Волшебный дар цыганки

Глава третья

Ник взял графин и налил себе порцию бренди. Его мысли то и дело возвращались к Энни, к тому, как она перенесет ураган одна в своей комнате. И будь он проклят, если его не волновало то, что она может надеть, ложась спать.

Может, на ней будет одна из этих прозрачных вещиц с оборочками, которые так любят женщины? Если так, то она должна быть шелковой и мягкой, но непременно какого-нибудь буйного, экзотического цвета. Под стать характеру Энни. Ее ночное одеяние не может быть просто белым или черным.

Ей подошел бы глубокий травянисто-зеленый оттенок, под цвет ее глаз. Или, быть может, аквамариновый, как вода в Карибском море. Он даже мог представить ее во взрыве ярко-красного или кораллового, который прекрасно оттенял бы цвет ее кожи.

Тряхнув головой, Ник поднес стакан к губам и сделал глоток обжигающей жидкости. Он не должен думать так о женщине, которая работает на него. К тому же это предательство памяти Кристины.

А что, если Энни спит в тенниске? Или, быть может, вообще без ничего?

От этой мысли стрела жаркого желания пронзила его до самых внутренностей. Он ссутулился на широком диване и взглянул на фотографию Кристины в рамке, которая стояла на приставном столике рядом с ним.

Ему нравились аристократически утонченные прически Кристины, сочетающиеся с ее изысканным стилем одежды. Она казалась ему хрупким серебристым ангелом. Но он никогда не испытывал к Кристине такого обжигающего желания, которое вызывала у него одна лишь мысль об Энни.

Ник закрыл глаза и стал ждать, когда привычная меланхолия снизойдет на него. В свои тридцать лет он имел сексуальные отношения только с одной женщиной за всю жизнь. Некоторые сочли бы его старомодным идеалистом, но он никогда не хотел никого, кроме своей жены.

Его раздражало, что именно сегодня, когда он должен вспоминать божественно безупречное лицо Кристины, мысли вращались только вокруг Энни.

Энни — само искушение, соблазняющее его покинуть безопасный серый мир. У нее гипнотические глаза и голос сирены — манящий, чарующий звук чувственного желания.

Ник встал и налил себе еще бренди. Затем повернулся и поднял бокал в сторону Кристининой фотографии.

— За тебя, дорогая. Я сдержал все свои обещания. Твой научно-исследовательский центр функционирует в полную силу. — Он сделал глоток бренди. — Прости, что я не смог подарить тебе ребенка, о котором ты так мечтала, и подталкивал тебя стать такой, какой хотел, чтобы ты была.

Ник намеренно не рассказал Энни о своих холодных сомнениях по поводу смерти жены.

В ожидании ледяной тоски, которая обычно охватывала его, когда он думал об утраченных возможностях Кристины, он с удивлением отметил, что чувствует лишь какое-то оцепенение. В отличие от прошлогоднего ритуала прощания, в этом году острота утраты несколько смягчилась, стала смутной и расплывчатой.

Допив второй стакан бренди, Ник налил себе еще. Теперь пора сделать условленный звонок в исследовательский центр.

Мысль о том, что дельфины могут оказаться беспомощными, если случайно уплывут из лагуны, где они выросли, вызвала у него холодную дрожь.

Когда Ник направился к телефону, стоящему на столе, его взгляд упал на книгу цыганки. Он протянул к ней руку, но вдруг резко отдернул: книга показалась ему теплой на ощупь.

Не сегодня.

Цыганка сказала, что эта книга приведет его к исполнению самого заветного желания. Вряд ли. Скорее, сказки о вечной любви только принесут ему еще больше боли.

— Ну нет, не бывать этому, — проворчала Пассионата Чагари, глядя в свой хрустальный шар.

Николас Сковил намеревается игнорировать волшебство. Но старая цыганка не позволит ему сделать это.

