Воздушная война над СССР. 1941

Южный фронт был образован 21 июня 1941 года, и в него вошли 9-я армия под командованием генерала Я.Т. Черевиченко (14, 35 и 48-я стрелковые дивизии; 2-й кавалерийский и 2-й и 18-й механизированные корпуса), развернутая в полосе протяженностью 480 км от Липкан до Черного моря, 9-й особый стрелковый корпус, размещенный в Крыму, и 7-й резервный стрелковый корпус. В армейском подчинении находились 20-я и 21 — я смешанные авиационные дивизии. 25 июня в состав этого фронта влилась еще 18-я армия, включавшая в себя 17-й стрелковый и 16-й механизированный корпуса, 45-ю смешанную и 64 — ю истребительную авиадивизии. ВВС Южного фронта, которые возглавил генерал П.С. Шелухин, насчитывали в целом 827 боевых самолетов, в том числе 427 истребителей, 285 бомбардировщиков и 111 штурмовиков.

В непосредственной близости от границы с Румынией, в устье Дуная, располагалась Дунайская речная флотилия, состоявшая почти из 70 боевых кораблей (мониторов, бронекатеров, тральщиков и т. д.). Для ее прикрытия с воздуха была выделена отдельная 96-я ИАЭ (17 истребителей И-15бис и И-153), базировавшаяся на окраине Измаила.

С моря оборону южных границ СССР обеспечивал Черноморский флот, имевший в июне 1941 года в своем составе старый линкор «Парижская коммуна», 5 легких крейсеров («Красный Крым», «Червона Украина», «Красный Кавказ», «Ворошилов» и «Молотов»), 3 лидера («Ташкент», «Харьков» и «Москва»), 13 эсминцев, 44 подводные лодки и различные малые корабли. В ВВС Черноморского флота, которыми командовал генерал В.Л. Русаков, входили 62-я истребительная авиабригада (8, 9 и 32-й ИАП), 63-я бомбардировочная авиабригада (2-й МТАП, 40-й БАП), 119-й отдельный морской разведывательный полк, 10 отдельных эскадрилий и 2 авиаотряда. Всего в морских авиачастях находилось 639 самолетов (314 истребителей, 153 бомбардировщика и торпедоносца и 172 гидросамолета), располагавшихся главным образом на аэродромах и авиабазах Крыма.

В люфтваффе для воздушной поддержки южного фланга группы армий «Юг» выделили IV воздушный корпус в составе бомбардировочной эскадры KG 27, оснащенной самолетами Не 111, группы II/KG 4 (Не 111), II и III истребительных групп JG 77 (Bf 109F), инструкторской группы I (Sch) /LG 2 (Bf 109Е) и разведывательной эскадрильи 3(F) /121 (Ju 88).

На Южном фронте в июне 1941 года крупных военных операций не проводилось, и обе стороны занимали выжидательную позицию. По существу, на суше боевые действия ограничились разведкой боем, но вспыхивающие в результате сражения порой носили довольно ожесточенный характер. Например, уже 22 июня несколько немецких штурмовых групп форсировали Прут и захватили небольшие плацдармы в районах Бранелет, Скулян и Унген-Вален. К концу дня советские войска ликвидировали все эти плац дармы, за исключением Скулян, где продолжали скапливаться силы противника. По подходившим вражеским резервам нанесли бомбовый удар самолеты Су-2 из 211-го ББАП. Причем в первый боевой вылет полка отбирались только опытные летчики, преимущественно руководящего состава. Две девятки бомбардировщиков сбросили на колонны бомбы с небольшой высоты, но никаких потерь не имели, поскольку нападение с воздуха оказалось неожиданным для врага. В последующие два дня бомбардировщики продолжали бомбить колонны и переправы в районе Скулян, естественно, вскоре появились и первые потери…

«По ту сторону реки Прут летать и бомбить подходящие к нашей границе войска мы стали ежедневно, — вспоминал пилот 211-го ББАП И.И. Пстыго. — Разрушали железнодорожные станции, переправы. При этом зенитные орудия противника встречали нас уже шквальным огнем. В одном из боевых вылетов крепко поколотили в воздухе машину командира первой эскадрильи Баутина. Потом и другие стали привозить пробоины. Помню, сел на аэродром самолет. В кабине лужа крови. Пилот буквально иссечен осколками: в медсанбате из него вынули их более трех десятков. Как же он дотянул до аэродрома? А вот как. Все самолеты Су-2 имели два штурвала, то есть двойное управление. И хотя штурман самостоятельно взлетать и садиться не мог, однако пилот, уже будучи раненным, приказал ему включить второй штурвал и до самой посадочной полосы, теряя сознание, подсказывал, что и как надо делать».

Таблица 17. Боевой состав ВВС Одесского военного округа по состоянию на 1 июня 1941 года.

*В первой колонке указано общее количество самолетов, а во второй — в том числе неисправных.

Немецкие и румынские ВВС действовали в июне довольно активно, подвергая регулярным бомбардировкам скопления советских войск, штабы 9-й и 18-й армий, мосты через реку Днестр, железнодорожные узлы Казатин, Каменовка, Жмеринка, а также города Кишинев, Винница, Тирасполь, Одесса, Севастополь и др. Среди мостов особенно важное значение для немцев представлял мост у города Бендеры, на который почти каждый день совершали налеты бомбардировщики люфтваффе, и нередко весьма многочисленными группами. Так, 23 июня мост пытались разрушить четыре группы немецких бомбардировщиков (примерно 30–40 самолетов), а вечером 24 июня — три. Однако, благодаря советским истребителям и личному составу 383-го зенитного дивизиона, их попытки не увенчались успехом. Самолеты Не 111 из группы II/KG 4 по ночам привлекались для постановки неконтактных мин с целью блокады советского флота в Севастополе. Мины сбрасывались на парашютах, и некоторые из них упали на сушу, в результате чего были жертвы среди гражданского населения.

Действия советской авиации в июне осложнялись отсутствием координации, так как штаб ВВС фронта перебрался из Москвы в Винницу лишь в первые дни войны, и ему требовалось время, чтобы разобраться в обстановке. К тому же он был укомплектован на 60–70 % и не имел еще связи с большинством соединений. В должной мере наладить работу штаба удалось только к 1 июля. Несмотря на это советские истребители, защищая вверенные им объекты, довольно успешно вели борьбу с противником. Например, в период с 22 по 26 июня только экипажи 20-й и 21-й САД заявили о 71 уничтоженном на земле и в воздухе вражеском самолете при собственных потерях 23 машин. Свою первую воздушную победу одержал 23 июня летчик 55-го ИАП, будущий знаменитый ас, Александр Покрышкин. Во время разведывательного полета его пару атаковала пятерка Bf 109, и в коротком бою он сбил один истребитель. Однако, засмотревшись на горящий немецкий самолет, туг же был подбит сам и едва дотянул до аэродрома. На следующий день Покрышкин уничтожил еще один Bf 109, когда со своим звеном направлялся на штурмовку вражеского аэродрома в Яссах. В тот день атака аэродрома не состоялась, но вскоре Покрышкин принял участие в сопровождении СБ, которые нанесли по Яссам мощный бомбовый удар. Собственными силами летчики 55-го ИАП штурмовали группами на МиГ-3 аэродром Романы. Наиболее результативный воздушный бой полка состоялся в конце июня. Около 10 «мигов» перехватили девятку Ju 88, бомбивших железнодорожную станцию в Котовске, и сбили все до единого самолета. Первым атаковал «юнкерсы» с пикирования мл. лейтенант Яковлев. Он был убит пулей стрелка еще на подходе к цели, но его МиГ-3 врезался во флагманский бомбардировщик, и из-за этого немецкий строй сразу рассыпался. Одиночные самолеты уже не могли оказать сильного сопротивления, и наши летчики непрерывными атаками уничтожали их одного за другим. Последний Ju 88 упал на землю за рекой Прут.

Пытаясь вскрыть намерения противника, обе стороны вели интенсивную воздушную разведку. При выполнении разведывательного полета отличился 29 июня мл. лейтенант В.Г. Гаранин из 88-го ИАП. В районе Думени на румынской территории он заметил на земле одномоторный вражеский самолет на небольшой площадке, спикировал и зажег его пулеметной очередью. Затем полетел дальше и вскоре наткнулся на одиночный Не 111, державший курс на восток. Без всяких раздумий Гаранин атаковал бомбардировщик прямо в лоб и очень удачно. Прежде чем немецкий экипаж успел разобраться в ситуации, ему пришлось уже покидать горящий самолет с парашютами. Неплохо сражались и другие летчики 88-го ИАП: к концу месяца за полком числилось около 20 воздушных побед.

Кроме оборонительных, командование Южного фронта во главе с генералом И.В. Тюленевым предпринимало и военные операции наступательного характера. Советские диверсионные группы также неоднократно форсировали Прут, а 26 июня корабли Дунайской флотилии высадили на румынской территории целый стрелковый полк, захвативший плацдарм протяженностью до 70 км. Отряд легких кораблей Черноморского флота обстрелял с моря порт Констанцу. Не прекращались и воздушные налеты на этот порт, однако проводились они без предварительной разведки, и к тому же бомбардировщики действовали шаблонно, заходя на цель с одного направления (с моря). Учитывая отсутствие истребительного сопровождения, это быстро привело к значительным потерям среди советских самолетов.

Очередной налет на Констанцу состоялся ранним утром 24 июня, и в нем приняли участие 14 ДБ-ЗФ из 2-го МТАП и 18 СБ из 40-го СБАП. Бомбардировщики атаковали корабли, береговые постройки порта и аэродром, где базировались немецкие истребители из группы III/JG 52. На стоянке был потоплен один транспорт, подожжено нефтехранилище на берегу, а на аэродроме уничтожено три Bf 109F. Тем не менее большинство «мессершмиттов» уже успели взлететь, и в небе разгорелся воздушный бой, закончившийся в пользу немецких летчиков.

«Когда русские заметили нас, — вспоминал командир эскадрильи 8./JG 52, Гюнтер Ралль, — а мы находились внизу и как раз набирали высоту, — они начали поворачивать обратно, а некоторые даже принялись сбрасывать свои бомбы. Бомбардировщики были окрашены в серебристый или белый цвет. Началось преследование. Мы атаковали сзади снизу и поразили много вражеских самолетов. Я поймал в прицел правый двигатель одного из бомбардировщиков и нажал на гашетку. Самолет охватило пламя, и он стал падать, входя в штопор. Мы продолжали атаки до тех пор, пока в баках оставалось горючее, и лишь затем развернулись на базу. В общем, так как у русских не было истребительного прикрытия, мы разделались с ними сравнительно легко».

Вечером 24 июня налет на Констанцу совершили еще четыре ДБ-ЗФ из состава 2-го МТАП, но они были перехвачены эскадрильей Bf 109 уже на подходе к цели. Немецкие истребители быстро подбили бомбардировщик лейтенанта Юра, однако летчик держался боевого курса и на самолете с одним работающим двигателем, и лишь после сброса бомб развернулся обратно. Метким пулеметным огнем стрелок-радист экипажа, сержант Кузнецов, отправил вниз одного из «мессеров», пилот которого выпрыгнул с парашютом. Покинув зону зенитного обстрела, самолет Юра вновь был атакован истребителями, и на этот раз ему пришлось садиться на воду. Экипаж перебрался в резиновую лодку и трое суток оставался в море, пока его не подобрал разведывательный гидросамолет МБР-2. Всего в течение 24 июня при налетах на Констанцу советские ВВС потеряли 10 бомбардировщиков, в том числе 3 ДБ-ЗФ и 7 СБ.

В ходе налета на вражеские корабли в районе Сулины 26 июня исключительное мужество проявили экипажи звена СБ под руководством командира эскадрильи 40-го СБАП капитана А.П. Цурцумии. Преодолевая заслоны истребителей, был подбит и отстал от других самолетов бомбардировщик Ивана Кузьмина. На него сразу набросилась пара Bf 109, но дружным огнем штурмана и стрелка-радиста все атаки немецких летчиков оказались отбиты. Мало того, после возвращения экипаж заявил, что оба истребителя упали в воду. В другом экипаже стрелок-радист Н. Лавров продолжал стрелять, несмотря на то что уже получил шесть ранений. Летчику С. Криворукову осколок перебил руку, но это не помешало ему довести самолет до цели. По советским данным, в результате бомбовой атаки звена был потоплен на реке Дунай монитор и разбита одна из плавучих артиллерийских батарей.

Вражеское наступление на Южном фронте началось 1 июля, когда немецкие и румынские соединения форсировали реку Прут и заняли плацдармы севернее и южнее Ясс. Пополнившись ночью крупными силами, на следующий день они прорвали фронт и двинулись в направлении на Бельцы, угрожая флангу и тылам советской 18-й армии. В ночь на 3 июля немцы и румыны форсировали Прут в районе Стефанешти, a 5 июля начала отвлекающее наступление из района северо-восточнее Хуши 4-я румынская армия.

В такой ситуации командующий Южным фронтом генерал Тюленев отвел 18-ю армию на рубеж Смотрич — Липканы, а 9-й армии приказал нанести контрудар силами 2-го механизированного корпуса во фланг группировки противника, наступающей на Бельцы.

Из числа крупных операций ВВС начала июля следует отметить разрушение железнодорожного моста у Скулени, на который совершила налет 1 июля сводная группа, состоящая из 12 самолетов СБ, 3 Пе-2 и 24 И-153 под прикрытием 15 МиГ-3. С этого времени для штурмовки вражеских войск стали широко использоваться истребительные полки. Несколько вылетов в этот день на уничтожение живой силы и техники врага совершил 55-й ИАП. А.И. Покрышкин в своих мемуарах вспоминал:

«Эскадрильи, получив новую боевую задачу, одна за другой направились в район Яссы — Унгены. День был горячий, напряженный. Заправившись горючим и боеприпасами, наше подразделение снова летит штурмовать вражеские войска. Впереди звено под командованием Федора Атрашкевича, а за ним, в колонне, остальные. Перед переправой заметили скопления противника: танки, автомашины, артиллерия. Навстречу нам замелькали трассы. Прорвавшись через их заслон, с пикирования бросаем бомбы, обстреливаем цели из пулеметов. С набором высоты вытягиваемся друг за другом в круг, пикируем повторно. Под нами горят машины, во все стороны разбегаются и падают пехотинцы. Зенитный огонь неистовствует. Вдруг за передним самолетом потянулась струя дыма и огня. Возглавлял группу Атрашкевич, — значит, его машину подбила зенитка. Как защемило в этот момент сердце. Все следили за самолетом командира эскадрильи. Пламя разгорелось… Было ясно, что к своим он уже не дотянет… И вдруг самолет резко из горизонтального положения перешел в пикирование. Было видно, что он нацелен в самую гущу вражеской техники. Взрыв разметал ее».

2 июля основные действия авиации сосредоточились в районах Стефанешти и Костешти, откуда ошибочно ожидалось главное наступление противника. 49 ДБ-3 под прикрытием 18 истребителей МиГ-3 и 18 И-153 волна за волной нанесли сильный удар по немецким и румынским войскам, причинив им серьезные потери. На следующий день по приказу П.С. Шелухина на уничтожение переправ через Прут и вражеских колонн у Стефанешти были перенацелены ВВС обеих армий. Планировалось также подавить ударами с воздуха авиацию противника на аэродромах Роман, Яссы, Фокшаны, Пьятра и др., однако из-за сильного тумана над территорией Румынии такие действия осуществить не удалось.

Между тем, пока северо-западнее Кишинева части 2-го мех-корпуса концентрировались для контрнаступления, основная группировка врага на бельцевском направлении уже вклинилась в советскую оборону на глубину до 40 км. Удары во фланг, хотя и задержали ее продвижение, но особого влияния на ход военных действий не оказали. На северном крыле фронта 5 июля немецко-румынские войска захватили Черновцы и устремились к Хотину. К ним присоединился преодолевший Карпаты венгерский армейский корпус. 7 июля Ставка ГК разрешила Тюленеву отвести 18-ю армию за Днестр на позиции укрепрайона, однако 9-й армии по-прежнему ставилась задача уничтожения бельцевской группировки противника. Причем в условиях, когда Южный фронт был ослаблен за счет передачи в состав Юго-Западного фронта, где сложилась угрожающая обстановка на киевском направлении, 16-го мехкорпуса, трех стрелковых дивизий и нескольких авиационных полков. Тем не менее, ударив в стык между 11-й немецкой и 4-й румынской армиями, советским войскам 9-й армии удалось основательно потрепать 22-ю и 198-ю немецкие дивизии, а румынские соединения, согласно записи в дневнике Ф. Гальдера, вообще утратили боеспособность, и немцам пришлось срочно усиливать их резервным 54-м армейским корпусом. К 10 июля, чтобы избежать окружения, 48-й стрелковый и 2-й механизированный корпуса 9-й армии отошли на рубежи реки Реут. В середине июля советские войска вели упорные бои в районе Днестра, а затем вынуждены были оставить и эту оборонительную линию. Дунайская военная флотилия морем ушла в Одессу.

