Восход дракона

Сара Далтон, Мойра Катсон

Восход дракона

(Земля огня и пепла — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

1

Бог

- Аниос, Аниос, Аниос, — из пещеры доносился шаркающий звук множества ног. Последователи Бога покачивались, подняв ладони, словно для получения благословения с небес. — Аниос, Аниос, Аниос.

Бог в маске и капюшоне повернулся к брату Миккелу. Он увидел, как дрожь страха пробежала по лицу мужчины.

«Ты хотел встретиться со своим богом, не так ли?» — Бог почувствовал волну презрения. Брат Миккел был слаб. Он был фанатиком, скованным правилами и ненавистью.

Но Бог должен был признать, что Миккел нашел хорошего кандидата для возрождения Бога, и тем самым он дал Богу тело с большими силами, чем Миккел мог мечтать. Бог согнул пальцы под кожаными перчатками, которые были на нем, сжал их в кулак. Это тело все еще было слабым из-за болезни, хотя сама болезнь была сожжена его трансформацией.

Сила придет со временем.

— Ты хорошо поступил, — сказал Бог Миккелу. Он вкусил жадность и гнев человека, который когда-то управлял этим телом, и он смаковал страх Миккела и пение последователей в масках в пещере. — Вы очень хорошо справились.

Миккел поклонился.

— Господин, я стремлюсь только служить вам.

— Так и есть, Миккел. Так и есть, — Бог бросил взгляд на стену пещеры. Он стремился посмотреть сквозь нее. Снаружи стояли флотилии Зантоса с их предводителем-менти, слабым мальчиком, которому не суждено было стать королем. — Эстала созрела для взятия.

— Мой господин… — горло Миккела заработало. — Нападение сейчас…

— Сейчас мы не будем нападать, — твердо сказал Бог. Он упивался обожанием своих последователей, пока они раскачивались. Аниос, Аниос, Аниос. — Мы подождем. Мальчик-король не опытен. Он споткнется и упадет даже без нашей помощи.

Лицо Миккела выдавало недовольство, и Бог чувствовал воспоминания, оставшиеся от этого тела. Ненависть к Луке. Он увидел меч. Он увидел огонь.

— Ты не считаешь Луку достойным противником, Брат? — он считал, что Лука потерпит неудачу, но у него был и другой аргумент.

— Он менти, — сказал Миккел с открытой ненавистью.

— Как и я, — отметил Бог.

— Не так, как вы, господин. Вы — последний из Королей-драконов. Вы принесете мир и положите конец менти, — теперь лицо Брата сияло преданностью. — Вы будете жить вечно, и с помощью своих сил сможете уничтожить любого другого менти, который родится.

Бог подавил дрожь при мысли о том, что он проведет вечность в тюрьме этого тела. Он был богом, а не смертным. Миккел должен это знать.

— Мы победим не так, — сказал он Миккелу. — Наш триумф будет в сердцах людей — всех людей. Когда я поднимусь, менти будут раздавлены, потому что каждый раз, когда рождается такая мерзость, любой человек, который ее увидит, избавится от ее. Давэд сказал людям, что менти должны быть уничтожены. Они послушались его, потому что он был королем, но они не понимали, почему они должны делать то, что он просил. Когда я поднимусь, они узнают.

— Да, мой господин, — Миккел опустил голову. Он быстро дышал. — Мой господин, вы обратитесь к своим последователям?

— Да. Скоро.

Он спустился с грубого помоста в толпу своих последователей, раскинув руки так, чтобы они могли прикоснуться к нему. Они столпились вокруг него, протягивая руки, чтобы коснуться его тела. Они выкрикивали его имя, когда он проходил мимо них.

Мой господин! Мой король! Аниос, Аниос!

Он негромко благодарил. Стефан был слаб, слишком одержим атрибутами власти, чтобы понять, как завоевать сердца людей — а именно в их сердцах можно было найти истинную, непоколебимую силу. Люди не почитали корону, они желали ее.

Они хотели знать, что их любит их Бог. Что Он ценил их.

— Вы благословлены, — сказал им Бог, проходя мимо. — Вы самые верные из моих последователей. Мы построим это королевство вместе.

Они открыто плакали от его слов.

— Ты, — Бог указал на одного из них. — Что привело тебя сюда?

Лицо мужчины исказилось от ярости.

— Чума забрала мою дочь. Эти грязные менти запятнали землю, и мою дочь забрали!

На мгновение Бог задумался, а не убийца ли это. Он холодно улыбнулся про себя. Пусть мужчина попробует, если так. Все они получат ценный урок.

Но у мужчины не было таких замыслов. Он оглядел пещеру, встречаясь глазами со всеми, кто смотрел на него.

— Их магия использовалась, чтобы запугать нас, и мы преклонялись перед ними, как побитые псы! Даже Давэд не преследовал их, как следовало бы! И за то, что мы поклонились им, мы должны понести покаяние. Я больше не буду говорить! Детей больше не берут, потому что сегодня день, когда мы доказываем нашу верность нашему Богу! Сегодня день, когда он узнает, что мы следуем его законам! Сегодня день, когда мы избавим землю от менти!

Бог обнял его и почувствовал, как мужчина дрожит от слез.

— Ты хорошо поработал, — сказал он мужчине. — Ты показал мне свое сердце, и это дает мне надежду. Если все мужчины и женщины Эсталы последуют за мной, как ты, мир будет очищен.

— Мой господин, ничто не порадует меня больше, — мужчина отстранился, все еще рыдая.

— Как тебя зовут? — спросил его Бог.

— Йозеф, господин.

— Взгляните на Йозефа, человека, чья вера является маяком для всех нас! Пусть его пример укрепит вас в темные дни — ведь впереди еще темные дни. Менти будут сражаться. Они будут стараться сохранить все, что нечестно нажили. Они будут притворяться, что они — как мы с вами. Мы все должны быть бдительными. Но мы не позволим им победить, — он повысил голос, чтобы выкрикнуть последние несколько слов.

Толпа кричала и топала ногами. Руки потянулись, чтобы коснуться его, когда он повернулся и приветствовал их похвалу.

Они называли свои имена и истории, а он слушал их, успокаивал, молился вместе с ними. Когда он, наконец, вернулся на помост, они были в неистовстве. Некоторые вынули свои кнуты и кричали одновременно от боли и радости, когда хлысты били по ним.

— Они любят вас, — сказал Миккел Богу.

Бог не удосужился ответить на это. Кем было это тело раньше, если Миккел был таким подхалимом? Бог был их Божеством. Конечно, они любили его. Ему не нужны были заверения в этом.

Через некоторое время он поднял руку и подождал, пока они затихнут.

— Вы первые среди моих последователей, и поэтому вы должны видеть Меня таким, какой Я есть, — сказал им Бог.

— Господин, разве это мудро? — голос Миккела превратился в бешеный шепот.

Бог смотрел ему в глаза, пока Миккел не отвел взгляд. Ему должно быть стыдно.

Людей легко направляли, они боялись высказаться, но верность, которая была просто запуганным послушанием, могла лопнуть в один миг. Что им было нужно, так это фигура, которая внушала бы благоговение, да, но которая также соответствовала бы созданным ими смертным ограничениям. Человек, который сказал, что он Бог, переродившийся в смертной плоти, — это было хорошо. Тот самый Бог в теле короля Эсталы — еще лучше.

Те, кто был верен закону, знали, что Стефан был коронован, и они были бы обязаны поддержать его против самозванца Луки. Те, кто был верен Аниосу, не будут разрываться между любовью к своему Богу и законному королю. Те, кто не знал, кого поддержать — что может быть лучше короля и бога в одном теле?

Особенно, когда остальная часть плана Бога будет приведена в действие. А пока он без колебаний притворялся Стефаном. Душа мальчика почти не сопротивлялась, когда Бог забрал его тело. Все его воспоминания были доступны.

Бог снял маску и вызвал общий вздох удивления. Они все еще были очарованы им, но ужаснулись шрамам на его лице и скальпе.

— Эти шрамы я получил в битве с менти, — сказал им Бог. — Вы первые, кто услышал эту историю из моих уст, и скоро вся Эстала узнает об этом. Мой отец, король Давэд, послал меня за принцем Лукой, который совершил братоубийство и убил принца Матиаса. Когда я пришел, чтобы задержать его, он использовал свои силы менти против меня.

Среди собравшихся раздались крики ужаса, и Бог одобрительно кивнул, подняв руку, чтобы успокоить толпу.

— Он дважды совершил бы братоубийство, стремясь убить любого, кто встанет между ним и троном. У него во дворце даже сейчас трое братьев и сестер, жизни которых в ужасной опасности: принцессы Серена и Каролина и принц Альберто. Все, что было сделано со мной, все, что было сделано с Матиасом, может стать и их судьбой, если мы их не спасем.

Крики его последователей теперь были гневными. Принц Альберто был так юн, и как можно обидеть принцесс? Это было бессовестно. Бог улыбался, пока последователи в пещере осыпали проклятиями имя Луки.

Когда они успокоились, он сказал им:

— Возможно, некоторые из вас зададутся вопросом: как мы можем победить Луку и его армию из Зантоса, не говоря уже о его армии менти?

На этот раз воцарилась тишина, если не считать неловкого шарканья. Они гадали. Они боялись. Что, если их Бог не мог дать им победу?

— Лука — повелитель огня, — сказал им Бог. — Он испепелил собственного брата в мгновение ока. Почему он не сделал то же самое со мной, спросите вы? Потому что у меня есть силы намного больше, чем у Луки. Да, в момент слабости я дал своему брату шанс объяснить свои действия. Я подумал, что, возможно, смерть Матиаса была ужасным несчастным случаем, и не более того. Это было слабостью с моей стороны.

Он хитро опустил голову и слышал их печальный шепот, они пытались его утешить. Внутри его груди их обожание текло сквозь него, как ихор. В конце концов, он был богом. Он расцветал от такого. Он знал только слова, которые нужно сказать, чтобы они полюбили его, и он сказал их все.

Он поднял голову, чтобы улыбнуться им.

— Но я не слаб, и теперь я знаю убийственные намерения Луки. Я вернулся в Эсталу, чтобы охранять ее, и когда придет время, я ворвусь в Реялон и верну себе трон, который принадлежит мне! Я буду драться с Лукой и уничтожу его! Я уничтожу всех менти. Знаете, как?

Теперь их крики эхом отдавались от стен.

Бог встал и раскинул руки. Миккел расстегнул его плащ, и когда Бог позволил его мантии упасть на пол вокруг него, он преобразился. Он отпрянул, издав рев, который эхом прокатился по всей пещере.

— Я… — было трудно формировать человеческие слова драконьей пастью, но Бог не был обычным смертным. Он заставил форму выполнять его приказы. — Я последний из Королей-драконов!

Многие из его сторонников плакали, падали на землю и касались ее лбами. Бог хлестнул хвостом.

— Мы выследим менти и уничтожим их, — сказал он своим последователям. — Начиная с узурпатора и его последователей.

Аниос! Аниос! Аниос!

— Вы — моя сила! — Бог покачал головой, оглядывая их. С одной стороны пещеры на коленях стояла красивая женщина. Ее каштановые волосы ниспадали, не скрывая идеальные черты. Да, она подойдет. — Ваша верность и самопожертвование спасут Эсталу! — он поднял коготь, указывая на женщину. — Ты. Иди ко мне.

— Да, мой господин, — она дрожала, пока шла ближе. Бог мог смутно разглядеть следы ударов плетью на ее плечах. Истинно верующая. Ее обожание придавало ему сил.

— Ты одна из самых преданных моих последователей, — сказал он ей низким рокочущим голосом. — Это ведь так?

— Так, мой господин, — когда она подняла подбородок, Бог увидел, что ее глаза почти обезумели от ее пыла. — Каждый день я наказываю себя, надеясь очиститься… надеясь очистить мир.

— Так и будет. Ты многим пожертвовала, чтобы дать мне силы. Теперь ты пойдешь на величайшую жертву — без колебаний. Я знаю это. Я вижу это в твоих глазах.

Она смотрела на него снизу вверх, ее лицо было пустым, он возвышался над ней.

Он склонился, щелкнув челюстями, и ее голова была отделена от тела. Кровь, насыщенная и теплая, полилась в уста Бога. Он выпил ее жадно, затем проглотил остальную часть ее тела, когда последователи замолчали, — а затем снова зашумели в пылком приветствии.

Аниос! Аниос! Аниос!

— Теперь, — сказал им Бог. Он слышал, как кровь капает с его челюстей. — Давайте пойдем вперед с силой нашей сестры и очистим мир.

2

Рева

Рева отчасти проснулась в темноте. По привычке она держалась у края кровати, хотя мускулы ее ныли. Она должна была освободить место для остальных.

Но других здесь не было.

Ее глаза открылись. Луна была лишь бледной полоской, но отбрасывала достаточно света, чтобы она могла видеть пустую комнату и пустую кровать. Шторы, которые она оставила раздвинутыми, чтобы проснуться с рассветом, колыхались на сквозняке из маленького окна.

Это было жалкое место, но для Ревы, после всего, через что она прошла, это было все, в чем она нуждалась, и даже больше. Она опустилась на середину кровати, стараясь, чтобы веревки под матрасом не заскрипели, и растянулась с легким вздохом удовольствия.

Целая кровать для себя. Сон не на земле, из которой торчали камни. Блюдо, в котором было больше хрящей, чем ей нравилось в жидком супе, но оно наполнило ее желудок. Она вспомнила дома своего детства, Башни Авалон и Крепость Несры, и ей захотелось рассмеяться. Та девушка не оценила бы ни эту кровать, ни рваную, грязную одежду, которую носила Рева, ни еду.

Ее улыбка увяла, когда она вспомнила те дни. Когда-то она была уверена, что все в ее жизни сложится хорошо. Других вариантов она не рассматривала. Бегая по замку своей семьи, греясь на солнце и вдыхая аромат цветов, она верила, что ничего никогда не изменится: ни ее семья, ни Эстала.

Даже когда ее родителей жестоко убили, основные взгляды Ревы на мир не изменились. Ее сразу же привезли в Крепость Несры и обручили с принцем Лукой. Это был бы хороший брак. Она была бы принцессой. Она скучала по своей семье, но у нее не было четких воспоминаний о той ночи, и она все еще видела мир в основном хорошим. Эсталой правил мудрый король, и у Ревы было обеспеченное будущее.

