Вольпоне

Я говорил вам, сэр, здесь заговор.

Что значит - наблюдать! Вы у меня

Просили наставлений. Назову я

(Раз уж в Венеции мы повстречались)

Особенности, свойственные только

Сему меридиану. Знать их нужно

Неопытному страннику. Итак,

Начнемте с вашей речи и одежды:

Они не те, что надо.

Я бы мог

Получше предъявить.

Прошу прощенья:

Сказал о том, что вижу.

Продолжайте.

Остротам вашим я мешать не буду.

Во-первых, вид вам следует иметь

Серьезный, важный, замкнутый. Секрета

Не разглашать ни под каким условьем,

Даже отцу. Рассказывайте басни,

Но осторожно. Строго выбирайте

И собеседника, и обстановку,

И темы разговора. Берегитесь

Правдивым быть с другими.

Неужели?

Я разумею тех из незнакомцев,

С кем больше всех беседуете вы,

А прочих я б держал на расстоянье

Так будет безопаснее для вас,

Иначе надувать вас будут вечно.

Затем - религия; совет даю:

Не будьте другом никакой одной,

Но их разнообразьем восхищайтесь.

Для вас всего важнее - так скажите

Страны законы, с вас и их довольно;

Макиавелли и мосье Боден[27]

Считали так же. Надо вам учиться

Держать в руках серебряную вилку,[28]

Справляться со стаканом (это важно

Для итальянцев); знать часы, когда

Есть нужно дыни и когда - инжир.

И тут политика?

И в этом тоже.

Венецианец, видя человека

Неопытного даже в мелочах,

Его тотчас поймает и обжулит.

Я здесь живу четырнадцатый месяц,

Но с первой же недели пребыванья

Меня венецианцем все сочли,

Так быстро формы жизни я усвоил.

Одни лишь формы, больше ничего.

Прочел я Контарини,[29] нанял дом,

Евреям поручил его обставить.

Ах, если б мог я встретить человека,

Который мне бы по душе пришелся,

Вполне достойный моего доверья...

Так что ж?

Озолотил бы я его,

Богатство дал ему. И думать даже

Ему бы не пришлось - я все бы сделал!

Но как же?

С помощью моих проектов,

Которых разглашать нельзя.

Готов я

Побиться с кем угодно об заклад

Сейчас расскажет все.

Один из них -

Не жаль, пускай узнают - обеспечит

Венецию сельдями на три года

По сходным ценам, через Роттердам,

Где я имею связи. Вот письмо

Насчет сельдей от одного голландца;

Он подписать не смог, но есть печать.

Свечной торговец?

Нет, торговец сыром.

Есть и другие, с кем я нахожусь

По данному вопросу в переписке,

И это я осуществлю легко.

Вот как я рассчитал: поднимет шлюп

Трех человек на борт, вдобавок юнгу,

И сделает мне по три рейса в год;

Уж первый рейс окупит все расходы,

А два других мне прибыль принесут.

Но это - пустяки. Вот если б главный

Мой приняли проект!

Так есть еще?

Стыдился б я вдыхать чудесный воздух

Такой страны - без тысячи проектов.

Не скрою, сэр, куда б я ни приехал,

Везде люблю прикинуть. И, по правде,

В часы досуга много размышляю

О неких улучшениях Венеции,

Мной названных "Мои предупрежденья";

Я их хочу, на пенсию надеясь,

Внести в сенат, в Собранье Сорока,

Потом и Десяти.[30] Через...

Кого?

Хоть занимает скромную он должность,

Но скажет - так послушают его;

Коммандадор он.

Что? Простой квартальный?

Таким достаточно вложить в уста

Как и иным другим, повыше рангом,

Что нужно говорить. Позвольте, я

Найду сейчас мои записки...

Сэр...

Но поклянитесь вашей родословной

Не похищать...

О да!

Не разглашать

Подробностей... Бумаги не при мне...

Но вспомнить вы могли бы, сэр!

Во-первых,

Кремень с огнивом. Следует вам знать,

Что в городе нет дома без огнива.

