Восход Левиафана

Глава 4 - На могилах ваших богов

Никогда еще митреум не предлагал свою каменную утробу такому количеству живых (и не очень) существ. Тут были боги и богини, пришедшие со всех континентов, включая те, которых нет на географических картах. Они приходили из времен, о которых не пишут учебники истории. Они приводили с собой своих жрецов и адептов, реже - представителей древних рас, в которых сегодня никто уже не верит по-настоящему. И все они пришли сюда, потому что их позвал Всеотец.

Минуло три дня с того момента, как Тот, Рокеронтис, Локи, Эрра и Карн прошли Дорогу Одина и сумели добраться до места, которое многие века оставалось обителью древнего бога. Один увидел Карна и на удивление легко поверил в него вслед за Эррой и Тотом. Хотя скорее у него просто были свои причины. Важнее то, что он согласился помочь им в Последней Битве, которую многие, памятуя о временах, когда религий на Земле было не так уж и много, упорно именовали Рагнареком.

Один связался со своим старым другом, которого глупцы порой называли его сыном. Хеймдаль молча выслушал своего владыку, покачал головой, но не стал перечить. Он уже третье столетье жил в старом маяке на одном из гренландских фьордов, но когда прямо перед его жилищем разверзся портал в Лимб, он ни капли не удивился. Лишь поудобнее перехватил чудовищных размеров гаечный ключ.

Хеймдаль добровольно отправился с ними в Лимб и там они, вслед за Всеотцом, взошли на Хлидскъяльв. Древний Трон владыки севера рухнул тысячу лет назад и провалился в Лимб, ибо материя Ра была не в состоянии выдержать его низвергнутой мощи. Трон (в действительности он представлял собой полый ониксовый куб, внутрь которого вело узкое отверстие) потерял большую часть свои чар после того, как армия эйнхериев Одина была разбита ангельским воинством. Но когда Хеймдаль взошел на Трон, Хлидскъяльв пробудился, Карн ощутил вибрацию, прокатившуюся по всему Лимбу, от Трона повеяло ледяным ветром, подувшим, как показалось парню, прямо из межзвездного вакуума.

Хеймдаль извлек из воздуха Гьяллархорн, который в мифах поэтично «обзывали» золотым рогом, посредством которого страж богов созывал на битву воинов. В действительности, Гьяллархорном назывался аварийный маяк, который надлежало включить когда, как метко выразился Всеотец, «придет пиздец всему». Почему маяк не включили тысячу лет назад, оставалось тайной за семью печатями. Тот не знал, а Одина Карн все еще побаивался и не рискнул спросить напрямую.

Хеймдаль запустил маяк и указал местом сбора митреум. Широкоплечий воин всерьез сомневался, что кто-то еще способен откликнуться на их зов. Один был уверен, что кое-кто все же придет. Эрра деликатно отмалчивался, а Тот боялся сглазить. Но никто из них и представить не мог, что к вечеру третьего дня митреум будет напоминать Киевский вокзал в час пик.

Карн сидел на краю чаши фонтана и наблюдал за разномастной толпой, которая постоянно претерпевала самые фантастические изменения. Вот Бахус спорит с Браги о том, что есть истинная поэзия. Оба пьяны в стельку и на вопрос, как эти два веселых парня до сих пор живы, остается только разводить руками. Как говорится, пьяному и море по колено...

Справа полуобнаженный Аполлон, бог солнечного света из Древней Греции, клеится к кроткой Ладе, поигрывая рельефными грудными мышцами. На помощь славянской богине весны приходит суровая брюнетка с четвертым размером и глазами из чистого льда. Это Мара, богиня ночи, она только что левым хуком вырубила Сильвана, короля сатиров, из великой глупости рискнувшего хлопнуть ее по упругой попе.

А слева майянский бог Кукулькан шелестит перьями своих просторных одежд, вспоминая, как его темный брат, Тескатлипока, погиб под ударами неведомого оружия Иных Богов и как остальные в страхе кинулись прочь, надеясь сохранить свое драгоценное бытие.

- Немногие из коренных богов Мезоамерики выжили в тот кровавый час, - говорит Кукулькан и маска хищной птицы, сдвинутая с лица на лоб, кивает в такт его размеренным словам. - Нас было мало, поэтому нас оставили напоследок. Я жестоко ошибался, когда не пришел на помощь Отцу Всех. И за свою ошибку я поплатился теми, кого любил. Больше я не подведу, никого.

Рядом сидит хмурый Пазузу, он молчаливо соглашается со своим собеседником, принимая огромный косяк из рук черного, как ночь, Папы Легбы. Что ни говори, африканские боги (о да, особенно те, что служили вратами меж миром людей и богов) всегда знали толк в «правильных травах». Вот и теперь ассирийской бог ветра и перемен застыл в ступоре, зрачки его расширились и остановились. Легба смотрит на него и улыбается своей зловещей улыбкой, обнажая белые клыки, которые уже много лет не пробовали человеческой крови. После прихода Иных Богов Легба стал гуманистом, он не приемлет человеческие жертвоприношения ради призрачной власти!

В дальнем углу сидит тот, кто с удовольствием оспорил бы позицию Папы Легбы. Он одет в просторный черный балахон, из под которого торчат обнаженные ступни, исполосованные черными кожаными жгутами. Капюшон надвинут на лицо, глаза цвета артериальной крови прикрыты. Это Ахриман, зороастрийский бог тьмы. Он, как и Кукулькан, потерял брата в одной из первых битв. Ахура-Мазда пытался договориться с Иными Богами, а в следующее мгновение его разорвал на куски луч слепящего света. Ахриман убежден, что это произошло потому, что адепты Ормузда недостаточно верили в своего бога. Он многие годы истреблял их, ненависть к смертным готова была толкнуть его на союз с Иными, тем более, что они сами предлагали ему это. Однако он не посмел отказаться от своего мира, от своих старых, любимых врагов, с которыми он неспешно раскачивал люльку человеческой цивилизации то в одну, то в другую сторону.

- Я до сих пор не понимаю, отчего Гор так поступил, - донеслось откуда-то из-за спины. Карн обернулся. Это была грациозная, но сейчас - такая печальная Бастет. - Не думала, что он способен на такое. Он! Золотой Сокол! Защитник Ра!

- Не печалься, - отвечает ей Мамарган, австралийский бог грома. -Моя супруга, Вириупранили, тоже перешла на их сторону. Многие тогда были преданы.

- А другие лишь убедились в жестокой природе своих врагов, - мрачно заметил Луг, бог древних ирландцев. Он был одет в рваные джинсы и видавшую виды «косуху». Ярко-зеленые глаза подернулись дымчатой пеленой воспоминаний.

- Ты о Морриган? - спросил высокий жилистый мужчина с длинными белыми волосами и короткой бородой, на нем была красная рубаха с рукавами, закатанными до локтей. Его очень любил Локи, потому что это был Семаргл, славянский бог огня. - Суку надо было порешить, пока был шанс.

- Не кипятись, брат, - на могучее плечо Семаргла легла рука Фрейра, скандинавского бога справедливости. Фрейр был ниже славянского бога, но не уступал ему в ширине плеч. - У нас еще будет шанс отплатить Иным за все.

- Да при чем тут Иные? - вскинулся козлоногий сатир, который просто пробегал мимо и случайно услышал обрывок разговора. - Если б наше мудачье...

- Что «ваше мудачье»? - достаточно грубо перебил сатира низкорослый цверг, он же - гном. - Или ты думаешь, что дюжина предателей решила нашу судьбу?

- Разумеется, нет, - ответил за сатира облаченный в черно-синюю хламиду гаруспик. Этот древнеримский некромант умер больше двух тысяч лет назад, но сумел чудом удержаться в Ра. Порой от него пованивало, когда он забывал поставить на свои стремительно гниющие члены компресс из формальдегида. Вера людей в сверхъестественное иссякала, как солнечный свет на закате. Магия умирала и вслед за ней умирали такие как он, дети древнего мира. - Но это подорвало нашу мораль.

- Нужно было поднимать больше трупов, - язвительно изрек Семаргл. - Им мораль по боку.

- А ты сам попробуй ка поднять хоть один труп! - гаруспика слова Семаргла определенно задели. - Уже тогда это было по-настоящему сложно! А сейчас я едва ли найду нормальный труп...

- А что с трупами? - хмыкнул вурдалак. Согбенный упырь сидел под чашей фонтана и монотонно кивал своим мыслям. При слове «труп» он оживился. - Трупы, как трупы. Правда, у нашего брата все чаще изжога от мертвичинки. И насыщает плохо, даже наоборот! Вот у меня мамка давеча слегла с...

- Это мало кого интересует, - хмыкнул гаруспик. - Но ты прав, мой кладбищенский друг. Все дело в фастфуде.

- Ты никак помешался, - зашлась смехом Диана-охотница, на чьи прелести, буквально вываливающиеся из непомерного декольте сшитой из звериных шкур куртки, глазели все, кому не лень. - Какой к черту фастфуд!

- Некр прав, - кивнул Фрейр. - А ты думаешь, твои лишние килограммы - это реальная проблема? - Диана поджала губы, превратив их в едва различимую полоску. Во гневе она была прекрасна. Впрочем, не так прекрасна, как Мара, которая во гневе пребывала постоянно.

- Верно, это яд, - кивнул гаруспик, имени которого никто так и не услышал. - Но убивает он не только тела. Как бы забавно это не звучало, но людские сущности тоже страдают от этой химии. А трупы становятся непригодны для дальнейшего использования. Поэтому во времена Великой Инквизиции многие мои собратья перешли в экзорцисты. Мол, меньше напрягов и жопа в тепле. Торквемада, например...

Внезапно из коридора слева раздался приглушенный вой. Многие похватались за ножи и пистолеты, но Карн поспешил их успокоить.

- Это вервольфы, - сказал он, как можно громче. - Они скованы заговоренными цепями, все в порядке.

- Дык сейчас же вроде не полнолуние? - уставился на него Семаргл. - Не то, чтобы я сомневался в твоих словах, Адхва-Га...

- Это мутанты, так? - прищурился гаруспик.

- Так, - кивнул Карн. - Они обращаются вне лунных фаз. И рецидивы все чаще.

- Мир сошел с ума, - Семаргл прикрыл глаза широкой пятерней.

- А ты только заметил? - невесело ухмыльнулся Гильгамеш, великий герой индуистского эпоса. Когда-то улыбчивый и веселый, Гильгамеш потерял правую руку в бою с Ангелами. Он отлично сражался и левой, но тот бой оставил в его душе неизгладимый шрам.

- Не дерзи славянину, - тихо проговорил сидящий рядом Шива. Нет, с руками у него все было в порядке, их было две. Только идиоты думают, что Шива действительно многорук. Просто нужно правильно воспринимать метафоры древних текстов. - Они держались дольше остальных. Хотя их было меньше.

- Нас разделили специально, - процедил Семаргл и вновь Фрейр положил руку ему на плечо, чтобы успокоить брата.

- Не ваша вина, - ответил Шива. - Даже бодхисатвы были растеряны. Но только в вашей семье не было ни одного предателя. Это многого стоит.

- Но потеряли мы больше воинов, чем вы все вместе взятые! - рявкнул Семаргл и воздух вокруг него в буквальном смысле накалился. - Остались только я, Велес и Перун. Лада еще. Чернобог бился до последнего, прикрывая наш отход, не знаю, жив ли он. Его жрецы говорят, что все неоднозначно. Но я не чувствую с ним связи.

- В твоих силах, чтобы этого больше не повторилось, - наставительно изрек Шива. - Полагаю, сюда пришли все выжившие.

- Вряд ли все, - прошелестел из-за его спины Влад II Бассараб. Его мертвенно-бледная кожа отливала свинцом. Один из древнейших вампиров, лично знавший главу их рода, Каина, он был едва ли не одним из мудрейших существ на Земле. - Кто-то ослаб и попросту не услышал зов Гъяллархорна. Я сам едва различил его в своем замке.

- А кто-то просто боится! - выкрикнула Мара, проталкиваясь через толпу богов и богинь к фонтану, чтобы набрать кувшин воды. - Ссыт по ляжкам, как и прежде. Надеется отсидеться, как блядские американцы во Вторую Мировую.

- А что скажешь ты, мать смерти? - обратился к ней Дракула. Мара взглянула на него своими ледяными глазами. Влад поспешно встал перед ней на одно колено, как и надлежало смиренному сыну ночи.

- Нихера я тебе не скажу, мертвечина, - скривилась Мара. Она была одета в элегантное черное платье, эффектно облегающее ее соблазнительную фигуру. Тем не менее, на ногах красовались вовсе не туфли на высоком каблуке, а потрепанные кеды. Оно и понятно: на каблуках по брусчатке митреума долго не походишь. - Знаю лишь, что ничего не решено. Поле событий существовало всегда и случится все, что должно случиться, можете не сомневаться. Да только все, что случится, зависит от нас с вами. Не иначе.

С этими словами Мара развернулась и ушла, вновь прокладывая себе путь через толпу, немилосердно работая локтями.

- Никогда не понимал славянских баб, - изрек Шива, почесав затылок и продолжая сидеть в позе лотоса. Это разрядило обстановку. Боги начали улыбаться и шутить.

Карн мог бы сидеть здесь и слушать их вечно, но знал, что его ждут в Гелиополисе. Его ждет Нисса. Тот уверил его, что Иные Боги не притронутся к ней и пальцем, но это не особенно успокаивало.

Была, конечно, и другая цель - завладеть Сердцем Хрунгнира и помочь Древним Богам отбить Землю. Карн не помнил испытания Одина, и не знал, что на другой чаше весов могла быть дриада. Вместо его родителей или вместо спасения мира - не важно. Что бы он выбрал тогда?..

Карн поднялся и пошел в библиотеку. Он сам не понял почему, но что-то заставило его направиться именно туда. Он знал, что в митреуме невозможна ментальная связь, экранирующая структура убежища позволяет посылать «исходящие», но никаких «входящих» и «звонков внутри сети».

Тем не менее, в библиотеке его действительно ждали. Он постучался и толкнул тяжелую дверь. Тот сидел за рабочим столом, перед ним расположились три седых старца. Карн знал, что это кельтские друиды, последние представители своего вида. Они поднялись навстречу Страннику и уважительно поклонились. Парень ответил им глубоким поклоном и глянул на бога мудрости. Тот с отсутствующим видом ткнул пальцем себе за спину.

В глубине библиотеки Карн обнаружил Эрру, который сидел за ноутбуком и играл в «Танки». У Карна в прямом смысле слова отвисла челюсть. Тут как бы война намечается, вероятно - последняя война этой цивилизации, а один из лидеров армии Древних Богов развлекает себя онлайн-играми!

В этот момент Эрра, управляя «тараканом», ворвался на вражескую базу и быстро прикончил три «арты». На него вылетел «фуловый» «тип». У танка Эрры оставалась едва ли четверть прочности, но бог войны лишь плотоядно улыбнулся. Он притерся к «типу» и, поймав два рикошета в башню, зарядил фугасные снаряды. Как только «тип» сел на «гуслю», Эрра скатился в ложбинку и проскочил за дымящийся остов безвременно усопшей «арты». «Тип» не спешил, предвкушая легкий «фраг» и это стало роковой ошибкой. В него прилетело сразу три «чемодана» от союзной артиллерии. По итогам боя Эрра взял «Воина», «Снайпера», «Защитника», «Поддержку» и пару медалей.

- У нас для тебя задание, парень, - проговорил бог войны, не в силах оторваться от созерцания столь эпичной статистики.

- Я вижу, ты весь употел, работая над этим заданием, - съязвил Карн. Он то полагал, что тут полным ходом идет разработка плана атаки на Гелиополис!

- Богам тоже нужно как-то расслабляться, - парировал Эрра, поворачиваясь к Карну. - А, как известно, ничто человеческое нам не чуждо.

- Это уж точно, - скривил губы Карн. - Так что за задание?

- Серьезное, - кивнул Эрра. С его лица тут же улетучилась улыбка.

- Ты хорошо знаком с историей Фригии? - спросил он. Карминовые глаза, не мигая, смотрели на Карна.

- Не очень, - опешил парень. - Ну, знаю, где эта страна находилась и даже приблизительно знаю - когда.

- Ладно, не страшно, - махнул рукой бог войны. Он взял со стола тонкую черную папку и достал из нее конверт. Обычный белый конверт без каких-либо опознавательных знаков. Он протянул конверт Карну.

- Ты отправляешься на переговоры, - сказал он.

- На переговоры с кем? - удивился Карн, принимая невесомый конверт.

- С парнем, без которого нам не выиграть эту войну, - без тени улыбки изрек Эрра.

***

Несмотря на то, что «парень, без которого нам не выиграть эту войну» был фригийцем по национальности и всю свою долгую (почти три тысячи лет) жизнь тусил исключительно в Малой Азии, на данный момент он уже который десяток лет обретался здесь, в столице, осев, обрусев и окончательно пустив корни на, как оказалось, самой податливой из почв. Правда фамилия его теперь заканчивалась на «манн», что в определенных кругах являлось своего рода «бонусом».

Эрра сказал, что этот таинственный союзник желает видеть Карна лично, чтобы, как и Всеотец, убедиться - шансы у Древних Богов действительно есть. Локи и Рокеронтис были заняты приготовлением к войне (а еще - выпивкой, проститутками и онлайн-играми), поэтому у них не было решительно никакой возможности отправиться вместе с Карном. Эрра и Тот не могли покинуть имтреум ни на минуту, ибо кому-то нужно было заниматься настоящей работой по организации Рагнарека. Вик помогал и тоже не мог отлучиться.

Идею о том, что Карна может сопровождать Арчер, отвергли сиюминутно, ибо при таком раскладе ребята могли попросту не добраться до столицы, сбежав с поезда в погоне за йети или Пикачу. К другим богам не было того доверия, которое могло бы позволить отправить кого-то из них вместе со Странником. Они, конечно, Древние Боги и люто ненавидят нынешнюю «власть», но в истории этого эпического противостояния было немало эпизодов откровенного предательства, и рисковать не хотелось. В итоге, Карн отправился один.

Тот уверил парня, что никто теперь не будет затягивать его в Лимб. Еще бы, ведь Карна почти официально пригласили на аудиенцию в Гелиополис! К тому же, было глупо думать, что Иные не знают о готовящейся битве. Таким образом, бог мудрости не сомневался, что никто не докопается до Карна во время этой поездки.

Тем более, что Рокеронтис где-то раздобыл кольцо Нибелунгов, древний артефакт, которому одноименное украшение из одноименной саги и в подметки не годилось. Реальное кольцо не одаривало владельца властью, золотом или особыми силами. Зато оно могло блокировать любое внешнее воздействие. То есть с этим кольцом с Карном даже Тот из митреума не смог бы связаться при всем желании. Был нюанс - кольцо нужно было «заряжать», то есть защищало оно ограниченный период времени. «На пару дней должно хватит», хмыкнул на этот счет погруженный в разговор с друидами бог мудрости.

Что касается Охотника, то после недавних событий личность эта вызвала множество споров, но адекватного ответа на вопрос о том, кто сие есть и какие у него цели, у богов не было. Локи, кстати, долго переживал по этому поводу. Что объяснимо, ведь его, едва ли не древнейшего из богов, чуть не убила неведомая тварь с Изнанки! На этот счет он некоторое время пообщался с Семарглом, обучив того паре интересных трюков и даже сам кое-чему научился у славянского брата. Раньше им не доводилось встречаться, хотя славянин тоже был искрой Предвечного Пламени. И хотя он был младше трикстера на много тысячелетий, его умение в обращении с огнем вызывало у скандинава искреннее уважение.

Только теперь Карна все это уже мало заботило. Ему нужно было «обозначиться» у некоего типчика, который, не будучи богом в полном смысле этого слова (тоже мне формулировка, а!), каким-то макаром оказался одной из ключевых фигур в грядущей битве. Но так как в его плотном графике все равно не было ни одного дела, стоящего внимания Странника, парень не стал ни с кем спорить и в очередной раз послушно сделал то, о чем его попросили.

Карн сел на поезд в шесть вечера, вошел в свое купе и обнаружил там невысокого крепко сбитого мужичка средних лет. Мужичок был одет в стильный темно-синий костюм, под пиджаком по широкой груди растеклась рубашка насыщенно-красного цвета (как у Эрры, машинально отметил Карн). Глаза у него были карие, абсолютно человеческие.

Карн поздоровался с дядькой, тот сдержанно кивнул, но бросил на парня взгляд, в котором тот сумел различить едва уловимую нотку любопытства. Что ж с ним не так? Безусловно, после «пробуждения» он стал замечать, что люди чаще смотрят на него без видимой причины. Просто смотрят и все тут! Бог мудрости объяснил, что это происходит оттого, что Карн осознал свою суть и теперь энергетическое тело, окружающее мясную тушку (это выражение Эрры, не Тота), образно говоря, стало «сиять». Чем больше Карн «просыпался», тем ярче «сиял». Так происходит со всеми, кто прикоснулся к Истине. Многие чувствуют это, поэтому непроизвольно впиваются в «сияющего» взором. Они не понимают, что заставляет их делать это.

Но «сияние» представляет собой палку о двух концах. Одержимые ангелами тоже это чувствуют, обращают на это внимание, и порой берут сияющих «на заметку», как потенциально опасных индивидов. Если «сияющий» слаб, то он обычно СЛУЧАЙНЫМ образом попадает под машину, на него падает кирпич или что-то в этом духе. Если же он оказывается достаточно силен, Ангелам не удается воздействовать на него стечением обстоятельств, судьба такого «сияющего» полностью принадлежит ему самому. Если перестанет развиваться, на него просто плюнут и забудут. Если нет... это уже трудно предсказать.

Однако дядька в элегантном (несомненно - очень дорогом) костюме взглянул на Карна как-то иначе. Это было любопытство биолога, который, пятые сутки бродя по жарким джунглям, наконец-то выцепил лягушку или змейку, за которой охотился и по которой планировал писать диссертацию. Парня этот момент насторожил, однако он не ощущал агрессии. Тот научил его определять ауру людей, одержимых Ангелами. Этот мужик точно не был одержим. Но и богом он, похоже, не был, ведь глаза у него - самые обычные.

Карн снял куртку, повесил ее на крючок. Потом раскатал матрас, разорвал пакет с постельным. И уже через пару минут растянулся на нижней полке, привалившись спиной к стене. Из вещей кроме документов у него с собой был только старенький планшет и зарядка к нему. Он устроился поудобнее и стал читать.

Вообще, он никогда не любил электронки. Как сказал Брэдбери, у электронных книг нет будущего, они пахнут горящим бензином. Но у Карна не было времени зайти в книжный магазин, а что еще делать в дороге? Ехать то двенадцать часов. Ну, хорошо, полпути он проспит, но оставалось еще целых шесть часов, которые нужно было как-то убить. Так что перед тем, как покинуть митреум, он просто позаимствовал у Эрры ноутбук и скинул себе «Энциклопедию мифов». В его положении такое чтиво могло оказаться весьма полезным.

Поезд тронулся. Карн оторвался от планшета и посмотрел в окно. Давно уже он не покидал пределы родного города. Года два, не меньше. Как-то не находилось причин. Многие из его друзей летали во всякие Египты и Таиланды, само собой - на отдых. Он же предпочитал расслабляться по-другому. В прошлом году он ездил в Карелию, на небольшой остров в глуши посреди безымянного озера. Они жрали водку до одурения, танцевали у костра и ловили рыбу. А в позапрошлом году он посетил Алтай. В принципе, там все было аналогично, только без рыбы. Хотя, нет, на Алтае он еще слазил в местные мещеры, посетил буддийскую святыню и пообщался с шаманом, всю сознательную жизнь практиковавшим тенгрианство. Шаман, надо сказать, тоже был не дурак прибухнуть. Так что отдых вышел на славу.

От воспоминаний его отвлек проводник, деликатно постучавший в незапертую дверь. Он проверил у Карна билеты, потом взялся за дядьку. Спросил, не желают ли господа кофе или чаю. Господа не желали.

Карн вновь вернулся к планшету. Украдкой глянул на своего попутчика. Дядька невозмутимо скреб карандашом в газетке. Надо думать, сборник кроссвордов или сканвордов. Тоже неплохой вариант, чтобы скрасить путешествие.

Неожиданно мужик вздернул бровь и медленно повернул голову в сторону Карна. В прошлом парень смутился бы и отвернулся, уставившись в планшет. Но с недавних пор его привычки кардинально поменялись. Он продолжал смотреть на мужика. Более того, памятуя лекции Тота, он попытался «просканировать» попутчика. На большинство людей это действовало безотказно. Но тут он натолкнулся на... ничто. И это не могло не заинтересовать.

Когда Карн в рамках «практических занятии» пытался сканировать Тота, его ментальный взгляд будто отбрасывала незримая сила. Он отлично чувствовал мысленные барьеры, возведенные богом мудрости, но не мог через них пробиться. Все равно, что боксировать с резиновой стеной. В случае с Эррой он наткнулся на кровавый туман, в котором попросту увяз и не смог продвинуться дальше. Рокеронтис напротив, предпочитал активную оборону. Он просто открылся Карну и позволил ему увидеть собственную сущность. Карна тогда бросило в холодный пот и он целый вечер приходил в себя, только что не крестился.

У каждого - свои методы. Но у большинства обычных людей их просто нет. Если у тебя достаточно времени и ты знаешь, что нужно делать, то проникнуть в чужую голову не составляет большого труда. Можно уловить состояние человека, эмоции, которые владеют им в данный момент. Чтобы прочесть мысли, а тем более - навязать свою волю, нужны десятилетия практики. Но, как объяснял Тот, все возможно. И нет ничего проще, чем навредить человеку. Например, можно визуализировать какое-нибудь оружие и ударить его. Скорее всего, это простое действие возымеет минимальный эффект. Человек почешется в месте удара или его начнет мутить. Но если затратить достаточно энергии, продумать визуализацию, синхронизировать ее с особенностями объекта, на который воздействуешь, можно, что называется, натворить дел. Это действительно просто. Только без должной подготовки расплата за такие фокусы будет чудовищной. Мигренью не отделаешь, пошутил на этот счет бог мудрости.

Однако у этого странного дяденьки, попутчика Карна, не только не было никакой защиты, его и самого будто бы не было. Карн мог бы сравнить это с ситуацией, когда группа захвата оцепляет здание, ломает дверь, входит с пушками наголо, а внутри - ни души. Разочарование? Это слабо сказано!

- Богиня истины в Древнем Египте? - внезапно произнес мужчина. У него был по-настоящему красивый голос. Низкий, ровный, с легкой хрипотцой. Ему бы диктором работать.

- Не понял? - удивился Карн. Вопросительная интонация подразумевала, что мужчина задал ему вопрос.

- Богиня истины в Древнем Египте, - повторил мужчина. - Четыре буквы.

- Ах, это вы кроссворд гадаете, - улыбнулся Карн.

- Именно, - кивнул мужчина и тоже растянул губы в подобии улыбки. - На языке вертится, никак не могу вспомнить.

- Маат, - подсказал Карн. - Так звали богиню истины египтяне.

- Слушай, точно! - мужчина весь просиял и заскреб карандашом по бумаге. Потом глубоко вздохнул, прикрыл глаза и помассировал пальцами переносицу. - Жаль, правда? Жаль, что ее больше нет с нами.

- Истины? - уточнил Карн. Он уже не сомневался, что это не просто попутчик. Или из-за всяких там охотников у него просто разыгралось воображение? Тот говорил, что у Ангелов много агентов среди людей. Не одержимых, простых смертных, которые ради благ, в подавляющем большинстве случаев - сугубо материальных, согласились работать на Иных Богов. Разумеется, они не знают, кто отдает им приказы. Но ради денег и власти они готовы не задавать вопросов. Чаще всего Ангелы плетут что-нибудь про спецслужбы, в это люди верят без проблем, особенно когда им в карман суют пачку свежеотпечатанных хрустящих купюр. Есть и другие, кому втирают какую-нибудь мистическую хрень. Те работают в обмен на «дар ясновидения» или что-то подобное. В действительности же, Ангелы просто открывают одну из щеколд, которых на людском сознании - десятки, а у кого-то и сотни. Разумеется, сами они эти щеколды и повесили. Уже очень давно.

- Да, да, я про истину, - мужчина вновь посмотрел на Карна абсолютно непроницаемыми темно-карими глазами. - Ее ведь убили. Маат. Объявили блудницей и распяли на глазах у всех. И все поверили.

- Как вы образно, - хмыкнул Карн. Кто ж ты такой, подумал он. Подумал и вновь попытался просканировать мужика. И вновь тот же эффект. Ничего.

- Образно - не образно, а факт остается фактом, - с этими словами мужчина запустил руку под столик, где у него стояла сумка, пошарил в ней и выставил перед Карном бутылку «Капитана Моргана». Тут же на столик легла газетка с кроссвордами, а на нее - палка колбасы, полбуханки хлеба, пара помидоров. Не то, чтобы все эти продукты, безупречно синергичные друг с другом, подходили к «Капитану», однако в нынешней ситуации это было не самым необычным моментом.

Когда мужик вытащил из сумки нож, парень напрягся, готовый защищаться. Однако ножу до него не было никакого дела, он споро вскрыл герметичную упаковку на колбасе, нарезал ее тонкими ломтиками. Затем настал черед хлеба и помидоров. Следом мужик выудил из сумки два шота. Откупорил бутылку. Нос Карна пощекотал тонкий аромат добротного виски. Карн не был особенно знаком с дорогими алкогольными напитками, но точно таким же виски его однажды угостил Эрра (вскрыв запасы Рокеронтиса). Виски был отменным.

- Молодой человек, - начал мужик, разливая виски по шотам. - Не откажете мне в удовольствии разделить с вами сей благородный напиток? Поймите меня правильно, нам еще долго ехать, а кроссворды мне уже надоели. Не думаю, что ваш планшет будет вам интереснее, чем беседа со мной.

- Да мы ведь даже не знакомы, - парировал Карн. В принципе, он был не против выпить. Парень всерьез сомневался, что этот мужик - агент Ангелов. Во-первых, защита у него слишком специфическая (а это явно какая-то защита, о которой, видимо, не знал даже Тот, иначе обязательно предупредил бы Карна). Во-вторых, слишком уж тонкую игру он ведет. Если это вообще игра.

- Зовите меня Салава, молодой человек, - с этими словами он протянул Карну один из шотов. - А еще, полагаю, мы можем перейти на ты?

- Можем, - кивнул парень, принимая шот. - Меня зовут Карн.

- Отличное имя, Карн, - улыбнулся Салава. - Что ж, давай за знакомство.

Они выпили. Виски был настолько великолепен, что закусывать его казалось кощунством. Тем не менее, Карн принял из рук Салавы бутерброд, ибо не имел намерения поскорее надраться.

- Так что насчет истины? - Салава тут же разлил по второй.

- А что насчет нее? - Карн бросил взгляд в окно, за которым проносился блеклый бетонный забор, а за ним - ржавые остовы брошенных эллингов. - Ты верно сказал, ее нет.

- А почему, как думаешь? - и он жестом предложил выпить по второй. Карн опрокинул шот. Закусил.

- Мир изменился, - сказал Карн, пережевывая бутерброд.

- А может, люди изменились? - прищурился Салава.

