Восхождение человечества

Глава 3. Каменная кладка

Сотворение мира, описанное Джоном Мильтоном и Уильямом Блейком, происходило по Божьей воле, причем Создатель работал циркулем. Однако это чрезмерно статичное представление. За четыре миллиарда лет существования Земли ее внешние формы неоднократно претерпевали различные трансформации. В толще земных слоев происходили внутренние процессы, которые поднимали и смещали внешние водные и грунтовые образования (горы, долины, реки, океаны). Так формировался рельеф, который затем выжигали солнечные лучи, смывали дожди, снега, бури, шторма и прочие агрессивные внешние факторы. Архитектором в этом случае выступала природа.

Человек также начал менять окружающий его мир. Однако, не обладая мощью природы, он стал действовать вдумчиво и избирательно. Иначе говоря, люди подошли к делу с умом.

В этой главе мы отследим феномен формирования городов на примере ряда фактов из истории американской культуры, которая моложе европейской и азиатской. В первой главе мы побывали в Экваториальной Африке, на нашей исторической родине. Во второй — на Ближнем Востоке, потому что именно здесь зародилась цивилизация. Теперь пришло время посетить другие континенты, чтобы посмотреть на другие достижения человечества.

Каньон-де-Шей в Аризоне сегодня представляет собой мертвую, потерянную долину. Некогда здесь в течение двух тысяч лет — дольше, чем в любом другом районе Америки, — селились разные индейские племена. Сэр Томас Браун, описывая быт этих народностей, сказал однажды: «Охотники выросли в Америке, их умения основаны на воспоминании об опыте первых персидских добытчиков». Охотничьи племена повторяли первые шаги жителей Плодородного полумесяца на пути к Восхождению человечества и достигли на этом пути таких же успехов, что и их ближневосточные предшественники.

Почему цивилизация в Новом Свете стала развиваться много позже, чем в Старом? Очевидно, потому, что человек появился в Америке много позже, но до изобретения лодок, каноэ и других маломерных судов. Этот факт говорит о том, что он пришел, посуху преодолев Берингов пролив через широкий мост, который сформировался по время последнего ледникового периода. Гляциологические доказательства указывают на два вероятных периода, когда люди могли совершать переходы из Сибири до Аляски: в 28–23 тыс. до н. э. либо в 14–10 тыс. до н. э. Затем обильные талые воды, хлынувшие гигантскими потоками в последний ледниковый период, подняли уровень моря на сотни метров и навсегда закрыли этот путь.

Из этого следует, что человек пришел из Азии в Америку не позднее 10 тыс. до н. э. и не раньше 30 тыс. до н. э. Исследование археологических находок доказывает, что переход не совершался массово и единовременно. Было по крайней мере два больших потока переселенцев. Я же считаю, что наиболее ярко, тонко и убедительно этот факт доказывает биологический аргумент.

Установлено, что группы крови у индейцев Северной и Южной Америки не включают всех типов, которые встречаются у народов, живущих на других континентах. Более внимательное изучение родословной индейцев раскрывает этот неожиданный биологический феномен. Группа крови передается по наследству, являясь своеобразной генетической летописью определенного сообщества. У американских аборигенов нет второй и третьей групп крови, а значит, их не было и у их предков. В жилах южно- и центральноамериканских индейцев и некоторых племен, живущих в Северной Америке, течет кровь первой группы. У других народностей (сиу, чиппева, пуэбло) первая группа крови на 10–15 % разбавлена второй.

Я предполагаю, что в один поток миграции на американский континент пришли обладатели первой группы крови. Они расселились в Южной и Центральной Америке. Во второй волне шли носители первой и второй групп. Южные земли уже были заняты, и представителям этой волны пришлось уйти на север.

Такое расселение народов подтверждается развитием американской цивилизации в Каньоне-де-Шей. Кукурузу в Центральной и Южной Америке выращивали уже долгое время, но здесь ее стали культивировать только после начала нашей эры. Первые столетия люди жили очень просто, селились в пещерах. Примерно в V веке они научились обжигать глину делать черепицу и кирпич-сырец. Тогда они заменили одну стену пещеры кирпичной, а крышу покрыли черепицей. Только в I тыс. пуэбло начали строить дома, используя каменную кладку.

