Вопар (СИ)

Говор свидетельницы немного раздражал слух. Каждое слово она произносила с придыханием, наверное, так должно быть сексуальнее или привлекательнее. Что-то около того. Хотя может дело в привычке. Помнится, была у него одноклассница, говорила точно так же, копируя собственную мать.

Ковалев внимательно слушал женщину, отмечая мелкие детали повседневной жизни ее и Нади. Где-нибудь полученная информация да сыграет роль. В данный момент Вероника Андреевна со смехом рассказывала, как долго привыкала к своей новой машине, и как много казусных моментов таят будни практикующих психологов и специалистов по социальной адаптации, по-видимому, ратуя перевести отношения со следователем в разряд нерабочих.

Заметив приближающуюся Маргаритку, Макс внутренне напрягся. На лице девушки играла недвусмысленная решимость поставить многоуважаемую Веронику Андреевну на место, а если покороче, попросту отшить. С одной стороны - блеск сердитых зеленых глаз заводил, подняв внутри волну животного удовольствия, и, будь он не при исполнении, с наслаждением проследил бы за действиями Цветка. С другой стороны - реальность, а значит, надо загнать эмоции поглубже и не допустить назревающий конфликт. Максим обратил внимание на украдкой брошенный на него удовлетворенный взгляд и чертыхнулся про себя. Заметила. Кажется, умудрилась открыть индивидуальный круглосуточный доступ в его эмоции.

- Добрый день, - протянула женщине руку Вишневская. - Маргарита.

- Вероника. Здравствуйте, - на лице собеседницы читалось недоумение.

Девушка ослепительно улыбнулась и встала бок о бок с Максом, ее жеста вполне хватило на то, чтоб смутить Веронику, выбить из колеи. Поспешно закончив диалог, женщина удалилась, сославшись на важный телефонный звонок. Маргарита даже немного растерялась от столь легко выигранного боя.

Ковалев устало потер лицо ладонью. Со стороны их палаты послышались смешки. Дежурные ребята не упускали ни единой возможности проследить за отношениями охраняемой пары, пообсуждать. Хуже баб сплетники, честное слово!

- Вам заняться больше нечем? - не поворачивая головы, сердито откликнулся Ковалев.

- Так точно, шеф!

- Я права, - Маргарита поджала губы и удалилась в их совместную палату, хлопнув дверью. На этот раз смешков не последовало, что в общем разозлило только сильнее. Вслух припомнив запас неверного русского, Макс отправился в палату следом за обиженной девушкой.

Она стояла опершись о подоконник и пристально вглядывалась в больничный двор, словно там и в самом деле было нечто примечательное, достойное внимания. Под домашней футболкой и штанами с изображением несметного количества маленьких розовых пантер проступали изящные формы. Максим терялся между двумя противоположными желаниями: посмеяться над ней и поругаться.

- Это была Вероника, та самая, с которой познакомился наш убитый, - решил не усложнять отношения, а просто и четко разъяснить произошедшее.

- Хорошо, - Маргарита откликнулась сходу, - и что Вероника забыла возле нашей палаты?

- Дочь Надежду подвозила Диму навестить, - Ковалев позволил себе улыбнуться, оперся плечом о стену и скрестил на груди руки.

- Да? Максим Николаевич, Вы похоже позабыли с кем говорите.

Мужчина скрипнул зубами, но тем не менее сдержался.

- Отчего же. Помню. С маленькой капризной избалованной девчонкой. К тому же весьма эгоистичной. Сложно понять, что я делал?

Маргарита сжалась. Он на расстоянии ощутил - удар достиг цели.

- Нет. Я уяснила. Больше не потревожу.

Макс кивнул, вот только душевного удовлетворения последние слова девушки не принесли, скорее наоборот. Он чувствовал себя безбожным уродом, виноватым к тому же по всем статьям. Постоял еще немного, в надежде ожидая, что неприятное ощущение вот-вот исчезнет. Напрасно. Чувство вины лишь усилилось, и неподвижность фигуры у окна добавляла масла в огонь. Наконец, выругавшись про себя, Ковалев оттолкнулся от стены и подошел к Маргаритке вплотную, склонился, аккуратно обнял.

- Цветок, прости.

Она немного расслабилась. Максим по опыту знал, сейчас в ход пойдут слезы или еще большая обида, или все вместе, в любом случае, придется извиниться не раз, поэтому сразу настроился на осторожный диалог. С женщинами в таком состоянии лучше четко знать, что говоришь, не то выкинет в кювет на полной скорости. Однако следующая фраза, сказанная тихим голосом, его удивила, причем очень.

- Дура. Знаю. Прости, пожалуйста.

Максим улыбнулся, не зная как реагировать. Теперь кроме бесконечной глупой нежности в душе не жило ничего.

- Одаренная моя, ты совсем не почуяла моих эмоций к барышне?

Вишневская насторожилась, поняла, что и в самом деле ощущала себя идиоткой.

- Нет.

- А стоило.

- Некогда было. Я слишком злилась.

- Слишком ревновала.

- Нет!

- Да, - Ковалев снова улыбнулся и прижал недовольную девушку крепче. - Эх, ты...

В голову пришло занятное сравнение. Знакомы с ней пару дней, а чувство такое, будто женаты пару лет и самое станное - никакого дискомфорта, вроде так и надо. Озвучивать мысль не стал. Самому-то странно...

Женщина тихо звякнула ключами, открыв дверь. Что за день такой? Кажется, все удивительно чудесно начиналось. Она наконец-то подобралась близко! Да, именно так, приходилось быть осторожной и очень, но факт оставался фактом - она приблизилась, познакомилась лично! И вдруг сегодня объявилась эта убогая. Что ж он в ней нашел-то? Слабая, глупая девчонка. Как и полагала, ничего примечательного, мордашка разве только вблизи симпатичная, но по другому и не должно быть, в конце концов на то он и мужик, чтоб западать на внешность. Это женщине, настоящей женщине, неважно каков ее избранник на лицо, ценятся иные качества.

Она зашла в квартиру, включила свет в прихожей, закрыла дверь и сходу распаковала безымянный бежевый конверт, что нашла в почтовом ящике. Как обычно ни адреса, ни имени, но предназначался он именно ей, как и все предыдущие. Она точно знала его содержимое.

- Мой ангел-хранитель, снова меня балуешь.

Женщина вынула тонкую флешку и улыбнулась в сладком предвкушении. Двадцать минут спустя, сидя за столом и потягивая вино из бокала, она рассматривала снимки своего героя. Фотограф - профи, настоящий охотник. Подобраться так близко и остаться незамеченным. Великолепная работа! Она наверное бы влюбилась, если бы уже не была влюблена. А еще могла бы влюбиться в своего ангела, регулярно, каждый месяц подкидывающего одинаковые конверты в почтовые ящики по всей стране. Где бы она ни пряталась информация находила адресата. Ангел - великолепна, жаль лишь, что женщина, а еще пожалуй жаль, что выяснить о ней ничего не представлялось возможным... Пока.

Макс, приподнявшись на локте, внимательно изучал спящего рядом теплого маленького котенка. Разве можно быть такой... Он не сумел подобрать в мыслях нужного эпитета. Вместо слов как-то эмоции все больше выходили, бесконтрольные эмоции. Еще один день минул. Сколько прошло со минуты их знакомства? Неделя? С каждым прожитым мгновением эта девушка поглощала его душу все сильнее. Было так, словно он сросся с ней.

Максима вдруг осенило. По сути так оно и есть. Она стала совсем другой. Где тот запуганный, осунувшийся ребенок? Нет его уже, он пропадает, уступая бразды женщине уверенной и сильной. Ковалев вспомнил всплеск ее эмоций когда привезли Димку. Санитары застыли, врач с перекошенным от боли лицом ухватился за голову, медсестра, добрейшая пухленькая хохотушка, заплакала. Как ему хватило ума догадаться, что виной всему Маргаритка, он и сам не понял. Просто угадал может. Обнял за талию и заставил ее успокоиться. Но что еще более удивительно, много усилий к такому казалось бы невыполнимому шагу приложить не понадобилось. Она будто ждала, что он вмешается, неосознанно ждала и мгновенно подчинилась.

Они были как две половины одного целого, как бы глупо это не звучало. Цветок черпала в нем свои силы, и несмотря на это он не чувствовал себя ослабленным, все стало выходить естественно, само собой, причем даже во сне. Чем больше времени вместе, тем проще становилось.

Маргарита приоткрыла во сне губы. Память услужливо и совершенно без спроса подкинула воспоминание этих же самых губ и язычка, слизнувшего с них каплю дождя, а затем и волос, что он тайком гладил, вспоминая о шелковой вышивке матери. Кончиками пальцев коснулся небольшой пряди на плече. Все такие же холодные и гладкие, накрутил на палец, поднеся совсем близко к глазам. В неярком свете уличных фонарей волосы казались темными и отдавали зеленью. Зеленые глаза, зеленые волосы, цветочное имя, удивительные способности. Наиграется и однажды ускользнет от него, исчезнет из жизни так же, как и появилась, в никуда, словно фея из маминых сказок. Не он нашел фею, она сама к нему пришла. Наверное, так и есть. Осенним днем у него попросило помощи ослабшее дитя засыпающей природы.

Ковалев выпустил шелковую прядь и закрыл глаза. Он, кажется, совсем не хочет чтоб она исчезала. Точнее совсем не хочет, без "кажется". Вот и, пожалуйста, сколько лет избегал в квартиру приводить женщин, эту же сам, в буквальном смысле, поймал, привел, еще и отпускать теперь нет желания. Замечательно. Попал дальше некуда.

Девушка, не открывая глаз, вздохнула, пошевелилась и мягко прошептала:

- Не уйду никуда, не хочу. Спи.

Максим не успел толком оценить произнесла ли она эти слова во сне или же успела проснуться, когда Маргаритка вдруг обняла его, прижавшись щекой к груди, и сознание затопили совершенно незнакомые, чужие видения и чувства. На несколько долгих минут Макс стал ею, пройдя путь от запуганной, запутавшейся в своей же голове девушки до искренне влюбленной женщины, влюбленной потому, что она хотела его сама, без влияния извне. Ковалеву пришло диковатое сравнение с животными. Все оценивалось так, словно Цветок выбрала себе пару на всю оставшуюся жизнь.

Девушка тихо рассмеялась ему в грудь.

- Ага, похоже, - и после некоторого молчания добавила. - Сам виноват.

Ковалев улыбнулся в ответ.

- Спи.

- А ты?

- Еще подумаю.

Она удовлетворенно промурчала и затихла, расслабившись.

Максим нехотя переключился на мысли о звонке Миронова. Илья уведомил, что личность последнего установили. С утра мама Аня вместе с Костиком, временно поступившим в распоряжение пожилой женщины, отправятся опрашивать родителей жертвы. Ковалев против воли вздохнул с облегчением. С одной стороны - не присутствовать для дела погано, он предпочитал лично задавать вопросы и слышать ответы, с другой стороны - не видеть отчаяния боли и страха на лицах родных погибших - счастье, устал порядком.

Вспомнилось давнишнее удивление матери: отчего он избрал именно такую профессию. Макс и сам толком, наверное, ответить бы на этот вопрос не смог. Да, было желание, было стремление, даже страсть некая, само собой юношеский романтизм - куда без него? - но четко аргументированного ответа он бы не дал. От матери тогда просто отмалчивался. Виктор же как обычно проявил максимум понимания и незаурядную проницательность, не задавая сыну вопросов. С первой минуты знакомства с будущим отчимом Макс чувствовал в нем "родного". Будучи мальчишкой, он понятия не имел как должно быть, но став старше понял, что в его семье все шло верно, много лучше, чем у друзей с их биологическими отцами. Помнится мать боялась, будто он профессию избрал, дабы Николая найти... Ковалев улыбнулся. Наивная. На кой ему сдался этот мужик? Выдал отчество, и бог с ним, пускай катится по свету.

Устало вздохнул. Сосредоточиться на деле как-то совершенно не получалось, мысли так и улетали в сторону, вынимая воспоминания личной жизни, анализируя, упорядочивая. Меланхоличное настроение не располагало ко сну, но и рабочего лада не давало. Кажется, наступило именно оно - время пофилософствовать и позаниматься самокопанием. Максим тихо рассмеялся. Определенно, старость не в радость. А что будет, когда ему тридцатник стукнет?

Анна настроилась чуть сильнее на отца. Мать мальчишки практически колотило, убитая горем женщина не реагировала ни на какие внешние воздействия, так что в конце концов, Анне пришлось оставить Костю с ней в гостиной в качестве источника покоя, а отца увести на кухню. Очередной плюс в пользу ее Максимки. Одаренные не справляются так хорошо, как ей бы этого хотелось, даже она сама, имея за плечами обширный опыт, без Макса как без рук.

Карташов-старший устало опустился на стул и, на ощупь найдя на подоконнике пачку сигарет с зажигалкой, закурил. Короткие широкие пальцы мужчины нервно подрагивали.

- Я Вам Юлин телефон дал. Вы с ней поговорите еще. От дочери толку, думаю, будет больше. Она Ваньку, - имя сына у него вышло произнести с трудом, - последние годы ближе как-то знала. И, честно говоря, Юля, она как-то собраннее, не знаю, хладнокровнее что ли. То есть, - мужчина начал говорить сбивчиво, то повышая, то понижая интонацию, - она очень мягкая и эмоциональная, но когда надо держится...

Анна села на табурет напротив.

- Может, вспомните еще что-то. Любая мелочь. Может, даже глупость по-вашему мнению.

Мужчина нахмурился и отрицательно покачал головой, затем немного задумался.

- Вы знаете, а я бросил курить. Давно. Сегодня ночью начал, - рассеянный взгляд покрасневших глаз скользнул по кухне. - Он такой независимый все, никакой помощи... Знаете, матери запрещал готовить ему на неделю, мол, сам он все. Упрется рогом, и поди сдвинь с места. Ни мытьем, ни катанием не возьмешь. Все и всегда если не сам, то наперекор, - Карташов оглядел свою левую кисть с тлеющей сигаретой. - В семье, мы все трое - левшы, Ванька умудрился уродиться правшой...

