Откуда же такая стать, горячая кровь и стремление к воинской славе у потомков древнего рода, князей Волконских? Призванием стала служба Отечеству и воеводская служба для представителей мужской половины Волконских. Их предки спасали в тяжелые времена свое Отечество, защищали родную землю и славились подвигами ратными. Подтверждает принадлежность Волконских к воинской славе и герб рода.
Славился подвигами ратными и предок Волконских, сын Игоря Рюриковича — Святослав Игоревич — князь новгородский, а с 945 года князь киевский, прославившийся, как великий полководец. С малых лет Святослав принимал участие в военных походах. Возмужав и окрепнув, много воевал, собирал в дружины ратные много воинов храбрых и был опытным и удачливым полководцем. История хранит такую запись о князе: «В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину или зверину или говядину и, зажарив на углях, так и ел. Не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все остальные его впитты» Перед началом военного похода князь Святослав посылал к врагу гонца с кратким посланием — «Иду на Вы!». В древнерусском языке именительный и винительный падежи совпадали, таким образом, Святослав говорил «Иду на Вас», сознательно предупреждая о своих военных планах, что на первый взгляд противоречит здравому смыслу, однако у Святослава был свой расчет. Он хотел избежать изнурительных походов по степи, битв с отдельными отрядами, внезапных налетов, засад и прочего, что неизбежно делает войну долгой и неэффективной. Он хотел, чтобы враг собрал свои силы в одном месте, и тогда их можно было бы разбить в одном, решающем сражении. Тем более что для победы в чистом поле — в большом фронтальном столкновении — у киевского князя было больше шансов, чем у его обычных противников, кочевых народов.
Он был опытным полководцем и одним своим извещением вносил в ряды врагов смятение, заставляя готовиться к битве с недобрым предчувствием. Можно сказать, Святослав — первый русский князь, который использовал метод информационной, психологической войны. В отличие от степняков, войско Святослава было дисциплинированно и атаковало врага, своего рода, древнерусской фалангой — «стеной». «Стена» состояла из 20 длинных шеренг воинов, каждый из которых имел щит в рост человека, длинное копье, длинный меч, лук со стрелами и засапожный нож для ближнего боя. Но до ножей обычно дело не доходило: «стена» строя не теряла и, закрытая сомкнутыми щитами, наносила мощный удар по врагу копьями первого, второго и третьего рядов. Еще сильнее древнерусская фаланга была в обороне.
Также есть версия, что выражением «Иду на Вы!», Святослав указывал — идет священная война, жизни ворогов будут принесены в жертву Богу Перуну, их судьба предрешена.
«Походы Святослава 965–968 годов представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии».
Был в родственниках у Рюриков и следующий полумифический герой, которого мы знаем, как Вещего Олега — великого князя Новгородского (с 879 года) и Киевского (с 882 года). Прославился он тем, что объединил Русь и рас-ширил ее границы, нанес первый удар по Хазарскому каганату, заключил выгодные для Руси договоры с греками. Согласно летописям, Рюрик, умирая, передал власть Олегу, оставив ему на попечение сына своего, Игоря.
Далее мы обратимся к истории правления Вещего Олега: в 882 году Олег собрал дружину и спустился на ладьях по Днепру к Киеву, где князьями были Аскольд и Дир. Олег заманил их к своим ладьям и объявил: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода. А это сын Рюрика». Предъявив наследника, малолетнего Игоря, Олег убил Аскольда и Дира, а Киев объявил «матерью городов русских». Так, Олег объединил северный и южный центры восточных славян, поэтому именно его, а не Рюрика часто считают основателем Древнерусского государства. Последующие 25 лет Олег расширял границы державы. Присоединил северян, древлян, радимичей. Готовил великий поход.
В 907 году Олег снарядил 2000 ладей по 40 воинов в каждой, и выступил в поход на Царьград, оставив Игоря наместником в Киеве. Византийский император Лев VI Философ преградил дорогу в город, приказав закрыть ворота и загородить гавань цепями, т. е. предоставил Олегу возможность грабить и разорять пригороды Константинополя, однако Олегу нужен был сам Царьград, и он пошел на необычный штурм:
«И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу». Испуганные греки поспешили заключить мир: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь». Олег взял за каждую уключину 12 гривен. Византия обещала платить дань на русские города, и был подписан договор о беспошлинной торговле Руси и Византии. Но в следующем договоре 911 года, подтверждающем «многолетний» мир, упоминание о беспошлинной торговле исчезло.
