Восход

Глава 3

На подъезде к Рублёвке, я остановился на стоянке и задумался. А как, собственно, я подберусь к Резиденции? Машину там точно негде поставить, да и не дали бы, если б было где. Впрочем, и это меня не сильно печалило, в любом случае рисоваться там я не собирался. Гораздо печальнее, что об этом я не подумал, когда говорил командиру, что у меня всё схвачено. Как же добраться до туда? Не пешком же бежать, неизвестно, как долго работает это состояние при беге, да и вообще как долго работает? Я же не проводил опыты по установлению времени задержки состояния «остановки времени.» Вывалюсь в мир в самый не подходящий момент, весело тогда будет. Ещё веселей станет, когда не получится войти в этот режим вновь. Какой у него откат? А то, что откат существует — я не сомневаюсь. Просто я никогда не достигал точки отката. Хоть и говорилось в книжке, что некоторые маги замедляли время на довольно длительный срок, но там не говорилось на какой именно. Кроме этого, они таинственно погибали после этого. Я такой участи не хочу, и искать точку отката не буду. Буду использовать это состояние редко и недолго. А возможно с перерывами, как и раньше. Так и как же мне тогда попасть на интересующий меня участок?

И тут я увидел тентованную Газель, направляющуюся в нужную мне сторону. Рессоры были слегка просевшими, вероятно перевозили что-то тяжёлое. Дождавшись, когда машина проедет, остановил время и, подойдя к машине сзади, попытался заглянуть в кузов. Это удалось без труда, ремня бокового, который зашнуровывает тент, с правой стороны просто не было, а на углу тента был крючок, который цеплялся за бортовой замок откидывающейся задней двери. В машине перевозили мебель. Её было не так много, и стояла она по бокам кузова, в центре был узенький проход. А мебель была не простая. Даже удивительно, как ТАКУЮ мебель загрузили в такую машину. Была она старинной, это точно, и полностью из дерева. Раньше, в царской России мебель делали из древесины. Выполняли её краснодеревщики, очень достойная профессия. А сейчас мебель делают из опилок, а заборы из дерева. «Достойное» применение народного богатства.

Слева стоял старинный комод, солидный и очень красивый. Видно, что он после реставрации, выглядел ново, но старинОй от него несло за версту, а справа — на боку, платяной шкаф, тоже, из тех же времён, и тоже выглядел новым. Всё это дело было качественно изолировано от бортов Газели при помощи плотного пенопласта. Снизу тоже был тот же пенопласт. Хорошо хоть на проходе пенопласта не было, а то мог наследить.

Не теряя времени, отстегнув крючок, откинул тент и залез внутрь. В таком состоянии тент поддавался с трудом. Инерционность, однако. Хорошо хоть не порвался. Забравшись внутрь кузова, застегнул тент, как и было, просунув руку в щель, и отойдя вперёд кузова, сразу пустил время в своё русло. Чуть не вылетел наружу. Газель-то двигалась с обычной скоростью, 60 км в час, а я практически стоящим был. Вот с этой скоростью я и грохнулся на пол кузова. Падая — успел зацепиться руками за мебель, чуть руки не вывернул к чертям, и уже прилично погасив скорость, упал на пол. Если бы мебель не была пристёгнута к бортам ремнями, то неприятностей было бы не избежать. Но даже так, меня протащило по полу до самого борта, прилично при этом ободравшись. Вот ведь дурачок. Как можно было забыть про инерционность? Только что ведь думал об этом, когда говорил о тенте, а о том, что это же действие относится и ко мне, в момент возврата прежнего режима — не подумал. Ну, уроком мне будет, на будущее. Вот интересно, это же уже со мной происходило, когда я от торпед Погоста отрывался. Тогда я останавливал время, находясь в машине, выбегал, затаскивал труп на место пассажира, а потом сел на своё место и пустил время в нормальное русло. Тогда меня тоже придавило к креслу, но я в тот момент выводы не сделал, да некогда было просто. Не придал значения такому несущественному факту, а теперь расплачиваюсь. Теперь-то уж точно должен запомнить надолго такой момент. Ладно, замнём. Проверив себя на предмет целостности, убедился, что ничего страшного со мной не произошло, мелкие ссадины, которые на моих глазах постепенно сходили. Регенерация наше всё. Отряхнувшись от грязи на сколько возможно, выглядеть стал почти прилично, если не присматриваться. Да и темно тут, не больно-то и видно. На воздухе надо будет внимательней осмотреться.

Подойдя к переднему борту Газели, проковырял дырку в тенте, просто проткнул её пальцем, ускорившись, да и всё. Скоро должен появиться пост ГАИ, и мне об этом надо будет знать заранее. Если остановят, а остановят её обязательно для проверки, место-то не простое, прятаться здесь негде. Надо будет выпрыгнуть перед постом, и подождать машину уже за ним. А вот и он родимый, и навстречу уже спешит инспектор с полосатой палочкой, останавливая машину. Спешить я не стал, пусть остановится. Когда машина полностью остановилась, остановив время, выбрался из кузова, застегнул тент, перебежал пост, забрался на дерево и пустил время в норму. В этот раз никаких неприятных моментов не случилось. Даже птички, находящиеся здесь же на дереве, не испугались.

Дождавшись, когда машину проверят, и она поравняется с деревом, опять остановил время, соскочил с дерева, забрался в машину, привычно застегнул тент, пробрался вперед кузова и оперевшись спиной о верх шкафа, который сейчас для меня был торцом, пустил время в нормальное русло. В этот раз меня слегка только прижало к шкафу, ну ещё бы, скорость-то небольшая, машина только разгонялась. Устроившись у дырки, стал ждать момент, когда нужно будет покинуть кузов. Ехать в таком темпе минут пятнадцать, но всё же лучше видеть, куда он едет, а то может и вообще не доедет и свернёт куда.

Всё это время, мы ехали в нужном мне направлении, и когда уже невдалеке показался нужный мне зелёный забор, мне пришло сообщение: «Бабушка посылку получила». Вот чёрт, а я ещё не доехал. Надо спешить, иначе потом попасть внутрь будет очень проблематично.

Больше медлить я не мог. Остановив время, выскочил с машины, тент даже не застегнул, и помчался к забору. До него было метров триста. Пробежал это расстояние я быстро. Хотя здесь и не имеет смыла время, для других всё равно это будет мгновенно. Но мне было это важно, точка отката не известна, и рисковать я не хотел.

Добежав до забора, забрался на дерево, растущее рядом и, пустив время в нормальное русло, осмотрелся. А глядел я взглядом ЭМИ, и не зря. Много интересного заметил на своём предстоящем пути. Чего тут только не было. По излучению определить, что к чему относится, не получилось, но вот то, что этими излучениями перекрыты все подступы к забору с внутренней стороны, а снаружи всё перекрыто камерами слежения, это увидеть удалось. Кроме того, вдоль забора прохаживалась довольно серьёзная охрана периметра, в полном обвесе и с собаками, это я уже увидел, переключив своё зрение на определение ауры. Приметив наиболее непонятное излучение, исходящее из земли и пересекающее мой маршрут следования, прикинул для себя маршрут уклонения и, остановив время, перепрыгнул с дерева через забор, а росло оно в паре метров от забора, и помчался по проторенному маршруту. Я понимаю, что в момент остановки времени на земле даже отпечатков не останется от моей обуви, но опять же напомню о точке отката. Уходя от излучений, вырвался на безопасный участок, в десяти метрах от забора, ничего серьёзного уже не было, но всё же удалился метров на пятьдесят, и только тут привёл время в норму и, не останавливаясь, а ускорившись, побежал непосредственно к резиденции. Собак не боялся, были они далеко, да и бежал я в сканирующем режиме. Если попадались на пути следования живые, оббегал стороной. Заметить меня в таком состоянии тоже не реально. Глаза просто неспособны уловить такую скорость.

Бежать было не очень удобно, кругом лес, высокие деревья, но кустарника нет. Очень прибранный лес. Мне как-то друг рассказывал, он жил какое-то время в Германии, так вот там лес — словно городской парк. Всё вычищено, нет ни одной сухой ветки валяющейся на земле, ни одного сухостоя. И вот я сейчас бегу по такому же лесу. А преимущества для хозяина этих земель неоспоримы, ну или для тех — кто охраняет эту территорию, спрятаться здесь просто не реально.