Пожилая одаренная постаралась внести равновесие в разорванное эмоциональное окружение комнаты. Так определенно продолжаться не может. Пора пинком гнать Ковалева из больницы, отдыхает он там с сотрясением в такое-то время.

Рассвет в этой части земного шара отличается от всех иных много сильнее. Солнце здесь ближе к зиме редко являет свой лик и без того неизбалованному его вниманием жителю. Просто в какой-то момент небесное светило вдруг, будто случайно, находясь за горизонтом, вспоминает про свои северные владения и посылает кончики лучей, дабы спустя рукава исполнить долг. Вот и теперь Ангелина разглядывала светлеющий бледный горизонт, грея руки о тонкий фарфор. Нос щекотал еле уловимый ягодный аромат, исходящий от чашки с чаем.

У ее девочки появился новый конверт с фотографиями этого глупого мужика. Чего ради внучка влюбилась слепо в столь недостойного? Ангелина тихо вздохнула, представляя ее счастливое лицо. Липкий ком боли в груди запульсировал, суставы начало ломить, к глазам подступили слезы. Женщина обессилено откинулась на спинку кресла. Рассказать девочке о том, кто она такая, кем были ее отец и дед, Ангелина не сможет никогда, слишком велики вина и вероятная боль от правды. Правда сломает внучку так же, как когда-то эта правда сломала внука. Неведение блаженно. Пусть живет и наслаждается жизнью, она заслужила, а грех за убитых Ангелина возьмет на себя.

12

- Нервничаешь? - Максим пристально разглядывал Маргариту, сидящую рядом с ним. Прямая, как палка, спина и плотно сжатые губы выдавали ее нервозность. Обычно бледное лицо после больницы и вовсе осунулось, черты стали острее. Девушка повернулась и взглянула на него, в зеленых глазах скользнул страх и мгновение спустя легкой ласковой волной достиг его сознания. Странное ощущение. Все равно как попробовать еду на вкус ее языком, что, впрочем, она уже второй день подряд из экспериментального любопытства, а может и простого хулиганства, давала ему сделать. Ковалев ободряюще улыбнулся Цветку, не глядя, нащупал ее тонкие теплые пальцы и осторожно сжал.

Маргарита растаяла, так глупо, казалось бы, млеть от столь простого проявления привязанности или нежности, когда кто-то берет тебя за руку, но любые разумные доводы отступают на задний план, если речь заходит об эмоциях.

Водитель, коего Максим представил довольно коротко и своеобразно "Палыч", изредка бросал на них добрые взгляды в зеркало заднего вида, чему-то загадочно улыбался и продолжал крутить "баранку", увозя пару в неизвестном направлении за город, туда, где и было-таки найдено авто, благодаря коему они оказались в больнице. Маргарите предстояло исполнить собственную угрозу, иначе говоря, обследовать содержимое, постараться упасть в транс и выяснить подробности угона и аварии. Ведь, кажется, такие фокусы могла проделывать лишь она одна пока. Для этого даже виновницу шрама на идеальном лице Макса господа госслужащие не тронули. Вот только это "не тронули" временно - как ни крути, она, Вишневская, по сути, - шарлатанка. Когда-то одаренных, что практиковали чтение судеб и применение прочей сопутствующей мистики, иначе не величали. У любых следственных органов все еще имелся предел терпения, и лучше было бы границы этого предела не нарушать. Оттого девушка сейчас безумно нервничала. Она понятия не имела, как работает ее дар, так же не смогла бы предугадать, насколько продуктивной окажется их вылазка.

Маргарита покосилась на своего следователя. Он, его коллеги работают дотошно и внимательно, методично описывая каждую мелочь на местах преступлений, фиксируют положение любого предмета. В больнице сны напролет она пролистывала толстые тома уголовных дел. Эти ее видения не были снами Максима, скорее это была его приевшаяся рутина - то совершенно личное, что можно узнать лишь став частью жизни человека. Девушке на ум пришли далекие почти позабытые воспоминания о бабушке, когда та была еще жива. Помнится, Маргарита тогда спала с ней рядом и ночи напролет видела, как собирает на лесных полянах землянику, а затем обрабатывает мелкую ягоду одну за другой и закатывает варенье. Личная рутина пожилой женщины непроизвольно проскальзывала в восприимчивое сознание внучки. Чему же удивляться теперь, когда она стала сильнее.

Девушка озадаченно нахмурилась, наконец, сообразив, что больше не жалеет о своем неожиданном даре даже несмотря на смерть родителей. Ни радости, ни благодарности госпоже Судьбе не было и в помине, да и вряд ли когда-нибудь бы появилось, но Маргарита вдруг поняла, что осознает себя цельной личностью. Больше не хотелось стать иной, обычной, больше не хотелось жалеть себя, черные цвета потускнели, убедив девушку, что жизнь нужно принимать такой, какой она сложилась, а сложилась она вполне удачно.

Максим по-прежнему держал ее за руку. Она слегка пошевелила кистью, намереваясь забрать ладонь. И вовсе нет, она не перестала млеть от этого прикосновения, просто вдруг показалось, что быть настолько слабой нельзя, словно на жалость давит, где-то там у нее тоже водилась гордость. Каково же было ее удивление, когда Ковалев не позволил совершить спутнице маленький независимый маневр, сжав маленькую ладонь своего Цветка чуть сильнее, чем это требовалось, чтобы просто удержать. Маргарита скрыла удивление, а еще с огромным трудом удержалась от соблазна узнать его эмоции сию же секунду - не имела она на это права, никакого не имела.

Вишневская осторожно покосилась на профиль Макса. Она и раньше считала его привлекательным, но вот сейчас при взгляде на уже такое знакомое лицо сердце погнало кровь по венам сильнее. Он был не просто красивым, он был удивительно красивым. Как только раньше такое очевидное не замечала? Маргарита вдруг в мгновение поняла и секретаря школьной приемной, и Катерину, и жеманную Веронику Андреевну. Не хотеть его совершенно невозможно.

Максим всем существом ощущал ее взгляд, направленный на себя, только на этот раз она смотрела иначе, не так как раньше. Сейчас она, сама того не замечая, окутывала его не только желанием, но и восхищением, лаской, страстью, нежностью. Ковалев боялся пошевелиться и спугнуть ненароком чудесное наваждение. Честно, еще ни одна девушка или женщина не заставляла его переживать такое. Он и без того как-то умудрился утонуть в ней, а ей все мало, тянет его глубже и глубже.

Неожиданно Цветок приподнялась и тихо шепнула ему на ухо:

- Ты потрясающе красивый.

Макс тихо выдохнул. Это он должен говорить ей нечто подобное. Разве нет?

- Приехали, - ехидно пропел Палыч, нарушая их уединение. Ковалев хмуро оглядел водителя, но тот лишь улыбнулся на грозный вид следователя. - Наше дело, Максимка, - сторона. Вон патрульная стоит, - пожилой мужчина кивнул в сторону грунтовой дороги, исчезающей в лесополосе. - Тут недалеко, пара метров всего. Дойдете, а то я только свой танк вымыл.

- Ты и вправду Анискин какой-то, - улыбнулась Маргарита, шагая следом за Ковалевым.

- Идиотское прозвище, - недовольно проговорил он. - Палыч меня не раз выручал, мама Аня тоже, да и просто старость уважать желательно, остальным же ничего и никогда не сходило, но кличка эта поганая так и не отлипает.

Девушка рассмеялась почти детской обиде, прозвучавшей в голосе мужчины.

Меж деревьев и вправду показался белый патрульный автомобиль, а за ним темная махина иномарки с простреленным капотом. Неподалеку от машин стояли двое дежурных и лица их не выражали особого желания сотрудничать. Маргарита интуитивно спряталась за спину своего следователя: участвовать в общении с двумя недовольными мужчинами совершенно не хотелось. Ковалев отнесся к ее действиям с улыбкой, вытащил из кармана документы, раскрыв перед лицами господ, пожал протянутые ладони и повел девушку к пассажирской двери Volkswagen Tiguan. Маргарита тихо выдохнула, словно перед схваткой, и решительно потянулась к ручке, однако Макс остановил ее на полпути.

Она удивленно взглянула на спутника, тот все с той же ласковой улыбкой протянул ей перчатки. Вишневская стушевалась, о таких вещах как-то не подумала совершенно, занятая собственными переживаниями.

- Юлька в первый день запуталась в документах и оставила уйму отпечатков. Ты по сравнению со многими - чудо, - доверительно шепнул Макс. Маргарита расслабилась, одела предложенное и открыла дверь.

Ковалев сходу заметил перемены в ее состоянии. Стоило ей уловить яркий след чужого сознания, и она тут же погружалась в этот след. Неуловимо менялось все: голос, речь, походка, жесты. Вот и теперь он стоял позади своего Цветка, а она была мужчиной, причем мужчиной с ярко выраженным сколиозом - правое плечо было значительно выше левого. Маргарита склонилась, намереваясь забраться в салон, Максим обхватил ее со спины, мягко фиксируя таким образом не только руки, но и ее саму. Олег с утра на пару с мамой Аней подсказали, совместно просчитав, что из транса ее это с большой вероятностью не выведет, зато позволит Ковалеву контролировать сам процесс и обойтись без травм.

Где-то там, у себя в голове, она переживала произошедшие события, наверняка, даже видела саму себя на пассажирском сиденье его убитой машины. Макс напряженно следил за выражением ее лица и глаз. Сколько они так простояли, он не имел ни малейшего понятия - отвлечься и позволить себе посмотреть на время не мог. Наконец, Маргаритка развернулась в его объятиях, внимательно оглядела лес за его головой и, не глядя, потянулась захлопнуть дверь иномарки. Ковалев осторожно отпустил девушку, позволяя беспрепятственно проделать последний маневр.

Цветок еще раз внимательно изучила окрестности и отправилась в сторону дороги. Макс предупреждающе поднял руку, тем самым заранее указывая двоим свидетелям происходящего помолчать, и отправился следом. Вишневская пружинистой походкой с широким шагом выбралась на трассу и повернула в сторону города.

Пешком?

Макс вздохнул. Пешком, так пешком.

Она шла, не сбавляя темп, следователь не отставал, только велел Палычу плестись позади и позвонил Горшенину, чтоб наготове был. Мало ли...

Они шли больше часа, порой сворачивая с дороги, пока не достигли первых построек. Маргарита не сбавляла шаг, уверенно ориентируясь в пространстве, двигалась вперед, повторяя путь того, на чьем месте ощущала себя сейчас, и чем больше она пребывала в состоянии транса, тем больше начинал нервничать Макс. Да, ему нужны были ответы, но не ценой ее русой маленькой головы.

Вскоре они вдвоем спустились в метро. Ковалев осторожно придержал девушку, благо в карманах ее пальто обнаружились жетоны, видимо, приобрела еще в прошлый раз, а вот провести ее через турникет оказалось делом непростым, пришлось попутно отгораживаться от местных дежурных - демонстрировать документы.

Боялся Макс и ее реакции на столь людное место, однако тут его страхи оказались совершенно беспочвенны. Как это ни странно, личность горе-гонщика поглотила ее настолько, что она просто не воспринимала эмоции окружающих.

Добравшись до Обухово, пара, привлекая внимание прохожих, выскользнула навстречу осеннему Питеру. Миновав ларьки и длинную громаду бетонного забора, Маргарита свернула направо и, дойдя до просвета между домами, нырнула во дворы. Старые пятиэтажки окружали изрядно потрепанные временем детские площадки. Проходя мимо одной из них, Вишневская сняла пальто, шапку, стянула перчатки, в коих пребывала все это время, и швырнула все в ближайший мусорный бак. Макс бегом вытащил несчастную одежду, набрал номер Горшенина, поспешно назвал адрес и суть вопроса. Справедливо предположил, что искать помощнику следует мужские вещи.

Сам же осторожно одел Маргаритку обратно, что тоже надо отметить было задачей нетривиальной. Сопротивления Цветок не оказывала, но и помогать ему намерений не имела, мысли ее были далеко в прошлом.

Пять минут спустя путь их закончился возле двери коммунальной квартиры в одной из обветшалых построек. Вот тут Максим не позволил своей одаренной действовать дальше, развернул к себе лицом и поцеловал. Мама Аня говорила о мягком пробуждении, словно ото сна. Ковалев довольно улыбнулся про себя, продолжая ласкать губы девушки. Чем не мягкое пробуждение? Она растерянно захлопала глазами, выпрямилась, затем расслабилась и обняла его в ответ.

Маргарита выплыла из неприятных тяжелых воспоминаний, отступивших подобно сну под натиском восхитительной реальности, и не ошиблась. Максим целовал ее нежно, так словно она была невероятной ценностью хрупкой и ранимой. Он не столько вызывал в ней ответ, сколько заставлял пробудиться. Осознав последний факт, Вишневская прерывисто вздохнула ему в губы.

- Я в сознании, можешь больше не стараться, - почти не отрываясь прошептала она. Максим с улыбкой отстранился. Он был более чем уверен, что такая его реакция вызовет искреннюю обиду, и это веселило. Пусть пообижается, сейчас угоном заняться не помешает. Ковалев склонился к уху девушки.

- Маргаритка, покажи интересный фильм.

У девушки против воли вырвался тихий смешок. Несмотря на навалившуюся от пережитого усталость, она сосредоточилась и исполнила просьбу своего следователя. Ковалев с тихим вздохом погрузился в чужие воспоминания.

Макс был более чем уверен, что ни один одаренный мент не сумеет поймать его след. Все чисто. Несмотря на то, что мужик пострадал не так сильно, как планировалось, составить точный портрет вряд ли сможет. Макс похож еще на сотню таких же, как он, парней. Поди, угадай, кто из них сидел за рулем Tiguan, к тому же при ночном уличном освещении. Черта с два!