- Одно другому не мешает, - философски заметил Карн. - Люди изменились, потому что изменился мир...

- ... который изменили люди, - закончил за него Салава. - Все так просто?

- А ты думаешь, все сложно? - Карн любил порой поразглагольствовать на отвлеченные темы в компании друзей. Пофилософствовать, порассуждать о вечном. Но сейчас это казалось странным. Ведь он говорил с незнакомцем (пусть даже теперь знал его имя, весьма необычное, надо сказать), более того - он выпивал с незнакомцем! С другой стороны - ситуация складывалась вполне типичная. Для русских поездов - так вообще ничего странного.

- Я думаю, все зависит от точки зрения, - Салава прищурился и Карн тут же понял, что это своеобразная проверка на толерантность.

- Не соглашусь, - без раздумий ответил он. - Точка зрения - категория субъективная. А истина неизменна, объективна, в том ее ценность. Ведь солнце горячее вне зависимости от того, что мы с тобой о нем думаем.

- Даже так? - Салава прищурился еще сильнее. - А ну, какова температура солнца?

- Ну точно не скажу, - стал прикидывать Карн. - Миллионов десять-пятнадцать?

- Тринадцать с половиной, - кивнул Салава. - Это температура ядра.

- Ты астроном что ль? - решил пошутить Карн.

- Вроде того, - Салава шутку толи не понял, толи просто не воспринял. - Но не будем уходить от темы. Представим существо, привыкшее жить в условиях... ну, скажем, в условиях сверхновой звезды. В ядре сверхновой. Гипотетически.

- Гипотетически, - кивнул Карн и принял от Салавы наполненный шот. Они выпили и продолжили беседу.

- Ядро сверхновой - миллиардов пятьдесят, - проговорил Салава, запихивая в рот бутерброд с колбасой.

- Скажем проще - дохера, - кивнул Карн. Ему было очень интересно, к чему клонит собеседник.

- Я к тому, что для существа, привычного к температурам сверхновой, наше солнце будет вовсе не горячим, - резюмировал Салава. - Оно для него будет ой каким холодным. И где тут истина?

- Но таких существ нет, - ответил Карн, чуть помедлив. - То есть, может, и есть, кто знает, но пока мы о них не знаем.

- А если узнаем, что это изменит? - не унимался Салава. - Температура солнца останется прежней. Для тебя оно все равно будет горячим, а для него - холодным. И кто будет прав, у кого будет истина?

- У обоих, - сдался Карн.

- Выходит, истина - субъективна? - Салава расплылся в победной улыбке.

- Выходит, я привел хреновый пример, - поспешил оправдаться Карн. - То, что солнце горячее - не истина, это все же субъективное суждение. Истина - это его реальная температура.

- Но по Кельвину и Цельсию у солнца разные температуры, - парировал Салава.

- Но между ними можно провести соответствие, - нашелся Карн. - Кроме того, реальная температура солнца не зависит от системы измерения.

- То есть истина не оценочна? - вновь спросил Салава. - Выходит, она существует вне нашего восприятия?

- Примерно так, - задумчиво протянул Карн. - С другой стороны, истина - это ведь сугубо человеческая категория. Полагаю, дерево не в курсе насчет температуры солнца, хотя благодаря его теплу оно существует.

- Не теплу, а энергии, - поправил Салава. - Для дерева любые понятия не имеют значения. Назови солнечный свет холодным или нейтральным, фотосинтез от этого не перестанет протекать в листьях.

- Я об этом и говорю, - кивнул Карн. - Выходит, что истины не существует? Как некоей надмировой идеи?

- Как же не существует! - хохотнул Салава, наливая по новой. - А Маат?!

Они посмеялись и выпили.

- Мудрец ищет истину, а дурак уже нашел ее, так? - задумчиво уронил Карн, ни к кому, в сущности, не обращаясь. Он смотрел в окно, где серый пейзаж, подернутый сумеречной дымкой, намекал на то, что осень уже готова смениться зимой. Водянистые поля с пожухлой травой, одинокие деревья, на которых больше не осталось листьев, лишь черные уродливые скривы ветвей.

Он точно так же совсем недавно ехал на поезде, ну, пусть не поезде, а на электричке. Он видел почти такой же мир, но не закатный, а рассветный. Рядом с ним сидели его новые друзья, Древние Боги, и они вместе отправлялись спасать мир. Вот только чей это мир? Для кого нужно его спасать? Ведь Салава прав - Маат мертва.

- Это гораздо проще сказать, чем понять, - Салава тоже посмотрел в окно, устало вздохнул и вернул слегка помутившийся взгляд к столу с нехитрой снедью. Еще один-два шота и бутылка опустеет.

- Мне бы хотелось ответить тебе, что у каждого своя истина, - внезапно сказал Карн, плетясь в сумерках невеселых мыслей. - Но мне эта формулировка решительно не нравится.

- И правильно, что не нравится! - в глазах Салавы на миг полыхнул адский огонек. - Когда у каждого своя истина, это называется толерантность. Это пидарасы, сосущиеся на площадях. Это жиды, которые приехали на нашу землю и имеют нас по чем зря.

- Ба! - хохотнул Карн. - Да вы, батенька, националист?

- А вы, батенька, - нет? - искренне потупился Салава. - Каждый русский - националист. А если он говорит, что не националист - значит и не русский он вовсе! Если яро открещивается от национализма, значит перед вами жид. Либо опять же - пидарас.

- Ну... - протянул Карн в нерешительности. - Есть еще третий вариант.

- Ну да, есть, - легко согласился Салва. - Перед нами может быть поп.

- Вот в чем проблема матушки России! - Карн воздел перст к потолку купе. Он уже был неплох. Еще не хорош, но уже неплох. Мысли текли спонтанно и легко, порой заворачивая в самые удивительные заводи. - Не дураки и дороги...

- ... а попы, жиды и пидарасы! - закончил за него Салава. Они вновь выпили. Бутылка опустела. Как обычно, это произошло в самый непредсказуемый момент. Неожиданно тишину коридора за пределами купе нарушила спасительная тирада.

- Вечернее леченье! Пиво, водка и печенье! - пронеслось по коридору. Ну конечно! По вагонам всегда шастают эти славные ребята, готовые продать тебе все, что может понадобиться в пути. И конечно - втрое дороже, чем в магазине.

Карн хотел подскочить, чтобы выйти из купе и приобрести чего-нибудь эдакого, но неожиданно обнаружил, что Салава за неуловимую долю секунду не только встал со своей полки, но уже открыл дверь и улыбался во все тридцать два спешившей к нему тетеньке с двумя огромными баулами.

- Вискарика не будет, госпожа? - поинтересовался Салава.

- Не, красавчик, вискарика не будет, - развела руками тетка. - Но есть ром. И кока-кола.

- О так вот, - хмыкнул Салава. Точь-в-точь, как Невский на своих чудо-тренингах. - А что за ром?

- Ром отменный! - тетка тут же ухватилась за предложение и выпалила название напитка. Разумеется, такого названия Карн никогда не слышал. Салава тоже. Могло статься, что такого рома не существует в природе. Но был ли у них выбор?

- А йогурт питьевой есть? - протянул Карн. Он по опыту знал, что питьевой йогурт - самое то после перепоя. А перепой, судя по всему, намечался.

- Есть, конечно, родной! - тетка пришла в неистовство. Еще бы, они собирались одарить ее дневной выручкой!

- А бонус будет какой к йогурту? - прищурился Салава, принимая из трепещущих теткиных рук продолговатую бутылку «кампины» со вкусом какой-то там дряни.

- Будет, - осклабилась тетка. Она заговорщицки подмигнула Салаве и сказала вполголоса. - На дне - пакетик с героинчиком.

Они от души посмеялись над этой несусветной тупостью и Салава расстался с двумя тысячами рублей. Карн пытался всучить ему купюру, мол, давай пополам, но мужик наотрез отказался.

- Пустое, - сказал он, падая на свою полку. Ром мгновенно лишился крышки и выплеснулся в шоты. Карн нюхнул темную жидкость, не вызывающую никакого доверия. Пахло сладко и мерзко. Салава тут же ахнул сверху колы. «Пятьдесят на пятьдесят». Они выпили. Конечно, не «Капитан Морган», но пить можно. На удивление.

Карн вновь посмотрел в окно, поезд как раз притормозил. Перед зданием, на котором красовался обветшалый брусок с названием станции, сгрудилась группа «копченых».

- А их ведь все больше с каждым годом, - с нескрываемым отвращением проговорил он. - Они теперь и провинцию облюбовали, не говоря уж о центре. Слетаются, твою мать, что мухи на дерьмо.

- И это проблема? - удивился Салава. Карн медленно перевел на него взгляд.

- Еще какая проблема! - он сделал своему визави знак рукой, чтобы тот наливал. - Мне как-то насрать на политическую подоплеку. Мне насрать на то, что они вкалывают, где только можно, потому что мы сами не хотим вкалывать. Они нас кормят, поют, одевают, убирают за нами. Но это днем. А ночью? «Вай, девушка!» Блять, о них даже говорить противно!

- Знаешь, - протянул Салава, задумчиво разглядывая шот, в котором с переменным успехом боролись паленый ром и ядовитая кола. - У моей далекой Родины тоже была такая проблема. Но я решил ее. Просто.

- И что же ты сделал? - удивился Карн.

- Я истребил их всех, - без тени улыбки проговорил Салава. - А те, кто чудом уцелел, бежали быстрее ветра. И если бы не их... гхм... хозяин, они бы все полегли на том берегу.

Карну этот сумбур показался смутно знакомым. Но именно, что смутно.

- Все переврали, - проговорил Салава едва слышно. Он был где-то далеко. - Все переврали...

Карн не стал спрашивать, что именно переврали. Вместо этого он задал другой вопрос, ответ на который мог все расставить на свои места.

- А откуда ты родом, Салава? - спросил он с самым невинным видом.

- Издалека, - прищурился его собеседник и разлил по шотам ром. - А можно иначе сказать. Я гражданин мира, Карн. В самом прямом смысле.

- Но ты ведь не бог? - прямо спросил парень. Сомнения одолевали его, а алкоголь в крови заставлял язык говорить дерзкие вещи. И все же был некоторый шанс, что по реакции Салавы он сможет хоть что-то понять о нем. Так почему бы не пойти в наступление? Блицкриг, епта!

- Каждый из нас - бог, - отстраненно заметил Салава. Карн полагал, что он засмеется, обратит его высказывание в шутку. Вместо этого в пьяных глазах Салавы проскользнули адские искры. - Да только мало кто знает об этом.

- Перекурим? - внезапно предложил Карн. Если этот странный попутчик не понял его рискованного шага, то пусть все и дальше так будет. Нужно лишь поскорее сменить тему.

- А с чего ты взял, любезный, что я курю? - Салава посмотрел на него с интересом. Он быстро вернулся из своих воспоминаний в реальность.

- Да ни с чего, - честно признался Карн. - Просто предположил.

И оказался прав. Салава действительно курил, по удивительному стечению обстоятельств - тоже «Честер». Они вышли в тамбур и наткнулись на объявление, суть которого сводилась к тому, что курить разрешается только в тамбуре вагона-ресторана. И это притом, что, как помнилось Карну, в поездах дальнего следования в принципе запрещено курить.

- А пепелки то не убрали! - улыбнулся Карн, подкуривая сигарету от «зиппо» Салавы. Свою сажигалку он где-то благополучно посеял.

- И на чем мы там закончили, парень? - Салава подпер боком стену, словно решил, что без его помощи она неминуемо рухнет. - Ах, да! Я говорил о том, что каждый из нас бог и все такое.

- Ну, я бы с этим поспорил, - скривился Карн. Он то теперь неплохо себе представлял, что есть бог и чем он отличается от человека.

- Безусловно! - расхохотался Салава. - Я ведь иносказательно, не считай меня идиотом. Ты представляешь, сколько людей все чаще и чаще бегут от общества?

- В смысле? - не понял Карн. После рома он определенно начал соображать туже. Не хуже, а именно туже.

- Я имею ввиду тех, кто, искренне ненавидя все, что его окружает, запирается в своем до неприличия узком мирке, который одним концом упирается в монитор, а другим - в унитаз, и считает, что он выше других, выше «этого быдла», потому что он все прекрасно понимает. Понимает, как устроен мир, почему политики ведут свои нескончаемые игры, почему в ненужных конфликтах гибнут люди, почему дорожает бензин, почему вокруг все больше Макдональдса и все меньше нормальной хавки без ГМО. Они думают, что «быдло», их окружающее, настолько тупо и несуразно, что для него реальный мир - настоящий рай, где можно похавать фастфуда, нажраться паленой водяры, затусить с малолетней шалавой и вообще - радоваться жизни. Но эти кухонные патриоты со своими рассуждениями не выходят дальше вконтактовских чатов и собственных диванов. Они не смотрят «ящик», потому что он тупит, они предпочитают «свободный Интернет», в котором блогеры режут правду матку и ссут в уши подрастающему поколению сугубо заработка для. Эти, блядь, сетевые бандерлоги выдают на гора тысячи идей о том, каким ДОЛЖЕН быть мир. Они читают и слушают таких же гениев, как и они сами, ищут в мировой истории подтверждения величия своей расы и бесконечно плачут о том, что все это - в прошлом, а будущего у них нет. Разумеется, нет, потому что нынешние поколения, по их мнению, вершина не эволюции, а деградации, и общечеловеческие ценности, которые им мамка в детстве привила, удивительным образом расщепляются на атомы в горниле сексуальных революций, политических мастурбаций и прочей шушеры, к которой лично они сами никогда отношения не имели и иметь не будут. Почему? Да потому что проще въебывать сутками, считая себя самым умным, заперевшись в своей однушке-двушке, а потом к сорока... блять, пусть даже к тридцати годам выстроить собственный дом за городом и спокойно растить своего единственного ребенка, имея с небольшого бизнеса. И ребенок либо вырастает таким же трусливым собачонком, либо реалии времени все же берут верх и он пускается во все тяжкие, наплевав на родительские принципы, которые (внимание, сейчас будет настоящее откровение!) попросту умрут вместе с ними. И это в то время, пока «быдло» хавает фастфуд, пялит малолетних шалав, подворачивает, блять, джинсы и строит будущее! Сраное, говенное будущее, которое в разы хуже прошлого, но другого у них нет и не будет. Потому что никто им не объяснил, что можно иначе, что ДОЛЖНО быть иначе. Ведь мамка-папка заняты работой, дабы сына, не дай бог, не перестали уважать, стало быть, ему непременно нужно купить седьмой айфон. Только они живут, понимаешь, действительно живут, в отличие от тех же сетевых бандерлогов! Скотской жизнью в скотском обществе, да. И кто-то из них, быть может, однажды протрезвеет от дурмана масс-медиа и поймет, что, еб твою мать, а ведь действительно ДОЛЖНО быть иначе. И он, будучи частью общества, попробует и хоть что-нибудь, да изменит. Это закон. Лавина начинается с песчинки. А эти сраные интеллигенты, решившие, что общество не для них, будут вымирать в своей трусости, которую они считают героизмом. И знаешь, мой дорогой друг, именно из-за таких вот трусливых лицемеров все и катится в жопу! Именно такие ребята, думая, что ломают систему, на самом деле становятся в ее основе и играют на руку тем, кто возводит эту дьявольскую пирамиду, на вершине которой их новый бог - ПОТРЕБЛЕНИЕ.

Салава тяжело дышал. Сигарета в его руке давно погасла. Карн курил фильтр. Такой тирады он никак не ожидал от своего нового знакомца. Они молчали минут пять. Потом закурили вновь.

- Трусы, говоришь? - неуверенно начал Карн.

- Извини, если вышло несколько сумбурно, - кашлянув в кулак, проговорил Салава. - Просто поднакипело, а поговорить, представляешь, не с кем. Но не суть. Так о чем? Ну да, о трусах. Беглецах от общества.

- Почему же? - Карн уже был в той кондиции, когда главное - спорить, и не важно - о чем и кто прав. Он не отдавал себе отчета в том, что каждое слово Салавы било в самую точку и отзывалось в нем болезненными приступами согласия. Он просто хотел поспорить. - Они ведь избрали свой путь. Они так борются с несправедливостью. Они действительно что-то поняли и общество стало казаться им настолько отвратным, что они решили отгородиться от него.

- Жить в резервации, - констатировал Салава. - Они решили поселиться в резервации, выстроив ее своими собственными руками. А ты не напомнишь мне хоть пару примеров из мировой истории, когда резервации процветали? И не обязательно вспоминать пресловутую Северную Америку...

- Я не собирался ничего вспоминать, - невольно перебил его Карн. - Я лишь говорил о том, что для этого нужно мужество. Отказаться стать частью механизма смерти.

- Это не мужество, а трусость, - убежденно сказал Салава. - Чтобы стать независимым, чтобы отколоться от целого, нужно априори принадлежать этому целому. Или ты думаешь бунтовать против правительства Земли, находясь на Марсе? От чего могут отрываться эти твои «бунтари»? От общества? А кто они для общества? Да никто, обществу на них срать, оно их даже не замечает! Они, как все, окончили школу, потом университет-институт, да хоть хмызню, и теперь въебывают, чтобы выжить. Пусть даже у них есть машина, квартира, шуба норковая, вся хуйня. Пусть они летают на Мальдивы круглый год. Они все равно не живут. Знаешь почему?

- Потому что машину они заводят только когда нужно доехать до магазина, до которого и пешком дойти можно, - неожиданно для самого себя сказал Карн. - На улицу выходят только прогуляться возле дома, и думают, что если попили пивка в ближайших кустах, значит, отлично выбрались на природу.

- Именно, сынок! - Салава посмотрел на Карна по-отечески. Так на него иногда смотрел Эрра. Кстати, было у них что-то общее, несмотря на то, что Салава... а ведь все равно не ясно, кто он такой. - Да никто из них и двух дней в лесу не протянет. Хотя у некоторых, наверное, даже есть палатки и саперные лопатки. Но они не умеют ими пользоваться, точнее - думают, что умеют, и это гораздо хуже.

- Мудрец ищет истину... - начал Карн.

- Вот-вот, - кивнул Салава. Сигарета у него опять погасла. - И знаешь, я подозреваю, никто из них не обжирался фастфуда, не набухивался в откровенное говно, становясь звездой ютуба. Никто из них не пялил малолетних шалав и не закидывался метом. Никто из них не жил. Максимум, кому-то повезло увидеть жизнь в общаге. Или тем, кто рос в глухом жопосранске, где до сих пор волчьи законы. Да только эти времена давно прошли. Они уже не те. Кто-то в студенческие годы занимался карате и уверен, что при случае налупит доебавшегося хулигана. Да хера там! Ебнут бутылкой в затылок и все твои черные пояса внезапно выплывают через штанину, знакомо пованивая. Потому что все - в прошлом. Как водится - героическом.

- Ты, конечно, сильно утрируешь... - проговорил Карн, пребывая в весьма необычном состоянии, которое он назвал бы сонно-просветленной задумчивостью.

- Конечно, утрирую! - вновь взорвался Салава. - Как утрирует Библия, как утрируют голливудские блокбастеры и европейские бестселлеры. Потому что люди с недавних пор разучились понимать нормальную, связную речь. Они привыкли к метафорам и символизму. Ну, тут ничего не попишешь, в свое время это было нужно и это работало. Да только времена изменились.

- Настали времена трусов, - икнул Карн и они решили вернуться в купе. Там они выпили еще по шоту, в этот раз - чистый ром, без колы. И Салава продолжил. А Карн, периодически кивая и даже вставляя какие-то замечания, думал о том, что все это так по-человечески. Так естественно. Так жизненно! А ведь надвигается битва. Возможно - последняя битва. Это если Древние Боги проиграют. А если победят, то, кто знает, может, Иные - далеко не единственные. И будут еще битвы. Всегда ведь были? И многие назывались «последними».

- Вот был у меня один знакомый, - продолжал тем временем Салава. - Ну, как был. Просто давно не общались. Так вот парень тот - спортсмен. Родом - из ниоткуда. Из такой же жопы, как твоя.

- И даже не обидно, - хмыкнул Карн, пододвигая стакан, чтобы Салаве было удобнее наливать. И отчего-то он даже не задумался о том, что, по всей видимости, его собеседнику известно, откуда он родом.

- И даже правильно, - улыбнулся попутчик. Они выпили и Салава продолжил. - Если вкратце, то в результате многолетней упорной работы над собой парень четырежды стал Олимпийским чемпионом по вольной борьбе. Смешно сказать, без всякой фармы. Скажешь, нереально?

- Скажу, нереально, - кивнул Карн. - Вряд ли меня можно назвать специалистом в области спортивной фармало... форлоко... тьфу, бля! Короче, я не то, чтобы спец по химии, но знаю, что на определенном этапе прогресс останавливается, ограничиваясь физиологией и объективными возможностями конкр... конкретного человеческого организма. Начинают сыпаться суставы и связки. Рвутся мышцы. Конечно, тут еще играют роль врожденные...

- Я тебя понял, дружище, - мягко перебил Салава. - Но знаешь, упорный труд - это то, что позволяет человеку преодолеть даже талант и генетическую предрасположенность. Я не сказал, что мой товарищ сумел при своих достижениях сохранить отменное здоровье. Да и не это важно в контексте нашей темы. Я хотел сказать о том, что после того, как он достиг пика своей карьеры, добился всего, чего хотел, он ушел из спорта. И из общества он тоже ушел. Уехал в тибетский монастырь. Ему и тридцати не было. Крайнее письмо, которое он написал мне из Тибета, рассказывало о том, как он трое суток лазал по горам в поисках древнего святилища. Думал, помрет.

- Как я понимаю, не помер? - хмыкнул Карн. - Хочешь сказать, что он сорвался в Тибет просто так? Безо всяких причин?

- Нет, не просто так, - серьезно ответил Салава. - Он многое понимал. Относительно происходящего вокруг. Его интересовали эзотерические знания, но все, что он находил, не подходило ему. Его отец был инициирован в одну из древних мистерий, он пытался чему-то учить сына, но ушел слишком рано. Так было нужно. Сын, кстати, не знал о том, кем на самом деле был его отец.

- А ты знал, но не сказал, - констатировал Карн. - Почему?

- Потому что это повлияло бы на его выбор, - ответил Салава. - Полагаю, он стал бы больше интересоваться окружающим миром и собственными возможностями. Отец уступил бы ему, ведь он отец, и стал бы показывать практики продвинутого уровня. Это могло отвлечь парня от его собственной цели.

- Чемпионства? - уточнил Карн. - Но кто сказал, что это была та цель, которой он на самом деле хотел достичь?

- Никто не сказал, - парировал собеседник. - Но кто я такой, чтобы решать за человека, чего он хочет? Это был его выбор. Кроме того, я не имел права раскрывать тайну отца. Если он не решился сказать об этом своему сыну, значит, у него были на то причины.

- Знаешь, на самом деле, это не ново, - Карн потянулся за шотом, который в мгновение ока наполнился темно-коричневой жидкостью. - Я не раз читал о бизнесменах, которые, заработав миллионы, внезапно бросали бизнес и уезжали куда-нибудь в деревню.

- Это другое, - ухмыльнулся Салава. - Ты читал в газетах лишь начало истории. Там не писали о том, что бизнес человек не бросал, а передавал родственникам или доверенным лицам. Там не писали, что через несколько месяцев, ну, может, лет, он возвращался и продолжал свое дело. Потому что бизнесменами, как бы странно это не прозвучало, не становятся. Ими рождаются. Шелковый путь в крови.

- Действительно, - протянул Карн и опрокинул шот в горло. - Но как раз с этим я соглашусь на все сто. Мне кажется, у русского человека... у чистокровного русского, нет этой жилки. Делать деньги на ближнем.

- Это свойство белой расы, - констатировал Салава. - Но это уже совсем другая история. За которую, кстати, в этой стране могут и посадить.

- Это да, - кивнул Карн. - Но к чему был весь разговор? К тому, что своего друга ты не считаешь трусом, беглецом от общества? Потому что он добился чего-то? Потому что сумел не только выжить в обществе, но и победить его, достичь своей цели? И уже потом, находясь на пике, он понял, чего все это стоит. И решил выбрать другой путь, путь отрешения.

- В точку, парень, - кивнул Салава. - Ты не можешь отказаться от того, что тебе не принадлежит. А общество принадлежит людям, достигшим успеха. Тем, кого знают, кого слышат и видят.

- Разумно, но шероховато. Тут можно еще долго спорить, - зевнул Карн. Внезапно он ощутил чудовищную усталость. Посмотрел на часы - без двадцати двенадцать. Полпути.

- Можно, но мы, кажется, уже допили ром, - удивленно констатировал Салава. - Что ж, это к лучшему. По прибытии тебе лучше быть в трезвом уме.

- Это с чего ты взял? - проговорил Карн. - Я ж тебе не говорил, куда и зачем я еду.

- А это и не важно, - улыбнулся его странный попутчик. - Утро всегда нужно встречать в здравом уме. Так мне говорил отец. Пойдем покурим, да будешь ложиться спать.

Они вышли в тамбур, Карн вновь подкурил от зажигался Салавы. Он ошибся, это была не «зиппо». Форма характерная, но такое ощущение, что механизм действует иначе. Искра была ярче, мощнее, да и пламя у зажигалки было странное, с тонким черным контуром по краю. Такого не бывает ни у бензиновых, ни у газовых зажигалок.

- Погоди, - внезапно нетрезвый голос Карна нарушил мерный гул постукивающих колес. - Ты сказал, пойдем покурим, да будешь ложиться. Почему не «будем»?

- Потому что я не буду, - ответил Салава и глубоко затянулся.

- А как же встретить утро в здравом уме? - крякнул Карн. - Или тебя это правило обходит стороной?

- Совсем наоборот, - с легкой улыбкой выдохнул Салава. - Но дальше ты продолжишь свое путешествие уже без меня.

- Ты выходишь на ближайшей остановке? - потупился Карн.

- Чуть раньше, - прищурился попутчик. - Подскажи ка, сколько сейчас времени?

- Без пяти двенадцать, - отвел Карн.

- Что ж, тогда мне действительно пора, - Салава протянул Карну руку, тот машинально пожал ее, все еще не понимая, что происходит. - Рад был пообщаться с тобой лично. Еще увидимся парень! И передавай привет моему названному братцу!

С этими словами он подошел к двери тамбура. Не к той, что вела обратно в вагон. К той, за которой в смазанной ночной тьме стремительно проносились корявые силуэты деревьев. Он приложил руку к замку, который, разумеется, был заперт. Краем глаза Карн уловил движение воздуха между ладонью Салавы и металлом замка. Замок щелкнул. Салава рывком распахнул дверь. В тамбур влетел бушующий порыв ледяного ветра, мгновенно пронизавший разгоряченного Карна до самых костей. Салава подмигнул ему и нырнул в темноту, захлопнув за собой дверь, неестественно выгнув руку. Замок вновь щелкнул.

Карн докуривал сигарету в абсолютной тишине. Ни одна мысль не рискнула потревожить его сознание, в котором багровым пламенем горел единственный вопрос - как? Как это вообще возможно? В последние месяцы он видел достаточно «фокусов», так что мог бы и не удивляться. И тем не менее, это было слишком. Хотя в действительности парня поразила не сама выходка его странного попутчика, а то, как в последний момент изменился его взгляд. За мгновение до того, как Салава выпрыгнул из поезда, радужка его глаз сменилась с карего на огненный. Нет, не на глубокий рубин, как у Эрры. Не на ярко-оранжевый, как у Локи. Это был другой огонь, темный, почти черный.

И все-таки это был бог, констатировал Карн. Он вернулся в купе и обнаружил, что Салава оставил после себя лишь газету скандвордов. Он не заправлял постель, и его небольшой саквояж тоже исчез. Карн взглянул на газету, пролистал ее. Ничего, ни единой пометки. Но он ведь шебуршил карандашом по бумаге, ведь так?

Тут же обнаружился и карандаш, он вывалился из газеты, когда Карн взял ее со стола. Парень поднял его и внимательно осмотрел. Карандаш был не самым обычным. От него исходило колкое тепло, а то место, где обычно располагается стерка, было искусно стилизовано под... Карн не совсем понял, но это определенно была морда какого-то животного. Если бы он чуть лучше разбирался в биологии, то знал бы, что неведомый мастер с филигранной точностью вырезал на навершии карандаша голову африканского трубкозуба.

Шоты и две опустевшие бутылки взирали на него со стола. Еды не осталось. Карн хмыкнул и рухнул на кровать. Кто ж это был? «Передавай привет моему названному братцу!». И имя у него такое странное, Салава. Понятно, не настоящее, а может - одно из. По крайней мере, Карн никогда не слышал о боге с таким именем.

И он уснул, думая о том, что его неведомый попутчик однозначно был прав в одном. Наутро ему нужна трезвая голова. Ведь от завтрашней встречи зависело многое, если не все.

***

Карн проснулся ровно в пять утра, до прибытия поезда оставался еще целый час. Он умылся, почистил зубы и с удивлением обнаружил, что голова почти не болит, да и общее состояние - просто отличное, будто проспал часов восемь. Безумная мысль сверкнула в голове, он схватился за телефон - проверил дату. Нет, все в порядке, он действительно проспал всего пять часов. С этими богами и их штучками не ровен час - станешь шизофреником, хмуро подумал парень и отправился к проводнику, чтобы заказать кофе.

Он захватил с собой пустые бутылки и выбросил их в мусорку. Шоты решил оставить, не забирать же их с собой!

Попивая кофе, он смотрел в хмурый мир через мутное окно поезда, стремительно вспарывающего пространство. Отчего-то подумалось о том, как сильно разнятся ценности у поколений, которые отстают друг от друга едва ли на десятилетие. Сегодня девочки в шестнадцать лет выглядят на все двадцать пять. И ведут себя соответствующе. Не все, конечно, но исключения лишь подтверждают правило. А парни... с укладкой и подворотами на тоненьких ножках они все больше походят на противоположный пол. И такие же капризные.

А что для современного поколения - лес? Они и за грибами то ни разу не ходили, не то, что в поход. Да ну, какие грибы! Стоит ли ради них лазать сквозь буреломы, где можно клещей нахватать и порвать брендовые шмотки? Купить у бабок на рынке - тоже не вариант, ведь не известно еще, где они эти грибы собирали. Проще и безопаснее взять у мамки с папкой денег и сходить в ресторан. Можно еще в супермаркете купить и самому приготовить, да только кто из них умеет готовить?..

Карн вспомнил себя в шестнадцать лет. Не то, чтобы он был пай-мальчиком, который все умел и мог с полным правом считать себя независимым. Город и на нем оставил свой отпечаток. Но для него выбраться куда-нибудь в лес было настоящим приключением! Человек двадцать-тридцать, среди которых хорошо, если половину знаешь, и за город с ночевкой. А потом у костра лежишь на пенке и смотришь на звезды. Ведь там, когда вырвался из объятий пышущего смогом неонового демона, совсем другие звезды. Их много и они такие разные!

А рядом, на той же пенке, лежит девчонка. Ты знаешь ее от силы часов пять. Вы не друзья и, конечно, не любовники. Вы просто смотрите в черное небо и говорите обо всем подряд. Но связь между вами настолько прочна, что ее даже нельзя описать. Порой столь глубинным пониманием друг друга не могут похвастаться люди, прожившие в браке не один десяток лет. А вот ты точно знаешь, что она чувствует. И она знает. Вы можете не просто заканчивать друг за друга фразы, вы можете общаться, не раскрывая ртов. И вам так хорошо, без всякой эротики и подпороговых инстинктов.