Наконец я увидел просветление, а уже в следующий миг увидел и резиденцию. От неё уже отъезжала машина. Вероятно это та, что посыльного доставила. Ну, так и есть, посыльный уже стоял с открытой дверью резиденции, намереваясь войти. Всё это я наблюдал, остановив, как-то автоматически, время, что бы оглядеться и в случае необходимости спрятаться, (не надо думать, что ночью всё равно никто ничего не увидит, здесь датчиками всё обвешано так, что и наружного наблюдения не нужно) и очень удачно это вышло. Мгновением позже, и я бы не успел. Пришлось бы придумывать другой вариант, а это время, которое может испортить все наши приготовления.

То, что это именно посыльный, я не сомневался, в руке у него я заметил пакет, довольно приметный пакет. Что стало с тем человеком, который передал пакет, я даже не знаю. Оно, в общем-то, и не важно, этот человек совершенно ничего не знает о нас, должны были дать его совершенно левому человеку, со стороны присматривая за ним. Как его заинтересовали — могу только догадываться, наверно денег много дали. Если пакет у посыльного, стало быть, авантюра удалась. Если и возьмут того человека, то ничего он рассказать не сможет, потому что не знает совершенно ничего. Да вряд ли его будут брать, пакет-то можно сказать — от хозяев. Проследить могут, ну и шут с ними. Пусть хоть до посинения следят.

Опознав посыльного, я устремился к резиденции. Успевал я впритык. Забежав в фойе, я спрятался, чтобы подождать, когда он откроет следующую дверь. Так я и двигался. Сложнее было в длинных коридорах, прятаться там было очень сложно, почти везде открытые места или под прикрытием камер, но с трудом мне удавалось следовать своим курсом. Наконец, приёмная главы государства, посыльный и являлся хозяином этого кабинета, и когда он открыл дверь в кабинет, пытаясь проскользнуть вперёд, я упёрся во вторую дверь. Вот чёрт, тамбур. Пришлось выскочить в приёмную, и спрятаться от камер. Повезло, что он не стал закрывать первую дверь, так открытой и осталась. Ну а чего, в приёмной никого нет, кого опасаться? Тем более, что ему обратно выходить, а дверь тяжё-ёлая. Понимаю, и поддерживаю.

Когда он открыл вторую дверь, я проскочил в кабинет в режиме нон-стоп и, спрятавшись, стал ждать, когда удалится секретарь, который и оказался посыльным. Ха, а он и вторую дверь не закрыл. Так приоткрытой и осталась. Впрочем, отдав пакет Бельцину, он спешно покинул кабинет, плотно затворив двери. А пакет он ждал, это видно, как дрожащие руки вскрывали его. Там ожидаемо лежал текст его будущей речи и пустая кассета, но он об этом не догадывался. Он хотел побыстрее ознакомиться с текстом, что бы поменьше смотреть в бумажку, уж очень не приглядно это смотрится. А смотреть будут не только в нашей стране. Об этом его и предупредили и поэтому попросили, что бы, он не опаздывал, и подготовил своё выступление к выходу программы «Время». А время уже начало девятого. Впрочем, группа телеоператоров подготовлена, и сейчас готовят студию к эфиру.

Торопиться я не стал, пусть ознакомится с текстом в спокойной обстановке, текст там не длинный, времени много не займёт. А вот от резких движений его остановить стоит. Как бы ему в голову не пришло пригласить секретаря к разговору. И судя по его меняющейся физиономии и потянувшейся в сторону селектора рукой, он именно это и собирался сделать. Всё, пора, больше ждать нельзя.

Ускорившись, я остановил попытку сделать звонок, перехватив руку в воздухе. Президент, подпрыгнув на месте, застыл в ступоре, широко открыв рот и выпучив глаза, как ещё не заорал, удивляюсь, а когда он справился с собой и пришёл в себя, я его уже откатил на кресле с колёсиками подальше от стола. Вдруг там ещё что есть, для подачи тревоги? Текст из руки я у него забрал, и аккуратно положил на стол, пригодится ещё. Состояние его я контролировал, и не зря. Он уже готов был сложить свои полномочия, так и не передав их. Вовремя подкорректировал работу сердца, а затем и влив немного энергии. Ох, и заср… запущен у него организм я вам скажу. Но ничего ему выправлять я не стал, главное, что бы он успел сделать то, что от него требуется, а что будет с ним дальше, мне совершенно не интересно. Изменится образ жизни, может и проживёт ещё, подольше, чем, если останется всё на прежнем уровне. Так-то, ему недолго осталось небо коптить. Испортила власть ему карму.

Пока президент приходил в себя, я спешно оглядывал помещение взглядом ЭМИ. Излучения от камер я не заметил, как и сказал Георгич, а вот схожие характеристики с прослушивающим устройством в кабинете у Георгича — я нашёл. Это была декоративная чернильница с золотым пером на столе. Прав был Георгич, слушают его, и слушают безбоязненно. Не поверю, что кабинет его не обрабатывается на наличие насекомых, а это говорит о том, что: либо это излучение наши приборы не могут засечь, что маловероятно, либо этот прибор включается в наиболее интересный момент, или когда этот момент сочтёт интересным хозяин устройства, либо тот, кто проверяет кабинет и сам является хозяином этого жука, что тоже маловероятно. Такие предметы простой системщик подарить не может, не по статусу. Значит тот тоже в деле. Но скорей всего, этот прибор включается дистанционно в наиболее интересный момент для хозяина насекомого. Надо будет не забыть, потом спросить его, кто подарил эту чернильницу.

Оторвавшись на мгновение от президента, я ускорился, и прикоснувшись в золотое перо композиции, подал импульс, спалив прибор. Вернувшись к президенту, я снова огляделся, и убедился, что прибор больше не излучает, вот и прекрасно. Теперь можно и поговорить.

— Кто ты? — Наконец совладал со своим голосом президент. — Что всё это значит?

— Для начала, — я посмотрел ему в глаза, — я хотел бы узнать, откуда эта чернильница у вас?

— Президент США подарил, лично. — И свирепея, он выкрикнул. — Да какая разница? Кто ты и что ты здесь делаешь?

Я, молча, взял чернильницу, президент в этот момент насторожился, покрутил её в руках, присматриваясь. Сама чернильница была выполнена из какого-то щербатого, тёмного камня, с множеством мелких отверстий. Похож он был на кусок метеорита, может им и был. Осмотр ничего не дал. Никаких потайных дверок или ниш я не нашёл. Тогда я взял одну из скрепок, во множестве лежащих в ёмкости канцелярского набора, разогнул его и стал тыкать в маленькие отверстия на поверхности камня. Всё это время президент сидел тихо и лишних движений не совершал. Для него тоже стало интересным, чем я там занимаюсь. В какой-то одной из отверстий мне повезло, скрепка провалилась глубже положенного и снизу открылась крышка. Подняв это к лицу, я убедился, что прослушивающее устройство присутствует и продемонстрировал это президенту.

— Это прослушивающее устройство. — Сказал я ему.

— Вот сука! — Не сдержался он. — А я-то думаю, как он обо всём узнаёт? Ладно, я с этим сам разберусь. Ещё раз спрашиваю, кто ты, и что ты здесь делаешь?

— Борис Николаевич, присядьте на диван, — указал я на диван рукой, — а я присяду на стул, и мы поговорим. Разговор будет очень серьёзным, и мне не очень удобно говорить с вами стоя.

Он не стал со мной спорить и качать права, встал, но прежде чем он перешёл к дивану, я попросил его ещё об одном одолжении:

— Борис Николаевич, попросите секретаря по селектору, что бы вас никто не беспокоил ни по какому вопросу, это очень важно, прежде всего — для вас. Если нас побеспокоят, то пострадают люди, много людей. И в первую очередь — вы. В Резиденции не останется живых. Я бы очень этого не хотел. По тому, как я оказался перед вами, вы можете сделать вывод, что мне это не сложно. Но ещё раз повторюсь, для меня это тоже не очень хорошее развитие событий. Ну, так как, сообщите?