Я разделяю примитивное строительство и архитектуру, основанную на сборке из частей. Разница видна особенно хорошо, если рассмотреть глинобитный дом и здание, возведенное из кирпича. Мы увидим еще один этап культурного восхождения: чтобы выстроить сооружение из камня и кирпича, человеку пришлось научиться расщеплять, раскалывать, вырубать и анализировать.

Действительно, сначала люди попробовали простой и естественный материал: они научились лепить из глины фигурки, чашки и даже стены домов. На первый взгляд кажется, что это природные формы. На самом деле нет — они рукотворные, придуманные человеком. Основными инструментами были его ладони и пальцы, поэтому каждое глиняное изделие — будь то чашка, блюдо или стена глинобитного дома — хранит форму и тепло человеческих рук.

Более твердые материалы обработать голыми руками не получится. Например, чтобы расколоть или распилить дерево или вырубить что-то из камня, людям необходимы специальные инструменты. И человек их придумал, чтобы преодолеть сопротивление мрамора, туфа или гранита, обработать поверхность твердой горной породы. Но этому предшествовала долгая работа интеллекта, результатом которой стало очередное изобретение. Люди народности пуэбло обнаружили, что долину, в которой они проживали, окружают скалы из красного песчаника. Его горизонтальные слои хорошо подходили для выработки. Такую же геологическую структуру имели горы, окружающие Каньон-де-Шей.

Инструменты для обработки камня человек придумал в глубокой древности. В зависимости от твердости материала его либо рубили, либо резали, заранее наметив форму детали. Вполне вероятно, что идея обработать булыжник пришла в момент, когда доисторический мастер рубил дерево, которое очень просто расщепить вдоль волокон, но достаточно сложно разрезать поперек. С обработки твердых предметов началось постижение человеком природы вещей — он осознал, что каждый предмет имеет определенную структуру. С этого момента можно вести отсчет истории инструментов, которыми люди стали пользоваться для создания различных форм, скрытых в исходном материале. Научившись обрабатывать минералы, человечество приблизилось к постижению тайных законов природы.

Понимание структуры материи — это краеугольный камень для изучения природы. Скрытая под внешней оболочкой структура, которую сумел понять человек, дала ему возможность разделять предметы на части, а затем собирать их в совершенно иных комбинациях. Именно с этого шага начинается теоретическая наука. Кроме того, выявленные законы природы стали для людей правилами, по которым они начали объединяться в различные сообщества.

Мы, человеческие существа, объединяемся в семьи, родственные группы, кланы, племена и нации. Доминирует здесь чувство иерархии, пирамиды, в которой слой накладывается на слой. Через призму того же подхода мы смотрим на все явления природы, понимая, что элементарные частицы соединяются в атомы, которые группируются в молекулы, те — в нуклеотиды, а затем — в аминокислоты. Последние в конечном итоге соединяются в белки.

Каньон-де-Шей в период расцвета представляет собой своего рода культурную модель мира. Народ пуэбло в начале первого тысячелетия отстроил здесь, на площади двух-трех гектаров, город, в котором располагались более четырехсот скальных жилищ с террасами на пять-шесть ярусов. Верхние этажи были углублены в скалу, нижние выступали в долину или нависали над обрывами. Люди продемонстрировали не только тонкое понимание природы камня, они установили новый тип общественных отношений, которые затем стали основой городского уклада жизни.

Из камней была сделана стена, из стен — собран дом, дома образовали улицы, а улицы — город, поэтому поселение пуэбло не стало бессмысленным нагромождением булыжников и плит известняка, среди которых хаотично слонялись массы людей. Они, отступив от деревенского уклада, создали новый, городской тип общественного существования, основанный на разделении труда и подчиненности. Это остро ощущаешь, когда бродишь по улицам города, которого никто из нас не видел, выстроенного представителями культуры, которая исчезла.

Улицы города, которого никто из нас не видел, где жили представители культуры, исчезнувшей навсегда.

