Война чувств

Глава 4

В это время Епифанов уже вовсю руководил своими двумя магазинами. Провел совещание с главным менеджером своей фирмы ЗАО «Эпос» (такое название сам придумал шесть лет назад, созвучно фамилии, не «Эпифом» же называть фирму! Не звучит, да и помнилось, как в университете остряки шутили: «Эпиф, твою мать!») и с менеджерами обоих магазинов.

Тут Епифанов совсем не походил на того человека, которого знала и любила Лера и уважал инженер-торговец Алесь. Вопросы ставил жестко, бесцеремонно, если намечался спад прибыли, требовал незамедлительных предложений по исправлению ситуации. Поскольку магазины были продуктовые, бывшие советские гастрономы, особое внимание уделял ассортименту, качеству обслуживания и работе с поставщиками. Конкурировать с гигантами вроде «Седьмого континента» можно было только за счет более низких цен и предельно вежливого обращения с покупателями. За это спрашивал строго, провинившиеся продавцы увольнялись немедленно. Да и менеджеры (если не уделяли должное внимание дисциплине) тоже. Но в последние два года штат сотрудников стабилизировался, прибыль была устойчивой и на повестке дня возникли другие вопросы, а именно — расширение сферы услуг. При каждом магазине уже работала мини-хлебопекарня и давала неплохую прибыль. На очереди были колбасные мини-цеха и мини-пивоварня при обоих магазинах.

Епифанов не собирался конкурировать с признанными лидерами в этих производствах, он хотел дать качественные колбасы и пиво только этому округу: свое, можно сказать, родное, чего в других округах не купишь. Ну а если это свое, скажем, пиво «Текстильщики», и по вкусу не хуже рекламируемых марок, а по цене чуть ниже, то местный житель станет покупать именно его. А не местные покупатели возьмут в качестве сувенира, на память о пребывании в этом далеко не самом престижном районе столицы. Да просто из интереса.

Вопросы с мини-пивоварнями и колбасными цехами решали сейчас менеджеры двух магазинов. Проблем хватало, особенно с местными чиновниками, но Епифанов жестко требовал соблюдения утвержденных графиков строительства и монтажа оборудования, несмотря ни на что. И дело двигалось, благо обстоятельства позволяли менеджерам больше времени уделять этим проектам, ибо осенью прибыль резко увеличилась: местный народ в силу погодных условий предпочитал ходить в магазины, а не на рынки, тем более что в магазинах Епифанова существовала система скидок постоянным покупателям, проводились распродажи и регулярные лотерейные розыгрыши среди обладателей дисконтных карт. Плюс знакомые консультанты, которые и пенсионеру, и студенту помогут выбрать нужный продукт по нужной цене — и зачем ехать на рынок, ноги бить по такой погоде? Люди шли в магазины Епифанова, в свои магазины. А менеджеры занимались расширением — пивзаводы уже были готовы, сертификат на производство получен, со дня на день ожидалась презентация нового пива.

Но даже при том, что дела шли вполне успешно, Епифанов не позволял панибратства с подчиненными. Вот когда соберутся вместе на шашлыки, можно и пошутить, подурачиться (что бывало не редко), а на службе — все четко, жестко и конкретно.

Потом менеджеры магазинов ушли, остался главный, к нему присоединилась главный бухгалтер Лариса Игоревна. Речь шла о конкретных суммах ожидаемой в этом месяце прибыли по всем направлениям. Они получались выше планируемых, и, следовательно, нужно было определить процент премии каждому сотруднику, как это было всегда.

— Я полагаю, Георгий Петрович, дадим премию чуть меньше, зато к Новому году — больше.

— Никакой не дадим, Лариса Игоревна, — жестко сказал Епифанов. — В этом месяце вся прибыль пойдет на покрытие расходов по расширению производства и в страховочный фонд на случай проблемных ситуаций, связанных с возможным провалом по этому направлению.

— Но прибыль такова, что она давно уже покрыла расходы на организацию новых мини-цехов, — возразила женщина. — Тем более что инвестиции были произведены из весенней прибыли.

— Сейчас далеко не пивной сезон. Мы будем работать даже себе в убыток. Из каких средств вы будете покрывать убытки? Когда пойдет стабильная прибыль — всем сотрудникам будет увеличена зарплата, увеличены премии. Ваша задача сейчас — довести до сведения людей, что все мы вкладываем свои деньги в новое производство и все будем получать больше, когда оно заработает. И не только довести до сведения, но убедить, что это нужно всем нашим сотрудникам, от меня до уборщицы в зале.

— Я вас поняла, Георгий Петрович.

