Война темной славы

Глава 34

Здесь, на далеком севере, где находится крепость Дракона, осенние утра стали прохладными, и мне еще больше не хотелось вылезать из теплой постели. Никто словом не попрекнул меня за мою связь с Сит, разве что поздравили. Из замечаний Сит я понял, что лорд Норрингтон беседовал с ней о наших отношениях. В конце концов, мне было даже лестно, что он не стал говорить об этом со мной, — для меня это был знак его доверия.

Ли немного поддразнивал меня, но это тоже было неплохо — свидетельствовало о возвращении прежнего Ли.

— Ну, Хокинс, неплохая добыча. Я и сам бы на нее заглядывался, если бы не нацелился жениться на принцессе. Но это пусть тебя это не смущает.

— Вот еще не хватало! А знаешь, что ухаживать за человеком, который старше тебя на целый век, — редкое искусство.

— Действительно, но я не уверен, что хотел бы приобрести подобный опыт.

Я улыбался:

— Женщины ведь — как вино: с годами все изысканнее…

— И молодое вино имеет свои достоинства, — в улыбке Ли не было ни следа той обреченности, которая тяготела над ним давно. — Вот снимем осаду и уничтожим Кайтрин, тогда, думаю, я смогу нормально поухаживать за Райгопой. Скрейнвуд сказал, что посодействует мне.

— Ну, имея при дворе таких друзей…

Взгляд Ли стал острым, и голос его перешел в шепот:

— Я знаю, вы друг друга не сильно любите. Он плохо говорил о тебе, так что я оценил его по достоинству, друг мой. Можешь не сомневаться. Но какой бы ни был слабый мост, а при переходе реки и он сгодится, если не хочешь вымокнуть.

Мне пришлось согласиться, что его посылка правильна, хотя мне все-таки было неприятно видеть, как Скрейнвуд и Ли гуляют вдвоем по парапетной стенке или смеются над чем-то, обедая вместе. В этом их заговоре, целью которого стало женить Ли на Райгопе, я не видел ничего плохого: это отвлекало Ли. Он прекрасно умел разыгрывать роли и принимать позы, и это позволяло ему добиваться всего желаемого, а пока он искал расположения Скрейнвуда, он отвлекался от Теммера и связанных с ним мрачных мыслей.

Меня вдруг осенило: может быть, именно умение Ли представать в иной личине в любой новой ситуации и было причиной, что меч смог подчинить его своей власти до такой степени. Хоть мне и нравилась эта мысль, но она представлялась мне тонким льдом над очень глубокой темной пучиной. Решением проблемы для Ли могло стать одно: он должен был стать более зрелым, более жестким, сильнее умом и душой. Конечно, при такой перемене это уже будет не тот Ли, которого я знал, но ведь и меч меняет его до неузнаваемости.

Я отвлекся от этих зловещих мыслей, обдумывая ситуацию в крепости. Я нес вахту вместе с мужчинами и женщинами гвардии Ориозы. Подразделения из разных стран в крепости Дракона проходили срок службы один год, после чего происходила ротация — они возвращались домой. Тогда не было так, как сейчас, когда подразделения постоянного гарнизона подкрепляют пушечным мясом — свежими рекрутами. Положение не было еще таким отчаянным, так что у тех воинов, с которыми я служил вместе, еще не появилось того угрюмого чувства обреченности, которое позже стало преобладающим в крепости Дракона.

Время от времени Дотан Каварр вызывал меня и брал с собой в компании с лордом Норрингтоном, принцами Августом и Кириллом инспектировать отдельные участки крепости. В основном эти инспекции были чисто формальными, но на меня очень большое впечатление произвели штабеля продуктов питания и оружия в складах. Все народы участвовали в снабжении крепости, так что в итоге накопилось запасов как минимум на дюжину лет.

Через три дня после нашего прибытия барон Дракона провел для нас самую интересную экскурсию. Он прислал мне сообщение, чтобы я надел воинское снаряжение, вооружился одним-двумя кинжалами и встретился с ним в наружном городе. Я сделал, как мне сказали, прицепил к поясу еще один длинный нож бормокинов из трофейных, так что я был вооружен как следует, не только кинжалами. По указанному мне адресу я обнаружил штабеля грязи от пола до стропил, свободны были только несколько лестниц, идущих вниз, в землю. Возле лестницы я увидел Каварра, лорда Норрингтона, принца Августа, принца Кирилла и Фариа-Це Кимп. Все они были в воинском облачении и вооружены, а у урЗрети из правого запястья торчали две устрашающих пики длиной почти в два фута, если не считать длины самих рук. Даже Каварр был в стеганом шелковом камзоле поверх кольчуги, имел при себе два кинжала, так что было ясно: нам могло что-то грозить.

