Войны древесных котов

— Доктор Клеонора Радзински, — пробормотала Кристина, не глядя в свой унилинк. — Специалист по негуманоидному разуму, но явно гуманоцентричная в своих аналитических критериях.

Следующим шел очень высокий и очень худой мужчина. Его светло-седые волосы были подстрижены ёжиком, что, по мнению Андерса, было неудачным выбором, учитывая то, как они подчеркивали, насколько сильно выделялись его уши. Он нес сумку в длинных костлявых руках. Что-то в его манере предостерегало любого от прикосновения к ней без его прямого разрешения.

— Это, должно быть, доктор Идальго, — сказал Чет. — Держу пари, у него с твоим отцом будут горячие споры, Андерс.

Андерс кивнул, но его взгляд был прикован к человеку, который последовал из шаттла за доктором Идальго. Доктор Рассел Дарролин был невысоким и округлым, прямо контрастируя с человеком перед ним. Его волосы были вызывающе однотонно-каштановыми, как при плохой окраске, а язык тела был живым и одушевлённым. Единственный среди трёх старших членов группы, он широко улыбался, выходя из шаттла.

Старшие участники вышли из шаттла один за другим, с такими точными интервалами, как если бы они были актёрами, занимающими свои места на сцене. Как только вышел доктор Дарролин, оставшиеся пассажиры вышли более обычным беспорядочным образом. Время от времени то один, то другой присоединялся к группе, сосредоточенной вокруг доктора Хоббард и доктора Уиттакера, но шаттл имел и обычную норму деловых путешественников, семейных визитов и так далее.

"Однажды я буду ждать, когда выйдет Стефани", подумал Андерс. "Но не в ближайшие два месяца...".

Наконец молодых людей пригласили присоединиться к группе. Излишне говорить, что Джессика и Храбрец сразу привлекли к себе внимание.

Джессика благожелательно ответила на множество вопросов, став немного едкой только тогда, когда одна из помощниц воскликнула: — О! Он выглядит таким мягким! Могу я погладить его?

— Только если он может погладить вас, — огрызнулась Джессика. — Серьёзно. Вы бы погладили чау-волка, впервые встретив его?

Жующие волки жили на Требуше, где, как знал Андерс, Джессика провела несколько лет. Они были примерно такого же размера, как древесные коты, и такие же пушистые.

Помощница моргнула. — Нет! Они известны своей злобой.

— Ну, — сказала Джессика, — древесные коты не злые. Тем не менее, всегда полезно позволить любому животному — даже если оно травоядное — познакомиться с вами прежде, чем вы решите, что его можно погладить. Здесь, на Сфинксе, довольно много животных, которые с радостью откусили бы вам руку, если бы у них была такая возможность.

Помощница — некая Грета Грендельсон — нахмурилась. — Я же спросила.

Храбрец мягко похлопал Джессику по щеке, а затем вытянулся со своего места на её плече, чтобы понюхать пальцы миз Грендельсон. Он мяукнул и тронул волосы женщины.

Миз Грендельсон взвизгнула, но не казалась очень испуганной: на самом деле, она казалось довольной.

Доктор Радзински усмехнулась. — Ну, Грета, тебя погладил древесный кот. Это надо записать.

Она обратилась к женщине из турагентства. — Очень любезно с вашей стороны прийти приветствовать нас, но я думаю, мы хотели бы пойти в отель. Первые несколько дней мы остановимся в Явата Кроссинг, но, думаю, потом переедем в Твин Форкс, чтобы быть ближе к группе доктора Уиттакера.

— Мне это кажется вполне разумным, доктор Радзински. Пожалуйста, пройдите сюда. — Турагент кивнула Чету и Кристине. — Идёмте с нами, если хотите.

Группы начали распадаться. Андерс посмотрел на Джессику, затем качнул головой в сторону новоприбывших.

— Идёшь с ними?

Джессика нахмурилась. — Нет. Не думаю... Я могла бы, но на этом этапе я не нужна. Позже, когда они пойдут в длительный поход, я могу пойти с ними. Во всяком случае, это то, что я планировала. Но теперь я не уверена, что это такая хорошая идея.

Они повернулись и пошли к парковке аэрокаров.

— Почему нет? — спросил Андерс, и Джессика моргнула, как будто она только сейчас увидела его.

— Извини, Андерс. Тебя подвезти?

Андерс пожал плечами. — Я могу поехать с отцом и доктором Нэцем, но они, вероятно, захотят поговорить о новоприбывших. Я бы пропустил это.

— Я могу подбросить тебя в Твин Форкс.

— Если тебе по пути...

Джессика покачала головой. — Нет. Но я буду рада помочь тебе.

Андерс сообщил отцу, затем они отправились к верной развалюхе Джессики. Когда они поднялись в воздух, Андерс заметил, что хмурое выражение не исчезло с её лица.

— Что не так, Джесс? Я думал, тебе хотелось быть частью этого. — "И", добавил он молча, "ты можешь получить немного денег".

— Да, - призналась Джессика. — Но Храбрец... Я не так хорошо, как Стефани, понимаю мою реакцию на его реакцию... или на что он реагирует, особенно в такой толпе.

Андерс пожал плечами. — У тебя не было много шансов попрактиковаться. Так что с Храбрецом?

— Ему там кто-то не понравился — может, несколько человек. Мне кажется, что он предпочел бы избежать хотя бы некоторых из них.

— Что ему не нравится? Что его гладят?

— Нет. Несмотря на мое недовольство, я думаю, ему понравилась эта идиотка Грета. Ему нравится, когда его гладят. Он даже позволяет моим младшим сестрам расчёсывать его почти каждую ночь. Вчера Тиддлз даже надела ему бант на шею, и он благородно терпел, хотя и снял его, как только она заснула. Нет, это было нечто большее.

Некоторое время она пилотировала молча, затем вздохнула. — Я полагаю, что мне следует проводить с ними больше времени, чтобы Храбрец мог выделить того, кто ему не нравится, но коты не такие, как мы. Мне кажется, что из-за телеэмпатии им неудобно — почти больно — находиться рядом с тем, кто им не нравится.

— Я помню, как Стеф сказала мне, что Львиное Сердце рычал и шипел, когда чувствовал Больгео.

— Правильно. Не то чтобы есть основания думать, что у нас здесь еще один Больгео. Я подозреваю, что есть много типов людей, которые не понравятся Храбрецу — суперамбициозные или манипуляторы, понимаешь?

— Я думаю, да. Ты понимаешь, что в этой группе будет много таких личностей? Ты знакома с моим отцом, так что знаешь этот тип. Учёные, работающие на передовой в любой области, как правило, действительно амбициозны. Почему бы не брать его с собой иногда?

Джессика кивнула. — Так я и сделаю. Эй, спасибо, что слушаешь.

— Всегда пожалуйста, — усмехнулся Андерс. — В любое время.

* * *

— Поэтому всегда помните, что самое важное, когда вы впервые приближаетесь к месту потенциального преступления, — сказал доктор Флуре, стоя посреди голографической проекции, — это ничего не нарушать. Как только вы начинаете взаимодействовать с уликами, вы начинаете их изменять.

Широкоплечий светловолосый профессор строго смотрел на своих учеников. Он напомнил Стефани персонажа, которого она видела в старом видео, действие которого происходило на Старой Земле до Расселения — как её с любовью представляли себе продюсеры. Этот персонаж тоже был профессором и носил нечто, называемое "очками", чтобы исправить какую-то проблему со зрением. Он носил их низко на носу, чтобы смотреть поверх них на своих учеников, и она была почти уверена, что доктор Флуре поступил бы точно так же. Но даже если он был немного суетлив, он был одним из самых умных людей, которых она когда-либо встречала.

Кроме того, он был старым другом доктора Хоббард, хотя Стефани и Карл очень осторожно избегали даже косвенно использовать эту дружбу. Доктор Хоббард сказала им, что они могут обратиться к доктору Флуре, если у них возникнут какие-либо серьёзные проблемы, но ни один из них не собирался использовать то, что Карл назвал их "ключом от аварийного люка", если они не нуждались в нем. Особенно когда это могло иметь последствия для доктора Хоббард. Или для доктора Флуре, если на то пошло.

Они потратили последние пару недель на изучение теории криминалистической экспертизы и инструментов — от анализаторов ДНК до старомодных линеек — доступных следователю. Их было больше, чем Стефани когда-либо предполагала, но доктор Флуре снова и снова подчёркивал, что наиболее важными инструментами из всех являются человеческие глаза и человеческий мозг позади них. Все устройства обнаружения и измерения во Вселенной бесполезны, указывал он, если кто-то не сможет объединить их результаты в точную реконструкцию того, что произошло. Однако это был первый раз, когда они исследовали реальное "место преступления" (или, по крайней мере, его голографическую репродукцию), и Стефани строго предостерегла себя от своей обычной склонности торопиться и брать на себя ответственность. Она работала над развитием того, что её мать называла "более зрелыми навыками общения", и обнаружила, что некоторые из более старших учеников возмущались тем, как она старалась идти вперёд, когда что-то привлекало её внимание.

— Мяу! — сказал кто-то ей на ухо, и усы пощекотали её щеку. Одной из вещей, которые Стефани очень любила в докторе Флуре, было то, что в отличие от других профессоров в университете он активно поощрял ее приводить Львиное Сердце в класс. Она не знала, было ли это одолжением его другу доктору Хоббард или из-за его собственного увлечения древесными котами, но она глубоко ценила его отношение. И это была ещё одна причина, по которой она не собиралась дерзко бросаться вперед и наступать другим людям на ноги — раз она уже получала "особые привилегии", когда ей разрешалось брать "питомца" с собой на занятия!

— Улики должны быть собраны, чтобы их можно было должным образом оценить и проанализировать, — продолжил профессор. — И они должны быть собраны и записаны таким образом, чтобы можно было надёжно воспроизвести их не только в лаборатории, но и тогда, когда выводы следователя будут представлены в доказательной форме в суде. Если следователь должен представить доказательства убедительно, он должен не только быть уверен в своих собственных выводах, но и быть в состоянии воспроизвести эти доказательства, чтобы продемонстрировать основу для своих выводов надёжно, точно и таким образом, чтобы убедить неспециалиста. Всё это является важной частью того, чем является и чем занимается судебный криминолог, но вы обязаны быть как можно более уверенными в том, что собранные вами доказательства точны, честны и неизменны. Ваша работа — делать выводы, а не выносить суждения, и вы несёте моральную ответственность, а также юридическое обязательство делать это настолько беспристрастно, насколько это возможно. Поэтому прежде чем вы проведёте анализатор над первой уликой, прежде чем вы сделаете первый шаг на место преступления, запишите каждый его аспект с максимально возможного количества точек зрения и как можно более подробно. Знайте, откуда берутся все улики. Умейте поместить их в детальную компьютерную модель места происшествия и быть уверенным, прежде чем тревожить что-либо из этого, что позже вы сможете узнать и продемонстрировать его физическое родство и близость ко всем остальным уликам, которые вы может изучить.

Выражение его лица и тон были очень серьёзными, и студенты, сидевшие в лекционном зале вокруг голографической сцены, кивали головами. Он смотрел на них несколько секунд, глядя поверх "очков", которых на нем не было, затем кивнул.

— Очень хорошо, — сказал он и взглянул на "труп" у своих ног. — Это воссоздание реального места преступления. По понятным причинам я не собираюсь рассказывать вам, что на самом деле здесь произошло, или когда, и даже где. В конце концов… — он поднял глаза, ещё раз бросив взгляд на класс, и у Стефани возникло странное ощущение, что он смотрит прямо на неё, — мы бы не хотели, чтобы кто-либо из вас просматривал дело, чтобы узнать что, по решению суда, здесь произошло.

Хор студентов усмехнулся в ответ, и он улыбнулся.

— А теперь, миз Харрингтон, — пригласил он, — предлагаю вам подойти ко мне сюда и дать нам все преимущества ваших проницательных наблюдений.

* * *

— Я чувствую себя идиоткой, — проворчала Стефани Карлу, когда они шли к своим комнатам. — Я должна была понять, что это не кровь!

— Ну, я не знаю, — рассудительно сказал Карл с чем-то, подозрительно похожим на ухмылку. — Мне это казалось кровью.

— А это было не так, — испепеляющим тоном ответила Стефани. Ей очень, очень не нравилось делать ошибки на публике.

— Серьёзно, Стеф, — сказал Карл, и его ухмылка исчезла, — он сделал это всё нарочно. Все мы склонны делать поспешные выводы, особенно когда доказательства кажутся такими очевидными. Я не думаю, что кто-то ещё в классе сомневался, была ли это кровь. В этом весь смысл.

— Ну, я хотела бы, чтобы он выбрал для этого кого-нибудь другого, — с чувством сказала она.

— Я могу понять это. Но я думаю, он убил одним выстрелом двух зайцев, Стеф.

— О, да? — Она знала, что звучит кисло.

— Да. Я знаю, что ты задерживаешься в классе, чтобы не сталкиваться с частью других учеников, но вы со Львиным Сердцем не можете скрыть это, что бы вы ни делали. Я думаю, что это был его способ показать, что любой может ошибиться… и позволить тебе сделать это на этот раз. Некоторые из них воспримут это как доказательство того, что ты не такая уж крутая, как они думают, но большинство будет тебе сочувствовать. Знаешь, это может помочь в долгосрочной перспективе.

Стефани отнеслась к нему скептически, но как только она задумалась над этим на несколько мгновений, ей пришлось признать, что он, возможно, был прав. Не то чтобы она чувствовала себя намного лучше, сделав такие поспешные выводы. Тем не менее, было о чём подумать.

* * *

Через несколько дней после прибытия группы Радзински состоялась официальная встреча и приветствие, чтобы визитеры могли познакомиться с разными важными жителями планеты. Андерс пришёл как участник экспедиции своего отца. Там же были Джессика и Храбрец, а также Чет и Кристина. Они отказались от своих ярких причесок в честь своей новой работы и выглядели очень солидными в своей новой гидовской форме.