Погано, что к заказчику за второй половиной суммы не сунешься. Вот если бы девица сдохла, а так... Макс никогда не был откровенным кретином. Когда тебя нанимают пришить бабу мента, соглашаешься только по причине полного отчаяния, а, не выполнив заказ, забираешь сколько заплатили, манатки и исчезаешь. Он и исчез. Кто его тут искать станет?

Ковалев глубоко вдохнул, выныривая на поверхность собственного сознания. Опасения оправдались - парень при себе имел не только огнестрельное, еще и лезвием[11] обзавелся. Кретин.

Рабочая группа прибыла оперативно. Мама Аня снова постаралась. Максим сдал Цветок на попечение Петьки и велел им отсиживаться в танке Палыча, на всякий случай пообещал Петру голову отвинтить, если что с девчонкой случится.

Миронов, недовольно морщась от тяжести бронежилета, присел у двери, сощурился, коснулся пальцами порога, затем поднялся и безошибочно нажал звонок. Несколько минут спустя из-за двери раздался женский голос.

- Да?

- Я прошу прощения, - сходу немного грубовато начал Илья. - Это не Вашего кота там сейчас на улице сбили? Соседка сказала, что Ваш. Он живой еще.

Испуганное восклицание и щелкнувший замок как нельзя лучше рассказали, насколько точны действия одаренного психолога. Макс дернул на себя испуганную женщину и зажал ей рот ладонью, показывая документы. Она оторопело кивнула и уставилась на двух других сотрудников. Выяснить у хозяйки невредимого кота, в какой комнате недавно появился молодой мужчина со сколиозом, не составило труда - яркую примету ему подарила Маргаритка, причем сама того не подозревая.

Ковалев шел первым. Третья дверь налево по коридору.

Миронов привычно прижался к стене со стороны петель, завел за себя хозяйку кота, вытянул руку и дважды постучал. Чуть меньше минуты спустя с той стороны прозвучал недовольный мужской голос.

- Чего?

- Позови Аринку. Пусть вещи свои с сушилки снимет. Сколько можно?

Макс краем сознания поаплодировал актерским талантам женщины.

- Появится, передам.

- Еще я ее не ждала! Забирай сам или повыкидываю нахрен! - разошлась кошатница.

Угроза и неподдельный тон случайной помощницы возымели действие, щелкнул замок. Миронов вмиг оттолкнул женщину подальше и дернул на себя дверь. Макс повалил парня на пол...

Маргарита сидела на заднем сиденье и непрерывно постукивала ногой по полу. Челюсти сжимались сами собой, а желудок ныл. Никогда в жизни она еще так не психовала. Сейчас было наплевать и на собственную обиду, и на его заносчивость, лишь бы не случилось с ним ничего, лишь бы живой остался. Она никогда как-то в полной мере не воспринимала Максима как человека, который в самом деле рискует жизнью. То есть да, умом понимала, но сама лично ощущения такого не испытывала, даже после аварии чувствовала совершенно иное. И вот теперь до девушки вдруг дошло, что он вполне реально, сознательно идет туда, где с ним может случиться что-то нехорошее или страшное. Маргарита с новой силой застучала носком по полу, поймала на себе понимающий взгляд водителя. На Петра она старалась не смотреть. Макс ему зачем-то идиотскую угрозу выдал, чем симпатии уж точно не прибавил.

Вишневская в бессилии откинулась на спинку и прикрыла глаза. Он ведь в здании вот, напротив, не так уж и далеко, быть может выйдет уловить его присутствие, тень его спокойного рассудительного и трезвого ума. Девушка в отчаянии заломила пальцы и сосредоточилась, взывая не столько к своим силам, сколько к странно высокому и неизвестному. Она и сама толком не поняла, что это было: то ли мольба, то ли попытка сотворить невозможное. Как бы то ни было, у нее получилось.

Для начала грудь затопила волна острой легкости, покоя и почему-то всепрощения. Настолько сильной Маргарита себя не ощущала еще никогда. Воспользовавшись удивительным мгновением, она мысленно отчаянно выкрикнула ставшее за последние дни родным имя, и этот крик оглушил ее саму, ну а после... После она увидела его, вот только не совсем своими глазами.

Марина обожала Алика. Перс, которого четыре года назад подарила дочка, прижился и практически заменил ей ребенка. Она, в общем, и любила его словно ребенка. Маленький домашний пушистый поганец, она обожала его. Только сучка Ариша приперла очередного мужика, он ее Алика на улицу выкинул. Марина в очередной раз постаралась удержаться от нелестных эпитетов, кои от тихой ненависти и бессильной злобы непроизвольно рождались в мыслях. Второй день она искала малыша и по подвалам лазила, где только не была, только без толку.

Маргарита ощущала гнев женщины и животный страх перед этими четырьмя полицейскими, а перед уродом Аришиным больше всего. Марина все никак не могла представить, как повторит условленные фразы. Боже, она даже последовательность слов никак восстановить не могла. Вишневская надавила изнутри на психику женщины, заставила успокоиться и, мягко вызвав нужные воспоминания, возмущенно уверенно произнесла:

- Позови Аринку. Пусть вещи свои с сушилки снимет. Сколько можно? - голос был выше ее собственного, странно говорить устами другого человека.

- Появится, передам.

- Еще я ее не ждала! Забирай сам или повыкидываю нахрен! - Маргарита отчетливо чувствовала, что парень за дверью не желает окончательно идти на конфликт, не хочет привлекать к себе внимание. Он откроет. Вишневская была уверена, и не ошиблась, он открыл. Дальше Марина убежала, но то, что сумела увидеть Рита ее глазами, заставило вздохнуть с облегчением.

Девушка вернулась в свое тело и обессилено растеклась по сиденью. Пальцы рук и ног отказывались шевелиться, она будто работала несколько суток на износ. Кажется, даже притока крови к конечностям не было, кожу покалывало. С трудом разлепила веки и огляделась вокруг. Ни водитель, ни ее охранник, каждый занятый своими раздумьями, не обратили внимания на странное поведение временной подопечной.

13

Маргарита наблюдала, как Петр помог сотруднику полиции усадить задержанного в машину и направился обратно в подъезд. Девушка тихо вздохнула, слабость от содеянного все еще не покинула тело, даже пальцы сгибать выходило с трудом, они казались ватными и немного припухли.

Макс еще на выходе ощутил, что с ней не все в порядке, причем он понятия не имел каким образом ощутил это, просто знал, без объяснений. Петьку отправил помогать Илье, сам же дошел до машины Палыча, остановился рядом с задней дверью и, склонившись, рассмотрел осунувшееся бледное, но до чертиков удовлетворенное личико. Зеленые глаза настороженно рассматривали его, сознания коснулось мягкое, слабое, практически незаметное прикосновение. Ковалев сердито сощурился и не пропустил Цветок в свои мысли. В голову закрались подозрения, подтверждать кои совершенно не хотелось, вот только шанс ошибиться явно не велик. Барышня "я все сделаю сама, я взрослая" помогла ему, осталось лишь выяснить как. Макс подавил вспышку злости - назвать ее безмозглой дурой и в мыслях-то неправильно, хотя желание появилось и довольно сильное.

Он открыл дверь. Девушка молча, с трудом преодолевая усталость, подвинулась. Максим забрался в машину рядом с ней и поймал в зеркале заднего вида взгляд водителя. За что всегда любил Палыча, так это за его проницательность. Порой пожилой мужчина понимал без слов поболее хваленых одаренных.

- Пойду покурю что ли, - флегматично изрек водитель и выбрался наружу.

Ковалев подождал, пока за мужчиной захлопнется дверь, и смерил сердитым взглядом девушку.

- Ну, и для чего ты это сделала?

Зеленые глаза растерянно и немного испуганно изучали его. Максим удержал контроль над эмоциями. Русые короткие ресницы и полные губы никак не вязались с образом в чем-либо провинившейся особы, скорее уж ассоциировались с образом Ангела неизвестно как попавшего под раздачу за содеянное добро.

- Чтоб тебя. Маргарита, я не шучу. Посмотри на себя! На привидение похожа.

- Я не специально, я за тебя испугалась, оно само так вышло, - невнятно пролепетала девушка

- А поподробнее? Как так произошло?

- Я испугалась, что с тобой что-то там случиться может, а потом стало легко и спокойно, и я вдруг очутилась в голове этой Марины. Она очень боялась и не смогла бы сама все это сказать, честно!

Макс стиснул челюсти, продолжая удерживать стену вокруг своих эмоций. Вот что, значит, сотворила... Он-то еще подивился спокойствию кошатницы в самый ответственный момент. Хорошо, что так. Откровенно говоря, Ковалев переживал больше, что его одаренная залезла в голову к угонщику, переживание не оправдалось, что немного радовало.

Совершенно не осторожно притянул девушку к себе и обнял.

- Вот больше так, пожалуйста, без моего ведома не делай, - в зеленых глазах мелькнуло возмущение. - Что о моих словах думает взрослая двадцатидвухлетняя женщина? - теперь к скрытому возмущению добавились плотно сжатые губы. Максим состроил свой самый скептичный и одновременно ласковый взгляд. Раньше его приходилось опробовать только на матери, действовало безотказно. С Маргариткой осечки точно так же не вышло. Она нехотя кивнула.

Девушка протяжно вздохнула и расслабилась в теплых объятиях. Сидеть так было приятно, даже очень, но более всего приятно было от осознания, что он не просто так злится. Его волнует ее состояние, переживает, что может навредить себе. Она попробовала вновь проникнуть под его защиту, снова не пустил. Вишневская немного расстроилась. Разве так честно? Она-то от него ничего не скрывает.

Хлопнула дверь машины, впустив внутрь холодный воздух с улицы.

- Что, граждане, в путь? - несмотря на вопросительную интонацию Палыч не дожидаясь ответа, выжал сцепление и тронулся с места.

Маргарита просунула руки под куртку Максима, прижимаясь сильнее, и попробовала вновь пробраться в его мысли, не вышло.

- Ну-у... - недовольный возглас вышел сам собой.

Ковалев улыбнулся.

- Чего ты там забыла, настойчивая?

- Мне там нравится.

Нахалка.

Максим пропустил девушку, предварительно поглубже спрятав мысли о своем небольшом обмане относительно ее последнего поступка.

- Я - не нахалка. Мне правда там нравится. Так спокойно и хорошо...

Определенно нахалка. Услышал недовольный шепот в ее мыслях, снова улыбнулся. Как-то странно это, но и вправду приятно на удивление.

Девушка сквозь ресницы наблюдала, как медленно остается позади старая пятиэтажка, как мимо проплывают припаркованные разномастные машины, следом маленький магазинчик - не знала, что вот такие еще сохранились, - школьный высокий забор... И, наверное, все бы ничего, если бы Маргарита вдруг отчетливо не уловила слабый отчего-то очень знакомый след. Боль и страх, а еще совершенный отказ сдаваться. Человек возможно позавидовал бы такому желанию выжить любой ценой. Вишневская подпрыгнула.

- Стойте, - не заботясь, как выглядит со стороны, она постаралась переползти через опешившего Максима. Вышло не с первой попытки, но все же. Водитель, напуганный странным поведением пассажирки, мягко остановил машину.

Ковалев хрюкнул от острой коленки надавившей туда, куда давить бы не следовало, и, прищурившись от боли, выполз на улицу вслед за Цветком. Девушка сломя голову неслась вдоль школьного забора. Макс выругался и побежал следом. Поймал он свою одаренную в тот момент, когда она вознамерилась самостоятельно спуститься в открытый люк возле ближайших мусорных контейнеров.

- Твою мать, Маргарита!..

Спустя двадцать минут они вдвоем под удивленные взгляды рабочей группы вернули грязного худого, а главное живого, хоть и со сломанной лапой, "перса" Алика плачущей хозяйке.

Вишневская поерзала, сильнее вжимаясь в рабочее кресло Максима, - тепло, уютно, спокойно, хорошо - и продолжила тихо наблюдать, как двое мужчин мечутся по маленькому кабинету из угла в угол. Создавалось впечатление, будто она в клетку к двум волкам угодила: две пары светящихся сталью глаз, нервная мягкая поступь, сдерживаемая злость и энергия, скользящая в каждом слове. Волки поймали дичь и были уверены в своих силах прищемить, разговорить, до тех пор, пока не появился, словно из-под земли, дорогой адвокат, а появился пресловутый защитник в отделении быстро. Полезных вестей от ребят из квартиры не было. Шмоток из помойки тоже не нашли, да и когда это хорошие вещи пропадали на улице зазря.

- Он будет молчать, не просто молчать - отрицать станет.

- Не трави, - оскалился Макс, - я думаю.

- А чего думать? К черту все.

Маргарита тихо вздохнула. Даже она, не имея ни малейшего понятия о тонкостях полицейской работы, понимала, что психоэмоциональный след в угнанной машине хоть по заключению команды экспертов и принадлежит задержанному, стопроцентным доказательством считаться не может - всего-навсего косвенное подтверждение. Вишневская точно так же могла бы подтвердить личность угонщика, но в мире обычных отпечатки пальцев играли несправедливо большую роль, нежели не менее неповторимый отпечаток психики. Беда в том, что узор человеческой кожи обычные могут увидеть на мониторе, а вот узреть чужие эмоции им не дано, а значит и оспорить независимость и верность экспертизы можно всегда.

- Оснований для задержания нет. Макс! - девушка отчетливо ощутила странную волну бессильной злости, пришедшую от Олега, но поразила ее не сама волна - тут ничего удивительного при сложившейся ситуации. Удивило другое: Степанов искал поддержки у друга, причем почти такой же, какую поначалу она находила у Ковалева сама.

- Все равно допросим, - Маргарита отметила начавшее заполнять комнату спокойствие. Похоже, ее следователь даже не замечал, что именно делает. Он на автомате дал одаренному товарищу необходимое, просто легко, не задумываясь, успокоил.

- Результата не будет, - уже спокойнее констатировал Олег.

Вишневская прикусила губу и, наконец, решила озвучить мысль, что закралась к ней в голову несколько минут назад и с каждым новым услышанным словом лишь укрепляла свои позиции. В конце концов, смогла раз - можно попробовать и второй, терять-то все равно нечего. А с учетом деталей ее замысла ни один адвокат не прикопается.

