Война - пожизненная боль

А как вы? Как здоровье? Не думаешь ли, Лазарь, записаться в добровольцы, защищать братьев-сербов? Говорят, в Москве вовсю идет такая запись? Действительно, оч. нужна “маленькая победная войнушка”. Хотя ее инициаторам надо бы помнить, что из пушистого ласкового щенка вырастает злобный бульдог. Неотвратимо.

На этом обнимаем вас!

Дай Бог тянуть дальше. Топать за Протопопом, как протопопица…

Ваши Василь и Ирина.

6 апреля 1999 г.

P. S. Как твоя книга, Лазарь?

В.

1 Владимир Николаевич Севрук (1932 - 2005) - в советское время зам. зав. Отделом пропаганды ЦК - инициатор травли Быкова в 60-е годы. Снова возник в команде Лукашенко. Из интервью Быкова газете МК от 17.08.2002: “Этот человек из разряда непотопляемых, его еще называют идеологическим фениксом. Теперь он в команде Лукашенко, советник президента по литературе. И как это ни страшно говорить, белорусская литература кончает свое существование. У Союза писателей уже отобрали здание, а в ближайшее время закроют последние литературные журналы. Во всяком случае, товарищ Севрук активно работает в этом направлении - он уже сообщил главным редакторам толстых журналов, что в ближайшее время они должны будут значительно урезать штаты. И это только начало. В таких условиях жить и работать просто невыносимо”.

***

Дорогой Лазарь!

Современная почта, помимо прочего, делает совершенно невозможным какой-либо письменный диалог: пока дождешься ответа, забудешь собственный вопрос. Очень долго идут письма из всего СНГ. Поэтому разговор напоминает диалог глухих. Но что делать, кроме как “стойко переносить все тяготы и лишения земной службы”. Иногда этих лишений больше, иногда меньше, но чтобы их не было вовсе - так не бывает. Даже в благословенной Финляндии.

Для нас вот тут главная радость - дождались лета, долгая зима и не очень теплая (скорее холодная, затяжная) весна миновали, стало тепло, хотя вовсе не жарко, ветрено; только-только отцветает сирень. Наш срок здесь заканчивался 5 июня, но было предложено продлить визу еще на полгода. Я немного задумался с ответом, а Ирина сразу ухватилась за любезное предложение. В общем, решили согласиться. Вот только надобно съездить в Минск, чтобы утрясти некоторые мелкие дела ну и… утолить возникшую (хотя и слабую) ностальгию. Очевидно, без этого трудно…

Читал твое, Лазарь, воспоминание о М. Галлае, очень хорошо ты написал. Где-то читал, что в мемуарах, как нигде больше, проявляется характер автора - гораздо в большей мере, чем характер героя. Это, пожалуй, верно. И если два этих характера гармонируют, то и вовсе замечательно. Дай тебе Бог! Прежде всего, здоровья. Таланта и ума у тебя с избытком…

Я же беллетристикой с зимы не занимаюсь, как-то охладел к ней, а вот к мемуаристике никак не подступлюсь - пугает, наверно, отсутствие опыта или еще что-то. Или, может быть, неприглядность правды, в которую неизбежно будет погрузиться. Но и без правды - какой смысл городить весь раздрызганный огород? Тем временем “литературоведы в штатском” долго не раздумывают - Севрук в Минске регулярно выливает на Быкова ушаты грязи и желчи, создав в помощь себе бригаду помощников, разрабатывавших “объект” по архивам КГБ. Уже анонсируют сенсации. Общество, затаив дыхание, ждет… Белорусский СП, похоже, совсем капитулировал после того, как всю власть в нем узурпировала группировка русскоязычных пропрезидентщиков; недавно избранный председателем Некляев напечатал резкую статью в одной независимой газете и, говорят, навсегда уехал в Польшу. На первый план все активнее выходят писатели-генералы и полковники, в их числе и наш друг Сульянов[1]…

А мне тут попался в руки второй номер “Нашего современника”, который я не видел, наверно, с середины 80-х. И я впервые испугался за вашу судьбу в Москве - что же это делается? О таком зверином антисемитизме я уже как-то забыл. А он, оказывается, не только живет и здравствует, но и начинает приходить в бешенство - перед концом, что ли? И что же - в русской культуре, а не где-либо на площади или в переулке. А мы тут прочитали присланную из Америки очень хорошую книгу Е. Цейтлина о литовско-еврейском писателе, ныне покойном И. Иосаде. Кажется, она широко издается в Европе и заинтересовала Финляндию, в общем, весьма индифферентную к современной литературе. Тем более русскоязычной. Я здесь напечатал несколько политических интервью, проза моя пока никого не заинтересовала. Даже из числа писателей. Так же, как и моя грешная особа. Но, может быть, это и хорошо. По крайней мере лучше, чем на моей родине с ее специфическим интересом.