Встреча и приветствие были примерно настолько весёлыми, насколько Андерс всегда находил такие мероприятия — то есть совсем невесёлыми, если только вы не были энтузиастом конкретной причины собрания. Андерса интересовали древесные коты, но не тонкости антропологии, которые обсуждались. Тем не менее, хотя его родители работали на разных работах, у него был большой опыт участия в подобных мероприятиях.

С другой стороны, Джессика была явно ошеломлена. Храбрец, державший средние конечности на её плече, а настоящие ноги на опоре, встроенной в спину её платья, смотрел на людей, собравшихся вокруг, его зелёные глаза широко раскрылись в том, что могло быть предвестником паники.

Андерс поспешил к Джессике, пробираясь сквозь небольшую толпу зевак, собравшихся, чтобы получше рассмотреть настоящего, живого древесного кота. Доктор Дарролин, эксперт по лингвистике, задавал Джессике вопросы. Несмотря на то, что его улыбка была тёплой и приветливой, было что-то жестокое в том, как он их выпаливал.

— Итак, сейчас Храбрец связывается с вами?

— Я могу чувствовать немногое из того, что он чувствует, — признала Джессика.

— И что это?

— Ну, здесь много людей. Я думаю, он немного испуган.

— Но у вас большая семья, не так ли? Двое взрослых, шестеро детей? Храбрец должен был привыкнуть к толпе?

— Он знает мою семью... — начала Джессика.

— Но древесный кот должен знать многих из присутствующих здесь людей? — перебил ее доктор Дарролин.

— Да, он встречался с группой доктора Уиттакера, но на самом деле плохо их знает. А большинство из вас ему абсолютно незнакомы.

— А вы точно не проецируете ваши собственнык опасения на животное?

Джессика посмотрела на лингвиста в шоке. — Вы сказали, что я вру?

Доктор Дарролин снисходительно улыбнулся, и его слова стали похожи на лекцию. — Я сказал, что — в моей области — мы знаем, что люди часто проецируют свой эмоциональный ландшафт на своих животных-компаньонов. Человек видит, как его собака виляет хвостом и выглядит нетерпеливо. Он думает: "Моя собака рада меня видеть." Это может быть так, но только потому, что собака ассоциирует человека с едой или прогулками. Так что то, что человек интерпретирует как привязанность, может быть только надеждой на какую-то услугу, которую он оказывает собаке.

Глаза Джессики сузились. — Я не проецирую свою реакцию на Храбреца. Я в самом деле могу чувствовать то, что он чувствует. Он не...

Она оборвала себя, но Андерс догадался, что она собиралась сказать что-то вроде: "А вы ему совсем не нравитесь". Судя по выражению на лице доктора Дарролина, лингвист тоже это понял.

Андерс вмешался в разговор. — Джессика, мне неприятно перебивать, но доктор Эмберли хотела бы знать, не могла бы ты уделить ей минутку.

Он проверил, что Калида Эмберли была видна в дальнем конце комнаты: она тихо разговаривала со своей матерью, которая, похоже, делала наброски.

— Конечно, — сказала Джессика. Она вежливо кивнула доктору Дарролину. — Если вы меня извините.

— Я хотел бы поговорить с вами после, — сказал доктор Дарролин.

"Мяу" Храбреца могло означать всё, что угодно.

— Спасибо, что спас меня от этого КА, — сказала Джессика под прикрытием общего шума в комнате, когда они отошли.

— КА?

— КсеноАнтрополога. — Джессика рассмеялась.— Слишком долго произносить это каждый раз.

— Мне нравится, — сказал Андерс. — Звучит, как ругательство, что я и чувствую сейчас в отношении всей этой профессии.

— Я тоже. А третий — Храбрец. Позже я скажу тебе больше.

Когда они подошли к доктору Эмберли, Андерс сказал, — Я привел Джессику и Храбреца, как вы просили.

Калида Эмберли не была красоткой — на самом деле, она выглядела довольно сурово, — но ей нравилась её профессия и жизнь в целом, что делало её почти красивой. Теперь она протянула руку Джессике, а затем — Храбрецу.

— Я просила, в самом деле? Это было очень умно с моей стороны. Доктор Дарролин был настойчив?

— Это преуменьшение, — согласилась Джессика. — Вы не выглядите удивённой.

— Я не удивлена. Они не пробыли здесь и трёх полных дней, а Дарролин почти довел Кесию до слёз. Радзински и твой отец почти не разговаривают, а Идальго обвинил СЛС в развращении потенциально разумного вида.

— Кесия в слезах? — Андерс был потрясён. Он помнил, как стойко Кесия Гайен спорила с его отцом, когда они оказались в затруднительном положении. — Я не думал, что это возможно.

— Ну, он почти пообещал послать в контрольную комиссию нашего университета сообщение о том, что ей следует отказать в докторской степени, потому что она мыслит как суеверный человек, а не как хороший учёный.

— Что за идиот! — сказала Джессика. — Я вижу, нас ждёт много забавного, пока они здесь.

— Не беспокойся, — сказал Андерс. — Ты добровольно помогаешь им, поэтому можешь и отказаться. — Он внезапно улыбнулся. — Судя по словам доктора Эмберли, я уверен, что отца не затруднит найти для тебя что-нибудь ещё! Кого мне жаль, так это Чета и Кристину. Они не могут отказаться.

— А я жалела, что у меня не было времени, чтобы пройти достаточно занятий и получить квалификацию гида, — ответила Джессика. — Но сегодня я сделаю всё, что в моих силах. Пора возвращаться в бой. Еще раз спасибо, Андерс, что дал мне передышку.

— Я мог бы пойти с тобой, — предложил он.

Джессика покраснела? Он не был уверен.

— Нет. Мне нужно быть такой же стойкой, как Стефани, — сказала она. — Она справлялась с подобными делами, когда ей было чуть больше двенадцати.

Дейси Эмберли подняла свой блокнот и показала им набросок Храбреца, который она сделала. — Вот. Это оправдает ваш приход сюда. Джессика, ты могли бы принять предложение Андерса, если тебе нужно дать интервью один на один. Он не антрополог, но знает жаргон. Они не могут прогнать его так, как могли бы прогнать Чета или Кристину, не оскорбив этим его отца.

— Я подумаю об этом, — пообещала Джессика. Она помахала им рукой и направилась к толпе.

Андерс посмотрел ей вслед.

— Знаете, — сказал он никому в частности, — по-своему, Джессика такая же храбрая, как Стефани. Интересно, почему она этого не осознаёт?

* * *

Разгребатель Грязи убедился, что Открытая Ветрам крепко спала, прежде чем выскользнул на улицу, чтобы провести время со своими растениями. Если она проснется, то поймёт, что он где-то рядом, но он сомневался, что она это сделает. Событий дня было достаточно, чтобы сокрушить даже такую стойкую девушку, как она.

Оказавшись на улице, Разгребатель Грязи упивался ночной прохладой. Двуногие использовали какой-то обогреватель, чтобы внутри их каменного логова было тепло почти как летом. Он полагал, что такие устройства были хорошей идеей для двуногих, поскольку на них не было никакого стоящего упоминания меха, но для Народа, у которого появлялось красивая толстая зимняя шуба, внутреннее тепло могло быть немного угнетающим.

Проверяя свои растения, сгребая почву немного выше, чтобы защитить стебель, срезая с него новые побеги, чтобы растение не тратило энергию на листья, которые наверняка будут испорчены морозом, Разгребатель Грязи сортировал свои впечатления о большом собрании, на которое Открытая Ветрам взяла его в тот вечер.

По волнению и опасениям, окрасившим её разум, он понял, что это важное событие. Поэтому хотя его немедленной реакцией на переполненное пространство было уйти как можно скорее, он полностью поддержал свою двуногую. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что он находится в центре пристального внимания. Когда он подумал, кто здесь присутствует, это казалось разумным.

Там был Старая Власть вместе с несколькими членами его клана. Также присутствовал Собиратель Мусора, как Народ теперь называл отца Отбеленного Меха. Его назвали так в память о том, как Собиратель Мусора собирал объедки Народа и защищал их даже от голодной свистящей присоски. Собиратель Мусора тоже привёл с собой свой клан, и Разгребатель Грязи был особенно рад видеть Любительницу Растений и Создательницу Изображений, чей мыслесвет, как он обнаружил, весьма совместим с его собственным.

Ещё была группа, которую он видел прибывшей на летающем аппарате, похожем на тот, который унёс с собой Лазающего Быстро, Погибель Клыкастой Смерти и Затеняющего Солнечный Свет. Многие из них приходили и говорили с Открытой Ветрам. Он заметил, что она старалась быть с ними очень вежливой, но это была не вежливость уважения, а осторожность.

Разгребатель Грязи не мог читать мыслесвет всех двуногих так же легко, как у Открытой Ветрам, но он не был настолько глуп, чтобы не осознавать, что у многих из этих двуногих было одно общее — это большой интерес к Народу. Он привык к тому, что на него смотрят двуногие, когда он идет куда-то с Открытой Ветрам. Он научился вежливо относиться к вниманию и, в свою очередь, большая часть двуногих относительно хорошо держалась на расстоянии. Однако сегодня все было иначе. В мыслях почти каждого, кто подходил близко, была напряженность, как будто — если бы им была предоставлена возможность — они бы пересчитали его пальцы на руках и ногах, проверили длину его шерсти, пощупали его уши.

Это было неприятно. Однако это было ничто по сравнению с холодным и жёстким отношением, которое он испытал со стороны некоторых. Заглянув в свою память, Разгребатель Грязи сравнил то, что он чувствовал, с тем, что Лазающий Быстро рассказал ему о встрече с Говорящим Ложно. Было некоторое сходство, но мыслесвет был другим. Мыслесвет Говорящего Ложно был окрашен готовностью причинить вред. Разгребатель Грязи не чувствовал такой готовности ни от кого, с кем встречался в тот вечер. Но что у некоторых из них действительно было общее с Говорящим Ложно, так это то, что они таились, высчитывали. Притворялись, что у них один интерес, тогда как на самом деле они хотели чего-то другого.

Народ не лгал. Они могли скрывать информацию, но они не говорили и не думали того, чего не было на самом деле, и никто из Народа не мог обмануть другого кота относительно того, чего он действительно желал. Двуногие могли обманывать друг друга, но Разгребателю Грязи было трудно осмыслить такое извращённое мышление.

Он также знал, что не видел всех присутствующих двуногих. Открытая Ветрам в основном разговаривала с теми, кто первым вступал в контакт. Он уловил несколько злобных мыслей из разума некоторых, кто держался на расстоянии, но в этом не было ничего необычного. Он уже знал, что не всем двуногим нравился Народ. Иногда то, что он в них чувствовал, было похоже на напряжение из-за территории или особенно сочного куска еды. Он думал, что они рассматривают Народ как конкурента.

Неохотно Разгребатель Грязи решил, что он должен сделать всё возможное, чтобы узнать больше об этих новоприбывших. По мыслесвету Открытой Ветрам он мог сказать, что она ожидала встречи с ними снова. Ради блага Народа Разгребатель Грязи должен постараться максимально использовать эти встречи.

Chapter 9

На следующее утро после встречи и приветствия Андерс почувствовал напряжение. Он мог не быть древесным котом, но он в достаточной мере был сыном своей матери-политика, чтобы чувствовать неловкость насчёт скрытых целей, которые он ощутил прошлой ночью.

Разумеется, он ждал, что будет немного напряжённо. Несмотря на вероятность строгого наказания, грозившего его папе, он всё ещё защищал свое разрешение, как мать защищает новорождённого ребёнка. Чего Андерс не ожидал, так это того, насколько доктор Радзински была политиком. Он слышал её разговор с главным рейнджером Шелтоном. Из её вопросов очевидно следовало, что она знала куда больше, чем мог знать инопланетник, о значении разумности древесных котов для сфинксианских землевладельцев.

Он не хотел раздражать Стефани. Её сообщения были переполнены информацией о том, насколько она загружена занятиями. Он не сомневался, что она справлялась со всем превосходно. Стефани действительно была такой умной, как все о ней думали, но чтобы получать свои отличные оценки, она работала усерднее обычного. И она была очень строга к себе, когда все-таки напортачила. Прошло несколько недель, а она всё еще ругала себя из-за небольшого промаха на уроке криминалистики.

Тем не менее, Андерс был обязан дать ей знать, что на планете Сфинкс происходит что-то мутное, так что он предоставил ей краткую сводку, а затем продолжил:

— Я дал понять Кристине и Чету, что я полагал, что у Радзински, по крайней мере, есть какие-то планы, и они планируют уделять ей особое внимание, в том числе фиксировать те случаи, когда она хочет, чтобы они ей не мешали. Тем временем Джесс понаблюдает, скольких КА мы сможем встретить в небольших группах. Она думает, что так Храбрец сможет лучше их прочитать. Думаю, будет интересно посмотреть, кто не захочет побыть в тесной компании с древесным котом.

— Стеф, слушай, я действительно хотел бы наблюдать за Джесс и Храбрецом. Я задумал это, хоть она и думает, что будет навязчивой. Можешь ты написать ей и сказать, что было бы хорошо, если бы я был с ней? Я знаю, на что способен мой отец, и — как бы трудно вам ни было в это поверить — на самом деле он очень этичен. Он никогда не сливал свои данные или типа того. Насчет некоторых других я не уверен.

Я присмотрю за всем этим для тебя. Ты усердно учишься, поэтому я позволил тебе быть вне моего доступа, верно? Передай привет Карлу и скажи Львиному Сердцу, что я откладываю часть своих денег, чтобы купить ему букет сельдерея к его возвращению.

Он изобразил крепкие обьятья. — Я скучаю!

***

Лазающий Быстро вытянулся на гладком каменистом уступе вне места гнездовья, полученного Погибелью Клыкастой Смерти, и тихо запыхтел. Солнце было неестественно жарким, палящим с неба не совсем правильного оттенка синего, и он понял, что желал бы быть хоть немного предупреждённым насчет того, насколько горячим будет это новое место, этот новый мир. По крайней мере, окно гнездовья Погибели Клыкастой Смерти выходило на восход солнца, поэтому большая часть строения каждый день бросала желанный участок тени на этот выступ. Если уж на то пошло, дела пошли лучше с тех пор, как он начал линять, и он всегда мог укрыться в прохладном месте для сна Погибели Клыкастой Смерти. Но здесь всё ещё было жарче — даже в тени — чем любой из людей мог предполагать.