Это бесценно. Потому что это и есть жизнь. Куда все делось? Карн с радостью и сейчас полежал бы так у костра, глядя в бездонную черноту над собой. Да только друзья разъехались, разбрелись по жизни. А те, что рядом, со своими заботами, делами, которые, в сущности, подчинены одной единственной цели - заработать побольше. Он их не осуждал, ни в коем случае, просто ушел азарт жизни, ушло ее таинство и ему было горько.

Есть, конечно, те, кто с годами не растерял эту детскую непосредственность, искреннюю романтичность. Но на них тоже давит городской мир, поэтому походы с ночевками становятся все реже и реже...

В дверь постучали. Это проводник предупреждал о том, что прибытие на конечную станцию через полчаса. Странно, обычно за час будят. Карн взглянул на часы - действительно, половина шестого. Наступает новый день, жестокий и неумолимый, и вряд ли он принесет ему хоть малую толику той безотчетной радости, которую он имел, но едва ли ценил в свои шестнадцать. Нет, подумал он, снимая постельное белье и скатывая матрас с подушкой, это не мир изменился. Это люди изменились. Уже в который раз.

Выйдя на перрон, он поежился. Не май месяц! Он должен был прибыть в назначенное место к восьми утра, добираться не больше получаса. Значит, есть время позавтракать. Он хорошо знал Киевский вокзал, в свое время часто путешествовал в столицу, по учебе и по другим делам. Помнил, что где-то здесь была отличная пельменная, будто выдернутая из советского прошлого. Потом на ее месте открыли кафешку, где можно было заказать «котлеты по-домашнему», и они, твою мать, действительны были по-домашнему! Теперь здесь... «сабвей», тьфу ты!

В итоге ему все же удалось найти более-менее приличное кафе, а не очередной рассадник фастфуда. Не мудрствуя лукаво, он заказал порцию макарон по-флотски и салат из свежих овощей. Ну понятно, вряд ли овощи действительно свежие. Однако это лучше, чем овощи из «киэфси», у которых срок годности, как у армейских консервов.

Он неспешно поел, расплатился, посидел немного, на холостом ходу прокручивая самые разные мысли. Спустился в метро в семь часов и был на месте без пятнадцати восемь. Солнце разыгралось не на шутку, и стройная высотка из стекла и бетона отливала всеми цветами радуги. Бизнес-центр. Апофеоз капитализма. Эрра сказал, что ему нужен семьдесят шестой этаж, Карн быстро прикинул, задрав голову, похоже - самый верхний.

На ресепшне заспанная красотка с глазами на визине поинтересовалась, какой офис интересует молодого человека. Карн произнес название фирмы, которое едва ли могло претендовать на оригинальность. В мире, где правит реклама, быстро перестаешь удивляться любым названиям и слоганам. Банк «Уникал», химчистка «Мойша», такси «Автопилот». Вспоминается известная шутка про аббревиатуру Научного Института Химических Удобрений и Ядов.

Карн вошел в лифт, который размером не уступал его гостиной. Повсюду - зеркала, слепящий свет тысячью бликов играет на хромированных вставках. Парень еще подумал, что зря нет лифтов для курящих. Потому что он точно успел бы выкурить сигарету, пока поднимался до семьдесят шестого этажа.

Еще один ресепшн. Этот на вкус Карна выгодно отличается от первого. Свет мягкий, обои приглушенных тонов, на стенах картины. На полу - ковры с тонким и жестким ворсом. Большие мягкие кресла для ожидающих, столы из массива, судя по структуре и цвету - мореный дуб.

- Доброе утро, - пропела огненно-рыжая девица, расположившаяся по другую сторону широкого стола. Ее ярко-карие глаза с багряным отливом блеснули из под узких очков в строгой черной оправе. Девушка, что называется, производила впечатление. - Вас уже ждут. Вторая дверь налево.

Карн рассеяно уронил «здрасьте» и направился в указанную сторону. Вот и все. Никаких эксцессов по пути, никаких Ангелов и Демонов, никакого Лимба. Он просто сел на поезд и приехал на аудиенцию к одному из «сильных мира сего». Пришел на пятнадцать минут раньше в надежде задержать дыхание и морально подготовиться, а тут - на тебе, его, оказывается, уже ждут.

Неожиданно Карн понял, что вспотел, а вдоль спины к копчику в который раз пробежала неприятная дрожь. И чего ему, собственно, бояться? Ну, переговоры, ну и ладно. И хрен с ним, что там, в кабинете, сидит какой-то мега-крутой тип, от которого, по словам Эрры, зависит судьба всей этой безумной авантюры, устроенной Древними Богами. И этот тип прежде, чем принять окончательное решение, хотел увидеть его, Карна, лично. С какой стати, спрашивается? На нем свет клином сошелся или это такая забава у них?

Он остановился перед массивной двойной дверью. Никаких опознавательных знаков, никаких табличек с именем и должностью хозяина кабинета. Карн робко обернулся в сторону ресепшна. Девушка пристально смотрела на него, потом легонько кивнула и чуть заметно улыбнулась. Дальше тупить перед дверью было уже как-то неприлично. Он навалился на створки, подозревая, что изготовленные из мореного дуба, они будут очень тяжелыми. Но двери легко и беззвучно провернулись в петлях, и он вошел в кабинет, полный удивительных запахов и не менее удивительных предметов.

Пахло лавандой и пряностями. Запахи причудливо смешивались на самой границе восприятия, создавая удивительно приятную, нежную смесь, к которой мгновенно привыкаешь. Огромный кабинет с панорамными окнами был обставлен на удивление скупо. Справа изящный диван, обитый красным бархатом, перед ним низкий стеклянный столик, а на стене - невероятных размеров плазма. Экран телевизора разбит на две дюжины фасеток, большинство из которых демонстрируют котировки и какую-то экономическую статистику, по другим идут новости.

Слева вдоль стены Карн увидел несколько шкафов, доверху забитых книгами в разноцветных переплетах. Рядом - мини-бар. В центре кабинета почти у самого окна стоял большой деревянный стол, перед столом - невысокое кресло с красной обивкой.

За столом сидел человек. Вроде бы невысокий, крепкий, чуть полноватый. Наполированная лысина поблескивала отраженным солнечным светом. Изящный кремовый костюм эффектно контрастировал с белоснежной рубашкой, расстегнутой на три пуговицы. На шее мужчины Карн рассмотрел причудливый кулон в форме звериного клыка в золотой оправе. И его глаза, они тоже были цвета золота. Карн, безусловно, догадывался, что отправляется на встречу с существом, которое давно перестало быть человеком. Но Эрра сказал, что это... не совсем бог?

- Здравствуй, Карн, - произнес мужчина. Голос у него был мягкий и очень приятный. - Присаживайся. Я догадывался, что ты придешь раньше.

- Добрый день, - вежливо проговорил Карн и процокал по паркету. Он сел в кресло и мгновенно утонул в нем, хотя со стороны казалось, что кресло достаточно жесткое. Тут вообще все не такое, каким кажется на первый взгляд, подумал парень, и посмотрел на мужчину, ожидая, что тот начнет разговор. Однако хозяин кабинета не спешил нарушать гулкую тишину. Он сцепил руки в замок, положил на них подбородок и бессовестно изучал Карна.

Карн честно пытался выдержать его взгляд, но не смог. Не потому, что в его глазах было что-то тяжелое или отталкивающее. Напротив, они казались бесконечно добрыми, готовыми вобрать в себя все твои переживания и проблемы. В этих странных глазах можно было в прямом смысле потеряться, раствориться.

Парень опустил взгляд и стал рассматривать стол. В центре расположился сенсорный экран, вмонтированный в столешницу, по сторонам от него гармонично расставлены диковинные фигурки. Карн узнал фен-шуйную денежную лягушку с триграммой на голове и монеткой во рту. Рядом располагался кусок известняка с начертанной на нем руной Фегу. Чуть левее - статуэтка пузатого будды, с широченной улыбкой потирающего свое необъятное чрево, а за ней - эффектный ониксовый бык с опущенными рогами. Карн не сразу понял, но все это были символы богатства, фигурировавшие в самых разных культурах и верованиях.

- Эрра сказал тебе, кто я? - мужчина неожиданно нарушил тишину. Его нежный голос наполнял огромное помещение, мгновенно окутывал, будто волшебным туманом. Ему хотелось верить, его хотелось слушать. Но Карн не позволил себе расслабиться, ведь он пришел сюда не из праздного любопытства.

- В общих чертах, - улыбнулся он, и вновь отвел взгляд.

- В лучших традициях, да? - мужчина улыбнулся широко, обезоруживающе. - «Иди туда, не зная куда. К тому, не зная к кому». Что-то в этом духе... Странная у этих богов привычка, не находишь? Говорят много, но все равно ни черта не ясно.

- Бывает порой, - сдержанно ответил Карн. Потом он неожиданно расслабился и взял себя в руки. Так, хорош, ты тут на переговорах? Так переговаривай! - Вы ведь поможете нам, не так ли? За этим я здесь, убедить вас, что дело того стоит. Что Эрра не соврал, когда сказал, что нашел Странника.

- Только давай на ты, хорошо? - вновь улыбнулся мужчина. - Официоз тут ни к чему. Мне хватает лицемерия и подхалимста, поверь. Ценю твою прямоту. И мой ответ - нет.

- Зачем я тогда... - начал Карн, но мужчина медленно поднял руку, останавливая его.

- Пока нет, - он облизнул губы и откинулся на спинку большого кресла. Либо он гораздо больше, чем кажется, либо у него другое кресло, подумал Карн. Себя он ощущал амебой, расплывшейся по стенке сосуда. Его собеседник сидел в кресле, как влитой. - Это зависит.

- От чего? - спросил Карн. Нужно сказать, он устал от этих «божественных игр». Почему каждый из них постоянно пытается сначала наиграться с ним вдоволь? Надемонстрировать свое превосходство, свою инаковость? Хотя тут, кажется, что-то другое.

- От нашего разговора, разумеется! - улыбнулся мужчина. Внезапно Карн понял, на кого был похож этот (условно) человек. На объевшегося удава, вот на кого! - Ты ведь за этим здесь?

- И что же вы... ты хочешь услышать от меня? Готов ли я на все ради победы? Сделал ли я окончательный выбор, на чьей стороне буду сражаться? - Карн начинал понемногу раздражаться. Его раздражал тон этого мужчины, его манеры, его кабинет. Слишком все хорошо. Без лишнего пафоса, но презентабельно. Слишком гармонично, чрезмерно ИДЕАЛЬНО. - Можешь не сомневаться, я отлично знаю, каким хочу видеть этот мир, хотя каких-то три месяца назад даже толком не знал о нем. О том, каков он есть на самом деле.

- И каков же он? - встрепенулся мужчина.

- Он пришел в упадок, - твердо ответил Карн.

- В упадок? - удивление на лице мужчины было вполне искренним. - Взгляни вокруг, Карн! Ты находишься в крупнейшем бизнес-центре этой страны, скажу по секрету - даже всего мира. Это апофеоз устремлений и чаяний современного человека. Миллионы рабочих мест, миллионы счастливых лиц, несущих домой неплохую зарплату. Как раз хватит, чтобы расплатиться с кредитом и взять новый. На тостер, к примеру!

- Это не смешно, - фыркнул Карн.

- Верно, не смешно, - согласился мужчина. - Но ведь так есть. И этот мир создали не боги. Ни Древние, ни Иные. Этот мир создали люди. Просто в определенный момент они решили, что им ни к чему ментальное общение, не знающее ограничений. Взяли и ограничили себя интернетом и сотовой связью. Они решили, что жить ради рода - слишком затратно. И стали жить - каждый для себя. Это их решение, не богов.

- Но это навязаное решение, - Карн непроизвольно впился пальцами в подлокотник. Костяшки побелели. Его собеседник, безусловно, все это видел.

- Верно, - вновь согласился мужчина. - Но чья в том вина? Людей? Или богов, которых они создали, чтобы те защищали их и помогали им в час нужды? Боги не справились и проиграли. Некому стало защищать людей, в первую очередь - от них самих.

- А ты не проиграл? - Карн и сам удивился жестокости, что прозвучала в его голосе. - Ты значит, счастлив, высасывая миллионы душ, по крупице, по капле, ежедневно, ежеминутно. Ты, что стоишь у руля этого ебаного Титаника, как никто другой, знаешь ценность денег. Точнее - их беЗценность!

- Я проиграл гораздо раньше, чем ты думаешь, - на мгновение лицо мужчины изменилось, по нему скользнула тень застарелой печали. - Иначе меня давно бы тут не было. Ни в Ра, ни в Дуате, ни еще где-то. Не верь им, богам, бессмертие - это проклятье.

- Я верю тем, кто говорит правду, - отрезал Карн. - А то, что говоришь ты, к чему ведешь, я не понимаю. И, наверное, не очень хочу понимать. Потому что мир вот-вот изменится, как я понимаю - в последний раз. И коли мои друзья так уверены в том, что ты можешь склонить чашу весов в нашу пользу, значит, так оно и есть.

- Друзья, - тихо проговорил мужчина. - Нонсенс, конечно, ну да ладно. Ты хочешь правды? Хорошо. Я расскажу тебе правду. Чтобы ты понял, к кому и зачем пришел. Чтобы ты понял, чего на самом деле хочешь ты сам. Чтобы ты понял, каков этот мир на самом деле.

Мидас положил руки на подлокотники кресла, глубоко вздохнул. И когда он заговорил, от былой теплоты и мягкости не осталось и следа. Он будто вернулся назад, в далекое прошлое, когда еще был смертным. И Карн вернулся вместе с ним.

***

Ее звали Фавна. Высокая и стройная, с густыми темными волосами, она производила впечатление девушки, происходившей из благородного сословия. Да только все состояние ее семьи сводилось к паре коров и небольшому домику, ютившемуся на самой границе городка, раскинувшего свои узкие улочки под мясистыми стенами дремучего леса.

Отчасти именно поэтому отец стал рано брать ее с собой на охоту. Но Фавне это нравилось. Не убивать, конечно нет! Ей нравилось тенью скользить меж стволов, улавливая звуки, которые неподготовленный человек попросту не в силах расслышать. Ей нравилось прятаться в сумраке чащобы или в густых древесных кронах. А когда ее стрела находила сердце косули, они просила у животного прощения и объясняла, что это лишь для того, чтобы прокормить семью. Так учил ее отец, иначе, говорил он, дух животного испугается и больше не переродится в этой местности.

Фавна стала отличной охотницей. Она была поздним ребенком, когда ей исполнилось восемнадцать, ее отец уже не был так быстр и ловок. Со временем она стала ходить в лес одна и казавшиеся бескрайними просторы родной Карии стали ей вторым домом. Она могла с легкостью выжить в лесу, для нее это не было проблемой. Грибы, ягоды, животные, чистые ручьи - как в лесу можно умереть от голода или жажды, недоумевала она? А чтобы построить жилище, не нужно даже ножа!

Подруги считали Фавну странной, но искренне любили ее за доброту и открытость, которые все реже встречались в этих местах. Порой ее в шутку называли дочерью Фавна, лесного бога, в честь которого ее назвал отец. Он не раз рассказывал ей ту историю, которая началась, когда они с матерью смирились с тем, что у них не будет детей. Что ж, решили они, наверное, боги против!

Но однажды мужчина возвращался с охоты и попал в ужасный буран, каких здесь никогда не было. Идти дальше было опасно, нужно было переждать непогоду, но охотник знал, что дома его ждет больная жена, которой нужны силы, чтобы выздороветь. Он не бросил освежеванную тушу оленя, храбро пошел сквозь водяную стену, хлещущую по обнаженной коже, словно тысяча кожаных бичей. Он срывался с каменистых склонов, утопал в расползающейся земле по колено, но не останавливался.

А когда буря утихла, ему повстречалось огромное дерево, рассеченное молнией. Внутри расколотого надвое ствола он увидел человека с бараньими рогами, вытянутым лицом и зеленоватой кожей. Охотник сразу узнал Фавна.

- Ты храбрый муж, - сказал ему Фавн, перебирая длинными пальцами по сожженной коре. - Ты не остановился перед стихией, не испугался ее, потому что в твоем сердце живет любовь. Сила, над которой не властны даже боги. За твою храбрость я одарю тебя. Дам то, чего ты больше всего хочешь. Дам того, кому ты сможешь передать этот огонь любви, что опаляет твою грудь изнутри.

Отец Фавны смеялся, вспоминая тот миг. Конечно, говорил он, это был никакой не Фавн, просто его изнуренный мозг решил разыграть своего хозяина, породив мистический и таинственный образ. И, тем не менее, через девять месяцев у них родилась прекрасная девочка, которую охотник, не раздумывая, назвал Фавной.

И лесной бог, коли он действительно существовал, не солгал. Фавна была доброй и бескорыстной, как ее отец. Она была готова дарить тепло всему, что ее окружало, и мир вокруг отзывался ей. Многие замечали, что увядшие было цветы распускались вновь, когда Фавна проходила мимо, а захворавшие животные чудесным образом выздоравливали, если Фавна погладила их.

Но однажды Фавна зашла слишком далеко в лес, добравшись почти до самой границы Писидии. Она вышла на плоскую равнину, посреди которой белизной облаков расстилалось большое круглое озеро. Она спустилась к воде, отложила лук и стрелы. Вошла в воду, не раздеваясь, в столь жаркий день на открытом солнце одежда высыхала в считанные минуты. Искристый полог озера сомкнулся над ее головой, а когда она вынырнула, ее ушей коснулся истошный вопль. Она выскочила из озера, схватила лук, пристегнула к поясу тул. Осторожно выглянула из-за песчаной насыпи, что возвышалась над некрутым берегом.

В полуоргии от нее по полю бежала девушка, ровесница Фавны. Она прижимала к груди маленького ребенка, который плакал навзрыд. А за девушкой с грацией самой смерти скользило узкое тело нага. На родине Фавны этих существ звали дракайнами. Жестокие полулюди-полузмеи, они были беспощадны к человеку, но редко показывались на поверхности, предпочитая солнечному свету сумрак подземных лабиринтов. Фавна не знала, но перед ней был сам Руния, князь черных нагов.

Она вскинула лук, но Руния уже настиг свою жертву. Он бросился на нее и все смешалось в высокой траве, лишь багряные росчерки взметнулись в голубое небо. Фавна замерла, обратившись в камень. Она ждала. Едва Руния прервал свою трапезу и поднялся над травой во весь рост, Фавна спустила тетиву. Стрела свистнула, слившись с пением ветра, и вонзилась в грудь Рунии.

Когда Фавна подошла к тому месту, она не смогла сдержать слез. Она не увидела перед собой трупов молодой девушки и ее ребенка. Перед ней было лишь кровавое месиво, части тел и еще пульсирующие органы. А рядом, на заляпанной алым траве, корчился в муках умирающий Руния. Девушка мгновенно вскинула лук, казалось, стрела сама выпорхнула из тула. Тетива натянулась с едва заметным треском.

- Прошшшу, - прошипел черный наг. - Пощщщади! Прошшшу, большшше никогда!

Фавна плакала. Она знала, что змей лжет, но добить его она так и не решилась. Ее утешило то, что рана, похоже, была смертельной, и одинокий раненый наг очень скоро станет здесь добычей хищных зверей, которые всегда чуют слабых, готовых принять смерть.

Дрожащими руками она нарубила ветви для костра и сложила в пламя то, что осталось от девушки и ребенка. Она не знала, кто они и откуда, на много оргий вокруг не было ни одного поселения. Но в ее краях усопших предавали ветру и небу. Она решила, что так будет правильно. Наг с трудом отполз от огня и надсадно хрипел где-то в кустах. Фавна бросила в его сторону презрительный взгляд и пошла прочь.

По дороге домой она подстрелила молодую косулю, охота сняла напряжение. Но перед глазами Фавны все еще стоял отвратительный наг и его жертвы. Она то переставала плакать, то вновь расплескивала вокруг свои хрустальные слезы. Нужно рассказать отцу, думала она. Нагов не видели здесь сотни лет и если они возвращаются, значит, быть беде.

Неладное она почуяла за много оргий от дома. К знакомому с детства запаху дыма от очагов и осветительных факелов примешивался новый запах. Запах гари. Запах горящей плоти.

Она бросила тушу косули и стрелой помчалась сквозь лес. Казалось, что деревья почтительно убирают свои могучие корни с ее пути, а камни будто сами откатываются в сторону. Но когда она выбежала из леса, Кавн уже догорал. Ее родной город превратился в пылающий костер. Не было криков, не было плача. Все были мертвы.

Фавна мгновенно поняла, в чем дело. Руния был не один. Жестокий наг быстро оправился от раны и повел своих братьев ей наперерез. Но змей ошибся, он забрал далеко на север и вышел к дому девушки раньше ее самой. А встретив незащищенный город, наги-отступники не могли отказать себе в удовольствии сжечь поселение и истребить всех его жителей. Всех. Всех - это значит... отца и маму?!

- Нееет! - закричала Фавна. Она вскинула охотничий лук и послала вперед первую стрелу. Наг, прятавшийся за обгоревшей стеной даже не понял, как смерть настигла его. Стела навылет пробила хрупкую стену и голова змея разлетелась кровавым фонтаном. Второй выскочил из-за полыхающего амбара и напоролся на гибельную сталь, которая прошла сквозь его шею, переломив позвонки как тростинку.

Фавна не останавливалась. Она шла вперед, и с каждым шагом ее тул лишался еще одной стрелы, а на землю валилось еще одно змеиное тело. Она стреляла без промаха, набирала полную грудь воздуха, растягивала тетиву до кончика носа, держа лук на вытянутой руке, распрямлялась и отпускала стрелу. Как учил ее отец. Отец.

Руния встретил ее на другом краю города. За спиной Фавны двенадцать нагов истекали черной кровью. У нее осталась всего одна стрела и она уже лежала на тетиве.

Князь нагов выскочил из низины и бросился на жертву, разведя в стороны четыре когтистые лапы. Бросок был молниеносен и немногие смогли бы различить его в спускающихся сумерках. Но Фавна смогла. Холодная ярость придала ее глазам сверхъестественную остроту. Она видела каждое движение Рунии и могла убить его семь или восемь раз, время для нее почти остановилось. Но девушка предпочла, чтобы тварь приблизилась к ней в упор. Чтобы вертикальные зрачки нага расширились в предвкушении теплой человеческой крови. Чтобы он понял - это победа, сейчас он разорвет в клочья свою обидчицу и напьется ее жизненной силы вдосталь. Но стрела, в которую Фавна вложила всю свою ярость и боль, пронзила черное сердце змея, когда лапе с пятью бритвенно острыми когтями оставалось преодолеть не более ладони до шеи девушке.

Наг рухнул, как подкошенный. Он огромным черно-зеленым кулем свалился ей под ноги и застонал, испуская предсмертные хрипы. Его, бессмертного демона, порождение ночи и подгорной тьмы убила деревенская девка! В нем еще теплилась сила бесчисленных змеиных поколений, и еще оставалось несколько мгновений, чтобы высвободить эту силу и наказать чертову гордячку, возомнившую себя способной убить столь древнее существо!

- Ты состаришшшьссся, - прошипел Руния, задыхаясь. - И умрешшшь в один день ссс тем, кто будет обладать тобой. Но таковым сссможет ссстать лишшшшь мужжшш, подобный богу!

Фавна упала перед змеем на колени, жестоко выдернула стрелу из его груди и еще раз всадила ее в податливую плоть. Она ударяла стрелой остывающее тело снова и снова, пока совсем не выбилась из сил. А когда сил не осталось, она нашла в себе новые силы, чтобы нанести еще сотню ударов. А потом еще.

От Кавна остался лишь пепел. Фавна бродила по выгоревшему городу и не находила даже тел. Только кровавые пятна и лоскуты плоти. Видимо, наги были очень голодны. Голодны и жестоки. Она даже не могла похоронить своих родителей! Отдать им последние почести!

Она плакала навзрыд, ревела, не сдерживаясь, стоя над дымящимся остовом дома, в котором прожила всю свою жизнь. Ничего не осталось, совсем ничего. Только пустота. Пустота в том месте, где когда то жила любовь, казавшаяся бесконечной.

Фавна ушла. Она путешествовала по всей Карии, дойдя до самого Приена, а потом и до Галикарнаса. Она не сразу поняла, что последние слова Рунии были проклятьем. Однажды ночью в Минде на нее набросилась банда грабителей. Жалкое отребье, ничего больше. Но их было четверо. Одному Фавна свернула шею, второму вогнала под ребра его собственный нож. Но третий ударил ее кинжалом в спину, точно в сердце. Глядя, как они убегают, сорвав с ее пояса кожаный кошель, она знала, что умирает. Привалилась спиной к стене и просто закрыла глаза. А потом вновь открыла их. Уже расцвело, а на ней не было ни царапины.

Но то было лишь начало. Шли годы, а Фавна не старела. Она оставалась вечно молодой и вечно озлобленной, а в ее душе, на месте некогда яркого, палящего света доброты, продолжала зиять пустота. С течением времени она смирилась, точнее - ей показалось, что она смирилась. Фавна пыталась осесть то в одном городе, то в другом. Пыталась найти себе мужчину, но те сторонились ее. Боялись, сами не зная чего.

Она вновь стала странствовать и порой ее узнавали на улицах Ксанфа и Смирны. Будучи бессмертной, она не страшилась никого и ничего, смело бродила по темным улицам ночных городов и карала воров, насильников, убийц. Ее стрелы били без промаха, она дошла до самой Пафлагонии, но так и не смогла напасть на след черных нагов.

Прошли века, а может, тысячи лет. У царя мигдонцев, Гордия, родился сын по имени Мидас. Парень рос крепким и сильным. Он во всем стремился быть первым и никогда не уступал. Отлично владел клинком и луком, мастерски управлялся с лошадью, был одарен живым, ярким умом. Когда Гордий умер, Мидас взошел на фригийский трон. Он правил мудро и справедливо.

Но одна мысль тревожила молодое сердце Мидаса. Он так и не узнал, кем была его мать. Гордий никогда не говорил об этом, в народе шептались, что Мидаса в своем чреве выносила сама Диндимена, но фригийский царь лишь посмеивался над этими слухами.

Каждую ночь он напивался до полусмерти, чтобы уснуть. А когда сон не брал его, он скрытно покидал дворец в Келенах и бродил среди полей и рек той прекрасной страны. Он любил свою землю, любил своих людей и мечтал сделать свой народ по-настоящему великим. Поэтому он и вторгся во Фракию в попытке раздвинуть границы своей империи. А на обратном пути, когда армия фригийцев уже пересекла море и оказалась на родной земле, Мидас по обыкновению напился, чтобы уснуть. И когда начала заниматься заря, а сон все не приходил, легендарный военачальник проскользнул мимо караульных и покинул лагерь.

Он углубился в лес и стал петь песни, славя богов и героев древности. Он хохотал и плакал, клялся и умолял, заливал глотку вином и обнимал землю, деревья, камни. Но внезапно Мидас ощутил чье-то присутствие. Рефлексы сработали быстрее сознания, затуманенного вином. Он выхватил клинок и принял боевую стойку, слегка при этом покачнувшись, ибо известно, что от вина человек становится храбр, как лев, но неповоротлив, как ядозуб.

- Покажись! - взревел Мидас. - Коли ты враг мне, так бейся со мной! Коли друг, так предстань пред царем своим!

- Ты не царь мне, великий Мидас, - прошептал чей-то голос из ветвистой кроны прямо над ним. Мидас поднял глаза вверх, но не успел защититься. Сначала он подумал, что на него прыгнула рысь. Меч полетел в одну сторону, бутылка с вином - в другую. Он кубарем покатился по земле, вскочил и даже икнул от удивления, увидав перед собой деву. Прекрасную молодую деву с длинными темными волосами и светлым лицом, которое когда-то было добрым и нежным, но теперь излучало лишь бесцветный холод. Мидас все видел. Он видел, кем эта девушка была на самом деле. Он видел, что на дне ее изуродованной души, под бесконечными пластами гнетущей пустоты, все еще теплился первозданный огонек любви.

Да, так бывает. Бывает, что чары, пусть даже самые сильные и древние, бессильны перед сознанием, которое не владеет собой. Старый Сильван, наблюдая за этой сценой с далекого пригорка (ибо зрение у короля фавнов получше орлиного), посмеивался. Он посмеивался тому, что проклятье князя черных нагов не сработало на Мидаса лишь просто потому, что фригийский царь был мертвецки пьян.

Да только Фавна этого не знала.

- Будь моей, прекрасная дева! - глаза Мидаса вспыхнули, он стал похож на одержимого. - Я подарю тебе Фригию! Я подарю тебе Фракию! Я подарю тебе всю Асию! Ха, да что там Асия, я подарю тебе мир! Ибо я - величайший из царей!

- Не сомневаюсь, - холодно ответила девушка. - Но даже если бы ты приглянулся мне, о величайший, я не смогла бы стать твоей. Древний наг перед смертью проклял меня. Он сказал, что обладать мною сможет только муж, подобный богу.

- Ах-ха-ха-ха! - рассмеялся царь Фригии. - Да я и есть подобный богу! Разве ты не видишь? Эта земля процветает! А скоро я покорю весь мир, и он тоже будет процветать! Не будет больше войн, не будет страданий. Я соберу лучших знахарей и жрецов, и они истребят болезни! Навсегда! Кто, как не подобный богу сможет сделать это?!

Фавна улыбнулась, но губы ее при этом не дрогнули. Конечно, она слышала об амбициозном юнце, который, однако, действительно имел все шансы стать величайшим героем Асии. Он был молод и горяч, хорош собой и чертовски умен. Он в равной степени был совершенен в бою, во главе своего войска, и на месте полководца, в защищенном авангарде. Но огонек надежды, вспыхнувший на миг в ее сердце, тут же угас. Пусть он первый из мужчин, кто за столетья обратил на нее внимание, но проклятье змея все еще живет в ней, она это чувствует. Как бы не был велик Мидас, он лишь смертный!

И она ушла. Просто растворилась в предрассветной дымке. Мидас кричал, умолял ее вернуться, приказывал ей повиноваться, но все без толку. С тех пор он изменился. Он позабыл обо всех своих грезах, ибо в его сердце поселилась она, девушка из леса, прекрасноволосая льдинка, которая отвергла величайшего из царей. Он не отдавал себе в этом отчета, но полюбил ее. С первого взгляда, с первого слова, произнесенного ее медовыми губами!

Вернувшись в Келены, Мидас тут же отбыл в Лидию к Марсию, легендарному оракулу-огнепоклоннику, которому, как говорили, была тысяча лет от роду. Мидас поведал Марсию о том, как встретил Фавну. Он рассказал древнему жрецу о проклятье нага.

- Возможно, возможно, - прокряхтел Марсий, сидя на стуле без спинки, который, судя по его внешнему виду, был одногодком Марсия. - Муж, подобный богу? Непростое это дело, великий царь, весьма непростое. Ибо есть люди. И есть боги. Третьего не дано. Нет «подобных богам». Сказывают, такими были Геркулес и Ахилл, но они были полубогами по рождению! Ты же, несмотря на всем известные мифы о твоей матери, лишь смертный.