Не знаю, когда ты получишь это письмо, - из Беларуси я получаю почту через три недели. Поэтому с упреждением шлем поздравление Нае с ее светлым Днем рождения. Мы очень любим вас!

Будьте здоровы и благополучны!

Василь.

14 июня 1999 г.

1 Анатолий Сульянов - генерал-майор авиации, автор ряда книг.

***

Дорогие наши Ная и Лазарь!

Вчера получил твой, Лазарь, пакет с радостным, волнующим меня посланием. Спасибо тебе, дорогой, за неюбилейную статью, которая очень согрела мое сердце. Главным образом потому, что это - от тебя, друга и моего главного авторитета в л-ре. Спасибо также Вале О., который высказался под несколько другим углом, но тоже хорошо. В библиотеке заглянул в некоторые другие российские газеты, многие написали, поздравили, - приятно, ничего не скажешь. Белорусские оппозиционные газеты тоже отметили мое -летие, официоз же дружно промолчал. Зато сегодня услышал по радио “Свобода”, как, по-видимому, тот же Севрук или с его подачи официоз разразился заявлением под заголовком: “О спекулятивных выступлениях некоторых органов печати относительно Быкова”. Оказывается, и отношение властей к Быкову превосходное, и издают его вдоволь, а если что не издали, то потому что Быков сам не обращался. Сам же и виноват. Вот так!

Впрочем, черт с ними, меня все это мало волнует, хуже другое. В конце июня мне тут пришлось присутствовать на международном семинаре, который проводил финский СП. Это было в курортном поселке, на берегу красивого озера. Приехало много оч. умных, ученых авторов, профессоров, выступали с докладами. И вот тут я пришел в замешательство, так как ничего не понял, хотя речь шла о современной л-ре. Но такой л-ры я не знаю, почти ничего из нее не читал. А то, что я читал, по всей видимости, они никогда не читали. Не только русской классики, но и европейских гуманистов - ни Белля, ни Ремарка, ни Хемингуэя, ни кого-либо из наших, даже не упоминали. Даже наш постмодерн для них - вчерашний день, зато доклад одного американского автора двух романов о гомосексуалах был встречен бурей аплодисментов. Ни слова не было сказано о политике, о Югославии, да и о современной России тоже. Коротко и зло выступил против них один курд-эмигрант, но это было сочтено актом скверного вкуса.

А тут еще ночью услышал передачи о пушкинском дне поэзии в Петербурге, где Наташа Иванова сказала, что шестидесятники - это не вчерашний, а даже позавчерашний день литературы. Что же нам делать?

Вполне возможно, что все они правы, мы безнадежно устарели. Я это давно почувствовал по себе… Но иным я быть не могу, не умею. Значит - финита ля комедия?

Вот такие мои заботы, которые имеют, наверно, классический диагноз: творческий кризис. Куда ни шло, если это только на личном уровне, и хуже, если - на национальном. Мало нам кризисов - экономического, политического, идейного, так еще и литературный. Хотя некоторые и наши входят в новое течение легко и изящно, как рыбки в воду. Ночью слушал выступления Пригова, некоторых дам и литературоведов - вот это завтрашний день? И даже, как уверяют, следующий XXI век?

Впрочем, о чем заботы! Вот в Белоруссии нынче все сгорело: и картошка, и зерновые, и корма. Что будем есть? Если придется жить. Тут не до литературы…

Дорогие наши, милые друзья! Мы очень желаем вам обоим сносного здоровья и - как-нибудь…

Обнимаем - Василь и Ирина.

10 июля 1999 г.

P.S. Собираемся на недельку в Минск. Если впустят. И - выпустят тоже.