Каварр повел нас вниз по лестницам, по армированному бетоном туннелю в северо-восточном направлении. В туннеле было светло из-за висевших на стропилах ламп, но я все равно не видел ничего впереди, потому что шел замыкающим. Потолок в туннеле был низким, и мне постоянно приходилось наклоняться, чтобы не удариться головой. Шедшие впереди заслоняли свет. Туннель был узким, и я сообразил, что при схватке тут мечом не размахнешься, можно только тыкать им вперед; хорошо, что я сообразил запастись длинным ножом.

Туннель стал пошире, отсюда он расходился на три стороны. Когда мы вошли на этот перекресток, навстречу нам цепочкой двигалось не менее дюжины урЗрети, на их спинах были пристегнуты мешки с грунтом. Они отличались от Фариа-Це более тусклой окраской: красный на них был цвета глины, серый — цвета золы, черный — угольного оттенка. Их руки заканчивались лопастями типа лопат, а глаза и уши были неестественно велики. Не обращая на нас внимания, они шли своей дорогой, видимо, выносили очередную порцию грунта, прежде чем копать дальше.

Каварр полуприсел, согнув ноги и указал нам на туннели:

— Сейчас мы вышли за пределы городских стен, мы на глубине порядка двадцати футов. Подкоп ведется посменно круглые сутки, наша цель — отыскать те туннели, которые прокопали саперы авроланов, чтобы заложить заряды и обрушить наши стены. Мы, конечно, наши туннели копаем сверху, чтобы не делать работу за авроланов, и сверху мы их выследим. Копальщикам — урЗрети нужны большие уши, чтобы услышать саперов и копать в их направлении. Мне сообщили, что тут, на восточном направлении, вроде бы стали слышны их копальщики; есть подозрение, что они собираются сегодня утром прорваться к нам. Я подумал, что вы захотите быть свидетелями.

Он приложил палец к губам, потом указал вниз, на центральный туннель, идущий прямо на восток. Первой пошла Фариа-Це, за ней Август, лорд Норрингтон и Кирилл. За ними шел я, а Каварр замыкал шеренгу. Сначала мне это показалось странным, потом я вспомнил, что он совсем не умеет сражаться. Если в наш туннель попадут какие-нибудь авроланы, им будет не просто добраться до его, и это правильно, ведь это он командует обороной крепости.

Туннель делал несколько зигзагов, потом круто шел вниз и снова поднимался. Это снижение уровня было предусмотрено, чтобы затормозить лавину нападающих, далее туннель так и шел на этом низком уровне, и в нем были боковые ответвления, опять же для торможения атаки, а защитникам это давало время задержать их. Мне также пришло в голову, что защитники могут отступить назад и очень легко обрушить туннель и этим закрыть доступ в крепость.

Воздух в туннеле был затхлый, даже лампы светили более тускло. До сих пор я никогда не боялся тесных закрытых пространств, но когда я то и дело стукался спиной о потолок туннеля, то наконец, начал ощущать клаустрофобию. Бедняге Каварру на голову так и сыпались комья земли, ободранные с потолка моей спиной, но он не жаловался.

В дальнем конце туннеля — не имею представления, как далеко мы забрались — мы остановились позади группы урЗрети. Сначала эта группа имела такой же вид, что и встреченные нами копатели, но их внешний облик менялся прямо на наших глазах. Под кожей из глубины тела как будто прорастали шишки и твердые углы, впечатление было такое, будто мокрая ткань натягивается, облегая находящееся под ней снаряжение. Они покрылись пластинками, похожими на панцирь черепахи; на плечах, локтях и запястьях выросли крюки и шпоры. Ушные раковины почти исчезли, глазные впадины углубились. Лица превратились в вытянутые вперед морды, и вдоль каждой проходил твердый костяной гребень. Нос принял форму конуса и стал не таким тупым, как морды бормокинов, такой нос можно было засунуть куда угодно. Некоторые отрастили клыки или бивни, другие оттянули губы, демонстрируя ряды зазубренных зубов. Ладони свернулись и стали копьями, обычно короткими и очень прочными. Многие сделали из своих рук захваты из трех пальцев с большими когтями, таким можно ударить достаточно сильно, как кулаком, но можно и проткнуть насквозь грудь и вытащить внутренности. Ноги их стали толще и короче, а сам корпус раздался, и предплечья обросли мышцами.