Я блефовал, серьёзно блефовал, но он-то этого не знал. Если сорвётся операция, мне проще просто грохнуть его и валить как можно быстрее. Уничтожать всех я был не готов, да и не требовалось это от меня. Наоборот, говорилось, что бы, не было сопутствующих жертв. Но видимо моя речь произвела на него эффект, и он медленно подошёл к столу, неуверенно нажал клавишу связи с секретарём и сказал:

— Андрей, меня ни для кого нет. Повторяю, НИ ДЛЯ КОГО. Как понял?

— Понял, Борис Николаевич. — Раздался озадаченный голос секретаря. — В девять назначено ваше выступление, вы будете?

Он посмотрел на меня, увидел мой согласный кивок и сказал:

— Да, Андрей, я буду. А до девяти, никого ко мне не пускай и не соединяй ни с кем.

— Хорошо, понял. — Уже более уверенно подтвердил указания президента собеседник, и отключился.

— А теперь присядьте на диван, — снова указав на диван, попросил я его, — будем знакомиться, и решать сложную ситуацию.

Когда он сел на диван, а я на стул, напротив него, он заговорил:

— И в чём же сложность? — Непонимающе произнёс он. — Вы сейчас встанете и уйдёте, и возможно я даже попрошу свою охрану проводить вас, но сначала выяснить, как вам удалось попасть сюда?

— Вот, — подняв в верх указательный палец, сказал я, — это и есть непростая ситуация для меня, очень тяжело к вам попасть, что бы встать и уйти. Поэтому я проигнорирую ваше предложение и приступлю к делу. Неужели вы не догадались кто я? — Увидев непонимание в глазах, я продолжил. — Вот о ком вам было дано указание, выйти в эфир?

Увидев, как округлились его глаза, и участилось дыхание, я понял, что он разобрался — с кем его свела судьба, на данном участке времени и площади. Он впопыхах схватился за сердце, но я контролировал его и, склонив голову к правому плечу, с усмешкой наблюдал за ним. Поняв, что сердце его не беспокоит, и умирать ему ещё рано, он убрал руку и промычал:

— Но как? Почему? Значит то, что сказали о вашей ликвидации — липа?

— Это было только поводом, что бы вы собрали необходимый для наших целей прямой эфир с вашим выступлением. — Увидев непонимание, продолжил. — Да, да, вы будете произносить текст, но только не тот, о котором вам говорили, а тот, что лежит на столе.

— Но это невозможно! — Вскрикнул он и раскраснелся как рак. — Меня избрал народ, совсем недавно, на второй срок, и я не собираюсь покидать пост!

— Вот только не надо говорить про народ, хорошо? — Жёстко посмотрел ему в глаза. — Знаем мы, как у нас происходят такие выборы. На первый срок ещё возможно, вас выбрал народ, замечу, оболваненный народ, но вот на второй срок — народ здесь не причём. И не надо делать круглые глаза от негодования. Мы знаем, кто помог вам остаться на второй срок и сколько это стоило. Так что, оставим это в стороне, собственно это и не является для нас чем-то мешающем. Речь совершенно о другом. Вы передадите этот пост по собственному желанию, и останетесь хоть с какими-то деньгами, которые позволят вам уехать за границу и там устроиться, в России вам места нет. Когда народ узнает правду — мы вас спасти не сможем, да и пытаться даже не будем. А что бы убедить вас, — я передал ему портянку с его зарубежными и внутренними счетами, — ознакомьтесь с этим. Сразу скажу, что эти счета полностью обнулены.

Он взял бумажку как ядовитую змею, внимательно присмотрелся, и вопросительно посмотрел на меня.

— Это ваши банковские счета, пустые банковские счета. Можете проверить, но поторопитесь, времени немного.

Он встал, подошёл к столу, я напрягся, готовый в любой момент предотвратить неразумные действия, но этого не потребовалось. Он вытащил маленькую записную книжку из под стола, и стал сверять её с переданной ему бумажкой. В какой-то момент на его лице появилось узнавание, а следом выступил крупный пот на лице. Сердце попыталось остановиться, но я внимательно отслеживал ситуацию и как только возник непредвиденный случай, снова заставил биться сердце. Ты нам ещё живой нужен. Понять его можно. Столько копил, стольких продал, и всё только ради того, чего сейчас лишился практически полностью.

— Можете позвонить в банк и убедиться, что счета ваши пусты, — решил добить я его, — или же можете воспользоваться компьютером, который у вас стоит на столе.

Президент не стал доверять мне дословно, и всё же решил проверить. Зайдя в сеть и проверив один из счетов, плечи его опустились, руки повисли безвольно, а внешне он стал выглядеть старым и больным человеком. Глядя на него сейчас, с трудом можно было узнать того живого политика, который с танка призывал народ к массовым беспорядкам.

Доковыляв до дивана, он рухнул на него, и безжизненным голосом заговорил:

— Вы лишили меня всего, что вам ещё надо?

— Я уже сказал, что нам нужно. — Укоризненно помахал я головой. — И не надо говорить, что мы вас лишили всего. — Я передал ему в руку ещё одну бумажку, лежавшую у меня во внутреннем кармане куртки. — Вот этот счёт мы не трогали. Тут вполне достаточно, что бы жить за границей в течение года, вам и вашей супруге, а дальше зависит от вас. Всё, что находится здесь — останется здесь. Я не имею в виду ваши личные вещи, речь идёт о денежных средствах. Вам ещё повезло, других полностью лишают всех средств, а кроме того — они будут отданы суду, ну, те, кто останется жив после сегодняшнего дня. Видя назревающий у вас вопрос, поясню: Это те, кто продался американцам и англичанам. Да, да, мы знаем обо всех предателях. Их очень много. Сюда относятся и те — кто продавал иностранцам страну по кусочку, жируя на этом. Как вы, Борис Николаевич. Как мне хочется свернуть вам шею за всё, что вы сделали со страной, но тогда пострадает дело. А я этого не хочу. В конце концов, мы можем справиться, и если вас не станет, но возникнут сложности, чего хотелось бы избежать. И как последний довод, вы хоть что-то сделайте для своей страны полезное на прощание. Может хоть в этом случае вас вспомнят добрым словом.

После моих слов, о том, что я бы с удовольствием свернул ему шею, его ощутимо передёрнуло. Но истерику он закатывать не стал.

— Если я уеду за границу, там меня быстро прибьют за такую подставу, — обречённо поник головой Бельцин, — у них уже есть претендент на этот пост.

— Мы знаем, и он не ваша забота, — согласился я, — собственно, из страны вас никто не гонит, можете оставаться, и преследовать вас никто не будет, но и защищать специально от народа — тоже. Хорошо, мы можем и не раскрывать все карты перед электоратом о вас, но и вы больше не пытаетесь лезть в политику. Хотя, вам это и не поможет больше. Для Америки вы будете потерянным, и если они и захотят с вами связаться, то только что бы прибить.

Он встал, прошёлся по кабинету, потерянно оглядываясь, дошёл до неприметного сейфа, открыл его, и вытащил бутылку коньяка, налил с пол стакана, выпил, закусил нарезанной долькой лимона, тряхнул головой, и ко мне уже подошёл более уверенный в себе человек. Не такой, как на танке, в известный период, но и не как развалина, как несколько минут назад.

— Хорошо, пусть будет так, — махнул он головой, — друзей у меня там нет, жалеть некого. Качественно спланированная операция. А не боитесь, что Америка бомбами закидает?

— Не боимся, Борис Николаевич, не боимся, — усмехнулся я, — не буду говорить, почему не боимся, да вы и сами знаете, но кидаться бомбами они не будут. Там тоже жить хотят.

Он только махнул головой в согласии.

— А, Путилина я знаю, — вдруг встрепенулся он, — достойный претендент. Ладно, мне надо подготовиться к выступлению, а времени всё меньше. На сколько вы значительны, на обещание не ворошить грязное бельё?

— Можете мне верить, — пообещал я, — командир согласится со мной.

— Я верю вам. После того, как всё закончится, я со своей супругой, удалюсь, куда ни будь, подальше, в глубинку, и там остепенюсь. Пенсия-то хоть мне будет?

— Почему нет? Судить же вас не будут, следовательно, и жить вы будете, как простые Российские пенсионеры.

— Ну и на том спасибо. — Махнул он головой, а затем взял текст и стал внимательно его изучать.

А он молодец, держать удар умеет. Быстро справился с потерей. Возможно, в будущем ещё аукнется ему из-за переживаний, но тут уже, если он не сможет ассимилироваться среди граждан. Во власти-то он уже давно, привык ко многому. Я не говорю о президентстве, до президентского срока, он тоже ошивался во властных структурах.

