Война в России и Сибири

Лодевейк Грондейс – военкор-профессор на русской Гражданской войне

Имя голландца Лодевейка Грондейса (Lodewijk Hermen Grondijs)[2] почти неизвестно не только широкому кругу читателей в России, но и в большинстве своем и профессиональным историкам. По крайней мере упоминания о нем и ссылки на его труды в отечественной историографии единичны, а их общий список не доходит даже до десятка. Между тем фигура Лодевейка Грондейса, не только малоизвестная, но и во многом загадочная, в год столетия начала полномасштабной Гражданской войны в России заслуживает как минимум обстоятельного разговора.

Будущий военный корреспондент, ученый и общественный деятель Лодевейк Грондейс родился 25 сентября 1878 г. в городе Памекасан Голландской Ост-Индии (ныне Индонезия), в семье директора школы Хермена Грондейса и Йоханны Элизабет Ле Брюйн. По материнской линии Лодевейк наполовину был индонезийцем. По словам одного из биографов Грондейса Марка Янсена, индонезийские корни отразились в «его несколько экзотических чертах лица», что стало причиной подростковых комплексов Лодевейка[3].

Большую часть своей юности он провел в Ост-Индии, в 1896 г. окончил гимназию в городе Сурабая. Дальнейшее свое обучение Лодевейк продолжил уже в Голландии, изучая математику и физику в Утрехтском университете (с которым впоследствии была связана его научная работа). В июле 1905 г. он окончил университет, а затем продолжил свое обучение по специальностям физика и математика в Лейденском университете, в Южной Голландии, где на него большое впечатление произвели лекции голландского философа и лингвиста Д. Болланда. В 1907 г. вместе с доктором Б. де Хааном он основал «Журнал философии», в числе редакторов которого оставался до 1932 г. В июле 1908 г. он первый раз женился на Антони Терезе Мари Текле ван Эмбден (в этом браке родился сын). Подобная спокойная академическая молодость едва ли как-то предопределяла его будущее – годы своей жизни успешно шедший к научной карьере Лодевейк Грондейс проведет на фронтах Первой мировой и Гражданской войн, да и впоследствии он еще не раз окажется в центре политических и военных событий.

По окончании учебы в Лейденском университете Грондейс несколько лет работал преподавателем физики в школах в Тилбурге и Дордрехте. В этом качестве он и встретил Первую мировую войну. Нейтралитет Голландии в начавшейся войне не помешал Лодевейку уже в августе 1914 г. отправиться в качестве военного корреспондента газеты Nieuwe Rotterdamsche Courant на фронт в Бельгию, вскоре занятую германскими войсками, а затем во Францию (с которой его жизнь оказалась связанной на многие годы). В своих публикациях он сообщал о зверствах германской армии против гражданского населения в Лёвене (Лувене), а также об осаде Антверпена. За спасение от казни германцами пятидесяти бельгийских священнослужителей он был награжден бельгийским офицерским Орденом Короны. Уже первые недели пребывания Грондейса на линии фронта показали, что наблюдения за боевыми действиями из штабов ему не интересны. В действующей армии он не столько общался с командованием, сколько предпочитал находиться в гуще военных событий. Грондейс писал свои корреспонденции с фронта, в полной мере разделяя с офицерами и солдатами вся тяжести войны на передовой.

Летом 1915 г. Лодевейк Грондейс впервые приехал в Россию в качестве военного корреспондента британской газеты The Daily Telegraph. Одними из главных причин его отъезда стали, по его признанию, то, что он не имел «возможности участвовать в боевых операциях первой линии», и надежда на то, что с на русском фронте ему «повезет больше»[4]. Благодаря разрешению верховного главнокомандующего русской армии великого князя Николая Николаевича (незадолго до его отставки) Грондейс получил возможность находиться в действующей армии. Его статьи о войне на Восточном фронте стали публиковаться также в авторитетном французском еженедельном журнале Illustration[5].

