Вопреки всему

Давид.

Лидия сидела в гостиной, попивая горячий час, с изящной фарфоровой чашки, сверля взглядом Давида, чем вызывала у него широкую улыбку.

— Скажи мне сынок, ты специально выводишь меня из себя?

— Чем мама? Мне нравиться, брать от жизни все что могу.

— Ты волен делать все что хочешь, но зачем приводить этих девиц в наш дом?

— Перестань, раздувать проблему, на пустом месте! Обещаю, впредь я не стану приводить их в наш дом, где отец? Я тут такую картину видел.

— Какую картину? — Лидия, отставила чашку, заинтересованно посмотрев на сына.

— Да, так, тебе это не к чему.

Вспомнив норов своей матери, он решил ни чего ей не говорить. Возвращаясь с полей, он видел, как Полина влепила пощечину парню, и сейчас он собирался выяснить все обстоятельства. Поймав на кухне Риму, он впился в нее пронизывающим взглядом, чем вызвал в ней нервозность.

— Что? почему ты так на меня смотришь? — Рима скрестила руки на груди.

— Кто эта новая служанка? Почему она целуется в нашем дворе?

— Кто целуется? Вам это привиделось, уверяю вас.

— Ты надумала дурака, из меня делать?! — Давид ударил кулаком по столу. — Зови ее сюда! Быстро!

— Не кричи на меня! Она сейчас в саду, с твоей сестрой, няня приболела, ищи ее там.

Проскрежетав зубами, Давид пнул стул, и вышел с кухни, обойдя сад, он нашел их под старым дубом, спрятавшись под его тенью, они сидели на пледе, читая книгу. Приблизившись к ним, он расцеловал сестренку, попросив ее немного погулять, как только она ушла, он посмотрел испепеляющим взглядом на Полину, поежившись под его взглядом, она отложила книгу.

— Ты кто? — Давид скрестил руки на груди.

— Не поняла? Ваш вопрос мне не понятен?

Давид приблизился к ней, схватив за руку, рванул на себя, подняв на ноги.

— Кто ты в этом доме?

— Ваша прислуга. — Полина опустила голову.

— Значит прислуга? В таком случае, почему ты водишь в мой дом, своих любовников? Устраивая здесь бордель!

От его слов, у нее потемнело в глазах, пошатнувшись как от удара, она почувствовала как земля уходит из под ее ног.

— Вы все не так поняли, я не хотела этого…

— Если ты шлюха, то занимайся своими делами в определенных местах…

Он не успел договорить, оторопев, от хлесткой пощечины, смотря в след убегающей Полине, внезапно его разобрал смех, расхохотавшись, он пошел искать свою сестру. Найдя ее у пруда, повел в дом, передав ее матери, решил поговорить с Полиной, спустившись в ее комнату, она лежала на кровати, лицом в подушку, всхлипывая.

— Эй! Ты чего? — он опешил, не имея понятия, что с ней делать.

Вскочив с кровати, она смахнула слезы, и свирепо выпалила.

— Ты! Что себе возомнил? Если я служанка, меня можно унижать? Оскорблять?

— Тише, ты чего так разошлась? Сама виновата! Что можно подумать, увидев такую картину?

— Уходите! Я сегодня ухожу, уж лучше я умру с голода на улице, чем позволю, такому как ты, унижать себя!

— А какой, я? — Давид выжидающе, поднял одну бровь.

— Это не важно.

Полина схватила из шкафа свою одежду, вопросительно посмотрев на Давида.

— Мне нужно переодеться. — Всхлипнув, она подавила в себе рыдания.

— Успокойся, просто не делай так больше, и не будет больше таких ситуаций.

— Не в этом дело.

— А в чем! Черт возьми!

— В вас! Вы же просто хам.

— Может, Хватит? Оскорблять друг друга.

— Покиньте мою комнату, я просто уйду.

— Ладно! Извини! Так лучше?

Полина посмотрела в его красивое лицо, заплаканными глазами, каждый раз смотря на него, она начинала испытывать дискомфорт, чувствуя собственное ничтожество, в его присутствии. И сейчас, он стоял перед ней, извинялся.

— Я бы хотела все объяснить…

— Давай. — Сев на стул, Давид уставился на нее не моргая. — Я слушаю!

