Война ассасинов

Глава 19

Я не получил силы копирующего ассасина…

После убийства акцептора я безусловно стал сильнее, однако у меня не появилось новых способностей. Сыграл самый плохой вариант развития событий… Меня предупреждали об этом с самого начала, но я поверил в себя и взял полную ответственность.

Было ли это ошибкой? На мой взгляд нет. Я всё ещё убежден, что от меня куда больше пользы, чем от «того парня». Но на душе всё равно встал камень вины и неоправданных надежд. Возможно, это даже меня ослабляло…

Настрой и моральный дух мага — это ключ к его силе. Можно хитро обманывать самого себя и действовать на максимуме возможностей даже в хреновом душевном состоянии, но некоторая потеря сил всё равно из-за этого будет.

И это меня не устраивало. Даже один процент силы может оказаться решающим в будущем сражении. Как снять с души камень вины? Самый простой способ — попытаться перед кем-то выговориться.

В этом мне очень сильно помог Быстров. Отряд под командованием Ксавьера был расформирован. Синицына переместили куда-то на дальний восток, а меня и Быстрова направили как усиление ударного отряда Амаграм.

Когда мы ждали встречи с нашей новой группой, выдался хороший момент для разговора. Мы сидели с Ромой в учебном полевом классе — десяток стульев, стол и магнитно-маркерная доска.

— Ты чувствуешь вину за то, что решил не жертвовать собой ради страны? — спросил Рома, подытожив весь мой долгий рассказ.

— Да, наверно так.

— Лучше синица в руке, чем журавль в небе. У твоего акцептора не будет ассасинских способностей, а значит надо ждать первое поколение его детей. И причём не факт, что у них будут нужные способности. Вероятность выше пятидесяти процентов, но гарантий на успех нет. С другой стороны — есть ты. «Полноценный» богоуровневый. И это не далекая перспектива — ты уже служишь на благо страны. Ты уже полезен. Ты уже низший ассасин, с силой которого надо считаться.

— С последним я бы поспорил, но спасибо на добром слове. Немного отлегло.

Рома очень задумчиво прикоснулся рукой к подбородку.

— Я тоже страдаю такой болезнью. Как это называют? Самоотверженность? Желание защитить что-то даже ценой своей жизни.

— Почему ты называешь это болезнью?

— А разве это не так? Большинству людей плевать друг на друга.

— Ошибаешься. Здесь, в этом лагере, было бы куда меньше людей, если бы не стоял вопрос защиты своих близких.

— Заметь — ты сказал «защиты близких». Но если у тебя за душой никого? Если ты один? Ради чего тебе воевать и умирать? Ради абстрактной страны? В стране есть как хорошие люди, так и полные ублюдки. Каждый ли готов воевать не ради близких, а ради незнакомых по сути людей? Я тебе отвечу — не каждый. Многие находятся здесь из-под палки, и это, пожалуй, даже нормально. Не у всех есть отвага и самоотверженность. Но если брать тебя и меня, то мы из другого теста. Можно назвать это болезнью, а можно назвать как-то мягче, однако суть не поменяется. Мы из тех, кто будет защищать страну, даже если за душой никого.

Быстров замолчал. Я не стал отвечать сразу, вдумываясь в его слова. Можно было подумать, что парень бахвалится, мол, мы двое не такие, как большинство, но тут было что-то другое. Что-то более глубокое…

— Но и у тебя, и у меня есть что защищать.

— Да. Однако я уверен, что даже всё потеряв, ты будешь продолжать защищать свою страну.

— Свою? Почему свою?

Быстров посмотрел мне в глаза.

— Нашу. Нашу страну.

— Это в тебе играет разделение на советских людей и аристократию?

— Да, наверно… Всё же нас тяжело назвать одной страной. Мы очень разные. С одной стороны бывшие рабы, а с другой стороны те, кто веками держали власть и магию. Я думаю, когда-нибудь случится большая революция, и две стороны поменяются ролями.

— Ты считаешь, что Советы сделают аристократов рабами?