Ему не нравилось, что его так часто разлучают с его двуногой. Ей это тоже не нравилось: он мог сказать это по её мыслесвету, даже когда она была далеко. Однако она достаточно ясно дала понять, что у нее нет выбора, и Лазающий Быстро узнал более чем достаточно о том, как работают кланы двуногих, чтобы понять, что ни Погибель Клыкастой Смерти, ни её родители не могут устроить всё так, как им хотелось бы. Старейшины двуногих явно могли многое рассказать о том, как все двуногие прожили свои жизни, и он обнаружил, что предупреждение Поющей Истинно, что для Народа очень важно понимать, как эти странные создания думают, было воспринято даже лучше, чем он сам тогда думал.

"Тем не менее, если бы я мог ходить вместе с Погибелью Клыкастой Смерти в большее количество мест, это могло бы помочь мне лучше понимать их", размышлял он, придвигаясь ближе к прохладной затенённой полке. "Помогает то, что она явно счастлива изучать так много всего — это как наблюдать за котёнком, бегущим за норным бегуном! И всё же я знаю, что ей не хватает Отбеленного Меха и она чувствует себя виноватой из-за того, что я остался сам по себе".

Обдумывая это, он мысленно усмехнулся, так как был уверен, что немногие из старших двуногих понимали, какие возможности это гнездовье предлагает одному из Народа. Погибель Клыкастой Смерти понимала, хотя она изо всех сил старалась предупредить его, к чему может привести беспечность. Это его позабавило, так как, хотя их неспособность ясно общаться друг с другом печалила, она неумолимо напомнила ему старого Сломанную Лапу, наполовину искалеченного разведчика, которому поручили учить Лазающего Быстро и его товарищей-котят опасностям мира. Конечно, это было больше рук сезонов назад, чем Лазающий Быстро действительно хотел думать, но сообщение было достаточно понятным. Как и то, что Погибель Клыкастой Смерти была совершенно уверена в том, что она не должна была поощрять его бродяжничество.

Большое расстояние отделяло этот уступ от ближайшего из тех странных деревьев, которые росли здесь, но это не было настолько далеко, чтобы здоровый разведчик не смог перепрыгнуть его — особенно когда он, казалось, весил намного меньше привычного. И хотя он знал, что Погибель Клыкастой Смерти волновалась, когда он был один, она также понимала, что он был разведчиком Народа. Ей могло это не нравиться, и он ощущал её беспокойство насчёт проблем, с которыми он мог бы столкнуться в этом мире, который так отличался от его собственного, но она не попыталась запереть его здесь, в своем гнездовье. Вместо этого она верила, что он не попадёт в неприятности — и он не попадал. Несмотря на все лекции его сестры и Сломанного Зуба насчёт импульсивности, он не был настолько беспечным, чтобы безрассудно рисковать. Так что его исследования были осторожными, большей частью под покровом ночи, и в основном для его собственного развлечения и победы над скукой, нежели чем-то иным, когда он дошёл до этого.

Сейчас он перекатился назад, уши его зашевелились, когда он почувствовал, что мыслесвет Погибели Клыкастой Смерти возвращается к её гнездовью. Её разум уже тянулся к его разуму, несмотря на то, что она понятия не имела, что она делает и как, и внутреннее тепло этого прикосновения текло через него, как долгожданный вздох ветра, нежно пробирающегося сквозь листья центрального гнездовья клана Яркой Воды.

***

Андерс не знал, что именно Стефани сказала, чтобы убедить Джессику, но примерно спустя неделю после встречи и приветствия, после того как она взяла Храбреца, чтобы торжественно изучить собранную экспедицией Уиттакера самую последнюю коллекцию артефактов древесных котов, она спросила его, пойдет ли он с ней на следующий день на частное интервью с доктором Идальго.

— Я была бы очень признательна, если бы ты пошёл, — сказала Джессика, когда он шел вместе с ней обратно к аэрокару. — Он из тех, чья область специализации схожа со специализацией твоего отца? Он не против? Должна ли я сперва получить его разрешение — из-за гонорара и всего остального?

— Ты имеешь в виду, что папа мог бы подумать, что я общаюсь с врагом или типа того? — Андерс рассмеялся. — Не совсем. На самом деле он, скорее всего, был бы благодарен — это дало бы ему понимание того, как думает другая сторона. И этот гонорар на самом деле нужен только для того, чтобы компенсировать потраченное тобой время, чтобы помочь ему. Понимаешь, это не означает, что ты не можешь помогать кому-то ещё.

Впрочем, зная своего отца, Андерс подумал, что доктор Уиттакер не стал бы возражать, если бы Джессика так и думала.

— Отлично! Спасибо. Я немного нервничаю. Это будет мое первое интервью с одной из самых больших шишек.

— Серьёзно? Я думал, у тебя уже было несколько встреч.

— Была парочка, — призналась Джессика, — но они были с кем-то типа лаборанта. Та самая Гретта Грендельсон, которая хотела погладить Храбреца в шаттле, — у нас было несколько встреч, но она больше биолог, чем антрополог. Ее действительно интересуют такие вещи, как хвосты древесных кошек, — насколько они цепкие и как устроена их хватательная поверхность.

— Храбрецу нравится, когда в него тыкают?

— Вообще он неплохо справлялся с этим. Мне кажется, что он спокойно относится к Гретте.

Андерс нахмурился. — Звучит так, словно ты встречала и человека, с которым он спокоен не был.

— Ты говоришь как антрополог, — хихикнула Джессика. — Но ты прав... Как-то Гретта привела с собой еще одного помощника доктора Радзински — человека по имени Дафф ДеВитт.

Андерс порылся в памяти. — Мне кажется, я разговаривал с ним. Красивый парень, светлые волосы, выглядит как тяжелоатлет?

"Джессика что, покраснела?".

— Это он. У него была куча вопросов про поведение древесных котов.

— Ты говорила, что Храбрецу он не понравился.

"Да, она покраснела".

— Эммм, ну да… Мистер ДеВитт ... я имею в виду, что ему нравится... ну он вроде как флиртовал. Гретта думает, что это было круто, но то, как он это говорил, заставляло меня чувствовать себя не в своей тарелке.

Андерс фыркнул. — Ты действительно хорошенькая, Джессика. Мне не кажется странным, что он флиртовал с тобой.

Джессика закатила глаза. — Это было нечто большее. Он был из того типа людей, кто заставляет меня чувствовать, что флиртует на автомате. Он знает, что хорошо выглядит, поэтому понимает, к чему это может привести.

— И ты считаешь, что Храбрецу это не понравилось.

— Я думаю, что это отлично объясняет, почему Храбрецу явно было с ним непросто. Я написала Стефани, и она согласилась, что древесные коты, похоже, не любят неискренности.

— Впрочем, как и Стефани — рассмеялся Андерс. — Так или иначе, я был бы рад пойти с тобой на встречу с доктором Идальго. Когда она у вас?

— Завтра не слишком рано?

Андерс тряхнул головой. — А во сколько?

— В середине утра, — Джессика ответила в тот момент, когда они подошли к её припаркованному аэрокару. — Мы предположительно должны встретиться в одном из конференц-залов их отеля. Тебя захватить?

— Я был бы не против, — ответил Андерс. — Аэрокар экспедиции стал более востребованным, так как здесь появились КА, и не все ездят сюда каждый день.

— Отлично! Увидимся!

***

Андерс был прав, прогнозируя, что доктор Уиттакер одобрит его поход к доктору Идальго.

— Он очень хорош — прозвучало неохотное признание. — Он действительно оценил коллекцию моих артефактов. На самом деле, я думаю, что изо всех трёх старших членов группы он наиболее близок к тому, чтобы признать, что древесные коты должны быть размещены где-нибудь на шкале разумности.

— Где-нибудь? Там, где люди?

— Наверное, нет. — Доктор Уиттакер пренебрежительно махнул рукой. — Я бы хотел видеть, к какому мнению о нём вы придёте.

— Значит, ты не собираешься дальше портить образцы. — Андерс засмеялся. — Хорошо, папа. Я дам тебе знать, что я думаю.

На следующее утро, когда Джессика подобрала его, он спросил: — Доктор Идальго знает, что я приду?

— Ага. Я сказала ему, что мне может понадобиться переводчик, который разговаривал с антропологом.

— И у него не было с этим никаких сложностей?

— Нет, насколько я поняла. Вообще-то он хорошо отзывался о коллекции твоего папы.

Длинный худощавый доктор Идальго полулежал в кресле в конце конференц-зала, но выпрямился, как только они вошли. — Доброе утро — и спасибо вам обоим, что пришли, это… — Он замолчал, покачал головой и поправился: — Спасибо вам всем, что пришли.

Андерсу было интересно, кого пропустили в первом приветствии — его или Храбреца, — но он не собирапся спрашивать, чтобы остаться вежливым.

Доктор Идальго продолжил, на этот раз подчеркнуто обращаясь к Джессике. — Я считаю, что Храбрец – садовник. Будет ли для него комфортнее, если мы выйдем на встречу на улицу? В этом комплексе есть несколько очень красивых садов, и в это время дня они почти пусты.

Джессика лучезарно улыбнулась ему. — Ему бы это понравилось. Кроме того, я думаю, что в это время года ему немного некомфортно в отапливаемом помещении. Его шубка стала гуще с тех пор, как ночи стали прохладнее.

— И как вы с этим справляетесь? — спросил доктор Идальго, махнув рукой в сторону двери, ведущей к обещанным садам.

— Ну, он всегда может выйти на улицу, а я держу свою комнату в прохладе. И я не имею ничего против свитера. Моя семья приехала сюда летом, так что я практически не видела зимы, но я много слышала о ней от своих друзей. Я думаю, что Храбрецу потребуется как можно более плотная шубка, когда начнутся снегопады.

— Весьма разумно, — согласно кивнул доктор Идальго.

Однако Андерс подумал, что КА пришел к немного другому выводу, чем могло показаться с его слов. Он взглянул на Храбреца, пытаясь понять, что думает древесный кот, но Храбрец был занят, вытянувшись со своего насеста на плече Джессики, чтобы осмотреть лозу, проложенную вдоль ближайшей решётки так, чтобы не повредить само растение.

Вопросы доктора Идальго шли по шаблону. Он спросил про сачок Храбреца и о том, сделал ли тот его самостоятельно. Спросил про другие инструменты, которые использовал Храбрец, и о том, насколько легко он приспособился к человеческим технологиям — как о том, что тот мог использовать сам, например копию мешка, так и о том, что он использовал опосредованно, например катаясь на аэрокаре.

В конце концов они дошли до застеклённой террасы на крыше, обставленной столами и скамейками. Когда они разместились там, доктор Идальго спросил Джессику, не мог бы Храбрец продемонстрировать что-нибудь из своих базовых навыков, например завязывание узлов или владение инструментами. Быстрота, с которой Храбрец согласился, сказала Андерсу даже без одобрения Джессики, что древесный кот не нашел ничего угрожающего в этом конкретном члене группы КА.

Очевидно, что Джессике тоже нравился доктор Идальго. Андерсу пришлось признать, что было что-то очаровательное в том, как тот тянул кувшин за одну из ручек и бормотал: "Потрясающе!" или "При личном просмотре это намного отличается от увиденного в записи". Доктор всегда спрашивал разрешения перед тем, как записать выборочные действия: он никогда не предполагал, что выданное ранее разрешение распространялось на все последующие действия.

После того как они некоторое время пробыли на террасе, доктор Идальго объявил: — Я думаю, что мы все заслужили отдых. Могу я позвонить и заказать закуски? Или, может, обед?

Они согласились, и вскоре после этого, когда они сидели, жуя бутерброды, сложенные горкой на толстом нарезанном хлебе, Джессика спросила: — Итак, не для протокола: что вы думаете о древесных котах?

Доктор Идальго перестал разбирать на части свой бутерброд и задумался. — Не для записи?

Джессика показала унилинк, как бы подтверждая, что запись не идёт.

— Отлично. — Доктор Идальго медленно скатал ломтик жареной говядины капри и задумался. — Я полагаю, что без сомнения древесные коты располагаются в каком-то месте шкалы разумности. Они используют инструменты, они их делают. Они также выказывают желание иметь больше инструментов, чтобы удовлетворять свои базовые потребности. Некоторые собранные доктором Уиттакером черепки и фрагменты тыкв определённо украшены. Не слишком замысловато, правда, но это выполняет задачу стремления если не к красоте, то, по крайней мере, к разграничению.

— И это делает их выше на шкале разумности? — спросила Джессика.

— Особенно на этом примитивном уровне, — согласился доктор Идальго. — Наблюдать за Храбрецом было очень интересно. Я выбрал эти сады, потому что в них растут как растения, которые являются чисто декоративными, так и те, что являются одновременно декоративными и съедобными. Хотя Храбрец и отдаёт предпочтение тем растениям, которые съедобны, ему не чужды и красивые.

— Разумеется, — добавил он смущённо, — некоторые мои коллеги сказали бы, что я субъективен.

— А как другие участники вашей группы относятся к древесным котам? — спросил Андерс.

— Их не так просто убедить, — печально произнёс доктор Идальго. — Я указываю на артефакты, а доктор Радзински парирует примерами других созданий, которые делают инструменты или украшают логово. Я упоминаю украшения, а доктор Дарролин спрашивает, вижу ли я какие-либо свидетельства письменности или хотя бы разговорной речи.

Он вздохнул, отщипнул кусочек хлеба от своего бутерброда, сплющил его как таблетку и проглотил. — Это проблема ещё и потому, потому что мы имеем дело с загрязнёнными образцами.

— Загрязнёнными? — переспросила Джессика.

В ответ доктор Идальго указал туда, где Храбрец осторожно складывал семена в один из пакетов с образцами.