- Он заговорит. Вы только мне соседний кабинет освободите, чтоб пустой был, и вопросы правильные задавайте, - на нее взглянули две пары сердитых глаз. Признаться, Вишневская как-то слегка стушевалась и к концу своей и без того короткой речи, понизила интонацию с деления "почти уверена" до "совсем не уверена", что совершенно не придало солидности ее предложению в глазах двух волков. Маргарита рассердилась на саму себя и на господ сыщиков. Ну, да, не профессионал, да, девчонка по их меркам, только это не повод совсем отшивать, тем более за неимением альтернативы. Девушка поджала губы и поймала из воздуха то самое, уже теперь знакомое, состояние всепрощения и легкости.

Максим не сразу осознал, к чему ведет обида и решимость в зеленых глазах. Лишь секунду спустя, когда Олег вдруг дурным голосом по-волчьи завыл, задрав голову вверх, до Ковалева дошел смысл совершенной ошибки. Раздумывая над своими проблемами, он на автомате не принял в расчет возросшую силу своего Цветка и ее детское желание доказывать всему миру, что она "все на свете сделает сама". Сама-то она ясное дело сделает, но тормозить порой явно не умеет. Ковалев припомнил случай в больнице, когда она от пережитого шока едва не угробила врача с медсестрой, сосредоточился и заставил ее успокоиться, а главное ощутить глупость совершенного поступка. Девушка покраснела и стушевалась.

- Будет тебе кабинет, только в следующий раз словами говори. Я и без того поверю и приму объективное решение.

Она кивнула, окончательно потерявшись в кресле.

Степанов откашлялся и сел на ближайший стул. Говорить он хотел, но все то, что приходило в конкретный момент на ум, озвучивать не стоило.

- Если она еще раз так сделает... - некоторое время спустя достаточно тихо, твердо, со скрытой угрозой начал Олег.

- Я понял, - не дал закончить другу Максим, краем глаза зацепив растерянное лицо девушки. - Пойдем, кабинет освобождать.

Маргарита без обиняков выскочила из-за стола и понеслась следом за Ковалевым. Оставаться хоть доли секунды наедине с Олегом не хотелось. Она с сожалением в очередной раз признала себя трусихой: сотворить сотворила, а от неизбежных последствий за чужую надежную спину прячется.

После того, как Макс договорился с "соседями", и за последними закрылась дверь, он повернулся к девушке.

- Цветок, между "могу" и "сделаю" существует огромная пропасть. Ветхий и хрупкий мост над этой пропастью есть для каждого, но чем больше твое "могу", тем обманчиво прочнее кажется этот мост, - Маргарита испуганно смотрела на Ковалева. Она всем существом ощущала его напряжение. Не злость, он не злился, он опасался и опасался за нее. Ее поведение в отношении Олега пришлось Максиму совершенно не по душе. Все это время он, оказывается, относился к ее проступкам снисходительно-ласково, больше с отеческой заботой, а не недовольно или зло, как ей казалось. Зато теперь в сравнении с неприятным настоящим к ней пришло понимание прошлого. Вишневской отчаянно захотелось ухнуть себя по голове чем-нибудь тяжелым за проявленный идиотизм и личную глупость. - Я могу убить человека и знаю, как сделать это, оставшись безнаказанным. Желание возникает, Цветок, поверь, и возникает часто...

Маргарита чувствовала себя все хуже и хуже, создавалось впечатление, что он не столько давит на нее словами, сколько действует морально изнутри, в самой ее психике. Голова закружилась, стало немного подташнивать. Может быть, не стоило давать ему такой воли действий и подпускать к себе настолько близко. Она прерывисто вздохнула.

Максим не сразу уловил перемены в ней, как-то не сообразил, что девчонке таки удалось напрочь выбить его из душевного равновесия, и похоже это плачевно обернулось для нее же. Ковалев с трудом заставил себя успокоиться, потянул ее за руку, обнял, прижав к себе, и вернул свой Цветок в нормальное состояние. Несколько мгновений спустя она невнятно пробормотала что-то в его джемпер.

- Что? - не понял Макс.

Вишневская приподняла голову, взглянув ему в глаза.

- Философ, но уж точно не Анискин.

- Говорил, кличка паршивая, - улыбнулся Максим, потакая детскому диалогу. - Давай рассказывай конкретнее, что делать собралась.

- А ты как обычно расскажешь, что мне из этого делать, а что нет, - раздраженно констатировала девушка.

На этот раз Ковалев рассмеялся.

Дима недовольно вглядывался в лицо Нади. Вот уж и впрямь: чем меньше девушку мы любим, тем больше нравимся мы ей. Кто знал, что ее расстройство от потери верного и преданного поклонника перерастет во вполне реальную влюбленность. Женский эгоизм, воистину, странная вещь.

Надя сидела рядом на стуле, и по палате разливалось диковатое ощущение преданной нежности. Это что вообще такое? Хорошо соседей не было, сестра постаралась, оплатив отдельную палату, никто коситься не станет, а, учитывая маниакальное стремление одноклассницы получить его расположение любой ценой, коситься бы однозначно стали. Да, он лучше еще раз пять с морелльцами пообщается, чем продолжит получать вот такое вот внимание от Нади.

Она расстроено вздохнула, почувствовав направленную на нее враждебность. Хой прищурился и окатил ее волной презрения. Девушка расстроилась, но сдаваться по-прежнему не собиралась. Дима уловил едва заметный след надежды на еду.

Еду?

Проник чуть глубже, двигаясь по следу нужной эмоции в ее голове. Это надо же. Надьку некто близкий убедил, будто ухаживая, проявляя недюжинные кулинарные таланты, она вернет потерянное внимание. Вот для чего весь этот пластик в пакетах. Спору нет, запахи манящие, но глупость ведь чистой воды. Лично его больничный обиход устраивает на все сто, да он лучше Анькиных пирогов отведает, хотя девчонка их наверняка принесет ему сырыми и ядом крысиным для пущего эффекта заправит.

Отчего вспомнил про дочь иерея сам толком не понял, но мысль про пироги в ее исполнении насмешила, чего не скажешь о Наде. Последняя вдруг напряглась и с силой стиснула зубы, давя в себе непрошенные эмоции, довольно яркие эмоции. Дима с удивлением осознал, что его ревнуют, а мгновение спустя ощутил в коридоре приближение самого виновника ревности.

Что понадобилось Анне вновь он не знал, она была как обычно непроницаема, но идея получить свой долг за спасенную девичью честь, а быть может и жизнь, обратно родилась мгновенно. Осталось воплотить в реальность замысел, да так, чтоб сама должница ему ничего не попортила. Строить планы было некогда, и Димка решил действовать по наитию, как карты лягут, так и сыграет. Шанс победить мал, но имелся, главное застать даму врасплох.

В дверь тихо постучали.

- Заходи, - мягко окрикнул он. Девушка осторожно вошла в палату, привычного воинственного настроя в ее серых глазах не светилось, чему Хой только порадовался.

- Ань, прости меня, пожалуйста, - искренне произнес он для начала, приложив к словам волну ярких эмоций почти мучительной нежности и ласковую улыбку. Действие и то, и другое возымело почти сходу, причем следить за реакцией Нади Диме отчего-то было совершенно неинтересно, его больше на данный момент занимали чувства дочери Виктора.

Аня во все глаза смотрела на парня. Поверить в услышанное было задачей нетривиальной, причем она всем существом ощущала, что Димка не лжет, еще и с кровати подняться вздумал. Девушка испуганно кинулась к больному.

- А ну, лежать! - в глазах парня мелькнуло на мгновение нечто агрессивное и тут же пропало, сменившись новой ласковой улыбкой, хуже - улыбка неумолимо стала сексуальной. Он так умеет? Сердце ухнуло в груди и принялось учащенно биться, если бы не это Аня, наверняка, не стояла бы, раскрыв от удивления рот, и не пропустила бы приближение к себе уже знакомой влюбленной в Вишневского девицы.

Надя бесцеремонно оттолкнула удачливую соперницу со своего пути и исчезла в коридоре, хлопнув деревянной дверью палаты. Скрывать ревность и злость не имело смысла, он знал.

Первый шок прошел, растерянность сменилась подозрительностью, Аня прищурилась.

- Это что было?

- Долги с тебя собираю, - Димка перестал улыбаться и, поморщившись, сел в кровати. - Не обижайся, она меня реально достала.

Конечно, хотелось нагрубить, а еще чуток подраться, но паршивое чувство вины, не дающее ей спокойно спать с треклятой пятничной ночи, не позволило совершить ни первого, ни второго. Вместо этого Аня стянула рюкзак с плеча, прошла до кресла у противоположной от кровати стены и опустилась в него.

- На этом все? Мне можно больше не загоняться?

Хой отрицательно покачал головой.

- Нет. Это временно, а вот избавишь меня от Надежды совсем, и мы - квиты.

- Оставь надежду всяк сюда входящий, - после недолгой паузы со смешком протянула Аня.

На этот раз глаза Вишневского оценивающе скользнули по ее лицу. Девушка, сама не зная почему, задержала дыхание. Что-то не то было с этим взглядом, нечто неуловимо новое, он и раньше изучал ее внешность, но точно не вот так. Нужно было срочно что-нибудь сказать или спросить, наверное, даже не обязательно умное.

- Избавить - это в каком смысле?

- Не в криминальном. Посидишь тут, сыграешь объект взаимной любви, - Дима улыбнулся искрящейся злости, начавшей рассыпаться по воздуху со стороны казенного кресла. - Не надо планировать мое убийство. Я сам все, что надо с эмоциями сделаю, а ты рядом молча подежурь.

Аня выразительно покрутила пальцем у виска.

- С дуба рухнул? Я ж обычная. Эта твоя краля с ходу просечет, чего у меня там в душе, а я тебя в душе, поверь, не жалую.

- Вот, а то я не догадываюсь, чего ты там в душе. Надька не узнает, просто не сумеет. Может ты и обычная, но уж чересчур непробиваемая обычная. Твои эмоции, если ты желаешь, закрыты наглухо.

- Серьезно?

Девушка выглядела немного удивленной и невероятно довольной одновременно. Дима склонил голову набок, насмешливо рассматривая ее.

- Как никогда.

- А ты тоже не знаешь?

- Тоже.

- Врешь.

- С чего?

- А пытался?

Парень утвердительно кивнул. Занятный выходил разговор и странно приятный.

- Вот урод! - возмутилась юная собеседница.

- Анютик вернулась! - наиграно восхищенно воскликнул парень.

- Чтоб тебя...

- Меня и так уже из-за тебя.

- Кто ж тебя лезть просил?

На этот раз Димка ощутил плавно нарастающую злость. Кайф словить собралась с морелльцами? Со всеми сразу, или предпочла бы, чтоб они ее по одному? С трудом удержался от того, чтоб озвучить мысли. Вместо этого тихо предупредительно попросил:

- Ань, не начинай.

Девушка отвела взгляд и принялась с преувеличенным интересом рассматривать пожелтевшие от времени жалюзи на окне.

- Извини.

Хой в очередной раз попытался проникнуть за стену в ее психике, уж больно велик появился соблазн узнать, что же такое творится с ней сейчас, что она сама на себя не похожа. Тщетно.

- Я помогу, - продолжила Аня. - И спасибо за то, что сделал для меня. Когда теперь появиться и убить надежду?

Чего стоило остаться спокойной, когда в душе разрушительным смерчем носится вихрь различных по своей природе эмоций, одному богу известно. Девушка напряженно следила за обитателем палаты, коего так опрометчиво явилась навестить под давлением собственной совести. Все шло совсем не так, как должно было идти, и уж точно совсем не так, как было раньше. Почему он перестал быть заносчивым уродом? Почему сейчас под его взглядом она чувствовала себя так непривычно, так... Девушкой.

Аня словно во сне следила, как Дима поднялся с кровати, преодолел разделяющее их расстояние, опустился на пол возле кресла и положил ладони на ее колени. Сквозь ткань джинсов проникло тепло, она замерла, завороженная странным и невероятно приятным ощущением.

Дверь палаты открылась, явив за собой пресловутую Надежду. Представшая красочная картина по-видимому весьма впечатляла, поскольку дверь тут же с грохотом захлопнулась. Аня вздрогнула, но глаз отвести от Вишневского так и не смогла. Она трезво осознавала, что все проделанное парнем - игра на публику, он точно знал, что Надя возвращается, вот только его серьезный внимательный взгляд почему-то никак не вязался с актерским трудом. Девушка тяжело прерывисто вздохнула, рассматривая начавшую заживать нижнюю губу. Из шва на брови вынули нитки. Опухоль с переносицы до конца еще не ушла. Сбитые костяшки пальцев порозовели. Она непроизвольно поплотнее обняла рюкзак и впервые за все время находясь рядом с Вишневским ощутила смущение.

- На сегодня все? - прервала Аня затянувшуюся немую сцену.

- Да, - Дима поднялся и со смешанными эмоциями в душе проследил, как девушка практически бегом покинула его палату. Как-то раньше не обращал внимания, что она такая мягкая и... несчастная что ли. Не приходилось вглядываться, а стоило.

Маргарита, закрыв глаза, удобно расположилась на стуле. Знакомая легкость и всепрощение при поддержке Максима извне дарили невероятную силу. По-сути вопросы в соседнем кабинете задавал Олег, единственный аккредитованный адвокатом особенный на этот разговор. Ковалев прикладывал максимум усилий, отгораживая от внешней действительности самого правозащитника, неожиданно для Маргариты оказавшегося одаренным. Их с Максимом недавняя беседа была ненапрасной, поскольку такой вероятности ей в голову как-то не приходило, зато ее следователь идею принял и проектно усложнил, учитывая все известные ему детали.