И минуты не потребовалось, как они из копателей превратились в воинов, абсолютно пригодных для сражения в тесных туннелях. Быстро бегать они не могут, но им это и не требуется. Битва будет омерзительной — лицом к лицу, с кусанием, вырыванием кусков тела, ударами ножом.

Как можно тише я извлек свой длинный нож. Потом, спохватившись, снял левую рукавицу и затолкал ее под куртку.

Наблюдавший за мной Каварр кивнул:

— Все правильно, придется действовать на ощупь. Отлично придумано, Хокинс.

— Бить буду в того, на ком нащупаю мех.

Перед нами у стены туннеля Фариа-Це сияла, как маяк, на фоне других урЗрети. Ее облик не изменился с тех пор, как она присоединилась к нам, и выглядела она совсем молоденькой и наивной девочкой. Она подняла руки и скрестила их, потом резко развела.

Двое копателей впереди туннеля погрузили руки глубоко в грунт и извлекли горсть земли. Открылось небольшое отверстие, но не успели они его расширить, как воины урЗрети ринулись вперед, разнося плечами остатки стены.

— За Борагул! — взревел один, и ему откликнулось полдюжины голосов: «Победу Борагулу!» Остальных воинских кличей я не разобрал, хотя гортанное ритмическое «канг-ват-ки-дет» не требовало перевода. Воины потоком переливались через стену во вражеский туннель, а с той стороны их встречали рычанием, укусами и воем.

В этой драке я мало что разглядел, потому что свет раскачивающихся ламп выхватывал из тьмы только отдельные эпизоды. Я запомнил в основном запах: густой мускусный — бормокинов и сладкий острый запах крови. Помню и звуки: рычание, переходящее в хныканье, ритмический плеск льющейся крови, хруст ломающихся костей, хрюканье от выходящего из легких воздуха и вздохи умирающих тварей, падающих с разбитыми черепами.

Я отодвинулся к правой стенке туннеля и переместился чуть вперед, но мне было нечего делать. Мы прибыли сюда в качестве наблюдателей, и урЗрети не давали нам вступить в бой. Я подозреваю причину, что нас пригласили, чтобы мы лично убедились, какие хорошие воины урЗрети, чтобы рассеять какие-либо сомнения в этом, если они у нас были, после давней — много веков назад — войны людей с урЗрети. Могу сказать лишь одно: виденное мной зрелище вызвало во мне лишь удивление — как это людям в той войне с урЗрети вообще удалось прекратить военные действия.

Сражение было недолгим. Вслед за группой копателей мы вошли в туннель и убедились, что хотя они были вооружены, но при близком соприкосновении с врагом им не хватало места для размаха. УрЗрети уложили их всех, а своих потеряли только двоих. Количество трупов авроланов никто не считал, резали также и вилейнов, и бормокинов. Судя по числу длинных ножей, захваченных в качестве трофеев, погибло не менее двух дюжин врагов.

Полдюжины трупов на веревке втащили назад в туннель авроланов. Их привязали к опорным балкам. Вернувшись в наш туннель, урЗрети встали в ряд и потянули за веревки, вытащив подпорки и балки, и туннель осыпался. Оттуда в нас лавиной пошла пыльная воздушная волна, и я долго прокашливался и протирал от пыли глаза.

Вверху над нами, довольно далеко к востоку от крепости, извилистой линией опустился дерн — след могилы авроланов.

Барон Дракона вывел всех нас на поверхность, вид у нас был, как у чертей из преисподней. Мы с головы до ног были осыпаны пылью, только на лицах белели по две чистые полоски от слез. Август долго выплевывал землю, потом вместе со мной пристроился к уличной цистерне, куда я окунул голову, чтобы отмыться.