Каменную кладку инков легко узнать по отсутствию швов и мягким очертаниям поверхности камней.

Я имею в виду город Мачу-Пикчу, расположенный в южноамериканских высокогорных Андах. Вершины здесь поднимаются на две с половиной тысячи метров над уровнем моря. Мачу-Пикчу был построен около 1500 года или чуть раньше — почти в то самое время, когда Христофор Колумб достиг берегов Вест-Индии. Планировка этого города считается высшим достижением народа, отстроившего его. Когда в 1532 году испанские конкистадоры захватили и разграбили Перу, они как-то упустили из виду Мачу-Пикчу и другие аналогичные поселения аборигенов. На город наткнулся в 1911 году Хайрам Бингем, молодой археолог из Йельского университета. Люди ушли из поселения несколькими столетиями раньше и унесли с собой все, что смогли. Однако архитектурное решение этого города напоминает структуру любой городской цивилизации, когда-либо существовавшей на земле.

Мачу-Пикчу был удален от остальных городов и в нем занимались сельским хозяйством, о чем свидетельствуют хорошо разработанные террасы. Конечно, сегодня на них не растет ничего, кроме сорной травы, но когда-то на этих импровизированных грядах выращивали картофель (исконная культура Перу) и кукурузу которую завезли в страну с севера континента. Кроме того, город имел церемониальный статус: когда инки нашли место для его постройки, среди обильного тропического разнотравья особо выделялась кока — пьянящая трава, жевать которую тогда разрешалось только представителям аристократии. Сегодня из нее получают кокаин.

В центре террас — системы орошения. Они представляют собой каналы и акведуки, которые через большие овраги ведут к пустыне, расположенной на берегах Тихого океана. Искусственный полив, устроенный инками, превратил эту безжизненную местность в цветущий оазис. Таким образом, цивилизация инков, равно как и культура ближневосточных народов, живших на землях Плодородного полумесяца, была построена на контроле над орошением.

Чтобы проходящие под городом инженерные сети работали бесперебойно, нужна сильная централизованная власть. Так было в Месопотамии и Египте. Также строили свое государство инки. Между всеми индейскими городами существовала хорошо отлаженная связь, пользуясь которой правители могли невидимо присутствовать в каждом из них, отдавать распоряжения и получать достоверную информацию о положении дел в стране. Власть держалась на трех важных социальных изобретениях — дорогах, мостах и системе оповещения. Все они сходились в Мачу-Пикчу который был императорской резиденцией, пока в нем жили инки. То, как строятся эти сооружения и системы, отличает одно государство от другого.

В любой стране дорог, мосты и связь считаются стратегическими объектами, для развития которых всегда привлекают самых талантливых изобретателей и инженеров. Если из инфраструктуры государства выпадает хоть одно звено, то власть теряет способность управлять страной, поэтому захват средств сообщения всегда остается главной целью мятежников. Инки тратили очень много времени на содержание дорог, мостов и связи в отличном состоянии. Тем не менее по дорогам не ездили повозки с колесами, под мостами не было арок и не было письменности. К 1500-м годам инки не сделали этих открытий, потому что американская цивилизация началась гораздо позднее, чем в странах Старого Света, и была завоевана прежде, чем успела достичь европейского уровня.

Кажется странным, что строительство, которое потребовало от людей умения перетаскивать на опорных катках огромные каменные плиты и перекидывать через ущелья навесные мосты, не привело к изобретению колеса и арки. Однако мы забываем, что и то и другое предполагает понимание радиальной структуры и несущей оси. Не меньше удивляет факт отсутствия письменности у народа, который вел тщательные подсчеты всего и вся. Но стоит помнить, что в массе своей инки были безграмотны, как испанские конкистадоры, свергшие их, или современные беднейшие племена.

