Вольный Дон

8

Персия. Исфахан. 20.09.1709.

Повелитель огромнейшей империи Сефевидов шах Солтан Хусейн Первый, завернутый в несколько халатов с огромной чалмой на голове пятидесятитрехлетний рыхлый мужчина, сидел в тронном зале своего дворца и смотрел на стоящих перед ним людей. И как это всегда случалось, когда эти люди, его духовный наставник Махаммад Бакир Маджлиси и тетя Марьям Бегум, были рядом, он думал о трех вещах. Во-первых, шах желал покинуть казавшееся ему душным помещение и выйти в сад. Во-вторых, ему хотелось выпить сладкого заморского вина и забыться. А в-третьих, после принятия внутрь горячительного напитка, вызвать к себе из гарема самых прекрасных наложниц и насладиться жаром их бедер.

«О, Аллах, – мысленно взмолился шах, – ведь я не хотел быть правителем, но стал им. Зачем? Ведь был младший брат Аббас, который гораздо умней и способней меня. И если такова твоя воля, что я стал исполнителем божественных планов на этой благословенной земле, то почему никто не желает выполнить мой приказ и оставить меня в покое?»

Взгляд Солтан Хуссейна снова сосредоточился на проповеднике и на тетке. Как обычно, они вели между собой давний спор.

Священнослужитель требовал продолжить борьбу с суфитами, алкоголиками и курильщиками опиума. Кроме того, он утверждал, что не будет в государстве мира и спокойствия, пока в нем существуют сунниты, евреи, христиане и зороастрийцы. Всех жителей империи необходимо сделать шиитами или уничтожить, так говорил Махаммад Бакир Маджлиси, и шах ему верил.

Однако слова тетки тоже были ему близки и имели под собой крепкую основу. Шах, повелитель всех правоверных, должен как можно больше отдыхать, ибо он есть символ власти, а все дела могут решать его родственники, среди которых в делах политики она наиболее опытный человек. И что особо впечатляло повелителя Персии в такие моменты, что тетку поддерживали все самые высокопоставленные чиновники государства, высочайший меджлис. Если они говорят, что слова Марьям Бегум есть истина, возможно, она права? Ибо всем известно, что не могут ошибаться такие люди, как мудрейший великий везир, его помощник меджлис-невис, верховный гражданский судья диван беги, казначей мустоуфи ал-мамалик, начальник гвардейского корпуса курчиев и феодального ополчения кызылбашей курчи-баши, начальник другого гвардейского корпуса туфенгчи-агасы, главнокомандующий всех войск сипахсалар-и кулл-и Иран и церемониймейстер эшык-агасы-башы.

Тетка и борец за веру продолжали свой спор около получаса. От этого у шаха разболелась голова и, не выдержав боли, Солтан Хусейн сорвался.

– Тихо! – громко сказал он, и когда голоса Махаммад Бакир Маджлиси и Марьям Бегум затихли, шах огласил свою волю: – Отныне, всеми делами государства занимается моя любимая и драгоценная тетя, дочь великого Сефи Первого, сиятельная Марьям Бегум. Так будет очень хорошо! Я так решил!

– Да будет все по воле твоей!

Голоса участников высочайшего меджлиса эхом разнеслись по тронному залу. Довольный собой и своей твердостью шах покинул дворец и отправился в сад. Посрамленный священнослужитель направился на выход, и на место Солтана Хусейна, небольшой золотой трон, присела его тетка, пожилая и очень полная женщина с маленькими заплывшими глазками, которые внимательно следили за каждым государственным деятелем в огромном помещении.

– По воле шаха, всеми делами занимаюсь я, – сказала Марьям Бегум и спросила: – Все слышали это?

– Да-а-а! – снова одновременно ответили чиновники.

– Тогда, я жду доклада от великого везира.

