Волшебный поцелуй

Глава 21

Густав Фридрих стремительно шагал по улице, не замечая никого, кому выпало несчастье попасться ему на пути. Его круглое лицо побагровело от усилий, дыхание сбилось, но он не чувствовал усталости и всю дорогу проклинал безмозглых людей, живущих в этом гнусном городе, и вообще весь мир. При этом ему не приходило в голову, что во многом благодаря жизнелюбию горожан, их страсти к красивым вещам процветает его, Фридриха, контрабандный бизнес и приумножается его богатство. Он просто не мог не презирать людишек, которые предпочитают удовольствия и простые радости жизни сколачиванию состояния, ну а тех, за кем признавал деловую хватку, просто ненавидел. Особую антипатию Густав питал к шерифу Таунсенду. Если бы не шериф, Рейлин сейчас уже давно принадлежала бы ему. Никогда еще у него не было такой женщины: утонченной, элегантной, чистой. Фридрих был сыт по горло продажными девками, готовыми на все ради звонкой монеты. Те из них, которыми он пытался воспользоваться, не вызывали у него ничего, кроме крайнего раздражения, с криком и проклятиями он гнал их прочь от себя.

С Рейлин все было бы по-другому. При одной мысли о том, как он уложит ее в постель, Фридрих ощущал вожделенное шевеление за ширинкой, то самое, которое не в силах были вызвать многочисленные продажные женщины. При всех своих несомненных достоинствах Рейлин была к тому же молода и неопытна, а значит, такому мужчине, как Фридрих, не составит труда приструнить ее, если потребуется.

Правда, неутоленная страсть к Рейлин уже стала причиной его увечья; теперь он даже в зеркало не мог смотреть на себя без злости и обиды. Одноруким его сделал Джеффри Бирмингем, ненависть к которому росла в нем день ото дня. Бирмингем на пару с шерифом словно специально издевались над Фридрихом: тот, кому давно пора бы болтаться на виселице, как ни в чем не бывало разгуливал по городу, а служитель Фемиды словно уснул на своем посту!

Погруженный в свои невеселые мысли, Фридрих свернул в темный переулок, чтобы сократить путь к перекрестку, на котором его должен был ждать наемный экипаж, и не заметил, как следом за ним, предварительно переглянувшись, свернули два матроса. Расстояние между противоположными домами становилось все уже, пока ширина улицы не стала такой, что двоим не разойтись. И тут вдруг совершенно внезапно Фридриха схватили за здоровую руку и швырнули лицом на кирпичную стену. Сначала он увидел кровь, капавшую из носа, затем почувствовал сильнейшую боль. Фридрих пытался повернуть голову, чтобы увидеть лица нападавших, но напрасно: кто-то крепко держал его за затылок.

— Что это значит? — рявкнул он.

— Выкладывай денежки, сударь, не то перережу горло! — с леденящим душу спокойствием ответил голос из-за спины.

В подтверждение серьезности своих намерений грабитель поднес к шее Фридриха острый клинок и полоснул по горлу так, что из надреза закапала кровь.

Второй матрос не стал терять времени на пустые угрозы и приступил прямо к делу: опустившись на корточки рядом с жертвой, он сначала обшарил его карманы, а затем, не найдя достаточно монет, стал рыскать под сюртуком. Нащупав уплотнение в области талии, грабитель вытащил еще один острый нож и подрезал подтяжки, отчего штаны Фридриха сползли до колен, являя взгляду теплые кальсоны, в которых прятались концы пояса с зашитыми в нем деньгами.

Матрос мигом освободил свою жертву от лишней тяжести.

— С такими деньжатами мы, пожалуй, до весны протянем, — весело заметил его товарищ.

— А с ним что делать будем?

— Прикончим, что же еще.

Густава, привыкшего пугать окружающих, теперь самого парализовал ужас. На пороге смерти он вдруг впервые за всю свою жизнь, полную мерзостей, задумался о том, что ждет его на том свете. Ему вспомнились униженные им женщины, обездоленные дети, нищие, которых он презрительно отшвыривал от себя, старики, оставленные без средств. Он вспомнил тех, кто был лишь ступенью на его пути к могуществу, и тех, через кого попросту переступал либо шагал по ним, как по грязи. В длинной череде жертв его многочисленных преступлений перед ним, как живое, встало лицо Нелл. Разве не обещал он тысячу долларов тому, кто уберет Бирмингема с его пути к Рейлин, и разве не его обещание привело к смерти молодой женщины?