- Что же мне делать?! - вскричал Мидас. - Отвечай, волхв! Если не ты, то кто знает, как стать мне «подобным богу»? Завоевать целый мир? Принести в жертву тысячу тысяч быков?

- Боюсь, даже если ты завоюешь весь мир, ты все равно останешься смертным, царь, - ответил оракул. - И даже все быки Асии, принесенные в жертву, не дадут тебе желаемого. Прости, но я не могу помочь.

Мидас пошел к другому оракулу. А потом к третьему, пятому, седьмому. Но никто не мог помочь ему. Царь перерыл лучшие библиотеки Фригии, он посетил все храмы и просил каждого из богов одарить его, но боги не ответили ему. И когда царь совсем отчаялся, когда он готов был броситься со стен собственного дворца, ибо жизнь без Фавны не казалась ему достойной, случай помог великому царю.

Он в очередной раз покинул дворец с бутылкой вина наперевес и отправился в свою любимую рощу, где часто беседовал с молчаливыми деревьями. И там он нашел спящего Силена, козлоного лесного бога, помощника Диониса. Силен был пьян, как и сам Мидас, и храпел на всю рощу. На звук его храпа пришли волки, они уже навострили клыки, чтобы разорвать беззащитное тело сатира, но Мидас помешал им. Он метнул кинжал и пробил шею вожаку. Великий царь Фригии никогда бы никому не признался, но на самом деле он метил в сердце волка. Стая разбежалась.

Наутро, когда Силен очнулся, он воздал хвалу царю Фригии за то, что тот спас ему жизнь. Оказалось, что Силен был послан Дионисом в Индию для решения каких-то политических вопросов с местным богом. И если бы сатира съели волки, ситуация могла обернуться прескверно, вплоть до войны между богами.

Силен пообещал, что за его спасение Дионис наградит Мидаса, подарит ему все, что пожелает великий царь. Глаза Мидаса засияли, он понял - это его шанс!

Дионис, один из древнейших богов земли, некогда приплывший в Асию с Крита, снизошел до разговора с Мидасом в старом лесном храме, куда он явился по зову Силена. Выслушав рассказ нерадивого слуги, высокий и статный Дионис отвесил ему звучную оплеуху и выгнал прочь. Затем он взглянул на Мидаса. Его вишневые глаза буквально впились в царя Фригии.

- Нужно сказать, что я впервые в долгу у смертного, - проговорил он заносчиво-надменным тоном, в котором, однако, чувствовалась глубокая, таинственная сила. - Изволь, великий царь Фригии, поведай мне, чего желаешь ты? И будь добр, поскорее. Меня от всех этих событий мутит. А гадкий Силен свое еще получит.

- Я желаю стать подобным богу! - без запинки выпалил Мидас.

- Бессмертия что ли возжелал? - изогнул тонкую бровь Дионис. - Всего то?

- Нет, о великий, ты не понял, - горячо проговорил Мидас. - Я не хочу бессмертия.

- Так что ж ты, богом хочешь стать? - хохотнул Дионис. - Премного, даже для тебя. И все ж, коль избавил меня ты от большой беды, я уступлю. Станешь богом.

- Нет-нет, Дионис! - запротестовал царь Фригии. - И богом я быть не хочу. Хочу быть ПОДОБНЫМ богу.

- Экая задачка, - насупился Дионис. - Нет, чтобы баб, винища пожелать, полмира или дары божественные! Подобным богу... что ж, есть одна идея. Но прежде мы условимся с тобой. Не знаю, на что тебе желания такие, да и плевать мне, так что помолчи. Условимся, коль дар мой не по душе тебе придется, с меня - спросу никакого. Слово даю тебе, Мидас, что будешь ты не богом, но подобным нам. То в моих силах.

Мидас кивнул и пожал Дионису руку. Бог, не отпуская влажной от нетерпения ладони царя, положил свою левую руку ему на плечо. С минуту они смотрели друг другу в глаза, а потом царя Фригии точно прошила молния. На мгновение он чувствовал невероятную боль, все волосы на теле встали дыбом, из глаз непроизвольно брызнули слезы. Потом у Мидаса потемнело в глазах и он без чувств свалился к ногам Диониса. Когда царь очнулся, лесной храм был уже пуст.

На самом деле Дионис не был уверен, что его фокус удастся. Обмануть мироздание - та еще авантюра. И все же у него получилось. Он расколол душу Мидаса пополам и влил в нее небесное золото, что нечета золоту смертных. То была сама идея золота, невоплощенная энергия! Теперь любой бог, глядя на Мидаса, видел ярко-желтое сияние и принимал царя за своего. При этом фригиец остался простым смертным.

Выйдя из храма, царь прислушался к своему телу. А что, собственно, должно было измениться? Дионис не мог соврать, ибо это древнейший из богов Асии. Но что он сделал? В сущности, Мидасу было плевать. Он и без того величайший из царей Фригии! А теперь он может быть с той, кого полюбил!

Вернувшись во дворец Келены, Мидас неожиданно понял, что не знает, как ему найти Фавну. Ведь она - странница, и может быть где угодно. Но порой цари слишком далеки от простого народа и упускают самое важное. Когда той же ночью он по своему обыкновению выбрался из дворца с бутылью вина в руке, ему встретились две жрицы Гестии, которые не узнали царя в просторном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо. Они обсуждали историю о молодой девушке, «вечной девственнице», что странствовала по миру и помогала людям. Они звали ее Кибела, но Мидас сразу понял, о ком идет речь.

Он остановил девушек и открыл лицо. Жрицы склонились перед царем и он расспросил их о том, где в последний раз видели эту Кибелу. Те рассказали, что последний раз девушка появлялась на Родосе.

Царь отправился на поиски Кибелы, разумеется - инкогнито, ведь стань он пояснять своим приближенным, куда и зачем направляется, его неминуемо сочли бы безумцем. Это только в глупых греческих мифах цари творят откровенно несуразные вещи (вспомните, к примеру, Эдипа!), но никто им и слова не говорит. А Мидас хоть и был безмерно любим своим народом, не спешил рассказывать всем и каждому о внезапно вспыхнувших чувствах. Откровенно юношеские порывы, недостойные монарха, вредны для имиджа, знаете ли. С такими вводными слухи доползут до Фракии, а там глядишь кто-нибудь под шумок и мятеж поднимет!

Мидас проехал полстраны, дважды его чуть не убили, первый раз - обыкновенные бандиты, второй раз он сдуру полез через чащобу, чтобы срезать путь, и напоролся на кентавра, пребывавшего в откровенно дурном настроении. Но в итоге царь все же добрался до Родоса целым и относительно невредимым. Он бродил по острову день за днем в надежде найти ту, ради которой был готов на все. И судьба улыбнулась ему.

Под вечер третьего дня он вошел в рощу на вершине холма. В сумеречном воздухе носились лесные запахи и редкие крики птиц. Он сел на пригорок, прислонившись к прохладному стволу старого фригана. Отчего-то в этот раз он позабыл взять вина, наверное потому, что мысли его были заняты только одним. Неужели он не успел? Неужели Фавна, его Фавна, ушла из этих мест? Эта мысль терзала сердце царя, хотя он понимал - не сегодня, так завтра, но он найдет ее. Отрядит лучших разведчиков, даст им «архисекретные» задания и выследит девушку!

Но внезапно фригиец ощутил, что он не единственный человек в этой роще. Как тогда, в лесу, у стен родной Келены! Он поднялся и, минуя тенистые росчерки, образованные раскидистыми кронами исполинских маквисов, к нему навстречу вышла она.

- Я вижу, - сказала Фавна. - Ты сумел. Сумел стать подобным богу. От тебя исходит свет, как от бога!

- Да, о прекраснейшая из женщин, - ответил царь. Его сердце трепетало, ладони покрылись потом. Как же он любил ее! Он и сам себе не верил, что может любить женщину так сильно! Не хотеть, а именно любить, желать не ее тело (ну, не одно лишь тело), а ее всю, вместе с душой и всеми капризами!

- Но зачем? - она остановилась в двух шагах от него и в ее карих глазах мелькнуло сомнение. - Ведь это было непросто, стать подобным богу. А у тебя и так было все.

- Нет, - мотнул головой Мидас. - У меня не было тебя.

И он шагнул ей навстречу. Она тоже сделал шаг вперед, потому что чары змеиного князя рухнули. Мог ли Руния, великий черный змей, непримиримый враг рода людского, знать, что найдется безумец, у которого в долгу окажется древний бог? И что это безумец попросит не бессмертие и не великий дар, а странную, непонятную вещь, от которой, в сущности, ему не будет никакого проку. Но злу неведома природа добра, поэтому зло всегда проигрывает, так устроен мир.

Она положила руки на плечи фригийского царя, утонув в его медовых глазах. Ведь она тоже полюбила Мидаса, еще при первой встрече. Та любовь, что когда-то жила в ее душе, любовь ко всему окружающему, вернулась. И воплотилась в любовь к одному единственному человеку. Мужу, что подобен богу!

Мидас обнял Фавну, их губы слились в поцелуе, от которого царь Фригии впал в неописуемое блаженство, вспыхнувшее в нем ослепительным фонтаном и накрывшее весь окружающий мир. И в это мгновение каждый мужчина на земле, у которого была женщина, нежно посмотрел на свою вторую половинку. А каждая женщина, у которой был мужчина, вспомнила о том, как сильно любит его. Но потом произошло то, чего никто не мог предсказать, в том числе - мудрый Дионис, решивший, что ему удалось-таки обхитрить мироздание.

Даже богам известно, что нет ничего сильнее любви. Порой это чувство, свойственное лишь смертным, способно творить настоящие чудеса, пробивая любые барьеры, ломая любые препятствия, разрывая на лоскуты саму ткань реальности! В миг поцелуя Мидаса и Фавны произошло именно это. Любовь фригийского царя была столь сильна, что это слепящее чувство словно не знающее преграды копье вспороло тонкое полотно, отделявшую тело Мидаса от его души, с недавних пор - божественной. И небесное золото выплеснулось из него, обращаясь в золото мира смертных.

Фавна ойкнула и замерла. Мидас отстранился от ее губ, в одно мгновение ставших холодными и твердыми. Он с ужасом наблюдал, как по лицу его возлюбленной разбегается золотистая сетка с алыми прожилками. Вскоре золотая паутина оплела голову Фавны, спустилась по шее и заструилась ниже. На глазах у царя, который отказывался верить в происходящее, девушка обращалась в золотую статую.

Она не могла попрощаться с ним, попросту не успела. Не сказала, что ни в коем случае не злится на него. Ведь он подарил ей любовь, а вслед за любовью - то, о чем она мечтала не первую сотню лет. Он подарил ей покой!

Мидас закричал. Этот беззвучный крик на мгновение парализовал всю Вселенную, ибо столько боли и негодования было в том крике. Подобный богу упал перед золотой статуей на колени, он обнял ее, прижался к ней в надежде теплом своего тела растопить ледяной металл. Слезы градом бежали из его обезумевших глаз, но статуя не шелохнулась. Тогда Мидас воззвал к Дионису.

- Лживый ублюдок! - в неистовстве рычал царь. - Ты солгал! Вместо того, чтобы подарить ее мне, ты ее отнял! Отнял ту, что я любил больше всего на свете!

Он выхватил меч и стал рубить кусты, деревья, камни и землю. Он рассекал воздух, стремясь вспороть материю физического мира, попасть за его пределы, в мир богов, чтобы найти Диониса и добиться от него объяснений.

Под утро царь едва держал в руках свой меч, но не опускал его, он все еще пытался перерубить ствол фригана, под которым сидел минувшим вечером, мечтая о том, как встретит свою возлюбленную. Вскоре силы окончательно покинули его и он уснул. А когда проснулся, тут же отправился в таверну, чтобы напиться. Там он с удивлением обнаружил, что любой предмет, который он берет в руки, становится золотым. К счастью, это не распространялось на вино и еду, которых он не касался напрямую. Больше месяца Мидас пил, странствуя из одной таверны в другую. Ярость и боль изменили некогда прекрасные черты молодого лица, а дорожная пыль доделала дело - фригийского царя никто не узнавал.

Через месяц он вернулся в Келену, в свой дворец. Его сподвижники были счастливы, ибо полагали, что царь мертв. Но это был уже не их царь. Мидас приказал снести все статуи богов, сжечь все храмы, а любого, кого уличат в поклонении, он приказал казнить без суда. Фригия утонула в крови. Любимец народа, великий царь Мидас, для которого не было ничего превыше родной страны, превратился в жестокого тирана. И чем больше крови лилось, чем больше храмов горело, тем сильнее становилась его ненависть.

Даже боги знают, что ненависть - вторая после любви сила во Вселенной. Ненависть Мидаса была настолько всеобъемлющей, что она пропитала каждый атом его тела, каждый энергон его души. Ненависть царя заключила его душу в непроницаемую оболочку, которую ничто не могло преодолеть. Ничто. Даже смерть. Так царь стал богом.

Но даже в божественной ипостаси он не нашел Диониса. Он искал его в этом мире, и в другом, но древний бог исчез. Мидас нашел Силена, которого когда-то спас, и перерезал сатиру горло своим золотым мечом. Он шел от леса к лесу, от рощи к роще, безошибочно вычисляя логова сатиров и фавном. Он истреблял лесных духов, что служили Дионису. А когда устал, то вошел в быстроводную реку Пактол, лег на спину и закрыл глаза.

Мидас исчез, оставив после себя жестокое наследие, которое очень быстро обросло мифологическими подробностями, извратившими истину до неузнаваемости. А Фавна, ЕГО Фавна, в устах смертных стала богиней. Ее тысячи лет почитали в половине мира, от Родоса до земли Каркемиш, под именем Кибелы, Великой матери.

Но едва ли это могло унять боль Мидаса. Ведь он знал правду, он и боги. Боги, к которым он присоединился в своем бессмертии, но с которыми не хотел иметь ничего общего. Прошли тысячи лет, пока ненависть Мидаса не смягчилась, пока его боль не утихла. А потом он вернулся в мир смертных под новым именем. Он принял судьбу, которой никогда не желал. Принял и понял, что у смертных есть лишь одно устремление, лишь одна цель - это золото, богатство, деньги. И он позволил смертным сделать себя их новым богом. Богом, который воплощал их мечты. Богом, который дарил наслаждение. Богом, который не знал жалости. Богом, которого люди заслужили.

***

Мидас стоял у панорамного окна, спиной к Карну. Парень даже не заметил, когда царь поднялся с кресла. Он взирал на простиравшийся под ним город, он взирал на мир, в котором не было бога превыше ЗОЛОТА.

- Поэтому ты не хочешь присоединяться к Древним Богам? - нарушил тишину просторного кабинета надтреснутый голос Карна. Он будто все еще был там, тысячи лет назад, в далекой Фригии. - Потому что когда-то один из них предал тебя? Но ведь он не виноват в том, что произошло. Он не мог этого предсказать.

- Не мог, - эхом отозвался голос Мидаса, в котором вновь появлялись приторно-медовые нотки.

- Тогда зачем ты искал его? - не унимался Карн. Он хотел понять. Ведь Мидас был неглуп и пусть не сразу, но он осознал, что Дионис выполнил свою часть договора в полной мере.

- Сначала - чтобы разорвать в клочья, - честно признался Мидас, он так и не обернулся, все смотрел на ярко освещенный город. - Потом - чтобы просить совета, ведь он был мудрейшим из богов Асии, я верил, что ему ведомо решение. А потом... потом я искал его, чтобы просто посмотреть ему в глаза.

- Едва ли в этом был смысл, - уронил Карн. Неожиданно Мидас обернулся.

- Я тоже так подумал, когда пришел в себя, - сказал он. - И стал искать решение сам. И я нашел его. Пойдем.

Он направился в сторону мини-бара и Карн поспешил за ним. Мидас подошел к стене и коснулся ее рукой. Что-то щелкнуло в глубине кладки и стена плавно откатилась в сторону. Если не знать, что тут есть секретная дверь, ее попросту невозможно найти. Мгновение назад стена была абсолютно цельной, ровное золотисто-желтое покрытие без единой прорехи. А теперь в ней зиял стандартный дверной проем, только без двери.

Они ступили в темноту. На их присутствие среагировали световые датчики, и небольшая комната наполнилась мягким желтоватым светом. Прямо перед собой, посредине комнаты Карн увидел ее, золотую статую, что когда-то, без сомнения, была живым существом. Это Фавна, возлюбленная Мидаса, которую он превратил в золото. Она была совершенна, ни один мастер не смог бы отлить столь безупречный образ. Каждая ресничка, каждый крохотный волосок на ее теле застыли, запечатленные в благородном металле. Казалось, она сейчас моргнет золотыми веками, ее золотые губы шевельнутся и она заговорит.

Мидас подошел к статуе и нежно коснулся ее щеки своей рукой. Карн никогда не видел на лице бога подобного выражения, ни до, ни после. Он действительно любил ее, и даже тысячелетия страданий не смогли умалить его чувств к той, которой больше не было среди живых.

- Ее можно вернуть, - твердо сказал Мидас, отняв руку от золотого лица возлюбленной. - Это может сделать Сердце Хрунгнира. ТЫ можешь сделать это. Ты впитаешь силу артефакта и тогда твоей мощи должно хватить для того, чтобы золото вновь обратилось плотью.

- Я... - запнулся Карн. - Я постараюсь сделать это. Обязательно, как только получу Сердце. Но почему ты думаешь, что она захочет возвращаться? Быть может, она ждет тебя там? Там, где вам обоим пора было оказаться много тысячелетий назад?

- Зачем быть вместе там, если можно быть вместе здесь? - спросил в ответ Мидас. И Карн не нашелся, что ответить. - Ведь мы хотели, мечтали быть вместе именно здесь, а не где-то еще. И я, как прежде, царь. Только теперь моя Фригия - весь мир. И я подарю его ей. Как обещал.

- Это значит... - осторожно начал Карн.

- Да, это значит, что я присоединюсь к вам, - закончил за него Мидас. - Можешь передать Тоту, что я буду в нужном месте в назначенный час. И приведу с собой всех.

- Всех? - изумился Карн. - Это кого? Того джина, что сидит у тебя на ресепшне?

- А ты смышленый парень! - Мидас хлопнул его по плечу, Карн отскочил от его руки, как от огня и с ужасом воззрился на то место, которого коснулся Мидас.

- О, боишься повторить судьбу тысяч тех, кто имел глупость встать у меня на пути? - рассмеялся Мидас. - Не волнуйся, сейчас это не так просто. - Он постучал ногтем по чудному клыку, что висел у него на шее. - Видишь эту штуку? Ты будешь смеяться, но это клык дракона. Настоящего дракона, возможно - последнего. Не представляешь, сколько золота ушло на то, чтобы его добыть!

- Ну, я так понимаю, золото не было проблемой? - улыбнулся Карн.

- Золото - нет, - кивнул Мидас. - А вот время - это проблема. Даже когда ты бессмертен. Тем более, когда ты бессмертен. Только в кино бессмертные никуда не спешат, мол, впереди - вечность. Вечность, знаешь ли, имеет обыкновение проходить очень быстро.

- Возьму на заметку, - кивнул Карн и они покинули тайную комнату. Стена бесшумно вернулась на место.

Мидас не задержал Карна ни на минуту, более того - он фактически вытолкал парня из кабинета, сославшись на то, что ему, в общем-то, нужно управлять мировой финансовой системой.

Карн не возражал. Несмотря на то, что после истории, рассказанной Мидасом, он проникся к этому необычному богу некоторой теплотой, все же владыка золотых рек не вызывал у него особого доверия. На ресепшне огненно-рыжая девушка, которая, несомненно, была джином, скорее даже - ифритом, проводила Карна томным взглядом. А потом, когда он заходил в лифт, озорно подмигнула ему и провела своим на удивление длинным языком по полным, чувственным губам. В другой ситуации парень перехватил бы двери лифта. Но, во-первых, его ждала Нисса (старомодный романтик, верный до гроба и все такое!). А во-вторых... какая разница, что во-вторых, если есть веское «во-первых»?

Забившись вместе с шумящей толпой в вагон метро, Карн подумал о том, что, вероятно, у них все-таки есть шанс. Если Мидас согласился им помочь, пусть даже исключительно из личных побуждений, значит, он верит в победу Древних Богов. Это обнадеживало. С другой стороны, спартанцы Леонида тоже не особенно сомневались, что смогут остановить Ксеркса. В общем-то, так и произошло, да только никто из них не вернулся. И даже имен их история не сохранила.

Карн искренне надеялся, что Древних Богов (и, конечно, его самого) ждет более удачная развязка. Что ж, правду говорят - молодость наивна.

***

Оживление в митреуме достигло своего апогея. Выйдя из комнаты перехода, Карн едва не наступил на какого-то человекоподобного ящера. О таких ребятах он даже не читал, зато нечто подобное видел в серии «Древних Свитков». Ящер недовольно пробурчал что-то нечленораздельное (лишь бы не проклял, мелькнуло в голове Карна), отодвинулся со своим спальником подальше и надсадно захрапел.

Последний форпост Древних Богов был забит под завязку. В комнатах давно уже не хватало места, и прибывающих размещали прямо на полу. Сначала в главном зале, потом в бесконечных коридорах, а потом и здесь, на верхней галерее. Карн видел самых невероятных существ: ярких, пышущих нестерпимым жаром ифритов (в митреуме они ослабляли контроль над своими телами), тонких, казавшихся невесомыми сильфов, огромных бералаков, исподлобья косящихся на каждого проходящего мимо. Обособленно сидела группа чернокожих созданий, чьи глаза отливали матовыми белками без зрачков, а когда они улыбались, из под темных губ возникали бесчисленные ряды треугольных зубов. Тут были даже некроманты, высокие и тощие ребята в мешковатых хламидах, с черными кругами у глаз и мертвенно-бледной кожей. В их компании терся гаруспик, которого Карн запомнил по той памятной беседе у фонтана.

- Прошшшшу прощщщения, - Карн аж подскочил, услышав приближающееся шипение. Он резко обернулся. Перед ним стоял высоченный наг, выше пояса - вполне себе человек, только четыре руки вместо двух. Ниже пояса это была натуральная змея ужасающих размеров. - Я Полозззз, рад познакомиться с тобой, Карн.

- И я рад, - Карн нерешительно протянул Полозу руку, но тот пожал не ладонь, а предплечье. - А вы разве... извините, если мой вопрос покажется глупым, но вы разве на нашей стороне?

- Мой род вссссегда был на сссстороне людей, - гордо прошипел змей. - Вероятно, вы имеете ввиду нагов-отссссступников. Их ещщще назссывают чшшерными нагами.

- Вероятно, да, - кивнул Карн, откровенно разглядывая змея. Тело Полоза бугрилось жгутами мышц. Его кожа была естественного человеческого оттенка, разве что чуть сероватая, а ее структура чем-то напоминала камень. Лицо тоже было человеческим, лицо немолодого статного мужчины с мощными надбровными дугами, широкими скулами и узким подбородком. Черные прямые волосы ниспадали на плечи и только глаза выдавали змеиную суть нага - у него были вертикальные зрачки, напоминающие маленькие зеленоватые кристаллы.

- Не ссссмею большшше отвлекать вассс, - прошипел Полоз, чуть склонив голову. - Я лишшшь хотел засссвидетельсствовать ссссвое поччшштение. Всссе наги... всссе выжшшившшие наги, будут битьсссся за вассс!

- Благодарю, уважаемый Полоз, - Карн закивал и поспешил сбежать от змеи. Пусть даже эта змея заверяла его в своей преданности, все же это была змея. С другой стороны, на месте Ангелов я бы отнюдь не жаждал встречи с таким противником, подумал Карн.

Он толкнул дверь в библиотеку и не ошибся, предположив, что «генералитет» находится там. Разумеется, в библиотеку прибывающих не пускали, несмотря на то, что места в митреуме становилось все меньше. Тот и Эрра единогласно приняли решение о том, что они никого больше не пустят в лабораторию и библиотеку. Не то, чтобы они боялись предательства. Вряд ли среди тех, кто пришел сюда, будут предатели. Те, кто хотел примкнуть к Ангелам, уже давно сделали это, у них были тысячи лет, чтобы принять окончательное решение. Сюда пришли те, кто выжил. Те, в ком еще теплилась надежда. Иллюзорная и все-таки надежда.

Забавно, подумал Карн, поочередно здороваясь с Тотом, Эррой, Рокеронтисом и Локи, а ведь это у смертных принято надеяться. Чаще всего - на чудо, или на богов, что по сути - одно и то же. Только теперь все боги надеются на одного смертного. Как говорится - нарочно не придумаешь.

- Он согласен? - Тот бросил на Карна короткий взгляд.

- Согласен, - кивнул парень. Едва уловимый вздох облегчения донесся со стороны Рокеронтиса. Оно и понятно, ставки высоки, как никогда.

- Это хорошо, - Эрра даже позволил себе улыбку по такому случаю. - Как прошло?

- Он мне поведал свою историю, - сказал Карн, усаживаясь на стул с широкой спинкой. - О том, как... стал таким.

- Печальная история, - Эрра прищурился. - Значит, ты знаешь, как он относится к нам, к другим богам. И что заставило его согласиться?

- Он сказал, что если я получу Сердце Хрунгнира, то смогу вернуть ему Фавну, - ответил парень.

Удивительно, но хотя он так и не смог уснуть в поезде (все время думал о Мидасе и его истории), разум работал четко и прозрачно, а тело наполняла жажда действий. Понятно, митреум, его благотворное воздействие на организм и все такое, но обычно усталость все равно ощущалась. Как позже объяснил ему Тот, из-за обилия «свежей крови» митреум был переполнен жизненной энергией, и он, не скупясь, раздавал ее всем присутствующим. Грубо говоря, если один был бодр и свеж, а второй сильно утомился, митреум как бы «уравнивал» их состояния. А так как большинство присутствующих относились к категории богов (или вроде того), то энергия каждого из них значительно превосходила объем жизненных сил смертного. Тем более, они все пришли сюда заряженные, готовые к бою. В них кипела ярость, жажда битвы. Поэтому в Карна и вливались потоки силы, от которых его в буквальном смысле «перло».

- Это вряд ли, - устало вздохнул Эрра и опустил глаза.

- Не понял? - удивился Карн. - Вы что-то знаете об этом?

- Надо ему сказать, - процедил Локи, вроде как ни к кому и не обращаясь. Карн внимательно посмотрел на Эрру, тот опустил глаза. Тогда он уставился на Тота.

- Мы знали, чего он хочет больше всего на свете. Ради чего он готов поступиться собственными принципами, собственной ненавистью ко всем нам, которая, кажется, давно стала смыслом его существования, - проговорил Тот после минутного молчания. - Тогда мы направили к нему Локи. Он принял облик кельтского жреца, достал для Мидаса уникальный амулет, который мог блокировать выход энергии Дуата из его физического тела.

- И заодно подбросил ему идею о том, что Фавну можно вернуть, - продолжил Карн. - Локи рассказал ему о Сердце Хрунгнира, о Страннике и о его силе. Поэтому он хотел увидеть меня лично, убедиться в том, что я действительно Адхва-Га.

- Верно, - согласился Тот, но взгляда не отвел. Его металлические глаза будто бросали Карну вызов, спрашивая «Смеешь ли ты осуждать нас? Нас, почти истребленных, потерявших всякую надежду?».

- Но это ложь, так? Даже с Сердцем Хрунгнира я не смогу вернуть ее, верно? - Карна эта ситуация больше шокировала, чем злила. До сего момента Древние Боги казались ему честными, светлыми, если хотите - НЕПОГРЕШИМЫМИ. Но оказалось, что и они не идеальны. Они тоже лгут, когда им выгодно, даже себе подобным.

- Мы не знаем, - ответил бог мудрости и, наконец, отвел глаза. - Никто не знает, что случится с тобой, когда ты возьмешь силу Сердца. В пророчестве говорится, что мощь твоя станет несоизмерима. Но что это значит - трудно предугадать. Быть может, ты действительно сможет возвращать мертвых.

- То есть это все-таки не ложь? - ухмыльнулся Карн. - Ты хочешь сказать, что вы не используете Мидаса? Не манипулируете его чувствами, его любовью?

- Слишком громкие слова, парень, - вступил в разговор Эрра. Карн даже не взглянул на него. Он смотрел на Тота, который, безусловно, все это давно спланировал. - Ты слышал лишь его собственную версию. Со слов Диониса все произошло несколько иначе.

- А где, кстати, Дионис? - Карн будто вспомнил что-то важное. - Ведь он так и не виделся с Мидасом с тех пор, как сделал его «подобным богу»? Насколько я понял, в происшедшем не было его вины, так почему он не встретился с ним? Почему не объяснил?

- Потому что ему было не до Мидаса, - ответил Тот. - Он был первым из нас, кто почувствовал неладное. В тот самый момент в этот мир пришли Иные Боги. Они еще не выступали в открытую, просто разведывали, готовились к вторжению. Дионис понял это и пытался предупредить остальных, но ему никто не поверил. Думали, древний бог совсем выжил из ума, он в последнее время слишком злоупотреблял своим варевом.

- И он отправился к ним, в одиночку, - резюмировал Эрра. - Намеревался договориться с ними, либо вернуть их туда, откуда они пришли. С тех пор его никто не видел.

- Но... Мидас ведь не знает об этом, - Карн был шокирован во второй раз за этот короткий разговор. Опять Санта-Барбара! - И никто ему не сказал?

- На тот момент никто не хотел приближаться к нему, зная его отношение к нашему роду, - проговорил Эрра, рисуя на крышке деревянного стола замысловатые узоры. Пальцем. - Мы даже не знали предела его возможностям, ибо он сам по себе - ошибка, баг системы, его не должно было быть. А потом... потом началась война. И уже было не до Мидаса с его выкрутасами.

Повисло неловкое молчание.

- Ладно, - Карн осмелился нарушить застоявшуюся тишину. - Я понял, сейчас не лучшее время, чтобы разбираться в этом. Главное, что он с нами.

- Верно, - Тот внимательно посмотрел на Карна. Что-то было в его взгляде, что-то выискивающее. Будто бог мудрости увидел старого друга, но никак не мог узнать его. - Скажи, ты никого не встречал по пути? Кого-то... необычного?

- Забавно, что ты спросил, - удивился парень. - По пути в столицу со мной в купе действительно ехал странный тип. Мы с ним изрядно поднакидались...

И он рассказал им о Салаве. О пьяных разговорах и о том, как его удивительный попутчик покинул поезд весьма неординарным образом.

- Он еще прокричал что-то вроде «Передавай привет моему названному братцу», и спрыгнул с поезда, хлопнув дверью. Замок сам защелкнулся, я еще подошел - проверил, - закончил Карн свой недлинный рассказ. Оказалось, что с того вечера он не так уж много помнит.

- Вот хрен шакала! - выругался Тот. - Это был мой брат, Сет. Он исчез лет триста назад. Все думали, что Иные убили его, как и Гора. Как и Маат, и еще многих других богов из этого региона. Он ничего тебе не давал?

- Нет, ничего, - задумался Карн. - Хотя... после него в купе осталась газета со сканвордами и вот этот карандаш со странным навершием.

Карн извлек из кармана карандаш, который достался ему от Салавы... то есть от Сета. Он протянул карандаш Тоту.

