Восемь лет с Вагнером

Коллеги о Кирилле Романовском

«Мы находились на позициях Лива аль-Кудс в Алеппо. Сидели возле наблюдательного пункта, где они оборону держали. Кирюха решил записать стендап, встал напротив камеры, и во время одной из съёмок рядом с нами прилетело. Все вокруг начало сыпаться, рушиться, но ни он, ни мы как-то даже глазом не моргнули. Просто поржали. Он тогда ко мне подошел и спросил: „Ну что, этот момент тогда для репортажа оставляем?“, а я ему: „Ну да, прикольно получилось“. Мы потом еще в кафе сидели. Он парень с юмором, разные истории рассказывал. Часто шутил, улыбался, не унывал».

«Мельком виделись в Сирии, и как-то посидели за рюмкой в Питере. Запомнилось тогда, что он многое делал, „как в последний раз“. Ничто так не испохабило термин „военкор“, как реклама финок НКВД и т. п. Романовский был максимально далёк от инфоцыганства и всегда писал о чём-то своём. Это читалось за строчками самых „боевых“ репортажей. Память и творческое наследие Кирилла следует сохранить. А лучшее — объединить и издать».

«Познакомились мы в далеком 2015-м. Я еще постигал азы военно-политической журналистики, а Кир уже к тому моменту откатался в Донбассе. От него буквально веяло порохом, когда он впервые зашел в нашу редакцию — открыв дверь буквально с ноги и с приветствием „Иншалла, православные!“

Кир был самым храбрым военкором из тех, кого я знал. Не каждый будет готов полезть под пули боевичья, чтобы вытащить из-под обстрела сирийских военных. Кир побывал в нескольких больших переделках — и всегда возвращался живым. Из одной такой поездки он привез мне в подарок кусок мины, упавшей буквально в паре метров от него самого».