, что впервые об этом слышит. Что будем делать? Как ты думаешь, он даст прямые показания в отношении Мартына? Сомневаешься, и я тоже. Теперь, если все это взвесить, что мы имеем в осадке? Ничего. Думаю, что линия тупиковая. Кореец не убивал ни Кощея, ни этих двух москвичей. Ты его к этому убийству даже за уши не подтянешь. Когда все это происходило в Зеленом Бору, он, по всей вероятности, был где-нибудь в общественном месте, и сотни человек подтвердят, что он был именно там. Думаю, что нужно поработать в оперативном плане с ребятами из бригады Быка. Если ты сможешь это сделать, то мы, думаю, сделаем шаг вперед.

— Спасибо Валентин. Я подумаю, как использовать Корейца в своих интересах.

— Так что мой совет — работай с Быком. Если что, звони. Приеду в любое время суток.

Я попрощался с ним и положил трубку.

Александр Тимофеевич Козин, председатель правления банка «Волжский», заканчивал свой рабочий день. С завтрашнего дня он уже числился в очередном отпуске, и сейчас, подписывая все необходимые документы, он мыслями уже был там, где плескались о берег волжские волны. Козин принципиально не ездил отдыхать за границу и на другие модные курорты, предпочитал всему этому простой отдых на Волге. Года два назад ему случайно пришлось побывать в санатории «Ундоры», расположенном в Ульяновской области на живописном берегу Волги. Эти места ему не только очень понравились, они словно приворожили его… В прошлом году он неплохо отдохнул в этом санатории, часто ходил на рыбалку, в лес, и этот активный отдых позволил ему отработать весь год без каких-либо отклонений в здоровье. В этом году он снова, не обращая внимания на советы друзей, решил поехать в санаторий. Купив накануне отпуска путевку, он с нетерпением стал ждать того дня, когда, забыв про все свои проблемы, сможет снова посидеть на волжском берегу с удочкой в руках.

Подписав все необходимые распоряжения и документы, Александр Тимофеевич вышел из своего кабинета и передал папку с подписанными документами секретарю.

— Все, Мила, меня больше нет, я в отпуске. Всех направляй к Николаю Ивановичу, он остается вместо меня.

— А для Нины Анатольевны? — поинтересовалась она у него.

— Если она позвонит, скажи ей, что я на выезде, — ответил он.

— Хорошо.

Козина Нина Анатольевна, первый вице-президент, заместитель председателя правления банка, была женой Александра Тимофеевича. В последнее время в их семейной жизни наметился уже не скрываемый ни для кого разлад. Красивая, молодая бизнес-леди пользовалась большим успехом среди мужчин, особенно в кругу больших правительственных чиновников республики. Эти ее бесконечные встречи на высоком уровне, частые командировки с представителями правительства в Эмираты и другие зарубежные страны сыграли определенную роль в их взаимоотношениях. Однажды Александр Тимофеевич, человек весьма и весьма выдержанный, высказал ей свою обеспокоенность ее образом жизни. На что она парировала незамедлительно:

— Если ты из меня хочешь сделать свою прислугу, то у тебя это не получится. Времена, когда я к тебе заглядывала в рот и слушала все твои советы, канули в вечность. Я достаточно молодая и красивая женщина и имею право на свое место в этой жизни. Я не буду тебя благодарить за то, что ты меня многому научил, лишь по одной причине: я за это расплатилась с тобой своей молодостью. Теперь я хочу пожить так, как хочу. Если ты надумаешь разводиться со мной, препятствия с моей стороны не будет.

— Нина, неужели ты сама не замечаешь, что превращаешься в женщину для эскорта? Если ты сама этого не замечаешь, то это видят все служащие банка и тихонько смеются за твоей спиной. Я не хочу, чтобы твои похождения были связаны с моим именем.

— Саша! Мы уже давно не спим с тобой в одной кровати, и поэтому тебе не стоит связывать мои поездки с мужчинами с твоим именем. Сейчас банк, а вернее, его положение на рынке банковских услуг, больше связан с моим именем, чем с твоей умной головой. Если ты этого не замечаешь, то там, наверху, это уже давно усвоили. Ты сейчас пытаешься из меня сделать проститутку, которая спит с мужчинами из-за денег. Это не так. Я с ними сплю только по одной причине — потому что не хочу спать с тобой.

В тот вечер Козин ушел из дома, забрав с собой лишь необходимые вещи. Он вернулся в двухкомнатную квартиру своей матери, в ту, в которую когда-то впервые привел свою жену. Через некоторое время Козин приобрел себе новую четырехкомнатную квартиру, он перебрался в нее со своей старенькой матерью.

Выйдя из банка, Козин сел в ожидавшую его машину и поехал к домой.

— Александр Тимофеевич, — обратился к нему водитель. — Мне что-то не совсем нравится вон та «девятка», которая вот уже пятый день висит у нас на хвосте.

Козин оглянулся назад и увидел черную тонированную «девятку» без государственных номеров, которая следовала за их машиной.

— Да ты, Анатолий, особо не переживай, кому мы с тобой нужны. Это, наверное, Нина Анатольевна опять что-нибудь надумала. Наверняка, хочет узнать, куда и с кем я поеду отдыхать, вот и наняла частных детективов.

— Все равно мне это не нравится, — сказал водитель.

— Ничего, Анатолий отвезешь меня завтра в «Ундоры» и отдыхай две недели на полную катушку. На отдыхе ты быстро все позабудешь.

Он доехали до улицы Маяковского и остановились около четырехэтажного дома сталинской постройки. Александр Тимофеевич вышел из машины и, минуя небольшой по современным меркам двор, вошел в левый крайний подъезд дома. Постояв еще немного и убедившись, что шеф дошел до квартиры, водитель развернулся и уехал. Черная «девятка», пристроившись около театрального училища, осталась на месте.

Около восьми часов вечера Козин позвонил в Петербург. Он решил переговорить с Резаным в отношении своего отпуска.

— Это Александр Тимофеевич, соедини меня, пожалуйста, с Рамилем.

— Привет — поздоровался он с ним, когда тот поднял трубку. — Пока мне не звони на работу, я на две недели ушел в отпуск. Буду отдыхать в «Ундорах», где отдыхал в прошлом году. Мне там нравится, места прекрасные, рыбалка. А что самое главное — это нет показной напыщенности. Там люди простые, и поэтому кланяться там некому. Если надумаешь встретиться, приезжай, буду рад тебя увидеть. Да, кстати, в отношении Нины — у нас с ней все по-прежнему. У нее своя жизнь, а у меня своя. Спасибо, Рамиль, приезжай, вместе порыбачим.

Он положил трубку и направился принимать ванну.

Утром он вышел из дома с двумя чемоданами и, вежливо отвечая на приветствия соседей, направился к своей машине, ожидавшей его на улице. Анатолий помог ему уложить чемоданы в багажник, и они тронулись.

— Надо же, вот сволочи, — сказал Анатолий, увидев двигающуюся за ними черную «девятку». — Что им нужно от нас?

— Да брось ты, Анатолий, из-за каких-то дурачков портить себе настроение. Нервы нужно беречь. Я думаю, что после того как ты меня оставишь в санатории, эти люди отстанут от тебя.

— Посмотрим, Александр Тимофеевич.

Через три с лишним часа скверной дороги они, наконец, добрались до санатория. Пока Козин оформлял в бухгалтерии все необходимые документы, Анатолий внимательно наблюдал за черной «девяткой», которая припарковалась метрах в ста от них. Вскоре он заметил, как из черной девятки вышли двое молодых парней и проследовали в здание санатория.

— Толя, бери чемоданы и тащи их сюда, — крикнул ему Козин, выходя из здания санатория.

Он, подхватив два чемодана, направился вслед за шефом. Они поднялись на лифте на четвертый этаж. Дверь номера была открыта, они вошли в номер. В номере было две небольшие комнаты. — Спасибо, Толя, за помощь, — сказал Козин. — Давай езжай домой. Я здесь уже сам разберусь со своими вещами. Будь на телефоне, если что, я тебя вызову.

Анатолий пожелал ему хорошего отдыха и вышел из номера. Он спустился на первый этаж и вышел из здания. По привычке посмотрел в сторону, где еще полчаса назад стояла черная «девятка», однако машины на месте не было.

— Наверное, прав был шеф, — подумал про себя он. — Довели до санатория, удостоверились, что он остался в нем, и спокойно уехали.

Он сел в машину и поехал обратно в Казань.

Козин разбирал в номере свои вещи. Он успел повесить в шкаф два своих костюма, когда услышал музыку в соседней комнате.

— Интересно! Кто включил в комнате телевизор? — подумал он. Повернувшись, он вдруг увидел незнакомого мужчину в темном костюме, который стоял в дверном проеме.

— Что вам нужно, молодой человек? — вежливо спросил его Козин.

— Извините, вы случайно не Козин? — в свою очередь задал тот ему вопрос.

— Да, вы угадали, — ответил Александр Тимофеевич. — Я действительно Козин, что вы хотели?

Мужчина поднял руку. В руке его был пистолет с навернутым на ствол глушителем. Раздался чуть слышный хлопок. Пуля угодила в грудь Козина. Он отлетел назад метра на полтора и спиной опрокинулся на стоявшую в комнате кровать. Изо рта Козина тонкой струйкой потекла кровь. Александр Тимофеевич попытался подняться с кровати, но не смог. Он снова упал на кровать. Красное пятно на покрывале с каждой секундой становилось все больше. Он поднял руку, словно пытаясь защитить себя от разящих пуль незнакомца.

Мужчина подошел ближе к нему и, накрыв лицо умирающего большим махровым полотенцем, выстрелил в его голову еще два раза. Убедившись в том, что Козин мертв, он взял в руки второе полотенце, лежащее на прикроватной тумбе, и тщательно обтер пистолет, который положил около его ног. Он вытер этим полотенцем и косяк двери, о который опирался, и направился к двери. Около двери он посмотрел на свою обувь и брюки, они были забрызганы мелкими каплями крови. Мужчина снова вернулся в комнату, где лежал убитый им человек, и стал рыться в его вещах. Найдя в чемодане джинсы, он быстро примерил их и был приятно удивлен — джинсы подошли ему.

— Надо же, как удачно, — подумал он.

Обувь Козина тоже подошла ему. Свернув свою старую одежду, он сунул ее в большой пакет и направился к двери. Выйдя из номера, мужчина повесил на ручку двери табличку с надписью «Прошу не беспокоить» и направился в сторону выхода. Спустившись вниз, он вышел из здания санатория и сунул пакет с вещами в мусорный ящик, который находился позади корпуса.

— Ну как? — поинтересовался у него мужчина, сидевший за рулем черной «девятки».

— Все хорошо, трогай, — сказал стрелок.

Черная «девятка» без государственных номеров выехала за ворота санатория и, набрав приличную скорость, двинулась в сторону Москвы.

Весть об убийстве управляющего банком «Волжский» Козина прозвучала в Казани словно гром средь ясного неба.

Меня вызвал к себе Феоктистов. В кабинете, кроме него, уже находились начальник шестого управления по борьбе с организованной преступностью Бухаров, начальник управления уголовного розыска Вдовин и двое не знакомых мне людей, по всей вероятности, представителей оперативных подразделений КГБ.

— Теперь, кажется, собрались все, — сказал заместитель министра. — Мы с нашим министром только что вернулись из Кабинета министров. Что я могу вам сказать, товарищи, Правительство республики в шоке от этого преступления.

— Да, преступление неординарное, — сказал Бухаров. — Это не разборки между группировками.

— Вот именно, — подтвердил его слова Феоктистов. — То, что Козина застрелили в Ульяновской области, ничего не меняет. Я думаю, что ноги растут из Казани.

— Михаил Иванович. А что, есть какая-то оперативная информация о причастности наших бандитов к этому делу? — поинтересовался я у него.

— Какая информация? — грубовато ответил он. — Сейчас только все и говорят о причастности нашей братвы к этому убийству. А ты меня спрашиваешь о чем-то.

— А что говорят оперативники из Ульяновска? — снова я задал ему вопрос. — Они же отрабатывали, наверное, людей в санатории?

Феоктистов посмотрел на меня таким взглядом, словно перед ним сидел не я, а инопланетянин. Он сморщился, как от зубной боли.

— Извини, Абрамов, можно подумать, что ты первый день работаешь в розыске.

— Простите, товарищ полковник, — ответил я. — Я думал, что вы собрали нас всех, чтобы мы смогли обменяться имеющейся у нас информацией, наметить какие-то мероприятия в помощь товарищам из Ульяновска, но я, видно, в чем-то ошибся?

— Министр хочет, чтобы мы вплотную занялись этим делом, — сказал Феоктистов. Так что, Абрамов, все в твоих руках.

— Извините, я что-то не понял вас, Михаил Иванович, — я старался не обращать внимания, что Вдовин толкал меня под столом ногой. — Разве у нас мало своих нераскрытых убийств, что мы забираем себе это ульяновское убийство? Одно дело — помочь товарищам, другое дело — полностью заниматься его раскрытием. Это первое, что я хотел сказать. Второе. Данное убийство носит явно заказной характер как по исполнению, так и по подготовке к нему. Я думаю, что раскрытием данного преступления должно заниматься управление Бухарова. Вы сами знаете мое положение, у меня всего восемь сотрудников, и я сейчас просто не в состоянии выделить на это преступление двух-трех человек.

— Абрамов бы не был Абрамовым, если бы не высказал свое личное мнение руководству министерства, — заметил Феоктистов, словно извиняясь перед молчаливыми мужчинами, которые сидели в креслах и внимательно слушали наш диалог.

— Что, я хочу сказать — продолжил он. — Формально он, конечно, прав. Преступление по территориальности не наше. Однако я уверен, что его совершили наши бандиты, и нам будет намного проще его раскрывать, чем сотрудникам из Ульяновска. В отношении того, кто будет работать по данному делу, я тоже, наверное, соглашусь. Сейчас управление уголовного розыска просто не может этого сделать в силу физических возможностей.

Я с облегчением вздохнул и с интересом посмотрел на лицо Бухарова, которое с каждым словом, произнесенным Феоктистовым, вытягивалось от удивления все больше и больше. Когда тот замолчал, он поднялся с места.

— Мы впервые сталкиваемся с тем, когда нам поручают раскрытие столь резонансного преступления. Раньше наше управление было на вторых ролях в раскрытии преступлений. Многие наши сотрудники не имеют практики работы по раскрытию преступлений против личности и могут просто не справиться с возложенными на них обязанностями. Я думаю, что этим делом должны заниматься сотрудники уголовного розыска, а мы бы помогли им своей информацией.

Феоктистов перевел свой взгляд с Бухарова на меня. Однако неожиданно слово взял Вдовин, который до этого момента сидел молча.

— Здесь не место обсуждать решение руководства министерства Он укоризненно посмотрел на Бухарова. — Сейчас управление по борьбе с организованной преступностью по численности сравнялось с нашим управлением, и я считаю, что выделить в нем группу в пять человек особой сложности у Бухарова не вызовет. Если нужны будут какие-то консультации, мы всегда их окажем.

Феоктистов был очень доволен этой репликой Вдовина. Глаза его заблестели в предчувствии близкой мести. Вот и наступил момент, которого он так долго ждал.

Мы вышли из кабинета и направились к себе на этаж.

— Анатолий Герасимович, кто эти двое, что сидели в углу кабинета Феоктистова? Я что-то их до этого момента не встречал, — поинтересовался я у него.

— Не знаю, — ответил он. — Наверное, из банка или еще откуда-то.

Поднявшись на этаж, мы разошлись по кабинетам.

Вадим Шимановский по-прежнему плотно работал с Быком. О том, что в Москве поменялось мнение по этому поводу, он только догадывался. Неделю назад к нему в офис приехал Кореец, который потребовал деньги, что он отложил для Быка.

— Ты что, Вадим, не понимаешь русского языка? Я же сказал тебе, чтобы ты ни копейки не отдавал Быку. Это не мое решение, а Мартына, ты, надеюсь, понял меня?

— Веселая у меня жизнь, — сказал Шимановский. — То Мартын меня, словно вещь, передает этому Быку, то снова забирает меня обратно. Бык хоть об этом знает?

— Да пошел в задницу этот Бык, — сказал с нескрываемой злостью Кореец. — Кто он такой, чтобы диктовать правила игры? Да я его в два счета раздавлю, как таракана.

— Вот и раздави!. Вот когда ты его раздавишь, тогда и приходи ко мне. Сейчас я работать на двоих просто не могу. У меня не хватает финансовых ресурсов.

— Мое дело маленькое, — сказал Кореец. — Главное, что меня просили передать тебе, я сделал. В остальном, как тебе жить дальше, решай сам.

Кореец вышел из кабинета, громко хлопнув тяжелой дверью. Вадим обессилено упал в кресло и, достав из кармана носовой платок, стал вытирать вспотевший лоб. Он великолепно понимал, что стал заложником обстоятельств, однако выхода из сложившейся ситуации не видел. Он снял трубку и стал звонить в Москву Мартыну. Телефон был занят, и это еще больше заставляло Шимановского волноваться. Наконец, на том конце провода подняли трубку.

— Здравствуй, Мартын, — вкрадчиво начал Шимановский. — Как у вас в Москве дела? Извини, что беспокою. От меня только что ушел Кореец, который сообщил мне, что ты снова забираешь мою компанию под себя. Вчера вечером ко мне приезжал Бык и в привычной для него манере потребовал у меня деньги. Установил срок в две недели.

— Знаешь, я действительно сначала хотел забрать у него твою компанию, но потом передумал. Сейчас я просто сильно занят, и у меня нет времени разбираться с этим Быком. Так что сам решай, отдавать ему деньги или нет. Кстати, я от ребят слышал, что ты хорошо работаешь с предприятиями Нижнекамска в части выплаты им зарплаты. Скажи, ты сам придумал эту схему или тебе кто-нибудь подсказал?

— Нет, Мартын, схема моя. Она элементарная. Предприятие страхует своих рабочих на квартал или на месяц и в результате этого каждый месяц получает от нас деньги в связи с окончанием договора. Вернее, получает не само предприятие, а застрахованный предприятием работник. Так как там работает достаточно много людей, то и я имею от всего этого неплохие деньги, которые пытается отобрать у меня Бык.

— Потерпи, Вадим. Осталось совсем немного, и я уберу с шахматной доски фигуру Быка.

— Хорошо понял, Мартын. Только, прошу тебя, позвони и скажи об этом Корейцу. Мне не нужны лишние головные боли, — попросил его Шимановский.

— Хорошо, Вадим, я позвоню ему.

Резаный был в бешенстве, когда узнал, что в санатории «Ундоры» неизвестные застрелили Козина.

— Ну и сволочь! — подумал Резаный о Мартыне. — Решил, что, кроме этого банка, я больше ни с кем не работаю? Это мы еще посмотрим, кто кого собьет с насеста в курятнике.

— Долгов! — позвал он одного из своих близких и доверенных охранников. — Когда приедет Паша Орский?

— Вчера вечером позвонили и сказали, что он уже выехал из Оренбурга. Думаю, что сегодня вечером должен быть здесь, в Питере, — ответил ему Долгов.

— Кто его будет встречать? Может, мне самому поехать на вокзал, как ты думаешь? Что ни говори, но Паша Орский — довольно известный в России вор.

— Думаю, что не стоит этого делать, Рамиль. Ему не нужна излишняя помпезность, как говорит он сам. Он хочет, чтобы все это прошло тихо, без всяких облав и камер предварительного заключения.

— Бог с ним, раз решил так пусть будет, как он хочет. Мы менять тогда программу не будем.

Положение Резаного и, соответственно, всей казанской группировки в Питере после его ранения и лечения за границей сильно пошатнулось. Местная братва, вступив в союз с тамбовской группировкой, все дальше и дальше стала теснить его от сочных финансовых кусков. Открыто воевать с ними он уже не мог. Война на два фронта связывала его по рукам и ногам и висела камнем на его шее. Все имеющиеся у него ресурсы были брошены на борьбу с Мартыном. Многие союзники Резаного стали колебаться, потеряв уверенность в его силах.

Подобное положение толкнуло Резаного на поиски новых союзников. Одним из возможных его союзников должен был стать оренбургский вор в законе Паша Орский. Паша всегда мечтал бросить якорь в Питере или Казани, и предложение Резаного поучаствовать в его проектах сильно обрадовало его. Паша провел переговоры с ворами Оренбурга, а затем, заручившись их поддержкой, забил встречу с питерскими ворами.

— Деньги любят тишину, — любил говорить он и, руководствуясь здравым смыслом, отказался встречаться на вокзале с Резаным. Будучи человеком весьма осмотрительным и осторожным, он не исключал того, что Резаный может находиться под колпаком местных специальных служб, и эта шумиха вокруг его персоны может вызвать неподдельный интерес этих служб..

Встретились они с Резаным поздно вечером в одном из небольших ресторанов города.

— Привет, Резаный, — поздоровался с ним Паша. — Как живешь и на что живешь?

— Здравствуй, Паша, — ответил приветствием на приветствие Резаный. — Были времена, когда жилось намного лучше, чем сейчас. Давай, присаживайся, Паша, кушай, пей.

— Спасибо за приглашение, — сказал тот, присаживаясь за стол. — Надеюсь, что ты проверялся и не притащил за собой ненужных людей?

— Если ты сам проверялся, значит, здесь все чисто, — ответил Резаный.

— Если это так, то все чисто. Я в принципе готов выслушать твои предложения.

Они долго говорили. В конце разговора Паша сказал:

— Ты знаешь, Резаный, мы, оренбургские воры, решили оказать тебе помощь при условии, что ты двадцать пять процентов своего бизнеса в Питере и Казани передашь нам. При этом ты еще будешь регулярно направлять часть прибыли в российский воровской общаг. Если ты готов на это, мы на твоей стороне. Завтра у меня стрелка с местными ворами, где я могу открыто заявить о том, что у нас с тобой совместный бизнес.

— Да, Паша, ты можешь об этом открыто сказать им, — подтвердил его слова Резаный. — Я вот сейчас, беседуя с тобой, подумал, а не прикинуть ли мне самому корону на голову. Как ты думаешь, Паша, воровской мир меня поддержит?

— Сказать за всю братву не берусь, но я бы за тебя поднял руку. Ты наш братишка, и зону ты топтал, как все мы. И эта мысль давно у тебя в голове?

Если честно, не так давно. Единственное пятно в моей жизни — это то, что я служил в армии.

— Да знаем мы все про тебя, Резаный. Правильную линию в жизни ты взял. Давай без обиды. Ты еще посиди здесь с полчаса, пока я незаметно уйду. А ты на всякий случай посмотри, кто потянется за мной.

— Договорились. Короче, жду тебя завтра вечером.

Паша незаметно вышел из зала и, пройдя через кухню, вышел на улицу. Резаный покинул заведение через полчаса, как они и договаривались. Охрана, дежурившая на улице, сообщила, что его знакомый ушел чистым, без наружного наблюдения.

Паша Орский приехал поздно вечером. Войдя в номер, он плюхнулся в большое кожаное кресло и попросил Резаного налить ему водки. Тот поднялся с кресла и достал из холодильника бутылку башкирской водки «Дикий мед» и закуску. Он разлил водку по рюмкам.

— Давай, Рамиль, выпьем за сударыню-удачу, — предложил Паша.

Они выпили водку и стали закусывать бутербродами с ветчиной и колбасой.

— Ну, что решили на сходняке? — поинтересовался Резаный. — Каков вердикт?

— Давай еще по одной, а уж затем приступим к нашим делам.

Резаный разлил по рюмкам водку и посмотрел на собеседника, ожидая от него тоста. Однако тоста не было. Они выпили водку и поставили рюмки на стол.

— Короче, Резаный. Мне удалось договориться с местными ворами о том, чтобы они не кромсали наш общий бизнес в Питере. Однако эта договоренность держится на одном условии — что ты больше не будешь щемить местных ребят. Больше тебе подобного отстрела братвы никто не простит. Сейчас все сосредоточено в руках воров. Вольница в Питере, мне так показалось, закончилась.

— Это плохо, Паша, — ответил Рамиль. — У меня было два неплохих проекта, теперь придется их, по всей вероятности, сворачивать.

— Ты смотри глубже в корень, Резаный. Кроме самого Питера, есть еще целая область, где мы можем делать все, что хотим. Я сейчас ехал к тебе, и мне пришла в голову одна идея — подмять под нас с тобой таможенный переход в Выборге. Ты только представь себе, сколько там машин идет с востока и запада? Если обложить их данью, думаю, хорошие деньги можно поднять?

— В принципе идея неплохая — сказал Резаный. — Нужны лишь для начала большие деньги, чтобы купить таможню и местных ментов, а иначе сразу же сгоришь. Попадешь случайно на иностранца, а он такую вонь поднимет, что мало не покажется.

— Наверное, ты прав, — немного подумав, ответил Паша. — Здесь явно без денег не обойдешься. Однако заметь, сама идея какова? Кстати, хочу завтра свалить из Питера. Поеду в Казань, посмотрю, как там обстоят дела у тебя, а вернее, у нас там в Казани.

— Что ж, съезди, посмотри. Там есть на что посмотреть.

— А как там с нашим братом, я имею в виду, с ворами? — поинтересовался у него Паша. — Пока никто там якорь не бросил?

— Нет. У нас в Казани почему-то воры не приживаются.

— Ты, Рамиль, дай мне своего человека, — попросил его Паша. — Мне нужен авторитетный парень, который бы смог собрать всех твоих людей на сходняк. Я думаю, что никто не удивится, если я окажусь первым вором, который останется жить в Казани.

— Хорошо. Я направлю с тобой верного человека. С тобой в Казань поедет Долгов. Он сделает все, что ты попросишь.

— Вот и договорились. А сейчас давай еще по одной накатим, и я полечу к себе на хату.

