Воспоминания моей души, или Назад ради будущего. Том 1

Глава 1 Париж

До моих ушей доносится многоголосый шум толпы. Отдельные выкрики зевак раздражают своей нахальностью и невежеством. Реже раздаются возгласы подхалимов: Vivat король, да здравствует, король!

Мне нечем дышать, рёбра стягивают пластины, которые делают мою талию стройнее. Тяжелое платье весит больше десяти килограммов, не говоря о массивных украшениях на с трудом вздымающейся груди. Запахи, доносящиеся от немытой толпы и площади, на которой часто гарцуют кони, заставляют слезиться глаза.

Слева от меня стоит невысокий мужчина, одетый в шелковые белые панталоны и машущий толпе не очень свежим платком. Выглядит он смешно, в пурпурной мантии до пола и короной на голове. Так вот кому кричат Vivat, король! По всей видимости, он и есть правитель сего государства, и судя по нелестным выкрикам, не особо заботящимся о своих подданных.

Глядя вниз с небольшого балкончика на гудящую толпу лишь испытываю раздражение и досаду. Любопытство стоящих внизу мне не приятно. Ассоциация, которая приходит на ум, что люди похожи на букашек, пытающихся докричаться до бога, то есть до короля. Очень хочется поскорее уйти, чтобы не испытывать дискомфорт от запаха и смрада, раздражающего обоняние.

Продолжаю стоять, чувствуя огромную усталость в ногах и пояснице, чтобы хоть как-то отвлечься от церемонии кручу рубиновый перстень на руке. Кольцо мне большое, поэтому одела на указательный палец.

Отматываю, словно пленку события назад, пытаясь восстановить картину, кто я, зачем здесь и что за король стоит слева от меня? Вспоминаю себя девочкой, шумно бегающей по замку со своим братом и маленькой сестричкой, вероятно принадлежу к знатному роду… В памяти всплывает образ отца, мудрого и спокойного, балующего своих детей. Помню его коронацию, потом долгое отсутствие, во время которого потеряла мать…

Так… А что я делаю рядом с незнакомым королем на балконе? На своей голове не ощущаю короны, значит еще не королева, но перстень, болтающийся на руке наводит на мысль, а не выхожу ли я замуж? Ох, не к добру это! Чувствую, как мурашки побежали по спине… Следующая мысль испугала еще больше, после пира впереди ждала брачная ночь с немолодым не симпатичным королем, желаниям которого невозможно будет противиться….

Вернувшись в свой будуар, первым делом подхожу к зеркалу. На меня смотрит белокурая молодая особа, с большими печальными серыми глазами, на вид лет двадцати очень бледная и худая. Возможно корсет, утягивающий талию создает такое впечатление, а белая кожа придает нездоровый вид. Лицо, смотревшее на меня в отражении было совсем не похоже на мое настоящее. Себя помню… совершенной противоположностью этому худосочному, бледнолицему существу, упрямо смотревшему на меня в зеркале.

«В современной жизни я – брюнетка, стройная, но не тощая, с зелеными большими глазами на скуластом смуглом загорелом лице. На щеках несколько ямочек, в глазах не печаль, а любопытство, смешанное с упрямством, желанием сделать все по-своему», – это точно помню, но по всей видимости, мое сознание видит и ощущает изнутри жизнь другой девушки, другой эпохи и иных нравов. Все чувства обострены до предела и мне остается лишь пассивно наблюдать за происходящими вокруг событиями. Не стала сопротивляться этому полностью погрузившись в ее воспоминания.

Воспоминание о себе, брюнетке, лишь мимоходом пронеслось в голове, так как предчувствие чего-то страшного и неизбежного пугало, струясь по спине холодком ужаса. Мысль от осознания того, что сегодня состоялось бракосочетание с королем просто не укладывалась в голове. Если вы спросите, почему не радуюсь и нравится ли мне мой муж? Честно не знаю, так как мы были только официально представлены друг другу, но про него ходили нелестные слухи. Он намного старше меня был женат и после того, как узнал об измене королевы, заточил в наказание в башню на всю оставшуюся жизнь. Но политика вещь суровая для того, чтобы объединить власть государств меня отдали в жены для продолжения рода, так как Франции нужен наследник. Сегодня и все последующие ночи придется трудиться в покоях короля для зачатия наследника престола. Думая об этом, ощущаю себя кобылой, которую ведут на случку с племенным жеребцом, совершенно не учитывая ее желания. А так как я еще и девственница, мысль о сношении делает руки и ноги ватными, ладони мокрыми, самочувствие на грани потери сознания.