Фридрих с трудом отбивался от толпы демонов, волокущих его в ад. «Я не виновен!» — кричал он им, но голоса отвечали ему: «Виновен! Виновен! Приговорен к вечным мучениям!» Он тщетно пытался припомнить слова, с которыми обращаются к Богу, в то время как волосатая рука уже занесла над ним нож.

Фридрих зажмурился и… окровавленное лезвие упало на землю; затем со стоном упал тот, кто только что держал его.

— Вы можете надеть брюки, мистер Фридрих, — сказал ему знакомый голос. — Вам больше ничто не угрожает.

— Одни? — недоверчиво спросил Густав, натягивая дрожащими руками штаны на взмокшие толстые кальсоны.

— Я, кто же еще.

Повернувшись лицом к Хайду, Густав первым делом принялся застегивать пояс с монетами, совершенно забыв о том, что должен хотя бы поблагодарить человека, спасшего ему жизнь.

— Где ты был? Я ждал тебя почти месяц назад.

— Спасал свою шкуру. Руку надо было подлечить, вот я и не решался вылезать из берлоги. Все этот Бирмингем. Если бы не нанятые им ищейки и его дружок шериф, я бы появился раньше. Думал, они меня насмерть загонят. Ни ванны тебе, ни девочек — вот так и перебивался по тайникам целый месяц. Теперь мне все это надоело, и я решил не прятаться по болотам, а укрыться в публичном доме, где я в последний раз застал старого Купера. Собственно, я как раз туда и шел, когда увидел, что вы свернули в переулок. А что там с Бирмингемом? Его арестовали?

— Этот тупица шериф вообще ничего не хочет предпринимать. Ты убил девчонку ни за что!

Одни в ответ язвительно рассмеялся:

— Я не убивал, это Бирмингем ее зарезал. Лопни мои глаза!

— Врешь, Одни, это ты отвез ее туда, пообещав, что устроишь Бирмингему неприятности, а потом я узнал, что она убита. Зачем Бирмингему убивать Нелл, когда у него такая красивая жена?

Одни пожал плечами:

— Кто знает? Она ведь пообещала рассказать всем его гостям, что это он ее обрюхатил. Сдается мне, Бирмингем не очень-то хотел, чтобы все его дружки из высшего общества узнали, как он обошелся с девчонкой: сделал ей ребенка и пинком под зад. У этих господ порой не все в порядке с мозгами: репутация им важнее, чем чистота перед законом. Но нам-то с вами плевать и на то, и на другое, верно я говорю, мистер Фридрих?

— Не думаю, что Бирмингем настолько глуп, — пробормотал Густав. — Может, ты видел настоящего убийцу и решил, что это Бирмингем?

— Да я готов перед судом присягнуть: Бирмингем собственной персоной, только вот тысяча долларов не стоит пары лет в тюряге. Если уж я на это решусь ради вас, придется вам раскошелиться.

— Как насчет трех тысяч? — окинув Одни оценивающим взглядом, спросил Густав.

Одни презрительно шмыгнул носом:

— Я согласен пойти в полицию, только если вы сделаете так, чтобы люди сами обвинили шерифа, будто он потакает своему дружку Бирмингему.

— Это мне запросто. Когда начинать?

— Мне нужна ванна, пара часов с девчонкой и тысяча долларов задатка.

— Тысяча! Ты, верно, с ума сошел! Я никогда столько не заплачу!

— Как хотите, мистер Фридрих, только за меньшие деньги я не согласен ничего делать. Мне придется провести в тюрьме несколько лет, и я хочу выйти оттуда богачом, чтобы на свободе зажить не хуже Бирмингемов.

— Но это же грабеж!

