Волшебница Колдовского мира (часть 3)

Глава 12

Я спала и видела сон. Это не было сновидение, вторгающееся помимо воли, не грубый приказ к повиновению: словно рука скользнула в мою руку и повела меня в укромное место, где можно было спокойно повести мысленную беседу, не опасаясь быть подслушанными. Это место было не в нашем мире, и я стояла лицом к лицу с пленником кристалла. Он каким-то образом оказался моложе, более уязвимым, но он был полностью погружён в свою ненависть и решимость сжечь свои оковы и вернуться в мир, дабы удовлетворить жажду мести. Он не был таким, каким я видела его раньше.

Я уже знала, что он маг, причём настолько же выше колдуний Эсткарпа, насколько я была выше Айлии в своей Силе. Теперь я узнала его имя — разумеется, не настоящее, которое древний закон запрещает называть, — Хилэриэн. Когда-то он сотворил Ворота, потому что его дух познания толкал его к новым знаниям, и, открыв их, он прошёл посмотреть, что находится за ними. Он прошёл, самоуверенный, гордый своей силой — слишком самоуверенный, поскольку за долгие годы своего превосходства в своей сфере он отвык от осторожности.

Таким образом он был захвачен в паутину, сотканную не его наукой — та не задержала бы его ни на одну секунду — а рождённую машиной или каким-то другим видом Силы, которого он не понимал. Власть эта была сильна и сделала его частью себя, как те полулюди в городе башен были сплавом машины и плоти.

Между башнями и подземельем шла давняя война. Похоже, теперешние обитатели башен не совершали открытых нападений на подземелье, но серые люди, по приказу своего хозяина, предпринимали набеги в города и приносили оттуда нужные припасы. Эта жизнь набегов и сражений длилась несчётные годы, задолго до захвата Хилэриэна, а он попал в эту ловушку уже очень давно. Это я хорошо понимала, потому что дни магов Эскора давно прошли, может быть, тысячу лет назад.

Машины здесь были установлены тысячелетие назад в связи с великой войной и продолжали функционировать, хотя мир на поверхности был полностью уничтожен, остались только башни. Когда сюда попал Хилэриэн, эти механизмы с его пленением обрели новую жизнь благодаря его Силе, так как он в какой-то мере управлял ими, хотя в свою очередь сам был под контролем Зандора, бывшего здешним хозяином по сведениям обитателей этого мира всегда. Услышав это, я усомнилась, что человек может жить так долго.

— Но ведь он не настоящий человек, — возразил Хилэриэн. — Возможно, когда-то он и был им. Он научился выращивать новые тела и переселяться в них, когда старое тело изнашивалось. А машины сплели вокруг него такую защиту, что я не мог добраться до него никаким импульсом. Теперь он скоро узнает, что ты одной природы со мной и запрёт и тебя тоже, чтобы добавить силы его машинам.

— Нет!

— Я тоже говорил «нет», однако не смог устоять против его «да». Но вместе с тобой мы сможем. Мне нужно только освободиться из кристалла, который нейтрализует всё, что я посылаю против Зандора, и тогда посмотрим, кто сильнее, — человек или машина. Теперь я знаю эти машины, все их проблемы и изношенность, знаю, как их атаковать. Освободи меня, колдунья, дай мне свою силу, и мы оба добьёмся свободы. Если же ты откажешь мне в помощи, ты будешь заключена, как и я, на вечные времена.

— Но я уже заключена, — осторожно заметила я. Аргументы Хилэриэна были хорошо обоснованы, но я не забыла, что он сначала захотел сделать из меня не союзника, а только орудие.

Он моментально прочел мои мысли и ответил:

— Подобное положение делает человека нетерпеливым, и если этот человек видит перед собой ключ от своей тюрьмы и вроде бы легко может взять его, разве он не протянет руку, чтобы схватить этот ключ? Ты принесла сюда мою вещь. В моих руках он будет ценнее любого меча.

— Жезл?

— Да. Это мой жезл, и я уже не надеялся увидеть его снова. Тебе он ни к чему, а мне он даст Силу, отнятую в этом мире.