И вот теперь она упорно заставляла пойманного парня не следовать инструкциям адвоката, и при этом старалась не попасться сама, не оставить следа в хрупкой психике задержанного, иначе, прознай даже постфактум о подобной полицейской хитрости, любой юрист запросто получит официальное признание показаний задержанного недействительными, а сами действия следственных органов противозаконными. Задача выходила нетривиальная, но Рита и сама, кажется, была созданием нетривиальным, да и Максим тоже, а вместе они и вовсе, наверное, могли бы горы свернуть. Проверить не помешает. К тому же Вишневской хотелось реабилитироваться в глазах следователя, доказать, что она - не безответственная дура, неспособная понять что делать можно, а чего нельзя. Как там у Маяковского? "Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха..." Не повторится больше, чтоб ее отчитывали за очевидные вещи.

К тому моменту, когда она нанесла последний штрих, заставив парня подписать протокол, стало ясно, что по большому счету задачу поиска заказчика исполнить будет проблематично. Ни имени, ни примет, лишь телефонный разговор и конверт с деньгами на детской площадке.

"Маргарита, поймай адвоката в коридоре сейчас и загляни что в его голове. Одной тебе можно и не бойся, я рядом".

Шепот Макса в ее голове приятно щекотал нервы. Скажи кто ей пару дней назад, что такое возможно, она бы посмеялась над тем чудиком и фантазером.

"Я не боюсь".

"Боишься. Сильно устала? Справишься?"

"Справлюсь".

"Уверена?"

"Да".

Девушка вернулась в свое тело, и былой уверенности как-то резко поубавилось. Оказалось, что даже веки приподнимались с трудом, кожу покалывало, а мышцы рук и ног отказывали в содействии своей хозяйке. Сердито стиснув зубы, Маргарита поднялась со стула и направилась к двери. Темнота опустилась на нее мягким легким облаком.

Сознание вернулось спустя несколько минут. Девушка испуганно распахнула веки и резко села в обширной мягкой кровати.

- Тише, ложись обратно.

Комната, в которой она очнулась, была весьма обширной спальней, а голос принадлежал Максиму.

- Как самочувствие? Что-нибудь болит? Тошнит?

Вишневская внимательно прислушалась к себе.

- Нет. Хорошо все вроде. Я в обморок упала. Мы где? Я только пару минут... - неуверенно закончила она, толком не зная как объяснить такое поразительное преображение казенного кабинета в со вкусом убранную комнату.

Макс в одних джинсах лежал рядом на кровати.

- Упала - это верно, только не в обморок, а в сон. Сейчас, - он взглянул на наручные часы, - уже раннее утро среды. Так что с парой минут ты преуменьшила. Ложись обратно.

Маргарита упала на кровать и уставилась на яркую лампу на потолке.

- Это чтоб не уснуть - раз, и чтоб, если с тобой что случиться, не проморгать - два. Врач уверил, что вроде все отлично, ты даже сквозь сон ему нечто матом изложила, но я себе как-то больше доверяю.

Девушка повернулась на бок, пристально рассматривая профиль Ковалева.

- Я не помогла, прости.

Он медленно сменил позу так, что они оказались лежащими лицом к лицу. Синие глаза ласково изучали ее.

- Ты и так проделала невозможное.

Вишневской вдруг стало страшно от посетившей голову шальной мысли.

- Максим, надеюсь, все реально, и мне не снится.

- Дом вполне реальный, - он улыбнулся, - родители его десять лет строили. Тебя дежурный скорой велел подальше от человеческих эмоций увезти, а тут ближайшие соседи через участок, достаточно далеко я думаю.

- Все равно, ты не знаешь, какой хаос моя психика. До встречи с тобой я изо дня в день боялась сойти с ума. Кто знает, может, так и случилось, и все это - плод моей больной фантазии.

Мужчина протянул в ответ невнятное "м". Маргарита вздохнула. Не хочет успокаивать и ладно. Решила сменить тему, затолкав очередной страх поглубже.

- Я спала? Почему же мне тогда показалось, что потеряла сознание, и я не помню, чтоб с врачом говорила.

- Моя вина. Я тебя перегрузил. Поспи еще, со всем остальным разберемся потом, - к словам Максим приложил изрядную долю давления. Она практически сходу подчинилась, прикрыв глаза. Несколько минут спустя слуха коснулось мерное еле различимое дыхание.

Ковалев осторожно поднялся, выключил свет и вернулся к девушке. Чувство вины за произошедшее так и не желало отпускать. Думай он не только о себе, с ней бы ничего не случилось. Когда она днем вдруг пропала из его головы, он испугался, понесся в соседний кабинет. Оказывается, видеть ее на полу без сознания было страшнее всего, свидетелем чего он становился раньше.

В деталях запомнил последующее. Спасибо Олег был рядом, сразу определил, что Цветок в сознании. Степанов с врачом "скорой" вдвоем привели девушку в чувство, получили красноречивую просьбу отстать и новый обморок. Термин "психофизиологическая гиперсомния"[12] применительно к одаренным Макс слышал и раньше, было у него дело о двух дошколятах, решивших опробовать запрещенное развлечение старших одаренных, но вот вживую наблюдать приступ не приходилось. На душе вновь заскребли кошки, чувство вины по-прежнему не сдавало позиций.

Утром нужно будет ее отвезти на МРТ. Вообще, томографию Максим организовал бы и днем, но тут он власти не имел. Пациентка совершеннолетняя, угрозы жизни нет - руки у него связаны. Врач, молодая угрюмая женщина, снисходительно улыбнулась его попыткам докопаться до всех вероятных мало-мальски опасных последствий и посоветовала снизить стресс до минимума, а лучше вовсе убрать. Мысль о загородном доме родителей пришла сама собой, с помощью Олега и мамы Ани перенес Маргаритку в машину Степанова и велел другу рулить на работу к отцу. Виктор отдал ключи сыну привычно без лишних вопросов, за что Ковалев был ему искренне благодарен, матери бы на такой подвиг не хватило.

У изголовья задребезжал телефон. Макс соскочил с кровати, схватил аппарат и выбежал из спальни.

- Да?

- Максимка, - голос мамы Ани звучал странно серьезно и устало.

- Что?

- Я пришла к выводу.

- Какому? Ты о чем? Мам Ань, тебе отдыхать надо. Времени сколько?

- Чтоб обо мне так сын заботился, - недовольно проворчала в динамик пожилая женщина. - Я обдумала твое поведение днем, и то, что ты в паре с этой девочкой делал, переосмыслила твои пять лет работы. В общем, Максимка - ты одаренный, только не как мы все, а в другую сторону.

Ковалев устало потер лицо.

- Хорошо, - мягко начал он, - одаренный и ладно. Ложись отдохни, а с утра на свежую голову обсудим.

- Ах, ты, поганец! - возмущенно прошипела Афанасьевна в трубку. - Как обычно, да? Твое мнение - единственно верное, а у старой Аньки маразм взыграл? Так и быть. Обсудим, с утра, причем лично! А ты пока, гаденыш, на досуге подумай, с чего вдруг иные обычные не способны на то, на что способен ты.

Дожидаться ответа женщина не стала. Максим уныло послушал тишину в трубке и, оторвавшись от перил, заглянул к Маргарите. Девушка мирно спала в той же позе, в которой он ее оставил. Тревожить и без того хрупкий сон цветочной феи своими переживаниями совершенно не хотелось. По большому счету он и сам нуждался в отдыхе и нуждался как никогда.

Ковалев, тихо ступая по деревянной лестнице, спустился на первый этаж. Безошибочно нашел в родительской коллекции старый альбом Crossroadz и через несколько минут гостиную, освещенную мягким оранжевым светом торшера, заполнили первые плавные гитарные аккорды и хриплый голос губной гармони. В отцовских запасах обнаружилась бутылка White Horse, с ней Максим и расположился на диване поудобнее, вознамерившись философски созерцать потолок, наслаждаясь ярко выраженным торфяным привкусом скотча.

За приятным занятием время тянулось незаметно. Ковалев, в общем и целом, не думал ни о чем, пребывая в блаженном состоянии релаксации. Хотя нет, о ком-то конкретном он все же размышлял - о той, что спала в комнате наверху. Впервые за все время показалось, что он слишком много на себя взял. Не господь-бог, чтоб вот так распоряжаться чужой жизнью, подводить под черту. Тем более она, в общем-то, толком и не повзрослела. Физически, юридически может быть, но вот морально - девчонка. Максим улыбнулся, вспомнив ее смущенный шепот в парке. По венам разлилось тепло, лаская и обжигая мышцы в теле.

"Меня тошнит просто от мысли, что парень, ну, или мужчина, в которого я не влюблена очень-очень, меня где-то там касается, а тем более сексом со мной занимается".

Зато когда речь заходит о нем, о Максиме, Цветок совершенно не против, более того, совершенно "за". Черт дернул влюбить ее в себя еще до того, как сам разобрался, чего хочет. С одной стороны - странная, скорее маниакальная привязанность, желание защитить, помочь, отгородить, плюс непреодолимое по своей силе физическое влечение, с другой стороны - если это любовь, то извращенная какая-то любовь. У нормальных людей подобной нет.

Максим прищелкнул языком, рассматривая на свет бутылку, вспомнились слова мамы Ани. Может, и вправду не нормальный он? Отчасти логичная догадка на самом деле, если задуматься-то.

- Годы тренировок, остальное - мутотень, - зачем-то вслух уверенно произнес Ковалев. Точно так он утром Афанасьевне изложит: четко, коротко и по существу. Она проспится и наверняка с ним согласится. Какой из него одаренный, да еще и в "обратную сторону". Придумала же термин...

Прозрачные шторы полоснул белый режущий свет фар. Максим мгновенно подобрался, поднялся с дивана, вышел в коридор и проследил в окно за знакомой служебной десяткой, остановившейся возле ворот. Босыми ногами влез в ботинки и отправился открывать калитку, выяснять какую весть принесла судьба.

Судьба, против его ожиданий, принесла не весть, а Катерину, причем дама была за рулем лично. Максим пригласил сослуживицу в дом, проводив ее через столовую на кухню.

Темные глаза восхищенно напряженно следили за ним. Он и раньше ловил на себе не один такой женский взгляд. Приятное ощущение, рождает определенный стимул и дальше сохранять форму, дабы вызывать подобное восхищение у противоположного пола. Ковалев оперся бедром о столешницу и с любопытством медленно внимательно осмотрел стройную идеальную фигуру незваной гостьи. Мысли лениво плыли в голове, сменяя друг друга. Катерина вызывающе улыбнулась и приблизилась к нему вплотную. Максим отстраненно подумал об отсутствии приветствия, да и вообще отсутствии какой-никакой кривой попытки объяснить поздний визит. Нет, понятно, она явилась с одной целью: получить его, но до этого объяснение излагала, а тут вдруг - тишина.

Пока он раздумывал, женщина села на столешницу рядом и, ухватив Максима за предплечья, потянула на себя, заставив расположиться аккурат меж ее раздвинутых бедер. "Красиво", - единственная мысль, посетившая голову Ковалева, совершенно не совпадала с тем, что хотела получить Катя. Последовавший за ее действиями поцелуй ничем не отличался от предыдущего. Сопротивляться не было желания, вместо этого было желание увидеть, в какой момент она, наконец, обратит внимание на ответное равнодушие и остановится.

Не вышло. Женщина совершенно определенно была настроена на победу. Тонкие изящные пальцы блуждали по его телу, расстегнув пуговицу и молнию на джинсах и забравшись за пояс. Стройные ноги обвивали его бедра. В памяти, словно в сравнение, всплыли прикосновения Маргариты, нервные окончания мгновенно среагировали, подарив своему хозяину ощущение тысячи иголочек, покалывающих кожу изнутри. Катерина уловила смену его настроения, списав, по-видимому, на свой счет.

Максим снял с себя ее ноги, отошел к противоположной стене и застегнул джинсы.

- Я о Маргарите вспомнил, - в любом случае субординация и дружеские отношения уже пострадали, хуже не будет.

Катя спрыгнула на пол, одернув платье из тонкой шерсти, и холодно кивнула.

- Понятно. Молчание - золото, Ковалев. До завтра.

- До завтра, - он пожал плечами и проводил гостью до машины. Предлагать остаться не стал. Дальнейшее неформальное общение совершенно не импонировало.

Только когда треклятый дом исчез за поворотом, Катя позволила слезам скатиться по щекам. Зачем она вообще сорвалась к нему? Ведь знала же, что Макс больше не интересуется ей, знала, что девчонка эта одаренная с ним сейчас, и все равно на что-то надеялась. Попытка - не пытка. Как же. Пустой звук народная мудрость. Пытка и пытка невообразимая.

14

Максим зашел в дом и обнаружил сидящую на предпоследней ступени лестницы Маргариту. Девушка обнимала колени и с преувеличенным вниманием рассматривала свои босые ступни. Он вздохнул, дошел до нее, взлохматил на макушке русые шелковые волосы и отправился обратно на диван допивать виски - ни на что другое сил просто не оставалось.

Несколько мгновений спустя Цветок опустилась на пол рядом, у изголовья. Зеленые глаза мягко с укоризной рассматривали его. Макс неопределенно повел плечом, глядя в потолок. Еще одна капля в море, он и без того немало вреда ей причинил. Маргарита протяжно вздохнула, забралась к нему под бок и обняла.

Ковалев отставил бутылку в сторону, ощущая приятное удовлетворение от ее поведения, устроил русую голову на свое плечо и прижал девушку крепче.

Рита лежала и пыталась понять, какая из болезненных эмоций тянет чашу весов сильнее. Сквозь сон она слышала, как уезжала та женщина, и обычный человеческий слух тут был совершенно не при чем. Не шуршание шин по гравию заставило ее проснуться, а отчаянье и гнев, захлестнувшие несчастную. След этой психики Маргарита не спутала бы с иным. Катерина. Она приезжала к нему со смутной и неясной надеждой. Надежда не оправдалась, он был равнодушен, к тому же пьян.

В душе девушки теплился огонь от осознания холодности Максима к столь откровенным притязаниям, но... Но с другой стороны на весах возлежала обида. Ведь не остановил он ночную гостью сходу, не отказал, только наблюдал, и вот сейчас вместо извинения холодное пожимание плеч. Кажется, и не он вовсе недавно жаждал, чтоб она осталась с ним рядом, тянул к себе, звал в снах, целовал. Обиду плавно сменяла злость. Маргарите до безумия захотелось высказать свои эмоции, причинить в ответ ту же боль, что испытывала сейчас сама.