— Может быть, и так, — с презрительным смешком ответил Одни. — Мой дедушка был разбойником, а это голос крови. Только вот если среди нас и есть вор, то это не я, а вы, мистер Фридрих. Напоминаю: вы платите мне за работу, я честный, трудолюбивый малый, который знает, когда пора бить по рукам. Три или более лет в тюрьме — это вам не шутка, так что за те гроши, что вы мне предлагаете, я и пальцем не пошевельну. Короче, десять тыщ, и точка.

— Ты гарантируешь, что Бирмингема арестуют, если я соглашусь? — прищурившись, уточнил Фридрих.

— Уж это я вам точно обещаю.

— Тогда десять тысяч за его арест. Если ты меня надуешь, так и знай: лежать тебе в канаве с перерезанным горлом.

— Добрый день, шериф.

Рейс Таунсенд вскочил как ошпаренный, его рука сама потянулась за пистолетом. Этот голос шерифу не дано было забыть — он преследовал его днем и ночью. Несмотря на все усилия, хитрую крысу Олни Хайда так и не удалось поймать. И вот он здесь, собственной персоной. Неужели дело дошло до галлюцинаций? Но нет, это он, Олни Хайд, в дорогом фраке и бежевых модных штанах, из-под которых выглядывают стоптанные, давно не чищенные ботинки.

— Какого черта ты тут делаешь? — рявкнул Рейс, поглядывая в окно на толпу, собравшуюся возле дома. У него не было сомнений в том, что Хайд задумал недоброе.

— Да так, — победно улыбаясь, ответил Олни. Он вел себя как человек, у которого нет ни малейшего повода для беспокойства. — Разве я не могу заскочить к шерифу и просто по-дружески засвидетельствовать ему свое почтение?

Хайд подошел ближе, и Рейс отчетливо уловил исходящий от него запах сладких дешевых духов — такие обычно используют представительницы древнейшей профессии.

— Эй, парень, от тебя несет, как из парфюмерной лавки.

Олни запрокинул голову и захохотал так громко, что разбудил Чарли, мирно дремавшего за железной решеткой в камере, предназначенной для нарушителей порядка.

— А? Что-то случилось? — встрепенувшись, сонно пробормотал тот.

— Спи-спи, Чарли, — не без ехидства сказал шериф, с недобрым прищуром глядя на Хайда.

— Нравится мой новый прикид? — Гость улыбнулся во весь рот.

— Слишком броский, на мой вкус. Впрочем, я не ты. Скажи лучше, как тебе удалось раскрутить Фридриха, ведь это на его деньги ты приоделся?

— Ну вот, шериф, вы опять за свое: думаете, я только о деньгах и пекусь. А я ведь могу и так, без всякой выгоды, взять и сделать кому-то доброе дело.

— Надо же? И что же это за дело? Олни тяжело вздохнул и покачал головой.

— Вот вы мне не доверяете, а я ведь пришел, чтобы помочь распутать дело, которое вам без меня никогда не одолеть. Наш народ жаждет услышать правду об убийстве Нелл, даже если вы не хотите ничего об этом знать.

Рейс молча подошел к окну. Память на лица у него была хорошая, и он сразу заметил несколько человек, которых уже видел на складе у Фридриха, когда устраивал обыск. Все это, несомненно, неспроста, подумал он.

— Не знаю, что ты затеваешь, Олни, но, сдается мне, ты собираешься назвать имя человека, которого обвиняешь в убийстве. Больше скажу, я готов поспорить, что знаю это имя.

Олни почесал мочку уха, словно обдумывая, стоит ли дальше тянуть.

— Пожалуй, вы и в правду могли догадаться, — с улыбочкой заключил он.

— Принимая во внимание количество народу, которое ты притащил сюда, выполняя свою миссию доброй воли, у меня нет сомнений: ты решил на меня нажать и, значит, хочешь, чтобы я арестовал Джеффри Бирмингема. Вот так.

— Знаете, шериф, — серьезно сказал Олни, — иногда вы просто меня удивляете. Со стороны и не скажешь, что вы так догадливы.

— Спасибо, Олни, — сухо поблагодарил шериф. — Должен был бы принять твои слова как комплимент, но ведь тут важно, от кого он исходит.

— Я видел, что Бирмингем убил ее, и я не лгу! — упрямо сказал Олни Хайд.