— А как ты его возьмёшь? Не думаю, что твой кристалл легко сломать.

— Он выглядит крепким, но это видимое силовое поле. Поднеси к нему жезл…

— Значит, я также могу освободиться?

— Нет! Ты же знаешь природу подобных жезлов. Они повинуются только тому, кто их создал, а в руках другого они ничто. Это не твой ключ, а мой!

Он говорил правду, но я теперь была пленницей, и его жезл был так же далёк от него, как если бы он тоже был заключён в кристалл.

— Но… — Не знаю, что он хотел сказать, но внезапно он исчез из моего сна, и я осталась одна. Спала ли я дальше или нет — не знаю — но когда я открыла глаза, всё оставалось по-прежнему. Я видела сияющий столб и спину Хилэриэна. Но кое-что изменилось, серебряные нити, выходившие из вершины столба, ритмично покачивались, и я заметила световые вспышки на тех экранах, которые ранее были тёмными, когда я засыпала. Теперь перед всеми ними сидели серые люди, а вокруг помоста, останавливаясь перед экранами, словно он читал вспышки как руны, вышагивал Зандор. Серые люди работали автоматически, не отвлекаясь ни на что.

Раздался глухой щелчок. Зандор повернул голову к большому экрану, отгораживавшему эту часть помещения от камер серых людей. По поверхности экрана пробежала рябь света. Искры вспыхивали, гасли и снова вспыхивали.

Зандор изучил рисунок вспышек, а затем подбежал к свободному сидению у одного из маленьких экранов. Его пальцы быстро пробежали по кнопкам, и я тут же почувствовала такой удар, словно меня хлестнули по голому телу бичом. Это уже был не сон. Это был приказ или дисциплинарное взыскание, данное Хилэриэну, и я также почувствовала его, только в меньшей степени.

Вот, значит, каким образом Зандор заставил своего пленника исполнять свои желания! Но об этом Хилэриэн мне не сказал. Я удивилась силе духа этого человека, так долго выдержавшего в таких условиях.

Конечно, есть средства, с помощью которых мозг может отвести боль и телесные нужды. Мы рано начали их изучать, потому что, если человек хочет пользоваться Силой, он должен иметь жёсткий самоконтроль. Хилэриэн мог призвать эти средства для своей защиты, если только машина, полностью чуждая нашей природе, не имела возможности уничтожить их. Я думаю, частично так оно и было.

Я должна, как могу, помочь Хилэриэну, и не только из жалости, хотя она и проснулась во мне, но и потому, что меня тоже станут подвергать тем же приказам и пыткам. Я повертела в руках жезл. Хилэриэн предупредил, что мне жезл не поможет, но пока у меня не было даже слабого шанса передать жезл ему. Я была уверена, что когда Зандор поймёт, кто я такая, он, конечно, позаботится ограничить мою свободу.

Оставалась Айлия. Я бросила взгляд на неё. Может ли Зандор уловить посланную ей мысль? Я с почтением относилась к здешним машинам, в основном потому, что ничего в них не понимала. Есть ли среди них такие, что могут перехватить мысленное послание и предупредить об этом хозяина? Посыл мысли был частью моего Дара, полученного обратно не в полной мере, так что я вынуждена была полагаться лишь на его жалкие остатки.

Если только Айлия не заключена в такую же невидимую камеру, она, наверное, будет способна воспринять мои приказы. Именно то, что она без сознания, может сыграть в мою пользу. Галлюцинации и сны всегда были для колдуний главными путями влияния на других людей. Вопрос в том — смогу ли я работать с Айлией, и не перехватят ли мой мысленный посыл?

Насколько я могла видеть, Зандор полностью погрузился в происходящее на экранах. Девушка-вапсалка всё ещё лежала на том же месте, только теперь она повернулась ко мне. Положив голову на руку, она спала естественным сном.