- Не хотел, чтоб исчезала, - безразлично уныло прошептала Вишневская. - Я дура наивная, я поверила. Зачем было врать? Я ведь и без того согласилась тебе во всем помогать за Димку, - она подняла взгляд на лицо Максима.

Ковалев по-прежнему молчал, изучая потолок, только на скулах ходили желваки. Несколько мгновений Рита пребывала в странной прострации, осмысливая его реакцию, затем отвела глаза, стараясь не разреветься. Почему не отрицает? Она надеялась, будет отрицать. Нет? Выходило, только что сама того не желая, из-за обиды раскрыла правду? Он и в самом деле все это время играл на публику, привязывал ее к себе просто из желания добиться собственных целей. Девушка в отчаянии, невзирая на слабость, сосредоточилась и постаралась проникнуть под его защитную стену.

Пусто, ничего кроме внешней корки льда она не ощутила.

В душе вдруг остались бесконечная боль и страх, мгновенно поглощая каждый сантиметр тела.

- Ты был прав, когда в парке тогда сказал, что я не смогу догадаться опасный ты или нет. Я не могу.

Маргарита осознала, что слезы сдержать все же не сможет, она спешно поднялась, вывернувшись из предательски желанных и теплых объятий, и бегом отправилась наверх в спальню - идти ей больше было некуда. Хотелось просто остаться одной, забиться в угол и расплакаться, а спальня была единственным местом, которое она знала в этом доме, больше никуда не заглядывала. Осторожно прикрыла за собой дверь.

"Гнездишься?" Так он спросил тогда утром, она же сделала вид, будто не поняла. Хотя он был прав, ей действительно для спокойствия всегда требовалось спрятаться, скрыться, как в детстве, построить свой собственный шалаш или домик. Маргарита ухватила с кровати плед и подушку, забралась с ногами в дальнее от входа кресло, укуталась с головой, сжавшись в комок, и разревелась, позволяя соленой едкой воде освобождать ее от дикой боли и отчаянья.

Впрочем, ненадолго.

Он пришел почти сразу, перетянул ее прямо в одеяле на пол, усадив перед собой, и обнял. От такого простого и бесцеремонного обращения слезы полились сильнее. Жалко стало? Действительно, если ему Катя не нужна, с какой радости должна была понравиться она, такая неяркая невзрачная? На что надеялась и чему верила? Самообман - самая страшная в мире вещь.

- Цветок, иди ко мне, - мягко произнес Максим.

- А? - более внятного звука извлечь из горла просто не вышло.

Вместо слов в ответ пришла теплая мягкая волна ласки, нежности и безграничной вины. Увлеченная неожиданными чувствами с его стороны, девушка позабыла о слезах и ринулась туда, где всего несколько минут назад натолкнулась на холодную стену. На этот раз препятствий не было, только дикий ураган эмоций.

Макс почти физически ощущал, как маленькая хрупкая девушка испуганно и слишком осторожно крадется в его голове среди всего того хаоса, который он не мог никак унять. Справиться с собой совершенно не получалось, и уж никак положение не спасали воспоминания о зеленых глазах с затаенной в их глубине болью и обидой, вопросы, которые она задала просто для того, чтобы больнее задеть его, и вот теперь рвущие душу на части слезы. Господи, благослови женщину! Только женщина способна убить тебя, оставив при этом в живых.

Он позволит ей все, что она только пожелает. Маргарита с удивлением и страхом отреагировала на его странную решимость. Все, что она пожелает? И еще вот это его странное упоение, словно на милость победителя, точнее победительницы, сдался и наслаждается своим поражением, а она-то думала, у нее не все дома. Максим рассмеялся вслух, заставив девушку вздрогнуть и осознать, что все еще торчит под одеялом. Она выбралась наружу и неуверенно взглянула на темный силуэт его лица.

Он не врал, не обманывал, он на самом деле хочет быть с ней и тянется, и странно обожает. А еще внешняя холодность - не показатель внутренней. В его голове творилось невообразимое, невозможное и всегда сокрытое от глаз, даже от ее глаз. Он никогда не будет открытой книгой ни для одного, пусть и самого сильного особого, всегда будет оставаться то, что он спрячет.

- Ты одаренный, - откуда взялась в ней эта уверенность Маргарита не знала, но в словах своих была убеждена абсолютно. - Таких как ты не бывает.

Ковалев молчал, глядя на темный силуэт девушки. Отрицать или подтверждать ее слова не хотелось.

- Не веришь, да? Кто тебе до меня это сказал? - все еще хрипловато от недавних слез произнесла она.

Он молча подсказал ответ. Ни убеждать его в чем-либо больше, ни спрашивать Маргарита не стала. Достаточно и так. Вместо этого она избавилась от одеяла, обняла его за талию, прижавшись покрепче, зажмурилась и принялась осторожно мягко, а главное ненавязчиво наводить порядок в душе того, кто, по мнению окружающих, был олицетворением уравновешенности и порядка. Странная вышла смена ролей.

Максим оперся о кресло спиной, прикрыл глаза и просто наслаждался ее присутствием, поведением... ею самой. Расслабиться по настоящему, позволить кому-то распоряжаться своими эмоциями - никогда не думал, что это настолько упоительно. Зеленоволосая, зеленоглазая фея деловито крутилась в его сознании, что-то мурлыча то ли вслух, то ли в его мыслях - Макс уже не разбирал - волны блаженства накатывали одна за другой, лаская, потакая, предвосхищая. На ум приходили странные эпитеты для описания того, что он ощущал. Он плавно растворялся в ней или же в окружающей действительности, хотя, наверное, все же больше в ней. Она была потрясающей, невозможной, такой сексуальной, серьезной и сосредоточенной, а еще он отдал себя ей, позволяя руководить и вести, позволяя ей все, что она пожелает. Словно когда он давал ей удерживать себя во сне и целовать, только сейчас было сильнее, ярче, иначе. Дыхание сбилось, его окружал запах Маргаритки, ее вкус, ее желания и страхи, ее ранимость и сила. Он заблудился в ней и жаждал, чтоб все именно так и оставалось. Пусть будет его и с ним, пусть вот так изредка мурлычет и блуждает в нем, пусть заставляет его таять от одной только мысли о ней, ее ласке и прикосновениях. Он хочет ее всю именно так, не меньше.

Сквозь пелену упоительного помутнения расслышал тихий, хриплый стон. Она стонала его имя, и вот тогда он, наконец, осознал происходящее. Открыл глаза. Взору предстала потрясающая картина. Гибкая фигура на его коленях извивалась и что-то невнятно нашептывала, пребывая в странном экстазе. Максим довольно улыбнулся оправдавшейся догадке. Кажется, некая девочка только что испытала на себе то, что безнаказанно делала все это время с ним. Месть - неповторимое блюдо, даже если ты его отведал совершенно случайно.

Значит, это делается вот так? Определенно ему понравилось, остальное - дело тренировок, благо, объект для опытов имеется.

- Только попробуй, я отомщу, - сипло простонала Маргарита, начиная приходить в себя.

- Да? Тогда я, пожалуй, потренируюсь прямо сейчас, раз уж начал...

Максим улыбнулся, прикрыл глаза и с новой волной упоения выполнил обещанное, ощущая, как в его руках все больше и больше изнемогает его Цветок.

- А-а-а, - Маргарита никогда не думала, что утро может быть настолько тяжелым. Голова гудела, во рту пересохло, тело ломило. Создавалось ощущение, будто она всю ночь опрокидывала коктейль за коктейлем и теперь вот законно мучилась диким похмельем.

- Сегодня повторим? - бодрый воодушевленный новыми открытиями голос Макса над ухом не предвещал ничего хорошего.

- Не-е-ет, - все так же обессилено и хрипло выдавила девушка. - Совесть имей.

- А кто тройку часов назад просил еще и еще.

- Садист.

- Мазохистка, - он рассмеялся. - Ладно, шучу. Позавтракай или просто хотя бы молока попей и спи дальше. Там Афанасьевна сейчас явится, я внизу, зови, хорошо?

Маргарита улыбнулась и, наконец, решила приоткрыть веки. Синие глаза ласково, пристально изучали ее лицо, а еще он все это время не переставал кончиками пальцев гладить ее скулы, волосы, шею и плечи. Она вздохнула и потянулась к подносу возле кровати.

Максим молча ждал, пока Цветок допьет, затем склонился и сделал то, что хотел сделать на протяжении всей ночи, - поцеловал. Девушка протяжно выдохнула ему в губы, легко сдаваясь и отдаваясь во власть непередаваемых по силе эмоций - теперь он ощущал все, что происходило в ее голове. Несколько часов назад она на этой самой кровати изнемогала от его мыслей и фантазий, извивалась, стонала, умоляла не останавливаться. Последнее нравилось Максиму больше всего. Знай он ранее, о тех ощущениях, которые дает власть одаренных друг над другом, пожалуй, не отказывался бы быть таковым. Он заставлял ее сходить с ума от желания и наслаждения снова и снова, сам же пристально наблюдал, удерживаясь от соблазна перейти от эмоций к реальным действиям.

Нет. Теперь ему хотелось иного. Макс понятия не имел, в какой момент пришло странное решение, но с Маргариткой он желал гармонично соединить и то и другое. Невесть откуда взявшееся тщеславие толкало его заставить зеленоглазую одаренную ощутить себя слабой обычной. Не меньше. Почувствовать, что она забыла о своих способностях, потерялась в собственных ощущениях, не способна проникнуть к нему в мысли, а способна только таять в его руках, словно она ничем не отличается от других женщин.

Оторвался от теплых манящих губ и взглянул в дорогое лицо. Внимание привлекла тонкая морщинка, пролегшая между русых бровей.

- Ты о чем-то подумал, вот... Что это?

Максим довольно улыбнулся и указательным пальцем провел по мягкой коже, разглаживая доказательство ее недоумения.

- Любопытной Варваре на базаре ее маленький симпатичный курносый носик чуть-чуть укусят, чтоб не повадно было, - с этими словами и искренним смехом Ковалев поднялся и покинул комнату.

- Максим!

Возмущенный требовательный голос за спиной поднял волну ликования в душе. Чудесное, однако, утро и не менее чудесная девушка в его постели. В прекрасном расположении духа он сбежал по лестнице и отправился на кухню допивать кофе в ожидании мамы Ани.

Аня лежала в своей кровати и пристально рассматривала потолок. Четверг, утро, время девятый, а желания вставать, завтракать, идти куда-то совершенно не было. Не было даже желания просто шевелиться. Все, чего хотелось, - созерцать облака, которые она же сама нарисовала вокруг лампы. Девушка задумчиво повернула голову, сменив угол зрения. Если вот так присмотреться, то, кажется, она неплохой художник, а может быть, и нет - всегда не хватало самоуверенности определиться с четкой позицией относительно своих талантов. Вроде бы да, а вроде бы и нет, кто разберет? Аня вздохнула и подумала о матери, которая сейчас помогала отцу. Мама вообще с маниакальной настойчивостью поддерживала все решения мужа что бы ни произошло и какими бы лишениями это не грозило семье. Бабушка утверждает, что вот так и выглядит настоящая любовь.

Девушка передернула плечами. Если такова настоящая любовь, то она совершенно не желает любить по-настоящему. Ломать себя ради другого человека - не ее удел, тем более отец все равно не ценит усилий матери. Неужто настолько слеп, что не замечает уставших глаз жены? Она ведь всегда измотана, всегда чем-то или кем-то озабочена, а еще эта его одежда. Сколько мороки он хоть понимает? Нет. Он поглощен другими, точнее всеми вокруг, кроме собственной семьи.

Аня протяжно вздохнула. В голове тревожно звенел маленький назойливый колокольчик: так думать об отце нельзя, но как же чертовски хотелось, чтоб он хоть раз увидел их, своих родных, не через призму взгляда человека церкви, а через призму своей личности, своих собственных чувств. Понял, осознал, кто, прежде всего, нуждается в нем и его помощи.

Телефон прервал плавное течение безрадостных мыслей. На экране светился незнакомый номер.

- Да?

- Не разбудил? - голос Димы звучал мягко низко.

- Нет, - от неожиданности Аня охрипла, пришлось откашляться. - Нет.

- Приедешь после школы?

Девушку поразило все: и осторожная ласка, скользящая в его тоне, и подбор слов. Назвать его нетактичным, учитывая общение в прошлом, сейчас язык бы не повернулся.

- Я прогуляла.

- А-а. Отвлекаю?

Аня собралась привычно ответить что-нибудь едкое, но не смогла. Вот так просто не смогла и все, он ведь не нарывается. Напротив, не спросил, почему прогуляла. Другой бы на его месте самозабвенно выпытывал, и не потому, что человек - ее близкий друг, у нее их просто нет, а потому что человеку банально любопытно, а назавтра он (возможно, она) сел бы в кафе в компании знакомых и рассказал душещипательную историю о несчастной или коварной девочке-прогульщице...

- Ань? - все так же мягко напомнил о себе ее ненавистный спаситель.

Девушка поняла, что, окунувшись в размышления, не ответила на вопрос.

- Да! То есть, нет.

Дима рассмеялся.

- Так да или нет?

- Будешь ржать, пожалеешь, - мгновенно ощетинилась она. - Чего хотел?

Парень закрыл трубку рукой, зажмурился и медленно выдохнул. Совершенно очевидно: девчонку родители никогда не утруждались ни воспитывать, ни как-либо наказывать.

- Попросить приехать после школы, - четко, сдержанно ласково повторил Хой, памятуя о неизбежном скором визите своей воздыхательницы.

- Это я поняла, - зло откликнулись из динамика. - Спросила: зачем?

- Анют, мы с тобой о чем вчера договорились?

Не съязвить не вышло, но какого ж черта так остро реагировать на простой безобидный смех?