— Там, где когда-то существовала потенциально нетронутая культура, — сказал он, — теперь есть культура, безвозвратно загрязнённая контактами с людьми. Я не виню вас, юная леди. СЛС предоставила древесным котам инструменты еще до того, как вы ступили на эту планету. Однако, как только ущерб нанесён, становится всё труднее судить о том, насколько разумен вид. Взять хотя бы интерес Храбреца к садоводству. Есть ряд свидетельств того, что древесные коты наблюдали за людьми, занимающимися сельским хозяйством, и решили подражать им. Это сильно отличается от самостоятельного развития навыков.

Джессика выглядела смущенной, когда доктор Идальго продолжил.

— Лично я хотел бы увидеть две вещи. Во-первых, я хотел бы, чтобы древесных котов признали разумными. Во-вторых, я хотел бы увидеть, что приложены усилия, чтобы сохранить их в незагрязнённом состоянии. Популяция, которая не контактировала с людьми, должна быть защищена от контактов с ними. Популяция, имевшая контакты с людьми — например, кланы Храбреца и Львиного Сердца, — должна быть переселена на территории, где они могли бы вести свой природный образ жизни, не подвергаясь влиянию человека. Только так они смогут превратиться в нацию, которой они должны были бы стать. В противном случае они станут жалким подобием человечества.

— Вы, должно быть, шутите! — воскликнула Джессика. — Древесные коты – это древесные коты. Они никогда не смогут стать людьми.

— Вот именно!, — сказал доктор Идальго. Он потянул себя за мочку уха и грустно улыбнулся. — Ранее ты упоминала, что убедилась, что Храбрец отрастил свою толстую зимнюю шубку. А если что-то ему помешает, ты позволишь ему замёрзнуть?

— Никогда!

— Значит, ты или будешь держать его в помещении, — что неестественно для древесного кота, — или снабдишь его какой-нибудь одеждой. Даже в ходе самых тщательных исследований доктора Уиттакера мы не обнаружили никаких доказательств того, что древесным котам нужно носить что-то кроме их натурального меха. Следовательно, твоё желание защитить его привнесет в его жизнь чужеродный элемент. Если у древесных котов действительно есть какая-то форма общения (а я считаю, что это именно так, в отличие от доктора Дарролин), то эта идея начнёт распространяться.

Джессика выглядела ошеломленной. Андерсу показалось, что она сникает на глазах. Он знал, насколько сильно и Джессика, и Стефани заботятся, чтобы их партнёры – древесные коты посещали не только друг друга, но и свои кланы. Что бы произошло, если бы древесных котов изолировали в резервациях для их же блага? Станут ли изгоями древесные коты, принявшие людей?

Храбрец отложил сумку с образцами и мягко мяукнул. Затем он подошел к Джессике и уткнулся своей пушистой головой в её разлохмаченную причёску. Однако он не ворчал сердито и не рычал на доктора Идальго, поэтому Андерс предположил, что древесный кот тем самым показывал, что человек не хотел причинить ему вреда.

Никакого вреда. Только тюремное заключение. Только изоляция от его собственного народа и людей, запечатанных в маленьких аккуратных резервациях, где коты могут спокойно жить по своим обычаям. Андерс тяжело сглотнул. И можно не спорить, что земли, отданные древесным котам, будут не самыми лучшими. Коты будут уничтожены якобы добротой таких людей, как доктор Идальго.

Он вспомнил отрывок из книги, которую доктор Нэц подарил ему на день рождения. Там была целая глава про то, как менее развитые культуры были уничтожены насильственной ассимиляцией более развитых культур. Но в той же главе также были примеры того, как часто хорошо продуманные усилия по защите этих менее развитых культур заканчивались их ограничением, удушением и, в конечном итоге, разрушением, как и в результате ассимиляции.

— Прости, Андерс, — произнес доктор Идальго. — Ты что-то сказал?

— Нет, сэр. — Андерс изо всех сил старался казаться нормальным. — Просто думаю о некоторых долгосрочных последствиях.

— А. Прирожденный антрополог, идущий по стопам отца.

Андерс заставил себя усмехнуться, но внутри содрогнулся. Он подумал об отчётах Стефани о потере Львиного Сердца. Когда Стефани и Львиное Сердце вернутся домой, оденет ли она кота в свитер? Он представил, как отреагируют КА, как Идальго будет горевать о загрязнении культуры, как некоторые непременно презрительно усмехнутся.

Впервые с тех пор, как уехала Стефани, он обнаружил, что желает, чтобы она повременила с возвращением.

***

В дополнение к обычным обязанностям разведчика Зоркий Глаз старался, насколько возможно, патрулировать границу угодий клана, где заходило солнце: там, где он почувствовал Бича Пловца и Проворные Пальцы из клана Окутывающих Деревья. Зная, что это опасная область, Зоркий Глаз попросил других членов Безземельного клана держаться от неё подальше. Никто не жаловался на это, поскольку Зоркий Глаз поделился предупреждением Бича Пловца с остальной частью клана. Более того, потеря дома означала, что дел было достаточно, чтобы каждый комплект настоящих рук и ног был занят в каждый момент бодрствования.

Сам Зоркий Глаз охотился, когда выпадала возможность, ставя ловушки и силки для мелкой дичи. Он вынимал древесного прыгуна из одной из своих ловушек, когда заговорил мыслеголос.

<Эти ловушки могут поймать больше ваших, чем древесных прыгунов и жевателей коры, Зоркий Глаз из Безземельного клана. Возможно, вы захотите продвинуться немного дальше на восход.>

Зоркий Глаз узнал Проворные Пальцы из клана Окутывающих Деревья, но когда он поискал другой мыслесвет, то не нашёл. Он задавался вопросом, есть ли у Проворных Пальцев пара, потому что одним из преимуществ такого партнерства было усиление и мыслеречи, и способности обнаруживать мыслесвет других. Это могло бы объяснить, почему Проворные Пальцы мог его обнаружить, в то время как он не мог найти никаких следов другого. Он подозревал, что Проворные Пальцы находится на предельной дистанции, но, тем не менее, он позаботился о том, чтобы приглушить свой мыслесвет, чувствуя себя неловко из-за того, что кто-то, кто не был членом клана или его другом, имел такое преимущество перед ним.

Он вежливо ответил: <Могу я оставить мою добычу или ты заберешь её?>.

<Оставь, но когда ты будешь переставлять ловушку, смести её дальше к восходу солнца. В моем клане есть те, кто опасается, что твой Народ просочится на нашу территорию, как вода выходит из берегов реки>.

<И вы перекрыли бы разлив этой реки?>

<Таков приказ старейшин моего клана.>

Зоркий Глаз подумал, что, возможно, Проворные Пальцы не был полностью согласен с ними. Однако кредо Народа, изложенное в самых старых песнях певиц памяти, заключалось в том, что мудрость старших должна была быть услышана младшими. Таким образом, весь клан сможет избежать ошибок, сделанных в прошлом.

Обычно Зоркий Глаз без проблем соглашался с таким подходом. Традиционный способ обучения охоте заключался в том, чтобы позволить детёнышу попробовать одну или две охоты без наставничества. Только после того, как детеныш остался голодным из-за слишком быстрого нападения или из-за того, что не знал особой уловки для намеченной добычи, начиналось серьёзное обучение, ведь только тогда детёныш осознавал ценность прошлого.

Однако в последнее время он начал задаваться вопросом, почему последнее слово должно оставаться за старейшинами, если возникает проблема, в которой у них нет практического опыта, которым они могли бы руководствоваться. Конечно, лесные пожары бывали и в прошлом, но эти пожары были в числе первых, где способность Народа перекочёвывать на новые территории была затруднена присутствием двухногих.

Он испустил тяжкий вздох. Поскольку его собственные правила заключались в том, чтобы не бросать вызов устоям клана Окутывающих Деревья, так как они могли решить, что время терпимости закончилось, он не мог протестовать.

<Проворные Пальцы, я признателен тебе за то, что ты позволил мне оставить добычу. Может, ты хотел бы разделить её со мной?>

<Это любезно с твоей стороны, Зоркий Глаз, но мне лучше вернуться на свой пост. Наш клан не пострадал так сильно, как по твоим рассказам пострадал твой, но целители разума просили нас как можно меньше нарушать внутреннюю гармонию нашего клана — а это значит, что старейшин огорчать не стоит.>

Зоркий Глаз был весьма заинтересован. Даже способность делиться мыслями не означала, что Народ неуязвим для разногласий. Когда не удавалось достичь согласия, это разномыслие иногда могло стать достаточным, чтобы вмешались целители разума. Исцеление всегда включало определенную работу над разумом жертвы — и даже над телом в случае чисто физических травм: смягчение боли, предложение комфорта и уверенности. Однако целители разума специализировались на прикосновении к реальным разумам, чувствуя, где те отклонялись от истины, и помогали им вернуться к пониманию того, что потребности остальных так же важны, как и потребности личности.

<Твои старейшины натянуты до предела?>

Ответ Проворных Пальцев был переполнен усталостью. <Мы потеряли большую часть того, что хранилось с зимы, из-за пожара на границе, где растет наш мох. Мы также потеряли нескольких членов клана.>

<И, без сомнения, есть раненые.> Зоркий Глаз был рад, что они общались только мыслеголосом. Если бы Проворные Пальцы был достаточно близко, чтобы погрузиться в мыслесвет Зоркого Глаза, то горечь, которую испытывал Зоркий Глаз, было бы невозможно скрыть.

<Множество пострадавших. Не столько от самого огня, сколько от дыма. Он накрыл леса на большом расстоянии от пределов места, где горел огонь.> Невинное согласие в ответе Проворных Пальцев подтвердило догадку Зоркого Глаза, что Проворные Пальцы не мог прочесть его мыслесвет. <Несколько наших мудрейших старейшин погибли или стали инвалидами. Клан все еще пытается определить, у кого наиболее взвешенное мнение о том, как нам следует поступать в нашей меняющейся ситуации.>

<Значит, есть разные мнения?>

<Их много: начиная с того, нужно ли нам сменить наше центральное место угодий, до того, что делать с….>

Мыслеголос Проворных Пальцев умолк. В целом Народ не очень хорошо умел что-либо скрывать. Он просто слишком привык к общему мыслесвету. Разведчики и певицы памяти, вероятно, были лучшими по части этого, вероятно, потому, что они имели дело с представителями Народа, у которых не было одинаковых приоритетов.

Зоркий Глаз задумался, что же собирался сказать Проворные Пальцы. "Что делать с захватчиками?". Или что-то более мягкое: "Что делать с этими несчастными беженцами?". Он хотел спросить, но передумал. В целом Проворные Пальцы был добр к нему и, соответственно, к Безземельному клану. Бросая ему вызов, он ничего бы не получил.

Вместо этого он произнёс: <Наш клан сильно полагался на наших целителей разума. Нам повезло, что, хотя мы потеряли всех певиц памяти, мы не потеряли целителей разума.>

<Вам повезло. Мы потеряли нашего самого старшего целителя разума, истинный источник знаний об извилистых путях, следуя которыми которым нескольких сильных умов могут привести клан, привычно повинующийся им, к страданиям.>

Это многое сказало Зоркому Глазу. Если Народ клана Окутывающих Деревья имели дело с конфликтом внутри своего собственного клана, это объясняло, почему Безземельный клан держали в подвешенном состоянии: их не приветствовали и не помогали, но и не прогоняли.

<Мне жаль. Надеюсь, исцеление наступит быстро.>

<Я тоже надеюсь. Это плохая ситуация для всех нас.>

Его высказывание включало и Безземельный клан, и Зоркий Глаз смягчился. Но следующая мысль Проворных Пальцев напомнила ему, что опасность еще далека от завершения — что на самом деле она усиливалась с каждым заходом солнца, приближая необходимость принять окончательное решение.

<Приближается Бич Пловца. Он не хотел бы застать меня болтающим на своём посту. Помни. Перемести свои ловушки дальше к восходу солнца. Помни...>

Зоркий Глаз послал в ответ быстрое обещание, что он это сделает, но когда он взвалил на плечи сетку со своим уловом и приготовился бежать в направлении дома, он задался вопросом, как долго они смогут следовать таким предупреждениям. Со временем его клан будет вытеснен туда, где садится солнце... или умрёт.

Chapter 10

— Стефани! Карл!

Они остановились и повернулись в сторону кричащего. Молодой человек, лет на пять старше Карла, помахал им рукой и подошел к ним в сопровождении более взрослой светловолосой, зеленоглазой женщины. Стефани узнала Аллена Харпера, одного из помощников декана Чартермана. Он был аспирантом — по геологии, она полагала — и тоже был со Сфинкса, поэтому Чартерман поручил ему показать ей и Карлу кампус для их первоначального ориентирования. Однако она понятия не имела, кем могла быть его спутница.

— Мы застали вас между занятиями? — спросил Харпер подойдя, и Карл покачал головой.

— Мы свободны до ужина, — сказал он. — Просто возвращаемся в общежитие, чтобы вернуть Львиное Сердце к кондиционеру.

— Только Львиное Сердце, да, — засмеялся Харпер.

— Ну, может быть, меня тоже. — Карл вытер пот со лба и улыбнулся. — Вы меня упрекаете?

— Я тоже со Сфинкса, помнишь? — Харпер покачал головой. — Я рад, что застал вас. Декан Чартерман попросил меня познакомить вас с миз Эдер. — Он указал на женщину рядом с собой. — Стефани, Карл, это Гвендолин Эдер. Миз Эдер, Стефани Харрингтон и Карл Цивоник.

— Я так рада наконец встретиться с вами обоими! — Миз Эдер улыбнулась, протягивая руку сначала Карлу, а затем Стефани. — Я много слышала о вас — и, конечно, о Львином Сердце. — Она улыбнулась древесному коту на плече Стефани. — Вживую он выглядит даже более впечатляющим, чем на видео.

Стефани с трудом улыбнулась в ответ. Она почувствовала резкий спазм чего-то очень похожего на настороженность в тот момент, когда миз Эдер подошла ближе пятидесяти метров, и она знала, откуда это пришло. Она потянулась, чтобы коснуться ушей Львиного Сердца.