— Судя по твоему новому наряду, Фридрих уже заплатил тебе как за явку с повинной, так и за свидетельские показания.

— Может, и так, шериф, может, вы и правы, но, зная, как вы жаждете засадить меня за решетку, я бы ни за что не пришел сюда, если бы не получил вознаграждения, достойно возмещающего несколько лет, проведенных в тюрьме.

Когда я выйду, меня будет ждать на свободе что-то по-настоящему приятное. Десять тысяч за то, чтобы я переступил этот порог, совсем неплохо! Так что вот он я перед вами, шериф, готов исповедаться в своих грехах, как и в грехах ваших друзей.

— Помни, Олни, я нутром чую, когда человек врет, а когда говорит правду. Знаешь, когда ко мне пришло это чувство? Когда я понял, что мое нутро не все переваривает. Только правду, и все тут. Некоторые лгут из чистого удовольствия. Священник бы сказал, что у них в кишках сидит дьявол и заставляет их поганить язык. Что же до тебя, то дьявол даже не у тебя внутри, это ты у него в мешке — весь, с потрохами. Поверь, я просто хочу, чтобы ты понял: дурачить меня не стоит. Если ты решил спасти свою шкуру, то у тебя это не пройдет, я поймаю убийцу рано или поздно, с твоей помощью или без нее, так что можешь на снисхождение не рассчитывать.

— Я что видел, то видел, — спокойно заявил Олни, глядя прямо в глаза шерифу. — И это правда, хотите вы ее знать или нет. Теперь, может, вы захотите меня выслушать? Или мне сказать вон тем людям, что вы знать не желаете ничего, что свидетельствовало бы против вашего богатенького дружка?

— Нет, Олни, я готов послушать твою версию случившегося, только у меня есть свои соображения, и им я доверяю больше, чем твоим словам. Хочу, чтобы ты об этом знал. Перед тем как начать свой рассказ, скажи мне только одно: ты можешь с достоверностью опознать человека, который гнался за тобой в ночь убийства?

— Откуда вы об этом знаете? — Хайд удивленно присвистнул.

— У меня свои источники. Ты ведь украл кобылу Бирмингема и убежал от убийцы, не так ли?

Лицо Олни вытянулось, но внезапное подозрение навело его на мысль, что чудом здесь и не пахнет.

— Вам это Бирмингем рассказал?

— В последний раз мы говорили об убийстве Нелл наутро после преступления. С тех пор я Бирмингема не допрашивал, — спокойно сообщил шериф и, скользнув взглядом по ботинкам визитера, усмехнулся: — Ты оставил следы в загоне у конюшни — это равносильно собственноручной подписи, если бы ты умел писать, Хайд. Никогда не замечал, что у тебя очень широкая нога и что ты слегка косолапишь?

— Ладно, допустим, — недоверчиво протянул Олни. — Но как вы узнали, что за мной гнались?

— Другая пара отпечатков была сделана ботинками поменьше и понаряднее, и эти следы шли следом за твоими, глубоко вдавленные в землю — так бывает, когда человек бежит. Ты остановился возле кобылы, сел на нее верхом, потом перемахнул через ограду и скрылся от преследователя. Тот, второй, вернулся в конюшню. Ты видел убийство Нелл, это верно, и сразу погнал лошадь прочь, так что только ветер в ушах свистел. Илайя следовал за тобой, пока ты ехал верхом, а потом какое-то время шел пешком. Судя по тому, как ты метался там, в лесу, можно понять, что тебе было очень больно. Очевидно, кобыла тебя покалечила, — добавил Рейс, поставив победную точку.

Явившись к шерифу, Олни считал, что он неуязвим, и поначалу пытался смотреть на представителя закона сверху вниз, но теперь их роли переменились.

— Да, — в недоумении тряхнув головой, признался Олни, — я взял кобылу. Она чуть было жизни меня не лишила, вывихнула руку и лягнула. Я уж думал, что вот-вот отдам концы. Потом я нашел Бирмингема у Рыжего Пита, он со своей миссис наслаждался там полным уединением. Я заставил его вправить мне плечо. Он пытался мне доказать, что не убивал Нелл, потому что ее три раза ножом пырнули, но я-то сам видел: один раз он ее ударил.

