Волки

Волчий вождь

— Оттепель в самом разгаре, м-р Грей, и я полагаю, что вас никто не возьмется перевезти ни на санях, ни на лодке, — говорил смотритель склада м-р Менарей, глядя на небо через открытую дверь и беседуя с почтальоном. — Вам придется бежать все эти тридцать миль на лыжах. Встанете завтра пораньше и отправитесь в путь!

— Ну, если ждать до завтра, то я уж очень опоздаю, — отвечал Боб Грей. — Нет, почту необходимо доставить раньше. Сегодня засветло я еще успею пробежать на лыжах миль десять, а остальное завтра.

— Где же вы будете ночевать эту ночь? Вы, кажется, забываете, что лагерь на десятой миле совершенно пуст и что между ним и нашей стоянкой нет никакого жилья.

— Я возьму с собой бизонью шкуру, с ней не замерзнешь. Не в первый раз мне путешествовать по ночам.

— Но не в такое время года и не в одиночестве, а с помощником. Наконец, вы совершенно забыли про волков. В нынешнем году их здесь особенно много, потому что люди постепенно вытеснили их из других мест.

— Теперь оттепель, волки не так страшны, потому что сыты зайцами и кроликами, да и кроме того, со мной шестизарядный револьвер.

— Так зарядите же его на все шесть зарядов и проверьте хорошенько их запас. Вам они могут понадобиться.

— Ладно уж. Такие четвероногие мне не страшны.

— Ну, а если вам встретится тот громадный серый волк, который здесь состоит главным вожаком всей стаи?

— И его не испугаюсь. Я бывал во всяких здешних переделках.

Боб Грей стал готовиться в путь: надел через плечо легкую кожаную сумку с письмами и встал на лыжи.

— Ах, да у вас, кажется, будут попутчики, — воскликнул Менарей. — Я вижу, вон там идут служащие из лесопильного лагеря. Узнаю Муррея, Стэрнса и Дюпона.

Менарей глядел и указывал на дорогу к востоку.

— Ну, нет, — отвечал Грей, — я с ними даже и встречаться не желаю. Выпустите меня через заднюю дверь, благо, кажется, они еще не успели меня заметить.

Смотритель склада со смехом отворил заднюю дверь. Грей выглянул из нее, огляделся кругом и вышел. Он вздохнул свободно только тогда, когда вышел на западную дорогу, которая пересекала противоположную сторону равнины.

— Ну, теперь мне с ними путаться не придется, — со вздохом облегчения проговорил он.

Грей все-таки побаивался, как бы его чересчур общительные друзья, от которых он так ловко спрятался, не узнали от Менарея, что он только что прошел, и не пустились бы за ним вдогонку. Почтальона все любили за его добрый нрав, и все местные жители — и янки и индейцы — считали его своим земляком.

— Уф! — произнес почтальон, разгоряченный быстрой ходьбой. — Задам же я им теперь работу, если они в самом деле вздумают меня догонять!

Впадина или долина, по которой он шел, постепенно расширялась. На утоптанной тропинке снег лежал еще крепко, но уже кое-где показывались талые места. Итти было довольно опасно: того и гляди можно было попасть в зажору.

В пустынной луговой равнине стояло безмолвие девственной степи, по которой плуг еще не провел ни одной борозды.

— Алло! — крикнул Грей, и его крик спугнул многое множество диких птиц, которые взлетели по сторонам тропинки, отчаянно хлопая крыльями.

Дальше ему попалось навстречу стадо оленей, которое испуганно бросилось от него в соседний лесок, состоявший из оголенных от листьев деревьев. А еще дальше он увидел на одном сугробе трех волков, стоявших с самым свирепым и кровожадным видом.

Они угрюмо и злобно глядели на быстро бежавшего на лыжах человека, помешавшего им подкрасться к добыче, на которую они так основательно рассчитывали.

Волки были тощие, изголодавшиеся, трусливые и озлобленные. Они подняли морды и усиленно нюхали воздух, вглядываясь в почтальона. У них была лохматая шерсть грязноватого цвета и прямо стоящие уши, которые они усиленно настораживали.

— Боровые волки! — воскликнул Грей, останавливаясь и глядя на них.

Волки не шелохнулись. Грей молча ждал. Один из волков поднял голову, понюхал воздух и громко, страшно завыл. В открытой пасти Грей отчетливо рассмотрел крепкие желтые зубы и темносинее нёбо. Волки немного приблизились и остановились опять.