— Не вижу, чтобы согласились, Лариса Игоревна, — нахмурился Епифанов. — Я не совсем понятно объяснил?

— Да нет, согласна, вы правы, Георгий Петрович. Просто думаю, как это подать? Но… придумаю.

Закончив совещание, Епифанов попросил секретаршу Ирину Матвеевну, уже немолодую женщину, приготовить ему кофе: Секретаршу он сменил после того, как женился. И дабы впредь не было соблазнов изменить своей красавице-умнице, взял Ирину Матвеевну, полную старушку, которая прежде работала в Министерстве сельского хозяйства и, несмотря на свой возраст, умело управлялась с компьютером, не говоря уже о культуре общения с посетителями и сотрудниками. На данный момент она полностью устраивала Епифанова, да и Лера была довольна, что в «предбаннике» служебного кабинета мужа сидит не длинноногая красотка в короткой юбчонке, а интеллигентная пожилая женщина.

Взглянув на часы, Епифанов понял, что Лера еще в школе, звонить домой бессмысленно. На мобильник — тоже, вдруг у нее сейчас урок? Ладно, позвонит чуть позже, через пару часов. Зачем? Да просто хотелось услышать голос Леры. Все у него шло нормально, даже более того — отлично, хотелось рассказать об этом любимой жене. Она, понятное дело, ничего не понимает в его бизнесе, но порадуется, что все хорошо. А ее радость — бальзам на сердце ему.

Ирина Матвеевна принесла кофе, поставила на стол перед Епифановым. Наклонилась, тихо сказала:

— Георгий Петрович, Максим пришел. Хочет, чтобы вы его приняли. Я сказала, что очень заняты, но он ждет. Что будем делать?

Вот и еще одно преимущество пожилой секретарши перед длинноногой красоткой: ни один посетитель не осмелился подвергнуть ее вежливые, почти ласковые слова сомнению. Занят босс — значит, действительно занят. Епифанов глотнул горячего кофе, поморщился, махнул рукой:

— Пусть войдет. Еще чашку кофе организуете?

— Разумеется, Георгий Петрович. Но если нужно быстро, качество пострадает.

Это означало, что гостю Ирина Матвеевна приготовит растворимый кофе. Она специально сказала об этом, потому что гости бывают разные, и боссу решать, кому какой кофе подавать. Епифанов согласно кивнул:

— Сделайте, Ирина Матвеевна.

Максим Бородулин до недавнего времени снабжал Епифанова дешевыми куриными окорочками из Америки. Но после нескольких скандалов с этим продуктом, после заявлений мэра столицы Епифанов быстро переориентировался на отечественных кур. Прямые поставки из крупного хозяйства в Подмосковье были не намного дороже того, что предлагал Бородулин, но информация, что это отечественные куры, и ножки, и грудки, и шейки, и потроха, висевшая в отделах, сделала свое дело. В сотрудничестве с Бородулиным больше не было необходимости, о чем Епифанов и сообщил своим менеджерам. Ну а те, люди понятливые, не стали обижать давнего партнера, вежливо говорили, что импортные куры не очень хорошо расходятся, товар еще есть в холодильниках, нужно подождать. Они сами непременно позвонят ему, как только ситуация прояснится. Бородулин время от времени позванивал, надеясь, что ситуация близка к ясности, но слышал то же самое. Почуяв неладное, стал искать встречи с Епифановым, но никак не мог застать его в кабинете и вот приехал без звонка. Лишний раз подтвердив правильность решения Епифанова.

— Привет, Макс, — сказал Епифанов, пожимая потную ладонь невысокого плотного мужчины чуть постарше его. — Садись, рассказывай, как жизнь. Но если опять про свои окорочка, то извини.

— Про свои не буду, про куриные хочу поговорить. Жорка, да это же бред сивой кобылы! — сказал Бородулин, плюхнувшись в кресло. — У тебя окорочка всегда шли на ура! А что теперь случилось?

— А ты не знаешь, да? Про скандал, про заявления мэра, про настроение городской и окружной СЭС?

— Да это же мыльный пузырь! Политика, ты что, не понимаешь? Нормальные куры в Америке, сам ими питаюсь! И американцы жрут за милую душу. Ты что, мэра испугался?

— Макс, у меня не самый престижный район, кругом пятиэтажки, но люди в них живут нормальные, москвичи. И они кое-что понимают и делают выводы. Мэр тут ни при чем, товар не идет, и все дела. И по причине политики тоже, но не мэра, а самих американцев. После бомбежек Югославии народ не хочет американской курятины. Ты был в магазинах?