Когда времени оставалось минут десять до эфира, он встал и сказал:

— Я готов.

— Вот и хорошо. И вот ещё что, там на листочке с вашим счётом, новый пароль. Мы сделали так, что правительство Америки не сможет добраться до ваших денег, что они планировали использовать в самый крайний случай. Теперь у них такого рычага нет, свои деньги вы сможете снять в любом филиале банка. Ну а теперь ступайте. Обо мне не думайте. Не надо, что бы обо мне сейчас кто-то знал.

Бельцин махнул головой соглашаясь, поправил свой костюм и решительно направился на выход из кабинета. Когда он открыл дверь, а затем вторую, не закрывая первую, я, остановив время, скользнул мимо него в кабинет секретаря и спрятался в укромном месте. Была здесь какая-то ниша в стене прикрытая занавесками, вот за эту занавеску я и скользнул, и пустил время в обычный режим. В приёмной был не только секретарь, но и кто-то из операторской группы, что не терпеливо пританцовывал на месте. Увидев выходящего президента, он взбодрился и попросил поторопиться Главу Государства, так как, надо ещё привести в порядок внешний вид и лицо. Что бы лицо не бликовало перед камерами, на него наносят тонкий слой грима, а это время. Но сопровождающий пообещал со всем успеть.

Когда работник ТВ открыл дверь приёмной, я привычно скользнул первым и, спрятавшись, стал ждать следующей двери. Мне необходимо было убедиться в том, что он полностью выполнит условия договора. В противном случае — я его уничтожаю, незаметно, и исчезаю. Второго случая не представится, а он будет на стороже, поэтому и не стоило рисковать.

Добравшись, таким образом, до студии, я с трудом смог найти место, откуда, я бы не просматривался, да на потолочные софиты пришлось забраться. Не было там другого места. Кругом люди и камер много. Зато там я точно не видим.

Президента привели в порядок очень быстро, опыт у этих людей огромный. Абы кого к президенту не приведут. И вот, ровно в девять часов, после заставки информбюро, в эфир вышел президент. В руках он хоть и держал текст, но внимание на нём не акцентировал. Устремив свой взгляд в объектив телекамеры, он заговорил:

«Здравствуйте, уважаемые Россияне! Сегодня для всех нас, очень необычный день. Я надеюсь, переломный момент в развитии России. Переломный — в лучшую сторону. Сегодня я ухожу. Я ухожу с поста президента России. Я не справился с поставленной мне задачей по улучшению жизни Россиян, вашей жизни, уважаемые мои сограждане. И когда я понял это, я решил оставить вместо себя, на период до президентских выборов своего преемника. Это достойный человек своего народа и преданный делу России, Путилин Владимир Владимирович. Прошу не судить меня строго по моим делам, ведь я такой же — как и вы, а на этом посту должен находиться человек более грамотный, как в политическом, так и в экономическом смысле. И Путилин Владимир Владимирович представляется мне именно в этом свете. А теперь, простите меня и прощайте».

После этих слов, он встал и вышел из студии, а в студии стояла оглушительная тишина. Все были в ступоре. И прямой эфир продолжал показывать пустое кресло. Впрочем, спустя полминуты, операторы очнулись, и зашуршали своим оборудованием, отключая прямой эфир и отдавая инициативу средствам массовой информации. Никто не попытался даже обсудить только что случившееся. Каждый выполнял только свою работу, и им было не до разговоров. Эти ребята торопились отправиться по своим домам, и уже дома, в тепле, обсудить это со своими родными.

А он молодец. Или я говорил уже это? По его виду невозможно было понять, что говорит он это не по своей воле. Да и текст, в общем-то, переврал, но это не сгубило, а даже несколько улучшило эффект. Но всё же, отказываться от власти по принуждению, но с таким видом, что будто сам выпестовал преемника, с любовью в голосе — это что-то. Или я чего-то не понимаю? Может он действительно тяготился этой власти? А тут такой удобный случай, отдать власть не кому-то, а достойному человеку. Если так, то я только рад тому, что ему удалось достойно покинуть политическую арену. И пусть потомки рассудят нас.

Проскользнуть со студии мне не составило труда, но выходить, также как зашёл — было лень. Да и ждать не хотелось, пока кому ни будь, заблагорассудится покинуть резиденцию. Операторы здесь ночевать не собирались, но ждать я не хотел. Увидел открытое окно на втором этаже и нырнул в него. На дорогу, за территорией резиденции выбрался без проблем, мой «нон-стоп» работал без нареканий, и только перебравшись на ту сторону, я заметил возвращающуюся Газель, на которой собственно и добрался сюда. Вот так удача! Словно заранее всё рассчитал. Медлить я не стал, а привычно забрался в кузов, он, кстати, был совершенно пуст, и оперевшись спиной в задний борт, привёл время в норму. На короткий миг меня прижало к борту, а потом отбросило от него, но к этому я был готов и непростительных оплошностей больше не допускал.

На посту нас даже не стали останавливать, и я спокойно добрался до стоянки, где оставил свою машину. И очень вовремя добрался, потому что, прибудь я на минуту позже — машины бы уже не было на месте. Да угнать её пытались. Рядом с моей машиной стояла какая-то крутая тачка, что-то полуспортивное, сочно-зелёного цвета, из кузова которой доносился звук радио, а мою машину в это время пытались открыть двое… даже не знаю как их назвать, наглецов наверно? На вид не бандиты, а вполне обеспеченные молодые люди. Один — здоровенный лось, даже выше меня на голову и очень широкий в плечах стоял за спиной того, кто при помощи линейки поддевал стопорный замок моей машины. Этот был не атлетического вида, простой наглый мажор. Того, как я оказался на площадке парковки — они не заметили, а когда заметили, то не стушевались, а посоветовали свалить отсюда по быстрому. Когда я проигнорировал их советы и приблизился метра на три, лось повернулся ко мне и угрожающе зарычав, попытался уложить меня с одного удара. Я пропустил удар правой над собой, пригнувшись, и устремляясь вперёд — врезал ему в верхнюю половину грудины. Не стал я ускоряться, не хотел трупов. Ударил я его тоже не сильно, для меня не сильно, а вот ему пришлось очень больно. Теперь с месяц нормально дышать не сможет. Такой удар у нас в армии практиковали, старички фанеру пробивали, тренировались на молодых, воспитывая одновременно, если проштрафился, конечно. Удачный удар доводит до межрёберной невралгии, и дышать без боли становится очень тяжело. И так, в течении почти месяца. А у меня вышло удачно. Качок упал, и шевелиться не спешил. Второй же, увидев такой расклад, вытащил из-за пазухи пистолет и направил на меня. Ждать, когда он выстрелит, я не стал. Ускорившись, сблизился с ним, и левой рукой ухватил его за наружную сторону кисти с пистолетом и за сам пистолет и провернул её в сторону хозяина. Он вскрикнул, но пистолет отпустил, и теперь он был направлен на самого нападающего. А потом от всей души заехал ему ногой промеж ног. Даже какой-то противный хруст услышал. Мажор отлетел метра на три от меня, и там потерял сознание от боли. Я же, положив пистолет в карман куртки, потом выкину, повернулся в сторону спортивной машины, из которой уже выходил водитель тачки. Но бежать ко мне с кулаками он не спешил, а спокойно так спросил:

— Ты хоть знаешь, придурок, кого ты поломал? Кто у него отец?

— А что, должен? Всё папочками прикрываетесь, сосунки? Сами-то на что годны, нет?

— Да у него отец в ГРУ работает, придурок, — не повёлся он на мою подначку, — теперь тебе хана.

— О-о, — обрадовался я, услышав экстренные новости из машины — а это случайно не о нём говорят сейчас?

На новостном канале передавали в этот момент, как зам. начальника ГРУ нашли возле своего дома, во дворе, мёртвым, с карточкой «Белой Стрелы» на теле. Родственники дома рыдают, и выйти на улицу боятся. «Что же происходит в нашей славной стране, если даже такие властные структуры не защищены от внезапной смерти?» Надрывались из радио. Но молодцы, уроки запомнили хорошо, клеймить «Белую Стрелу» побоялись. Просто выдавали как факт, что преступление совершили именно люди «Белой Стрелы». Но ничего, ещё не утро, скоро сообщения от казней посыпятся валом.