10 июля в составе ВВС Южного фронта имелся еще 501 боевой самолет. Все эти авиационные силы, действующие на довольно широком фронте, использовались прежде всего для борьбы с наземными войсками противника. Особенно ожесточенные воздушные бои разгорелись в июле 1941 года над Днестром. 16 июля немецкие и румынские дивизии вошли в Кишинев, а через несколько дней уже приступили к форсированию Днестра в районе Бендер. Наряду с другими частями советской авиации в штурмовке вражеских войск на этом направлении участвовал также 11-й ШАП, оснащенный бипланами И-153 «Чайка». Его прикрытие с воздуха обеспечивали истребители И-16 из состава 69-го ИАП, размещенного на аэродроме под Одессой. Летчик Ю.Б. Рыкачев из 69-го ИАП рассказывал: «Я видел, как мало могут сделать «чайки» в качестве штурмовиков, и после их ухода принимался сам со своими летчиками штурмовать гитлеровцев. Мы искали на земле подходящие цели, главным образом орудия, которые угадывали по вспышкам выстрелов. А затем бросались в пикирование. Делали залп, затем выходили из пике, разворачивались и снова устремлялись на «выбранные» цели. Иногда делали по 12–13 заходов…»

На северном крыле фронта, где развивалось основное наступление фашистов, стремившихся соединиться с частями танковой группы Клейста, до десятка переправ было налажено около городков Ямполь и Сороки. По ним сплошным потоком шли немецкие и румынские войска и, естественно, для их прикрытия были стянуты значительные силы истребительной авиации и зенитной артиллерии. 21 июля эта переправы стали главной целью советских бомбардировщиков ВВС Южного фронта. Пожалуй, впервые в этот день авиационные подразделения разных общевойсковых армий действовали в тесном сотрудничестве. Например, из 55-го ИАП ВВС 9-й армии тройку МиГ-3 отправили на сопровождение 9 Су-2 из 210-го ББАП, входившего в состав ВВС 18-й армии. Всего в группу прикрытия этих бомбардировщиков включили 4 истребителя МиГ-3 и 2 И-16. Прорвавшись к цели, Су-2 довольно удачно сбросили бомбы, накрыв несколько переправ, однако флагманский самолет девятки разлетелся на куски, получив прямое попадание крупнокалиберного зенитного снаряда. В последовавшем затем бою с вражескими истребителями был сбит один И-16 и подбит еще один бомбардировщик, совершивший вынужденную посадку на вражеской территории. Любопытно, что его экипаж, быстро исправив на земле небольшое повреждение трубопровода, снова поднял самолет в воздух на глазах уже подбегавших изумленных гитлеровцев. МиГ-3 из 55-го ИАП сбили в этом бою 3 истребителя Bf 109. 210-й ББАП под командованием подполковника А.В. Кожемякина отличился также еще в конце июля, отражая атаки пехоты и танков противника на 17-й стрелковый корпус.

Тогда ему удалось взорвать склад боеприпасов и подавить огонь вражеской полевой артиллерии. В середине августа подразделения полка способствовали выходу из окружения частей 18-й армии и уничтожили в районах Бармашев, Баштанка до 8 танков и около 30 автомобилей.

Переправы у Ямполя 21 июля бомбили также две девятки Су-2 из 211-го ББАП, но они действовали в то время с одного из аэродромов Юго-Западного фронта и поэтому истребительного прикрытия не имели, что привело к тяжелым последствиям. И.И. Пстыго, впоследствии маршал авиации, так описывал этот налет:

«Тот памятный день оказался для нас трагическим. Из пекла, а там было действительно пекло, домой не вернулись шестнадцать самолетов! Итак, по порядку. До района переправы мы добрались благополучно. Летели без прикрытия: обстановка не позволяла дожидаться истребителей. Вышли на боевой курс. Видимо, не все знают, что такое боевой курс. Коротко поясню. Если условно провести в воздухе прямую линию, чтобы порядочный кусок ее проходил над наземной целью, а потом по этой прямой провести самолет, не разрешая ему маневрировать, то можно сказать, что самолет на боевом курсе. Смысл подобного выдерживания прямой — с наилучшей вероятностью поразить противника при бомбометании. Отвернешь — считай, что все твои старания пошли насмарку. Попадание возможно только при строгом выдерживании боевого курса. Враг, естественно, способен вычислить твой боевой курс и расчетливо повести по тебе стрельбу. Поэтому-то боевой курс и требует от экипажа не только умения да мастерства, но и мужества, стойкости и хладнокровия.

Мы бомбили переправу при ураганном зенитном огне. Все небо от разрывов было в бесформенных чернильных кляксах. Сколько самолетов было сбито над целью — не знаю. Может быть, половина. Когда же мы стали недосягаемы для зенитной артиллерии, появились «мессершмитты», яростно набросившиеся на наши тихоходные тяжелые машины. Вижу, один Су-2 горит, второй… После таких потерь группа, естественно, распалась. И вот веду машину как можно собраннее — совсем один. Нырнул в попавшиеся на пути редкие облака. Выскочил из них. Яркое солнце сияет. Меня никто не преследует. Вдруг голос Демешкина:

— Командир! Слева «пегий!» — несколько растерянно сообщил Демешкин.

Таблица 18. Боевой состав ВВС Южного фронта по состоянию на 17 июля 1941 года.

«Пегими» мы в полку называли Су-2. Называли их так за раскраску фюзеляжа, камуфляж.

А остальные где? Неужели всех?

Подхожу ближе к «пегому». По номеру определяю, что это машина Алексея Мальцева. Странно только, что летит он не туда, куда надо. Пилот вроде опытный, без причины сбиться с курса не мог. Я обогнал его, покачал крыльями, мол, пристраивайся. «Пегий» потянулся за нами. Время от времени он отставал, и я сбавлял скорость. На посадку Мальцева пришлось завести, а сам ушел на второй круг. Это было, конечно, опрометчиво: по правилам поврежденный самолет должен садиться последним.

Мальцев же приземлился, не дорулив до стоянки, выключил мотор и потерял сознание. Когда я произвел посадку, санитары осторожно вытаскивали из машины безжизненное тело ее штурмана. Мне стало ясно, почему бомбардировщик сбился с курса…

В том полете Мальцева спас шлемофон. Осколок снаряда врезался в наушник, расколол его, отбил край уха и оставил небольшую бороздку на голове».

Среди других советских самолетов в налетах на цели в районе Ямполь, Сороки участвовали бомбардировщики СБ из 5-го СБАП.

23 июля, действуя совместно с истребителями из 67-го ИАП, они разрушили на Днестре две переправы.

Основными объектами атак авиации Черноморского флота в июле по-прежнему являлись румынские порты Констанца и Сулина. Кроме того, учитывая важность румынской нефти для военной машины Германии, Ставка ГК включила в список объектов, подлежащих уничтожению с воздуха, также и главный нефтеперерабатывающий центр Румынии — Плоешти.

Выдержав недельную паузу после июньских потерь, советские самолеты вновь появились над Констанцей в ночь на 3 июля. Сбросив бомбы, все 6 ДБ-ЗФ возвратились обратно. 8 июля Констанцу бомбили уже 8 ДБ-ЗФ, и на этот раз был потерян один бомбардировщик. Наряду с ночными налетами стали широко практиковаться и дневные, неожиданные атаки порта одиночными самолетами. Так, 11 июля цели в районе порта атаковали поодиночке 4 бомбардировщика СБ и один ДБ-ЗФ, причем ни один из них не был сбит. Довольно успешно проходили налеты на румынские корабли в дельте Дуная. За месяц боевых действий советским самолетам удалось уничтожить там около 50 различных буксиров, катеров, минзагов, лихтеров и других плавсредств. В разгоравшихся время от времени воздушных поединках советские экипажи нередко давали жестокий отпор противнику. Например, 22 июля во время атаки одиночного ДБ-ЗФ над морем были сбиты два истребителя Bf 109F из состава эскадрильи 7./JG 52. 26 июля та же немецкая эскадрилья недосчиталась еще одного самолета, уничтоженного над Констанцей стрелком бомбардировщика СБ.

Первый групповой эффективный налет на Плоешти состоялся 13 июля. К началу этого месяца 40-й СБАП 63-й авиабригады получил 10 новых пикирующих бомбардировщиков Пе-2, из которых в полку сформировали дополнительную 5-ю эскадрилью под командованием капитана А.П. Цурцумии. 6 таких скоростных самолетов и решили использовать для дневной атаки румынского нефтеперерабатывающего центра. План налета подготовил Цурцумия, и он же возглавил ударную группу бомбардировщиков. Главной изюминкой плана являлось то, что Пе-2 для противника был малознакомым самолетом и к тому же, благодаря двукилевому оперению, он сильно напоминал в воздухе немецкие машины Bf 110 и Do 17. Чтобы усилить это впечатление, Цурцумия выполнил заход на Плоешти с тыла, со стороны Карпат. Уловка сработала, так как при появлении бомбардировщиков вражеская система ПВО никакой активности не проявила. Экипажи легли на боевой курс, спокойно, без помех прицелились и точно сбросили бомбы. Лишь когда в воздухе раздался зловещий свист, зенитчики торопливо открыли беспорядочный огонь по уже улетающим самолетам. Бросившимся вслед немецким истребителям удалось все же догнать Пе-2, и они сбили самолет лейтенанта Александрова. Дважды загорался после их атак Пе-2 ст. лейтенанта Корзунова, но летчик сбил пламя и довел поврежденную машину до аэродрома. В свою очередь, бортовые стрелки бомбардировщиков заявили о двух уничтоженных Bf 109. Этот налет на Плоешти получил международную известность, так как советские бомбы нанесли значительные повреждения румынским заводам «Орион» и «Астра Романия». Огнем было охвачено до 120 тыс. тонн топлива, и сильный пожар длился почти трое суток.

26 июля состоялось боевое крещение секретного оружия ВВС Черноморского флота — авиационной системы «Звено-СПБ», представлявшей собой сцепку четырехмоторного самолета ТБ-3 с двумя И-16. Проектирование воздушного авианосца было начато в СССР еще в начале 30-х годов, и основным сторонником этой идеи выступил известный в то время инженер B.C. Вахмистров. Предполагалось, что истребители, запускаемые с борта носителя, смогут эффективно защищать дальние бомбардировщики на всем протяжении их полета. Первой системой подобного типа, разработанной Вахмистровым, стало «Звено-1», состоящее из бомбардировщика ТБ-1 с размещенными на плоскостях его крыла двумя истребителями И-4. Затем Вахмистров экспериментировал с бомбардировщиком ТБ-3, на котором он последовательно располагал от 2 до 5 истребителей различного типа. Наиболее удачной, с точки зрения испытателей, стала сцепка «Звено-6», когда два И-16 подвешивались снизу под крылом ТБ-3. Непосредственно перед полетом они подруливали самостоятельно под крыло бомбардировщика, крепились к трем подвескам замками, а потом шасси истребителей убирались, и сцепка была готова к взлету.

В 1938 году Вахмистров несколько изменил проект, предложив использовать И-16 также в качестве пикирующих бомбардировщиков. Таким образом появилось «Звено-СПБ», в котором каждый истребитель мог нести по две 250-кг бомбы. Радиус действия И-16 существенно увеличился за счет того, что в полете они питались горючим со специальных крыльевых баков ТБ-3. Максимальная дальность полета всей системы достигла почти 2500 км. Отцепка истребителя в воздухе от самолета-носителя происходила сравнительно просто. По сигналу пилот И-16 освобождал задний фюзеляжный замок, затем двигал ручку управления от себя и, когда истребитель отклонялся вниз на угол 3°30′, автоматически открывались крыльевые замки, и самолет переходил в свободный полет. После сброса бомб с пикирования И-16 могли использоваться в качестве обычных истребителей.

«Звено-СПБ» официально приняли на вооружение ВВС СССР в октябре 1938 года, однако из-за споров в верхах относительно эффективности использования серийное строительство сцепок разворачивалось крайне медленно. К началу войны заводы построили всего пять комплектов систем «Звено-СПБ». Все они вошли в состав 2-й эскадрильи 32-го ИАП 62-й авиабригады ВВС ЧФ и базировались на аэродроме в Евпатории.

26 июля 1941 года, после получения из Москвы соответствующего приказа о применении «Звена-СПБ», для бомбардировки Констанцы в воздух были подняты две сцепки. Авиаматки ТБ-3 пилотировали С. Гаврилов и Н. Огнев, а в кабинах истребителей находились командир эскадрильи капитан А. Шубиков и летчики Б. Филимонов, Б. Литвинчук и А. Самарцев. Над морем необычную группу встретили два гидросамолета из 119-го МРАП, которые сопровождали ее почти до самого румынского берега.

«Мы с Шубиковым летели на подвеске у Серафима Гаврилова, — вспоминал Борис Литвинчук, — летчик что надо, еще до войны нас катал. Под вторым ТБ-3, Николая Огнева, тоже опытного «возницы», — «ишачки» Филимонова и Самарцева. Мы с Арсением видим друг друга, объясняемся знаками. Над морем опробовали пулеметы — работают на «большой». Опять делать нечего, только следить за режимом моторов да друг за другом, чтоб не заснуть. Хорошенькое было бы дело! Но вот и береговая черта. «Внимание!» — вспыхивает сигнальная лампочка над козырьком. «Есть внимание!» — тем же способом отвечаю Гаврилову. «Срыв» — сигнал на щитке под плоскостью бомбардировщика. Киваю Шубикову, рывком поворачиваю ручку отцепки заднего замка. Чувствую: самолет обрел одну свободную ось. Ручку управления от себя — полная отцепка, истребитель плавно скользит носом вниз. Все, свободен!».

Все четыре И-16 освободились приблизительно в 40 км от Констанцы и над целью появились в 12:45 на высоте около 2000 м. Пилоты патрулирующих в отдалении «мессершмиттов» не поверили своим глазам, заметив маленькие истребители, и, пока они пребывали в смятении, советские самолеты спокойно облетели район Констанцы и приступили к атаке. Бомбы Шубикова и Литвинчука полетели на ближайшее нефтехранилище, а Филимонов с Самарцевым атаковали порт. Сделав свое дело, четверка И-16 благополучно удалилась на максимальной скорости. Спустя некоторое время истребители приземлились на промежуточном аэродроме в Одессе и, дозаправившись, перелетели к себе на базу в Евпаторию.

В следующем налете на Констанцу приняли участие уже три сцепки, но на этот раз после сброса бомб «ишачкам» пришлось выдержать тяжелый бой с вражескими истребителями. Назад не вернулись два И-16 пилотов Д. Скрынника и С. Кузьмина.

Наиболее успешной военной операцией, проведенной с помощью «Звеньев-СПБ», стала, без сомнения, бомбардировка Черна-водского моста на реке Дунай. Через этот крупнейший железнодорожный мост общей протяженностью 1662 м проходила важнейшая транспортная магистраль Румынии, а, кроме того, под его нижним настилом был расположен нефтепровод, по которому нефть поступала из Плоешти в Констанцу и использовалась в интересах гитлеровцев. Для разрушения моста, имевшего сильную зенитную оборону, командование ВВС флота выделило два звена бомбардировщиков Пе-2 из 40-го СБАП, а также приказало подготовить три «Звена-СПБ». С последними была проблема, поскольку мост располагался в 60 км западнее Констанцы, и дальности полета И-16 не хватало, чтобы возвратиться на базу. Проблему удалось решить с помощью технического состава 32-го ИАП, изготовившего для каждого И-16 дополнительный подфюзеляжный бачок на 95 л топлива. Он увеличил продолжительность полета истребителя на 35 минут.

