Вор: Пришествие Трикстера

Глава 5. Гильдия Воров

Поначалу мы жили как воры, воруя мех и клыки зверей, чтобы выжить. Затем пришёл Создатель, принёсший нам Молот, и тем Молотом выковали мы новый способ жизни. Отвергать Молот — значит осуждать Создателя.

Книга Догм Молота.

Сентябрь, 1224 год.

1

Бросив Бассо, я прицельно двинулся в сторону этого еще более «чудесного» местечка. После побега от Рамиреса, который мне казался верхом наглости и смекалки, я чувствовал внезапный прилив сил.

«Если кто-то присваивает мое — аплодисменты, что сказать. Но когда кто-то стреляет в меня, не своими даже руками, мажет, как дилетант, убивает моего старого знакомого и пытается смыться — это дело другое! Интересно, как они там обустроились?».

В тот момент я не знал, как скоро Рамирес пришел в себя. Думал, раз он все еще видит сны, то не сможет помешать мне. Ветреная Гильдия могла испугаться и прекратить свои жалкие попытки, а могла и продолжить. Снова и снова. Так что, гарантии строятся на полной уверенности. И жить в страхе я был не намерен. Поэтому, как бы мне не хотелось залечь на дно и пожимать плоды своих трудов, мне пришлось припадать последний урок. Дернуть за еще один любопытный нос.

«Гильдия воров любит денежки, любит свое богатство и гордится этим. Для них — это сама цель. Так что, если лишить их любимых денежек, получится эффектно и эффективно. Тогда они, наконец, поймут, за что меня называют Мастером-вором. Потому что для меня деньги лишь средство, показатель профессионализма».

И все же, что-то меня останавливало: «Неужели я опять делаю глупости?». Привалившись у чьей-то двери, я подумал-подумал и сплюнул, — Да, и могу повторить!». Даже несмотря на то, что один улей уже был разворочен. «Городские Смотрители» — обедневшие бароны, которые решили вдруг стать чем-то большим, чем сошкой в огороде своего Лендлорда. Эти тоже думают лишь о деньгах, идеально, чтобы потешить за их счет свое эго. Так, могу утверждать, что Рамирес запомнил меня на всю жизнь.

Политика политикой, а иметь людей везде полезно. Поэтому и среди дилетантов нашлись люди, которые за кусок еще не приготовленного пирога были готовы поделиться информацией. Как я говорил, гильдии живут, пока в их ручонки не попадают деньги. Поэтому, для начала я решил наведаться к тому неравнодушному человеку, с которым меня познакомил Бассо. Я прихватил с собой пару золотых, вырученных за всякую мелочь. Все, для того, чтобы разговор шел быстрее.

К полудню мне все-таки удалось раздобыть карту. Очень грубую и схематичную, но, в целом, я уже привык. «Это все же лучше, чем ничего». Проблема была в том, что самой таверны на карте не было, да и вряд ли в какой-либо таверне поместилось бы такое огромное пространство. Больше походило на пещеру или… канализацию. «Неужели знаменитая Ветреная Гильдия располагается в канализации? Причем тогда таверна? Или вход находится под ней?». Было слишком много вопросов.

Тот человек также упомянул о двух типах, руководителях Гильдии. На днях у них возник серьезный разговор, но очень «конфиденциальный». Так что, обычные пчелки, которые приносят весь мед, лишь следили за ними со стороны. Делали ставки да трепали языками. Как делают все дилетанты. Интуиция подсказывала мне, что этим можно было как-то воспользоваться. Хитрость — мать вора.

Под крики безрукого капитана несколько моряков выгружали лодку. Насколько я помню, в Халлесфорде всегда стояли когги. Завозили обуревающих от жажды моряков, чтобы потом увезти их обратно покорять моря. В Верхнем квартале по правую руку от реки, испокон веков находились старые доки, вокруг которых и располагались таверны. «Старая грива», «У Рудольфа», «Гавань» и, конечно, «Каприз Владыки». «Что, напоминает море? Надеюсь, кормят там не тухлой рыбой. Заодно проверим».

«Каприз Владыки» прятался в утробе по Филд-стрит. Если не знать об этом, можно легко пройти мимо. Какой-то голый пьянчужка показал мне дорогу, так что, я без проблем нашел это место. Я уже практически дошел, миновал бочки, показался затертый указатель, как вдруг послышались голоса.

— Эй, открой дверь! Ты что, оглох?

— Тише, Микаль, скажи пароль, и я пущу! — прохрипел кто-то.

— Ты что издеваешься?!

— Ты знаешь правила. Не пущу, пока не скажешь пароль. И перестань орать!

— «Бутылочное горлышко», не заставляй моего друга ждать!

— Теперь пусть твой друг скажет пароль.

Я слушал внимательно, но не верил, что разговор вот так мог кончиться.

— Я тебя еще проучу! Он же и так все слышал! — вопль уже был слышен по всей улице, и даже тот пьянчужка поднял свою седую голову.

— Тише! Тише! Микаль, твои угрозы ничего для меня не значат. Будешь орать, я…

Второй невыразительный голос произнес пароль, и человек у двери умолк.

Хлопнула дверь.

«Пароль? В таверну?» Этот факт подбодрил меня, ведь теперь я был практически уверен, что Гильдия находилась там. С другой стороны, места «для своих» — не редкость. Я огляделся по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто не заметил моего интереса. Но улица была необычайно пуста, даже старик уполз куда-то. Наверное, подремать перед очередным стаканом.

«Попытка — не пытка».

Дойдя до калитки в частные владения, я остановился, снова прикинул план, выдохнул и перепрыгнул через бревенчатый забор. Пути назад не было — нужно было решить проблему раз и навсегда. За коробами показалась широкая амбарная дверь — туда доставляли припасы и ингредиенты.

Внутри мой нос сразу же учуял присутствие чужого, непривычного духа. Какого-то кислого запаха, может быть, вин и еловых досок. Вино я не пил — слишком дорого — а вот, духота и спертость были мне по душе.

Из-за угла я наблюдал за посетителями и общей обстановкой. Громадные спины были обращены ко мне. За круглыми столами то там, то здесь, мелькали исхудалые и плоские лица темных людей. В обоих смыслах этого слова. Могло показаться, что они годились лишь на работу с метлой, но нет, я с такими дела имел и видел, как они орудуют. Особенно ножами. Но не за этим я приперся в ту дыру, потому я поспешил к лестнице, ведущей наверх. Как только моя нога коснулась второй ступени, я понял, что отдаляюсь от цели. «На втором этаже Гильдия не поместилась бы».

За дальней дверью я уловил приглушенные разговоры. Очевидно, туда мне было не надо. Что ж тогда делать? Я решил осмотреться. Исследование комнаты не заняло много времени. В первую очередь я искал вход, дверь, люк — да что угодно! От отчаяния я даже стал двигать ящики в надежде отыскать это что-то. В здании стоял пьяный гул, так что я мог беспроблемно двигать все, что было нужно. Пот так и тек с меня, а подлатанный костюм прилипал к коже. Единственная дверь, которую я не обследовал, находилась под лестницей. Я ее не сразу заметил. Мое возбужденное сознание говорило: «Вот та дверь, что ты ищешь!». Может быть, это и было и так, однако мой профессиональный глаз дал заключение: «Нужен ключ». С такими замками я еще не имел дело — хороший знак.

Я выдохнул все свои сомнения. «Что же найду другой вход». И другой вход нашелся. Отодвинув заслонку на подозрительном возвышении, я увидел дыру. Не глубокую. Но на другом конце горел свет. «Что ж, была не была. Опять колодец». И я прыгнул.

А что оказалось под таверной, м-м, конфетка! Совершенно другой мир! Мир роскоши и шика. До моих ушей доносилась тихая музычка. Успокаивающая мелодия, почти колыбельная, состоящая из свистящей флейты, ритмичных ударов по барабанам и переливающихся звуков арфы. Это место напоминало больше загородное владение богатого мецената, чем подвал грязной таверны.

Впереди за аркой виднелись игорные столы с ровными колодами карт. «Кто-то серьезный тут всем заправляет. Неужели я опять попал к Городским Смотрителям?». Ответ на этот вопрос пришел быстро.

Пока в моей голове тянулись нити мыслей, я заметил, как стражник отошел в сторону, чтобы хлебнуть пойла, а позади него показалась дверь со штампом «ПГ». Если мои догадки были верны, то за этой дверью должна была находиться Ветреная Гильдия, что часто называют Подветренной.

«Так вот, значит, чем промышляют дилетанты!», — но недолго я радовался находки. Стражник воротился и устало зевнул.

«Как тогда его отвлечь?».

Очень кстати у меня на поясе оказалась водяная стрела. После похода к Зеленоглазой я чувствовал силу в своих руках. Я был практически уверен, шум привлечет внимание. Я натянул тетиву, и свет в комнате потух. Люди отложили карты.

— Извините, уважаемый, кажется, я выигрывал, а сейчас, в такой тьме, и не уверен вовсе, — сказал кто-то противным писклявым голоском.

Стражник закряхтел и сдвинулся с места.

— Нет, я точно проиграю из-за этого недоразумения! — опять воскликнул недовольный голосок.

— Уважаемый, подождите, не Вы одни находитесь в неловком положении. Может, это Вы и подстроили!

— Хватит! Держите карты ровно! — рявкнул третий игрок.

Пока стражник возился с огнивом, пытаясь выделить искру, я начал подкрадываться к нему. Чувствовал себя, как змея, потому что дышал ровно и размеренно.

Раз — чиркнул стражник.

Два — его серая мантия на секунду окрасилась в желтый.

Три — его напряжённое лицо сосредоточилось на искрах.

Четыре — я занес дубинку.

На пятую самую яркую искру, моя перчатка закрыла рот неудачливому человеку, и его тело рассладилось. «Ух и веса-то в нем!». Пришлось обеими руками тащить.