Резаный разлил водку по рюмкам. Они чокнулись и выпили. Паша поднялся с кресла и пожал ему руку.

— Бывай, братан.

Я сидел на заслушивании и внимательно слушал доклад Бухарова о результатах работы его управления по раскрытию убийства управляющего банка «Волжский» Козина. Судя по содержанию доклада, сотрудникам Бухарова продвинуться в этом деле практически не удалось. Следствие по-прежнему топталось на одном месте. Выслушав доклад, Феоктистов поднялся из-за стола. Он был крайне недоволен не только докладом Бухарова, но и работой его управления. Он повернулся в сторону Бухарова иголосом, не сулившим ему ничего хорошего, сказал:

— Марс Абдуллович, у меня сложилось впечатление, что ваше управление практически не занималось этим делом. За две недели вы не продвинулись ни на шаг. Скажите, сколько человек находится в разработке?

— Михаил Иванович! Люди работают день и ночь, — стал оправдываться Бухаров. — Нам пока действительно не удалось выйти ни на заказчика этого убийства, ни, тем более на его исполнителя.

— Плохо, очень плохо, — сказал Феоктистов. — Вы с женой Козина сами встречались или нет? Что говорит она по поводу убийства ее супруга?

— Товарищ полковник, она категорически отказывается от контактов с нами.

— Марс, ты знаешь, что она в последнее время практически не жила с мужем. У них была конфликтная ситуация. Они просто избегали встреч, хотя работали в одном банке, — уточнил я.

Бухаров стоял, словно школьник перед доской, краснея за невыученный урок. Феоктистов повернулся к нам лицом и, взглянув на Вдовина, поинтересовался, какими оперативными сведениями богато управление уголовного розыска.

Я поднялся из-за стола и, взглянув на Вдовина, стал докладывать.

— Один из наших источников сообщил, что к убийству Козина причастны люди Мартына. Мартын был хорошо осведомлен, что тот, помимо дружеских отношений с Резаным, неоднократно помогал ему в финансовом плане. Так, в начале этого года Козин предоставил ему довольно крупный заем, который тот инвестировал в развитие питерского пароходства и стал обладателем семнадцати процентов акций этого предприятия. Срок погашения данного займа наступает через два месяца. Исходя из этих сведений, можно выдвинуть три версии, а именно: первая — о причастности к убийству Козина людей Мартына. Основание — данное убийство лишает Резаного дополнительных финансовых вливаний в его криминальный бизнес. Вторая версия — убийство совершено людьми Резаного, что позволяет ему не рассчитываться по взятому им займу. И третья версия — убийство организовано по заказу жены. Козина. Насколько мне известно, Козин перед отпуском обналичил довольно большую сумму денег, чтобы приобрести в Карловых Варах довольно большой дом. Судьба этих денежных средств в настоящее время никому не известна. Перевел он деньги за дом или нет, никто из его окружения не знает. Зная о непростых взаимоотношениях его с женой, Ниной Анатольевной, я бы не исключал подобное развитие событий. После гибели Козина его супруга автоматически становится хозяйкой этого дома в Карловых Варах.

Закончив докладывать, я сел за стол и взглянул на Феоктистова.

— Ну что. Давайте подведем итоги этого заслушивания. Бухаров, ты слышал, что только что докладывал Абрамов? Подготовь план дополнительных мероприятий и представь его мне на утверждение.

Марс Абдуллович поднялся из-за стола и, косо взглянув на меня, сказал:

— Михаил Иванович, я еще две недели говорил вам, что у нашего управления нет опыта по раскрытию преступлений против личности, однако вы этого не услышали. Сегодняшний доклад Абрамова показал, что управление уголовного розыска — наиболее подготовленное в МВД подразделение, которое может работать по таким преступлениям.

Это было, наверное, лишнее. Лицо Феоктистова исказила гримаса. Он посмотрел на него и глухо произнес:

— Вот что, Марс Абдуллович. Хватит вам играть в детские игры. Ваше подразделение создавалось не для того чтобы вы ходили с растопыренными пальцами, а для борьбы с организованной преступностью. У вас еще есть время, чтобы поучиться работать у сотрудников уголовного розыска. Я не буду менять своего решения. Работайте по данному делу самостоятельно.

Бухаров сел на место и с нескрываемой злостью посмотрел на меня, словно я был виноват в том, что его сотрудники недостаточно активно работали.

Мартын сидел в кабинете генерала и, щурясь от солнечного света, который бил ему в глаза, внимательно следил за генералом, который шагал по кабинету.

— Ну что, Мартын, по-моему, так тебя величают твои близкие друзья, с работой ты справился хорошо. Юрии Семенович остался доволен снятыми тобой квартирами.

— Я старался угодить вам, — сказал Мартын, глядя в глаза генералу.

— Не люблю я этого слова — старался. Стараться надо с женщиной, а здесь просто честно работать. Я слышал краем уха, что ты собираешься получить довольно солидный кредит в валюте в банке «Москва», для чего он тебе? Решил смотаться из России?

— Почему вы так решили, товарищ генерал? — спросил его Мартын. — Просто нужны деньги для развития своего бизнеса.

— Какой у тебя бизнес, Мартын? Насколько я осведомлен, у тебя лично нет никакого бизнеса. Ты, как клоп, живешь за счет чужих коммерческих структур. Ты же просто паразит, прости меня за это слово.

Мартын явно не ожидал от генерала подобных слов и на какой-то миг растерялся.

— Что так смотришь на меня, разве я не прав? — спросил его генерал. — Погоди, Мартын, пройдет еще немного времени, и всех тебе подобных просто уничтожат, понимаешь, всех до одного. Кто не успеет спрятаться от кары за границей или купить себе теплое место во власти, соберут в одну кучу и кончат.

Мартын сидел в кресле и чувствовал себя учеником в школе, которого отчитывает учитель за невыученные уроки.

— Тебя и сейчас можно сажать спокойно, ты уже лишнего гуляешь на свободе. Если бы ты знал, что на тебя накопали службы, ты бы не смотрел на меня сейчас такими наивными глазами. Ты не невинная овечка, ты волк, и притом свирепый волк. Я вот немного подумал и решил тебе дать еще один шанс погулять на воле. Теперь слушай меня внимательно. Два дня назад в Питере был воровской сходняк, воры делили город на зоны своего влияния. Казанскую бригаду Резаного, почему-то на встрече представлял вор в законе из Оренбурга по кличке Паша Орский. Как-никак, но он сумел отстоять интересы Резаного в Питере. Это стоило Резаному, насколько я проинформирован, двадцати пяти процентов чистого дохода плюс отчислений в воровской общак. Сейчас Паша в сопровождении Долгова, ты его наверняка знаешь или слышал о нем, выехали в Казань. Долгов, насколько мне известно, должен в Казани собрать людей Резаного и представить им Пашу, чтобы передать бразды правления в Казани лично ему. На сегодняшний день Паша завис в Нижнем Новгороде у своего хорошего товарища Ивана Самохвалова, известного вора по кличке Самоха. Думаю, что в Казань они прибудут не раньше следующего понедельника.

— Ну, а я здесь при чем, товарищ генерал? — поинтересовался у него Мартын.

— А при том. Дело в том, что в сферу интересов Паши попадает ваш казанский завод органического синтеза. В Москве есть большие люди, которые заинтересованы в том, чтобы этого не произошло. Ты, Мартын, и должен решить эту проблему.

— Каким образом, товарищ генерал? — спросил его Мартын.

— Что за вопрос? Мне даже стыдно отвечать на подобные вопросы. Ты что, Мартын, строишь из себя девочку? Может, мне самому тебя научить, как это делается?

— Не нужно, товарищ генерал. Я все понял.

— Ну, раз понял, тогда иди, выполняй здания.

Вернувшись в офис, Мартын через час пригласил к себе Павла.

— Павел, у тебя есть люди для проведения акции в Казани?

— Что, опять вопрос с Быком? Ты же сам сказал, чтобы мы на время забыли про него.

— Нет, я не про Быка, — сказал Мартын. — В Казани нужно устранить вора в законе Пашу Орского. Он в понедельник приедет из Нижнего Новгорода в Казань вместе с неким Долговым.

— Кто его еще сопровождает? — поинтересовался Павел.

— Больше ничего не знаю. Вора нужно убрать, чтобы никаких осечек не было. Ты меня понял, Павел?

— Сегодня у нас пятница, — размышлял вслух Павел. — Значит, у нас на подготовку от силы два дня. Мартын, в Казани мы можем разжиться стволами или тащить их отсюда?

— Созвонись с Корейцем, поинтересуйся у него. Короче, иди и занимайся этим делом.

Павел позвонил в Казань Корейцу и поинтересовался у него инструментом. Кореец ответил не сразу. Прикидывая различные варианты, он пообещал Павлу достать нужный ему инструмент. В воскресенье вечером группа из трех человек выехала в Казань.

Долгов вышел из вагона поезда «Нижний Новгород — Казань» первым. Осмотревшись по сторонам, он закурил и стал ждать Пашу. Тот вышел в сопровождении двух своих охранников. Паша был с большого похмелья, и поэтому его всегда розовое лицо было серым и несколько помятым. У него сильно болела голова, во рту было противно от выкуренных сигарет.

— Долгов! Почему ты так плохо встречаешь гостей на родной земле? — обиженно говорил Паша. — Где обещанная водка, машина и телки?

— Погоди, Паша, я сейчас разберусь, — пообещал Долгов.

Он вошел в здание старого вокзала и стал искать глазами знакомые лица казанских ребят. Через минуту Долгов вернулся в сопровождении двух человек. Они взяли из рук охраны вещи и молча направились на выход с перрона.

В двух «мерседесах», ожидавших их на привокзальной площади, они поехали в центр города. Выехав на Кольцо, остановились у гостиницы «Татарстан».

— Паша, веди себя в гостинице нормально. Говорят, что отдельные номера здесь прослушиваются КГБ, — предупредил Долгов.

— Заметано. А что, лучшего места в городе нет? Ты меня специально селишь под комитетчиков?

Долгов укоризненно посмотрел на него и промолчал.

— Слушай! Надеюсь, ресторан-то здесь хоть функционирует?

— Думаю, что да, — ответил Долгов.

Они вышли из машины и направились в гостиницу.

Вечером Долгов заехал к Паше в гостиницу. Паша был уже навеселе и находился в прекрасном добродушном настроении.

— Долгов, давай махнем немного водочки, — предложил он.

— Думаю, что не стоит, Паша, пить. Через час ребята соберутся на «Жилке», и им не понравится, если ты будешь замазанным. Дело, ради которого мы собираем людей, серьезное, и поэтому пить лучше не надо.

— А мне плевать на ваши татарские порядки. Теперь я буду здесь устанавливать свои законы, — парировал Паша, набрасывая на плечи черный пиджак.

Они вышли из гостиницы и сели в припаркованные недалеко от гостиницы авто.

— Долгов, у нас время еще есть? — поинтересовался Паша. — Давай заедем к моей старой знакомой. Я с ней переписывался, когда отбывал свой первый срок на вашей «двойке». Представляешь, прошло столько лет, а я ее даже ни разу и не видел. Хотелось бы посмотреть на нее. Тогда она меня здорово поддержала, таскала посылки. Смешно, не правда ли?

— А у тебя адрес ее есть?

— Как сейчас помню, по-моему, улица Максимова, а дом, с ее слов, стоит буквально напротив Дворца культуры. Квартира, если не соврать, одиннадцатая. Муравьева Люся.

— Можно заскочить. Это по дороге.

Минут через тридцать-сорок они остановились на улице Максимова, напротив Дворца культуры имени Ленина.

Долгов вышел из машины и вошел во двор одного из домов. Около подъезда сидели на лавочке старушки.

— Извините, бабули, вы случайно не знаете Муравьеву Людмилу?

— Люську, что ли? — переспросила одна из них. — Кто ее сынок, не знает в нашем доме. Вот она, кстати, идет, наверное, возвращается из магазина.

— Спасибо, — ответил он и направился к идущей ему навстречу женщине.

Судя по ее виду, ей было около тридцати пяти лет. Загоревшее лицо свидетельствовало о том, что она работала на открытом воздухе.

— Людмила, — обратился он к ней. — Можно вас на минуточку?

— Чего нужно? — бесцеремонно ответила она. — Вы, наверное, ошиблись молодой человек? Я вас не знаю.

— Людмила! Вон в той машине находится мужчина, которого вы хорошо когда-то знали. Вы даже писали ему на зону. Сейчас он в Казани и хочет с вами встретиться.

— Где он?

Из машины, не торопясь, вышел Паша и нерешительно остановился. Он явно не знал, что ему делать дальше. Внезапно из-за стоявшей в стороне машины показались два парня с автоматами наперевес. Один из них поднял автомат, и воздух разорвала короткая автоматная очередь. Паша Орский схватился за грудь и упал на дорогу. Вторая очередь прошила дверцу «Мерседеса». Второй автоматчик стал спокойно расстреливать вторую машину сопровождения.

Стоявший во дворе дома Долгов что есть силы бросился бежать, стараясь укрыться от пуль. Неожиданно дорогу Долгову преградили стоявшие во дворе гаражи. Он остановился перед ними, не зная, что ему делать дальше. Короткая автоматная очередь пригвоздила его к металлическим воротам гаража.

Муравьева бросилась к телу Паши и со слезами на глазах закрыла его своим телом. Она закричала так пронзительно, что убийцы не решились приблизиться и добить истекающего кровью человека. Побросав автоматы в багажник, они на большой скорости покинули место расправы.

Вскоре прибыли наряды милиции и кареты скорой помощи. Они констатировали смерть пятерых человек. Несмотря на два огнестрельных ранения в грудь, Паша был жив. П В карете скорой помощи его срочно отправили в тринадцатую городскую больницу, где сразу же сделали операцию. Из операционной его перевезли в отделение интенсивной терапии.

Весть о покушении на вора в законе моментально облетела весь город.

Я был в командировке в Челнах, когда в Казани произошло покушение на Пашу Орского. Приехав, я, не заезжая домой, сразу же поехал на работу. Министр проводил совещание, и поэтому я не мог найти ни Вдовина, ни Феоктистова. Сев в кресло, я включил автоответчик и стал слушать сообщения.

— Виктор Николаевич, завтра из Москвы прибывают три товарища, которым нужны две «косилки» Я не исключаю возможности, что ими готовится какой-то акт, возможно, даже убийство. Звонивший мне москвич проговорился о возможной дате этого акта. Этой датой является ближайший понедельник.

Я еще раз прокрутил эту информацию. Несмотря на звуковое искажение голоса, в звонившем человеке я узнал Корейца. Я поднял трубку и стал набирать его номер, однако телефон Корейца не отвечал.

Дождавшись окончания совещания, я направился в кабинет Вдовина.

— Здравствуйте, Анатолий Герасимович, — поздоровался я с ним. — Судя по вашей внешности, спрашивать о делах не имеет никакого смысла.

— Вы угадали, Виктор Николаевич. Весь день только и делаешь, что идешь с одного совещания на другое. Никого не волнует, что в городе произошло серьезное преступление, которое необходимо раскрывать. Для наших чиновников важнее Сабантуя ничего нет. Придется всех снимать с работы над этим преступлением и бросать на охрану общественного порядка.

— Что сделаешь, Анатолий Герасимович, это мы уже проходили и раньше. Стоит поднять голос, выразить свое неудовольствие подобным решением, и тебя сразу же запишут в число неугодных аппарату людей. Скажите, кто сейчас занимается покушением на Пашу Орского, район или город?

— Вы меня удивляете, Виктор Николаевич. Конечно, район. Если бы были какие-то зацепки по этому делу, его бы непременно забрали оперативники города.

— Вы знаете, пока я был в командировке, мне позвонил мой человек и предупредил о возможном убийстве в городе. Он не знал конкретно, кого будут убивать, но предупредил, что приезжают три москвича, которым нужны два автомата. Сообщил, что акция может быть уже в ближайший понедельник.

— Жалко, что вас не было на месте. Мы бы могли их запросто взять на месте преступления.

— Что сейчас будем делать? Анатолий Герасимович, скажите, люди Бухарова хоть подключились к этому делу или нет? — поинтересовался я у него.

— Формально подключились, а реально нет, — ответил он.

— Разрешите мне самому тряхнуть стариной и взять этих автоматчиков? Эти люди все равно выйдут на моего человека. Им нужны информация и деньги, чтобы уехать из города.

Вдовин задумался. В принципе лично он ничем не рисковал. Всю ответственность можно было свободно переложить в случае провала на меня. В положительном случае имидж его, конечно, вырос бы. Проанализировав ситуацию, он сказал:

— Я согласен с вами, Виктор Николаевич. Только давайте пока об этом никому говорить не будем. Получите информацию, тогда и отработаем ее. Ну, а на нет и суда нет.

— Хорошо. Я сейчас же попытаюсь дозвониться до моего человека.

Я встал из-за стола и направился к двери.

— Погодите, — остановил меня Вдовин. — Я забыл поинтересоваться у вас, как обстоят дела в Набережных Челнах?

Я остановился в дверях и, повернувшись на месте, снова направился к столу.

— Анатолий Герасимович! Если сказать плохо, значит, ничего не сказать. Дело в том, что сейчас в городе заметно поднимается группировка двадцать девятого комплекса. Есть оперативная информация, что лидер группировки Алик приступает к физическому устранению ближайших своих конкурентов. Вы наверняка в курсе убийства Таксиста. Так вот, есть информация, что данное убийство совершено людьми Алика.

— Погодите! Ведь Таксист был одним из авторитетов Челнов? — спросил меня Вдовин.

— В том-то и дело, что был. Как были довольно заметными фигурами в городе Мясник, Гога и многие другие авторитетные ребята.

— Погодите, вы считаете, что их всех ликвидировал Алик со своими бандитами?

— Думаю, что так. Я встречался там с одним моим старым знакомым, так он утверждает, что это дело их рук. Просто Алик решил зачистить игровое поле. Зачем ему эти прошлые авторитеты? Вести с ними какие-то переговоры он не хочет, открыто воевать тоже. Проще убрать их с поля, вот и все. Кстати, по словам источника, Алик имеет серьезные связи с УВД города. Поэтому он в курсе всех последних событий. Он, в частности, хорошо осведомлен, когда и где милиция будет проводить свои мероприятия.

— Вы понимаете, Виктор Николаевич, о чем вы говорите? Интересно, Бухаров в курсе всего этого?

— Анатолий Герасимович, откуда я знаю, знает об этом Бухаров или нет? По должности он должен знать все. У него там работает целый отдел, а это человек тридцать. Вы помните, я вам рассказывал о Мартыне, о его встречах с руководством заводов и отдельными городскими чиновниками Челнов? Думаю, что Мартын сейчас напрямую через Алика ведет переговоры о контроле над предприятиями города. Как результат этих переговоров — устранение лидеров — Таксиста, Мясника и Гоги, которые раньше и «крышевали» весь этот бизнес.

— Теперь все ясно, — сказал Вдовин. — А ты иди, отдыхай. Наверное, с дороги здорово устал.

Я вышел из кабинета.

Вторые сутки несли охрану раненого бойцы ОМОНа. Пост был выставлен по указанию заместителя министра Феоктистова. Два дня назад я получил информацию от Корейца о том, что москвичи намерены добить раненого вора. Пост был выставлен непосредственно у палаты.

Все это время около него находилась его знакомая Муравьева Людмила. Она взяла на работе отпуск и выхаживала его как могла. У Паши были прострелены оба легких, и он не мог пока ни разговаривать, ни есть. Людмила за это время невольно научилась понимать его просьбы по выражению глаз и лица. Вот и сейчас, взглянув на него, она хорошо поняла, чего он хочет. Откинув в сторону простыню, она подсунула под него медицинскую утку, чтобы сполоснуть ее, она направилась в туалет. При выходе из палаты она обратила внимание, что количество охранников около палаты выросло вдвое. Вместо двух, как это было раньше, около палаты стояло четверо охранников, которые что-то весело обсуждали.

Выйдя из палаты через минуту-другую, она снова увидела двух охранников, которые сидели на стульях в коридоре и читали газеты.

— Ребята, а где Анатолий? — поинтересовалась она у одного из бойцов.

— Он уже сменился, — ответил один из охранников.

— Так рано? — удивленно спросила она. — Обычно сменялись в восемь утра, а сейчас только пятнадцать минут восьмого?

— Вам разве не все равно, кто несет охрану? — спросил молчавший до этого молодой человек со светлыми вьющимися волосами. — Они попросили подменить их пораньше, вот мы и подменили. В чем проблема, женщина?

— Извините, — сказала Людмила и направилась в кабинет дежурившей медсестры.

Взяв у нее лекарства, она не спеша направилась обратно в палату, где лежал Паша. Проходя мимо сидевших на стуле охранников, она снова взглянула на этого светловолосого мужчину. Лицо показалось ей знакомым. Она попыталась вспомнить, где она встречала этого человека, однако сразу ей это не удалось.

Она вошла в палату и направилась к кровати. Достав из пакетика таблетки, налила полстакана воды и, положив таблетки в рот Паши, стала приподнимать ему голову. В этот момент ее словно ударила молния. Она вспомнила, где раньше видела этого светловолосого. Он был одним из тех двоих, которые расстреливали в упор из автоматов Пашу и его друзей. Страшное предчувствие охватило ее.

Услышав скрип половых досок, она резко обернулась на этот звук, в дверях палаты стоял светловолосый парень. Он на ходу взвел своей автомат и направился к койке, на которой лежал раненый. Людмила моментально догадалась, чего он хочет. Она бросилась навстречу этому человеку и попыталась остановить его.

Мужчина отбросил ее, словно котенка, в сторону и нажал на спуск автомата. Очередь прошила неподвижное тело Паши, окрасив кровью светлые стены палаты. Мужчина подошел вплотную к лежавшему на койке Паше. Следующая очередь разнесла ему голову.

Людмила лежала на полу, закрыв свою голову руками. В какой-то момент она почувствовала, что на ее голову потекли кровь и разнесенные пулями мозги Паши. Светловолосый мужчина повернул в ее сторону ствол автомата и нажал на спуск. Людмила от страха потеряла сознание, однако выстрелов не последовало. Магазин автомата оказался пустым. Мужчина отстегнул пустой магазин и вставил новый.

— Все, уходим, — крикнул второй охранник, забежавший в палату.

Они бегом бросились из палаты. Спустились на первый этаж больницы, открыли ключом запасной выход и выскочили на улицу. Метрах в ста от входа стояла ожидавшая их машина. Они побросали в нее автоматы, а затем сели сами. Через минуту машина без государственных регистрационных номеров выехала за ворота больницы.

Введенный милицией план-перехват реальных результатов не дал. К вечеру того же дня машина была обнаружена за заводом органического синтеза. Вернее, не машина, а то, что от нее осталось. Она выгорела полностью. По идентификационным номерам удалось установить хозяина сожженной машины. Им оказался участник Великой Отечественной войны, у которого три дня назад неизвестные украли машину. В Авиастроительном отделе милиции вот уже два дня лежало его заявление, которое начальником милиции было адресовано участковому инспектору.

Кореец позвонил мне поздно вечером домой.

— Виктор Николаевич, — взволнованно говорил он. — Есть интересная для вас информация. Сейчас эти автоматчики находятся на одной из дач, расположенных на 776 километре. Завтра вечером они уедут в Москву. Сейчас они пьяные и, похоже, уже спят.

— Кореец, в каком месте находится у них дача? Ты хоть знаешь, какое это садовое общество?

— Виктор Николаевич, спросите о чем-нибудь другом. Откуда я могу знать, какое это общество или товарищество. Короче, метрах в двадцати от их дачи стоит водонапорная башня. Это цистерна на столбах. Цистерна окрашена в черный цвет. Берите их сейчас, завтра вы их можете не найти.

— Спасибо, Кореец. Что за дом, описать можешь?

— Не знаю, было темно, не рассмотрел, — ответил он и положил трубку.

Рано утром я приехал в министерство и, дождавшись прихода Вдовина, направился к нему в кабинет. Дверь кабинета оказалась открытой, но начальника управления в кабинете не было.

— Неужели уехал? — подумал я.

Я вернулся к себе в кабинет, поднял трубку и связался с дежурным по МВД. Услышав приветствие, я спросил дежурного:

— Где Вдовин? Уехал или в министерстве?

— Он в министерстве, — ответил дежурный.

Я позвонил Феоктистову. Трубку долго не брали.

— Да, слушаю, — услышал я голос заместителя министра.

— Михаил Иванович, Вдовин случайно не у вас? — спросил я его.

— Случайно у меня, — ответил он. — Что случилось, Абрамов?

— Разрешите зайти и доложить? — обратился я к нему.

— Давай, только быстрее.

В кабинете, кроме Вдовина, находились еще Бухаров и начальник седьмого управления Геннадий Быстров.

— Что у тебя?

Я коротко доложил ему полученную информацию об автоматчиках. В кабинете повисла тишина.

— Что будем делать? — спросил Феоктистов присутствующих. — Абрамов прав, если мы их не возьмем сегодня, то они вечером навсегда исчезнут из нашего поля зрения. Скажи, твой источник может показать, где находится этот домик, или нет?

— Думаю, что это небезопасно для него. Кроме него, в домике посторонних не было. Мы сразу же засветим его.

— Ну и что? Подумаешь, потеряем какого-то бандита, — сказал Бухаров. — Вон их сколько, косяками по улицам ходят.

— Если это так, что же ты, Марс, всегда без нужной информации сидишь? Бандитов много, а информации нет? — ответил я на реплику Бухарова.

— Давайте, ребята, без споров и упреков, — сказал Феоктистов. — Мы обсуждаем сейчас серьезный вопрос, а вы устраиваете здесь базар.

— Есть предложение, — сказал я. — Нужно сформировать несколько групп захвата. Так как мы точно не знаем, в каком из домов они скрываются, то нужно, думаю, проверять будет все дома в округе. Для начала вытащим охранника этого садового общества. У него, по всей вероятности, есть схема садовых участков. По ним и определим, сколько подобных групп нам надо.