***

Дорогие Ная и Лазарь!

Давно мы не писали вам - ездили на родину. Две недели провели в Минске, я кроме того съездил на деревню, навестил овдовевшую зимой сестру и брата. Кроме того, побывал в Гродно, где живет сын, переночевал у него и вернулся в Минск. Впечатление от всех визитов удручающее - как и полагается по нынешнему времени. Впрочем, рассказывать об этом - очень невеселое дело. Хотя и все остальное безрадостно, печально, страшно… Утешает только одно: уже не много осталось. Такого же мнения и немногие оставшиеся там друзья или те, кто пока еще считаются таковыми. Про режим я уже не говорю - такого циничного фашизма еще недавно невозможно было и во сне увидеть. Слегка утешило разве что - несколько статей в минской оппозиционной прессе с теплыми словами по поводу моего юбилея. Хотя понятно, конечно, что это - по случаю юбилея… В этом плане несколько особняком стоит твоя, Лазарь, статья в “Литературке”, где не только по случаю юбилея, но и просто - в защиту. Наверно, защитить друга - побуждение всегда благородное, и я безмерно тебе благодарен, мой милый дружище!

Проездом в Ленинград Ирина купила книгу Г. Бакланова, которую сразу же прочитала, а теперь я дочитываю[1]. Давно уже никакая книга не производила на меня такого захватывающего впечатления, какой он молодец, Гриша! Как умно, просто и честно! Впрочем, как всегда, с его первых книг, которые я прочитал и которые стал боготворить. Как он хорошо пишет о Твардовском, Трифонове… Немного жаль только, что не нашлось у него нескольких слов об Адамовиче, который его любил. Но, понятно, любовь не всегда бывает ответной, а о смерти Саши именно Бакланов сообщил мне по телефону, и я разрыдался, раздираемый двумя чувствами - скорбью и благодарностью. Но это - между прочим. А книга прекрасная, очень хочется, чтобы она подольше прожила в литературе. И не только в нашей. И с ней вместе, конечно, ее автор.

А я с весны, похоже, выдохся. Не пишу и не хочется. Зато читаю, как никогда не читал - никогда не было такой возможности. Хотя я понимаю, - не в коня корм. Правильно пишет Бакланов: каждую книгу надо читать в свое время, в другое, неподходящее, делать это не имеет смысла. Даже если и хочется. Но что поделаешь - не всегда мы властны над своими поступками. Может быть, хуже, что и печататься нет желания, собственная книга не вызывает и доли того трепета, который был столь обычным в молодости. Так, посмотришь обложку, а развернуть даже не хочется, не интересует. Разве что шрифт… Иллюстрации. Но иллюстрации давно уже вызывают во мне отвращение - не то и не так. Лучше без них. Не знаю, что это, - творческий кризис или возрастное…

Очень хочется прочитать твою книгу, Лазарь. Наверно, чувствуется, что времени уже в обрез, и хочется успеть ухватить самое важное хотя бы для одной судьбы. Для человечества пусть дожидается само человечество, которому, как показывает опыт, черт-те чего хочется.

Дорогие и милые далекие наши друзья, мы очень скучаем без вас в столь долгом отрыве и шлем вам наш сердечный привет.

Обнимаем оба - обоих!

Василь и Ирина.

3.VIII.1999.

P. S. Это письмо передаю с оказией, так м. б. будет скорее.

В.

1 Бакланов Г. Жизнь, подаренная дважды. М.: Вагриус, 1999.

***

Дорогой Лазарь, милая Ная!

Только что прочитал N 5 “Знамени” с твоей, Лазарь, статьей о фактах и домыслах - хорошо, что ты высказался о В. Суворове и его байках. Я кое-что читал из его сочинений и, конечно, восхищался его чисто постмодернистскому умению извлекать из мухи слона. Но тем и славен - и на Западе, и у нас. Еще прочитал с интересом статью Н. Ивановой о Симонове, - несколько ново и неожиданно, но не знаю, как оценить. Симонова я знал мало и то лишь в последние годы его жизни. А вообще, прочитал за это время много, в основном - в журналах. Правда, в голове осталось лишь кое-что, фрагментарно, хотя общее впечатление такое, как когда-то выразила Н. Иванова: все-таки постмодернисты пишут лучше. Это точно. Если бы еще определить и что пишут. Но что - это, как понимаю, - из области реализма, а постмодерну важно единственно - как. Но это - их право.

