Восхождение Черной Воды

Глава 14

Время двигалось медленно и неотвратимо.

Пришло сообщение от Атаульфа. Он списался с партнерами и союзниками в Империи, уведомив тех о возможных экспериментах артефакторов «Эвиденцбюро» с нестандартными силами и попросив сообщить ему в случае обнаружения. Учитывая, что адресаты у древнего друида вполне сопоставимы с ним возрастом и возможностями, объяснять, о чём идет речь, не пришлось. Остаётся только гадать, как много маги из смертных знают по запретной тематике и как много их исследований проходит мимо Священных Домов.

У меня из должников, к которым я мог бы обратиться, только госпожа фон Монфорт, дергать которую не хотелось. Должника её калибра лучше приберечь для чего-то серьёзного. Тем более что информация и так распространяется — я не поленился и рассказал эну Сагилу о том, чем сейчас занимаюсь, он обещал «посматривать по сторонам». Вроде бы ничего особенного, и в то же время польские Священные Дома близко связаны с угорскими и русско-литовскими, присматривающими за имперской разведкой. Не исключено, заметят что-нибудь необычное.

Сразу два гоблинских клана, Окровавленных Рук и Свистящих Топоров, попросили сводить их в лес Влажных Костей. Узнали о проданной мной большой партии змеиного дерева и сделали правильные выводы. С Руками у меня за последние четыре года наладилось надежное взаимовыгодное сотрудничество, Топоров в любом случае пришлось бы привлекать, потому что переход расположен на их земле. Без привязки к лунному циклу не обойтись — временем мира у Гибкого народа считается только яркая Луна, соответствующая нашему полнолунию, в остальное могут напасть. Рисковать не захотел, поэтому предложил вождям выбор: или в ближайший месяц веду представителей обоих кланов, общим числом не более восьми, или пусть договариваются об очередности. Разумеется, идти вместе они отказались. Мне же лучше — денег больше. Золотое-Пятно, судя по эмоциям из пришедшего послания, тоже осталась довольна. Ещё бы! За охрану гоблинов псевдо-василиски получат, помимо серебра, укрепление двух своих охотников, причем за каждый визит отдельно. Гибкий народ из всех видов простейших ритуалов у нас в качестве платы не просит только ритуалы плодородия, потому что с этим у них проблем нет. Зато разного рода благословления, повышение удачливости, силы, ловкости, интеллекта любят и заказывают с удовольствием.

Из необычного: Боччони, мой тайный вассал и агент в Лондоне, окольными путями организовал гастроли китайского цирка на Перекрестке. Глен тяжко вздыхал, но позволил себя уговорить и выделил место. Зашло на «ура», причем зрителями в основном были аборигены — мероприятие быстро обрело статусный характер. Вряд ли дело во мне, хотя мы с Мерри и присутствовали (во многом ради неё всё и затевалось). Скорее, нашим торгашам требовалось нечто особенное, выделяющее, исключительно для своих и вместе с тем позволяющее пофорсить. Теперь администрация думает, не построить ли постоянный театр или иное здание, предназначенное для увеселений. Пожелаем ей успехов, ибо задача сложная из-за того, что свободной земли в домене нет.

Массимо Боччони оказался удачным приобретением в том смысле, что был своим в чрезвычайно информированном паучьем актерском гнезде. Среда, конечно, очень специфическая, зацикленная на самолюбовании, но вхожая в самые разнообразные круги, вплоть до высочайших. Я о сородичах говорю. Тот же лорд Калм обожал оперу и часто посещал её, покровительствовал талантливым певцам, активно участвовал в обсуждении новых постановок. Не знаю, сколько в том искренности, а сколько — носимой маски, но факт любопытный. Другие сородичи, не обязательно министерские, тоже часто появлялись в Лондоне ради развлечений, с удовольствием посещая театры и новомодное кино.

Ради практики и просто из любопытства я продолжал снимать проклятья. Материалом, то есть пациентами, меня по-прежнему обеспечивал Синклер, он же служил источником сплетен о Палатах Мидаха и консультантом по современному чародейству. Всё-таки смертные изобрели массу полезных вещей, значительно облегчающих быт.