Едва ли в это время он мог предположить, что в итоге проведет в нашей стране около четырех лет своей жизни. Находясь на русском фронте Первой мировой войны, Грондейс, как и на Западном фронте, был вхож и в высшие штабы и постоянно бывал на передовой. Он регулярно бывал в Ставке верховного главнокомандующего, с которой должен был согласовывать свои перемещения, неоднократно подолгу находился в штабах армий Юго-Западного и Румынского фронтов. Общение со многими видными русскими военачальниками позволило ему создать портреты ряда генералов, прежде всего А. А. Брусилова и Л. Г. Корнилова. Несмотря на всю разность этих исторических фигур, Грондейс с большим уважением относился к ним обоим, оставил интересные зарисовки о них и привел по возможности подробно свои записи некоторых встреч с ними.

Находясь в русской действующей армией, он стал очевидцем и участником Брусиловского прорыва в мае – сентябре 1916 г., наиболее известного наступления русских войск, повлиявшего на весь ход Первой мировой войны. В июле 1916 г. он ненадолго вернулся во Францию, но сразу же отправился на фронт.

Вновь Грондейс оказался в России в канун революционных событий, в январе 1917 г. В феврале он стал очевидцем начала Великой российской революции и падения династии Романовых. Впоследствии он нелестно характеризовал слабую власть «адвокатской конторы»[6] (так он нередко называл Временное правительство), которая не смогла противостоять «революционерам» из Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

Ни разу не высказываясь в своих воспоминаниях вполне однозначно, Грондейс, очевидно, все-таки больше симпатизировал императорской России, порядок которой сменился «беспорядком» революции. Будучи к тому времени уже во многом человеком военным, он более всего был удручен начавшейся с приказа № 1 Петроградского Совета «демократизации» армии. Не очень разбираясь в политической обстановке и существовавших в России партиях, он тем не менее в своих воспоминаниях демократизацию ставил в вину не только «социалистам», но и собственно военным (например, верховному главкому русской армии генералу от инфантерии М. В. Алексееву, подписавшему «декрет о солдатских комитетах»[7]).

Пребывание Грондейса в Петрограде было, по всей видимости, сравнительно недолгим. Уже весной он снова оказался в действующей армии, став свидетелем стремительного развала и разложения русской армии. На фронте Грондейсу довелось встретиться с военным и морским министром Временного правительства А. Ф. Керенским, совершавшим поездки в действующую армию накануне предстоящего наступления. Летом он принял участие в Июньском наступлении (наступление Керенского) русской армии на Юго-Западном фронте. 4 июля 1917 г. Грондейс был представлен главкомом армий Юго-Западного фронта генералом-лейтенантом А. Е. Гутором к ордену святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом[8].

В связи с его награждением встает вопрос о его чине к 1917 г. Точных сведений о производстве Грондейса в офицеры нет. Бывший посол Франции в России Морис Палеолог в своем предисловии к книге Грондейса «Война в России и Сибири» пишет о том, что чин капитана французской армии он получил в 1918 г.[9] Однако награждение Лодевейка офицерскими наградами позволяет предположить, что уже к 1917 г. он был произведен в офицеры (вполне возможно, еще во Франции). Сохранившиеся фотографии Грондейса говорят о его награждении рядом русских, французских и других боевых наград – помимо ордена святого Владимира, он был также награжден знаком отличия ордена святого Георгия 4-й степени, орденом святого Станислава 3-й степени и святой Анны 3-й степени. По некоторым данным, Грондейс был представлен к знаку отличия ордена святого Георгия летом 1917 г., после того как в августе погиб в одном из боев командир 3-го батальона 46-го Сибирского стрелкового полка и он взял на себя командование. За успешные действия во главе батальона Лодевейк был представлен к награде (документальное подтверждение этого награждения, как и другими российскими наградами, пока не обнаружено). К 1920 г. он был также награжден офицерским крестом ордена Короны Румынии, японским орденом Восходящего Солнца 5-й степени и французским орденом Почетного легиона.

Подобное поведение на фронте сделало Грондейса своим для русских офицеров, со многими из которых он был дружен и в общество которых он был вхож. Чтобы быть ближе к офицерскому кругу, Лодевейк специально научился фехтовать. Показательно, что в дни Корниловского выступления в августе – сентябре 1917 г. Грондейс сделал все возможное, что облегчить судьбу находившихся под арестом главкома армиями Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта А. И. Деникина и чинов его штаба, поддержавших выступление Л. Г. Корнилова. Действия Грондейса привели к тому, что уже в скором времени в «Киевской мысли» и других газетах появились статьи, требовавшие «от правительства суровых мер против» него[10]. Очевидно, что для иностранного корреспондента события в России стали не только работой, во многих событиях он уже не отделял себя от консервативной части русского общества, которой симпатизировал и чьи взгляды разделял.

