Война

Дэвид Дрейк. НА АБОРДАЖ!

Хотя у администратора и не было при себе оружия, капитан Ковач не слишком обольщался на этот счет. Наверняка ее стол нашпигован смертоносными устройствами, способными остановить кого угодно. Лицо женщины оставалось спокойным и абсолютно бесстрастным. На появление капитана она вообще никак не отреагировала — молчала и пялилась на него, как на пустое место. Капитан так же молча ждал своего сопровождающего.

«Будто проходишь через длинный ряд воздушных шлюзов, — подумалось Ковачу, — но то, что прячется за самой последней дверью, пострашнее вакуума».

Внутренняя дверь бесшумно распахнулась, пропустив в комнату охранника. Это был уже третий сопровождающий, начиная с того момента, когда, получив из рук в руки специальный приказ, капитан был вынужден немедленно покинуть казармы, где размещалась 121 — я рота штурмовиков звездной пехоты.

Его рота, его «Охотники за Головами». Дай ему Бог вернуться к ним живым и здоровым.

— Пожалуйста, сюда, капитан Ковач, — тускло сказал сопровождающий.

Это был молодой парень, здоровый и крепкий, с фигурой тяжелоатлета, наверняка хорошо тренированный. Однако Ковач не сомневался, что в случае нужды сумеет с ним справиться. Никакая тренировка не поможет в схватке против человека, хотя бы месяц прослужившего в штурмовиках и оставшегося в живых. А капитан Миклош Ковач прослужил там целых семь лет. И если это не рекорд, то чертовски близко к рекорду.

Ковач был невысок, коренаст. Крепкая шея, рубленые черты лица, курчавые темные волосы. Облик довершали холодно-прозрачные глаза, спокойно взиравшие на окружающий мир. Многоопытные хирурги из реабилитационного центра Флота на славу потрудились над Ковачем — на нем не осталось и следов ранений.

По крайней мере тех, что имелись когда-то на его теле.

— Пожалуйста, налево, сэр, — сказал сопровождающий. Он шагал вслед за капитаном, держась на один шаг сзади и немного сбоку, как и полагается хорошо выдрессированному псу.

«Хотя нет, — подумал Ковач, — это всего лишь половина правды. Внутри этого идеально работающего механизма, кроме мускулов, должны иметься и отменные мозги, иначе парень просто не попал бы сюда».

Дорогу им преградил корпус N93 административной части штаб-квартиры Флота на Тау Кита. Ковач не знал, что находится внутри. И не испытывал никакого желания узнать. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас как можно дальше отсюда.

Мрачное серое здание отнюдь не походило на чиновничий улей. Бронированные двери скорее подошли бы хранилищу какого-нибудь банка; электронная система защиты выглядела гораздо сложнее той, с которой Ковач имел дело на космических кораблях; немногочисленный персонал действовал спокойно, без суеты, с большим знанием дела и был так же непроницаем, как и стерегущая вход администраторша.

— Пожалуйста, сюда, сэр. — Паренек остановился возле одной из неприметных дверей, жестом предлагая капитану войти. — Дальше я не могу вас сопровождать.

Ковач взглянул на своего спутника. Ему пришло в голову, что тот, пожалуй, пришелся бы ко двору в компании его «Охотников». Неплохой парнишка, лучше, чем большинство из тех, что к ним попадают. Роты штурмовиков постоянно нуждались в пополнении.

Капитан вздрогнул. Они нуждались в пополнениях, пока шла война, пока имелись хорьки, с которыми надо сражаться. Но война закончилась.

— Желаю тебе удачи, сынок, — сказал Ковач.

На дверной панели засветились синие огоньки, сложившись, в надпись «Тентелбаум — Специальный проект», вместе с тремя звездочками в круге — знак вице-адмирала.

Дверь распахнулась.

Сердце десантника болезненно сжалось, он вдруг вспомнил, что одет в драную спецовку, которую не успел сменить, когда на него как снег на голову свалился посыльный с приказом. Хотя, по правде говоря, его парадная форма тоже вряд ли бы подошла для встречи с адмиралом. На лице Ковача появилась недобрая ухмылка. Он одернул себя, собрался с мыслями и шагнул вперед.

Дверь за его спиной мягко закрылась, и капитан оказался в просторном и роскошно обставленном кабинете. За письменным столом сидел человек в штатском. Лет сорока пяти, крупнее Ковача, в отличной физической форме.

Капитан узнал его. Человек в кресле не был вице-адмиралом. Его фамилия была Грант, и это означало, что дело плохо.

Я надеялся, что он умер.

Грант вертел в руках голографический проектор, который казался игрушкой в его огромных лапах. После продолжительной паузы он поднял взгляд и оскалил в усмешке зубы.

— Что с тобой. Ковач? Ты выглядишь так, словно увидел приведение. Придвинь поближе кресло и садись.

Приглашение он сопроводил энергичным жестом. Затем Грант снова осклабился, и на этот раз его ухмылка не предвещала ничего хорошего.

— Думал, что я сдох, так?

Ковач молча пожал плечами и взялся за одно из кресел, стоявших у стены. Это оказалась не простая штучка. Твердая на вид поверхность кресла мгновенно принимала форму тела человека. Своим прикосновением Ковач включил магнитную подушку, и массивное кресло легко скользнуло по полу.

«Сохраняй хладнокровие. Постарайся понять, в какое дерьмо ты вляпался на этот раз и как выбраться отсюда».

Никто не любит иметь дело с гестаповцем. Хотя, если начистоту, то у штурмовиков тоже не густо с друзьями.

Всю противоположную стену комнаты занимал огромный топографический портрет — если ему верить, то вице-адмирал Тентелбаум был женщиной. Адмиральша в парадном костюме важно стояла на фоне бесчисленных звезд галактики. Наверняка устройство могло создавать и другие шедевры: адмирал Тентелбаум в кругу семьи, адмирал Тентелбаум на встрече с политиками, молодой лейтенант Тентелбаум на поле брани и так далее.

Хорошо бы узнать, что это за специальный проект?

— Работаете на адмирала Тентелбаум? — запустил пробную утку Ковач, устраиваясь в кресле.

— Просто позаимствовал ее кабинет, — спокойно ответил Грант. Он повернул проектор так, что панель управления оказалась перед Ковачем, и бросил десантнику чип.

— Давай! — последовал приказ. — Просмотри это.

Ковач сунул чип в приемник и включил-прибор. Капитан не испытывал особых переживаний по поводу того, что находится внутри. По правде говоря, после капитуляции хорьков он вообще ничего не испытывал.

Дата на послании была трехдневной давности, в тот день Ковач со своей ротой был еще в пути на Тау Кита. Под официальной шапкой появился портрет Ковача в фас. Затем портрет исчез, уступив место светящимся буквам приказа.

Картинка в воздухе замерцала, уступив место огромной порции бюрократической писанины, но Ковач уже не обращал на нее внимания. Он внимательно взглянул на сидящего за столом человека в штатском. Лицо Гранта оставалось абсолютно бесстрастным. Если тот и ожидал от бывшего капитана какой-то реакции на происходящее, то никак этого не показал.

Грант бросил на стол перед Ковачем пару майорских нашивок, два треугольника из соединенных друг с другом черных планок. Такие же треугольники, но только сплошные, полагались подполковнику.