А потом все снова изменилось. Мудрый король, хоть был мудрым, разорвал помолвку Ревы с Лукой и вместо этого отдал ее Францису, как вещь. То, чего хотела Рева, что ей обещали, не учли. Она была всего лишь пешкой, подарком, способным осчастливить генерала, и она потеряла желание делать что-то большее, чем просто терпеть побои, которые наносил ей Францис, и неудачные беременности, которые оставили шрамы на ее теле и душе.

Она сжала губы и попыталась не заплакать. Каждая из этих беременностей закончилась месивом крови и слез, и, по крайней мере, одна закончилась чудовищно уродливым ребенком, но она все еще носила этих четырех детей в своем сердце. Она знала, что эта боль никогда не исчезнет.

По правде говоря, она не знала, зачем вернулась в Реялон. Она сбежала из пещеры, где Арон пытался убить ее, чтобы добить ее семью, что он начал много лет назад. Сэм и Карлия пытались последовать за ней, вернуть ее, но Рева трансформировалась и бежала в ночь под удары дождя и ветра.

Недалеко от Реялона она снова изменила облик и натянула одежду, которую сжимала в когтях, пока летела. У нее было несколько монет, которые ей удалось спрятать, а в городе царил хаос после победы Луки над Стефаном, и комната в гостинице стоила дешево. Кровь на улицах все еще была.

Рева не понимала, почему она сразу не отправилась в Крепость Несры, когда услышала, что Лука занимает трон. Это было то, о чем она пока не хотела думать.

Прийти сюда в форме дракона было ужасно рискованным шагом. Она знала это. Улези, ужасный гибрид людей и драконов, искали любых оборотней-драконов и уничтожали их. Безумие в их крови, их ненависть к драконам за их создание никогда не прекратятся. Именно это побудило Арона и Диану забрать своих детей и спрятаться — и, когда родители Ревы не согласились сделать то же самое, Арон и Диана убили их, не дав оставить след, который мог бы найти Улези.

Рева обхватила себя руками. Узнать правду о смерти ее родителей было ударом. Она не соглашалась с мировоззрением Арона, но никогда бы не догадалась, что он убил ее родителей и что он убил бы и ее в тот день, если бы нашел.

Конечно, это была лишь одна из многих неприятных истин. Она не верила, что король Давэд совершит нечто настолько ужасное, как создание Садов Аниоса, хотя знала, что он яростно ненавидел менти. Она не верила, что кто-то мог быть таким жестоким, как Францис. Она не верила, что Стефан будет таким бедным королем, каким он был. Вместо того чтобы помочь жителям с чумой, он строил больше храмов Ордена Понимания и вовлекал людей в религиозный пыл.

Рева покачала головой в темноте. Как она могла так ошибаться в отношении мира?

Тем не менее, она гордилась собой. Она освободила всех рабов из одного из рабочих лагерей, используя ум и силу, о которых она и не подозревала. Она была уже не той девушкой, которой была до того, как ее отдали Францису. Ей уже никогда не стать той девушкой, но она гордилась той женщиной, которой была.

Она просто боялась, что ей не понравится то, каким стал Лука. Осознание пришло к ней в спешке. С тех пор, как ее родители умерли, все мужчины, которых знала Рева и которые были наделены властью, от Арона до Давэда, обратились к своим самым худшим импульсам. Какими бы отчаянными они ни были, какими бы хорошими ни были их намерения, они совершали ужасные вещи.

Она боялась, что если пойдет в Крепость Несры, то увидит, что то же случилось с Лукой. В ее представлении ему все еще было тринадцать лет, и он был болезненным, но он вернулся во главе армии Зантоса и пробился к крепости. Ходили слухи, что он убил своего брата Матиаса, и никто не знал, что случилось со Стефаном. В крепости его уже не было, но и о его смерти никто не сообщил.

Очевидно, Лука уже изменился. Она боялась увидеть, насколько.

В коридоре послышался скрип, и голова Ревы тут же повернулась, она насторожилась. С тех пор как она сбежала из Садов Аниоса, она проводила почти каждую ночь в страхе за свою жизнь, просыпаясь от звука ветвей, шелестящих на ветру, или от шагов семьи Арона в пещере, куда ее забрали.

Теперь она пыталась убедить себя, что этот звук ничего не значил. В таверне внизу наверняка были люди в любое время суток. Или, может, трактирщик ложился спать.

Но скрип повторился, на этот раз ближе к ее двери, и Рева замерла. Ее сердце начало колотиться. Она вдруг ужасно испугалась. Кто знал, что она здесь? Кто-нибудь в таверне внизу видел, как она поднялась наверх одна? Сэм и Карлия пришли отомстить за то, что случилось с их родителями?

Или было что-то хуже? Был ли это улези?

Рева заставила себя дышать. Она не должна паниковать. Ничего страшного, твердо сказала она себе. Ничего.

Но теперь она могла слышать шепот прямо за своей дверью. Рева медленно выпрямилась, чтобы не заскрипела кровать. Она огляделась, ее мысли метались. У нее не было нормального оружия. Сил у нее почти не осталось, хотя питалась она лучше, чем в Садах Аниоса.

Она не могла сражаться сейчас. Это было горьким осознанием. Хотя она надеялась на правление Луки, быть менти все еще было вне закона. Если бы она изменила облик, слухи дошли бы до Братьев и Сестер, и они обязательно пришли бы за ней. Дракон? О, да, они бы пришли.

Так что Реве пришлось бежать. Она протянула руку и начала открывать защелку окна. Снаружи снова послышался скрип и шепот, но ей нужно было сосредоточиться на этом.

«Двигайся медленно и бесшумно, — сказала она себе. — Не давай им повода ворваться», — замок был липким, и ей пришлось медленно приподняться, чтобы встать и обернуть вокруг него юбку, чтобы открыть его без особого шума.

Окно было узким, а Рева — худощавой. Она встала на подоконник и попыталась открыть окно. Оно слегка заскрипело, и она услышала, как снаружи прекратился шепот. В отчаянии она громко зевнула и несколько раз пнула матрац, чтобы они подумали, что она перевернулась и снова заснула. Надеялась, это задержит их еще на несколько секунд.

Она выглянула в окно и увидела внизу обрыв. Не было ни выступа, ни поручней, по которым она могла бы карабкаться. В дождь все будет скользким.

А это означало, что она должна была прыгнуть и надеяться, что она не будет ранена слишком сильно, чтобы бежать. Она проверила переулок внизу, не было ли там кого-нибудь, и выбралась. Это был неловкий процесс, и ее юбка задралась вокруг талии.

Она как раз пыталась сообразить, как встать на кончики пальцев, когда дверная ручка повернулась, и дверь начала открываться. Рева была уверена, что услышала шипение.

В тот решающий момент она вообще не думала. Она оттолкнулась от внешней стены здания. Инстинкт заставил ее оттолкнуться, инстинкт заставил ее отчаянно схватиться за подоконник, когда ее тело поняло, что падает.

И именно инстинкт заставил ее начать изменяться. Она наполовину превратилась в драконью форму, попыталась остановить себя и тяжело приземлилась на булыжник внизу. Был ли это мгновенный хлопок ее крыльев или просто удача, она не знала, но после первого рывка боли она могла сказать, что ничего не сломалось.

Наверху раздался крик, и Рева вскочила и побежала. Она была у стен Реялона, так как боялась идти дальше в город и, возможно, встретить Братьев и Сестер или жертв чумы. Сэм сказал ей, что ее драконья кровь делала ее более устойчивой к чуме, но Рева не хотела рисковать.

Теперь она бежала, шлепая босыми ногами по булыжникам, а ветер и дождь шумели в ушах. Кто-то следил за ней? Если так, она не могла их слышать. Она бежала, молясь, чтобы ни один охранник у ворот не принял ее за воровку. Ей придется покинуть город…

Она резко остановилась, тяжело дыша. Если она покинет город, у нее вообще не будет защиты от улези. Никто не придет ей на помощь.

Однако она снова огляделась и поняла жестокую правду. Здесь ее тоже никто не спасет. Если ее действительно преследуют монстры, никто в этом истощенном, раздираемом войной, охваченном чумой городе не станет подвергать себя еще большей опасности, чтобы помочь Реве. По крайней мере, в сельской местности она могла изменить облик.

И вот, увидев, как из-за дальнего угла появились две фигуры, Рева бросилась к воротам и вышла в ночь. Она подождала, пока не убедилась, что стражи больше не видят ее, а затем сорвала с себя платье и трансформировалась, улетев в ночь, ее крылья сильно хлопали под дождем.

3

Лука

В зале заседаний Крепости Несры Лука неловко сидел в отцовском кресле и старался не чувствовать себя самозванцем.

Он никогда не думал, что станет королем. Никто не ожидал, что он станет королем. С таким наследником, как Матиас, кто в здравом уме стал бы смотреть на любого из других детей, не говоря уже о том, кто был при смерти большую часть своего детства? Лука особо не возражал. Ему нравился Матиас. Всем нравился Матиас. Не говоря уже о том, что его больше беспокоила собственная неминуемая смерть, чем что-либо еще.

Но теперь он был здесь — и не потому, что другие наследники престола умерли и были торжественно похоронены, чтобы Лука был коронован. Нет, он прибыл во главе зантийского флота и проложил себе путь по улицам своего дома, чтобы силой захватить замок. Его коронованный брат был в бегах.

И всем хотелось, чтобы Лука вел себя так, будто это было совершенно нормально, и принимал мудрые, взвешенные решения, которых они ожидали от короля, который годами находился на троне, каким был отец Луки.

Пока сегодня они обсуждали, как сообщат о возвращении Луки, как бороться со слухами, которые Стефан и Орден Понимания распространяли о Луке, и как бороться с чумой. Серена страстно говорила о последнем пункте, подробно рассказывая о лекарствах и планах команд врачей путешествовать по селам. Хотя было ясно, что она работала с Зантосом в области медицины, лорд Тиниан не выглядел довольным, когда она говорила. У них были разногласия по некоторым пунктам.

Лука понял, что весь совет смотрел на него. Должно быть, он что-то пропустил. Его взгляд скользил по собравшейся группе: брату Аксилу, лорду Тиниану, командиру Инграну, генералу Аренце, лорду Зимину и его сестре Серене. Хотя Серена была достаточно любезна, генерал Аренца и лорд Зимин по-прежнему язвительно отзывались о членах Золотого Совета, присутствовавших на собраниях Луки.

Лука неловко сглотнул. Он не осмелился взглянуть на брата Аксила.

— Простите, — сказал он. — Что вы спросили?

Брат Аксил раздраженно нахмурился.

— Лорд Тиниан спросил о доходах от Садов Аниоса. Он бросил взгляд на лорда Тиниана, и Лука понял, что его раздражал зантийский советник, а не он.

— Что такое Сады Аниоса? — спросил Лука.

Брат Аксил откинулся на спинку стула и кивнул лорду Тиниану, чтобы тот объяснил. На его лице было язвительное выражение — будто брат Аксил знал, что Луке не понравится то, что он сейчас услышит. Такого уровня политиканства Лука никогда не видел от Брата, хотя и знал, что Аксил хорошо разбирался в придворных обычаях.

Лорд Тиниан, однако, отнесся к этому с достоинством.

— Сады Аниоса, Ваше Величество, это…

— Ваше высочество, — сказал Лука.

Лорд Тиниан промолчал. Он склонил голову, вежливо показывая непонимание.

— Я не коронован, — сказал Лука. — Мой брат коронован, и его не арестовали. Я не король. Я принц Лука.

Повисла неловкая тишина. Лука оглядел комнату. Выражения лиц были тщательно пустыми. Выражение лица Серены было бесстрастным, будто она не знала, что и думать.

— Конечно, — сказал Тиниан через мгновение. — Принц Лука, Сады Аниоса — это поместья, где производится любое количество экспортных товаров. Оливки, цитрусовые, травы и лекарства…

— Например, лекарства от чумы? — прервал Лука. Он взглянул на Серену, которая с интересом наклонилась вперед.

Лорд Тиниан казался довольным. Он улыбнулся.

— Да, принц Лука. Как и лекарства. Ваш отец приказал создать лагеря, и с тех пор они приносят Эстале огромную прибыль.

Лука был доволен. После мрачной оценки казны Эсталы это была хорошая новость.

— Ваше высочество, — предостерегающе сказал брат Аксил. — Ваш отец создал лагеря с двумя целями. Одна заключалась в том, чтобы производить товары по очень низким ценам, — в его словах явно был намек, хотя Лука не знал, какой. — Другая причина, которая была гораздо важнее для вашего отца, заключалась в том, чтобы создать тюрьму… для менти.

Дно, казалось, отвалилось от желудка Луки. Он пристально посмотрел на Тиниана.

Тиниан развел руками, пожав плечами.

— Это правда, что рабочие Садов Аниоса…

— Рабы, — перебил его брат Аксил.

Лорд Тиниан мгновение молчал, намеренно оторвав взгляд от Аксила, а затем продолжил:

— Это правда, что они — менти.

— Принц Лука, — сказал брат Аксил, — этих рабов захватывают, силой увозят из домов, водят в цепях по сельской местности, и они работают, пока не умрут. Их оскорбляют…

— При всем уважении, гувернер, вы уверены в условиях в лагерях? — голос лорда Тиниана был холодным и рассудительным.

— Они рабы, — снова сказал Аксил. — Лагерь был задуман как тюрьма. Король Давэд был известен своей ненавистью к менти. Мне не нужно видеть лагеря, чтобы знать, как хорошо там обращаются с менти.

— Гувернер, пожалуйста…

— Вы оба, остановитесь, — Лука вскинул голову, и оба мужчины удивленно замолчали. Глаза Луки блуждали по комнате, ловя выражения лиц каждого члена совета. — Рабство — это не путь Эсталы, и менти здесь больше не будут преследоваться. Сады Аниоса будут закрыты, а те, кто участвовал в их управлении, предстанут перед судом.

В тишине он заметил, что Серена начала улыбаться. Она кивнула ему.