— Я согласен с Абрамовым, — сказал Вдовин. — Он получил информацию, пусть и готовит мероприятия по ее проверке и реализации. Действительно, что сейчас гадать в кабинете, нужно ехать на место.

— Извините меня, но я уже вызвал сотрудников отдела быстрого реагирования. Думаю, что их будет не совсем достаточно для этой операции. Пусть Бухаров даст нам своих ребят из СОБРа.

— Ты что за меня решаешь? — снова набросился на меня Бухаров. — Я что, без тебя не знаю, что мне делать?

— Ты снова за свое? — произнес возмущенно Феоктистов. — Если ты такой крутой, каким хочешь казаться, тогда вот тебе и флаг в руки. Будешь возглавлять эту операцию. Вдовин и Абрамов поступают в твое распоряжение.

— Пусть этим делом займется Абрамов, — сказал Бухаров. — У него есть афганский опыт.

— Ты же знаешь, Марс, я решений не меняю, — твердо сказал Феоктистов. — А сейчас занимайтесь своим делом.

Мы вышли от Феоктистова и втроем направились в кабинет Вдовина.

День выдался пасмурным, моросил теплый дождь. Подъехав на машинах к железнодорожной станции, мы разбили сотрудников на группы и направились в сторону садовых обществ. Размокшая от дождя дорога не позволяла набрать нужный темп, ноги скользили и разъезжались. Иногда был слышан сдержанный мат, когда кто-то из сотрудников, споткнувшись или поскользнувшись, оказывался на земле.

— Похоже, пришли, — сказал я, показывая рукой на черную железнодорожную цистерну, которая была поднята умельцами на высоту порядка двадцати метров. Подозвав к себе старшего группы, я попросил его найти домик охранника.

— Действуйте без шума. Приведите его сюда.

Ребята быстро исчезли. Остальные сотрудники, расположившись, кто как мог около магазина, стали ждать их возвращения. Минут через тридцать появились ребята. Вместе с ними был мужчина среднего возраста.

— Вот, привели охранника, — сказал один из спецназовцев. Взлохмаченные волосы охранника и сильный запах перегара говорили о неплохо проведенном вчерашнем вечере.

— У вас есть схема садовых участков? — спросил я его.

Он долго соображал, а затем, полупьяно улыбнувшись, ответил:

— Да, она у меня в доме. Сейчас принесу.

Бухаров стоял в стороне от меня, но, услышав мой разговор с охранником, подошел и встал рядом со мной.

— Слушай, мужик, может ты нам и так, без схемы, сможешь ответить? Сколько домов, в радиусе двадцати-тридцати метров вон от той водонапорной башни?

— Два дома, — ответил он. — Один пустующий, во втором живет семья Веселовых. Они, как правило, заезжают ранней весной и живут до поздней осени.

— Выходит, бандиты прячутся вон в том пустующем доме, — сказал Бухаров.

Он позвал старших групп и стал ставить им задачу.

— Марс, может, не стоит торопиться со штурмом. Давай проведем детальную разведку. Ты не забывай, что у них на руках два автомата. Думаю, нужно перекрыть все пути отхода.

— Меня учить не нужно, — сказал он металлическим голосом. — Если боитесь с Вдовиным, то можете оставаться здесь или возвращаться к машинам. Мы и без вас справимся с этими бандитами.

— Марс! Это дело серьезное, подумай о людях. Мне, например, потери в личном составе не нужны.

— А их и не будет, — уверенно сказал Бухаров. — Сейчас мы оцепим дом Веселовых, выведем из него и из соседних домов людей и начнем штурмовать.

— Жираф большой, ему видней, — сказал я и отошел в сторону.

— Вы знаете, Анатолий Герасимович, я почему-то очень боюсь за людей, — сказал я, обращаясь к Вдовину. — Постреляют их, как куропаток. Мне источник сказал, что эти люди хорошо подготовлены, прошли специальную подготовку по ведению боевых действий в городских условиях.

— Вы не переживайте, Виктор Николаевич, — ответил Вдовин. — Пусть об этом думает Бухаров, который не хочет слушать ваши предложения по захвату преступников.

— Что толку от того, что он ответит потом за это? Людей не воскресишь покаянием.

Пока мы обменивались мнениями, началось небольшое движение спецназа. Сотрудники, разбившись по парам, стали выводить людей из возможного сектора обстрела. Сделать это тихо у СОБРовцев не получилось. Многие люди стали возмущаться действиями милиции, отчего возникли небольшие скандалы и стычки.

Наверное, этот шум и привлек внимание мирно отдыхавших преступников. Вдруг тишину разорвала автоматная очередь. Вслед за ней последовала и вторая.

В моментально возникшей панике было трудно определить, кто ведет огонь. Пока залегшие под огнем преступников спецназовцы разбирались с этим, появились первые раненые.

— Как еще можно подойти к этому дому? — спросил я у охранника, который лежал недалеко от меня в луже.

Охранник повернулся ко мне лицом и еще больше, как мне показалось, втиснулся в эту лужу.

— Я тебя еще раз спрашиваю, ты можешь провести меня по участкам?

— Вы сами попробуйте, — сказал он. — Сначала по этой аллее, а затем свернете влево и окажетесь позади этого дома. Мне за это деньги не платят, чтобы я подставлял свою голову под пули.

Я схватил автомат, лежавший на заднем сиденье нашей машины, и бросился вперед по указанной мне аллее. Вдруг неожиданно для меня один из автоматчиков перенес свой огонь на меня, заставив меня, как подкошенного, свалиться на землю. Спецназ пока огонь не открывал, так как боялся поразить мирных жителей, которые еще не успели покинуть свои дома.

— Что делать? — подумал я. — Им терять, видно, нечего. Сейчас они начнут стрелять по беззащитным людям.

— Ринат! У тебя есть граната? — поинтересовался я у лежащего недалеко от меня спецназовца.

— Боевой нет, — сказал он. — Мы боевые гранаты не брали. У меня только светошумовая.

— Давай ее мне.

Он отстегнул от пояса гранату и катнул в мою сторону.

— Если что, прикрой меня огнем, — сказал я и медленно пополз в сторону дома, из которого периодически звучали выстрелы.

Мне удалось подползти практически вплотную к дому. Теперь нужно было только изловчиться и забросить гранату в окно дома. Я приподнялся на руках и, размахнувшись, швырнул гранату. Мне не повезло. Граната ударившись о раму, упала около окна. В эту же секунду я почувствовал сильный удар в грудь. Сильная боль моментально сковала меня железным обручем. Последнее, что я увидел, — ослепительную белую вспышку.

Очнулся я от того, что врач скорой помощи сунул мне под нос ватку с нашатырем.

— Доктор, что со мной? — спросил я у него.

— Похоже, у вас сломаны два ребра. Сейчас сделаем тугую повязку и поедем в больницу. Рентген покажет, что с вами. Вы, молодой человек, похоже, родились в рубашке. Пуля рикошетом зацепила вас. Если бы не бронежилет, то сейчас вы могли бы общаться не со мной, а с Богом.

Подошел Вдовин и пожал мне руку.

— Спасибо, если бы не вы, Виктор Николаевич, трудно сказать, чем бы это все закончилось.

— Вы их взяли?

— Как вам сказать, — сказал он. — Одного застрелили, второй преступник, похоже, ушел.

— Как ушел? Ведь все было перекрыто? — удивился я.

— Вот так и ушел. Будем разбираться, почему не был полностью блокирован этот участок.

— А третий бандит? — спросил я его. — Что с ним?

— А третьего с ними почему-то не было. Похоже, что он свалил из Казани раньше этих двоих.

Это известие заставило подумать меня о судьбе Корейца. Ведь, кроме него, о месте, где скрывались преступники, больше никто не знал.

Я попытался встать на ноги. Сильная боль, словно игла, пронзила меня от головы до пят. Перед глазами поплыли радужные круги, я тихо застонал и снова повалился на землю.

Я лежал в постели и слушал последние республиканские новости. Никакой информации о перестрелке в садовом обществе на станции 776 километр озвучено не было. Подняв телефонную трубку, я позвонил Вдовину.

— Здравствуйте, Анатолий Герасимович, что нового? — поинтересовался я у него.

— Как твое здоровье? — задал он свой дежурный вопрос.

— Терпимо, Анатолий Герасимович. Пока дышать довольно сложно, а так ничего, жить можно. Врачи говорят, что у меня довольно сложные переломы ребер. Пока осколки не покроются хрящами, будет сильно болеть грудь.

— Виктор Николаевич, могу вас обрадовать. Второй стрелок был задержан в Армавире. Оказывается, при перестрелке, он был ранен в бедро, однако, несмотря на ранение, ему тогда удалось скрыться.

— Это хорошо, Анатолий Герасимович, — ответил я. — Скажите, сколько тогда людей пострадало?

— Помимо вас, еще шесть человек, — ответил он.

— Да, жалко людей. Если бы тогда Бухаров послушал меня, и мы бы разведали подходы к дому, этих жертв точно можно было бы избежать. А так, вслепую штурмовать дом, перед которым двухметровый забор с колючкой, было преступно глупо.

— Это ты так считаешь, исходя из своего опыта, а Бухаров считает по-другому. Ты бы только видел, как он ходит по министерству, словно герой войны.

— Это понятно. Победителей не судят. Людей только жалко.

— Да вы не переживайте, Виктор Николаевич, все будет хорошо. Сейчас прокуратура разбирается по этой перестрелке, посмотрим на ее выводы.

Я попрощался и положил трубку.

— Вот тебе и герой, — подумал я, размышляя о поведении Бухарова. — Так ведь еще и правительственную награду отхватит.

Я снова поднял трубку и набрал знакомый номер. Номер не отвечал. Немного подождав, я снова набрал его. Наконец, на том конце провода кто-то осторожно поинтересовался у меня, кого надо.

— Позови к телефону Быка, — попросил я неизвестного мужчину.

— Какого Быка? Здесь нет никого, кроме меня, — ответил все тот же голос.

Я положил трубку.

— Неужели я ошибся номером? — подумал я. — Может, номера на ГТС поменяли?

Пока я размышлял над этим вопросом, у меня зазвонил телефон.

— Виктор Николаевич, это вы? — услышал я голос Быка.

— А ты все кроешься, Наиль? — спросил я его с упреком. — Теперь уже какого-то маразматика посадил к телефону. Что у тебя, нормальных людей что ли нет?

— А что? Это даже здорово, прикольно, — ответил он мне. — Как ваше здоровье? Я слышал, что вас зацепило в этой перестрелке?

— Да, так влегкую, — ответил я ему. — Мы что-то с тобой, Наиль, давно не общались. Ты мне не звонишь, значит, все у тебя хорошо, я думаю?

— Как вам сказать? Мне мои люди позвонили из Москвы и передали, что мне можно немного расслабиться. Сейчас Мартыну явно не до меня. У него и без меня проблем в Москве хватает.

— Наиль, я бы хотел с тобой встретиться и обсудить кое-какие вопросы в отношении Мартына. Давай дня через три, как ты на это смотришь? Я думаю, что мне врачи уже позволят двигаться, не вечно же лежать прикованным к постели.

— Я всегда готов встретиться. Позвоните, как вам позволит здоровье, и я подъеду.

— Вот и хорошо, значит, договорились, — сказал я и положил трубку.

Начавшаяся с месяц назад проверка в банке все продолжалась и продолжалась. Надежда Мартына на получение валютного кредита с каждым днем таяла, словно весенний снег. Утром он связался с Леонидом Захаровичем и поинтересовался у него в отношении кредита.

— Вы же знаете, что у нас в банке серьезная проверка, — ответил ему Леонид Захарович, — и поэтому мы сейчас практически никого не кредитуем.

— Простите, вы сказали, что практически никого не кредитуете? — спросил его Мартын. — А это значит, что вы все-таки кого-то кредитуете? Тогда ответьте мне, почему среди этих лиц нет меня?

Леонид Захарович тяжело задышал в трубку.

— Леонид Захарович, может, мой вопрос вам не совсем понятен? — спросил его Мартын.

— Почему вы так решили? Я хорошо понимаю, о чем вы говорите.

— Если вам понятно, то ответьте мне на мой вопрос, — сказал Мартын с угрозой в голосе.

— Понимаете, предложенная вами компания попала в список неблагонадежных предприятий. По мнению казанского КГБ, данное предприятие финансирует устойчивые преступные группировки Казани и Москвы. По требованию КГБ, разосланному по банкам России, данные предприятия не будут финансироваться банками. В случае нарушения этого запрета у банка обещают отобрать лицензию на.

— Вот оно что. Что, об этом решении вы не могли мне сообщить ранее?

— Понимаете, я как-то не решался сделать это. Я рассчитывал, что это временная мера, однако, похоже, я ошибся, — сказал Леонид Захарович. — Я вам советую поменять организацию. Это поможет и вам, и мне.

— Спасибо за совет, — Мартын положил трубку.

Он откинулся на спинку кресла и задумался. Встал с кресла и подошел к окну. Отодвинув в сторону штору, он посмотрел на улицу. На улице недалеко от гостиницы по-прежнему стоял микроавтобус КГБ.

— Обложили, — подумал он. — Нужно валить из столицы, думаю, что все это добром не закончится.

Он не услышал, как в его дверь постучал, а затем вошел начальник службы безопасности. Обернувшись на легкий шорох, Мартын неожиданно вздрогнул, увидев у себя за спиной Павла.

— Я тебе уже сколько раз говорил, чтобы ты не входил в мой кабинет без стука, — со злостью сказал Мартын.

— Извините, но я стучал.

— Что у тебя? — поинтересовался Мартын.

— В Казани все нормально. Ребята вчера звонили, они добили этого вора в больнице, — доложил Павел.

— Это хорошая новость, — обрадовался Мартын. — Слушай, Павел, этих людей нужно убрать. Я не хочу, чтобы из-за них у меня возникли проблемы с ворами. Сам знаешь, эти люди не любят, когда с ними так поступают.

— Это мы сделаем, когда они прибудут в Москву.

— Я рассчитываю на тебя, Павел. Проведи тщательную уборку, чтобы не осталось ни малейшего следа. Что еще?

— С тобой хочет встретиться Жак. Говорит, что есть тема, которую необходимо обсудить с тобой.

— Где он хочет встретиться? Наверное, не у меня в офисе?

— Нет, Мартын. Он сказал, что на старом месте, если тебя это устроит.

— А что, место неплохое. Мне там даже понравилось. Организуй мне коридор, чтобы эти друзья меня не срисовали, — попросил Мартын.

— Не беспокойся, все сделаем, как надо, — обещал Павел и, развернувшись, вышел из кабинета.

— Интересно, о чем Жак хочет со мной пошептаться? — подумал Мартын и снова направился к окну.

Кортеж из трех автомашин подъехал к небольшому загородному кафе. Из первой машины вышел Павел и, не обращая внимания на табличку, висящую на входной двери, вошел в помещение. Тщательно осмотрев его, он вышел на улицу и махнул рукой. Из тонированного авто вышел Мартын.

— Все чисто, — доложил ему Павел. — Жак, похоже, еще не подъехал.

— Расставь людей по местам, машины уберите подальше, чтобы не бросались в глаза, — распорядился Мартын.

Пока Павел отдавал соответствующие команды, Мартын подошел к двери кафе. На табличке большими черными буквами было написано «Кафе закрыто на санитарный час». Легким движением руки Мартын толкнул дверь и вошел в кафе.

— Проходите, пожалуйста, выбирайте место, которое больше всего вам нравится, — приглашал кавказец средних лет с пышными черными усами.

Мартын выбрал крайнее место у окна. Павел сел за соседний столик. Занятая им позиция позволяла держать в поле зрения весь зал.

— Что желаете? — поинтересовался у Мартына кавказец.

— Стакан воды без газа.

Пока кавказец исполнял заказ, в кафе вошел Жак. Осмотревшись, он сразу направился в сторону Мартына. Они обнялись по-братски. Охрана Жака, состоящая из трех спортивного вида молодых людей, заняла соседние с ними столики. Жак подозвал кавказца и сделал заказ. Пока тот накрывал на стол, он обратился к Мартыну.

— Мартын, ты человек известный и авторитетный в Москве. К твоему мнению многие прислушиваются, и, насколько я знаю, многие пацаны хотели бы работать с тобой. Несмотря на то, что ты не москвич, тебе удалось загасить в городе чеченцев. Теперь они боятся появляться в центре Москвы и ведут себя тише воды, ниже травы.

— Братан! Ты что, позвал меня на встречу, чтобы все это высказать? Не нужно, Жак, я не Брежнев — слушать подобные речи. Давай ближе к делу.

— Хорошо, Мартын. Мне очень нужна твоя помощь. Я хочу подмять под себя для начала два района Москвы. Сил у меня вполне достаточно для этого, единственное, чего не хватает, это опыта в подобных делах.

— Жак, ты не находишь, что это весьма странное предложение? Значит, я тебя должен сначала поднять в глазах авторитетов Москвы, для того чтобы ты потом меня опустил ниже канализации.

— Почему ты решил, что я тебя опущу потом? — спросил Жак. — Мы вместе будем решать вопросы и пилить деньги.

— Свежо предание, но верится с трудом, — сказал Мартын. — Когда ты поднимешься, то я стану тебе просто не нужен. Зачем я тебе тогда буду нужен? Сейчас ты хорошо понимаешь, что я тебе просто необходим, но поймешь ли потом, когда набьешь свои карманы деньгами? Ты же знаешь, что два медведя в одной берлоге не живут.

— Мартын, гадом буду, если я это сделаю. Помоги подняться, и ты не пожалеешь об этом.

— Мне нужно время, чтобы обдумать твое предложение, — ответил Мартын.

Он поднялся из-за стола и направился к выходу.

— Мартын, я же заказал обед. Давай пообедаем?

— Извини, Жак, но у меня нет времени. Приятного тебе аппетита.

Мартын вышел из кафе первым. Они с Павлом сели в припаркованный «мерседес» и направились в Москву.

Как я и ожидал, через два дня врачи разрешили мне подниматься. Несмотря на сильную боль и мучивший меня кашель, я начал понемногу двигаться, сначала по дому, а затем стал выходить на улицу. Единственное, что я пока еще не мог, это долго сидеть и ездить в машине.

Оставшись дома один, я связался по телефону с Быком и попросил его подъехать к моему дому. Вечером я, опираясь на палочку, вышел из квартиры и потихонечку направился во двор. Бык увидел меня издали и, поднявшись с лавки, направился ко мне.

— Здравствуйте, Виктор Николаевич. Как ваше драгоценное здоровье?

— Давай, Наиль, без подколов. Видишь ведь, что кое-как хожу, что об этом спрашивать.

— Я сначала даже не поверил, когда мне сказали, что вас подстрелил автоматчик. Неужели бронежилет выдержал автомат?

— Да нет, он бы меня прошил насквозь с расстояния пяти метров. Мое счастье, что зацепило рикошетом. Сам-то как?

— Да вроде бы ничего, терпимо. Вот еду от Шимановского. Кстати, вам «девятка» новая не нужна случайно?

— Спасибо, Наиль. Меня пока и своя «шестерка» устраивает. Сам знаешь, что у меня есть служебная тачка, так что извини, лишних машин мне не нужно. Что у тебя интересного?

— Вы, наверное, уже в курсе, что Мартыну в Москве зарубили валютный кредит? — радостно сообщил Бык. — Он хотел получить кредит и нырнуть с деньгами за границу. В связи с этим обломом он обратился к Алику в Набережные Челны и попросил того решить этот вопрос через «КамАЗ». Сейчас ожидает, кто решит для него эту проблему. Как сообщил мне мой человек, Мартын на днях встречался с Жаком в Москве они там решали, я точно не знаю. Но, похоже, задумали что-то серьезное. Сейчас Жак на подъеме, у него сильные прихваты во многих структурах города.

— Понятно, Наиль. А что нового в Казани? — поинтересовался я у него.

— Могу сказать одно — что автоматчики, которые подстрелили вас, контактировали здесь с Корейцем и Серегой с Горок. Говорят, что это он подогнал им для акции автоматы.

— Это серьезно или так себе? — спросил я Быка.

— Не знаю, Виктор Николаевич. Так говорят знакомые мне ребята. Я слышал, что и банкира замочили эти ребята из Москвы. Видно, неплохие ребята были?

— Это уже интересно, — сказал я. — Слушай, Наиль, давай мы с тобой запустим информацию, что у одного из тех парней, которых завалили в Зеленом Бору, оказался пистолет «ТТ», из которого якобы застрелили Гордея. Помнишь, ты сам мне советовал это прогнать с Корейцем? Интересно, как на это отреагирует Гарик? Я слышал, что у него в последнее время пошли непонятки с Мартыном. Вот будет здорово, если они подерутся на этой почве. Мне один человек еще тогда говорил, что Гарик считает, его брата устранили по указанию Мартына, так как тому не нравилось, что тот все общаковские деньги тратил на ночные клубы и девочек.

Бык немного подумал, а затем сказал:

— Мне нравится эта идея, Виктор Николаевич.

— Тогда запусти этот слух, а мы с тобой посмотрим, что нам это даст. Ладно, Наиль, я побрел домой, а ты езжай. Будь на связи.

Бык сел в ожидавшую его машину, а я медленно, нога за ногу, направился к себе домой.

Через неделю я вышел на работу. Войдя в здание министерства, я сразу же направился в кабинет Вдовина. Анатолий Герасимович был уже на рабочем месте и с кем-то громко говорил по телефону. Заметив меня, указал рукой на стул и продолжил разговор. Закончив, он посмотрел на меня и спросил:

— Не рановато ли, Виктор Николаевич, вы вышли на работу? Может, стоит нормально отлежаться дома?

— Анатолий Герасимович, больше не могу. Хочу на работу. Дома всегда чувствуешь себя больным, все вокруг тебя вертятся, интересуются твоим состоянием. Вы знаете, как мне это все надоело?

— Смотрите сами, Виктор Николаевич, — сказал Вдовин. — Я руководствуюсь заповедями медиков — не навреди. А если по-честному, я вашему выходу рад, без вас мне было очень тяжело. Вчера вечером поругался с Феоктистовым. Причина, как вы, наверное, догадались, — Яшин. Пытался с ним договориться и отправить его из управления в городской уголовный розыск. Вы знаете, ничего не получилось. Феоктистов так его защищал, что я даже ненароком подумал, не родственники ли они случайно.

— Анатолий Герасимович, я же тогда писал рапорт в отношении его, почему вы не дали ему хода?

— Просто не хотел выносить сор из избы. Думал, что сам решу эту проблему, получилось, что переоценил свои возможности.

— Вы знаете, я вчера встречался с источником. Есть информация, что автоматы этим бойцам передал человек по имени Серега. Я не исключаю, что и те пистолеты этим ребятам из Зеленого Бора мог передать также он. Нужно поговорить с этим Серегой. Думаю, что с ним можно будет найти общий язык.

— Попробуйте, Виктор Николаевич. Если у вас это получится, будет неплохо, — ответил Вдовин.

— Скажите, а этого раненого автоматчика еще не привезли из Армавира? — поинтересовался я. — Мне бы тоже хотелось с ним встретиться и поговорить.

— Думаю, что это у тебя не получится. Его задушили в тюремной больнице. Воры не прощают подобных шуток над ними, — ответил Вдовин.

— Значит, они работают более оперативно, чем мы?

— Вы правы. Я хотел его отконвоировать в Казань. Поручил это дело Яшину, ну, а он, как всегда, завалил это дело. Вот в чем и была суть моего разговора с Феоктистовым.

Мы еще немного поговорили, и я направился к себе в кабинет.

— Подождите минутку, — попросила уборщица. — Я сейчас мигом, только пыль протру.

— Хорошо, я подожду, — сказал я.

Я подошел к коридорному окну. Окно выходило во внутренний двор министерства. Во дворе в металлическом вольере, нежась на солнце, лежали две овчарки. Одна из них подняла морду и, заметив меня в проеме окна, несколько раз гавкнула.

— Проходите, Виктор Николаевич, — пригласила уборщица. — Вода в графине свежая, только сегодня налила.

— Спасибо, — я, осторожно ступая, прошел в кабинет.

Война группировок в Казани то затихала, то вновь разгоралась с новой силой. Передо мной лежали статистические данные, представленные информационно-аналитической группой нашего управления. Взглянув на них, я невольно представил себе масштабы этой необъявленной войны. Десятки убитых с той и с другой стороны, пропавшие без вести. Картина была столь непривлекательной, что внушала какой-то трепет перед этими колонками цифр.

— Виктор Николаевич, разрешите? — услышал я голос вошедшего в кабинет оперативника. — Мы доставили этого Серегу, как вы просили.

— Хорошо. Заводите его в кабинет.

В кабинет вошел молодой человек в возрасте двадцати трех — двадцати пяти лет. Он явно страдал одышкой, так как был не по годам полным. По его большому круглому лицу струился пот. Он все время утирал лицо большим носовым платком. Отпустив оперативников, я предложил Сереге сесть на стул. Услышав мое предложение, он моментально плюхнулся на стул, отчего тот жалобно заскрипел, словно пожаловался на свою тяжелую жизнь.

— Как дела, Серега? — поинтересовался я у него. — Смотрю, все полнеешь и полнеешь. Скоро в дверь проходить не сможешь.

— Давайте, начальник, без подколов. Сами знаете, что и без них сахар сладкий, — ответил Серега, буравя меня своими маленькими свинячьими глазками. — Скажите, зачем я вам понадобился?

— Вот, решил посмотреть на тебя, о жизни с тобой поговорить. Я слышал, Серега, что у тебя диабет и ты плотно подсел на инсулин?

— Вы что, врач? Вам что от меня нужно? Наверное, вы притащили меня сюда не для того чтобы читать мне курс по борьбе с диабетом? — сказал он сердито.