— Это Никита, мы росли вместе в интернате, он просто приехал меня навестить, но я не знала, что он сделает это.

— В смысле поцелует? Называй вещи своими именами, я это понял, по твоей пощечине.

— Тогда почему?! — Полина вытаращила глаза. — Зачем, вы унижали меня?

— Не знаю, просто мне это не понравилось, вот и все.

Давид резко встал, и вышел из комнаты, оставив ее в недоумении, поднявшись к себе, он упал на кровать, закрыв глаза, он видел ее прекрасное личико перед собой, эта девушка интересовала его, увидев как ее целует тот парень, он просто рассвирепел, часто когда она не думала что ее видят, по вечерам она спускалась к речке, оставшись в одной сорочке, заходила в воду, в это время он был рядом, наблюдая за ней. Когда она выходила из прохладной воды, мокрая ткань, обтягивала ее упругую грудь, соски затвердевали, отчетливо выпирая, опуская свой взгляд все ниже, плавно скользя по телу, от тонкой талии, до темного холмика между ног. Он сглатывал подступавший комок к горлу, с трудом сдерживая себя, чтобы не выйти из укрытия, и не овладеть ей, прямо на земле. Сейчас эти мысли разбудили в нем желание, почувствовав боль в паху, он перевернулся на живот, издав глухой стон.

Полина

Полина не знала, что ей делать, остаться в этом доме? И позволить унижать себя дальше? Но куда ей было идти? Тех денег, что ей удалось заработать, едва хватит на еду, переодевшись в свою одежду, она решительно вышла из комнаты.

Приехав в город, она пошла пешком в агентство Никиты, ей нужно было поговорить с ним, решить это недоразумение, зайдя в его кабинет, она застала его за работой.

— Полина! Я не думал что ты….

— Я приехала, прояснить ситуацию, не знаю, что ты себе там надумал, но скажу сразу, между нами ни чего не может быть.

— Но почему?! — Никита вскочил, и приблизился к ней. — Что тебе мешает, посмотреть на меня как на мужчину?

— Не знаю, просто я, об этом не думала.

— Так подумай! Поверь, я не стану тебя обижать, если ты скажешь да, мы тут же поженимся.

Полина не верила своим ушам, он готов жениться на ней! Он был обычным парнем, не красивым, но весьма обаятельным. «Светловолосый, с зелеными глазами, среднего роста, его нежный взгляд, мог свести с ума любую женщину.»

— Никита, я не могу.

— Давай так, ты дашь мне возможность поухаживать за тобой, и после примешь решение.

Полина тяжело вздохнула, ей было трудно принять решение, но и обижать его она не хотела.

— Хорошо, пригласи меня погулять.

— Не может быть! Ты серьезно? — его глаза засветились от счастья.

— Да.

Схватив пальто, он бросился к выходу, взяв ее за руку. Они гуляли по городу, несколько часов, Полине понравилось проводить с ним время, но нужно было возвращаться.

— Мне пора, я ушла, ничего не сказав, меня могут уволить.

— Если ты примешь мое предложение, тебе не зачем работать у них

— Никита, прошу, ты слишком все ускоряешь.

— Хорошо! Я больше не стану этого делать.

Полина зашла в подъехавший автобус, помахав ему, села на свободное место. Ее мысли вернулись к Давиду, сравнивая его с Никитой, он явно выигрывал. «Давид был не просто высоким, она едва доставала ему до плеча, со жгучими карими глазами, невероятно красивой улыбкой, его губы, ей хотелось, дотронуться до них, ощутить их прикосновение, когда он ходил по дому, в одной сорочке, ткань обтягивала, его мускулистые руки, и великолепный торс, без единой складки. Слегка отросшие волосы, падали на его мужественное лицо» Ее размышления прервал кондуктор, объявив конечную. Пройдя метров сто она услышала звук приближающей машины, повернув голову, посмотрела на водителя, охнув, кинулась в кусты, это был Давид, сидя в кустах, она молилась лишь о том, чтобы он ее не заметил. Но услышав, как он остановил машину, поползла дальше в дебри.

— Я видел тебя! Так что выходи!

Не слушая его, она ползла дальше, пока не почувствовала как земля закончилась под ней, и с визгом покатила в овраг, тонкая материя платья стала трещать, скатившись полностью, она уткнулась лицом в траву, взвыв от боли. С трудом сев, принялась осматривать разорванное платье, и подранные коленки, с которых сочилась кровь.