Но, сэр, огниво скрыть совсем не трудно;

Представьте, вы иль я, мы государству

Желаем зла; в карман огниво сунув,

Пройти не можем разве в Арсенал

И выйти, так что знать никто не будет?

Да, кроме вас.

Вот то-то. Потому

Предупрежу сенат, чтобы никто,

Кроме известных патриотов здешних,

Что преданы своей стране, не смел бы

Держать в домах огнива; но и эти

Пусть регистрируют. Размер же делать

Побольше - чтоб в карман не влезло.

Славно!

Мой план второй: узнать, определить

И сразу выяснить - какой корабль,

Из Сирии прибывший только что

Иль из опасных местностей Леванта,

Чумою заражен, а ведь сейчас

Стоит корабль дней сорок-пятьдесят

На карантине возле лазарета.

Мы сильно сократим купцов убытки,

Сомненья разрешив за час.

Неужто?

Иль пусть мой труд погибнет!

Что за важность!

Поймите, сэр, что лук нам обойдется

Всего лишь в тридцать ливров...

Ровно в фунт!

Помимо водяных колес - о них,

Поверьте, сэр, я сам уж позабочусь.

Во-первых, проведу корабль меж двух

Кирпичных стен - их выстроит казна:

Я на одной холстину растяну,

На ней рассыплю половинки лука;

В другой пробью бойницы и просуну

Сквозь них кузнечные мехи; мехи же

В движение водою приведу,

Из ста других - легчайший это способ.

Ведь луку свойственно, как вам известно,

Вбирать инфекцию; когда ж мехи

Погонят воздух на него, лук тотчас

Изменит цвет свой, если есть зараза,

А нет - останется таким, как прежде.

Все сразу станет ясно.

Ваша правда.

Жаль, нет с собой заметок.

Жаль и мне.

Но справились без них.

Будь я изменник

Иль захоти им стать, я показал бы,

Как мог бы я Венецию продать

Турецкому султану, несмотря

На их галеры...

Что вы говорите!..

При мне их нет.

Я этого боялся;

Да вот они.

Нет, это мой дневник,

В который заношу событья дня.

Взглянуть позвольте, сэр. Что в нем?

"Notandum:[*]

Ремень от шпор прогрызла крыса. Все же

Надел другой и вышел я. Но прежде

Через порог забросил три боба,

Купил две зубочистки и одну

Сломал немедленно при разговоре

С купцом голландским о raggion del stato.[**]

Затем я мочениго[31] уплатил

За штопку шелковых чулок. Дорогой

Приторговал сардинки, а затем

На площади Сан-Марко помочился".

Вот запись дипломата!

Не оставлю

Без записи ни одного поступка.

Как это мудро!

Почитайте дальше.

Где рыцарь мой сбежавший? В дом забрался?

Надолго, значит.

Он со мной играет!

Постойте. Цвет лица жара мне портит,

А этого любовь его не стоит,

(Не помешать ему, накрыть хочу.)

Румяна сходят.

Там хозяин.

Где?

С мужчиной молодым.

Она и есть

В мужском костюме! Рыцаря толкните;

Я репутацию его щажу,

Хоть он того не заслужил.

Жена!

Где, сэр?

Конечно! Я вас познакомлю.

Не будь она моей женою, право,

По модности, красе и поведенью

Сравнить бы мог ее...

Вы не ревнивы,

Решаясь так хвалить ее...

Речами...

Супруга, вас достойная!

Мадам...

Вот джентльмен, прошу быть благосклонной;

Похож на юношу, но...

Не таков.

Едва успел себя он показать...

Хотите вы сказать - сегодня?

Как?

Ну, как же, - в этом платье! Уловили?

Вам, мистер Вуд-Би, это не к лицу;

Я думала, что слава родословной

Дороже вам; что не решитесь, сэр,

Так замарать ужасно честь свою

При вашей гордости и вашем ранге!

Но, вижу, рыцари не держат клятв,

Что женщинам дают, вернее, женам.

Клянусь вам шпорой, рыцарства эмблемой...