— Бирмингем не лгал тебе. Нелл и в самом деле ударили три раза.

— Тогда, наверное, он вернулся и прикончил ее, потому что я видел, как он один раз ткнул ее ножом.

— Если убийца и в самом деле вернулся в конюшню, чтобы прикончить жертву, тогда это случилось уже после того, как ты украл лошадь.

— Ну вот, и я о том же!

— Ты ясно видел лицо нападавшего?

— Ну да, он был одет в вечерний костюм и на голову выше меня.

— Так ты не видел его лица и клянешься, что можешь опознать его? — гнул свое шериф.

— Я его где хочешь узнаю — Бирмингем, собственной персоной! Он едва меня не прикончил. Если бы не та кобыла, некому было бы все это вам рассказывать. Никогда я не видел, чтобы человек так быстро бегал, а ведь он старше меня лет на десять.

— Говоришь, мужчина был очень высокий? — протянул Рейс, делая какие-то пометки в блокноте.

— Высокий, такой же как Бирмингем. То есть это он и был. Такой же, как вы и этот ваш богатенький дружок, что шьет женщинам платья. Наверное, он сам в них любит наряжаться, пока его никто не видит, не то с чего здоровому мужику ерундой заниматься!

— Предупреждаю тебя, парень, на случай, если тебе захочется еще что-то сказать про Фаррела Ива: он умеет не только платья шить, но и боксирует классно, да, кстати, и стрелок будь здоров. С шестидесяти шагов он тебе глаз выбьет и даже реснички не заденет.

— Вижу, шериф, как вы защищаете своих друзей, — с ухмылкой заметил Олни. — А теперь хотелось бы знать, что вы намерены делать с Бирмингемом?

— Я подойду, — сказала Рейлин служанке, которая в этот момент купала на ночь Джека. — Продолжай заниматься своим делом.

— Слушаюсь, миссис.

Рейлин сначала подошла к окну и осторожно заглянула за занавеску, желая убедиться, что нет опасности. Увидев шерифа, она даже слегка растерялась.

— Рейс, какими судьбами? — Она распахнула дверь перед слугой закона и только тут заметила людей, стоявших на улице перед воротами, а среди них — Олни в наручниках. Внезапная догадка заставила ее побледнеть: Рейс пришел, чтобы арестовать ее мужа.

— Джеффри не делал этого, — заявила она с порога, не дожидаясь, пока шериф объяснит цель своего визита. Теперь Рейлин была твердо убеждена в том, что Джеффри не мог совершить подобного преступления, и готова была отстаивать свои убеждения перед кем угодно. — Я точно знаю.

— Я хотел бы поговорить с ним, — решительно заявил шериф. — Он здесь?

— Да, здесь, — неохотно призналась Рейлин и, распахнув дверь, отступила, давая пройти Рейсу. — У Джеффри пару часов назад снова разболелась голова, и я подмешала ему в пищу немного снотворного, так что он сейчас спит.

— И все же не могли бы вы сказать ему, что я здесь?

— Заходите и подождите в холле, — сказала Рейлин, всем видом давая понять, что приглашать шерифа в дом ей совсем не хочется.

— Спасибо. — Шериф решительно прошел в дом. — Кстати, кто-нибудь еще есть в доме?

— Только моя служанка и Джек. Элизабет и Фаррел сегодня поженились и ночь проведут в квартире Фаррела.

— Давно пора, — с широкой улыбкой сказал Рейс.

— Я пойду разбужу Джеффри. Вам придется немного подождать, пока он спустится: ему необходимо одеться.

— Можете не спешить, лично я никуда не тороплюсь.

К тому времени как Рейлин вошла в спальню, Джеффри уже поднялся и успел плеснуть в лицо водой, чтобы прогнать остатки сна.

— Что там за шум? — спросил он, показывая через плечо на улицу. Видимо, он уже успел заглянуть в окно и увидел толпу.

— Если бы ты присмотрелся получше, то увидел бы среди них Олни Хайда. Рейс ждет тебя внизу. Хоть он ничего не говорит, боюсь, это за тобой.

Джеффри взял в руки полотенце и вытер лицо.

— Пожалуй, пора одеваться, — со вздохом констатировал он.