— Черт! Ты что совсем умом тронулась!?

Давид сбежал с оврага, и, подскочив к ней, рванул за плечи.

— Ай! Больно! — задохнувшись, она дотронулась до бока.

— О! Ты только не смотри, просто не смотри. — Давид, взял ее перепуганное лицо, в свои ладони.

— Что там? Ты меня пугаешь! — она попыталась посмотреть, но он задержал ее лицо.

— Полина, я сейчас сниму свою рубашку, нужно приложить ее к ране, слишком много крови, ее нужно остановить, сделай, как я прошу, просто не смотри. — Он принялся расстёгивать рубашку.

— Куда? На твой голый торс? — она почувствовала как по ее ноге, побежало что-то теплое. — Что это?

— Нет! Не смотри! Смотри на меня, на мой голый торс.

Приложив ткань к ее боку, он подхватил ее на руки, и понес к машине, ее губы стали бледными. А белая кожа стала еще прозрачней, проваливаясь в бездну, она слышала, как он звал ее по имени.

Открыв глаза, она поморщилась от яркого солнечного света, прикрыв глаза рукой, собираясь встать.

— Куда!? Тебе нельзя! — Рима, положила ее назад на подушки.

Поморщившись, она попыталась открыть глаза, когда ей это наконец удалось, она осмотрела комнату, вытаращила глаза на Риму.

— Где я!

— В комнате хозяина, он так велел.

— Чего!? Помоги мне! Быстро!

— Ничего я не буду делать, придет хозяин вот с ним и разбирайся.

— Рима! Ты меня бросаешь! Ты хоть понимаешь, как это выглядит? О, Боже!

Она стала ощупывать себя по одеялом, поняв что абсолютно голая, кроме повязки вокруг талии, залившись краской, она в ужасе уставилась на Риму.

— Что!? Ни чего не знаю, когда меня позвали, ты уже была такой.

— Это он?! Он что видел меня такой? — она подтянула одеяло до самого подбородка.

— Голой? — в дверях появился Давид. — Ну почему ты упорно, отказываешься называть вещи своими именами? Ну да, мне пришлось тебя раздеть, дабы рассмотреть твои увечья, пока ждали врача. Рима оставь нас. — Дождавшись когда она уйдет, он подошел к кровати.

— Не может быть! — Полина закрыла глаза, заливаясь краской, еще больше.

— Подумаешь, что я там не видел? Это ты у нас ведешь себя как ребенок.

— А твои родители? Они знают?

— Нет, их нет дома со вчерашнего дня, поехали в город, задержаться на несколько дней, так что, ты и я, один на один, в моей комнате. — Он многозначно, пошевелил бровями.

— Что, ты хочешь этим сказать? Нет! Я сейчас пойду в свою комнату.

— Ни куда ты не пойдешь! Родителей нет, так что расслабься, а с прислугой я поговорю.

— Ты, правда, меня сам раздел?

— Я же сказал, мне ни чего другого не оставалось, времени думать, о твоей целомудренности, у меня не было. Но я не удержался…

— В смысле? Не удержался? — пропищала Полина, натягивая одеяло еще выше.

— В смысле, я пошутил! Ты что головой ударилась, пока с обрыва катилась?

— Давид, отнеси меня в мою комнату, а не то я сама уйду.

— Я посмотрю, как ты кубарем покатишься с лестницы, так что лежи, сейчас тебе поесть принесут, оставайся там, где лежишь! Я сейчас приду.

Давид вышел из комнаты, воспользовавшись моментом, Полина со стоном встала с кровати, держась за бок, сорвав простынь, и закутавшись в нее, пошла к дверям. Добравшись до своей комнаты, она без сил рухнула на кровать, почувствовав острую боль в боку, приложив ладонь, она посмотрела на белую ткань, алое пятно стало медленно расплываться по белой ткани.

— Твою мать! Я же просил тебя!

Давид подхватил ее на руки, положив ее на кровать.

— Давид, не нужно…

— Лежи! Я сейчас.