Сын целителя, Эдвард Синклер, с проблем которого началось наше знакомство, так и не оправился до конца. У него высосали приличную часть тонкого тела, подобные травмы не остаются без последствий. Возможно, когда-нибудь юноша восстановит прежний контроль над магией, но произойдёт это не скоро, в лучшем случае — через десятилетия. То есть идти по отцовским стопам и лечить людей Эдварду не светит. Поэтому он поступил в специализированное училище, выпускавшее магов-связистов, прошел обучение и сейчас устроился в крупную телефонную компанию. Вроде бы, неплохо зарабатывает и всем доволен. На память о прошлом у него осталось увлечение всякими редкими тварями, разумными и не очень, сведения о которых он почему-то предпочитает брать из сомнительных источников. При встречах он постоянно меня веселит, цитируя перевранные человеческими сказочниками факты.

Тем не менее, о начале войны между ночными князьями Лондона и Лидса я узнал от него. Хотя слово «война» в данном случае неуместно, правильнее говорить о столкновении сторонников двух вожаков. Мой бывший родственник Хаемон тревожит Брана, не доводя дело до полноценных схваток с участием крупных сил. Хочется верить, ему хватает инстинкта самосохранения, чтобы понимать простую истину — люди, если количество трупов превысит определенную черту, тоже перестанут считаться с потерями и раздавят ночных, как бы сильны те ни были. Эдвард узнал о стычках от своих знакомых в Министерстве Чародейных Дел и сообщил мне, спросив, не собираюсь ли я вмешиваться. Нет, не собираюсь. Смертные могут и должны справиться с этой проблемой самостоятельно. Причем, если Хаемону хватило ума запросить внешней поддержки, разберутся в скором будущем. Перед намечающейся заварухой в Европе им не нужна напряженность дома.

Последняя неделя перед ритуалом обращения к Стражу Пустоты запомнилась чередой мелких жертвоприношений. Ничего ценного или сложного, зато каждый день, утром и вечером. Очень выматывает. Неудивительно, что в назначенный день я начал церемонию не только с легким мандражом, но и с чувством облегчения — наконец-то нервотрепка закончится и появится хоть какая-то определенность.

Призыв Стража Пустоты имеет свои особенности. Из-за них, кстати, часть сородичей считает его не старшим, а великим духом, одним из тех, чья воля поддерживает существование Изнанки. Нет необходимости в принесении жертвы Отцу Путей — утверждается, что Страж сам находит дорогу к зовущему его. Восемь хранителей сторон мира тоже остаются без приношений, потому что пространство-время в данном случае никак не задействованы, общение с духом происходит в персональной реальности, создаваемой специально для этой цели. А вот якорей для сознания лучше наделать побольше, не менее четырёх, иначе маг рискует утратить ориентиры и после окончания разговора оказаться вышвырнутым в виде бесплотной энергетической сущности неведомо где, вдалеке от собственного тела.

Очень тяжело дался разговор с Мередит. Сестра уже достаточно подросла, чтобы понимать, с кем я хочу пообщаться и насколько эта встреча опасна. Пришлось долго объяснять, почему и зачем я должен, именно должен пройти через ритуал. Попутно вспомнили Лотаря, его поведение после смерти бабушки Ксантиппы, поговорили ещё и о том, каким должен быть глава Священного Дома. Сестра, конечно, отца вспоминала, причем детская память окрашивала его фигуру в более светлые тона, чем моя. Тем не менее, своему брату Мерри доверяла, вдобавок её поддерживало моё твердое обещание выпустить Лотаря из Склепа после становления полноправным наследником.

Обещание я сдержу. Без ритуального поединка с предыдущим главой власть над Священным Домом не принять. Да и сестре не худо бы напомнить, что из себя Лотарь представляет и почему мы от него избавились. Пусть освежит впечатления.

Итак, настал тот знаменательный день, когда я, облаченный в хламиду из грубого некрашеного льна, прошел в зал призыва. Из всех обитателей поместья меня сопровождала только Мерри. Ей предстояло начать и завершить обряд, выступая маяком и одновременно благословляя от лица Дома. Остальное я должен проделать сам.

Сестра встала рядом и вздохнула, недовольно поджав губки. Ничего не поделаешь, милая — смерть всегда рядом. Не в той семье мы родились, чтобы заниматься только безопасными делами.

— Начинай, Мерри. Пора.

Она ещё раз вздохнула и принялась обходить зал противосолонь, тихо проговаривая слова старого гимна.