Вперед выступил благообразный шестидесятилетний мужчина с огромной белоснежной бородой. Он поклонился управительнице государства и заговорил:

– О, великолепная Марьям Бегум. Мы сильны и непобедимы, народ благоденствует, доходы шаха растут, армия всем довольна и земля правоверных живет в радости. Однако, – на несколько секунд везир прервался, обозначил значимость своих следующих слов, и продолжил: – имеются некоторые проблемы. Самая главная из них это восстание беглербега афганского племени Гильзаи Мир Вейса. Покоренные дикари восстали, захватили город Канда-хар (Кандагар), перебили наших воинов и отказались признавать власть сиятельного шаха Солтан Хусейна. Без сомнения, восстание будет подавлено, бунтовщики казнены, а голову проклятого предателя Мир Вейса привезут в мешке и кинут под ноги нашего великого повелителя. Но для этого потребуется время.

– Хорошо, – женщина кивнула, и толстые складки второго и третьего подбородков вздрогнули. – Теперь я желаю знать, что творится в Азербайджане и Эль-Борзе?

Везир сжался, поскольку не ожидал этого вопроса. Но он был опытным царедворцем, поэтому смог быстро собраться и ответил:

– Точных сведений пока нет, а слухам верить не стоит.

– И все же, что говорят люди? Я настаиваю на честном ответе.

– На нас напали казаки и астраханцы, великолепная Марьям Бегум. Разрушены Астара и Ардебиль, Анзали и Мурд-Аб, а так же порт Гез. Погибло множество людей, воинов и чиновников. Ограблены купцы и склады, а наши войска были разбиты везде, где они вступили в бой с этими треклятыми степняками и русскими варварами.

Марьям Бегум не кричала и не топала ногами. Эта умная и хитрая женщина, внешне оставалась спокойной, но каждый из находящихся в тронном зале людей чувствовал, что она в бешенстве.

– Можно понять разгром наших войск, которые считаются непобедимыми. Вполне допустимо разграбление богатых приморских городов – всякое бывает. Но как допустили разрушение славного Ардебиля, города, с которого началось восхождение династии Сефевидов, личного шахского домена, где стоит принадлежащий царской семье великолепный дворец? Почему так случилось, везир?

– Враги оказались сильнее, чем мы предполагали, а наших войск на Кавказе явно недостаточно, чтобы их отбить.

– Немедленно отправьте в Азербайджан наших лучших воинов и самых талантливых полководцев. Сипахсалар-и кулл-и Иран проследите за этим.

– Буду стараться, сиятельная.

Главнокомандующий поклонился, а тетка шаха задала следующий вопрос:

– Что творится в других местах?

– Сунниты готовят восстание. Армяне и грузины волнуются, и вновь посылают гонцов в Турцию и Россию. Казикумыки собираются с силами и зарятся на Шемаху. А в заливе Ормузд беснуются арабские пираты.

Правительница продолжала спрашивать везира о делах государства, а затем разговора удостоились остальные заседатели высочайшего меджлиса. И чем больше она с ними общалась, тем больше убеждалась, что положение Сефевидского государства не просто тяжелое, а почти катастрофическое. Женщина делала что могла, отдавала приказы, угрожала, настаивала, требовала и призывала собраться с силами. Однако закончился этот совет тем, чем и должен был.

За поддержку перед шахом Марьям-Бегун обещала всему меджлису дополнительные тиулы (земли для кормления) и теперь выполняла свои обязательства. Кому-то, как самому слабому и наименее влиятельному, доставались три-четыре крупные деревни, а другим, тому же самому великому везиру, например, город с рудниками железа. И пока все это происходило, совершенно счастливый шах Солтан Хусейн возлежал на большом ковре в тени огромного граба, самого мощного дерева в его любимом саду. Он пил сладкое вино, которое ему привозили из далекой Португалии, размышлял о вечном и ожидал прихода присланных ему в подарок правителем Белуджистана двух новых пышнотелых наложниц. Для него в Персии все было хорошо, так же как при прежних правителях, и эта стабильность не могла не радовать повелителя миллионов людей.