Вернувшись с теплой водой и свежими повязками, он осторожно снял с нее простынь, стал обрабатывать ее рану, косясь на ее грудь, которую Полина старалась прикрыть руками, опустив глаза ниже, он увидел, как она плотно сжала бедра, прикрыв одной рукой свой холмик. Сглотнув комок, он сосредоточился на ране.

— Тебе придётся привстать..

— Зачем?

— Затем, что я должен обмотать тебя, вот. — Он сорвал с соседней кровати покрывало, и накинул на нее. — Привстань.

Подняв ее за плечи, он стал обматывать ее повязкой, покрывало соскользнуло, обнажив ее грудь, при виде ее затвердевшего соска, он закрыл глаза, и, завязав повязку, быстро отвернулся.

— Сегодня я останусь здесь, раз ты не хочешь спать в моей комнате.

Рима принесла ей, спустя час ужин, поев в одиночестве, она зарылась в одеяло. Давид ушел принять ванную, значит скоро придет, за этими мыслями она уснула.

Проснувшись среди ночи, от странного сопения себе в ухо, она в ужасе приподнялась, включив ночную лампу. Давид лежал в ее кровати, уткнувшись носом ей в шею, и одной рукой сжимая ее грудь, толкнув его с кровати, она услышала грохот его тела об пол.

— Ты что?! Господи!

— Что?! А где мне спать?! — вскочив, он сел на стул, потирая сонные глаза.

— В своей комнате! И где Вера?

— Вера, спит в детской, а я на ее кровать лечь не могу, так что пришлось, подвинуть тебя.

— Ты издеваешься? Я, конечно, понимаю, что это твое любимое занятие, но не смей прикасаться ко-мне!

— Я тебя не трогал! — он ошарашенно посмотрел на нее.

— А твоя рука?

— Груди? Ты хотела сказать, я же спал!

— Все! Проваливай! Дальше я сама досплю!

— Как хочешь, только прикройся. — Он опустил взгляд на ее грудь.

Полина подтянула одеяло, не сводя с его лица взгляда, она смотрела, как он встал, и медленно к ней приблизившись, опустил одеяло, взяв ее грудь в свою ладонь, нежно сжал.

— Тебе не нравиться?

Покраснев до кончиков ушей, Полина закрыла глаза, судорожно выдохнув, ощущая как внизу живота, начало скапливаться давление, осторожно опустив ее на кровать, он губами прикоснулся к ее соску, задрожав всем телом, она выгнула спину, прикусив нижнюю губу, сдерживая стон. Его губы нашли ее, и слились в страстном поцелуе. Продолжая ласкать ее тело, он добрался до ее холмика между ног, вскрикнув, Полина вскочила, испуганно смотря ему в глаза.

— Да что с тобой такое?! Ведешь себя как ребенок! — Давид, осторожно попытался распахнуть ее бедра.

Сжав их еще сильнее, Полина стыдливо опустила глаза, замотав головой.

— Не нужно, я не могу…

— Почему? Ты же не девственница, скорее всего. — Он посмотрел, как ее лицо постепенно залила краска. — Что?! Ты серьезно?

— Уходи, поиграл и хватит, это уже не смешно.

— Знал бы что ты….

— Ты хотел сказать девственница, называй вещи своими именами, не стал бы тратить на мня свое время? Что так?

— Я не то имел ввиду, но ты права, да это не для меня. Прости, что заставил тебя пройти через все это.

Полина смотрела ему в след, покидая комнату, он даже не повернулся, всхлипнув, она зарылась лицом в подушку, прорыдав до тех пор, пока не уснула.

Следующие несколько дней, она постепенно шла на поправку, Давид больше не появлялся, Лидия с Павлом, узнали что произошло, отругав беспечного сына, Павел пришёл навестить ее, Лидия воздержалась от такого унижения, навещать прислугу, было не в ее правилах. Присев на стул возле кровати, Павел закурил, закинув ногу на ногу.

— Так, что же произошло? Говори мне все как есть девочка, я вижу в твоих глазах боль.

Пересказав ему всю ситуацию, скрыв только о ночи, и его комнате.

— Давид скоро уезжает, он так решил.

Полине показалось, что комната плывет перед глазами, она встряхнула головой, возможно, она ослышалась?

— Уезжает? — прошептав это одними губами, она закрыла глаза.

— Да, я как его отец, не против его приключений, но ты не из тех девушек, и я несколько удивлен.

— Между нами ни чего не было, и не может быть.