— Был, — мрачно ответил Бородулин. — Видел твои плакаты, мать их за ногу! Слушай, могу по себестоимости отдать, пустишь как наши.

Секретарша деликатно приоткрыла дверь, дождалась кивка босса, вошла, поставила на стол, ближе к Бородулину, чашку кофе и бесшумно удалилась.

— Пей кофе, Макс. А насчет того, что можно обмануть покупателей… Можно, а зачем? Люди мне доверяют, не так-то просто было этого добиться. И я дорожу их доверием.

Бородулин хлебнул кофе, махнул рукой. Он был готов к такому повороту событий и пришел не столько из-за американских окорочков, сколько для того, чтобы не потерять статус поставщика Епифанова.

— Понял. Я и сам думаю, что работать нужно честно. Во всяком случае, тебя никогда не обманывал. Ладно, придется отдавать мелкими партиями частному общепиту. Скажи, что тебе нужно, какие позиции интересуют?

— Дешевые и качественные продукты. Куры из Беларуси, свинина с Украины, вино из Молдовы. Их крупные фирмы меня не интересуют. Есть фермеры, мелкие промышленники, которые не претендуют на роль мировых брэндов, но товар производят вполне качественный. На это — особый упор. И с нашими поработай. Они только с виду такие важные и дорогие, а потолковать, так можно договориться.

— Это верно, но возни… — поморщился Бородулин.

— У тебя же везде есть свои представители, озадачь их. Время дикого капитала проходит, сейчас работать нужно, мозгами шевелить, чтобы выжить. Раньше тебе выгодно было пригнать теплоход с окорочками в Питер, потом составами с рефрижераторами в Москву и сдавать крупными партиями в магазины, на рынки, мне тоже это было выгодно, теперь нет.

— Подумаю, Жорка, подумаю. Как ты сам? Как Лера?

Епифанов непроизвольно улыбнулся:

— Нормально. Тьфу-тьфу-тьфу, но Лера у меня — надежный тыл.

— Это хорошо, — тяжело вздохнул Бородулин. — Но смотри в оба, когда жизнь кажется медом, тупеешь, нюх теряешь. А потом — бац! Вторая смена.

— По себе судишь?

— Ну да. У меня с Катькой все было прямо лучше некуда. И сладкие воркования, и ужин, и постель великолепная. И подначки вроде — а если я с другим буду встречаться, ты что сделаешь? Ну что — что! Убью, и все дела! А потом еду как-то по делам, остановился на светофоре и вижу: рядом стоит задрипанный «жигуленок», а в нем моя Катька, блин, обнимается с каким-то хмырем. Даже не заметила меня, представляешь? Вот так они нашего брата дурят. Какое там убить! Полная прострация! Потом нанял людей, они такие снимки мне привезли — до сих пор в кошмарных снах снятся.

Епифанов непроизвольно напрягся. Он знал, что первая жена Бородулина изменяла ему, из-за этого они и расстались. Но впервые слышал о том, как именно это случилось. И, судя по выражению лица Макса, тот не хотел напугать его, отомстить за американские окорочка, которые он отказался купить, просто до сих пор переживал измену.

— Макс, не будем о грустном, — сказал он. — Давай лучше о деле. Если, конечно, хочешь со мной сотрудничать.

— Давай. Извини, Жорка, что сказал, но… когда ты им свободу и бабки, у них крыша едет. Все есть, все классно, да скучно. А если чуток поразвлечься? А чуток не бывает, как говорится, увяз коготок — пропала вся птичка.

Они еще минут десять говорили о перспективах совместной работы по обеспечению славного района Текстильщики дешевым и качественным продовольствием, а потом, когда Бородулин ушел, Епифанов откинулся на спинку кресла и задумался.

А ведь у него с Лерой была точно такая же ситуация, как у Бородулина с Катей. Все замечательно, живи и радуйся, но… Почему она вчера спросила, как он отреагирует, если узнает, что у нее есть другой мужчина? Правда, потом сказала, что все это чушь, никто другой ей не нужен, но… слово не воробей, вылетело уже. Что означает этот странный вопрос? Неужто Лера решила развлечься на стороне и прощупывала, как он отнесется к этому, если узнает?

Бред какой-то… Но ведь она сама спросила его… Зачем?! За пять лет совместной жизни могла понять — он никогда не простит измены, а вот поди ж ты… Спросила!