Рейлин окинула взглядом обнаженный торс мужа, но на этот раз восхищенного огонька в ее глазах не было.

— Если Рейса твой вид не смущает, то подумай о бедняге Тиззи.

— Ты не попросишь ее приготовить мне кофе? У меня все еще голова какая-то тяжелая. Что-то я в последнее время много сплю…

— Лучше я сварю тебе кофе сама. Крепкого, такого, как ты любишь.

Уже через несколько минут Джеффри спускался вниз, одетый, как положено джентльмену. Мужчины успели обменяться приветствиями до того, как в дверях с подносом в руках показалась Рейлин. Муж поспешил ей навстречу и налил себе кофе из кофейника в крохотную тонкого фарфора чашку. Затем Рейлин подошла с подносом к шерифу.

— Не хотите ли кофе, Рейс? — вежливо предложила она. Рейс удовлетворенно кивнул и, пригубив напиток, опустился в кресло с чашкой в руках.

Джеффри сел на кушетку чуть поодаль, подложив под спину диванную подушку, Рейлин села рядом.

— Да, как раз такой кофе мне сейчас и нужен, — заметил шериф.

— Спасибо, — скромно поблагодарила Рейлин; ей трудно было изображать гостеприимную хозяйку перед человеком, который пришел арестовать ее мужа. — Элизабет научила меня, как его готовить.

Между тем Рейс, казалось, никакого дискомфорта не испытывал.

— Вот кого бы я пригласил к себе варить кофе, — беззаботно произнес он, — Элизабет, ну и вас, Рейлин. Кроме шуток, приходите как-нибудь обе к нам в гости и объясните моей жене, как это делается. На мой вкус, она варит не кофе, а так, жижицу. Это все ее шотландская кровь: известно, что этот народ знаменит своей скупостью.

Бирмингемы молчали, давая понять, что находятся здесь не за тем, чтобы выслушивать занимательные байки. Наконец Рейс, прочистив горло, приступил к делу.

— Полагаю, Джеффри, ты видел ту толпу, — начал он и, глотнув еще кофе, продолжил свою мысль: — Олни собрал подкрепление еще до того, как явился ко мне, Он клянется, что видел, как ты убил Нелл.

— Я знаю, что он так думает, но, клянусь, он ошибается: я ее не убивал. В моем рассказе о том, как все произошло, не было ничего, кроме правды.

— Джеффри не мог этого сделать, — вступилась за мужа Рейлин. Она говорила весьма убежденно, чем приятно удивила мужа. Он накрыл ее ладонь своей и благодарно пожал. — Вы знакомы с ним дольше, чем я, и, как никто другой, должны бы знать, что Джеффри на такое не способен.

— Прошу вас, дайте мне закончить. Для начала успокойтесь: у меня на подозрении совсем другой человек, но для того чтобы уберечь Джеффри от толпы, я должен взять его с собой. Если я этого не сделаю, они, — Рейс указал в сторону улицы, — устроят самосуд. Люди Фридриха взбудоражили народ, и теперь всего можно ожидать. Они убеждают толпу, что я не арестовал Джеффри лишь потому, что он мой друг. А теперь расскажи-ка мне поподробнее все, что ты помнишь о том человеке, который напал на тебя и твою жену. Мы оба знаем, что он высокий, быстро бегает, и, если негодяй оказался в состоянии швырнуть человека твоей комплекции о фонарный столб так, что дух вон, он, несомненно, очень силен физически. Может, тебе бросилось в глаза еще что-нибудь? Кстати, ты не заметил, какие у него ступни?

Джеффри смотрел на Рейса так, будто тот лишился рассудка.

— Ты задавал мне тот же вопрос об Олни, и я отвечу тебе, как и тогда. Нет, я не смотрел ему на ноги, а пытался не дать этому мяснику зарезать мою жену. Что тебя так привлекает в ступнях? Может, ты сам что-то заметил?

— Да нет, мне просто хотелось узнать, настолько ли у него узкая нога, чтобы влезть в твои ботинки.

— Вот оно что, — протянул Джеффри, откинувшись на спинку кушетки. — Не хочешь ли ты сказать, что те ботинки со следами свежей грязи, что Кора нашла у меня в ванной, были на ногах у убийцы?