Не хочется описывать свою первую брачную ночь, кроме стыда, боли, отвращения от дышащего в лицо вином короля, ничего такого, чтобы хотелось запомнить, скорее наоборот, возникло желание утопиться в озере, ну или хотя бы отмыться от запаха его разгоряченного тела.

После этой и последующих ночей с пьяным королем все больше убеждалась в том, что женщины во мне не видит, только ту, которая срочно должна забеременеть и понести царского наследника. Ко многому была готова, но такого безразличия не приходилось испытывать до сих пор. Одно желание оставалось во мне, побыстрее забеременеть и больше не появляться в покоях короля.

Мои серые и одинокие будни скрашивали лишь вкусная еда и страсть к красивым туфелькам, которые изготавливались, как произведение искусства. К счастью беременность наступила быстро и теперь всецело принадлежала себе. Обо мне словно все забыли, прислуживали две служанки и посыльный, молодой юноша с васильковыми глазами для того, чтобы можно было послать за доктором или другой какой необходимостью. Один день ничем не отличался от другого, хотя король себе ни в чем не отказывал: пировал, ездил на охоту, устраивал приемы, посещал удаленные уголки Франции всегда с большой свитой приближенных, с целой кучей фавориток, но вся эта жизнь проходила мимо. Беременной предписывали только покой и тишину, но при этом держали во дворце, не давая уехать в загородное имение на природу. Для жителей Франции поддерживалась версия счастливого супружеского королевского союза, ждущего с нетерпением своего наследника. Время шло. А мой аппетит возрастал, хотелось то одного, то другого. Поэтому посыльному отвели комнату рядом с покоями королевы, меня все же благополучно короновали. Юноша был таким милым, добрым и обаятельным, что, глядя в его голубые чистые, по-детски еще наивные глаза возникало ощущение, что зачерпываешь прозрачную воду в жаркий полдень из прохладного родника. Он был моложе года на четыре, скоро ему исполнялось шестнадцать. Скорее всего он оставался еще девственником, так как краснел до кончиков ушей, когда над ним подшучивали служанки.

С каждым днем меня тянуло к нему все больше и больше, возможно сказывалось ограничение в общение, между мной и окружающими был языковой барьер, я плохо понимала французский язык. Казалось, что только он один без слов угадывал все мои желания. От скуки и однообразия начала практиковаться в произношении новых слов, повторяя и запоминая их значение. Юноша стал подольше задерживаться в моих покоях, как обычно укладываясь на подушки у ног, целуя при этом мои руки. С его помощью продолжала изучать французский язык, так как нравилось слушать его речь, журчащую, словно горный ручей, спускающийся с вершины горы. Звук голоса услаждал слух и будоражил чувства.

В его глазах читалось ответное чувство преданности и любви к своей королеве, что безусловно подкупало сердце. С каждым днем привязывались друг к другу все крепче, не мечтая о близости, насыщаясь лишь безусловной любовью. Свои чувства скрывали не только от чужих глаз, но и от самих себя. Больше жизнь не казалась однообразной и скучной, ежедневно придумывала все новые изыски для того, чтобы снова побыть в присутствии своего посыльного. Во дворце начали поговаривать, что беременная королева стала большим гурманом в еде, балуя себя заморскими лакомствами.

Но безоблачному счастью не суждено длиться вечно. В один из морозных зимних дней в большой церковный праздник, во время поездки в собор на служение, карета, подпрыгнув на замерзшей кочке, перевернулась на бок, лошади потащили по инерции ее дальше. Управлять каретой было не кому, так как кучер отлетел далеко в сторону при падении. Сильный удар оземь и тряска по ухабам не давали сохранять равновесие швыряя из стороны в сторону, ударяясь животом и телом об углы и лавки внутри. Вскоре у кареты оторвалось дно и меня выкинуло без чувств на обочину.