Она не имеет права вмешиваться в будущее, но может подправить кое-что в настоящем. Думая о путях, которые ведут молодого человека к его судьбе, Пассионата сосредоточилась на своей конечной цели.

Ураган… Да, пожалуй, у их безопасного убежища есть слабое место. Нечто, что приведет Николаса ближе к правде и в то же время не разрушит его представление о себе.

Молодому человеку нужно многому научиться и от многого отучиться. И именно она, старая цыганка, с помощью отцовской магии преподаст ему эти уроки.

Свет мигнул еще раз, и Энни, отложив книгу в мягком переплете, уставилась на настенное бра. Может, электричество продержится еще немного, и тогда она успеет дочитать очередную главу любовного романа, который она обнаружила в посылке от сестры Бренны. Плитки шоколада, лак для ногтей, кусок мыла с ванильным ароматом и новый роман ее любимого автора. Что еще нужно человеку для счастья!

Энни взглянула на свои только что накрашенные ногти на ногах и улыбнулась. В деревне на острове есть небольшой бакалейный магазин, где торгуют самым необходимым, но голубого лака для ногтей там, определенно, нет.

Буря набирала силу, ветер ревел, и ветки деревьев стучали по крыше и окнам. Впрочем, здесь, в своей комнате, Энни чувствовала себя в полной безопасности.

Ее взгляд снова остановился на книжке, лежащей с ней рядом. Это была потрясающе романтическая история, но Энни не могла прочесть и пары абзацев, не думая о Нике.

Уже много недель она во сне и наяву грезила о своем боссе, хотя и пыталась подавить свои глупые фантазии. Романтические мечты ни к чему хорошему ее не приведут. Но всякий раз, когда она закрывала глаза, его белокурые волосы с серебристыми кончиками и крупный чувственный рот неизменно прокрадывались в ее мысли.

А в последнее время каждый раз, когда они оказывались рядом, она чувствовала головокружение и нервозность.

Энни много думала об этом и в конце концов поняла, что попросту влюбилась в Ника. Ей не раз приходилось наблюдать, как с ее старшими сестрами происходило то же самое. В школе сестры не интересовались ничем, кроме мальчиков. Строгие родители пытались держать ворота на замке, но девчонки всегда находили лазейки, чтобы обойти запреты.

Когда Энни была подростком, она мечтала о Прекрасном Принце, который прискачет на белом коне, посадит ее в седло и увезет в свою волшебную страну. Но она была слишком поглощена учебой, тренировками и соревнованиями, чтобы искать приятелей. В старших классах получение права на стипендию стало ее основной целью.

В колледже Энни несколько раз ходила на свидания, но у нее не оставалось времени на поиски идеального мужчины. Потом она стала страстно мечтать о путешествиях, о том, чтобы увидеть мир и все те удивительные места, о которых читала в книгах.

Остров Ника в Карибском море словно сошел со страниц ее любимых романов. Поэтому неудивительно, что первая влюбленность настигла ее только теперь, в двадцать четыре года, и именно здесь.

Но все это глупо и ни к чему, размышляла она. Ник для нее так же недостижим, как и сказочный принц.

На протяжении всей ночи буря колотила по крыше и стенам дома сильнейшим ливнем и штормовым ветром. Ник несколько раз просыпался от звука ударов чего-то тяжелого о дом.

В полночь он решил пройти по темному дому, все время думая о том, как там дельфины в своей лагуне. Ураган оказался сильнее, чем предсказывали синоптики.

Электричество отключилось около часа назад, и с тех пор Николас не мог связаться ни с кем из исследовательской команды. Освещая путь фонариком, он вошел в кухню, и сразу же его мысли переключились с дельфинов на Энни. Проклятье. Опять.

В этот момент сильнейший грохот эхом пронесся по дому, настолько громкий, что даже перекрыл шум бури.

Ник помчался в сторону комнаты Энни. Распахнув дверь, он влетел в ее спальню.

— Энни! Где ты?