Я начала медленно осматривать вокруг себя комнату, часть за частью. Это был традиционный метод контроля мысли, и я пошла по этому пути, как шла по тёмному коридору, проверяя свои знания, как проверяют ногой рытвины. Такое упражнение мне было известно с давних пор, но я никогда ещё не выполняла его с такой неуверенностью. Результаты зависят от восприимчивости того, кто находится под твоим влиянием. И в Эсткарпе не было таких условий, какие окружали меня здесь. Я не могла даже коснуться кристалла, в который был заключён Хилэриэн, потому что это тотчас станет известно Зандору.

Я прикрыла глаза, глядя, как меня учили — не на всё, а только на тело Айлии. Мысленный образ не требовался, она сама была передо мной. Я начала искать подходы к её мозгу. За ней, похоже, никто не следил, но это могла быть и просто хитрость. Напряжение было очень велико, и я собрала всю свою искалеченную Силу!

— Айлия! — посылала я мысленный оклик.

Я много раз видела терпеливых рыболовов, забрасывающих удочку, вытаскивающих её, снова бросающих — и всё без результата. Теперь так было со мной. Я жестоко боролась с подступающим отчаянием, ощущением, что во мне больше нет силы для того, что было когда-то пустяковым упражнением.

— Айлия! — Нет, я не могла коснуться её. То ли не хватало силы, то ли что-то препятствовало моим поискам.

Но если так, то каким же образом Хилэриэну удалось послать мне сон? Или это было галлюцинацией, навеянной Зандором?

Не все маги могут ходить в страну Тьмы, но многие. Но можно ли считать Зандора принадлежащим к Тёмным Силам? Я колебалась, я терялась и сознавала горечь своего провала.

Я отступила и вновь принялась размышлять. Пленённый маг использовался Зандором как часть этих машин. Для такой работы необходим мысленный контакт, поскольку тело его было заключено в кристалл. Серые люди нажимали кнопки не размышляя, не понимая смысла своей работы. Следовательно, где-то здесь была энергия, родственная нашей Силе и могущая связывать Хилэриэна с машинами. Так может быть, я смогу частично объединить свою Силу со здешней и получить поддержку для передачи моего мысленного посыла?

Правда, это грозило опасностью. Такое прикосновение может притянуть меня, как сталь к магниту. Пожалуй, придётся попросить Хилэриэна помочь мне Силой. Интересно, нуждается ли Зандор во сне, или его синтетическое тело не знает усталости? Наступает ли время, когда его энергия истощается? Если да, то скоро ли это будет? Ведь Зандор может вспомнить о своей второй пленнице и заняться мною!

Я оглянулась и увидела, что за то время, что я сосредотачивалась на Айлии, в помещении опять произошли перемены. Дополнительные экраны потемнели, сидения перед ними опустели.

Зандор стоял перед Хилэриэном и смотрел на него с удовлетворённой улыбкой. Он заговорил, и его низкий голос донёсся до меня.

— Неплохо получилось, мой недруг. Пусть и не своей волей, но ты добавил кое-что к нашим достижениям. Не думаю, что люди в башнях захотят попробовать снова. Они не любят потерь. — Он медленно покачал головой. — Мы работаем лучше, чем предполагали сначала, когда обосновались здесь. Тогда у нас были машины только для развития наших рук, глаз и мозга. Теперь у нас есть большее. Но те люди всё ещё правят!

Лицо его исказилось, как будто его терзала внутренняя боль.

— И так будет продолжаться, пока стоят башни! Они сработали хуже, чем предполагали, эти строители башен, когда сделали себя машинами. А мы теперь умеем управлять машинами! — Он ударил кулаком по ладони другой руки. — Человек существует, человек останется!

«Человек, — подумала я, — он говорит о себе, а Хилэриэн сказал, что Зандор не человек в том смысле, в каком мы это понимаем. Может, он имеет в виду серых людей, действующих по его приказу и не имеющих ни собственной воли, ни мозга? Он говорит, как человек, сражающийся за правое дело, как говорили мы в Эскоре о Тьме, как говорили в Эсткарпе при упоминании Карстена или Ализона».

Во всех войнах имеется западня, которой лишь немногие могут избежать. Стоит лишь объявить, что пришло время, когда для бойцов все средства хороши. Так было, когда колдуньи вспенили горы и положили конец вторжению Карстена, но и заплатили за это дорогой ценой — отдали свои жизни. Они ступили на слишком узкую тропу и не смогли перешагнуть. Они призвали Силу для этого взрыва, но не смогли договориться со Тьмой.