— Именем матери сущего, бесконечно порождающей миры. Именем творцов, сотворенных её волей. Именем вереницы, вечно бредущей в пустоте. Именем моих детей, что придут мне на смену. Вот лежит тот, чья воля крепка, чья жажда превыше страха…

Я к тому времени действительно лежал. На настоящем костре из дров, сложенном из нескольких пород дерева, обильно политых маслом. Горшочек с угольями стоял рядом, хоть сейчас поджигай. Собственно, если вдруг я помру в процессе, Мерри именно это и предстоит сделать — сжечь моё тело. Иначе то, что воскреснет, придется останавливать Финехасу, а он не любит заниматься не своим делом. Надо постараться выжить. У сестренки и без того сложный день, незачем нагружать её лишней тяжестью.

Чем-то это было похоже на сон. С той только разницей, что я четко ощущал момент засыпания, погружения в себя, медленного отключения разума от органов чувств. Последним исчезло ощущение тяжести, вообще перестала чувствоваться плоть. Я находился в полной темноте — без света, звуков, запахов, магии, без всего. Полная депривация. Прикоснись сейчас ко мне легчайшее перышко, и мозг взорвался бы от яркости и остроты ощущений.

Не было ничего. Кроме меня самого.

Дорога к Стражу лежала через собственный разум мага. Путь следовало создать, или найти, в самом себе. Выстроить несуществующее пространство, способное выдержать присутствие сущности более высокого порядка, и призвать духа, сохранив личность в целостности. Задача для мастеров менталистики — или для рядовых представителей Священных Домов, специализирующихся на работе с сознанием. Таких, как Черная Вода.

Воскрешение в памяти образа ритуального зала потребовало пары секунд, воплощение его в виде энергетического контура, существующего и одновременно нет, заняло ещё минуту. Я продумывал внешний вид до мельчайшей детали, вспоминал малейшие трещины на стенах, отмечал слегка поблекшие краски фресок, тщательно прорисовывал рисунок на полу. Укрепил балки, вспомнил и наложил заклятья, превращающие камень и кирпич в нерушимую твердь, превратил здание в единое целое, спаянное в монолит моей волей. И только после того, как приготовления были закончены, подошел к алтарю, украшенному простым символом — кругом. Обычным кругом, лишенным любых дополнений.

Единственная капля крови, несущая в себе частицу призывающего, его память и волю, упала на каменную плиту.

Мои приготовления оказались столь же необходимы, сколь и бессмысленны. Явившийся дух не давил своей мощью, не пытался разрушить сотканный из памяти и силы, скрепленный желанием бастион. Он даже не принимал видимых обликов. Страж Пустоты просто был. Чистое могущество, присутствующее здесь, рядом, без эмоций давящее взглядом в затылок. Смотрящее, как небо смотрит на ползущую по траве букашку. Равнодушное. Безликое. Вечное.

Ему незачем было что-то делать. От осознания собственной ничтожности перед ликом явившейся мощи хотелось завыть. Спросить самого себя — как ты посмел, микроб, думать, будто вообще можешь о чем-то спрашивать? Не человеку, будь он хоть трижды потомок Старейших, стоять перед ЭТИМ, молить ЕГО о снисхождении и тем более о чём-то просить!

Спас меня цинизм. Или смесь мудрости и сомнения, приправленная каплей уныния и веры. Веры в человеческий идиотизм, имею я в виду. Во мне мало гордыни или гнева, на которые я мог бы опереться, с чьей помощью я мог бы распрямиться и встать, бросая вызов явившемуся духу. Ума и смелости тоже не особо много. Зато есть толика надежды, бессмысленной и нерациональной, и понимание простого факта — я исчезну, если ничего не сделаю. Страж Пустоты сотрет меня своим присутствием, не испытывая ненависти или сожаления. Ибо такова его суть.

Медленно ворочая гранитные глыбы мыслей, не столько проговорил, сколько прошептал в звенящей тишине зала:

— Я стою здесь по праву несущего кровь той, что ждёт в глубине; чья мудрость вечна; чьи пути далеки; чья воля исполнена покоя. Ответь на мои вопросы.

Ответ пришел не в виде слов или образов. Он просто возник в голове чистым знанием, лишенным эмоциональной окраски. Да, у меня есть право задавать вопросы.

— У меня сохранились остатки памяти от прошлой жизни, до рождения в нынешнем теле. Нет ли в том нарушения законов?