Осенью – зимой 1917 г. Грондейс ненадолго оказался на Румынском фронте (куда он был вынужден уехать с Юго-Западного по причине своей «контрреволюционности»), планируя вернуться в декабре во Францию. Приехав в январе 1918 г. в Киев и встретившись там со знакомыми русскими офицерами, Грондейс решил отправиться на Дон, где в это время шло формирование Добровольческой армии. «Все лучшие люди России – генералы, офицеры, дворяне, патриоты всех сословий, бросив разложившуюся армию, горящие деревни, охваченные анархией города, двинулись окольными тропами на Дон», – писал он[11]. По дороге на Дон в середине января 1918 г. он был арестован в Александровске одним из красных отрядов.

Только в конце января 1918 г. Лодевейк присоединился на Дону к офицерам и добровольцам, выступившим против советской власти. С основателями «Армии патриотов» (так он называл Добровольческую армию) – генералами М. В. Алексеевым, Л. Г. Корниловым, А. И. Деникиным – к тому времени он успел не только хорошо познакомиться за годы своего пребывания на фронте но, например, его беседа в феврале 1918 г. с Корниловым показывает, что Грондейс пользовался в среде высшего офицерства Добрармии определенным доверием.

Оказавшись на Дону, Грондейс поступил добровольцем в офицерскую роту Корниловского ударного полка, которому он симпатизировал еще с начала его формирования при 8-й армии Корнилова весной – летом 1917 г. В составе полка Грондейс начал знаменитый Первый Кубанский «Ледяной» поход Добровольческой армии. Не веря в успех похода, уже в его начале (в конце февраля), Лодевейк принял решение оставить Добровольческую армию. «Я верил в немыслимый героизм его соратников, но не верил в поддержку хаотичной массы русского народа, лишенного идей, но увлеченного анархией, которую пока еще считал для себя выгодной», – писал он позднее[12]. Он рассчитывал отправиться в Киев, где находился глава корпуса иностранных атташе полковник Ж. Табуи и где проживали в то время многие русские офицеры, к которым он имел поручение от Корнилова. Несмотря на такое раннее оставление Добровольческой армии, Грондейс был обладателем знака отличия Первого Кубанского похода[13].

Получив составленную штабом Добровольческой армии фальшивую справку о том, что он является «иностранным корреспондентом», взятым в плен и отпущеннным на свободу «с приказом покинуть местность, контролируемую Добровольческой армией», Грондейс попытался выехать с Дона, но сразу попал в плен. Будучи спасен ко миссаром одного из отрядов Красной армии, Грондейс несколько месяцев пробыл на Юге России, наблюдая за тем, как Добрармия ведет свой Первый Кубанский поход, организацию первых частей РККА, и знакомясь с типами красных командиров и комиссаров, о чем подробно впоследствии рассказал в своих мемуарах.

В начале апреле 1918 г. он оказался в Москве, где в ожидании отъезда домой встретился с лечившимся от ранения А. А. Брусиловым (запись беседы с ним Грондейс включил в воспоминания), а также с военными специалистами Красной армии – бывшими генерал-майорами М. Д. Бонч-Бруевичем и Н. А. Сулейманом. В мае, оказавшись в Петрограде, он безуспешно попытался вернуться во Францию через Швецию. В итоге ему пришлось уехать из России через Мурманск. В начале июля 1918 г. через Берген и Ньюкасл Грондейс приехал в Париж.