Я вот все больше склоняюсь к мысли, что надо завязывать. Старомодно, неумело, неуклюже… Это я - о себе.

Написал здесь еще несколько рассказов и около дюжины притч. Но ни от тех, ни от других нет никакого удовлетворения. Даю на “Свободу”, там пускают в эфир, и, наверное, того довольно. На перевод же не хватает пороху.

Вот пережили здесь и второе лето, вошли в глубокую осень. Осень здесь, наверное, как всюду - слякотно, ветрено… Зима тоже. Но зимовать во второй раз не хотелось бы, хотя, конечно, здесь во сто крат лучше, чем на родине. Во всех отношениях. Возможно, однако, что-нибудь получится с Германией. А то приглашает Нурпеисов[1] в Алма-Ату. Правда, далековато и, признаться, я не очень обожаю Азию. Но холодные батареи в Минске могут заставить полюбить кого хочешь. А в эту зиму они будут таковыми, если даже их узаконенная норма +12°. Я уже не говорю обо всем прочем…

Недавно мы тут пережили беспокойство за ваш дом N 3 [2], но, кажется, вам повезло. Хочется надеяться, что чечены до вас не доберутся, славные милиционеры с чекистами вас защитят. У нас же по этой части все спокойно. Если бы еще не подводило здоровье. Что-то меня стало подводить.

Как вы? Как осеннее самочувствие? И как твоя, Лазарь, книга?

При случае и под настроение черкни хотя бы строк пару.

Очень желаем вам и всем вашим ребятам - благополучного завершения тысячелетия. А там будем посмотреть. Если даст Бог.

Обнимаем обоих

Василь и Ирина.

13 окт. 1999.

P. S. Довольно давно прочитал очередной номер “ВЛ”. Оч. хороши воспоминания о войне переводчика Р. Гамзатова. Сильно!

В.

P. P. S. И еще - самый лучший очерк о Пушкине, который мне довелось прочесть, - В. Ходасевича - опять же в твоем, Лазарь, журнале. Гордись!

В.

1 Абдижамил Нурпеисов - казахский писатель.

2 Речь идет о доме N 3 по Нижне-Кисловскому переулку в Москве, где жил Лазарев, рядом с которым произошел взрыв или поджог, о чем прошла информация в прессе.

***

Дорогие Ная и Лазарь!

Вчера получил твое, Лазарь, письмо, которое шествовало в Хельсинки ровно девятнадцать дней. Примерно столько же дней занимает и почта из Минска, что почти исключает возможность эпистолярного диалога. М. б. в этом и состоит секрет ее медлительности. Справедливости ради надо заметить - секрет не единственный… Хотя в наше время подобных секретов без счета.

“Вопросы литературы” читаю здесь регулярно, тем более, что в отличие от беллетристической периодики “В. Л. ” можно получать без очереди. Вот и сейчас только что прочитал сент. -окт. номер. Очень понравилась статья Сердюченко - новое слово - по крайней мере, для меня - об интернете, а также статья Тарасова. Спасибо вам за Адамовича, о котором как-то очень дружно забыли наши демократы в Москве. Да и в Минске тоже. Само собой хороши, как всегда, последние разделы номера, особенно воспоминания. Дай вам бог и впредь!

Кроме того, вот зачитываюсь старыми номерами “Звезды” - очень уж хороши все ее воспоминания, документы, статьи о былом. Да и проза хороша. В этом смысле другие русские лит. журналы намного серее и слабее. Даже некогда прославленный “Н. М.”. “Знамя”, по-видимому, здесь весьма популярен, новых номеров в библиотеке, где я обитаюсь, захватить трудно. Но статью Агеева[1] постараюсь дождаться.