Крикун, что пугал меня карами, услышав, как была произнесена фамилия убитого, тут же запрыгнул в машину и рванул с огромной скоростью. Вот вам и друзья. Своя-то шкурка ближе к телу. Этот оболтус, что валяется сейчас без сознания, только и нужен был, что бы творить безобразия и ничего не бояться, из-за того, кто их прикроет в случае чего. А как выяснилось, что благодетель почил в бозе, быстро скрылся в дали.

Проверив его, убедился, что тот жив. Ну а чего? Нарвался, сам виноват. Нечего смертоносные игрушки в людей тыкать. Женщина теперь ему больше не понадобится, потому как, бубенчики от такого удара точно растеклись, да кроме того, ещё и тазобедренные кости серьёзно пострадали. Ничего, жить будет, правда, уже не так радостно. Второй, а точнее первый пострадавший, сознание не терял, а усевшись на землю и оперевшись о придорожный столб, часто и мелко дышал. Расправить лёгкие ему теперь удастся не скоро. Лицо его было бледным, а глаза безучастными. Только что он не только получил по заслугам, но ещё и друзей лишился. А друзья ли его окружали?

Сев в свою машину, я вырулил со стоянки и покатил в город. Сразу мчаться на базу я не стал. Перед выездом с базы, я взял ключи у Крестника, от его бывшей штаб квартиры, и решил там переночевать. Уж очень не хотелось мне в ночь трогаться.

До квартиры доехал без происшествий, хватит наверно на сегодня уже. Столько всего случилось за один только день. А теперь ещё и рапорт займёт листа четыре точно. По пути заехал в какое-то бистро и купил курицу гриль. Но зная, из чего готовят это лакомство, попросил показать продавца сырой продукт, который только дожидался своей очереди. Продавец возражать не стал и продемонстрировал мне уже замаринованную и сырую курицу, которую готовил для следующей порции. Курица оказалась вполне качественной, не вымоченной в марганцовке и уксусе для отбивания запаха разложения. Только после этого я и купил её. Уж очень запах меня привлёк, который я услышал прямо в машине, поэтому и остановился для покупки. Кстати, заплатил я ему как за две курицы. Да просто хотел сказать спасибо таким образом. Мужик очень обрадовался, что так оценили его труд, и сказал, что он недавно только открылся, но уже на него насели всякие вымогатели, и если он будет продавать такой же качественный товар, то ему вскоре придётся закрыться. Ведь испорченная курица стоит в два, а то и в три раза дешевле. И после этого очень огорчился. Видно, что не очень он хочет заниматься таким надувательством. Я пообещал ему, что скоро станет намного лучше, и возможно, что он даже расширит своё производство. Он мне не поверил, конечно, но поблагодарил за участие. На том и расстались. А в магазине я купил коньяк. Хлеб покупать не стал, купил у того мужика пару лепёшек. Ох, гульну сегодня. Шучу. Просто надо расслабиться. Навалилось за сегодня.

В квартире было тихо и спокойно. Тихо шуршал холодильник, электричество он не отключал перед отъездом, и открыв его, я удивился обилию продуктов. Полки были заставлены различной едой и закусками. Вот я идиот, наши же парни используют эту квартиру в оперативных целях. Чему удивился-то?

Разделся, сходил в ванную, помыл руки после дел праведных, и пошёл в комнату, (а покушать я решил именно там, а не на кухне) что бы отдать дань уважения труду такого совестливого мужичка. Заодно включил и телевизор. А та-ам… Там происходила истерия. Впрочем, истерили не СМИ, им хватило уроков, они просто констатировали сухие факты. Кто, где, когда, при каких обстоятельствах, и наличие карточки. Истерили родственники погибших. Истерили на все голоса, слёзно умоляя вмешаться в беззаконие НАТО. Кроме этого, им стало известно, что они стали бедны как церковные мыши, и именно этот факт их убивал гораздо больше. Ну а как же, «два магнитофона, два портсигара серебрянных, кожаные куртки — две. И после этого они хотят, что бы их признали демократической страной.» Только одного не учли просящие, кто ж теперь даст этим НАТОвцем войти в нашу страну? Или они новости не слушают, не знают, что президент-то сменился? Глупые и жадные люди. Да они и вопят-то больше не за то, что лишили кормильца, а из-за того, что лишились средств к существованию. Работать-то, не приучены, и как теперь жить дальше — не знают. И из страны теперь свалить не на что и незачем уже.

Как я потом выяснил, экстренный выпуск новостей начался с информбюро. То есть с того, что Бельцин передал власть, а потом, почти после окончания программы время, посыпались новости о ликвидированных людях из высших эшелонов власти. Вот тут-то и задёргались те, кому чего бояться. Кто-то спешно покупал билеты в Великобританию, и с чемоданами денег рвались на посадку, но таможня, аккуратно проверяющая багаж, таким дельцам заворачивала ласты и препровождала в карцер до выяснения. И демонстрируемые корочки не производили теперь никакого эффекта. А это наверно уже указание Путилина. Наши парни там не работали. Впрочем, паре семей всё же удалось улизнуть из страны, воспользовавшись липовыми документами, эти были более дальновидными, но вывести наличность у них всё равно не получилось. Уехали только со своими вещами. Возможно, они ещё не знали, что на счетах у них пусто. А может и припрятано что за рубежом, под подушкой. Но надолго ли хватит их средств? Две семьи из сотен фамилий — это пшик. Ну, а начнут воду мутить, если получится у них, то жить им останется ещё меньше.

Всё это я смотрел за поеданием такой вкусной курочки, что и не заметил, как там остались только кости. Вот те и раз. Коньяк тоже закончился, а брал я не большую бутылочку, четвертушку. Но наелся от души. Думал на завтрак останется, да у меня в холодильнике полно жратвы. А парни наши постарались на славу. Тут не только были те пять фамилий, что мы выделили из первоочередных, по телевизору я услышал ещё о как минимум пяти лиц. О Калюжном только пока ничего не слышно. Да о нём и не должно появиться сообщений так быстро, Олег должен был сделать дело тихо. А скольких ещё покажут позже? Не всех ведь обнаружили сразу. Были и такие, как Калюжный. И какой эффект!!! Это я ощутил по взрыву за окном. Думал, беспорядки начались. Нет, люди, простые люди, работяги, салют давали на радостях, и весело смеялись. Все, кого ликвидировали сегодня, и кого успели показать, примелькались на экранах телевизоров своими лоснящимися от жира мордами, и отношение людей к ним было однозначным. И я их понимаю и разделяю радость. Хоть и говорят, что над таким грех смеяться, только вот эти покойники смеялись над народом в открытую, и всё им сходило с рук. Теперь наша очередь. Будем радоваться.

На базу я не звонил. А смысл? Задание я выполнил, подтверждение выполнения показали по телевизору, а про остальное узнаю позже.

Новые сообщения продолжали поступать на Первом канале, а мне надоело, устал, и разморило после ужина. Сходил в душ, и лёг спать. Завтра надо встать бодрым и отправляться на базу.

Майк Болтон нервно вышагивал по своему кабинету то в одну, то в другую сторону. Только что до него донесли новости из России. «И какие новости! У них сменился президент, ну это ожидаемый шаг, сами готовили на эту должность человека. Но всё дело в том, что поменялся не на их человека, а на кого-то совсем левого, о котором им даже неизвестно, и что это за человек, на что способен, и можно ли взять его под контроль — совсем не понятно. Такие операции готовятся годами, а тут всё случилось за один день. И ничего ведь не предвещало плохого. Агенты докладывали, что всё идёт хорошо, даже базу этой чёртовой «Белой Стрелы» вычислили и готовы были к штурму. Так что же произошло? Почему всё сорвалось? Кто вообще этот Путилин? Создаётся впечатление, что нас переиграли, вчистую».

В этот момент, открылась дверь, и секретарь доложил:

— Роберт Саммерс, сэр.

— Пропусти. — Зло выкрикнул директор.

— Сэр? — На пороге застыл аналитик ЦРУ.

— Проходите Роберт, — пролаял директор, — и закройте дверь.