— Отлично смотрятся на боевой форме, — сказал он. — Хотя, глядя на тебя, не скажешь, что ты большой любитель красоваться в форме.

— Мне больше не нужна форма. — Ковач высказал вслух то, о чем думал, когда вместе со своими «Охотниками» принимал капитуляцию у Первого Консула Халии. — Я увольняюсь, в запас.

Грант громко расхохотался.

— Черта с два ты увольняешься! Ты слишком хорошо умеешь воевать.

Проектор на столе все еще передавал информацию. Теперь это был послужной список Ковача вплоть до сегодняшнего дня. Краем глаза десантник заметил список полученных наград и благодарностей и поразился его длине. О каких-то наградах он помнил, о других начисто забыл. Все это не имело никакого значения.

Его семья — вот что имело значение. Пока у него была семья. Пока ее не вырезали хорьки.

А еще имело значение, что 121 — я рота обрубила больше хвостов у мертвых хорьков, чем любая другая во всей звездной пехоте. И воевал он не ради этих паршивых благодарностей.

— Твою мать, — внятно и отчетливо произнес Ковач. — Война закончилась.

Холодные голубые глаза Гранта чуть сузились и только.

— Ошибаешься. У нас есть враг, и очень серьезный враг. Это Синдикат, который воевал против нас лапами хорьков, используя халиан как пушечное мясо. Наш враг — это люди, которые стоят за всей этой войной.

Ковач выключил проектор. Список наград напомнил ему о слишком многих вещах, о которых он старался не вспоминать, по крайней мере днем, ночные кошмары не в счет. Высадки десантов и кровавые сражения; мирные жители чужих планет, которых ни Бог, ни звездная пехота, ничто и никто не могли спасти от халиан; ребята, которые умерли или, самое страшное, попали живыми в руки врага.

— Я не собираюсь… — начал было Ковач, но Грант перебил его:

— Мы создаем смешанные воинские подразделения из самых лучших солдат, наших и халиан, чтобы выступить против Синдиката. Ты ведь не пропустишь по-настоящему горячего дела, майор?

Грант снова оскалился. Он знал совершенно точно, как отнесется Ковач к предложению работать вместе с хорьками. Десантник скорее проткнул бы себя раскаленным прутом.

— Кроме того, — продолжил Грант, — что такой человек, как ты, будет делать на гражданке?

— Придумаю что-нибудь, — ответил Ковач, вставая. — Все. Я ухожу.

— Сядь!

В тоне, которым это было сказано, Ковач уловил знакомые нотки — он и сам часто так говорил. Такой тон означал, что, если приказ тотчас не будет исполнен, раздастся выстрел. Ковач посмотрел Гранту прямо в глаза и усмехнулся. И снова опустился в кресло.

— Скажем так, тебя пригласили сюда из-за твоего огромного опыта. — Грант говорил спокойно, но Ковач видел, как вздулись жилы на его бычьей шее. — Ты, как видно, знаешь, кто я такой и чем я занимаюсь. И если думаешь, что можешь просто повесить свою форму в шкаф и уйти, то глубоко ошибаешься.

«Но я честно заработал свою форму».

Вслух Ковач сказал:

— Как видно, меня сюда вызвали не ради повышения.

— Это ты верно сообразил. — В голосе Гранта явственно прозвучало презрение человека, не носящего форму, к военным. — У меня есть работенка для тебя и твоих «Охотников».

Ковач расхохотался:

— За чем же дело стало? Задействуй банду своих костоломов.

— Не умничай, — спокойно ответил Грант. — Это как раз по твоей части. Синдикат вел дела с халианами через специальные базы, и хорьки не располагают координатами их миров. Но нам удалось заполучить координаты одной из действующих баз. От вас требуется захватить пленных и любую ценную информацию с этой базы до того, как Синдикат поймет, что дело неладно, и взорвет все к чертям.

Ковач нахмурился, обдумывая услышанное.

— Понятно. Значит, нужно провести захват.

— Да нет, это не совсем захват.

— Послушай, приятель. Если ты намекаешь, что с задания никто не вернется, так и скажи. Я и сам знаю, что это не обычное дело, раз меня вызвали сюда вместо того, чтобы просто передать приказ по восьмому корпусу.

«Хотя нет, они бы не стали разводить столько церемоний ради такой мелочи, как операция, из которой не возвращаются. Не раз и не два его роту посылали на смертельно опасные дела и без всяких проволочек и колебаний, обычным приказом. И его „Охотники“ тоже без колебаний шли на такие дела».

— Нет, дело не в этом, — сказал Грант. — Не в опасности. Это простое дело, безопаснее, чем в отпуск съездить, даже насморка не подхватишь.

Ковач молча ждал.

— Понимаешь, чтобы проникнуть туда, вам придется использовать оборудование АПОТ.

«Так вот, значит, о каком захвате идет речь».

Девяносто вторая рота штурмовиков использовала это оборудование на Бычьем Глазе. Иногда оно работало, а иногда люди умирали. Но смерть была не самым страшным из того, о чем рассказывал Тоби Инглиш и его ребята.

— Я, — Ковач замялся, — не знаю, как отнесутся к этому мои парни. Сдается мне, что в таком деле лучше использовать подразделение, которое уже имеет опыт обращения с…

— Неправда, майор Ковач. — Грант говорил тихо, голос его так и сочился ядом. — Вы прекрасно знаете, как должны отнестись к этому и вы сами, и ваша рота. Потому, что это приказ, а каждый солдат знает, что происходит с трусами, нарушающими приказ в военное время.

На какую-то секунду Ковач перестал видеть собеседника — глаза закрыла красная пелена. Когда зрение вернулось, он заметил, что одна рука Гранта скользнула под стол.

Нужды в этом не было. Комната имела автоматическую систему защиты, которая мгновенно среагирует на любую попытку атаковать человека, сидящего в кресле адмирала.

И уж, во всяком случае, Миклош Ковач не собирался выходить из себя. Это было не в его привычках.

— На самом деле, — голос Гранта звучал почти примирительно, — предполагалось поручить это дело именно 92-й роте, но они сейчас на задании, а время не ждет. Поэтому их заменили на дублеров. На твою роту.

Ковач проглотил оскорбление.

— Вы получили координаты базы, захватив один из кораблей Синдиката? — спросил он просто, чтобы переменить тему. Самообладание, конечно, хорошо, но лучше не рисковать.

Десантник ожидал услышать, что источники информации и способы ее получения его не касаются, но ошибся.

— Из мозга заключенного. До того как он умер. Кстати, это тот самый тип, которого вы захватили на Бычьем Глазе.

— Из его мозга? Как вы это делаете?

— Спаси тебя Бог когда-нибудь узнать. — Грант опять продемонстрировал свою чудную улыбку.

— Хорошо, — сказал Ковач, вставая на ноги. Он подумал, стоит ли еще за дверью его сопровождающий. Вполне возможно.

— Я подниму по тревоге роту. Полагаю, что все необходимые инструкции уже…

Грант кивнул:

— Да, они уже сброшены в ваш банк данных. Я позабочусь, чтобы информацию разблокировали немедленно.

— Хорошо, — снова сказал Ковач. Он подошел к двери и уже взялся было за ручку, но передумал и повернулся к Гранту.