— Правильно, Серега, я не врач. Вот ты мне не поверишь, гляжу я на тебя, а сам думаю, как долго ты выдержишь в местах лишения свободы. Год? Полгода? То, что долго там ты не протянешь, ясно всем, а особенно тебе. Сам знаешь, наверное, от ребят, что там таких пухленьких, как ты, любят.

— Вы что меня оскорбляете? Кто вам дал право надо мной издеваться? — возмутился он. — Я буду жаловаться на вас в прокуратуру.

— Можешь, Серега, можешь. Жалуйся на меня хоть в Организацию объединенных наций. Это твое право, которое закреплено за тобой нашей Конституцией. Ты вот что скажи мне, Серега, почему ты попал в черный список Гарика? Ты же его хорошо знаешь, он за брата сейчас готов убить любого, даже тебя?

— Что за дела, начальник? При чем здесь Гарик, его брат и я? Я лично никогда и никого не убивал. У меня не было напрягов с ними, — сказал он, заметно волнуясь.

— Может, ты и прав, Серега, но не во всем! Гордея застрелили из «ТТ», ты это должен хорошо помнить. Вот из того самого «ТТ», что ты тогда передал москвичам. Ну, тем, которые погибли в Зеленом Бору. Мне об этом, а вернее, о передаче тобой этих пистолетов, рассказал задержанный нами в Армавире автоматчик. Ему, кстати, как и его напарнику, ты тоже передал автомат, из которого они застрелили Долгова и Пашу Орского. Теперь, Серега, ты, надеюсь, понимаешь, к чему я тебя подвожу? Думаю, что если ты не умрешь от диабета, то воры прямо в изоляторе вспорют твое толстое брюхо.

Я видел, что мои слова, словно гвозди, больно впивались в его тело. Он дергался, и на его лице то возникали, то пропадали гримасы боли.

— Серега, здесь не цирк. Ты что мне здесь строишь рожи? — строго сказал я. — Ты их там будешь строить, когда они прижмут тебя ночью к параше. Ты знаешь, Серега, как пахнет там параша? Если не знаешь, то в самое ближайшее время узнаешь.

Он вжал голову в плечи и закрыл глаза, представляя все это.

— Ты по своему состоянию здоровья, можешь, конечно, и не попасть в общую хату. Тебя могут оставить где-нибудь на хозяйственных работах. Но это тоже не выход для тебя. Туда, как правило, направляют людей, имеющих какие-то заслуги перед администрацией изолятора. Однако это тоже для тебя не выход, тебя растерзают свои же ребята, когда ты откинешься из зоны.

Рубашка на теле Сереги полностью пропиталась потом. Он то и дело вытирал лоб и затылок носовым платком, который был таким же мокрым, как и его рубашка.

— Пойми, — сказал я, стараясь придать своему голосу доверительный оттенок. — Пока у меня не было против тебя прямых показаний, мы с тобой, Серега, не встречались. Сейчас эти показания есть, есть и заключение экспертизы по «ТТ». Появилась явная угроза твоей жизни со стороны Гарика. Вот это все и привело к нашей встрече. Кстати, где ты взял этот пистолет? Ты знаешь, пистолет этот запалился еще в Челнах.

— Мне его Гаврилов подогнал. Сказал, что купил его у какого-то бывшего мента. О том, что пистолет «паленый», я честно не знал.

— Кто такой Гаврилов? — поинтересовался я у него. — У вас, как у собак, одни клички. Ты мне его фамилию назови.

— Имя я не знаю. Все его называют Гавриловым, и все. Живет он на проспекте Победы. Терся немного с Гордеем, а затем, по-моему, примкнул к «Чайникам».

— Ты мне, Серега, дом назови. Ты знаешь, проспект большой, где мне его искать?

— Вы знаете, я могу только показать на месте, а так номер дома и квартиру не знаю.

— Вот что, друг мой, — сказал я. — Сейчас поедешь с операми и покажешь им дом и квартиру этого Гаврилова. После того как вы вернетесь, сядешь в кабинете и все очень подробно напишешь мне в явке с повинной. Число можешь не ставить. После того как мы задержим этого Гаврилова, ты поставишь число. Получится для всех, что это Гаврилов заложил тебя, а не ты его. Понял?

— Понял, начальник, — ответил Серега. — Можно мне в туалет, больше терпеть не могу.

Я позвонил ребятам, и те отвели его в туалет.

— Виктор Николаевич, вы чем его так испугали? — поинтересовался у меня один из оперативников. — Похоже, у него открылась медвежья болезнь. Он вот уже полчаса как с горшка не поднимается.

— Просто дал слабительное — в шутку ответил я. — Будьте внимательны, Серега еще тот пассажир, от него можно ждать всего.

Резаный стоял у окна и смотрел на улицу. Из окна арендуемого им офиса хорошо просматривалась Нева. Несмотря на внешнее спокойствие, в душе у него все кипело от негодования. Он взглянул на сидевших в офисе людей, которые настороженно следили за меняющимся выражением его лица. Наконец, он отошел от окна и сел за стол.

— Скажите, что нам мешает заплатить нормальные деньги и навсегда покончить с этим Мартыном? Сколько нам еще нужно потерять наших друзей, чтобы мы не пожалели денег?

В офисе повисла зловещая тишина, не сулившая ничего хорошего собравшимся.

— У кого есть какие-то предложения или идеи? — поинтересовался он у них.

Все стали переглядываться друг с другом. Они знали, что инициатива наказуема. Тебя сразу же запишут в исполнители этой акции, исход которой может быть и неудачным.

— Рамиль, то, что я сейчас тебе скажу, — выступил Архип, — может показаться не совсем реальным, но уже проверенным методом. Все эти покушения малоэффективны в наше время. В них гибнет много людей, виновных и невиновных. Тем самым мы всегда даем возможность другим ответить тем же методом на наши действия. Я как-то общался с одним интересным человеком, который рассказал мне, что сейчас люди КГБ используют новую методику по устранению неудобных им людей. Суть ее такова, они оставляют своеобразный маленький прибор в кабинете человека, который в нужный момент способен излучить звуковые или еще какие-то волны в определенном диапазоне. Это излучение приводит к тому, что у жертвы моментально наступает обширный инфаркт, что приводит к летальному исходу. Когда человека находят мертвым в кабинете, как правило, вызываются спецслужбы — скорая помощь, милиция и так далее. Среди них есть кто-то из КГБ, который и забирает эту небольшую коробку с собой. Все чисто. Человека нет, виновных и подозреваемых тоже.

— Слушай, Архип, — сказал Резаный. — Ты можешь выйти на этого человека и обговорить с ним это дело? Узнай, сколько это будет стоить, и сроки, когда они могут реально это сделать.

— Понятно, Рамиль, попытаюсь найти этого человека. Однако сам знаешь, что это за люди, и поэтому что-либо гарантировать не могу.

— Может, еще у кого есть достойные предложения? — поинтересовался он и, увидев понурые лица своих ближайших соратников, сказал:

— Правильно люди говорят о нас, что кроме как стрелять и убивать, мы больше ничего другого не умеем.

— Да ладно, Резаный, ты что нас ниже канализации опускаешь? — сказал один из парней. — Это тоже надо уметь делать качественно и своевременно.

Все присутствующие на совещании быстро разошлись, оставив Резаного одного в кабинете.

Архип в тот же день связался со своим начальником.

— Лев Александрович, здравия желаю, это Архипов. Нужно срочно встретиться. Похоже, Резаный заглотил нашу наживку.

— Хорошо, встретимся у Аничкина моста, — сказал Лев Александрович и положил трубку.

Лев Александрович Виноградов руководил одним из оперативных подразделений Комитета государственной безопасности по борьбе с организованной преступностью. Неделю назад он прибыл из Москвы, где участвовал в большом совещании. После совещания его пригласил к себе один из начальников управления.

— Лев Александрович, хотел бы с вами переговорить. Насколько я знаю, вам удалось внедрить в казанскую банду одного из своих офицеров. Меня очень интересует деятельность банды Резаного. К нам поступают многочисленные звонки уважаемых в вашем городе людей, депутатов различного уровня, которые открыто требуютположить конец деятельности этой банды. Я не буду вдаваться в тонкости деятельности этой банды, вы ее можете знать намного лучше, чем я. Сейчас Резаный пытается подмять под себя пограничный переход в Выборге. Этого мы не должны с вами допустить никаким образом.

Генерал замолчал и подвинул Виноградову оперативную сводку.

— Вот, почитайте ради интереса. Это оперативная сводка за последний квартал. Не правда ли, чем-то напоминает сводку боевых действий.

Виноградов быстро прочитал и вернул сводку генералу.

— Пришло время, нам нужно в полной мере воспользоваться личной враждой лидеров этих группировок. То есть попытаться устранить их руками их врагов. Мартына руками Резаного и наоборот. Пусть создастся впечатление, что они, как шакалы, погрызли сами себя. Думаю, главное — результат. Победителей не судят. Я к чему это все говорю, нужно через вашего человека из окружения Резаного предложить один из вариантов уничтожения Мартына. Метод бескровный и очень эффективный. Кстати, заместитель министра внутренних дел обратился ко мне с аналогичной просьбой в отношении Мартына.

— Я понял, товарищ генерал. Думаю, что мы найдем возможность реализовать вашу идею. У кого я могу получить это устройство?

— Мы вам вышлем через фельдъегерскую службу. Инструкция к устройству будет приложена.

— Разрешите быть свободным?

— Вы свободны, полковник.

Прибыв в Петербург, полковник Виноградов связался со своим офицером, внедренным в банду Резаного. Встретились они поздно вечером недалеко от Николаевского моста.

— Ну, как обстоят дела? — поинтересовался он у Архипова.

— Пока все идет, как мы с вами планировали. Резаный мной доволен.

— Это хорошо, лейтенант. Тем не менее, будь осторожен, малейший прокол обернется для тебя трагедией. Помнишь судьбу покойного Ангела? Так и здесь, сожгут без суда и следствия. А теперь слушай новое задание.

Полковник подробно обрисовал, что и когда он должен предложить Резаному. И вот сегодня звонок Архипова полностью подтвердил правоту его решения. Резаный заглотил брошенную полковником наживку. Теперь время работало уже на них.

— Анатолий Герасимович, похоже, я могу выйти на арсенал Мартына, — сказал я. — Мне кажется, что Серега «поплыл». Сейчас он с ребятами на выезде, показывает, где живет Гаврилов. Это тот, кто передал ему «ТТ», который мы нашли в Зеленом Бору. Я сказал этому толстому, что якобы из-за него завалили Гордея и что теперь у него возникнет масса проблем с его братом.

— Это ты хорошо придумал, — похвалил Вдовин. — Тебя еще Феоктистов не дергал к себе?

— Нет, а что?

— Помнишь, ты как-то подал хорошую мысль о создании в нашем управлении оперативно-розыскной части, которая бы финансировалась за счет местного бюджета. Ты тогда еще говорил, что при росте преступлений мы можем увеличивать это подразделение, в случае снижения — сокращать его численность. Вспомнил или нет?

— Помню, как не помнить.

— Так вот, твое предложение реализовано. Теперь, помимо твоих восьмерых сотрудников, ты получишь в качестве дополнения штата это подразделение. Феоктистов хочет, чтобы это подразделение возглавил Яшин. Задача подразделения — оказание практической помощи районным отделам республики.

— Так, это очень хорошо, я давно об этом мечтал.

— Ты не торопись, Виктор Николаевич, — сказал Вдовин. — Феоктистов хочет, чтобы это подразделение сидело только на раскрытии убийств в районах республики, и чтобы ты не мог маневрировать этими людьми по всему усмотрению. Так ты не сможешь усилить ни одну свою группу за счет этих людей. Каждое подобное решение должно осуществляться лишь с личного согласия Яшина.

Вдовин, нужно отдать ему должное, умел играть на чувствах своих подчиненных. Сейчас, докладывая мне о решении Феоктистова, он испытывающим взглядом оценивал мою реакцию на сказанное им.

— Похоже, я его завел, — подумал он, глядя на меня. — Вот было бы хорошо снова столкнуть его с заместителем министра. Пусть сбегает к нему, поспорит с ним, поскандалит. Может, тот и приземлит его, а то снова стал отрываться от земли. Здесь успех, там успех. Можно подумать, что, кроме него, больше никто не работает.

— Вот тебе и дела, — разочарованно сказал я. — Выходит, что я не могу этими людьми командовать по своему усмотрению? Странное решение. Наказать, значит, не могу, а отвечать за них почему-то должен.

— То-то и оно. По-моему, Феоктистова на это дело настропалил сам Яшин. Это хорошо — быть в составе управления, но не подчиняться руководству этого управления.

Мы оба замолчали. Каждый в эту минуту думал о своем.

— Попал! — радостно думал Вдовин. — Это, брат, ты думаешь, что рулишь судьбами людей. Нет, дорогой, это тобой рулят. Посмотрим, что ты предпримешь?

— Анатолий Герасимович, может, мне самому поговорить с Феоктистовым на эту тему? Я знаю его давно, он меня тоже. Может, мне как-то удастся отговорить его от этой затеи? — сказал я.

— Не думаю, что это лучший вариант. Он разговаривал лишь со мной на эту тему. Ты о ней ничего не знаешь, я ведь мог тебе об этом ничего и не говорить. Поэтому накати на Яшина по полной программе. Если нет подобной ситуации, тогда искусственно создай ее, ты же сам меня когда-то этому учил. Пусть Яшин сам побежит к нему жаловаться на тебя. Вот тогда ты и выскажешь ему свое личное мнение по этому решению.

— Хорошо, — сказал я и вышел из кабинета.

Ночью меня разбудил звонок дежурного по МВД. Я поднял трубку и услышал взволнованный голос дежурного.

— Виктор Николаевич, похоже, у нас труп.

— Что значит — похоже? Есть труп или его нет? Где обнаружен труп?

— Около заправки напротив «Татмебели», — ответил он.

— Кто обнаружил?

— Женщины шли с работы, со второй смены, вот и наткнулись, — ответил дежурный. — Говорят, вся голова разбита, кругом кровь. Машину направлять?

— Поднимайте Яшина, пусть едет он. Если труп с огнестрельными ранениями, то направишь за мной машину, — приказал я.

Утром я зашел в дежурную часть, чтобы уточнить сведения по ночному происшествию. Читая оперативную сводку, я поинтересовался у дежурного по МВД, кто выезжал на обнаруженный труп. Среди выехавших на место сотрудников Яшин не значился.

— Скажи, почему не выехал на место обнаружения трупа Яшин? — поинтересовался я у дежурного по МВД.

— Яшин заявил, что согласно указанию Феоктистова он больше не будет выезжать на местные убийства, — доложил мне дежурный.

Я молча положил сводку на стол дежурного по МВД и направился к себе в кабинет. Поднявшись на второй этаж, я пошел в кабинет Яшина. Толкнув дверь кабинета, я понял, что она закрыта.

Яшин появился на работе за пять минут до начала официального рабочего дня. Получив сообщение о его прибытии на рабочее место от дежурного по МВД, я поднял трубку и позвонил ему. Он вошел в мой кабинет с улыбкой на лице и, не поздоровавшись, уселся на свободный стул.

— Анатолий Гаврилович, — спокойно произнес я. — Я бы вас попросил доложить мне о трупе, обнаруженном сегодня ночью в районе «Татмебели». Личность трупа установлена или нет? Что говорит судебный медик, его предварительное заключение о причине смерти?

— Вы знаете, Виктор Николаевич, я не выезжал на этот труп, — спокойно ответил он.

— Тогда будьте так любезны, скажите, почему? Разве в ваших функциональных обязанностях это не прописано черным по белому? Может, вы, Анатолий Гаврилович, уже стали начальником управления уголовного розыска, и теперь мои указания больше не имеют никакого значения для вас?

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и совершенно спокойным голосом сказал:

— Извините меня, Виктор Николаевич, но вы, видно, еще не в курсе последних событий. Я согласно указанию заместителя министра Феоктистова назначен на должность начальника оперативно-розыскной части при управлении уголовного розыска. Данная должность, по всей вероятности, эквивалентна вашей должности. Согласно данному распоряжению, мое подразделение будет обслуживать лишь районы республики.

Кое-как сдерживая себя, я сказал:

— Анатолий Гаврилович, будьте так добры, покажите мне приказ о вашем назначении на эту должность, а также ваши новые функциональные обязанности, закрепленные за вами этим приказом.

— А у меня их нет, — коротко ответил Яшин. — Если они вас так интересуют, запросите их сами в управлении кадров МВД.

Он, поднявшись со стула, вышел из моего кабинета. Я взял чистый лист бумаги и стал писать рапорт на имя министра. Написав его, я направился в кабинет начальника управления уголовного розыска. Его на месте не оказалось, и я, потоптавшись у его двери, направился в кабинет Феоктистова.

Я подошел вовремя. Совещание у него закончилось, и из кабинета стали выходить начальники подразделений.

— Что у тебя, Абрамов? — спросил Феоктистов, заметив меня в приемной.

Я вошел в кабинет и молча положил свой рапорт на стол. Он взял его в руки и медленно прочитал.

— Ну и что? — спросил он меня.

— По-моему, я все точно сформулировал в своем рапорте и прошу вас санкционировать приказ о наказании Яшина. Вы знаете, мне не нужна анархия в моем подразделении. Если вы считаете меня недостойным занимаемой мной должности, то уберите меня с нее и назначьте на нее Яшина.

— Ты что завелся? — спросил меня Феоктистов. — Может, не стоит столь категорично ставить этот вопрос?

— Михаил Иванович, я прошу вас дать ход этому рапорту, — твердо сказал я.

— А ты сам-то с ним говорил? Может, стоит встретиться, поговорить?

— Да. Сегодня утром я встречался с ним и разговаривал. Яшин заявил мне, что он не намерен выполнять мои указания. Он все время ссылался на какое-то ваше указание. Я этому не верю и считаю, что Яшин специально вводит меня в заблуждение. Или это не так?

Феоктистов не ответил и, встав из-за стола, подошел к окну. Отодвинув в сторону штору, он минут пять смотрел на улицу, видимо, прикидывая в голове, что ему делать с моим рапортом.

— Виктор Николаевич, — наконец сказал он. — Может, ты не будешь столь категоричным? Вы же делаете одно тяжелое дело.

— Михаил Иванович, вы знаете меня лет пятнадцать. Вы отлично понимаете, что мой рапорт родился не на пустом месте. Все мои предыдущие попытки отрегулировать отношения с Яшиным были безуспешными. Яшин открыто противопоставляет себя всему коллективу управления. Хочет — выполняет указания, захочет — нет. Все это осуществляется под прикрытием вашего имени. Думаю, сейчас наступил тот момент, через который переступить уже невозможно.

— Хорошо, Абрамов. Я накажу Яшина.

Я встал из-за стола и вышел из кабинета.

Как я и рассчитывал, Серега, не выдержав психологического давления, сдал нам оружейный арсенал группировки. Во время обыска в одном из садовых домиков нами на чердаке был обнаружен тайник, в котором были спрятаны два автомата Калашникова, обрез охотничьего ружья, два пистолета Макарова, три самодельных револьвера и большое количество патронов различного калибра.

Моя дезинформация, запущенная через Быка, привела к тому, что Гарик, окончательно порвав свои отношения с Мартыном, перебрался из его офиса. Он снял небольшое помещение на окраине Москвы и плотно занялся бизнесом. Вскоре за ним подтянулось еще несколько авторитетных бригадиров из московской группировки казанцев. Все заверения Мартына о его непричастности к убийству брата Гарик пропустил мимо ушей. Вскоре монолитная группировка Первых Горок раскололась на две половины, одна из которых перешла на сторону Гарика.

Однако все это в последнее время мало интересовало Мартына. Предложение, поступившее ему от Жака, было по-прежнему в центре его внимания. Это предложение открывало ему необычайные возможности в Москве, где крутились практически все деньги России. Сегодня утром он созвонился с Жаком и сообщил ему, что согласен помочь в освоении московского финансового рынка. Положив трубку, Мартын начал про себя строить планы по своему обогащению и последующему выезду на постоянное место жительство в Германию или США. Его радужные мечты о будущем прервал звонок генерала. Переговорив с генералом, Мартын вышел из офиса и, сев в машину, в сопровождении охраны быстро выехал из офиса.

Прошло более часа, прежде чем им удалось выехать за пределы города. Кортеж Мартына увеличил скорость и понесся по Рижскому шоссе. Увидев две машины, стоящие у дороги, они сбросили скорость и, подъехав к ним, остановились.

Мартын вышел из «мерседеса» и в сопровождении начальника службы безопасности направился в небольшое придорожное кафе. На входе Мартына обыскали молчаливые охранники, а Павла просто отодвинули в сторону.

— Проходите, — сказал один из охранников.

Мартын открыл дверь, и услужливый официант, встретивший его у входа, предложил ему пройти в отдельный кабинет, в котором, кроме генерала, сидел незнакомый ему мужчина.

— Садись, — коротко бросил ему генерал. — Водку пить будешь?

Не получив от Мартына ответа, он разлил водку по большим рюмкам и, глядя на Мартына, произнес:

— Ну что, мужики? За здоровье!

Они выпили и стали закусывать жирной белой осетриной. Мартын невольно обратил внимание на стол, который был богато сервирован изысканными закусками.

— Ты молодец, — коротко бросил ему генерал. — Показательно ты убрал вора в Казани.

Мартын посмотрел на незнакомого мужчину.

— Чего смотришь? Это мой товарищ. Он немой, как эта рыба, которую мы сейчас с удовольствием поглощаем.

Он громко засмеялся своей шутке и, взяв в руки бутылку, снова разлил водку по рюмкам. Они снова выпили.

— Вот что, как тебя там, Мартын, — сказал генерал. — Моему другу необходима твоя помощь. Дело в том, что он является депутатом Госдумы и самостоятельно не может решать подобные вопросы. У него небольшой заводик на Урале, который хотят отжать местные ребятишки. Завод числится на его двоюродном брате. Так вот, я пообещал ему помочь в этом вопросе. Думаю, что ты парень толковый и уже определился с тем, как ты ему поможешь.

— Там заводилами являются два человека, — продолжил незнакомец. — Местная милиция почему-то не хочет с ними связываться. Сам понимаешь, городок маленький, все друг друга хорошо знают и чуть ли не родня друг другу. Административные рычаги с моей стороны явно не помогут, поэтому выбор пал на вас

Мартын хорошо понимал, чего от него хотят эти люди. Он, будучи не глупым человеком, хорошо осознавал опасность, которая с каждым подобным заданием становилась все реальнее и реальнее. Он на секунду задумался и произнес:

— Мне нужны все сведения по этим лицам.

— Вот здесь, в пакете, все, что нужно тебе, — сказал генерал. — Срок — две недели.

Мартын взял в руки пакет. В этот момент он представил, как какой-то наемник вроде него также однажды возьмет в руки пакет, в котором будут лежать его фотография и адрес. От этой мысли по спине пробежали мурашки и повеяло могильным холодом.

— Ну, давайте еще по одной, — сказал генерал, разливая водку по рюмкам.

Они выпили, и Мартын, закусив водку вкусным белужьим балыком, встал из-за стола и направился к выходу.

— Запомни, Мартын, срок две недели, — сказал вдогонку ему генерал.

— Да пошел ты, — раздраженно подумал Мартын, выходя из кафе.

Через несколько минут автомобильный кортеж Мартына уже мчался в сторону Москвы.

Резаный молча слушал Архипа, которому накануне удалось встретиться со своим знакомым и обговорить стоимость работы по созданию этого излучателя. Несмотря на высокую стоимость, Архипу пообещали стопроцентное качество образца.

— Он мне сказал, что его абсолютно не волнует, против кого будет использован этот аппарат. Моральная сторона его совершенно не волнует. Все это удовольствие будет стоить пятьдесят тысяч долларов, — начал рассказывать ему Архип.

Он говорил довольно сбивчиво, Резаный несколько раз его останавливал и задавал уточняющие вопросы.

— Слушай, как я тебя понял, это прибор одноразовый? — спросил его Резаный. — Похоже, второй раз его применить уже, выходит, нельзя?

— Да, ты прав, Рамиль. Этот аппарат работает всего трое суток с момента его запуска. Этого времени нам вполне будет достаточно для того чтобы уничтожить Мартына. По истечении трех дней аппарат просто выгорает изнутри. Еще этот мужик сказал, что его несанкционированное вскрытие также приведет к уничтожению и гибели лица, вскрывшего его.

— Как устанавливается этот прибор? — спросил Резаный.

— Конкретное размещение этой закладки никакой роли не играет. Ее можно разместить где угодно, в любом помещении.

— Хорошо, Архип, передай этому мужику, что мы готовы приобрести у него этот прибор. Давай завтра встретимся с ним и отдадим ему деньги. Кстати, Архип, может, просто отберем у него этот аппарат, а его в Неву?

— Я бы не стал этого делать, Резаный. А вдруг у него есть друзья или родственники? Сунут тебе этот прибор под двери твоего офиса, и нет тебя. Если жалко деньги, то давай лучше откажемся от прибора.

— Да я пошутил, — сказал Резаный. — Просто я тебя проверил на вшивость.

— Ну и как проверка? Баня будет или сразу в Неву?

— Хорош прикалываться. Завтра встретимся с утра и поедем за прибором. А сейчас иди, мне нужно переговорить с Казанью.

Архип вышел из кабинета и направился на улицу.

Владимир Семенович Архипов, лейтенант, год назад закончивший Московскую школу КГБ, был распределен в одно из оперативных подразделений Петербурга и уже год по заданию работал в бригаде Резаного. Он регулярно сообщал своему начальнику о замыслах Резаного, о его противостоянии с Мартыном. Именно он во время совещания в офисе Резаного предложил столь эффективный способ устранения Мартына, за который ухватился Резаный.