— И в самом деле, чего Вы так долго, уважаемый! Куда только смотрит Рубен!

«Рубен, значит? Кажется, я по адресу!».

2

Когда я избавился от охранника, то дело было за малым — отпереть дверь и зайти внутрь. А внутри начиналась каменная пещера. Было сыро, но я практически не придавал этому значения, ведь в конце тоннеля горел свет. Мерцали тени. Слышались шаги. В конце концов, сколько таких пещере я навидался за последние месяцы. Я затаился и стал слушать.

— Фто-то Донал и Рубен фофсем голову потеряли. Зафели, значит, в ффоих офобняках и не выходят. А когда выхофят, то крику-то фколько!

— И в чем же дело?

— Да фот не поделили вазу ту!

— Сап-п-фировую, что ли?

— Да, которую вмести из особняка Лорда Рэндалла и свистнули. Черт! Она целого фофтояния стоит!

— Завидуешь? Мерсер сказал, что отбирали только лучших…

— Молчи! Нет, конефно, дурак, меня… не фзяли.

— Так что за дело-то такое? Ваза? Ну, ваза и ваза…

— Э, дурак, не у фсего ценна одна! Коль Лорд, фак и нофовой платок имеет фвою цену. Ваза же «Фапфировая»!

— Это камень такой что ли?

— Может, лучше перекуфим чего? А-то я готоф тефя фъесть! Кстати, та Лондонфкая кофбаса еще офталась?

— Колбаса? О чем ты?! Расскажи что было дальше. Не чужие люди.

— А кофбаса, кофбаса-то как?

— Да осталась, осталась! — голос умолк, а потом продолжил, — Расскажешь — получишь.

В воздухе повисло молчание, благо недолгое, и я смог расслышать продолжение бессмысленной беседы.

— Эх, Рубен долго фледил за офобняком, делал заметки, группу такую набрал: эти ребята юркие из Кфартала-то Южного.

— Из самого Южного!

— Ага, и ночами ходил, фсе писал и писал. И вот, прихофит и гофорит: «Все, мол, готово, фобирай людей и двинули!». Донал дофжен был вофглавлять его фуровых парней. Типо главный… Чрез день приносит, фначит, вазу, фтавит ее на стол и гофорит: «Хорошее, хорошее дело мы затеяли. Принес». Ага-ага, и вправду хорофее… жаль, меня не фзяли…

— Дальше! Что дальше-то? Ты так просто не отделаешься.

— Ха, да фот беда — ваза одна, а их дфое! — рассмеялся человек с неприятным голосом, — И поняфлись тогда крики: «Да я дал тебе карту!», а он: «Ты-то фидел на месте, а я рисковал!», а Рубен: «Да без моих парней ты бы и фтену не перелез, флизняк!». А Донал…

— Во как! В армии такого уж точно не было бы.

— А тебе почем знать?

— Да так, печальный опыт прошлого.

Спустя минуты молчания, первый намекнул: «Ты, кстати, угофтить меня обещал».

— Черт, так колбаса одна, а нас двое!

— Ах ты морда наглая, я тефе покажу!

— Шутка, шутка, пошли, я ее в казарме оставил.

Двое скрылись за кирпичной аркой. Я выглянул и проводил дурачков взглядом. Гильдия находилась в длинном таком винном погребе. Только голые алые стены и факела. Было сыро и темно, ощущение точь в точь, как в Клагслефте. Воровать там тоже было совершенно нечего. Это даже на мгновение огорчило меня, но потом я вспомнил о разговоре и… о том, зачем пришел.

«Кажется, я завалился вовремя. И, кажется, я знаю, чем займусь. Они будут в восторге!».

3

«Значит, Донал и Рубен заперлись у себя в особняках… Что ж, теперь я точно знаю, где они. С другой стороны, кто знает, где ваза? Может, Рубен глаз с нее не спускает, обнял и лежит с ней на кровати. Или ваза у Донала? Что он с ней может делать? Придется плавно «одолжить» ее, эту вазу. Но никто не должен знать, что это я. Если все удастся… будет еще та заварушка. Дилетанты сами себе отгрызут головы».

Но все было не так радужно, как мне казалось. Карта (да, та самая карта, что я выторговал у друга Бассо) говорила, что мне надо было прямиком в черную бесконечную трубу. Я поковырял ее мыском сапога — та затрещала, словно стая цикад. Я провел по ней перчаткой и сразу же отдернул руку. «Фу, ну и мерзость!». Вслед за этой мыслью появилась другая: «Откуда тут столько металла?». Но ответа я так и не получил, потому что на тупые вопросы принято отвечать молчанием.

Какое-то время, стуча сапогами, я удалялся вглубь трубы. Она постоянно виляла, и я поворачивал за ней. Наконец, показалась заляпанная лестница, только в стороны отходили еще две трубы. Одна была закрыта металлической затворкой. Такой толстой, что ее и всей английской пехотой не выбить! «Наверх или вбок?» — подумал я и решил обратиться к карте. Карта промолчала всем своим количеством точек, линий и квадратов, и я стал подниматься по лестнице, к свету.

«Свет — это зло» — в очередной раз убедился я, когда эхо голосов раздались прямо над моей головой. Я аккуратно опустил ногу на мокрый пол и ретировался. В случайную трубу. «А из какой я там пришел? Не хватало еще и заблудиться!»

Но я сделал правильный выбор, ибо та труба оказалась ниже, так что следующие часы моя макушка собирала остатки чего-то мерзкого, темно-зеленого. «Да уж, ну и работенку я себе подкинул! Но оно того стоит!».

Когда мне уже начало казаться, что труба реально бесконечная, в конце загорелся свет. Я снова стоял на твердой земле. Разминал спину и шею, ибо при моем росте идти прямо было невозможно.

— А я уж думал, меня никто не сменит! — вскрикнул обеспокоенный голос, — Ты, Борис?

Я замер и прислушался.

— Кто ж еще!

— Давай иди скорее! Я больше не могу так! Пять часов стоял! Что остановился, иди!

— Боишься?

Недовольный голос вздохнул и продолжил.

— Просто ощущение, что кто-то за мной следит, глаза из темноты, крысы… А ты иди, иди!

— Ладно. Я уже того — мне и лучше.

— Того?

— Ребята праздновать собрались…

— Праздновать? Ч-что праздновать?

— Ну, иди и узнаешь.

— ХВАТИТ ПУДРИТЬ МНЕ МОЗГИ!

Раскатистое эхо сапогов опять наполнило холл, но я все еще был напряжен. Достал дубинку. Так, на крайний случай.

— Постой! Ключ у тебя?

— Ключ у Таффера, да-м. Это ж приказ Донала, не помнишь что ли?

Вор откинулся на стул у двери. Его профиль белел при свете одинокого факела. Нас разделяла пропасть с журчащей водой. Очередной спуск во влажные объятья трубы. В последний момент я заметил листок папируса, прикрепленный к двери. Стало вдвойне интересно. Вор повернул голову, и я спрятал свою за углом.

Машинально рука потянулась за водяную стрелу. «Могу себе позволить».

Первая стрела ливневым дождем поразила факел. На деле капля воды тихо омыла его, а стрела отлетела от стены и покатилась по полу. Вор приподнялся в недоумении. Но факел все еще горел, мерцал, как мотылек.

«У тебя, брат, точно поехала крыша, если ты еще не понял, что тебя обводят вокруг жирным пальцем».

Просвистела вторая стрела, и катакомбы с сотней переходов и мостов погрузились во мрак. Я выдохнул, но чуть не задохнулся от мысли, что я сам ничего не вижу. Между нами была пропасть. От этого становилось еще хуже. Дышать было тяжело и неприятно, словно груда камней засыпали все мое горло. Я слушал, слушал и анализировал. Прошло какое-то время, а вор даже не колыхнулся. «А был ли он вообще?». Я напряг глаз и мне даже показалось, что я видел черный силуэт на стуле.

Вода издавала звук «плин», когда я медленно шагал, держась за стену. «Вода никогда не перестанет капать. А я приближаюсь, иду, крадусь — берегись, парниша!». И, тем не менее, руки холодели от мысли, что из темноты мог показаться меч.

Вор сидел на месте. «Сидел?». Вроде сидел. Впал в такой глубокий ступор, что и не смел пошевелиться. А куда ему бежать? Я скользил вдоль стены. Черный сгусток все еще не двигался. «Он меня ждет что ли? В смысле, он ожидает моего маневра или…?». Локоть уперся в ручку двери. Передо мной предстал образ, сам по себе. «Вот плащ, капюшон, пояс, подпирающий худой живот, длинный нос и спадающие давно не стриженые волосы». В голову лез образ самого себя. Пелена спала и, кажется, я разглядел смазанную фигуру. «Он встал?».

«Пора!», — сказал я себе, закинул блэк-джек и…

Выпад!

Удар!

Удар точно выше плеч. По голове. От напряжения глаза наполнились ночным небом с его миллиардами звезд.

Х-ха. Мой профессионализм куда-то улетучился. Удар разрезал пустоту, а образ испарился. Я выгнулся, чтобы не упасть. Сбоку раздался шорох.

Блок — шаг назад! Руку свело от внезапного удара. Он атаковал меня первым.

«Внизу темнее» — мелькнула мысль, и я присел. Передо мной плясало черное пятно. Туда-сюда. Как буйный конь. Когда глаза привыкли к темноте, я бил уже с единственной целью — причинить ущерб. Это была не та ситуация, где у меня был выбор. Только выживание и искаженное наслаждение свободой.

Не теряя ни секунды, я нанес еще удар. Глухой звук, и тело отлетело на пол. «Умер?» — мое сердце сковал страх. Неожиданный страх. Нечто подобное я уже испытывал, но такой страх… Человек лежал неподвижно, и этот факт вызывал дрожь. «Я не могу убить. Убийство неприемлемо для вора». Я подставил ладонь к его губам.