— Берегитесь! — засмеялся почтальон и бросил в волков обломком древесного сучка.

Волки показали хвост и приготовились бежать прочь. Однако главный волк вдруг повернулся и, присев на задние лапы, упорно уставился на Грея глазами. Два другие волка тоже остановились, сели и уставились на почтальона. Один из них даже совсем прилег на снег, а другой зарычал нерешительно и угрожающе. Пасть свою он при этом раскрыл до самого горла, а серо-желтые глаза горели злобным блеском. Лохматая шерсть на затылке ощетинилась.

Грей опять отломил кусок от сучка и запустил им в волков, но они на этот раз не отвернулись и не убежали, а только злобно зарычали и слегка отодвинулись. Их вожак даже приблизился потом на несколько шагов.

— Ничего, твоя шкура мне пригодится, — заметил Грей и расстегнул свою буйволовую шубу, доставая револьвер.

— Вот же тебе! — сказал он, нажимая спуск.

Резко прогремел выстрел. Серый волк упал головой вперед, раненный в плечо.

Не успел он растянуться на снегу, как два его товарища набросились на него и принялись его терзать.

Такая свирепость, такое хладнокровное, безжалостное коварство возмутили и Грея. Но из любопытства он подвинулся на несколько шагов вперед, чтобы посмотреть поближе. Волки подняли свои противные окровавленные морды и зарычали. Вид у них был такой отвратительный, что Грей не удержался и выстрелил в того, который стоял к нему ближе.

Раненый волк повертелся несколько мгновений и вдруг с бешеным, грозным ревом кинулся на почтальона.

Грей уложил его еще двумя выстрелами — и хорошо сделал, что поторопился, потому что третий волк уже совсем изготовился втихомолку сзади прыгнуть на почтальона. Только при виде участи, постигшей товарища, он приостановился, и это обстоятельство спасло Грея от его клыков.

Уцелевший волк отбежал прочь, поднял голову и выразил свои чувства громким протяжным воем. Этот вой доставил Грею очень мало удовольствия. Почтальон сейчас же сообразил, какие последствия это может повлечь за собой.

— Чорт бы тебя побрал! — воскликнул он. — Если ты не замолчишь, то сюда прибегут все волки из Саскачевана.

Грей прицелился в воющего зверя, но тот успел уже за это время приобрести опытность. Он проворно укрылся за стволом дерева, так что целиться в него стало трудно, и продолжал протяжно и громко выть. Наверное, этот вой был слышен на много миль кругом. Грею во что бы то ни стало хотелось прекратить это вытье. Он несколько раз выстрелил по волку, но за деревьями не мог попасть в него. Пришлось вложить в револьвер новые заряды, а волк тем временем скрылся.

Тут ему невольно вспомнился совет Менарея — хорошенько зарядить револьвер и запастись патронами. Он тогда не обратил на этот совет никакого внимания, и теперь оказалось, что у него имеется в запасе только двенадцать зарядов.

По долине начала расстилаться лиловатая мгла, предвестница сильного тумана. Небесный свод принял светлый голубовато-зеленый оттенок. В воздухе холодело.

— Опять будет мороз — сказал Грей. — Впрочем, это ничего: быстрее побегу… Надо будет поскорее добежать до домика на десятой миле. Хоть это и немного, но все-таки лучше, чем ничего.

Он повернулся лицом опять на запад и продолжал свой одинокий путь. Но в нем вдруг произошла перемена. У него явились какие-то странные опасения. Он упрекал себя за то, что пренебрег советом Менарея относительно патронов. Здесь так редко попадаются волки, — кто бы мог ожидать встречи с ними? И как это он упустил того третьего волка? Этакая досада!

Стемнело, но на небе появилась луна, и кроме того, засияли светлые северные звезды, так что кругом образовался полусвет. Мороз все крепчал, подгоняя почтальона, который быстрее и быстрее несся на лыжах. Снежная равнина становилась все пустыннее. До убогого домика оставалось еще мили две. Домик неважный, но все-таки там у почтальона будет хоть крыша над головой и приют на ночь.

— Что окажут служащие лагеря, когда узнают, что я забрался в их хижину? — громко сказал сам себе Грей (в пустыне люди обыкновенно разговаривают сами с собой вслух). — Алло!