Он поводил вокруг фонариком, но обнаружил лишь пустую кровать.

Шум бури стал здесь громче, и Ник почувствовал движение воздуха. Он рванулся к открытой двери ванной комнаты, не сразу отыскав ее в темноте.

Там царил полнейший хаос. Огромная пальма лежала наполовину в ванной, тогда как другая половина оставалась снаружи, удерживаемая углом крыши. Повсюду валялись ветки и битое стекло, и дождевая вода уже заливала кафельный пол.

А Энни стояла на мраморной стойке посреди всего этого и пыталась банными полотенцами заткнуть дыру в крыше.

Ник выругался и двинулся к ней по мусору.

— Ты в порядке? Оставь эту чертову дыру и уходи оттуда.

— Кажется, я порезала ногу о стекло! — прокричала она сквозь рев дождя.

— Тогда обхвати меня руками за шею, я тебя понесу.

Энни скатилась к его груди и обхватила рукой за шею. Держа фонарик в одной руке, он прижал ее теснее. Она была легкой как ребенок у него на руках — и насквозь мокрой от дождя, который протекал сквозь дырку в крыше.

Влажное и прохладное тело Энни соскользнуло ниже по его животу. Ник молча застонал и мысленно взмолился дать ему силы. Близость Энни сводила его с ума и лишала способности соображать.

Ник быстро вошел в спальню и осторожно положил Энни на кровать.

— Меня беспокоит целостность крыши всей этой секции дома, — сказал он ей, отступив назад и освещая комнату фонариком. — Давай захватим сухую одежду для тебя и проведем остаток ночи в моем кабинете. Он в той части дома, которая уже пережила несколько ураганов и должна быть относительно безопасной.

— Слушаюсь, босс, — усмехнулась девушка, приподнимаясь.

— Умница. Но оставайся на месте. — Ник положил руку ей на плечо и мягко усадил обратно. — Просто скажи мне, где взять твои вещи. Ты не должна вставать, пока мы не обработаем твою порезанную ногу.

Энни хмуро уставилась на него.

— Я вполне могу сделать это сама. Я всегда побеждала в состязаниях на одной ноге.

— Оставайся на месте, — снова приказал он и двинулся к ее платяному шкафу. — Нам надо поторопиться. Скажи, что тебе нужно.

Энни попросила шорты и футболку. Она была бы не прочь переодеться и в сухое нижнее белье, но просто не могла представить, как он будет рыться в ее лифчиках и трусах.

Ник очень быстро вернулся и сунул ей в руки вещи и фонарь.

— Держи, а я понесу тебя.

И снова он с легкостью поднял ее. Энни постаралась твердо удерживать луч фонаря, освещая Нику путь через темный дом.

Ее бок прижимался к его крепкой голой груди. Энни не привыкла видеть своего босса без рубашки: на тренировках он всегда был в футболках.

Девушка крепче обхватила Ника за шею. Оба они взмокли от жары и духоты.

Он подтянул ее повыше, и она уловила слабый аромат хорошего мыла, исходящий от его блестящей от пота кожи. Этот запах показался ей невероятно мужественным. Даже голова закружилась…

Несколько мгновений спустя Ник вошел в гостевую ванную, в которой Энни никогда раньше не бывала.

— Как думаешь, ты сможешь переодеться на одной ноге, пока я пойду поищу аптечку первой помощи? Когда ты переоденешься, я обработаю твою рану. Свет оставь у себя, я найду другой фонарь.

— Но, Ник…

Что бы она ни собиралась сказать, ее возражения остались втуне. Ник исчез в темном коридоре, оставив Энни гадать, из-за чего она едва не лишилась рассудка.

— Давай я взгляну на твою ногу, Энни.

Сидя на краю ванны, Энни послушно подняла ногу и только потом вспомнила про голубой лак на ногтях. Теперь уже было слишком поздно.