— Не знаю. Но я считаю, что революция неизбежна. Две противоположные стороны рано или поздно столкнутся.

Я почувствовал знакомое Ки Анастасии и еще одно, совершенно незнакомое.

— Идут, — вставая со стула, сказал я.

— Да, я тоже почувствовал.

Анастасия действовала в паре с Виктором Костровым. Это довольно неприятный тип, но профессионал до мозга костей. Чем-то по характеру он напоминал Соколиного Глаза — во всяком случае такое у меня было первое впечатление.

— Теоретическая тренировка на этом закончена, — откладывая маркер, сказал Виктор. — Сейчас в войне небольшое затишье, но не расслабляемся. Огонь сражений может вспыхнуть в любой момент. Вопросы?

Я поднял руку. Костров кивнул.

— Самостоятельные тренировки разрешаются?

— Разрешаются, но слишком не усердствуй. Не трать больше одной пятой своих сил. Повторяюсь — бой может начаться в любой момент.

— Да, я понимаю.

— О грядущих операциях дам предупреждение сразу, как будет информация. Быстров, останься в классе подготовки. Обсудим твою координацию с Дроздовым. Амаграм и Калинин — свободны.

Рядом с Костровым телепортировался майор Дроздов. С последним я ещё вместе не работал, но пару раз пересекался. Он, как и Быстров, в числе лучших магов по телепортации.

— Мы говорили под куполом? — удивился я, увидев барьер вокруг палатки. — Твой? Я даже не заметил.

— Мой, — тихо ответила Анастасия, и в барьере открылась дверь. — Все серьёзные разговоры проводим под моим куполом.

— Понял. Правильная мера.

Последний раз я видел Анастасию три года назад. На второй курс университета она почему-то не пошла учиться. Хотя причина понятна… Амаграм проходила особую подготовку ассасина. Год в университете возможно просто её небольшая прихоть.

Глаза… Какие у неё уставшие глаза. Она всё также закалывала волосы в пучок, однако стрижка стала заметно короче. Лицо, как и раньше — маска. Совершенно не выражает эмоций. Но глаза всё же эти эмоции выдавали…

Она устала. В ней чувствуется грусть и скорбь. Не скажу, что раньше Анастасия излучала бесконечную радость жизни, но теперь этой радости словно совсем не осталось. Что же с ней произошло? Не отошла после последнего боя? Или она уже давно такая?

Прямо больно на неё смотреть… Как-то даже самому становится грустно.

— У тебя всё в порядке? Выглядишь очень уставшей.

Анастасия коротко улыбнулась. Я удивился. Маска безэмоциональности казалась совершенно непробиваемой. И причём её улыбка была очень искренней, а не наигранной.

— Всё нормально. Спасибо за беспокойство, — девушка снова чуть улыбнулась. — Если требуется, могу дать свой сверхзаряженный гелиодор. Поможет в развитии контроля. В нынешних условиях это самая подходящая тебе тренировка.

— Да, пожалуй так… — я посмотрел в глаза Анастасии. — У тебя точно все в порядке? Ты выглядишь очень измотанной. Не забываешь отдыхать? Это важно, чтобы оставаться в рабочем тонусе.

— Ещё раз спасибо за беспокойство, но всё действительно в порядке. По крайней мере со мной. Про окружающий мир я тоже самое не скажу.

— У тебя очень приятная улыбка. Улыбайся, пожалуйста, почаще.

Анастасия слегка покраснела. Не ожидал, что её может смутить такой лёгкий комплимент. Говорил я из дружеских побуждений, но почему-то и сам почувствовал неловкость. Всё-таки женатый человек.

— Подожди тут. Я схожу за гелиодором.

Девушка прошла несколько метров до небольшой палатки. В голове крутилась какая-то мысль, и мне вдруг вспомнилась странная галлюцинация в Южной Америке…

Губы сами зашептали последние слова Алины Быстровой:

— Оберегай королеву…

Надо рассказать об этом Анастасии. Вроде полнейшая ерунда, но почему-то кажется важной.