Но уже в скором времени он отправился в свою третью поездку в Россию. В сентябре 1918 г., спустя всего два месяца после возвращения, он был прикомандирован министерствами иностранных и военных дел в качестве официального военного корреспондента к военной миссии генерала М. Жанена и верховного комиссара графа Д. де Мартеля. Путь на российский Дальний Восток для Грондейса лежал через Атлантический океан. Осенью 1918 г. он прибыл в Вашингтон, где встречался не только с французскими и американскими дипломатами и военными деятелями, но и с бывшим президентом США Т. Рузвельтом, который высказывался за поддержку белых в начавшейся в России гражданской войне. Из Америки Грондейс отправился в Японию, где в Токио был принят военным министром генералом Г. Танакой и другими японскими военными. Очевидно, что эти встречи и разговоры с высокопоставленными американскими и японскими политическими и военными деятелями в большой степени предопределили оценку Грондейсом усилий союзников в ходе интервенции стран Антанты в России.

Прибыв в начале января 1918 г. через Владивосток в китайский Харбин, Грондейс познакомился с главными действующими лицами русской контрреволюции на Дальнем Востоке. Он в целом высоко оценил уполномоченного Российского правительства на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Д. Л. Хорвата. Еще большее впечатление на него произвел атаман Г. М. Семенов и его Особый Маньчжурский отряд, и Грондейс посвятил впоследствии этой неоднозначной в его понимании личности отдельную главу своих воспоминаний.

Дальнейшие действия Грондейса в качестве военного корреспондента вполне укладываются в ставшее для него уже привычным стремление оказаться на фронте. «Я не задерживался в штабах, зачастую плохо информированных, не ведающих о боеспособности собственных подразделений, плавающих в мистическом тумане. Оценить обстановку я мог только среди солдат», – писал он[14]. Пробыв недолгое время сначала в Чите, затем в Иркутске и, наконец, в столице белой Сибири Омске, он отправился на фронт, прибыл в штаб Западной армии генерал-лейтенанта М. В. Ханжина в середине марта 1919 г.

Пользуясь своим положением военного корреспондента, Грондейс беспрепятственно совершал поездки на фронт, был лично знаком с верховным правителем России адмиралом А. В. Колчаком (дважды встречался с ним) и другими белыми военачальниками. Оказавшись в Российской армии адмирала А. В. Колчака на пике ее успехов в ходе весеннего наступления 1919 г., Грондейс стал очевидцем как успехов белых войск, так и последовавшего отступления всего белого фронта. Побывав и на передовой, и в тылу, он запечатлел оставление Уфы и Екатеринбурга, подробно рассказал о повстанческом движении в Сибири и на Дальнем Востоке, отдельно коснулся разоблачения большевистского подполья в Новониколаевске.

В конце сентября 1919 г. Грондейс уехал с фронта и оказался в Забайкалье при войсках японского экспедиционного корпуса, которые вели войну против красных партизан. Симпатизируя японцам, он исключительно положительно описывал их действия в Забайкалье и Приморье, считая безусловной ошибкой верховного правителя России Колчака отказ от их более широкой помощи. Контрастом с действиями интервентов-японцев выглядят в описании Грондейса бесчинства белых атаманов. Не случайно он отдельно подробно рассказал о действия атамана Б. В. Анненкова и целую главу воспоминаний посвятил атаману Г. М. Семенову. С последним Грондейс был знаком лично и, безусловно, ему симпатизировал. В то же время, несмотря на симпатию, он довольно скромно оценивал качества атамана как личности. «Удаль, которая приковывала к нему все взгляды, возможно, была его единственным достоинством, – писал Грондейс. – Бесстрашного командира эскадрона, ставшего походным атаманом казаков Забайкальского, Амурского и Уссурийского краев, я бы сравнил с пешкой, которую интеллектуальными усилиями провели по всему шахматному полю и наделили непростым достоинством королевы»[15]. Голландец считал действия Семенова недопустимыми, а самого Семенова характеризовал как «патриота, храброго, но ограниченного офицера». «…Семенов не был государственным мужем, – писал Грондейс. – Он не стремился успокоить население, не стремился к миру. Вокруг Семенова собрались русские офицеры, родившиеся в тысячах верстах от Забайкалья, чужие этим краям, их населению, готовые, если дело обернется плохо, отправиться заграницу и проживать там капиталы, скопленные в китайских банках»[16].

О своем участии в событиях Сибирского «Ледяного» похода Лодевейк Грондейс не оставил в воспоминаниях никакого подробного рассказа, сосредоточившись на выяснении роли и степени вины чинов Чехословацкого корпуса за постигшую отступавшую Российскую армию и адмирала Колчака трагедию[17]. Исходя из подробностей повествования, можно сделать предположение, что после Приморья Грондейс, пробыв некоторое время на Востоке, эвакуировался из Восточной Сибири вместе с частями чехословаков.