В трубке раздалось сердитое сопение, затем она лаконично изрекла "два часа", и на этом их общение временно пресеклось. Что подразумевалось под таинственной фразой, Димка так и не понял. То ли приедет в два часа, то ли приедет через два часа. Впрочем, его устраивал любой вариант, главное не отказалась.

В два часа, внушительно топая, Аня вошла в его палату.

- Ну? - без предисловий невежливо выдала гостья.

- Сядь и помолчи, - в тон ей ответил Хой. После долгих раздумий, последовавших за телефонным диалогом, он пришел к выводу, что ее грубость скорее веселит, нежели злит. Забавная она девчонка. Бывают такие миниатюрные ручные пушистые собачки, немецкие шпицы - сторожевой инстинкт развит, а размеры подкачали. Вот и его Аня такая же. Маленькая, но злая! Подавил приступ смеха: порычать же вздумает, чего доброго.

Девушка сердито огляделась.

- Куда тебе сесть и помолчать? На кровать что ли?

Димка улыбнулся. Сегодня намеревался разобраться с обеими своими головными болями раз и навсегда. Кто сказал, что он не может использовать знаменитую поговорку "клин клином" по своему усмотрению? Для действенного результата удалил все стулья из палаты к соседям, сам же занял единственное кресло, в коем его и застала сейчас гостья.

- Нет.

Аня резко выдохнула, глаза ее удивленно расширились. Если он решил сделать то, что он решил, она ему мозги-то на место вправит!

Хой без труда разобрался в плохо скрываемых эмоциях, блуждающих по комнате, набрал в грудь воздуха, собираясь выдать заранее заготовленные доводы, но судьба распорядилась иначе. Надя приближалась, причем приближалась, ведомая следом сердитой Ани, и сама суть следа заставляла ее уверовать в себя. "Влюбленные" поругались - странный вывод, но иного его одноклассница отчего-то не сделала.

Промедление грозило срывом, Дима колебался мгновение, затем приподнялся, ухватил злую девчонку, уперто мнящую его своим врагом, обеими руками за талию и с силой рванул на себя, заставив обоих упасть в многострадальное кресло.

От возмущения и неожиданности Аня замерла, мысли спутались в голове, мешая хозяйке найти выход из сложившейся ситуации. А ситуация сложилась и еще какая! Ее не просто удерживали на коленях, но еще обнимали и зачем-то целовали. То есть девушка сходу осознала, что так неверно и вроде вырваться положено, только было одно но. При всем своем бунтарском характере, особой, пусть даже минимальной, развращенностью поведения Аня никогда не страдала. В том смысле, что вызывающими были одежда, поведение, на всякий случай мысли, но кидаться во все тяжкие и портить себе психику, жизнь и здоровье, она никогда не намеревалась. Позлить отца - одно, загнуться самой, чтоб позлить отца, - другое. Дурой она не была. Видимо это "никогда не намеревалась" и сыграло сейчас партию - глубоко загнанное любопытство, получив один на миллион шанс, приподняло голову, заставляя девушку жадно впитывать происходящее. Интересно, приятно, еще Аня кожей ощущала присутствие в комнате третьего лица и твердо осознавала себя участницей спектакля, а это значило, что она просто оказывает услугу своему врагу, не более.

Дверь палаты с грохотом захлопнулась. Дима с удовольствием краем сознания отметил решительный порыв со стороны Нади. Один заяц готов, остался второй. Вернее злой зайчик и зайчик, кажется, целуется впервые в жизни. Хой, не отрываясь от теплых губ, мягко проник в эмоции девушки. Так и есть, скрыть пытается, но от новизны ощущений барьер страдает, приобретая прозрачность. Причем очаровательный заяц бессовестно пользуется сложившимся моментом и самим Димой. Парень вздохнул, судьба у него такая что ли, быть вечно кем-то используемым?

В голову пришла шальная мысль. Если происходящее делает ее столь открытой, почему бы и нет? Дима прижал девушку чуть сильнее, углубив поцелуй. Она и не подумала сопротивляться, лишь окончательно утратила контроль, окатив парня волной любопытства и удовольствия, но это в первое мгновение. Дальше его в буквальном смысле подхватил поразительный по своей силе водоворот многочисленных невероятно сильных эмоций. Никогда раньше Димка не тонул, просто не мог тонуть, его сознание не впитывало в себя чужих чувств, сейчас же все было настолько ярко, что "непромокаемый" барьер не сработал. Хой захлебнулся, ослеп и растерялся.

Дикая боль, обида, страх скручивали изнутри, сжимая сердце тисками каждый раз при взгляде на черные юбки в пол, платки, храмы. На глаза наворачивались слезы. Она не носила распятие, всегда хотела его выкинуть, отца уверила, что поступила именно так, вот только малодушие не позволило исполнить угрозу. Тонкое серебряное украшение лежало в нижнем ящике комода, надежно скрытое от чужого внимания, но к мусору так и не отправилось.

Всегда такой невозмутимый, правильный, мудрый! Что он знает о мудрости и правильности? Верно помогать своей семье прежде всего и только потом чужим...

Аня уперлась одной ладонью в грудь парня, другую положила ему на лоб и что было сил оттолкнула от себя. Ни сбросить, ни хотя бы просто ослабить мертвую хватку его рук не вышло, но зато поцелуй прервался, а с ним, кажется, и видение. Тот факт, что ему удалось проникнуть в ее эмоции, она распознала сходу. Как? Девушка толком не разобралась, да это ее в данный момент и занимало менее всего. Какая разница как, если важно только, что сделал.

- Ты! - все поднявшееся из груди возмущение вылилось в единственном слове, произнесенном с откровенной ненавистью.

Димка тряхнул головой, стараясь прийти в себя, выплыть из темного марева чужой всепоглощающей боли. Своя собственная отступила на второй план, оттесненная яркими эмоциями этой маленькой девочки. Откуда в ней столько всего? Откуда так ослепляюще? Разве возможно жить с настолько сильными, противоречивыми чувствами и не свихнуться от них, обладая к тому же невероятной способностью скрывать все это огненное, испепеляющее многообразие за непроницаемой стеной контроля? Видимо можно. Каким-то образом она сумела.

Аня зачарованно смотрела в почерневшие глаза Вишневского. В них сквозило удивление, восхищение, а еще отчего-то нежность. Весь ее гнев улетучился мгновенно, и теперь, затаив дыхание, она пыталась придумать, как поступить дальше. Решение пришло в голову само собой.

- Ну, и каково?

- После сегодняшнего я тебя не трону больше, - мягко произнес Дима. - Ты меня не услышишь, и не увидишь.

- Замечательно! - девушка постаралась не поморщиться от странного нахлынувшего разочарования. Разве не этого она добивалась? Резве не желала избавиться от общества ненавистного папиного Димки? Желала. Так в чем же дело?

Он улыбнулся в ответ на ее слова и разжал объятия. Аня поднялась, сходу ощутив неприятную прохладу на коже там, где только что соприкасалась с его телом сквозь слои одежды. Такой теплый. И почему обратила на подобную ерунду внимание? Все его спектакль с поцелуем. Она вскинула рюкзак на плечо и поспешила убраться из палаты подальше.

15

- Цветочек мой ядовитый, ты уверена, что в норме? Я вот знаю совсем другое, - Макс и сам понимал, что для радости причин никаких, но поделать с собой ничего не мог. Настроение солнечное, всепоглощающе счастливое било через край, заставляя ласково подшучивать над уже порядком рассерженной спутницей.

- Знает он, - невнятно пробубнила девушка, безошибочно находя путь в путанице старых гаражей, прислонивших свои жестяные и кирпичные бока плотно друг к другу, образуя таким нехитрым образом настоящий лабиринт. - Показала на свою голову.

"Не на, а просто свою. Без предлога", - даже так, в мыслях, Максим звучал нежно и дарил обжигающее, немного пугающее ощущение принадлежности.

- Кыш!

- Врешь. Тебе нравится, - Ковалев не понимал, откуда вдруг взялся азарт показывать ей, что чувствует каждый минимальный поворот ее эмоций. Наверняка, оттуда же откуда и превосходное настроение с самого утра.

- А тебе нравится знать, что можешь знать. Вот закроюсь...

Ковалев рассмеялся, догнал девушку, обнял.

"Не сердись".

Маргарита поджала губы и окинула угрюмым взглядом следователя. Об ошибочности своего поступка поняла только когда почувствовала как на лице против воли ожила улыбка. Да и как иначе? Кажется, Ковалев после их восхитительной и немного странной совместной ночи преобразился. Сейчас он совершенно не походил на того сосредоточенного внимательного отстраненного мужчину, которого она привыкла видеть. Вместо него Маргарита вдруг отчетливо представила большого лохматого, потрясающе красивого синеглазого маламута, готового играть и носиться без цели. Чудаковатое сравнение, но иного голову не посетило. Девушка практически кожей ощущала, что при малейшем намеке на необходимость или опасность прежний Максим вернется на место, только ей подобного поворота совершенно не хотелось. Он настоящий именно такой, остальное - оболочка, панцирь.

Боже, кто-нибудь вообще до нее, Риты, знал, что он умеет столько говорить без перерыва? Ответ очевиден - нет, Вишневской даже не нужно было заглядывать в его голову, чтобы узнать.

- Ну, как? Уже заблудились?

- Не дождешься, - Маргарита сощурилась, преодолела последний поворот на пути к заветной цели и оказалась прямо перед проржавевшей в нескольких местах дверью дедушкиного гаража. - Давай ключи.

Макс протянул девушке увесистую связку и с сомнением осмотрел неутешительную картину отчаянной борьбы металла с влагой и временем. Что стало с содержимым сей консервной банки страшно было представить.

"Зато вся твоя, только заведи", - немедленно откликнулась на его эмоции Маргарита. Ковалев понаблюдал за движениями Цветка, склонившейся над непослушным замком, улыбнулся.

- Это ты про машину сейчас?

- Ну, конечно, про маши... - она осеклась и снова рассердилась. - Вот возьму и не буду с тобой разговаривать!

- Долго?

Девушка пробормотала нечто невразумительное. Максим не расслышал, решил, что оно и к лучшему, ничего положительного или информативного все равно не сказала, подошел ближе и забрал у нее ключи. Иначе они еще тут долго торчать будут в ожидании пока "независимая" и "самостоятельная" независимо и самостоятельно справится с замком. После значительных усилий со стороны Ковалева гараж, наконец, продемонстрировал свои недра.

- Вот! - гордо изрекла Маргаритка.

Макс сощурился. Прямо перед ними стояло серо-голубое нечто, в далеких восьмидесятых гордо величаемое Volkswagen Golf.

Вишневская мгновенно уловила его эмоции.

- Папа, когда дарил, сказал, что первая машина и должна быть такой.

- Правильно сказал, - Максим подавил желание шутить и относительно "машины", и относительно чувства юмора Вишневского-старшего, обнял девушку, достал из кармана телефон. - Давай-ка мы с тобой сейчас лучше отловим адвоката, а автомобилю твою замечательную пока спихнем знатоку и ценителю. Тем более, что ценитель мне должен многократно и по разным поводам.

- Это кто? - не поняла Рита.

Макс ответил ей молча. Она улыбнулась. Все-таки странные они с Олегом друзья...

Ноябрь вступил в свои права. Женщина поежилась под пронизывающим ледяным ветром, закуталась плотнее в тонкое кашемировое пальто и, хлопнув дверью Купера, включила сигнализацию. Тонкие высокие каблуки равномерно застучали по асфальту.

Подходя к парадной, она на автомате подняла взгляд на свою лоджию, затем на балкон напротив. Мысли мгновенно прыгнули к милому, беззащитному мальчику, который по воле судьбы сыграл роль ее курьера. Несмотря на столь короткий срок общения, она даже влюбиться в него немножко успела. Красивый молодой и так ее хотел. Жаль, не было времени поискать замену, могла бы поиграть с ним подольше, замечательно провести время. Что ж... Судьба видимо у него такая.

Женщина потянулась к ручке двери и внимательно, с интересом оглядела свою тонкую ухоженную кисть с голубыми линиями проступающих под кожей вен, длинные пальцы с аккуратными короткими полукруглыми ноготками. Довольная результатами осмотра, она исчезла в подъезде.

Низкие облака, причудливо перемешивая оттенки серого и фиолетового, застилали небо и терялись за горизонтом. Резной парадный фасад Эрмитажа темной тенью нависал над редкими прохожими. Позолота, что летом сверкала в ярких лучах солнца, радуя глаз заезжего туриста, ныне отливала болотной зеленью, придавая зданию зловещий вид.

Ангелина уже давно полюбила музей именно таким, угрюмым и неприветливым. Осенью он словно становился ей ближе, роднее, мог понять каково существовать на свете, когда на душе нет ничего кроме боли и пустоты. Женщина чуть сощурилась, вглядываясь в мраморное небо над головой... Когда каждый вздох, жест, поступок - напоминание неверно избранного пути. Когда каждый прожитый день не просто приближает к прямой дороге в Ад, а сам по себе уже является Адом.

Она не спеша пересекла Дворцовую площадь, свернула направо, преодолела ступени. Мокрая серая, вымощенная булыжником дорога под ногами дарила ощущение стабильности, пусть и временно, только короткий путь до набережной Невы. Ангелина медленно шагала, растягивая такое необходимое ей чувство. Там, у воды, ожидал подарок от ее незримого демона, человека, чьего лица она не видела никогда, но кому могла всецело доверять, не страшась быть проданной. Услуги Фабиана стоили дорого, но и ценились высоко. Не клиенты находили его, он сам находил их. Когда-то давно так случилось с Ангелиной. Низкий мужской голос в телефонной трубке просто предложил помощь именно тогда, когда она больше всего была необходима. С тех пор Фабиан ни разу не подвел.

Было в этом человеке неудобно лишь одно - он всегда и все решал сам. В его воле было исполнить или отказаться от дела. Отказы клиенты получали редко, по крайней мере, Ангелина всего раз слышала о таком прецеденте и никак не предполагала, что ее на первый взгляд простая просьба избавить внучку от существования на свете Вишневской будет отклонена. Впервые за последние годы пришлось справляться самой, благо, одного из людей Фабиана знала лично. Конечно, стоило ожидать, что вероятность провала высока, но Ангелина все же надеялась на удачу. Надежда не оправдалась, теперь придется искать иные пути достижения цели.