Я с удовольствием ощущал, как вода течет по шее и спине. Хорошо оказаться вне туннеля, снова на свежем прохладном воздухе. Мне хотелось только одного — убежать и расслабиться в дымящемся бассейне в саду башни Короны, но я остался со всеми, наблюдая за Каварром и урЗрети.

Когда урЗрети вышли из дома, худощавый малорослый барон поприветствовал каждого в отдельности.

Всех поблагодарил, обращаясь к каждому по имени. Меня это поразило: ведь они снова изменили свой внешний вид. И все-таки он способен узнать каждого, может поговорить с каждым, так же, как приветствовал лично каждого из нас при нашем первом появлении, — вот вам и объяснение, почему гарнизон верит в него, несмотря на его молодость и неопытность военном деле.

Я подошел к Фариа-Це, опустился возле нее на колено:

— Как вы помянете тех двоих, погибших?

Она покачала головой:

— Они погребены там, где погибли. Такова судьба воинов, они должны вернуться в землю там, где умерли, или по возможности близко к тому месту. Ведь мы изменяем свой облик и умираем в измененном виде, в нашей культуре нет такого, как у людей, — прощаться с умершим перед тем, как его хоронить. Мы просто уходим, устраиваем пир, обмениваемся рассказами и воспоминаниями, чтобы потом рассказать их родне, как они ушли.

— Памятный пир, это неплохо, — кивнул я. — И люди так же поступают.

— Для нас это особенно важно, — она смотрела на меня черными глазами. — Нам не так легко менять свой облик. Очень утомительно, для тела это сильное напряжение. Надо поесть, чтобы собрать силы, чтобы вернуться в свой облик. Иначе мы такими измененными и останемся.

— Надо же, — я встал, когда мимо нас пошли назад кривоногие урЗрети. Некоторые опустились на передние лапы и шли на четвереньках, но большинство с трудом двигалось на задних. — Не стану тебя задерживать. Рад, что ты на ногах.

— Да и я рада, что на ногах. — Улыбка промелькнула на ее лице. — Разыщи меня попозже: у меня кое-что для тебя есть, реликвия на память о наших приключениях, она тебе может пригодиться. А пока — всего тебе хорошего.

— И тебе.

Я смотрел ей вслед и думал: интересно, о чем же это она говорила. Я обернулся, не успев додумать эту мысль: ко мне подходил лорд Норрингтон.

— Что скажешь, Хокинс, об этой драке в туннеле?

— Для меня это было как драка в могиле. Не скажу, что в восторге.

— Да и я не в восторге, но зато я теперь вполне уверен, что стены выстоят, пока Кайтрин не разрушит их. — Он засмеялся: — Но до того еще пройдет немало времени. Нам еще долго терпеть осаду.

Я кивнул соглашаясь, не зная, как скоро мы оба с ним окажемся неправы.

Позже в тот же день из лагеря противника донеслись громкие крики. Мы с Сит гуляли в дальней части города, и когда послышались эти крики, мы быстро поднялись на стену у главных ворот. Народу было полно, и мы оказались всего в сотне ярдов от зрелища. Оттуда нам хорошо было видно происходившее, и мы быстро поняли причину ликования войска авроланов.

Прибыла Кайтрин.

Шесть великолепных дриербистов тащили ее позолоченную карету, с вилейнами в роли кучеров и лакеев. Похожий на луковицу экипаж имел форму белого дракона, голова и длинная шея которого вздымались над тащившей его грозной командой. Крылья были сложены сзади и образовывали крышу, а хвост парил позади, как противовес голове. Все четыре лапы когтями цеплялись за оси, в боках были прорезаны окошки, но занавески закрывали Кайтрин от любопытных взглядов. Вся чешуя и края экипажа были позолочены, и полуденное солнце сверкало, отражаясь от них, как от легкого морского прибоя.

Над экипажем струилось белое знамя с черным изображением человека в венке из красного, желтого и оранжевого языков огня дракона. Я и раньше видел это знамя на стенах некоторых крепостей и знал, что под ним Кирун совершал набеги на Юг. Он мертв уже несколько веков, но Кайтрин все же пользуется этим знаменем, и я подумал — наверное, ее интересует не столько победа, сколько месть. В таком случае, по-моему, она для нас еще опаснее.

Сит рукой заслонила глаза от солнца:

— Значит, вот она. Стало быть, скоро жди событий.