В декабре 1919 г. Грондейс добрался до Владивостока и вскоре после наступления 1920 г. покинул Сибирь, увезя с собой во Францию собранные за время пребывания в Сибири документы и материалы. Из России Грондейс вернулся в Европу не один. С 1918 по начало 1920 г. в поездках по фронтам Гражданской войны в России его сопровождала Валентина Гончаренко-Петренко. В декабре 1920 г. уже в Европе он второй раз женился. Его русская жена, пианистка по образованию, была почти на 20 лет моложе него (в браке у них родилась дочь).

По возвращении из России Лодевейк Грондейс осел во Франции. Поселившись в Париже, он занялся изучением византийского искусства в Сорбонне. Вернувшись в Европу, он открыто говорил о своих антибольшевистских взглядах в публичных лекциях и периодике. За свою поддержку адмирала А. В. Колчака, генералов Л. Г. Корнилова и А. И. Деникина Грондейс неоднократно подвергался нападкам в прессе. В 1922 г. он издал на французском языке свои воспоминания – книгу, где подводились итоги его пребывания в нашей стране, «Война в России и Сибири»[18]. Выход книги, безусловно, был заметным событием. Предисловие к ней написали посол Франции в России в 1914–1917 гг. Морис Палеолог и профессор русского языка и литературы в Сорбонне Эмиль Оман, а на авантитуле книги был помещен карандашный портрет Лодевейка Грондейса, выполненный И. Е. Репиным.

После нескольких лет жизни во Франции в конце 1928 г. вместе со своей русской супругой Валентиной Грондейс возвратился в Голландию. В 1931 г. он был назначен преподавателем истории византийско-русской культуры, в 1935 – экстраординарным профессором истории византийского искусства, в 1939 стал экстраординарным профессором иконографии и религиозного искусства Утрехтского университета. Одновременно с научной работой в университете в 1930-е гг. Грондейс предпринял ряд учебных поездок по странам Восточной и Юго-Восточной Европы.

Но жизнь Грондейса не ограничивалась одной лишь научной работой. Его очевидная склонность к приключениям вылилась в ряд командировок в колонии и зоны военных конфликтов. В 1929-1936 гг. Лодевейк был постоянным сотрудником еженедельника «Национальное единство», ставившего своей задачей укрепление связей между Голландией и ее колониями. В 1932–1933 гг. Грондейс, находясь в поездке на Дальний Восток, был свидетелем японской экспансии в Маньчжурии. В 1936–1937 гг. Лодевейк неоднократно бывал в Испании, в которой в эти годы шла гражданская война. Грондейс, будучи очевидцем и участником Гражданской войны в России, был убежден в том, что испанская революция – прямое продолжение революции российской. В ходе войны в Испании он принял сторону генерала Ф. Франко.

В начале 1940-х гг. Грондейс на непродолжительное время поселился в Париже, где в 1941 г. защитил докторскую диссертацию «Византийская иконография распятия Христа». К началу Второй мировой войны он возвратился в Голландию, где продолжил преподавательскую деятельность в оккупированной Германией Голландии. После нападения в июне 1941 г. нацистской Германии на Советский Союз немцы, учитывая его знание России, оказывали давление на Грондейса, с тем чтобы он выступил с публичными лекциями и в прессе против СССР. Но в опубликованной в июле 1941 г. в амстердамской газете De Telegraaf статье «Русский солдат»[19] он, напротив, высоко оценил как качества русских солдат, так и усилия России в годы Первой мировой войны для достижения победы над Германией. Распространение статьи было запрещено, хотя автора и не арестовали.

После освобождения Голландии Грондейс попал под подозрение в сотрудничестве с нацистами. В 1944 г., еще во время оккупации, он получил должность полного профессора иконографии и религиозного искусства университета в Утрехте – в то время, когда учебная жизнь в университете почти остановилась. Кроме того, он не избегал контактов с членами голландского Национал-социалистического движения и с оккупационными властями. Предъявленные ему обвинения в итоге были с него сняты, и он продолжил работу в университете в должности профессора. После смерти своей второй жены Лодевейк Грондейс в июле 1948 г. женился на Эллен Гудрун Брукс. В 1949 г., в возрасте 70 лет, он ушел из Утрехтского университета, но продолжил активную публикаторскую деятельность.