Людмила действовала как настоящая разведчица. Для этого не нужно было оканчивать Академию ФСБ или какие-то шпионские курсы, в современных детективах все это описывалось довольно подробно, а Людмила детективы почитывала. Она с трудом припарковала свою «шкоду-фелицию» в Столешниковом переулке, спустилась вниз на Петровку, время от времени проверяя, нет ли за ней «хвоста», зашла в Петровский пассаж и в отделе ювелирных изделий заметила Травникова. Он тоже ее заметил и пошел к другому выходу, на Неглинку. Она, не спеша, но и не теряя его из виду, двинулась в том же направлении, вышла из магазина в то время, когда Стас садился на заднее сиденье черной «БМВ» с тонированными стеклами. Задняя дверца машины осталась приоткрытой, и Людмила быстро скользнула в салон.

— Поехали, — сказал Травников.

«БМВ» солидно тронулась с места по направлению к Охотному ряду.

— Привет, Стасик, — сказала Людмила. — А это что, твой водитель, да?

Травников галантно поцеловал ее ручку, кивнул:

— Да, в служебное время мне положен водитель. В фирме дел невпроворот, да ну их к черту! Ради встречи с тобой я готов и дела все бросить… Люси, как ты прекрасна. И какой же я был дурак, что променял тебя на какую-то пигалицу! Никогда себе этого не прощу!

— Ну что же… ты стал тем, кем и хотел, солидным бизнесменом, все у тебя замечательно…

Она с восторгом смотрела на него. Сильный рыжий мужчина с голубыми глазами, в хорошем костюме и плаще. Лицо, правда, одутловатым стало, и мешки под глазами, так это ж, наверное, от переутомления на работе. Нет, это он, тот Стас, с которым ей было так хорошо когда-то… И может быть, снова будет… даже лучше, чем прежде, уж она-то позаботится об этом!

— А зачем мне все это без тебя? Помнишь, из-за чего мы разошлись? Ты хотела ребенка, а я хотел сделать карьеру, чтобы обеспечить и тебя, и наших детей. Но сперва — карьера. Я ее сделал, но без тебя — зачем?

— Ты правда так думаешь?

— Люси! Я не думаю, я знаю!

— Куда мы едем?

— Времени у меня не много. Я хочу тебя… здесь.

— Нет-нет! — сказала Людмила, машинально отодвигаясь. — Я не могу так сразу… Извини, Стас, но…

Да что тут объяснять? Как она, замужняя женщина, может отдаться ему в машине, да еще при водителе? Правда, грела душу мысль, что он так хочет ее — прямо готов на все. И все равно никогда она не решится на это.

А он особо и не настаивал.

— Понимаю. Куда хочешь? Только скажи!

— Ой, даже и не знаю…

— Может быть, в парк Горького? Погуляем, поговорим, решим, где нам встретиться. Разумеется, я готов пригласить тебя в любой ресторан, самый дорогой…

— Ох, нет, только не в ресторан, мы во многих бывали с мужем, наверное, нас запомнили. Хорошо, поехали в парк.

— Желание любимой дамы — закон. Миша, давай к парку Горького, — приказал Травников.

Это была вторая их встреча после разлуки. Первая абсолютно нечаянно случилась возле модного бутика на Тверской. Тогда они поговорили минут двадцать и обменялись телефонами. Теперь Людмила знала, что Стас уже полгода не спит с женой в одной постели, она изменяет ему, а он совершенно спокоен, потому как понял, что единственная женщина, которая нужна ему, — Людмила. Ее искал и наконец-то нашел. Теперь ради того, чтобы вернуть ее, готов на все.

Она тоже была готова на все, чтобы жить рядом с любимым человеком, но… Как избавиться от Дмитрия, богатого, грубого и жестокого человека, настоящего бандита? Она уже забыла о том, что Стас бросил ее, более того, сама винила себя в этом. Настаивала на рождении ребенка, ходила в ректорат, требовала, чтобы его исключили из института… А он был прав. Сперва карьера, а потом дети. Сейчас у них было бы двое счастливых, обеспеченных ребятишек… А она хотела сразу детей… Дура была, хотела не столько детей, сколько привязать к себе Стаса, а получилось наоборот.

«БМВ» остановилась у парка Горького. Травников вышел из машины, обошел ее сзади, открыл дверцу со стороны Людмилы, подал ей руку, помогая выйти из машины. Потом сказал водителю:

— Миша, дуй назад, я на такси вернусь в офис.

Миша согласно кивнул, и скоро черная иномарка исчезла в потоке машин. А Стас и Людмила, взявшись за руки, словно влюбленные подростки, пошли в парк.