Однако он возвышенно клянется!..

Не постигаю...

Ну, конечно, сэр,

И здесь политика.

Два слова к вам.

Противно мне публично препираться

С любою дамой. Выказать себя

Неистовой (как при дворе сказали б)

Для дамы походило бы на грубость,

Которой избегаю я. Чего бы

Ни получила я от Вуд-Би, все же,

Чтобы одна прекраснейшая дама

Вредила так настойчиво другой,

Которую не знает даже, - это,

По скромному сужденью моему,

Является для женщин солецизмом[32]

И нетерпимо.

Что такое?

Леди,

Поближе к цели.

Так и поступлю,

К тому меня толкает ваша наглость

И смех сирены вашей сухопутной

Гермафродита, Спора[33]...

Непонятен

Мне этот вихрь намеков, слов, имен!

Достойный это джентльмен, поверьте,

Земляк наш...

Из породы куртизанок?

О мистер Вуд-Би, я за вас краснею,

Мне стыдно, что у вас ума хватило

Стать покровителем, святым Георгом

Дрянной распутнице, подлейшей шкуры,

Бесовки в облике мужском!..

Ну, если

Вы из таких, - тогда скажу "прощай"

Я вашим прелестям. Они опасны.

Всегда вам удается увильнуть!

Но маскированную шлюху вашу,

От яростных преследований судей

Сбежавшую сюда, где им вольготно,[34]

Я проучу кнутом...

Вот славно, право!

И часто так на вас находит? Это

Относится к трудам ученым вашим?

Мадам...

Пошли вы к...

Слышите вы, леди?

Коль ваш супруг хотел мне вас подсунуть

Иль в гости звать меня велел, могли

Все проще сделать.

Этим не спасетесь

Из западни моей.

А я попался?

Супруг ваш говорил, что вы прекрасны,

И правда, только носик ваш похож

На яблочко румяное иль вишню.

Терпенья никакого тут не хватит!

Что здесь произошло?

Если сенат

Не защитит мои права, скажу я,

Что нет аристократии на свете.

Чем вы обижены?

Да как же! Шлюху

Ту, о которой вы сказали мне,

Сейчас поймала здесь переодетой.

Кого? Что вы сказать хотите, леди?

Та тварь уже предстала пред сенатом,

Вы можете её увидеть.

Где?

Я вас сведу. А молодой синьор

Сегодня прибыл, сам в порту я видел.

Возможно ли? Как заблудились мысли!

Сэр, я, краснея, признаюсь в ошибке.

Прошу прошенья!

Снова перемена!

Надеюсь, ваша доброта забудет

О женской вспышке. Если остаетесь

В Венеции, бывайте у меня.

Идете вы?

Прошу вас, заходите.

Чем чаще будем видеться, тем легче

Поверю, что забыли все.

Вот диво!

Политик Вуд-Би? Нет, Политик-сводня!

Представить так меня своей жене!

Ну что же, раз вы злоупотребили

Моей неопытностью, поглядим,

Как вам поможет собственный ваш опыт.

Итак, теперь ход дела вам известен.

От вас нужна лишь твердость показаний

Для полного успеха.

Между нами

Вранье распределил он точно? Каждый

Припев свой помнит?

Да.

Не отступайте.

А знает правду адвокат?

О сударь,

Да что вы! Сказку выдумал ему,

Спасая ваше имя. Будьте смелы.

Боюсь, не стал бы чрез свою защиту

Он тоже сонаследником.

Скорей уж

Совисельником он может оказаться.

К чертям! Используем его язык

Трескучий вместе с карканьем того

Глухого ворона.

И что с ним будет?

Когда закончим?

Да.

Ну... продадим,

Как мумию! И так он высох весь.

Вам не смешно смотреть, как этот буйвол

Лоб выставил?

Когда б все удалось,

Я посмеялся бы.

Лишь вы, синьор,

Всю жатву соберете, эти ж люди

Не знают, для кого хлопочут.

Тише.

Вы их съедите!

Дудки!

Мой синьор!