— Совершенно верно. В самую точку.

— Но почему человек, который убил Нелл, пытался убить меня? Прости, Рейс, но у меня все это никак в голове не укладывается. И вообще что-то я немного не в себе после того случая.

— Насчет этого не переживай, так всегда бывает, когда принимаешь опий. Этот чертов порошок так туманит мозги, что…

Рейс осекся внезапно, осознав, что проболтался, а затем виновато взглянул на Рейлин, и это не ускользнуло от Джеффри.

— Так ты давала мне опий? Рейлин виновато опустила глаза:

— Я хотела хоть чем-то помочь тебе.

— Лучше жить с больной головой, чем с головой без мозгов. Из-за тебя я сейчас даже не могу до конца взять в толк, о чем речь.

— Извини, больше не буду, — пообещала Рейлин.

Ее взгляд заставил Джеффри позабыть о своем раздражении.

— Не бойся, любовь моя, я не сержусь. Просто мне от этого не лучше, а только хуже.

Налив себе еще чашку кофе, Рейс по очереди посмотрел на обоих.

— Полагаю, все идет как надо? Под «как надо» я, конечно, не имею в виду необходимость на время заключить Джеффри под стражу. — Взгляд Рейса упал на округлившийся живот Рейлин. — Вижу, скоро вам предстоит стать родителями. Мы с Мэри тоже ждем пополнения, но, думаю, у нас оно появится раньше, чем у вас. А там не успеешь оглянуться, как пойдут внуки.

— Ну да! — воскликнул Джеффри и рассмеялся. — До той поры мы успеем нарожать дюжину. Я еще не так стар, чтобы думать о внуках.

— Конечно, нет, ты на два года меня моложе. Мэри тоже хочет иметь много детей, но ей или надо рожать каждый год по малышу, чтобы получилось восемь, или мне придется делать их, разменяв пятый десяток. Но для меня Мэри и тогда останется молодой.

— Давай вернемся к тому человеку, который на нас напал, — предложил Джеффри. — Мне интересно, что ты успел о нем выяснить и почему ты считаешь, что он мог убить Нелл?

— Тот, кто гнался за Олни, был высок и очень резво бежал. Это напомнило мне мои собственные ощущения, когда я пытался нагнать человека, преследовавшего вас. Разумеется, я не могу сказать с уверенностью, что есть какая-то связь между этими двумя преступлениями, но, согласись, совпадение довольно необычное. Пока я могу лишь полагать, что негодяй в маске и убийца Нелл — одно и тоже лицо. Если это так, моя задача упрощается: вместо двух преступников придется искать одного.

— Но ведь до сих пор мы понятия не имеем, как этот человек выглядит, — заметил Джеффри. — Олни полагает, что это я, потому что он привез Нелл ко мне и ожидал увидеть меня с ней рядом. Скорее всего убийца перехватил ее, когда она зашла ко мне в спальню. По словам Олни, мужчина был высокий, темноволосый и одет в вечерний костюм. Интересно, как ты собираешься искать этого человека, когда я даже не могу сказать тебе, кто из моих гостей подходит под это описание?

— Вот в этом, друг мой, — усмехнувшись, заметил Рейс, — и есть, как говорится, корень проблемы.

В дверь постучали. Рейлин поднялась, чтобы открыть, но шериф жестом остановил ее.

— Это Чарли, хочет сказать мне, что народ теряет терпение и жаждет увидеть, как я выполняю служебный долг.

Поднявшись с кресла, Рейс подошел к двери:

— Чарли, я прав?

— Олни баламутит народ. Хотите, я его пристрелю или как?

— Вели им попридержать пыл. Скажи, что мы с Бирмингемом сейчас появимся.

Рейс посмотрел другу в глаза.

— Нам бы лучше выйти, а то Олни поведет толпу на штурм дома. С него станется.

— Какого черта ты притащил этого негодяя с собой? Не мог оставить в участке? Ты же знал, что от него только и жди неприятностей.