Там было пустынно и грустно. Голые деревья, влажные аллеи, мертвые аттракционы, застывшие, словно памятники бывшему веселью… Словно памятники их прошлой любви. Но она ведь не прошла! Людмила знала об этом точно, и Стас говорил то же самое. Значит… Она взяла его под руку, шагая по влажной аллее, а он, наклонившись к ее плечу, целовал светлые локоны и розовую мочку уха. Помнил о том, что мочка уха была сильной эротической зоной Людмилы, она заводилась буквально с пол-оборота. С тех пор прошло немало времени, и теперь Людмила совершенно спокойно относилась к поцелуям мочки уха. Но все равно было приятно.

— Люси, я хочу тебя, — сказал Травников. — Хочу снова испытать то, что было между нами. Это просто… фантастика. Ничего подобного у меня больше не было. Никогда и ни с кем.

— У меня тоже, — шепотом сказала Людмила. — Но это было давно, теперь все изменилось.

— Я хочу это возвратить, Люси.

— Думаешь, можно? — кокетничала Людмила.

— Если мы вместе этого захотим — да. Знаешь, ты мне часто снишься… такой, какая была в квартире твоих родителей. Помнишь, мы говорили бабушке, что будем заниматься, а она хитро улыбалась в ответ?

— Бабушка умерла два года назад.

— Царство ей небесное. Люси, где мы можем встретиться, чтобы снова быть вместе, быть единым целым, как тогда? У меня дома нельзя, жена там, придумай что-нибудь.

— У меня дома тоже… — пробормотала Людмила.

— Я понимаю. Люси, театры и мюзиклы, самые дорогие магазины и рестораны будут у твоих ног, но это все мелочи, дела житейские, так сказать… А главное — я хочу увидеть ту Люси, которая подарила мне невероятное наслаждение, счастье, понимаешь? Я хочу, чтобы мы снова стали… как раньше.

Людмила тоже хотела этого, но теперь боялась. Дмитрий — это не родители, он и вправду может убить. Но Стас хочет, чтобы она сама выбрала место их настоящей встречи…

— Ну, Люси? Ты можешь что-нибудь придумать?

— Я попробую поговорить… с Лерой. Может, у нее встретимся. Ты помнишь Лерку?

— Да, конечно. Красивая девушка была, откуда-то из Сибири, кажется…

— Из Оренбурга. У нее муж бизнесмен, все время на работе, может быть, она согласится…

— Люси… я уже просто не могу, я сгораю от страсти. Хочешь убедиться?

Он взял ее ладонь, но Людмила испуганно отдернула ее:

— Не надо, Стас…

— Мы встретимся с тобой у Леры? А потом я разведусь с женой, разменяю квартиру, нет, куплю другую, и никто нас не разлучит, да, Люси?

— Да, Стас…

— Я тебя люблю еще больше, чем тогда… Позвони мне вечером, лады? Телефон помнишь. Я буду ждать, буду о тебе думать. А сейчас… пора возвращаться. Работа есть работа.

— Я понимаю.

Они вышли из парка в обнимку, тесно прижимаясь друг к другу, и Людмила думала только об одном — как убедить Леру позволить им встретиться хоть на час в ее квартире, пока Епифанов руководит своими магазинами.

Травников поднял руку и на удивление быстро остановил зеленый «форд». Распахнул заднюю дверцу, даже не спросив у водителя, согласен ли тот подвезти даму, потом сунул водителю пятьсот рублей, царственно помахал Людмиле и пошел к Крымскому мосту. Высокий, импозантный, уверенный в себе мужчина. Боже, как он нравился в этот миг Людмиле!

— Куда ехать-то? — озадаченно спросил водитель «форда».

— На набережную… — машинально пробормотала Людмила и тут же вспомнила, что оставила свою машину в Столешниковом переулке. — Ой, нет, пожалуйста, на Тверскую, к Столешникову. Тут совсем недалеко…

— Нет проблем, — согласился водитель и добавил, когда машина промчалась мимо Травникова, с важным видом шагающего по Крымскому мосту: — Солидный мужчина, денег ради дамы не жалеет. — Он достал из кармана кожаной куртки портмоне, отсчитал четыре сотенные купюры, протянул Людмиле.

— Что это? — насторожилась она.

— Туда ехать — максимум стольник. Мне чужих денег не надо, слава Богу, свои есть. Мог бы и бесплатно подбросить, да мне совсем в другую сторону. Так что стольник — это нормально. Возьмите сдачу.

Людмила неуверенно взяла деньги, сунула их в сумочку и снова подумала, какой же он необыкновенный мужчина, этот Стас! Даже водители стараются выглядеть порядочными, пообщавшись с ним. Ну разве можно сравнить с Дмитрием? Ну разве можно не влюбиться в такого мужчину?