Единица числовой информации инков представляет собой узелок на отрезке веревки, которая вплеталась в общую сеть, называемую кипу. Числа были выстроены в десятичной системе. Как математик я бы хотел сказать, что числа не менее информативны, чем слова, но я не могу погрешить против истины — увы, это не так. Цифры «записывались» в виде узелков, образуя сложные плетеные структуры, словно данные на перфокарте или точки в азбуке Брайля. Когда человек женился, его веревочку вплетали в родословную новой семьи. Также учитывалось количество собранного и загруженного в амбары урожая. Таким образом, империя инков стала прообразом современного мегаполиса, в котором зафиксировано каждое действие, совершенное его жителем. Город-монстр, ведя учет результатов человеческого труда, обезличивает и присваивает их.

Перу представляла собой удивительно плотную социальную структуру. Каждый ее обитатель знал свое место. Его действия были заранее предрешены, потому что все — крестьяне, ремесленники и солдаты — служили и подчинялись только Верховному Инке, который был главой государства и земным воплощением бога. На особом положении находились только камнерезы, потому что они символизировали связь между Солнцем, Богом и Верховным Инкой.

Империя инков была чрезвычайно хрупкой. Тем не менее с 1438 по 1532 год этот индейский народ установил свое господство на огромной территории, которая простиралась от Анд до побережья Тихого океана. В одну ночь разрушил государство почти безграмотный испанский авантюрист Франсиско Писарро, который вошел в страну вместе с 62 всадниками и 106 пехотинцами. Каким способом? Да очень просто — захватил Великого Инку! Государство лишилось налаженной системы управления, города ослабли, и грабители смогли безнаказанно вывозить из Перу богатейшие запасы золота.

Однако город — не только вместилище власти. Город — это живущие в нем люди, он живой организм, который хоть и существует за счет сельского хозяйства, по богатству превосходит деревню. Горожанин может позволить себе не тратить время на крестьянскую работу, а всю жизнь заниматься каким-либо ремеслом.

После захвата испанцами Перу все мастера, создавшие богатства Мачу-Пикчу — ювелиры, металлурги, ткачи, гончары, строители, — ушли из города. Их творения меньшей частью унесли с собой инки, большей частью разграбили конкистадоры. Сохранились только впечатляющие результаты трудов индейских каменщиков. Но, как мы уже говорили, в городе нет арок. Городом управлял Великий Инка, который также руководил процессом строительства, поэтому каждый строитель или архитектор зависел от знаний и вкуса императора — здесь не до изобретательства. Эти люди так и работали с балками до конца существования империи. И таким образом можно оценить временной разрыв между Новым Светом и Старым Светом, поскольку именно этой точки достигли греки за две тысячи лет до того, и здесь же они остановились.

Город Пестум, расположенный в Южной Италии, был греческой колонией. Река, на которой стоит город, затянута илом, ее отделяет от моря цепочка безжизненных и скучных солончаков. Славу Пестуму обеспечили храмы, которые старше Парфенона, потому что датируются 500 годом до н. э. И хотя в IX веке город был разграблен сарацинами, а в XI веке — крестоносцами, его руины по-прежнему остаются шедеврами античной архитектуры.

Пестум появился одновременно с греческой математикой — в Кротоне (рядом расположенной греческой колонии) жил в изгнании и преподавал математику знаменитый Пифагор. Геометрия городских храмов (как и зданий Мачу-Пикчу, выстроенных на две тысячи лет позже) построена на прямых линиях и правильных прямоугольниках. Греки тоже не изобрели арку, поэтому их храмы — это улицы с множеством колонн. Мы видим только руины, поэтому они кажутся нам открытыми, но по факту это были строения без больших пространств, потому что колонны должны были поддерживать крышу.

Представим себе балку, лежащую между двумя колоннами. Компьютерный анализ покажет, какие нагрузки она несет в разных ее частях. Чем длиннее балка, тем больше сжатие ее верхней части, а на нижнюю часть одновременно с этим заметно увеличивается давление. Камень — слишком слабый материал, чтобы выдержать такие нагрузки, и когда их значения преодолевают критические отметки, балка падает. По этой причине балку поддерживают колонны, установленные через определенные (заранее рассчитанные) промежутки.