— Принц Лука, это будет ошибкой, — твердо сказал ему Тиниан. — За годы своего правления вы принесете много хороших перемен, но сделать слишком много и слишком быстро — значит нажить себе врагов. Людей десятилетиями учили, что менти — их враги. Будет паника, если менти из лагерей будут выпущены в население. Беспорядки могут унести жизни тех самых менти.

— Вы говорите о возможностях… — горячо начал Аксил.

— Я принял решение, — снова сказал Лука. — Я — менти. Мой брат тоже был менти. Люди должны признать, что менти — это не то, чего боялся мой отец, и я отказываюсь принимать рабство в Эстале. Совет на сегодня распущен.

Остальные члены совета пробормотали свое согласие и начали уходить.

— Принц Лука, можно вас на пару слов? — голос Тиниана был вежливым. Он склонил голову и ждал решения Луки.

Лука хотел сказать «нет» и уйти, но знал, что не мог этого сделать. Это был детский подход к делу. Он должен был править.

— Конечно, лорд Тиниан. Я буду с вами через минуту.

Когда Тиниан заговорил, брат Аксил остановился на пороге комнаты, и Лука направился к гувернеру:

— Да? — спросил он Аксила.

— Я бы посоветовал тебе быть осторожнее с лордом Тинианом, — прямо сказал Аксил, — но, думаю, ты и так это знаешь.

— Да, — Лука кивнул.

— Ничего ему не обещай, — предупредил Аксил.

— Не буду, — Лука покачал головой, хотя у него внезапно появилось беспокойство по поводу того, что мог сказать Тиниан. У этого человека была такая манера говорить, что внезапно все, чего Лука не хотел делать, казалось единственным выходом.

— И, Лука.

— Да?

— То, что ты сказал раньше, о том, что ты принц, а не король… — Аксил колебался. — Будь осторожен с тем, кому ты это говоришь, и как громко ты это сообщаешь.

— Но это правда, — возразил Лука. — Я не король.

— Я считаю, что если бы был выбор между тобой и Стефаном, твой отец мог бы выбрать тебя, — сказал Аксил. Он сложил руки перед собой и вздохнул. — Несмотря на то, что ты менти. Даже несмотря на то, что он не делал этого выбора, даже несмотря на то, что Стефан убил его — да, Лука, я верю, что именно это и произошло — и даже несмотря на то, что Стефан был коронован, ты сейчас сидишь на троне, и ты лучший правитель, чем был Стефан.

— Но я не лучше, — жалобно сказал Лука. — Я не знаю, как быть королем. Как править, — он внезапно осознал, что позади них стоял Тиниан. — Я должен идти.

— Лука, — Аксил взял его за руку. — Мы не всегда побеждаем так, как хотим. Ты прибыл с флотом Зантоса. Ты еще не коронован. Это верно. Но ты должен показать людям, что ты законный правитель. Что ты считаешь себя законным правителем.

Он ушел с легким поклоном, и Лука смотрел ему вслед. Как он мог показать людям, что он законный правитель, если он не чувствовал себя таковым? Матиас всегда был наследником, Стефан носил корону, а Серена говорила на собрании намного красноречивее, чем Лука.

Он не верил в это.

Он вернулся к лорду Тиниану и постарался не чувствовать себя самозванцем. Он высокомерно поднял подбородок, как, наверное, мог сделать его отец, а затем, полагая, что это мог сделать его отец, подошел к своему стулу и сел.

— Чем я могу вам помочь, лорд Тиниан?

— Ваше высочество, — Тиниан осторожно использовал титул, на котором настаивал Лука, — я считаю, что вам следует пересмотреть свое решение относительно Садов Аниоса.

Пальцы Луки сжали подлокотники кресла.

— Мое решение по этому вопросу является окончательным. Рабы будут освобождены. Лагеря будут закрыты. Священникам и стражам грозит наказание.

— Ваше высочество, — снова сказал лорд Тиниан, и на этот раз в его голосе было предостережение. — Быть ​​королем — значит принимать решения, которые огорчат меньшинство. Это неизбежный факт мира.

— Какой вред принесет обращение с нашими гражданами как с нашими гражданами? — Лука наклонился в своем кресле. Его лицо пылало. — Сады Аниоса…

— Дают огромную прибыль, которая поддерживает многие вещи в Эстале, — решительно сказал лорд Тиниан. — Планы вашей сестры по исцелению этой страны не будут дешевыми, Ваше высочество. Также не будет дешево содержать силы, которые вам понадобятся, чтобы выследить брата и победить его. Сады Аниоса производят пищу, которой можно накормить голодных жителей Эсталы, а также бинты и лекарства, которые могут помочь при чуме. Какими бы ни были методы лагеря, они приносили Эстале значительную прибыль раньше, и они могут сделать это снова.

Лука прикусил губу.

— Ваше Высочество, — сказал Тиниан. Он не атаковал. Голос у него был добрый. — Вы честный человек. Ваш отец приказал построить Сады Аниоса. Разве справедливо заключать в тюрьму и наказывать тех, кто следовал приказам короля?

Как Тиниан это сделал? Лука задумался, но не видел выхода из ловушки, сооруженной Тинианом. Этот человек был прав: несправедливо наказывать тех, кто следовал приказам его отца. Он просто не понимал, как кто-то мог добровольно взяться за такую ​​работу. Ведь его отец не приказал какому-то конкретному человеку служить Сестрой Просвещенных или стражником в Садах, не так ли?

— Принц Лука, — сказал ему Тиниан, — я имел в виду то, что сказал раньше: быть королем — значит служить на благо своего королевства. Иногда благо королевства расходится с благом отдельного человека. Во время войны должны быть солдаты. Прямо сейчас Эстале нужны как товары, так и средства, которые предоставляют Сады Аниоса. Ваш брат разорил эту страну, принц Лука.

«Вы не хотите, чтобы мы были так богаты, чтобы Эстала процветала. Вы хотите, чтобы мы были богатыми, чтобы вы процветали», — Лука обиженно подумал так, хотя и не сказал эти слова.

— Возможно, когда Стефан будет побежден, Сады Аниоса могут быть закрыты, — предположил Тиниан. Он с улыбкой развел руками. — Это процесс, к которому нельзя относиться легкомысленно, но мы можем найти способ. Я уверен в этом.

Лука уставился на свои колени. У него кружилась голова. Он больше не был уверен, что поступит правильно.

— Сады Аниоса могут производить многие лекарства, необходимые для борьбы с чумой, — предположил Тиниан. Он сел без приглашения и наклонился, чтобы поймать взгляд Луки. — С распределительными центрами по всей Эстале мы сможем быстрее добраться до жертв чумы и вылечить больше людей.

Лука отчаянно хотел оказаться где-нибудь еще. Он не хотел выбирать. Что бы сделал его отец? Конечно, он знал, что сделал бы его отец. Его отец создал Сады Аниоса, потому что не видел смысла в жизнях менти. Потому что он рассматривал менти как мерзость и угрозу.

Лука сглотнул. У него не было возможности заставить отца смотреть на мир по-другому.

Тиниан ждал. Казалось, он знал, что настаивать на решении Луки будет опасно.

Наконец, Лука тихо сказал:

— Мы прикажем Садам Аниоса производить лекарства от чумы.

Тиниан выдохнул.

— Мудрый выбор, Ваше величество.

Лука заметил титул. Он пронзил взглядом Тиниана, но не стал поправлять его.

— Мы также отправим отобранных военнослужащих, чтобы убедиться, что не происходит жестокого обращения с заключенными.

Выражение промелькнуло на лице Тиниан и исчезло прежде, чем Лука смог определить, что это было.

— Конечно, — сказал он. — Командующий Ингран, возможно, мог бы предложить несколько имен из наших сил здесь, в Реялоне.

— Вам не нужно…

— Это одолжение, — сказал Тиниан. — Я поговорю с ним сейчас же. Ваше величество, спасибо, что передумали. Из вас выйдет мудрый король.

Он ушел, а Лука смотрел ему вслед, кусая губу. Он сильно сомневался, что Золотой Совет когда-либо делал что-либо «в качестве одолжения», и ему это решение совсем не нравилось. Но он не знал другого варианта. Серена сказала, что чуму нужно лечить быстро, и у них не было денег, чтобы купить еще лекарства в Зантосе.

Он должен найти брата Аксила, но Лука боялся сказать своему гувернеру, что он согласился на просьбу лорда Тиниана. Поэтому вместо этого он сидел в кресле отца в зале совета и отчаянно пытался почувствовать себя там на месте.

4

Рева

Крылья Ревы сильно хлопали в темноте, она летела вокруг крепости Несры. Она не могла ясно видеть сады и здания внизу, так как дождь барабанил по камню, делая даже свет фонарей и ламп сторожей едва теплым мерцанием в буре.

Однако ей не обязательно было это видеть, чтобы помнить. Ее крылья взмахнули раз, другой, а затем она расправила их и обогнула Всевидящую башню. Король Давэд регулярно приходил сюда в сопровождении стражи. Никто не знал почему, и хотя она знала, что Серена и Матиас посмели бы последовать за ним, насколько она знала, ни один из них этого не сделал.

Внизу, в большом зале, где с черепицы стекал дождь, находился тронный зал. Сразу за ним были сады, по которым они с Лукой обычно бегали.

Рева сделала круг шире. Там были комнаты Луки. Однажды он сказал ей, что ему нравится вид из них, но когда она пошла навестить его, он был слишком слаб, чтобы даже встать с постели. Врачи сказали, что он был таким, когда болел, и она поняла, что он лгал, чтобы она не беспокоилась о нем.

Тогда она поняла, что когда-нибудь по-настоящему полюбит его. Лука всегда был добрым. Он всегда стремился угодить, не быть обузой или помехой. Несомненно, он был бы хорошим королем. Безусловно, его стоило увидеть. Теперь она могла бы приземлиться здесь и отправиться в покои короля. Она знала, где они.

Или он спал в своих старых комнатах? Это было бы похоже на него, подумала она.

Крылья несли ее ниже, но она все еще колебалась. Что она на самом деле знала о Луке? В таверне она слышала рассказы о том, что теперь он силен, что сражался плечом к плечу с зантийскими солдатами, когда они ломали ворота и высаживались на берег. Очевидно, его слабость прошла. Если сплетни Стефана были правдой, Лука был менти и он убил Матиаса. Рева отмахнулась от истории с убийством, но факт оставался фактом: прошло несколько лет с тех пор, как она в последний раз видела своего друга детства.

Она не могла быть уверена, что это безопасно. Если она приземлится здесь сегодня ночью, ей придется рассказать ему, как она оказалась в Крепости Несры, и тогда он узнает ее секреты, и что он будет с ними делать? Что, если он, как и Давэд, посвятил себя уничтожению менти?

Она повернулась и ускользнула в бурю. Ей нужно было узнать больше, прежде чем она сможет доверить Луке историю о том, кем и чем она была.

Но как?

Она тяжело приземлилась на поляне в лесу за городом, слишком сильно ударившись о землю, слишком быстро трансформировавшись и перекатившись по листьям, камням и большому количеству ежевики. На мгновение она посмотрела в небо и позволила дождю падать на ее лицо, а затем заставила себя сесть и подобрать свою одежду. По крайней мере, она научилась летать, даже если она еще не могла хорошо приземлиться и менять облик.

Она ждала, сколько могла, пока вода немного не высохнет на ее коже. Ее платье, висевшее над кустом под самым густым деревом, которое она могла найти, еще не высохло, но не было причин ухудшать положение.

Когда она, наконец, надела платье, она вздрогнула от липкости мокрой ткани. Ей нужен был костер, но она не осмелилась разжечь его, пока улези шли по ее следу.

Воры. Это были воры, сказала она себе. Или насильники. Заурядные преступники, увидевшие в гостинице одинокую женщину и воспользовавшиеся своим шансом. Но ни одна обычная девушка не выпрыгнула бы из этого окна.

У нее перехватило дыхание, и знакомый страх охватил ее. Вот как это началось. Истории рассказывали, Сестры слышали, и они приходили…

В следующий раз ей придется войти в Реялон через другие ворота и сделать все возможное, чтобы изменить свою внешность. Она отправится в Крепость Несры, потому что ей придется это сделать. Она нуждалась в защите Луки. Она определит, был ли он менти, прежде чем рассказать ему свою историю. Конечно, если он был менти, он не выдаст ее за ее силы.

Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила необычного треска ветвей, пока не стало слишком поздно. Прежде чем Рева успела оглядеться в поисках источника звука, она обнаружила, что смотрит в два глаза со щелевидными зрачками. Длинный язык высунулся, пробуя воздух между ними, и улези зашипел, пригнувшись, чтобы посмотреть на нее. Это был легкий, воздушный звук, но она не могла спутать его ни с чем другим.

Рева закричала прежде, чем смогла сдержаться. Ее пальцы сжались в кулак, и она встала на колени, толкая руку вперед. Кулак попал улези в нос, и существо отшатнулось от нее с воем боли.

Рева вскочила на ноги и побежала через подлесок, проклиная себя за свою глупость. За ее дверью был улези. Если бы она серьезно отнеслась к предупреждениям, она бы бежала, спасая свою жизнь, а не пролетала над Крепостью Несры в драконьей форме только для того, чтобы вернуться сюда, в пределах легкой досягаемости от того места, где они впервые нашли ее.

В своем ужасе она не изменила облик. Ее мысли кипели: очевидно, они уже знали, что она оборотень-дракон, но если они не знали, она, возможно, могла бы убедить их, что она такой не является. Но они знали. Иначе зачем бы они пришли за ней в лес? Но, может…

Она слышала, как они перекликаются позади нее, и почувствовала, как желчь подступает к горлу. Они собирались убить ее. Они собирались вырвать ее сердце.

Теперь она с ужасной уверенностью поняла одно: то, что Арон сделал с ее семьей, он сделал, потому что боялся улези. Арон был сильным бойцом и уверенным мужчиной. Его безумие, которое выросло с тех пор, как он убил ее семью, показало ей, что он не был безжалостным убийцей.

Он считал улези настолько пугающими, что решил убить семью, родителей и детей, чтобы сохранить свою семью в безопасности. Как Рева могла не видеть этого раньше? Улези, должно быть, снились в кошмарах.

Один бросился ей наперерез, и она закричала, инстинктивно затормозив. Это был неверный шаг. Это позволило им окружить ее. Их было пятеро, все с длинными языками, все наклоняли головы, чтобы посмотреть на нее нечеловеческими глазами. Видеть эти глаза на почти человеческом лице было ужасно.

