Война. Хроника пяти дней: Мирись, мирись, мирись

Третий день войны Цхинвали

Первые два дня исход войны предсказать никто бы не взялся. Воздушные бои грузины выигрывали, артдуэли тоже, их логистика также явно превосходила российскую.

58-я армия застряла в десяти километрах от Джавы, а под Цхинвали из российских военных дрались лишь чеченские спецназовцы из батальона «Восток», да подошедший к ним на помощь батальон русских десантников. В миротворческом штабе их называли БТГ — батальонно-тактической группой.

БТГ мочило грузинских артиллеристов. Те окопались в горах, окружающих Цхинвали, и не позволяли российским колоннам приблизиться к городу, держа их на почтительном расстоянии. В ночь с 8-го на 9-е БТГ зашла им в тыл и в последующие сутки устроила на позициях форменную резню.

Командир «Востока» Сулим Ямадаев, рассказывал:

— Мы специально давали утечки в эфир: пусть грузины знают, что это мы пришли. Они нас боялись, и иногда отходили сразу, без боя. Все-таки у чеченцев есть определенная репутация.

Ямадаев расплывается в добродушной улыбке сытого людоеда. В ту ночь его бойцы так хорошо потрудились в горах, что утром зарская дорога оказалась полностью разблокированной. По ней раним утром части 58-й армии смогли войти в Цхинвал. А дальше все было уже делом техники.

За несколько часов баланс сил изменился самым кардинальным образом. Грузинские военные порядки были разрезаны на две части. Пехотные бригады, обкатанные в Ираке, оказались окружены и блокированы в районе грузинских сел, тянущихся вдоль транскавказской магистрали. Наиболее боеспособные части принимать участие в боях больше не могли. А на передовой остались лишь плохо подготовленные резервисты. Они не выдержали противостояния с российской армией и побежали.

Цхинвальские улочки наполнились тяжелой российской бронетехникой. Началась зачистка оставшихся в городе снайперов и корректировщиков огня. С гор доносился шум боя. К вечеру подтянулись бодрые офицеры из пресс-службы Министерства обороны с полковничьими звездами на плечах. Теперь они помогали телевизионщикам составлять новости:

— Город взят под контроль частями российской армии. И только теперь предстоит оценить масштаб потерь среди мирного населения, пережившего… м-м-м… здесь требуется сильное слово… м-м-м… штурм?.. да! штурм!.. пережившего штурм города. Грузинский спецназ в настоящий момент блокирован высоко в горах в районе села Тамарошени…

Телевизионщики, прилежно писали под диктовку военных и тотчас же выходили в прямой эфир, повторяя за ними слово в слово.

К вечеру в городе стало, действительно, безопасно. Главным признаком этой безопасности являлись штабные генералы в отутюженных брючках с лампасами и гигантских фуражках. Теперь они спокойно разгуливали среди камуфлированного военного люда. Значит, бояться было действительно нечего.

Поздно ночью с гор в Цхинвали спустился вездесущий батальон «Восток». Именно его силами собственно и был блокирован в горах грузинский спецназ. На броне трофейного бетеэра лежало двое убитых грузинских офицеров. Вообще-то считалось, что командир батальона Сулим Ямадаев, находится в федеральном розыске. Однако совсем не прячась, он охотно пояснял:

— Вот застрелили этих и с собой взяли. На случай если наших убьют. Тогда телами поменяемся.

С грузинским спецназом ямодаевцы обошлись мягко, — отпустили.

— Они вроде как заложников взяли. Требовали коридор для отхода. Ну, мы чуть-чуть поспорили: некоторые думали, будто это вовсе и не заложники, а они сами в гражданское переоделись. Но потом решили: а вдруг?.. От греха подальше дали им коридор.

Ямадаев подбоченясь рассказывает журналистам, как оно было на самом деле. Улыбается, раздает дефицитные в Цхинвали сигареты. На его груди иконостас из орденских колодок и звезда Героя России. Он явно доволен: именно его бойцы сыграли ключевую роль в обороне Цхинвала а потом расчистили проход для 58-й армии. Он с удовольствием демонстрирует подаренные Путиным часы и именной наградной «Макаров».

Журналистов интересует даже не столько похождения в горах, сколько хитросплетения его отношений с президентом Чечни Рамзаном Кадыровым.

— Сулим, а как вообще ты здесь оказался? Тебя арестовать должны, ты же в розыске!

Ямадаев злится, но марку держит: хохочет в ответ.

— Какой арестовать? Я не от кого не скрываюсь! Все понимают, что Кадыров шикнул на своих карманных прокуроров, и они типа меня в розыск объявили. А я до 8-го августа лежал в Москве в госпитале и все знали, где я нахожусь. Считали бы нужным, — пришли бы и задержали. Но ко мне пришли и сказали: «Сулим, война началась! Иди за Россию драться!». И я пришел.

— Слушай, Сулим, а завтра что ты собираешься делать? — интересуюсь я.

— Завтра у нас спецоперация, — с деланной кровожадностью улыбается Ямадаев, — Мы идем… (крутит головой по сторонам: Вахтанга рядом нет?).. мы идем грузин ебать!

Вахтанг — грузин, но служит в чеченском «Востоке». Чеченцы переделали его имя на свой манер: Ваха. Среди ямадаевцев есть и еще пара грузин. Сам командир говорит о них с гордостью:

— У нас тут интернационал!

Для него их присутствие как бы снимает этнический привкус этой войны. Он вроде бы уже и не ведет своих орлов-чеченцев на «грузина». Он всего лишь выполняет приказ, потому что является командиром российского спецназа, а служат под его началом, бойцы самых разных национальностей. Почти, как в советские времена.

Вахтанг Сулима поддерживает:

— Нет плохих наций, правда, командир? Кто мудак, того ебашим.

Много позже, он даже чуть-чуть пооткровенничал со мной:

— В армии с 1987-го года. Тогда поступил в Москве в институт военных переводчиков и с тех пор присяге не изменял. Поэтому я здесь, а не на той стороне.

ВИИЯКон он закончил как арабист. Но в данном случае пригодился его родной язык: В батальоне Вахтанг взял на себя функции переводчика. Он классический пижон: в его вещмешке вперемешку с запасными обоймами от Стечкина сложены свежие маечки, носочки, дезодорант… Он носит хорошо подогнанный натовский комуфляж, и натовскую же разгрузку, сидящую на нем как влитая. На руках фирменные кожаные перчатки без пальцев. Судя по всему, в лихие девяностые он вволю понаемничал в Африке.

— Но когда работа для меня появляется дома, я всегда российский офицер! — усмехается он.

При всем своем пижонстве, Вахтанг безусловный храбрец-отморозок. Мне-то казалось, что раз он за переводчика, то и место его в штабе. Оказалось, что нет. Переводчик, как мне объяснили, должен идти на самом острие штурмовой группы. Там он сможет оперативно допрашивать взятых в плен. На острие штурмовой группы Вахтанг ходил с теми же понтами, с которыми делал и все остальное, с нарочитой ленцой приговаривая:

— Только бы не в гору! У меня ж обе ноги пришитые.