Греки, благодаря балкам и колоннам, научились гениально использовать естественный свет, попадающий во внутренние помещения. Но эти ухищрения были временной мерой. Чтобы преодолеть ограничения материала, требовалось новое изобретение, которым стала арка. Честно говоря, удивительно, что его авторство принадлежит не грекам, столь искушенным в геометрии. Но дело в том, что изобретение арки — это не открытие, а инженерное усовершенствование строительной конструкции. Столь неблагородным делом не стали заниматься ни в Греции, ни в Перу. Арка появилась в древнеримской империи, культура которой была более практичной.

Акведук, построенный в 100 году, во время правления императора Траяна, в испанском городе Сеговия, представляет собой надземную часть водопроводной системы. По ней воды реки Рио-Фрио подаются от ее истока в горах Сьерра-Невада на 16 километров вглубь континента. Длина акведука 728 метров. Конструктивно он представляет собой более ста двойных двух-ярусных полукруглых арок. Это грандиозное сооружение выстроено из неотесанных гранитных блоков, без извести и цемента. На протяжении двух тысячелетий колоссальные размеры и гигантские пропорции акведука вызывают у испанских и мавританских граждан благоговейный трепет, поэтому они прозвали его эль-Пуэнте-дель Диабло («Мост Дьявола»).

Нас, привыкших к водопроводной воде, сегодня больше восхищает внешний вид этой конструкции, чем ее назначение. Мы не думаем о том, что городская цивилизация представляет собой сложнейшую систему, которая существует благодаря тому, что ее разрабатывали самые квалифицированные и одаренные люди. Римский акведук в Сеговии напоминает нам об этом.

Римляне не сразу смогли создать каменную арку. Первые круглые конструкции были построены из бетона. Благодаря особой форме арки нагрузка равномерно распределяется по всей ее поверхности, а не концентрируется в середине. Это и позволяет собирать арку из отдельных блоков, точно рассчитав суммы всех нагрузок, которые будет нести каждый. В этом смысле полукруглые своды — триумф интеллектуального метода, который позволяет собирать блоки в разных комбинациях, увеличивая несущую способность перекрытия.

Римляне, тем не менее, всегда делали арку в форме полукруга, потому что она была основана на точно выверенной формуле, а древние инженеры не очень-то стремились проводить эксперименты. Не отказались от округлой формы перекрытий и мусульманские строители. Арки есть, например, в Большой мечети, построенной в 785 году в испанском городе Кордова после арабского завоевания страны.

Основной формой арки в мусульманской архитектуре остается полукруг. Большая мечеть в Кордове.

В этом культовом здании колонн заметно меньше, чем в греческом храме Пестум, но все же строители пока не смогли решить проблему длинных перекрытий.

Теоретические открытия, которые способны серьезно повлиять на развитие цивилизации, видны сразу. Их замечаешь из-за их оригинальности. Практические открытия выглядят более скромно и зачастую не слишком запоминаются. Таким новшеством стала готическая арка, которую от римской отличало то, что она была основана на овале. Это на первый взгляд очень незначительное изменение произвело настоящую революцию в архитектуре. Овальная арка впустила в помещения больше света и увеличила объемы внутреннего пространства. Еще более важным стало то, что новый вертикальный свод позволил по-особенному вписать постройку в ландшафт: овальные и заостренные формы окон и перекрытий создали иллюзию парящего над землей здания с арочной крышей и каркасом снаружи. Подобное впечатление производит одно из самых выразительных готических сооружений — Реймсский собор.

Вот так описывает его Джон Раскин:

Египетские и греческие здания стоят благодаря их весу и технологии строительства: огромный камень лежит на такой же тяжелой плите. Устойчивость готических сооружений обусловлена иными связями, жесткость и напряженность которых напоминают то, как соединяются кости скелета или переплетаются волокна в древесине.

Среди всех памятников, воплотивших человеческие дерзания в Старом Свете, до 1200 года не было ни одной башни из легкого, плавного ажурного каркаса и стекла. Как математик я представляю, сколько расчетов предшествовало строительству этого грандиозного сооружения, какая интуиция потребовалась инженерам и архитектору, как много догадок и открытий пришлось им совершить! Конечно, не обошлось без ошибок.