Рева отшатнулась. Напрасно, ругала она себя. Если бы она продолжала бежать, ей, возможно, удалось бы освободиться от того, кто был перед ней, и продолжить идти в лес.

С какой целью? Их было пятеро, а она одна. В конце концов, она устанет, и даже если каким-то чудом ей удастся сбежать, ее найдут. Они всегда найдут ее.

Железная плеть, такая же пытка, которой когда-то владели Сестры, потянулась к ее запястью. Рева тупо посмотрела туда. Она должна была изменить облик. Она должна была продолжать бежать. Она должна была улететь далеко-далеко, чтобы они не смогли ее преследовать.

За оцепенением последовала ярость. Как они смели пытаться заточить ее? Она была драконом.

Она зарычала на них в ярости. Звук исходил из человеческого горла, из разбитого и израненного тела матери, из крошечной женщины, которую эти улези совершенно не боялись, но Рева знала, что она была чем-то большим. Она никогда не была просто человеком. Она пережила смерть своей семьи, пережила попытку Арона навсегда покончить с ее родом и освободилась от Сестер.

Она не умрет здесь, поклялась она себе. Она потянула рукой, пойманной хлыстом, так что удерживающий ее улези стал тянуть к себе, а затем она ослабила напряжение в руке и позволила инерции унести ее. Она хлестнула его по лицу. В этой форме у нее не было когтей, но она была драконом. Она провела пальцами по его лицу и снова победно закричала, когда он отшатнулся, схватившись за глаза.

Плеть была сделана так, чтобы цепляться, поэтому она не упала, когда он отпустил ее. Рева знала, что не может тратить время на то, чтобы убрать ее. Ей нужно было сосредоточиться на следующем улези, а затем на следующем, пока все они не исчезнут.

Однако их было достаточно, и она должна была сделать больше, чем просто сосредоточиться на одном. Она обогнула следующего, чтобы он был между ней и остальными, и они не могли напасть на нее, пока она сражалась с ним. В момент вдохновения она выбросила скованную цепью руку и позволила рукоятке кнута взлететь. Зубы вонзились ей в запястье, и она закричала от боли, но рукоять попала улези в голову и на мгновение оглушила его. Рева оттолкнула его, а затем осмотрела пространство вокруг себя, отчаянно нуждаясь в каком-нибудь оружии.

Она едва слышала рев сквозь завывание ветра и собственное дыхание, но то, что она услышала, заставило ее вскинуть голову и повернуться. Сверху обрушился огонь, попал по группе из трех улези, и они завизжали от боли. Это был звук из-за пределов мира смертных, полный ярости и агонии, который был порожден не только этим моментом.

Нет, улези страдал. Всю жизнь они страдали. Вопреки себе, Рева нашла к ним сострадание, когда они умерли.

Она была так поглощена наблюдением за тремя убитыми огнем дракона, что забыла о том, с кем все еще сражалась. Он отпрянул с шипением и воплем, и она поняла выражение его глаз, и ему не нужно было говорить ни слова. Ты убила моих друзей, и я скоро умру. Но я могу взять тебя с собой. И у нее по-прежнему не было оружия.

Сине-зеленый дракон с воплем вырвался из-за деревьев и пронзил улези когтем. Челюсти сжались, чтобы оторвать голову существа, но вместо того, чтобы сделать глоток, дракон с отвращением выплюнул голову, прежде чем превратиться в Карлию. Она споткнулась на мгновение босыми ногами и посмотрела на Реву, тяжело дыша.

Они оба оглянулись на поляну, и мгновение спустя голос Сэма крикнул:

— У меня последний!

Рева сбежала от них. Она была в ярости, не в силах встретиться с ними лицом к лицу после того, как узнала правду о том, что произошло между их семьями. Однако сейчас она сделала два шага и обняла Карлию. Другая девушка обняла ее в ответ, дрожа как от боя, так и от холода, дождь хлестал по ее обнаженному телу.

Рева сдавленно рассмеялась.

— Мы должны тебя одеть.

— Да, — Карлия со смехом отстранилась и пошла за кожаным рюкзаком, подняла его с земли. — Я вставляю сюда лодыжку, прежде чем изменить облик, и тогда я могу носить с собой одежду, понимаешь?

— Это умно.

Рева отвела взгляд, пока женщина одевалась. Когда она оглянулась, то увидела, что Сэм стоит со своей сестрой. От дождя его туника прилипла к груди, а волосы — ко лбу.

Непрошенное воспоминание пришло в голову Ревы. Они изменили облик в пещерах, и на мгновение тело Ревы прижалось к телу Сэма. Он не был ее мужем, человеком, который бил ее и не хотел от нее ничего, кроме сыновей. Он не был Лукой, мальчиком, за которого она собиралась выйти замуж. Он был всего лишь Сэмом, а она была всего лишь Ревой.

Слезы защипали глаза Ревы, и она не могла сказать почему.

— Спасибо, — сказала она вместо этого. — Я бы… — она прикусила губу и посмотрела на лесную подстилку. — Спасибо.

Наступила тишина.

— Нам нужно найти убежище, — наконец, сказал Сэм. С уходом Арона его голос стал более властным. — Пятеро здесь были единственными улези, о которых мы знали в этом районе, но нам нужно быть в тепле и сухости. Мы должны вернуться к…

— Нет, — Рева была благодарна за их вмешательство, но категорически отказывалась возвращаться. — Я не продолжаю играть в игру, в которую играли ваши родители. Я не буду прятаться.

— Рева, — Сэм шагнул вперед. Он был расстроен, его губы сжались в тонкую линию. — Что тогда? Здесь слишком опасно. Ты чуть не…

Он оборвался и отвернулся, и Рева с уколом вины увидела, что ее столкновение со смертью напугало его. Прежде чем она смогла остановиться, она шагнула вперед, чтобы коснуться его лица рукой. Она знала, что Карлия отводит взгляд, а Сэм застыл в удивлении. Он повернулся и посмотрел на Реву.

— Я знаю, что слишком опасно оставаться здесь без плана, — сказала ему Рева. — Но мы чуть не уничтожили себя. Есть шанс, что мы последние из драконов. Нам нужен план лучше, чем прятаться в пещерах.

Через мгновение он кивнул.

— Я видел поблизости заброшенный сарай, — сказал он. Он все еще держался ровно, чувствуя ее прикосновение. — Мы отправимся туда и… составим план.

5

Серена

Серена шла по боковому коридору и старалась не выглядеть так, будто торопится. После собрания совета она вернулась в покои, чтобы проверить Каролину. Хотя Стефан пропал без вести, а его силы были отброшены, Серена не могла избавиться от страха, что с ее сестрой что-то может случиться.

По правде говоря, она чувствовала себя виноватой за то, что посоветовала Каролине не бороться, когда близилась принудительная свадьба. Часть духа Каролины была выбита из нее не только жестокостью ее брата, но и тем фактом, что Серена не поддержала ее в неповиновении.

Серена часто думала, как объяснить, почему она так настаивала на том, чтобы они не боролись. Стефан был жестоким и своенравным. Если хотя бы половина слухов о нем была правдой, что он мог им сделать за то, что они бросили ему вызов? Что Миккел мог сделать с ними? Лучше быть замужем и живыми, чем мертвыми. Но когда она увидела лицо Каролины и тень на нем, которая теперь всегда была там, все, что она могла вспомнить, это то, что она сказала своей младшей сестре согласиться с браком. Вот что помнила Каролина.

На этот раз, как всегда, Серена неловко задержалась во внешней комнате и задавала бессмысленные вопросы. Она пыталась спровоцировать Каролину вести себя как обычно, непочтительно, но вместо этого ее сестра только разозлилась и унесла книгу в спальню, захлопнув за собой дверь.

Теперь Серена опоздала на встречу с лордом Тинианом и братом Рафаэлем, человеком, который, как сказал ей Тиниан, поможет им с распространением лекарства от чумы. Ее кровь кипела от мысли о том, что ей сказали на заседании совета. Нелепые фанатики Стефана подожгли множество кораблей, полных лекарств, и теперь Эстале приходилось просить еще партию лекарственных трав.

Было логично, что зантийцам потребуется больше денег, чтобы произвести еще больше лекарства, особенно когда они опасались широкой вспышки в Зантосе. Тем не менее, Серене не нравилось, как лорд Тиниан торговался, когда люди умирали.

Она заставила себя улыбнуться, подходя к двери. Она будет любезна. Какие бы проблемы ни были между двумя народами, она поклялась, что не усугубит их, будучи такой же надменной и неприятной, как Стефан.

— Лорд Тиниан, — сказала она с теплой улыбкой, входя в комнату. — Надеюсь, вы не ждали… о.

Человек у камина встал и почтительно поклонился.

— Принцесса Серена.

— Вы… Брат Рафаэль? — когда Тиниан казал о брате Понимания, искусном в целительстве, Серена представила себе кого-то вроде брата Аксила, более старшего и опытного в проведении эффективной кампании против чумы.

— Да, — он улыбнулся ей.

Серена подошла ближе, любопытная. Брат Рафаэль, вопреки ее представлениям, был лишь на год или два старше нее. Его каштановые волосы аккуратно лежали на голове, отблескивая рыжим на свете, и, хотя его лицо было приятным, именно его глаза поймали и удержали ее. Они были темно-карими, такими выразительными и живыми, что Серена чуть не наклонилась к нему.

Она поняла, что глазела, и покраснела.

— Прошу прощения, брат Рафаэль. Я не ожидала, что вы будете таким…

— Таким…? — повторил он.

Серена была почти раздражена невинным выражением его лица. Он хорошо знал, что она имела в виду, но предпочел притвориться. Она села у огня и через мгновение жестом пригласила его занять свое место.

— Таким молодым. Вы явно были гением в учебе.

— Важно то, смогу ли я помочь положить конец чуме, — серьезно сказал он. — Любые мои таланты бесполезны, если они не служат Просвещенному Богу.

Серена постаралась не хмуриться. У другого она заподозрила бы, что такая преданность — ложное благочестие, но у нее было сильное ощущение, что Рафаэль верил в то, что говорил.

— Значит, вы считаете, что от нас требуется только лекарство, — сказала она после паузы. — Не строить храмы Аниосу.

Рафаэль слегка улыбнулся ей. По выражению его лица невозможно было сказать, что он обо всем этом думал.

— Просвещенный Бог дал нам все щедроты этого мира и наши таланты. Благодаря этому, мы узнали секреты медицины. Было бы жестоко дать нам такое понимание мира и ожидать, что мы не будем использовать его для облегчения страданий наших собратьев. Я не вижу в этом смысла.

— Я с вами согласна, — Серена ответила полуулыбкой. Хотя она не сомневалась в набожности, которую она видела в Рафаэле в начале, теперь она могла видеть и его гордость талантами. По силе, с которой он произнес эти слова, она поняла, что другие священники, должно быть, задавали ему вопросы. Она поправила юбки, пока думала. — Должно быть, вам было трудно говорить такие вещи, когда мой брат Стефан был на троне.

Рафаэль одарил ее холодным взглядом, и она увидела, что недооценила его таланты придворного. Он не собирался просто говорить, он собирался подождать, чтобы увидеть сначала ее намерения.

— Брат, прежде чем вы ответите, позвольте мне быть с вами откровенной. До исчезновения Стефана мы с ним не были в хороших отношениях. Он считал, что я стремилась вытеснить его, а я считала, что его действия не помогут гражданам Эсталы. Я фактически была пленницей, когда прибыл флот из Зантоса.

Рафаэль слегка кивнул, словно почувствовал облегчение.

— Я понимаю, — словно задним числом, вспоминая правила этикета, он добавил. — Я сожалею о ваших страданиях, принцесса.

— Можно ли это назвать страданием? — легкомысленно спросила Серена. — Я по-прежнему жила в роскоши.

Он посмотрел на нее, просто посмотрел, и повисла тишина, а она прикусила губу и отвернулась от этих темных глаз. Они пугали ее. Никто не смотрел так на принцессу, по крайней мере, когда они оставались в комнате одни.

Где лорд Тиниан?

— Вы должны пойти со мной в город, — вдруг сказал Рафаэль.

— Что? — Серена посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— В мой обход, — Рафаэль улыбался. — Вы могли бы помочь некоторым из тех, кто страдает. Вы могли бы увидеть, как используются лекарства.

— О, я не… — голос Серены оборвался, и она поспешно кашлянула. — Это было бы совсем не правильно.

— Почему нет? — его брови удивленно приподнялись, будто он не мог придумать ни одной причины.

— Я принцесса, — снова расстроилась Серена. Неужели этот человек понятия не имел, о чем спрашивал? — Небезопасно идти в город, — когда он сильнее нахмурился от смятения, она почувствовала, как растет ее раздражение. — Есть люди, которые могут захотеть навредить мне. Есть люди, которые могли бы… — боги, она наслушалась лекций своего отца за годы. Она должна уметь придумать, что сказать. Почему ее разум был таким пустым? — Я могу заболеть, — сказала она, наконец. Это был неопровержимый факт.

К ее удивлению, Брат кивнул.

— Можете, — согласился он.

— Хорошо, — сказала Серена через мгновение. Это казалось слишком легким, но она одержит победу. — Значит, вы понимаете.

— Нисколько.

Она ненадолго закрыла глаза. Этот человек бесил.

— Я не могу заболеть, — сказала она ему. — Я не могу подвергать себя опасности. Я…

— Дитя королевской семьи, — он легко отмахнулся от ее статуса. — Ваш брат Лука претендует на трон, да? Вы не унаследуете трон.

Пальцы Серены сжались в кулаки на коленях.

— Простите, — когда она удивленно подняла глаза, то увидела уровень понимания, которого не ожидала найти в глазах Брата.

— Почему вы извиняетесь? — спросила она.

— Потому что я слышал о ваших попытках принести сюда лекарство, — сказал ей Рафаэль. — Заключение договора со страной, которая могла быть врагом Эсталы, было проявлением умения искусно править — насколько я понимаю такие вещи. Из вас вышел бы хороший правитель, принцесса. Когда я сказал то, что сказал, я увидел выражение вашего лица. Вы думаете, что принесете пользу Эстале, если сядете на трон.