Ангелина пересекла проезжую часть и вновь свернула направо. За тяжелыми размышлениями незаметно добрела до эрмитажного моста и спустилась к воде. Искомый конверт с фотографиями повседневной жизни внучки нашелся на привычном месте под камнем. Вот только содержимое оказалось совершенно неожиданным. Руки задрожали. Со снимков на нее смотрели остекленевшие глаза мертвеца. Мертвеца, который - женщина знала по опыту - никогда не будет найден. Ее демон не прощает ошибок, не оставляет следов и отныне больше не работает на нее.

- Ну, и что мне с ним тут делать? - шепнула Маргарита. - Людей-то ты отсеял, и чувствую я себя обалденно... Слушай, а как ты это? - девушка наконец сообразила, что восприняла очередную странность в их с Максом взаимоотношениях как нечто само собой разумеющееся, хотя уж точно должна была обратить внимание: стоять посреди улицы рядом с кафетерием и при этом не знать ощущений окружающих - это впервые в ее практике.

- Так же как и с утра, когда в город добирались. Не отвлекайся и тему не меняй. Что делать? Подсядь, заговори, а там по ситуации.

- А как подсесть? Чего сказать?

Ковалев нахмурился и пристально изучающе оглядел Маргаритку. Не знай он ее чувств сейчас, засомневался бы в искренности услышанных вопросов.

- А что ты Косте сказала, что он меня двигать собрался?

Девушка смутилась и немного обиделась.

- Ничего я ему не говорила. И он не собирался тебя двигать. Не откуда было двигать.

Максим одернул себя, как-то не к месту Горшенина вспомнил. По большому счету, и сам не понял, с чего вдруг в голову пришло.

- И что, сейчас мне можно пофлиртовать? - Рита понимала, что злится не стоит, но он сам виноват. Теперь, когда в голове жили лишь собственные эмоции и мысли, безумно, с болезненным наслаждением захотелось подразнить "всезнающего" и "мудрого", чтоб всезнающе и мудро поревновал, а то разошелся. И сделать, как он желает, сделай, и ревность при этом его терпи. Это как называется? Девушка наморщила нос и воинственно выпятила подбородок. - Я не накрашенная и одета так себе. Как я по-твоему еще к нему безнаказанно подсяду?

Ковалев внимательно следил за каждым скачком ее настроения. Не накрашенная и одета так себе? Вот и хорошо, что так себе, не хватало еще ее от какого-нибудь жаждущего закрывать. Кто ее знает? К тому же, понравься ей при этом парень или мужчина хоть немного, она ведь зеркально отразит его эмоции. Картину подобную Макс видел и не раз на примере других одаренных, не зря Цветок полночи с ума сходила от его желаний. Ковалев представил ее накрашенной, с распущенными волосами, в нижнем белье, чулках и на каблуках. Зародившаяся картинка мгновенно укоренилась в сознании, не давая себя отогнать, а жаркая волна, прокатившаяся по всему телу, сходу выдала спутнице его далеко не самые пристойные мысли.

Зеленые глаза с русыми ресницами изумленно уставились на него. Максим улыбнулся и пожал плечами, одним этим жестом давая понять, что ничего с собой поделать не может. Девушка поспешно отвела взгляд на витрину кафетерия, где за столиком восседал невысокий рыхлый мужчина средних лет - адвокат, до которого она во вторник так и не добралась. Нет, о нем подумать стоит, все верно, но в данный момент сердце в груди отбивало бешеный ритм и мешало сосредоточиться. Только что в голове родилась, а поскольку сознание было совершенно свободно от чужого случайного влияния, то и прижилась восхитительная догадка - Максим хотел ее сейчас, хотел ее раньше, не из-за внешности или желания окунуться в секс с особой, он хотел ее просто, без причины, а прежде еще и против собственной воли.

Почти две недели назад она думала о других женщинах в его жизни, красивых женщинах, много красивее ее, обязательно блондинках, да вот напряженные, почерневшие глаза ее следователя подсказывали сейчас, насколько Маргарита была неправа. Яркая внешность не играет никакой роли, по крайней мере, в ее случае. Постичь суть сего факта ей вряд ли удастся, но принять его, она только что приняла. Когда в голове живет только собственная личность, и не приходиться ежесекундно окунаться в чужие чувства, мыслить и понимать оказалось так просто, практически элементарно. С нее словно десятитонный груз скинули. Маргарита вдруг отчетливо осознала, что постоянно, не прерываясь на отдых или сон, отсеивала посторонние эмоции - ведь невозможно позволить себе раствориться в толпе случайных встречных точно так же, как невозможно не дышать или заставить сердце не биться. Но сколько же сил у нее уходило на такой жизненно необходимый процесс! Как просто должно быть обычным: легко взять и просто подумать о том о сем, послушать себя и только себя, представить что-то приятное, пофантазировать и не страшиться, что некто снедаемый яростью или быть может убитый горем пройдет мимо и разрушит хрупкий внутренний мир одаренного. Каждый раз собирать себя по кускам снова и снова, из месяца в месяц платить немалые деньги за простое восстановление душевного равновесия, за крохотную возможность не потерять разум...

Теплые пальцы коснулись ее щеки, осторожно убрали с лица выбившуюся прядь волос под шапку.

- Фея моя лесная, не думай об этом. Закрывать тебя мне так же легко, как и себя. Просто доверься, - мягкий успокаивающий голос проник в сознание, разливаясь по венам блаженным успокоением.

- Жульничаешь, - сипло, растягивая гласные, произнесла девушка. - И переборщил, я сейчас лужей на асфальте растаю.

Ковалев улыбнулся и чуть сбавил давление. Маргаритка права, явно не рассчитал, слишком уж сильно жаждал защитить ее от нее же самой. Девушка глубоко вздохнула, спрятала руки в карманы пальто и решительно шагнула вперед.

- Ну, что... Пошла попробую, глядишь, выгорит что.

- Я рядом.

- Знаю.

Вишневская дошла до прозрачной стеклянной двери и распахнула ее. В нос ударила восхитительная смесь запахов, основными источниками которых без труда угадывались кофе и ваниль. Ее личный хранитель остался на улице, привлекая к своей и без того крайне приметной персоне внимание прохожих девушек и молодых женщин.

Все мысли сходу вылетели из головы, стоило ей увидеть адвоката. Что говорить? Чего делать? Девушка рассердилась на себя. Размазня бесполезная, а не помощница. Что Максиму толку от нее? В чувства привел, с Димкой помог, Кирилла убрал, перепады ее настроения терпит, постоянно нянчится с ней, будто с малолеткой какой. И что взамен? А ничего толкового. Так, по мелочи получает что-то. Конечно, чуть больше, чем раньше у него было, но она, Маргарита, не слабее Вопар. По крайней мере, не может быть слабее, ведь заставила же Олега по-волчьи выть, ловит следы этой женщины, руководила психикой задержанного. Уже не мало. Теперь же, когда Максим закрывает ее от посторонних эмоций, она и вовсе должна быть равной Вопар. Так в чем дело? Долго еще собралась пребывать в состоянии потерянной, убитой жизнью девочки?

Маргарита сердито тряхнула головой, выпрямилась и плавной, мягкой походкой приблизилась к столику адвоката.

- Добрый день.

Мужчина поднял голову и удивленно оглядел миловидную русую девушку.

- Чем могу помочь?

- Очень многим. Позволите, я присоединюсь к вам? - Маргарита улыбнулась, не дожидаясь ответа, опустилась на свободный стул и поймала из окружающего воздуха состояние всепрощения и всепонимания. Максим сказал, что нужно твердо оценивать крепость моста между "могу" и "сделаю". Сейчас мост был надежным.

Адвокат говорил мягко, монотонно, говорил, как просила Вишневская, четко в динамик телефона. Никогда не думала, что диктофон когда-нибудь пригодится. Ан, нет. Пригодился.

К концу короткой беседы, силы девушки были на исходе. Казалось, она носила на спине грузы весь день. Мышцы в теле болели, пальцы на руках подрагивали.

- Благодарю вас, - она вымученно улыбнулась, поднимаясь. - И всего хорошего.

Мужчина осоловело рассматривал удаляющуюся от его столика блондинку и старался осмыслить произошедшее, а главное вспомнить, о чем они только что говорили. К тому моменту как память вернулась, а мозг выплыл из странного замутненного состояния, след незваной гостьи простыл. Выругавшись, мужчина вскочил и, схватив увесистый портфель, выбежал из кафетерия.

Свинцовые капли ледяного питерского дождя стучали по плечам, скатываясь по кожаной куртке. Олег взъерошил промокшие волосы и со вздохом оглядел очередной подарок судьбы, а точнее своего друга. Мало машину с утра подсунул, так еще теперь и очередной труп.

- Степанов, я понятия не имел, что тут подарок.

- Да, уж подарочек. Где фокусу мысли угадывать научился? У своей одаренной?

- Нет, у тебя на лице все написано.

- Ну да, ну да... Так что? Маргаритка где?

- В кабинете отсиживается. Ей эта запись дорого далась. Что думаешь?

- Что думаю? Пару дней ему. Задушен. Проволокой или чем схожим. Больше, чем уверен, это и есть таинственный наниматель нашего проболтавшегося адвоката. Уж больно эмоциональный след к тайнику тянется сильный. Привел бы красавицу пошаманить что ли. Глядишь, больше моего расскажет, а может еще и зверюшку какую спасет.

Ковалев сердито сощурился на друга. И без того стал темой для шуток в отделе, ему этот кошак в который раз уже аукается, еще и Степанов подкалывать взялся.

- Ладно, я любя. Ты ж мне почти как Маринка.

- Вот спасибо.

- На здоровье. Как насчет протокола, любезный? Где Горшенин, мать его?

- Благодарствую за напоминание, я-то прям запамятовал, - Макс устало взглянул на убитого. Лет тридцать, телосложение спортивное, одет хорошо. При себе ни документов, ни телефона, ни денег. - Костя в поиске.

- Костя в вечном поиске. Сейчас опять двух баб найдет[13], проблем не оберешься. Надо было Юльку посылать. Она, конечно, не Катерина, но мужиков тоже цеплять должна уметь.

- Нет, нормально все. Костя только звонил, говорит, нашел, как заказывали, - Максим с сожалением осмотрел свои новенькие ботинки, изрядно выпачканные в серой жиже. - Там в четвертом офис фирмы какой-то, - он кивнул на пятиэтажное старое здание, возвышающееся справа. Олег проследил в указанном направлении.

- А окна у них случаем не на эту сторону?

- На эту в том числе, случаем. Но никто ничего не видел.

- Как обычно.

- А ты ждал чего другого?

Вместо ответа Степанов выпрямился, переступил с ноги на ногу и повел плечами, разминая затекшие мышцы. Под ногами врача хрустнула кирпичная крошка. Олег придирчиво осмотрел свои резиновые сапоги, перевел взгляд на окрестности. Ничего не скажешь, место что надо. Остатки обшарпанных, покрытых несколькими слоями краски, стен, жестяной забор, строительный мусор, оставшийся от снесенного здания, ровным ковром устлавший землю - подходящее место для смерти, а иногда и для жизни... Не спроста же сюда полез Макс, учитывая тот факт, что тайник, указанный адвокатом, с той стороны ограды, аккурат возле тропинки. Бомжей Ковалев искал. Олег прищурился, стараясь рассмотреть окна полукруглого старого здания, укрытого фасадной зеленой сеткой, расположенного в пятидесяти метрах от трупа.

- Там кто живет?

Максим сходу понял друга.

- Нет, что удивительно, поскольку сторож тут - лицо номинальное, как, впрочем, и собаки.

- И техника, заметь, стоит, причем техника новая...

- Стоит. Может, не новая, но состояние отличное. Кран. Два погрузчика. Даже если только подогнали, все равно бред выходит. Так что ли бросили?

- Не в стране победившего капитализма, Ковалев. Дай, угадаю... Сей темный момент ты на соседнюю автомойку отправил Юльку прояснять.

- Угадал.

- Здорово. Ну, что? Где лихо-то наше носит? У меня дел еще уйма.

- Вы про меня? - Горшенин вынырнул из-за угла, сопровождаемый двумя невысокими мужчинами.

- Про тебя. Про кого еще?

Слабость покинула Маргариту довольно быстро, а вот злость на саму себя нет, плавно перерастая в сосредоточенность и странно успокаивающую собранность. Макс уехал, оставив ее наедине с тишиной казенного кабинета, чему Вишневская была отчасти рада. За эти две недели она стала слишком зависима от него. Спору нет, из полусонного инертного состояния он ее вывел. Беда в другом: он сумел ввести ее в совершенно иное, состояние подвешенной неопределенности, точнее абсолютной смуты. То есть с ней происходили необратимые глубокие изменения, остановить которые девушка была уже не в силах и отчетливо понимала это, точно так же как знала непосредственного виновника этих изменений.

До появления в ее судьбе Ковалева самыми критическими событиями в жизни могли стать агрессивные притязания Кирилла. С Максимом же она с головой окунулась не в одну психику, впустила посторонних в свою, увидела и узнала то, о чем знать не хотелось бы, и все это на фоне постоянных стрессов. Удивительно, откуда вообще в ней взялось столько сил оставаться на плаву и не свихнуться?

Маргарита вздохнула, отряхиваясь от эмоциональных волн, пронизывающих здание и ее в том числе насквозь. Люди всегда остаются людьми. Любят, сердятся, завидуют... Девушка улыбнулась, сообразив, что размышляет уж как-то чересчур философски. С чего вдруг? Впрочем, не имело значения. Важно было то, что отряхиваться теперь было не настолько ужасно или угнетающе, как раньше. Максим, само собой, в этом плане был незаменим, но вот сейчас чужие чувства вызывали небольшой дискомфорт, не более, и это было удивительно.