— Еще одна вещь, мистер Грант. Мои «Охотники» не трусы. А если вы думаете иначе, то попробуйте как-нибудь лично принять участие в одной из наших операций.

— Да, разумеется, — отозвался заплечных дел мастер со своей ужасной улыбкой. — И именно в этой, майор Ковач.

— Наше задание, — начал Миклош Ковач, когда личный состав его роты собрался в помещении десантного модуля, — заключается в том, чтобы…

Его перебил резкий визг мощного резака, который кто-то включил снаружи. Сержант Брэдли недобро огляделся, разыскивая источник шума. Визг раздавался откуда-то сбоку, между двойными стенками модуля. Сержант вытер вспотевшие ладони рук о спецовку и направился было к входному люку, но Ковач перехватил его одной рукой, а другой нацепил себе на голову шлем.

— Надеть шлемы! — скомандовал он по селектору.

Майор внимательно следил, кого из новобранцев соседям пришлось подпихнуть прежде, чем до них дошло, что дальнейший инструктаж пройдет по радио.

— Наше задание, — повторил Ковач, — заключается в том, чтобы захватить персонал, информационные накопители и все, напоминающее навигационное оборудование. Мы не собираемся ничего уничтожать, наоборот…

Резак замолчал. В дверях появилась женщина, из-под ее рабочего халата выглядывала форма с командирскими нашивками, за ней следовали двое мужчин-техников, тихо переговаривавшихся друг с другом.

Охотники обернулись, разглядывая вошедших. Сержант Брэдли скорчил недовольную мину.

— …наоборот, нам нужно получить информацию и скрыться до того, как враг взорвет там все к чертям. У нас будет только 17 минут. Еще раз повторяю — только 17 минут. Каждый, кто…

Трио в рабочих халатах жестами попросило десантников освободить часть палубы. Один из техников вытащил из сумки какой-то инструмент и, опустившись на колени, начал устанавливать его на палубе, озабоченно нахмурившись. Остальные склонились над ним. Женщина что-то недовольно проворчала.

— …позабудет о цели операции, будет отвечать лично передо мной.

— И он пожалеет, что родился на свет, — добавил Брэдли. В голосе сержанта содержалось немало яда, очевидно, бравый вояка счел, что его командир говорит недостаточно грозно.

Ковач собрал своих людей прямо в десантном модуле по очень простой причине. Среди всех помещений огромного штабного комплекса только сюда можно было запихнуть сотню десантников и быть уверенным, что их разговор не будет прослушиваться. К сожалению, модуль все еще проходил контрольное тестирование, и потому приходилось мириться с бандами техников, которые проверяли оборудование.

Десантники не возражали, ведь они сами и будут использовать это оборудование в гуще врагов. Но от этого неудобств не становилось меньше.

Ковач нажал кнопку на специальном пульте, который получил от высококвалифицированного специалиста по технической поддержке Флота. Система работала на удивление хорошо. Круглая переборка, окружавшая его людей, исчезла, уступив место искусственно смоделированному голографическому изображению внутренностей базы, которую они собирались штурмовать.

— Мы высадимся внутри одного из доков. — Одновременно с голосом майора раздался грохот молотка где-то над головой. — По всей вероятности, там есть искусственная атмосфера, но на всякий случай у вас будут кислородные маски.

Оба техника встали и направились обратно к люку — темному треугольнику с закругленными углами, находящемуся чуть ниже голографической картинки. Женщина последовала за ними. По дороге она остановилась, чтобы бросить еще один хмурый взгляд на палубу корабля.

— Защитные костюмы будут? — спросил Лаурел, начальник отделения в третьем взводе.

— Взвод огневой поддержки будет в костюмах. Его задача обеспечить безопасность десантного модуля. Остальные налегке. Мы разделимся на группы по три человека. У каждой группы будет конкретная задача — что искать, и я не хочу, чтобы вы хватали первое, что попадется под руку.

Что-то громко хлопнуло между стенками корпуса. Голографическое изображение померкло, а потом разом исчезло вместе со светом. Через секунду-все вернулось на место — сначала голограмма, а потом и освещение. Кто-то из десантников тихо выругался.

Капрал Синкевич, самая высокая, и, вполне возможно, самая опасная, и, вне всяких сомнений, самая стойкая из бойцов 121-й роты, лениво откинулась назад. Она оперлась спиной о перегородку и исчезла за изображением какого-то коридора на станции врага. Капрал уже поняла, что предстоит «Охотникам» на этот раз, а детали операции мало ее интересовали. У нее была одна забота — прикрывать спину Ковача и следить за тем, чтобы он каждый раз возвращался из боя живым. Все остальное мало для нее значило.

— Сэр, — обратился к Ковачу один из новобранцев по фамилии Бомин. Парень служил в десанте уже пять лет, но это была его первая операция с «Охотниками».

— Сэр, я внимательно осмотрел корабль, и вот какая штука — на нем нет двигателей. Вообще нет.

— Корабль, — жестко отрубил Ковач, — это не ваше дело. Корабль просто доставит нас туда, а потом вернет обратно. Все слышали?

После грозных слов начальства полагалось воцариться тишине, но на этот раз традиция была нарушена.

— Может быть, вернет обратно, — раздался чей-то недовольный голос.

— Послушайте, вы! — прорычал Ковач. Он вынужден был говорить жестко потому, что все десантники хорошо понимали, куда они вляпались на сей раз, и, если немедленно не взять ситуацию под контроль, случится беда.

— Если среди вас есть такие, которым надоело испытывать судьбу в штурмовой роте, можете подать прошение о переводе прямо сейчас. Я никого не держу. Хотите быть поварами? Набирать рекрутов? Пожалуйста! Скажите только слово.

Все молчали. Большинство десантников сидели, опустив головы и разглядывая что-то у себя под ногами.

«Это хорошие ребята, самые лучшие из всех. Они и в преисподнюю полезут, если он отдаст такой приказ. И не только потому, что командир полезет туда вместе с ними. Они сделали бы это и в одиночку».

Снова взревел резак, вгрызаясь в переборку где-то за их спинами.

— Приказ пришел из восьмого корпуса? — спросил лейтенант Тимонс, командир взвода огневой поддержки.

— Да, — спокойно ответил Ковач.

Майор внимательно смотрел на твердые, словно вырезанные из дерева, лица своих солдат. Некоторые из десантников опустили забрала шлемов, и теперь их лиц вообще не было видно.

— Если кто-то из вас передумал, то мое предложение о переводе в другую часть остается в силе.

— Все в порядке, — отозвался Тимонс. — Я просто хотел узнать.

— Проклятые ублюдки! — пробормотал один из десантников, парень с острыми чертами лица, по фамилии Флеур. — Никогда не знаешь, для чего тебя используют.

Ковач подозревал, что причиной появления Флеура в его роте было дисциплинарное взыскание. Похоже, парню пришлось выбирать между штурмовой ротой и военным трибуналом. Но служил он исправно, и претензий к нему не было. А что до морального облика, то Ковач сильно сомневался, что хоть кто-нибудь в его роте, включая и самого командира, мог служить образцом добродетели.

— Любой, у кого есть власть, может тебя использовать. И ты не будешь знать, для чего, — сказал майор. — Беда в том, что начальники всегда остаются в стороне, а нам с вами приходится подставлять свою шкуру. Но, по крайней мере, в этой операции будет не так. К нам присоединится представитель штаба.