— Я… — Серена огляделась, внезапно поняв, что кто угодно мог это слышать. — Я верна трону, — осторожно сказала она. — Я бы никогда не стала пытаться вытеснить Луку, — особенно сейчас, когда он правил с тем же добрым сердцем, что и Матиас. Лука был бы лучшим королем, чем Стефан, независимо от того, насколько подавленным он себя чувствовал. Серена уже видела это.

Губы Рафаэля изогнулись, он посмотрел на свои колени.

— Но вы должны понять, что я все еще не могу сопровождать вас в городе, — сказала ему Серена. — Это слишком опасно.

— Это опасности, с которыми мои Братья сталкиваются каждый день, — сказал он ей. — Неужели ваша жизнь настолько важнее их, что вы оставите их наедине с опасностью? Вы организовали доставку лекарства, но поручите раздать его только тем, кого считаете расходным материалом?

Серена снова покраснела. Чувство вины сдавило ее грудь.

— Простому народу было бы полезно увидеть свою принцессу, — добавил Рафаэль. — И вам было бы полезно их увидеть. Что вы на самом деле знаете о своем народе?

— Этого вполне достаточно, — она подняла голову. — Брат Рафаэль…

Дверь за ними открылась, и Тиниан с сожалением поклонился.

— Простите. Меня задержали после заседания совета, — быстрым взглядом он окинул сцену перед собой. — Надеюсь, я не очень много пропустил.

— Нет, — ответил Рафаэль, когда Серена встала, чтобы сказать то же самое. Она едва сдержала раздраженный взгляд на него, когда он продолжил. — Пожалуйста, милорд, присоединяйтесь к нам.

Серена снова опустилась на свое место, ненавидя Брата и прекрасно ощущая бдительный взгляд Тиниана. Она не могла позволить ему увидеть, что она встревожена. Он был как охотник, думала она, выискивал слабости.

— Я надеюсь, что вас задержали не проблемы, — сказала она лорду Тиниану.

— Ах, нет, — он покачал головой. — Небольшое дело. Брат Рафаэль, пожалуйста, скажите нам. Какова будет ваша стратегия борьбы с чумой?

— Первый аспект — сдерживание, — серьезно сказал брат Рафаэль. — Важно, чтобы болезнь не распространялась между городами. Мы должны закрыть ворота.

— И не пускать наших людей? — в ужасе спросила Серена. Понизив голос, она добавила. — Или запереть их.

— Честно говоря, да, — Тиниан посмотрел на нее. — Чума уже добралась до некоторых деревень, но Реялон — очаг заражения в Эстале. Каждый, кто уйдет, может принести заразу в отдаленные деревни.

— Нет необходимости придерживать лекарства, — заверил Серену Рафаэль. — Мы могли бы использовать священников, не подвергшихся воздействию чумы, и вывести их через пещеры под Крепостью Несры. Когда они покинут город, они смогут принести помощь в разные места Эсталы. Мы даже можем направить корабли из Зантоса к разным точкам побережья, чтобы лекарства не нужно было раздавать из Реялона.

— На самом деле это будет не так уж сложно, — Тиниан улыбался.

— Почему нет? — Серена чувствовала себя неловко. Что-то в улыбке Тиниана вывело ее из себя.

— Я говорил с принцем Лукой после заседания совета, — небрежно сказал Тиниан. — Брат Рафаэль, согласны ли вы с тем, что было бы разумно иметь в Эстале несколько мест, где можно было бы производить и распространять лекарства от чумы?

— Конечно, — Брат Рафаэль выглядел заинтересованным.

Серена немного сузила глаза, прежде чем поспешно сделать лицо ясным и открытым, когда взгляд Тиниана упал на нее.

— У нас уже есть инфраструктура, которая может сделать это, — торжествующе сказал Тиниан. — Сады Аниоса производят травы, необходимые для изготовления лекарства. Если мы просто дадим им необходимые материалы, чтобы разлить его по бутылкам, они смогут очень скоро начать рассылать лекарства.

Серене стало холодно.

— Сады Аниоса закрываются.

— Принцесса, я понимаю, что…

— Что такое Сады Аниоса? — Брат Рафаэль деликатно перебил его. Хотя он не был дворянином, он сразу же привлек внимание Серены и Тиниана.

— Это лагеря рабов, — твердо сказала Серена. Она заметила удивление Брата и повернула голову, чтобы посмотреть на Тиниана. — И Лука совершенно справедливо сказал, что он их закроет.

— Все не так просто, — объяснил Тиниан брату Рафаэлю, будто Серены там не было. — Видите ли, лагеря были основаны королем Давэдом как метод… изгнания менти.

Брат Рафаэль молчал.

— Их загоняли до смерти, — резко сказала Серена. — Это была казнь без вины, — никогда прежде ей не было так противно воспоминание об отце.

— Таким образом, они по-прежнему служили интересам вашей нации, но не могли работать против нее, — сказал Тиниан, словно поучая ребенка. — Принцесса Серена, менти не любили вашего отца. Это была мудрая предосторожность.

Серена отвернулась от него. С тех пор как она была маленькой, менти были врагами Эсталы. Ей было трудно отстаивать их интересы, тем более следовать за королем, обладавшим способностями менти. Но лагеря ошибались.

— Возможно, нам следует обсудить это в другой раз, — предложил Тиниан.

— Нет, — сказала Серена. — Нет. Мы должны без промедления обсудить распределение лекарств. Чума не отступит сама. И мы не должны, — она успокоилась, контролируя свои эмоции. — Брат Рафаэль, что вам нужно из материалов? Сколько людей вам понадобится, чтобы помочь вам в городе и в сельской местности? Что еще мы должны знать?

Однако пока он говорил, она не могла заставить себя сосредоточиться на словах. Все, что она могла слышать, это одна мысль, которая кружилась и кружилась: Лука не сдержал свое слово.

6

Рева

Когда огонь потрескивал и сыпал искрами, Рева резко вдохнула. Хотя на улице шел дождь, и крыша амбара явно протекала, большая часть помещения все еще была сухой и пыльной: несколько стеблей сена, покосившиеся стойла, сломанное колесо телеги, которое кто-то, должно быть, планировал починить и не стал. Все это могло быстро загореться.

Но искры исчезли, и она выдохнула.

— Интересно, кому принадлежало это место, — тихо сказала она, — и куда они пошли.

— Дом сгорел, — сказала Карлия. Она подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Ревой. — Мы вчера проходили мимо, до того, как начался дождь.

— Вероятно, это была таверна, — сказал Сэм. — Так близко к Реялону. Полей нет.

Это имело смысл. Рева кивнула. Значит, здесь не было темной истории. Просто таверна, которая сгорела, и владелец, который не хотел тратиться на ее восстановление.

Она все еще думала, куда они ушли. Любой землевладелец рядом с замком ее семьи мог ожидать, что ее отец приютит его, если он так пострадает. Дом будет перестроен совместными усилиями соседей, возможно, за расходы заплатят из казны ее семьи, а затем семья вернется домой.

Однако так близко к Реялону у владельцев этой таверны не было лорда, к которому они могли бы обратиться, и она чувствовала, что они вряд ли могли пойти к королю и попросить его спасти их. Она нахмурилась, протягивая руки к огню. Так много людей в Эстале столкнулись с трагедией, и некому было защитить их. На менти активно охотились. Простые люди столкнулись с чумой, и Стефан не помог им с ней.

— Итак, куда ты собираешься отправиться? — наконец, спросил Сэм.

Рева молча подняла взгляд.

— У тебя должно быть место, — его слова были решительными. — Мы не будем… мы никогда не будем… я не мой отец, — он выдержал ее взгляд, даже когда по спине Ревы пробежал холодок. Он выглядел смущенным, но решительным. — Я бы никогда не сделал того, что сделал он, но я не могу просто отпустить тебя, Рева, если тебе негде укрыться.

Рева отвернулась. Она не могла смотреть на него, не видя Арона.

— Крепость Несры, — наконец, сказала она. Это был единственный ответ. — Лука вернулся. Стефан в бегах. Лука больше не мой жених, но он будет защищать меня, — ей хотелось, чтобы она чувствовала себя более уверенно, когда говорила это. Наконец она встретилась взглядом с Сэмом и обнаружила, что Сэм странно смотрит на нее. — Что?

— Я забыл, кто ты, — сказал он через мгновение. Он звучал горько. — Дочь лорда. Тогда ты была бы принцессой, — он сделал паузу, а затем добавил еще более горько. — Теперь ты можешь стать королевой.

Рева почувствовала неожиданную волну гнева.

— Ты забываешь, что ваша семья когда-то была высокородной, — она покачала головой и попыталась сдержать гнев. — Ты знаешь, как я оказалась помолвлена с Лукой?

Взгляд Карлии беспокойно метался между ними. Сэм помедлил, потом покачал головой.

— Меня привезли в Крепость Несры после того, как мои родители были убиты, — резко сказала ему Рева. — Маленькая девочка, одинокая и напуганная. Давэд сжалился надо мной. Я думала, что тогда он заботился обо мне, обручив меня с Лукой. Конечно, теперь я вижу, что это было не так. Я была хорошим напоминанием двору о том, почему менти нужно убивать, да? И он не ожидал, что Лука выживет, поэтому не старался, — она тяжело дышала, а затем гнев покинул ее так же быстро, как и пришел. — Но какое-то время я была счастлива там, — тихо закончила она.

— Каким был Лука? — спросила Карлия. Ее брат уставился на нее, и она посмотрела в ответ. — Нам нужно знать. Если мы идем туда.

— Я иду туда, — сказала Рева, когда Сэм сказал:

— Мы не идем туда.

Воздух сгустился от напряжения, когда между ними повисли слова Ревы.

Карлия открыла рот, чтобы заговорить, но, похоже, передумала.

— Тогда все равно скажи мне, — сказала она, наконец.

— Он был добр, — Рева улыбнулась. — Но ему нездоровилось. Они всегда беспокоились, что он может умереть, но он никогда не ожесточался и не злился. Он боготворил Матиаса — полагаю, все мы боготворили. Матиас был наследником, и все видели в нем потенциал стать великим королем, — объяснила она Карлии. — Он был сводным братом Луки — ну, это не важно. Лука никогда не думал, что станет королем. Он даже не надеялся дожить до совершеннолетия. Нет, у него не было амбиций стать королем, но у Стефана были. Лука был счастлив. Он был добр. Он был совсем не похож на Стефана.

— Быть ​​королем нелегко для доброго человека, — сказала Карлия.

— Я не могу быть уверена в его доброте сейчас, — заметила Рева. — Многое может измениться со временем. Стефан был отправлен в Зантос с армией, чтобы победить менти. Ходило много слухов, что Лука был одним из них, что он убил Матиаса. Лука, которого я знала, никогда бы так не поступил, — добавила она, увидев выражение лица Сэма.

— Кто может сказать? — он приподнял бровь. — Корона — это большой приз.

— В последний раз, когда я видела Луку, единственным призом, которого он жаждал, была жизнь.

Сэм лишь раздраженно пожал плечами, а Рева отвернулась, пытаясь успокоиться.

— Ты беспокоишься, что он может быть другим сейчас? — спросила Карлия.

— Конечно, — рявкнула Рева. — Король Давэд продал меня Францису, как корову. Францис использовал меня как племенную кобылу и бил меня, когда я не рожала ему сыновей. Если не считать Луки, мой опыт общения с королевской семьей не был счастливым.

— Рева, — Карлия подошла и села рядом с ней. Рева ожидала утешения, но лицо Карлии было серьезным. — Если Лука — тот добрый мальчик, которого ты помнишь, он приютит тебя. Может, и нас. Если он менти, нам будет только на пользу, если менти на троне. Ты можешь рассказать ему о тех, кто держал тебя в плену. Держу пари, он о них не знает. А если он не менти, и он не такой добрый, как ты помнишь, то тебе нужно быть рядом, чтобы напомнить ему, каким он был раньше. Говоришь, он был мил с тобой?

Рева осторожно кивнула.

— Верни этого мальчика, — сказала Карлия. — Если он изменился один раз — а мы даже не знаем, что он изменился — но если он изменился, он может измениться снова. Когда он увидит тебя, он вспомнит, как все было раньше.

Рева прикусила губу. Это был хороший момент. Но это все еще казалось ужасным риском.

Она повернулась к Сэму.

— Что ты думаешь?

Она надеялась, что он найдет дыры в аргументах Карлии и даст ей предлог не возвращаться, но Сэм только пожал плечами.

— Она права. С улези и Давэдом наша семья была почти раздавлена. Твоя семья была в привилегированном положении, но им все равно приходилось скрывать, кем они были. Полагаю, ты могла бы убедить короля Луку быть добрее к менти.

«Полагаешь?» — Рева проглотила ребяческий ответ. Сэм просто пытался поступить правильно.

Порыв ветра ударил в стену сарая, и все они вздрогнули. Глаза Ревы искали области чистого черного цвета, которые она могла видеть сквозь разбитые стены. Возможно, огонь был слишком большим риском. Что, если улези было больше, чем знали Карлия и Сэм?

Карлия, должно быть, думала в том же духе, потому что вдруг сказала:

— Я никогда раньше не видела их. Улези, я имею в виду. Я испугалась.

Сэм сжал ее ладонь.

— Я тоже, — признался он.

Рева не говорила. Этот момент был для них. Они прожили жизнь скованно, убегая от улези, и теперь, когда они только потеряли родителей, они вдруг столкнулись с тем, от чего так долго бежали.

— Они знают, что нас больше, — сказала Сэму Карлия, и в ее голосе звучала тревога.

— Я знаю, — сказал он. — Но оно того стоило.

Они искали ее и спасли. Их обстоятельства были сложными. После всего, что произошло между ними, Рева не удивилась бы, если бы Сэм решил обвинить ее в смерти своего отца. Вместо этого он и Карлия рисковали всем, чтобы спасти ее жизнь. Как бы он ни бесил, она была жива благодаря ему.

Он встретился с ней взглядом, и она увидела его горе — но оно было второстепенным по сравнению с его яростью.

— Мне надоело прятаться, — сказал он. — Что мы от этого выиграли?

— Все эти годы вместе… — начала Карлия, но Сэм оборвал ее.