Перед началом операции летчики внимательно изучили по фотоснимкам конструкцию моста, подходы к нему и наиболее уязвимые точки. Вылетели 10 августа глубокой ночью, чтобы объявиться над целью на рассвете. Первыми нанесли удар по Чернаводскому мосту бомбардировщики Пе-2. Они добились нескольких попаданий, но мост из строя не вывели. Гораздо эффективнее действовали И-16, так как они сбрасывали свои бомбы с пикирования, выходя из него на высоте всего около 300 метров. Нужно отметить, что 10 августа в район цели вышли только два «Звена-СПБ», поскольку одна сцепка возвратилась назад из-за технических неполадок. Оставшиеся четыре истребителя отделились от носителей на подходе к Георгиевскому гирлу Дуная, в 15 км от берега, и, прорвавшись через плотный зенитный огонь, нанесли точный удар по мосту. В 6:40 все они находились уже на аэродроме в Одессе. 13 августа состоялся повторный налет на мост шестью пикировщиками И-16 всех трех «Звеньев». Он проходил по аналогичному сценарию, однако по времени атака проводилась на полчаса позже. Сбросив бомбы, истребители на обратном пути обстреляли вражеские войска в районе Сулины и снова возвратились назад без потерь. По докладам пилотов И-16, они добились пяти прямых попаданий в мост. Были разрушены две его фермы, обвалился пролет и, естественно, вышел из строя нефтепровод. «Разрушения оказались столь основательными, — вспоминал Литвинчук, — что, когда в 1944 году наша армия освобождала от гитлеровцев Румынию и мне снова пришлось побывать в памятном месте, мост так и не был за три года полностью восстановлен».

В конце июля советские войска Южного фронта, в состав которого были переданы также 6-я и 12-я армии, под натиском противника отступали на рубеж Гайсин, Днестр. К этому времени к немецким, румынским и венгерским войскам присоединились на данном направлении две словацкие дивизии и итальянский экспедиционный корпус. В числе редких успехов советских ВВС в этот период стоит отметить разгром 5-й румынской кавалерийской бригады. Утром ее обнаружили на подходе к Гайворону летчики 131-го ИАП. Всадники двигались колонной на открытой местности с развернутыми знаменами, и, естественно, советское командование не упустило такой шанс расквитаться с союзниками Германии. На уничтожение кавалерии немедленно перенацелили все истребительные полки, базирующиеся в районе Котовска. Участвовавший в этом побоище А.И. Покрышкин вспоминал:

«Группы «чаек», «мигов», И-16, сменяя друг друга, штурмовали кавалеристов. Бомбы и «эрэсы», пулеметно-пушечный огонь ложились точно в цель. А когда нечем было стрелять, самолеты снижались к самой земле, проносились с ревущими моторами, едва не цепляя винтом кавалеристов. Перепуганные лошади сбрасывали седоков, обрывали постромки у пушек и разбегались по полям. Особенно отчаянно действовал Вадим Фадеев. Он так прижимал свой И-16 к земле, что, казалось, собирался винтом рубить противника. К середине дня кавалерийская дивизия была истреблена, и летчики гонялись за отдельными мелкими группами, добивали их».

В начале августа положение на Южном фронте осложнилось тем, что 1-я танковая группа Клейста, пользуясь преимуществом в подвижности своих моторизованных соединений, вышла к Первомайску и перерезала пути отхода 6-й и 12-й армиям. Одновременно 17-я и 11-я немецкие армии продвинулись до Балты, завершив кольцо окружения вокруг советских войск в районе Умани. 4-я румынская армия прорвала фронт у Тирасполя. В результате всех этих обстоятельств Ставка ВГК дала указание отвести войска Южного фронта далее, на рубеж Чигирин, Вознесенск, Днестровский лиман. В ее директиве от 5 августа говорилось: «Отвод производить в ночное время и этапами, прикрывая сильными арьергардными боями, и закончить его не позже 10 августа». Черноморский порт Одессу Ставка приказала не сдавать и оборонять до последней возможности.

Для обороны Одессы из левофланговых дивизий 9-й армии, отрезанных от основных сил, была образована Отдельная Приморская армия под командованием генерала Г.П. Софронова. В качестве авиационных сил в нее первоначально вошли 69-й ИАП под командованием майора Л.Л. Шестакова и 80-я и 82-я эскадрильи гидросамолетов. Немного позднее, в середине августа, непосредственно для защиты Одессы выделили дополнительно из состава ВВС Черноморского флота особую авиагруппу капитана Ф.И. Демченко, включавшую в себя 24 И-16 из состава 8-го ИАП, эскадрилью из 32-го ИАП (7 Як-1), 94-ю отдельную эскадрилью (4 И-15бис) и штурмовую эскадрилью (6 Ил-2). Эта авиагруппа в процессе боевых действий вошла в оперативное подчинение Льва Шестакова, который с первых дней обороны города-порта фактически возглавил все авиационные подразделения в этом районе. Командующий авиацией Одесского оборонительного района комбриг В.П. Катров решал только самые общие вопросы.

Бывший участник гражданской войны в Испании, Лев Шестаков был храбрым пилотом, талантливым командиром и прекрасным организатором. Уже с самого начала войны он провел важнейшую работу, улучшив взаимодействие авиаполка с постами ВНОС и ПВО. По его инициативе сведения о действиях вражеской авиации передавались в полк также из центров связи и непосредственно из пехотных соединений. А после начала обороны Одессы с КП стрелковых дивизий вообще установили прямую телефонную связь. Это позволило вовремя перехватывать противника в воздухе и эффективно поддерживать наземные войска. Чтобы избежать потерь на земле от налетов люфтваффе, рядом с главным аэродромом базирования 69-го ИАП был построен ложный с временными постройками и деревянными макетами самолетов. Большое внимание Шестаков уделял тактике действий истребителей. Каждый боевой вылет, удачный и неудачный, скрупулезно разбирался среди летчиков. Так как полку нередко приходилось штурмовать немецкие войска, в начале августа Шестаков выступил сторонником оснащения истребителей бомбовыми подвесками и направляющими для реактивных снарядов. Силами инженерно-технического состава под руководством Н.Я. Кобелькова первая партия И-16 из 69-го ИАП, оборудованная направляющими PC, была готова к 6 августа и вскоре уже участвовала в боях.

Эффективность штурмовых ударов истребителей полка Шестакова в полной мере ощутили на себе румынские пехотные части, слабо прикрытые зенитной артиллерией. В дневнике убитого под Одессой командира румынского батальона майора Караджа прочитали следующую запись: «8 августа в 5 часов — атака русских истребителей; в 8 часов — снова атака советской авиации; в 11:40 — третья атака. Все солдаты попрятались в кукурузу. В 13 часов одиннадцать истребителей опять атакуют наши колонны». В этот же день летчики 69-го ИАП провели очень удачный бой с 12 вражескими самолетами, заявив после возвращения целых 9 воздушных побед, причем без всяких потерь со своей стороны.

10 августа в течение дня 69-й ИАП выполнил 68 самолетовылетов, сбил в воздушных боях 7 самолетов противника и штурмовал румынскую пехоту и артиллерию в районе Сербка, Белка.

12 августа активно действовала в районах Еремеевка, Свердлово 82-я эскадрилья. За день гидросамолеты МБР-2 и ГСТ несколько раз вылетали на бомбардировку врага.

Несмотря на потери, 4-я румынская армия, имеющая значительное превосходство в численности над советскими войсками, продолжила наступление и 13 августа вышла к морскому побережью восточнее Тилигульского лимана. В результате Одесса оказалась полностью блокированной с суши. Под натиском 11-й немецкой армии остальные войска Южного фронта продолжали откатываться назад, к Днепру.

Все чаще над Одессой стали появляться немецкие и румынские бомбардировщики. 16 августа они совершили успешный налет на железнодорожную станцию Одесса — Застава, где разбомбили несколько военных эшелонов. Гражданское население города стало переселяться в катакомбы. Значительная нагрузка легла на 15-ю бригаду ПВО, защищавшую Одессу. В ее составе имелось 90 зенитных орудий калибра 76 и 85 мм, зенитно-пулеметный батальон, прожекторный батальон и батальон аэростатов. В числе постов ВНОС были также 5 катеров с радиостанциями, оповещавших о вражеских налетах с моря. 69-й ИАП вынужден был организовать круглосуточное патрулирование над городом звеньями истребителей.

У Крымского побережья в районе Евпатории немецкие бомбардировщики атаковали 9 августа теплоход «Кубань» с эвакуированными стариками, женщинами и детьми на борту. Всего он перевозил около 3000 человек. Довольно долго самолеты люфтваффе бомбили и обстреливали корабль из пулеметов и улетели, лишь когда закончились боеприпасы. Изуродованный теплоход был доставлен в Севастополь буксиром. После этого случая истребители 69-го ИАП по мере возможности стали привлекаться и для защиты морских коммуникаций.

К середине августа в составе 69-го ИАП осталось только 19 истребителей, и летчики были сильно измотаны, выполняя до 6 вылетов в сутки. В это время и подоспела помощь в виде авиагруппы капитана Демченко, разместившейся на ровной площадке неподалеку от главного аэродрома. Пару дней морские пилоты выполняли ознакомительные полеты, знакомясь с окружающей местностью, а с 17 августа приступили к боевым действиям. Первой вылетела на штурмовку вражеских колонн шестерка И-16 из 8-го ИАП, которую возглавил заместитель командира эскадрильи В.Н. Вальцефер. Этот полет завершился весьма удачно. Вначале истребителям удалось рассеять и частично уничтожить до двух эскадронов румынской кавалерии, а затем летчики обнаружили и обстреляли реактивными снарядами танки противника, замаскированные под копны сена. Естественно, солома вспыхнула, и до десятка танков оказалось охвачено пламенем. После возвращения всех участников успешного вылета командующий OOP контрадмирал Г.В. Жуков наградил именными часами. Незаменимыми самолетами для атак наземных целей являлись Ил-2. Четверкой бронированных штурмовиков авиагруппы Демченко командовал талантливый пилот, затейник и изобретатель Н. Кутейников. Так, он приспособил к Ил-2 стальной трос с крюком-кошкой, которым он нарушал связь противника, срывая замеченные за линией фронта провода! Летал постоянно на бреющем полете над самыми головами фашистов.

20 августа румынская 4-я армия, усиленная пятью дополнительными дивизиями, приступила к тотальному штурму города. На следующий день появился приказ Народного Комиссара ВМФ, в котором говорилось: «Усилить действия авиации в районе Одессы по войскам противника, временно прекратить бомбардировки кораблей, базирующихся на Сулину и Констанцу, за исключением случаев явного сосредоточения в них десантных средств». Таким образом, центр боевых действий 63-й бомбардировочной бригады ВВС ЧФ сместился к Одессе, где соединения Приморской армии ожесточенно сражались, стараясь удержать город. На бомбардировку противника днем были направлены самолета СБ, Пе-2 и ДБ-ЗФ, а ночью продолжали налеты на вражеские позиции тихоходные гидропланы ГСТ и МБР-2 из состава 80-й и 82-й отдельных эскадрилий. В свою очередь, активизировались немецкие и румынские самолеты, что способствовало увеличению числа воздушных поединков. «Сильный воздушный бой произошел 23 августа, — вспоминал А.Т. Череватенко из 69-го ИАП. — Группа в составе Елохина, Куницы, Королева, Маланова, Засалкина, Твеленева, Алелюхина и Череватенко вылетела на штурмовку войск противника в район Раздельной. Над целью нас встретили 11 истребителей PZL Р.24. Завязался бой, и в первой же атаке Куница и Королев сбили по одному самолету. Вскоре появились еще шесть истребителей Bf 109. Силы были слишком неравные, но мы продолжали сражаться. В конце концов количественный перевес дал о себе знать. Два «мессера» насели на лейтенанта Ивана Засалкина, зашли ему в хвост. И вот тут Иван, смелый и находчивый летчик, допустил ту самую ошибку, на которую когда-то указывал мне Шестаков. Он резко взял ручку на себя, свалился в штопор. С большим трудом выровнял машину, но при выходе из пикирования попал под огонь противника и был сбит.

В этом неравном бою и мне пришлось туго, и был момент, когда небо с овчинку показалось… Прошло много лет, а эта картина стоит у меня перед глазами. Преследую «мессера», он делает переворот, проваливается далеко вниз, потом резко выводит машину и идет на вертикаль. Я тем временем выбираю момент для атаки, а он увеличивает угол, пошел свечкой, берет меня на прицел. Ну, думаю, так долго не протянешь, свалишься, ухлопают тебя как куропатку. Но, видимо, летчик оказался опытный, ухитрился с большой дистанции дать по мне очередь. Слышу оглушающий треск, и вот уже кабина наполняется удушливыми парами, горючее побежало на ноги: снаряд пробил бензобак. Открываю «фонарь» и выхожу из боя. К счастью, высота есть, и я планирую в сторону своего аэродрома. Такая досада, оказаться в глупом, беспомощном положении. Бывает, конечно! Теперь уж хотя бы дотянуть любой ценой, добраться, спасти машину…

И тут вижу — за мной увязались двое, как видно, учуяли легкую добычу. Жму на всю железку, но не отстают пираты… Моим ангелом-хранителем оказался Алелюхин. Словно орел из поднебесья, налетел он на моих преследователей. Одного сбил с первой очереди, второй поспешил ретироваться. Я смог благополучно дотащиться до своего аэродрома».

Количество самолето-вылетов бомбардировщиков Черноморского флота для поддержки Приморской армии существенно возросло к концу августа. Например, 25 августа они совершили в район Одессы 80 самолето-вылетов, и еще 65 пришлось на долю 69-го ИАП. 126 самолето-вылетов для разведки и нанесения ударов по войскам противника на подступах к Одессе экипажи 63-й авиабригады сделали в течение 28–30 августа. По советским данным, регулярными бомбежками и штурмовками были основательно потрепаны 1-я кавалерийская, 13-я и 14-я румынские пехотные дивизии. На станции Выгода, в 30 км от Одессы, советские бомбардировщики сожгли три железнодорожных эшелона, а в воздушных боях за три последние дня месяца сбили 7 вражеских истребителей. Широкую известность получил бой, проведенный экипажем Николая Большакова из 40-го СБАП. Во время бомбардировки станции Выгода в Пе-2 Большакова угодил зенитный снаряд и причинил бомбардировщику значительные повреждения. Не закрылись бомболюки, и из-за этого самолет потерял скорость и отстал от основной группы. На одиночную «пешку» сразу набросились три истребителя противника, однако они были встречены метким огнем бортовых пулеметов. Первую победу одержал хвостовой стрелок Николай Панченко, затем второй истребитель сбил штурман Протасов, и третий «завалил» сам Большаков в лобовой атаке. Изрешеченный бомбардировщик приземлился на своем аэродроме.

В целом, так как самолеты 63-й БАБР действовали преимущественно без истребительного сопровождения, потери были достаточно велики. За август 2-й МТАП лишился 14 ДБ-ЗФ, а 40-й СБАП потерял 28 самолетов СБ и Пе-2.

69-й ИАП в конце августа занимался в основном штурмовкой наземных целей, достигая порой весьма неплохих результатов. Так, 29 августа летчики полка группами десять раз вылетали на боевые задания, срывая наступление врага в южном секторе обороны Одессы. Контр-адмирал Жуков отмечал: «Штурмовыми налетами истребителей противник основательно потрепан, наступление его остановлено, и он отброшен на исходные позиции. Авиация подняла нашу пехоту в атаку». В воздушных боях в этот день пилоты 69-го ИАП уничтожили три вражеских самолета, но и сами потеряли комиссара 4-й эскадрильи ст. политрука С А. Куницу. Он выпрыгнул с парашютом из горящего самолета над линией фронта и был расстрелян в воздухе над ничейной землей из пулемета. Подобравшие позднее летчика пехотинцы насчитали в его теле 13 ран. На момент гибели ст. политрук Куница имел на счету 150 боевых вылетов и 6 воздушных побед. Пик боевой деятельности 69-го ИАП пришелся на 1 сентября, когда летчики полка совершили в течение суток 122 самолето-вылета, т. е. каждый из них поднимался в воздух по 5–6 раз.

Среди подразделений люфтваффе 29 августа первого серьезного успеха добилась эскадрилья 1./KG 28, оснащенная торпедоносцами Не 111Н-6. Она была переброшена на Черное море приблизительно в середине августа и имела еще мало опыта торпедных атак. 24 августа советской стороной было отмечено первое применение авиационных торпед на Черном море во время неудавшегося нападения на транспорт «Фабрициус». Однако 29 августа двум Не 111 удалось потопить пароход «Каменец-Подольск» водоизмещением 5117 тонн, следовавший по маршруту Керчь — Новороссийск. Причем в ходе налета были потеряны и оба «хейнкеля». Один из них сбили зенитчики морского охотника «МО-33», а второй при выходе из атаки зацепился за мачту этого же корабля и рухнул в море. Из состава команды парохода 9 человек погибли, а 44 были спасены.