— Так и есть, и так должно оставаться впредь, он уедет, все забудется.

— У меня есть жених! — выпалив это, она открыла глаза, посмотрев на Павла.

— Вот, как? Это даже к лучшему, так он быстрее выкинет тебя из своей головы.

— Да, если вы отпустите меня в город, завтра, он ждет меня, мы назначим день свадьбы.

— Отлично, поезжай.

Павел встал, и, пожелав ей всего хорошего, покинул в комнату. В этот момент по ее щекам скатились слезы, она была унижена, раздавлена, и сейчас все что ей хотелось, это увидеть Никиту. Приняв его предложение, она покинет этот дом.

Никита

Никита сидел в кресле, в гостиной сестры, слушая ее причитания, по поводу, его поступка, относительно Полины.

— Зачем тебе она? У нее же ни чего нет! Прислуга, без родная!

— А кто я? Не забери нас тетка, с приюта, кем были бы тогда мы? Ей не так повезло.

— Ты занимаешь, не плохое положение, стал директором агентства, я нашла тебе хорошую девушку, из приличной семьи, так в чем же дело?

— В ней, она не такая как все, у нее есть душа, я могу быть с ней счастлив.

— Никита! Возьми что тебе нужно от нее, и ты сразу потеряешь к ней интерес, она пустышка, одноразовая.

— Ты моя сестра, поэтому я прощу тебе твое высказывание, и я уж сам решу, на ком мне жениться.

— Женишься на ней, загубишь свою жизнь, она не полюбит тебя, я уверена.

— Почему? Меня невозможно полюбить? Может я калека? Или ты так сказала?

— Ни в этом дело, не переворачивай, она не для тебя, поверь мне, где она? Почему ее нет, уже несколько дней?

— Я сам не знаю, возможно, случилось что-то? Подожду до завтра, не появиться поеду сам к ней.

— Как хочешь, но подумай.

Никита посмотрел вслед сестре, тяжело вздохнув, услышал звонок в дверь, открыв ее, он удивленно поднял брови, увидев Полину.

— Проходи, не ожидал. — Он отошел, пропуская ее в квартиру.

— Заезжала к тебе на работу, надеялась найти тебя здесь.

— Ого! Что случилось?

— Никита, я по поводу твоего предложения, я согласна.

Никита опешил, он не ожидал, что она согласиться, да еще так быстро, еще и после разговора с сестрой, в его душу закрались сомнения.

— Подожди, что то случилось?

— Нет, я не об этом, ты сказал что…

— Я знаю, что я сказал, но я не думал, что ты так быстро его примешь, где ты была все это время?

— Никита, о чем ты? Наверно я зря пришла.

— Нет, просто…

— Я поняла, Извини.

Никита стоял и смотрел как она вышла из его квартиры, повернувшись он увидел сестру, по ее взгляду он понял, что она полностью одобряет его поступок.

— Я думаю, что совершил ошибку. — Сев в кресло, он обхватил руками голову.

— Нет, ты сделал все правильно.

Давид

Давид сидел в саду, под большим дубом, на траве, прислонившись к нему спиной, он слышал весь разговор отца с Полиной, с того момента как она сказала что у нее есть жених, когда отец выходил из комнаты он зашел в кладовку, дождавшись его ухода, вышел и слышал как она всхлипывала. Он не собирался заходить так далеко, теперь когда все прояснилось, он не собирался больше здесь оставаться, его могут считать кем угодно, но не в его правилах было губить невинных девушек, будь она не так невинна, он, возможно, позволил себе развлечься.

Сейчас ее не было, она уехала к своему жениху, сжав челюсти, он поморщился от отвращения. Жених! Да кто он такой?

— Сынок.

Подняв голову, он посмотрел на отца.

— Да отец?

— Не против, если я присяду?

— Отец, не говори глупости.

Павел присел рядом с сыном, закурив, закрыл глаза.

— Ты мой сын, я принимаю все твои решения, приму и это, она достойная девушка.

— Отец, она бродяжка, ты хоть представь, что станет с матерью!

Посмотрев на отца, он расхохотался.

— Твоя мать, заноза в заднице, и ее мнение мне абсолютно безразлично, пусть вспомнит у кого я ее забрал.

— Это другое, она благородных кровей, не ее вина, что мой дед, пьяница, и кутила.