На следующий день сделка состоялась. Архип приехал в офис к Резаному и показал ему небольшую металлическую коробочку. Тот с опаской подержал ее в руках и вернул Архипу.

— Пусть она пока полежит у тебя, Архип. Я скажу тебе, когда наступит время, кому ее передать.

— Как хочешь. Пусть полежит у меня в сейфе, — ответил Архип.

Он вышел из офиса и, сев в машину, поехал на Васильевский остров, где находился офис его фирмы.

Резаный остался один в офисе. Он сел в кресло и задумался.

— Неплохая машинка, — подумал он. — Пригласил людей, установил дату, сам отъехал, а когда вернулся, все, кто сидел в комнате, «зажмурились». Ни крови, ни стрельбы. Здорово. Посмотрим, если удачно пройдет с Мартыном, то нужно будет купить штук пять, просто так, на всякий случай.

— Почему пять? — подумал он снова. — Можно будет взять этого мужика в плен, и он бесплатно начнет штамповать нам эти приборы.

Эта идея ему явно понравилась. Он заулыбался и, поднявшись из-за стола, подошел к окну, за которым шел дождь.

— Да, вот и лето пролетело, — подумал он, поеживаясь от сырости. — А ведь еще вчера казалось, что тепло навсегда завоевало этот город.

Наконец, мне удалось добиться наказания Яшина. Приказом министра ему был объявлен выговор за неудовлетворительную работу по раскрытию преступлений. Я сидел в кабинете и изучал поисковое дело по нераскрытому убийству. Вечером должно было состояться заслушивание о ходе расследования этого дела. Я просматривал все новые материалы, которые находились в деле. Раздался довольно сильный стук в дверь… В проеме двери я увидел Яшина. Остановившись на пороге кабинета, он с нескрываемой злостью посмотрел на меня.

— Что у вас? Почему вы без разрешения входите в мой кабинет, Анатолий Гаврилович?

— Мне нужно с вами поговорить, Виктор Николаевич, — ответил он сквозь плотно сжатые зубы.

— Извините, Анатолий Гаврилович, но я сейчас очень занят. Зайдите через полчаса, — я снова углубился в изучение оперативных материалов, лежащих на столе.

Лицо Яшина исказила злобная гримаса. Он резко развернулся и, сильно хлопнув дверью, вышел из кабинета.

Через полчаса, Яшин, постучав в дверь, вошел в мой кабинет. Я молча указал ему на стул и, подняв глаза от документов, вновь задал ему свой вопрос:

— Что у вас, Анатолий Гаврилович?

— У меня к вам один вопрос. Почему вы так относитесь ко мне, чем это вызвано?

Я посмотрел на него и, стараясь говорить спокойно, сказал:

— Вы, Анатолий Гаврилович, не первый день работаете в системе МВД. Не буду вас учить, но вся система построена на безусловном подчинении младшего состава своим руководителям. Мне непонятно, почему, но вы решили поставить все это с ног на голову. С чего это вы, уважаемый Анатолий Гаврилович, потеряли ориентиры? Вы перестали реагировать на мои приказы, стали обсуждать их в присутствии моих подчиненных. Вы начали зарабатывать себе популярность открытым противостоянием. Мне это все надоело, и я решил слегка щелкнуть вас по носу. Таким образом родился этот приказ. Если вы не измените своего отношения к работе, то второй приказ будет уже о вашем служебном несоответствии. По-моему, я четко вам разъяснил свою позицию?

— Вы с самого начала моей работы в управлении дышали мне в затылок, — сказал он. — Я хорошо знаю, что вы были против моего назначения в управление. Думаю, это связано с тем, что вы просто видите во мне конкурента.

— Оправдываться не собираюсь, я действительно был против вашего назначения и никогда не скрывал этого мнения ни перед кем. Я много слышал о вас как о специалисте и еще тогда догадывался о возможных наших стычках в случае вашего назначения на эту должность. К моему сожалению, мне не удалось убедить в этом Феоктистова, и теперь я об этом сильно жалею. В отношении конкуренции могу пояснить только одно: я вас абсолютно не боюсь, вы не конкурент по целому ряду обстоятельств. Вы не способны хорошо работать, вам просто нужна пятиминутная слава. Авторитет, который вы так хотите заработать у сотрудников управления, заключается не в том, чтобы не подчиняться приказам вышестоящего руководства, а в том, чтобы своей работоспособностью удивить не только руководство, но и самих сотрудников. Что мы видим? За полгода вашей работы в управлении вы не завели ни одного оперативного дела, не приобрели агентурный аппарат, не раскрыли самостоятельно ни одного убийства. И вы считаете, что подобными результатами вы заработаете себе авторитет среди сотрудников? Поверьте, мне не хочется все это высказывать, но вы меня просто вынудили сделать это.

Яшин сидел с поникшей головой. В какой-то миг мне даже показалось, что он согласился со мной. Но я жестоко ошибался. Все, что я высказал ему в лицо, его еще больше разозлило. Он сверкнул своими маленькими глазами и вышел из кабинета.

Немного успокоившись, я попросил сотрудников пригласить ко мне в кабинет члена группировки «Чайники» Гаврилова, которого доставили сотрудники управления буквально полчаса назад.

Гаврилов зашел в кабинет и стал внимательно его осматривать. Он был явно напуган и ждал от меня каких-то неординарных действий.

— Что, Гаврилов, дергаешься? Отсюда еще никто не убегал. Давай садись, поговорим.

— Не садись, а присаживайся, — поправил он меня и заулыбался своими желтыми прокуренными зубами.

— Шутишь? Это хорошо. Ты же знаешь, что хорошо смеется тот, кто смеется не последним, а тот, кто стреляет первым.

— Вы что меня, товарищ начальник, уже в мертвые определили? Не рановато ли? — он вопросительно посмотрел на меня.

Я тоже посмотрел на него. Наши взгляды встретились. Противоборства не вышло, Гаврилов отвел свой взгляд сначала в сторону, а затем уткнулся в пол кабинета. Я решил попробовать разыграть перед ним небольшой спектакль.

— Гаврилов, ты угадал. Жить тебе действительно осталось совсем немного. Может, это даже для тебя и к лучшему, что ты сейчас у нас. Я, конечно, имею в виду, в МВД. Ты знаешь, в Казань приехали люди Гарика, которые сейчас пытаются разыскать тебя, чтобы предъявить счет за убитого Гордея.

— Вы рамсы не путайте, начальник. Я здесь не при чем, и крови Гордея на мне нет, — сказал Гаврилов.

— Это твое мнение, — ответил я ему. — У них в отношении тебя другое мнение. Ведь это ты передал Сереге пистолет «ТТ», из которого, как показала экспертиза, и был застрелен брат Гарика. Вот этот факт они и хотят предъявить тебе.

— Это ошибка, я никому и ничего не передавал, а тем более какое-то оружие. Пусть Серега подтвердит им это.

— Серега и подтвердил это им. Ему, сам подумай, зачем все эти проблемы с твоим пистолетом? Он, в отличие от тебя, решил немного пожить и сразу же прибежал к нам сдаваться. Это ты кричишь, что не при делах, а тот рассказал нам, как ты ему всучил этот пистолет, уверяя, что он чистый. А пистолет-то, милый мой, оказался паленым. Как это ты, Гаврилов, мог зарядить под такое дело Серегу?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, товарищ начальник. У меня сроду не было никакого оружия. Вы меня с кем-то путаете.

Я внимательно посмотрел на него. Руки Гаврилова ходили ходуном, и он никак не мог найти им место. У него явно сдавали нервы, и он отлично это понимал. Видя его состояние, я решил дожать его.

— Хватит, Гаврилов, косить под лоха! — закричал я и сильно хлопнул ладонью по столу.

От этого удара он подпрыгнул и испуганно посмотрел на меня.

— Чего дергаешься? Не веришь? Так вот, сейчас в соседнем со мной кабинете сидит человек Гарика. Я отпущу тебя вместе с ним на волю и посмотрю, как ты запоешь, когда они начнут тебе греть пятки утюгом. Могу сказать, что эта процедура не столь приятна, как кажется с первого взгляда. Когда у тебя на пятках появятся черные пятна от ожогов, может быть, ты тогда поймешь, что был неправ, споря со мной о превратностях судьбы. Ну, как, эта перспектива устраивает тебя или нет?

— Вы знаете, что не имеете права подвергать мою жизнь опасности, тем более в стенах этого заведения, — сказал он.

— Не нужно меня учить, Гаврилов, что я должен делать в тех или иных ситуациях. Мы сейчас сидим с тобой вдвоем в кабинете, и, кроме нас, больше нет никаких свидетелей. Ну, посидел ты у меня два часа, и все. Я тебя отпустил, есть отметка у дежурного. Что еще нужно? Ну, а дальше — это твое дело. Доберешься до дома — хорошо. Не доберешься — для меня тоже неплохо. Подумаешь, погибнет еще один член преступной группировки. Одним больше, одним меньше. Главное, что его залили такие же, как и он, бандиты.

— Вы знаете, — перешел на «вы» Гаврилов, — может, я посижу у вас эту ночку? Вам спокойнее и для меня надежнее.

— Надо подумать, — ответил я.

Я вызвал сотрудника и попросил его оформить материалы на Гаврилова. Через полчаса он был уже в камере, в которой, кроме него, сидело еще два человека.

Из перехваченной оперативниками уголовного розыска записки, адресованной товарищу Гаврилова, я узнал, что у того дома спрятан пистолет «ТТ» китайского производства. Однако, где конкретно хранится этот ствол, он не написал. Из этой записки я понял, что место хранения оружия этот товарищ знает. Я решил использовать эту информацию в разговоре с Гавриловым.

После совещания у начальника управления Гаврилова ввели в мой кабинет. Проведенная в камере ИВС ночь, похоже, успокоила его окончательно. Он вел себя непринужденно, словно был не в кабинете заместителя начальника управления уголовного розыска, а среди своих товарищей.

— Как спалось, Гаврилов? — поинтересовался я у него.

— Лучше всех, гражданин начальник, — ответил он, улыбаясь.

— Это хорошо, что клопы и блохи тебя не беспокоили. Ты вот спал безмятежным сном, а нам пришлось всю ночь работать.

— Каждому свое. По-моему, это изречение было на воротах Освенцима.

— Похвально, что ты знаком с историей Отечественной войны, — сказал я. — Вот только твоя мать не совсем рада твоим знаниям.

При слове «мать» легкая тень тревоги пробежала по его веселому лицу.

— Ты знаешь, Гаврилов. Пришлось долго ее уговаривать, однако она добровольно сдала вот этот пистолет, — я положил на стол вороненый пистолет «ТТ», десять минут назад полученный мной в оружейной комнате дежурной части МВД. — Как ты сам думаешь, кому он может принадлежать? Я не думаю, что твоя мама, женщина пятидесяти лет, решила под старость немного поиграть в казаков-разбойников? Впрочем, все может быть. Главное, Гаврилов, что она отказалась давать какие-либо пояснения по данному факту, и теперь ей грозит реальная статья за хранение огнестрельного оружия. Здорово ты свою маму под старость лет подзарядил на статью, — закончил я свой монолог.

Гаврилов сидел и молча смотрел куда-то в сторону. Наконец, он повернулся ко мне и тихо сказал

:

— Скажите, у вас мать есть? По-моему, нет, если вы так радуетесь тому, что можете посадить пожилую женщину. Вы же великолепно знаете, что у нее не может быть оружия.

— Ты знаешь, Гаврилов, тебе практически удалось убедить меня в этом. Если это оружие не ее, так чье оно? Ты говоришь, что ствол не твой, так чей же он? Не Святого же духа?

Он снова замолчал.

— Хорошо, Гаврилов, я пойду тебе навстречу в этом непростом для тебя вопросе. Сейчас ты напишешь на мое имя заявление, в котором изложишь обстоятельства приобретения тобой этого пистолета. Опишешь место, где ты его хранил, а также то, что ты решил его добровольно сдать органам милиции. Ты знаешь, что добровольная сдача огнестрельного оружия освобождает человека от уголовной ответственности.

— Я согласен, — сказал он. — Однако, как я догадываюсь, этим дело не закончится. Что вы еще потребуете от меня?

— В принципе ничего особенного. Ты должен будешь периодически информировать меня о том, что происходит в вашей группировке. Я думаю, что это вполне выгодная для нас обоих сделка.

— Хорошо. Я согласен. Думаю, что другого выхода у меня нет.

— Вот, возьми бумагу и пиши заявление, — я протянул ему лист белой бумаги.

Белорецк — небольшой башкирский городок, уютно расположился в предгорьях Южного Урала. Город относился к моногородам, и поэтому вся жизнь тут волей-неволей крутилась вокруг металлургического комбината, на котором работало практически все население. Соседствующий с ним Магнитогорский металлургический комбинат, в структуру которого ранее входил комбинат Белорецка, переживал не лучшие времена. Из-за постоянных рейдерских захватов предприятие переходило из рук в руки, теряя при этом надежных поставщиков и потребителей.

На фоне всеобщей разрухи металлургический комбинат в Белорецке казался жемчужиной в куче навоза. Подобное положение предприятия не могло не привлекать проходимцев всех мастей, начиная с отпетых мошенников и кончая настоящими бандитами. Город наводнили люди, которые заключали всевозможные сделки по поставкам металла, о которых иногда не ведали даже соответствующие службы предприятия.

В это непростое для города время появление в городе двух молодых людей не вызвало никакого интереса. Они сняли номер в небольшой двухэтажной гостинице и каждый Божий день с утра уходили куда-то и возвращались неизвестно откуда в десять часов вечера. Молодые люди вели трезвый образ жизни и не привлекали к себе особого внимания со стороны администрации гостиницы. Никто не мог подумать, что эти двое молодых парней вот уже несколько дней вели наблюдение за двумя мужчинами, представлявшими интересы преступной группировки Магнитогорска. Именно эти двое и являлись теневыми руководителями металлургического комбината.

Сегодня они, как всегда, взяли под наружное наблюдение двоих, уже знакомых им, парней на окраине городка, когда те выезжали из ворот большого красивого коттеджа, построенного на средства предприятия, больше известного под названием «Гостевой домик». Эти двое парней мало передвигались по городу. Они практически весь день проводили в здании заводской администрации.

— Давай, Миша, трогай потихоньку, — сказал один из молодых парней, наблюдающих за выезжающей из ворот иномаркой.

— Погоди, не спеши, поспорим, куда они поедут. Руку даю на отсечение, опять поедут на предприятие и будут торчать там целый день.

— Не нужно спорить, Миша. Ты не прижимайся близко к ним, а то они мигом срисуют нас.

— Чего им опасаться, если сам начальник городского отдела милиции с ними пьянствует. Вчера-то вон как гуляли с проститутками, даже мне завидно стало.

Однако следовавшая впереди машина неожиданно для них свернула с уже известной им дороги и направилась на выезд из города.

— Это куда они собрались? Неужели поехали в Магнитогорск?

Они отгадали. Черная «вольво-850», набрав скорость на трассе, устремилась в сторону Магнитогорска, который находился километрах в семидесяти от Белорецка. Ребята старались удержаться за двигавшейся впереди машиной, однако спорить на равных с мощной иномаркой им было трудно. Слишком разные это были машины как по мощности двигателя, так и по классу. Неожиданно двигатель их автомашины начал троить, а затем и вовсе заглох.

— Ну, вот и приехали, Миша, — сказал Андрей. — Ты бы меньше спорил со мной, а больше бы машиной занимался. Теперь что будем делать?

— Сейчас быстро отремонтируемся и поедем, — ответил Михаил.

— Куда поедем-то? Разве их догонишь? — раздраженно возразил ему Андрей. — Где мы их будем искать в Магнитогорске? Может, ты считаешь, что они нас будут ждать на въезде в город?

Съехав с трассы на обочину, Михаил поднял капот и стал возиться с двигателем.

— Ну, что там? — спросил Михаила напарник. — Долго еще будешь возиться?

Им понадобилось около двух часов, пока их шестая модель «Жигулей» смогла тронуться с места.

— Я думаю, что ехать в Магнитогорск нам с тобой не имеет смысла. Считаю, что нам нужно найти хорошее место для засады и ждать их здесь, когда они поедут обратно в Белорецк.

Они проехали еще километров двадцать, пока их машина не остановилась около небольшой лесополосы.

— Давай, Михаил, тормози, — сказал Андрей. — Лучшее место для засады вряд ли мы найдем.

Они вышли из машины и, перекурив, стали осматриваться по сторонам. Определив секторы обстрела, они вернулись к машине.

— Миша! Отгони машину в кусты. Не нужно, чтобы она торчала у всех на виду.

Водитель отогнал машину подальше к деревьям и забросал ее ветками. Выйдя на дорогу, ребята убедились, что машина с дороги не видна. Они переоделись в камуфляжные костюмы. Переодевшись, взяли в руки автоматы и направились на свои позиции.

— Не знаю, как ты, Андрей, но я еще возьму с собой «Муху». Сам знаешь, в этом деле, промахов быть не должно.

— Может быть, ты и прав, — ответил Андрей. — Смотри сам, ты ведь у нас гранатометчик, а не я.

Они разошлись в разные стороны и вскоре исчезли в высокой траве.

«вольво-850» возвращалась из Магнитогорска в Белорецк. В машине, кроме водителя, находились еще трое мужчин. Принятый во время обеда коньяк заметно расслабил их. Мужчины, развалившись в креслах, вели непринужденные разговоры.

Михаил стал на колено и стал метиться из гранатомета в мчавшуюся машину. Рассчитав опережение, он нажал на спуск «Мухи». Яркое пламя вырвалось из ствола гранатомета. Граната, оставляя после себя белый дымный след, помчалась навстречу машине. Михаил визуально проследил полет гранаты и заметил, как она ударила в капот, где находился двигатель… В следующую секунду яркая вспышка озарила окрестности, раздался сильный взрыв. Машина, словно птица, взлетела в воздух на несколько метров, а затем, дважды перевернувшись, упала на крышу.

— Мастерство не пропьешь, — произнес про себя Михаил, наблюдая за огнем, охватившим машину.

Он быстро обтер ветошью пустой «тубус» от гранатомета и швырнул его в сторону от себя. Встал с земли и бегом побежал в сторону спрятанной машины. Подбежав к ней, Михаил швырнул автомат в багажник машины и сел за руль. Через секунду-другую появился Андрей. Он быстро сел в машину, и она, набрав скорость, помчалась в сторону Белорецка. Не доезжая до города километров пять, они свернули с дороги и углубились в лесопосадку. Быстро переоделись в гражданскую одежду, бросив камуфлированную форму на землю, облили ее бензином. Брошенная спичка решила проблему. Форма вспыхнула, и минут через десять от нее ничего не осталось. Уничтожив форму, они поехали в гостиницу. Рассчитавшись с администратором, парни выехали из гостиницы и направились в сторону Уфы.

Подъезжая к Межгорью, они заметили стоявших у обочины сотрудников ДПС.

— Что будем делать? — спросил Михаил напарника.

— Будем действовать по обстановке. Если что, стреляй их прямо на месте, — ответил Андрей.

Сотрудник ГАИ махнул полосатым жезлом, приказывая им остановиться.

— В чем дело, командир? — спросил сотрудника ГАИ Михаил. — Вроде бы мы правил не нарушали?

Гаишник промолчал и жестом предложил Михаилу передать ему для проверки документы. Проверив документы, которые протянул ему Михаил, потребовал, чтобы он открыл багажник.

— Ты что, командир? Ты что творишь на дороге? Тебе что, наших документов не хватает? Там же четко прописано, кто мы и для чего здесь, — говорил раздраженно Михаил.

Сотрудник ГАИ, стоявший недалеко от их машины, передернул затвор автомата и направился в их сторону.

— Тебе что, непонятно? — сказал автоматчик. — Он же четко сказал вам, быстро вышли из машины и открыли багажник.

— Не кричи, командир, мы не глухие, — сказал Андрей. — Видишь, выходим. Сейчас откроем и багажник. Смотрите сколько вам угодно.

Неожиданно для сотрудников ГАИ парень выхватил из-за пазухи пистолет и тремя выстрелами в упор повалил автоматчика. Второй сотрудник попытался достать из кобуры пистолет, но одеревеневшие от страха пальцы скользили по коже.

— Ребята, не убивайте! У меня двое детей! — прокричал он.

— Не переживай! Государство прокормит, — сказал Михаил и выстрелил ему в лицо.

Подойдя к ним ближе, он хотел произвести контрольные выстрелы в голову, но пистолет дал осечку.

— Слушай, Андрей, у меня опять перекосило патрон в патроннике. Вот что значит «левый» пистолет.

Где-то вдали послышался шум мотора, и они, как по команде, быстро завели мотор.

— Давай, гони! — закричал напарник Михаилу.

— Может, трупы уберем? — обратился к нему Андрей.

— Кому нужно, тот и уберет, — ответил Михаил.

Машина понеслась по горной дороге. Когда она скрылась за поворотом, с земли поднялся раненный в грудь сотрудник ГАИ. Он, шатаясь, добрел до служебной машины и, взяв в руки микрофон, сообщил:

— Уфа, Уфа, я тридцать пятый. Нас обстреляли двое неизвестных. У нас один двухсотый, я тоже ранен. Преступники скрылись на синей «шестерке», машина движется в сторону Уфы.

Он попытался рукой дотянуться до аптечки, но, потеряв сознание, упал около машины.

Минуты через две около поста ГАИ остановилась белая «девятка». Из машины вышли двое мужчин и стали осматривать место происшествия.

— Похоже, здесь все мертвые, — сказал один из них. — Иван Семенович, давайте, валим отсюда, иначе замучишься ходить по судам.

— Подождите, один, похоже, жив. Видите, рукой шевелит.

— Ты что, врач и сможешь оказать ему помощь? Не смешите меня. Давайте садитесь в машину и погнали.

Они быстро сели в машину и поехали дальше. Раненый проводил их взглядом и снова потерял сознание.

— Миша, мне кажется, нам не вырваться отсюда. Думаю, они уже закрыли нам дорогу на Уфу.

— Что ты предлагаешь? — спросил Михаил. — Сдаться? Ты как хочешь, Андрей, я просто так сдаваться не буду. Мне нужны деньги. Только из-за них я подписался под это дело. Андрей, ты даже не представляешь, какие это большие деньги для меня и нашей семьи. Мы на них не только дом отремонтируем, но и новый дом поднимем.

— Ты откуда, Миша? — спросил его Андрей.

— Я человек деревенский, из Кировской области я.

— Миша, — обратился к нему Андрей. — Нужно срочно поменять машину и двинуться на ней в обратную сторону. Там нас с тобой, по всей вероятности, точно не ждут. Там нам будет проще прорваться, чем здесь.

Водитель прижал машину к обочине. Они вышли и стали прислушиваться. Вдали послышался шум приближающегося автомобиля. Михаил поднял капот и сделал вид, что копается в двигателе. Минут через пять на дороге показалась белая «девятка». Андрей вышел на середину дороги и поднял руку. «Девятка», вильнув задом на гравии, остановилась метрах в двадцати от них.

— Что у вас? — поинтересовался водитель «Девятки», выходя из машины.

— А черт его знает. Вроде бы было все нормально, ехали, внезапно движок начал троить, а затем и вообще заглох.

— Вы свечи смотрели? — спросил водитель «Девятки», направляясь к ним.

Из машины вышел пассажир и, сделав несколько гимнастических упражнений, также направился в их сторону.

— Стоять! — крикнул Михаил и достал из машины автомат.

Мужчины испуганно подняли руки.

— Не убивайте нас, мужики. Забирайте машину, вот деньги, — попросил водитель «Девятки». — Я прошу вас, не убивайте, у нас маленькие дети.

— Давай ключи от машины, — приказал Михаил и направил ствол автомата на водителя.

— Они в машине, — заикаясь, ответил водитель. — Документы тоже там, за козырьком.

— Бумага есть? — спросил Михаил.

— Есть. Там же, где и документы.

— Бери бумагу и пиши на меня доверенность.

Водитель трясущимися руками стал писать доверенность. Закончив писать, он сказал:

— Готово, я написал. Что еще нужно сделать?

— А теперь садитесь в нашу машину, — скомандовал Михаил.

— Зачем? — переспросил его пассажир «Девятки». Однако, увидев наведенный на него автомат, полез в машину.

Михаил подошел к багажнику своей машины. Открыв его, он достал канистру с бензином и, открыв горловину, опрокинул ее в багажнике. Бензин с бульканьем стал растекаться по багажнику автомобиля. Водитель «Девятки» хотел выскочить из салона машины, однако, получив удар прикладом автомата в лицо, потерял сознание. Андрей закурил сигарету, сделав две затяжки, он швырнул ее в багажник. Раздался хлопок, и пламя окутало машину. В этот момент Михаил, севший за руль «Девятки», боднул «Шестерку», и та, объятая пламенем, полетела с крутого обрыва в пропасть. Через полминуты раздался взрыв, и машина загорелась.

На следующий день я опять временно исполнял обязанности начальника управления уголовного розыска. Вдовин лег в больницу. Единственное, что меня радовало, — это то, что у меня были практически укомплектованы все отделы управления. Я снова полностью ушел головой в нелегкую работу.

Ночью меня поднял дежурный по МВД и сообщил, что на окружной дороге обнаружен труп неизвестного мужчины с признаками криминала.

— Давай, Леша, подгоняй машину. Раз убийство с применением огнестрельного оружия, поеду на место сам.

Я быстро оделся и, выпив стакан холодного чая, вышел на улицу. Погода была осенняя. Холодный северный ветер гнал по темному небу лохматые рваные тучи. Изредка из этих туч проливался на землю мелкий холодный дождь. Подняв воротник пальто, я стал дожидаться дежурной машины. Вскоре я замерз и спрятался от пронизывающего до костей ветра в подъезде своего дома. Наконец, я услышал шум подъезжающей машины

До места обнаружения трупа мы доехали сравнительно быстро. Там уже работали следователь прокуратуры, судебный медик. Поздоровавшись с ними, я поинтересовался, что мы имеем на данный момент.

