Вот это жизнь!

Глава 4

К месту дворянского сбора они приехали совсем уже затемно, даже к полуночи, поэтому лишь побеспокоились о конях, наспех перекусили, чего было с собой, и сразу легли спать неподалеку, прямо на улице, благо осень только начиналась, и было совсем не холодно.

Засыпая, Саша практически уже полностью осознавал себя Дмитрием Кистенем, мелким помещиком Московского уезда. На этом и отключился от текущей реальности. Последнее, что осознал — довольное согласие Дмитрия на такое положение. Так-то ему лучше, пусть новый хозяин мучается!

Наутро встали в очередь на общую перепись мелочи дворянский, небогатой. Вообще-то сборы подобного ополчения проводились в год дважды, вне цикла проходивших летних сельскохозяйственных работ, дабы не подкосить и без того слабое дворянское хозяйство. Но в экстренных случаях, когда начинались военные действия, этот щадящий режим нарушался. Дворян собирали по мере надобности, без учета их экономических потребностей и нужд. И не из гордости боярской, а из государственных надобностей.

Хотя уже при отце сегодняшнего государя Петра Алексеевича — Алексее Михайловиче — начали создаваться регулярные полки, но их все равно оставалось немного. Так что без дворянского ополчения государство и в начале XVIII века воевать никак не могло. Это только после петровских реформ первой четверти этого века положение радикально изменилось, но когда это будет!

А неугомонное государство, в данном случае монарх Петр Алексеевич, еще никакой не великий, но, видимо, хотевший быть им, бросил в бой се, что было.

Вот и в этом году сбор детей боярских прошел в разгар осенних работ и было понятно, что с окончанием сборов их некуда не отпустят — отправят, где погорячей. Крестьяне будут сами убирать урожай. С помещичьего клина они, конечно, уберут спустя рукава — не заинтересованы. Поэтому дворяне в очереди были скучны и непрестанно матюгались. Царю не терпится повоевать, а у них хозяйство должно разваливаться.

И собрали их не в ближайшем городке на пару дней, а в самой тогдашней столице Москве явно с целью концентрации дворянских сил в рамках военного похода.

Дмитрия попаданец не чувствовал, только иногда ощущал — здесь! Похоже, они становятся единым целым в одном теле.

Очередь, несмотря на многолюдье, шла быстро, хотя и не без спора. Дмитрий, глядя на соседей, в большинстве таких же мелкопоместных детей боярских, оценивающе щупал подбородок. Сегодня он впервые в этом теле побрился. Впервые не в плане возраста, а в силу традиции.

При достославном царе Федоре Алексеевиче и регентше Софье Алексеевне, когда он был в младенчестве и постепенно рос, все было по-старому. Борода, которой взрослый мужчина был награжден самим Всевышним, была у каждого. Но нынешний государь, попавший в тенета богом проклятых иноземцев, осерчал на бороды и приказывал их сбривать.

Дмитрий-попаданец, в отличие от множества мужчин этой эпохе, суровому требованию государства только обрадовался. Всю жизнь ведь в далеком ХХI веке брился, каждый день. И в средневековье собирался сделать то же самое. Поэтому, при первой же возможности,поспешил от бороды избавиться. Не сам, конечно, лезвие для бритья в это время не зря называется опасным по конкретной причине. Сходил к цирюльнику, не пожадничал на серебряную денежку.

Цирюльник не зря специально поставили у пункта сбора дворян чуть ли не самим царем, чтобы дворяне были по европейски культурными и бритыми. Но дети боярские не спешили менять облик и держались за бороды до последнего, хотя и не ожесточенно. Чувствовалось, надавят на них посильнее, они и без спора сдадутся

Так или иначе, Дмитрий побрился едва ли не первым. Ничего, не мытьем, так катаньем государство победит, к концу XVIII века бородатые дворяне уже будут шокирующим исключением. Борода при Екатерине II будет ассоциироваться исключительно с простонародьем, в первую очередь с крестьянами.

И лишь после этого пошел к проверке, постояв в очереди. Поначалу его принимал рыжий канцелярист (по-старому подьячий), который споро записал данные сына боярского Дмитрия Кистенева, выжидательное поглядывая на посетителя.