«Дышит», — выдохнул я и вспомнил про историю с ключом. Пергамент на двери. Все дурные мысли испарились. Стены вокруг обрели новые формы и цвета. Это я достал огниво из кармана дилетанта.

«Наверное, забыл про него». Скорее понимал, чем это чревато, смышлёный парень.

…

Никто не войдет через эту дверь, пока не будут решены все вопросы с нашей уважаемой «Головой». Сразу говорю — вазу не отдам! И мне плевать, зачем вы пытаетесь проникнуть ко мне — дверь закрыта. Она закрыта! Если у вас все-таки есть какие-то дела — прошу к люку 47. Там вас осмотрят и решат, пускать или нет.

…

«Определенно, мне не к люку сорок семь!».

Те воры говорили что-то про Те-Та-Т-Таффера, да? И его ключ? Но была одна маленькая загвоздочка — ключ мог быть при нем, а не в комнате. Конечно, когда твоя голова зависит от сохранности некоего предмета, рука ненароком так и тянется спрятать этот некий предмет в панталоны. «И все же без карты я бы сгинул» — подумал я, когда нашел кривую надпись «Таффер» на ней. Так что, моей следующей точкой назначения стал квадратик на среднем уровне канализаций, около машинного отделения. «Проверим там все».

4

Не нужно быть гением или одаренным, чтобы понять: такое количество керосиновых ламп, что висели через каждые четырнадцать футов, не к добру!

Коридор неожиданно раздвоился, и за сводами я увидел группу небритышей. Один из них ходил из стороны в сторону с серьезным выражением лица, словно только что получил по нему же. Второй со лбом, словно на него кирпич уронили, лениво откинулся, прижался спиной к пыльной стене. Голова третьего казалась пустой, как бутылка только что выпитого вина — ее держало массивное плечо того второго.

«Керосиновые лампы! Где они только берут эту маслянистую мочу?».

Без помощи водяных стрел оказалось тяжко, потому я ждал, ждал чего-угодно: удобного момента, внезапного разговора, потухших ламп, да хоть появления самого Создателя! Вглядевшись повнимательнее, я заметил, как губы второго вора кривятся и словно выговаривают слова. Подкравшись чуть ближе, я стал различать еле слышный шепот.

…Точно он…

…Баффорд… стража… Рамирес…

… Правда?

… Ага… Город…участились…

… Дело…

…Хаммериты… собаки….

«Неужели они говорят обо мне?», — ухмыльнулся я. Вести разнеслись с такой скоростью? Хотя… с другой стороны, у ребят из Ветреной Гильдии наверняка ушей предостаточно в городе.

Рисковать не стал, посему попятился обратно в привычную чмокающую водицу. Искать обход, конечно.

Я свернул в другую сторону. Наверху жужжали, как майские жуки какие-то установки. Я зацепился руками за перила лестницы и поднялся наверх. Бывает, рыба все плавает в своей реке, но вот однажды река исчезает, и рыба оказывается в море. Это я к тому, что не ожидал, что пол будет из металла!

На словах все просто — поднимаешь ногу и мягко опускаешь сапог. На деле — когда у тебя обитые плотной кожей каблуку, все совсем иначе. Прижмешь слишком быстро — взрыв звуков. Не дожмешь — вес тела дожмет. Так я двигался пока не вышел на привычный кирпичный пол. Душу словно той маслянистой мочой облили. Так и загорелся от счастья. А когда сверился с картой, вдруг понял, что вот она — дверь этого Таффера, парня с ключиком.

Приложил ухо. Слышал, как тикают часы, как пар играет в догонялки в трубах, чей-то отдаленный смех. Но в кабинете стояла тишина.

«Ха, ушел по делам». Обычным движением руки, медленный толчок ладонью, я отворил дверь. Она загадочно, точно во сне, отворилась.

На меня уставились два удивленных глаза. Точно глаза кота, увидевшего птицу. Глаза прищурились. Человек словно в этот самый неподходящий момент потянулся за книгой. Тяжелая на вес, она висела в его застывших руках. Мы смотрели друг на друга. Он не мог меня узнать. Я не знал, что делать.

Губы человека дрогнули, и он произнес: «Гаррэт?».

— Привет, — ответил я, не осознавая, что говорю.

— Ты, кажется, попутал что-то, нет?

— Ой, а выпивку наливают выше? — я захлопнул дверь за собой, не сводя глаз с Таффера.

— Не делай резких движений, иначе я закричу?

— Вот как работают профессионалы из Гильдии?

— Опять шуточки… Чую, это из-за тебя в городе неспокойно. Думаешь, я не догадываюсь, что это твоих рук дело?

— М-м?

— Посох Лорда Баффорда исчез, Гаррэт. Тот, когда вернулся, лично всю стражу Молотам отдал. Те же после исчезновения заключенного и парочки, к которым ты приложил руки… РУКИ ПРОЧЬ ОТ БРЮК! — замолчал Таффер, а потом продолжил, — Молились всю неделю. Решили, что это Провидение, знак Создателя. А потом хватали каждого встречного за косой взгляд. Клагсхлефт по швам трещит. Совсем сдурел?!

— Ха, — усмехнулся я и сделал шаг, — ты еще о многом не знаешь.

Таффер оперся о стол.

— Тут ты что забыл?

— Говорят, у вас тут хорошей колбасой кормят…

— ЧТО? Что ты несешь? Точно с ума сошел. Услышал про Лорда Рэндолла? Это все «тактические операции» Донала. Завидно стало, да?

«Стоит, говорит что-то. А мне делать-то что? Крика мне совсем не надо…».

Палец случайно коснулся края плаща, и я почувствовал нечто округлое. Все внутри так и загорелось. Возник «ненормальный» аромат цветов.

— Ну что молчишь? Может, ты просто уйдешь? Я провожу тебя…

— Поиграем в жмурки, а?

— Чего? — не успел спросить Таффер, как из моего кармана выпала та самая бомба. Комнату поразили электрические разряды. Рукавом пахнущего новизной плаща я успел прикрыть лицо. Таффер судорожно тер глаза и в панике свалился со стула. Он вдавливал кулаки и тер, как горничная полы.

Что было дальше очевидно. Я пристроил его на мягкой подушке около камина. «Моя приватность раскрыта, а значит, пора вносить коррективы».

Найти ключ — вот, что стоило по-настоящему всего этого.

Кабинет представлял собой отшлифованные кирпичные стены с углублениями, тусклый свет от новомодной лампы и деревянные полки. Ничем не примечательный стол. Дальше камин, который давал хоть какое-то тепло в этом царстве льда. В комнате пахло древесной копотью и дымом.

«Ненавижу этот запах — и так весь город провонял от фабрик». Но в данной ситуации это была неплохая возможность погреть окостеневшие руки после блуждания по трубам. Когда пальцы раскраснелись, я взглянул на стол. Шкатулка, пустая. «Надо бы тебя осмотреть, дружище, Таффер», — подумал я и пошел лазать по карманам.

На ладони посыпались хлебные крошки, но среди них ключа не оказалось.

«Умный гад, знает, что с собой можно таскать, а что нет! Правильно, лучше всегда держать карманы пустыми, иначе опустеют сами».

Пришлось подниматься с колен и осматривать книжные полки, коих там было дохрена. Счетные книжки, письма и прочие вещи, которые меня не касались. Я осмотрел гаснущий камин, обжигающие потоки грели лицо. Пусто.

«Что ж, если глаза не видят, придется приложить логику. Куда может мальчик на побегушках сунуть ключ? Рубен наверняка человек занятой, и без дела не сидит. Ему нужен доступ, постоянный. Это легкодоступное место. Хм, в книге?».

Полки и вправду ломились от покрытых пылью томов. «Да уж, давно их никто не брал… давно». Посередине чернела дыра, видать, отсюда Таффер и вытащил тот томик, который собирался читать перед моим приходом. Я осмотрел норку. Книги стояли плотно, палец не просунешь! Плюнув, я схватился за первую книгу, и она тут же оказалась на полу. Одним словом, грохнулась, подняв облако пыли. Я пролистал ее ногой — ничего.

Шелест. Внимание. Пусто. Шелест. Внимание. Пусто.

«Нет, не в книгах дело… Рубен в любой момент захочет прийти сюда и получить свое немедленно. Что тогда Таффер? Таффера закроет дверь, повернется. Увидит… стол». Я развернулся к деревянному столу, видавшему многое на своем веку. По поверхности были разбросаны разные бумажки. С отвращением я взял один и прочитал.

…

Рубен — полная противоположность Доналу.

Донал:

1. Вспыльчивый,

2. Решительный,

3. Тактик.

Рубен же:

1. Предусмотрительный,

2. Скрытный,

3. Стратег.

Что их объединяет, так это горячность сердец! В целом, они и в один ряд не стояли со мной. Хотя лично мне в Донале нравится его решительность, да и без стратегического мышления Рубена мы далеко бы не ушли. Обычно, они всегда правы.

…

«Глупость-то какая! Хотя… Подозрительно это все… Наводка? Допустим, все это имеет значение. Пойдем от цифр: «в Донале нравится решимость» — это должно быть, один; «без стратегического мышления Рубена, мы далеко бы не ушли» — это три, да? Один и три. Что дальше?».

Камин угасал на глазах, и вместе с тем в комнате становилось все темнее. Это не придавало удовольствия от чтения.

«Далеко не ушли» — это в этой комнате. «Они всегда правы» — что-то справа, верно?».

Я повернул голову направо, увидел перекошенное тело Таффера на мягоньких подушках. «Полежи пока на полу, дружок». Подушки вмиг были распороты, но… «Ничего!». Только куриные перья, да старое сено.

«Хм, надо поторопиться, черт. «Они и в один ряд не стояли со мной» — а Таффер знает себе цену», — подумал я, хоть и понимал, написано это было не из любви к себе.