Лодевейк Грондейс прожил долгую и богатую событиями жизнь, значимая часть которой была связана с Россией. Он скончался 17 марта 1961 г. в Гааге от сердечного приступа в возрасте 82 лет в комнате для фехтования, занимаясь своим любимым видом спорта. Его документальное наследие, большая часть которого связана с русской историей и славянской культурой, до сих пор практически не известно в России.

По словам одного из биографов М. Янсена, Грондейс в своих взглядах придерживался крайне правых воззрений, но при этом «был слишком элитарен для массовых движений, таких как национал-социализм и нацизм». Предложение, сделанное ему главой голландских нацистов A. A. Мюссертом, вступить в Национал-социалистическое движение осталось без ответа. По замечанию Янсена, Грондейс был приверженцем традиций и власти, порядка и дисциплины. На протяжении своей жизни он выступал против революции и социализма не только как журналист и писатель, но и принимал непосредственное участие в военных столкновениях. При этом он «имел мало общего с парламентской демократией» и не любил мелкую и крупную буржуазию[20]. В ряде своих публикаций Грондейс допускал негативные высказывания о революционерах-евреях или же евреях-коммерсантах, но при этом ему был чужд антисемитизм. Наиболее комфортно он чувствовал себя среди военных – как солдат, так и офицеров, что отчетливо прослеживается в его воспоминаниях.

Лодевейк Грондейс автор большого числа публикаций, начиная с газетных и журнальных статей периода Первой мировой войны (1914–1918)[21], продолжая историческими публикациями о Гражданской вой не в России и статьями на военно-политические темы (1920–1940)[22] и заканчивая многочисленными работами о восточно-европейском искусстве и философии, последние из которых увидели свет уже в начале 1960-х гг.[23] Среди работ, посвященных истории Гражданской войны в России, помимо книги «Война в России и в Сибири», необходимо также выделить работу «Случай Колчака: вклад в историю русской революции»[24], в которой спустя годы Грондейс предпринял попытку осмысления событий на Восточном фронте Гражданской войны в России.

Предлагаемая вниманию читателей книга Лодевейка Грондейса «Война в России и Сибири» – впервые полностью публикуется на русском языке. Как исторический источник эти воспоминания крайне неровны по своему повествованию и по достоверности описываемых событий. Очевидно, что работая над изданием, автор в значительной степени использовал свои дневниковые записи. Структура книги позволяет достаточно четко выделить в ней главы, которые построены на дневниковых записях (как правило, они снабжены подзаголовками с датами и местами событий, и сам характер текста свидетельствует о его «дневниковой» основе). Эта часть книги, составляющая ее значительный объем, наиболее интересна и ценна, так как содержит впечатления самого автора от происходящих событий, а местами почти стенографические записи бесед с разными людьми.

Так, Грондейс приводит запись своей беседы с Л. Г. Корниловым в конце февраля 1918 г. – одно из немногих документальных свидетельств настроений командующего Добрармии в начале Первого Кубанского похода. «Наша тактика состоит не в том, чтобы сражаться любой ценой, а в том, чтобы сохранить как можно больше наших, внушая страх противнику, отвоевать Кубань, укрепиться там, а потом, если обстоятельства будут благоприятными, сделать новый рывок», – записал Грондейс[25]. Не менее ценна запись беседы с А. А. Брусиловым весной 1918 г. в Москве, из которой можно узнать, что генерал не исключал для себя в 1918 г. присоединение к Добровольческой армии: «Моя нога помешала мне присоединиться к моему бывшему начальнику Алексееву на Дону. Но после того как провалилась попытка организовать донских казаков, я бы не стал бесполезно жертвовать молодыми жизнями, я бы распустил армию добровольцев, когда это было еще можно»[26].