Готические соборы строились вольными каменщиками, приглашенными по общему решению горожан. Они почти не имеют отношения к повседневной утилитарной архитектуре того времени, и в них каждая импровизация становится новым изобретением. В области механики строители преобразовали полукруглую римскую арку в высокую готическую так, чтобы нагрузки пришлись на наружный каркас здания. Тогда же, в XII веке, они изобрели аркбутан — наружную каменную полуарку, в которой горизонтальное усилие распора перенесено со сводов на опорный столб, вынесенный за пределы основного объема здания. Столб работает так же, как рука, если упереться ею в стенку. Этот принцип стал основным до изобретения стали и железобетонных конструкций.

Первые победы, одержанные над камнем, опьяняли вольных каменщиков. Они начали возводить здания, одно высотой 38 метров, другое — 45, не зная суммы всех нагрузок, второй собор, выстроенный в Бове (небольшом городке в 100 милях от Реймса), рухнул в 1284 году. Рано или поздно это должно было случиться — от подобной катастрофы не защищает даже назначение объекта. Но и после падения крыши строители и заказчики не отказались от идеи снова попытаться выстроить высокое здание в готическом стиле.

По некоторым сведениям, причиной падения крыши в Бове стало отсутствие проекта, а также небольшие подвижки грунта и не слишком надежный фундамент. Но собор в Реймсе устоял, и этот небольшой город, расположенный на юге Франции, стал центром европейского искусства.

Арка, свод или купол, по сути, представляют собой одну и ту же изогнутую конструкцию, форма которой была заимствована у природы. Арка стала основой дальнейших шагов человечества в архитектуре и строительстве. Однако внимание специалистов сместилось — они стали опираться не столько на физические свойства материала, сколько на его структуру. А сейчас мы уже предпочитаем не отталкиваться от материала, а создавать новый, когда нужно.

Масоны, или вольные каменщики, достигли мастерства, не собирая модели или идеи, а работая на стройках и накапливая опыт. Они возили с собой набор легких инструментов: циркули для вычерчивания овальных форм, суппорты, отвесы и другие устройства.

Масоны носили с собой комплект из легких инструментов. Вертикаль и горизонталь они проверяли с помощью системы отвесов и планок, которые фиксировали под прямым углом.

Вольные каменщики за работой.

Рисунок XIII века.

С их помощью они намечали полукруглые детали, выравнивали их и вписывали в повторяющиеся узоры. Вертикальные и горизонтальные линии чертили с помощью рейсшины, соединяя их под прямым углом и уточняя правильность посредством системы отвесов и планок. Спиртовой уровень еще не был изобретен.

Вольные каменщики стали первыми представителями интеллектуальной аристократии (как часовщики 500 лет спустя), которые свободно путешествовали по Европе. Они были уверены в том, что для них всегда найдется работа. Собственно масонами они стали называть себя в начале XIV века. Их мастерство было в руках, знания хранились в головах. Другим людям масоны казались загадочным сообществом, которое владеет неким сводом тайн, недоступных ученым, уныло и рутинно корпевшим на университетских кафедрах.

В XVII веке движение масонов заглохло, они стали скорее некой кастой, объединявшей наиболее влиятельных и просвещенных личностей. Тогда же они объявили, что их ремесло начиналось со строительства пирамид. Однако я не считаю это удачной и лестной легендой, потому что с точки зрения геометрии пирамиды были построены гораздо более примитивно, нежели готические соборы.

Кстати сказать, геометрическое видение предмета можно назвать универсальным. Докажу это на примере одного из красивейших памятников — Реймсского собора. Казалось бы, какое отношение архитектура имеет к науке? К той науке, к которой мы привыкли в начале XX века, — изучающей физические характеристики материалов — коэффициенты расширения, частоту вибрации и прочие свойства?