Он остановился и прислушался. Голые, безлистые кусты и деревья окружали его. Вдали ему послышался как будто крик летящих диких гусей. Но какие же могли быть здесь гуси в это время года? Нет, это не то. Он снял с головы мохнатую шапку, чтобы лучше слышать, и снова прислушался. Теперь уже нельзя было ошибиться: это было не что иное, как вой волков., и не двух, не трех, а целой стаи.

— Они почуяли меня! — сказал Грей и сообразил, что только одна быстрота может спасти его от голодных зверей.

До домика оставалось около полумили. Он должен добраться до него раньше волков. Но добежит ли?

— Ну, ну, беги, Боб Грей! — крикнул он. — Тебе предстоит сделать рекордный пробег!

И почтальон припустил вперед, делая огромные «лыжные» шаги. В правой руке у него была длинная дубовая лыжная палка с заостренным концом.

Стая приближалась быстро. Вой многих волчьих глоток слышался все громче и ближе. Самих волков не было видно за неровностями и буграми. Вот уж и домик недалеко.

— Наддай, Боб Грей, наддай еще немножко! Эта избушка — для тебя спасение!

Что-то толкнуло его обернуться назад. Как будто почтальон уже слышал близко сзади себя горячее дыхание зверей. Он обернулся. Да, это были волки. И как много!

— Наддай, Боб Грей! Еще каких-нибудь двести или даже сто ярдов — и ты будешь спасен, а волки останутся с носом.

Впереди показались в темноте очертания хижины. Успеет ли он во-время добежать? Он напрягал для этого все жилы и все нервы своего тела. Вдруг совсем близко от него раздался громкий яростный рев. Он понял, что предводитель стаи уже настигает его. Пришлось достать револьвер и постараться как можно дороже продать свою жизнь.

Он нес на спине свернутую бизонью шкуру, которая стесняла его на бегу. Чтобы легче было бежать, а кстати, чтобы обмануть волков, почтальон на ходу сбросил ее с себя и припустился еще быстрее, чтобы пробежать оставшееся расстояние.

Старый волчий вождь занялся было бизоньей шкурой, так что хитрость отчасти удалась, но это продолжалось недолго. Хитрый зверь вскоре же сообразил, что его просто хотят провести, оставил шкуру и снова побежал за двуногим врагом. Очень скоро волк опять его догнал и сделал прыжок, чтобы броситься на Грея.

С изумительным проворством, порожденным грозившею опасностью, Грей повернулся, изловчился и с силою ткнул волка своей лыжной палкой с острым железным наконечником. Палка проколола волку шею, но рана не была смертельной.

Волк упал на снег, хрипло визжа, и хотя привстал потом на ноги, но итти не мог.

Тем временем Грей не дремал. Он успел отбежать на некоторое расстояние и был уже только в нескольких шагах от своей цели. Он видел перед собой полуоткрытую дверь хижины. Еще минута — и он добежит до нее.

Но тут как раз перед ним появилась косматая тень, которая едва не сшибла его с ног. То был второй волк, а за ним близко бежал и третий.

Грей снова поднял свою заостренную палку и ткнул ею второго волка прямо в грудь. Кровь брызнула из глубокой раны, и сейчас же вслед за тем Грей повторил удар, нанеся его на этот раз волку в голову. Раз! Второй по счету упал с размозженным черепом.

Грей бросился к двери и был уже на самом пороге, когда на него кинулся третий волк и ухватил его зубами за шубу. Грей не стал даже оборачиваться, а вошел вместе с волком, захлопнул дверь и быстро запер ее на замок.

В хижине было не совсем темно: в окно светил месяц. Посреди комнаты стояла четырехугольная печка.

Между человеком и влетевшим с ним волком началась свирепая борьба не на живот, а на смерть. Можно было ожидать, что попавший в незнакомое место и в непривычное положение зверь хоть сколько-нибудь струсит, но этого не случилось. Волк с диким воем, раскрывши огромную пасть, кинулся на Грея. В его серо-зеленых глазах сверкала бешеная ярость.

Почтальон не успел размахнуться своей острой палкой, но вытянул ее перед собою и держал наготове. Волк яростно вцепился в нее зубами, но Грей отбросил его. Волк вскочил и передними лапами уперся ему в грудь. Грей стал опять его отражать заостренной палкой, но палка на этот раз не выдержала и сломалась.