Писать стал мало, кое-что и, наверно, кое-как. Осень и предзимье, конечно, не лучшее для того время, заедает хандра - политическая и вообще. Старческая, разумеется. Но что делать! Весна далеко, а жить как-то надо. Доживать свой богом отпущенный век. Донимают мысли о детях-внуках с их бесконечными проблемами разного плана. В этом смысле собственные проблемы отходят на другой план. Что нас ждет после финляндского срока, еще не известно. Какие-то проекты вроде бы проворачиваются, но пока без нашего участия. Впрочем, я уже как-то потерял к тому интерес. Что будет, то и будет. Как всегда…

Если даст бог, в Москве надеемся появиться, но когда? - вопрос. По всей видимости, зимой. На всякий случай, я позвоню Татьяне Аркадьевне, чтобы она мой гонорар передала тебе, Лазарь. Так, наверно, будет удобнее, п.ч. у вас я могу появиться в любое время, а к “Д. Н.” надо приноравливаться, чтобы не попасть в выходные - праздничные. И тогда же хочу получить твою долгожданную книгу. Но опять же - если даст бог.

С надеждой на эту встречу обнимаем вас обоих и очень желаем - хоть как-нибудь.

Ваши Василь и Ирина.

20 ноября 1999 г.

1 Александр Леонидович Агеев (1956 - 2008) - литературовед, в то время сотрудник журнала “Знамя”.

***

Милые наши Ная и Лазарь!

У нас сегодня солнечный, совершенно апрельский день, я сижу у окошка (почти слухового, под крышей), гляжу на зеленую траву газона, причудливую графику деревьев старого парка и пишу это. В общем, вполне деревенская идиллия в бывшем поместье графа фон Арнима, где теперь устроено что-то, вполне напоминающее наши дома творчества. Здесь собралось человек 20, преимущественно немцев, но есть и американцы, один итальянец и четверо из СССР - писатели, художники, композиторы. Языковая несовместимость держит всех на расстоянии, правда, многие общаются на английском, а мы трое - два белоруса и одна армянка - образовали своеобразную общину на основе языка общенациональных сношений. И то хорошо. Расстояние отсюда до Берлина 80 км, до ближайшего городка 20 км. Всюду отличные дороги, но автобус ходит туда 2 раза в неделю - у всех персональный транспорт, в общественном нет надобности. Кроме нас, разумеется, безземельных и безлошадных. В общем, все очень даже неплохо - тепло, сытно, красиво, но… Работать еще не начал - раскачиваюсь, размышляю: а надо ли? Те, что окрест меня, похоже, вовсе не утруждают себя работой, - больше пьют и живут не хуже. Даже лучше… Но ведь они - не мы. Этой жизнью мы здесь обеспечены до мая, а потом придется выбирать кое-что иное.

Прочитал твою, Лазарь, книгу, которая мне, конечно же, очень понравилась. Это, пожалуй, самый капитальный труд о писательско-журналистских нравах 50 - 60-х годов, - все очень подробно, глубоко и умно, как это ты умеешь. Очень хороши очерки о дорогих наших ушедших, большой ты молодец, Лазарь, позволь мне это тебе сказать. Особенно если представить, сколько времени и труда она отняла у тебя… Интересно, как к ней отнесется новое поколение хотя бы той же “Литературки”? Или будут поносить автора вкупе с ненавистными многим шестидесятниками? Здесь всякая письменная информация о России начисто отсутствует. Осталась единственная - радио “Свобода”, которую мы слушаем днем и ночью. Есть телеящик, но немецкое теле, пожалуй, почище российского - спорт, кухня, памперсы и - недоступная нам информация на немецкие политические темы. Даже продукция Голливуда здесь редкость.

Очень много сельской тишины и чистого весеннего воздуха.

Здоровье - на пределе, но держимся сознанием о том, что за границей болеть нельзя. Себе дороже.

Ирина убеждена, что лучше, чем в Финляндии, нигде не было и не будет. Очень не хотелось бы, но приходится с ней соглашаться. Хотя где-то брезжит мыслишка: а почему, собственно, должно быть лучше? Какое у нас право на эту лучшесть? Худшесть - да, тут масса прав и причин, но лучшесть?.. Нам?.. Смешно даже, если поразмыслить. И послушать радио…

Как вы, хорошие наши? Главное - как здоровье?

Адрес на конверте. А телефон: 0049 - 33 - 746 - 699 - 26.

Обнимаем - Василь и Ирина.

12 февраля 2000.

***

Дорогие наши и милые Ная и Лазарь!