Главы, написанные Грондейсом полностью во Франции, рассказывают о событиях, свидетелем которых сам автор не был и, помимо его собственных выводов, очевидно, содержат записи событий с чужих слов, как правило, их непосредственных участников (это, в частности, касается всех вводных разделов и «эпилогов» к главам, выделенным в тексте меньшим кеглем). Так, весь 1918 г. в Сибири описывается Грондейсом со слов людей, с которыми он общался после своего прибытия в 1919 г., когда многие события уже трактовались с учетом позднее произошедших событий. Это прежде всего касается обстоятельств прихода к власти адмирала Колчака в ноябре 1918 г. и оценок его внутренней и внешней политики, взаимоотношений с атаманом Семеновым и союзниками и др. Говоря о Колчаке, Грондейс не может избавиться от двойственности в оценки его деятельности (как и атамана Семенова). В «…адмирале чувствовалась печаль человека, чьи усилия не приносят результата», – оценивал он Колчака. Грондейс полагал, что «у адмирала не было прочно установившегося авторитета», а сам он в 1918 г., «незнакомый с механизмом армии и не имевший политических убеждений, неизбежно попадал в руки серых кардиналов, и вся его политика носила характер скачков». Но говоря о слабостях его политики и ошибках, Грондейс, встречавшийся с ним лично, неизменно подчеркивал свою личную к нему симпатию. Говоря о событиях Сибирского «Ледяного» похода, он писал, что «поведение Колчака в эти трагические дни было столь же достойным, как вся его жизнь»[27].

Оценивая действия союзнической интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке, Грондейс, который много времени провел с японцами и чехословаками, полагал, что одной из главных ошибок Колчака были неправильно выстроенные взаимоотношения с ними. В случае с японцами автор считал ошибкой отказ Колчака от более широкого сотрудничества с ними, в случае чехословаков – недооценку Чехословацкого корпуса Колчаком и ошибочно выстроенную с ними политику. Идеализируя и преувеличивая значение чехословаков на Восточном фронте в 1919 г., Грондейс полагал, что постигшая Российскую армию и Колчака трагедия была следствием ошибок верховного правителя и необходимости защиты чинами Чехословацкого корпуса своих жизней. Вследствие этого в 1919 – начале 1920 г. «чехи перестали быть союзниками в борьбе против советов и эсеров и даже почти что перестали быть дружественной армией. Тысячи конфликтов и взаимных недопониманий возникали как среди начальников, так и между простыми солдатами»[28]. По его мнению, «через головы русских и чехов, которые вполне могли между собой сотрудничать, адмирал со своей стороны, политики со своей подлили масла в существующий конфликт и сделали все, чтобы сотрудничество стало невозможным»[29].

Отдельного внимания заслуживают фотографии, опубликованные в книге. Будучи военным корреспондентом и располагая фотоаппаратом, Грондейс сумел запечатлеть на пленку многие события Первой мировой и Гражданской войн, большая часть из его фотографий знакома только специалистам. На многих из них запечатлен и сам автор.

В отечественной историографии публикации Грондейса о Гражданской войне использовались рядом историков, цитировавшими его работы и публиковавшими отрывки из них в периодике. Впервые документы Грондейса опубликовал в 1997 г. в сборнике документов новосибирский историк В. И. Шишкин. Говоря о документальных и исследовательских публикациях 1930-х гг., в которых освещается арест верховного правителя А. В. Колчака, он справедливо обратил внимание на остававшиеся вне поля зрения исследователей документы, опубликованные в сборнике «Случай Колчака: вклад в историю русской революции»[30], подготовленным «Л. Гронди» в 1939 г.[31] В 2001 г. С. В. Волков поместил краткие биографические сведения о «Людвиге Германовиче Грондиссе» в справочник об участниках Первого Кубанского похода[32]. В 2013 г. О. С. Данилова при обзоре работ франкоязычной литературы о военной интервенции в Сибири несколько строк посвятила и работам, написанным «Людовиком Грондижем», подчеркнув, что они «являются ценным историческим источником»[33].