— Валюша, что ты можешь сказать мне о трупе? — спросил я медика.

— Судя по окоченению, думаю, что смерть наступила вчера утром. Труп привезли сюда, по всей вероятности, вечером и сбросили с машины.

— Почему ты так решила?

— Сами посмотрите, под трупом сухо, да и крови нет, — ответила она.

— Понятно, что еще?

— Предположительно могу сказать, что перед смертью парня, похоже, пытали. На лице и теле большое количество гематом прижизненного образования, переломаны пальцы рук, есть ожоги на лице.

— Это все? Ты осматривала его вещи? Документы, бумаги случайно не обнаружила? — поинтересовался я у нее.

— В карманах ничего нет, — вмешался в разговор дежурный следователь прокуратуры.

— Валя, — обратился я к врачу. — Если можно, протри трупу лицо.

Судебный медик улыбнулась и, смочив марлевый тампон раствором, стала оттирать лицо трупа от засохшей крови и грязи. Присмотревшись внимательней, я узнал в трупе Гаврилова.

— Вы знаете, похоже, я знаю этого человека, — сказал я. — Это активный участник группировки «Чайники», некто Гаврилов. Точные его установочные данные сказать не могу, они у меня записаны.

Эта новость обрадовала оперативников. Собрав их около себя, я дал им необходимые указания, а сам поехал в министерство. Я быстро нашел его установочные данные и, выйдя из министерства, сразу же отправился в морг. Подъехав к моргу, я обратил внимание, что санитарная машина по перевозке трупов уже стояла около морга. Из этого следовало, что труп Гаврилова был уже там.

Я с трудом открыл массивную дверь и вошел в морг. Осмотревшись по сторонам, я направился в комнату, где обычно собираются дежурные судебные медики, поздоровался с ними и поинтересовался, кто будет вскрывать доставленный только что труп.

— Наверное, я, — ответила Валентина Васильевна.

— Вот и хорошо. Может, начнем Валечка?

Мы вошли в помещение, где на медицинских столах уже лежали несколько трупов. Валентина Васильевна работала профессионально, сразу чувствовался богатый опыт патологоанатома.

— Пиши, Виктор, — обратилась она ко мне. — Три пулевых ранения в грудь, похоже, «слепых», и одно проникающее в голову. Записали? Сейчас мы посмотрим, из чего в него стреляли.

Я стоял в стороне от стола и внимательно наблюдал за ее руками. Через минуту-другую она извлекла из тела три пули и, обмыв их в растворе, на марлевой салфетке протянула мне. Я взял в руки марлю и стал рассматривать пули.

— Похоже, что в него стреляли из пистолета Макарова, — сказала врач, — однако утверждать точно не могу. Пусть баллисты поработают, они и ответят на этот вопрос.

Я поблагодарил ее и вышел из морга.

— За что они убрали Гаврилова? — думал я, сидя в машине. — Неужели его срисовал какой-то «оборотень» из МВД, а затем передал это его «друзьям» по группировке? А может, это сделали люди Гарика?

Я терялся в догадках. Выдвигал различные версии убийства, которые затем отбрасывал и выдвигал новые.

— Если его засекли в МВД, тогда зачем его пытать? Застрелили в назидание другим, и все? А может, это все же люди Гарика? Ведь он должен был каким-то образом отреагировать на убийство родного брата. Уйти от Мартына — это одно, а вот разобраться с другими людьми по этому делу — совершенно другое.

Машина резко затормозила, и я непроизвольно схватился за переднее сиденье и подался вперед.

— Игорь, повнимательней, не дрова же везешь, — заметил я.

— Да что он, ботаник, не видит, куда едет что ли? Раздадут права детям, а потом мучайся с ними на дороге.

Я посмотрел на дорогу, там разворачивалась «Девятка», за рулем которой сидела девушка.

— Ты сам будь повнимательней, — посоветовал я ему. — А то убьешь своего начальника, кого тогда возить будешь?

Игорь улыбнулся и, прибавив скорость, поехал дальше.

— Надо срочно найти и вытащить Серегу, — подумал я. — Он находится под подпиской о невыезде и должен быть дома. Не исключено, что и Бык может быть в курсе этих событий.

Я закрыл глаза. Передо мной, словно в кино, проплывали кадры моей беседы с Гавриловым.

— Я становлюсь своеобразным предсказателем. Стоит мне что-то сказать, все сбывается.

Я невольно вспомнил случай с Быком. Отбросив воспоминания, я снова начал размышлять.

— Итак, Бык, насколько я знаю, дружил с Гордеем, и Гарик не мог не знать об этом. Любой враг Мартына автоматически становился другом Гарика. А таким человеком в Казани был лишь Бык.

Я взглянул в окно автомобиля и увидел, что мы уже подъезжаем к министерству. Через минуту машина плавно остановилась у подъезда. Я вышел и направился к себе. Не снимая пальто, я поднял телефонную трубку.

— Леша, что у тебя? — спросил я дежурного по МВД.

— Звонил министр, интересовался тобой. Приказал по прибытии сразу зайти к нему с докладом по этому убийству.

Я положил трубку и взглянул на часы. Времени было пятнадцать минут восьмого.

— Рановато для министра, — подумал я, снимая пальто.

Я закрыл свой кабинет и направился к министру. Около двери я на секунду остановился и, поправив узел галстука, вошел в его кабинет.

— Здравия желаю, товарищ министр. Вызывали?

— Да, вызывал, — ответил он глуховатым голосом. — Сам-то выезжал на это убийство или нет?

— Я на все убийства с применением огнестрельного оружия выезжаю лично, товарищ министр, — ответил я.

— Ну, раз сам выезжал, то давай докладывай.

Я коротко доложил ему об обстоятельствах обнаружения трупа, о том, что погибший был мной опознан, так как был с недавних пор моим осведомителем. Выслушав мой доклад, министр посмотрел на меня и задал, как я посчитал, провокационный вопрос:

— Если говоришь, что сам лично выезжал на труп, то скажи мне, пожалуйста, сколько ранений на теле убитого, сколько «слепых» и сколько сквозных?

Если бы я не был в морге на вскрытии трупа, то, конечно, не смог бы ответить на этот вопрос. Я достал из кармана пиджака свою записную книжку и, открыв ее на нужной странице, четко отрапортовал:

— Три «слепых» в область груди и одно сквозное в голову. Извлеченные из тела пули девятимиллиметровые. По предварительному заключению, возможно, выпущенные из пистолета системы «Макарова» или самодельного револьвера, сделанного под этот патрон.

— Твоя версия?

— Пока затрудняюсь назвать, но не исключаю, что его могли срисовать при встрече со мной. Это первая версия. Вторая — Гаврилова могли уничтожить люди Гарика, так как ходят слухи, что он подогнал ребятам с Первых Горок пистолет, из которого убили его брата. Остальные версии пока типовые.

— Кто будет заниматься этим делом? — поинтересовался он у меня.

— Думаю, что этим делом должны заниматься уголовный розыск города и управление по борьбе с организованной преступностью.

— А с вашей стороны?

— Думаю контроль возложить на Яшина. Он человек с большим опытом работы, пусть и контролирует это убийство.

— Я не думаю, что это правильное решение с вашей стороны. Яшин, кроме как болтать, не сможет нормально контролировать это расследование. Возьмите контроль на себя. Кстати, я и посмотрю, насколько вы преуспели в раскрытии убийств.

— Хорошо, товарищ министр.

— Доклад о ходе раскрытия — два раза в неделю. А теперь идите и работайте.

Я молча вышел из кабинета и направился к себе.

Мартын сидел в кресле и разговаривал с кем-то по телефону. Павел вошел в его кабинет и встал недалеко от стола. Мартын раздраженно бросил трубку и поднял на Павла глаза.

— Еще раз так тихо войдешь — убью, — сказал Мартын. — Что у тебя?

— Мартын, бойцы вернулись с Урала, как быть с ними? — поинтересовался у него Павел.

— Мне что, каждый раз инструктировать тебя по этому вопросу? — сказал раздраженно Мартын. — Ты что, геморрой хочешь себе и мне нажить?

— Судя по их докладу, они хорошо почистились, прежде чем приехать в Москву. Если мы так будем поступать с бойцами, то скоро нам самим придется брать стволы и решать наши проблемы.

— Я что-то не совсем понимаю тебя, Павел. Ты действительно не понимаешь ситуацию, или шутишь надо мной? Ты открой окно и посмотри, что делается на улице. Меня чуть ли не полгода караулят спецслужбы, а ты такое говоришь! Если что, нас ведь с тобой поставят к стене и намажут зеленкой лоб, не забывай об этом никогда. Не знаю, как ты, но я этого пока не хочу. Кстати, мне вчера звонил Жак, у него неплохие выходы на Банк «Москва». Как думаешь, может, через него и получить этот кредит?

— А чем вас предыдущий вариант не устраивает? Алик из Челнов обещал вам закрыть этот вопрос к концу недели. Стоит ли об этом просить Жака, чтобы вечно быть у него в долгу?

— Может, ты и прав, Павел. Каждое подобное обращение — это показ слабости. Как можно уважать человека, если он слаб и не в состоянии найти для себя деньги? — подчеркнул Мартын.

— Вы правы. Поэтому давайте не будем торопиться, — сказал Павел. — Вы в курсе, что в Казани произошла очередная разборка? Похоже, Гарик начинает там зачищать тех, кто каким-то образом причастен к смерти его брата.

— Ты, Павел, скажи, при чем здесь наши ребята? — спросил Мартын. — Или опять у нас что-то протекло?

— Я же вам уже докладывал, что кто-то специально распустил слух, что у моего бойца оказался пистолет «ТТ», из которого якобы завалили его брата. Откуда появилась эта информация, пока никто не знает. Похоже, это опера специально сделали прокладку и теперь спокойно наблюдают, как свои же ребята мочат парней.

— Если это, как ты утверждаешь, прокладка ментов, то ее запустил умный человек. Он хорошо знал характер Гарика и был уверен в том, что тот заглотнет это все на веру. Постарайся узнать, откуда растут ноги, иначе ребята постреляют друг друга.

— Мартын, а может, стоит Гарика просто завалить, пока он еще не так сильно разошелся? Боюсь, если он почувствует реальную силу, то с ним трудно будет справиться.

— А что, неплохая идея. Направь этих двух бойцов, которые вернулись из Башкирии. Пусть они найдут его и тихо уберут. А теперь, чтобы притупить его бдительность, набери его номер и соедини меня с ним. Я сам хочу с ним поговорить, может, и одумается человек, ведь столько лет мы шли с ним плечом к плечу по этой жизни.

— Все понял, Мартын, — сказал Павел и вышел из кабинета.

Мы медленно шли с Быком по дорожке парка. Утренние заморозки сковали небольшие лужицы, и дорожка из-за этих лужиц стала напоминать мне старое стеганое одеяло, сшитое из лоскутков материи.

— Здорово мы их обули, — произнессказал Бык. — Кто мог подумать, что они, как крысы в банке, начнут пожирать друг друга. Вчера вечером я встречался с человеком Гарика, который приехал в Казань. Они свалили от Мартына и сейчас живут отдельно от него. Интересные вещи рассказывает этот человек. Говорит, что Мартын ссучился и стал работать на ментов из Москвы. Он заставлял наших пацанов снимать для них в Москве хаты.

— Какие хаты? — переспросил я его.

— А черт его знает, — ответил Бык. — Короче, ребята искали эти хаты по объявлениям. Снимали сроком на год или два. За все это удовольствие, говорят, платили менты.

— Странно. И много хат они сняли для них?

— Не знаю, не уточнял. Короче, трется он там с ментами, живет с ними десна к десне. А еще ребята говорят, хотел кинуть страховую «Казань» на большие бабки, однако что-то у него там не срослось, короче, не получилось. Сейчас у него вся надежда на Алика из Челнов.

Бык замолчал и, оглянувшись по сторонам, продолжил:

— Виктор Николаевич, Долгова и Пашу Орского замочили его люди. Недавно он направлял своих бойцов куда-то на Урал решать подобные вопросы там. Кого они там завалили, сказать не могу. Но пацаны трепались, что в этом деле заказчиком был генерал милиции.

— Наиль, а что это за генерал? Тот человек случайно не называл его фамилии? — поинтересовался я у него.

— Нет, он не говорил, а я спрашивать не стал. Мне это, сами знаете, ни к чему.

— Плохо, Наиль. Мог бы и поинтересоваться. Интересно же знать, кто такой этот генерал.

— А вам-то это зачем? Все равно вы его не достанете. Как говорят, выше головы не прыгнешь, — сказал он и улыбнулся, наверное, представил меня, прыгающего выше своей головы.

— Просто интересно мне, Наиль.

— Вы слышали о Жаке? Это один из лидеров преступного мира Москвы. Так вот, этот человек сообщил, что они собираются работать вместе, Жак и Мартын. Думаю, что в самое ближайшее время они поставят Москву раком и поимеют ее как захотят.

Бык замолчал и стал почему-то оглядываться по сторонам.

— Что-то случилось, Наиль? — спросил я, заметив его беспокойство.

— Не знаю, Виктор Николаевич. У меня какое-то нехорошее предчувствие. С чем это связано, я не знаю.

Он снова замолчал и, оглянувшись назад, остановился.

— Наиль, успокойся. Ты сам знаешь, если за тобой работает профессионал, то все эти проверки ни к чему не приведут. Давай лучше вернемся к нашим баранам. Скажи мне, кто завалил Гаврилова?

— Насколько я знаю, его кончили люди Гарика, которых он прислал из Москвы. Кончали его в коттедже, в подвале, который строится кем-то из мирновских в поселке Петровском. Порыскайте там, может, что-то и найдете. Кстати, следующим, кого они хотят завалить, будет Серега. Вы знаете, Серега в принципе парень неплохой, добрый, и мне будет жалко его, если они его завалят.

— Я понял тебя, Наиль, — сказал я. — Я постараюсь сделать все, чтобы он остался живым.

Бык замолчал. Взглянув на часы, он извинился и побежал к ожидавшей его машине. Я знал, что его жена Диана лежит в родильном доме на улице Большая Красная. Именно к ней он сейчас и помчался.

Я проводил его взглядом и направился к своей машине.

Серега сидел у меня в кабинете и, вытирая обильно выступивший пот на лице, смотрел, не отрываясь, на меня. О том, что убили Гаврилова, он, похоже, уже знал.

— Ну что, Серега, как жизнь? — поинтересовался я. — Братва, наверное, наезжает на тебя?

— Да все было бы очень хорошо, Виктор Николаевич, если бы не этот случай с Гавриловым.

— Серега, послушай меня, сейчас многое будет зависеть от твоей искренности. Ты сам знаешь, дыма без огня не бывает. Скажи честно, кому ты сдал Гаврилова? О том, что переданный тебе пистолет «ТТ» оказался «паленым», знали всего три человека, это ты, я и Гаврилов. Последнего уже нет в живых.

Лицо Сереги сделалось багровым. Он испуганно посмотрел на меня и тихо сказал:

— Я об этом поделился с Диким. Я не думал, что он все это расскажет Гарику.

— Ты знаешь, Сережа, как тяжело умирал Гаврилов? Прежде чем застрелить, его жестоко пытали, стараясь узнать, откуда он взял этот пистолет. Думаю, что в самое ближайшее время ты сможешь испытать подобные муки.

— А я-то здесь при чем? Я же не стрелял в Гордея?

— Это ты расскажешь тем, которые засунут тебе в задницу паяльник. Ты представляешь, как это больно?

— Ну и что мне теперь делать? — поинтересовался он. — Ходить и кричать на всю Казань, что я не убивал Гордея? Думаю, что это бесполезно, меня никто все равно не услышит.

— Серега, ты должен сдать мне этого Дикого вместе с его дружками, так как они еще, я думаю, в Казани. Твое признание спасет тебе жизнь.

— Это вы так думаете, а я, в отличие от вас, так не считаю, — сказал Сергей. — Это моя жизнь, и я сам как-нибудь разберусь с ней.

— Хорошо, Сережа. Давай вставай, сейчас мы с тобой прокатимся в одно место. Может, после этого ты поймешь, как это все серьезно и страшно.

— Да я с вами никуда не поеду, — испугался он. — Что вы еще придумали?

— Поедешь, куда ты, милый, денешься, — ответил я.

Мы вышли вместе с ним из здания МВД и сели в машину.

— Куда, шеф? — поинтересовался у меня водитель.

— В морг, на экскурсию, — ответил я.

До пятнадцатой городской больницы мы добрались сравнительно быстро. Минуя ее, мы свернули к моргу.

— Давай, Сережа, выходи. Я хочу тебе показать твое творение. Посмотри, что сделали с твоим знакомым Дикий и его дружки. Я не исключаю того, что ты завтра также будешь лежать здесь на оцинкованных носилках.

— Не пойду я никуда! — завопил он. — Вы не имеете на это никаких прав, таскать меня по моргам. Я буду жаловаться на вас в прокуратуру.

— А ты лучше не угрожай мне, Сережа, жалобами, — сказал я с угрозой в голосе. — Это твой поганый язык убил этого парня.

Я схватил его за рукав куртки и чуть не силком потащил в здание морга. На пороге морга ноги Сергея подкосились, и он стал медленно опускаться на влажную от дождя землю.

— Игорь, помоги мне, — попросил я водителя. — Я, наверное, один его поднять не смогу, видишь, какой он тяжелый.

Мы вдвоем кое-как подняли его с земли и положили на заднее сиденье машины.

— Игорь! Сбегай в морг, попроси у девчонок нашатырь, — попросил я его.

Игорь вернулся минуты через три. В руках он держал пузырек с бесцветной жидкостью. Я открыл пробку. Сильный запах нашатыря ударил мне в нос. Я поднес пузырек к носу Сергея. Он медленно открыл глаза и отчаянно замотал головой.

— Ну, вроде бы все в порядке, — сказал я, возвращая пузырек водителю. — Игорек, сбегай, верни нашатырь.

Игорь повернулся и направился в здание морга.

— Сережа, видишь, какое чудо я совершил. Я тебя снова оживил, — пошутил я. — Теперь, я думаю, ты расскажешь мне все подробно.

Тот посмотрел на меня, словно на палача, и дрожащим голосом начал рассказывать.

— Я когда вернулся домой, рассказал о пистолете Дикому. Он сначала мне не поверил, но я стал настаивать на том, что у ментов есть заключение экспертизы по этому стволу. Выслушав меня, он рекомендовал больше об этом никому из ребят не рассказывать. О том, что вы нашли наш арсенал, я узнал от него. Через два дня он приехал ко мне с какими-то незнакомыми ребятами. При разговоре я понял, что ребята были из Москвы. Дикий снова попросил меня рассказать им все о пистолете. Выслушав мой рассказ, они попросили меня показать дом, где живет Гаврилов. Я не хотел показывать, но Дикий стал меня шантажировать этим арсеналом. Он говорил, что специально распустит среди ребят слух, что этот арсенал ментам сдал я.

— Я так и предполагал, что ты передал наш с тобой разговор кому-то из ребят. Скажи Сергей, где сейчас Дикий и эти ребята?

— По-моему, они залегли на его даче. Дача находится в Атлашкино и принадлежит отцу Дикого.

— Сколько их? Трое, четверо?

— Не знаю, у меня были двое, не считая Дикого.

— В общем, вот что. Сейчас мы с тобой поедем в Атлашкино, и ты мне сам покажешь эту дачу, — сказал я голосом, не терпящим возражения.

— А если они просекут меня там? Ведь сейчас не сезон, и на дачах практически нет никого.

— Не бойся, — успокоил я его. — Ты покажешь мне ее издалека, близко подходить не нужно.

— Хорошо, — обреченно сказал он.

Я заскочил в кабинет заместителя министра Феоктистова и кратко доложил ему о разговоре с Сергеем. Получив его согласие, я связался с дежурным по МВД и предупредил его, что направляюсь в Атлашкино. Направляясь по коридору в сторону выхода, я столкнулся с начальником отдела быстрого реагирования.

— Ты где был? — поинтересовался я у него. — Я полдня тебя разыскиваю!

— Мы с ребятами были на стрельбище. В четверг у нас всегда стрельбы.

— Понятно. Мне нужны твои ребята. Пообедайте и ждите моей команды. Будем брать вооруженных преступников.

— Сколько их?

— Не знаю. Но думаю, человека три, не меньше.

Я вышел из МВД и сел в машину, в которой уже находился Серега. Ехали мы до места больше часа. Заметив надпись на железнодорожной остановочной платформе «Атлашкино», мы свернули влево и направились в сторону садов.

— Куда дальше? — спросил я Сергея.

— По-моему, еще метров триста вперед, а там нужно будет свернуть направо — ответил он. — Скажите, мне можно вообще не выходить из машины?

— Посмотрим на месте. Скажи, ты откуда знаешь все местные дороги?

— Мы с детства дружили с Диким и часто ездили к нему на дачу. У него отец был водителем, и он часто возил нас с собой на машине.

— Выходит, Серега, вы близкие друзья с Диким? — уточнил я. — Тогда скажи мне, зачем он тебя подставил под этих московских ребят? Ты же сам, наверное, догадываешься, что если они тебя не уберут, то «Чайники» обязательно нарежут из тебя ремней за то, что ты сдал им Гаврилова. Он у них был довольно авторитетным парнем.

— Я же не знал, что они замочат Гаврилова. Об этом тогда не было и речи, да и Гарик всегда ходил в друзьях у Мартына.

— Да брось ты оправдываться. Сейчас возьмем их, они нам все и расскажут, в том числе и про тебя. Вот тогда и посмотрим, знал ты это или нет.

Игорь по просьбе Сергея остановил машину. Я вышел на дорогу и стал осматриваться по сторонам.

— Игорь, останься здесь. Нужно будет встретить наших ребят из группы захвата. Пусть сидят в машинах смирно и не светятся на территории садов.

— Все понял, Виктор Николаевич, — ответил Игорь.

— Ну что, Сергей, пойдем? Хватит прятаться в машине. Покажи мне их берлогу.

Он засеменил за мной своими толстыми короткими ногами.

— Вон тот дом, — он указал пальцем на большой двухэтажный деревянный сруб.

— Это тот, из трубы которого идет дым? — переспросил я.

— Да, — коротко ответил Сергей.

— Солидный домина. Вот что, — сказал я, оборачиваясь к нему. — Сейчас вали отсюда, и как можно быстрее.

— Спасибо. Я все понял, — радостно сказал он и засеменил по дорожке в сторону железной дороги.

Я закурил и медленно направился в сторону интересующего меня дома. Около дома стоял молодой парень и внимательно смотрел в мою сторону. Неожиданно он резко развернулся и исчез за дверью. Я подошел и осторожно постучал в дверь. Дверь долго не открывали. Из-за закрытых занавеской окон за мной внимательно наблюдали три пары глаз.

— Дикий! Иди, открой мужику дверь, узнай, что ему нужно? — приказал один из парней, доставая из кармана куртки пистолет Макарова.

Дикий спустился вниз и осторожно открыл.

— Вам кого? — спросил меня молодой человек.

Судя по описанию Сереги, это был Дикий.

— Извините. Вы случайно не знаете, кто из местных садоводов продает здесь дачный участок? Прочитал объявление, вроде бы договорились с хозяином о встрече. Вот, приехал, а его почему-то нет. Хотел посмотреть участок, однако ни аллеи, ни номера участка не знаю. Хозяина зовут Алексей.

— Извини, мужик. Не знаю, — ответил Дикий, почесывая свой затылок. — По-моему, Алексеев здесь нет.

— Может, вы подскажете, в каком у вас домике проживает охранник или председатель общества. Хочу поговорить с ними, может, они мне в этом помогут?

Он вышел из дома и рукой показал мне на домик охранника.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил я его и направился в сторону указанного домика.

— Что ему нужно? — поинтересовался москвич, когда Дикий вернулся в дом.

— Да дачу хочет человек купить, ищет какого-то Алексея. Сезон закончился, и сейчас многие старики продают свои участки.

— Дорого у вас здесь все это стоит? — поинтересовался у него москвич.

— Да не дороже денег, — ответил Дикий. — Короче, как договоришься.

— Понятно, — сказал парень, засовывая пистолет за ремень брюк.

Мы сидели с командиром группы захвата в доме охранника и обсуждали план задержания преступников. Перед нами на столе лежала схема садовых участков, примыкающих к этому дому.

— Прохор Степанович, пока мы здесь обсуждаем план, вы обойдите эти дома и посмотрите, есть в них люди или нет. Если кто будет спрашивать, скажите, что интересуетесь, кто из собственников собирается продавать свои участки. Если в этих домах есть люди, приглашайте их сюда. Скажите, что приехали представители пожарной охраны, которые после инструктажа начнут проверять противопожарное состояние домов.

— Все понял.

— Ну что, будем ждать его возвращения, — сказал я. — Я больше не хочу втемную штурмовать садовые домики. Жертвы нам не нужны. У меня есть план, и если жильцов вокруг дома нет, то мы можем устроить с тобой грандиозное шоу.

— Что за шоу? — поинтересовался у меня руководитель группы захвата.

— Погоди, Ринат, сейчас вернется сторож, и тогда станет ясно, как нам работать, — ответил я.

Прохор Степанович пришел примерно через час. Отдуваясь, он сел на табурет и налил себе в стакан воды. Мы с нетерпением ждали, что он скажет.

— Нет никого. Все дома обошел, все закрыты на замки.

— Спасибо, Прохор Степанович, — поблагодарил я его.

— А сейчас внимательно слушайте мой план, — сказал я, обращаясь к руководителю группы захвата. — Предлагаю установить на чердаке соседнего с нашим домом дымовую шашку. Когда мы ее запалим, ветер погонит дым на дом, в котором скрываются преступники. Они обязательно все выйдут на улицу, так как подумают, что соседний с ними дом загорелся. К этому времени твои бойцы должны будут находиться вот здесь, здесь и здесь.