Странными и мифическими считаются обстоятельства, повлекшие смерть Вещего Олега. Согласно одного источника, а именно «Повести временных лет», могила Олега находится в Киеве. Летописные документы Новгородской земли извещают о захоронении Вещего Олега в Ладоге, но есть и версия, что Олег ушел «за море». Варианты смерти Вещего Олега существуют разные, однако во всех упоминается, что смерть связана с укусом змеи.
Стоит упомянуть в этой главе и еще одного представителя великого рода Рюриков — Владимира Мономаха — князя боярского. Владимир Мономах — яркая личность своего времени и, пожалуй, ни об одном из правителей Киевской Руси не сохранилось столько ярких воспоминаний, как о Владимире Мономахе. Народ сложил о нем былины как о победителе грозного половецкого хана Тугоркана, «Тугарина Змеевича», и из-за одинаковости имен двух Владимиров влил эти былины в старый цикл киевского эпоса Владимира I.
Но чаще всего имя Владимира Мономаха связывалось с царскими регалиями. «Шапка Мономаха», по легенде, была передана Владимиру Византийским императором и стала символом российского самодержавия. Именно ей короновались все русские цари, от первого до последнего.
При правлении Владимира Мономаха Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой. Власть киевского князя распространялась на все земли, заселенные древнерусской народностью. Усобицы мелких князей решительно пресекались тяжелой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства. Владимир родился в 1053 году, по всей вероятности, в Киеве, где его отец Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, находился при великом князе, доживавшем свои последние годы. Рождение Владимира скрепило задуманные дедом политические связи между Киевской Русью и Византийской империей — матерью его была принцесса Мария, дочь императора Константина IX Мономаха. Отец Владимира, Всеволод Ярославич, не выделялся из среды князей особыми талантами государственного деятеля, но это был образованный человек, знавший пять языков. К сожалению, Владимир Мономах, написавший в своей биографии, что отец, «дома сидя, изуме-яше 5 языков», не упомянул о том, какие это именно языки. Можно думать, что иноземными были греческий, половецкий, латинский и английский.
Владимир получил хорошее образование, которое позволило ему в своей политической борьбе использовать не только меч рыцаря, но и перо писателя. Он прекрасно ориентировался во всей тогдашней литературе, владел хорошим слогом и обладал незаурядным писательским талантом.
Полжизни, свыше трех десятков лет, пришлось Владимиру провести в Переяславле на рубежах Руси, и это не могло не наложить своего отпечатка на все его представления о губительности половецких вторжений, о жизненной необходимости единства русских сил.
Перед глазами Владимира с детства проходили войны с турками и первые набеги половцев. Не было во всей Руси другого такого города, как Переяславль, который бы так часто подвергался нападениям степняков. Самыми тяжелыми были, вероятно, впечатления от знаменитого похода хана Шарукана в 1068 году. Былины, сложенные по поводу этого нашествия, очень поэтично описывают, как по степи от самого синего моря бегут стада гнедых туров, вспугнутые топотом коней половецкого войска.
Мы не знаем, участвовал ли пятнадцатилетний Владимир в бою, где Шарукан разбил его отца и дядей, и пришлось ли ему самому испытать тяжесть бегства, но все равно разгром, завершившийся восстанием в Киеве, изгнанием великого князя и смертью епископа, должен был оставить глубокий след в его уме.
Владимир прошел суровую школу: ему с отроческих лет приходилось помогать отцу, долгие годы бывшему второстепенным князем, вассалом своего брата. Недаром на склоне лет Мономах вспоминал о 83 своих больших походах по Руси, по степям и по Европе. Первое свое большое путешествие он совершил тринадцатилетним мальчиком, проехав из Переяславля в Ростов, «сквозе Вятиче», через глухие Брын-ские леса, где, по былинам, залегал Соловей-Разбойник, где не было «дороги прямоезжей», где в лесах еще горели огни погребальных костров, а язычники убивали киевских миссионеров. Со времени этого первого «пути» до прочного утверждения в Чернигове, уже взрослым двадцатипятилетним человеком, Владимир Мономах переменил, по меньшей мере, пять удельных городов, совершил 20 великих путей, воевал в самых разных местах и, по самым минимальным подсчетам, проскакал на коне за это время от города к городу не менее 10 тысяч километров (не считая не поддающихся учету разъездов вокруг городов).
Битва на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 года резко изменила соотношение сил в разросшейся княжеской семье. Великим князем стал Всеволод Ярославич, утвердивший свою власть над всей «Русской землей» в узком смысле слова: над Киевом, где княжил сам, над Черниговом, в который он послал своего сына Владимира, и над Переяславлем Русским, где тот правил несколько лет до вокняжения в Киеве в 1113 году.