Тогда Грей схватил волка обеими руками за горло и стал душить. Волк высунул язык сквозь оскаленные желтые зубы, но отчаянно боролся и вырывался. Человек давил ему горло все сильнее. Они возились по всей избе, барахтаясь и вертясь вокруг печи. Но вот дыхание волка становилось все тяжелее и затрудненнее. Он начал хрипеть. По всему телу пошли судороги. Но и сам Грей выбился из сил. Если волк еще несколько времени продержится, не издохнет, то человек обессилеет в борьбе и разожмет руки. И тогда… тогда человека постигнет гибель — почти на самом пороге победы.

Но нет. Это было бы уж слишком обидно. Волк еще несколько раз попытался вырвать свое горло из зажавших его железных пальцев, но безуспешно. Глаза у зверя выкатились изо лба, когти сжались. Через несколько секунд он перестал даже вздрагивать.

Тогда Грей приподнял волка и ударил его спиной о край печи. Спинной хребет хрустнул и переломился. Борьба кончилась. Зверь издох. Победил человек.

Когда Грей через несколько времени отдышался и опомнился после борьбы, он убедился, что стая дожидается около избушки. Он угрюмо захохотал, снял меховую шапку и отер струившийся со лба пот.

— Вот так переделка! — воскликнул он. — В такой крутой я еще ни разу не бывал. С меня семь потов сошло.

Голос у него дрожал, сам он трясся, как в лихорадке. Мысли в голове путались, как в бреду, во всем теле чувствовалась слабость. Меховая куртка и брюки были на нем изорваны в клочья, из нанесенных волчьими когтями царапин на ногах текла кровь. К счастью, его не тронули волчьи желтые клыки. А возле него лежал побежденный мертвый волк с переломленной спиной.

Вой и рев за стенами избушки заставили его вернуться к опасной действительности.

— Алло! — воскликнул он. — Я про вас и забыл. Надо будет взглянуть на вас.

Он подошел к окошку и выглянул. Его глазам представилась необыкновенная сцена, способная привести в смущение кого угодно.

Широким полукругом, шагах в двадцати от избушки расположилось на снегу более восьмидесяти штук исхудалых волков. Большая часть их сидела на задних лапах, но некоторые хлопотливо сновали вокруг хижины. В сумраке вечера их глаза светились бледным фосфорическим блеском.

Грей подошел к двери и отворил ее, но перед тем старательно вложил в револьвер все оставшиеся патроны.

При виде его волки пришли в заметное возбуждение. Они сплотились теснее и пододвинулись. Избушка для них была непонятной вещью и не нравилась им. Возможно, что тут для них западня. Даже наверное так, потому что, куда же девался тот боевой волк, который проскользнул в хижину вместе с человеком?

— Ах, вы, трусливые твари! — крикнул Грей. — Один только нашелся среди вас настоящий волк, достойный своего имени, да и тот лежит теперь мертвый.

Тут он поднял револьвер и выстрелил. Поднялась неописуемая суматоха. Большой тощий волк с громким визгом присел на задние лапы и отчаянно завертелся, стараясь достать мордой раненое место. Гораздо лучше он сделал бы, если бы скрыл от своих трусливых товарищей случившееся с ним несчастье. Теперь они догадались, что он ранен, и, оскалив пасти, набросились на него. Но волк был ранен нетяжело, была прострелена только шкура, а для бывалого волка это пустяки. Он стал защищаться и защищался молодцом. Одного молодого волка он схватил за горло, приподнял кверху и бросил на землю. Тот издох еще раньше, чем упал на землю. Потом раненый волк схватил черного старого волка за загривок и моментально его загрыз, а вслед за тем сейчас же обратился к третьему нападающему и покончил с ним так же быстро. Но все-таки в конечном исходе борьбы нельзя было сомневаться. Численность должна была подавить раненого волка. Вскоре кости его захрустели на зубах освирепевших товарищей.

Грей взволнованно смотрел и думал о том, что жизнь каждого отдельного волка в стае не стоит ни одного гроша, если стая голодна.

— Ну, ребята, я вас больше кормить не намерен, — воскликнул он. — У меня сейчас очень мало зарядов. Поэтому — уж до другого раза.

Но и помимо недостатка зарядов ему было не до стрельбы. Он хвастался совершенно напрасно, потому что в эту минуту был страшно слаб. Кружилась голова, в горле пересохло. Он взял щепотку снега и положил ее себе в рот.

Как было тихо и светло! Час был, очевидно, поздний, но Грей потерял счет времени. Его стало сильно клонить ко сну. Начиналась реакция после чрезвычайного возбуждения. Но ему нельзя было спать: волки хитры; вдруг они догадаются и вломятся в избушку.