— Честь ему и хвала, — хихикнул Брэдли.

Резак замолчал. Сержант снял шлем и постучал костяшками пальцев по своему голому, покрытому шрамами черепу.

— Как только я увижу этого ублюдка, я прошью его очередью, — негромко, но отчетливо проворчал Флеур. — Вот что он от меня получит.

Прежде чем Ковач успел вмешаться, Брэдли сменил тему и громко спросил:

— Неужели нам придется нацепить на себя эти гребаные скафандры АПОТ, с которыми «Дикие Жеребцы» из 91-й роты натерпелись бед на Бычьем Глазе?

Брэдли подмигнул Ковачу. Он хотел намекнуть, что они с капралом Синкевич вправят Флеуру мозги, но чуть позже.

Человек, облаченный в белый халат, вошел в помещение и начал прокладывать себе путь через внимательно следящих за развитием событий десантников. Сначала его никто не узнал, его просто проигнорировали, как до этого игнорировали техников, занимающихся своими делами.

— Сожалею, — сказал майор, — но мне придется…

Здоровенный ремонтник, которого Ковач видел краем глаза, неожиданно превратился в хорошо знакомую личность: человек в халате был Грант.

— Ах ты… — Синкевич тихонько выругалась, почуяв неладное.

— Я позабочусь об этом, — сказал Грант с такой уверенностью, как будто рота подчинялась ему, а не Ковачу.

На шее у Гранта болтался микрофон, а к уху прицепился маленький беспроволочный приемник. Шлема, чтобы погасить посторонние шумы, у него не было.

Какое-то время Грант разглядывал десантников, потом посмотрел на добровольную телохранительницу, сидевшую рядом с Ковачем.

— Учтите, капрал, что внутри модуля из всего мыслимого оружия лучше всего использовать каменный топор. Не дай вам Бог стрелять из лазерного или плазменного оружия в области АПОТ-поля, — Грант рассмеялся, — поверьте, никому от этого не поздоровится.

Грант снова окинул взглядом десантников, которые смотрели на него кто со злобой, кто с недоумением.

— Для тех из вас, кто со мной не знаком, моя фамилия Грант. Вы все работаете на меня. Приказы будете получать от вашего непосредственного начальника, — он не глядя ткнул пальцем в сторону Ковача, — но это будут мои приказы. Всем ясно?

Ковач, находившийся позади Гранта, утвердительно кивнул головой. Глаза его ничего не выражали.

— А раз вы работаете на меня, — Грант замолчал и сунул руку в карман халата, — одному из вас придется кое-что для меня сделать. Рядовой Флеур!

Грант вытащил из кармана пистолет.

— Держи.

И он бросил оружие десантнику. Это был большой пистолет с двумя обоймами, флотского образца, такой же смертоносный, как акулья пасть.

Десантники, сидевшие рядом с Флеуром, отшатнулись в стороны, словно Грант швырнул в них гранату. Ковач, Брэдли и Синкевич вскочили на ноги, они не могли остаться в стороне, командиры отвечали за своих людей.

— Рядовой Флеур, — сказал Грант, — я беспокоюсь за свою жизнь. Какой-то ублюдок хочет меня убить. Поэтому проверь и почисть мой пистолет, я должен знать, что оружие исправно и в критический момент не подведет.

Воцарилось молчание. Флеур оказался в центре пустого круга, все отодвинулись от него так далеко, как могли. Каждый помнил, что в 92-й роте вдвое меньше людей, чем в 121-й.

Флеур уставился на штатского, а его рука привычно схватила оружие. Рядовой вытащил оба магазина, потом мягким движением послал их обратно.

— Осторожнее, — улыбаясь, сказал Грант. — Один заряд уже в стволе.

— Я… — начал Флеур.

Если палец рядового на спусковом крючке дернется, то Ковач бросится между ним и Грантом. И ему придется сделать это, опередив Си, иначе она прикроет командира своим телом. Непонятно, что предпримет сержант — бросится защищать Ковача с Грантом или попытается сграбастать Флеура, ясно было только, что Брэдли тоже не останется в стороне.

— Я оставил свой инвентарь для чистки оружия в казарме, — рядовой сглотнул, — сэр.

— Ну тогда тебе лучше вернуть пистолет, парень. Не так ли?

Лицо Флеура перекосилось. На мгновение показалось, что он хочет швырнуть оружие обратно, но рядовой шагнул вперед и протянул пистолет рукояткой вперед человеку в штатском.

Снаружи опять взвыл резак. Грант взял пистолет и прицелился в открытый люк. Десантники пригнулись, хотя ни один из них не был на линии огня.

Грант нажал на спусковой крючок. Раздался характерный «крак» выстрела и звук взрыва где-то за пределами ангара. Оружие определенно было заряжено боевыми патронами.

Резак заткнулся, и снаружи донеслись удивленные вопли техников. Но никто не засунул голову в люк, чтобы поинтересоваться, чем развлекаются десантники.

— Хорошо, Флеур, — сказал Грант. — Ты смещен. Возвращайся в казарму и упакуй свой инвентарь в ранец. Там будешь ждать дальнейших распоряжений.

Ковач чувствовал себя как выжатый лимон. Синкевич дружески стиснула его плечо. Они оба в этом нуждались.

— Твое следующее место работы, Флеур, грузовая баржа на внутренних перевозках, — добавил Грант. А затем рявкнул не хуже, чем пистолет: — Убирайся отсюда, парень!

Бывший «Охотник» заковылял к выходу. Несколько десантников скользнули сочувственным взглядом по его спине, но вслух никто не произнес ни слова.

— Отлично, — сказал Грант и с шумом выдохнул воздух. — Ваше задание — это просто детская прогулка. Тамошние ублюдки ничего не будут подозревать. Есть только одна вещь, на которой я хочу заострить ваше внимание, прежде чем майор продолжит инструктаж.

Грант снова оскалился.

— Десантный модуль будет находиться на базе врага семнадцать минут. Это означает не восемнадцать минут, ни даже семнадцать минут и одну секунду. Ровно семнадцать минут, и тот, кто не успеет вовремя вернуться на борт, навсегда останется в лапах Синдиката.

Имейте в виду, я не смогу изменить это время. Даже если захочу.

Пронзительно заверещал предупреждающий сигнал. До начала операции оставалось ровно три минуты, но люки десантного модуля все еще были открыты. Переборки опять скрывала голограмма ангара, теперь это была не учебная модель, а тот ангар, в котором стоял корабль. Модуль располагался в центре круга, образованного двенадцатью небольшими черными башенками. Эти башни, опечатанные устрашающего вида пломбами, и были устройством, призванным забросить корабль в неизвестность.

— Все наши на борту, — доложил сержант Брэдли.

Ковач и сам знал об этом, так как на специальном экране в верхней части его шлема горела зеленая полоска.

— Гранта еще нет, — ответил майор, автоматически проверяя привешенные к поясу гранаты.

— Не понимаю, — ни к кому конкретно не обращаясь, посетовал один из десантников. — Мы же не можем проделать весь путь от Тау Кита до пункта назначения, сидя в этой железной коробке! Разве не так?

— Гребаный Грант, — тихо сказала Синкевич.