Роберт Саммерс прикрыл дверь, и прошёл к столу. Он не ждал сегодня ничего хорошего, и в его папке уже лежал рапорт на увольнение. Сегодня произошёл такой провал, за который во многом и он несёт ответственность. Да, это не его агенты пропали и предали, но он должен был предполагать это и подготовиться, что бы предотвратить такие последствия. Но всё, что он успел сделать — это отправить ещё одного агента в Россию, так как он очень был обеспокоен отсутствием связи с одним из связников. А теперь… Ничего больше не остаётся. В любом случае, после такого провала держать его здесь никто не станет. Да и устал он уже, возраст. Давно пора на пенсию. Лишь бы только отпустили. Только что-то мне говорит, что не всё так просто будет.

— Роберт, — насупив брови, грозно уставился директор на своего подчинённого, — как такое могло случиться? И почему мы узнаём об этом уже после того, как это случилось и из средств массовой информации, а не от своих агентов загодя, как минимум за месяц вперёд?

— Сэр, связь с агентами была нарушена, и я докладывал вам об отсутствии связи с одним из дублёров. Тогда вас это сильно не насторожило, но я всё же отправил ещё одного агента на «мороз», вопреки вашим указаниям, но было уже слишком поздно.

Директор пропустил шпильку в свой адрес мимо ушей, и продолжал наседать на своего аналитика:

— Да что вы всё агенты, агенты. Что не так? Почему они не сообщили о готовящемся перевороте? А это переворот, как не посмотри.

— Их нет, сэр. — Увидев непонимание на лице директора, Роберт продолжил. — Их больше нет, сэр, они уничтожены.

— К-как? Как уничтожены? — Резко сбледнул с лица директор. — Но ведь Фишер вчера только докладывал, что всё идёт к развязке с «Белой Стрелой».

— Фишер, сэр, либо под плотным колпаком, либо переметнулся в стан противника. И судя по последним данным, второе — более верное предположение.

— Это невозможно, Роберт, Фишер не мог так поступить. Это истинный патриот своей страны. — Патетически выкрикнул директор и задрал подбородок. — Откуда такие подозрения?

— Всё просто, сэр. Во-первых, его нет на своей квартире, а доклады от него поступают к нам без задержек. Во-вторых, на квартире вчера был замечен посторонний, который зашёл в квартиру как к себе домой. В-третьих, вчера планомерно было уничтожено «Белой Стрелой» 25 наших подготовленных людей для промежуточной власти после переворота. В-четвёртых, сегодня утром у них начались массовые аресты всех тех, кого не убрала Стрела. В-пятых, они лишились всех своих сбережений, номера счетов которые контролировали мы. Нам больше не на кого положиться в этой стране. Вся пятая колонна в России арестована и находится под следствием, которое не продлится долго, уж поверьте. Я так полагаю, что у следственных органов, появились неопровержимые доказательства вины подозреваемых. Вероятно, это документы собранные Фишером на этих лиц. И одновременное исчезновение средств со счетов наших людей, говорит, что им стало известно очень многое. Средства, кстати, перехватить мы не можем, для нас они потеряны. Была использована программа, разработанная нами. Вернее, разработанная в России, но доработанная у нас. Триллионы долларов улетели в трубу. Там ведь было не только то, что дали мы, но и их собственные сбережения, от продажи предприятий и ресурсов. Мы разбиты, сэр, по всем фронтам разбиты.

На директора жалко было смотреть. Из самоуверенного и напыщенного человека, он превратился в маленького и осунувшегося скунса, который сжался в своём кресле, и с каждым словом аналитика, становился всё меньше. Наконец собравшись с мыслями, он выпрямился, и зло посмотрел на аналитика.

— Значит, продался, сука.

— Я думаю, что здесь что-то другое, сэр. Вряд ли он продался, деньги не особо его интересовали, он истинный патриот. И нет таких денег, за которые он бы решился продать свою родину.

— Продался, продался. — Зло выплюнул директор. — Любого можно купить, Роберт, любого. Тебя, меня, любого. Всё зависит от величины суммы. Нет такого человека, который бы устоял перед властью денег.

— Есть такие люди, сэр. — Не стал соглашаться с директором Роберт. — Это русские, сэр.

— Да как ты такое мог подумать, Роберт? Русские? Ха-ха-ха. Да скольких мы уже купили, Роберт, с потрохами купили, и скольких ещё купим. И они ведь знали, что ждёт их Родину. И что, остановило их это? Да у них у каждого есть виллы в более цивилизованных странах, купленные на те деньги, что мы им дали.

— Это были не русские, сэр. Так, перхоть, которая оказалась у власти. Но очень полезная для нас перхоть. Теперь её стряхнули с плеч. — Понуро отпустил голову Роберт. — Мне довелось допрашивать истинно русского, сэр. Это был их разведчик. Мы отрезали от него по кусочку, но он молчал. Допрос длился пару недель, но он не сказал ни слова. От него мало что осталось, но мы не давали ему уйти. А потом он просто остановил себе сердце. Не знаю, как ему это удалось. Все наши приборы не помогли запустить его вновь. Он умер, но ничего не сказал. Я бы не смог так, сэр. И хоть мы и переписываем историю, и выставляем себя победителями фашизма, и в Европе и у нас в США, этому даже уже верят, но русских переделать мы не сможем. У них совершенно не понятный для нас менталитет. Порой у меня возникает подозрение, что у них полный код ДНК, которого мы лишены по какой-то причине. Если для нас деньги — это самоцель, то для них — это только средство достижения цели. Так, как и должно быть на самом деле. А мы только и живём для того, что бы захватить весь мир и стать ещё богаче. А для чего? Для чего богаче, сэр?

— Роберт, ты не перегрелся часом? Что-то мысли у тебя какие-то странные. — Директор посмотрел подозрительно на своего подчинённого. Он что, вирус человечности подхватил? — С такими мыслями, Роберт, тебе надо в церкви служить, а не в ЦРУ. Да и там тебя вряд ли долго терпеть станут. А что касается русских, то это просто дикие звери, у которых отсутствует инстинкт самосохранения. И наша задача — уничтожить эту заразу, что бы, не дай бог, самим не заразиться. И, я вижу, вы очень близки к этому. Полный код ДНК, это ж надо было такое придумать. — Возмутился он. — Что ещё можете сказать? Есть что-то, что я ещё не знаю?

Роберт, встряхнулся, наваждение, застившее ему глаза в какой-то миг, пропало, и он продолжил:

— Да, сэр. Двум нашим людям удалось покинуть страну, вместе со своей семьёй, и они уже связались с нами, просили помощи. Денег у них уже тоже нет, всё потеряли, но есть дом в Швейцарии, в нём они и ждут нашей помощи.

— Что, обе семьи в одном доме?

— Да, сэр. У другой семьи есть своя вилла в Канаде, но они не могут туда отправиться, нет денег. Ждут нашего решения и помощи.

— Кто это?

— Кривицкий и Рогалев. — Увидев, что фамилии директору ни о чём не говорят, продолжил. — Это люди, предназначенные для ведения дел уже в более поздний срок после захвата власти, так сказать будущий проект, который, к сожалению, обречён на провал, потому что у нас и настоящий проект провалился.

— Что, вас учить надо, Роберт? — Замахал директор руками и гневно заходил по комнате. — Зачем они нам теперь? Расходный материал. Ещё и помогать им. Кроме того, как бы, не начали шум поднимать. Сотрите их, но как ни будь, по тихому. Не надо привлекать к этому СМИ. Вам всё ясно, Роберт?

— Да, сэр. Сделаем. — И он сделал пометку в своём блокноте. — Но и без них шум будет. Многих ведь они успели взять.

— С этим мы ничего не сможем сделать, но через СМИ можно много проблем погасить или раздуть пожар в обратную сторону. Вам ли не знать, Роберт? И попытайтесь их вытащить с тюрьмы при помощи наших правозащитников. Метода вам тоже известная. Применяйте СМИ в освещении противоправных действий в России, очерняйте все их действия, выставляйте их в чёрном свете перед цивилизованным миром. Думаю, они не смогут долго противостоять такому валу. В конце концов, если и это не поможет, всегда можно прибегнуть к политике санкций. Но это уже решать президенту. Но людей вытаскивайте оттуда. Не надо, что бы у них был козырь против нас.

— Сделаем, сэр. Если получится. Боюсь, политика у них тоже поменяется. И как бы им было не всё равно, что об этом подумает общественность.