Я вернулся к мятой записке. «Горячность сердец», «Горячность сердец», «Горячность сердец», — повторял я себе. Вот что, а руки мои буквально горели, покраснели все. «Тепло… Камин! Но я же уже осматривал? Или нет?».

Дымоход коптил, и из него вырывался уже не обжигающий жар. Это было явно не то, что мне было нужно.

Я сидел на коленях и всматривался в дымоход. Когда я поднимался, правая перчатка, кажется, что-то задела. «Один и три».

«Справа от камина». Кирпичик дрогнул под моими пальцами. Я судорожно вытащил кинжал и стал выковыривать этот кирпичик. Лезвие скребло и наружу высыпались горстки серого порошка. Я подцепил его, и кирпич с легкостью повалился мне на ногу. От злости я был готов развалить всю эту чертову стену, но сдержался. Сдержался и тогда, когда за кирпичом оказалась только зола и серый порошок. «Вот я дурень!», — вскричал я, но сразу заметил кое-что интересное.

По стене расходились шрамы кирпичей. Настоящие порезы, сделанные рукой человека. Первая линия, вторая линии, третья линия.

«Они и в один ряд не стояли со мной».

Первый ряд, третий кирпич. Он затрещал от скребков моего клинка и, так же, как и первый с грохотом, отлетел в сторону. Все это мне было интересно, как игра. Поэтому, как только показался кривоватый ключик, я без лишних рассуждений схватил его и сунул в карман. Запер дверь и скрылся в свете электрических фонарей.

«Хватит блуждать, пора действовать!».

5

«Какого черта они не исполняют мои приказы! Я сотню раз говорил, что в картинную галерею слугам входа нет. Они все испортят!».

Дверной замок сокрушался под натиском нетерпеливых рук.

«Он тут точно замешан. Рубен подослал своих «лживых баронов» ко мне домой. На следующем сборе я выскажу все, что о нем думаю! Когда решу дела с нерадивыми поварами, неуклюжей прислугой и пьяными стражниками».

Двери распахнулись. По коридору рассыпался град шагов, словно слепого поразила астма, и он, изнемогая, искал путь к свежему воздуху.

— Приветствуем Вас, сэр, — лицо офицера исказила ухмылка, — мы как раз ждали Вас…

— Не сейчас!

Донал миновал лестницу, вода нашла дорогу в обход плотины, и полилась с новой силой в гостиной. Там, около окна, грезил о сне еще один стражник. Пустым взглядом он всматривался во все искажающее окно и видел, как улица медленно погружалась во тьму. Он буквально подскочил, когда мимо него пронесся «Главный кот» этого дома. В последний момент стражник понял, что проявил неуважение, и, возможно, пал в немилость. От этого на него напала еще большая тоска, и он поправил меч, который висел без дела уже несколько недель. Он сам висел без дела. Но пока не повесили — значит, в целом, все было неплохо.

Донал толкнул дверь, и та плавно отворилась. Удивленные повара поклонились и продолжили нарезать морковь. Но человек, не похожий на повара так и остался в скрюченном состоянии, потому что пришел «Главный кот», и он был голоден — хотел кого-то съесть. В этот раз его, точно.

— Подойди-ка сюда, — прикрикнул Донал, не злостно, раздражительно.

Вместе они вернулись в коридор с удивительными, искажающими мир окнами, и тот самый уставший стражник успел подумать про себя: «Вот и рыбка попалась! «Кот» очень голоден». Сам же поклонился, проследил взглядом уходящих.

Завернув в арку, Донал почувствовал душевное спокойствие. Душевное спокойствие с некоторыми обстоятельствами — сзади кто-то сопел и, буквально, дышал в спину. В картинной галерее горел свет, что означало, что слуги уже побывали здесь. До него.

— Последний раз говорю, прислуга должна держаться подальше от комнаты со знаменами! Этой комнаты. Меня не интересует, что они там делают… Передай всем им, чтобы там ничего не трогали! Моя коллекция не потерпит чей-то неуклюжести, а мокрый пол не вернет разбитую тарелку или вазу! Никаких неловких действий, так и передай!

В сиянии свеч Донал выглядел как-то по-другому, словно смотришь на него уже с того света. И в тот момент, его руки казались не руками профессионального вора, а руками кровавого убийцы; глаза смотрели не глазами предводителя, а глазами тирана; и держался он не просто уверено, а гордо, подстать милордам.

— Да, конечно, я все передам прислуге, — прошептал Скигс.

— Передай.

Хлопнула дверь, и раздался звучный голос.

— Для вас сообщение от Рубена.

— От Рубена? Опять этот мозговитый придумал какой-от план! Никаких конкретных действий, я… Ай, продолжай!

— Егошество хочет встретиться с вами. Сегодня, на «Перепутье всех дорог».

— От кого информация?

— Таффер.

— Тогда я приду.

«Официальная встреча. Вот та возможность…»

Информатор собирался уходить, а Скигс уже собирался следом, как Донал вдруг встрепенулся.

— Стой! У Таффера все стабильно? … Ну… все в сохранности, в порядке?

— Он не жаловался, Вашество.

Когда комната опустела, Донал неловко прошелся привычным маршрутом среди картин и знамен. Остановившись напротив одного из знамен, он почувствовал беспокойство вместе с облегчением.

«Чего это я? Все под железом, все под охраной. По дому шастают слуги, и чем их больше, тем надежней. И все же, пока она у меня, покою мне нет. А дело в нем. Пока он пыжится, я напрягаюсь; Пока его жадность требует большего, он получает меньшее».

Донал вдруг понял, что его ожидаю именно сейчас. Ни минутой позже, опаздывать не позволительно для репутации.

6

После внезапной встречи с Таффером, я понял, что моя задумка провалилась. Они узнали бы о том, кто вломился к ним в логово. Поворачивать назад также было поздно, потому я вернулся к запертой двери, около которой на меня напала тень. Воспользовавшись тяжело добытым ключом, я попал в узенький туннель, который поднимался вверх и впоследствии вел к лестнице. В отражении на последней ступени я увидел небо, заслоненное длинной крышей. Громадина нависала и давила. Подземелье кончилось, и мои легкие наконец-то снова вдыхали свежий воздух. «Вот уж не ожидал, что у них и лужайка своя есть». Но даже наверху свободой и не пахло. Глотком свежего воздуха — да, но я все также находился в клетке. Со всех сторон возвышались огромные стены домов. Такие не удалось бы перелезть.

Именно с этого начинается история о том, как я попал в особняк Донала. Первым делом я вздохнул и пошел на разведку. «Тут уж карта будет мне сестрой, а руки — матерью». Однако, ни сестры, ни матери у меня не было…

Непонятная плохо сложенная постройка, из которой я вылез, судя по всему, была единственным входом. Просто, практично, но не безопасно. Был еще один — в большой кирпичной арке, точнее… там раньше был проход. Тогда же провод был завален тяжелеными деревянными контейнерами. Но я не стал интересоваться, что было внутри — меня волновали более важные вопросы.

Особняк охраняли. «Кто бы мог подумать!». За дверью слышались шаги, а в окнах то и дело мелькали фигуры. «Доналу нравится компания мускулистых сильных мужчин, а?», — подумал я, — «Не лучший расклад. Но, раз клад так близко, можно начать с…». С маленького домика, что стоял по другую сторону от особняка. Я мог бы пойти прямо, но кто я, чтобы ходить прямо? Тем более, мне это ничем не угрожало.

«Как я и думал». Внутри лачуги лежали мешки со всякой всячиной. Я пнул один, и из него посыпался град редисок. Осмотревшись, я пришел к выводу, что это амбар. А что всегда есть в амбаре? Погреб.

Пронизывающий холод просачивался сквозь дверь. На улице солнце дарили последние свои лучи, покрывая грешный город одеялом ночи. Уж в тот момент найти маленькое такое колечко было крайне проблематично. Но еще более сложным было шарить руками по полу в полутьме, разгоняя пыль и опрокидывая табуретки. Мои пальцы нащупали щель в полу, из под которой просачивался воздух. Тогда я раскидал по углам мешающие мешки, и фортуна наградила меня: под ними и вправду был люк.

Вдруг я услышал, как хлопнула дверь. Я замер. Окно было как портал в иной мир, открывало вид на особняк. Я все видел. Большой, нет, огромный человек в латах и с солидной бородой возвышался над дверью особняка. Своей огромной рукой он проверил, заперта ли дверь, дернул, дернул еще раз. Заперта. Тогда я еще не успел прикинуть, кто это был, да и какая мне была разница! Главное, что «в доме стало на одну угрозу меньше», — так думал я в тот момент. Ведь я уж точно не мог даже догадываться, что это был знаменитый Донал. Тем временем тот скрылся за границами окна, и в воздухе повисла тишина. Черная, как снег, и такая же холодная, тишина.

Я совсем забыл, зачем я забрался в ту лачугу, но был рад, что сделал это. Иначе я мог бы встретиться лицом к лицу с этим человеком. Чего мне очень не хотелось. Я глянул в развернувшую пропасть и, уверено прыгнул в нее.

Дальше был поворот направо. Там уже его ожидали люди, суровые в сражении и рассудительные в бесконечных спорах. У каждого в руках было по факелу, у каждого на лице чувствовалось напряжение и волнение.

«Зря я явился сюда без братии… ох, зря…».

Как и было обещано, ни у кого не виднелось оружия. Насколько можно было разглядеть в полутьме подземелний.

— Ну привет, «Главный кот», — начал как всегда Рубен, — Я очень рад, что ты согласился. Может быть, мы сможем прийти к общему, правильному решению.

Донал мимолётно почесал лодыжку, на самом деле проверяя… «Где мой кинжал! Я забыл его дома?!».