Восемнадцать солдат, составлявших взвод огневой поддержки, имели при себе трубы, треножники и прочие приспособления для пристегнутых к поясам плазменных пушек. Их жесткие тяжелые костюмы, сделанные из черной керамики, резко выделялись среди легко экипированных десантников. Как изюминки в тесте.

Наконец появился одетый в спецовку Грант, который большими шагами шел по ангару, таща с собой небольшой чемоданчик. Шлем на его голове был гораздо больше обычного. В кобуре под мышкой болтался пистолет.

— Отлично, — сказал Ковач. — Шестой на связи.

Селектор автоматически переключил его с частоты, которую майор использовал для разговоров с Брэдли и Си, на общий канал.

— Командирам групп. Дайте солдатам противоядие и примите его сами.

Грант залез внутрь, и люки тут же захлопнулись. В круглом модуле едва хватало места для девяносто трех «Охотников» и оборудования. Если бы в соответствии с уставом рота была полностью укомплектована, то Ковачу пришлось бы отстранить часть людей от операции.

Сейчас должно было произойти то, чего не понимал и на что жаловался в пустоту бедолага десантник. Майор знал не больше него и просто принимал происходящее как должное. «Охотников» ждало не обычное путешествие. Им предстоял туннельный переход за световой конус, который перенесет их из космопорта Тау Кита на базу Синдиката.

По крайней мере должен перенести, если все сработает, как надо. Хотя чем ближе был момент старта, тем больше Ковач в этом сомневался.

— Не двигайтесь, сэр, — сказал Брэдли, отвечавший за группу, куда входил сам Ковач. Сержант держал в руке автоматический шприц.

Ковач почувствовал укол иглы, вливающей в его жилы химический раствор. Это было временное противоядие против контактного парализатора, баллоны с которым имел при себе один десантник из трех в каждой группе.

Прозвучал звонок. Две минуты.

Грант положил свой чемоданчик на пол и вытянул ноги. Затем откинул крышку. Появился дисплей с клавиатурой, и чемоданчик превратился в управляющую станцию. Манипуляциям Гранта никто не мешал. В модуле яблоку упасть было негде, но десантники расположились так, что у человека в штатском было достаточно места.

Какой-то солдат из третьего взвода приложил к руке шприц и вдруг, скорчившись, упал. Похоже, организм парня плохо среагировал на лекарство.

Лейтенант Аль-Хабиб, командир третьего взвода, с проклятиями бросился к пострадавшему. В его голосе слышались беспокойство и страх. Каждый десантник должен был пройти тест на реакцию к противоядию, и отвечали за это командиры взводов.

Глаза Ковача сузились, но майор ничего не сказал: сейчас это не имело никакого смысла. Если и он, и Аль-Хабиб вернутся живыми, то командиру третьего взвода не ходить больше в «Охотниках».

Если.

Снова прозвучал сигнал. Одна минута.

Голографическое изображение ангара вокруг модуля пропало, явив голые переборки.

Затем освещение мигнуло и исчезло. Только на лице Гранта мерцали отсветы его дисплея, оно казалось лицом злого демона. Впрочем, у Ковача и так не было никаких сомнений на этот счет.

Свет зажегся снова.

Но теперь лампы горели красным.

Ковач закрыл смотровое окошко своего шлема. Конечно, вряд ли его лицо перекосится от страха, но лучше не рисковать, а вдруг кто-то из солдат разглядит выражение панического ужаса в глазах командира.

Это была не просто невесомость. Ковач испытывал жуткое ощущение, словно их несет куда-то, причем они не могут ни управлять этим процессом, ни даже просто наблюдать его. Как будто корабль на огромной скорости скользит по неровному льду в темноте ночи. Майор слышал, как некоторые из солдат постанывают от ужаса, и не мог винить их за это.

Реальный мир вернулся обратно с такой же внезапностью, с какой формируется кристалл в перенасыщенном растворе. Освещение стало нормальным, появилась голограмма, демонстрируя то, что находится снаружи.

Только это уже не был ангар. Это вообще ничем не было, просто сплошная серая муть, сквозь которую не пробивался ни один огонек.

Грант что-то злобно орал, но его слова не доносились сквозь шлем. Толстые сильные пальцы лихорадочно нажимали кнопки. Серый цвет сменился зеленым, голограмма напоминала ряску, затянувшую поверхность пруда.

— Что с нами случилось?! — завопила одна из десантниц. — Куда…

Нож сержанта Брэдли оказался рядом с глазами запаниковавшей десантницы. Конечно, лезвие не могло пробить стекло шлема, но один вид сверкающей стали заставил паникершу замолкнуть. Она прекрасно поняла, что вслед за следующим воплем ей просто перережут горло.

— Эй, Грант, — спокойно позвал Ковач.

Грант продолжал говорить сам с собой, не подключаясь к общему каналу. Но и без слов было ясно, что он в бешенстве.

Ковач поднял стекло своего шлема и наклонился к Гранту так, что тот не мог его больше игнорировать. Грант в ярости замахнулся кулаком, но майор легко перехватил толстое запястье и сжал. На какое-то время они оба словно окаменели. Краем глаза Ковач заметил, что Си придвинулась к нему, но это было лишнее. Майор в помощи не нуждался. Рука Гранта опустилась, он поднял стекло шлема и прорычал:

— Какого хрена тебе нужно?

— Где мы находимся?

Каждый десантник в модуле смотрел на них, хотя разговор слышали только те, кто стоял рядом. Грант потряс онемевшей рукой и недовольно буркнул:

— Ничего страшного не произошло. Мы попали не туда, куда предполагалось, но ничего ужасного в этом нет. Если даже те, кто нас послал, не смогут ничего исправить, мы просто вернемся обратно через семнадцать минут.

«Будем надеяться, что мы вернемся через семнадцать минут», — подумал про себя Ковач, вслух же сказал:

— Хорошо. Я успокою людей. Но клянусь, что те, кто заслал нас сюда, заплатят за это.

«И они действительно заплатят. Хотя, возможно, Грант этого еще не понимает».

— Ну что, парни, — громко заговорил командир. — Считайте, что большое начальство из специального проекта подарило нам всем пятнадцатиминутный отпуск. Но как часто бывает у нас на Флоте, все, что мы можем поиметь, так это одну жалкую комнату отдыха. Ни ласкового моря, ни теплого песочка.

Синкевич громко расхохоталась.

— К черту песок, — отозвался Аль-Хабиб, — мне бы только узнать, нет ли тут поблизости борделя.

Ковач широко улыбнулся своему схватывающему все на лету лейтенанту, который только что опять заслужил право зваться Охотником.

— Штурмовикам платят неплохие премиальные, Джамал, но, похоже, на них здесь не разгуляешься.

Теперь улыбались уже почти все десантники.

Ковач стянул шлем и провел ладонью по своей короткой шевелюре.

— А теперь послушайте меня, парни, — сказал он повелительно. — Сейчас самое время для того, чтобы каждая группа повторила свое задание. Даже Специальный Проект, — Ковач ткнул в сторону Гранта с его чемоданчиком, — и наш родной восьмой корпус иногда доводят дело до конца. Скоро нам придется потрудиться, и я не хочу, чтобы вы опростоволосились. Всем ясно?

— Есть, сэр! — проревели дюжие глотки.

Животный страх испарился из глаз солдат.