— Вы главное начните действовать, Роберт, а жизнь покажет. И агентов надо заслать. Господи, — неожиданно взмолился он, — когда же это кончится? Скольких людей мы уже потеряли в этой варварской России. Скольких классных специалистов. Скольких сил стоило и средств, что бы убрать неожиданно вылезшего откуда-то этого Андреева. Скольких агентов потом пришлось списать, что бы на нас не вышли. Классных агентов и своими руками. Потом этот Чернышёв вылез из какой-то берлоги. Ну, с ним проще вышло, и всё равно мы потеряли агентов. Потом Грибачёв, полностью наш человек. Вот оно, казалось, полностью готовый переход к взятию власти в наши руки. И Бельцин полностью подходил под наши требования. Но почему он вдруг стал таким невменяемым? Почему всё сорвалось? Почему он перестал полностью доверять нам? Что мне теперь говорить президенту?

— Простите, сэр, — перебил молитву директора Роберт, — но боюсь, в ближайшее время нам не удастся внедрить своих агентов в России. У них объявлен план «Сито», и при пересечении границы, все гости поселяются на сутки в комфортабельных гостиницах, пока проходит полная проверка личностей. Гостиница грамотно оцеплена, и выскользнуть оттуда просто не реально. Кроме того, у них объявились очень грамотные хакеры, и взломали нашу базу данных. Доказать, что это именно русские — не возможно, но не возникает сомнений, что им известно сейчас о каждом нашем шаге.

Лучше бы он этого не говорил. Директор сначала побагровел, потом позеленел, потом побелел и, схватившись за сердце, рухнул в кресло.

— Роберт, — слабо прохрипел директор, — почему вы не сказали об этом с самого начала?

Роберт поспешил взять телефон, что бы вызвать медиков, но директор махнул рукой и попросил слабым голосом:

— Лучше налейте мне коньяка, Роберт, мне это поможет.

Аналитик открыл дверцу шкафчика, на которую указал рукой директор, и вытащил оттуда бутылку Хеннесси, налил на треть в бокал и подал Майку. Директор выпел бокал, и попросил повторить. Налив столько же, он передал его директору. Тот взял в руки бокал, и видимо его немного отпустило, потому что он повторил свой вопрос:

— Так почему вы не сказали мне об этом раньше, Роберт?

— Боялся, что вам станет плохо, сэр.

— Но мне и так стало плохо, Роберт.

— Я старался оттянуть этот момент, сэр. — Включил дурака Роберт.

Майк вяло махнул рукой и выпил одним махом с бокала содержимое. Приведя мысли в порядок, и порозовев лицом, он спросил:

— Что им известно?

— Боюсь, что всё, сэр. Мы слишком поздно заметили «троянского коня», и к тому моменту, когда его ликвидировали, он успел выгрести у нас всю информацию. Защиту мы усилили, и разработали борьбу с подобными программами, но как вы понимаете, это уже бесполезно. — И он развёл руками.

— Да, Роберт, это полное поражение. Мы в за… мы попали в каменный век, Роберт, и теперь у нас, против них — нет никакого оружия.

— И я думаю, что это только начало, сэр. — Добил он своего начальника. — Приближается что-то страшное, сэр. Скоро всё поменяется, кардинально, сэр. И вот, сэр. — И он протянул директору бумажку.

— Что это, Роберт?

— Это рапорт, сэр. Я увольняюсь, сэр.

— Бежите с тонущего корабля, Роберт? — Усмехнулся директор.

Роберт посмотрел в глаза директора, но подначка директора, не задела его.

— Сэр, во-первых, после такого провала, я как честный человек, просто не имею никакого морального права, оставаться на своей должности, а во-вторых, сэр, я боюсь. Да, сэр, я боюсь. Приближается что-то страшное, и я не хочу оставаться здесь.

Директор взял рапорт своего подчинённого, внимательно прочитал его, и подписал. Но перед тем как отдать его, сказал:

— Я ценил вас, Роберт, как классного специалиста. Жаль. Напоследок, что бы вы посоветовали мне? — И протянул рапорт Роберту.

— Молиться, сэр. Ждать и молиться. — Сказал он, укладывая рапорт, в свою папку.

— Можете быть свободны, Роберт. — Махнул он рукой в сторону двери. — И пригласите ко мне секретаря.

Роберт вышел, и через несколько секунд в комнату зашёл секретарь. Он вопросительно посмотрел на директора и, увидев, что тот требует, что бы он подошёл ближе, закрыл дверь и приблизился.

— «Чистый лист». — Сказал директор и показал жестами на вышедшего аналитика. Тот махнул головой и вышел.

— Боишься, значит? — Пробурчал директор. — Не того ты боишься, крыса.

Лондон, Форин-офис.

Вильям Кремер чувствовал себя сегодня очень плохо. Он сидел в своём любимом кресле у камина и размышлял о превратностях бытия: «Что я сделал не так? Почему всё, что бы, я не начинал в этой варварской стране, терпит такой сокрушительный крах? Сотни миллиардов фунтов… Да за такие деньги можно было бы построить суперсовременный космопорт и отправлять на Марс исследовательские корабли, и выручка бы уже покрывала все расходы, а что мы имеем сейчас? А сейчас мы имеем одну большую бездонную яму. Всё началось с икры, но как сказал Джек Прэстон, это могло быть только началом, так это и оказалось. Что самое обидное, здесь ведь не только инвестиции государства. Во многих проектах задействованы частные инвестиции. В том числе, и мои, собственные. Ну как же было не вложиться? Огромные территории, неисчислимые недра, власть уже в наших руках и мы только высасывали оттуда, не тратясь на инфраструктуру, на лицо огромная экономия. Как можно было не воспользоваться таким подарком? Тем более, что на развал этой страны тратились только государственные средства. А что теперь? Что теперь будет? Что будет с нашими акциями на этом рынке? Будет ли новое правительство поддерживать старые отношения? А смогут ли они вообще оборвать эти связи? Помню, в истории России однажды уже это происходило. Тогда им было очень тяжело, но они выстояли. А сейчас, выстоят? У них всё оборудование закупное, своего нет почти ничего, а что есть — абсолютно не приспособлено в данных реалиях. Впрочем, надо бы проконсультироваться со своим аналитиком».

И уже собираясь позвонить в колокольчик, он услышал, как отворилась дверь, и появившийся секретарь в проёме сказал:

— Джек Прэстон, сэр. Просит аудиенции.

— А-а, проси, проси, я как раз по поводу него и хотел тебя попросить. — Обрадовался директор. — И, голубчик, будь добр, чайку нам принеси. И на момент разговора меня ни для кого нет.

— Да, сэр. — Махнул он головой. — Будет исполнено, сэр. — И величаво вышел за двери.

Спустя несколько секунд, в помещение заглянул Джек и, увидев приглашающие жесты, подошёл к очагу.

— Присаживайся к огню, Джек. — Милостиво разрешил директор. — Артрит совсем замучил, только так и спасаюсь. Ещё погода эта мерзкая. Ну, это ладно, стариковское брюзжание. Ты мне лучше скажи, Джек, как так получилось с Россией?

— Это было ожидаемо, сэр. Весь вопрос стоял только во времени. А вот этого мы и не смогли рассчитать.

— Но если вы знали, что так случится, почему же вы не предупредили меня об этом, Джек? — Недовольно проворчал директор.

В это время, открылась дверь, и секретарь принёс поднос с чаем и какой-то выпечкой. Пока он расставлял всё на столике, собеседники молчали. Но даже после того, как он вышел, Джек не торопился с ответом. Взяв чашку с чаем и сделав глоток, он задумался и, видя нетерпение своего шефа, заговорил:

— Не совсем так, сэр. Мы предполагали, что может случиться что-то не очень приятное, и даже смену власти просчитали, но смену власти на подготовленного человека американцев. В этом случае, нам ничем плохим это не грозило. Но мы никак не могли предположить, что «Белая Стрела» займётся устранением от власти самого президента и приставления к власти своего человека. А то, что этим занялась именно эта организация — нет никаких сомнений. Достаточно сделать выводы по устранению элиты власти. Кстати, абсолютно лояльных нам людей, среди которых есть и те, которых мы готовили сами. Кого не устранили они, арестовала нынешняя власть. И думаю это не тот случай, когда их могут отпустить пожурив. Мы лишились рычагов в этой стране. И когда я говорил, сэр, это ожидаемо, я имел в виду смену власти, и ничего другого.