Одними из первых опубликовали переводы отрывков из его работы «Война в России и Сибири» историки О. А. Жанситов и К. А. Мальбахов. В 2014 г. в сборнике «Несломанная подкова Российской императорской армии» были напечатаны выдержки из его воспоминаний, посвященные Кавказской туземной конной дивизии[34]. Впоследствии на их основе была сделана публикация в сборнике «Россия в годы Первой мировой войны», изданном Институтом российской истории в 2014 г.[35] Наряду с введением в оборот нового для отечественной историографии источника следует отметить некоторые досадные неточности в публикации. Так, публикаторы ошибочно считают, что «Людовик Грондиж» проживал на территории Бельгии, а его отъезд из Советской России в 1918 г. называется ими «побегом».

В 2016 г. в периодических изданиях появились сразу две публикации отрывков из воспоминаний Лодевейка Грондейса, осуществленные Р. Г. Гагкуевым и С. Г. Шиловой в процессе подготовки к печати настоящего издания[36]. В первой из них увидела свет глава воспоминаний Грондейса о генерале от кавалерии А. А. Брусилове – его исторический портрет и рассказ о его деятельности на посту главкома русской армии в 1917 г. Во второй публикации рассказывается о Кавказской туземной дикой дивизии в 1917 г., к чинам которой Грондейс испытывал большую симпатию. Ссылки на архивные документы, содержащие свидетельства о пребывании Лодевейка Грондейса в Советской России в 1918 г. и его влиянии на начальника разведывательного отдела штаба красного Южного фронта З. Б. Шостака, привел в одной из своих публикаций д-р ист. наук А. В. Ганин[37].

Зарубежная библиография работ о Лодевейке Грондейсе достаточно обширна. Еще при его жизни вышел ряд статей в голландской научной периодике к его 65- и 70-летию[38]. Уже после смерти бывшего профессора Утрехтского университета, помимо некрологов, публиковались и статьи его памяти[39]. Наибольшее количество статей о Грондейсе принадлежит голландскому историку Марку Янсену, опубликовавшему их еще в 1980-е гг.[40] Наконец, наиболее подробные и основательные биографии Лодевейка Грондейса опубликовали в 2005 и 2016 г. голландские исследователи Ханс Олинк[41] – «Войны индонезийского бога войны. Удивительная жизнь Луи Грондейса» (Olink, 2005) и Аренд Хендрик Хуссен[42] – «Лодейвик Хермен Грондейс: физик, военный корреспондент и византолог».

В ходе подготовки русского перевода книги «Война в России и Сибири» имена и фамилии большинства упоминаемых в тексте персоналий уточнены и приведены в именном указателе; отдельные фамилии (как правило, иностранцев) уточнить не удалось, они приведены в переводе на русский язык. Воинские звания чинов русской армии в большинстве случаев переведены с французского языка на русский и уточнены по справочной литературе; воинские звания чинов иностранных армий оставлены без изменений, в редакции автора. Большая часть географических названий проверена и уточнена; названия отдельных населенных пунктов, уточнить которые не удалось, даны в переводе на русский язык. Датировка событий в издании дается в авторской редакции: при описании событий в Европе и Сибири – по григорианскому календарю (новый стиль) (1914, осень 1916, 1919–1920 гг.)[43]; при рассказе о событиях Первой мировой (1915–1917) и Гражданской войн в 1918 г. – по юлианскому (старый стиль) и в большинстве случаев через косую черту также по григорианскому календарю. В комментариях к тексту воспоминаний в ряде случаев события 1914–1918 гг. приведены в старом и новом (в скобках) стилях.

Автор особо благодарит за помощь в подготовке русского перевода книги голландского исследователя Ханса Олинка (Hans Olink), любезно согласившегося написать предисловие к этой книге, а также наследника Лодевейка Грондейса Нико Шутмейкера (Nico Schuitemaker), без понимания и поддержки которых это издание никогда бы не увидело свет. Отдельной благодарности заслуживает работа переводчиков – М. Ю. Кожевниковой, переведшей на русский язык весь текст «Войны и революции в России», и В. И. Габышева – переводчика предисловия Ханса Олинка. Автор выражает признательность за участие в подготовке книги своим коллегам и друзьям – В. В. Журавлеву, К. Б. Календаревой, М. И. Куликовой, М. С. Ледневой, А. С. Пученкову, А. В. Репникову, С. В. Решетникову, Ю. В. Христичу и О. В. Чикановой, чья бескорыстная помощь позволила подготовить книгу к печати.