В сентябре румынское командование сосредоточило на ближних подступах к Одессе 11 дивизий, 3 кавалерийских бригады и около 100 боевых самолетов. Советские войска отошли на главный рубеж обороны. Перебравшись на западный берег Аджалыкского лимана, румыны стянули в районы Крыжановки и Новой Дофиновки дальнобойную артиллерию и приступили к регулярным обстрелам города и одесского порта. С воздуха им поддержку оказывала немецкая бомбардировочная авиация. Например, 2 сентября порт одновременно с артиллерийским обстрелом атаковали две девятки Ju 88. В этот момент у пирса находился транспорт «Белосток», прибывший с грузом оружия и боеприпасов. Его хотели отвести в безопасное место, однако вовремя подоспевшая шестерка И-16 из 69-го ИАП под командованием майора Рыкачева завязала с «юнкерсами» бой, и руководство порта решило не откладывать разгрузку корабля. Под свист бомб и снарядов транспорт разгрузили в рекордный срок — всего за 3,5 часа. Боеприпасы укладывались на грузовики и тут же отправлялись на передовую.

Запланированный на следующий день румынский парад в Одессе не состоялся, и в отместку город подвергли ожесточенным обстрелам с земли и атакам с воздуха. Лишь в течение 6 и 7 сентября в Одессе было разрушено 59 зданий, убито 92 и ранено 130 человек. Всего в период с 5 августа по 20 сентября бомбами и снарядами были убиты 948 и ранены 1765 горожан, а также разрушено и повреждено 405 зданий. Наиболее многочисленные воздушные налеты на Одессу отмечались 14 и 17 сентября.

В свою очередь, советское командование в ночь на 8 сентября предприняло налет на военные объекты румынской столицы, Бухареста. Кроме 7 бомбардировщиков ДБ-ЗФ из 2-го МТАП под руководством майора Н.А.Токарева, в налете принял участие и четырехмоторный морской самолет МТБ-2 из 80-й эскадрильи. Эту тяжелую летающую лодку (в СССР было построено всего два таких опытных самолета) пилотировал летчик-испытатель И.М. Сухомлин. Значительных успехов в бомбардировке советским экипажам достигнуть не удалось, однако румынское правительство от греха подальше перебралось после налета из Бухареста в Синай.

Самолеты Черноморского флота продолжали наносить удары по вражеским войскам на подступах к Одессе. В течение 12 и 13 сентября они записали на свой счет 33 уничтоженных танка, зенитную батарею и несколько десятков автомобилей. Штурмовкой регулярно занимались также истребители 69-го ИАП. Кроме обстрела кавалерии и пехоты противника, они время от времени выполняли атаки на позиции румынской дальнобойной артиллерии. Румыны, потеснив советские части, в середине месяца установили тяжелые пушки и на южной окраине Ильинки, и теперь в пределах их досягаемости оказался также аэродром базирования 69-го авиаполка и особой группы Демченко. В итоге боевые действия советских истребителей сильно осложнились, и не только из-за того, что приходилось взлетать под свист снарядов. В первую очередь это отразилось на ремонте и предполетной подготовке самолетов. Румынские артиллеристы по три раза в день обстреливали аэродром, и технический персонал в таких условиях не успевал вовремя готовить машины к вылетам. Естественно, появились и дополнительные потери, что никак не способствовало росту боевого духа измотанных постоянными боями летчиков. 69-й авиаполк с начала войны лишился более половины летного состава. Многие его истребители неоднократно проходили ремонт и были порядком изношены. Аэродром требовалось сменить, но никакой подходящей площадки поблизости не имелось. В конце концов, помощь оказало гражданское население. Около 3 тыс. жителей Одессы, в основном женщин, за 7 дней расчистили пустырь прямо в черте города, и туда перебазировались оставшиеся самолеты обоих частей. На старом аэродроме под руководством майора Погодина изготовили и установили деревянные макеты истребителей, чтобы вражеские артиллеристы не искали новые цели.

18 сентября оборона Одессы была усилена 157-й стрелковой дивизией. Ее высадку прикрывал крейсер «Червона Украина», обстрелявший из пушек румынскую батарею в районе Новой Дофиновки. Активизация советских кораблей между Одессой и Севастополем послужила причиной включения в состав немецкого IV воздушного корпуса эскадры StG 77 пикирующих бомбардировщиков Ju 87. Боевой счет в борьбе с Черноморским флотом «штуки» открыли утром 21 сентября, когда бомбами у Тендровской косы тяжело повредили канонерскую лодку «Красная Армения». Как раз в этот день советское морское командование планировало высадку десанта в районе Григорьевки с целью уничтожения дальнобойных орудий, и поэтому в Одессу был отправлен эсминец «Фрунзе» с возглавлявшим операцию контр-адмиралом Л.А. Владимирским на борту. Заметив тонущую канонерскую лодку, экипаж развернул эсминец к ней на помощь, но вскоре сам подвергся нападению с воздуха. Девятка Ju 87 из группы I/StG 77 атаковала «Фрунзе» и, несмотря на отчаянное его маневрирование, добилась двух прямых попаданий. Одна бомба угодила в кормовую часть корабля, повредив двигатель и рулевое управление, а вторая разрушила часть ходового мостика. После ухода самолетов экипаж несколько часов занимался ремонтом, восстанавливая двигатель, однако когда корабль, наконец, дал ход, над ним появилась уже новая волна немецких бомбардировщиков. Вторая атака продолжалась всего 7 минут, после чего эсминец затонул в 9 милях от Тендровского маяка. Из 238 человек его команды в живых осталось 78. Причем большинство из погибших моряков были расстреляны «юнкерсами» в воде, когда вплавь добирались до берега.

Советская десантная операция началась ночью 22 сентября. Вначале с самолета ТБ-3, взлетевшего с аэродрома Евпатории, около полуночи был выброшен в районе села Григорьевка воздушный десант в количестве 23 человек. Задачей парашютистов являлось уничтожение штабов вражеских войск, линий связи и прочие диверсионные действия. Затем на берег высадился и полк морских пехотинцев, атаку которого поддержали орудия эсминцев «Безупречный», «Бойкий» и «Беспощадный». 69-й ИАП и группа Демченко на рассвете 22 сентября наносили удары по немецкому аэродрому Баден и селу Зельцы. На Баден совершили налет 20 И-16 и 2 Ил-2 под общим руководством майора Л.Л. Шестакова. По воспоминаниям советских пилотов, немцы были застигнуты врасплох. Их самолеты стояли двумя рядами на открытом поле рядом с палатками, на одинаковом расстоянии друг от друга. Замаскировать авиатехнику немцы не успели, либо посчитали, что в этом уже нет необходимости. Подобное ротозейство обошлось им дорого. Улетая после штурмовки, советские самолеты оставили внизу около 20 костров на стоянках вражеских крылатых машин. В Зельцах истребители под командованием майора Рыкачева вывели из строя примерно полторы сотни солдат и офицеров противника.

Возвратившиеся назад эскадрильи 69-го ИАП пришлось снова срочно поднимать в воздух, так как объявившиеся под Одессой пикирующие бомбардировщики Ju 87 предприняли налет на обстреливавшие побережье эсминцы. Первая волна из 10 «штук» добралась до кораблей на несколько минут раньше советских истребителей и успела нанести повреждения «Безупречному». В разгоревшемся затем воздушном бою немецкие экипажи продемонстрировали завидное упорство в достижении своих целей, причем действия советских истребителей сильно осложняли корабельные зенитчики, не прекращавшие заградительный огонь. Девятке И-16 майора Рыкачева приходилось перехватывать бомбардировщики уже после их выхода из атаки. Два из них были сбиты, но оставшиеся не прекращали атак в течение почти получаса. На «Безупречный» было сброшено 37 бомб. В корпусе судна позднее насчитали около 400 пробоин от пуль и осколков снарядов. Вода затопила первое и третье машинные отделения корабля, вызвав его крен около 17 градусов. После этого боя эсминец «Беспощадный» взял «Безупречный» на буксир, малым ходом, чтобы он не перевернулся, отвел его в порт Одессы, а затем возвратился обратно.

Вторую волну из 19 Ju 87 встретила другая эскадрилья 69-го ИАП во главе с капитаном Блохиным. Истребители попытались разбить боевой порядок бомбардировщиков, но не добились значительных успехов, так как немцы оказались далеко не новичками в военном деле. Половина «юнкерсов» связала истребители боем, а остальные бомбардировщики прорвались к кораблям, разделившись на две части. Наиболее тяжелые повреждения получил эсминец «Беспощадный», который атаковали 5 Ju 87. «Корабль, уклоняясь от бомб, — вспоминает командир «Беспощадного» Г.П. Негода, — выписывает восьмерки и зигзаги. На палубе ад. От близких разрывов масса воды обрушивается на людей, осколки барабанят по надстройкам, пробивают стальные листы дымовой трубы, сдирают брезентовые отвесы, где они еще сохранились. Прорвавшись сквозь наш заградительный огонь, один из самолетов проносится совсем низко, едва не задевая мачты. Все увидели, как от него отделяются две бомбы. От них уже не увернуться. Корабль вздрагивает всем корпусом. Я не слышу взрыва. Жаркая упругая волна пахнула в лицо, подхватила, отбросила в угол. Чувствую, на меня кто-то падает сверху. А дальше — темнота. Не знаю, сколько времени пролежал я без сознания». Взрывом двух бомб, угодивших в полубак, почти полностью оторвало носовую часть корабля вплоть до первого орудия. Тем не менее задним ходом он потихоньку добрался до Одессы, а на следующий день на буксире отправился в Севастополь. «Бойкий» сумел уклониться от бомб и продолжал участвовать в боевых действиях под Одессой.

22 сентября, поддерживая морских десантников, в наступление перешли и войска восточного сектора ООРа. Авиация ЧФ в это время наносила бомбовые удары по двигавшимся к району боев вражеским резервам. К вечеру советские части соединились, захватив Чебанку и Новую Дофиновку, и на некоторое время Одесса была избавлена от артиллерийских обстрелов. В этом сражении тяжелые потери понесли 15-я и 16-я румынские дивизии, из состава которых погибли, были ранены или попали в плен около 6 тыс. человек. В качестве трофеев советским войскам достались 39 орудий разных калибров, 6 танков, а также прочее военное имущество.

Любопытный воздушный бой произошел 28 сентября в районе села Свердлово, где на этот раз немцы предприняли попытку высадить воздушный десант. Шесть транспортных трехмоторных Ju 52 с десантными планерами на буксире летели без всякого сопровождения, за что и поплатились. Девятка И-16 из 69-го ИАП, случайно встретив такую экзотическую добычу, конечно, не могла ее упустить.

«Вблизи села Свердлово, — вспоминал А.Т. Череватенко, — показалась на меньшей высоте и встречном курсе какая-то непонятная группа больших и малых самолетов. Я развернулся, стал снижаться и, наконец, разобрался: транспортные самолеты Ju 52 — их было шесть — буксируют куда-то в сторону Николаева десантные планеры. Немцы заметили нас. Один Ju 52 отделился от остальных и, отцепив свой планер, попытался уйти налегке. Я быстро догнал его, пулеметной очередью угомонил стрелка, открывшего было по мне огонь, а затем с короткой дистанции ударил по моторам и бензобакам огромного «юнкерса». Самолет загорелся, пронесся пылающим факелом над селом и сел на брюхо в поле. Солдаты-десантники кинулись прятаться в копны, но думаю, что от очередей моих пулеметов ушли немногие. А на самолет я сбросил бомбу. В разных концах поля горели остальные пять Ju 52 и несколько планеров, сбитых моими товарищами».

Таким образом, почти все десантники были уничтожены, а советские потери в этом бою составили два истребителя, столкнувшиеся в воздухе во время очередной атаки.

В конце сентября тяжелая военная ситуация сложилась в тылу Одессы, в связи с чем дальнейшая оборона города потеряла всякий смысл. Немецкие войска прорвали перекопские оборонительные укрепления, и теперь создалась угроза потери Крыма и Севастополя, а вместе с тем и нарушения морских коммуникаций, по которым в Одессу поставлялись продовольствие, боеприпасы и воинские части. 30 сентября Ставка ВГК приняла решение вывести все войска из Одессы и использовать их для усиления обороны Крыма. Эвакуация началась 1 октября под видом обычных перевозок, но основная часть войск и населения вывозились из города с вечера 15 октября 1941 года, для чего в порту Одессы сосредоточили значительное число кораблей, в том числе 24 транспорта. По мере готовности нагруженные войсками и городским населением боевые и транспортные корабли выходили в море. Последний корабль отошел от пристани в 05: 30 утра 16 октября. К этому времени длинный караван судов, насчитывавший почти 120 вымпелов, растянулся от Одессы до самой Тендровской косы. Для его защиты с воздуха были выделены три эскадрильи из 8, 9 и 32-го ИАП, действующие с крымских прибрежных аэродромов, и 101-я отдельная истребительная эскадрилья с Тендры. Всего охрану каравана обеспечивали 56 истребителей. Пока половина из них барражировала над судами, вторая половина пополняла на аэродромах топливо и боеприпасы, чтобы вылететь ей на смену.

Немецкая разведка обнаружила эвакуацию советских войск из Одессы лишь примерно в 9 часов yтpa, и сразу в воздух были подняты около 50 бомбардировщиков Ju 87 и Ju 88, а также 6 торпедоносцев Не 111 из состава эскадрильи 1./KG 28. Но все их атаки оказались безрезультатными из-за сильного противодействия советских истребителей и зенитной артиллерии. Некоторого успеха добились только торпедоносцы, потопившие в сумерках замыкающий транспорт «Большевик» — по иронии судьбы он предназначался для спасательных целей и шел пустым с одним только балластом. Всего в течение 16 октября советские истребители выполнили для защиты каравана 109 самолето-вылетов и провели 23 воздушных боя, в которых сбили 8 вражеских самолетов ценой двух своих. Еще 3 немецких бомбардировщика уничтожили зенитчики.

Оставшиеся исправные самолеты 69-го ИАП и черноморской группы Демченко своим ходом перелетели в Крым 13 и 14 октября. К сожалению, этот перелет закончился трагически из-за отвратительной погоды, дождей и тумана. В Крыму о вылете истребителей узнали слишком поздно и поэтому на побережье не установили световых ориентиров, а аэродромы не подготовили к приему новых самолетов. Первой после полудня 13 октября вылетела группа 69-го ИАП под командованием Череватенко. Из ее состава два истребителя сели на вынужденную с убранным шасси. Наиболее трагично сложилась судьба летчиков Черноморского флота, покинувших аэродром на рассвете 14 октября. Они отправились в путь тремя группами. Первую группу из шести самолетов вел сам Демченко, и вся она пропала без вести. Вторую группу должен был вести Вальцефер, но из-за внезапно ухудшившейся погоды над одесским аэродромом взлет остальных самолетов задержали, и он полетел в одиночку. Вальцефер вынужденно приземлился в районе Евпатории и при посадке получил тяжелые увечья. Интересно, что его техник, находившийся в фюзеляже самолета за креслом пилота, отделался только легкими ушибами. Из третьей группы погибли двое летчиков (один разбился во время вынужденной посадки, а другой выбросился из самолета с парашютом, но на земле ударился головой о телеграфный столб), а остальные двое совершили посадку на аэродроме Тереклы-Конрад, причем один из них, лейтенант Н. Скачков, садился с пустыми баками поперек посадочной полосы и врезался в расположенный на стоянке ТБ-3, отбив ему плоскость крыла. Таким образом, из 6 истребителей И-16 и 5 Як-1 эскадрильи Демченко были разбиты 10 самолетов, и при этом погибли 8 летчиков, почти столько же, сколько их погибло за период военных действий.

В целом, по советским данным, 69-й ИАП во время обороны Одессы совершил 6600 самолето-вылетов, провел 576 воздушных боев и сбил 94 самолета противника и 6 планеров с десантом. Еще 30 вражеских самолетов полк уничтожил на земле.

ВВС Черноморского флота выполнили под Одессой 4641 самолето-вылет (в том числе 624 ночью) и уничтожили 168 танков, 135 автомобилей и 80 самолетов противника (на земле и в воздухе) при собственных потерях 47 машин.