— Это была тюрьма! Рева была права, когда пришла. Я просто отказался слушать. Улези рано или поздно найдут нас, и что, если в дикой природе родится больше драконов? Их бы выследили. Нет, — он сжал кулак и ударил им по ладони другой руки. — Улези нужно уничтожить.

— Им так больно, — пробормотала Рева. — Я понимаю, почему они злятся.

— Они должны ненавидеть драконов, которые их породили, — твердо сказал Сэм. — Не нас. Мы не имели к этому никакого отношения. Если они не хотят, чтобы у нас были еще дети, они могли бы хотя бы спросить нас, прежде чем убивать.

Рева слегка улыбнулась ему.

— Я об этом не думала.

— Судя по всему, они тоже, — он покачал головой. — Так что ты думаешь? Вы обе. Как мы их остановим?

— Мы должны начать с безопасного места, — сказал Рева. — Где мы можем планировать, не опасаясь их нападения, — она расправила плечи. — Мы должны отправиться в Крепость Несры. Или… я должна пойти и посмотреть, безопасно ли это.

— Нет. Куда идет один из нас, туда идут все. Безопаснее держаться вместе, — Сэм покачал головой. — Если ты пойдешь, мы идем, — он выглядел не очень счастливым по этому поводу. — Что потом?

— Мы выясняем уязвимые места улези. Должно быть что-то. Мы должны выяснить, какими силами и оружием они обладают. Только когда мы узнаем, с чем имеем дело, мы сможем надеяться победить его.

— Она делает правильный вывод, — сказала Карлия. Она прикусила губу и робко рассмеялась. — Мы сделаем это? Мы собираемся сражаться с ними?

— Да, — яростно сказал Сэм. — Мы всю жизнь бегали. Когда родятся следующие оборотни-драконы, я хочу, чтобы мир был для них безопаснее. Карлия, твои дети. Мои дети, — наступила пауза, во время которой он не смотрел на Реву. — Улези — монстры. Ими движет ненависть. Мы должны положить им конец.

Карлия смотрела на Реву, ее губы были плотно сжаты.

— И ты согласна?

Рева кивнула.

— Да. Это одна из… ну, одна из проблем. Но я полагаю, если Лука позаботится о Садах Аниоса, мы сможем сразиться с улези, — она почувствовала укол вины и сжалась. — Хотела бы я найти Карину и остальных. Хотела бы я, чтобы они знали, что я в безопасности.

— В безопасности? — спросил Сэм. Он приподнял бровь, но это явно была шутка.

Рева рассмеялась. Было приятно смеяться.

— Ни в малейшей степени, — сказала она, и после паники и истощения последних нескольких часов даже это казалось забавным. — Но я жива.

Свет огня отражался на лице Сэма, когда он улыбался ей.

— Это хорошее начало.

— Да, — Рева кивнула. — Это так.

Повисла неловкая пауза. Сэм кашлянул.

— Надеюсь, они в безопасности, — сказала Рева. Каким бы ни был момент, он был нарушен, и она отвела взгляд. — Надеюсь, они не попали в плен снова. Я не смогла бы продержаться в Садах дольше. Если они…

Карлия положила свою руку на руку Ревы. Прикосновение было неожиданным, и Рева вздрогнула, но глаза Карлии были серьезными.

— Страха хватает, — сказала Карлия. — Не бойся того, что еще не произошло, Рева.

Рева кивнула.

— Ты выжила в Садах, — сказала ей Карлия. — Если их снова поймают, они тоже сделают все возможное, чтобы выжить. Не обесценивай их, Рева.

Рева выпрямилась и кивнула.

— Не буду. Но если они там, я должна их вытащить. Должна.

— Тогда мы идем в Крепость Несры, — сказал Сэм. На мгновение он зазвучал как мужчина, которым он станет, а не как семнадцатилетний, которым он был. — Решено. Все, поспите. Утром мы придумаем, как туда попасть.

— Мы могли бы полететь, — сонно предложила Карлия, ложась.

Двое других засмеялись.

— Мы могли бы превратиться в драконов и подойти к воротам, — предложила Рева. — Очень вежливо. Я мог бы сказать им, что я леди Рева Авалон, и посмотреть, что они сделают.

Сэм тоже смеялся.

— И сделаешь реверанс?

— Только если на мне юбки.

Они начали засыпать, и Рева глядела на стропила, пытаясь удержать мимолетное чувство, что все в порядке, что мир — это место, где она может улыбаться. Она старалась не думать об улези, а когда подумала о Карине, то услышала в голове слова Карлии: «Не обесценивай их».

— Я найду вас, — прошептала она в потолок, обещая. Затем она свернулась клубочком на боку и позволила сну охватить ее.

7

Карина

Глупо, глупо, глупо. Все тело Карины болело, но она заставляла себя продолжать разгребать навоз в свинарнике. Она бросила взгляд через плечо на свиней, смотревших на нее с прищуренными глазами, и оскалила зубы. В каждом из этих мест были злые свиньи?

Через мгновение она вернулась к работе. Она воткнула лопату, а затем бросила отходы в кучу на тележке.

— Ту… — прошептала она, воткнув лопату, — …по, — закончила она мгновение спустя, вываливая ароматную кучу в гору навоза. — Тупо. Тупо. Тупо.

— Что происходит? — рядом появилась сестра Сильвия. — С кем ты разговариваешь?

— Ни с кем, — сказала Карина, не поднимая глаз.

Она ненавидела сестру Сильвию. Женщина была старой, с почти полностью белыми волосами, за исключением нескольких жестких черных прядей, и водянисто-голубыми глазами. Хотя она была старой, она была быстрой. Она не била девушек тростью. Вместо этого она хватала их за волосы и шептала им на ухо ужасные вещи, например, как она придет ночью в спальный зал и оттащит их к стражам.

— Думаешь, ты лучше меня? — спросила сестра Сильвия.

Карина резко подняла голову. Теперь она была настороже. Казалось, были пределы тому, что Сестры были готовы сделать, но она не хотела проверять эти пределы.

— Нет, сестра Сильвия, — Карина заставила себя произнести эти слова. Она попыталась улыбнуться, но у нее это не совсем получилось.

Но сестра Сильвия улыбнулась. Эта улыбка сказала Карине, что Сильвия знала, сколько стоят эти слова. Она знала, что Карине не нравилось играть роль смиренной рабыни. В отличие от других девушек, которых ее угрозы могли напугать до слез, Карина больше всего на свете ненавидела унижаться. Сильвия знала это.

Она ушла, не сказав больше ни слова, и Карина смотрела ей вслед, полная ненависти.

— Я убью тебя, — пообещала она. Она пробормотала слова, боясь, что кто-то может их подслушать. — Я убью каждую из вас.

Но это было неправдой, и она это знала. Вернувшись к работе, она почувствовала слезы на щеках. Здесь она была бессильна. Она пыталась поднять себе и Лотти настроение, но без Ревы, способной взбодрить женщину, Карина не знала, что делать.

Правда заключалась в том, что когда она думала о том, чтобы пойти на такой риск, как Рева, она замирала. Она не знала, как составить план здесь, где кухарка никогда не теряла своих деревянных ложек, где у сестер не было явного осведомителя. Этот лагерь был новее, и женщины были моложе. А если бы они испугались? Каждую ночь Карина лежала без сна, пытаясь заставить себя набраться храбрости, чтобы сбежать.

Каждую ночь она терпела неудачу.

Хуже того, о Рохесе не было ни слова. Ее увезли, истекающую кровью, и с тех пор ее никто не видел. Карина знала, что лучше не спрашивать о подруге. Сестры пытались стравить девушек друг с другом, поэтому Карине было опасно признавать, что она заботится о Рохесе. Ей все равно не ответили бы.

Однако за ее молчанием скрывался ужасный страх. Ей не хотелось признавать, но она не могла представить сценарий, в котором Рохеса выжила бы. Сестры в последнем лагере дразнили их, говоря, что сюда всегда присылают новых девушек, чтобы заменить их, когда они падали. Если это правда, то зачем им тратить время и силы на лечение Рохесы? Лучшее, на что Карина могла надеяться, это то, что Рохесу оставили в углу лазарета и забыли о ней, чтобы жить или умереть безо всякой заботы.

В главном дворе возникла суматоха, и она положила лопату на тележку и перелезла через забор, чтобы разобраться.

Когда она увидела причину переполоха, у нее похолодела кровь.

Карина побежала вперед. Лотти была привязана к столбу для порки, и по полосам на ее спине было видно, что ее уже много раз били плетью. Какой бы маленькой и неприметной она ни казалась, Лотти была полна решимости. Она не кричала, Карина была уверена. Если бы она это сделала, Карина услышала бы ее.

Она проталкивалась сквозь собравшуюся толпу, готовая остановить этот варварский поступок, когда двое других заключенных поймали ее. Другие рабы знали, что она и Лотти пришли вместе, и ходили слухи, что Карина здесь, чтобы спасти их всех. Несмотря на то, что с тех пор она ничего для них не сделала, женщины не собирались допустить, чтобы она попала в беду, вмешиваясь.

— Что случилось? — спросила Карина Элли, одну из молодых женщин.

Девушка откинула светлые волосы с глаз и сжалась.

— Я не видела, — призналась она. — Но ты же знаешь, какой может быть сестра Аврора.

Сестра Аврора. Карина сглотнула. Она знала. Сестра, казалось, особенно злилась на Карину. В этом не было ничего удивительного, поскольку она заметила изменение лица Карины, но — как и все сестры, по мнению Карины, — Аврора таила в себе обиду больше, чем большинство людей.

И она хлестала Лотти. Это могло быть способом задеть Карину, а не просто наказать другую девушку за какое-то выдуманное пренебрежение, на которое Аврора обиделась.

Теперь Аврора сердито смотрела на собравшихся заключенных, ее глаза сузились до двух злобных щелок.

— Пусть это будет уроком для всех вас. Если думаете, что можете не уважать сестер, вы ошибаетесь. Мы делаем вам добро, оставляя вас здесь. Мы дали вам возможность служить Эстале, а не просто быть врагами королевства. Без Садов вы все были бы преданы смерти!

«Лучше смерть, чем это», — обиженно подумала Карина, но не сказала этого. По правде говоря, она даже не хотела этого. Пока она была жива, еще была надежда на побег. Это могла быть одна из самых жестоких вещей в мире — чувствовать, что надежда угасает день за днем, но это было правдой. Если бы она была мертва, не было бы шансов на что-то еще. Пока она была здесь и жива, она могла, по крайней мере, надеяться, что однажды она будет свободна.

Хлыст ударил снова, и на этот раз Лотти закричала. Карина увидела, как сжались ее руки, и поняла, что силы девушки были на исходе. Так нельзя было жить. Карина почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она не могла позволить Лотти пройти через это одной.

— Я должна пойти к ней, — прошептала она.

— Нет, — яростно сказала Элли. Она схватила Карину за руку, и ее теплые карие глаза встретились с глазами Карины. — Ты не сделаешь ей лучше. Ты будешь страдать так же.

— Вот как они побеждают, — прошептала в ответ Карин. — Они устанавливают правила, чтобы мы не помогали друг другу.

Элли выглядела неуверенно.

— Но что мы можем сделать?

Карин помолчала, но звук удара плетью по коже Лотти решил за нее.

— Что бы сделала Рева, — сказала она. Она высвободила свои пальцы из рук Элли и прошла сквозь толпу.

— Достаточно, — сказала она сестре Авроре.

Внезапно наступила тишина, и все во дворе повернулись, чтобы посмотреть на них. Пленные женщины обменялись украдкой взглядами, открыв рты от шока. Был ли это момент, которого они ждали? Собиралась ли Карина сделать что-то новое, чтобы освободить их?

Чувствуя, что летит к краю обрыва, Карина не сводила глаз с сестры Авроры.

— Достаточно, — снова сказала она. Она указала на Лотти, хотя и не позволила себе взглянуть на подругу. Если бы она это сделала, она заплакала бы. — Она возражала, и ты наказала ее. Теперь это зашло слишком далеко.

Сестра Аврора спускалась по ступеням с хлыстом в обеих руках, ласково поглаживая его, от чего у Карины скрутило желудок.

— Очень далеко? — она спросила.

— Да, — яростно сказала Карина. Она повысила голос, чтобы было слышно. — Ты говоришь, что хочешь, чтобы мы служили Эстале. Она не сможет нормально работать несколько дней с такими травмами. Ты всегда говоришь нам, что если мы умрем, наше место займет другая, но если мы здесь, чтобы служить Эстале, это расточительно. И если ты делаешь это, потому что считаешь менти мерзостью, то, конечно, ты считаешь, что нас нужно просто убить. Ты не верна своей вере, если делаешь такие вещи. Так что дело не в вере и не в верности своему королю. Что тогда? Остается только жестокость. Тебе просто нравится причинять людям боль.

Аврора подошла достаточно близко, чтобы Карина могла видеть ее глаза, и теперь она знала, что была права. Ей хотелось бросить ей в лицо недостатки женщины, но она не рассчитывала на то, что Аврора с ней согласится. Когда Аврора холодно улыбнулась, у Карины сжалось сердце.

— Развяжите ее, — Аврора указала кнутом, направляя стражей к Лотти. Затем она снова указала на Карину. — И посадите ее туда.

«Ты узнаешь, насколько ты права», — обещал Карине ее взгляд.

Вся храбрость Карин испарилась. Она начала драться, когда стражи схватили ее за руки и потащили по ступенькам. Она умрет здесь. Она это знала. Сестра Аврора не позволит ей произносить такие речи и пережить это. Карину забьют до смерти, и это будет медленная смерть. Плохая смерть.

— Нет! — она вырывалась из рук, когда стражи пытались подтащить ее к столбу. Она знала, что другие женщины наблюдают за ней, и ей хотелось быть храброй, но ее предал страх. — Нет! Нет!

Но стражи были сильнее ее, и они все равно подняли ее руки. Когда она была привязана к месту, Карине показалось, что она услышала внезапный шум, но она не могла сосредоточиться на нем из-за стука собственного сердца. Она ждала, когда упадет плеть, и почувствовала, как выступили слезы.

Ничего не произошло.

Когда она попыталась увидеть, что происходит, ее взгляд сначала упал на Лотти, которая рухнула на землю. Девушка была в полубессознательном состоянии, и Карина почувствовала пульс гнева, но любопытство заставило ее продолжить вытягивать шею, чтобы посмотреть.