— Я пыталась промыть порез, пока ждала твоего возвращения, — сказала она дрожащим голосом.

Ник повернул ее стопу в своих теплых ладонях и уставился на пальцы.

— Что это за цвет?

Как неловко. Ей надлежало быть в кроссовках, которые она носила почти всегда.

— Это сестра прислала мне. Сегодня вечером, ожидая урагана, я просто валяла дурака. Обычно я не крашу в такой цвет, но…

— А мне нравится, — прервал он ее с хрипловатым смешком. — Он свеж и полон энергии. Как и ты сама.

Ник все еще держал ее ногу. Внезапно Энни осознала, что происходит. Она возбуждена его прикосновениями к ее обнаженной коже. И, если она не ошибается. Ник тоже возбужден. Черт. И что дальше?

— Порез выглядит не слишком глубоким, — сообщил он ей, разглядывая ее стопу. — Как ты думаешь, осколков стекла не осталось в ране?

— Уверена, я тщательно все промыла.

Ник с сомнением поднял на нее глаза, и она моментально онемела. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах от ее лица. Если она чуть-чуть наклонится вперед, то сможет поцеловать эти чувственные губы.

Не воображение разыгралось не на шутку, и волны какого-то незнакомого, безымянного ощущения пробежали по позвоночнику, когда Ник начал бинтовать ее ногу. Энни закрыла глаза, чтобы он не догадался, о чем она думает.

Нику пришлось прикусить щеку изнутри. Он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее прямо здесь, в ванной.

Нетрудно было понять, что она хочет его. Если не по тому вожделенному взгляду, которым она смотрела на его губы, то по тому, как напряглись ее соски под тонкой тканью футболки, когда он бинтовал ее стопу.

Было вполне очевидно, что на ней нет бюстгальтера. Ну, конечно, ведь когда дерево проломило крышу, Энни была в шелковой пижаме. Естественно, она не надевает бюстгальтер, когда ложится спать.

Эта мысль сводила его с ума. Он не хотел пялиться на ее грудь. Вполне достаточно и того, что она почувствовала его возбуждение. О господи. Мужская анатомия порой бывает сущим наказанием.

Наконец, к своему огромному облегчению, Энни, с забинтованной ногой, целая и невредимая, сидела на диване в его кабинете. Теперь надо найти для них обоих какое-нибудь занятие на оставшуюся часть ночи.

— Хочешь попытаться уснуть? Этот диван вполне удобный, — предложил Ник с видимым усилием.

— Шутишь? Кто же может спать, когда за окном бушует ураган? Вот ты, например, способен сейчас уснуть?

— Нет. — Раздраженный и одновременно зачарованный ею, Ник присел на край стола. — Полагаю, мы можем составить друг другу компанию, дожидаясь конца урагана.

Он хотел облегчить ситуацию. Хотел, чтобы она уснула и его либидо отпустило бы его с крючка. Но с Энни, похоже, ничего не может быть простым и легким. Страстная, чувственная аура прямо-таки мерцала вокруг нее.

— Я слышала про вечеринки во время урагана. Может, мы могли бы устроить что-нибудь в этом роде.

— Гм. Это зависит от того, что ты понимаешь под вечеринкой.

— Ну… на хорошей вечеринке всегда бывает музыка.

Он улыбнулся помимо воли:

— На случай, если ты не заметила, единственная музыка, которую можно услышать в этом доме, звучит из твоего CD-плеера в спортзале. Его, конечно, можно принести, но нет электричества.

Энни в удивлении уставилась на него.

— Не могу представить, как можно жить без музыки. У нас дома из каждой комнаты доносятся разные песни. Ты не любишь громких звуков?

— Не в этом дело, — поморщился он. — Когда я рос, у нас дома постоянно звучала музыка… Я тоже хотел научиться, но отец сказал, что игра на пианино бесполезна для бизнеса. По-моему, он вообще не считал это мужским занятием.