— Давай же подойди, не беспокойся, мои ребята тебе ничего не сделают, — как назло, эти «ребята» оскалились, как настоящие головорезы, и тут уж даже самый уверенный потерял бы свою уверенность. Однако через минуту воздух сотрясли нервные смешки. На лицах вновь показались ухмылки.

— Ну хватит… А-ну, прекратить! — шикнул Рубен, — У нас и в мыслях такого не было, Донал. Эти кретины просто давно на охоту не выходили.

— Да, времена сейчас невеселые.

— Все мы сейчас невеселые. Ну же, подойди, я еле тебя вижу, — Рубен расправил свои руки по сторонам, как будто говоря: «Видишь, я безоружен!».

Донал хоть был и решителен, но не был самоубийцей. И все же, какой-то «позитивный настрой» в словах Рубена он ощутил. Какой-то ветерок перемен.

«В этот раз он меня не собирается убивать. Хотя… знаю я этого засранца!».

— Пусть твои люди покинут «Перепутье», тогда и поговорим. Не люблю, когда мои очи слепнут от лучей факелов.

— А ты поэт, дружище! Ребята! Оставьте нас. Ждите в «Трех трубах», понятно?

Колонна из семи человек без лишних раздумий разбрелись по коридорам, и когда Донал проводил взглядом последнего, начался настоящий разговор.

— Итак, — произнес Рубен, — Ваза.

7

Под землей было сухо и прохладно. В воздухе висели частички пыли, которые я с отвращением вдыхал в себя. Путь был недолгий, и вскоре я уперся в точно такой же люк над своей головой. Мне бы хотелось обрадоваться, как сразу же возникла кислая мысль. «Что если люк завален с той стороны?». Дрожащими руками я надавил на него, ожидая худшего, но люк все же с трудом приподнялся. Тогда я оперся на ступень и головой поднимал его.

Щель расширилась и стали видны недавно вымытые половицы. Яркий свет бил по глазам. «Может у поваров отмерзают ноги, когда зимой их Бос требует лукового супа?», — мелькнула мысль, но не успела она материализоваться в очередную шутку, как я уловил шаги.

— Ух, и повезло нам сегодня!

— Не говори, дорогая, он ужасно вспыльчив, ужасно.

— Чем мы так провинились, что он навестил нашу скромную кухню?

— Милочка, начнем с того, что кухня не наша…

— Но он ведь сам не готовил на ней… Никогда…

— Есть люди, которые чего-то ожидают от жизни. И мы к их числу не относимся. У егошества полно своих очень важных дел, и готовка морковного рагу в них явно не входит.

— Надеюсь, он не скоро вернется, — девушка говорила все это просто, но с какими-то нотками драмы. Не люблю драмы — они всегда кончаются плохо.

— У них, дескать, собрание наметилось! Ребята с «нижнего» рассказали, что сам Рубен позвал его на встречу. Прогнулся, хех.

— Кстати, о моркови, принеси парочку!

Повара уже были в белоснежной форме и натачивали ножи. А вот я от таких раскладов отнюдь не был в форме. «Еще их не хватало! Как мне, черт, отсюда выбраться?». Рассмотрев пару вариантов, я остановился на одном. Я продолжить все сильнее выдавливать головой люк, тот медленно поднимался, поднимался, пока…

На кухню залетел человечек, и моментально стало как-то душно.

— Вы двое, не заходить в Картинную галерею! Это-это приказ егошества Донала!

— Да мы-то тут причем? Отдышись сначала! Зачем нам? — начала женщина.

— Тише, — остановила ее вторая, — Мы все поняли, любезный, спасибо за информацию! А теперь не могли бы вы…

— Наверняка он там что-то запрятал, Донал. Чудесно у вас тут пахнет. Морковку можно?

— Бери, она немытая, — обиженно шикнула девушка.

Тут меня прошиб пот, возле себя я как раз обнаружил мешоки. Душный скрылся, и я напрягся. «Сейчас он решит проверить этот угол и тогда…». Я стал медленно опускать люк, боясь свалиться со ступеней. «Черт, нога!», — кажется, она начала скользить.

— Ай, ладно, фиг с ней, с этой морквой! — сказал мужчина и скрылся, откуда появился. Я же прокрутил весь это эпизод, от начала до конца. «Картинная Галерея, значит?».

8

— Что ж, интересное предложение Донал, — Рубен по-деловому сложил руки на животе и с удовольствием слушал монолог Донала. Его лицо источало веру и надежду в «будущее» этого соглашения. Доналу сначала очень хотелось хорошенько втащить в слащавое лицо Рубена, ведь «этот засранец» столько нервов съел своими выходками, а теперь корчится, словно его натянули Хаммериты в Клагсхлефте. И все-таки Донал контролировал себя, и чувствовал победителем. Ему нужна была победа сейчас. Этот раунд точно был за ним.

— Значит, — сказал Рубен, — Ты предлагаешь обмен?

— Обменяемся тем, что нам ценно. Все-равно если вдруг произойдут… неприятности, мы останемся при своих.

— Но ваза-то у тебя. Значит, если произойдут, как ты это сказал, неприятности, в бОльшем плюсе останешься ты, — заулыбался Рубен.

— Поэтому, я предлагаю четыре своих… картины, в обмен на твои… на твои две книги.

— Те самые?

— Те самые…

— Которые мы с тобой, комрад, вместе вытащили у того торговца из Йорка…

Донал молчал, все больше понимая, что поддается Рубену, попадает под его влияние, под его «харизму». Что, на самом деле, его опять победила «Голова». Что он, «Тело», опять остался без члена, может быть, без двух. И, тем не менее, груз беспокойства спал с его сердца. «Снова смогу выходить на бой. Тренироваться на мечах, чтобы всегда быть готовым к удару. Это нужно перетерпеть».

— Что ж, а Вазу, ты доставишь Тафферу, так, комрад?

— Так, Рубен. Только мои люди останутся там до твоего прибытия.

— Разумно, весьма. Я рад, что, — Рубен вальяжно потянулся и встал со стула, — мы пришли, наконец, к консенсусу, решили эту неприятную ситуацию.

Донал поднялся также.

— Кон-се-сус?

— Компромисс, дружище, компромисс. Может, что-нибудь узнаешь новое из тех книг.

«Ком-пра-мис?».

— Ты это на что намекаешь, Рубен? — Донал весь как-то встрепенулся и почувствовал минутную злобу, словно им играют, как ребенком.

«Зря я это сказал. Ох, зря! Он же, небось, чувствует себя обиженным, а если схватит меня, посадит в заложники? Нет! Я все продумал. Мои люди стоят за углом. Для него «Три трубы» — одно, для моих ребят — совсем другое. Я… я все просчитал. И все же молчи, дурак, ты же знаешь, какой он вспыльчивый! Ты же знаешь…».

Рубен улыбнулся и обхватил по-дружески Донала за плечи. Тот и не успел понять, что произошло.

— Прости, неумелая шутка. Давай загладим вину, где всегда любили.

Донал нахмурился и был накалён, как те новомодные лампы Хаммеритов, аж покраснел весь. Его кулаки сжались, но он что-то вспомнил.

— «Горгона»?

— Да, комрад, она самая. А потом ты пойдешь за своими картинами, а я возьму чудесные фолианты торговца из Йорка.

— О-оставим это у Таффера? — закончил Донал.

— Вот молодец, пожмем руки?

Недолго думая, Донал сжал вытянутую руку Рубена, теперь улыбался уже он.

«Думает, что я признал свою вину за срыв операции с Баффордом? Радуется. Конечно, думает. Только любой знает, что «план» и «организация» важнее его «рук» и «ног». Так близко к земле… Как крыса, какая-то. Но он «Главный кот» — а коты чертовски ловкие и живучие. Может, в этом и есть преимущество…».

«Не думал, что такое возможно. Рубен, ха! А признал свою вину! Ох, не похоже на него. Пусть только посмеет подменить книги другими, тогда его черезчур дальновидная «Голова» покатится по Главной трубе. А сейчас я слишком устал, чтобы напрягаться. Надо выпить пива. Раз он предлагает, то ладно. И все же без ножа мне придется действовать руками. Такие, как Рубен, быстро меняют свои планы. Мне бы также…».

Улыбки и оскалы исчезли с лиц людей, наблюдавших из-за темноты. Они переглянулись, и кто-то сказал.

— Карты?

— Карты.

— Переводной?

— Переводной.

9

Ножи шинковали капусту, морковь, свеклу, доска трещала от ударов. В один из таких ударов я выскользнул из погреба и сразу юркнул в первую попавшуюся дверь. Повара были заняты работой, им не было дела до посторонних. К тому же, судя по звукам, жилище буквально трещало по швам от количества людей. А тот факт, что никакие способности меня не могли уберечь, лишь подгонял меня, и я спешил как можно скорее забрать то, зачем пришел.

«Богачи всегда предпочитают жить повыше», — это правило работало всегда.

Витражные стекла отбрасывали неживой красный свет. Позднее я уже поднимался по лестнице, и ступени все дальше уходили во тьму. Я отчетливо слышал, как по полу скребся чей-то сапог: медленно и с наслаждением. Как хлопали двери, отлично смазанные и приведенные в порядок. Только все молчали. И дом молчал. «Да сколько их там? Три? Четыри? А если…? Нет, человек пять — слишком много для такого маленького помещения. Или шесть?». Коридор, покрытый коврами, не представлял из себя чего-либо интересного, кроме того, что через него то и дело просачивались люди. Судя по их лицах, они не очень-то были этому рады.

«Я могу все, когда это все — неживые объекты. Этих всех не взломаешь, не перепрыгнешь и от них не убежишь. Люди как стена, на которую прыгай, не прыгай — она тебя сама раздавит».

Передо мной мелькнул черный плащ и скрылся за углом. Нервы — это то, чего мне еще не хватало. «Тут я обязан. Я обязан их не трогать. Меня держат по рукам».