Язык ваш, видно, вдохновил Меркурий

Иль Геркулес французский,[35] сделав речь

Победною, как палица его,

Чтоб бурей наших сокрушить врагов

И, уж конечно, ваших.

Вот идут.

Синьор, есть у меня еще свидетель,

Могу представить.

Кто он?

То она!

Подобных дел сенат еще не слушал.

Когда доложим, изумятся все.

Считалась эта дама безупречной

Везде.

Таким и юношу считали.

Тем бессердечней кажется отец.

А муж - тем более.

Не знаю, как

Назвать его поступок, - столь он гнусен!

Но сам обманщик превосходит все

Примеры.

Даже в будущих веках!

Мне слышать о развратнике таком

Не приходилось.

Вызванные здесь?

Лишь нет Вольпоне, старого вельможи.

А почему?

Почтенные отцы,

Вот адвокат его. Он сам так слаб,

Так болен...

Кто вы?

Приживал его,

Лакей и сводник. - Умоляю суд

Послать за ним, чтоб мог ваш строгий взор

Свидетелем его обманов стать.

Клянусь я честью, верой в вашу совесть,

Он воздуха переносить не может.

Пусть явится.

Посмотрим.

Приведите.

Мы повинуемся отцам почтенным.

Но вид его скорей способен тронуть,

Чем возмутить. Угодно ли суду

Меня от имени его прослушать?

Я знаю - вы свободны от пристрастья,

И правды требую; ведь нет причин

Бояться правды нам.

Что ж, говорите.

Так знайте же, почтенные отцы,

Что оскорбить я должен ваши уши

Неслыханным чудовищным примером

Наглейшего бесстыдства и обмана,

Которыми когда-нибудь позорил

Венецию порок. Вот эта шлюха,

Которая поддельными слезами

Вам тщится помешать с нее сорвать

Личину добродетели притворной,

Давно в связи греховной состоит

Вот с этим молодым прелюбодеем

И с ним была на месте преступленья

Застигнута, как ловко ни таилась.

Вот это - муж покладистый ее.

Он их простил, несчастный, и сегодня

Попал за эту доброту слепую

Под суд, хоть он - невиннейший меж всеми,

Кто из-за кротости своей страдал.

Они ж великодушного супруга

Лишь новым срамом отблагодарили

И, так как только ненависть одну

У них в душе, признательности чуждой,

Способно вызывать благодеянье,

Само воспоминанье о последнем

Задумали стереть. Отцы, смотрите,

Как беспримерна злоба этих тварей,

Которые в грехе уличены!

Чье сердце в дрожь не бросит их поступок?

Но разве он единственный? Чем дальше,

Тем больше. Вот старик, отец юнца.

Узнав об этом злодеянье сына

И множестве других, какими тот

Отцовский слух уничижал вседневно,

И более всего убитый мыслью,

Что уберечь не смог родное чадо,

В ком стал порок бездонным, словно море,

Решил он, наконец, его лишить

Наследства.

Очень странный поворот!

Сын слыл всегда и доблестным и честным.

Тем и опасен нрав его злодейский,

Что маской добродетели прикрыт.

Как я уже сказал, его родитель

Решенье принял твердое, но кем-то

Был выдан сыну. Тот отметить задумал

И мщение назначил на сегодня.

Отцеубийца - не могу иначе

Я выродка назвать! - договорился

С любовницей, что та придет к Вольпоне,

Которого - об этом знать должны вы

Наследником своим старик наметил,

И что он сам туда же прокрадется

В надежде там родителя найти.

Зачем же он искал его, синьоры?

Затем, что вероломно и бесчестно

Отца - притом такого! - он замыслил

Мне страшно даже вымолвить! - убить.

По счастью, не явился тот. Но сын

Не отказался от преступных планов

И снова стал бесчинствам предаваться.

(Кто начал злом, тот продолжает злом!)