— Только не говори это моему брату Райану. Он играет на любом инструменте, который только попадает к нему в руки. Причем настолько хорошо, что пользуется спросом. А Райан отнюдь не маменькин сынок. Он был защитником футбольной команды, а сейчас работает пожарным в Кембридже.

Она с таким воодушевлением говорила о своем брате, что Ник заслушался, любуясь ею. Лицо девушки светилось, и она подпрыгивала на месте, оживленно размахивая руками.

Боже, как же он хочет ее!

— Не переживай насчет музыки, — засмеялась Энни. — Если понадобится, я могу спеть. Что нам действительно нужно, так это эль. Это еще один необходимый элемент хорошей ирландской вечеринки.

— Извини. Сомневаюсь, что в доме есть пиво.

— Ты и пиво не любишь? Мой отец назвал бы тебя еретиком!

— Будь серьезной, — нахмурился Ник. — Пожалуй, мы могли бы сыграть партию в шахматы, чтобы убить время.

— Я не умею в шахматы. Вот карты — другое дело.

Он пожал плечами.

— У меня нет игральных карт.

— О, боже! Дом без карт и без пива! Как это грустно.

— Полагаю, в некотором смысле я живу в скучном, неинтересном мире. По крайней мере, тебе он должен казаться таким.

— О, я совсем не считаю твой мир скучным и неинтересным. — Энни лучезарно улыбнулась, и он почувствовал слабость в коленках. — Оглянись вокруг. Это сказочный особняк на экзотическом острове в Карибском море. У тебя есть научно-исследовательский центр, где ты можешь общаться с морскими млекопитающими. Разве можно представить себе что-то более захватывающее?

Нику нравилось слушать Энни. Ее мелодичный голос ласкал его слух.

— Как насчет того, чтобы просто поговорить? Тогда быстрее пролетит время.

— Хорошо. — Она на минуту задумалась. — Я знаю! Мы можем рассказывать истории.

— Какие истории?

— О привидениях. Без света, и со всеми этими тенями от свечей, прыгающими по комнате, такие истории будут очень забавными.

Он сел на диван с ней рядом.

— Я не знаю никаких историй о привидениях.

— Как? А еще образованный человек называется, — усмехнулась Энни, и в ее глазах заплясали чертенята. Затем она взглянула ему через плечо, и вся ее манера поведения внезапно изменилась. Лицо вытянулось, а глаза помрачнели.

Ник обернулся посмотреть, что испортило ей настроение.

Вот оно что! Фотография Кристины. Черт! Он встал и, схватив фотографию, положил ее лицом вниз на стол.

— Пожалуйста, не убирай ее из-за меня, — попросила Энни с грустью в голосе.

— Я давно хотел положить ее в альбом вместе с другими ее фотографиями. Все равно Кристине она не нравилась.

Слезинки задрожали у Энни на ресницах, готовые вот-вот скатиться по щекам.

— Энни! — Он снова сел на диван рядом с ней.

— Извини. Просто я вспомнила о вашей трагической любви…

Нику невыносимо было видеть боль на лице Энни. Тем более что истинная трагедия заключалась в полном отсутствии любви.

— Энни, пожалуйста… — Он хотел сказать «пожалуйста, не плачь». По крайней мере, думал, что хотел сказать именно это.

Но в какой-то момент вся атмосфера в комнате изменилась. Глубоко вздохнув, Ник приподнял подбородок Энни, наклонился и обвел ее полные розовые губы языком. Остановиться было выше его сил.

Энни издала какой-то тихий, невнятный звук и обвила его руками за шею, чтобы притянуть ближе. Устоять перед ней было невозможно. В ней было все, чего он хотел и в чем себе отказывал. И хотя ему неприятно было признавать это, Ник понимал, что все его угрызения совести и верность Кристине вот-вот растворятся в ночи.

Красный туман желания взорвался у него в голове, когда он позволил Энни окончательно увести себя за пределы благоразумия.