Человек в форме ходил по кругу, заломив руки за спину. Он был явно чем-то обеспокоен, однако мне не было до этого дела. Я пронаблюдал за тремя-четырьмя такими кругами. «Что ж ты мечешься, парень? Потерял чего?», — то, что я задавал такие глупые вопросы, не означало, что у меня был позитивный настрой духа. Нет, былой азарт смыло сточной водой сразу после посещения Таффера. Этот малый заставил меня над кое-чем призадуматься. Но я не мог понять над чем. А эти шутки, невнятное бормотание себе по нос лишь маскировали внутреннюю напряженность. Мне совсем не нравилось засилье людей в особняке. И речь шла не только о людях, а о напряженности, которая висела вместе с ними.

Я пошел следом за тем стражником, как дальше вдруг показалась дверь. Чтобы не рисковать, я решил проверить сначала ее. Приложил ухо — тишина, только стражник шаркал своими сапогами где-то уже в других пространствах. Я дернул ручку и попал в покои.

«Что ж, если вот здесь проводит ночь уважаемый Донал, то мне искренне жаль его, ибо до господина Рамиреса или Баффорда ему еще очень далеко».

Это была пустая комната, похожая больше на чулан. Кровать, тумбочка да горстка уныния. Это чуть приободрило меня. Означало, что не я один живу такой жизнью, однако, как оказалось, это были покои для слуг. Настоящий «кабинет» ровным квадратом впивался своими углами далее, за серией дверей. В кабинете мой взгляд зацепили два прелюбопытнейших дневника: на вид, полные копии друг друга. Интересны они были в первую очередь тем, что тогда я не придал им значения, хотя некоторые имена и упоминания сейчас навевают недобрые воспоминания. Я открыл первый.

…

768 золотых — Расходы на развлечения.

490 золотых — Уборка поместья.

385 золотых — Подкуп уполномоченного Меффана.

650 золотых — Информация от Виктории.

150 золотых — Работа у леди Куглин.

167 золотых — Работа у лорда Рэндалла..

…

«Вот, значит, как они спланировали кражу вазы! Устроились на выполнение работы, а потом бац — и нет вещицы! Как профессионально! Никакого азарта! Интересно, кем такой человек, как Донал мог там устроиться? Надо бы узнать у Рубена, если он еще дома…».

Я сунул было пальцы во второй дневник, как вновь услышал отчетливые шаги. Очень близкие шаги. Дневник выпал из моих рук. «Пора закругляться». Я попятился к следующей двери, но мне что-то померещилось. Чертовщина какая-то. Я слышал звук, на который не обратил внимание. На столе оказался ключик. «Звон». Тревога парализовала ноги. «Беги!», — кричало сознание, но я не мог не схватить ключик. Я сделал выпад, поднял его с пола. За моей спиной открылась дверь. Моя тоже открылась. А потом обе закрылись. Секунда в секунду. И шаги утихли. Я стоял возле двери, считая удары сердца и бешеным взглядом осматривая помещение. Главное, что в потных руках я сжимал какой-то ключик.

Мимолетно я различил, что на ключе было что-то выгравировано, но мне принципиально не хотелось узнавать что.

«Сначала безопасность — потом игры».

И вот я опять оказался в коридоре. «Опять» — это слово будет часто встречаться в моих записях. Теперь я стоял на месте того стражника. И если бы не этот факт, я бы никогда не увидел утопающую в стене дверь. Дверь, которая всем своим видом шептала мне: «Открой меня, Гаррэт».

Я дернул за ручку и попал в весьма занимательное местечко. Очень даже «подозрительное». Сюда не заходил тот стражник. Сюда заходил только один человек — и его имя Донал. Тем местом была Картинная Галерея. Почувствовав себя в «безопасности», как бы глупо это не звучало, я все-таки взглянул на ключ.

На ключе было выгравировано «Рубен».

«Что бы это значило?», — задался я вопросом.

10

На улице оказалось свежо. Море опять нагнало тучи, и накрапывал небольшой дождь. Изредка показывалось слабое солнце, в такие моменты Донал прикрывал глаза, а Рубен кутался в свой костюм. Вся улица как будто ожила. Бегали мальчишки — матери пытались их загнать, как овечек в холодные дома. Куда-то шли люди. Речная гладь окрасилась в красный, а два человека, которые уже давно не видели света наконец вспомнили, куда направлялись.

— Солнце заходит, прекрасное зрелище — заметил Рубен.

Донал что-то буркнул, казалось, Рубен и не ожидал иного ответа.

— Что будешь брать, комрад? Как обычно, а?

— Ох, я ужасно проголодался, только большая порция наваристого ростбифа сделает мне счастье.

— Наваристым бывает только суп.

Уличный бродяга при этих словах скукожился, как серый хлеб. В его глазах заиграла обида. А потом сменилась обыденной печалью и меланхолией. Солнце практически зашло, и бродяга практически ничего не видел: глаза были уже не те, да и глаукома… В воздух посыпались проклятья, пустые, ибо их никто не слышал. Мало ли людей, что сквернословят на дню!

А вот где точно такого не услышишь, так это в элитной таверне. Выкрашенные двери «Горгоны» внезапно распахнулись, и стал слышен чей-то свист. В такое-то время суток в тавернах было еще несильно людьно, так что Донал и Рубен смогли без проблем найти столик. Хотя в их случае столик всегда находился. И здесь речь шла не только о том, что их знают многие, а о том, что их знает сам хозяин. Он человек мудрый и… расчетливый, его приучили всегда приберегать одно место в том самом углу. В углу, таком неприметном и занятном, потому что там произошла некая история.

Донал со вздохами упал на стул, Рубен сначала снял с себя нарядный костюмчик и только потом, скрестив руки, как паук разместился на диване. Они выбрали самое подходящее время, пахло приятно и пряно, духота еще не так сильно ощущалась, а теплый воздух приятно грел лоб и щеки.

Через час, когда Рубен нашел время подходящим, он начал разговор. «Подходящим» он его находил, когда над столом вздымалось немалое пузо «Главного кота», а тот с потерянным взглядом осматривался по сторонам. Абсолютно без какой бы то ни было цели. Только, чтобы не смотреть на задумчивое лицо Рубена.

— Надеюсь, Рамирес уже прикончил этого Гаррэта, — начал вдруг Рубен.

Донал повернул голову, словно не понял, о чем тот глаголил.

— Он мог работать на нас. Долго он точно не продержался бы в одиночестве. Ему нужна была любая работа.

— Но он все-таки нашел ее, и как-то прознал про наш план. Целый месяц работы — и все насмарку! Такое не прощается!

Донал сплюнул и уставился в потолок. «Красиво выкрасили, лак новый. Где достают такой?»

— Уверен это все Катти, — все не унимался Рубен, — это он разболтал все! Обвел нас!

— Ну, прости, прости, я думал, он был надежным человеком.

На этот раз молчал Рубен, ибо яро ненавидел, когда кто-то был умнее его самого.

— А к черту! Про Катти уже месяц никто не говорил, а вот Вор продолжает наглеть. Где похороним его, Донал?

— Лучше скажи мне, что ты пообещал взамен этому Лорду?

Рубен побледнел, он мог ожидать чего угодно от коллеги, но не такого важного для него вопроса. Потому Рубен внезапно хлебнул вина и уставился на Донала.

— Долю от Казино…

— Что?!

— Десятую долю сроком на пять лет.

— Это же огромные деньги, Рубен!

— Знаю. Но вреда от Гаррэта все равно было бы больше, поверь мне, — Рубен боялся, что на том история не закончится. Уж очень сильно ему не понравились глаза того «самовлюбленного мальчишки», когда он самолично встречался с ним, чтобы «объяснить», почему ему «стоит» работать в команде. В этих глазах виднелся какой-то азарт, ненормальное желание постоянно рисковать. Рубен ненавидел таких нерасчетливых людей.

— Ладно, забыли, — Донал махнул рукой, — Предлагаю поскорее решить все насущные вопросы, чтобы наши, так сказать, бойцы могли и дальше приносить доход, — За Ветреную гильдию! — срыгнул Донал и поднял стакан с пивом.

— За нее самую, — ответил Рубен и глотнул умеренную порцию вина, его пальцы сжали бокал еще сильнее.

«Что-то тут не так, что-то тут нечисто. Почему Рамирес не пишет и не отвечает на письма? Надо наведаться к нему лично, задать, так сказать, волнующий вопрос».

11

Это было просторное пространство с множеством окон, уходящее дугой вдаль. Пахло лаком, пол блестел. На стенах висели всякие картины — они меня мало интересовали. Зато между ними стояли постаменты, которые могли бы оказаться полезными… если бы на них стояли вазы.

«И где та драгоценная вещица?».

Дойдя до конца галереи, я пришел к мысли, что украсть вазу все-таки было не так просто. «Думал, приду, возьму и уйду, а тут!». Тогда мне пришла другая мысль. Мысль, что раз ваза сама не находиться, надо ее подтолкнуть.

И я начал толкать. Картина за картиной падали с петель на пол и за ними вырисовывались пыльные контуры стен. Я мог бы поступить иначе — вынуть кинжал и за пару мгновений вспороть брюхо каждой. Но это… был плохой вариант. Я же уважаю искусство, верно? Оно неплохо продается. А я всегда знал одну истину: не порть то, что можно продать, даже если ты не можешь сделать это физически. Кто знает, может, ты будешь готов позднее?

Потому я снял с гвоздя первую, аккуратно приставил к стене, тихо перенес разочарование. Пальцами подцепил края второй и сделал движение вверх. Поясница заныла, а картина оказалась на полу. И опять ничего. «Эта работа не сулит мне ничего хорошего. Хотя… нет, сулит, я уже представляю, как Донал будет зол, его слугам изрядно достанется!».