— Тогда займитесь делом! — прорычал Брэдли.

Десантники повернулись друг к другу, образовав маленькие группки из трех человек. В центре каждой группы появилась голографическая карта неприятельской базы. Солдаты начали повторять свои маршруты.

Разрядив напряжение. Ковач снова повернулся к Гранту. Майор ожидал, что хозяин чемоданчика в бешенстве от того, что стал мишенью для насмешек, но лицо штатского ничего не выражало. Это лишний раз доказывало, что Грант хитрая бестия.

— Я все время на связи, — сказал Грант. — Все идет нормально.

— Если не считать того, что мы попали не туда.

Брэдли и Синкевич стояли неподалеку от майора, в тесном модуле все находились рядом, но помощники не смотрели на своего командира. Они поддерживали порядок в роте.

— Техники исправили значения параметров. Когда закончатся семнадцать минут, мы сможем прямо отсюда перескочить в пункт назначения.

— Отлично. — Лицо Ковача ничего не выражало. — Но было бы гораздо лучше, если бы это дерьмо сработало с первого раза.

— Ваше дело держать людей в боевой готовности, майор, — огрызнулся Грант. — Ясно?

— Можешь не сомневаться. Только доставь нас на место, а уж со своей работой мы справимся.

И они справились.

Прозвучал звуковой сигнал, красное сияние снова залило модуль, а потом десантники оказались в большом цилиндрическом ангаре. Здесь поместился бы пассажирский лайнер или боевой крейсер, но сейчас, к счастью, внутри находилось только три небольших курьерских шлюпки, жалкие карлики в гигантском пустом чреве.

— Атмосфера в норме, есть искусственная гравитация, — проорал в передающее устройство Ковач на случай, если кто-то из «Охотников» не увидел данных на мониторе своего шлема.

Люки, точнее, лишь два гребаных люка, словно это автобус, а не корабль штурмовиков, распахнулись.

Голографическое изображение внутри модуля показывало, что снаружи стоят человек десять-двенадцать из персонала базы. Они удивленно глазели на внезапно возникший из ничего корабль.

Брэдли, вооруженный скорострельным орудием ближнего боя, выскочил из люка первым и сразу открыл огонь, рядом с модулем было слишком много людей Синдиката, и они могли представлять опасность, хотя и выглядели безоружными. Возможно, самую большую проблему представляла женщина, которая бежала к одной из шлюпок, находившихся метрах в ста от десантников. Женщина двигалась слишком быстро и вполне могла успеть скрыться и предпринять ответные меры.

Ковач тщательно прицелился и подстрелил ее. Майор выскочил из люка вторым, опередив Си, которая вечно лезла вперед в любом опасном деле. Но и он тоже не привык прятаться за солдатскими спинами.

Женщина взмахнула руками и упала на дорожку. Пули прошили ее насквозь, превратив грудную клетку в кровавое месиво.

«Охотники» пока не могли брать пленных, большая часть солдат еще не выбралась из модуля.

Брэдли устремился в коридор, над входом в который красовалась желтая цифра шесть. На картах восьмого корпуса он был помечен буквой «D». Согласно информации, вырванной из мозга пленника, именно в этом крыле временно размещалась административная часть базы. Майор бросился туда же, опередив сержанта и посылая короткие очереди в застекленные двери и стены. Люди в комнатах валились на пол, стараясь укрыться от огня за своим рабочим оборудованием.

Сзади десантников настиг отблеск чудовищной вспышки. Это начала действовать Си. Кроме полагающегося ей по штату оружия, капрал вечно таскала с собой тяжеленную ручную плазменную пушку, и теперь, выбравшись из люка, она, не долго думая, послала пылающее кольцо плазмы в направлении орудийных башен двух шлюпок, находившихся с ее стороны.

Если кому-нибудь из уцелевших людей Синдиката происходящее и казалось безумным наваждением, то молния, осветившая весь огромный ангар, и грохот взрыва убедили их в реальности кошмара.

Оружейная башня первой шлюпки просто исчезла, она была стерта в порошок. Вторая башня устояла, но через мгновение внутри нее сдетонировали боеприпасы. Шлюпка подпрыгнула, из открытых люков вырвались языки пламени.

То, что осталось от навигационных компьютеров этих кораблей, пожалуй, не стоило тащить с собой обратно на Тау Кита, что, в общем-то, не отвечало цели операции, но десантники не могли рисковать — вдруг кто-то доберется до орудийных башен раньше, чем шлюпки займут группы, специально предназначенные для захвата кораблей в ангаре.

Вернуться назад, так и не добыв нужной информации, было бы очень плохо, но вообще не вернуться было бы еще хуже. Даже Грант, который остался внутри модуля и следил за действиями десантных групп по мониторам, согласился с этим.

В руках Брэдли был теперь баллон с парализатором — быстро испаряющейся жидкостью в основном контактного действия, хотя ее пары также могли нейтрализовать противника. Сержант поливал из пульверизатора комнаты, обстрелянные Ковачем, и щедро орошал ядом обезумевший персонал, скорчившийся за своим измочаленным оборудованием.

Позднее специальные расчеты подберут пленных и побросают их в модуль. Предполагалось, что десантники будут использовать пленных в качестве сидений, иначе в модуле просто не хватит места.

Коридор раздвоился, и в соответствии с планом Ковач и Брэдли свернули налево.

Двери здесь имелись с обеих сторон. Кто-то попытался открыть изнутри третью по счету дверь, и Мгновенно среагировавший майор изрешетил ее пулями. Дверь распахнулась, оттуда вывалился толстый ярко разодетый человек со знаками отличия на груди.

Ковач, приостановившись, чтобы зарядить в магазин новую обойму, подумал, что его-то как раз и надо было взять в плен. Но сделанного не воротишь.

Сзади послышались частые звуки характерных разрывов: это взвод огневой поддержки занял наконец активную круговую оборону вокруг модуля. За долю секунды до каждого взрыва происходила световая вспышка, на мгновение отбрасывая причудливые тени.

С того места, где находился Ковач, ангар виден не был. При желании он мог его увидеть, переключив экран шлема на изображение модуля. Точно так же майор мог увидеть, чем занят в данный момент каждый из десантников, и отдать ему приказ по двустороннему каналу. Но в этом пока не было никакой необходимости. «Охотники»— тертые ребята и свое дело знали отлично. Кроме того. Ковачу вполне хватало и собственных забот.

Защитный барьер начал перекрывать коридор метрах в двадцати от майора. «Ложись!»— проорал Ковач, левой рукой нащупал на поясе гранату, швырнул ее вперед и сам растянулся на полу.

Два охранника в форме, вооруженные автоматами, выскочили из поперечного коридора сразу за барьером. Брэдли послал в них струю из баллона, но расстояние было слишком велико. Ковач, который неудачно упал, тоже не успел выстрелить.

Бронебойная граната ударилась о барьер, на мгновение словно повисла на нем, а потом взорвалась с оглушительным треском. Барьер выгнулся назад, смявшись рядом с направляющими рельсами. Взрыв кумулятивного заряда проделал примерно двухсантиметровую дыру в броне, в которую полетели осколки и куски расплавленного металла.