Однако в конце прошлого столетия понимание науки кардинально изменилось. Теперь мы, ученые, стремимся описать и объяснить внутренние структуры, на которых строится природа. По этой причине в научный лексикон вошли слова «состав», «структура», «план», «расположение» и «архитектура». Так случилось, что я прожил среди этих слов всю свою сознательную жизнь, и мне как профессиональному математику, специализирующемуся на геометрии, особенно приятно внедрение терминов, привычных с детства. И это не вопрос личного вкуса, это стало обычным языком общения внутри научного сообщества. Мы используем эти термины, когда говорим о форме кристаллов и атомарном строении материи. Даже спиральную структуру ДНК, которая стала самым ярким образом в современной науке, мы постигаем так же, как когда-то изучали арочные своды, перекрытия и купола.

Итак, вспомним алгоритм действий наших предшественников. Сначала была груда мертвых камней, в которой не угадывалось величественных форм кафедрального собора. Однако масоны, наблюдая за проявлениями силы тяжести в природе, сделали ряд блестящих изобретений — аркбутан, арка, свод, купол — и выстроили собор. Иначе говоря, вольные каменщики на основе анализа естественных сил создали уникальные и прекрасные синтетические структуры. Современный человек продолжает заниматься подобной архитектурой на протяжении почти 800 лет, и делает это с удовольствием. Кстати сказать, стремление трудиться и развивать свои навыки — еще один чудесный дар, которым обладает человек и который выделяет человека из мира живой природы.

Наиболее распространенное заблуждение в философии гласит, что наука основана на чистом анализе и редукционизме, что-то вроде разложения радуги на цвета, а искусство, наоборот, требует синтеза, иначе говоря, умения увидеть вещь целиком. Но это не так. Работа фантазии всегда начинается с анализа природы, что ярко отразил в своих скульптурах, трактатах и сонетах великой Микеланджело:

Остановимся на фразе «согласие ума и рук»: навык работы с материалом подскажет мастеру, как будет выглядеть готовая вещь. Так же как каменщик, скульптор чувствует внутреннюю природу материала.

Когда Микеланджело работал над скульптурным изображением головы Брута, другие добывали мрамор для него. Но Микеланджело в начале своего пути и сам добывал мрамор в Карраре. Он все еще чувствовал, что молоток в их и в его руках извлекает из камня форму, которая уже находится в нем.

Сегодня мрамор в Карраре добывают для современных скульпторов — Марино Марини, Жака Липшица и Генри Мура. Их впечатления записаны не столь поэтично, однако я приведу слова Мура, потому что они отсылают нас к опыту гения.

Начнем с того, что я как молодой скульптор не мог себе позволить покупку дорогого мрамора, поэтому решил объехать дворы каменотесов, чтобы выпросить у них то, что они называют «случайным сколом». Мне удалось это сделать. После осталось внимательно изучить мраморные плиты и понять, какую идею скрывает поверхность каждой из них.

Конечно, нельзя понимать слова художников буквально: будто каждый из них садился перед камнем, размышлял, что таится в его глубине, а затем вырубал увиденный образ. И все же метафора не лишена смысла, потому что вскрывает отношения между человеком и природой. К подобной метафоре прибегали многие ученые (например, Лейбниц), чтобы наглядно представить игру ума. С одной стороны, из слов художников следует, что в камне скрыты и искусство, и природа. С другой, глядя на произведения искусства, мы видим, что каждый скульптор из одного и того же материала создает абсолютно своеобразное произведение.

На этот процесс не влияют ни свойства сырья, ни законы природы. А значит, мы вправе заявить, что имеем дело с синтезом и анализом, существующими одновременно. Анализ позволяет выбрать конкретное сырье, синтез отвечает за то, как замысел, рожденный в уме художника, обретает форму, преодолевая сопротивление материала.

Скульптура — очень чувственное искусство. Каждый творец трепетно относится к созданным им предметам. Например, эскимосы невероятно тщательно прорабатывают сделанные ими фигурки, хотя они отнюдь не предназначаются для выставок, вернисажей и художественных салонов. Может показаться странным, что я выбираю в качестве модели для науки, которую обычно представляют абстрактной и холодной, теплые физические действия в скульптуре и архитектуре. Но все же я прав.