Ворота открывались, и через несколько мгновений во главе колонны солдат вошел гонец в королевской ливрее. Рядом с ним ехал человек, который, судя по знакам отличия на его мундире, был каким-то офицером, но Карина не знала, что они означают.

Глядя на сцену, он указал прямо на Карину.

— Спусти ее.

— Но, сэр… — начала сестра Аврора.

— Я сказал, спусти ее, — офицер ждал.

Наконец, сестра Аврора отрывисто кивнула стражам, а затем подошла, чтобы развязать Карину. Карина опустилась на колени рядом с Лотти и погладила подругу по волосам, когда ее освободили.

— Продолжайте, — сказал офицер посыльному.

— Приветствую, — любезно сказал посыльный. — Кто главный в этом лагере?

— Вы можете поговорить с любой из нас, сэр, — Аврора заставляла себя быть любезной, но лицо у нее было такое, как будто она съела лимон.

— И поговорю, — пообещал ей посланник. — Я поговорю со всеми сестрами в свое время. А пока пусть все меня услышат и передадут весть тем, кого здесь нет. Рядом со мной лейтенант Геррас. Он здесь по приказу принца Луки.

Волна напряженного возбуждения прошла по толпе.

— Принц Лука, снова вернувшийся в Реялон, ожидает своей коронации в отсутствие своего брата, короля Стефана, который был объявлен предателем Эсталы, — взгляд посланника пробежался по двору. — По мере того, как он анализирует дела королевства, его беспокоят условия в Садах Аниоса. Лейтенант Геррас будет следить за приказами принца Луки, которые сегодня вечером будут переданы сестрам, стражам и рабочим этого лагеря. До этого времени все сестры и стражи должны воздерживаться от суровых наказаний.

Стражи побежали, возможно, чтобы найти других сестер, а женщины лагеря перешептывались. Лейтенант Геррас спрыгнул с лошади и свистнул одному из своих солдат. Они вдвоем прошли мимо сестры Авроры, не останавливаясь, чтобы услышать ее возражения, и подошли к маленькому помосту, на котором стоял столб для порки.

— Позаботься о ней, — приказал лейтенант другому солдату, у которого была с собой аптечка.

Он начал осматривать раны Лотти, что-то бормоча себе под нос.

Карина сжала ее руку.

— Все будет хорошо, Лотти. Здесь доктор. Настоящий, — она подняла голову и увидела, что лейтенант смотрит на нее.

Он опустился на колено, вытащил фляжку с водой, открыл ее и протянул Лотти, чтобы она напилась. Она сделала это с благодарностью. Он был моложе, чем сначала подумала Карина, с лицом, на котором легко выражались эмоции.

— Нас освободят, — прошептала она. Это не казалось реальным. Когда его лицо закрылось, она поняла, что это не настоящее. — О, нет. Нет, пожалуйста. Скажите, что нам не нужно оставаться.

— Как тебя зовут? — спросил он ее.

— Карина. Пожалуйста, сэр… офицер…

— С тобой больше не будут плохо обращаться, Карина, — заверил он ее. — Даю слово. Мои солдаты и я останемся, чтобы удостовериться, что наши приказы от принца Луки — надеюсь, скоро короля Луки — будут выполнены.

— Но мы все равно будем пленницами, — настаивала Карина.

Тень пересекла его лицо.

— Да, — признал он. — Чума опустошает Эсталу. Королевству нужны лекарства, которые можно производить здесь.

Карина горько рассмеялась.

— Значит, принц Лука очень беспокоится о нашем благополучии, но недостаточно, чтобы нас освободить.

Лейтенант Геррас встал. Какое-то время он смотрел на нее сверху вниз, и она все видела на его лице. Он знал, что она была права, но у него был свой приказ.

— Нет, — сказал он, наконец. — Недостаточно для этого.

8

Лука

— Принц Лука, — Брат Аксил стоял в дверях внутренних покоев короля. — Лорд Роккан здесь, чтобы увидеть вас.

Лука чувствовал себя совершенно не готовым. Он встал из-за стола и поправил дублет.

— Дай мне минутку. Мне нужна моя корона.

Брат Аксил нахмурился.

— Что-то не так, мой принц? — Лука видел, что брат Аксил хотел назвать его «королем», но старался не делать этого, следуя желанию Луки. Он закрыл за собой дверь, чтобы Лука мог поговорить наедине.

— Я не знаю, что сказать лорду Роккану, — сказал Лука так же несчастно, как и чувствовал себя. — Я все утро встречаюсь с лордами и не знаю, о чем их спросить. Что я должен выяснить? Серена знала бы. Разве мы не можем получить ее…

— Ты будешь коронован, — твердо сказал брат Аксил. — Не Серена. Более того, Серена не будет воевать с армией. Ты должен выбрать генералов, с которыми, по твоему мнению, ты бы хорошо сработался. Ты должен выбрать генералов, рядом с которыми тебе комфортно сражаться.

Лука сглотнул.

— Принц Лука? — Брат Аксил подошел к нему, пересек комнату.

— Это похоже на кошмар, — признался Лука. — Я слушал, когда Матиас говорил о войне. Я видел, что произошло в лагере. Я не хочу новой войны. Народ Эсталы не хочет новой войны.

— Хорошо, — решительно сказал Аксил. Он улыбнулся смущенному лицу Луки. — Твой брат Стефан ищет славы в битвах и завоеваниях. Он не хочет обращать тех, кого считает неверующими; он хочет их убить. Для Стефана и брата Миккела ответом всегда будет больше крови.

Ненависть сделала голос Аксила тяжелым и низким. Хотя два гувернера никогда особо не любили друг друга, неприязнь Аксила росла как на дрожжах с тех пор, как он услышал истории о том, как Стефан правил с Миккелом в качестве своего советника.

— Если не хочешь больше крови, — сказал Луке брат Аксил, — ты должен выбрать генералов, которые могут быстро и решительно закончить битву еще до того, как она началась. Есть писания старых мудрецов, которые говорят нам, что победа в битве — не лучший способ выиграть войну. Лучший способ — убедиться, что битва не произойдет.

— Как это сделать? — нетерпеливо спросил Лука.

Брат Аксил развел руками.

— Много способов. Но одним из первых является выбор генералов, которые не будут стремиться к славе, как твой брат, а вместо этого будут стремиться защищать своих бойцов, вступать в бой только тогда, когда это необходимо и на хороших условиях, и быстро выиграть эту войну, если Стефан действительно надавит.

Лука кивнул и водрузил корону на голову. Это был простой обруч, но он ему нравился. Он чувствовал это напоминание о его долге, но это была не тяжелая корона, которую носил его отец. Та корона всегда казалась Луке такой неудобной. Он задавался вопросом, с некоторой надеждой, не взял ли ее Стефан. Таким образом, Лука мог бы заказать новую.

Он вышел в главную комнату и обнаружил там лорда Роккана. Роккан был высоким худощавым мужчиной средних лет. Его темные густые волосы седели, но черные глаза на загорелом, обветренном лице смотрели пронзительно и настороженно. Лука провел прошлые встречи, сравнивая каждого потенциального генерала с Матиасом в своей голове. Все они проигрывали в этом сравнении, не такие молодые и красивые, не такие добрые.

Теперь он по-другому смотрел на лорда Роккана. Роккан, возможно, не читал столько книг о военной стратегии, сколько Лука, но он, вероятно, знал гораздо больше, чем Лука, на собственном опыте.

— Лорд Роккан, — Лука склонил голову и указал на стул. — Садитесь, пожалуйста. Не хотите немного вина?

— Да, спасибо, — Роккан принял чашку от брата Аксила, кивнув в знак благодарности. — Жаркий был день на тренировочных площадках.

— Лорд Роккан все еще сам тренируется с солдатами, — сказал Аксил Луке. В голосе Брата звучало уважение.

Луке это тоже понравилось. Тот, кто видел своих солдат каждый день, гораздо лучше понимал их возможности и мог направлять их в бою с хорошим пониманием того, что возможно и в каких маневрах они преуспеют. Более того, он любил бы своих солдат.

— Лорд Роккан, — Лукка тщательно подбирал слова и старался не думать о том, насколько лучше Матиас или Серена справятся с этим. — Как вы знаете, мой брат бежал из столицы. Мы не знаем о его местоположении, но уверены, что он не намерен мириться со своим поражением.

Роккан фыркнул.

— Ясное дело. Мальчику не терпелось надеть проклятую корону, — он сделал глоток вина, а затем несколько настороженно нахмурился. — Прошу прощения, принц Лука. Я знаю, что говорю о вашем брате. Я говорю только то, что является правдой. Ваш отец даже не остыл, а Стефан пытался устроить коронацию и распускал слухи о вас, чтобы никто не захотел вас поддержать, — его глаза встретились с глазами Луки. — Он сказал, что вы — менти.

Лука целенаправленно не сводил глаз с Аксила, боясь увидеть предостережение в глазах старика.

— Вы были честны со мной, лорд Роккан, и поэтому я в свою очередь хотел бы быть честным с вами. Если бы вы были генералом моей армии, вы бы сражались вместе с менти. Надеюсь, что менти будет много, но обязательно будет хотя бы один. Мой брат прав. Я — менти.

Лорд Роккан уставился на Луку с открытым ртом.

— Я пойму, если вы хотите уйти, — сказал Лука. — В отличие от моего брата, я не мстителен. Если вы не желаете вести солдат для принца менти, я не буду ни принуждать вас, ни наказывать вас, и если вы один из моих генералов, я считаю, что вы должны знать правду о человеке, которому вы служите.

Лорд Роккан закрыл рот.

— Понятно, — сказал он слабым голосом.

— Лорд Роккан, я позвал вас сюда из-за вашего опыта, — он этого не сделал, но теперь, увидев этого человека, Лука понял, что опыт Роккана будет бесценен. — Чего я хочу, так это не славной битвы, о которой будут говорить поколениями. Я хочу, чтобы мой брат был побежден с минимальным кровопролитием, чтобы Эстала могла процветать. Мой брат… — он посмотрел на Аксила. Должен ли он сказать правду о Стефане?

— Стефан — оборотень-дракон, — прямо сказал Аксил. — Лука тренировался, чтобы победить его с помощью других менти.

— Боюсь, Стефан уничтожит наши войска, если обнаружит их большое количество в одном месте, — серьезно сказал Лука. — Я также боюсь, что сила Стефана как дракона будет использоваться как отвлечение, чтобы мы не обращали внимания на его солдат. Мне нужен генерал, способный работать в таких условиях, поддерживая дисциплину в рядах, чтобы мы могли успешно противостоять армии Стефана, не подвергая собственную неоправданной опасности.

Лорд Роккан обдумывал это, допивая чашу с вином.

— Вы много просите, — прямо сказал он. — Но я думаю, что это можно сделать, — Лука жестом попросил Аксила наполнить мужчине чашу, но Роккан отмахнулся. — Нет, пожалуйста. Для этого мне нужна ясная голова.

Взгляд Роккана был отстранен, и Лука понял, что лорд видит в этом загадку. Он хотел найти решение, какими бы странными ни были условия. Луке это понравилось.

— Лорд Роккан, для меня было бы честью, если бы вы служили генералом в моей армии, — он ждал ответа Роккана.

— Я сделаю это, — Роккан поколебался, затем сжал ладонь Луки. — Никогда не думал, что увижу битву, подобную той, которую вы описали, но мне нравится ход ваших мыслей, принц Лука. Мне нравится ваша честность.

Лука улыбнулся и кивнул.

— Спасибо, лорд Роккан.

— Двое сыновей Давэда — менти, — Роккан покачал головой Аксилу, когда встал. — Это неожиданно, — он ушел с поклоном, насвистывая, когда спускался по лестнице за пределами королевских покоев.

— Это было хорошо сделано, — сказал Аксил. — Я не думал, что было бы мудро сказать ему, что ты — менти. Такие люди, как Роккан, служивший твоему отцу, после войны имеют определенные предубеждения. Но ты быстро понял, что он ценит честность превыше всего, и обратились к другой вещи, которая ему дорога больше всего: к безопасности солдат.

— Я тоже дорожу ими, — сказал Лука. Он ненадолго сжал руки на коленях и вздохнул, затем снял обруч. — Стефан придет за моей армией. Он может дышать огнем на них во время полета. Они будут в ужасе. Как с этим бороться?

«Роккан найдет способ», — подумал он.

— Будут потери, — сказал Аксил. — Это ты должен принять.

Лука почувствовал, как его хорошее настроение испарилось. Он сделал глоток вина и снова поставил чашку. Он не хотел вина. Он хотел уйти, вернуться в Долину Теней. Он никогда не думал, что будет скучать по тем дням, но когда он бежал от отца и старшего брата, он чувствовал себя свободнее, чем сейчас. Тяжелая работа слишком утомляла его, чтобы думать о чем-то еще.

— Где Джеральдо и остальные? — спросил он.

— Крыло послов, — сказал ему Аксил. — Это не идеально. Эти комнаты и дворы были созданы для того, чтобы за ними шпионили, поэтому они не могли обучать войска без нашего ведома или что-то в этом роде. Но я хотел, чтобы их держали отдельно, пока мы не узнаем, что они будут… приняты.

Лука кивнул. Это было мудро. После войны его отца против менти многие все еще считали, что все менти были злом.

— Я собираюсь навестить их, — объявил он. — Остальными моими генералами я бы хотел видеть лорда Ферина, лорда Белланона и лорда Эссада.

Брат Аксил кивнул.

Лука тихонько напевал, идя через территорию дворца к крылу посла. Это был прекрасный день, и компетентность Роккана — и его свист — заставили Луку почувствовать, что все не так уж и плохо. Он старался не думать об обещаниях Аксила, что в бою будут потери, потому что каждый раз, когда он думал об этом, его желудок сжимался, и его мутило.

Он каким-то образом должен был найти способ победить Стефана, короля, без кровопролития. Как он собирался это сделать?

В посольском крыле он задержался у двери во двор. Он велел стоявшим там стражам не объявлять о нем, чтобы ему не пришлось видеть, как его друзья кланяются ему. Ему все еще это не нравилось.

Он оставил своих стражей у входа.