Вчера мы перебрались в Берлин, сегодня я включил компьютер и первым делом пишу вам это послание. Похоже, начинается новый отрезок нашей неизвестности - счастливый или нет, кто знает. Пока что все о’кей, как здесь то и дело говорят немцы. Наш милый немецкий друг устроил нас в великолепную виллу, в зеленом районе (Копеник, если вы представляете). Большая комната в мансарде, все удобства - как у нас после евроремонта. Немного далековато от центра, от Zoo, но под боком трамвай, а потом эсбан[1], как вы знаете. Но самое главное - здесь я обрел большой стол, на котором помещается компьютер и все мои причиндалы. В Виперсдорфе было неплохо (Ирина до сих пор очарована этим графским имением). Но там я был стеснен неимением просторного стола, за которым можно было бы расположиться и посидеть. К тому же - окружение. Окружение в общем и неплохое, но незримый языковой барьер создавал определенные (и немалые) неудобства. Здесь же этот барьер - лишь при случайных встречах с хозяйкой, милой дамой из Зап. Германии, купившей пять лет назад эту виллу. Платит за наше проживание и еще кормит нас здесь наш старый друг, создавший какой-то фонд для экзыльного[2] белорусского писателя. Последнее обстоятельство меня несколько коробит, иногда даже сильно, но тут языковой барьер как раз выручает: этот мой Кристоф ничего мне не сообщает, лишь ставит перед фактом. Пока что факты были самые благоприятствующие, и мы с Ириной благодарны ему и его жене-француженке. Именно она, Мишель, перевезла нас сюда, нашла эту квартиру и еще таскала вместе наш немалый гопак. Не знаю, как мне отблагодарить их. Что же касается Пена, то я его не видел и не слышал, хотя официально именно Пенклуб пригласил нас в Германию. Приглашение тоже немало стоит…

Все это, вроде бы, и неплохо, по крайней мере, до декабря, когда мне придется менять паспорт по причине истечения срока действия предыдущего. Это довольно канительное дело, т.к. с паспортом меняется (или возобновляется) виза, хлопоты о которой - далеко не самые приятные. К тому же предстоит поездка на родину - по разным делам, что также связано со многими малоприятностями бытового и семейного порядка. Карлос не советует пока соваться туда, но я так полагаю, что потом будет хуже, а соваться все-таки придется. Не собираюсь же я эмигрировать, в конце концов…

Теперь о литературе, как деле нашей жизни, если позволено так выразиться. В Виперсдорфе написал несколько (кажется, числом восемь) притч, но какие-то они получились не такие, как хотелось бы, и переводить их на русский у меня нет никакого желания. Кроме того, сочинил один рассказ, которым тоже недоволен, хотя и отослал его в “Дружбу”. Писал еще разную ерунду вроде предисловия к итальянскому изданию моих рассказов, текст доклада о лингвокризисе в Беларуси для конгресса в Финляндии, куда приглашен в конце июля. Если дадут визу. Дело в том, что у меня старый паспорт с какими-то просроченными датами-отметками, и полиция всегда придирается. Надо ехать в Минск и хлопотать о новом. Но все дело в том, что вместе со старым паспортом может пропасть и драгоценная немецкая виза. Вот и гадай, как лучше поступить. Из-за этого паспорта пришлось отказаться от поездки в Италию, где в начале июля должна была состояться презентация моей книги (Милан - Рим). Правда, в данном случае имело место и еще одно обстоятельство личного порядка - в поездке меня объединили с известным В. Суворовым, объединяться с которым у меня не было большого желания. Пусть уж он в одиночку излагает свои военные бредни, которые на Западе весьма популярны.

Вести из Минска, как всегда, малоутешительны. Оппозиция все колется, раскалывается и все тянет на свою сторону меня. Но я им поставил единственное условие моего в них участия - объединение. Думаю, что это верняк. Поскольку никогда они там не объединятся, то и меня ни в каком качестве не получат. Правда, они начинают шалить. И женить меня без меня - мое имя вставляют в разные списки, что меня огорчает. Особенно, когда это делают близкие люди. Но, как я убедился на личном опыте, именно близкие и могут тебе причинить наибольшее зло. Как это ни печально…

Вот такие мои здесь дела. Вроде и неплохие, но и не счастливые. Хотя какое уж там счастье. Лишь бы не беда!