Саша взгляды понял правильно, опираясь на опыт Дмитрия и на собственные знания о прошлом, полученные в университете. Солидный кус добротный копченной лосятины, специально взятый на подмазку подьячего, практически открыто был передан из рук в руки в присутствии других подьячих и посетителей. Таково было время, взятка не осуждалась и была своего рода компенсацией за недостаточное и несвоевременное государственное жалованье.

Кус был осмотрен, обнюхан и даже надкушен. Служащий заурчал, довольный. Подношение было соразмерено его положению. В книге появилась отметка «прибыл своевременно и в достатке» без какой-либо проверки и придирок. Первый этап был легко пройден. А вот следующие будут более строгими. Впрочем, это в последующие дни.

А пока Дмитрий решил, не спеша, погулять по столице. Москву ХХI века он знал неплохо, как провинциал, разумеется, проучившись пять лет в университете. Культурные и исторические центры, транспортные связки, известные театры и кинотеатры были им посещены неоднократно.

Но Москва начала ХVIII века сильно отличалась и далеко не в лучшую сторону. Да, с экологией здесь лучше, бензином и всякой химией воздух и окрестности очевидно не травили. Зато многочисленные очаги давали много дыма. В отдельных случаях создавалось практически некое подобие смога. Брусчатка даже вблизи Кремля появлялась только эпизодически, а в основном улицы были земельными, как проселочные дороги, что предусматривало грязь и огромные лужи. Если добавить к этому навоз, нечистоты, местами смердящие трупы собак и кошек (если не больше), то Дмитрий постепенно, по мере неспешной прогулки, начал пересматривать превосходную оценку российского средневековья.

Вблизи Кремля располагался большой рынок. Несмотря на будний день, народу здесь толкалось много. Что поделать, — столица! В ней всегда много бездельников и праздношатающейся публике.

Вкусные запахи разу притянули его к рядам с пищей. Дмитрий приценился к жареным курицам. По осенней поре продукты стоили дешево и он не удержался, купил парочку — сочных, истекающих соком, еще отдающих жаром большой печи. Парочка — семь серебряных копеек. Благодать!

В оружейном ряду задержался около колюще-режуще-стреляющих экспонатов. Оружия было всех типов, на любой вкус и глубину кошелька. Но покупать, несмотря на большой соблазн, он не собирался. Во-вторых, у него был пусть бедненький, но все-таки комплект вооружения, ну а, во-первых, и это было самое главное, денег было в обрез. Падать в финансовую пропасть можно бесконечно, хоть всю жизнь, хоть на хронологическом отрезке в три века.

Попускав слюну и дав себе слово купить дорогую саблю в золоте и драгоценных камнях, как только разбогатеет, пошел дальше.

Ряды одежды и обуви его особенно не интересовали. Штуки различного полотна, кафтаны и рубахи найдут других хозяев. Проведя их равнодушным взглядом, пошел дальше.

Впрочем, торг уже закончился, а с ним и развлечения. Смотреть в средневековой Москве было еще на что, но и метро, и трамваи отсутствовали, соответственно поехать здесь было нельзя по определению, а лошадь Бурку взять не захотел. То есть, захоти он, например, побывать в одном из известных монастырей ХVII века, он по столице пешком добирался бы целый день. И потом еще назад. Нужна ему такая программа развлечений!

Дмитрий хмыкнул и насторожился. Из одного из небольших ответвлений, знаменующих очередную крохотную улицу, которыми славится центр Москвы и в ХХI веке, послышались возня и возмущенные девичьи крики. Немногим позже раздался грубый мат с предложением немного пройтись, и громкое гоготанье мужских глоток.

Средневековый грабеж и насилие? Где, спрашивается, полиция? Только средневековой романтики ему еще не хватало. Его раздвоенная личность заколебалась в выборе действий. Попаданец Саша немного робел, понимая, что такие встречи могут стать печальными. Дмитрий, наоборот, сразу же положил ладонь на рукоять своего клинка, Он сын боярский, значит, воин!

Наконец, и Саша решился. А была, не была, ведь у него есть собственные сабля и кинжал, а он ими, кажется, умеет пользоваться!