По голове словно молотом долбануло. Пришедший пакет информации, внедривший напрямую даже не в мозг, а в само тонкое тело, в память и сознание, оказался слишком велик. Невольно застонав, я вскинул руки в бессмысленной попытке ослабить боль прикосновением. Потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя и понять ответ. Нарушения нет, есть исключение из общих правил. Так как от меня ничего не зависело, то и расплачиваться за содеянное предстоит не мне. Кому именно, Страж не сказал. Подозреваю, что речь идёт о Покровительнице нашего Дома, но спрашивать постерегся — не уверен, что голова выдержит.

— Я собираюсь принять титул наследника Священного Дома Черной Воды и со временем стать его главой. Существуют ли запреты или обстоятельства, препятствующие этому намерению?

На сей раз вытерпеть ответ оказалось полегче, да и был он короче. Если суммировать: препятствий в своей зоне ответственности дух не видит. Вот если бы я, скажем, провел над своей душой кое-какие процедуры или попросту воскрес «неправильным способом», тогда проблемы бы были. А так — пожалуйста. Насчет того, что он считает правильным, дух не уточнил.

В принципе, всё, что хотел, я узнал. Силенки ещё оставались и вопросы теоретического характера тоже имелись (всё же предки о магии смерти и конкретно о Страже Пустоты оставили мало записей, пробелы следовало бы заполнить, раз возможность представилась), но вставал вопрос цены. Чем больше сведений получено, тем выше плата. Дух полностью выполнил обязательства, не ограничившись короткими ответами в стиле да-нет, он дал развернутые пояснения, которые частично уже усвоены, а частично всплывут в памяти позднее, когда я начну разбирать встречу в более спокойной обстановке. Зачем прибавлять долг? Уже ясно, что простым жертвоприношением за узнанное не отделаться.

— Благодарю тебя, известный мне под именем Страж Пустоты. Других вопросов я не задам.

В летописях особо подчеркивалось, что, заканчивая разговор, нельзя говорить, что вопросов нет. Они есть, их не может не быть. Поэтому дух воспринимает фразу как ложь и безжалостно уничтожает пожелавшего его обмануть.

Метки, оставляемые сущностями Изнанки, всегда сопровождаются болью. Организм реагирует недовольством на насильственное изменение тонкого тела, происходящее за короткий срок. Ко мне Страж прикоснулся почти не ощутимо. Просто левая щека слегка онемела и секунды на две утратила чувствительность. И я знал — изображение серого, словно нарисованного пеплом, круга, свидетельствует о должке. Или о долге, смотря как считать. Дух потребовал службы в виде нахождения нарушителей установленного порядка: магов, раскалывающих души, безумных экспериментаторов, мешающих вовремя уйти мертвым за Грань. Одним словом, преступников, которых я и так собирался ловить, потому что Закон Старейших в данном случае бескомпромиссен. Только теперь своеобразное чутьё появится и, образно выражаясь, слегка добавили полномочий — некоторые младшие духи начнут повиноваться без уговоров, появилась возможность проводить кое-какие ритуалы и тому подобное.

И всё. Страж исчез. Аудиенция закончена.

Исчезло пробирающее до нутра присутствие, ощущение кого-то ледяного, запредельно могущественного, настолько огромного, что невозможно разглядеть целиком. Я ещё недолго постоял на месте, не в силах поверить, что всё закончилось, и только потом медленно расслабился. Отпустило.

Домой. Пора завершать ритуал и возвращаться домой, в тепло, к Мерри. Наверняка же волнуется.

Долгая подготовка оправдала себя — я хорошо ощущал, куда идти. Ведущие к якорям тонкие нити свивались в канат, душа сестры сияла ярким маяком, указующим направление. Всего-то потребовалось разрушить ранее созданные конструкты и слегка потянуть, чтобы снова почувствовать собственное физическое тело. Тяжелое, неповоротливое, с кое-где потянутыми мышцами и легкими потертостями от лежания на деревяшках. Своё.

Мередит сразу заметила моё возвращение и, издав довольный возглас, принялась обходить зал в обратном направлении, торопливо замыкая круг. Звонкий голосок лился быстрым речитативом, проговаривая формулы окончания обряда. Дойдя до того места, откуда начинала обход, сестренка четырежды хлопнула в ладошки и, постояв буквально несколько секунд, подбежала ко мне.

— Ну как?!