Отцы, о ужас! Этот святотатец

Вытаскивает старца из постели,

Где тот уже в течение трех лет

Лежал без сил, болезнями разбитый,

И обнаженного швыряет на пол;

Его слуге лицо пронзает шпагой

И вместе со своею потаскухой,

Орудьем подлых дел его, которой

Того и нужно только, - попрошу

Я вас, отцы, вниманья удостоить

Мой подтвержденный предыдущим вывод

Решает разом и с отцом покончить,

И опорочить сделанный им выбор

Наследника, и обелить себя,

Переложив бесчестье на супруга,

Чье снисхожденье жизнь им сберегло.

Чем это вы докажете?

Отцы,

Смиренно умоляю вас не верить

Его продажной речи.

Помолчите.

Душа его - в деньгах!

О!

Этот хищник

Творца продаст, лишь заплати побольше.

Вы забываетесь!

Нет-нет, отцы,

Пусть говорит. Возможно ли представить,

Что обвинителя тот пощадит,

Кто не щадил отца?

Где подтвержденье?

Хотела бы забыть, что человек я!

Синьор Корбаччо!

Кто это?

Отец.

Принес присягу?

Да.

Что нужно делать?

Дать показанья.

Говорить с мерзавцем?

Пусть раньше рот заткнут мне кляпом; сердце

Не признает его. Он мне не сын!

Что за причина?

Сущий изверг он

И мною порожденным быть не мог.

Вас подучили?

Я тебя и слушать

Не стану! Волк, отцеубийца, тигр!

Молчи, змееныш!

Сяду я, синьор,

Пусть лучше я безвинно пострадаю.

Чем против кровного отца пойду!

Синьор Корвино!

Странно!

Кто такой?

Муж.

Присягал?

Да.

Что же, говорите.

Вот эта женщина, поверьте, шлюха,

А похотью подобна куропатке.

Могу сказать...

Довольно!

Щадите честь суда.

Я пощажу

И скромность слуха вашего, отцы,

Но все ж скажу: глаза мои видали,

Как липла к кедру этому она,

К прекрасному любовнику, а здесь

Через рога прочесть по буквам можно

Конец рассказа.

Превосходно, сударь!

Ведь в этом нет позора?

Никакого.

Сказал бы, что она прямой дорогой

Стремится в пекло, если бы не то,

Что женщина распутная - сама

Есть целый ад. Пусть в этом разберется

Католик сведущий.

Рехнулся с горя.

Пусть он уйдет.

Что с женщиной?

Вот ловко!

Как разыграла!

Помогите ей.

На воздух!

Что вы скажете?

Пусть рана

Ответит вам моя, коль разрешите,

Ее нанес он, за отцом гоняясь,

В то время как подученной красотке

Сигнал был подан закричать: "Насилье!"

Интрига низкая! Отцы.

Молчите,

Вас выслушали - выслушаем их.

Я сомневаюсь - нет ли здесь обмана.

И дамы поведение...

Отцы!

Тварь эта беспримерного распутства,

Столь явного...

...в неистовстве своем

Неукротимом...

Пусть ее притворство

Не сможет вашу мудрость обмануть.

Сегодня только соблазнить успела

Приехавшего рыцаря своим

Распутным взором, грешным поцелуем.

Вот человек, что видел их в гондоле.

И дама здесь сама, что их видала,

По улицам она гналась за ними,

Спасая честь супруга своего.

Введите даму.

Пусть войдет.

Все это

Достойно изумленья.

Поражен я.

Решительней, мадам.

Она и есть!

Хамелеон срамной! Теперь из глаз

Гиеной слезы льешь.[36] И смеешь ты

Глядеть мне в оскорбленное лицо?

Простите, кажется, грешу, забывшись,

Против достоинства суда...

Нисколько.

Была несдержанною...

Нет, мадам!

Свидетельства сильны.

Я оскорблять

Не стала бы, светлейшие синьоры,

Ваш слух, себя марая и свой пол...

Мы верим.

Можете вполне поверить...

Мадам, мы верим.

Верьте; воспитанье

Мое не грубо...

Знаем.

Чтоб охаять

Нарочно...

О!

...собрание такое!

Нет!

Верим мы.

Да, можете поверить...