— Так как вы упустили такие кардинальные изменения, Джек? Как могло так случиться, что какие-то уголовники смогли изменить политику государства? — Негодующе высказался Директор.

— Их поддерживает народ, сэр. — Развёл Джек руками. — Видели бы вы, как они радовались очередному убийству. Ведь убивали не простых людей, а тех, кто был на слуху, о ком часто говорили по телевизору. Мне об этом поведали наши агенты. И не удивительно, я бы на их месте тоже наверно радовался. От них они видели только унижения и грабёж.

— Меня не интересуют чувства скота, Джек, — покраснел от возмущения Директор, — меня интересует, что мы теперь будем делать, Джек? Как вы могли допустить уничтожения наших людей? Кто теперь за всё это ответит? Вы знаете, сколько денег вложено в реализацию данного проекта? Я уже и не говорю, что пострадали и частные вклады, и как бы, не больше государственных вливаний.

— Ребята работали не в Лондоне, сэр, и поставить для каждого охрану просто не реально, да и не возможно в принципе. Это другое государство, сэр. В принципе, ничего этого и не понадобилось бы, не начни Стрела работать с таким размахом. Но даже в этом случае, мы попытались предотвратить покушение на жизнь одного из ключевых людей нашего проекта, просто пара агентов находилась рядом с его резиденцией в этот момент, у них намечалась встреча. Но встреча не состоялась, как вы уже догадались, нашего человека просто убрали. Тогда один из агентов, попытался застрелить нападавшего, благо он находился на расстоянии всего семи метров от убийцы, и выстрелил в него, но почему-то в момент выстрела, убийцы на месте не оказалось, а в следующий миг, наш агент уже лежал распростёртый на земле. Второй агент, что стоял на подстраховке, решил не спешить, и правильно сделал, потому что, первого агента уже скрутили и куда-то поволокли два здоровых парня в масках. Противостоять им у него не было никаких шансов, да и оружия у него тоже не было, что бы хотя бы пристрелить своего товарища. Зато я теперь догадываюсь, о чём нам так и не поведали американцы. И почему погибли наши парни из СИС подразделения УСО (Управление Специальных Операций) в засаде. Это их невероятная скорость перемещения, сэр. У ребят просто не было никаких шансов. Второй агент рассказал нам, что в момент выстрела, убийца словно растворился в пространстве, и в следующий миг уже лежал наш агент на земле. Люди так двигаться просто не способны, сэр. Это какие-то демоны. И если бы мы раньше знали о таких способностях этих убийц, мы бы смогли вплести эти переменные в уравнение, и тогда, кто знает, может быть смогли противостоять им.

— Подожди, Джек, но ведь УСО расформировали в 1945 году.

— Сэр, кто же тогда выполняет спецоперации за рубежом? — Увидев, что Директор понял свою оплошность, продолжил. — Официально этой группы не существует, но реально она никогда не прекращала своей деятельности.

После этого, Директор решил сменить тему разговора:

— Если бы, может быть. — Зло прокомментировал Директор. — Джек, как говорят русские в этот момент, и я с ними в этом абсолютно согласен, если бы у бабушки были причиндалы — она была бы дедушкой. Это вы должны были выяснить уже очень давно. Ведь, если мне не изменяет память, Стрела начала работать ещё года четыре назад. У вас было четыре года, что бы решить эту задачку, а вы только собирали хронику с места преступления.

— Но, сэр, — встал со своего кресла Джек в изумлении от таких обвинений — единственный случай, когда они применяли свои способности, был именно случай, когда погибли ребята из УСО, и мы даже предположить не могли, что такое вообще возможно.

— Сядьте, сядьте, Джек, — прикрикнул Директор на своего подчинённого, — не заставляйте старого, больного человека подниматься с кресла. — И когда Джек сел на место, он продолжил. — Я понимаю, что вашей вины тут почти нет, но случилось страшное, и нам надо как-то на это реагировать. Если мы ничего не предпримем, нас просто не поймут. Пострадали, или пострадают в будущем интересы очень влиятельных людей в Великобритании, и спустить это на тормозах они не позволят. Мы являемся гарантами всех их проектов, и вот так получилось, что мы не смогли обеспечить безопасность их вкладов. Скажите, что сделает новая власть с нашими акциями в их энергетических компаниях и в добыче полезных ископаемых?

— Так как владельцами компаний оказались люди, которые либо погибли от рук бандитов, или были арестованы новой властью, то скорей всего такие компании национализируют.

— Правильно, — поднял Директор вверх палец, — а что это значит? А значит это только то, что мы лишаемся абсолютно всего. Вы думаете, они нам вернут затраченные средства на оборудование этих предприятий? Я думаю, нет. И тут даже не в этих средствах дело, в данный момент мы лишаемся львиной доли вливаний в нашу экономику, а вот это уже очень серьёзно. Нужно как-то притормозить их обвальную политику. И вот теперь я хочу спросить у вас, есть, ли у вас какие ни будь предложения, Джек?

— Надо отвлечь их чем-то ещё, а за это время, возможно, мы сможем решить, что нам делать дальше.

— И у вас есть предложения, Джек?

— Как обычно, сэр, теракт, захват заложников. Это здорово их взбодрит и направит энергию совершенно в другое русло. На этой волне мы можем предложить свои услуги, по решению некоторых проблем с террористами, в обмен на некоторые преференции.

— Старый, добрый способ? — Задумался Директор. — Хм, а может и получиться. Есть ли у вас возможности всё это организовать?

— Конечно, сэр. — Не задумываясь, ответил Джек. — У меня есть связь с одной очень экстремистской группировкой Чеченских боевиков. На волне их войны, это будет выглядеть естественным и на нас не падёт тень, но нужны деньги, сэр. Бесплатно они не будут работать, сэр.

— Будут деньги, Джек, на это дело джентльмены не поскупятся, в конце концов, там и их инвестиции. Что конкретно вы можете организовать?

— Захват заложников в Москве, с последующим их истреблением вместе с исполнителями, таким образом лишить следствие минимального шанса на раскрытие организатора. Думаю привлечь к этому нашего агента, которого мы отправили вместо Погоста. Пока у него дела идут очень не важно. Он ещё только присматривается к обстановке, ну и к нему естественно тоже присматриваются. А так он будет готов подчистить концы. Кроме этого, можно подорвать несколько жилых домов в Москве, или в Подмосковье. С этим вообще не вижу проблем. Дома у них не охраняются, и занести в подвал несколько мешков гексогена — труда не составит. Людей для этого дела найду без труда. Из той же Чечни. Там сейчас много всякого мусора.

— Хорошо, сколько вам нужно времени, что бы всё это организовать?

— Недели на всё это мне хватит, — сказал через некоторое время Джек, — тем более что, к чему-то такому я и подготовил оружие и взрывчатку. Надо только доставить его на место. А время мне нужно, что бы подготовить исполнителей и своего агента.

— Он у вас что, и взрывами будет заниматься?

— Нет, сэр, для этого у меня есть специальный человек, для которого это не в новинку.

— Хорошо, когда вам нужны деньги?

— Лучше конечно, что бы завтра они уже были у меня в наличии, мне нужно будет делать предоплату, сэр.

— Сколько вам надо?

— Двести тысяч фунтов, думаю, хватит, сэр. Тем более, что платить полностью всю сумму я не планирую.

— Однако… — встал с кресла и заходил по кабинету Директор, даже больная нога не стала ему помехой при упоминании о деньгах, — и это не маленькая сумма, Джек. Ну, хорошо, будут у вас деньги, Джек. Завтра к шести вечера деньги будут на вашем счету. А Стрела не помешает проведению мероприятий?

— Думаю, нет, сэр. Захват заложников будет освещаться в СМИ, а они работают без свидетелей, а к взрывам — так они и вовсе не успеют. Что бы предотвратить это, надо точно знать, чего ждать.

— А пойманный ими агент не сможет навести их на нас?

— Сэр, о предстоящей операции, этот агент, ни сном — ни духом. А знает он и того меньше. Это его первый выход на «холод». Ничего серьёзного ему просто не успели рассказать.

— Хорошо, Джек, действуйте. И да поможет вам бог.