Здесь могло случиться иначе. Возможно, вначале Зандор был таким же как мой отец и братья, но затем вступил на путь Динзиля, обольщённый мыслью о победе, в которой он так нуждался, или запахом Власти, который становился всё привлекательней по мере того, как Зандор пользовался ею. Вероятно, он всё ещё обманывал себя тем, что действует ради высокой цели, и эти действия становились всё более страшными.

— Человек останется, — повторил он. — Человек будет здесь! — Он вздернул голову и посмотрел на Хилэриэна.

Серебряные проволочки теперь мягко обвисли, совершенно безжизненные, и если у Хилэриэна и был ответ, он не высказал его.

В первый раз мне пришла в голову новая мысль: каким образом я понимаю речь Зандора? Ведь это не язык древней расы, и даже не тот искажённый, как в Эскоре, и не язык салкаров. Как это получается? Здесь другой мир — разве что Зандор тоже прошёл через Ворота?

Видимо, это какая-то магия машин. Они улавливают слова и переводят их для нас. А что машины не могут делать? Теперь я вернулась к своему плану. Энергия машин связана с Хилэриэном. Мне она нужна.

Но время! Мне нужно время! Зандор подошёл ко мне. К счастью, я не изменила позы. Может я смогу обмануть его, притвориться спящей? Даже такой маленький обман может оказаться выгодным для меня. Если он ничего не скажет… Так и случилось.

Я закрыла глаза и слушала приближающиеся шаги. Кажется, он остановился и смотрел на меня. Я напряжённо ждала слова, которое положит конец той малой свободе, которая ещё оставалась у меня.

Но он не сказал ничего, и через некоторое время я услышала удалявшиеся шаги. Я сосчитала до пятидесяти, потом ещё до пятидесяти — для гарантии — и открыла глаза. Он ушёл. Только один серый человек стоял перед освещённым экраном. Все остальные экраны были тёмными, и, насколько я могла видеть, в комнате не было больше никого.

Хилэриэн? Нет, к Хилэриэну нельзя обращаться. Прикосновение к его мозгу может быть обнаружено, а я не вполне представляла, как вести мысленный поиск, кроме того, как тогда, когда связывалась с братьями.

Были полосы связи, отчётливо представляемые как светлые ленты, лежащие горизонтально от края до края. Коснуться их — это вроде поиска. Мой брат Кайлан всегда умел найти такие полосы у животных и пользовался ими, но я никогда не искала никаких других, кроме хорошо известных. Теперь я должна установить верхнюю и нижнюю границы, чтобы выиграть время, которого у меня, наверное, мало. Для точного отсчёта я выбрала старую, хорошо известную мне точку моих братьев.

Может быть, я вскрикнула, не знаю, но во всяком случае, серый человек не повернул головы: я на миг коснулась такого отчётливого и громкого зова, что вздрогнула и сбила прикосновение, как в тот раз, когда Хилэриэн коснулся моего мозга.

Кто это? Кайлан? Кимок? Однажды Кимок последовал за мной в ужасы неизвестного мира, куда более чуждого нам, чем этот. Неужели он потянулся за мной снова?

— Кимок! — окликнула я.

— Кто ты? — Вопрос был таким резким, что отозвался в моём мозгу, как будто прозвучал наяву.

— Каттея, — ответила я сразу, не думая. — Кимок, это ты?

С одной стороны я страстно желала ответа «да», а с другой — боялась этого. Добавить к своему грузу ещё тревогу за брата — это больше, чем я смогу вынести.

Ответ пришёл не словами, а изображением. Я увидела, как в окно, комнату с каменными стенами, мрачную и тёмную. На пьедестале стояла каменная чаша, в которой горела горсточка углей, чуть освещая часть комнаты вокруг чаши. В освещённом участке стояла женщина в одежде для верховой езды древней расы — тёмные брюки и куртка тёмного тускло-зелёного цвета, волосы были туго заплетены в косы. Я не сразу увидела её лицо: оно было повёрнуто к огню. Затем женщина повернулась ко мне. Глаза её широко раскрылись, и её изумление, наверное, превзошло моё.