Я указал пальцем на места расположения бойцов группы захвата.

— Нужно, ребята, действовать слаженно, и главное, одновременно, чтобы никто из них не мог вернуться обратно в дом. План ясен?

Командир молча кивнул головой.

— Сейчас четырнадцать тридцать. Штурм начнем ровно в пятнадцать часов пятнадцать минут. Думаю, времени достаточно для того, чтобы бойцы смогли рассредоточиться на местности.

Все вышли из дома охранника. Последовала короткая команда, и бойцы подразделения, укрываясь за домами и деревьями, стали затягивать кольцо вокруг дома Дикого. Вскоре движение затихло, бойцы заняли исходное положение.

Я взглянул на часы, они показывали время штурма. Вдруг из чердака одного из домов повалил черный дым, который все разрастался и разрастался. Ветер погнал его на дом Дикого. Из дома один за другим выскочили три человека, которые стали метаться по двору, пытались определить, что произошло и откуда появился этот дым. Увлеченные, они не заметили бойцов группы захвата, которые внезапно появились из укрытий.

— Лежать!! — последовала команда, и раздалось несколько коротких автоматных очередей.

Вскоре мимо меня проследовали три человека в сопровождении сотрудников группы захвата. Все было кончено, как говорил бывший мой шеф, без шума и пыли.

Я сел в машину, и мы все поехали в МВД.

Гарик загнал свой «БМВ» в автосервис и передал ключи мастеру. Он видел, как рабочие подняли его автомобиль на эстакаду и приступили к осмотру. Пройдя в холл, он сел в кресло и стал ждать, когда мастера проведут первый техосмотр его нового автомобиля. Купив машину около двух месяцев назад, Гарик успел накатать на ней свыше десяти тысяч километров.

Вчера он получил информацию из Казани, которая вызвала у него определенную тревогу. Ему позвонил его старый приятель из МВД и сообщил о задержании Дикого и его ребят.

— Кто же сдал ребят? — подумал он.

Об их визите в Казань знали всего несколько человек из ближайшего его окружения, и это его сильно напрягало. Кто же из них запалил ребят?

Гарик не боялся, что арестованные ребята сдадут его. Он был уверен в них как в себе. Да и что они могли рассказать о нем лично? Между ними не было никаких обязательств. Он им лично ничего не поручал и ни за что не платил. Сейчас его больше настораживало то, что в его окружении появился стукач. Он не исключал и того, что этот человек мог работать не на милицию, а на Мартына. И слить его людей мог Мартын, чтобы лишний раз показать ему свои неограниченные возможности. Сейчас он старался просчитать дальнейшие шаги оперативников в случае, если ребята все-таки сдадут его. Они могли сдать только того, с кем они работали. А работали они с его товарищем. Хуже дело было с Диким. Его переход на сторону Гарика, по всей вероятности, сможет негативно сказаться на его дальнейшей судьбе, особенно на положении в следственном изоляторе, где сторонников Мартына значительно больше, чем его противников.

Он сел за столик в холле автосервиса и, заказав чашку кофе, стал читать журнал. Выпив кофе, он отложил журнал в сторону и стал из окна наблюдать за улицей. Несмотря на холодный моросящий дождь, на улице было много людей. Многие, перебегая дорогу, останавливались посреди дороги из-за большой лужи, образовавшейся как раз напротив автосервиса. Он видел их беспомощные лица, они не знали, как им поступить, и многие переходили через эту лужу, зачерпывая своей обувью холодную, грязную воду.

— Да, Москва это не Гонконг, — подумал про себя Гарик. — Если там дождь зарядит, то может идти несколько суток.

Представив себя на месте этих людей, он невольно поежился от сырости. Внезапно его внимание привлекла светлая «девятка», которая припарковалась напротив автосервиса. Вернее, его внимание привлекла не сама машина, а водитель, который показался Гарику знакомым. Он долго вспоминал, где видел этого светловолосого парня, однако никак не мог вспомнить. Еще раз присмотревшись, он наконец-то вспомнил. Этого парня он видел всего один раз в окружении начальника службы безопасности Мартына — Павла.

— Что это? — подумал. — Неужели ликвидатор?

Сердце Гарика забилось сильными частыми толчками и готово было выпрыгнуть из груди.

— Как они выследили меня? — подумал он.

Нехорошее предчувствие, наполнило его изнутри. Он встал со стула и прошел в ремонтную зону.

— Гера, тебя можно на минутку? — окликнул он мастера.

Когда тот подошел к нему, он сказал:

— Вот что, Гера. Сейчас я вынужден срочно уехать. Будь так добр, подгони мою машину вечером вот по этому адресу, — попросил его Гарик, передавая ему бумажку с адресом. — Вот, возьми за работу и услугу.

Он достал из кармана деньги и, отсчитав триста пятьдесят долларов, передал их мастеру.

— Подгонишь — позвони, номер мой знаешь. А сейчас помоги мне выйти отсюда через запасной выход.

Он направился вслед за Герой. Через минуту он оказался на улице. Подняв воротник пальто, остановил такси. Назвав адрес таксисту, сел в машину и уехал.

Гарик сидел в кафе и маленькими глотками пил горячий кофе. Страх, охвативший его еще час назад, стал потихоньку уходить. Увидев в дверях кафе двух молодых людей, он улыбнулся и замахал им рукой. Ребята, заметив махавшего им Гарика, направились в его сторону.

Сев за столик, ребята заказали себе кофе и по пирожному. Гарик вкратце обрисовал им утреннюю картину.

— В общем, решайте сами, что с ними делать, — сказал он. — Я думаю, что они еще толкаются там, у автосалона.

— Государственный номер точный? — переспросил один из парней.

— Точнее не бывает, — ответил ему Гарик.

— Тогда мы погнали. Жди звонка.

Ребята встали из-за стола и вышли из кафе. Они сели в ожидавшую их машину и быстро скрылись из вида.

Стоявшую около автосалона машину они заметили сразу. Оставив водителя в машине, они направились к ней. Один из парней постучал в боковое стекло костяшками пальцев и, когда водитель приоткрыл его, молча сунул тому под нос удостоверение сотрудника уголовного розыска.

— Капитан Синицын, — коротко представился он. — Предъявите ваши документы.

Водитель молча потянулся в карман за документами.

— Прошу пассажира выйти из машины, — произнес капитан Синицын командным голосом.

— В чем дело? — возмутился пассажир. — Зачем мне выходить? Что за произвол?

— Вам что, непонятно? — с угрозой в голосе сказал капитан.

Пассажир открыл дверь машины и молча вышел.

— Руки на капот! — последовала команда.

Пассажир заметил, а вернее, почувствовал, как ствол пистолета уперся ему в левый бок.

— Не дергайся, сука, убью на месте, — приказал один из парней. — Руки давай сюда.

В тот же момент на руках пассажира защелкнулись металлические браслеты.

— Тебя еще долго ждать? — сказал капитан Синицын, обращаясь к водителю.

Тот молча протянул ему водительское удостоверение и документы на машину.

— Вы тоже выходите, — предложил Синицын водителю. — Не вздумайте дергаться, убьем сразу, на месте.

Водитель покинул машину. Его так же быстро заковали в наручники, как и пассажира. Обыскав машину, они обнаружили в ней два пистолета с глушителями, которые лежали в черной спортивной сумке на заднем сиденье.

— Спасибо, Синица, — сказал один из парней. — Ты очень помог нам.

— Мне твое спасибо, Максим, не нужно, — ответил Синицын. — Скажите, Гарику, пусть валютой со мной расплачивается за подобные услуги.

Синицын посмотрел, как ребята рассаживаются в машины. Когда они тронулись, он не торопясь направился пешком к ближайшей станции метрополитена.

Шимановский позвонил мне вечером, когда я уже собрался уходить с работы домой.

— Привет, Виктор Николаевич, — поздоровался он. — Давно мы не виделись. Я здесь рядом и хотел бы с тобой встретиться.

— Хорошо, Вадим. Буду через двадцать минут. Раньше, извини, не получится.

— Договорились, я жду, — ответил Шимановский.

Я подошел к месту встречи в строго назначенное время. Мы поздоровались за руку и медленно направились по улице Пушкина в сторону Кольца.

— Что-то случилось, Вадим? — поинтересовался я у него. — Опять Бык или другие проблемы? Ты ведь просто так ко мне не обращаешься.

— Да нет, не он. Спасибо вам, Виктор Николаевич, он даже грубить мне перестал, — с улыбкой ответил Шимановский. — Все дело в том, что я краем уха слышал, что он хочет завалить Корейца. Что там между ними произошло, я не в курсе, но то, что Бык хочет его завалить, это точно.

— Расскажи, что ты слышал, — попросил я его.

— Бык сегодня приехал ко мне в компанию. Неожиданно он попросил меня выйти из кабинета, якобы у него какой-то важный разговор по телефону. Я вышел в комнату отдыха. Она отделена от кабинета обычной перегородкой, и слышимость там просто великолепная. Вот там-то я и услышал, как Бык кому-то отдавал команду о ликвидации Корейца. Он еще сказал, что с того момента прошло достаточно много времени, и сейчас Кореец, по всей видимости, не настолько осторожен, как ранее.

— Понятно, Вадим, — поблагодарил я его. — Спасибо тебе за информацию и помощь МВД в борьбе с преступностью.

— Да Бог с вами, Виктор Николаевич. Какое там спасибо. Я и так вам по гроб должен, — сказал, прощаясь со мной, Шимановский.

— Что делать? — подумал я. — Эти двое бандитов пока еще нужны мне, и я не хотел бы терять никого из них.

Попрощавшись с Шимановским, я вернулся на работу и, набрав номер телефона, стал ждать ответа.

— Да, я слушаю, — произнес Бык. — Что случилось Виктор Николаевич?

— Есть необходимость во встрече. Жду тебя через сорок минут на старом месте.

— Хорошо, ждите, — сказал он и положил трубку.

Он приехал без опоздания. Увидев меня, вышел из машины и направился в мою сторону.

— Наиль, считай, что я в очередной раз спасаю твою жизнь, — сказал я. — Слушай, в шестом отделе есть информация, что ты хочешь завалить Корейца. Так вот не вздумай этого делать, ни ты, ни твои ребята. Это ловушка. Вас там всех до одного перестреляют, в том числе и тебя. Спишут, словно вы погибли в результате разборки двух преступных группировок. Надеюсь, ты понял меня? Дана команда — ни одного живого.

— Да я не хотел ничего делать с Корейцем. Кто это вам сказал, что я хочу завалить Корейца?

— Сорока на хвосте принесла. Кто да кто? Разве это главное? Главное, что вас всех там положат. Если ты в этот момент будешь сидеть дома, то тебя притащат туда, там и кончат.

— Интересно, — произнес Бык.

Он посмотрел на меня, стараясь отгадать, насколько я искренен.

— Ты что на меня уставился? — спросил я Быка. — Не веришь? Тогда флаг тебе в руки.

— Я не знаю, верить вам или нет. Но я действительно ничего подобного и не замышлял. Кто такой Кореец? Да никто!

Он замолчал. Мы с ним прошли еще метров сто, прежде чем он сказал:.

— Ладно, Виктор Николаевич. Спасибо вам за предупреждение.

Он направился к своей машине, а я к своей. Через минуту мы разъехались в разные стороны.

Бык после встречи со мной сразу же поехал домой. Он был явно обеспокоен сложившейся вокруг него ситуацией.

— Откуда милиция узнала о намерении покончить с Корейцем? — думал он, управляя машиной.

Он же специально приехал к Шимановскому, чтобы от него позвонить ребятам. Неужели и телефон Шимановского также прослушивается милицией? Он остановил машину и задумался. Злость, что копилась у него в течение всего этого времени в отношении Корейца, так и не находила своего выхода.

— Интересно, — подумал он. — Я смог убедить Виктора Николаевича в том, что не планировал убийства Корейца, или нет? Откуда все же они узнали, что я действительно запланировал покончить с Корейцем в это воскресенье? Может, вычислили моих людей, которые вот уже две недели как пасли Корейца и днем, и ночью?

Посидев еще с минуту, Бык поехал дальше.

— Аллах, по всей видимости, еще добр ко мне и в очередной раз отвел руку смерти в сторону, — думал он. — Действительно, Виктор Николаевич, наверное, прав, что я должен ему за спасение моей жизни. Если бы не он, нас всех могли бы там перестрелять.

Сознание Быка словно прострелила молния, он резко нажал на тормоз, и машина, свистя резиной, резко остановилась. В метре от его машины стоял припаркованный у обочины «КамАЗ» с потушенными габаритными огнями. По лбу и спине Быка заструился пот.

— Вот и опять мне повезло, — облегченно подумал он. — Хватит думать. С такими мыслями можно свободно угодить не только под «КамАЗ», но и еще куда-нибудь.

Бык, обогнув «КамАЗ», медленно поехал, стараясь выдерживать дистанцию и не висеть больше ни у кого на хвосте.

Уже дома, после ужина, лежа на диване, он снова начал анализировать ситуацию.

— Откуда у шестого отдела эта информация? Неужели у меня снова появился крот?

Он встал с дивана и сел за стол. Взяв лист бумаги, написал на нем несколько имен тех, кто знал об этой акции. Таких оказалось четыре человека.

— Кто из них сдал? — думал он.

Всех четверых он знал не один год. Практически все они были участниками различных акций, и руки их чуть ли не по локоть были в крови. Ему не верилось в предательство этих людей, однако мысль о предательстве по-прежнему крепко сидела в его голове. Он встал из-за стола и направился на кухню, где тесть и теща готовили приданое для новорожденного. Он с умилением посмотрел на эту картину и, повернувшись, пошел в свой кабинет.

— Ну кто же все-таки меня предал?

Сейчас, в ожидании рождения ребенка, он особенно трепетно относился к вопросу безопасности. Он не столько боялся погибнуть сам, сколько боялся за жену и ребенка.

Бык вышел на улицу и, никуда не спеша, прогулялся по поселку. Несмотря на позднее время, дежурившие на постах ребята еще не спали. Груженный строительным мусором «КамАЗ», как всегда, преграждал въезд в поселок. Здороваясь с ребятами, Бык пристально вглядывался в их лица, стараясь разглядеть среди них лицо возможного предателя. Однако сколько он ни вглядывался, не увидел ничего, что могло бы его насторожить.

Он вернулся домой и, раздевшись, лег спать. Долго не мог заснуть, перебирая в своей голове имена своих ребят. Лишь под утро он заснул тяжелым тревожным сном.

В эту ночь плохо спал и Гарик. Ребята, которые разбирались с этими двумя парнями, рассказали ему, что те действительно получили указание уничтожить его. Гарик, ранее еще сомневавшийся в правоте слухов о причастности Мартына к убийству брата, теперь окончательно уверовал в это. Его терзал единственный вопрос: почему Мартын пошел на убийство его родного брата? Где-то в подсознании маленьким угольком тлел ответ, однако он почему-то не хотел в это верить. Сомнений нет, Мартын просто устранял авторитетов вокруг себя. Таким авторитетом в Казани был его брат, а в Москве — непосредственно он. Все остальные ребята, окружавшие Мартына, — Джон, Михей, Павел — старались не вникать в финансовые дела Мартына и верили ему на слово. Они не знали, что Мартын полгода назад перебросил пакет акций гостиницы «Украина» с их общей фирмы, где все они были учредителями, на себя лично. Единственным человеком, кто заметил это, был его брат. Не предвидя ничего плохого, он поинтересовался у Мартына, с чем это связано. Неуместный вопрос, по всей вероятности, и стоил ему жизни.

Вчера Гарик встретился с парнем, с которым познакомился случайно на одной из встреч с бизнесменами. Звали парня Архип. Сам Архип был из Петербурга и часто бывал в Москве по делам своей фирмы.

— Ну, как дела, Гарик? Ты еще не разобрался с Мартыном? — поинтересовался он.

— Пока нет, — ответил ему Гарик. — Мартына просто так не достанешь. У него Павел, как цепной пес, следит за всеми ребятами из его окружения. Кстати, а ты откуда знаешь о моей проблеме с Мартыном?

— Что я, в Москве не бываю? Многие мои знакомые работают с Мартыном. А что? Я не прав в чем-то?

— Почему? Ты прав. Если бы у меня была хоть малейшая возможность, я бы его уже давно завалил за своего брата. Да и ребят жалко. Многих из них привел я, и теперь из-за этой проблемы мы оказались по разные стороны баррикад.

— Неужели в его охране у тебя нет ни одного своего человека? — спросил Архип.

— Почему нет, есть прикормленные люди.

— Если есть люди, тогда с этим Мартыном можно легко разобраться. Не нужно стрелять, не нужно взрывать. Все это можно сделать легко и без всякого шума.

— Каким это образом?

— Просто положить у него в кабинете небольшую чудо-коробочку. Ты же сам мне рассказывал, что его усиленно пасет контора. Кто подумает на нас с тобой? Никто. Все будут считать, что это дело рук конторских.

— Архип, я что-то тебя не понял. А ты какое отношение имеешь к Мартыну? Вообще, ты кто такой?

— Я тот, кто решил тебе в этом помочь. Считай, что у меня тоже есть свои счеты с Мартыном. Я представляю бизнес Москвы. Это ответ тебя устраивает? Может, тебе напомнить, кто убил твоего родного брата?

Гарик замолчал. Отказываться от услуг Архипа ему не хотелось, потому что других вариантов разобраться с Мартыном у него просто не было. Он еще раз все взвесил и сказал:

— Враг моего врага — мой друг. По-моему, так говорят? Хорошо, я согласен. Что нужно сделать?

Архип вкратце объяснил принцип действия устройства и посмотрел на него.

— Коробка большая?

— Да нет, — ответил Архип. — Чуть больше спичечного коробка. От нее ни шума, ни запаха. Ты только договорись со своим человеком, и все. Остальное сделает охранник.

— В принципе я согласен. Я сегодня же свяжусь с ним и обговорю это дело. Если он согласится, я тебе позвоню, — сказал Гарик.

Он, как и обещал, позвонил Архипу на следующий день.

— Архип, вези коробку, человек согласился.

Мартын был доволен. Утром ему позвонил из Челнов Алик и сообщил, что вопрос с валютным кредитом решен. От него необходимы лишь реквизиты, куда эти деньги направить.

Несмотря на то, что он так долго ждал ответа от Алика, Мартын оказался не совсем готов к подобному развитию событий. Он до настоящего времени так и не открыл никакого счета в западных банках. Вызвав к себе Павла, он попросил его разузнать, как можно открыть такой счет.

Пока Павел выполнял его поручение, Мартын позвонил Жаку и обговорил с ним вопрос о ликеро — водочном заводе «Кристалл».

— Жак, ты узнал, кто крышует этот завод?

— Говорят, что «ореховские» ребята, — ответил тот.

— Что значит, говорят? Что, нельзя было уточнить этот вопрос, Жак? — раздраженно спросил Мартын. — А вдруг там интересы КГБ или МВД? Тебе подобные головные боли нужны?

— Что ты переживаешь, Мартын? Там всем хватит денег, и нам, и конторским, — сказал Жак. — Думаю, что общий язык можно найти с любыми людьми, в том числе и с конторскими.

— Не знаю, Жак, смотри сам. Что тебе конкретно нужно от меня?

— Пока ничего. Если там «ореховские», то нужно будет твое вмешательство, — сказал он.

— Договорились, — Мартын положил трубку.

Громко постучав в дверь, вошел Павел.

— Ну как? — поинтересовался у него Мартын.

— Здесь недалеко от нас находится банк Германии. Можно открыть счет и там. Нужно положить какие-то средства в банк, и все.

— Понятно. А я почему-то думал, что очень сложно открыть накопительный счет в иностранном банке. Вот что, Павел. Собирайся. Завтра с утра летим в Челны за деньгами. Хочу обо всем переговорить с Аликом.

— Все ясно. Как с охраной?

— Возьми человека два, — посоветовал Мартын. — Думаю, если понадобится, Алик людьми поможет.

Павел вышел за дверь, а Мартын поднял трубку и стал звонить в Казань. Все шло удивительно гладко, и Мартын с чувством исполненного долга вышел из кабинета и в сопровождении Павла направился обедать в ресторан.

Архип перед тем как отправиться в Москву, позвонил своему руководителю в КГБ. Когда тот снял трубку, он коротко обрисовал ему всю картину.

— Архип, будь осторожен. Мой человек будет тебя страховать на всякий случай, однако на него особо не надейся.

— Все понял, Павел Петрович, постараюсь все исполнить в лучшем виде.

— Удачи тебе, Архип, — сказал комитетчик и положил трубку.

Архип снова поднял трубку и стал звонить Резаному. Когда тот ответил, Архип сказал:

— Рамиль, можешь заказывать панихиду по Мартыну. Жить ему осталось от силы дней пять.

— Посмотрим, Архип. Хотелось бы верить.

Архип без всяких осложнений добрался до Москвы. Покрутившись по улицам столицы с часок и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он по телефону, переданному ему Гариком, связался с охранником.

— Руслан, тебе привет от Гарика. Говорить можешь?

— Могу, но недолго. Давай сегодня встретимся часов в одиннадцать вечера у метро «Сокол».

— Хорошо, Руслан, — сказал Архип. — Я буду в «БМВ» малинового цвета. Думаю, что ты меня найдешь.

— Договорились, — Руслан положил трубку.

Дождавшись вечера, Архип подъехал к указанному Русланом месту и припарковался недалеко от выхода из метро. Руслан подошел к машине ровно в назначенное время. Он прибыл на место встречи значительно раньше намеченного времени и все это время наблюдал за «БМВ» малинового цвета. Лишь убедившись в безопасности, он направился к машине.

— Привет, — поздоровался Руслан. — Слышал о тебе от Гарика, вот только видеться не приходилось.

— Давай, Руслан, садись в машину, так проще будет говорить, — предложил Архип.

Тот, оглядевшись по сторонам, сел в машину.

— Руслан, вот эту коробочку нужно установить в кабинете Мартына. Желательно, чтобы она находилась напротив него, спереди или сзади, значения не имеет. Вот здесь, этими кнопками, выставишь дату установки и нажмешь вот эту красную кнопку.

— Слушай, а не получится так, что я нажму кнопку, а это хреновина бах, и взорвется? — поинтересовался Руслан.

— Не бойся, Руслан, это не ловушка для тебя. Вот, пока возьми аванс, здесь пятнадцать тысяч долларов.

Он протянул Руслану пухлый конверт с деньгами. Руслан открыл конверт и вытащил из него деньги.

— Что, не веришь? Тогда считай.

Руслан сунул деньги обратно в конверт и положил его к себе за пазуху.

— Значит, установить дату и нажать на кнопку? — переспросил он.

— Верно. Установить дату и нажать вот на эту кнопку, — ответил ему Архип.

— Тогда я пошел, — сказал Руслан, вылезая из машины.

— Удачи, — ответил Архип, запуская двигатель.

Машина, взревев, помчалась по улице, пугая одиноких прохожих. Руслан проводил взглядом удаляющиеся красные фонари машины и направился в сторону станции метро.

— Это хорошо, что Мартын завтра уезжает с Павлом в Челны. Пока их не будет, эту коробочку можно будет положить очень аккуратно, так, что в любое время можно будет привести ее в рабочее состояние, — подумал Руслан, спускаясь на эскалаторе вниз к поездам.

Электричка появилась через минуту. Руслан сел в полупустой вагон и поехал в центр Москвы.

После встречи с Аликом в Челнах Мартын вылетел в Москву. В разговоре с Аликом, помимо темы «КамАЗов», Мартын попросил решить вопрос с Быком.

— Ты знаешь, Алик, я, конечно, могу это сделать и сам, людей у меня для этого хватает, но я решил попросить, чтобы это сделали твои люди. Бык — человек крученый, он знает многих моих людей в лицо, и появление их около него обязательно вызовет массу подозрений.

— Не вопрос, — ответил Алик, — конечно, решим эту маленькую проблему. Дай мне только одного человека, который хорошо знает Быка, кто бывал у него дома.

— Договорились, Кореец сведет тебя с человеком из окружения Быка. Он расскажет и сделает все, что скажешь ты.

Они сели в машины и направились в сторону аэропорта.

Приземлившись в Москве, Мартын сразу же направился в свой офис. Время было позднее, и в офисе, кроме охраны, больше никого не было.

— Как дела, Руслан? — поинтересовался он у охранника.

— Все хорошо, — ответил Руслан. — Без вас сюда заезжал Жак, просил вас связаться с ним завтра.

— Спасибо, — сказал Мартын и зашел в свой рабочий кабинет.

Он сел в кресло и закрыл глаза. Усталость, как камень, навалилась на него. Он вызвал по телефону Павла.

— Слушай, Павел, я что-то очень устал. Пошли людей в аптеку. Пусть купят что-нибудь от головной боли.

— Может, вызвать скорую помощь? — спросил его Павел.

— Нет, не стоит. Купите мне таблеток.

Минут через пять в кабинет Мартына вошел Павел с небольшим подносом, на котором стоял стакан с водой и лежали таблетки. Мартын взял две таблетки, запил их водой и откинулся на спинку кресла.

— Я минут десять посижу, и если не отпустит, пойду к себе в номер, — сказал он, обращаясь к Павлу.

Павел молча вышел из кабинета и прошел в свою комнату, которая находилась рядом с кабинетом.

Внимание Мартына привлек необычный шум, который доносился из угла его кабинета, оттуда, где стоял большой импортный телевизор. Этот шум был похож на небольшой свист, напоминающий свист воздуха, вырывающегося из проколотого гвоздем мяча. Этот свист становился все тоньше и тоньше, пока не прекратился вообще.