Ударная волна отбросила Ковача примерно на метр от зоны взрыва, не причинив ему вреда. Хрупкая внешняя оболочка гранаты раскрошилась в порошок, и в сторону «Охотников» не полетел ни один осколок, а шлемы защитили их барабанные перепонки.

— Вперед! — скомандовал Ковач.

Синкевич, нагнавшая их еще у развилки, первая проскочила мимо так и не успевшего захлопнуться барьера. Дальше начинались жилые помещения станции. Капрал на секунду задержалась, чтобы убедиться, что Брэдли уже тут со своим баллоном, а потом пинком распахнула первую дверь.

Сержант включил пульверизатор, и через несколько секунд комнату заполнил туман из мельчайших капелек жидкости, которые мерцали в отблесках далеких разрывов.

Другая группа десантников появилась за их спинами и повернула влево по поперечному коридору. Навстречу им выплеснулись автоматные очереди.

Первый номер группы перевернулся в воздухе и упал. Второй, женщина, не медля, отбросила свой баллон и втащила товарища за угол, в основной коридор, прямо напротив Ковача. Третий номер, также находившийся под прикрытием, хотел выскочить вперед, чтобы открыть ответный огонь. Ковач жестом вернул его обратно, а затем швырнул за угол связку осколочных гранат, причем его тело ни на секунду не попало в обстреливаемое пространство.

Связка с силой ударилась о стену коридора и рассыпалась, гранаты со стуком покатились по полу. Полыхнуло белое пламя, даже грохот взрыва не смог заглушить удары осколков о стены.

Ковач первым нырнул в облако дыма, Брэдли за ним. Си прикрывала их со спины на случай, если кто-то появится из противоположного конца поперечного коридора.

Перед ними валялись несколько изодранных в клочья тел. Один охранник, шатаясь, брел к спасительному барьеру, который медленно перекрывал коридор перед ним. Ковач и Брэдли выстрелили одновременно.

Охранник взмахнул руками и, сделав еще пару шагов, упал. На его спине ясно были видны здоровенные отверстия от пуль со смещенным центром тяжести, которые использовал сержант, и три аккуратные дырочки от оружия майора.

Железный барьер остановился — голова охранника попала точно между ним и стеной. Возможно, устройство все равно закрыло бы дверь, но на голове солдата был шлем, который остановил движение механизма. Свободное пространство между дверью и стеной позволяло протиснуться одному человеку.

Кто-то открыл огонь с той стороны бронированного барьера. Пули рикошетили от стен с диким завыванием, звук был такой, словно неподалеку работала циркулярная пила. Эти летящие во все стороны кусочки свинца были смертельно опасны.

— Прикройте меня! — крикнул номер второй из пострадавшей группы и, подхватив свой баллон с газом, бросился вперед мимо Ковача и Брэдли.

Майор выпустил все, что оставалось в его магазине, прямо в зияющую щель. Брэдли приготовил связку гранат. Сержант не мог стрелять, его оружие давало слишком большой разброс, и пули обязательно срикошетили бы в самих десантников.

Пули со свистом пролетали мимо бегущего «Охотника», одна ударила в патронташ на поясе, крутанув солдата, но десантник достиг мертвой зоны возле барьера невредимым. Он подобрал баллон с газом. Одновременно Брэдли замахнулся связкой гранат.

«Не бросай!»— хотел крикнуть ему Ковач, но не стал, сержант не промахнется, да и все равно он бы не послушался.

Связка из трех гранат, описав пологую дугу, точно вошла в узкую щель и, не долетев до пола, взорвалась далеко за дверью.

Сразу же после взрыва номер второй выставил вперед свой баллон и начал поливать коридор парализатором. Оттуда больше никто не стрелял. Там оказалась всего одна женщина, она бросилась на пол, чтобы избежать осколков, и угодила прямо под струю парализатора. Она была облачена в яркое богатое одеяние — верный признак того, что это большая шишка.

Неожиданно «Охотник», стоявший рядом с дверью, выронил баллон и упал.

«Это семнадцатиминутная задержка виновата. Противоядие больше не действует».

— Говорит шестой. Всем «Охотникам», — Ковач бросился на пол: с той стороны двери опять начали стрелять, — прекратить использовать парализатор. Противоядие…

Синкевич послала через щель последний заряд из своей плазменной пушки. Огненная струя плазмы мгновенно испарила стену в конце коридора метрах в тридцати от них.

— …противоядие потеряло силу, — закончил майор, вскочил на ноги и бросился к барьеру на шаг впереди замешкавшегося Брэдли и на два шага впереди Си, которую отбросило назад взрывной волной.

Ковач боком протиснулся сквозь щель. Увешанный оружием пояс зацепился за дверь, но десантник легко отцепил его.

В конце коридора бушевало пламя. Четыре комнаты по левую сторону просто исчезли. Правая сторона сохранилась лучше. В дверях одной из уцелевших комнат на коленях, уронив оружие, стоял охранник. Он держался руками за ослепшие глаза. Ковач пристрелил его, скорее из милосердия, чем из необходимости.

«Те, кого мы притащим живьем на Тау Кита, позавидуют мертвым».

Вдруг майор краем глаза заметил, что первая дверь с правой стороны, прежде чуть приоткрытая, захлопнулась. Стараясь двигаться побыстрее, чтобы его не опередили другие десантники, Ковач прыгнул вперед и, ударив ногой по замку, ворвался внутрь.

Комната была ярко освещена. В ней находились два человека и какое-то устройство в виде большого ящика, привязанное к задней стене. Люди, мужчина и женщина, оба очень молодые, были одеты в скафандры и как раз прилаживали на головы шлемы.

Мужчина потянулся к своему автомату, лежавшему тут же на кровати. Ковач выстрелил одновременно с Брэдли. На этот раз сержант наглядно продемонстрировал сильные стороны своего оружия — его пули оставили на корпусе скафандра дыры величиной с тарелку.

Раздался приглушенный взрыв, и в задней стене комнаты возникла большая дыра. Ящик был прикреплен специальной лентой с взрывающейся начинкой, и, надев шлем, женщина хладнокровно взорвала ее. Ковач успел мельком увидеть ее лицо, и оно показалось ему смутно знакомым.

За разрушенной стеной оказался открытый космос. Воздух с ревом устремился в отверстие, втянув за собой женщину, которая спаслась таким образом от пуль «Охотников». Вслед за ней полетели листы бумаги, постельное белье, шлем ее менее удачливого спутника и прочий мусор.

Ковач почувствовал, как его ноздри и рот обхватила аварийная система подачи воздуха. Жизни десантников ничто не угрожало, но преследовать противницу, облаченную в специальный костюм, они не могли. Когда налетчики уберутся восвояси, она использует встроенный в скафандр реактивный ранец и благополучно вернется назад через один из воздушных шлюзов.

В комнате сгустился пар, воздух быстро выходил наружу. Ковач осторожно подошел к трупу мужчины, но потерял равновесие, и его чуть не утащило в дыру.

Майор бы непременно погиб, не успей Си ухватить его за ремень.

— Пошли отсюда! — проорала она. Голос, чуть ослабленный селектором, неприятно резанул по ушам. — Мы выходим из графика!

— Помогите мне забрать тело! — приказал Ковач.

— На что нам мертвяки? — удивился Брэдли, ухватившись за одну из ног трупа.