Ребенка сохранить не удалось, через месяц ушибы и ссадины заросли, снова наступили мучительные ночи в спальне у короля. В этот раз беременность ни в какую не хотела наступать. С какой-то обреченностью и тоской приходила в спальню, ожидая часами, когда его Величество удовлетворит свои потребности в еде и алкоголе, а возможно и других утехах. В глазах короля стояла досада от того, что ему необходимо было выполнять супружеский долг, поэтому секс был скоротечным и часто безрезультатным, не доходящим до своего финала.

Ночное унижение днем сменяло жаркое томление от легких прикосновений молодого возлюбленного. Жизнь стала похожа на ад и рай одновременно. Мысль о жарких объятиях становилась все более навязчивой, а поцелуи посыльного все более смелыми и поднимались все выше и выше. Находиться с обоими становилось с каждым днем все более невыносимой пыткой, сгорая от нетерпения днем и замерзая от безразличия ночью. Чувствуя страстное желание отдавала себе отчет в том, что только от моего разрешения зависит отдадимся ли страсти, но каждый раз в праздничные дни, проезжая мимо стен башни, где томилась бывшая королева, переживания о ее горькой участи сдерживали мои порывы.

«Что чувствует, что испытывает бывшая бедная женщина, поддавшаяся искушению своего возлюбленного? Сожалеет ли о том, что не смогла устоять перед страстью? А смогу ли я выдержать столь сильное искушение? Не поддамся ли соблазну? Не заточат ли меня рядом в этой башне?» – часто оставаясь наедине задавала себе эти вопросы.

Зная суровый нрав короля продолжала страдать от любви к молодому юноше. Изменения, которые происходили со мной, были замечены окружающими и самим королем. Огромная энергия желания скопившееся во мне искала брешь, любовь давала силу стойко переносить вынужденные попытки зачать наследника. Для того, чтобы отвлечься во время принудительного совокупления в моей голове рождались фантазии, где вместо короля в спальне находился другой. Перемены, а возможно и злые языки привели к тому, что король начал подозревать в измене, но шпионство не принесло существенных результатов.

Вскоре наступила долгожданная беременность, но в покое меня не оставили, как в прошлый раз. Думаю, что о чувствах донесли королю и он, недолго думая моему посыльному дал поручение доставить важный государственный документ за пределами Франции.

Счастье закончилось внезапно, так как парня с васильковыми глазами больше никто не видел. Дни ожидания сменялись неделями, а недели месяцами. В тайне от всех сдерживала свое отчаяние, не смея никому рассказать о своем горе и подозрениях. Практически перестав есть и пить часами сидела у открытого окна, в надежде увидеть белокурого парнишку.

Горе и предательство короля переполняли меня, по ночам подушка становилась мокрая от слез. Как много хотелось отдать за то, чтобы юноша остался жив. Готова была на заточение в башне до конца своих дней, лишь бы снова услышать голос, утонуть в его глазах.

Тоска с каждым днем продолжала уничтожать изнутри, существование стало бессмысленным, и даже ребенок стал наказанием, так как его отцом был убийца невиновного человека. Не в силах совладать с переживаниями в голове созрел план насолить королю и воссоединиться со своим возлюбленным.

Стоя с бокалом в руке в последний раз бросаю взор на свою комнату, вспоминая самые сладостные моменты, снова слыша знакомый голос, с отчаянием и безрассудством выпиваю вино, в которое заранее подмешала яд. Я выбрала путь воссоединения с любимым через смерть, надеясь на встречу на небесах…

*****

Открыв глаза ощутила слезы на своих щеках. Видения королевских покоев стояло перед глазами, ощущение бокала в руке, напоминало о сделанном выборе моей души в 14 веке средневековой Франции. Чувство отчаяния и тоски разрывало грудь. Я была не в силах помочь той молоденькой королеве, так отчаянно влюбившейся и не сумевшей перенести потерю возлюбленного. Сильные эмоции захватили меня, словно все это происходило наяву. Все картины были настолько яркими, чувства настоящими, что невольно захотелось убедиться в том, имели ли эти видения под собой реальную почву, существовала ли в истории королева Франции, покончившая с собой?

Какого же было мое удивление, когда обнаружила похожую судьбу Марии Люксембургской, второй жены Карла четвертого. Ее судьба, как прошлый неудачный опыт души, оставила неизгладимый отпечаток в моей судьбе, девушке, рожденной в двадцатом веке. Ее история продолжала повторяться в моей жизни, искушая принять легкий способ покончить с собой, для того чтобы не страдать от потери возлюбленного.