Всех одолеет!..

А какой свидетель

Поддержит ваши показанья?

Совесть.

И небо, что невинных не покинет.

Не доводы все это.

Да, в суде,

Где лишь толпа решает все и крики.

Но это дерзости!

Сюда, сюда!

Вот веский довод; он их убедит

И онеметь заставит злой язык.

Смотрите, строгие отцы, - насильник,

Любитель жен чужих и лжец великий,

Безмерный сластолюбец! Вам не ясно,

Что это тело к похоти стремится,

Глаза наложниц ищут? Эти руки

Грудь женскую ласкать не годны разве?

Иль, может, он притворщик?

Да, притворщик!

Пытать его угодно?

Нет, проверить.

Возьмите кол, каленое железо,

На дыбу вздерните. Слыхал, что пытка

Подагру исцеляет. Что ж, пытайте,

Болезням в помощь, будьте так любезны.

Скажу перед почтенными отцами,

Останется ему еще болезней

Не меньше, чем любовников у ней

И девок у него. Суд беспристрастный!

Когда таким порочнейшим поступкам

Мы будем потакать, то скоро каждый

Не будет знать, как оберечь ему

Свободу, честь и жизнь, коли найдутся

Клеветники. И кто из вас, скажите,

Пребудет в безопасности, отцы?

Спросить позвольте, разве их наветы

Хоть как-нибудь на истину похожи?

И разве самый притупленный нюх

Здесь не учует низкой клеветы?

Прошу вниманья к доброму вельможе,

Чья жизнь в опасности от их интриги.

А что до тех, то я закончу так:

Порочные людишки, страсть питая

К дурным делам, плодят их в изобилье;

Чем злее грех, тем тверже их рука!

Под стражу их и содержать отдельно.

Жаль, что чудовища такие живы.

Вельможу отнесите осторожней.

Доверясь им, больному повредили.

Какие изверги!

Меня трясет.

Еще с пеленок позабыли стыд.

Республике вы очень услужили,

Раскрыв их.

Засветло еще объявим,

Какую кару суд на них наложит.

Благодарим, отцы!

Ну как?

Чудесно!

Я золотом бы ваш язык оправил,

Наследником Венеции назначил!

Скорей бы мир оставил без людей,

Чем вас без средств. Обязаны они

На площади вам статую воздвигнуть!

Синьор Корвино, вам пройтись бы надо

И показать, что победили.

Да.

Гораздо лучше самому сознаться,

Что ты рогат, чем ждать, пока докажут

Другие.

Как же, я об этом думал;

Теперь всем ясно, что она виновна.

Иначе были бы виновны вы.

Да. Страшен только адвокат.

Поверьте,

Освободить вас от него сумею,

Тебе я верю.

Я весь ваш.

Эй, Моска!

Теперь, синьор, за дело!

Чем задело?

За ваше дело!

За мое?

За ваше.

Тогда старайся.

Вы уж положитесь!

Все мне отправь!

Сейчас же.

И смотри

Все уложи - посуду, деньги, камни,

Подушки, шторы...

И от штор колечки.

Лишь деньги адвокату удержу.

Сам заплачу сейчас; ты слишком щедр.

Его я нанял...

Хватит двух цехинов.

Шесть.

Слишком много.

Долго говорил он,

Примите во вниманье.

Ладно, три.

Отдам ему.

Отдай, а вот тебе!

Гнилые мощи! Чем он так ужасно

Природу в юности обидеть мог,

Что заслужил такую старость!

Вот!

Вы видите, как я для вас тружусь.

Спокойны будьте.

Славно! Я теперь

Оставлю вас.

Все вам, и черт в придачу,

Мой адвокат! - Мадам, я провожу вас.

Нет, я пойду к Вольпоне.

Не ходите.

Сейчас я объясню. Хочу заставить

Его я переделать завещанье;

И за усердье ваше на суде

С четвертого вас передвинуть места,

Где были вы, на первое. Но, если

Туда пойдете, - "выпросила", скажут,

Поэтому...

Меня вы убедили.