— Как обычно, Чарли выбран самое неподходящее время, чтобы поставить новые двери в камеры. Привезли их уже несколько дней назад, да только все было недосуг, и ему придется установить двери прямо сейчас, как только доберемся туда, не то Хайд опять исчезнет. Ужас как не хочется опять упустить эту лису.

Джеффри поднялся и протянул Рейсу руки.

— Ты должен вывести меня в наручниках, Рейс. Давай, выполняй свой долг.

— Пойду возьму шаль, — спохватилась Рейлин.

— Не надо тебе выходить со мной, — покачал головой Джеффри. — Кто знает, что на уме у этих людей. Не хочу, чтобы тебе было стыдно за меня. Пожалуйста, останься здесь, так будет лучше.

Глаза Рейлин наполнились слезами.

— Но, Джеффри, я хочу быть с тобой!

— Нет, любовь моя, ты останешься в доме, и на этом поставим точку.

Рейс деликатно кашлянул — ему явно было не по себе. Ничего не видя от слез, Рейлин поплелась в столовую, и Джеффри пошел за ней. У двери, там, где их не мог видеть Рейс, он прижал ее к стене и стал целовать жадно, будто в последний раз; она отвечала ему с той же страстью, словно желая слиться с ним воедино душой и телом, наделить его своей силой и своей любовью.

У Рейлин от слабости подгибались ноги. Обняв мужа, она заплакала, не стыдясь своих слез, заплакала молча, с закрытыми глазами. Джеффри достал из кармана носовой платок и помог ей высморкаться.

— Я принесу тебе пальто, — сказала она, поднимая к нему мокрое от слез лицо. — На улице прохладно.

Через пару минут Рейс уже вел своего друга сквозь орущую толпу. Вслед Джеффри неслись оскорбления и ругательства. Его называли кто подлым насильником, кто потрошителем младенцев, кто грязным соблазнителем, но он все сносил молча.

Рейлин стояла у окна, и слезы ручьем текли у нее по щекам. Месяц назад она возмущалась бездействием шерифа и даже хотела, чтобы тот арестовал ее мужа, а теперь презирала себя за то, что позволила этому случиться. Но шериф был вынужден пойти на такой шаг, несмотря на уверенность в невиновности человека, которого сейчас вел в участок.

Когда Джеффри и Рейс дошли до экипажа, Олни уже сидел там на задней скамье вместе с Чарли. Рейс сел впереди и усадил Джеффри рядом.

— Ты хочешь отпустить его, как только выедешь за город? — раздался из толпы чей-то насмешливый голос.

В ответ шериф обвел внимательным взглядом толпу. Многие лица были ему незнакомы, и большинство принадлежали к самому бедному сословию, что наводило на мысль о том, что им, вероятно, заплатили за представление. Отыскав автора последней реплики, Рейс неторопливо заговорил.

— Думаете, это вы заставили меня арестовать убийцу? — спросил он в наступившей тишине. — Ошибаетесь. Я всего лишь хочу быть уверенным в том, что Джеффри Бирмингем будет защищен от вас и вам подобных, а вовсе не считаю, что он убил Нелл.

В ответ раздались оскорбительные выкрики, и шериф поднял руку, призывая к тишине.

— В свое время вы поймете, что я был прав, а пока запомните мои слова. Если вы надумаете учинить какое-нибудь насилие здесь или в ином месте города, вам несдобровать: я запомнил каждого из вас и начну преследовать до тех пор, пока последний участник безобразий не будет наказан. Суда Линча я у себя в городе не допущу. И еще, я уже вызвал подкрепление из соседнего города, так что не рассчитывайте на безнаказанность.

Рейс замолчал и еще раз обвел взглядом обращенные к нему лица.

— Вы думаете, что правы, а я знаю, что это не так, и через несколько дней представлю вам настоящего убийцу. А пока запомните, что говорит вам шериф. Джеффри Бирмингем никого не убивал… — Рейс сделал выразительную паузу и с мрачной ухмылкой закончил: — Зато про меня этого не скажешь.

Он потянул за вожжи, и Чарли заерзал рядом с Олни на задней скамье. Он не рисковал спорить с начальством, да и немного в городе нашлось бы людей, чтобы вступать в прения с шерифом, тем более что на поверку Рейс Таунсенд всегда оказывался прав.