Поток воздуха ослабел, видно, что-то заткнуло дыру, но все равно оставался очень сильным, и тело в громоздком скафандре тащить было неудобно. Десантники с трудом выволокли его в коридор.

— Этот нужен.

— Я о нем позабочусь, — сказала Синкевич и, подхватив тело, одним движением пропихнула его в щель.

Коридор был пуст, не считая трупов охранников. Десантники уже подобрали все, что могли, утащили пленных и убрались подобру-поздорову в свой модуль. У группы Ковача оставалось совсем мало времени, через двадцать секунд люки их корабля захлопнутся.

— Нам нужен этот покойник, — задыхаясь, прокричал Ковач, в то время как его люди бежали по коридору, преодолевая ветер.

Тело тащила Си.

— Потому что на нем нашивки…

Они увидели модуль. В открытом люке стоял Грант и, разрази его гром, если он не помог им — подняться наверх.

— …лейтенанта нашего флота, — договорил наконец майор.

На этот раз администратор обратила внимание на присутствие Ковача, более того, она с ужасом смотрела на вооруженного до зубов десантника, ворвавшегося в святая святых ее кабинета, хотя, по правде говоря, на майоре было только оружие, которое он не успел использовать во время налета.

Сопровождающий чуть ли не на цыпочках проскользнул в комнату.

— Пожалуйста, сюда, сэр. Он ждет вас.

— Я тоже жду, — просипел Ковач. Вся эта гарь, чад, пороховой дым, пары парализатора, которыми он дышал, не прошли даром: майору казалось, что его горло изрезано множеством маленьких лезвий.

— Жду более теплой встречи, черт бы вас всех побрал!

Сопровождающий шел впереди, эдакий важный, чистенький, с иголочки одетый эльф. Ковач с трудом плелся следом. Напряжение спало, и теперь он чувствовал, каким тяжелым выдался этот день. Майор уже видел предварительное донесение о потерях.

Три человека из его роты пропали без вести.

Сам Ковач, не считая синяков и царапин, получил здоровенный ожог на тыльной стороне левой руки. Видимо, приложился к раскаленному дулу автомата, хотя, убей Бог, он не помнил, как это произошло.

Знакомая табличка «Специальный проект — Тентелбаум» мелькнула на двери, прежде чем та распахнулась.

Грант приказал майору явиться немедленно, не переодеваясь, как есть. И теперь он был крайне недоволен задержкой.

— Где тебя черти носили?

Открытый чемоданчик лежал на столе, подключенный к голографическому проектору. В воздухе мелькали расплывчатые картины недавней баталии. С противоположной стены строго взирала точная трехмерная копия адмиральши Тентелбаум.

— Я должен был проверить своих людей.

Ковач прислонил черный от копоти автомат к одному из роскошных кожаных кресел. На груди майора скрещивались две ленты с боеприпасами. Он стянул их через голову и бросил на сиденье кресла.

— Я сказал, немедленно! — огрызнулся Грант. — Для такой работы у тебя есть командиры взводов. Разве не так?

— Я догадывался об этом.

Ковач расстегнул ремень со всеми прицепленными к нему гранатами и пистолетами и сам поразился его тяжести. Затем бросил пояс в кресло.

«Черт, я чувствую слабость».

Грант улыбнулся.

— Ладно, давай сюда шлем.

Ковач позабыл, что даже не снял еще с себя шлем. Он аккуратно стянул его. Идеально чистую атмосферу адмиральского кабинета заполнили запахи пота и гари.

Грант перевернул шлем и прикоснулся к выступу на крае электронным ключом. Ковач знал о таких ключах, но никогда не видел их в деле, полевым десантникам не позволялось вытаскивать из шлемов записывающие чипы, это было привилегией особого отдела, который проверял, насколько грамотно вели себя солдаты в бою.

Грант прошептал какую-то команду своей рабочей станции, и призрачные фигуры в воздухе исчезли. Затем он поместил чип из шлема майора в приемник проектора. Грант тоже пришел сюда сразу после конца операции — его портупея вместе с оружием висела тут же на спинке кресла.

— Разве ваше оборудование не записало автоматически всю информацию из наших шлемов? — Ковач продолжал стоять, садиться ему почему-то не хотелось.

— Далеко не все, — фыркнул Грант. — Ровно столько, чтобы я понял, что именно мне нужно.

Он прокрутил трехмерную картинку того, что происходило вокруг Ковача во время боя, на десятикратной скорости. Маленькие фигурки людей в воздухе дергались, падали и умирали. Потом резко полыхнул огнем взрыв плазменного разряда.

— Слишком много каши от этих плазменных пушек. Неужели непонятно, — Грант злобно взглянул на майора, — что стрелять в узком пространстве коридора — безумие? Взрыв мог уничтожить внешнюю оболочку станции.

— Но не уничтожил. А если у вас есть жалобы на нашу работу, то в следующий раз пошлите других.

Грант остановил изображение. В красной от всполохов выстрелов комнате лежал молодой человек в развороченном космическом скафандре. Его лицо осталось неповрежденным, но было залито брызнувшей изо рта яркой легочной кровью.

— Это умно придумано принести оттуда тело, — безразличным голосом сказал Грант. — Но очень плохо, что вам не удалось захватить его живым.

— Плохо, что ваша система не сработала как следует с первого раза. Тогда мы бы смогли использовать парализатор, — спокойно ответил Ковач. Ему было тошно смотреть на весь этот кошмар снова.

Грант увеличил изображение лица умирающего.

— Нам удалось узнать про него кое-что, используя остаточную активность мозга. Кроме того, все его идентификаторы оказались при нем. Имя — Хейли Дж. Стокер, лейтенант.

— Шпион Синдиката?

— Готов спорить на свою пенсию.

Грант начал прокручивать изображение назад на минимальной скорости. Струйки крови исчезли обратно во рту жертвы, тонкие губы, искривленные в безумном крике, сложились в улыбку, которая появилась на лице за мгновение до смерти. Перед ними был симпатичный молодой человек.

— Только вот еще что, — продолжил Грант, — лейтенант Стокер пропал без вести тридцать пять лет назад.

Он посмотрел на Ковача так, как будто ждал от десантника объяснения этого безобразия.

— Невозможно. Ему же лет двадцать. То есть было лет двадцать.

— Правильно. Точнее, двадцать с половиной стандартных лет, как сказали в лаборатории.

Грант опять запустил проектор. Снова брызнула кровь, и шпион, совсем еще юноша, снова умер. Ковач молчал. Это было выше его разумения. Происходящее казалось майору нереальным.

— Не понимаю, — выговорил наконец Миклош Ковач.

Грант и сам выглядел не столько усталым и удивленным, сколько каким-то потерянным. Ему тоже нелегко далась эта операция, иначе он бы не стал так доверительно разговаривать с простым десантником.

— Похоже, мы до сих пор еще не разобрались со всеми тайнами этой безумной системы АПОТ. Самая правдоподобная догадка — это то, что второй прыжок перенес нас на место раньше, чем нужно. На тридцать пять лет раньше.

Грант остановил изображение проектора, а затем увеличил его. Перед Ковачем снова предстало лицо женщины, еще совсем девчонки, которой удалось спастись. Теперь он узнал его. Изображение было слегка искажено, но сходство оказалось таким разительным, что ошибиться невозможно. Это была вице-адмирал Тентелбаум.