— Не знаю о впечатляющем виде, — сказала она, — но для меня он всегда выглядит впечатляюще.

— Я себе представляю: учитывая обстоятельства, при которых вы познакомились. — Эдер покачала головой. — Я бывала на Сфинксе, но никогда не встречала гексапум в дикой природе, да и не хотела бы.

— Мы не поощряем это, — откликнулся Карл. — В конце концов, для туризма плохо, если съедят слишком много туристов.

Эдер засмеялась, а Харпер повернулся и покачал головой.

— Это то, что Карл считает чувством юмора, миз Эдер. Несмотря на это, он действительно очень хороший парень, если познакомиться с ним поближе.

Карл только невозмутимо улыбнулся.

— В любом случае, — продолжил Харпер, — декан хотел, чтобы я познакомил вас друг с другом. Двоюродный брат миз Эдер — граф Пещеры Эдер, один из наиболее щедрых спонсоров университета, и она сама очень активно поддерживает университет. Она также один из директоров фонда Эдер.

Он выжидательно посмотрел на них, а Стефани взглянула на Карла, чтобы определить, узнал ли он это имя. Она провела собственное исследование про Фонд Эдер после просмотра отчетов Андерса и Джессики об их встречах с КА и, судя по тому, что ей удалось обнаружить, фонд был примерно таким же респектабельным и авторитетным, как и другие некоммерческие организации. Его список спонсоров и покровителей читался как "Кто есть кто" мантикорской аристократии, включая короля, и он отличался выдающейся историей агрессивной защиты биоразнообразия обитаемых планет Звёздного Королевства.

Она успокоилась, прочитав его устав и просмотрев каталог достижений. И всё же, несмотря на это, она всё ещё чувствовала... тревогу. Она знала, что беспокоится, может быть, даже чересчур беспокоится, когда дело касается древесных котов, но Андерсу и Джессике не могло показаться, особенно когда Храбрец поправлял их. Если у них были сомнения по поводу некоторых из КА, у них, вероятно, была причина, и не было никакой информации на сайте Фонда — или где-либо ещё в публичных записях — о том, как именно он решил, каким КА спонсировать поездку на Сфинкс.

Уголок правого века Карла дрогнул в самом легком из подмигиваний, и Стефани подавила внезапную улыбку. Да, Карл узнал это имя. На самом деле Стефани была готова поспорить, что он догадался, с кем была связана миз Эдер в тот момент, когда Харпер её представил. Вероятно, это и вызвало его замечание о гексапумах и туристах.

— Я слышала о вашем фонде, миз Эдер, — сказала она. — Я обменивалась сообщениями с парой наших друзей на Сфинксе по поводу экспедиции, которую он спонсировал.

— О, я бы хотела, чтобы мы действительно спонсировали это, — сказала Эдер. У неё было мелодичное контральто, и блеск в зелёных глазах приглашал посмеяться вместе с ней. — К сожалению, честность заставляет признать, что мы только ускорили его. Я бы хотела, чтобы мы были теми, кто подумал об этом — и намного раньше, чем сейчас — но...

Она поморщилась и пожала плечами.

— Раньше, чем сейчас? — повторил Карл, и Эдер кивнула.

— Мы стремимся осознать и защитить биоразнообразие. Это то, чем мы занимаемся. Большинство людей сейчас не особо обеспокоены такими вещами, учитывая, что три целые планеты, по сути, всё ещё пусты, но Фонд полагает, что это лишь вопрос времени, когда человечество действительно начнёт расширять своё присутствие здесь, в Системе Мантикоры. Знаете, мы уже делаем это на самой Мантикоре, и пройдёт не так много лет, прежде чем то же самое начнётся и на Сфинксе. Вы могли подумать, что организация, обеспокоенная такими вещами, должна быть готова настолько, чтобы сразу понять, что означало — или могло означать — открытие Стефани древесных котов для нашей миссии, но, честно говоря, мы проспали. Мы должны были спонсировать авторитетного ксеноантрополога вместо того, чтобы позволить этому ужасному человеку — Больгео — проскользнуть мимо нас. Если уж на то пошло, нам следовало настоять на том, чтобы лучше проверить его полномочия, и в этом случае всего этого скандала могло и не случиться.

Но я полагаю, мы были слишком сосредоточены на том, что делали здесь, на Мантикоре. И к тому времени, когда мы осознали, насколько неудачным был выбор "доктора" Больгео, Министерство внутренних дел и губернатор Дональдсон подписали контракт с авторитетной и должным образом квалифицированной командой из Урако. Мы решили, что ситуация в порядке, но потом произошел инцидент, связанный с пожарами прошлого года. Честно говоря, мы начали чувствовать... обеспокоенность по поводу будущего экспедиции Уиттакера, и пока статус контракта доктора Уиттакера не был полностью определён, вся ситуация с древесными котами находилась в подвешенном состоянии.

Откровенно говоря, мы позволили другим людям опередить нас. К тому времени, когда мы начали беспокоиться, Торговая палата Звёздного Королевства, Научная ассоциация Мантикоры, Королевский институт и по крайней мере три или четыре другие частные и правительственные организации уже пришли к выводу, что нам необходимо расширять и углублять наши исследования древесных котов. Фактически, они начали сбор средств для привлечения дополнительных ксеноантропологов ещё до нашего участия в этом. Конечно, мы сами являемся заинтересованной стороной, но наше финансовое участие относительно невелико. Наш самый большой реальный вклад заключался в содействии организации и работе с Университетом и Министерством, чтобы помочь в проверке полномочий и опыта всей команды доктора Радзински, планировании поездок и, честно говоря, в открытии для них нескольких дверей здесь, в Звёздном Королевстве и в интеграции в неконкурентные отношения с доктором Уиттакером и его командой.

— Могу только предположить, что вы никогда не встречали доктора Уиттакера, — сухо сказал Карл. Эдер приподняла бровь, и он пожал плечами. — Он действительно хороший человек во многих отношениях, — продолжил Карл. — Но в том, что касается академических исследований, он примерно так же неконкурентен, как пара голодных гексапум над луговым кроликом.

— О, он не так уж плох, Карл! — запротестовала Стефани со смехом, и Эдер одобрительно усмехнулась.

— Поверьте мне: даже если это и так, он не будет первым учёным такого типа, которого я встречала. Без обид, Аллен, — добавила она, взглянув на помощника декана Чартермана.

— Вы ведь понимаете, что я провожу практически всё своё время здесь, в этом кампусе, не так ли? — ответил Харпер. — Поверьте мне, я был в позиции лугового кролика среди научных гексапум вроде доктора Уиттакера на многих факультетских собраниях.

— Именно так. — Эдер снова повернулась к Стефани. — На самом деле одна из главных причин, по которой наш фонд подключился — даже в столь поздний срок— была попытка... сгладить некоторые неровности, связанные с академическим эго. Конечно мы считаем, что невозможно слишком много знать о древесных котах. Это понятно. И чем больше людей мы просматриваем, тем больше у нас перспектив, тем большему мы можем научиться. Но в то же время мы должны ограничить свою навязчивость. Какова бы не оказалась правда о древесных котах, они являются первоначальными владельцами Сфинкса, и мы должны выказывать им определённую любезность, когда приезжаем в гости. Более того, мы хотим избежать загрязнения их культуры или чрезмерного стресса в их обществе. Последнее, что нам нужно сделать — это провалиться с конкурирующими командами учёных, которые могли бы — с наилучшими намерениями — нанести большой ущерб древесным котам из-за чистого невежества — просто потому, что у нас не было достаточно времени, чтобы изучить важную информацию о них.

Выражение её лица стало серьёзным, и Стефани почувствовала, что кивает в ответ.

— Привлечение этих дополнительных перспектив и точек зрения важно, но я полагаю, что не менее важно для нас иметь всех... под одной крышей. И при прямом участии Лесной Службы, чтобы не допустить, чтобы ещё один Больгео ускользнул от нас.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Стефани. — И я конечно же согласна с тем, что Львиное Сердце или его семья меньше всего нуждаются в том, чтобы орды незнакомцев бродили по их территориям! Честно говоря, я бы предпочла не привлекать ещё больше ученых, но я понимаю вашу точку зрения и ценю то, как вы пытаетесь защитить котов.

— Это меньшее из того, что мы можем сделать, — сказала ей Эдер. — И это подводит меня к тому, почему я попросила декана Чартермана познакомить меня с вами. Аллена больше интересуют камни, чем деревья и птицы — или древесные коты — но, учитывая ваш статус в СЛС, и особенно ваши отношения со Львиным Сердцем, нашему фонду было бы очень интересно услышать ваши впечатления о том, насколько хорошо человеческое присутствие на Сфинксе взаимодействует с местной экологией. И, конечно, — она посмотрела на Львиное Сердце через плечо Стефани, — как люди на Сфинксе реагируют на открытие древесных котов. Мы все понимаем, что это станет серьёзной проблемой в не столь отдалённом будущем, и мы были бы признательны за всю информацию, которую мы можем получить как можно раньше. Мы знаем, что вы здесь, на Мантикоре, только для прохождения курсов в университете, но нам очень не хотелось бы упустить возможность подумать над чем-то вроде этого, пока у нас есть такая возможность.

Стефани почувствовала, что внутренне напряглась немного сильнее — как всегда, когда на первый план выдвигался вопрос о будущем котов, но в том, что только что сказала Эдер, было много смысла. Не то чтобы признание этого факта сильно повлияло на чувство настороженности, исходящее от Львиного Сердца.

— Надеюсь, что это не станет серьёзной проблемой, — услышала она себя.

— Как и мы, — заверила её Эдер, — но мы не можем притворяться, что человечество имеет безупречную репутацию в отношении аборигенных видов. Вот почему мы хотели бы пригласить вас двоих на ежемесячный ужин фонда в предстоящий вторник в качестве наших гостей. Большинство директоров будет присутствовать, и с вашего разрешения мы хотели бы пригласить некоторых из наших самых щедрых жертвователей — и некоторых членов бизнес-сообщества Звёздного Королевства, которым не помешало бы встать на сторону древесных котов — и попросить вас, возможно, сделать краткую презентацию о древесных котах, а затем ответить на несколько вопросов.

— Нас двоих? — спросила Стефани, и Эдер поморщилась.

— Я знаю. Я знаю! Мы хотим поговорить о древесных котах и даже не просим вас взять с собой Львиное Сердце, что глупо. К сожалению, до прошлой недели мы не знали, что вы на планете, и у нас возникла проблема с рестораном, где мы всегда встречаемся. Они не готовы пустить древесного кота к себе... пока. — Её глаза заблестели. — Мы работаем над ними, и я не думаю, что они будут выдвигать какие-либо возражения к тому времени, когда мы закончим, но мы не сможем решить эту проблему до ужина в этом месяце. Надеюсь, к следующему месяцу мы разберемся с ними и сможем пригласить Львиное Сердце, прежде чем вам обоим придется отправиться домой, на Сфинкс.

— Понимаю. — Стефани посмотрела на Карла, который пожал плечами. Затем она потянулась, чтобы погладить уши Львиного Сердца. — Думаю, мы могли бы быть там, — сказала она через мгновение. — Предполагая, что нагрузка на занятиях позволит, во всяком случае.

— О, я думаю, в этом случае вы можете рассчитывать на декана, который заступится за вас, — заверил её Харпер. — Если это необходимо... что вряд ли.

— В таком случае мы будем рады принять приглашение, миз Эдер.

— Хорошо! — Эдер ослепительно улыбнулась. — Все члены правления будут рады услышать это, Стефани, и я лично с нетерпением жду очень интересного и информативного вечера.

* * *

Когда Андерс увидел вызов Джессики на своем унилинке, он неохотно ответил на звонок. К этому моменту он уже достаточно общался с КА и боялся еще одного интервью. Хотя если он этого боялся, что же чувствовал Храбрец?

— Привет, Джесс. Что случилось?

— Привет, Андерс. У нас с Тоби есть несколько бесплатных билетов на концерт под открытым небом в одном из парков возле Твин Форкса. Не хочешь ли ты приехать? Мы могли бы заехать и забрать тебя.

Андерс ответил не задумываясь. — Ты имеешь в виду прогулку, которая не имеет ничего общего с древесными котами и их технологиями — или отсутствием технологий, или тем, могут ли они общаться на сложном уровне? Я в деле!

— Ты даже не хочешь узнать, какая будет музыка?

— Неважно. Даже монотонное пиликанье было бы долгожданным спасением от антропологического общества. Когда ты сможешь забрать меня отсюда?

Джессика усмехнулась. — Концерт начинается сразу после обеда.

— Тогда позволь мне перед этим угостить тебя — и Тоби — обедом. Ты можешь забрать меня так рано?

— Конечно. Мы с мамой поменяем расписание.

Как оказалось, музыка была действительно хорошей — по крайней мере, с человеческой точки зрения. Однако вскоре после начала концерта Храбрец прижал свои настоящие руки к ушам.

— Они, наверное, используют какую-то частоту, которая раздражает его, — предположил Тоби, когда Джессика печально усмехнулась, а затем вынесла древесного кота.

Она поспешила вернуться через несколько минут.

— Я вывела Храбреца на край поля. Мы не так далеко от дома, чтобы он не смог вернуться обратно. Я подозреваю, что он использует это время и по пути займется ботаникой. Он принес с собой сетку для переноски и несколько пакетов для образцов.

Первая группа — та, которая так раздражала Храбреца — определённо играла интеллектуальную музыку типа "сиди и слушай", но большинство из тех, что последовали за ней, тем или иным образом побуждали зрителей присоединиться к ней. Андерс обнаружил, что танцует с незнакомыми людьми, смеясь и пробуя незнакомые движения. И он не раз станцевал с Джессикой. Это было действительно мило. Стефани не особо любила танцевать.

Когда Джесс сказала, что у неё и Тоби есть билеты, Андерс подумал, не мог ли между ними начаться роман. "Но если Тоби и интересует кто-нибудь, так эта милая маленькая рыжеволосая девушка", подумал он. "Кажется, я видел, как она смотрела представления дельтапланерного клуба. Интересно, есть ли у него поклонницы?".