17 сентября 11-ю немецкую армию возглавил генерал Эрих фон Манштейн. К этому времени ее соединения форсировали Днепр и двигались в направлениях Крыма и Мелитополя. 3-я румынская армия, которая также перешла в оперативное подчинение Манштейна, находилась на западном берегу Днепра в районе Никополя. Первоочередной задачей немцы считали захват Крыма, так как базирующиеся на полуострове советские военные корабли и самолеты представляли угрозу жизненно важному для Германии румынскому нефтяному району Плоешти. Кроме того, ликвидация советского господства на Черном море, по замыслу гитлеровского командования, должна была оказать нужное влияние на Турцию, чтобы подтолкнуть ее к вступлению в войну.

План Манштейна заключался в наступлении на Крым с севера, со стороны суши, и поэтому немецким войскам необходимо было вначале преодолеть советскую оборону на Перекопском перешейке, связывавшем Крым с материком. Этот перешеек имел сравнительно небольшие размеры: ширину от 8 до 23 км и длину около 30 км. Манштейн полагал, что на Перекопе занимают оборону три советские дивизии 9-й армии, отступившие от Днепра. При условии хорошо оборудованных позиций они представляли для немцев серьезное препятствие. В последующем, уже после войны, Манштейн, чтобы оправдать высокие потери, понесенные во время этой наступательной операции, без стеснения увеличил в своих мемуарах число противостоящих ему дивизий на Перекопе до шести, однако в действительности там находилась всего одна 156-я стрелковая дивизия генерала П.В. Черняева из состава крымской 51-й отдельной армии. В критические моменты ей оказывала помощь 106-я дивизия полковника А.Н. Первухина, занимавшая полосу обороны по южному берегу Сиваша. Основные силы 51-й армии располагались либо внутри Крымского полуострова, либо были разбросаны по побережью, так как командарм Ф.И. Кузнецов более всего опасался морских и воздушных десантов противника, а опасность, исходившую с Перекопа, полностью игнорировал.

ВВС 51-й армии, спешно сформированной по приказу Ставки в середине августа, возглавил полковник В.А. Судец. В его распоряжении находилось всего около 80–90 самолетов в составе 182-го (МиГ-3) и 247-го (ЛаГГ-3) истребительных авиаполков и бомбардировочной группы Краснодарских курсов усовершенствования ВВС (36 СБ и 9 ДБ-3). По мере приближения фронта этого оказалось явно недостаточно, и поэтому для непосредственного взаимодействия с частями 51-й армии была создана также авиагруппа ВВС Черноморского флота. Она разместилась на аэродромах вблизи населенного пункта Фрайдорф (там располагался штаб группы), в связи с чем получила название Фрайдорфской. Первоначально в нее включили по одной эскадрилье из 8-го и 32-го ИАП, отдельные 96-ю и 101-ю истребительные эскадрильи, 95-ю ночную эскадрилью легких бомбардировщиков У-2 и гидросамолеты МБР-2 из состава 16-й и 18-й МРАЭ. Всего там имелось 76 самолетов, в том числе 32 И-16, 13 И-15бис, 7 Як-1, 3 И-153, 9 У-2 и 12 МБР-2. В процессе перебазирования на новые аэродромы добавились еще 3 Ил-2 из 46-й штурмовой эскадрильи и 70-я отдельная бомбардировочная эскадрилья (2 СБ, 2 Р-5 и 1 Р-10). Командиром Фрайдорфской авиагруппы был назначен майор А.З. Душин, но фактически распоряжался ей заместитель командующего ВВС ЧФ генерал А.А. Ермаченков. К боевым действиям группа приступила 16 сентября, совершив налеты на немецкие колонны у Новомихайловки и в районе железнодорожной станции Сальково. Всего в течение дня она выполнила 56 самолето-вылетов, из которых 30 — непосредственно на штурмовку вражеских войск.

Штурмовка наземных целей на Южном фронте в середине сентября по-прежнему являлась основным видом действий советских ВВС, для чего привлекались как бомбардировщики, так и истребители. Естественно, в условиях господства немецкой авиации в небе такие налеты не обходились без потерь. Так, в типичной оперативной сводке 51-й армии того периода говорилось: «Группа капитана Шумовского в составе пяти СБ под прикрытием восьми наших истребителей вела бой в районе Каховки, Костогрызово с восемью истребителями Me 109. В бою сбито два самолета СБ — ст. лейтенанта Зубарева и капитана Васильева, один наш самолет сел на нашей территории».

При бомбардировках нередко применялись ампулы с зажигательной смесью «КС». А.И. Покрышкин, штурмовавший со своим полком немецкие колонны западнее Мелитополя, вспоминал:

«В полдень для удара по основным силам врага вылетела группа бомбардировщиков СБ. Наша четверка истребителей сопровождала ее. Мы знали, что в бомболюках СБ находятся контейнеры, загруженные колбами с зажигательной смесью «КС». Бомбардировщики вышли точно на цель и нанесли массированный удар по головной части колонны танков и автомашин. Впервые мы увидели эту эффектную картину. Некоторые стеклянные колбы с зажигательной смесью, сталкиваясь в воздухе, разбивались. Смесь загоралась, образуя гирлянды белого дыма. Они жгутами шли к земле. Большое скопление техники противника было точно накрыто этим ударом. Сквозь белый дым от «КС» проступили столбы черного смрада от горящих автомашин и танков.

Выполнив задачу по сопровождению СБ, мы, быстро заправившись горючим и подвесив бомбы, взлетели вновь. Теперь уже на штурмовку той же колонны противника».

17 сентября количество самолето-вылетов Фрайдорфской группы возросло почти вдвое, и еще приблизительно столько же выполнили боевых вылетов ВВС 51-й армии. Общие потери составили всего три самолета, из которых два были разбиты из-за технических неполадок. Ночью эстафету приняли У-2 и МБР-2, обеспечившие немцам весьма беспокойный сон.

Смешанные штурмовые группы советских истребителей, конечно, не могли нанести немецким войскам серьезный урон, однако они оказывали на них сильное психологическое влияние. Как правило, атаки производились с малой высоты и обычно вначале колонны обстреливали из пулеметов истребители сопровождения, подавлявшие зенитные точки, а затем основная группа (самолеты И-15бис, И-153 и И-16, оборудованные бомбовыми подвесками) сбрасывала на врага мелкие бомбы. Реакцией командования люфтваффе на усилившуюся активность советской авиации стала переброска истребительных групп II и III/JG 77 ближе к фронту, на аэродром Чаплинка. В связи с этим возросло число воздушных боев и, естественно, увеличились потери. В поисках советских аэродромов пары «охотников» люфтваффе начали рыскать за линией фронта, стремясь одновременно подкараулить возвращавшиеся с пустыми баками самолеты. Одну такую пару сумел проучить 20 сентября комэск 32-го ИАП капитан И.С. Любимов. Взлетев вместе со своим заместителем М.В. Авдеевым на истребителях Як-1 за несколько минут до возвращения самолетов, он набрал высоту и с превышения напал на маскировавшиеся в лучах заходящего солнца «мессершмитты».

«Иван Степанович атаковал один из вражеских истребителей с высоты примерно 4 тысячи метров, — вспоминал механик авиаполка П.П. Макаров. — Уходя от пулеметных очередей, «мессер» сорвался в штопор. Впечатление было такое, что фашист сбит. Но командир все же спикировал следом, подозревая, что это лишь обманный маневр. И действительно, у самой земли Bf 109 вышел из штопора и стал набирать высоту. В этот момент пушки и пулеметы Любимова ударили по нему снова. «Мессершмитт», задымив, сделал полупетлю. Летчик выбросился из кабины на парашюте…

С насыпи капонира было видно, как белый купол сносило на скошенное пшеничное поле. Это поле со скирдами соломы находилось от нас в пяти километрах. Вместе с аэродромной командой я поехал туда, чтобы не дать фашисту уйти к линии фронта. Но мы нашли только парашют. Вскоре подъехал Любимов. Он сказал, что видел, как вражеский летчик залег после приземления в борозде. Мы продолжали поиски, тщательно проверяя каждую скирду. Но фашист как в землю ушел! Кто-то из авиамехаников подобрал со сбитого Bf 109 толстое лобовое стекло с перекрестием для прицела. Все заинтересовались находкой. Было известно, что на «мессершмитте» переднее стекло не пробивается пулей, но нам самим хотелось это проверить. Поэтому мы поставили стекло у скирды и выстрелили по нему из кабины. Оно даже не треснуло. И тут, к еще большему удивлению, верх скирды зашевелился. Испуганно подняв руки, из соломы во весь рост поднялся верзила немец. И как только он сумел спрятаться в этой скирде! Ведь мы ее проверяли металлическим прутом. У пленного оказался именной маузер, Железный крест, полученный за участие в захвате острова Крит, и записная книжка с дарственной надписью: «Да пошлет бог счастье!»».

Сбитый немецкий пилот, Юлиус Дитте, был доставлен в штаб авиагруппы, где сразу выложил все сведения о расположении немецкого аэродрома в Чаплинке, организации его противовоздушной обороны и даже о распорядке дня личного состава. Естественно, тут же возникла идея о нанесении воздушного удара по этому аэродрому, поддержанная командованием ВВС ЧФ. Однако утром 21 сентября тяжелая обстановка на фронте вынудила отложить штурмовку немецкой авиабазы, и Фрайдорфская группа дважды поднимала в воздух самолеты для поддержки наземных войск. Лишь после обеда, когда уставшие пилоты уже нуждались в отдыхе, поступил приказ о налете на Чаплинку. В качестве ударной группы были выделены 4 И-16,10 И-15бис, 3 Ил-2 и 2 И-153, а для сопровождения — еще 13 И-16 и 3 Як-1.

Почти одновременно командование ВВС 51-й армии, в свою очередь, запланировало удар по немецкому аэродрому Аскания-Нова. Он был нанесен по времени несколько раньше, и это имело негативные последствия для Фрайдорфской группы, так как по тревоге с разных аэродромов взлетели немецкие истребители. Первая встреча с «мессершмиттами» состоялась уже восточнее Армянска, в результате чего группа прикрытая оказалась связана боем. Ударная группа во главе с командиром эскадрильи 8-го ИАП К Л. Денисовым далее полетела одна, придерживаясь плотного порядка. Миновав зону сильного зенитного огня в районе Павловска, она вышла к Чаплинке и приступила к атаке. По советским данным, бомбами и пулеметным огнем были уничтожены и повреждены на земле около десятка немецких самолетов. Один Не 111 был сбит Денисовым прямо на взлете и упал на границе летного поля. Затем объявились фашистские истребители, набросившиеся на растерявшие строй советские машины. И разгоревшийся тяжелый бой не прекращался в течение 35 минут. Еще один Bf 109 отправил к земле С.Е. Войтенко, летавший на И-15бис, другого записал на свой счет Н.И. Евсеенко. Но собственные потери были намного выше. Немецкие истребители сбили 3 И-15бис (еще два на обратном пути совершили вынужденные посадки), а также 3 И-16. Кроме того, один Ил-2 стал жертвой зенитного огня. Погиб зам. командира 3-й эскадрильи В.Н. Ручкин, тяжелые ранения получили командир звена В.Н. Пастух, выбросившийся из горящего самолета с парашютом, а также мл. лейтенант А.В. Андриянов. Из состава 101-й эскадрильи погиб летчик И.С. Гончаров. Досталось и Константину Денисову — снаряд угодил в край бронеспинки его сиденья и поранил летчика мелкими осколками. Группа спаслась только благодаря вмешательству «лаггов» из 247-го ИАП, внезапно атаковавших «мессеров» со стороны солнца и сразу подбивших два самолета. После этого немцы прекратили преследование и убрались восвояси. Из-за высоких потерь 21 сентября активность боевых действий Фрайдорфской группы в следующие два дня несколько снизилась, чему виной было также значительное число неисправных самолетов.

24 сентября в 5 часов утра немецкая артиллерия открыла ураганный огонь по советским позициям на Перекопе. Почти одновременно бомбардировщики люфтваффе группами по 20–30 самолетов атаковали советские войска в районе от Перекопа до Армянска. Для наступления на Крым Манштейн сосредоточил сравнительно крупные силы, оголив до минимума северный фланг своей армии. В первом эшелоне шли две пехотные дивизии 54-го корпуса, во втором — 49-й горнострелковый корпус и дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Кроме того, из тыла подтягивалась еще 50-я пехотная дивизия. Все это дополнялось большим количеством артиллерии, а также полусотней танков и штурмовых орудий. Правда, Манштейн в своих мемуарах позднее утверждал, что танков у него не было, но это скорее всего ложь, поскольку немцы не проводили подобных операций без танковой поддержки. Их наличие подтверждают все советские защитники Перекопа. IV воздушный корпус люфтваффе, поступивший в распоряжение Манштейна, имел к этому времени около 400 боевых самолетов, входивших в состав JG 77, KG 27, StG 77 и отдельных авиаподразделений.

В первый день немецкого наступления люфтваффе полностью захватили господство в воздухе над Перекопом. Если советские ВВС выполнили в этом районе 104 самолето-вылета, то немцы — 800. «Над перекопским валом немецкие самолеты появлялись с утра и не оставляли нас в покое до вечера, — вспоминал командующий оперативной группой войск 51-й армии на перешейке генерал П.И. Батов. — Небольшими группами они заходили от Сиваша и, следуя один за другим, клали и клали бомбы по гребню. В морской дали скрывается одна группа, а от Сиваша появляется другая. Не оставалось, кажется, непораженным ни метра. Плотность при массированной бомбежке была такая, что однажды произошло прямое попадание в корабельную башню, поставленную на валу в качестве НП начальника дивизионной артиллерии».

Бои завязались также у Чонгарского моста и Арбатской стрелки, где немцы наносили отвлекающий удар. На Перекопе они двинули вперед вначале полки 73-й и 46-й пехотных дивизий. И сразу понесли значительные потери из-за ожесточенного сопротивления бойцов 156-й дивизии. Особенно сильные бои шли в районе совхоза «Червонный чабан». Много гитлеровцев погибло в результате подрыва морских мин, заложенных в землю в качестве фугасов, а также от огня береговых батарей. Несмотря на постоянную авиационную поддержку, немецкое наступление быстро захлебнулось. Тем не менее силы были неравные, и в ночь на 25 сентября подразделения 156-й дивизии отошли на основной рубеж обороны.

На рассвете вновь появились бомбардировщики люфтваффе. «Немецкие летчики бомбили с пикирования, — вспоминал Батов, — стараясь уничтожить на Перекопском валу наши дзоты и дота. Под ударами с воздуха — все позиции орудий и минометов. Куда ни взглянешь, везде стоит непроницаемая стена густой пыли от взрывов». Вслед за этим на Перекопе разгорелись еще более кровопролитные бои, так как Манштейн усилил наступавшие соединения резервными частями. На сравнительно узком участке он бросил в атаку до четырех полков при поддержке 50 танков. Советская контратака с участием 14 легких танков Т-37 и Т-38 разведывательного батальона не увенчалась успехом — все эти машины вскоре были подбиты огнем с воздуха. Группы немецких самолетов стремились рассеять атакующие советские подразделения еще до их соприкосновения с противником. И все равно немцы не добились серьезных успехов. Лишь в полдень следующего дня, когда изрядно поредевшие полки 156-й дивизии уже испытывали острый недостаток боеприпасов, немцам удалось прорвать оборону Турецкого вала, после чего они вышли к северной окраине Армянска. Двое суток 156-я дивизия сражалась фактически в одиночестве. Резервы ей выделили только 25 сентября, и неожиданно оказалось, что их дневной марш затруднен, так как дороги, ведущие к Перекопу, находились под контролем вражеской авиации. Лишь к утру 27 сентября к перешейку прибыла 42-я кавалерийская дивизия, но к этому времени немцы уже захватили Армянск. В течение последующих двух суток Армянск четыре раза переходил из рук в руки. В этих боях приняли участие также советские 172-я и 271-я стрелковые дивизии, изрядно потрепанные вражеской авиацией уже на марше. Для поддержки пехоты выделили два десятка танков, из которых половину составляли Т-34, а остальные — Т-37 и Т-38. Последние вскоре были все потеряны. Вечером 28 сентября командарм Кузнецов неожиданно отдал приказ об отходе на плохо оборудованные ишуньские позиции, и это несмотря на то что немцам пришлось часть сил направить для отражения советского наступления Южного фронта.