Мартын попытался подняться с кресла и посмотреть на предмет, издающий этот противный свист. Однако почувствовал, что этого сделать не может, так как у него не было даже сил пошевелить рукой. Мартын испугался своего состояния. Так плохо ему еще не было никогда в жизни.

— Что со мной? — испуганно подумал он. — Неужели это все?

Он почувствовал боль за грудиной, которая росла с каждым мгновением. Он оперся рукой на стол и почувствовал, что задыхается. Схватился руками за ворот своей рубашки и с силой ее дернул, отчего пуговицы от рубашки полетели в разные стороны. Однако и это не принесло ему ожидаемого результата, ему по-прежнему ужасно не хватало воздуха. Сильнейшая боль в левой руке парализовала его волю. Он широко открыл рот, стараясь вдохнуть больше воздуха, но это у него не получалось. Перед глазами Мартына возник туннель, по которому он полетел в какую-то даль. Его тело медленно сползло с кресла, и он повалился на пол, застланный зеленым ковром.

Охрана обнаружила труп Мартына лишь через двадцать минут. Прибывшие медики констатировали клиническую смерть. Предварительное заключение судебного медика невольно удивило всех присутствующих людей в его офисе. Мартын умер от обширного инфаркта миокарда.

Пока все крутились около трупа Мартына, Руслан, не привлекая к себе лишнего внимания, забрал какую-то небольшую коробочку и сунул ее себе в карман брюк.

Люди Алика вот уже который день вели наблюдение за домом Быка с другой стороны озера Кабан. Выбранное ими место позволяло полностью просматривать не только двор Быка, но и всю прилегающую к дому местность. За эти четыре дня они составили график дежурств его охраны и теперь легко ориентировались в системе охраны не только поселка, но и самого дома Быка.

— Гена! Может, сегодня навестим Быка? Что мы толкаемся здесь четверо суток? На нас с тобой уже стали обращать внимание местные могильщики. Как ни придут на работу, мы уже здесь, опять около кладбища толкаемся, — сказал Роман.

— Ждать нужно, Рома, — ответил ему Геннадий. — Я слышал, что он человек весьма осторожный, переживший ни одно покушение. Скажи, ну как ты туда переправишься? Да тебя сразу же срисует его охрана. Кто в такую погоду катается на лодках? На дворе ноябрь, а не май месяц. Умереть просто так я не хочу, и поэтому предлагаю тебе подождать немного. Вот приедет от него человек, расскажет нам, что делать, вот тогда и поедем или поплывем. А пока давай наблюдай.

Роман взял в руки бинокль и поднес его к глазам. На той стороне берега, около дома Быка, словно по команде, стала собираться молодежь.

— Гена, а их, оказывается, не так и мало. Я насчитал около тридцати человек.

— Вот видишь, а ты хотел чуть ли не штурмом взять этот поселок. Если бы это было так легко, то менты давно бы разобрались с этой группировкой, — ответил ему Геннадий. — Жалко, что не слышно, что они там обсуждают.

— Смотри, Гена, вот и сам Бык показался. Похоже, дает какие-то указания.

Геннадий взял из рук Романа бинокль и навел его на дом Быка. В окулярах он увидел Быка, который, жестикулируя, что-то говорил собравшейся молодежи.

— У них словно совещание, как у Кутузова в Филях.

Геннадий пристально вглядывался в лица собравшейся молодежи, стараясь угадать того человека, который должен им дать отмашку на осуществление операции. Однако сколько он ни вглядывался в окуляры мощного морского бинокля, отгадать этого человека не мог. Передав бинокль Роману, он достал из багажника машины курицу гриль, термос и, расположившись на заднем сиденье, стал завтракать.

— Гена, похоже, они нас засекли — с испугом сказал Роман. — Бык рукой показал в нашу сторону, и они, сев в машины, поехали. А вдруг поехали сюда?

— Давай, кончай глазеть. Садись в машину, и поехали быстрее отсюда, а то зароют они нас здесь.

Роман, бросив бинокль на пассажирское сиденье, сел за руль. Машина развернулась и поехала в сторону Оренбургского тракта. Минуты через две им навстречу вылетело несколько машин, в которых сидели ребята Быка.

— Пронесло, — выдохнул Роман, провожая взглядом промчавшиеся мимо них машины. — Если бы не смотались, закопали бы они нас с тобой прямо там, на Архангельском кладбище.

— Теперь ты понял, что Бык не дурак? — спросил его Геннадий. — Так что давай вернемся в гостиницу и будем там ждать этого человека.

Они развернулись на Танковом кольце и поехали в гостиницу «Волга», в которой снимали номер на двоих.

Гарик появился в гостинице «Украина» в сопровождении двух охранников. Его приезд был столь неожиданным для собравшихся в гостинице ребят, что вызвал заметный переполох у охраны. В бывшем кабинете Мартына сидели человек пятнадцать, они чуть не до хрипа обсуждали текущие проблемы группировки. Увидев вошедшего в кабинет Гарика, все моментально притихли.

— Привет, — произнес он и присел на свободное место на диване. Место за рабочим столом Мартына было по-прежнему свободным.

— А ты что приперся сюда? — громко спросил его Михей. — Тебя за твои дела на куски резать нужно.

— Давай, Михей, без красивых слов. Здесь люди собрались не для того чтобы сводить счеты, а для решения больших финансовых вопросов. Если ты считаешь, что деньги просто так падают с неба, то ты глубоко ошибаешься. Это не Казань, и ты здесь не авторитет, которого знает вся Москва.

— Завали двух-трех крупных барыг, и о тебе заговорит вся Москва, — сказал Михей и обвел взглядом всех присутствующих в кабинете, словно пытаясь заручиться их поддержкой.

— А ты попробуй, — ответил Гарик. — А вдруг эти люди работают с Жаком и еще с кем-нибудь из авторитетов? Ты об этом подумал? У него штыков в раз пять больше, чем у нас. Мы пришлые, а они местные. Раздавят нас и не заметят.

— Ты что гонишь, Гарик? Мы здесь на нет чеченцев вывели, а ты о каком-то там Жаке речь держишь.

— Михей, я тебе еще раз говорю, здесь Москва, и чеченцы здесь были такими же, как и мы, чужаками. Менты тогда смотрели на это сквозь пальцы, так как мы за них делали всю их работу. Теперь ситуация совершенно другая. Здесь придется воевать с москвичами, у которых есть родители, жены и друзья. Они забросают МВД жалобами, вот тогда ты узнаешь, что такое милицейский беспредел.

— Ты что нас всех здесь пугаешь? Здесь маменькиных сынков нет. Здесь люди, которые могут за себя постоять.

Неожиданно для всех из-за стола поднялся мужчина и, взглянув на собравшихся в кабинете людей, сказал:

— Я полностью согласен с Гариком. Время беспредела прошло. Я говорю от лица москвичей, которые работали с Мартыном. Сейчас пушками ничего не решишь. Нужно делать деньги, а не воевать. Кто этого не понимает, пусть отсюда уходит. Мы не будем работать с отморозками.

— Ты вообще кто такой? — спросил Михей. — Кто тебе давал здесь слово? Куда вы денетесь с подводной лодки?

— Ты помолчи, Михей. Георгий Павлович правильно говорит. Сейчас время другое, и плохо, если вы этого не понимаете, — сказал Гарик. — Сейчас нужно охранять бизнес, а не растаскивать его в разные стороны. Охранять, беречь и лелеять.

Георгий Павлович снова поднялся из-за стола:

— Вчера неизвестными людьми похищены два наших товарища по бизнесу, которые работали с Мартыном. Так вот, от лица москвичей я прошу вас принять меры к их розыску и освобождению. Вот если вы сможете это сделать, то мы как работали с вами, так и будем работать, если вы откажете нам в помощи, то мы найдем, к кому обратиться.

В кабинете повисла тишина. Шумевший до этого Михей замолчал, так как не знал, что ответить.

— Георгий Павлович, — обратился к нему Гарик, — у вас есть их фотографии?

— Да, они со мной, — он протянул их ему.

— Знаете, я лично займусь этим делом. Мы не можем допустить, чтобы наши финансовые потоки перекрывали какие-то неизвестные нам лица.

— Вот и ловим мы тебя на слове, Гарик, — неожиданно сказал Михей. — Если ты не найдешь их в течение двух дней, то сам свалишь отсюда к себе на окраину города.

— Хорошо, я согласен. Однако, если я их найду, то свалишь отсюда ты к себе в Казань. Думаю, что так будет справедливо.

Присутствующие ребята одобрительно загудели. Гарик встал с дивана и молча вышел из кабинета.

Роман и Геннадий сидели в номере гостиницы и смотрели телевизор. По телевизору шел какой-то старый неинтересный фильм, однако за неимением лучшего они смотрели его. Карты, в которые они резались с момента приезда в Казань, валялись на одной из кроватей.

— Генка! Может, я сбегаю к вокзалу, куплю водочки? Скучно просто так сидеть и глазеть в телевизор.

— Какая водка? Ты что, сдурел, что ли? Не на рыбалке, можешь и без водки обойтись — ответил ему Геннадий. — У тебя, как у хорошего летчика, должны быть первым делом самолеты, ну, а девушки потом. Я смотрю на тебя, вроде бы ты парень деревенский, должен быть трудягой, а ты лодырь. Тебе лишь бы выпить да поспать минут шестьсот на каждый глаз.

— Давай без оскорблений. Можно подумать, что ты городской. Сам, наверное, город увидел, лишь когда призвали в армию, а все туда же.

Неожиданно в дверь номера постучались. Роман вскочил со стула и бросился к двери. Повернув ключ в замке, он открыл. На пороге номера стоял незнакомый им парень в возрасте двадцати трех — двадцати пяти лет, одетый в синие джинсы и черную кожаную куртку.

— Вам кого? — поинтересовался Роман.

— Геннадий здесь? — задал парень вопрос, — пока тот соображал, что ему ответить, он оттеснил его от двери и вошел в номер.

— Привет. Меня зовут Ринат, — представился он и протянул руку Геннадию.

Тот молча поднялся со стула и пожал ее. Геннадий сморщил лоб, стараясь вспомнить, видел он этого человека в бинокль или нет. Однако сколько ни напрягался, вспомнить это лицо ему не удалось.

— Вот что, мужики, — сказал Ринат, присаживаясь на стул. — Сегодня Бык пойдет в баню. Моется он, как правило, со своим тестем. Баня у него за домом, у самой воды. Если незаметно переправиться на ту сторону, то его там можно будет взять голыми руками. Я на это время сниму охрану дома. Нужно будет захватить его буквально за пять минут, больше времени для этого не будет.

— А на чем мы переправимся на тот берег? У нас ведь нет лодки, — поинтересовался у него Геннадий.

— Лодку найдете в кустах, откуда вы сегодня вели наблюдение. В лодке будут и весла.

— А вы что, нас срисовали? — поинтересовался у него Роман.

— Нам об этом еще вчера сообщили могильщики с кладбища, которые вас засекли там.

— А я-то подумал, что вы нас вычислили по бликам от бинокля, — разочарованно протянул Роман.

— Если бы не я, то вы бы сейчас кормили рыбу в Кабане, — сказал Ринат. — Это я отговорил Быка не выставлять на этом месте с ночи засаду.

— Как погода? — спросил Геннадий.

— Тихо, но идет дождь. Вам приходилось управлять лодкой?

— Да. В армии приходилось принимать участие в форсировании водных преград, — сказал Геннадий.

— Хорошо, что вы хоть это сможете сделать самостоятельно.

Он достал из кармана листок бумаги и попросил у них ручку. Ринат начал рисовать план дома и бани. Ребята внимательно наблюдали за его рукой.

— Все ясно? — спросил Ринат. — Я вас буду ждать вот на этом месте.

Ребята молча кивнули головой. Ринат встал из-за стола и направился к выходу.

— Ну что? До вечера, мужики, — сказал он и вышел из номера.

Две машины заехали во двор большого дома и остановились, прижавшись к бордюру. Из машины вышел Гарик и, оглядевшись по сторонам, махнул рукой. Из второй машины вышел молодой светловолосый парень и подошел к нему.

— Рыба, — обратился к нему Гарик. — Вон, видишь ту черную металлическую дверь?

Тот молча кивнул.

— Так вот, — продолжил Гарик, — по моим сведениям, эта дверь ведет в подвал, где эти люди держат тех двоих пленных. Постарайтесь проникнуть внутрь этого подвала тихо. Если будут оказывать сопротивление, глушите всех на месте. Этих пленных привезете ко мне на квартиру.

— Сколько там охраны? — поинтересовался Рыба.

— Спроси что-нибудь полегче — ответил Гарик. — Я откуда могу знать, сколько там народу, кроме этих пленных? Может, двое, может, десять, а может, и никого.

— Все ясно, — сказал Рыба. — Только один вопрос. Мы сами в плен берем кого-то или нет?

— Я же тебе русским языком сказал, что если не оказывают сопротивления, никого не мочить. Так, приложиться чуть-чуть и не более. Зачем нам нужны все эти лишние разборы?

— Все понятно, — Рыба направился к машине.

Гарик тоже сел в машину и потихоньку выехал со двора.

— Ну что, ребята, разомнемся немного? — сказал Рыба.

Из машины один за другим вышли еще двое спортивного вида парней.

— Пошли, — коротко произнес Рыба и направился к металлической двери.

За дверью было тихо. Рыба снова собрался стучать, когда из-за двери послышался недовольный мужской голос:.

— Чего нужно?

— Слышишь, мужик, открой! У меня сосед топит квартиру. Нужно срочно перекрыть стояк, иначе затопит половину дома.

Лязгнул засов, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Этого было вполне достаточно для того чтобы ребята Гарика ворвались в подвал. Нападение было столь неожиданным и стремительным, что стоявший за дверью вроде бы нехилый парень, не смог оказать никакого сопротивления. Сильнейший удар битой по голове опрокинул его на грязный и пыльный пол. Ребята устремились вперед. Пробежав по подвалу метров тридцать, они оказались в небольшой комнате — мастерской, в которой, помимо двух прикованных к трубе мужчин, находился еще один охранник. Он выхватил пистолет и попытался снять его с предохранителя. Град ударов битами обрушился на его голову. Они были столь сильны, что превратили его череп в сплошное месиво из мозгов и кусков костей.

Мужчины, испугавшись нападавших на охрану людей, вжались в угол. Они были в ужасе от происходящего. Их пугал вид покрытых кровью здоровенных ребят.

— Проверь карманы, — приказал Рыба, обращаясь к одному из парней. — Ищите ключи от браслетов.

Парень перевернул убитого на спину и полез в его карманы. Вскоре он нашел небольшой ключ и передал его Рыбе. Рыба открыл браслеты и освободил мужчин от наручников.

— Вот что, мужики. Выходите из подвала и сразу же садитесь в серую «девятку», которая стоит около дверей подвала. Вопросы и ответы потом.

Один из парней проводил их до выхода и вернулся обратно.

— Давай умоемся и быстро сваливаем отсюда, — сказал Рыба.

Ребята стали быстро умываться, стараясь как можно быстрее смыть с себя кровь. За шумом воды они не услышали, как в подвал спустились прибывшие на смену охранники.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Рыбу громадных размеров парень, похожий на молотобойца.

— А вы кто такие? — задал ему вопрос Рыба. — Мы вот из милиции, а вы откуда?

— Ты что несешь? — удивился бугай. — Какая милиция? Я что-то не понял!

Стоявшие за спиной бугая четверо ребят вели себя крайне сдержанно, видимо, никто из них не испытывал никакого желания связываться с представителями закона.

— Покажи документ, начальник, — попросил бугай.

— Хорошо, — Рыба полез в карман куртки.

Неожиданно для всех он достал не удостоверение личности, а пистолет. Первый выстрел пришелся в огромный живот бугая. Тот закричал от боли и, хватаясь за стенку подвала, стал медленно валиться с ног. Друзья Рыбы выхватили пистолеты и стали методично стрелять в бросившихся бежать охранников. Через минуту все было кончено.

— Дьяк, проверь всех. Если живые, добей, нам свидетели не нужны, — велел Рыба.

Один из подручных Рыбы направился вдоль подвала и стал осматривать тела убитых ими ребят. Вскоре раздался один выстрел.

— Дьяк, это ты? — спросил его Рыба.

— Да, — коротко ответил тот. — Один оказался раненым, пришлось добить.

Рыба нагнулся и, схватив за волосы еще живого бугая, спросил его:

— Вы кто такие? Кто вас направил сюда?

— Да пошел ты на хрен, — прохрипел бугай. — Если ребята узнают о вас, вам останется жить лишь часа два.

— Какие ребята должны узнать о нас? — поинтересовался у него Рыба.

Однако бугай застонал и потерял сознание. Рыба приставил к его голове пистолет и выстрелил.

— Надо же, — сказал Рыба, — только что отмывался от крови, теперь придется все начинать сначала.

Он открыл кран и начал смывать с себя кровь, которая яркими пятнами запеклась у него на лице и руках. Умывшись, они направились в сторону выхода из подвала. Первым открыл дверь Рыба. Выйдя, он осмотрелся по сторонам. Около подвала стояла старенькая иномарка французского производства. Рыба вернулся назад и приказал Дьяку осмотреть карманы убитых. Вскоре Дьяк передал ему ключи от машины. Рыба вышел из подвала и прямиком направился к ней. Вслед за ним в машину сели и его товарищи. Они подъехали к ожидавшей их машине. Опустив боковое стекло, Рыба сказал, обращаясь к водителю:

— Давай трогай. Держись за нами метрах в сорока.

Машины тронулась и медленно выкатилась из двора.

— В общем, вот что, мужики, — сказал Рыба, обращаясь к бывшим заложникам, когда их машины остановились в тихом малолюдном переулке. — Мы сейчас вас довезем до первой остановки общественного транспорта. Там вы поедете туда, куда вам нужно. О том, что вам нужно молчать, я говорить не стану. Вы сами все хорошо понимаете и без меня.

Машина проехала еще метров пятьсот и остановилась. Из нее вышли двое мужчин и стали ловить такси.

Бык мылся с тестем в бане. Он уже несколько раз заходил в парную и был уже изрядно утомлен этой процедурой. Выйдя в предбанник, он сел на лавку.

— Наиль, — позвал его тесть. — Давай еще раз попаримся и будем отдыхать.

Бык поднялся с лавки и направился в баню. Он взялся за ручку двери, чтобы пройти в парную, однако его остановил настойчивый стук в дверь.

— Кого несет нелегкая? — подумал он.

Бык вышел в предбанник и, повязавшись полотенцем, открыл дверь. От сильного удара по голове он моментально потерял сознание.

— Наиль, где же ты? — снова позвал его тесть.

Не получив ответа, он вышел в предбанник. Предбанник оказался пуст, лишь один сланец голубого цвета валялся около входной двери в баню. Открыв окно, тесть увидел, как метрах в тридцати от бани в припаркованной машине сидели поселковые ребята и резались в карты.

— Арслан! — позвал он одного из них. — Куда ушел Наиль?

— Как куда? — удивленно спросил тот. — Он же с вами в бане?

— Да нет его в бане… — Не мог же он исчезнуть бесследно?

Обеспокоенные этим сообщением, ребята повскакивали с мест и бросились осматривать прилегающую к бане местность. Быка нигде не было, лишь второй голубой сланец плескался в воде в метрах десяти от берега. Поверхность озера была чиста. Ни лодок, ни плотов они не увидели. Часть ребят, сев в машины, помчалась на другой берег озера, другие, сев в лодки, стали внимательно исследовать береговую линию.

Через час вернулся экипаж, который прочесал противоположный берег Кабана. Среди густых зарослей камыша они обнаружили небольшой пустой прогулочный ялик, на дне которого лежало махровое банное полотенце, принадлежащее, со слов тестя и жены, Быку.

Поздно вечером около дома Быка собралось человек сорок парней. Всех собравшихся ребят интересовал лишь один вопрос: как мог бесследно исчезнуть Бык? Никто не хотел брать на себя ответственность за его исчезновение. Скоро споры переросли в драку. Некогда единая группировка Быка моментально раскололась на две половины, одну из которых возглавил бывший начальник охраны Быка Ринат, а вторую — Храпун.

Утром в поселок приехали сотрудники милиции, которые тщательно осмотрели прилегающую к поселку местность. Однако ни этот, ни все последующие осмотры ничего существенного не выявили. Все пришли к убеждению, что к похищению Быка причастны люди Корейца.

Я узнал об исчезновении Быка лишь через два дня. Изучив материалы розыскного дела, я позвонил в прокуратуру Приволжского района. Трубку снял следователь прокуратуры Иван Тимофеевич Рогов. Поздоровавшись с ним, я поинтересовался перспективой возбуждения уголовного дела по факту похищения Быка. Ответ следователя прокуратуры обескуражил меня:

— Что вы хотите, Виктор Николаевич? Кому нужно это уголовное дело? Вы же опытный сотрудник милиции и великолепно знаете, что у Быка руки по локоть в крови. Вы на что рассчитываете, что мы сейчас возбудим уголовное дело и бросим все силы на раскрытие этого убийства? Это же глупо. Вы великолепно знаете, что такие преступления не раскрываются. Люди, которые совершили его похищение, были профессионалами, это раз. Во-вторых, им явно помогали люди из его бригады, которые были недовольны его действиями в последнее время. Вы же знаете, сколько у него было врагов здесь, в Казани, и в Москве. Кто его решил убрать, остается лишь гадать. Мартын мертв, с него уже не спросишь. Резаный в Питере, его также не допросишь. Вот и все, круг замкнулся.

Я положил трубку. Немного подумав, я набрал номер Шимановского. Я долго ждал, когда он ответит на мой звонок. Наконец, Вадим поднял трубку.

— Привет, Вадим, как жизнь? — поинтересовался я у него. — Забывать стал, Вадим, не звонишь, видно, хорошо жить стал, спокойно?

— Представьте себе, Виктор Николаевич, жизнь стала принимать прекрасные формы. Вот, говорят, Бык бесследно исчез, словно его никогда и не было.

— И кто к его исчезновению приложил руку? — спросил я его напрямую.

— По-разному говорят люди. Кто говорит, что это сотрудники милиции провели операцию. Кто говорит, что это было сделано по просьбе Мартына. Мне лично, например, наплевать, кто это сделал. Главное, что нет больше этого придурка.

— Не спеши радоваться, Вадим. Я слышал, что в Москве бизнесмены выбрали себе нового человека взамен Мартына — Гарика. Думаю, что он тоже не подарок.

— Почему ты так говоришь? Он, в отличие от других, мог всегда договориться с большим бизнесом, думаю, что мы найдем с ним общий язык.

— А я-то думал, что ты больше не полезешь ни под какую крышу, видно, жизнь тебя ничему не научила.

— Все мы, Виктор Николаевич, под кем-то сидим. Мы под бандитами, вы под чиновниками. Всем им нужны деньги. Кто их них довольствуется малым — никто! Всем им отдавай все. Все, что есть.

— Я понял твою позицию, Вадим, — сказал я. — Тебе все равно, Мартын, Бык, Гарик, ты, видно, жить без них уже не можешь?

— А что изменится? — спросил он. — Вместо них придет Резаный со своими бандитами. Так лучше работать с теми, кого знаешь.

— Жираф большой, ему видней, — сказал я и положил трубку.

Я встал из-за стола и стал медленно шагать вдоль стен кабинета.

Бык лежал на холодном бетонном полу какого-то недостроенного коттеджа. Одежды на нем не было, и поэтому ему было очень холодно. Он попытался пошевелиться, но связанные за спиной колючей проволокой руки не дали ему возможности этого сделать. Каждое движение вызывало в его теле сильную боль.

— Как же я так попался? — думал он. — Ведь можно было бы и раньше догадаться, что Ринат предатель. Пожалел я его и двух его маленьких детей, а теперь за все это придется расплачиваться своей жизнью. Глупо, но назад пятками не ходят. Скорей бы убили, а так умирать — без воды и еды мучительно и страшно. Кричать, звать на помощь, похоже, тоже бесполезно. Сколько ни кричи, все равно никто не услышит.

Слух Быка в темноте и полном одиночестве заметно обострился, и сейчас, прислушиваясь, он не без труда различил шум работающего недалеко от него трактора.

— Вот, надо же, где-то идет жизнь, люди работают, строят, к чему-то стремятся. У меня же полнейший тупик.

От этих невеселых мыслей ему стало еще холодней. Он вновь попытался пошевелить затекшей от долгого лежания ногой, однако боль, как стрела, пронзила все его тело от пальца на ноге до головы. Он невольно застонал и заскрипел зубами

— Интересно, какой сегодня день? — подумал он. — По-моему, когда захватили в плен, был вторник, а сегодня какой день? Сколько я уже здесь? Сутки, двое, трое?

За все это время, пока он находился в подвале, к нему приходили всего один раз. Интересно, когда это было?

Он снова прислушался. Ему показалось, что где-то рядом разговаривают люди.

— А вдруг ищут меня? — подумал он с надеждой. — Вот сейчас раскроется дверь, и появятся мои друзья.

Раньше он спокойно рассуждал о смерти. Сказать, что он боялся умереть, было нельзя. Он был мужественным человеком, и страх перед смертью считал человеческой слабостью. Сейчас его мировоззрение изменилось. Здесь, в подвале, он научился ценить и уважать жизнь во всех ее проявлениях. Боялся ли он умереть? Наверное, нет. Страшно было другое, что о его смерти не узнает никто. Просто его тело сначала превратится в массу, напоминающую студень, а затем белые толстые черви объедят его кости. Он мысленно представил себе весь этот процесс, и ему так вдруг захотелось жить, что он, набрав полные легкие воздуха, закричал что было силы.

Он прислушался, но его по-прежнему окутывала тишина. Ранее звучавшие где-то голоса исчезли. Ему очень захотелось пить, он прижался к полу лицом и стал лизать языком влажный от сырости пол. Устав, он закрыл глаза и вскоре провалился в сон.