Он уже смело, не колеблясь далее, рванулся к месту шума. Ситуация, в общем-то, предсказуемая для любой эпохи. Хорошенькую девушку, одетую довольно кокетливо по средневековой моде — пуховый платок, шубка, покрытая не самой дешевой тканью, и что-то вроде бот, — оттесняли вглубь безлюдной улицы.

Девушка, понимая, что такое развитие событий не принесет ей ничего хорошего, отбивалась, как могла. Но справиться с грабителями была не в состоянии. Один крепко ее обнял сзади, обхватив обе руки, второй путался заткнуть рот, правда, не очень успешно, и девушка продолжала активно звать на помощь и проклинать грабителей.

Но общая ситуация развивалась не в ее пользу — мужчины постепенно отходили вдоль по улицы и скоро наступит развязка — пара средневековых бандитов возьмутся за грабеж, может, убьют или изнасилуют девушку, а, может, сделает и то, и другое.

По-видимому, в это время было не принято помогать слабым и жертвам насилия. Или девушке сильно не повезло. Во всяком случае, действовали грабители уверенно и смело, не надеясь на задержку их полицией или как здесь назывались силовики?

Но им немного не подфартило, как бы сказали уголовники ХХ века. Внезапно возникнув, Дмитрий издевательски поклонился застывшей от неожиданности парочки бандитов. Сын боярский — настоящий громила — не беззащитная красивая девушка. Это профессиональный воин, хоть и новик, который бандитов вряд ли пожалеет. Дмитрий понял причину их реакции, лениво протянул:

— Грабим, значит, православных среди бела дня? Креста на вас нет, окаянные!

Грабителей ему было совсем не жаль. Особенно пойманных на грабительском деле и издевающихся над красивой девчонкой.

Теперь положение оказалось крайне плохим для бандитов. Они начали привлекать внимание прохожих. Пусть один Дмитрий был не смертельной угрозой, хотя бы теоретически, но за первым могли показаться следующие и тогда были возможны два варианта: их убивают сразу во время завязавшегося боя, или их избивают до полусмерти и отдают в Разбойный приказ. А там — дыба, пытки, и в конце — мучительная смерть для того, что осталось.

Бандитам такое будущее крайне не нравилось. Поэтому один из них, безуспешно пытавшийся заткнуть рот и уже разбивший верхнюю губу девушке, внезапно бросился на Дмитрия. Расстояние оказалось небольшим и Дмитрий не смог ни испугаться, ни осознанно отреагировать.

Но натренированные мышцы уже закаленного и немного опытного бойца успели ответить. Дмитрий еще додумывал мысль об обороне, а руки уже совершали необходимые движения — правая рука выхватила из ножен саблю, а левая — кинжал. Затем пришло время спокойствия боя. Саша благоразумно отдал тело рефлексам Дмитрия, не вмешиваясь в схватку.

Бандит быстро набегал на него, ощерив рот с гнилыми зубами в диком крике, в котором не было ничего человеческого. Но и звериной яростью он не мог себе помочь.

Сабля Дмитрия, ведомая крепкой рукой, развалила грудь и живот, рассекая все на своем пути — кости, мышцы, жир, кишки. Бандит захлебнулся в своем крике и бессильно рухнул в ногах сына боярского.

Второй грабитель, видя неважное положение, грозящее ему смертью прямо сейчас или через некоторое время, но более мучительную, запаниковал и попытался прикрыться девушкой, правой рукой с ножом придерживая ее.

— Не подходи! — завизжал он истерично, — порешу девку сразу!

Но нож, который должен был плотно лежать на шее и, при необходимости, рассечь ее, держался на расстоянии ладони. Совсем перетрусил бандит. Пользуясь этим, Дмитрий с хеканьем, сверху вниз, как колют колуном дрова, опустил саблю на правое плечо.

Рука с ножом упала на землю, бандит, кровоточа, тихонечко завизжал, отстраняясь от девушки. Та, пользуясь возможностью, рванулась к Дмитрию, но не прямую, чтобы не мешать ему, а наискосок.