Советская авиация 24 сентября не смогла оказать существенной помощи своим войскам на перешейке из-за значительного численного превосходства противника в воздухе. Наиболее активно действовала в этот день Фрайдорфская группа, однако в ее составе имелось к утру всего 19 исправных истребителей и 8 легких штурмовиков И- 15бис. Хотя многие пилоты выполнили по 3–4 боевых вылета, ситуацию на земле они не изменили, а также не смогли воспрепятствовать вражеским налетам. В качестве успеха можно привести лишь воздушный бой, проведенный группой прикрытия бипланов И-15бис. Семь Bf 109, покинув свои бомбардировщики, набросились на четверку истребителей во главе с летчиком Филатовым и неожиданно попали в «клещи». Сверху на них напала пара Любимова, а снизу атаковала четверка Михаила Авдеева. Уйти удалось только двум Bf 109. Пять «мессеров» были уничтожены — некоторые сразу, а других добили у земли штурмовики И-15бис.

25 сентября над перешейком появились бомбардировщики Пе-2 из 40-го БАП Черноморского флота. Летали они тройками и пятерками, бомбили цели в районе совхоза «Червонный чабан», а прикрытие в воздухе им обеспечивали истребители Фрайдорфской группы. Впрочем, прикрытие это было скорее условным, так как немцы стали поднимать в воздух одновременно по 2–3 эскадрильи «мессершмиттов», и экипажам «пешек» пришлось больше полагаться на скорость своих машин. М.В. Авдеев из 32-го ИАП вспоминал, как ему парой пришлось отвлекать от бомбардировщиков около 40 немецких истребителей. Оба «яка» вернулись на базу как решето — в самолете Авдеева насчитали 32 пробоины. За день 5-я эскадрилья Авдеева потеряла два истребителя, но их пилоты остались живы. На попутном грузовике добрался до своего аэродрома летчик Щегликов с сильно обожженными руками. Уже на горящем самолете он сумел изловчиться и сбил напавший на него Bf 109, и лишь затем покинул кабину самолета. Вечером заявился в столовую авиаполка, как раз на собственные поминки, лейтенант Филатов с парашютом в руках.

В отличие от «пешек» гораздо меньше шансов уцелеть в бою имели бомбардировщики СБ из состава авиагруппы Краснодарских курсов. Четыре таких самолета, наносивших бомбовый удар по позициям немецкой артиллерии, были сбиты прямо на глазах генерала Батова. Истребителей их сопровождения немцы связали боем.

С наступлением темноты активизировалась советская ночная авиация. Ночью немецкие аэродромы, а также войска на Перекопе бомбили 24 МБР-2 и 7 ДБ-3. Из числа гидросамолетов один был сбит зенитным огнем.

26 сентября от постоянных атак и контратак, разрывов снарядов и бомб весь Турецкий вал затянуло дымом. С севера и с юга от него стелилась пыль, поднятая колоннами войск, выдвигавшимися к линии фронта. В этот день наряду с наземными советскими частями были усилены, наконец, и подразделения ВВС, действующие в районе Перекопа. Туда перебросили еще две эскадрильи 8-го ИАП (13 ЛаГГ-3, 10 И-153 и 3 И-16). В состав ВВС 51-й армии вошли 507-й БАП, вооруженный бомбардировщиками Пе-2, а также 103-й ШАП, имевший в составе штурмовики Ил-2. Бои в воздухе разгорелись с новой силой, чему способствовал тоже приказ советского командования поднимать самолеты в небо по 5–6 раз в день. Истребители теперь сражались не только в районе Перекопа, но и вынуждены были отвлекаться на прикрытие находившихся на марше войск. Летчики Фрайдорфской группы выполнили 53 самолето-вылета, доложив об уничтожении 10 вражеских автомобилей, нескольких артиллерийских орудий и до двух рот пехоты. В воздухе были сбиты один Bf 109 и один бомбардировщик Ju 87. Собственные потери группы составили на этот раз четыре самолета. Еще на два сбитых немецких истребителя претендовали летчики ВВС 51-й армии, потерявшие, в свою очередь, несколько «пешек» и неизвестное число истребителей. Немецкие пилоты из состава JG 77 заявили в этот день около 30 воздушных побед!

27 сентября на аэродром Кача перебазировался из Ейска 62-й смешанный авиаполк, включенный в состав Фрайдорфской авиагруппы. Его сформировали из летчиков с боевым опытом, инструкторов и испытателей авиационных заводов, и оснастили наиболее современной техникой. Вооружение полка составляли 12 истребителей МиГ-3, 10 ЛаГГ-3 и 9 пикировщиков Пе-2. Погода испортилась, но сильная облачность не намного уменьшила активность авиации обеих сторон. Фрайдорфская группа совершила несколько налетов на вражеские войска. В ответ немецкие бомбардировщики нанесли удары по советским аэродромам Сарабуз, Кача и Евпатория. Бомбы немцы сбрасывали преимущественно из-за облаков и поэтому добились небольших успехов. На аэродроме Кача сгорел один МиГ-3 из 62-го СМАП, в Сарабузе был поврежден взрывной волной связной У-2, убито 3 человека наземного персонала и 12 ранено.

Следующий день в истории сражения за Крым был отмечен двумя подвигами советских летчиков. Во время штурмовки позиций противника от огня зенитной артиллерии загорелся И-15бис сержанта М.И. Соколова из Фрайдорфской группы. Никаких шансов дотянуть до своей территории у пилота не осталось, и он предпочел направить горящий самолет прямо в центр вражеской колонны. Над Севастополем отличился ст. лейтенант С.Е. Карасев из 32-го ИАП, таранивший разведывательный «юнкере». В паре с мл. лейтенантом Я.М. Ивановым он патрулировал над городом, когда заметил на высоте вражеский самолет.

«МиГ-3 был высотным истребителем, — вспоминал Семен Карасев, — и поэтому мы быстро догнали вражеский разведчик. Это был «Юнкерс-88». Я сразу открыл огонь по кабине, но успел дать только две очереди, как мои пулеметы замолкли. Я перезарядил их и на этот раз открыл огонь в упор по мотору «юнкерса». И вновь пулеметы отказали.

К тому времени в нашем полку уже имелись некоторые теоретические разработки техники воздушного тарана: с какой стороны лучше заходить, на какой скорости, чем предпочтительнее наносить удар. В бою я все это вспомнил и решил винтом отрубить «юнкерсу» руль высоты. Уровняв скорости, стал подводить свой самолет винтом к стабилизатору разведчика. Но воздушная струя от Ju 88 так сильно тряхнула МиГ-3, что с меня сорвало очки и кислородную маску. Лопасти винта в каких-то сантиметрах, а может быть, и миллиметрах прошли сзади стабилизатора, но не задели его. Даю газ и делаю вторую попытку тарана. И опять мой самолет болтануло и отбросило под правую плоскость «юнкерса».

Тогда я убрал газ, немного отстал и вдруг увидел, как буквально в пяти метрах впереди стволы пулеметов вражеского самолета разворачиваются в мою сторону. Медлить больше было нельзя, и я свалил МиГ-3 на хвост «юнкерса»… Хорошо помню, как дернул кольцо парашюта, как он раскрылся. Видел, как из падающего «юнкерса» выбросились с парашютами два фашиста, как внизу подо мной неслись на большой скорости катера, чтобы подобрать приводнившихся летчиков. Плавая потом в спасательном жилете, я насчитал около десятка катеров и несколько самолетов, спешивших мне на помощь».

К концу сентября силы обеих сторон на Крымском перешейке изрядно истощились. К.Д. Денисов из 8-го ИАП так описывал состояние летного и технического состава своей эскадрильи из Фрайдорфской группы во время боев на Перекопе:

«Боевое напряжение росло с каждым днем. Пришлось за отдельными самолетами закреплять двух летчиков для «уплотнения вылетов». Мера вынужденная, но что поделаешь, если приходилось подниматься в воздух по 5–6 раз в сутки и почти в каждом вылете вести воздушный бой? Понятно, что и технический состав работал, буквально забыв об отдыхе.

Неотвратимо накапливалась и физическая, и психическая усталость. Пилоты стали чаще ошибаться в боях, у них снизилась осмотрительность, четкость выполнения маневров, меткость огня. Все это не могло не сказаться на результатах боевых действий эскадрильи. Они были весьма тревожными. Так, в конце сентября в тяжелых воздушных схватках с превосходящими силами противника погибли сержанты И.Ф. Фоменко и М.И. Соколов. Не стало весельчака и балагура, любимца эскадрильи командира звена ст. лейтенанта Сергея Дмитриевича Иванова. Буквально «на честном слове и на одном крыле» дотянул до аэродрома мл. лейтенант В.А. Семенов, летавший в тот бой на моем «пегом». Инженер и техники потом долго и без заметного оптимизма судили да рядили о возможности восстановления этой машины».

В ВВС 51-й армии немцы основательно потрепали 507-й БАП, потерявший за неделю 8 бомбардировщиков Пе-2. 182-й ИАП лишился трети своих истребителей МиГ-3, а в 247-м ИАП осталось менее половины боевых машин. В первом же боевом вылете 29 сентября досталось и летчикам свежеприбывшего 62-го СМАП Фрайдорфской группы — назад не вернулся Пе-2 командира 3-й эскадрильи майора Пузанова. Забегая вперед, следует сказать, что в дальнейшем этот полк сражался достойно и в течение октября записал на свой счет 42 немецких самолета, уничтоженных на земле и в воздухе, а также 35 сгоревших танков.

Для пополнения советских ВВС в Крыму современных самолетов уже не хватало, и приходилось «с мира по нитке» собирать и вовсе архаичную технику из тыловых и учебных подразделений. Так, из числа истребителей И-5 начала 30-х годов был сформирован для ночных действий 11-й штурмовой авиаполк. На И-15бис и И-16 ранних серий включились в боевые действия летчики 1-го ИАП. Интересно, что 3-я эскадрилья 8-го ИАП, входившая в состав Фрайдорфской группы, в качестве пополнения 29 сентября получила три корабельных разведчика КОР-1, оборудованных колесным шасси. Эти одномоторные поплавковые машины, изначально предназначенные для палубного базирования, имели максимальную скорость всего около 270 км/час и вооружались тремя пулеметами ШКАС (два из них размещались в центроплане верхнего крыла, а один на подвижной установке — в задней кабине штурмана). Естественно, боевая ценность этих самолетов была невелика — в тот же день один КОР-1 пропал без вести, другой вскоре подбили, а третий передали затем в 11-й ШАП, где пилоты летали на машинах с приблизительно такими же данными.

Напряжение в воздухе над Перекопом начало слабеть в последних числах месяца, чему виной стало наступление советских войск 9-й и 18-й армий Южного фронта, предпринятое с целью отрезать группировку Манштейна от главных сил, чтобы затем во взаимодействии с 51-й армией прижать ее к морю и уничтожить. В составе 9, 12 и 18-й армий к тому моменту было 10 авиационных полков, большей частью истребительных. Кроме того, в непосредственном распоряжении командования ВВС Южного фронта находились 21-я и 66-я смешанные авиадивизии и 5-я резервная авиагруппа. 21-я САД состояла из двух бомбардировочных полков, оснащенных самолетами СБ и Пе-2, а 66-я САД включала в себя 149-й истребительный полк (МиГ-3 и ЛаГГ-3) и 288-й ближнебомбардировочный полк (Су-2). Резервная группа располагала пятью полками, в том числе двумя штурмовыми, двумя истребительными и одним ближнебомбардировочным.

Советское наступление началось 27 сентября в 10 часов. Главный удар по позициям румынских войск наносила 18-я армия.

Ей удалось прорваться в полосе 4-го румынского корпуса, и за несколько дней она продвинулась вперед на 20–30 км. Румыны бежали, бросив все тяжелое вооружение. Однако 30-й немецкий корпус, зарывшийся в землю в районе Мелитополя, продолжал удерживать позиции, несмотря на натиск соединений 9-й армии. Все это время активно действовала авиация Южного фронта: бомбардировщики и штурмовики «обрабатывали» вражеский передний край, а истребители боролись за господство в воздухе.

Из-за угрозы окружения Манштейн вынужден был развернуть назад 49-й горный корпус и моторизованную дивизию «Лейб-штандарт». Большую часть самолетов IV воздушного корпуса люфтваффе перенацелили на их поддержку. Следует отметить, что воздушный корпус к этому времени был несколько ослаблен, так как из его состава изъяли эскадру StG 77 пикирующих бомбардировщиков, направленную под Москву для участия в операции «Тайфун».

В начале октября советские летчики вдруг обнаружили, что являются почти полновластными хозяевами в небе Крыма. По воспоминаниям Михаила Авдеева, такая ситуация сохранялась целую неделю, в течение которой самолеты с красными звездами практически безнаказанно действовали днем над Перекопом и в ближайшем тылу врага, бомбя и обстреливая немецкие передовые позиции, населенные пункты и все замеченные колонны войск. Не было покоя немцам и ночью, когда на их головы сыпались мелкие бомбы, сброшенные с гидросамолетов МБР-2, легких бипланов У-2 и бывших истребителей И-5. Последние не упускали возможности и обстрелять противника с небольшой высоты, поскольку в качестве стрелкового вооружения имели два или четыре пулемета ПВ-1.

Именно этот период времени имел в виду генерал Манштейн в своих мемуарах, когда писал:

«Господство в воздухе принадлежало советской авиации. Советские бомбардировщики и истребители непрерывно атаковали всякую обнаруженную цель. Не только пехота на переднем крае и батареи должны были окапываться, нужно было отрывать окопы и для каждой повозки и лошади в тыловой зоне, чтобы укрыть их от авиации противника. Дело доходило до того, что зенитные батареи не решались уже открывать огня, чтобы не быть сразу же подавленными воздушным налетом».

Между тем наступление Южного фронта завершилось катастрофой, главной причиной которой стал неожиданный удар 1-й танковой группы Клейста из района Днепропетровска в тыл советским войскам. 7 октября немецкие танки вышли к побережью Азовского моря и таким образом замкнули кольцо окружения вокруг главных сил 9-й и 18-й армий. По словам Манштейна, в результате этой операции немцы захватили в плен около 65 тыс. человек. Оставшиеся советские соединения отступили в направлениях Павлограда и Таганрога и перешли к обороне.

Немецкие истребительные части IV авиакорпуса вслед за этим начали постепенно возвращаться на крымский театр военных действий, что привело к очередному раунду воздушных боев. Сразу возросли потери советских ВВС, в особенности от деятельности «свободных охотников» люфтваффе. Например, 9 октября они сбили несколько самолетов из 32-го ИАП. Не вернулась назад тройка истребителей Як-1 во главе с лейтенантом Аллахвердовым, отправленная на прикрытие бомбардировщиков. Первым отстал над Ишунью и пропал без вести летчик Колесников, затем оставшуюся пару атаковала со стороны солнца четверка Bf 109. Сразу был сбит второй ведомый — сержант Николаев, сумевший приземлиться на горящем истребителе. Аллахвердов пытался уйти на бреющем полете, но немцы его догнали и подожгли буквально в 10 км от аэродрома. «Як» упал на землю и взорвался — на тот момент за Аллахвердовым числилось шесть воздушных побед. В тот же день был подбит командир 5-й эскадрильи того же полка капитан Иван Степанович Любимов, Вместе со своим заместителем Михаилом Авдеевым он сопровождал на Як-1 девятку бомбардировщиков Пе-2 и на обратном пути был внезапно обстрелян «мессершмиттами». Снаряд разорвался в кабине самолета, за приборной доской, и его осколки ранили пилота в правую ногу. Битое стекло от приборов впилось в лицо. Тем не менее Любимов попытался продолжить бой, но от быстрой потери крови закружилась голова. Пришлось снижаться и идти на вынужденную посадку в степи. «Мессеры» не оставили его в покое, но добить не смогли — помешал лобовой атакой Авдеев. Покружившись, немецкие летчики улетели, но по радио сообщили о месте посадки советского истребителя.

«Я лежал под плоскостью крыла Як-1, — вспоминал Любимов, — и, чтобы остановить кровотечение, правую ногу поднял вверх. В это время услышал приближающийся шум мотора.

Определил, что это вражеский истребитель. Не успел я оглянуться, как будто огнем обожгло левую ногу: в нее попал снаряд и отрубил треть голени. От ужаса вскрикнул. Вслед за этим «мессершмиттом» пикировал другой… Я уже потерял счет воздушным атакам. Гитлеровцы расстреливали меня, очевидно, до последнего патрона, и только потом улетели. От потери крови я впал в забытье».