«Ах да, забыла представиться, меня зовут Алиса, не та, которая провалилась в кроличью нору, но тоже верующая в чудеса. Симпатичная стройная темноволосая брюнетка двадцати восьми лет отроду, с большими зелеными глазами, красивой грудью и упрямым характером. Отличительной чертой всегда было мое неуемное любопытство, из-за которого часто находила себе приключение на нижние девяносто. Все мистическое, экстрасенсорное, таро, руны, весь этот мир с непреодолимой силой манил меня с детства, но возможностей постичь неизведанное практически не было. Большое количество времени на сегодняшний день занимала нелюбимая работа, не оставляя места в моей жизни для обучения и выстраивания отношений. Но несмотря на это безрассудная любовь меня не миновала, как раз именно с этого все и началось…»

*****

В апреле 2015 года на балконе серой девятиэтажки перегнувшись через перила долго стояла и боролась с искушением покончить жизнь самоубийством. Как в глупом кино один голос внутри шептал:

– Зачем тебе мучения? Счастливой девушкой уже не будешь. Он никогда не вернется. Тебя больше никто не полюбит, ты не сможешь его забыть, зачем тогда страдать всю оставшуюся жизнь? …Прыгай…

И очень тихий голос останавливал:

– Все пройдет, все перемелется, все образуется, страдания не будут длиться вечность. Еще встретишь нового человека, потерпи немножко… Останься жить…

И так продолжалось минут двадцать: то волна отчаяния, гнева, обиды, жалости к себе и разочарования накатывала, то отпускала. Желание умереть стало непреодолимо сильным, и лишь большим усилием воли смогла отступить в глубину комнаты.

Слезы от предательства любимого человека вот уже неделю душили меня. «Как он смог так поступить? Почему выбрал и полюбил другую?» – отказывалась верить в происходящее.

С Сергеем познакомилась два года назад, он был инструктором по вождению, а я пыталась освоить правила ГИБДД, учась управлять автомобилем. Он был красавцем: высокий стройный, с густой черной шевелюрой и широкой добродушной улыбкой, не знала, что еще и сердцеедом. Чем-то даже походил на актера Хью-Гранта.

При общении со мной (наивная, он проделывал этот трюк со всеми девушками) долго не отрывая взгляда смотрел прямо в душу так, что возникало ощущение, словно тонешь, растворяясь в глубине его красивых карих глаз. Только острый на шутки язык инструктора возвращал к действительности, не давая окончательно утонуть и потеряться в своих фантазиях. Голос ласковый и нежный, но в то же время обладающим мужским тембром заставлял забывать все правила вождения, словно вводя в странный гипноз, когда мозг ни о чем ином кроме него больше думать не мог.

Соответственно, как вы уже догадались, обучаться мне пришлось долго, потому что умение водить машину совершенно не давалось, когда находилась рядом с этим красавцем. Но по этому поводу не переживала, так как каждая встреча была с одной стороны праздником, а с другой стороны большим испытанием. Все мои внутренние ресурсы девушки были активированы и запущены. Не понятно откуда взялось чувство юмора, красноречие, вспомнились смешные истории из моей жизни и жизни знакомых, запустилась долгосрочная память, отключив напрочь кратковременную.

Мой взгляд вдруг приобрел странное разнообразие. В нем читались: то детский восторг, то страсть, то искреннее любопытство, то грусть, то радость, то полное безразличие, вводя тем самым учителя по вождению в сильное замешательство. Я, то притягивала и манила его, то отталкивала и держала изо всех сил учебные чисто формальные отношения.

По истечению двух месяцев мы сдались на милость друг другу. Страсть, переполнявшая нас, хлынула и сломала все барьеры и границы. Первый поцелуй заставил дрожать всем телом и чуть не лишил сознания от нехватки кислорода. Чувства, словно девятый вал Айвазовского, обрушились всей своей мощью. Неделю не вылезали из постели, сославшись на больничный. Время замерло и остановилось, мир сузился до размеров комнаты. Кроме нас двоих в этом мире больше никого не существовало. Вставали только, чтобы добраться до ванной и перекусить. Нас в свои сети поймала любовь, с которой не собирались больше бороться, решив съехаться и никогда не расставаться.