На этом кончаю. Сердечно обнимаем вас, желаем здоровья и благополучия. И теплого лета.

Вот так случилось, что эту приписку делаю спустя 2 месяца после написания письма, которое вы не получили, а я, вспомнив, отыскал в своем компьютере. Ничего в нем не исправлено, досылаю, как было. Лишь с прибавлением.

А в качестве последнего хочу сообщить, что не все так радужно, как сперва казалось. Не здесь, так дома. На расстоянии втянули-таки меня в разлад между белорусским Пеном и Хельсинским комитетом, и я ругаю себя за то, что в свое время не сумел (не хватило решимости) выйти из того и другого. Теперь пришлось предстать перед выбором: или Пен и прочие демократы (мои друзья, кстати), или Хельсинский комитет, который, по-видимому, тоже не мед. А у них дело дошло до суда. Или до раскола… И обе эти организации тянут меня на свою сторону.

На днях с Ириной едем в Гетеборг на какую-то книжную конференцию, ехать туда мне вовсе не хочется. Но вовремя не отвертелся, а теперь приходится.

На дворе уже осень. Лето выдалось довольно прохладное, осень, похоже, будет такой же. Здоровье вынуждает желать лучшего, но…

Обнимаю вас. Ирина тоже.

Адрес такой: V. Bykov

Wendenschlos str. 403

Т2557. Berlin-Kopenick

тел. 49 - 30 - 654 - 954 - 21

12 февраля 2000.

1 Городская электричка.

2 Эмигрировавшего.

***

Дорогой Лазарь!

Милая Ная!

Прежде всего, по старой традиции поздравляю вас с Днем победы. Пусть он для вас станет радостным и ныне. Здесь же он давно не в моде, европейцы, как я убедился, стараются о нем поскорее забыть. У них другие дни…

Прошел месяц со дня операции, но я все не могу придти в норму. Острые боли прошли, но тупые остались. Эти донимают по-прежнему, особенно ночью. В ближайшее время предстоит несколько курсов химиотерапии, не знаю, как она мне обойдется.

А вообще, кажется, я сделал ошибку, доверившись друзьям и обратившись к медицине. Ну, немного побаливало в боку (иногда), вроде, ничего страшного. А теперь в одночасье из нормального превратился в инвалида. Действительно - не тронь лиха, пока тихо. Не знаю еще (не говорят), сколько там метастазов. И где?

Работать не в состоянии. Только читать. Телевизор отвращает. Как и алкоголь. Сижу на диете: соки, овощи, немного рыбы. Друзья-земляки (со “Свободы”) полны внимания и заботы - обеспечивают продуктами (диетическими), транспортом, книгами. Недавно прочитал прямо-таки замечательную вещь В. Суворова о Жукове[1]. Его предыдущие книги - дрянь, конечно. Но эта - шедевр сарказма и разоблачения. И все, в общем, разумно и доказательно. Читал дневники И. Дедкова (в “НМ”), которые меня несколько озадачили - милый И. А. мне виделся немного другим…

Валя Оскоцкий прислал мне очень обстоятельное (и утешительное) письмо, взывающее к бодрости и оптимизму. Конечно, спасибо ему, но здесь никакие утешения ни к чему. Самое лучшее - помолчать. Молчание - емче всяких слов. Ирина вообще старается обходиться без слов о болезни, ведет себя со мной, как со здоровым. Правда, иногда срывается, хотя и не надолго. Как-нибудь обрету больше силы и поедем на родину, где, конечно, меня ждут. Не только друзья, но и другие. Готовят встречу. Но этих “других” всюду хватает. Особенно здесь. 50 лет оккупации не прошли даром, оставлено мощное наследство. Для реставрации.

Дорогие мои друзья! Мы с Ириной очень желаем вам здоровья и благополучия. Очень бы хотелось еще встретиться, но - не знаю…

Обнимаем вас! Держитесь.

Ваш Василь.

Ирина тоже.

29 апреля 2003.

1 Суворов Виктор. Тень Победы. Донецк: Сталкер, 2003.

Публикация и комментарии Екатерины ШКЛОВСКОЙ-КОРДИ, Ирины ЩЕРБАКОВОЙ