Нашел Любимова в степи уже ночью подросток, перевозивший на телеге мешки с овсом. Но в одиночку поднять летчика он не сумел, и еще некоторое время прошло, пока он ездил за подмогой. В конце концов, Любимова доставили в севастопольский госпиталь. О нем сообщили в штаб авиационного полка, и оттуда на место посадки выслали полуторку для эвакуации подбитого «Яка». По иронии судьбы, она тоже подверглась атаке с воздуха — пули пробили кузов и кабину машины, но водитель и авиамеханик не пострадали.

«Самолет Любимова я нашел на сжатом поле… — вспоминал П.П. Макаров. — Вблизи я не узнал истребитель, который готовил к полетам собственными руками. Фюзеляж был густо усеян пробоинами и стал похож на терку, мотор покорежен, все вокруг залито маслом из разбитого картера. В кабине на порванных жилках-проводах висели авиационные приборы…».

Судьба Любимова сложилась в дальнейшем следующим образом. После операции его отправили в тыл, в Казахстан. Правую ногу ему спасли, а к левой, с ампутированной ступней, приспособили протез. Через полгода он снова вернулся в свою часть, одержимый желанием летать. Много ходил, затем освоил езду на велосипеде и, наконец, в июле 1942 года вновь поднялся в воздух. В сентябре он уже возглавлял свой полк, а в конце войны командовал 4-й авиационной дивизией. К пяти своим прежним победам Любимов добавил еще четыре сбитых вражеских самолета и в январе 1944 года был удостоен звания Героя Советского Союза.

В середине октября немецкие бомбардировщики занялись советскими ишуньскими позициями, спешно укрепляемыми для обороны. Ежедневно они совершали на них по 8—10 налетов. К удовольствию советских солдат, особенно усердно немцы бомбили расположенную рядом МТС, где скопилось много комбайнов. По всей видимости, с воздуха они напоминали им танки. Предпринимали немецкие самолеты также налеты на Симферополь и мелкими группами штурмовали аэродромы. Нужно заметить, что при атаках аэродромов немцы не имели больших успехов, так как вся советская авиатехника была рассредоточена и хорошо замаскирована. Многие полевые аэродромы они вообще не сумели обнаружить.

Истребительную группу II/JG 77 гитлеровскому руководству пришлось оставить в районе Мариуполя, так как, хотя армии Южного фронта и потерпели поражение, но отнюдь не были полностью разгромлены, и авиация Южного фронта еще продолжала доставлять немцам неприятности. Например, с 8 октября она в течение трех суток наносила массированные удары по войскам танковой группы Клейста. За этот промежуток времени советские экипажи доложили об уничтожении 2 самолетов противника, 62 танков, 680 автомобилей и 7 зенитных установок.

В ответ на нытье Манштейна о «советском воздушном господстве» командование люфтваффе перебросило на аэродром Чаплинка новую группу истребителей — II/JG 3 под командованием Гордона Голлоба, имевшего на тот момент 58 воздушных побед. Для общей координации действий истребительных сил туда был направлен Вернер Мельдерс со своей штабной эскадрильей. Вернулись назад в Крым также I и III группы бомбардировщиков Ju 87 из StG 77.

После перегруппировки сил Манштейн возобновил наступление на Крым 18 октября. Для отвлекающего удара на Чонгарском направлении он использовал теперь румынский горный корпус, а для главного наступления сосредоточил немецкие дивизии 54-го и 30-го корпусов, расположив их из-за узкого фронта вначале в три эшелона. В первом эшелоне находились 73, 46 и 22-я пехотные дивизии 54-го корпуса, во втором — 72-я и 170-я дивизии 30-го корпуса, а в третьем — части 50 дивизии. В качестве резерва у Манштейна имелся еще 42-й корпус в составе двух пехотных дивизий, приданный ему гитлеровским командованием специально для захвата Крыма. Началось десятидневное кровопролитное сражение на ишуньском плато, где немецким войскам противостояли все те же пять дивизий оперативной группы Батова, почти не получившие подкреплений.

Для поддержки наступления с воздуха IV воздушный корпус люфтваффе мог выделить примерно две с половиной сотни самолетов. Советская авиационная группировка в Крыму располагала в середине октября приблизительно 400 самолетами, однако нужно заметить, что среди советских истребителей половину составляли устаревшие самолеты И-16 и И-153, а в качестве легких штурмовиков использовались И-15бис, И-5 и КОР-1, имевшие мизерную бомбовую нагрузку и никакой брони. Кроме того, 2/3 советских машин к началу сражения находились в неисправном состоянии (относительно подразделений люфтваффе данных об этом нет). Четверть советской авиагруппировки составляли тихоходные гидросамолеты, главным образом МБР-2, которые можно было использовать в качестве легких бомбардировщиков лишь в ночное время.

18 октября в 3 часа сражение открыли налеты немецких бомбардировщиков, которые не прекращались на протяжении нескольких часов. Затем грянули залпы немецкой артиллерии — в Крым было стянуто, кроме обычных, значительное количество крупнокалиберных и дальнобойных орудий, а также шестиствольных реактивных минометов. И лишь когда дымом затянуло уже весь горизонт, в атаку пошла вражеская пехота.

В течение дня авиация обеих сторон занималась преимущественно, поддержкой наземных войск. Было сразу замечено, что активность немецких бомбардировщиков, по сравнению с боями на Перекопе, существенно снизилась. Теперь они летали лишь мелкими и средними группами от 2 до 15 машин. Всего за день было зафиксировано около 300 самолето-пролетов немецкой авиации — очевидно, что и ее подразделения к этому времени оказались сильно потрепанными.

Кроме района Ишуни, немцы бомбили также станцию Джанкой, а 15 Не 111 нанесли удар по району села Джаба. На подступах к Севастополю совершил таран Николай Савва, уничтоживший таким образом разведывательный Do 215. Первым атаковал разведчика на МиГ-3 Евграф Рыжов, но меткая очередь вражеского стрелка повредила мотор его истребителя, и он вышел из боя. Савва заставил замолчать хвостовой пулемет «Дорнье», но затем у него закончились боеприпасы. Тогда он винтом отрубил вертикальное оперение самолета противника, после чего на поврежденном «МиГе» еще некоторое время тянул к аэродрому. Приводнился на траверзе Балаклавы, покинул самолет и очутился в холодной морской воде. Почти окоченевшего летчика в спасательном жилете подобрал катер. Савва провел в осенней воде около двух часов, но остался жив и отделался только воспалением легких.

Таблица 19. Примерное соотношение противостоящих авиационных группировок перед началом Ишуньского сражения.

С советской стороны немецкие позиции бомбили до полудня 23 Пе-2 ВВС ЧФ, а во второй половине дня — еще 12 Пе-2 и б ДБ-3 в сопровождении сводной группы истребителей МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1. Был подбит и загорелся один бомбардировщик, но экипаж сумел посадить его в расположении своих войск. Истребители сопровождения заявили о двух уничтоженных Bf 109.

Фрайдорфская группа выполнила в этот день 124 самолетовылета на штурмовку противника. В воздушных боях ее пилоты сбили шесть вражеских самолетов (в том числе три Bf 109) ценой трех своих ЛаГГ-3.

Немецкие «эксперты» из состава III/JG 77 и II/JG 3 заявили 18 октября около 20 воздушных побед! Причем почти половину из них не постеснялся занести на свой счет Гордон Голлоб, получивший неделю спустя Дубовые листья к Рыцарскому кресту.

На земле к исходу дня немецкие войска вклинились в советскую линию обороны и захватили Бромзавод и деревню Асс.

На следующий день неожиданно оказалось, что, невзирая на все потуги Мельдерса, господство в воздухе перешло к советским ВВС. В первую очередь это произошло потому, что советские самолеты часто стали летать крупными сводными группами, на которые истребители люфтваффе опасались нападать. В связи с этим появилась возможность использовать в дневное время даже такие устаревшие машины, как И-5. Активизировалась эскадрилья «звеньев — СПБ» под командованием капитана А.В. Шубикова, приданная в начале месяца Фрайдорфской группе. «Сцепки» применялись главным образом для уничтожения дальнобойных немецких артиллерийских батарей, расположенных вдалеке от линии фронта. Так, для нанесения удара по трем батареям у села Карт-Казак были выделены две «сцепки», три легких штурмовика И-15бис и группа прикрытия в составе 6 истребителей И-16 из 8-го ИАП. Пикировщики И-16 с 250-кг бомбами отделились от самолетов ТБ-3 в районе Смидович и вскоре атаковали свои цели. «Пикируя под большим углом, — вспоминал К.Д. Денисов, — «подвески» поразили фугасками две из трех батарей. На третью точно сбросили двенадцать ФАБ-50 «бисы». Все три батареи были подавлены. Но в результате прямого попадания зенитного снаряда оказался сбитым и наш И-15бис, погиб сержант Николай Иванович Козельский». Около десятка «мессеров» попытались прорваться к штурмовой группе через истребительный заслон, но подоспевшие на подмогу еще восемь «ишачков» из 101-й ОАЭ вынудили немцев быстро покинуть место боя.

Хотя личные счета «экспертов» люфтваффе продолжали расти, как на дрожжах, единственным их большим успехом в этот день стало уничтожение шести Пе-2 из 40-го БАП. Под командованием капитана Чеботарева эта группа бомбардировщиков была отправлена в район Бромзавода, где почти постоянно барражировали «мессершмитты», а в качестве прикрытия по стечению обстоятельств ей выделили всего четверку истребителей Як-1. В результате одна группа «мессеров» связала «яки» боем, а другая занялась «пешками». Все шесть Пе-2 были сбиты и, кроме того, потерян еще один «Як».

20 октября немцы наступали на перешейке силами уже четырех дивизий и готовились ввести в сражение пятую. Они отбили контратаки, к вечеру захватили Ишунь и продвинулись до второй советской оборонительной линии.

Фрайдорфская группа выполнила за день 104 самолето-вылета, записав на свой счет 18 уничтоженных автомобилей, до 700 вражеских солдат и 5 сбитых «мессершмиттов». Собственные ее потери составили один МиГ-3 и один И-5. Из состава ВВС 51-й армии и ЧФ для штурмовки наземных войск стали широко использоваться истребители, сильно затруднившие немцам доставку на фронт подкреплений и боеприпасов. Несколько налетов на противника совершили в течение дня бомбардировщики Пе-2, причем без всяких потерь со своей стороны. Например, ближе к вечеру восьмерка «пешек» в сопровождении 20 истребителей 51-й армии бомбила передовые немецкие позиции в районе Ишуни.

На следующий день плохая погода несколько затруднила действия авиации, зато 22 октября в небе разгорелись тяжелые бои, чему виной стала переброска на аэродром Чаплинка еще одной истребительной группы люфтваффе — III/JG 52 под командованием капитана фон Бонина. С новыми силами немецкое руководство попыталось изменить ситуацию в воздухе в свою пользу. Среди потерь, понесенных советскими ВВС, особенно досадной стала гибель командира 2-й эскадрильи 32-го ИАП Арсения Шубикова. Утром 22 октября на разведку позиций немецких дальнобойных батарей вылетела пара Денисова, а затем для уничтожения орудий была выделена сводная группа в составе двух «сцепок», а также 8 И-153 и 11 И-5. Непосредственное прикрытие «сцепок» должны были обеспечивать 9 истребителей И-16 из 101-й ОАЭ, а для сопровождения самолетов И-5 и И-153 с бомбами отправили шестерку И-16 из 8-го ИАП.

Получилось так, что истребители сопровождения не встретились в пути со «сцепками», которые полетели одни на высоте около 1200 м. Задачу прикрытия «звеньев» возложил на себя Шубиков вместе со своим ведомым. Оставшиеся два И-16 с бомбами из-за сильной облачности вражеских батарей не нашли и атаковали подвернувшиеся в дороге немецкие танки. Шубиков завязал бой с патрулировавшими район «мессершмиттами» и на свой аэродром уже не вернулся. Его судьба осталась неизвестной. Вторая штурмовая группа также вынуждена была отбивать ожесточенные атаки противника — из ее состава было сбито 5 самолетов. Немцы, по советским данным, потеряли в бою два Bf 109. В свою очередь, пилоты III/JG 77 заявили в этой схватке 8 воздушных побед.

23 октября господство в воздухе вновь перешло к люфтваффе, и, естественно, это отразилось на активности немецких бомбардировщиков. Во многих советских авиаподразделениях в Крыму после месяца напряженных боевых действий насчитывалось лишь небольшое число исправных самолетов. Например, в 3-й эскадрилье Денисова из 8-го ИАП 23 октября в строю находилось только 5 истребителей (3 И-16 и 2 И-15бис) и 9 летчиков.

Приблизительно столько же истребителей осталось во всем 62-м смешанном авиаполку (последних трех своих бомбардировщиков Пе-2 он лишился днем ранее). И это именно в тот момент, когда на земле сражение перешло в решающую фазу.

24 октября советские войска, усиленные 25-й и 95-й стрелковыми дивизиями вновь прибывшей из района Одессы Приморской армии, перешли в контрнаступление по всему фронту, и двое суток немцы вынуждены были обороняться. Обе стороны понесли значительные потери. Однако утром 26 октября, когда от некоторых советских дивизий по существу остались одни лишь номера, немцы ввели в бой свежий и полностью укомплектованный 42-й корпус, и это решило исход сражения. Советская оборонительная линия была прорвана, еще пару дней на ней продолжались бои, а затем части Красной армии начали повсеместное отступление. Битва за Крым оказалась проигранной, и основные усилия советского командования сосредоточились вскоре на обороне Севастополя — главной базы Черноморского флота, и Керченского полуострова.

В эти горькие дни авиацию Черноморского флота возглавил тридцатилетний генерал-майор, талантливый организатор и храбрый летчик, Николай Алексеевич Остряков. Школу войны он прошел еще в небе Испании, где совершил на СБ около 250 боевых вылетов. В Крым он прибыл 26 октября из Владивостока на бомбардировщике ДБ-3, а до этого являлся заместителем командующего ВВС Тихоокеанского флота. С появлением Острякова улучшилась тактика действий советских ВВС в Крыму, так как он тщательно разбирал все допущенные ошибки, а вместе с тем улучшился и быт летчиков. Для них по инициативе Острякова был даже открыт под Севастополем дом отдыха, где пилоты восстанавливали свои силы после изнурительных боев. Прекрасно Остряков ориентировался и в обстановке на фронте, потому что нередко сам совершал разведывательные полеты на истребителе И-16.

30 октября прекратила существование Фрайдорфская группа— остатки ее подразделений перебазировались под Севастополь и на Кавказ. Всего, по советским данным, летчики авиагруппы за период с 20 сентября по 30 октября выполнили 2127 самолето-вылетов, сбросили 389 т бомб и уничтожили 94 вражеских самолета (в том числе 24 — на земле), 19 танков, 231 автомобиль и 6 артиллерийских батарей. Собственные потери группы тоже были сравнительно высокими. Например, 3-я эскадрилья 8-го ИАП за полтора месяца боев лишилась 20 самолетов, 14 ее летчиков погибло, и 9 было ранено.

Так как в начале ноября накал воздушных боев в Крыму сильно снизился, командование люфтваффе сочло необходимым отправить истребительную группу II/JG 3 на отдых. После пополнения в Германии она в начале 1942 года приняла участие в боях на Средиземноморском театре военных действий. Группa III/JG 52 убыла в Таганрог, а оставшаяся группа III/JG 77 передислоцировалась на аэродром Сарабуз. Бомбардировочные части IV авиакорпуса продолжали поддерживать с воздуха наступающие войска, а также наносили удары по советским городам, тыловым объектам и морским коммуникациям. 7 ноября «отличился» немецкий торпедоносец Не 111 из состава 1./KG 28. На маршруте Ялта — Алушта он потопил грузопассажирский теплоход «Армения», на борту которого находились около 5 тыс. раненых бойцов и беженцев. Судно, получившее попадание торпедой в носовую часть корпуса, затонуло в течение четырех минут. Из числа команды и пассажиров удалось спасти только 8 человек.