Пока я забивал голову всякими глупостями, сам не заметил, как дошел до последней серии картин. Я начинал терять уверенность, и каждая снятая мной картина все более небрежно падала на пол. Да, именно падала — в какой-то момент, беспокойство взяло надо мной вверх, и стал кидать картины. Однако, сняв со стены очередное полотно, я даже не придал значения тому, что увидел. Пошел было дальше, как вдруг разум остановил меня. Ведь увидел я не что иное, как сейф. Новенький металлический сейф, залитый прямо в стену. Как подкова в ногу лошади.

По какому-то дуновению я вытащил ключ, однако кое-что вспомнил. «Донал и Рубен вроде как враждуют. Ключ не может храниться у Донала, значит…». Затем на ум пришла гравировка «Рубен», и все стало по своим местам. «Что ж… Если так нужно… я сделаю свое последнее путешествие. В особняк Рубена. Без вазы мне все равно не видать отдыха. Не видать и свободы». О которой я грезил, сжатый в тисках сначала Хранителями, а затем немногочисленными скупщиками.

Что ж, в конце я ее… получил…

Я развесил картины по своим местам, хотя мне та-ак не хотелось, но еще больше мне не хотелось, чтобы Донал о чем-то догадался раньше времени. Также я заметил, что больше не гремели сапоги, больше не слышались разговоры — дом пыл пуст. Я выбрался на улицу, по привычке хотел было сплюнуть, но влаги совсем не осталось. Уже стемнело, а за весь день я не клал в рот ни крошки хлеба. Желудок сжался и выплеснул кислоту. «Прямо, как в детстве».

В Особняк Рубена я попал через подвал — так продолжается история моих скитаний в утробе подземелий. Было вовсе не сложно найти его. Надо было всего лишь следовать карте. И вот я снова поднимался куда-то по лестнице, устланной красным ковром. Выше я почувствовал аромат старых книг. Показались деревянные обложки, их тусклые силуэты, больше напоминающие кирпичи. Те самые кирпичи, из которых была сделана вся эта долбанная канализация. Ну, или те шаловливые кирпичики, за которыми прятал свое сокровище Таффер.

Я осматривался, выглядывал из окон и прорабатывал план отступления. Обычная процедура. Несмотря на безопасность, главное дело все еще не было сделано, а потому разум постоянно напоминал о времени, которого становилось все меньше. Рабочий ум подсказал мне еще одну деталь: «среди потускневших обложек сложно заметить что-то маленькое, такое, например, как ключ». Банально, но я должен был осмотреть все тщательно. Так, я глянул на стол, на котором возвышалась башня из книг: кривая такая, да и книги были заношенные.

«Вессилиус Миркас и его «Стратегические планы»… Маг Лавенкриг и его «Четыре стихии», некто Парин Вольфбрук и его «В погоне за золотом».

Была еще одна книжка, недописанный труд, на обложке которого значился необычный знак в виде колеса с зубцами на ободе. Это колесо пронзала линия, и все это явно отдавало Хаммеритами. А потому я отложил ее и пропел: «не в моем вкусе».

Сразу из библиотеки начинался коридор. Соседняя комната была заперта, и мне не очень-то хотелось тратить время на лишние скитания. «Но кто знает? Кто знает, что за ней? Не подписана. С другой стороны, если не подписана, значит неважна. Или специально скрыта?». Да-а-м, чем больше я задавал себе вопросов, тем в больший ком нечистот они соединялись. «Пусть Рубен и Донал сами возятся в своих нечистотах, а мне пора отнять у них их игрушку».

Я приложил ухо у двери — все тихо. Отмычка вошла в щеколду. «Раз-два, теперь в эту сторону — вот, кажется, подцепил». Мой палец почувствовал, как отмычка уперлась во что-то подвижное, я поднял наверх и ожидаемо ручка щелкнула, а дверь распахнулась.

Как только я просунул голову внутрь, так же быстро я высунул ее обратно. Прикрыл дверь и перевел дыхание. Груда чего-то явно живого лежала на кровати. Таким образом, правое крыло открыло мне все свои секреты.

Вдруг на другой стороне из-за арки показался часовой и пошел в мою сторону. Пришлось вернуться в библиотеку. И только через мгновение я набрался сил выглянуть и увидел лишь удаляющуюся спину. «Что же вы ходите по кругу, словно вами управляют невидимые руки?» — спросил себя я. Тем временем часовой скрылся за такими же колоннами, только на другой стороне.

Я держался ближе к стене, видел только свои вытянутые руки. Это может показаться простым, идешь себе и идешь, чего здесь сложного? Только у человека есть такой орган, как сердце. А оно, черт побери, так и норовит дернуться или остановиться. Так и тогда я чувствовал, как сердце сжали клешнями. По телу пробегал холодок, который губительно действовал на ноги. Они двигались рывками. Мои глаза смотрели в одну точку. Именно: на арку впереди меня. За большим панорамным окном я изредка видел звезды.

«Сколько же прошло времени? Не важно, это все-равно никогда не кон…», — мои уши уловили приближающиеся шаги. Я вздрогнул и вдруг понял, что уже не успею прошмыгнуть в одну из комнат в левом крыле. Часовой тяжело вздохнул. В последний момент я прижался к арке, втянул и так пустое пузо и затаил дыхание.

Часовой выдохнул и устало зевнул.

Слева от меня показалась спина, зашитая в кольчугу. На ней же висел лук. Обычный деревянный лук, каким пользуются охотники или «де-ли-тан-ты». После этих слов я обогнул арку и стремительно нырнул в первую попавшуюся комнату, дверь в которую была приоткрыта. Просто взял и нырнул: не было времени что-то проверять или… Действовать нужно было как можно быстрее!

12

— Давай! Пора идти, пока ты совсем не отрубился!

— А… Что? Рубен? — Донал поднял голову, его сонные глаза потухли, видимо от того количества пива, что он выпил.

Рубен уже давно стоял и тормошил своего «комрада».

— Вставай! Нам еще дела делать, — сурово прикрикнул Рубен.

Когда счет был оплачен, когда оба были заряжены энергией, они поспешили к дверям. На улице окружающую тьму разгоняли подсвеченные прилавки магазинов, чьи хозяева, видимо, были не в самом приятном финансовом положении. Рубен твердыми шагами дробил брусчатку под собой, а Донал скрёб ее, как камнетес, оставляя за собой шорохи и пыль. Погода опять сменилась, и теперь на небе рассыпались звезды. Такие яркие, что от самого их вида бросало в дрожь. В прямом смысле Донал и Рубен тряслись от прохлады и влажности, которая была так присуща Халлесфорду.

Они скрылись за сводами одного непримечательного здания, такого как все. Деревянного, и на вид, очень бедного. Словно заброшенного. Но внутри кипела жизнь. Минуя посты охраны и запертые двери, они дошли до «Перепутья», которое так хорошо знали. Пришло время сделать второй шаг, и все ради недавно украденной вазы. Только ваза была лишь частью долгого спора, которой длился годами. Однако внутри воздух потеплел, и старые проблемы как будто сами собой ушли в прошлое. Пришла пора сделать второй шаг. Прямо сейчас.

— Что ж, Донал, я надеюсь, я смог убедить тебя в своих добрых намерениях, так что ожидаю взаимности. Что скажешь на это?

— На все сто. Картины принесу к Тафферу, как и договорились. А ваза…

— Да?

— Поделим прибыль с нее пополам, — Донал замолчал, словно понял, что этих слов от него ждали, но внутренняя рука махнула на все, и он повернулся спиной. Вдруг он ощутил боль. Клинок вошел прямо в спину и вышел через живот. Его пальцы чувствовали, как теплая жидкость быстро, словно река, стекает на пол…. А нет, ему показалось… Все же он махнул рукой.

— Не забудь про те три книги, — добавил Донал, отгоняя дурные мысли.

— Конечно, «Главный кот», конечно. У тебя еще будет время их изучить.

«Острит, показывает свой ум, а мне-то что? Ударь его по морде раз — он строит козни; ударь два — он обижается; ударь три — все сначала. Это бесконечно. Пусть насмехается, общее дело важнее. И таков он».

— Изучу, у меня не так много времени, как у тебя.

«Что? Он намекнул на то, что я слишком много отдыхаю?! А может и вправду… Его неотесанность иногда показывает профессионализм. Все эти… навыки… Смогу ли я взломать замок, а вцепиться в горло врагу, а… Может, я и забыл уже, что такое быть вором. Настоящим вором. Мне бы в генералы, да-а-м».

Одинокий факел замерцал от внезапного порыва ветра, но пламя взяло свое — факел разгорелся с новой силой. Казалось даже, что вот-вот он распалит и все остальное, что слабый ветерок уже успел подпалить. Но так только казалось. Или нет?

13

Сразу по коридору я обнаружил кабинет Рубена, он и вправду выглядел необычно. Справа виднелись перила, а снизу половицы. Зато укомплектовано все было под завязку. Мне казалось, что даже у Таффера местечко было посолиднее.

«Что ж, вот и кабинет, а где ключ-то?».

Только я попал внутрь, как снизу раскатился смех. Я выхватил кинжал и начал слушал. Толпа голосов разносилась по всему дому, а я вдруг подумал: «Пришли. Вот они и вернулись!».

Судорожно я переворачивал все, что только видел. Заглядывал под кровать, выдвигал ящики, распахивал сундуки. Внезапный ветер ударил мне в лицо, я скорчился и отвернулся. А когда открыл глаза, увидел игральный стол. «Что он здесь делает?» — пришла первая мысль. Подойдя ближе, я не заметил ничего интересного. Заглянул под него и заметил окошко. Сунул туда пальцы, и из него вдруг посыпались тузы. «Кто-нибудь хочет поиграть со мной в карты?». Мои пальцы вновь проникли в окошко, и… ключ был там!

«К черту логику! К черту размышления! Пора убираться отсюда!». Через окно ветер загнал еще один порыв, который прошел через перила и развеялся на первом этаже. За дверью раздались шаги и кашель. В отдалении горланили люди.