Мы должны понимать, что мир познается действием, а не созерцанием. В этом смысле рука — важнее глаза. Мы, европейцы, не можем понять идею китайской и японской философии, основанной на отстраненном наблюдении за поведением материи. Нам нужно активно действовать, так велит нам наш опыт, приобретенный в ходе долгого биологического и культурного развития. Эволюцией мозга управляла рука, что доказывают найденные археологами древнейшие инструменты, которые сделаны еще приматами. В 1778 году Бенджамин Франклин назвал эти приспособления «инструментами, сделанными животными, которые решили стать человеком». И это очень правильная формулировка.

Итак, мы пришли к важнейшему выводу, ради которого написана эта глава: человек использует руки в качестве основного инструмента познания мира. Понаблюдайте за ребенком, который учится завязывать шнурки на ботинках, пытается вдеть нитку в иголку, запустить самолетик или подудеть в свистульку. Через игру он постигает мир, чтобы потом, во взрослой жизни, с удовольствием использовать наработанный в детстве навык. В основе творчества лежит та же самая детская радость: «Я умею, я могу!» Самое интересное, что оно имеет очень глубокие результаты. Даже первобытный человек делал инструменты, гораздо более совершенные, чем требовалось. Более тонкий край рубила позволил применять его по-новому.

Генри Мур назвал одну из своих скульптур «Лезвие ножа», подчеркивая, что это, как и рука человека, — передний край разума. Ведь цивилизация, созданная достижениями человечества, не представляет собой собрания готовых артефактов или технологий. Она проявляется в развитии манипуляций, которые человек способен совершать руками.

Самый мощный импульс в восхождении человечества — наслаждение собственным умением. Человек любит делать то, что у него получается, и, сделав хорошо, стремится сделать еще лучше. Это можно увидеть, понаблюдав за работой ученых, художников, архитекторов. Посмотрите, с какой безграничной радостью и дерзким вдохновением они пишут, говорят, строят. Конечно, памятники ставят королям, но в конечном итоге рядом с именем монарха упоминают имя автора монумента.

Так что величественная храмовая архитектура выражает принадлежность индивидуальной личности ко всему человечеству. Называть это культом предков, как в Китае, не совсем верно. В европейской культуре памятник мертвому — это обращение умершего к живым. Таким образом через образ конкретного человека создается ощущение непрерывности жизни. Мы сохраняем свою причастность к человечеству и в жизни, и в смерти.

Я не могу закончить эту главу, не упомянув об одном из моих самых любимых памятников. Его построил человек, который пользовался почти теми же инструментами, что и средневековые вольные каменщики. Я имею в виду итальянца Симона Родию, который в Лос-Анджелесе построил башни, названные Уоттс-тауэрс. Он приехал в США вместе с родителями двенадцатилетним мальчиком. До 42 лет работал плиточником и мастером по отделке. Но однажды он решил построить в своем саду сооружение из проволочной сетки, расколотых шпал, стальных стержней, цемента, морских раковин, битого стекла и керамической плитки. Ему потребовалось 32 года, чтобы выполнить задуманное. Никто ему не помогал. Симон говорил, что почти всю жизнь не знал, чем себя занять. В 1954 году он завершил строительство. Ему было 75 лет. Он подарил соседям дом, сад и башни и просто ушел.

«Всю жизнь я мечтал построить что-нибудь грандиозное, — сказал Симон Родия, — и вот наконец-то я сделал это. И всем вам придется вспоминать обо мне — хорошо или плохо». Этот человек освоил профессию инженера-строителя ради собственного удовольствия. Конечно, городские власти решили, что башни ненадежны, а оттого опасны. В 1959 году они провели ряд испытаний, чтобы доказать это. Я очень рад сообщить, что им не удалось разрушить ни одну из них. Башни сохранились, а дело рук Симона Родии служит памятником простому счастливому мастерству, из которого когда-то выросло все наше представление о современной механике.

Инструмент в руках человека становится дополнительным способом познания мира. Новые знания позволяют глубже понять структуру вещей и составлять из них новые комбинации. Но в мире существуют не только видимые структуры. Надо понимать, что некоторые сущности человек не видит, но в ходе культурной эволюции он научился их обнаруживать, — это стало следующим важным шагом на пути восхождения человека.