- Его то я и почувствовал, - едва слышно проговорил Тот. - Но почему-то не сразу.

Он передал карандаш Эрре. Было так забавно смотреть, как Древние Боги рассматривают обыкновенный карандаш, точно какую-то диковинку. То есть, понятно, что на деле карандаш совсем не обычный, но со стороны... Карн не удержался и прыснул в кулак. Рокеронтис поддержал его смешком, видимо, подумал о том же.

- Не могу понять, - процедил Эрра, возвращая карандаш Карну. - Но это определенно артефакт. Странные шутки у твоего братца, Тот.

- Я бы сказал - своеобразные, - отозвался бог мудрости. - Тем более, что брат он мне вовсе не по крови. Карн, ты будешь удивлен, но это действительно артефакт, правда, неясно какой именно и почему в Ра у него такой облик. Можешь оставить его в митреуме, можешь носить с собой, но - на свой страх и риск. Вряд ли Сет желает тебе зла, но что это - я не знаю.

- А это не может быть... магической бомбой замедленного действия? - подал голос Локи. - Я как-то сам развлекался такими сюрпризами...

- Это может быть чем угодно, - прервал его Тот. - Сет всегда был хитер. И могущественен. Он - один из немногих богов, научившихся (кстати, от меня) скрывать свою сущность. Поэтому ты и не признал в нем бога, Карн.

- О, как! - хмыкнул Песочный человек. - И много таких?

- Вторым был Гор, - ответил Тот. - Третьего вы все имеете честь знать. Это Один. Теоретически могут быть и другие.

Карн краем глаза заметил недвусмысленную улыбку, мелькнувшую на лице Локи. Заметил, но ничего не сказал. Его все эти игры богов уже порядком достали.

- Ладно, - Эрра медленно поднялся из-за стола. - Это все сейчас не так важно. Мидас с нами, это главное. Сет жив, и это тоже немаловажно, кто знает, быть может, он присоединится к нам, такой союзник не помешает. Карн, мы атакуем Гелиополис утром, через двенадцать часов. К этому моменту в митреум прибудет еще несколько богов. С остальными мы встретимся уже на равнине.

- На равнине? - удивился Карн.

- Ага, - кивнул бог войны. - Несмотря на то, что Гелиополис находится в мире между мирами, география там вполне привычная. С трех сторон города бездонный провал, с четвертой стороны к нему примыкает широкая равнина. Наш скандинавский друг, в смысле - Один, настоял на том, чтобы равнину назвали Вигрид.

- Это ясно, - улыбнулся Карн. - Вёльва нашептала Всеотцу, что Рагнарёк будет проходить непременно на равнине Вигрид.

- Именно, - кивнул Эрра. - Что-то ты действительно знаешь, парень, но сейчас важно другое. Поэтому молчи и слушай.

Он развернул на столе ватман. Карн не сразу понял, что это была не обычная бумага. Это был библиос, он же - папирус. Судя по всему - очень старый, не пожелтевший от времени, а натурально желтый, почти коричневый. На нем была изображена схема города-крепости. Эрра помолчал пару минут, пока Карн сумел разобраться в хитросплетениях разнонаправленных линий.

Странная схема напомнила ему картинки типа «найди скрытое изображение», такие в его школьные годы печатали на обложках дневников и тетрадей. Нужно было расфокусировать зрение, и если правильно подобрать расстояние, бессмысленная последовательность идентичных узоров превращалась в трехмерный рисунок. На папирусе было примерно то же самое, но как только парень сообразил, что к чему, как только увидел первое «скрытое изображение», тут же стало ясно, что есть и другие «уровни». Он снова всмотрелся в желто-коричневый листок, экспериментируя с расстоянием и ракурсом. Потом увидел вторую «скрытую картинку», потом еще одну. В итоге он насчитал семь «уровней» изображения.

- Вижу, ты сообразил, - кивнул Эрра, внимательно наблюдавший за Карном.

- Их тут семь? - уточнил парень.

- Верно, - кивнул бог войны. - В реальном Гелиополисе их тоже семь. Только это уровни внутри пространства. Это частный случай геометрии Римана, но сейчас не забивай себе голову теорией, о ней, если нужно, потом расскажет Тот.

- Если «потом» придет, - мрачно усмехнулся Локи, но на него никто не обратил внимания. Никто, кроме Карна, который, однако, был слишком поглощен изучением схемы.

- В общем, в Гелиополисепересекаются семь пространств, - продолжил Эрра. - Переходы между ними осуществляются естественно, через двери, арки или порталы. Ты не заметишь никакой разницы. Запомни лишь узловые точки, их тоже семь. Каждая из этих точек может переместить тебя в любую из семи реальностей. Они находятся здесь, здесь, тут...

Он ткнул пальцем в семь разных мест на многомерной карте. У Карна всегда была неплохая память, особенно - зрительная. Он быстро прикинул, к чему привязать расположение точек. Ага, первая - прямо возле башни, вторая - слева от входа, третья - у небольшого прямоугольного здания...

- Я повторю их расположение позже, - пообещал Эрра. - Вообще, я сомневаюсь, что тебе это понадобится, по плану мы все время будем вместе, но - кто знает. Я уверен в наших воинах, но произойти может все, что угодно.

- Да я запомнил вроде, - кивнул Карн. - Я даже вижу, где находится Башня Солнца.

И он указал на небольшое округлое сооружение в правой части карты.

- Почти, парень, - поправил его бог войны. - Это Башня Луны, и это первое место, куда мы должны попасть. Там находится Сердце Хрунгнира. Башня Солнца слева, - и он указал на такое же точно сооружение, расположенное в левой части города, у самой стены. - Это здесь. Здесь находится Нисса и другие пленники.

- Ты думаешь, без помощи артефакта нам не удастся туда пробиться? - Карн, естественно, хотел в первую очередь вытащить Ниссу. Однако он понимал, что стоит позволить чувствам взять верх, и он может совершить новую ошибку. Ошибку, которая станет фатальной для многих.

- Дело не только в этом, - отрезал Эрра. - Мы полагаем, что в Башне Солнца также находится что-то вроде управляющего центра, вырубив который, мы выведем из строя оружие Иных Богов, которое позволяет им подчинять себе Ангелов. Но сделать это можешь только ты, и только - обладая силой Сердца.

- Я прошу прощения, - Карн покосился на Тота. - Но какой идиот расположил центр управления своей армией в тюрьме?!

- Все не так просто, - Тот загадочно поводил губами. - Тюрьма и управляющий центр находятся в Башне Солнца, это так. Но - в разных реальностях, в тюрьму можно попасть лишь через реальность Башни Солнца, в центр - через ту, что расположена ниже.

- Тогда... - Карн хотел задать очевидный вопрос, но бог мудрости опередил его.

- Но есть «кротовая нора», о которой никто не знает, - сказал Тот. - Никто, кроме меня и Сета. Потому что мы проектировали Гелиополис. Одна из камер позволит нам попасть прямо в центр управления.

- Почему ты так уверен, что Ангелы не вычислили эту нору? - спросил Карн, внимательно всматриваясь в карту. - Ведь они владеют Гелиополисом не первый год.

- Потому что ее невозможно отследить, - твердо сказал Тот. - И потому что там стоит мой аварийный маяк, который оповестит меня, если кто-то воспользуется проходом. Поэтому я и боялся, что Сет мог быть захвачен Ангелами. Он силен, спору нет, но нам неведомы технологии Иных Богов, полагаю, они способны расколоть любого.

- Продолжим, - обратил на себя внимание Эрра. - Гелиополис - это город-крепость, лучшее, что я когда-либо видел со стратегической точки зрения. У него есть лишь одно слабое место - у него нет слабых мест. Это значит, что мы будем атаковать в лоб, всеми силами, войдем через главные ворота. Другого варианта у нас просто нет.

- Нехитрый план, - хмыкнул Карн и посмотрел на Тота. - Все так просто?

- Так просто, - ответил бог мудрости. - Гелиополис - город богов, и у него действительно нет брешей в обороне. На это мы и надеемся. Надеемся, что Иные Боги настолько уверены в неприступности города, что не станут стягивать к нему дополнительные силы.

- Как только войдем, нас поддержит Всеотец, - продолжил Эрра. Его палец прочертил широкую дугу слева от крепости. - Он атакует отсюда, во фланг обороняющимся. Он будет стоять во главе Асгардрейден, войска мертвых, чтобы перемещаться, им не нужна твердь под ногами.

- Что-то вроде штатной авиации, - вставил слово Локи. Карн улыбнулся.

- Что-то вроде, - кивнул Эрра. - Потом будем действовать по обстоятельствам. В какой-то момент нам понадобится подкрепление и тогда мы разыграем свой последний козырь - Мидаса. Быть может, нас остановят еще на подходе к Башне Луны, может, позже. Я лично надеюсь, что до Башни Солнца мы дойдем сами.

- Надежда - первый шаг на пути к разочарованию! - процитировал Рокеронтис слова одного вымышленного персонажа. Локи аж хлопнул в ладоши.

- Рад, что вы сохраняете присутствие духа, друзья, но закройте хавальники! - рявкнул бог войны. - Я лучше вас всех понимаю, насколько гиблая это затея! Но вариантов действительно нет. Может, Мидас понадобится нам еще у ворот. Я не знаю. Никто никогда не атаковал Гелиополис! Никто со времен Великой войны не бросал вызов Иным Богам в открытую. Мы ничего не знаем о том, что ждет нас. Но я уверен в одном. Многие из них будут мертвы к завтрашнему вечеру, - он мотнул головой в сторону закрытой двери, имея ввиду богов и мифических созданий, что собрались в митреуме. - Если не все. Только вот никто из них не пожалеет об этом. И дело не в надежде. Дело даже не в чести. Дело в нас самих. Дело в том, что это наш мир.

- Прости, Эр, - Рокеронтис поднялся со стула и внимательно посмотрел на бога войны. - Пусть я моложе вас всех, но не думай, что я не понимаю происходящего. Я понимаю. А смеюсь потому, что я так привык. Я привык улыбаться, трахая девок. Я привык улыбаться, отнимая жизни. И я буду улыбаться, когда придет мое время.

- Лучше не скажешь, - Локи тоже поднялся и встал рядом с Песочным человеком. - Я тоже сделал свой выбор, уже давно. Иначе не искал бы подступы к Гелиополису, иначе не искал бы Всеотца. И пусть мне нет дела до этого мира, мне есть дело до тех, кто его населяет. Это мир людей и богов. Древних Богов, созданных этими людьми. А та мразь, что пришла сюда извне и насадила тут свой религиозный изврат, должна быть стерта из истории. Либо будем стерты мы.

- Впервые вижу тебя таким серьезным, - Рокеронтис выпятил нижнюю губу и сдвинул брови.

- Ты тут говорил о том, что будешь улыбаться, когда твое время придет, - нашелся бог огня. - Так гляди, допиздишься, и оно придет прямо сейчас!

На том и порешили. Эрра еще раз показал Карну, где находятся узловые точки Гелиополиса, и все разошлись. Парень отправился в душ, потом - в свою комнату. Разумеется, его «потеснили». Теперь в и без того небольшой комнатушке помимо Карна ютился ифрит, две кицунэ и темный альв. Компания, надо признать, колоритная. Кицунэ дрыхли без задних ног прямо на полу, укутавшись в свои золотисто-рыжие хвосты. Ифрит и альв при виде Карна поднялись и почтительно поклонились ему. Он ответил тем же и пожал им руки. Ладонь ифрита была обжигающе-горячей. Тонкая, но сильная пятерня темного альва напротив, оказалась мертвенно-ледяной.

Карну даже стало как-то не по себе оттого, что он будет спать на кровати, а остальные - в спальниках на полу. Но ифрит и альв резко запротестовали насчет того, чтобы поменяться местами. Ифрит сослался на то, что ему нигде не холодно. Альв же сказал, что привык к холоду камня и попросту не сможет уснуть в теплой кровати.

Вообще, альв выглядел достаточно интересно и Карн удивился, как этот парень сумел добраться до митреума. Разве что - через Лимб. Цвет его кожи находился на самой границе глубокого темного пурпура и насыщенного эбена. Волосы - идеально белые, будто мучные. Глаза - красные, как у альбиноса. И уши, разумеется, чуть заостренные. Ну, классический такой темный эльф из ДнД.

Альв и ифрит о чем-то переговаривались вполголоса, Карн не вслушивался. Он думал о том, что завтра всем им предстоит очень долгий день. День, которого они ждали добрую тысячу лет. Шанс отомстить и вернуть этот мир его законным владельцам. Но не богам, а людям. Что удивительно, ведь эта война в действительности велась не за богов, не за Дуат. Это война за мир смертных, Ра. Ведь, как объяснял ему Тот, именно Ра составляет костяк мироздания, это основа основ, базис. Древние Боги становятся слабее, потому что слабее становятся смертные.

Все более меркантильные и эгоистичные люди перестают к чему-то стремиться. Материализм убивает всякую веру. Но не ту веру, о которой толкуют с экранов телевизоров и в церквях. Сегодня церковь - последнее место, куда стоит идти за верой. Последнее место, куда стоит идти за богом. Речь идет о той вере, которая есть знание. Ты веришь не потому, что не знаешь и не можешь постичь. Ты веришь как раз потому, что знаешь, точно знаешь. Это тот самый миг, который пророчил (или вспоминал?) Кларк, - когда магия становится наукой.

И будет Великая битва. Битва за мир людей, но на равнине Вигрид свою бессмертную кровь будут проливать боги. И это, наверное, правильно, ведь за тем люди и создавали богов: чтобы те защищали их от внешнего мира, злого и агрессивного мира за пределами «пещеры». Теперь люди считают, что в богах больше нет необходимости. Но так ли это? Быть может, их заставляют так считать? Потому что вор уже в доме, он уже добрался до самого главного и стал хозяином положения. Он сжег все книги, уничтожил те достижения, которых добились люди, и заставил их поверить в то, что никаких достижений не было. Через газеты, телевизор, интернет он поселился в голове человека и поколение за поколением по крупице вынимал из закромов сознания правду, память.

Теперь, видя все это со стороны, Карн не понимал, как можно было так ошибаться? Как он столько лет жил в системе, главная цель которой - уничтожить его, как личность? Как человека свободного, мыслящего, творящего! У которого есть свой мир и свой бог! Как можно поклоняться мертвым? Как можно рабски молить о пощаде? Ведь это верх эгоизма - веди себя хорошо ЗДЕСЬ, чтобы ТАМ тебе зачлось. Не лги, не кради, не прелюбодействуй ТУТ, чтобы ПОСЛЕ у тебя всего было вдосталь. И ведь ОНИ поступают именно так! Разбивают лбы о брусчатку, целуют кости, постоянно осеняют себя знаком, о происхождении которого никому из них ничего не известно! Лицемеры, большинство из них никогда не открывали книгу, которую они считают священной, и НИКТО из них не живет так, как им предписано жить их ГОСПОДИНОМ. Они такие, потому что такими НАДО БЫТЬ. Они добрые, потому что надо быть добрыми. И они пытаются сделать других такими же, ведь им и это «зачтется». Плюсанется в карму.

С этими невеселыми мыслями Карн заснул. Однако спал он на удивление хорошо и спокойно. Ифрит с альвом, кажется, бубнели до утра. Но это уже их проблемы. Лично он собирался раздавать пиздюлей Ангелам на трезвую голову.

***

Они уходили группами по тринадцать за раз. Это был предел, большее число сущностей Вик не мог переправить в Лимб одновременно. По идее последняя группа должна была измотать его донельзя, но юный шаман потребовал, чтобы Тот составил для него стимулирующее зелье. Что-то на основе настойки женьшеня. Часов через двадцать он упадет, как подкошенный, и проваляется так с неделю. Если, конечно, выживет в бойне, что им предстояла.

Первыми ушли наги. Их князь, Шеша, попросил Эрру, чтобы его воины стали авангардом армии Древних Богов. Бог войны не хотел рисковать нагами, это был его козырь, своеобразный мифический спецназ. Он предполагал, что в Лимбе их могут ждать. И его сомнения подтвердились. В месте перехода нагов атаковали Ангелы. Их было почти три сотни, первая группа нагов полегла едва ли не в полном составе, выжили только двое, Шеша, который не собирался отсиживаться за спинами своих воинов, и его правая рука - Полоз.

Но первая группа сделала главное - они сумели укрепиться, создать плацдарм, прикрывая вновь прибывающих. Как только последняя группа нагов покинула митреум, Шеша нанес акцентированный удар в сосредоточение ангельских порядков. Семьдесят два нага бились с тремя сотнями ангелов и к тому моменту, как Тот, Рокеронтис и Карн оказались в Лимбе, оставшиеся в живых пернатые твари уносили ноги. Их выжило чуть больше двух десятков, наги потеряли четырнадцать бойцов. Услышав эти цифры, Карн не мог не подивиться отваге и воинскому умению змеев.

Вслед за нагами пошли джины и ифриты, за ними сатиры, дриады, фавны и все дети леса. Потом в Лимб выдвинулись альвы, их темные братья, исландские духи стихий. За ними великий восточный дракон, Ямата-но ороти, который в Лимбе смог принять свой истинный облик, повел остатки своего народа - несколько жарохвостых кицунэ, объединенную группу сагари и гаки, двух инугами, целый отряд тенгу и, конечно, они, огромных звероподобных воинов, которые, как говорят, в бою не уступали нагам.

Шествие японских отрядов замыкал неповоротливый гашадокуро, огромный, под тридцать метров высотой, бесформенный скелет, который постоянно рыгал какой-то вонючей дрянью. Как Ямата-но ороти уговорил эту тварь пойти в бой против Иных Богов, для всех осталось загадкой.

Папа Легба вел за собой группу конгамато и нескольких медведей Нанди. Потом шли представители других мифологий, их было меньше. Всего армия Древних Богов, покинувших митреум, насчитывала семьсот двадцать воинов, минус погибшие наги.

Они шли через Лимб быстро и молча, их вел Рокеронтис, потом к авангарду присоединился Вик. Он покинул митреум вслед за арьергардом - группой волкодлаков, которых прислал Велес. Полулюди-полуволки, обладая сверхъестественным чутьем и невероятной реакцией, должны были прикрывать тылы.

Карн шел вместе с Тотом и Рокеронтисом, над ними парили несколько огненных фениксов. Эрра шел впереди, с нагами, Локи затерялся среди своих исландских товарищей.

По пути Карн случайно бросил взгляд на разваливающееся (как и все в Лимбе) здание «Клиники женского здоровья». В реальности под вывеской была надпись «С нами вы получите полноценную семью», которая вроде как должна была намекать на то, что сие учреждение действительно помогало женщинам забеременеть. Но Лимб, как всегда, был беспощаден ко всякой лжи, здесь надпись гласила: «Ваше горе - наша зарплата» и внизу кривая приписка «Кто знает, вдруг повезет!»

Они несколько раз спускались в какие-то катакомбы, Вик и Рокеронтис отлично знали путь и вели армию на удивление оперативно. С другой стороны, в этом не было ничего удивительного, ведь здесь нет тех, кто идет на бой не по своей воле. Каждый бог, каждое мифическое создание, что чеканило шаг рядом с Карном, отлично понимало, куда и зачем оно идет. Поэтому никто не тормозил, все были максимально собраны и дисциплинированы. Лишь вечно пьяные лепреконы где-то позади орали похабные песни об Иных Богах и их матерях, которые, если верить этим невысоким коренастым бородачам, были теми еще извращенками, не отказывающими в сексе никому и никогда.

А потом они покинули Лимб, просочившись в «кротовую нору», о которой даже среди богов мало кто знал. Небо сменило цвет с багряного на розово-золотистый, здесь всегда светило солнце, закатное. А может - рассветное.

Перед собой Карн увидел огромную равнину, поросшую низкой травой. То тут, то там из травы вздыбливались изрядно пожеванные временем каменные валуны. А по другую сторону равнины стоял Гелиополис. Его башни, выполненные из драгоценных камней, о которых смертные даже не слышали, отливали всеми цветами радуги и слепяще отбликивали солнечные лучи. Казалось, город вздымается до самых небес и с первого взгляда его структуру трудно было понять. Как в детской книжке, снова подумал Карн. Он расфокусировал зрение и быстро уловил отдельные «уровни» города. Семь реальностей необычной архитектуры переплетались в одну, и от нагромождения башен, анфилад, мостов и арок с непривычки рябило в глазах. И все же Гелиополис был великолепен.

Армия Древних Богов вышла из Лимба на окраине леса и остановилась. Через некоторое время из лесного массива выдвинулась еще одна группа существ. Впереди шли рослые крепкие воины, не менее двух метров ростом. Их доспехи сияли не хуже стен Гелиополиса. Их вели Велес, Перун и еще один славянский бог, которого Карн вначале не признал. На нем не было доспехов, он шел, гордо вскинув голову с могучей седой бородой. Белая льняная рубаха и белые льняные штаны - вот и вся его одежда. В руках он держал огромный молот, а его глаза сияли небесной голубизной. Это был Сварог.

Армия славянских богов и мифических созданий примкнула к ним с правого фланга. Там были огромные древоподобные существа, скрипевшие при каждом шаге, крылатые псы под три метра в холке, полулюди-полукони с короткими луками, конные воины в красных плащах с огромными копьями и каплевидными щитами, на которых золотом были выведены коловраты. Всего здесь было триста двадцать бойцов.

Левый фланг прикрыли появившиеся будто из ниоткуда существа и боги с американского континента. От основной группы отделилась одинокая фигура - Кукулькан. В Лимбе он сбросил маску и явился в своем истинном облике. Высокий человек, одетый в просторную хламиду из разноцветных перьев с длинным костяным копьем. Несколько древних нагвалей поклонились ему, приветствуя своего лидера. Кукулькан ответил шаманам сдержанным кивком.

Эта группа была наиболее разношерстной, в ней смешали мифологические создания коренных народов Америки и более поздние фольклорные образы. Ругару стояли в одном ряду с Зубными феями, которые на деле оказались не такими уж и мирными созданиями. Позади них сомкнули ряды Йа Лороны, вендиго и чупакарбы, мрачные лечузы, шерстистые ауисотли и несколько калупаликов, которые, по идее, были амфибиями.

Так армия Древних пополнилась почти на пять сотен воинов. Карн продвинулся вперед, к Эрре. Рокеронтис ушел на левый фланг, Локи остался где-то в центре.

- Что ж, - мрачно сказал бог войны. В этот раз на нем был вовсе не кичливый пиджак, а красные доспехи из матовой стали. Он сжимал свой полуторник обеими руками. - Пора в бой.

- Вот так сразу? - опешил Карн. - А... ну, не знаю... переговоры?

- Не будет никаких переговоров, - мрачно усмехнулся Эрра. - Все уже сказано.

- Скажи им, - Тот, облаченный в просторный хитон коричневого цвета с Глазом Гора на груди, внимательно посмотрел на Эрру. - Они, конечно, готовы, но твое слово много для них значит.

Бог войны вздохнул. Сколько раз он шел в бой, ведя за собой бесчисленные легионы смертных и существ, в реальность которых давно уже никто не верит? Сколько воодушевляющих речей он произнес за минувшие тысячи лет? Не имеет значения, ведь слова, сказанные сегодня, будут самыми сложными и самыми важными в его жизни.

Эрра свистнул и молодой сфинкс вспорол воздух над разношерстыми рядами воинов, пришедших сюда из разных концов земли, из разных времен и культур. Его могучие крылья сделали всего несколько взмахов и зверь с львиным телом легко и грациозно опустился возле бога войны. Тот говорил, что обычно сфинксы не вмешивались в конфликты богов, но в этот раз все изменилось, и таинственные создания, уже давно покинувшие Ра и привыкшие жить в Лимбе, присоединились к Древним.

Бог войны схватился за золотистую гриву сфинкса, на котором тоже были доспехи - латные элементы лазурного цвета, прикрывавшие лапы, грудь и живот, и в следующий миг одним неуловимым движением вспрыгнул на спину могучего существа. Сфинкс взмыл в небо, потом камнем рухнул вниз и завернул широкую дугу, пролетая над всем войском. Его встретил рев сотен глоток и одобрительные крики, прозвучавшие на десятках языков и наречий. Наконец, сфинкс замер перед воинами в десятке метров над землей.

- Братья! - начал Эрра и от его голоса содрогнулась не только равнина, но и стены предвечного Гелиополиса. - Все вы знали, что этот день придет. А те, кто не знал - надеялись и верили в него. Но также каждый из вас знает, что для большинства из нас этот день станет последним. Погибнув здесь, сегодня, боги не переродятся снова, как это бывало раньше, а наши храбрые воины не смогут встать с нами плечом к плечу в Дуате. Ибо оружие Иных Богов способно испепелять души бессмертных. Умирая здесь, каждый умрет навсегда.

Карн внимательно посмотрел на тех, кто стоял рядом с ним. На дриад и джиннов, на они и вендиго. Все они, конечно, отлично знали, что их ждет. И никто не изменился в лице, лишь глаза ифритов полыхнули ярче, лишь козлоногие сатиры яростно притопнули копытами.

- Я буду честен с вами, братья, - продолжал Эрра, ставший в этот миг истинным богом войны, воплощением яростной битвы. Тем, кто зажигал огонь в сердцах. Тем, за кем шли и за кого умирали без тени сомнений. - Я не знаю, что ждет нас там. Я не знаю, сколько воинов собрали Иными Боги. Я не знаю, впервые за свою долгую жизнь я действительно не знаю, сумеем ли мы победить. И той мрази, что скрывается за стенами Гелиополиса, города, что некогда был знамением нашего величия, известны мои сомнения. Но Иные Боги при всем своем могуществе, при всех своих технологиях, которых не было у нас даже в период «золотого века» людской истории, не знают одного. Они не знают, что я - верю. Верю в то, что этот день войдет в историю Вселенной не как последний день доблестно павших Древних Богов. Не как день, когда не сумевшие склонить головы встали во весь рост в последний раз. Я верю, что беспредельный космос запомнит этот день, как день Рагнарека, день гибели богов, ИНЫХ БОГОВ!

Карну показалось, что он оглох. Настолько неистовым и невероятным был многоголосый рев, восставший подобно приливной волне над равниной Вигрид. Медведи Нанди Папы Легбы и волкодлаки Велеса рычали, разбрызгивая желтую пену. Витязи в красных плащах били древками копий в свои каплевидные щиты и этот звук был громче и страшнее тысячи громов. Сфинксы и тенгу в неистовстве покидали свои места в разрозненном строю, присоединившись к фениксам, которых возглавила птица Сирин. Они оглушительно застрекотали и принялись то взмывать в золотое небо, то устремляться к земле разноцветными градинами, не умолкая ни на миг.

Карн и сам заорал, неистово, жестоко! Заорал даже Хоори, Огненная Тень, добровольно заточенный в последнем клинке Мурамасы, что парень сжимал в руках. Неожиданно Карн понял, что здесь, на равнине Вигрид, он - единственный человек. И сейчас он пойдет в бой плечом к плечу с легендами, которые, казалось, умерли для смертных навсегда. И от него будет зависеть то, что станет с этими легендами.

- В бой! - раскатился над равниной призыв Эрры. - Ибо если уж бог, не смертный, во что-то верит, то иначе и быть не может!

Армия Древних Богов рванулась к стенам Гелиополиса, стремительно пересекая равнину, над которой носился легкий аромат полевых трав. Неожиданно на Карна, бежавшего в первом ряду рядом с богом мудрости, нахлынул порыв ледяного ветра, а потом что-то защекотало его щеку. И он лишь улыбнулся, без всякого удивления, а потом, ухватившись за гриву своего старого знакомца, вскочил на него. И сфинкс взмыл в тугие небеса, навстречу своей судьбе и судьбе всего мира.

***

Ангелы заблистали доспехами над стенами Гелиополиса, когда армии Древних оставалось пройти не больше ста шагов. Сотня за сотней двукрылые начала, ведомые четырехкрылыми Серафами, слетали со стен и бросались в атаку. Над ними воспарили Херубы, шестикрылые гиганты с огромными двуручными мечами. И среди всей этой золотистой массы шлемов и доспехов Карн увидел семь фигур, что выделялись ростом даже среди Херубов. Над головой каждого из них было по три слепящих нимба, это были Архангелы.

Как пояснял ему Тот, нимбы над их головами - это ментальные ошейники, которые сковывают волю Легов, и чем сильнее был Лег, тем больше нимбов теперь сияло над его головой. Семеро сильнейших, некогда звавшиеся Дхиан-Коганами, помогали Творцу строить Вселенную. Но теперь и они оказались под властью Иных богов. Теперь и они стали Ангелами. Да что же это за чудовищная технология, подумал Карн, что за жестокая и больная фантазия могла породить такое!

Но времени для раздумий не осталось. Его сфинкс буквально ввинтился в ангельский строй и последний меч Мурамасы запел свою кровавую песню. Каждый взмах зачарованной катаны вспарывал ангельские доспехи, почти каждый - заставлял ангельские глаза гаснуть. Сфинкс под Карном вертелся волчком, рычал, рвал пернатых лапами, а порой даже зубами. Парень удивился тому, как легко он держится на спине неистового существа, будто всю жизнь сражался верхом, будто они со сфинксом действительно были одним целым, теперь - не только мысленно, но и физически.

Слева стремительный тенгу легко ушел от нацеленного в него копья, раскинул руки в стороны и веер кунаев поразил сразу нескольких Ангелов, те рухнули на землю, теряя оружие, разбрызгивая фонтаны золотистой крови.

Прямо перед собой Карн увидел феникса, который кромкой крыла рассек пополам Серафа. А в следующий миг он и сам столкнулся с ангельским лейтенантом. Парень отклонился назад, пропуская перед собой лезвие небесного клинка, сфинкс, безошибочно уловив мысли Карна, нырнул под ангела, и клинок Мурамасы вскрыл противнику живот, насыщаясь кровью-золотом.

Внизу бералаки во главе с Перуном уже подошли к воротам. Кентавры и полканы поддержали их стрелами, а витязи в красных плащах на правом фланге уверенно прижимали ангелов к стенам. Потом Карн увидел, как группа юрких чупакабр набрасывается на зазевавшегося ангела и буквально рвет его в клочья, а над ними тенеподобный бугимен, безумно хохоча, уворачивается от стремительных ударов ангельских копий, сея хаос и смерть в рядах противника.

Несколько мгновений Карну казалось, что еще немного и они возьмут ворота. Но ангельские легионы все вылетали и вылетали из-за стен Гелиополиса, и очень скоро воины Древних Богов начали попросту вязнуть во вражеском строе. Карн перебил нацеленное в голову сфинкса копье, легким движением катаны рассек горло Серафу, ушел в сторону, нанес удар... Внезапно сфинкс под ним дрогнул. Карн ощутил его боль быстрее, чем увидел, как из под левой передней лапы львиноподобного существа вырывается фонтан крови. Обычной красной крови, как у человека.