«Исторический день, мать вашу!», — выкрикнул кто-то.

Я перемахнул ногу через перекладину, и замер, окинул взглядом кабинет и ужаснулся своей работе.

«Де-ли-тант! Вот кто я!».

Все было перевернуто, и буквально кричало о том, что «меня обокрали». Под дверью показались тени. Я выждал момент, и, когда дверь щелкнула, я отпустил руки. Падение было недолгим. Я приземлился точь-в-точь в тот момент, когда дверь распахнулась и ударилась о стену.

Дальше были только двери, двери сами вывели меня на улицу. Я шлепал по сухим листьям и бранил себя. «Да что со мной! Словно я… уже не я». Снаружи все также слышались голоса, горели свечи в окнах. А я уходил в тень, все больше понимая абсурдность своего плана, который сработал не так, как планировалось. «Это все тот поганый Таффер».

Донал прикрыл дверь за собой и не заметил никаких изменений с момента своего отлучения. Только разве что слуги не приставали к нему с их вечными улыбками, за которыми скрывалась жалось к самому себе и бедность. Он поднялся по лестнице и прошествовал в картинную галерею. Зайдя внутрь, он учуял какой-то посторонний запах. «Говори не говори — а все равно будут заходить в эту комнату! К черту…, пусть заходят, уму разуму научаются!». Он снял с гвоздика самую свою ценную картину и взглянул на сейф, который берег, казалось, всю его жизнь.

Через какое-то время Донал спускался по широкой лестнице, пытаясь удержать все четыре оговоренные картины в сильных и длинных руках.

— Вы двое — ко мне! Пойдете со мной, так, на крайний случай! — крикнул Донал последним его охранникам, что в спешке собирали вещи.

— Что-то важное, вашество?

— Нет, просто настал исторический момент.

— Рубен? Он…?

— Рубен исправляется. Теперь все будет по-другому. Я уже стар, боюсь, не донесу все это добро! Так что быстро ко мне!

Черные кусты скрывали его, а он, задумчивый, прогуливался по своему садику. Огни из окон освещали лужайку, закупоренную внутри города, словно корабельное дно. Недавно это дно было пробито, а сейчас опять на скорую руку залатано. Рубен хотел верить, что все шло так, как и задумывалось, ведь на дырявом корабле в плавание не отправляются. Черные кусты скрывали его, пока он медленно подходил к своему особняку. Он уже начинал слышать привычный шум его банды. «Чем бы потом заняться? На какое дело кинутся?». Он практически дошел до двери, но какое-то чувство усадило его на деревянную лавку неподалеку.

«И чего хочет тот человек за эту вазу?».

Зайдя внутрь, Рубен вмиг успокоил своих ручных собачек. Они заранее знали, что так будет, потому и веселились в его отсутствие.

На втором этаже уже лежала стопка книг, назначенная на обмен. Одна книга валялась на полу. «Наверное, опять кто-то из моих носился». Рубен подобрал книгу одной рукой, в другой — обхватил, как родную женщину, все остальные тома. Он не стал заходить еще куда-нибудь, «ведь дела важнее всего». Он отдал приказ быть наготове, а сам запер дверь и скрылся за верандой.

По пути ему встретилась личная команда.

— Ну что, господа, мы возвращаемся к настоящей работе! Уже скоро!

Все десять человек разом радостно заверещали в предвкушении чего-то нового. Рубен же довольно ухмыльнулся, прошел через туннель и направился в сторону Таффера. Раньше он не замечал окружающей тишины, шел так, в раздумьях. Много думал о человеке, которому они с Доналом планировали сбыть ценнейшую вазу из Египта.

«Тот человек выразил небывалый интерес к этой вазе… М-м, это занятно. Ничего о нем не знаем, а он, казалось, знает о нас все. Подозрительный тип».

Кованные сапоги защелкали по металлическому полу. Пол был заложен давным-давно, еще Молотами. Вскоре раздался стук. Рубен выдыхал клубы пара: влажность под землей поднялась из-за начавшегося дождя. Первые несколько секунд он не получил никакого ответа, но вскоре засов заскрипел, и ручка дернулась. Внутри Рубена поразила та чистота, которая лезла из всех щелей. Кровать застелена, книги стоят по местам, стол вылизан, как лысина. Таффер даже не взглянул на вошедшего, а просто уселся в кресло и сложил руки на столе. В воздухе повисло молчание и некая не выраженная эмоция. От всего этого у Рубена уже распирало вески. Он не собирался это терпеть.

— Ну что? Что такое?

Но Таффер молчал, опустив голову. Потом в его глазах что-то изменилось, и он взглянул ими на Рубена. Потом вновь разгоряченное пламя высветило лицо Тафферу. Его стрельнувший взгляд. Взгляд был прикован к камину, который вновь горел и давал тепло.

Когда я оказался в саду, трещали кузнечики. Воздух, сам эфир был пропитан ночной влагой, а сонные бездвижные кусты заманивали меня прилечь отдохнуть. Только тогда я заметил, как сильно устал, как ныли мои ноги, как болела голова. «Соберись, Гаррэт, последний прыжок за вазой и домой!». Да-м, не припоминаю, когда еще я так много шевелил ногами. От блуждания по темным закоулкам канализации, мои глаза видели еще хуже. Я пропускал нужные указатели, которые так любезно расположили люди Гильдии, и приходилось возвращаться назад. Каждый такой раз я чертыхался и не мог сдержать себя, чтобы не сплюнуть всю горечь этого места на пол.

Особняк Донала в конец опустел, я смог беспрепятственно подняться на второй этаж, так как не услышал ни одного звука. Меня это вполне устраивало, больше не хотелось напрягаться.

На стене не доставало четырех картин, что навело меня на мысль, что «Донал что-то замышляет без моего ведома». А также на вторую мысль: «Пока меня не было, он был здесь… Не заметил ли он, что и я был здесь?».

Я снял прекрасную картину. Волнение. «Что, если он вынес уже вазу? Ч-что, если он догадался?».

Ключ натужно вошел в замок. Проскользнул против часовой стрелки, и уперся во что-то твердое, тогда мои пальцы погнали его по часовой стрелке, и внутри что-то со звоном натянулось. Я затаил дыхание. Сделал еще один поворот.

Без какого-либо усилия дверца отпрыгнула от корпуса, замок отпустил ключ, и тут даже самый слепой человек заметил бы, что внутри стояла…

«ВАЗА!»

Посредине металлического короба на подставке стояла ваза. Стройная с красивыми такими розовыми лепестками и непонятными каракулями вдоль нее. Я загораживал свет, но даже так я отлично видел, насколько она блестела, словно из ее жерла хлестали бесконечные струйки воды. Кожаные зажимы на моей сумке безвольно повисли в воздухе, а я, внимательно следя, за своими движениями поместил эту чудную вазу в самый большой слот. При свете она еще больше показала свою сущность. «Ну что за вещица! И вправду стоило того». Розовый заискрился красным, красный сменился желтым. «Она постоянно меняет цвет! Уйдет за целое состояние».

Щеки горели, как у младенца. В основном, от радости получить заслуженное вознаграждение. Трясущимися руками я накинул полотно обратно на гвоздик. В ушах отбивали молотками сваи, а сам я словно был испуган. Но одновременно рад! Внезапная слабость стала беспокоить меня, и я старался успокоиться. В конце концов я поспешил на волю. Пить вино и набивать живот куриными ножками.

«Это не окупит смерть Фаркуса, это не даст мне свободу. Придется еще посражаться за нее. Зато я заставлю обоих идиотов рвать на себе волосы!».

Донал торопился. Он знал, что опаздывает, но… «Я же всегда опаздываю! Они должны это понимать… К тому же зачем торопиться? Все идет нормально». По дороге его остановили заблудившиеся новички, и он вежливо послал их, куда следует. На самом деле, на него напало какое-то великодушие, и он назначил им своих двух людей. Он не боялся Рубена. Больше не боялся.

Перейдя через мост, дорога пошла в подъем, показались металлические люки, шлюз, которыми когда-то активно пользовался Орден. «Эти картины тяжелее, чем я думал». И вправду, старость давала о себе знать, но он крепился и тешил себя, что это была неправда. Показались первые своды, что говорило то том, что впереди его ждал ненавистный металлический пол. Который был так-ким шумным!

Когда он подошел, то обнаружил дверь открытой. На его лице отразилось смятение, которое сразу же сменилось решимостью. Он оттолкнул дверь ногой: не сильно, но «уверено». Внутри оказалось пусто. Только два каких-то маленьких человечка стояли около стола с улыбающимися физиономиями. Донал с минуту сверлил их взглядом, пока первые слова не пришли в его голову.

— Что..? Что вы это…?

Рубен отпрянул от стола и в отчаянии взмахнул рукой, передав тем самым эстафету Тафферу.

— В-вот картины. Теперь за вазой?

Таффер вышел из-за стола. На его лице — материнское сожаление, которое Донал как-то упустил из виду. Сам же Донал смотрел ни то с надежной, ни то с вызовом. Но продолжал стоять.

Вот Таффер положил руку на плечо Донала. Вот Рубен взял кочергу и перевернул дровишки в камине. А Таффер, сжал плечо и решился.

— Нет никакой вазы, Донал.

— Что?! Что значит…? Вы меня…? — Он обернулся в ожидании навернуться на подставленный клинок, но разглядел лишь ненавистный невзрачный пол.

— Нет никакой вазы. Ее украли.

Донал взглянул на Рубена, а тот нервно улыбнулся.

— К-кто? — прошипел сквозь зубы Донал.

— Гаррэт, — сипло произнес Рубен, — этого следовало ожидать.

— Вот сученыш!

Донал с решимостью взглянул обоим в глаза и выбежал из маленького натопленного чулана. А картины так и посыпались на тот самый ненавистный пол.