— Всё хорошо, — испытывая сильное желание закряхтеть, я уселся на поленнице. Спустил ноги вниз, сожалея об отсутствии хотя бы тапок. — Поболтали…

— Опять у тебя новая фигня на лице, — привстала на цыпочки Мерри, разглядывая мою левую щеку. — Украшение так себе, если честно.

— Это? — я потер пальцем отметину. Кожа как кожа, на ощупь ничего не определяется. — Это ерунда, потом исчезнет. Когда долг выплачу. Больше ничего не изменилось?

Сестра отступила на шаг и внимательно меня осмотрела.

— Вроде нет. Можно подумать, того, что уже есть, тебе мало!

— Ну, лет пятьсот назад Домом правил владыка Феоктист, у него одних крыльев шесть штук было. Не считая дополнительных глаз и всяких щупалец.

— Ужас! Зачем столько?!

— Он не хотел, само появилось, — очень аккуратно я спрыгнул на пол. Тело ощущалось странно, словно старая, хорошо разношенная одежда. — Ладно, пойдём, успокоим Фебу. И поедим чего-нибудь. Не знаю, как ты, а я жутко голодный.

Примерно через недельку после знакомства со Стражем Пустоты я начал подозревать, что плохо понимаю масштаб совершенной глупости. Не в том смысле, что появилось желание куда-то бежать и что-то делать, или вдруг начали являться мертвые с требованиями покарать их обидчиков. Вовсе нет. Реакция окружающих подсказала.

В моём окружении присутствуют люди, на чрезвычайно высоком уровне разбирающиеся в маскировке, сокрытии, иллюзиях. Не скажу, что их много — специалистов высокого уровня не бывает много. Достаточно. Некоторые из них настолько хороши, что их не обманывает даже творчество призванных мной на службу жителей Изнанки. Вот они-то и поглядывали с непередаваемым выражением лица, заставляя заново перебирать цепочку рассуждений, выискивая возможную ошибку.

Впрочем, взглядами ограничивались далеко не все. Старый Джо при встрече поперхнулся затяжкой, а, откашлявшись, поинтересовался, есть ли у меня тормоза. Знакомо ли мне вообще это слово? У двоедушниц особое отношение к Стражу, они считают его кем-то вроде покровителя расы, причем не сказать, чтобы добрым. Вдаваться в подробности и обсуждать народные верования старикан отказался, ограничившись предостережением вести себя тихо и, пока долг не выплачу, с потусторонним не связываться. Я, в общем-то, и не собирался.

То ли Джо, то ли кто-то из наблюдателей направил письмецо лорду Калму и тот примчался на Перекресток. В чём-то его даже жалко — подопечный из меня не самый спокойный, особенно в последнюю пару лет. Но, с другой стороны, никто же его на веревке не тянул, верно? Сам, всё сам. От владыки многозначительным молчанием не отделаешься, и я вертелся, словно уж на сковородке, во время нашей беседы-допроса. Чудом удалось не сказать правды, ссылаясь на тайны Дома. Не знаю, поверил он или просто убедился в моей вменяемости, или у него появились другие соображения. Тем не менее, лорд отстал.

Но в покое не оставил. По-видимому, решил, что столь деятельного юношу следует занять чем-то полезным и вообще держать под плотным присмотром.

Отказаться от предложения поработать над снятием проклятья с пары-тройки кораблей флота Его Величества я не мог — договоренность с лордом Калмом не позволяла. Надо думать, флотских тоже крепко взяли за горло, потому что подписал письмо с просьбой сам Первый морской лорд Адмиралтейства Рашуорт, знакомый мне по небольшой шалости четыре года назад. Рашуорт не любит представителей Священных Домов, я не люблю… проще сказать, кого я люблю, но военные моряки в список точно не входят. Учитывая взаимные интересы, мы оба обоснованно надеялись никогда не встречаться. Увы.

Перед тем, как направить ответ с приглашением посетить Перекресток, чтобы обсудить конкретные условия, я взял пару дней на раздумья. Наш Дом почти три сотни лет не участвовал в управлении островными магами. Мы не заседали в Совете Мудрых, игнорировали решения Министерства и всё в таком духе. Благодаря чему чаще, чем хотелось бы, возникала неприятная на сторонний взгляд картина — запрещенное на территории Англии вполне свободно продавалось на Перекрестке. Речь не обязательно о товарах, услуги тоже надо учитывать, они как бы не важнее. Причем давить на нас практически нечем, потому что условия мирного соглашения Черная Вода соблюдает до последней запятой.