Шестнадцать лет (1078–1094 годы) княжил Владимир Мономах в Чернигове. К этому времени, по всей вероятности, относится постройка каменного терема в центре черниговского кремля-детинца и создание неприступного замка в Любече на Днепре.
Владимир был женат на английской принцессе Гите, дочери короля Гаральда, погибшего в битве при Гастингсе. В Чернигов молодая чета прибыла с двухлетним первенцем, — Мстиславом, впоследствии крупным деятелем Руси.
Шестнадцать лет черниговской жизни не быди годами спокойствия и изоляции. Много раз приходилось Владимиру помогать отцу в его борьбе то с внешними, то с внутренними врагами. Племянники Всеволода дрались из-за вотчин, требовали то одной волости, то другой. Хитрый князь вел на просторах Руси сложную шахматную игру: то выводил из игры Олега Святославича, то загонял в далекий новгородский угол старейшего из племянников, династического соперника Владимира — князя Святополка, то оттеснял изгоев — Ростиславичей, то вдруг рука убийцы выключала из игры другого соперника — Ярополка Изяславича. И все это делалось главным образом руками Владимира Мономаха.
С конца XI века политическая роль боярства непрерывно возрастала. Все чаще и чаще боярство, приглядываясь к пестрой веренице князей, оценивало дела и успехи, ум и сговорчивость того или иного князя и «вабило» подходящего кандидата на престол, приглашало по своей воле из другого города, а иной раз и закрепляло свои преимущества, заключая с ним договор, «ряд», без которого князь не считался полноправным.
От воли «смысленных», считавших себя опорой феодального войска Руси и составлявших боярскую думу, зависело, открыть ли ворота князю, стоящему под стенами Киева, и торжественно ввести его в Софийский собор, принося ему присягу верности («ты — наш князь, где узрим твой стяг, там и мы с тобой!»), или же твердо сказать уже правящему князю горькие слова: «Пойди, княже, прочь. Ты нам еси не надобен!».
Политика князя Всеволода, за которую нес ответственность и Мономах, вызвала резкое недовольство «смысленных». Боярство возмущалось произволом княжеских судей и сборщиков, изобретавших ложные штрафы и грабивших народ. «Народолюбие» бояр было, конечно, демагогическим приемом, но применение такого приема говорит о том, что разгул княжеских тиунов и вирников затрагивал и боярские интересы нарушая, очевидно, иммунитет их вотчин.
Тяжелые годы (засуха, мор, нашествие половцев), совпавшие с концом княжения Всеволода, должны были обострить социальные конфликты, и киевское боярство предпочло видеть на великокняжеском престоле князя Свято-полка Изяславича, родного брата Мстислава, который в свое время предал смертной казни 70 участников восстания 1068 года, а других ослепил и «без вины погубил».
Вокняжение Святополка принесло не только крушение надежд, но и много несчастий Владимиру Мономаху: неопытность Святополка привела к страшному разгрому русских войск половцами под Треполем. Мономах вспоминал, что это было единственным поражением его в битве; здесь, в водах Стугны, на его глазах утонул брат Ростислав. Вынужденный довольствоваться вместо Киева Черниговом, Мономах скоро утратил и его. Олег Святославич с половцами выгнал его из города.
Сорокалетнему князю с женой и детьми пришлось, как мы уже знаем, покинуть Чернигов и проехать сквозь юрты половцев, готовых ограбить побежденных.
Владимир снова оказался в городе своего детства, где начинал свою жизнь его отец, где потом княжил его младший брат — в Переяславле, на краю Половецкой степи.
Двадцатилетний переяславский период жизни Владимира Мономаха (1094–1113 годы) характеризуется двумя чертами: во-первых, это активная, наступательная борьба с половцами, рвавшимися на Русь через Переяславское княжество, а во-вторых, попытка склонить на свою сторону киевское боярство, распоряжавшееся в известной мере великим княжением.
Борьба с половцами, которую Мономах неизбежно должен был вести как владетель пограничного княжества, в глазах современников всегда выглядела как общерусское дело, как защита всей Руси. Мономах был сторонником решительных ударов, разгрома степняков и походов вглубь степей.
Первая победа была одержана за Сулой сразу же по вокняжении в Переяславле. Затем, в 1095 году, Владимир, разорвав недолгий мир с половцами, убил половецкого посла Итларя в Переяславле и принял участие в большом походе на половецкие «вежи», где взяли много пленных, коней и верблюдов. На следующий год у Зарубинского брода на Днепре дружины Владимира разбили половцев и убили хана Ту-горкана. Обо всем этом народ сложил былины, где в Тугарине Змеевиче легко узнать Тугор-кана, а в Идолище Поганом — Итларя.