— Согласен, но, думаю, выстоим. — Я указал на ее свиту: — Смотри, она не взяла с собой войск сопровождения. У нее сил не хватит взять эту крепость.

— Будем надеяться, что ты прав, надеюсь, у Кедина нет причин испытать твою веру в него.

Часть отряда, сопровождавшего Кайтрин, отделилась и выехала вперед, подъехала к пирамидальной горе круглых каменных ядер. Эти камни лежали тут уже давно, но находились слишком далеко от осадных механизмов, установленных солдатами, да и легкие они были для такого использования. Два дриербиста подтащили и поставили возле этих камней длинную, узкую, укутанную брезентом повозку, потом вилейны заорали на бормокинов, те развернули ее и начали выгружать бочки из одного фургона.

Один вилейн снял брезент с повозки с серьезно-торжественным видом, отчего защитники захихикали. И перед нами предстала крепкая платформа, на ней длинная бронзовая труба, задний конец которой был закруглен; судя по внешнему виду, вряд ли она заслуживала такой любовной заботы, какую проявил к ней вилейн. Весь цилиндр был украшен изображением драконьей чешуи, на выходе из трубы сидела большая голова дракона с разинутой пастью. Голову нельзя было назвать красивой или страшной, и никто из нас не представлял себе, что могла бы значить эта конструкция.

— Что же это? — Каварр протолкался между мной и Сит. — Что это она нам привезла?

Я пожал плечами:

— Представления не имею. Может, она хранит в ней фрагмент Короны Дракона?

— А может, это чашка для драконов, — размышляла Сит. — Я ничего подобного до сих пор не видела.

Каварр с напряженным молчанием рассматривал конструкцию.

Группа вилейнов притащила ведра с черным порошком и всыпала этот порошок в пасть дракона. Один вилейн затолкал длинную палку с толстым концом в глотку дракона, утрамбовав там порошок. И наконец четыре бормокина подняли одно каменное ядро и вкатили его в трубу, но я догадался, что они сделали это недостаточно тщательно, потому что два вилейна опять взяли палку и протолкнули ядро поглубже.

Позади них, на холме, открылась дверца в стене экипажа и вышла Кайтрин. Конечно, с расстояния более мили трудно было ее рассмотреть, но сразу видны были золотые волосы, казалось, длиной до середины спины. На ней были сапоги, юбка и блуза, и хоть я знал, что ей за сотню лет, этот возраст не проявлялся ни в ее осанке, ни в походке. Казалось, у нее нет возраста, как у Сит, и меня это немного испугало.

Кайтрин прошла вперед, к металлическому дракону, и вилейн вручил ей факел, уже разожженный от ближайшего костра. Она помахала им взад-вперед, как бы салютуя крепости. Все, кто стоял на стене, и я тоже, помахали ей в ответ. Некоторые из нас еще заорали ругательства, давая знать, что мы понимаем, кто приехал. Солдаты-авроланы тоже начали браниться в ответ, но по приказу вилейнов смолкли.

Кайтрин осторожно прикоснулась к хвосту трубы-дракона факелом, и мир изменился навсегда.

В пасти дракона на моих глазах вспыхнул огонь, и дракон изрыгнул огромное облако серо-белого дыма. Через долю секунды громкий гул резонансом отдался в моей груди. Я почувствовал, как меня ударило сильнее, чем порывом ветра, и все мое тело задрожало. Впечатление было такое, будто меня швырнуло о стену неожиданно и быстро, но вроде бы я с места не сдвинулся.

Потом полетело каменное ядро. Оно попало в стену над воротами, сбив один зубец. Ядро раздробило камень и само разлетелось на тысячи смертельных осколков. Те, кто стоял там, превратились в красный туман. Летели руки и ноги. Разорванные пополам тела, соединенные только внутренностями, сыпались со стен. Под ними, на самой улице, осколки камня протыкали людей насквозь, размалывая кости, разрывая тела. Камни ударялись в стены домов, выбивая кирпичи из каменной кладки, влетали в окна и расщепляли двери.

Желчь клокотала у меня в горле, я протянул к Сит дрожащую руку:

— Что это?

— Понятия не имею.

Каварра прижало к парапету стены, он высунулся из амбразуры, чтобы рассмотреть получше, что происходит, и покачал головой:

— Вот это орудие уничтожит крепость. Провалиться мне на этом месте, если я знаю, каким способом его можно остановить.