Бой был практически закончен. Один бандит, мертвый, оплывал кровью, второй, лишившись руки, упал на колени. Дмитрий не стал его мучить, по-молодецки срубив ему голову.

И все. Оставалось попотрошить бандитов, и озаботиться здоровьем хорошенькой вроде бы девушки. А то ведь и с девичьими нервами замучаешься.

Впрочем, быстро оказалось, что средневековые девушки — не чета белоручкам ХХI века. Она лишь равнодушно посмотрела на трупы и даже пнула убитого, первым мучившего ее.

— Как ты не забоялся? — заботливо спросила она.

— Не забоялся, — подтвердил Саша, — тягиляй вон порвался, — пожаловался он, показав на ватную защиту, поврежденную о стену утром, но в итоге списанную на сопротивление грабителей.

Он впился глазами в девушку. Прелестница лет семнадцати, с хорошеньким личиком, которое очень привлекал румянец, с хорошенькой фигурой, по вкусам и ХVIII века, и чуть-чуть XXI столетия, она не была писаной красавицей, но очень привлекала своей юностью. Не только молодой и романтичный Дмитрий, но и более циничный Саша немного поехали головой.

— Вот так и приходит любовь, — негромко констатировал мысленно последний.

Девушка тоже была им очарована. Все как в сказках, которые ей рассказывала старая нянька. Красный молодец, пусть и не царевич, но и не крестьянский сын, появился и защитил ее от поругания, а может и смерти. Какие они были противные и страшные….

Кажется, после этого красная девица должна поцеловать своего спасителя? Она скромно опустила лицо вниз, но перед этим лукаво стрельнула глазами. От этого Дмитрий вздрогнул и залился краской.

— А меня Дашей зовут, — тихонечко представилась девушка, — спасибо тебе, избавитель мой.

Неизвестно, что бы у них было дальше, поскольку Дмитрий все-таки намеревался поцеловать девушку, а та совсем не была против. Однако по улице раздался топот лошадей и звуки встревоженной речи.

К ним спешила помощь, но лучше бы она сейчас запоздала. А то он даже и представиться не успел.

— Даша, что с тобой? — прозвучал вопрос немолодого человека, выделяющего своей одеждой и важным видом.

— Отец, наверное, — с досадой подумал Дмитрий, поворачиваясь к нему, — как не во время.

— Уже ничего, тятя, — с напускным спокойствием сообщила Даша, — грабители напали, да вот молодец меня спас.

Приехавший мужчина с его жизненным опытом быстро сопоставил элементы образовавшейся картины: трупы звероватых грабителей и молодой человек дворянского вида, решительный и жестковатый, спасший дочь от новых опасности. Он спрыгнул на землю, передав поводья спутнику.

— От всей нашей семьи и от меня лично низкий поклон, — мужчина низко поклонился, — думский дворянин князь Александр Никитич Хилков рад услужить вам за вашу службу.

— Сын боярский Дмитрий Кистенев, — почти доложил Никиту не маленькому в чине князю. Конечно, породистому боярину думский дворянин, что другому иной раз как дворник, но сын боярский не чурался отвечать на приветствие. Ибо думский дворянин — это в допетровской Руси третий дворцовый чин, выше только бояре и окольничие. Опять же князь.

При Петре прежние чины потеряли значение, но в любом случае, знатные роды, начиная с рядовых гвардии, через много лет почти всегда оказывались в полных генералах, как князь Аникита Репнин. Это мелочи дворянской, вроде Дмитрия Кистенева, надо каждый чин брать ожесточенным штурмом и уровень майора гвардии становится недосягаемым пиком карьера. Так что для него и Хилковы недостижимы. А жаль. Очень уж Дашенька красива…

Пока Дмитрий невесело размышлял, Хилков подытожил:

— Ну что же, боярский сын Дмитрий, сегодня уже поздно, а вот назавтра попрошу ко мне на пиршество. Будет празднование спасителя нашей Дашей. Обязательно приходи. Посмотришь, как мы кой-как живем, перемогаясь с хлеба на воду в труде и бороне.

И князь неожиданно для своей важной осанки лихо и озорно подмигнул Дмитрию. О как!