Независимо от личных мотивов Владимира Мономаха, победоносные походы на половцев принесли ему широкую славу хорошего организатора и блестящего полководца.
Менее успешно, но с такой же энергией вел Мономах свои княжеские дела. Его соперниками были: во-первых, Святополк Киевский, а во-вторых, Давыд и Олег Черниговские. На перепутье между ними, посередине хорошо известной ему дороги из Чернигова в Киев, Владимир построил крепость Остерский Городец, очевидно для того, чтобы затруднить связи своих соперников. В составе домена Мономаха оказались Смоленск и Ростов, куда он часто наезжал, наведя порядок на юге. Черниговское княжество было почти со всех сторон окружено его владениями, и в 1096 году Владимир выгнал Олега из Чернигова и пытался организовать княжеский съезд, который осудил бы «Гориславича» за приведение «поганых» на русские земли.
Съезд удалось собрать только к концу 1097 года, и, очевидно, соотношение сил было таково, что Мономах не мог диктовать свою волю: съезд собрался не в Киеве, а в вотчине Олега, древнем Любече, куда Мономаху было, наверное, не очень приятно приезжать.
Можно думать, что Владимир Мономах позаботился о создании специальных документов, которые должны были расположить мнение влиятельных феодальных сфер в его пользу: сам написал «письмо к Олегу», явно рассчитанное на оповещение широкого круга лиц. К этому времени была закончена часть личной летописи Мономаха, обрисовывающая его как неутомимого воителя половцев, несправедливо обиженного Олегом. К этому же времени относится и летопись киево-печорского игумена Ивана, рисующая с боярских позиций отрицательными красками великого князя Святополка. Святополк выслал Ивана в Туров, а Мономах, ища союза с Киевским боярством, за него заступился.
Шестидесятилетний Владимир Всеволодович Мономах стал великим князем. Новое законодательство, как мы видели, облегчало положение должников, в частности закупов. Но, кроме того, «Устав Мономаха» регулировал и ряд вопросов, интересующих купечество: предусматривались интересы внешней торговли — давались льготы купцам, потерявшим товары при кораблекрушении, на войне или в пожаре, иноземные купцы получали преимущественное право при ликвидации товаров несостоятельного должника.
Князья других ветвей были настоящими вассалами Владимира II Мономаха: Давыд Черниговский и его племянник Всеволод Ольгович покорно ходили в походы под водительством великого князя, который до 70 лет сохранил способность лично возглавлять войска.
Владимир Мономах тем и представляет для нас интерес, что всю свою неукротимую энергию, ум и несомненный талант полководца употребил на сплочение рассыпавшихся частей Руси и организацию отпора половцам. Другое дело, что он лично как переяславский князь был непосредственно заинтересован в ограждении своих владений от половецкого разорения, но объективно его политика наступления на степь была важна для всей Руси. Объединяя в своих руках Переяславль, Смоленск и Ростов и чуть ли не ежегодно объезжая их, делая путь по 2400 километров, он заботился о своих данях и продажах. Объективно это укрепляло связь нескольких крупных областей Руси и вовлекало их в решение общерусских задач.
Время великого княжения Мономаха (1113–1125 годы) завершает напряженный двадцатилетний период борьбы с половцами, после чего единая держава в тех условиях временно утратила смысл и продолжала существовать некоторый срок по инерции, так как глава государства сосредоточил в своих руках очень большие военные резервы и употреблял их на поддержание единства твердой и вооруженной рукой. За 20 лет, от киевского восстания 1113 года до смерти Мстислава (1132 год), великокняжеская власть стремилась не допускать усобиц и упорядочить дела класса феодалов в целом путем издания довольно полного кодекса законов.
Когда Киевская Русь распалась на полтора десятка самостоятельных княжеств, то из эпохи своей общности все они уносили в будущее и «Повесть временных лет», и «Пространную Русскую Правду», и киевский цикл былин, где в образе князя Владимира сливались и Владимир I Святославич, спасший Русь от печенегов, и Владимир II Мономах, князь, который правил Русью от края и до края и в успешной борьбе с половцами «много поту утер за Русскую землю».
В этой главе можно было описать многих предков Волконских, мы же взяли тех из них, которые оцениваются исторически положительными героями. Много войн и междоусобиц на Киевской Руси случалось, брат выходил с войной на брата, из-за предательства и неверности убивали друг друга родные по крови люди.
Самое главное — оценить в исторических личностях не личные качества, которые, дойдя до наших дней, уже искажены легендами, а дать объективную оценку их деятельности: как они служили народу русскому, какие события происходили в жизни общества при их правлении или княжении, как способствовал каждый из них ускорению или наоборот снижению уровня жизни простых людей.