Сфинкс зарычал и погрузил клыки в наплечник поразившего его ангела. Карн в тот же момент отсек голову Серафу, стал уводить сфинкса в сторону, но не успел, и в живот существа вонзилось сразу два золотых клинка. Зверь, неистово рыча, сделал полубочку, чтобы Карн мог порубить крылатых ублюдков на лоскуты. Но когда его клинок пробил доспех второго ангела, Карн понял, что сфинкс стремительно снижается. Он уже не летел, а просто планировал широкими кольцами, с трудом поддерживая крылья в нужном положении. Когда сфинкс буквально рухнул на землю, глухо застонав, Карн спрыгнул со зверя и подбежал к его морде. Хотя какая к черту морда? Это было лицо, в котором причудливым образом смешали черты льва и человека. Голубые глаза сфинкса исторгали слезы, зверь плакал. Но не от боли, он плакал потому, что больше не мог продолжать бой, потому что больше не мог защищать Странника.

- Уходи, - прошептал Карн, погружая лицо в густую золотистую шерсть. Он порывисто обнял сфинкса, ведь пусть всего несколько неуловимых мгновений, но они вновь были едины. - Уходи, незачем умирать, ты уже все сделал.

Неожиданно сфинкс вскинул левую лапу и попросту накрыл Карна, прижимая его к земле. Парень рухнул на колени, тряхнул головой, вскочил, обернулся. Сразу три длинных копья из небесной стали пронзили гордую грудь сфинкса, вырывая из нее последний вздох. Эти три копья предназначались ему, Карну. Сфинкс спас его ценой своей жизни, зверь отдал последний миг своего бытия ради Карна.

Лица-маски ангелов, бездонные черные провалы шлемов с голубыми огоньками в самой их глубине даже не дрогнули. Они вот так запросто отняли жизнь у столь величественного, красивого и отважного существа. Карн ощутил, как необузданная волна кровавой ярости поднимается от острия клинка Мурамасы к рукояти, потом вливается в его собственную руку и заполняет собой... все.

А я ведь даже не знал твоего имени, подумал он. И это была его последняя осознанная мысль на несколько часов вперед.

Он не помнил, что было дальше. Он будто отошел куда-то в сторону, позволив своему телу действовать самостоятельно, без посредничества сознания. Он словно уступил свою оболочку духу Огненной Тени, что жила в его зачарованном оружии. И все же это был он, Карн, и это была его ярость.

Мгновение и обломки небесных копий повалились на землю вместе с головами ангелов, убивших сфинкса. Следующее мгновение и стоявший перед ним Херуб распался пополам. Карн не ощущал веса клинка, он не ощущал веса собственного тела, казалось, он наносил вовсе удары не руками. Мышцы не сокращались, приводимые в движение сухожилиями. Достаточно было мысли, мимолетного взгляда, уловившего золоченый доспех.

Он прошел сквозь ангельский строй к самым воротам и только тогда обнаружил, что рядом с ним бьется Эрра. Бог войны расшвыривал ангелов подобно разъяренному медведю, его полуторный клинок вертелся в умелых руках, как лопасть пропеллера.

Эрра на миг отвлекся от истребления пернатых, засунул два пальца врот и оглушительно засвистел. Это был сигнал. Бералаки и медведи Нанди навалились на ангелов с удвоенной силой, стремясь пробиться к воротам. Некроманты накрыли их непроницаемой тьмой, одновременно взрывая почву вокруг и вздымая из нее костяные плиты. Плиты становились все выше и выше, пока не образовывали широкий коридор.

Группа медведей Нанди и неистовых бералаков, которых вели Перун и Велес, на удивление быстро пробилась к воротам Гелиополиса. Эрра дал Карну знак отступить, они заняли оборону, прикрывая зверей, которые начали вгрызаться в зачарованное дерево исполинских створок.

Карн с наслаждением смотрел, как два топора Перуна выписывают в воздухе невероятные комбинации, вскрывая доспехи ангелов, словно консервные банки. Велес присоединился к объединенному отряду некромантов и друидов, который вел Тот. И вся эта пестрая братия била в ангельские ряды молниями, фонтанами земли, ледяными глыбами и сотканными из тьмы копьями.

Но вот один из друидов упал, пронзенный брошенным копьем. Некромант схватился за левый бок, пораженный чрезвычайно быстрым двуручным мечом Херуба. Место раненого товарища тут же занял другой некромант, он вскинул руки перед собой и Херуба заволокло черным смогом. Тут же в черный сгусток со всех сторон ринулись иглы чистого мрака. Когда туман рассеялся от Херуба осталась только металлическая тушка, усыпанная рваными дырами, из которых струилась золотая кровь.

И все же они проигрывали. Медведи и бералаги ломали ворота слишком медленно. Все чаще и чаще с неба падали сраженные фениксы и тенгу. Рядом с Карном Сераф одним ударом снес голову четырехрукому нагу. Удачливого ангела тут же искромсали мечи другого нага, но размен «один к одному» сулил армии Древних Богов скорую гибель, ведь ангельские легионы все пребывали.

- Маневр! - пророкотал Эрра, которого невозможно было не услышать даже сквозь звон оружия и крики умирающих.

Послышался высокий гул и быстрый, размеренный топот. Карн не сразу понял, откуда доносится звук, казалось - сразу со всех сторон. Медведи Нанди и бералаки поспешно расступились, ифриты и сатиры хлынули в стороны. Эрра буквально схватил Карна за шиворот и прижал к себе. И вовремя, потому что в этот самый миг мимо них пронесся исполин гашадокуро. Но прямо перед самыми воротами огромный скелет неожиданно замер, пустые глазницы чудовищного черепа, венчавшего изогнутую шею, уставились на Эрру. Бог войны кивнул.

И вместо того, чтобы ломать ворота гашадокуро начал ввинчиваться в землю. Нет, он не рыл твердь равнины Вигрид, он именно ввинчивался в нее, с невероятной скоростью работая десятком костяных конечностей. Эрра махнул Карну рукой и они рванулись в широкий проход, оставшийся за гашадокуро, который уже исчез под воротами.

- Створки зачарованы лучше, чем я думал, - впервые Карн видел, чтобы бог войны сбил дыхание. И все же он буквально лучился энергией, ибо битва - его стихия. - Но этот вариант я тоже учел. Японский монстр пришелся кстати.

Спустя несколько мгновений они выскочили из разрыва в земле по другую сторону городских ворот. Гашадокуро с неистовым ревом побежал вперед, отвлекая на себя внимание притаившихся за воротами ангелов. Монстр знал, что через несколько мгновений он умрет, пораженный десятками копий и мечей. Но это не остановило его, ведь эти несколько мгновений дали нагам, вошедшим в город вслед за Эррой и Карном, время, чтобы оцепить провал полукольцом. Так остальные смогут пройти по тоннелю, не опасаясь встретить врага сразу не выходе.

Но когда гашадокуро с протяжным стоном завалился на бок, Карн отрубил голову очередному Началу и внезапно понял, что все куда хуже, чем казалось. Они попали за стены города, это так. Но тоннель, вырытый японским монстром, был не таким уж большим, а открыть ворота так и не удалось. Оставшиеся наги во главе с Шешей, окружили туннель и рубились с неистовостью, которой могли бы позавидовать легендарные берсерки. Карн и Эрра не уступали змееподобным, но их теснили. И слишком часто змеиные тела падали замертво, круг быстро сужался.

Тогда Эрра произнес несколько слов на неизвестном Карну языке и вонзил свой меч в землю прямо перед собой. Клинок ушел в твердь до середины, ударная волна заставила Карна упасть на колени, но наги устояли на своих хвостах. Зато ряды ангелов смешались. Карн поднял голову и увидел, что два архангела спускаются к ним. Один держал в руке огненный посох, другой - ростовой лук (разумеется - под стать росту своего хозяина, то есть метра четыре в длину).

От меча Эрры в стороны разбежались кроваво-красные трещины, пышущие жаром. А потом в трех метрах впереди из земли в небо взметнулся огненный фонтан, на миг затмивший слепящие солнечные блики на золотых доспехах ангельского воинства. Карн знал, что означает этот сигнал.

Небо раскололось надвое, в прямом смысле. Розово-золотистая пелена разошлась в стороны в ослепительной вспышке черного света. Из зияющей раны в небе на пернатых обрушилась армада воинов в доспехах, что своим золотым блеском с легкостью превзошли ангельские кирасы. Воины восседали на огромных крылатых конях, от копыт которых валил ледяной пар. А возглавлял эту кавалькаду огромный воин, закованный в сталь и серебро. Карн не мог не узнать это странное копье, которое почти сразу превратилось в два исполинских меча. Он не мог не узнать эту длинную седую бороду и глаза цвета отполированного металла. Это был Всеотец, Один. И он вел в битву своих эйнхериев, Асгардрейден, Дикую Охоту.

Один спрыгнул с восьминогого скакуна и обрушился на архангела, который даже не успел поднять свой огненный посох. Они кулем рухнули на землю, погребя под собой с десяток рядовых Начал. Когда пыль осела, Карн увидел, как Всеотец вынимает свои клинки из груди поверженного исполина. Три нимба над размозженной головой архангела погасли один за другим.

На некоторое время ход битвы склонился в пользу Древних. Вскоре эйнхерии пробили ворота с внутренней стороны, но, увы, до этого момента никто из нагов не дожил. Доблестный авангард полег по другую сторону ворот в полном составе, до последнего мгновения прикрывая своих братьев по оружию.

Когда Карн вспарывал доспех очередного Серафа неуловимым ударом клинка Мурамасы, кто-то легко коснулся его ноги. Прикосновение было едва ощутимым, но парень почувствовал его даже сквозь плотную ткань джинсов. Он посмотрел вниз и увидел глаза Шеши. Князь нагов умирал. Карн склонился над ним.

- Проссссти, - прошипел змей, захлебываясь зеленой кровью. - Мои воины не ссссмогут идти сссс тобой дальшшшше.

- Этого и не требуется, - Карн коснулся серебристого наплечника нага. - Вы сделали все, что было нужно. Дали нам время.

- Эрра вел нассс вссссе эти годы, - яростно шептал-шипел змей. - Но знай, Адхва-Га, мой народ шшшшел за тобой, - он тяжело закашлялся, и Карн подумал было, что Шеша больше ничего ему не скажет, но змей собрался с силами и неожиданно сильным рывком сорвал со своей груди каменную побрякушку. Он протянул ее Карну.

- Возсссьми, и да хранит тебя предвечная исссстина, - едва слышно проговорил Шеша. - Помни нассс, Сстранник. Помни, что сссделали наги. За чесссть нашей расссы.

Он схватил правую руку Карна своей продолговатой пятерней и с силой сжал ее, так что зеленая кровь, заляпавшая его ладонь, проступила сквозь сомкнутые пальцы. Мгновение он смотрел на Карна своими змеиными глазами с вертикальным зрачком, а потом пламя в них угасло и он тихо закрыл их. Навсегда.

Карн посмотрел на измазанный зеленым амулет Шешы. Идеально ровный треугольник из камня, больше всего напоминавшего нефрит. На одной стороне ровная волнистая линия с семью гребнями, на другой... Карн стер кровь нага, чтобы прочитать слова. На другой стороне каменного треугольника было написано «अनन्‍त». Карн не знал санскрита, но сумел прочесть это слово. Там было написано «ананта», что значит - «бесконечность».

Он сунул камень в карман, напоследок еще раз коснулся рукой змеиного наплечника и поднялся. Пора идти дальше, ведь впереди ждет Башня Луны, а в ней - Сердце Хрунгнира. Древний артефакт, что изменит мир в его, Карна, руках.

***

Карн осмотрелся: Эрра и Тот рубились с ангелами слева и справа от него, а впереди Всеотец прокладывал себе путь через обращенных Легов, неистово взмахивая тяжелыми клинками, которые, казалось, весят по полсотни килограмм каждый. Парень улыбнулся, чувствуя, как очередная волна норадреналина разбегается по венам, поудобнее перехватил зачарованную катану и двинулся вслед за Одином.

До Башни Луны они дошли довольно быстро, но у входа их встретил отряд Серафов во главе с архангелом. У этого в руках был огромный двуручный топор. Небесная сталь поблескивала лазурью и багрянцем. У архангела, как и у всех ангелов, внутри шлема таилась бездонная чернота и лишь два синих огонька неподвижно застыли на месте глаз. То есть никакой мимики не было и в помине, но Карн был уверен, что архангел улыбается.

- Это Уриил! - уходя от колющего удара, прокричал Эрра, и разрубил бросившегося на него ангела пополам. - Он очень силен, можем не...

Бог войны не успел договорить. Сначала Карну показалось, что возле него промчался ураган, но время будто замедлилось и он успел рассмотреть высокую широкоплечую фигуру. Это был бог, вне всяких сомнений. Почти точная копия Сварога, только волосы и борода - черные, а не белые. И глаза его своим цветом вовсе не напоминали небо, скорее - жирный чернозем. А одет он был... гхм... в одни лишь черные льняные портки и невысокие кожаные сапоги. Зато огромный молот в его руках производил не менее жуткое впечатление, чем топор Уриила.

В следующее мгновение неведомый бог заревел и прыгнул. Прыгнул вперед и вверх, расталкивая в стороны Серафов, сгрудившихся перед архангелом. Тот вскинул топор быстрее, чем Карн успел моргнуть, но этого оказалось недостаточно. Огромный молот обрушился на голову архангела, он сумел немного отклониться и это спасло ему жизнь. Вместо того, чтобы вбить голову бывшего Дхиан-Когана в его тело, молот смял шлем и наплечник, сияющий исполин рухнул на колени.

Неведомый бог нанес следующий удар - в центр ангельской кирасы, и того отшвырнуло в сторону. На миг он обернулся, окинув взглядом Карна и Эрру.

- Чего застыли? - рявкнул он. - В башню!

Ему не нужно было просить дважды. Пока чудом уцелевший архангел поднимался из тучи песка и пыли, а черный бог заносил свое чудовищное оружие для нового удара, Карн и Эрра успели вбежать в строение. За ними поспешил Тот и два ифрита, остальные остались у входа.

- Твою мать! - выпалил Карн, тяжело дыша. - Это кто такой?

- Это Чернобог, - ответил Эрра, окидывая взглядом помещение, в котором они оказались. - Крепкий мужик, сдюжит.

- Более того, - добавил Тот. - Полагаю, он один из немногих богов, способных сражаться с архангелом на равных.

Они пересекли комнату и поднялись по широкой лестнице. Странно, но в Башне Луны не было ни одного ангела. Они поднимались с этажа на этаж, и не встречали никакого сопротивления. На двенадцатом этаже их догнал Локи.

- А, жив еще? - Эрра встретил бога огня улыбкой безумца. Улыбкой человека, который только за минувший час отнял пару сотен ангельских жизней и считал это разминкой. - Докладывай!

- Дерьмово, но терпимо, - доложил Локи. - А если подробнее, то Семаргл и Ямато-но ороти мертвы. Полегли все сфинксы и кентавры. Папа Легба пропал. Рокеронтис тяжело ранен, он не хотел уходить, стоял на коленях, булькая кровью и махал руками в сторону приближающихся ангелов. Два нагваля насилу скрутили его и скрылись с ним в здании, забаррикадировались. С ними еще какой-то лютый вампир с идиотской кликухой... Цепеш вроде. Короче, некоторое время продержатся. Еще Велес сильно ранен, но они со Сварогом простоят сколько нужно у центральной улицы. Эти их мужики в красных плащах, скажу я вам...

- К черту твои восхищения! - рявкнул бог войны. - А хорошие новости есть?

- Ну... - замялся Локи. - Мы вообще-то в Башне Луны, это само по себе - чудо! А еще к нам присоединились Сет и Анубис. Их как бы не ждали, но они все равно явились.

- Слишком просто, - процедил Эрра.

- Не понял, - удивился Локи. - Я повторюсь, мы вообще-то в Башне...

- А я повторюсь, что все это слишком просто! - рявкнул бог войны. - Мы и до сюда не должны были дойти. Нам будто позволили это сделать.

- А может, решим это потом, раз мы уже здесь? - резонно предложил бог огня, скривив мину.

- Верно, - мрачно кивнул Эрра, но настороженность в его алых глазах не исчезла, лишь затаилась. - Сет и Анубис, говоришь? Сколько с ними воинов?

- Нисколько, - хмыкнул Локи. В этот момент он был похож на Рокеронтиса. - Но они вдвоем на центральной площади, в двух кварталах к северу. И успешно сдерживают натиск ангельских легионов, атакующих со всех сторон.

- Вдвоем? - недоверчиво прищурился Эрра.

- Сомнения ни к чему, - вмешался Тот. - Хопеш Анубиса быстр, а топоры Сета смертоносны. Они вдвоем стоят половины нашей армии. Поэтому я так хотел, чтобы они присоединились к нам. Однако они не согласились.

- Не хочу знать, отчего передумали, - в голосе казалось успокоившегося Эрры вновь послышался звериный рык. - Ладно, с обстановкой разобрались. Наверх! Осталось пять этажей.

На семнадцатом уровне Башни Луны их встретил архангел. Карн уже видел его, это был Михаил, как говорят легенды - сильнейший из своего рода.

- Мы не можем терять время, - спокойно сказал бог войны. Похоже, его ярость дошла до точки кипения, когда раскаленный до красна металл становится белым. - Карн, найди артефакт. А мы займемся этим мудаком.

Парень не собирался спорить. Тем более, что он отлично понимал - стоит ему взять в руки Сердце Хрунгнира и все изменится. Да и сражаться вчетвером против одного не так уж удобно, они будут больше мешать друг другу, чем помогать.

Эрра, Тот и Локи бросились на архангела. Он встретил их молниеносным росчерком огненного клинка. Эрра ушел от удара и взмахнул полуторником, в это же время Тот воспользовался телекинезом и метнул в Михаила шкаф. Локи послал вперед трепещущий огненный жгут и прикрылся щитом. Что было дальше, Карн не видел, потому что его взгляд упал на середину комнаты, где на невысокой резной тумбе из красного дерева стоял камень, необработанный кусок гранита. Он подошел к камню и присмотрелся.

Камень был покрыт руническими символами, но не Старшим Футарком, и тем более не Младшими рунами. Это были необычные рубленые знаки, чем-то даже напоминавшие китайские иероглифы, и, тем не менее, это были именно руны. Карн мог бы попытаться прочитать их, нужно было лишь сконцентрироваться и начать направленную медитацию. Тот учил его этому в своей библиотеке. Иногда не нужно знать язык, чтобы понять написанное. Ведь тот, кто пишет текст, вкладывает в знаки свое сообщение, можно сказать - на ментальном уровне. И если знать как, этот образ можно прочесть.

Но времени у Карна не было, поэтому он просто столкнул камень с постамента. Тот рухнул на ониксовый пол с глухим ударом и раскололся на несколько частей. Из камня выпал артефакт и Карн тут же понял, почему его называли сердцем. Потому что это и было сердце! Огромное, как три кулака Эрры, в буквальном смысле - живое, трепещущее сердце из серого, потрескавшегося камня. Оно лучилось энергией, но Карн чувствовал, что сердце... закрыто, оно не было готово делиться своей мощью с окружающим миром. Энергия будто закольцовывалась вокруг артефакта, образуя незримую сферу.

Карн сел на колени перед артефактом, отложил в сторону клинок Мурамасы. Он осторожно протянул правую руку к Сердцу Хрунгнира. Это был момент истины, то самое мгновение, которого тысячи лет ждали Древние Боги. Это был момент, для которого он, Карн, появился на этой земле. Это был апофеоз его земного пути, и он ни о чем не жалел, даже если в следующее мгновение ему суждено было измениться безвозвратно, навеки потеряв себя такого, каким он был сейчас.

Но рука коснулась артефакта и ничего не произошло. Карн взял Сердце в обе руки, поднес к лицу. Артефакт не был особенно тяжел, не более килограмма, от него исходил пульсирующий внутренний свет. Но этот свет не распространялся вокруг, напротив, он будто поглощал свет окружающий. Да только все эти наблюдения не имели никакого значения, потому что артефакт не раскрылся! Он пропустил Карна через свою энергетическую оболочку, признал его, но не пожелал соединиться с ним, влиться в него.

Карн аккуратно положил артефакт на землю и обернулся. В этот момент боги заканчивали расправляться с Михаилом. Эрра сидел у гиганта на плечах, пока Локи прижимал его огромные руки к земле двумя огненными жгутами. Раздался противный скрежет и бог войны в буквальном смысле оторвал Михаилу голову. Но где Тот?

Бог мудрости сидел у стены, тяжело прислонившись к ней. Его лицо было разбито, левая рука повисла плетью, а весь левый бок превратился в сплошное кровавое месиво. Но бог дышал и даже вытащил из поясной сумки какие-то составы. Одной рукой свинтил крышку первого и вылил жидкость прямо в рану на боку. Отбросил склянку и откупорил другую. Присыпал рану каким-то желтым порошком, проговорив несколько слов. Потом бог мудрости зарычал, от чудовищной раны к потолку потянулись язычки белесого дыма.

- Локи, присмотри за Тотом! - скомандовал Эрра. Он спрыгнул с обезглавленного тела архангела и подбежал к Карну. - Ну, что?!

- Ничего, - парень непонимающе смотрел то на бога войны, то на Сердце Хрунгнира, пульсировавшее на полу. - Ничего не происходит.

- Ты можешь взять его? Ты преодолел барьер? - Эрра присел рядом с Карном, его тело тряслось, будто в лихорадке, им владел раж битвы.

- Кажется, да, - промямлил парень и снова взял артефакт в руки. - Вот! Но ничего не происходит!

- Невозможно, - процедил Эрра. - Невозможно! Мы не могли ошибиться, это точно Сердце Хрунгнира. А ты - точно Адхва-Га. Блять!

- Сюда! - раздался из-за спины голос Локи.

Карн, не выпуская артефакт из рук, вместе с Эррой подошел к распростертому у стены Тоту. Выглядел бог мудрости хреново, обычно так выглядят люди, которые собираются умирать.

- По вашему виду могу предположить, что ничего не вышло, - выдохнул он, держась за развороченный бок.

- Что за дерьмо? - рыкнул бог войны. - Ведь мы сделали все! Все, что нужно!

- Это верно, - Тот внимательно разглядывал артефакт в руках Карна. Потом поднял правую руку и осторожно приблизил ее к Сердцу. Когда до поверхности камня оставалось около пяти сантиметров, рука бога мудрости затряслась, и от поверхности сердца к ней устремились юркие лиловые молнии. Тот поспешно одернул руку. - Да только Иные тоже сделали, что нужно. Они не смогли пробиться сквозь чары Сердца, поэтому окутали его собственной магией. Мне она не знакома, но я вижу источник.

- Башня Солнца, - упавшим голосом проговорил Карн. А ведь победа была так близко!

- Да, источник там, - кивнул Тот. Бог мудрости был очень бледен, но глаза не спешили гаснуть. - Боюсь, пока мы не найдем его и не...тьфу, бля, - и он сплюнул на пол смачный сгусток крови. - Пока источник не будет нейтрализован, тебе не взять силу артефакта, Карн.

Эрра аж завыл, как воплощающийся оборотень.

- Тогда не теряем времени, - сказал парень, поднимаясь. - Ты идти можешь, Тот?

- Не могу, но о себе позабочусь, - ответил бог мудрости. - Идите, скорее!

Эрра упал перед Тотом на одно колено и обнял его за плечи.

- Мы вернемся за тобой, брат, - тихо, но уверенно проговорил бог войны. - Ты только не помри тут без нас. И не позволь пернатым выродкам вскрыть тебя.

- По рукам, - ответил Тот, и это был один из немногих моментов, когда Карн видел бога мудрости улыбающимся. Это вообще был последний раз, когда он видел Тота.

***

Они выбежали на улицу и двинулись к Башне Солнца. По пути к ним присоединился Чернобог, одолевший таки Уриила. Они дважды переходили между уровнями Гелиополиса и вскоре оказались на центральной площади. Анубис и Сет действительно рубились, как совершенные боевые механизмы. Вот только один из топоров Сета был обломан, а его шакалья морда была располосована жуткими кровавыми порезами. Анубис выглядел не лучше, у него, похоже, отказала правая рука. Братья стояли на горе ангельских трупов, что высилась на добрых три этажа. Сколько сотен они положили, удивился Карн, и ведь тут не только Начала, но и Серафы, и даже Херубы!

С запада к площади двигались остатки армии Древних Богов, не больше трех с половиной сотен изможденных, раненых существ, которые, однако, все еще стремились подороже продать свои жизни. На востоке ангелы теснили оставшихся в живых эйнхериев, их было около семи десятков, может меньше. Всеотец, орудуя своими клинками, вспарывал по два-три ангела за раз, и все же Асгардрейден отступали.

Внезапно Эрра выронил клинок, упав на одно колено. Он прижал растопыренную конвульсией руку к груди и несколько раз судорожно вздохнул. Затем продышался, сглотнул и, подобрав клинок, медленно выпрямился. Всего на мгновение, но Карн заметил это, карминовые глаза бога войны сменили цвет. На небесный сапфир.

- Что случилось? - спросил он, смутная догадка уже родилась в его мозгу.

- Рокеронтис, - тяжело проговорил Эрра. Карн и представить не мог, насколько ему тяжело. Ведь Рокеронтис был единственным богом, которого Эрра мог бы назвать другом. Но так и не назвал. Всегда думал, что все и так ясно. А сейчас почувствовал его смерть, будто свою.

Но Эрра был воинам. Он был самой войной. Поэтому всю свою боль по сраженному товарищу он воплотил в неистовую ярость.

- Пора? - Локи твердо взглянул на Эрру. Тот отрывисто кивнул. И тогда бог огня вскинул руки к розово-золотому небу, чтобы в следующий миг изо всех сил садануть раскрытыми ладонями по земле. Город содрогнулся, а потом в самом центре ангельских порядков, которые уже готовы были сломить двух египетских братьев-богов, что-то взорвалось. И в небо выстрелил столб огня. Не такого, какой часом раньше вызвал Эрра, вонзив в землю свой рунный клинок. Это пламя было ярче любого света, какой Карну доводилось видеть.

Это был последний сигнал. Сигнал для Мидаса и тех, кто пошел за ним. А пошли за ним многие.

Сама ткань реальности между реальностями треснула, и сквозь разлом на землю Гелиополиса ступила элегантная туфля из крокодиловой кожи. Таких туфель в мире было всего две пары, и одна из этих пар принадлежала ему, богу золота, Мидасу (к слову, вторая пара принадлежала ему же). Он был одет в стильные брюки темно-синего цвета и лиловый вельветовый пиджак. Мидас демонстративно снял солнцезащитные очки с тонкой, почти невидимой оправой (без сомнения - штучный экземпляр от Де Риго Вижн), щуря свои желтоватые глаза, потом аккуратно, одним резким движением сдернул с шеи цепочку из белого золота 9999 пробы, на которой висел потертый временем клык дракона. Медовые уста господина богатства разомкнулись, обнажив идеально ровные, безупречно белые зубы, которые только что не бликовали от солнечных лучей.

- Будьте любезны, друзья мои, - пропел Мидас. В его правой руке прямо из воздуха возник короткий золотой ксифос. - Пора помочь нашим старшим товарищам!

Карн ни за что не поверил бы, что этот грузный бог с небольшим брюшком может двигаться так быстро. Конечно, когда-то он был великим воином, но то было тысячи лет назад. Однако Мидас не растерял ни капли навыка. Он двигался подобно парду, ангелы просто не успевали поднимать свое оружие, чтобы блокировать его атаки. Он рубил направо и налево, крутился волчком, изгибался в невероятных финтах и разил, разил, разил!

Но те, кто вышел за ним из разлома, поразили Карна еще больше. Первым появился высокий худощавый парень в идеально-белом костюме-тройке. Он даже не снял черных очков. Его руки метнулись в стороны, с кончиков пальцев сорвались тонкие зеленоватые нити. Каждая такая нить, касаясь ангела, будто «отключала» его, небесный воин просто падал на землю с «погасшим» нимбом и абсолютной чернотой в районе «лица».

Вторым, кто пересек разрыв, оказалась эффектная женщина в ярко-алом платье с умопомрачительным декольте. Она обворожительно улыбнулась уставившимся на нее Началам, а потом задрала юбку, из под которой на ангелов набросился... набросились... о боги, Карн не хотел больше этого видеть, никогда! Это зрелище будет мучить его в кошмарах до конца жизни!

Там было еще много странных людей с невероятными способностями. Все они были одеты в самые модные, самые эффектные и яркие одежды. Все они улыбались и были невероятно сильны. И почти никто из них не держал в руках оружия, они били с расстояния. Кто-то электричеством, кто-то едва различимыми жгутами, кто-то потоком образов и спецэффектов.

- Кто это? - спросил Карн, совладав, наконец, со своей челюстью, висевшей где-то в районе пояса. - Кто эти люди? Они вообще - люди?

- О, нет, - промурлыкал Локи, точно копируя манеру речи Мидаса. - Это боги, дурачок. Боги.

- Какие, мать твою, боги?! - вскричал Карн. - Это же монстры в обличье...

- Это Новые Боги, Карн, - прервал его Эрра. - Боги Интернета и Масс-медиа, боги Айфонов и Спортбайков, боги Небоскребов и боги Рыночной Экономики. Это те, в кого люди верят в последние десятилетия. Это те, кто давно заменил нас.

- Они безупречно сильны, - прошептал Карн, даже не понимая, что говорит вслух.

- Да, - кивнул Эрра, он был заворожен не меньше Карна. Еще бы - Новых Богов никто никогда не видел в открытом бою. - Они сильны так, как сильны были мы когда-то. Когда в нас верили!

- Но они... - Карн не сразу нашел подходящее слово. - Они ужасны! Это не боги, а чудовища, притворяющиеся богами!

- Примерно так и есть, - скривился бог войны. - Но это наши союзники. Самые сильные союзники, на которых мы могли рассчитывать.

- А мне вот плевать, насколько они мерзкие! - встрял бог огня. - Я все равно рад, что Мидас уговорил их выступить. Полагаю, теперь наши шансы существенно возросли!

- Поэтому не будем терять времени, - и с этими словами Эрра ринулся в бой, прорубаясь сквозь ряды ангелов. Карн двинулся за ним, украдкой наблюдая, как сражаются Новые Боги, мерзкие и великие одновременно, порожденные скорее не верой и мужеством, а слабостью и вожделением.

Он увидел, как мужчина, неотличимый от рекламного ковбоя Мальборо, разряжает в ангельский строй два шестизарядника. И когда два выживших Серафа подскочили к нему, он мгновенно окутался серым смогом, от которого ангелов начало рвать. «Ковбой» плотоядно улыбнулся, при этом его глаза темно-коричневого цвета, недобро блеснули. Он молниеносно перезарядил револьверы и вновь открыл огонь.

А Мидас... о, Мидас был безупречен, в нем вновь пробудился двух великого фригийского воина! Его золотой ксифос вспарывал воздух на самой границе зрения точно росблески молнии. На глазах у очумевшего Карна он в считанные секунды распотрошил двух Херубов, а когда рядовой ангел попытался достать его размашистым ударом, он просто подставил под клинок свою левую руку, которая мгновенно покрылась золотой коркой, обращаясь в чистое золото. Зачарованное золото. Сталь звякнула о благородный металл и клинок ангела отлетел в сторону. Мидас схватил его прямо за лезвие той же левой рукой, подтянул к себе и вонзил свой короткий клинок в сочленение небесных доспехов, под грудную пластину.

Позже Карн неоднократно замечал, что Мидас порой просто касается своих противников и ангелы тут же обращаются золотыми статуями, неподвижными, бездушными, мертвыми.