— Я буду тренироваться с остальными, — сказал он им. — Иногда они будут нападать на меня силами менти. Вы не должны вмешиваться. Я в полной безопасности.

Двое стражей кивнули. Лука знал, что их выбрал Аксил, и он полагал, что они оба более гибко относились к менти, чем многие из дворцовой стражи. Он не видел ни одного из них прежде, посещая своего отца.

Лука вышел во двор, и Нико первым заметил его.

— Людо! — глаза Нико загорелись, и он рассмеялся, покачав головой. — Прости. Я могу приучить себя говорить Лука, но ты всегда будешь для меня Людо.

— Ты будешь звать его «Ваше Величество», — сказала Таня. Ее лицо было серьезным, и по тому, как она держала себя, Лука понял, что она напряжена. — Так что не нужно будет использовать его имя.

— Надеюсь, я никогда не буду для вас «вашим величеством», — сказал ей Лука. Ему все еще было больно каждый раз, когда он видел ее, но он не мог представить Таню такой скованной. Через мгновение он понял, что все они смотрят на него. — Всех вас, — уточнил он. Он почувствовал, как горят его щеки, и отвернулся от Тани прежде, чем успел сказать что-то еще, что прозвучало бы так, будто он прощает ее.

Он знал, что когда-нибудь простит ее, но еще не был готов. Без ее вмешательства его бы здесь не было.

— Джосс, — сказал он. Он сжал руку другого мальчика с улыбкой. — Сразимся? Мне нужно продолжать тренироваться.

— Да, — кисло сказал Джеральдо. — Ты был на слишком многих собраниях, и как ты собираешься победить своего брата, если владеешь огнем не лучше пятилетнего?

Лука почувствовал знакомую волну гнева, но он знал, что Джеральдо был прав. Он кивнул Джоссу.

— Сейчас я здесь. Я готов тренироваться.

Было облегчением вложить всю свою энергию в бой. Для Луки стало игрой бросать огонь под таким углом, откуда Джосс этого не ожидал, потому что Джосс мог вызвать порыв ветра, от которого пламя Луки погасало. Они сражались снова и снова, Лука призывал все более мощные огненные шары, а Джосс отбивал их, пока Лука не уперся руками в колени, сигнализируя об окончании боя.

— На сегодня хватит, — сказал он, слегка задыхаясь. — У меня есть еще встречи. Но было хорошо. Спасибо, Джосс.

Остальные помахали ему, и он ушел. Лука старался не смотреть на Таню. Он не хотел улыбаться ей.

К его удивлению, когда он вернулся к стражам, с ними ждал человек в черной мантии. Мужчина поклонился Луке.

— Принц Лука. Я брат Йозеф. Я видел, как вы дрались.

Лука с опаской посмотрел на мужчину. Этот Брат не казался ему знакомым, но он был в Замке не так давно, и с тех пор, как началась чума, там было много Братьев.

— Приятно познакомиться, брат Йозеф.

— Вы столкнетесь с драконом, — как ни в чем не бывало сказал ему Йозеф. — И для этого у вас есть только сила огня.

Лука почувствовал, как подступает тошнота. Он не хотел, чтобы ему об этом напоминали.

— Я найду способ победить моего брата, — сказал он, наконец. — Доброго дня, брат Йозеф.

— Вам не победить его, — крикнул брат Йозеф вслед Луке и его стражам. Брат в мантии подождал, пока Лука повернется. — Не победите, если продолжите тренироваться с этими менти. Они сильны в общепринятом смысле, да, но вы должны быть сильнее. Я могу научить вас, как победить вашего брата — в одиночку.

Лука на мгновение застыл. Он не знал этого брата Йозефа, и одежды, которые носил этот человек, были не похожи ни на что, что он когда-либо видел. Как Йозеф узнал о Стефане? Но слова этого человека привлекли внимание Луки, и теперь у него была только одна мысль: «Если я смогу убить Стефана сам, то войны вообще не будет».

— Скажите, как, — сказал Лука.

9

Бог

Жители города толпились в амбаре, толкаясь к импровизированному возвышению. Там, на грубо сколоченном стуле, восседал Бог. Рядом с ним был брат Миккел. Несколько последователей из пещеры стояли вдоль помоста. Других послали сообщить о возвращении Бога во все уголки Эсталы.

— Думаете, разумно носить маску в отдаленной сельской местности и при этом сообщать свое настоящее имя другим последователям? — Миккел звучал неуверенно. — Эти люди здесь, потому что злятся на короля. Когда они узнают…

— Не узнают, — сказал Господь. Он не стал скрывать своего раздражения. — Для них Я всего лишь Бог. Для тех, кого нужно убедить в праве крови, я Стефан. Для самых верных моих последователей я и то, и другое. Когда я снова буду у власти, это будет несущественно.

Он решил, что позволил людям перед ним кричать достаточно долго, поэтому встал и подождал, пока они замолчат. Его взгляд скользнул по толпе, как только они обратили на него внимание. Лица здесь были изможденными, а глаза у мужчин были дикими. Чума поразила многих в деревнях Эсталы, и те, кто пришел на собрание, были возмущены.

— Почему вы здесь? — наконец, спросил их Бог.

Мужчины смотрели друг на друга так, словно искали ответ на этот вопрос. Они были овцами, пришедшими, потому что они были призваны.

— Вы здесь, — сказал им Бог, — потому что на вас напали. Вы столкнулись с бедствием чумы. Вы подверглись гневу Аниоса. И почему? Почему вы? Конечно, вы не сделали ничего, чтобы заслужить такое наказание.

Головы мужчин кивали в горячем согласии, и Бог видел их раскрасневшиеся лица и стиснутые челюсти. Он точно уловил их гневное настроение. Он знал, какие слова нужно сказать, чтобы привести их в ярость.

— Аниос наказал мир за то, что позволили процветать ереси! — Бог воззвал к ним. Его голос эхом отразился от стропил. — Менти есть в каждой деревне, и их не убивают, как следовало бы.

Толпа теперь молчала и боялась. У каждого была история. Если не они, то их двоюродный брат из другой деревни, родственники их жены, странствующий медник… Я слышал рассказ о менти, который поджег амбар. Я слышал рассказ об одном, который призвал ближайшую реку и утопил всех в деревне. Я слышал о человеке, который мог принять любое лицо, какое хотел, так что вы не могли понять, с кем разговариваете. Он узнавал все секреты и посеял смуту в деревне.

Но все они знали и другие истории о родителях, которые плакали, когда их детей похищали сестры или, что еще хуже, королевская армия. Вероятно, они боялись, что с ними может случиться нечто подобное. Кто мог вынести смерть собственных детей? Они явно задавали друг другу эти вопросы в трактире, шепотом, тайно и сочувственно.

Губы Бога скривились. Эти люди были еще мягкими. Им нужно показать истинную веру, и Он знал слабости их сердец. Он знал, что если накажет людей, которые делают то же самое, эти люди встанут в строй, как легко управляемые животные. Он будет править железной рукой, уничтожив менти раз и навсегда. Не будет терпимости к сочувствующим.

— Король Давэд обещал, что спасет вас от менти, — продолжил Бог. — Но я знаю, что он этого не сделал. Я знаю, что он оставил менти в живых. Он отправил их в Сады Аниоса еще живыми, оскорбив Принца Истины. Они жили и процветали в этих заповедных местах, пока вы голодали.

Внезапно раздался сердитый ропот.

«Нельзя недооценивать ценность лжи», — мрачно подумал Бог.

— Вместо того чтобы искоренить всех менти и предать их смерти, как он должен был, король Давэд был мягок. Он демонстрировал благочестие. Он требовал от всех вас повиновения, когда вел войны и собирал налоги. Разве это не так?

Они осторожно кивнули.

— Ваши братья, отцы, дяди — все они служили, не так ли? Многие не вернулись. И все же, в конце этих войн, которые так дорого обошлись всем нам, Давэд доказал, что они были лишь для вида. Он просто хотел прослыть убийцей менти, не достигнув своих целей. Но нельзя лгать богу.

Наступила внезапная тишина. Эти люди были здесь, потому что до них дошли слухи о Боге, тщательно распространяемые его последователями, но до сих пор они не вполне им верили.

— Я все вижу, — сказал им Бог. — Я видел предательство и гниль в Крепости Несры. Вы не представляете, какие извращения я там увидел. Они последователи не истины и света, а алчности! — Бог ударил кулаком по ладони. Толпа была в восторге, и он упивался их обожанием. Вот это его укрепляло. — Когда они могли отправить солдат, чтобы закончить работу, они этого не сделали. Когда они могли убить менти, они этого не сделали. Они боялись войны, боялись кровопролития. И все вы заплатили цену!

Наступила пауза, а затем яростные вопли наполнили амбар. Бог знал, что правильно привел их к истине. Вскоре они увидят мир таким, каким должны видеть. Вскоре они станут его фанатиками, распространяющими весть о его возвращении.

Теперь Бог подошел к ступеням и начал медленно спускаться.

— Когда я смотрел на Крепость Несры, мне больше всего хотелось увидеть, как весь мир горит. Я хотел, чтобы каждый из вас страдал. Я хотел вашей крови в качестве компенсации.

Повисла ошеломленная тишина.

— А потом Я увидел вас, — сказал им Бог.

Он посмотрел на толпу, когда достиг основания лестницы, и они отпрянули, давая ему возможность пройти сквозь их ряды. Миккел ненавидел, когда он это делал, опасаясь, что ему причинят вред, но Бог знал, что он в безопасности. Эти смертные не бросят ему вызов, а если и бросят, то он быстро сделает из них пример. Он ходил среди них и протягивал руку, чтобы коснуться некоторых лиц, будто знал их, будто видел их раньше.

— Я увидел преданность простых людей Эсталы, — сказал он им. — Я видел, как все вы преданы своей вере. Я чувствовал ваше поклонение. Когда разразилась чума, вы знали, что от вас требуется! Вы наказали себя, чтобы я мог пощадить ваши семьи! Вы наказали себя, даже если грех не был вашим.

Он огляделся, чтобы встретиться с ними взглядом, и почувствовал исходящий от них голод.

— В течение многих лет мои последователи молились, чтобы я вернулся в этот мир, — сказал им Бог. — Я этого не делал. Я бог, но мне нелегко принять эту форму. Но когда я увидел вашу преданность, мне захотелось ходить среди вас. Я позволил брату Миккелу привести меня в этот мир — к вам.

Он повернулся, чтобы махнуть брату Миккелу, и мужчины склонили головы в знак благодарности. Миккел излучал гордость за свое достижение.

«Твое единственное достижение состояло в том, чтобы убедить себя, что слабый король когда-либо мог быть Аниосом», — подумал Бог, но не сказал этого. Он будет раздавать похвалы и держать Миккела в качестве своей верной собачки. Человек был полезен.

Казалось, он еще не знал, что Стефана больше нет. Смертная душа погрузилась глубоко в тело, легко удерживаемая Богом. Теперь это было его тело.

— Скажите, — сказал Бог толпе. — Почему вы здесь?

— Реялон подвел нас, — прошептал один человек. В его глазах были слезы. — Они предали нас. Они наслали чуму и ничего не сделали, чтобы остановить ее. Этот король — он сказал, что построит храмы Аниосу, но это нас не спасло!

Брат Миккел сердито бросился вперед, но Бог одарил его предупреждающим взглядом.

— Они подвели вас, — согласился Бог. — Вы страдали, пока те в Крепости Несры обедали изысканной едой и носили шелка. Что им известно о вашей борьбе, кроме того, что они рады добавить страдания?

Раздался сердитый ропот согласия.

— Знаете ли вы, — сказал Бог, — что король Стефан больше не занимает престол? Теперь его брат Лука контролирует Реялон и Крепость.

Мужчины в замешательстве переглянулись.

— А с тех пор, как приехал Лука, вы хоть слово слышали об этих храмах? Вы видели лекарства или еду? Лука прибыл в разгар самой страшной чумы, которую когда-либо видела Эстала, но он пришел с армией, чтобы захватить крепость и победить своего брата. Пока вы страдали, он пришел с армией за короной.

Теперь они были в ярости. На помосте Миккел откинулся на спинку стула с довольным видом.

— Неважно, кто сидит на троне, — сказал им Бог, — пока это просто другой человек, смертный, который не видит ничего, кроме собственной гордыни. А как же Принц Истины? Тот, кто открылся вам здесь сегодня ночью, кто был побужден вашим благочестием прекратить чуму и снова ходить среди вас? Что же он?

Вопли заполнили комнату:

— Мир! — крикнул один мужчина.

— Богатство, — сказал другой. Кто-то под грохот внезапного смеха крикнул:

— Женщины! — Бог позволил себе улыбнуться на это, зная, что они увидят не обгоревшую сторону его лица.

— Вы увидите царство, которого никогда не было, — сказал он им, когда они закончили. — Не будет глупых войн, ереси и упадка в столице. Эстала будет расти, это разнесется в каждый уголок земли. Все остальные народы будут поклоняться нам — навсегда. Вы мне поможете?

Они были готовы. Они были более чем готовы. Они толкались, чтобы прикоснуться к нему, чтобы поклясться в верности, и он указал им на своих последователей на помосте, которые могли дать им задания. Когда они двинулись на следующий день, Бог знал, что их ряды будут намного больше.

Достигнув следующего города, эти же люди распространяли весть о своем обращении и о возвращении Бога. Бог воспользуется их недовольством как топливом для огня в Эстале.

То, что эти люди хотели от него, он даст… на данный момент. После столетий, когда он был младшим братом Просвещенного Бога, он нуждался в их обожании, чтобы стать сильнее. Он обещал им все, что они пожелают. Цену они узнают позже, но он не позволит им отказаться от сделки. Они заплатят ему.

Они помогут ему построить его королевство.

Когда он возвращался на платформу, взгляд Бога остановился на крепком юноше. В отличие от других, он пришел один и, казалось, не разговаривал ни с кем из окружающих. Он держался высоко, когда давал клятву служения Богу, и даже на некотором расстоянии Бог мог чувствовать его жар, слышать кровь, текущую в его венах, жизнь и силу внутри него. Он долго смотрел на мужчину, прежде чем вернуться к Миккелу.

— Тот, — сказал он, кивнув на юношу. — Пусть его приведут ко мне позже.