Он опять подошел к двери и выглянул. Было очень светло, а волки подошли еще ближе, так что ему было хорошо видно их всех.

Справа на небольшом сугробе сидел старый волк огромного роста и худой. К избушке он был всех ближе. Явился он сюда, повидимому, после всех, и Грей почему-то им особенно заинтересовался. Что-то было для него в этом волке особенное и как будто знакомое. Он был одним из вожаков стаи. Волки держались от него в почтительном отдалении. Он способен был справиться в случае чего с целой полдюжиной других волков.

В выражении глаз этого старого лесного волка было что-то осмысленное. Он не принимал участия в нервных, беспокойных движениях прочих волков, не отвечал и на их заискивающие обнюхивания.

— Странный волк! — размышлял Грей, разглядывая его с любопытством. — Много, я думаю, битв он пережил, — не меньше сотни.

Тут волк встал на ноги и, подняв голову, принялся глядеть на почтальона. У Грея мелькнула догадка.

— Ах, теперь я понимаю! — проговорил он. — Ты не чистокровный волк, вот что! В тебе есть кровь какой-нибудь собаки-овчарки или волкодава, или в этом роде. Поэтому ты и кажешься умнее своих товарищей… Мне жаль будет тебя убивать. Лучше уходи отсюда по-добру, по-здорову!

Большой волк степенно и тихо выступил вперед., остановился впереди волчьего полукруга и стал как-то странно смотреть на человека: выжидательно и сосредоточенно. Но вид у него был не враждебный. Он о чем-то думал и что-то соображал или припоминал, усиленно нюхал воздух, так что слышно было его сопенье. Но ветерок был не от Грея, а с противоположной стороны.

Человек и зверь стояли друг против, друга, молча, серьезно и с любопытством.

— Понимаю, — сказал, наконец, Грей. — В этом волке проснулся дедовский или прадедовский инстинкт, и он вспомнил о давнишней близости к человеку. Ему, должно быть, кажется, что он меня когда-то знал… Однако мне невыносимо хочется спать. Пойду и лягу.

Он затворил дверь, запер ее на засов, завернулся в шубу и крепко заснул.

Грею приснился сон. Он увидел себя молодым, каким был несколько лет тому назад, когда у него был щенок, помесь волка с собакой. Этот щенок захворал, — Грей стал лечить его и вылечил. Благодарное животное привязалось к Грею и впоследствии выросло: до громадной величины. Грей дал ему кличку Сэнди.

Полукровный зверь с течением времени полюбил своего хозяина до того, что почти не отходил от него ни на шаг, а сам в то же время сделался самовластным командиром всех окрестных собак. Но впоследствии волчьи наклонности взяли в Сэнди верх над собачьими, и в одно прекрасное утро он убежал в пустынные леса.

Все это вспомнилось Грею во сне. Сон был продолжительный. Когда почтальон проснулся, было уже совсем светло. На крыше таял снег, и капли падали на пол через большую дыру в ней.

— Как странно, что мне приснился Сэнди, — сказал Грей.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть; хотя оно и замерзло, он все-таки увидал, что волки еще тут. Они были страшно голодны и ожидали добычи. Все они имели одинаково свирепый и злобный вид. На минуту у храброго почтальона упало сердце, но все-таки он взял револьвер, подошел к двери и открыл ее.

На него уставились десятки серо-зеленых жадных глаз.

Грей поднял револьвер и навел его на большого серого волка, стоявшего немного впереди других. Этот волк глядел на почтальона с каким-то странным изумлением. Рот волка был приоткрыт, и Грей разглядел, что зубы у него не совсем такие, как у прочих волков. Величиной он тоже значительно превосходил своих товарищей. Благодаря этому волку Грею, очевидно, и приснился его нынешний сон.

Человек и волк смотрели друг на друга, смотрели — и вдруг оба разом сообразили.

— Сэнди! — вскричал Грей. — Это ты, Сэнди!

С громким радостным лаем бросился к нему полуволк, положил к нему на грудь свою голову, стал лизать его лицо, его руки…

Через час после того полуволк-полупес вышел из избушки к своим товарищам и увел их всех в огромный бор, лежавший на севере.

— Милый Сэнди! — сказал Грей. — Тебе не следовало бы тогда уходить от меня, но все-таки теперь ты меня спас… А теперь снова в путь!