На самом деле, сражаться стало проще. Ангелы все еще перли изо всех щелей, но интенсивность потока заметно поубавилась. Армия Древних Богов (точнее - то, что от нее осталось) воспряла духом при виде столь могучих союзников. Сварог, поддерживая Велеса, теснил защитников Гелиополиса по левому флангу, эйнхерии Одина во главе с Всеотцом постепенно зачищали улицы справа от центральной площади. Что же касается главного направления, то три дюжины Новых Богов довольно скоро помогли Карну и Эрре пробиться к Башне Солнца. Позади Локи бился в одном строю с ифритами.

Новых Богов тоже ранили, некоторые из них оставались сидеть, прислонившись к стенам и ступеням исполинских лестниц. Любопытно, но в отличие от Древних Богов, эти ребята не спешили прикрывать друг друга. Похоже, тут процветал суровый эгоизм и помощь ближнему не считалась достойным действием, каждый думал о том, чтобы заработать побольше «фрагов» и сохранить при этом собственную шкуру. Карн понял, что они без лишних слов могли бы устроить тут натуральную квейковскую резню в стиле «каждый за себя». Как же Мидасу удалось собрать их вместе?

Но не было времени думать о подобных мелочах, они подошли к воротам Башни Солнца, что была много выше своей «младшей сестры», но значительно меньше в диаметре. У входа стояли два архангела.

- Мидас! - заорал Эрра. - Бери Сариила! Это тот, что справа, с трезубцем.

- Сука, я знаю! - рявкнул в ответ Мидас. - Твою мать, я не могу отличить, где моя кровь, а где их. Вот же блядь!

Сариил поднял трезубец, в буквально смысле перешагнув Начал, что сгрудились перед ним в тщетной попытке защитить одного из своих генералов. Второй архангел был безоружен. Или так только казалось?

К ним подковылял Сет, он тяжело дышал и подволакивал правую ногу. Правая рука тоже не спешила подавать признаки жизни. Он весело взглянул на Карна и подмигнул ему. Затем выражение его лица поменялось.

- Анубис пал, - прорычал он. Но времени на сантименты не было, все это хорошо понимали.

- Сет, - обратился к нему Эрра. - Возьми пару ругару, если они еще остались, и отвлеки Гавриила. Он - самый опасный из оставшихся архангелов, и я удивлен, что Иные поставили его у входа в башню, а не приберегли для защиты центра управления. Отвлеки его, но не вступай с ним в бой. Слышишь, ни в коем случае! Он порвет тебя.

При этих словах рубин в глазах Сета налился и засиял так, что Карн отвел взгляд.

- Вызов принят, - щелкнул зубами Сет и свистнул. К нему тут же подбежали два ругару. Он махнул рукой с топором в сторону Гавриила, и все трое сорвались с места.

- Ты это специально? - удивился Карн. - Архангел действительно может его убить?

- Не может, а убьет, - жестоко ответил Эрра. - С ним справятся только Один, Чернобог или Локи. Или я, если мне очень повезет. Но у нас нет времени звать Всеотца, его эйнхерии слишком отстали, а Локи должен пойти с нами, ибо неизвестно, что ждет нас в башне. Где наш славянский брат - я не знаю, но могу лишь надеяться, что к тому моменту, как он окажется здесь, Гавриил еще не вытащит из Сета последние внутренности.

Карн невольно задался вопросом - это такая эффектная метафора, про внутренности? Ведь в случае с Иными Богами и обращенными ангелами зачастую образные обороты стоило понимать буквально. Однако он не удивился решению Эрры. Бог войны, как истинный полководец, умел верно расставлять приоритеты. Это было жестоко и несправедливо, но война вообще жестока и несправедлива. Ему нужно было, чтобы кто-то отвлек Гавриила, кто-то достаточно сильный, чтобы больно «покусать» архангела. О том, что Сет при этом не выживет, думать не хотелось.

Почему не послать для отвлечения кого-то из Новых Богов? Карн тут же понял, что в его вопросе содержится ответ: это - Новые Боги, сильные, но эгоистичные донельзя твари, никто из них не пойдет жертвовать собой. А чтобы собрать из них группу, уйдет время. Мидас пошел бы, но он где-то сзади, его даже не видно сквозь мельтешение призрачных крыльев.

Так или иначе, но стражи Башни Солнца были отвлечены и Карн с Эррой без труда прорубились через десяток Начал. Бог войны вышиб тяжелые створки молодецким ударом ноги и они вошли. С ними в просторный холл впрыгнули две кицунэ, Карн с удивлением обнаружил, что именно они спали в его комнате в митреуме. Мгновением позже к их группе присоединился Вик и Локи, а где-то снаружи уже рычал Чернобог. Этого было достаточно, и они двинулись наверх.

- Слишком просто, - не переставал шептать Эрра. - Нас будто пропускают. Слишком просто.

Он повторял эти слова, словно заклинание, но Карну в тот момент было плевать на подозрения Эрры. Он слышал, как за его спиной Вик и Локи перебросились парой фраз о последних новостях. Велеса сразили Херубы, Перун после гибели брата обратился трехметровым медведем и ринулся прямо в строй ангелов. Больше его не видели. У Новых Богов тоже потери - как минимум трое мертвы и двое в критическом состоянии.

И если Эрра считает, что все это «слишком просто», то Карн боялся подумать, что будет твориться вокруг, когда бог войны скажет «а вот это действительно сложно». Они уже потеряли почти все войско и две трети богов. Если даже им удастся победить, править этим миром будет попросту некому...

Здесь, как и в Башне Луны, им не встретилось ни одного ангела. Они пролетали один пролет за другим, стремясь к верхним этажам, где в этой реальности располагалась тюрьма. В этот самый момент Тот, умирая на верхнем этаже Башни Луны, догадался, в чем дело. Он понял, почему ангелов не было ни в одной из башен, почему их просто не могло быть там. Но это знание он унес с собой в мир, из которого не возвращаются.

Вскоре они достигли первого уровня тюрьмы. Тут за зачарованными стальными решетками в узких камерах на голом каменном полу сидели по большей части люди или человекоподобные существа, но и было и несколько мифических созданий. Среди них Карн увидел девушку с насыщенно-ореховым цветом волос и глазами цвета переспевшей вишни. Это была дриада, и она могла знать, где искать Ниссу!

- Мы вызволим вас всех! - пообещал Карн, подбежав к клетке с дриадой. - Но скажи, ты видела Ниссу? Она тоже дриада! У нее глаза...

- Я знаю, кто она, - тихо ответила девушка. Она выглядела запуганной и истощенной. Худое тело покрывали кровавые подтеки, ожоги и страшные язвы. - Она была со мной в одной камере, ее увели наверх два дня назад.

Карн зарычал и нанес косой рубящий удар катаной Мурамасы по прутьям решетки. Потом еще один - но в противоположном направлении. Третьим ударом он завершил «треугольник», который тут же со скрежетом вывалился внутрь. Он не знал, как ангелы запихивали узников в камеры и как вызволяли их, ведь в решетках не было не то, что замков, в них не было даже дверей. Теперь дверь была, треугольная.

- Ты свободна, - Карн протянул дриаде руку. - Можешь уходить. А если есть силы - можешь сражаться.

Глаза дриады, в которых мгновением раньше огонек жизни едва тлел, вспыхнули неожиданно ярким, матовым цветом.

- Ради этого я найду в себе силы! - кивнула дриада. - Спасибо.

- Освобождайте их всех! - крикнул Карн.

- Но у нас нет на это времени, - затараторил Эрра. - Здесь три дюжины камер...

- Мы не можем оставить их в клетках, Эр, - твердо ответил парень. Он и сам удивился, насколько уверенно и даже жестоко прозвучал его голос. Он перечил богу войны в разгар самой важной битвы в его жизни. - Мы - не Иные Боги. Мы будем освобождать всех, кого встретим.

- Солдаты из них - не ахти, слишком истощены, - хмыкнул под боком Локи. - Но сражаться они будут, Эрра, можешь не сомневаться. Какая-никакая, а все же помощь.

Вместо ответа бог войны подошел к одной из камер и буквально расковырял решетку своим полораручным клинком.

- Карн! - выкрикнул Вик с другого конца зала. - Подойди!

Парень пересек зал и остановился перед камерой, у которой находился Вик. Почему-то молодой шаман не спешил вскрывать решетку своими кунаями, и через мгновение Карн понял, почему. Его глаза расширились до размеров ядра галактики каждый, а челюсть начала медленно отъезжать вниз, как товарный состав, отправляющийся от станции. Парень не сразу смог взять себя в руки, ведь он действительно не ожидал увидеть среди пленников ЕГО.

За решеткой в глубине камеры на грязном полу сидел Охотник. Все такой же огромный, но уже гораздо менее опасный. Рана от клинка Мурамасы на правом боку почти затянулась, зато по всему телу появились десятки новых ран, резаных и колотых. Шерсть местами была выжжена, левый глаз Охотника полностью заплыл, а на месте правого уха висел бесформенный кусок окровавленной плоти. Карн еще успел подумать, да что эти мрази делали с ними? Но потом Охотник посмотрел на него единственным уцелевшим глазом. Та самая георгиново-желтая радужка, те самые пурпурные всполохи в глубине. И что-то он там увидел, в этих глазах, что-то такое, чего не замечал во время прежних столкновений с Охотником. А может, просто не смотрел? Не пытался понять?

Они знали друг друга. Охотник тоже понял это, но гораздо раньше Карна, еще тогда, в Лимбе, когда парень шел Дорогой Одина. Но что-то мешало, что-то не давало неуловимому образу оформиться в законченную мысль. Точно какой-то барьер стоял между ними, они будто смотрели друг на друга сквозь мутное стекло, узнавая силуэты, но не могли разглядеть лица.

Охотник тяжело поднялся, прижимая свои огромные лапы к длинным кровавым полосам на животе, которые были слишком глубоки, чтобы затянуться самостоятельно. Карн отступил на шаг и занес клинок, чтобы разрубить прутья решетки. Он действовал, как во сне, доверившись интуиции. Он отлично понимал, что это могла быть обыкновенная ловушка, ведь Иные Боги коварны и беспощадны. Если это так, то у Охотника появится отличный шанс закончить свою миссию, но эта мысль лишь промелькнула где-то в глубине сознания Карна.

- Постой, - Вик быстро, но мягко отвел занесенную для удара руку в сторону. Карн почувствовал, как Хоори, Огненная Тень, заключенный в клинке, недовольно фыркнул. - Ты уверен в этом?

- Да, Вик, - кивнул парень. - Я уверен. Поверь и ты.

Вик отступил и Карн в три удара располосовал решетку. Треугольный кусок металла отвалился в сторону и Охотник медленно выбрался на волю. Карн не отошел, он остался стоять на месте, вплотную к Охотнику. Вздумай тот снести ему голову ударом лапы, Карн не успел бы защититься.

Но вместо этого Охотник присел на колено перед Карном. Потом он сжал правую лапу в кулак и медленно протянул вперед. Карн не сразу понял, что это значит. А когда понял, слезы непроизвольно навернулись на глаза. Он тоже сжал правую руку в кулак и коснулся своим кулаком вытянутой руки Охотника.

Вик ошарашено смотрел, как они оба, Карн и Охотник, раскрывают свои ладони и касаются ими груди, чуть ниже сердца. Они зеркально повторили один и тот же жест! Для него это было удивительно, но Карн уже все понял. Это был Женька, друг его детства. Он каким-то неведомым образом сумел все вспомнить еще там, в Лимбе, когда едва не убил Карна. Память смогла пробиться сквозь магический заслон, развративший его суть, сделавший из человека Охотника. Видимо, Иные Боги поняли это, поэтому их орудие (уже далеко не слепое, напротив - прозревшее!) оказалось в камере.

Карн увидел, как из единственного глаза Охот... Женьки выкатилось несколько прозрачных капель. Он смахнул слезы с собственных ресниц и обнял мощное, шерстистое тело твари, которая, несмотря ни на что, сумела вернуть себя, сумела вспомнить. Что это? Как это? Ведь никогда раньше Охотники не «возвращались». Карн хорошо знал ответ, не мог не знать: это дружба. Настоящая дружба, для которой, как и для настоящей любви, нет преград.

***

А потом произошло то, чего никто не ожидал. Пока они вскрывали камеры на одном из верхних этажей, Локи, которому Тот загодя рассказал о «кротовой норе», сноровисто метнулся в Центр управления и привел оттуда ангельское спецподразделение. Восемь здоровенных Серафов во главе с последним архангелом, Иеремиилом.

Они возникли внезапно, будто из воздуха. При этом Локи материализовался прямо за спиной Карна, поглощенного разрубанием очередной клетки. Он прижался к парню всем телом, чтобы предупредить любое его движение, и коснулся шеи Карна остро отточенным ножом, тонким стилетом, напоминающим классический мизерикорд.

- Тише, дорогой мой, тише, - прошептал он почти ласково. - Убери клинок, иначе Адхва-Га больше уже никого не спасет.

Он резко развернул Карна на месте и крутнулся вместе с ним вокруг собственной оси, чтобы видеть всех присутствующих.

- Я бы сказал что-то классическое вроде «всем бросить оружие», да только мы ведь понимаем, что здесь это бесполезно, - начал он. - Поэтому, уважаемые, просто уберите свои клинки, ножи, топоры и что там у вас есть. Уберите и позвольте досточтимым Серафам защелкнуть на ваших руках наручники из местной разновидности крептонита!

Бог огня безумно захохотал, очевидно, полагая свою шутку настоящим шедевром. Но не ослабил хватки, Карн это чувствовал. Он будто облегал его сзади, как чертов педик. Но в данном случае это сулило куда больше проблемы, парень действительно не мог шевельнуться так, чтобы Локи этого не заметил. Коварный бог полностью контролировал его тело.

- Локи, ты мерзкий, вшивый, конченый... - начал Эрра, делая шаг вперед. Но Локи тут же чиркнул мизерикордом по шее Карна, кажется - чуть глубже, чем следовало. Багровый ручеек проворно сбежал вниз, скрываясь в складках одежды. Эрра сразу замер.

- Не рискуй, дружок, - ехидно проговорил Локи. - Я ведь действительно могу вскрыть парня. В миг. И это станет финалом вашей грандиозной эпопеи.

- Эрра, не слушай его! - прохрипел Карн. Локи, помимо прочего больно и сильно сжимал его шею. - Они ведь все равно убьют меня, это ясно! А так вы хотя бы порешите этого лживого ублюдка!

- И действительно, - грозно проговорил Эрра. - Как тебе такой расклад, а, скандинавская мразь? Ведь нам все равно конец, не в правилах Иных Богов оставлять в живых тех, кто проливал кровь ангелов.

- Не глупи, старина, - Локи точно скопировал его тон и мимику. - Охотника то они оставили, так? Хотя знали, что он все вспомнил. Так что не надо ля-ля, не всех они убивают. Но тебе то каюк, это точно. А что касается парня... хм, не думаю, что он умрет. У Господа на него другие планы.

И он вновь громко расхохотался, точно безумец. Эрра заставил свой меч исчезнуть, повернулся и махнул рукой остальным, мол, делайте тоже самое.

- Нет, Эр, нет! - взмолился Карн. - Он ведь лжет, эта мразь лжет, разве ты не видишь!

- Вижу, - устало ответил бог войны. - Я не люблю признавать поражения, но если не подчинимся - умрем все. А главное - умрешь ты. Так что...

И он послушно свел руки за спиной. Серафы споро надели на каждого из них наручники из непонятного материала, напоминающего кость. Эрра, Вик, подоспевший Чернобог, две кицунэ и Охотник - все теперь стояли со сведенными за спиной руками. Наибольшее недовольство проявил Чернобог. Он убрал свой чудовищный молот и свел руки вместе, а когда к нему подошел Сераф, он развернулся на каблуках, схватил его обеими руками за шею и просто свернул ее.

- Стоять! - заорал Эрра. - Чернобог, хватит! Подчинись им, у нас нет выбора.

Чернобог ничего не ответил, лишь глухо зарычал, но все же позволил защелкнуть костяные наручники на своих широких запястьях. Карн скривился от боли, глядя на древнего славянского бога, который добровольно дает надеть на себя кандалы, и все ради него, Адхва-Га, Странника, ради того, чтобы даже в этой, казалось бы, абсолютно безвыходной ситуации у них оставалась надежда! Надежда на то, что если парня не порешат прямо сейчас, то, быть может, каким-то чудом ему удастся завершить свою миссию. Выходит, нет ничего глупее надежды?..

И все же Карн не мог поверить в случившееся. Как Локи мог их предать? Ведь они почти сделали это, они почти победили! Так не может быть. Так не должно быть! Что же Иные Боги могли пообещать ему, Древнему, их заклятому врагу? На самом деле, это уже не важно.

Парень лихорадочно соображал, что можно сделать. Мизерикорд Локи впивался в его горло, одно движение - и кинжал прошьет носоглотку вместе с мозгом, окровавленное острие выйдет из затылка. Бог огня не шутил, Карн чувствовал, как лезвие мизерикорда нагревается, и это было лучшей демонстрацией намерений коварного бога.

А что Эрра, Вик? Они боялись за него, боялись рисковать, поэтому дали надеть на себя эти сраные наручники, разумеется - зачарованные, их уже не снять без ключа или, может, заклинания. Как же это мерзко - быть преданным! Говорят, что самую сильную боль испытываешь от предательства близкого, того, кому доверял. Нельзя сказать, что Локи был ему другом. Но они делали одно дело, они дрались в одном строю, их что-то связывало, что-то общее, прочное и сильное. Но это «что-то» оказалось иллюзией, раз коварный скандинавский бог предпочел занять место по другую сторону баррикад!

Почему-то Карн вспомнил один давний эпизод. Был у него когда-то друг, хороший друг, верный и надежный. Они немало прошли вместе, сколько было безумных пьянок, сумасшедших драк, разговоров в лесу у костра. А потом что-то изменилось, наверное - они сами изменились, повзрослели, потеряли эту детскую непосредственность и чистоту. Стали делить мир на тех, кто с ними и на тех, кто против. Ничем хорошим это, конечно, не закончилось.

Они продолжали общаться, как никак - у них была общая компания. Но это было уже совсем другое общение. Теперь, спустя столько лет, ни к чему лгать, была даже искренняя, незамутненная злость, инстинктивная, по поводу и без. И никому не удавалось помирить их, потому что они сами не хотели этого. Они не понимали, что это приносит им боль и страдания, да и не только им. И все рушилось, все катилось под откос, медленно и методично. Пока друг Карна не попал в аварию.

Нет, сам он не пострадал, только сработавшая подушка безопасности поцарапала нос, да ребра болели от ремня. А вот машина... на самом деле даже прибывших на место аварии полицейских удивил тот факт, что обошлось без жертв. Суть произошедшего теперь уже не имеет значения, важно другое. Карн в этот момент ехал в машине с другим своим другом. Минутой ранее друг, открыв дверь, поцарапал краску о кирпич, хотя Карн загодя предупредил его, что нужно быть осторожнее. Машина была совсем новая, куплена месяц назад, а сам Карн никогда не отличался способностью контролировать свои эмоции. Он наорал на друга и ехал злой, как черт.

Когда зазвонил телефон, он поднял трубку, даже не взглянув на номер. Голос на том конце провода дрожал, Карн не сразу узнал его. А когда понял, в чем дело, он задал лишь два вопроса: «С тобой все в порядке»? и «Где ты находишься?»

Потом они пять часов стояли вместе посреди трассы, пока полиция разбиралась, кто виноват. Но все это казалось чем-то несущественным. И тот факт, что ремонт машины теперь обойдется другу едва ли не в половину стоимости этой самой машины, тоже ничего не значил. Нет, Карн отлично понимал его чувства на этот счет. Сказать, что было обидно, значит ничего не сказать. Но думал он о другом.

Он думал о том, что его друг жив. ЖИВ. А остальное, включая все, что было раньше, их безрассудное противостояние, порожденное эгоизмом и фанатичной принципиальностью, потеряло значение. Тогда он впервые увидел слезы на глазах своего друга. Сам не заплакал в тот же момент лишь потому, что он всю жизнь был таким - «тормознутым». До него суть подобных событий всегда доходила гораздо позже, через час, день или даже неделю. Будто его психика в момент стресса закрывалась непробиваемым коконом, а потом этот кокон начинал оттаивать.

Этот момент, когда они обнялись и попросили друг у друга прощения, стоя на ледяном ветру муторным октябрьским вечером, отпечатался в памяти Карна на всю жизнь. Тогда он впервые услышал эти слова. «Ты настоящий друг». И слова эти были произнесены сквозь слезы. И он никогда не подумал бы, что эти простые слова могут разорвать его душу пополам. Чтобы одна половинка осталась у него, а вторую он отдал бы своему другу. Настоящему другу.

Так мир меняется в одночасье. И в очередной раз мир для Карна изменился здесь и сейчас, в Башне Солнца. Локи действительно предал их. Он молниеносным движением завернул руки Карна за спину и защелкнул на запястьях костяные наручники. Ангелы повели их к «кротовой норе», о местоположении которой Локи узнал от Тота.

С другой стороны, Карн ни о чем не жалел. Он все сделал правильно. Они все сделали правильно. Как было сказано в одном фильме, лучше поверить предателю, чем не поверить товарищу. Доверие, вера - в мире, где все продается и все покупается, эти слова теряют свой первоначальный смысл. Они становятся антиквариатом, дешевым никому не нужным антиквариатом. Потому что в таком мире ни вера, ни доверие не прокормят тебя и твою семью. А ведь когда-то все было иначе...

«Кротовая нора» оказалась стенкой в одной из камер на верхнем этаже тюрьмы. Она ничем не отличалась от других стен, разве что если смотреть на нее не прямо, а боковым зрением, по ней то и дело пробегала легкая рябь. Они прошли сквозь стену, сначала несколько ангелов, потом Эрра, Виктор, Охотник, Чернобог и две кицунэ, затем Локи толкнул вперед Карна.

Какого же было их удивление, когда Центр управления оказался...реальным Центром управления, можно сказать - эталонным! Посреди большого круглого зала находился пульт со множеством сенсорных экранов и клавиатур. Над пультом почти во всю стену висел изящно изогнутый под форму стены голографический экран. В центре экрана располагалась многомерная схема Гелиополиса, на которой пульсировали пиктограммы разных цветов и форм. За пультом спиной к ним в широком черном кресле сидел человек. Его руки покоились на подлокотниках, также снабженных сенсорными элементами управления. Человек пристально наблюдал за происходящим на экране.

Затем он нарочито медленно повернулся в кресле и встал. Он был высок и худощав. На его пепельно-сером лице кроме черных бровей не было вообще никакой растительности. Черные, бездонно-черные глаза не выражали никаких эмоций, зато тонкие бледные губы расплывались все шире. А самое главное - нельзя было понять, кто стоит перед ними, мужчина или женщина. Тонкий вздернутый нос, вытянутый овал лица, узкие скулы, широкая нижняя челюсть, массивный, но острый подбородок. Несмотря на то, что в лице человека не было ничего откровенно уродливого, у Карна его облик вызвал спазм омерзения. В мозгу возникла ассоциация с какими-то мелкими паразитами, липкими червями, аскаридами, которые, если дать им волю, разрушат твой организм до основания.

- Ты поработал на удивление неплохо, мой скандинавский друг, - заговорил человек, который человеком, разумеется, не был. Он говорил тихо и как-то рвано, окончания некоторых слов он проглатывал, другие наоборот, выделял интонацией, хотя в этом не было никакой необходимости. Он не производил впечатления того, кто плохо знает язык, на котором пытается разговаривать. Казалось, что он говорит, а какой-то автоматический переводчик, скрытый в его теле, тут же выдает плохо адаптированный перевод. Все это делало его образ еще более отвратительным. - Что ж, ты можешь отправляться за своей наградой, мои ангелы проводят тебя.

Локи хмыкнул, попытался поклониться (сразу видно, что древний бог не привык этого делать) и двинулся в сторону единственной двери под ангельским конвоем. В помещении помимо скованных наручниками Древних Богов (включая Карна и кицунэ) остался лишь серый человек и два высоченных Херуба. Видимо, он действительно уверен в этих наручниках, подумал Карн, или в своих собственных возможностях.

- Я начну с главного, - серый двинулся вдоль стены неспешным шагом, заложив длинные руки с узловатыми пальцами за спину. - Все, что происходило в твоей жизни, Карн, было спланировано. Все, кроме твоего рождения. Увы, но мы действительно допустили эту досадную ошибку, признаю. Второй ошибкой было позволить нашим оппонентам узнать о тебе, - с этими словами он бросил мимолетный взгляд на Эрру, а потом бог войны вновь перестал существовать для серого. - Но убивать тебя сразу было глупо, ты еще мог послужить будущему своего народа. А потом... потом Охотник не сумел тебя изловить и эти благородные рыцари прошлого, которых ты зовешь Древними Богами, решили взять тебя в оборот. О том, почему ни один ангел в действительности не пытался тебя убить, а лишь ранить или обезоружить, ты подумаешь после.

- Лжец, - процедил Эрра сквозь зубы, и тут же получил мощнейший удар эфесом двуручного меча в солнечное сплетение. Бог войны упал на колено, закашлялся, но нашел в себе силы подняться и даже выпрямился, превозмогая чудовищную боль.

- Сейчас мне нужно сказать то, что ты должен был услышать уже очень давно, Карн. Мне нужно сказать тебе правду, - и в этот самый миг парень неожиданно понял, что уже видел этого человека. Нет, он видел его не таким, как сейчас, но это был он, именно он! Он встретил его тогда, в далеком детстве, в лесу, в облике лешего. Он приходил к нему во сне, в митреуме, в образе козлоногого фавна. Он был жрецом Чернобога, которого они встретили в далеком славянском поселении. Он все время был рядом!

- Вижу, ты кое-что вспомнил, - одними губами усмехнулся серый. - Это хорошо, но уже не важно. Я расскажу тебе...

- Мне насрать, что ты расскажешь, ублюдок, - ответил Карн. Ярость бушевала в нем. Неодолимая ярость человека, за которым всю жизнь кто-то наблюдал. Кто-то настолько могущественный, что мог одним движением пальца распылить его на атомы. Или наоборот, не дать умереть тем, кого он любил. И это нельзя было простить! - Подойди ближе, только дай мне шанс и я уничтожу тебя. Не знаю, как, но я сделаю это, можешь не сомневаться!

Последние слова он выплюнул, вложив в них все свое отвращение, всю свою ненависть и желание вывести этого высокомерного выродка из себя. Однако же серый даже бровью не повел, он продолжал наворачивать неспешные круги вдоль стен круглого зала.

- Мне понятны твои чувства даже лучше, чем тебе самому, но я обещаю - все изменится, как только ты узнаешь правду, - заключил серый.

- Карн, - прорычал Эрра, - Все, что скажет этот мудак...

Херуб вновь попытался ударить Эрру в солнечное сплетение, но бог войны проворно увернулся от руки с клинком и сам атаковал ангела. Первый удар он нанес коленом в живот, а когда ангел согнулся пополам, Эрра ударил его под колено и с грохотом повалил на землю, уселся сверху и стал бит врага в лицо собственным лбом. Снять наручники он не мог, но это ему, похоже, не мешало. Эрра расшиб себе лоб, но «лицо» Херуба обильно заливала хлюпающая золотистая субстанция, и он никак не мог освободиться, скинуть с себя скованного врага.

Чернобог было рванулся на помощь Эрре, но получил мощный удар в затылок и упал на колени. Почти сразу вскочил и бросился вслед за Херубом, который поспешил на мощь товарищу.

- Хватит! - громыхнул под сводами зала дребезжащий голос серого человека. Он вскинул руки, в воздухе перед ним что-то вспыхнуло, на самой границе слуха раздался неуловимый треск, точно легкий разряд помех в телефонной трубке, и Эрру с Чернобогом тут же отбросило в стороны. Бога войны шибануло о стену и он тяжело рухнул на каменный пол. Чернобог отлетел к противоположной стене. - Еще раз посмеете перебить меня своими жалкими потугами освободиться и я заставлю кровь в ваших венах кипеть!

Эти слова серый почти провизжал и от этого звука у Карна заломило уши, а тело пробила дрожь. Точно пенопластом по стеклу! Эрра закряхтел и попытался подняться, явно намереваясь продолжить бесполезное противоборство. Карн обернулся, посмотрел в налитые кровью глаза Древнего Бога. «Не надо, - спокойно сказал он богу войны, не размыкая уст. - Пусть говорит. Это даст нам время».

- Что ж, надеюсь, это все. Или вы еще не поняли, что игры закончились? Я мирился с вашим «сопротивлением», покуда вы делали то, чтобы было нужно мне. Теперь ваш драгоценный Странник передо мной, в вас больше нет нужды. Продолжите глупить и проживете гораздо меньше, чем могли бы, - деловито откашлявшись, сказал серый. Его голос покинули визгливые нотки, он снова говорил тихо и спокойно. - Сразу отвечу на самый главный вопрос - да, ваш разлюбезный Эрра был прав, я позволил вам сюда придти. Или вы думали, что горстка чудиков вроде вас сумет одолеть воинство ангелов? Да у меня их еще десятки, сотни тысяч! Если будет нужно - я попросту завалю вас их трупами!

Он вновь захохотал. Высоко, визгливо, настолько неприятно, что Карн инстинктивно зажмурился. Ему казалось, что серый смеялся целую вечность, при этом выражение его лица так и не изменилось, лишь рот кривился в такт безумному смеху. А когда смех, десятикратно усиленный эхом зала, затих, серый увидел на устах Карна безмолвный вопрос. Карн шевельнул губами, но не произнес ни звука. Однако же серый отлично его понял.

- Почему, мой милый Странник? - с противной улыбкой, кривым шрамом исказившей его бесполое лицо, спросил серый. - Почему подпустил вас так близко, если мог прихлопнуть в любой момент? Да потому что это интересно! Гораздо интереснее, чем онлайн-игры!

В этот раз смех серого продлился недолго. Было видно, что ему не терпится все им рассказать. Ну точно, как киношный злодей в момент развязки! Только здесь было вовсе не кино. Здесь, за стенами Башни Солнца, в этом проклятом Гелиополисе, гибли последние представители своих видов. Здесь гибли те, кого люди уже давно считали мертвыми. Они будто гибли во второй раз. Уже навсегда.

- Очень скоро сюда прибудут еще ангелы, и от вашей «армии» не останется даже воспоминаний, - продолжил серый, плотоядно облизнув губы длинным синюшным языком. - Так называемые Новые Боги разбегутся, как только умрет Мидас. А Мидас умрет, можете не сомневаться, слишком много проблем от него. Мне, знаете ли, нужен собственный бог богатства!

Он хихикнул, демонстративно кашлянул и выдержал эффектную паузу, полагая, что озвучил великолепную шутку. Никто не проронил ни звука. Петросян чертов, мелькнуло в голове Карна.