Свежий холодок сфинксианского осеннего вечера закончил концерт. Джессика сначала высадила Тоби, затем взглянула на дисплей своего шлема (прим. переводчика: в оригинале HUD: Head-Up Display — проецируемый дисплей, который представляет данные, не требуя от пользователей отводить взгляд от своих обычных точек обзора).

— Хочешь поужинать с нами? Сегодня утром я помогала маме готовить, так что знаю, что у нас много еды. Доктор Марджори попросила маму вынести из теплиц излишки, а то многое пропадёт зря. Морозильник заполнен до отказа.

— Ты уверена, что это будет нормально?

— Я как бы намекнула маме сегодня утром, но перепроверю, чтобы ты сам прочитал её "да". Так ты идёшь?

— Конечно! Но заскочим в кафе "Красная Буква". Я куплю коробку замороженной выпечки, чтобы подсластить свой визит.

— О... В этом нет необходимости. Ты и так достаточно сладкий. — Джессика покраснела до корней волос. — Я имею в виду, что тебе будут рады без взятки.

Андерс почувствовал, что краснеет. — Серьёзно. Прими это от сына КА. Гостю с угощением всегда рады больше.

Он связался с отцом и оставил сообщение, что вернётся позже. Когда он вернулся к машине Джессики с большой коробкой обещанной выпечки, он обнаружил, что она заканчивает разговор. Она протянула свой унилинк, чтобы он смог прочесть последнее сообщение.

— Тебя ждут к ужину, — сказала она. — Мама и папа еще не вернулись домой, но скоро вернутся. Прямо сейчас всем руководят близнецы, Мелани Энн и Арчи. Тиддлз и Натан — с мамой.

Андерс и Стефани были единственными детьми. Они разделяли свое изумление по поводу неорганизованной, но тем не менее функционирующей амёбы, которой была большая семья Джессики. В действительности же на Сфинксе такие большие семьи были более обычным явлением, чем их статус "единственных". Стефани сказала, что её родители надеялись завести ещё одного или двух детей, но пока время не казалось подходящим. Она относилась к этому довольно философски.

— На самом деле, я уже почти вне этого, — сказала она, когда Андерс спросил, что она думает по этому поводу. — Через пару лет я буду в колледже. После этого, ну, я действительно хотела бы написать несколько заметок о тех частях Сфинкса, которые я не знаю достаточно хорошо. Есть многое в этом мире, что я хочу испытать.

Андерс подумал, чувствовал бы он себя так же спокойно, если бы его родители внезапно подарили ему младшего брата или сестру, когда он услышал, как Джессика затаила дыхание.

— Подожди, — сказала она, потянувшись к управлению. — Там внизу аэрокар, который я не узнаю. Близнецы знают, что им нельзя впускать незнакомцев, но Мелани Энн слишком доверчива. Тем не менее, я бы предпочла не суетиться. Я опущусь на задний двор, и мы сможем войти незамеченными.

Она проделала манёвр с таким умением — и так тихо, — что Андерс подумал, что Джессике, возможно, приходилось время от времени входить и выходить незамеченной.

"Или я просто подозрителен? В доме, где так много маленьких детей, вероятно, находить способ войти и выйти, не разбудив ребёнка, становится второй натурой".

— Храбрец ещё не вернулся, — сказала Джессика тихо, когда открыла дверь аэрокара. — Он в дороге.

Вечерний холод загнал всех внутрь. Джессика пошла вокруг дома. Андерс был здесь много раз со Стефани и знал достаточно о планировке дома, чтобы понять, что они направляются к боковой двери, ведущей в коридор, разделяющий переднюю и заднюю части дома. Это был хороший выбор. Они могли войти незаметно и услышать всё, что говорилось в большей части дома.

Джессика открыла дверь и быстро пригласила его войти внутрь. Относительная тишина сразу же поразила Андерса. В доме Фериссов никогда не было тихо — слишком много людей там жило для этого, — но в этот вечер обычного оживлённого шума не было. Где-то играла музыка, но ноги не грохотали вверх и вниз по лестнице, а на кухне не гремели столовые приборы.

Вместо этого из передней части дома, где было что-то вроде гостиной, раздался взрослый мужской голос. Мгновение спустя ему ответил пронзительный детский голос, который, по мнению Андерса, принадлежал Арчи, мужской половине близнецов. Они не могли разобрать слов, но всё звучало достаточно спокойно, и Андерс почувствовал, как его плечи расслабляются от напряжения, которое он не осознавал.

Джессика приложила тонкий палец к губам и пригласила Андерса следовать за ней. Перешагнув через разбросанные игрушки, они пошли по коридору к передней части дома и остановились перед дверью гостиной.

Мужской голос сказал: — Значит, вы никогда не чувствовали угрозы, хотя слышали, что древесные коты едят мясо?

— Нет, — задумчиво сказала Мелани Энн. — Наши собаки, Отис и Муки, едят мясо, но мы их не боимся.

— Отис и Муки, — педантично поправил более молодой голос — Биллиам? — едят собачий корм. Храбрец считает его невкусным. Он съел бурундука. Я видел. Он съел его целиком.

— Это тебя огорчило? — спросил мужчина. — Некоторые держат бурундуков дома, потому что они милые.

Голос был знакомым. Через мгновение Андерс узнал: Дафф ДеВитт, ассистент доктора Радзински. Однажды отец сказал что-то о нём... но что? Вспомнил!

— Интересно, какие связи у этого парня, ДеВитта. Он определённо далеко не лучший антрополог, которого я встречал. Радзински, должно быть, выбрала его по какой-то другой причине.

ДеВитт был красивым мужчиной со светлыми волосами, тёмными глазами, впечатляющей мускулатурой и точёными чертами лица. Злобный тон голоса отца ясно дал понять, по какой причине, по его мнению, Клеонора Радзински привела с собой ДеВитта. В то время Андерс отверг его презрение к другому мужчине как ещё один пример папиной профессиональной ревности, но теперь он думал, что отец был прав. Конечно, это был непрофессиональный способ проведения интервью! Все братья и сёстры Джессики были моложе неё — определенно слишком молоды, чтобы проводить собеседование без присутствия родителей — и его вопросы безусловно были наводящими.

Биллиам, благослови его Бог, весело болтал о том, что выбор Храбреца его совсем не беспокоил. Фактически, он, казалось, по-детски обрадовался тому факту, что Храбрец "даже проглотил кишки!".

Андерс ожидал, что Джессика, которая по-своему была не менее бесстрашной, чем Стефани, бросится защищать Храбреца, но она сдержалась. Затем она взглянула на него, и когда Андерс увидел глубокие морщинки беспокойства на ее лице, он сразу понял, что её сдерживало.

Защита Храбреца будет означать, что его есть от чего защищать. Джессика — и я тоже — были бы худшими людьми для этого, потому что мы, как известно, любим древесных котов. Я уверен, что ДеВитт найдет способ использовать это в свою пользу.

Он потянулся к руке Джессики и коснулся унилинка на её запястье. — Позвони, — сказал он. —- Прерви его так.

Джессика кивнула. Она могла бы послать сообщение, но вполне вероятно, что поглощенная разговором группа проигнорирует это. Однако, учитывая отсутствие обоих родителей, маловероятно, что дети проигнорируют сигнал входящего звонка.

Она пошла в заднюю часть дома, когда на помощь пришёл очень неожиданный рыцарь. Послышался звук открывания входной двери, которая вела в маленькое фойе прямо перед гостиной. Было слышно, как обутые в ботинки ноги Бадди Ферисса шагнули внутрь.

— Кто вы, молодой человек? И что вы делаете в моем доме?

Джессика указала туда, где они могли бы наблюдать за происходящим в гостиной через отражение в одном из множества окон. ДеВитт плавно поднялся на ноги, по-видимому, нисколько не взволнованный, и протянул руку мистеру Фериссу. Бадди Ферисс был крупным жилистым мужчиной, зарабатывавшим на жизнь разнообразной работой, часто связанной с физическим трудом. В настоящее время он носил остроконечную бороду, а его тёмно-каштановые волосы — такие же вьющиеся, как у дочери — были длиннее современной моды. Он выглядел довольно раздражённым, но ДеВитт нисколько не выглядел испуганным.

— Я Дафф ДеВитт, ассистент доктора Радзински. Я позвонил недавно, и мне сказали, что я могу прийти и поговорить с вашей семьей о жизни с древесным котом.

— И кто дал разрешение? — грохочущее рычание было адресовано всем детям, и Мелани Энн неуверенно подняла руку.

— Наверное, я, папа. Я имею в виду, он спросил, знает ли кто-нибудь здесь что-нибудь о древесных котах и можно ли с ним поговорить. Я не знала, что он придёт, но когда он пришел...

Она затихла.

— Ага. — Односложная фраза обещала последствия, но мистер Ферисс не отвлёкся.

— Мистер ДеВитт, возможно, вы этого не заметили, но стекло в переднем окне треснуло. Хозяин дома всё время забывает исправить это, и это становится проблемой, поэтому я не буду извиняться.

Андерс усмехнулся. Хозяевами дома Фериссов были те самые Франчитти, которых так не любила Стефани.

— Так что я случайно услышал, о чём вы спрашивали моих детей. Довольно много из того, о чём вы их спрашивали. Тот фрагмент, где вы показали им схему зубов древесного кота, был очень интересен. Ещё был эпизод, в котором вы подчеркнули, насколько у них твёрдые когти и сколько когтей у них есть. Не совсем научно, правда?

ДеВитт моргнул. Изучал ли он вообще семью Ферисс, но он, очевидно, совершил ошибку, полагая, что отсутствие формального образования говорит об отсутствии мозгов. По выражению его красивого лица, он только что понял, что совершил серьёзную ошибку.

Следующие несколько минут были довольно интересными с точки зрения наблюдателей, особенно с учетом того, что теперь эти наблюдатели могли быть уверены, что Дафф ДеВитт не собирался покидать дом Ферисс с какими-либо пикантными высказываниями о злобных древесных котах. Мистер Ферисс не только удостоверился, что ДеВитт вел запись разговора — Биллиам в этом был весьма полезен — но и настоял на том, чтобы стереть не только запись, но и резервную копию, сделанную в унилинке ДеВитта.

— Я буду говорить с вашим начальником, молодой человек, о научности методах и этичности обращения с несовершеннолетними как субъектами, — заключил мистер Ферисс, выводя нежеланного гостя за дверь. — Я действительно сделаю это. Мы же можем испортить образец? Я мог бы даже упомянуть, что я думаю о подонках, гнусных псах, которые могут напугать маленьких детей. Но если вы уйдёте тихо, я смогу не предавать это огласке.

Когда гневно сверкавший тёмными глазами ДеВитт ушёл, мистер Ферисс крикнул: — Хорошо, ты можешь выйти, Джессика. И этот молодой человек тоже. Прежде чем твоя мама вернётся домой к ужину, мы собираемся устроить охоту за мусором, чтобы убедиться, что наш замечательный посетитель не оставил после себя никаких других устройств. Всегда стоит перестраховаться, по крайней мере, я так думаю...

Джессика выскочила из укрытия и обняла отца. Андерс последовал за ней медленнее, напряжённо размышляя.

"Теперь я думаю, что понимаю, почему — несмотря на необходимость всё время переезжать — эта семья работает. Когда всё доходит до дела, они могут рассчитывать друг на друга. Раньше я жалел Джессику, но теперь... Теперь я думаю, что действительно завидую ей".

* * *

"Герб Чарльстона" был самым шикарным рестораном, который когда-либо видела Стефани. На самом деле, он был достаточно шикарным для того, чтобы даже заставить её немного нервничать. Её мама настояла на том, чтобы она взяла с собой хотя бы один "хороший наряд", хотя Стефани всегда чувствовала себя наиболее комфортно в одежде, которая лучше подходила для того, чтобы ходить по лесу. В данный момент она была рада, что её мать проявила такую непреклонность в этом вопросе, но она была почти уверена, что её представление о "хорошей одежде" отстояло от стандартов "Герба Чарльстона" на несколько световых лет.

По собственному опыту на Сфинксе она знала, что недавно заселённые миры предпочитали более низкие здания, без настоящей башни в сотню этажей, но "Герб Чарльстона" был смешон. Расположенный посреди собственного пространства площадью четыре гектара с тщательно ухоженными ландшафтами, он изображал то, что его собственный сайт назвал "неоклассической архитектурой", хотя Стефани не могла понять, какому неоклассическому стилю он следовал. Здание было не выше трёх этажей, его крыша была покрыта красной черепицей, его стены были сделаны из местного мантикорского гранита, а фасад окаймлен высокими рифлёными колоннами, чьи основания были почти такой же толщины, как рост Стефани. Это было место, от которого просто пахло богатством, властью и престижем, и несмотря на внушительный размах его чётких, чистых линий, что-то заставило её напрячься, как только она увидела его.

"Возможно то, что те, кто управлял им, не дали тебе взять с собой Львиное Сердце", напомнила она себе. "Помни, надо быть вежливой!".

Невероятно высокомерный живой человек настоял на том, чтобы открыть дверь такси, как будто Стефани и Карл были неспособны к такой сложной и требовательной задаче, и каким-то образом удержался от того, чтобы обнюхать их, но это было явно сложно. В ответ она сладко улыбнулась ему, пока он провожал их двоих по широкой, короткой лестнице в ресторан. Она не могла решить, беспокоился ли он больше о том, чтобы они не заблудились, или о том, что они могут решить украсть старинные дверные ручки, если он не будет следить за ними.

Внутри были точно такие стены, обшитые деревянными панелями, полированные мраморные полы и тихая фоновая музыка, как она и ожидала, и она обнаружила, что начинает задумываться, что у неё может быть общего с Фондом Эдер, если он регулярно проводит собрания здесь. Она только начала подумывать о стратегическом отступлении к такси, когда кто-то позвал её по имени.

— Стефани! Я так рада, что вы и Карл смогли присоединиться к нам сегодня вечером, — сказала Гвендолин Эдер. Она направилась к ним по блестящему каменному полу, высокая и красивая, в якобы простом маленьком платье, которое, вероятно, стоило больше, чем аэрокар Харрингтонов, и широко улыбнулась. — Мне жаль, что вам пришлось приехать на такси. Если бы вы позвонили мне, Фонд был бы рад подвезти вас.