Ещё у нас есть крепкие связи в среде двоедушниц и ночных, заключены уникальные соглашения с рядом обитателей Изнанки, мы являемся хранителями нескольких старых договоров с сопредельными державами. Держав тех уже нет, или династии сменились, а договора продолжают действовать и никак их не обойти. Георг Третий мог бы остаться в здравом уме или сойти с ума позднее, не объяви он войну Неаполю. Забыли, не учли, получили в результате безумца на троне. А вот если бы Черная Вода просто уведомила, что Стюарты клялись за себя и последующих королей не нападать первыми на итальянский город, история могла бы пойти иначе.

Таким образом, существует круг вопросов, решение которых без нас затруднено. Причем насколько этот круг широк, сказать сложно — надо нас спрашивать. А мы разговаривать не желаем. Сидим себе на Перекрестке, на послания отвечаем с холодной вежливостью, на балы не ходим и намеков общественности не замечаем. Вот как с такими дела иметь?

Методика давно отработана. Сначала строптивцев следует подсадить на что-нибудь вкусное, а потом, когда коготок завязнет, пригрозить отобрать. Моих предков на протяжении четырех поколений пытались втянуть в различные выгодные проекты, сейчас пришел мой черед. Причем в последние лет двадцать давление постепенно нарастает. Может, из-за скорой войны, может, просто сородичи задолбались нас обхаживать.

Подтверждая печально известную мерзотность характера, Черная Вода мягкому нажиму не поддаётся. И всё бы хорошо, чувство собственной важности успешно растет, но возникает здравое опасение насчет будущих действий оппонентов. Надоест им быть добрыми, и станут они злыми. В смысле, придут и скажут нечто вроде «не хочешь по-хорошему, сделаем по-плохому». Возможностей у министерских Домов хватает, сдерживают их внутренние противоречия и понимание, что отступать нам некуда. Для защиты используем всё, что есть. Потери, даже если штурмовать пустое поместье с единственным ребенком, будут огромными.

Так, может, имеет смысл бросить им косточку?

Примерно такие мысли крутились у меня в голове, отвлекая от остальных дел. В частности, от тренировочного поединка с Финехасом, расслабляться вблизи которого не стоит. Наказание последовало незамедлительно.

— Ауч!

— Сосредоточься! — Мастер внезапно оказался рядом, дал подзатыльник, едва не бросивший меня на пол, и так же невесомо отскочил назад. — Когда ты в бою — ты в бою. Что такого произошло, что отвлекает тебя от занятия?

— Просто, думаю, Черной Воде придётся постепенно вылезать из уютной норки, — вздохнул я. — Иначе вытащат силой.

— Нельзя вечно сидеть в осаде, одной обороной войну не выиграть, — бросил гигант. — Атакуй, если считаешь себя готовым.

Без предупреждения он бросил в меня заклинанием, увернулся я чудом, не иначе. Сегодня наставник сосредоточился на работе с мечом. Мою любовь к древковому оружию он одобрял и поощрял, но считал обязательным для благородного человека умение владеть клинком. Следующая минута прошла в тщетных попытках достать Финехаса. Боевые проклятья он отражал без жестов или слов, удары мечом парировал легкими скупыми движениями кисти.

— Мастер, давно хотел спросить насчет Мередит, — прокатившись в очередной раз по полу, снова встал я в стойку. — Не могли бы вы ей заняться?

— Я не учу женщин.

— Я не прошу вас делать из сестры воина, — легкий подшаг, заклятье срывается с кончиков пальцев, короткий тычок в горло. Разрыв дистанции. — Научите её дышать, двигаться, падать, правильно бить ножом. Больше ничего.

— Всему этому её учит Феба.

— Фебу саму надо учить. Мне больше некого просить, мастер.

В тот момент, когда я шагнул вперед, массивная туша Финехаса двинулась мне навстречу, ввинтившись внутрь движения. Острый локоть врезался в грудную клетку, вышибая воздух.

— Я подумаю. На сегодня достаточно.

Надо скорее титул наследника принимать. Может, тогда Финехас начнет прислушиваться к моим словам? Дрючить начнёт сильнее, это точно. Думаю, на мою просьбу он согласится, потому что понимает — больше некому. Разве что просить ту же Марию Хилл, но она, во-первых, и так занята, во-вторых, у Мерри отличается физиология и лучше бы её учил тот, кто разбирается в нюансах.