— Да, это другое, но не забери я ее, где бы она оказалась? Мы же ни чего не знаем об этой девочке, возможно и она не так проста, у нее совсем вид не крепостной девки.

— Почему, ты так добр?

— А как иначе? Если я так и не смог, привить в тебе, сострадание, к людям что тебя окружают, значит, я прожил эту жизнь зря. Прими правильное решение, не беги от себя.

— Так или иначе, она уехала к своему жениху, кто знает, что он за человек? Возможно, она уже в его постели.

— Что он за человек, мы не знаем, но кто она ты прекрасно понимаешь, не оскорбляй ее.

— Прости отец, я не стану препятствовать, у нас слишком разные жизни, так что пусть идет своей дорогой.

— Как знаешь сын, поступай, как хочешь. — Павел посмотрел в сторону дома. — Кажется это она, смотри, и, похоже, что-то стряслось.

— Плевать, если интересно иди и спроси.

Давид вскочил, и пошел в дом, в его душе бурлил вулкан страстей, если он сейчас услышит, как она рыдает, то просто прибьет ее. Зайдя в кухню, он посмотрел на опечаленную Риму.

— Ты что такая?

— Полина уходит, собирает вещи, сказала что увольняется.

— Что за истеричка! Черт ее подери!

Вломившись в ее комнату, он свирепо выдернул сумку из ее рук.

— Что все? Помолвка состоялась? — Он ехидно, сузил глаза.

— Да! Состоялась, и я переезжаю к нему!

— Ух ты! А он в курсе? Какие последствия тебя ждут?

— Мне плевать! Мы поженимся, и скоро все забудут.

— Ты дура? Твоя репутация, будет загублена! И уже от этого ты не отмоешься, так что разложи вещи, и будь благоразумной.

— Вот, как? А когда ты лез в мою постель, думал о моей репутации?

— Я не знал, что ты все еще, так что меня винить не в чем, я остановился.

— Да, ты остановился, а теперь отдай мне сумку, я уйду.

— Все! Ты меня достала!

Давид схватил ее в охапку, впившись в ее губы страстным поцелуем, запустил руку в вырез ее платья, нащупав сосок, сжал его пальцами, услышав ее писк, оторвался от ее губ.

— Что такое? Ты вся дрожишь, а что будет если я…

Не договорив, он распахнул ее бедра, просунув руку в трусики, услышав ее судорожны вздох, он осторожно, прикоснулся к ее холмику, в этот момент она начала оседать, посмотрев ей в лицо, он заметил как она прикусила нижнюю губу, сдерживая крик, ее тело трепетало в его руках, в какой то момент она вздрогнула, и обмякнув в его руках, залилась краской. Давид поморщился, от боли в паху, его возбуждение достигло предела, если он сейчас не даст ему выплеснуться, то сойдет с ума, закрыв дверь ногой, подхватив Полину, положил ее на кровать, стал срывать с себя одежду, она боялась посмотреть на него, продолжая лежать с закрытыми глазами.

— Посмотри на меня, Полина…

— Я не могу…

Застонав, он раздвинул ей ноги.

— Прости меня….

Вонзая в нее свою возбужденную плоть, он почувствовал, как разрушил препятствие, заглушил ее крик поцелуем.

Когда все закончилось, он посмотрел на алое пятно на белых простынях, и ее заплаканное лицо, постепенно осознавая, что он сделал, сползая на пол, закрыл лицо руками.

— Боже, Полина, прости…

— Это уже не важно, все кончено, уходи.

Давид поднялся, быстро одевшись, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, поднявшись к себе, он стал крушить комнату, пока не прибежала Лидия, с Павлом, держа сына, он понял, что он сотворил, прогнав жену, посадил его на край кровати.

— Отец! Я не смог!

— Так даже к лучшему, значит все решено? Пойду, скажу матери, пусть пока привыкает.

— Павел! Что происходит? Наша служанка только что убежала, со всеми своими вещами! Отвечайте, что вы от меня скрываете?! — Лидия стояла в дверях, злобно скрежетала зубами.

— Что значит сбежала?! — Павел, опустился на кровать рядом с сыном. — Куда? Она не может! Что же она будет делать?

— Оставь отец, она так решила, я не прощу себя до конца свих дней.