— Мы прекрасно справились, спасибо. — Стефани снова вежливо улыбнулась, хотя ей и хотелось отметить, что они с Карлом вполне способны самостоятельно пройти по чащам Сфинкса. Ужас поиска аэротакси, вероятно, был чем-то, с чем они были готовы столкнуться, когда это было абсолютно необходимо.

— Что ж, теперь, когда вы здесь, позвольте мне показать вам дорогу в нашу столовую. — Гвендолин сморщила нос в очаровательной улыбке. — Лично я думаю, что те, кто строил это место, были слишком озабочены тем, чтобы определённые люди были должным образом впечатлены величием здания. Нужен навигатор, чтобы ориентироваться внутри него!

В её тоне было столько веселья, что Стефани снова улыбнулась ей, на этот раз гораздо более естественно. Она взглянула на Карла и увидела, что он тоже улыбается, поскольку Гвендолин каким-то образом заставила их проводника (надзирателя) исчезнуть, не сказав ни слова. Затем она повернулась и повела их двоих сквозь море полированного мрамора, через арку вниз по двум пролётам короткой лестницы, за угол, вниз по коридору, вверх по лестнице, через атриум с рощей экзотических декоративных деревьев и цветущего кустарника, мимо пруда с декоративными карпами и — наконец! — через ещё одну дверь в маленькую уютную столовую, где, вероятно, поместилось бы не более трёх или четырёх сотен ближайших друзей Стефани.

Это было путешествие, которое даже Стефани могло заставить почувствовать себя немного не в своей тарелке.

Окна во всю стену выходили на маленькое красивое озеро на территории ресторана, и заходящее солнце висело прямо над ним, изливая красивый золотой свет. В конце столовой стояла кафедра, образовавшая небольшой островок среди похожих на льдины столов, покрытых белыми льняными скатертями и сверкающих серебром хрустальными бокалами. Их ждало уже две дюжины человек. Присутствующие казались почти потерянными в этой огромной комнате, и, как она мрачно отметила, почти каждый из них был одет так же элегантно, как Гвендолин.

— Эй, не волнуйся, — тихо проговорил ей на ухо голос, и она краем глаза взглянула вверх, на улыбающегося Карла. — Они все здесь, чтобы увидеть и услышать тебя, Стеф, — добавил он и мягко хлопнул её по плечу.

Она улыбнулась в ответ, затем повернулась и спокойно последовала за Гвендолин в великолепие банкетного зала.

* * *

— А теперь, дамы и господа, — объявила Гвендолин Эдер почти два часа спустя, — мне доставляет большое удовольствие представить вам Стефани Харрингтон!

Она улыбнулась со своего места на кафедре, приглашая Стефани присоединиться к ней, и сидящие в столовой с энтузиазмом зааплодировали вставшей Стефани. Вступление не было строго необходимым, учитывая тот факт, что она и Карл уже были представлены, казалось бы, бесконечному кругу богачей, аристократов и богатых аристократов. Тем не менее, аплодисменты были сильнее, чем ожидала Стефани, и она несомненно почувствовала небольшой приступ удовольствия, когда её приветствовали. В то же время она почувствовала соответствующее раздражение от того, что она была единственной, кого пригласили поговорить с ними. Карл был так же вовлечён в СЛС — и в защиту котов, — как и она, но Фонд Эдер (как и все остальные в Звёздном Королевстве), похоже, был зациклен на её драматичной первой встрече со Львиным Сердцем.

"Ну, во всяком случае они все знают о первой встрече", поправила она себя, вспомнив грозу и маленького вора сельдерея под дождём.

Аплодисменты продолжались, пока она не присоединилась к Гвендолин на маленькой сцене, а затем стихли, и Гвендолин продолжила.

— Я знаю, что все вы знакомы с новостями о Стефани и Львином Сердце, и я уверена, что все вы так же раздражены, как и я, тем, что он не смог присоединиться к нам сегодня вечером. Однако, поскольку вы знаете публичные части их истории, я думаю, мы можем пропустить обычные витиеватые представления и сразу перейти к настоящей причине, по которой мы все собрались здесь сегодня вечером. — Она посмотрела на Стефани. — Стефани, я думаю, было бы неплохо попросить вас рассказать нам немного о том, какие на самом деле древесные коты, а затем, если вы не возражаете, ответить на несколько вопросов из зала.

— Конечно. — Стефани улыбнулась ей в ответ, чуть более уверенно, чем она чувствовала себя на самом деле, затем подошла к кафедре и настроила микрофон более комфортно для своего роста, пока Гвендолин возвращалась на свое место.

— Во-первых, — начала она, — позвольте мне поблагодарить всех вас за приглашение Карла и меня присоединиться к вам сегодня вечером. — Она слегка подчеркнула имя Карла и увидела, как несколько человек посмотрели в его сторону. — И, как и Гвендолин, мне жаль, что Львиное Сердце не может быть здесь тоже. На самом деле он гораздо лучше говорит за котов, чем я когда-либо могла... даже если он не может говорить.

Тихий весёлый рокот был ответом на её последнее замечание, и она сделала глубокий незаметный вдох. "Теперь самое сложное", напомнила она себе. Надо получить для котов поддержку этих людей, сделать это таким образом, чтобы они стремились защитить Львиное Сердце и остальных, не подчеркивая их интеллект.

— Когда я впервые встретила Львиное Сердце, я делала что-то действительно глупое, — начала она, — и если бы он не пришёл на помощь, меня бы не было здесь сегодня. Думаю, это означает, что я, вероятно, немного предубеждена в его пользу, и для меня большое счастье иметь возможность поговорить с такой организацией, как Фонд Эдер, о нём и остальных древесных котах. Очевидно, что мы только начинаем по-настоящему узнавать о котах, и пройдут многие годы, прежде чем кто-либо будет готов дать им какую-либо окончательную оценку. Но уже ясно одно: они были на Сфинксе задолго до нас, и именно поэтому СЛС объявила их охраняемым видом. Однако это только предварительный статус. Он может быть изменён или отменён, и мы с Карлом оба считаем, что это было бы действительно плохой идеей. Я надеюсь, что после этого вечера вы согласитесь с нами, потому что мы можем использовать всю возможную помощь, чтобы убедиться, что коты защищены так же, как они защищали меня от гексапумы.

Она слышала спокойную искренность в собственном голосе и, глядя на свою аудиторию, ей показалось, что она увидела то же во внимательных выражениях лиц и склонённых слушающих головах. Во всяком случае, она на это надеялась.

— В тот день, — продолжила она, — когда мой дельтаплан врезался в королевский дуб, я понятия не имела, что должно было случиться. Я думала...

Chapter 11

— Ну, я должна признать, что рада, что всё закончилось, — призналась Стефани несколько часов спустя, когда Гвендолин Эдер и Освальд Морроу, которого та представила как одного из финансовых менеджеров своего кузена графа, провожали её и Карла к стоянке такси. — Разговор с таким количеством людей заставил меня нервничать намного больше, чем я ожидала!

— В самом деле? — Гвендолин склонила голову, глядя на неё. — Я не думаю, что кто-то мог заподозрить это, глядя на вас. Я думаю, вы очень хорошо с этим справились. Не так ли, Освальд?

— Я не видел никаких признаков нервозности, — согласился Морроу. — И я думаю, вы также неплохо справились с вопросами.

— И... ловко, — сказала Гвендолин. Стефани быстро оглянулась на неё, и старшая женщина слабо улыбнулась. — Я надеюсь, что вы не поймете это неправильно, Стефани, но мне было совершенно очевидно, что вы несколько раз тщательно подбирали слова. Вы очень активно защищаете древесных котов, не так ли?

— Ну, может быть. — Стефани старалась не раздражаться. — Хотя я думаю, у меня есть на то довольно веские причины!

Она почувствовала, как большая рука Карла легла ей на плечо и мягко сжала, так что Стефани заставила себя расслабить мышцы, которые пытались напрячься.

— Конечно, есть, — спокойно согласилась Гвендолин. — Это было наблюдение, а не критика. Я считаю, что вы совершенно правы, защищая их — как и Фонд Эдер, не так ли? — я имела в виду, что это комплимент. Я не знаю, каково будет окончательное суждение о разумности древесных котов, но я полностью согласна с тем, что сейчас надо действовать медленно и осторожно. Последнее, что кто-либо из нас хочет видеть на Сфинксе, — это повторение того, что произошло на Барстуле.

Стефани вздрогнула при напоминании об амфорах с планеты Барстул и о том, как они были истреблены людьми-поселенцами в их родном мире, чтобы никто не мог предположить, что он принадлежит им, а не пришельцам. Рука на её плече снова сжалась, на этот раз как успокаивающе, так и предупреждающе, и она заставила себя пристально взглянуть в зелёные глаза Гвендолин.

— Да, это недопустимо, — услышала она свой спокойный голос. — И вы правы: размышления о таких вещах, как Барстул, действительно заставляют меня осторожно относиться к тому, с каким энтузиазмом я говорю о котах. О, я знаю, что в случае со Сфинксом рано беспокоиться о подобных вещах, особенно когда Лесная Служба заботится о них, и особенно когда мы не можем продемонстрировать, насколько они умны на самом деле. Хотя я беспокоюсь об этом. Я слишком многим обязана Львиному Сердцу, чтобы просто стоять и смотреть, как с ним или с остальными древесными котами происходит что-то плохое.

— Конечно, — признала Гвендолин, когда они вышли из "Герба Чарльстона" в тёплую, свежую ночь Лэндинга к такси, ожидающему на стоянке. — Иначе и быть не могло, и я рада — я уверена, что весь фонд рад — найти в вас такого хорошего друга. И, конечно, в Карле и остальных сотрудниках СЛС.

Стефани улыбнулась ей и протянула руку.

— Спасибо! И я рада, что Фонд тоже на стороне котов! — сказала она, крепко пожимая руку Гвендолин. — Я бы хотела остаться и поговорить о них ещё немного, но у нас с Карлом экзамен в девять часов утра, и я знаю, что один кот будет ждать, чтобы потребовать дополнительный стебель сельдерея, когда мы возвратимся в общежитие!

* * *

— Мы здорово облажались, — тихо заметил Освальд Морроу, когда ожидавшее его и Гвендолин Эдер такси поднялось в воздух.

— Она гораздо более представительна и убедительна, чем я ожидала от человека её возраста, — согласилась Гвендолин. — Я знала, что она должна быть жёсткой и решительной, раз она пережила встречу с гексапумой, и было очевидно, как только они пришли, что она умна. Но она намного спокойнее и собраннее, чем я думала. Она даже не дрогнула, разговаривая с членами Фонда, не так ли?

— Ничего, что кто-нибудь мог заметить. — Морроу поморщился. — Знаешь, журналисты просто полюбят её, как только она начнет давать интервью. Умная, милая, жёсткая, зрелая — худший кошмар пиар-кампании, Гвен! Если она начнет раздавать интервью, вроде той небольшой беседы, которую она провела сегодня вечером, но с древесным котом, сидящим у неё на плече и выглядящим так же мило — и сурово, со всеми этими шрамами и отсутствующей ногой! — все слюнявые идиоты в Звёздном Королевстве встанут за маленьких монстров. И если это произойдёт, ты можешь поцеловать все эти земельные опционы на Сфинксе на прощание. Парламент признает права этих маленьких бестий на планету, и рыночная стоимость опционов провалится сквозь землю..

— Ты сразу схватываешь очевидное, Оззи? — едко заметила Гвендолин. — Конечно, если это произойдёт, стоимость опционов упадёт! Если я не ошибаюсь, это именно то, что ты и я пытаемся предотвратить, не так ли?

— Да, это так, — ворчливо ответил Морроу. — И в данный момент я думаю, что в этом отношении наши дела не выглядят слишком хорошо.

— Может быть, и нет. Но это всё ещё только возможность, не так ли? Что слышно от доктора Радзински?

— Ничего хорошего, — мрачно сказал Морроу. — Она говорит, что очевидны доказательства того, что они не только используют инструменты, но и изготавливают их, и возможно, более продвинуты в этом, чем мы опасались. — Он покачал головой. — Она не сможет убедить академическое сообщество в том, что они неразумны, Гвен. Во всяком случае, ненадолго. И я думаю, что она гораздо менее оптимистична, чем раньше, в возможности убедить людей, что их разумность минимальна.

— Хотела бы я сказать, что удивлена. — Гвендолин задумчиво посмотрела на исчезнувшие огни такси и поджала губы. — Итак, если мы не сможем придумать какой-то пестицид, который убьёт только древесных котов, не беспокоя остальную экосистему, похоже, мы с ними застряли.

Морроу с беспокойством взглянул на неё. Он думал, что она всего лишь шутила насчет уничтожения котов, но с Гвендолин всегда было чуточку сложно быть уверенным. Несколько лет назад он понял, что на самом деле она была гораздо более безжалостной, чем он, когда полностью посвятила себя операции... и у неё было больше вложено в эти опционы земли Сфинкса, чем он думал вначале.

— Ну, — вздохнула она через мгновение, — что сделано, то сделано. Я знаю, что другие будут настаивать на решении "просто животные", но ты прав; в конце концов, оно не пройдёт. Однако это не значит, что мы не можем получить большую часть того, что хотим. Думаю, нам с тобой пора сосредоточиться на плане Б. По крайней мере, таким образом мы сможем уменьшить ущерб.

Морроу недовольно хмыкнул. В этом она почти наверняка была права, но она также была права насчет других. Настоящие дельцы денег, стоящие за их усилиями, не будут довольны, если хоть одна из земель, на которые они держали опционы, будет вырвана из-под них и возвращена древесным котам. И они не собирались быть довольны людьми — вроде некоего Освальда Морроу, — которые позволили этому случиться.

— Фрэмптон и другие будут вопить, — предостерегающе сказал он.