- Ладно, к делу, - Серый вновь медленно зашагал вдоль стены, сложив руки за спиной. - Начнем с того, Карн, что никакие мы не боги. Ни Иные, ни какие-то еще. Мы - люди. Мы пришли не из другого пространства, а из другого времени, хотя на самом деле это одно и то же. Мы пришли из будущего, для вас - еще очень и очень далекого. С другой стороны, все относительно, не так ли? Понимаешь, Карн, мы пришли из времени, в котором больше нет войн, нет болезней, нет даже смерти. Там один народ, одна культура. Мы даже колонизировали Дуат, мы истребили богов, потому что перестали в них нуждаться. Мы стали полноправным хозяевами своего мира. А потом на нас снизошло откровение. Мы объединили Землю своего времени, так почему бы не объединить вместе все времена? Ты только представь, все эпохи и народы, когда либо жившие, живущие и еще только могущие жить на Земле, станут единым обществом! Безупречным обществом под контролем тех, кто рожден управлять. Под нашим контролем! Предупреждая твой вопрос, отвечу - да, наши технологии позволяли нам сделать это. Разумеется, были некоторые ограничения, понимаешь ли, законы физики нельзя просто взять и отменить. Но вряд ли тебе это будет интересно. Важнее то, что ваша цивилизация оказалась... скажем так - самой проблемной. Другие эпохи покорились нам без лишних сложностей, но тут нам пришлось задержаться. С другой стороны, у нас впереди - вечность, и мы можем вести войну столько, сколько потребуется.

Карн слушал серого человека и ловил себя на мысли, что в очередной раз ему в голову пытаются влить какое-то безумство, к пониманию которого он совершенно не готов. Это его не удивляло, но сбивало с толку. Выходит, они вообще не боги. Они самые обыкновенные люди, очумевшие от собственных достижений после очередного технологического витка и решившие покроить само время, а через него - Вселенную. История, конечно, банальная, но антураж оригинальный, ничего не скажешь.

- Люди вашей эпохи, - продолжал тем временем серый. - При всей своей ущербности, в частности - технологической, обладали выдающейся верой. Верой в богов. Верой в чудеса и пресловутое торжество справедливости. Они умели быть фанатичными, умели жертвовать собой, ставить на карту все, что имели и даже больше. Они умели любить, а самое главное - они умели быть любимыми. Ни у одного другого народа мы не встречали такой концентрации жизненной энергии! Белая раса стала для нас серьезной проблемой. Но мы нашли решение. Мы создали искусственных людей, назвав их ибримами (все просто, «ибрим» в переводе с моего родного языка на твой никчемный означает примерно следующее: «самодостаточный искусственный организм»). Любопытно, что некоторые даже в твоем поколении догадываются, что существуют две формы жизни - углеродистая и кремниевая. Но вы даже близко не можете представить себе, насколько безупречно оказалось наше творение! Ибримы, биороботы, созданные в наших лабораториях на основе кремниевых волокон, были настолько похожи на вас, что даже могли спариваться с вами и давать потомство. Этот стратегический шаг был гениален, он решил судьбу вашей эпохи! Растворить вас, уничтожить путем вырождения кровных линий. Чистая евгеника! Разумеется, когда ваши ученые начали понимать, что происходит, ее, в смысле - евгенику, пришлось объявить лженаукой и повсеместно запретить. Иначе могли быть последствия. Но к этому моменту мы уже фактически правили вашим миром, так что никто и не подумал воспротивиться. Ибримы выполнили свою миссию безупречно. Будучи всего лишь роботами, они напрочь лишены чувств, у них нет духа и воли, они не могут верить! А значит - не могут создавать богов. Те, кого вы зовете Новыми Богами, и не боги вовсе. Это воплощенные пороки. И в отличие от богов, они не служат вам. Это вы, ничтожные, служите им!

И снова этот уродский смех. Пока серый придавался экстатическому безумству, Карн подумал, что его слова действительно похожи на правду. Он знал историю ибримов, потому что каждый истинный патриот должен знать историю тех, кто на протяжении тысячелетий развращает его собственный народ. Однако это не отменяет того факта, что он, Карн, как и в самом начале своей грандиозной эпопеи в роли спасителя Древних Богов, оказался в полной заднице. И нужно срочно придумать, как отсюда выбираться. Попутно активировать Сердце Хрунгнира и испепелить этого серокожего полудурка.

- Скажу честно, - произнес серый, отсмеявшись. - Мы близки к победе, но не настолько, чтобы откупоривать шампанское. Ваш народ все еще борется, белая кровь жива. Более того, оказалось, что в течение семи поколений род может полностью избавится от инородной примеси. Наши селекционеры не были к этому готовы. Но это лишь оттягивает неизбежное. Пойми, боги, которых ты защищаешь, это пережиток прошлого, это банальное плацебо, порожденное страхом перед окружающей реальностью, но на определенном этапе нашей эволюции оно стало бесполезным рудиментом. И отказаться от него - единственный разумный шаг для человека, который больше не руководствуется первобытными инстинктами, который больше не желает перекладывать ответственность за свои ошибки на какой-то мифологический образ, в существовании которого он даже не уверен. Но в моем мире мы больше не ошибаемся, мы не боимся, нам не нужны никакие лекарства. И ты должен понять, что мой мир - это будущее твоего, будущее, которое не изменить, ни тебе, ни твоим драгоценным богам. Ибримов изгнали из Месопотамии, потом - из Египта, люди чувствовали их инаковость, не понимали, в чем подвох, но ощущали их неполноценность, их ИСКУССТВЕННОСТЬ. Тогда нам пришлось пересмотреть нашу стратегию. В наших рядах произошел раскол, который, впрочем, тебя не касается. Если будет желание - почитай Ветхий Завет, или Махабхарату, там все это есть, и неглупый человек быстро поймет, что к чему. В итоге, экспедиционный корпус перешел под мое командование. Я поместил ибримов в изоляцию на Аравийском полуострове, и сорок лет модернизировал их программу, экспериментируя с вариациями генов. Тогда-то и родился мой гениальный план по «растворению» вашей крови в крови ибримов. И знаешь, что у меня вышло? Я - прямой потомок тех, кого я же и создал. Я - чистокровный ибрим, совершенный организм, лишенный даже намека на эмоциональную или духовную слабость. \ Я - это будущее, твое будущее, Карн. И ты можешь либо бороться с неизбежным, оттягивая свое поражение, либо присоединиться ко мне, ускорив процесс, который уже не остановить.

Карн осторожно пытался освободить руки, но не получалось. Костяные браслеты казались невесомыми, но сковывали запястья намертво. Более того, даже если бы ему удалось снять зачарованные наручники, позади стояли два Херуба с двуручными мечами. Он сбрасывает оковы, молниеносно разворачивается, призывает клинок Мурамасы. Это не более секунды. За это время Херубы оказываются рядом с ним, один клинок обрушивается ему на голову, он смешается вправо. Второй Херуб делает выпад, его Карн сводит зачарованной катаной. Удар, перекат. Эрра подставляет наручники, Карн разрубает их...

- Дерьмовый план, дружок, - обрывает его мысли серокожий человек, неожиданно оказавшийся прямо перед Карном, буквально на расстоянии вытянутой руки. - Ты не учел главный фактор - меня. А ведь я могу распылить тебя на молекулы мановением руки. Так что, ты уже решил? Твое время истекает.

- Сначала скажи мне, где Нисса? - Карн не хотел задавать этот вопрос, боялся его задавать. Но выхода не было, если этот упырь читает его мысли, нужно постараться запутать его. Тот объяснял Карну азы ментальной защиты, и, как утверждал древнеегипетский бог, если хочешь сделать свои мозги непробиваемыми - обратить к чувствам.

- Ах, я совсем забыл об этой остроухой бабенке! - серый вновь улыбнулся одними губами. Взгляд черных глаз был неподвижен и абсолютно непроницаем. - Надо было сказать о ней сразу, чтобы ты не надеялся на «хеппи энд», ведь его не будет. Твоя девка мертва, Карн. Погибла, пытаясь сбежать.

Он подошел к пульту управления, коснулся нескольких сенсоров и на голографическом экране вместо схемы Гелиополиса возникло другое изображение. Видеокамера располагалась в правом верхнем углу тесного помещения. В помещении на каменном полу сидела девушка, в которой Карн с трудом узнал Ниссу. Одежда на ней была изорвана в клочья, все тело покрывала кровь и слипшаяся грязь. Неожиданно девушка подняла голову и посмотрела прямо в камеру. Карн почувствовал взгляд ярко-изумрудных глаз сквозь время и пространство, он буквально уловил ее мысли, заложенные в этом мимолетном взгляде. Она прощалась. Прощалась с ним, отчего-то точно зная, что он увидит эту запись, увидит этот ее взгляд.

А потом девушка подползла к прутьям решетки и схватилась за них обеими руками. Ее тело прошибла дрожь, голова упала на грудь, но Нисса не разжала рук. Серокожий человек коснулся сенсора, видеоряд ускорился до того момента, пока тело девушки не упало на каменный пол.

- Неприятная ситуация, согласен, - промямлил серый человек. - Ты должен понять, Карн, мы этого не хотели. Понимаешь, важно было захватить девчонку в плен, чтобы ты пришел сюда и привел с собой Древних. Гораздо проще истребить вас всех разом, а не выискивать поодиночке по всему миру. И хотя при этом совсем не обязательно было сохранять дриаде жизнь, мы все же решили обеспечить тебя дополнительным стимулом. Но все вышло иначе, как видишь, и за эту оплошность - прости.

- Почему? - Карн больше не сдерживал свой гнев. Он понял всю безвыходность своего положения именно в этот момент. Когда увидел смерть Ниссы. Конечно, где-то глубоко в сознании таилась мысль, что серый обманывает его, что на самом деле эта запись - фальсификация, а Нисса жива. Но этот выблядок прав, надежда сделал Карна слабым, и теперь из-за его слабости там, в стенах Гелиополиса, гибнут сотни хороших ребят. - Почему она сделал это? Почему убила себя? Ведь она не могла перестать надеяться. Она знала, что я приду. Что ты, урод, сделал с ней?

- Мы экспериментировали, - спокойно ответил серокожий, медленно приближаясь к Карну. - Раньше нам не удавалось реализовать программу искусственного оплодотворения с мифологическим существом. Но твоя девка оказалась на диво сильна! Плод прижился. Она вынашивала ибрима нового поколения - наполовину биоробота, наполовину существа из Дуата. Полагаю, это послужило причиной суицида.

Этого оказалось достаточно. Кровавая пелена заволокла взор, как в тот самый миг, когда сфинкс спас Карна ценой своей жизни. Только теперь ярость Странника была гораздо сильнее.

Карн закрыл глаза. Серокожий почувствовал неладное и остановился на полушаге. Карн глубоко вздохнул и просто развел руки в стороны, освобождаясь от костяных браслетов, которые с глухим стуком осыпались на пол костяной крошкой. Он не открывал глаз, которые уже не были глазами человека. В них бушевало пламя, от которого даже Хоори, Огненная Тень замер в нерешительности. Карн медленно свел руки перед собой и в них воплотился клинок Мурамасы. Он, продолжая стоять с закрытыми глазами, отдал Хоори мысленную команду. И древний дух подчинился человеку, впервые за много веков своего существования. Потому что впервые его хозяином был тот, кто бился во имя всего мира.

В действительности все это заняло меньше секунды. Карн развернулся на каблуках, молнией подскочил к одному из Херубов и перерубил его пополам размашистым ударом. Эрра тут же повернулся к Карну спиной, отставляя скованные зачарованными наручниками запрясться как можно дальше от тела. Легкое движение катаны и бог войны свободен.

Второй Херуб запоздало бросился на Карна, тот легко ушел от глубокого выпада и нанес легкий удар острием клинка в висок. Ангел повалился на землю, голубое пламя призрачных глаз тут же погасло. Карн освободил Вика и кицунэ. Потом обернулся и пошел на серого человека.

- Остановись, прошу тебя, - залепетал серокожий, спешно пятясь к пульту. - Я не хочу убивать тебя. Твоя кровь нужна мне для уникальных экспериментов! Ты можешь положить начало новому поколению биороботов, идеальных машин...

Карн не слушал его. И даже если бы захотел прислушаться, не сумел бы этого сделать. В его ушах гулко пульсировала кровь, и сквозь эту пульсацию он слышал только шепот Хоори, который твердил ему: «Убей. Убей. Убей». Когда до серокожего оставалось не больше двух метров, Карн прыгнул, вкладывая в удар всю свою силу, всю свою ярость и боль.

А потом он услышал, как завыл Хоори. Но это был не победоносный клич, это был крик отчаяния, предсмертный вопль. Клинок Марамасы раскололся на тысячу осколков, столкнувшись с выставленной вперед рукой серокожего человека. Карна отбросило назад, он проехал по полу на спине и больно ударился головой о гладкую каменную стену. Серокожий в два прыжка оказался рядом с Карном, помещение тут же наполнили Серафы, их ряды отсекли Эрру и других.

Ибрим склонился над Карном и едва не коснулся узкими губами его уха.

- Мне жаль, дружок, - прошептал он. - Но ты сделал неправильный выбор. Я уже говорил, в чем твоя проблема?

- А я скажу, в чем твоя! - неожиданно голос Локи прокатился по залу. Карн, все еще оглушенный, поднял голову. Серокожий от неожиданности так и замер с приоткрытым ртом, потом медленно обернулся. У единственного выхода из зала стоял бог огня в окружении Серафов, а рядом с ним - один из Новый Богов, тот самый, из рук которого вылетали неуловимые жгуты.

- Твоя проблема в том, что ты слишком много пиздишь! - с этими словами Локи бросился на помощь Карну, испепеляя одного ангела за другим. А те Серафы, что пришли с ним, подернулись рябью, замерцали и начали стремительно меняться. На их месте Карн увидел ругару, какого-то чернокожего шамана, дриаду, славянского воина...

Огромный голографический экран замигал всеми цветами радуги, а пульт управления стал похож на рождественскую елку от обилия вспыхнувших светодиодов. Внезапно что-то щелкнуло в самой глубине пульта, и Карн ощутил отчетливый запах гари. Пульт задымился, голографический экран вспыхнул в последний раз, отобразив тюремные камеры в Башне Солнца, защита которых больше не работала, и разлетелся на куски под стрекот оглушительной звуковой волны.

- А это твоя вторая проблема! - прокричал Новый Бог, который, без сомнения, был богом Интернета. Его мальчишеский голос визгливо срывался, но в нем уже чувствовались высокомерные нотки, свойственные всем Новым Богам. - Ты слишком полагался на свои компьютеры. Но защита твоих серверов, рассчитанная на школьников, полное фуфло. И на будущее - купи себе лицензионный файрвол!

Серый человек попытался зарычать, но из его уст вырвался лишь сдавленный писк. Карн вскочил, замахнулся, но серокожий не глядя рубанул его ребром ладони в плечо и парень вновь отправился на каменный пол. Все внезапно изменилось, в который раз за этот безумный день! Клинок Мурамасы погиб, а Карну нужно было оружие. Да, черт с ним, он справится с этим выблядком голыми руками!

Карн вновь вскочил на ноги и бросился на ибрима. Эрра, наконец, пробился к нему, а секундой позже из ангельской массы вынырнула рыжехвостая кицунэ. Локи и «электронный парень» тоже были на подходе. Вместе они одолеют серого!

Однако ибрим понимал все не хуже Карна. Он был силен, но, похоже, не всесилен. Он ударил Карна в солнечное сплетение, увернулся от молниеносного выпада Эрры, сунул ему по ребрам, неожиданно оказался у него за спиной и уложил бога войны на пол. Потом, изогнувшись так, что Карн услышал отчетливый хруст суставов, серый перехватил короткий меч кицунэ у самого основания, дернул на себя и нанес девушке-лисице жестокий удар в нижнюю часть живота. А потом он присел на одно колено и во все стороны разбежалась волна слепящего света.

Карн зажмурился, а когда открыл глаза, оказалось, что светящаяся полупрозрачная волна замерла на некотором удалении от ибрима, образовав вокруг него полусферу диаметром метров двадцать. И все, кроме Карна, оказались выброшены за пределы этой полусферы. Он видел, как Эрра тщетно опускает клинок на светящуюся преграду, как Локи немилосердно жжет ее своим волшебным огнем, но прозрачная стена не поддается. Он взглянул на серого. Тот глядел прямо на него и ухмылялся. Как обычно - только губы передавали его эмоции, в остальном лицо биоробота оставалось абсолютно бесстрастным.

- Что ж, вы провели меня, - проговорил серый, неспешно снимая белый пиджак и бросая его на пол за своей худощавой спиной. Он отстегнул запонки, два серебряных кругляшка с изображением семисвечника покатились по полу. Человек с гермафродитическими чертами лица стал закатывать рукава рубашки. - Локи не зря зовут богом коварства, он хорош в своем деле. Но это ничего не меняет. Потому что сейчас ты умрешь.

Его движения были настолько быстры, что смазывались перед глазами Карна. Он бил сильно, одними руками, но даже если парню удавалось выставить блок, его отбрасывало на пару метров назад, а тело содрогалось от боли. Нет, так нельзя. Ибрим действительно убьет его, если он не найдет выход. Если он не найдет оружие.

Карн так и не понял, чья это была мысль, но точно не его. Быть может, это был Эрра, или Локи? А может, Тот, находясь в далеком небытии, сумел пробиться к его сознанию? Карн не удивился бы, узнав, что эту мысль послала ему Нисса. Так или иначе, но, в очередной раз откатившись на несколько метров от удара серокожего человека, Карн, превозмогая струящуюся сквозь тело боль, засунул руки в карманы. Разжав правую ладонь, он увидел в ней тот самый карандаш, который так ненавязчиво подарил ему Сет. В левой руке оказался каменный амулет Шешы, который князь нагов отдал Карну за мгновение до смерти.

Дальше произошло то, что должно было произойти. Хотя Карн все еще не активировал Сердце Хрунгнира (которое, между прочим, валялось у сгоревшего пульта управления в его заплечной сумке), он все же был Странником, Адхва-Га, «человеком, который больше, чем человек». Древние артефакты подчинились его инстинктам, Карн рефлекторно закрыл глаза. «Карандаш» Сета вспыхнул черным пламенем и больно въелся в ладонь, прожигая ее до самой кости. Амулет Шешы рассыпался в прах, и каждая песчинка этого праха устремилась стать частью Карна, пробиваясь сквозь поры ладони. Чудовищная боль исчезла спустя короткое мгновение.

Когда Карн открыл глаза, первым, что он увидел, был ошалевший взгляд серокожего. Да, оказывается эти черные буркала все-таки могут выражать эмоции! И сейчас они выражали бесконечное удивление пополам с животным страхом.

В правой руке Карн держал длинный черный посох с наконечником в виде головы шакала. Это был легендарный жезл Уас. Уши шакала, вытянутые на добрый десяток сантиметров, поблескивали алмазной заточкой. Это был не просто жезл, это было боевое копье!

Левая рука парня сжимала изящную рукоять, обмотанную черной кожей невиданного зверя, рукоять плавно переходила в хищное изогнутое лезвие. Это был знаменитый ятаган Фаш, которым владел Шеша. Оружие, которое, согласно легенде, проходило сквозь любые преграды, и его нельзя было отразить.

Серый судорожно сглотнул. Но потом, видимо, вспомнил, что он самое технологически развитое существо в этом времени, и взял себя в руки. Его черные глаза вновь заполнил океан бесстрастия. Узкие губы разошлись в улыбке.

- Ты снял предпоследний блок со своего разума, - прошептал ибрим, чуть подогнув ноги. Карн мгновенно понял, что тварь готовится к прыжку. - Рад поздравить тебя с этим достижением. Жаль терять столь уникальную особь. Но повторюсь: ты сделал выбор.

И они сошлись. Ибрим атаковал быстро и уверенно, но жезл Уас и ятаган Фаш вливали в Карна галлоны энергии. А может, дело было вовсе не в оружии. Так или иначе, но парень больше не пропускал ударов, а если кулак ибрима соприкасался с выставленным в блок клинком или древком, то в месте соприкосновения вспыхивал ослепительный фейерверк белых искр и теперь уже серокожего отбрасывало назад.

Карн колол копьем, выполнял финты и пируэты, стараясь дотянуться до ибрима, но тот был слишком быстр. К тому же, серокожий совсем не сбил дыхание, а вот Карн хоть и чувствовал себя отлично, все же дышал достаточно тяжело. В перспективе это могло стать проблемой. Но ярость Карна не предполагала никаких перспектив! Зато слепое желание убить ибрима стало его роковой ошибкой.

Он вновь потерял контроль. Эрра учил его, что даже в разгар схватки, когда кровь становится чистым норадреналином, когда руки действуют в тысячу раз быстрее мыслей, ты не должен терять власть над своими эмоциями и тем более - действиями. В этом - великая мудрость воина, которая погибла для белой расы со смертью последнего берсерка на мосту в битве при Стамфорд-Бридже.

Но Карн слишком увлекся боем. Он видел, что за пределами защитной полусферы Древние Боги берут верх над Серафами, оттесняя их к выходу. Он видел, как Локи выжигает воздух перед собой, как Эрра бросается в бой, вздымая рунный клинок над головой, как Вик распрямляет руку, с которой срывается пара смертоносных кунаев. Он видел, что они побеждают, и пошел на ибрима с удвоенной яростью.

В этот самый момент, когда скорость атак Карна достигла пиковой отметки, ибриму удалось просчитать его. Он отступал, но внезапно просто выбросил вперед вытянутую ладонь, которая непонятным для Карна образом миновала траекторию движения копья и ятагана. Серый ударил его прямо в кадык, Карн отступил на шаг, попытался глотнуть воздуха и не смог. Он уронил свое магическое оружие на каменный пол, судорожно схватился за шею.

Ибрим подобрал жезл-копье и без лишних разговоров (ага, урок пошел на пользу!) ударил Карна в грудь. Точнее - хотел ударить. Он стоял в двух шагах от упавшего на колени парня. Он напружинил ноги, занося копье над собой как можно выше, чтобы вложить в удар как можно больше сил и буквально пригвоздить проклятого Странника к полу. Но внезапно справа донесся душераздирающий рев. Ибрим не рискнул отвлекаться, потому что им, как мгновение назад самим Карном, овладело непреодолимое желание во чтобы то ни стало прикончить своего врага. Окружающий мир перестал существовать для него. И очень зря.

Охотник, о котором и Карн, и серокожий уже успели позабыть, все это время сражался плечом к плечу с богом войны и выискивал возможность помочь своему другу. Когда он увидел, как ибрим бьет парня в шею и тот роняет свое оружие, Охотник понял, что следующее мгновение станет для Карна роковым. Он собрал воедино всю свою силу, все, что осталось в нем от человека, от друга. И бросился на защитную сферу.

Никто не смог объяснить, что произошло в следующий миг. Но Охотнику удалось прорвать завесу. Если бы ибрим видел это, то его тут же разбил бы паралич. Потому что защитное поле, которое он сформировал вокруг себя и Карна, состояло из тахионов. Наука этой эпохи еще не знала таких частиц, хотя передовые умы строили теории об их существовании. Но в его времени, в 2616 году, технология защитных полей на основе контролируемого тахионного потока позволила ибримам выйти за пределы времени. Это защитное поле невозможно было пробить даже теоретически!

Но Охотник смог это сделать. Пройдя сквозь поле, он мгновенно умер, потому что тахионы попросту остановили все жизненные процессы в его теле. Но инерция прыжка бросила его тело на ибрима в тот момент, когда серокожий наносил удар. Копье лишь чиркнуло Карна по щеке, он успел среагировать, схватил Фаш левой рукой и с наслаждением погрузил его в живот гермафродита с черными глазами.

Во второй раз Карн увидел, как взгляд серокожего меняется. И в этот раз бездонная чернота полнилась непониманием. Он откатился в сторону и вскочил на ноги. Серокожий так и остался стоять на одном колене, сжимая древко копья. Из его живота на пол хлынул поток крови. Обыкновенной человеческой крови. Вслед за ней из широкой раны стали вываливаться кишки.

Серокожий будто не обратил на это ни малейшего внимания. Он лишь повернул голову в сторону Карна и медленно прошептал: «Невозможно. Ведь я - Иегова, ваш Господь, владыка миров». В следующее мгновение Карн опустил ятаган на шею ибрима, последнего представителя далекой расы будущего в этом времени. Лысая голова серокожего отделилась от тела и, фонтанируя алыми росчерками, отлетела в сторону, ударившись о каменный пол с омерзительным шлепком.

Карн огляделся. Все было кончено, Серафы замерли, как вкопанные. И хотя они почему-то все еще оставались под воздействием поработительного излучения (об этом говорили «нимбы» над их головами), смерть ибрима явно их дезориентировала.

Затем Карн склонился над телом Женьки. Почему он стал Охотникам, что толкнуло его на этот страшный путь? Уже не важно. Теперь все не важно. Ведь, несмотря ни на что, он сумел остаться человеком, сумел остаться другом. И умер, как друг. Как великий воин. Карн положил правую ладонь на шерстяную грудь Охотника. Как бы он хотел вдохнуть жизнь в это остывающее тело... Стоп! Но ведь он еще не активировал Сердце Хрунгнира, он еще не пробудил свою силу до самого конца. И это значит, что есть шанс вернуть Ниссу и Женьку, вернуть их всех!

Он огляделся и увидел свою заплечную сумку у дымящегося пульта управления. Карн направился к ней, но бог Интернета загородил ему путь.

- Стоп, стоп, стоп, - затараторил Новый Бог. - Я вот не уверен, что это дерьмо тебе нужно. А ну как ты подчинишь себе армию крылатых выблядков и решишь истребить нас, я имею ввиду богов нового времени! Ведь серый мудак был прав. Мы не такие, как твои друзья. Мы - не Древние Боги, и, в общем-то, действительно не боги. Мы не помогаем вам, мы подчиняем вас. Так что, наверное, эту штуку я...

Паренек не договорил. Он умолк на полуслове, потом схватился за грудь, которая начала дымиться. Бог Интернета закричал, стал рвать на себе одежду, которая и сама начала тлеть в области груди, обнажая ровное круглое отверстие с обугленными краями диаметром в добрый бесяток сантиметров. Потом движения Нового Бога замедлились, взгляд помутился. Наконец, он замер, его глаза закатились и он рухнул на пол. За его спиной Локи пафосно выставил перед собой ладонь, сложив пальцы в форму пистолета, и дунул на «ствол», сдувая гипотетический дымок от выстрела.

- А хули он! - хмыкнул бог огня. - Давай, парень, делай то, зачем мы сюда пришли!

И Карн сделал. Он поднял сумку и неспешно достал из нее Сердце Хрунгнира. В этот раз причудливый пульсирующий камень не оттолкнул его. Едва Карн взял древний артефакт обеими руками, окружающий мир вспыхнул мириадами красок, звуков, образов. Он стал видеть все, что хотел видеть. Стал слышать все, что мог бы услышать. Стал ощущать все, что ощущает каждое живое существо. На миг он стал самой Вселенной, вобрав в себя каждую частичку мироздания.

А потом все погасло. Он вернулся в свое человеческое тело, но его восприятие изменилось. Он больше не слышал, не видел, не ощущал. Он ВОСПРИНИМАЛ мир напрямую, минуя уши, глаза, тактильность кожи. Он посмотрел на Древних Богов. На месте Локи он увидел изменчивый всполох огня, яркий, трепещущий. Вместо смертельно раненного Эрры (Карн видел, что ему осталось совсем немного) на него взирал огромный рубиновый кристалл, материя которого состояла из микроскопических частичек крови тех, кто когда-либо был убит в бою. Зато истинное тело Виктора имело вполне человеческую форму, и даже с признаками пола. От него исходило ровное золотое сияние, мягкое, но сильное.

И Карн, сам того не понимая, коснулся сознания каждого из них. А потом через них он добрался до сущности Тота, которая к этому моменту прибывала в самых потаенных глубинах Дуата. Его не знающий преграды взор мгновенно перешерстил память бога мудрости и нашел то, что искал. Последние страницы Книги Тота, которые он так и не успел прочесть. И тогда Карн узнал свое истинное предназначение.

- Прости, - прохрипел умирающий Эрра. Все же у него было первоклассное чутье. По изменившемуся лицу Карна бог войны понял, что парень открыл для себя знание, которое от него утаивали Древние. - Если бы мы сказали сразу, ты не пошел бы с нами. А теперь... ты сам видишь, насколько реальна опасность. Не только для моего народа, но и для твоего.

- Иегова - безумец! - подхватил Локи. - Мы знали, что изначально Иных Богов было десять. Но потом девять из них исчезли из нашего поля зрения. Теперь мы знаем, почему. Он убил их, чтобы единолично править этой цивилизацией. Но он - не единственный. За ним придут другие. Мы едва одолели одного, что же будет, когда мы столкнемся с целой армией!

Карн слушал их, а перед его глазами проносились образы с последних страниц Книги Тота. Там был изображен он, Карн, воспринявший силу Сердца Хрунгнира. Пробужденный Странник, настоящий Адхва-Га, существо, для которого нет пределов. Он мог ходить по поверхности пульсара, мог купаться в гравитационном колодце черной дыры, мог, хлопнув в ладоши, создать новую галактику.

Но не для этого он был рожден. Последние страницы Книги Тота повествовали о том, как Адхва-Га уничтожает Вселенную. Древние Боги не сумеют победить своих противников из далекого будущего, людская кровь не устоит перед искусственной кровью ибримов. И все случится так, как описывал Иегова. Рано или поздно останется один народ, одна культура, один мир, вне времени и пространства.

И не будет в этом мире богов, не будет чувств, не будет веры. Поэтому Адхва-Га должен уничтожить Вселенную, чтобы она не превратилась в страшный сон Творца. Этого хотели они, Древние Боги. Получается, что не было в их душе надежды, они давно смирились с поражением. Но напоследок хотели забрать во тьму весь мир, который, как им казалось, уже не спасти.

Но что потом? Карн задал вопрос, и мир тут же прошептал в ответ: кто знает... Быть может, Творец вернется и построит новую Вселенную. А может, Великий Архитектор давно мертв и после останется лишь бесконечная пустота. Книга Тота не могла ответить на этот вопрос. Сама Вселенная не знала ответа, ибо вероятности существуют даже за пределами упорядоченного космоса.

И Карн принял решение. Он бесконечно долго собирал воедино всю доступную ему информацию, но в мире, вне его сознания, это заняло не больше секунды. Он думал о своих родителях и о великой лжи Древних Богов. Он думал о Новых Богах и о своих погибших друзьях. Он думал о любви, настоящей и призрачной, думал о дружбе, которая порой решает исход всего мира. И понял, что не вправе решать за тех, кто еще в состоянии решать за себя сам. Ведь именно это делали они все - Древние, Иные и Новые боги. Кто-то помогал человечеству, кто-то стремился его подчинить, а кто-то хотел изменить его в угоду своим представлениям. Но никто из них так и не поверил в людей, хотя люди, не смотря ни на что, не потеряли свою веру в них, в богов.

И он ушел. Прочь ото всех, прочь от этого мира, в котором было слишком мало тепла. Он, как истинный Странник, двинулся в путь, не ведая, что его ждет. Но у него было главное - цель. Он шел искать ее, Ниссу, шел искать способ вернуть ее себе, потому что иначе он не мог.

Странно, но хотя теперь ему были доступны все знания, когда либо ведомые людям и богам, многие уголки Вселенной все еще оставались для него загадкой. Он знал многое, но не все. Далеко не все. Например, он не знал, где Нисса, он не знал, как ее искать и можно ли вообще найти. Зато знал другое - он не остановится, пока они снова не будут вместе.