Амаграм вернулась из палатки и сразу же протянула буро-зеленый гладкий камень.

— Анастасия, можно с тобой поговорить?

— Да. Что-то важное? Если да, то пошли в мою палатку. Я поставлю барьер.

Так и сделали. Ассасин поставила барьер вокруг палатки, и я со всеми подробностями рассказал о странном происшествии вблизи Ямы Смерти.

— История звучит жутко, — сказала Анастасия, когда я закончил. — Жаль Алина не смогла сказать нам больше.

— Ты веришь, что это была настоящая Алина?

— Не знаю. Случай довольно странный… Я дам королеве рекомендацию проверить систему защиты.

— Да, это было бы неплохо. Меня особенно пробрал момент, когда Алина сказала, что ей не дают говорить. И она при этом смотрела куда-то вбок. Словно там действительно кто-то стоял. Она с большой просьбой, буквально умоляюще произнесла: «дай мне поговорить с Женей. Я не буду рассказывать ему о вас». О ком она не могла рассказать? Эта фраза не даёт мне покоя…

— Может это какие-то высшие силы? Человек способен на многое, но он не всесилен. Есть грань, дальше которой нам не дозволено ничего увидеть.

— Но получается, я всё же слегка зашёл за эту грань. Если высшие силы есть, то почему они разрешили этот разговор?

— Яма Смерти загадочное место. Не ломай слишком сильно голову над этим.

— Ага… Только этот случай никак не выходит из головы. Возможно это галлюцинация, но насторожиться нам стоит вполне по-настоящему. Лишним это точно не будет.

— Я могу от и до пересказать твой рассказ королеве?

— Конечно. Даже могла бы не спрашивать.

Анастасия кивнула.

— Заметила сегодня, что тебе не нравится наш командир. Знаю, у тебя был конфликт с младшим Костровым, но старший куда более добросовестный человек.

— Предвзятости у меня нет. Может совсем легкая, но это не помешает делу.

— Хорошо. Евгений… у меня есть довольно странная просьба.

— Да. Говори.

— Можешь рассказать, как ты видишь наше будущее. Скажем, на пять лет вперёд… Это ещё слишком рано для наступления светлого будущего?

— Не знаю… Сложный вопрос. Знаю только, что путь к светлому будущему не усыпан лепестками роз. Этот кровавый путь… Хотя так с любой дорогой, что выберет человечество.

— После последнего сражения у Вавилона очень серьезные потери. Если мы будем осторожны, то дело дойдет до полной и безоговорочной победы. Но… Не знаю по какой причине, но я в это не верю. Я не вижу для нас светлого будущего.

— Ты не веришь, что мы сможем победить Вавилон?

— Нам надо быть очень внимательными. Нельзя расслабляться даже на минуту. Сейчас всё идёт хорошо, но враг очень силен и коварен. В последнем сражении гений Терехова обеспечил нам победу, однако точно такой же гений может быть и у врага.

— Ты говоришь про Терехова старшего или про…

— Про Константина. Несмотря на его молодость, он уже очень высоко поднялся.

— Да, этот парень очень умён… Пару раз с ним пересекался и был сильно впечатлен его способностями. Константин один из наших стратегов?

— Да. Причём предполагаю, что в следующей операции мы тоже будем действовать по его плану.

— Если план хороший, то я этому никак не возражаю.

Об усердии Константина я слышал от жены в свой короткий отпуск. Ей жаловалась Жизель о том, что муж постоянно пропадает на работе и мало времени уделяет ребенку. Претензия обоснованная, но одновременно глупая. Константин, я уверен, зря времени не теряет и действительно работает со всей отдачей.

— Терехов сейчас в столице, но скорее всего в ближайшее время прибудет сюда.

— А Рухтин случайно не с ним?

— С ним. Они очень хорошо сработались.

— О, это отлично! Я буду очень рад увидеть Антона, — я поднял вверх руку с буро-зеленым камешком. — спасибо за гелиодор!