— Пусть вопят. — Гвендолин пожала плечами. — Как только мы убедим общественное мнение в том, что бедных, коренных, едва разумных маленьких дикарей нужно поместить в резервацию, чтобы защитить их от разлагающего влияния людей, мы на полпути к успеху. У нас более чем достаточно друзей в парламенте, чтобы убедиться, что границы резервации построены таким образом, чтобы не включать ни одну из хороших земель на Сфинксе, Оззи. А если не достаточно... — она снова пожала плечами, — Фрэмптон и другие всегда могут купить нам дополнительных друзей, не так ли? Конечно, не повредит, если мы сможем убедить большое, кровоточащее сердце публики, что маленькие монстры слишком опасны, чтобы им было позволено бегать свободно там, где они могут подвергнуть опасности детей или других невинных прохожих, не так ли?

— Нет, не повредит, — согласился Морроу с новым уколом беспокойства. — А что? У тебя есть что-то на уме?

— О, я думаю, что могу сказать, что есть, — ответила Гвендолин с лёгкой улыбкой. — Нужно некоторое время на обдумывание, но у меня определённо есть кое-что на уме.

* * *

Поскольку Андерс знал, как Стефани нервничала из-за выступления на банкете Фонда Эдер, он подождал, пока не получил от неё письма об этом, чтобы рассказать ей о менее чем профессиональном поведении Даффа ДеВитта по отношению к детям Ферисс.

Когда он сделал это, её следующее сообщение показало, что она восприняла инцидент так же серьёзно, как он, Джессика и мистер Ферисс. Они так часто переписывались за последние несколько недель — намного чаще, чем когда он был на Мантикоре, — что вся прежняя скованность исчезла. Стефани растянулась на кровати, в шортах и безрукавке. Она расслабленно подложила руки под голову и болтала босыми ногами. Рядом отдыхал Львиное Сердце. То, что кот не сидел на Стефани — а он наверняка сидел бы, если бы они были дома на Сфинксе, — напомнило Андерсу, что хотя в этой части Сфинкса была осень, на Мантикоре было намного теплее.

— Ты хочешь, чтобы я узнал, что кто-нибудь из Фонда Эдер знает об этом ДеВитте? — сказала Стефани. — Они не выбирали членов команды, но проверили их полномочия. Они могут знать кое-что, чего не знают твой отец и доктор Нэц, а Гвен Эдер казалась очень милой. Если что-то происходит, о чём она не знает, я уверена, что она будет более чем счастлива помочь нам разобраться в этом. Дай мне знать, хорошо?

Остальная часть сообщения Стефани была в основном о занятиях. Она была так занята, что даже не выходила из кампуса, кроме ужина Фонда.

— ...мама и папа приедут примерно через две недели, чтобы отдохнуть перед моим выпуском. Они говорят о продлении их визита ещё на неделю или две, чтобы я могла путешествовать с ними, но я не знаю... Я действительно хочу вернуться домой, увидеть вас и помочь с КА. Посмотрим. У меня может не быть большого выбора в этом вопросе.

Андерс обдумал предложение Стефани и подготовил ответ. Зная, что Стефани очень хотелось бы услышать, что он думает о её плане, он занялся этим в первую очередь.

— Давай воздержимся от использования Фонда Эдер, пока не увидим, как ведёт себя ДеВитт. Прошла почти неделя, а он вёл себя как ангел. Джесс и я попросили Крис и Чета присмотреть за ним — или, я полагаю, можно сказать, следить за тем, остается ли он с остальными КА или занимается своими делами. Говорят, он определённо остается со всеми. Может быть, доктор Радзински отчитала его после того, как мистер Ферисс поговорил с нею. Я надеюсь, что это так! Чтобы использовать детей таким образом, требуется быть очень мерзким.

— Трудно представить, что у вас ещё есть целый месяц — может быть, больше, если ваши родители решат взять вас в путешествие. Но не упускай шанс только из-за меня. Мне было слишком одиноко и жалко себя, чтобы по-настоящему насладиться этим, когда я застрял на Мантикоре, а ты была на Сфинксе, но на этой планете есть несколько действительно захватывающих мест. Если у тебя есть возможность отправиться в один из круизов по заливу Язона — не воздушный, а водный — сделай это. Ты не пожалеешь — ещё есть время. На днях папа снова сказал, что мы обязательно пробудем здесь до осени. На этот раз я так рад, что сезоны на Сфинксе длятся пятнадцать месяцев.

На мгновение он закусил губу. Трудно было поддерживать её, когда больше всего он хотел убедить её вернуться на Сфинкс, но он сопротивлялся этому порыву как недостойному.

— Ты выглядишь очень мило в этих шортах... Думаю, это один из плюсов твоей поездки. Сфинкс такой холодный, что даже летом ты бы никогда не надела их, если бы осталась. Береги себя. Не учись слишком усердно. Дай пушистику сельдерея от меня. Привет Карлу... Скучаю... Пока...

* * *

Зоркий Глаз опасался, что время терпимости закончилось в тот день, когда исчез Красный Утёс.

Красный Утёс был рождён не в клане Качающихся Листьев, а в далёком клане, жившем там, где скалы были красивого цвета заката. Он пришел на территорию Качающихся Листьев много периодов назад, привлечённый — по крайней мере, он всегда так говорил, и ни у кого, кто разделял его мысли, не было причин сомневаться в точности этого утверждения, — самым прекрасным мыслесветом, который он когда-либо ощущал.

Этот мыслесвет принадлежал молодой кошке из клана Качающихся Листьев. В те дни у неё не было имени, её называли просто Крапинка — из-за красивых белых пятнышек, которые выделялись на её коричневой шубе. Сегодня Крапинку звали Прекрасный Ум, в знак признания качества, которое принесло ей партнера и несомненно тёплое и приятное отношение других. Вместе Красный Утёс и Прекрасный Ум вырастили несколько помётов котят. Последние родились прошлой весной и показали себя самыми хорошими котятами, которые когда-либо радовали своих родителей и обогащали их клан.

Но те самые котята были причиной того, что Прекрасный Ум, вероятно, умирала, а Красный Утёс медленно сходил с ума. Когда начался пожар, клан Качающихся Листьев сделал всё возможное, чтобы увести более слабых участников в безопасное место. Котята вели себя с восхитительным хладнокровием, руководствуясь обещанием, что, пройдя через меньшее пламя, они смогут избежать самого страшного из бушующих пожаров, разрушавшего их дома.

Затем одного маленького котёнка ударила пылающая ветка, сломав конечности с одной стороны. Прекрасный Ум послала вперёд других своих котят, а затем помчалась обратно за раненым. Из-за отсутствия густой смазки, которая давала некоторую защиту взрослым котам, мех котёнка загорелся, а его травмы не позволили ему скатиться с пылающей ветки, не говоря уже о том, чтобы погасить пламя.

Прекрасный Ум отбросила ветку, погасила пламя, а затем попыталась унести раненого котёнка, всё время вдыхая в лёгкие обжигающий дым. Котёнок умер у неё на руках. Когда Красный Утёс помчался назад, чтобы вытащить её в безопасное место, она уже далеко ушла вслед за своим малышом. Тем не менее, несмотря на свои травмы, Прекрасный Ум продолжала делать один неровный вдох за другим. Её ум был невредим, за исключением некоторых фрагментов, в которых были мечты о лучших днях, но Зоркий Глаз думал, не держалась ли она за жизнь, потому что знала, что без неё Красный Утёс, скорее всего, погибнет. Многие связанные пары не могли жить без своих партнеров. Иногда родитель выживает, если в нём нуждаются его котята, но Красный Утёс и Прекрасный Ум всегда были прежде всего парой. Он искренне любил котят, но всегда потому, что они были её частью.

Когда Зоркий Глаз возвратился к ручью с хорошей водой, где в настоящее время стоял лагерем Безземельный клан, он обнаружил, что Кислый Живот сердится, что Красный Утёс ушёл.

<Ушёл! И вышел за пределы досягаемости моего мыслеголоса.>

Это было нехорошо. Мыслеголос Народа доносился на большие расстояния, особенно когда искали кого-то хорошо известного. Очевидно, Красный Утёс рискнул пойти дальше, чем было разумно, или отказывался отвечать. Ни то, ни другое не обещало ничего хорошего.

<В какую сторону он пошёл?> спросил Зоркий Глаз.

<Откуда мне знать? > Мысли Кислого Живота были такими же неприятными, как его дыхание. <Ты разведчик. Я всего лишь бывший охотник, ставший опекуном котят.>

Кашель пришел оттуда, где лежала Прекрасный Ум. Она была не более чем кучкой коричневого и белого меха, но одна настоящая рука поднялась и указала направление, держась, пока Зоркий Глаз не сказал: <Понятно, сестра. Я пойду за ним. Я верну его. Обещаю.>

Но его сердце не согласилось с ним, потому что Прекрасный Ум указала на территорию, удерживаемую кланом Окутывающих Деревья.

* * *

Андерс только что закончил письмо Стефани, когда зазвонил его унилинк. Он посмотрел, кто его вызывает, и с большим облегчением принял звонок. Последнее сообщение Стефани было наполнено предстоящими экзаменами и визитом её родителей. Почему-то всё её волнение делало её дальше, чем когда-либо.

— Привет, Джесс.

— Привет, Андерс. Слушай. Мама спросила меня, не могу ли я помочь ей. Тиддлз не очень хорошо себя чувствует...

Тиддлз была самой младшей сестрой Джессики, крепкой и упрямой трёхлетней девочкой. Её настоящее имя было Табита, и Андерс не знал, откуда взялось это прозвище.

— ...и маме нужно отвести её к врачу. Проблема в том, что сегодня у мамы день регистрации роста растений на некоторых выгоревших участках, а также сбора образцов почвы и растений. При этом время действительно важно. Она спросила, думаю ли я, что смогу с этим справиться. Я сказала, что думаю, что смогу.

Голос Джессики казался необычно нервным, и Андерс подумал, что знает, почему. Наоми Ферисс сотрудничала с доктором Марджори в исследовании восстановления леса. Проект был важен по многим причинам — и не все из них научные. Доктор Марджори обещала соавторство с миссис Ферисс, что может обещать многое для будущих проектов. Компания несколько раз уже помогала миссис Ферисс, но они до сих пор не делали ничего самостоятельно.

— Тебе нужна компания?

— Серьёзно, — согласилась Джессика. — Я собираюсь позвонить остальным, но я хотела, чтобы ты... Ну, я имею в виду, прежде чем ты пообещаешь своему отцу, что отвлечешь от него КА, или принесёшь вёдра на участок, или что-то такое.

Андерс засмеялся. — Честно говоря, я думаю, что папа хочет, чтобы я таскал вёдра. Я сам искал способ избавиться от этого. Я тебе перезвоню, если возникнут проблемы, если нет, то ты можешь рассчитывать на меня. Где мне встретить тебя?

— Я могу заехать за тобой, — сказала Джессика. — Ты предполагаешь выехать пораньше? Мы поедем туда, где были большие пожары, до северо-востока Медностенных гор.

— Нет проблем. Увидимся.

* * *

Когда на следующее утро Джессика заехала за Андерсом, он был удивлён, увидев, что, не считая Храбреца, она была одна. Он думал, что она взяла хотя бы Тоби, поскольку он жил недалеко от неё, в Твин Форкс.

Она увидела, как он бросил взгляд на пустой салон её потрепанного аэрокара, прежде чем сел на пассажирское место на переднем сиденье и, как если бы Джессика читала его мысли, она начала говорить.

— Тоби не мог пойти. Сегодня какой-то особенный день в религии его семьи. Кристина и Чет на дежурстве. Надеюсь, ты не возражаешь.

Внезапно Андерс почувствовал робость. Не то чтобы он был с Джессикой наедине в первый раз. И не только с Джессикой, но и её эмпатичным древесным котом... Он удивлялся, почему это должно его беспокоить.

Он понял, что Джессика смотрит на него с выражением беспокойства на её красивом лице. Он покачал головой и поспешил ответить на вопрос.

— Возражаю? Нет, я не возражаю. Извини. Когда я понял, что Чета и Тоби не будет, я пытался вспомнить, взял ли я свой пистолет. Мы не должны быть там без защиты.

— Ты хочешь вернуться за ним?

Андерс притворился, что проверяет свою сумку, хотя он был абсолютно уверен, что взял пистолет с собой. Он проверил это перед выходом и убедился, что положил его в запасную коробку с оружием.

— Да, я взял его, — ответил он.

— Хорошо. — Джессика подняла аэрокар. — Я никогда не училась стрелять. У меня есть парализатор и распылитель слезоточивого газа, но мой отец не склонен к насилию. Он не против, если я научусь защищаться. Он даже записал меня на занятия по айкидо на нашей последней планете, но он говорит, что мы должны научиться защищаться, не становясь на уровень врага.

— Скажи это гексапумам, — сказал Андерс. — Что-то я сомневаюсь, что они видят это таким образом — и что слезоточивый газ остановит их. Парализатор — возможно, на полной мощности и если попасть в правильную точку.

— Да, — сказала Джессика. — Стефани говорит то же самое. Так как я обычно ходила в походы с ней и Карлом — а у них всегда было что-то стреляющее, а иногда и не одно, — я решила, что я в безопасности. В любом случае, мы, вероятно, просто используем свои антигравы, чтобы уйти с дороги.

— Ну, — сказал Андерс, — а я все таки рад, что научился стрелять. Я не так точен, как Карл или Стефани, но думаю, что смогу хотя бы замедлить что-то размером с гексапуму.

Они мчались над кронами деревьев. Твин Форкс и его окрестности исчезли из виду, но северо-восток Медностенных гор был ещё далеко. Джессика включила автопилот и откинулась на спинку сиденья.

— Забавно, — сказала она. — Знание, что Стефани так хорошо владеет оружием, убедило меня, что все истории, которые Труди рассказывала мне о том, что Стеф вспыльчива, должны быть правильными.

— Истории? — Как любой влюблённый молодой человек, Андерс стремился услышать истории из жизни своей возлюбленной до того, как он встретил её, даже — а может быть, даже особенно — те, которые она вряд ли расскажет сама. — Стефани вспыльчива? Ты, наверное, шутишь.