— Джелит!

Моя мать! Но каким образом здесь?! С нашей последней встречи прошло уже так много лет, с тех пор как она уехала искать моего отца и пропала, но время не коснулось её. Она была такая же, как и тогда, хотя я стала уже взрослой женщиной. Я увидела, что её не смущает перемена во мне, и что она узнала меня в ту же минуту, как увидела.

— Каттея! — Она шагнула ко мне, протягивая руки, словно мы могли коснуться друг друга пальцами через пространство. Затем её лицо стало серьёзным, и она быстро спросила: — Где ты?

— Не знаю. Я прошла через Ворота…

Она сделала жест поднятой рукой, словно отмахиваясь от несущественных деталей.

— Понятно. Опиши мне, где ты.

Я это сделала, рассказав всё как можно короче. Когда я закончила, она вздохнула как бы с облегчением.

— Это очень хорошо. По крайней мере, мы в одном мире. Теперь скажи: ты искала, думала о нас?

— Нет. Я не знала, что ты здесь. — Я быстро рассказала, что собиралась сделать.

— Значит, маг, создавший Ворота, в плену! — Она задумалась. — Похоже, дочка, тебе повезло наткнуться на возможность спасти нас всех. Твой план воспользоваться девушкой вполне разумен, но тебе понадобится помощь со стороны, это тоже ясно. Посмотрим, что можно сделать. — Она мысленно позвала: — Симон, иди скорее сюда!

Затем она снова обратила всё внимание на меня.

— Покажи мне эту девушку твоими глазами… и комнату тоже…

Я сделала для неё то, что она хотела: я отказалась от своей воли, чтобы разум моей матери соединился с моим, и она видела бы всё то, что вижу я. Помогая ей, я медленно поворачивала голову.

— Это колдеры? — спросила я.

— Нет, но похожи. Я думаю, что этот мир когда-то был близок к миру колдеров, и кое-что от их Власти перешло сюда. Но сейчас это несущественно. Я знаю вход в нору, где ты находишься. Мы придём по возможности быстро. До тех пор не связывайся со мной без большой необходимости. Но если этот Зандор займётся работой над тобой, как и над Хилэриэном, немедленно вызывай меня.

— А как насчёт Айлии?

— Ты совершенно права: она может стать для нас ключом свободы, но пока мы не можем ею заниматься. У нас нет времени. Самое главное — маг. Он знает Ворота, они его творение и будут подчиняться ему. Нам необходимы эти Ворота, если мы хотим вернуться в Эскор.

Она неожиданно улыбнулась.

— Время, видно, бежало для тебя быстрее, дочка, чем для нас. Вижу, что я родила как раз такую, о какой мечтала: дочь моего разума, как и моего тела. Будь осторожна, Каттея, и внимательна, не упускай ни одного шанса, который может послужить спасением для нас всех. Сейчас я отключаюсь, но если понадобится, зови немедленно!

Окно в каменном помещении исчезло, а я стала размышлять, как мои родители оказались здесь. Она говорила с отцом, как будто он был на некотором расстоянии от неё, а не в другом мире. Может, он прошёл через другие Ворота в этот мир, а она последовала за ним? Если так, значит, те Ворота тоже захлопнулись за ними.

Это вернуло меня к Хилэриэну. Мать сказала, что сотворённые им Ворота должны подчиниться ему. Значит, мы должны освободить его, чтобы тоже вернуться в свой мир. Но время… Друг оно нам или враг? Я порылась в плаще и достала свёрток с едой, похищенной у серых людей. Это был какой-то тёмно-коричневый брусок, ломавшийся в пальцах. Я понюхала его: запах странный, но не противный. Во всяком случае это была моя единственная пища, а я была голодна, так что я стала жевать эту сухую и рассыпчатую массу. Я запила её водой из контейнера и кое-как проглотила.

Теперь оставалось только ждать, а ждать — самое трудное.