В условиях отсутствия организованного сопротивления немецкие войска продвигались стремительно. 1 ноября они захватили Симферополь, 3 ноября вошли в Феодосию, а неделю спустя части 42-го армейского корпуса завязали бои за Керчь. Самолеты люфтваффе 8 ноября подвергли ожесточенным бомбардировкам керченский аэродром, а также переправы в Керченском проливе. На аэродроме им удалось уничтожить два истребителя МиГ-3. В свою очередь, авиация Черноморского флота, оказывая помощь советским частям в Керчи, наносила удары по немецким моторизованным колоннам. Например, 9 ноября 27 самолето-вылетов на бомбежку противника в районе села Марфовка выполнили ДБ-3 из 2-го МТАП. Причем действовали они без прикрытия, в результате чего «мессершмитты» сбили два бомбардировщика, а еще один разбился во время посадки из-за полученных повреждений. Стрелки доложили об одном уничтоженном немецком истребителе. В ночь с 9 на 10 ноября немцев обстреливали корабли Черноморского флота и Азовской флотилии — крейсер «Молотов» и канонерские лодки «Днестр», «Буг» и «Рион». С рассветом им пришлось отойти из-за активных действий вражеской авиации.

12 ноября порт Керчь находился уже в пределах досягаемости огня немецких артиллерийских орудий. ВВС ЧФ произвели в этот день 58 самолето-вылетов в район полуострова. Экипажи доложили об уничтожении 10 танков, до 100 автомобилей и до 500 гитлеровских солдат и офицеров. Собственные потери составили один бомбардировщик ДБ-3, совершивший вынужденную посадку.

Несмотря на все приложенные усилия, советские войска удержать Керчь не смогли, и 14 ноября было принято решение об эвакуации. В течение нескольких следующих дней советские воинские части и население переправлялись через пролив на Тамань под непрекращающимся огнем вражеской артиллерии и авиации.

О начале сражения за Севастополь возвестили 30 октября залпы орудий 54-й береговой батареи, расположенной в 40 км к северу от города. Севастопольская авиационная группировка по состоянию на 2 ноября включала в себя 8-й истребительный и 18-й штурмовой авиаполки, а также 16, 60 и 80-ю эскадрильи гидросамолетов. Всего в ней имелось 82 самолета, в том числе 41 истребитель, 10 штурмовиков и 31 гидросамолет. Базировались самолеты на прибрежной базе гидроавиации и двух сухопутных аэродромах — Куликово поле и Херсонесский маяк. Последние представляли собой обычные небольшие площадки, плохо оборудованные для ведения боевых действий. В последующем из-за постоянных артиллерийских обстрелов на них поспешно выстроили капониры для самолетов с выходами, прикрытыми сетками с навешанными для маскировки тряпками защитного цвета. Для сдвига сеток во время выруливания самолетов умельцы-техники приспособили специальные устройства на амортизаторах. Командование севастопольской авиагруппой было возложено на командира 8-го ИАП полковника К.И. Юмашева.

Зенитные части ПВО Севастополя имели вначале 160 орудий среднего калибра (40 батарей), 34 пушки малого калибра (7 батарей), пулеметный и прожекторный батальоны, дивизион аэростатов и несколько радиолокационных установок РУС-2. 12 ноября 80 орудий среднего калибра из севастопольской зоны были отправлены на Кавказ.

Попытка Манштейна взять с ходу Севастополь провалилась, так как еще до подхода немецких войск вокруг города-порта началось строительство рубежа обороны, не прекращавшееся и в ходе дальнейших вражеских атак. 4 ноября был образован Севастопольский оборонительный район (СОР), в состав которого вошли соединения Приморской армии и около 20 тыс. моряков, сведенных в батальоны и отряды.

Не сумев достигнуть успеха с помощью сухопутных сил, немецкое командование по обыкновению отдало приказ о тотальной бомбардировке города. Массированные налеты на Севастополь начались с 12 ноября. В этот день бомбардировщики люфтваффе группами по 10–12 самолетов бомбили различные городские объекты. Естественно, главный удар пришелся по военно-морской базе, которую атаковали 23 Ju 88. Большинство бомб они сбросили на стоявший у пристани крейсер «Червона Украина». После шести попаданий корабль стал набирать воду и накренился на левый борт. Борьба за его живучесть продолжалась около 16 часов, но несмотря на все усилия, он в конце концов затонул. Позднее с этого крейсера сняли орудия и использовали в составе береговых батарей. В ремонтных доках новые тяжелые повреждения получили эсминцы «Беспощадный» и «Совершенный». В городе были полностью разрушены 37 зданий и 29 повреждено.

При отражении налета были сбиты два немецких бомбардировщика. Один записали на свой счет зенитчики, а второй пришелся на долю Якова Иванова, ведомого Николая Саввы. По примеру ведущего, он таранил вражеский самолет, расстреляв все боеприпасы. Причем удар был нанесен настолько удачно, что летчик благополучно вернулся на аэродром. На истребителе МиГ-3 оказались лишь погнуты лопасти винта, которые заменили в течение пары часов. 16 ноября, во время очередного налета «юнкерсов» на севастопольскую базу, Я.И. Иванов снова таранил бомбардировщик противника, но на этот раз удача ему изменила. Оба столкнувшихся самолета разрушились в воздухе, и советский летчик погиб. Всего в течение месяца в налетах на Севастополь приняли участие 380 немецких бомбардировщиков.

В этот период времени севастопольская авиагруппа, кроме штурмовки вражеских войск, начала также систематические налеты на вражеские аэродромы. 6 ноября штурмовики Ил-2 из 18-го ШАП под прикрытием «яков» и «лаггов» (всего 24 самолета) атаковали аэродром Сарабуз. Два штурмовика отвлекли внимание противника, а основная группа нанесла точный удар, в результате которого были замечены на земле пять крупных пожаров. В воздушном бою один Bf 109 сбил летчик Шемякин. 11 ноября был совершен налет на немецкий аэродром Завадское под Симферополем, где, по сведениям разведки, скопилось до 45 вражеских самолетов. В качестве ударной группы выделили 6 Ил-2 и 9 И-16 с бомбами, а общее прикрытие обеспечивали 8 истребителей Як-1. Самолеты взлетели на рассвете и весь маршрут шли на высоте 200–300 м, чтобы как можно дольше избегать обнаружения противником. Цель атаковали с ходу, после чего И-16 присоединились к «якам» сопровождения, а «илы» выполнили второй заход. По советским данным, на земле было уничтожено 6 истребителей и 3 бомбардировщика. Еще один бомбардировщик сбил на взлете лейтенант Н.Н. Евграфов. Советская сторона потерь в этом налете не понесла.

Штурмовые действия черноморской авиации сосредоточились с 11 ноября на районе Варнутки, Кадырово, где немцы перешли в наступление силами трех дивизий. Бомбили немцев как днем, так и ночью. Для ночных налетов применялись летающие лодки МБР-2, а также У-2 из 95-й ночной эскадрильи, способные нести специальные контейнеры с мелкими осколочными бомбами. Днем летали штурмовики и истребители. Для увеличения общего количества боевых вылетов по приказу Острякова за каждым самолетом закрепили по два-три пилота. Нужно заметить, что в качестве штурмовиков стали все чаще использоваться и самолеты И-16. Все современные истребители в севастопольской авиагруппе собрали в эскадрилье Михаила Авдеева, а остальные закрепили за эскадрильей Константина Денисова.

Первый штурм Севастополя завершился 21 ноября, после чего активность люфтваффе в Крыму снизилась до минимума.

В севастопольской авиагруппе на 22 ноября насчитывалось всего 59 самолетов, в том числе 36 исправных, однако она продолжала доставлять неприятности врагу. Так, 23 ноября шестерка Ил-2 из 18-го ШАП под командованием майора А.А. Губрия в сопровождении И-16 из 8-го ИАП вновь совершила налет на аэродром Сарабуз, где сгорело, по докладам пилотов, до 15 немецких самолетов. На следующий день при повторном налете там было уничтожено на земле еще три самолета и два сбито в воздухе. Всего в течение ноября севастопольская авиагруппа уничтожила 38 самолетов противника в воздушных боях и 54 на земле при собственных потерях 24 самолетов.

Во второй половине ноября основные события развернулись на Южном фронте, где утром 17 ноября началось крупное советское наступление. Главный удар наносила 37-я армия, вспомогательный — 9-я и 18-я. Согласно плану командования советские войска должны были выйти в тыл 1-й танковой группы Клейста, чтобы затем ее окружить и уничтожить. Для поддержки операции использовалась вся авиация Южного фронта, которая насчитывала 204 исправных боевых самолета, в том числе 72 истребителя, 119 бомбардировщиков и 13 штурмовиков. Еще 70 самолетов находились в неисправном состоянии, но часть из них удалось ввести в строй уже в ходе военных действий. Для взаимодействия с 37-й армией выделили 153 самолета из состава 66-й САД, 5-й резервной авиагруппы и 22-й дивизии ДВА. Части люфтваффе в районе Ростова имели 70–80 истребителей из III/JG 52 и II/JG 77, а также около 50 бомбардировщиков.

Уже в первый день наступления 37-я армия продвинулась вперед на 15–18 км. Успешно наступала и 9-я армия, что коренным образом изменило обстановку на южном участке фронта. Из-за значительных потерь немцы вынуждены были перебрасывать войска из-под Ростова на северный участок, что привело к активности в районе Батайска 56-й отдельной армии генерала Ремезова. В итоге, чтобы не оказаться в окружении, 1-я танковая группа Клейста стала откатываться на запад. 29 ноября советские войска заняли Ростов — это была самая крупная победа Красной армии с начала войны.

В Ростовской наступательной операции советские ВВС Южного фронта в два с лишним раза превзошли люфтваффе по количеству самолето-вылетов, что внесло значительный вклад в итоги сражения. Если немецкие самолеты в период с 22 по 30 ноября выполнили примерно 850 боевых вылетов, то на долю советских ВВС пришлось около 2 тыс. А всего за 16 дней операции авиация Южного фронта совершила более 3800 самолето-вылетов и сбросила на врага 30 тыс. тонн бомб и 5,1 млн листовок. По советским данным, экипажи уничтожили 76 вражеских самолетов (61 — в воздухе и 15 — на земле), разрушили 3 водные переправы и вывели из строя 140 танков, 2500 автомобилей и 90 орудий. Собственные потери ВВС ЮФ составили 32 самолета, из которых лишь 5 были сбиты в воздушных боях.

Второй штурм Севастополя начался 17 декабря, для чего Манштейн стянул к городу 7 дивизий, румынскую бригаду и около 150 танков. Четыре дивизии 54-го армейского корпуса, наступая с севера, выполняли главную задачу, стремясь захватить Северную бухту. С юга наносили удар остальные немецкие дивизии, входившие в состав 30-го корпуса.

17 декабря в налетах на Севастополь приняли участие 98 самолетов люфтваффе, однако их ожидал достойный отпор. Два бомбардировщика были сбиты советскими зенитчиками, а еще пять уничтожили и три повредили летчики севастопольской авиагруппы. М.В. Авдеев, вылетевший на перехват вражеских самолетов во главе девятки истребителей, так описывал этот бой: «Как и условились на земле, пары Авдеев — Шилкин, Алексеев— Бабаев и Ватолкин — Шелякин устремились навстречу бомбардировщикам. Их цели — разбить плотный строй, к которому невозможно было подойти ни сзади, ни сверху. Сбоку пошла в атаку не успевшая сесть дежурная четверка «мигов» Кудымова. Пары Рыбалки, Калинина, Данилко и Гриба закрутили карусель с «мессершмиттами». Строй бомбардировщиков раскололся.

Кто-то из четверки Кудымова поджег Ju 88, и тот упал в море. Я стрелял по «хейнкелю». Сбить его удалось только с третьего захода. Хотел атаковать и «юнкерса», сбрасывающего в море бомбы, но на боевом развороте помешали «мессершмитты».

Сбросили бомбы в море и повернули назад еще несколько стервятников. Остальные бомбили наш аэродром. По ним открыла огонь плавучая батарея. Одного «юнкерса» зенитчики сбили сразу, и он догорал на заснеженном пустыре за Казачьей бухтой. Другой от прямого попадания снаряда развалился в воздухе и горящими кусками падал в бухту. Два другие, с трудом держась, уходили под охраной своих истребителей. За пределами действий плавучей батареи пары Алексеева и Ватолокина поймали отставшего «юнкерса». Он отчаянно отстреливался. «Мессершмитгов» близко не было, и тогда наши летчики применили звездную атаку — одновременно с четырех сторон. И «юнкере» свалился. Один гитлеровец успел выпрыгнуть и болтался на парашюте за городком 35-й батареи…»

Немецкие бомбы причинили городу новые разрушения. На аэродроме Херсонесский маяк в результате прямого попадания был поврежден капонир и находившийся в нем истребитель И-153.

В течение 17 декабря севастопольская авиагруппа выполнила 115 самолето-вылетов, в том числе 30 — на штурмовку наступавших немецких войск. Против наземных целей интенсивно использовались самолеты Ил-2, которые за день четыре раза поднимались в воздух для атаки противника в районе горы Азис-Оба. Кроме живой силы врага, летчики доложили также об уничтожении 7 единиц бронетехники и двух штабных автобусов.

В ночь на 18 декабря немцев бомбили гидросамолеты МБР-2, а, кроме того, шесть ДБ-3, взлетевших с кавказского аэродрома. Утром 3 Ил-2, ведомые ст. лейтенантом Ефимовым, под прикрытием 4 истребителей И-16 уничтожили у хутора Мекензия до трех взводов немецкой пехоты. Почти одновременно звено Пе-2 под командованием ст. лейтенанта Корзунова нанесло бомбовый удар по врагу в районе села Кача. В последнем случае требовалась ювелирная точность бомбометания, так как здесь немцы находились всего лишь в 200 м от советской пехоты. «Пешки» успешно справились с поставленной задачей: из 24 сброшенных 100-кг бомб лишь одна упала в расположении наших войск, но никакого вреда им не причинила. Ближе к вечеру тройка Ил-2 вновь штурмовала вражеские позиции у Мекензия. Зенитным огнем был подбит один самолет.

Части люфтваффе после понесенных потерь стали действовать осторожно, поэтому количество воздушных боев резко снизилось.

19 декабря кровопролитные бои завязались севернее Севастополя, где немцам ценой больших потерь удалось оттеснить советские войска к западу от хутора Мекензия, а южнее этого хутора они смогли вклиниться во второй сектор севастопольской обороны. К югу от города бои шли в районе селений Нижний и Верхний Чоргунь — там немцы захватили несколько господствующих высот. Везде они встречали ожесточенное сопротивление защитников города. Немалый вклад в оборону вносили береговые батареи, а также советская авиация. Более активно стали действовать под Севастополем советские бомбардировщики с аэродромов Кавказа. Например, 19 декабря здесь бомбили цели 21 самолет Пе-2 и 8 ДБ-3.

20 декабря штурм города продолжался, но никаких серьезных успехов немцы не достигли. Количество боевых вылетов севастопольской авиагруппы существенно возросло. В этот день летчики авиагруппы произвели 143 самолето-вылета, в том числе 48 — на штурмовку фашистских войск. Всего на врага было сброшено около 20 т бомб. Кроме того, штурмовики израсходовали 2045 реактивных снарядов. Две группы Ил-2 (всего 14 самолетов под командованием майора А.А. Губрия и капитана И.Ф. Кичигина) под прикрытием 18 истребителей атаковали позиции вражеских войск в районах Калымбая, Голумбей и Итальянского кладбища к югу от города. Те же цели бомбили 5 ДБ-3, один из которых получил прямое попадание зенитного снаряда. Была перебита тяга руля высоты, и только благодаря находчивости хвостовых стрелков самолета удалось предотвратить катастрофу. Руками они двигали за конец перебитую тягу по команде летчика и таким образом управляли рулем высоты.

22 декабря Манштейн бросил в бой резервные дивизии, но и Приморская армия тоже получила подкрепления. Для поддержки огнем были использованы корабли Черноморского флота. В итоге с начала штурма гитлеровцам удалось продвинуться на отдельных участках всего лишь на 5–8 км. Сражение продолжалось еще до конца месяца, но наступающий порыв немцев постепенно иссяк. Советские войска удержали город, и немалая заслуга в этом была также севастопольской авиагруппы. В период с 17 по 31 декабря ее пилоты выполнили 1131 самолето-вылет, сбили в воздушных боях 18 вражеских самолетов и уничтожили на земле 80 автомобилей и около десятка единиц бронетехники.

«Итак, первая попытка штурмом взять крепость Севастополь потерпела неудачу, — записал Манштейн. — За нами осталось преимущество более плотного окружения крепости, для которого требовалось меньше сил; мы также захватили удобные исходные позиции для последующего наступления. 30 АК на юге также захватил важные пункты на местности, необходимые для последующего наступления. Но это было слабым утешением, если учитывать понесенные жертвы».

Шестаков Лев Львович

Один из самых знаменитых командиров советских ВВС, Лев Шестаков сформировал в годы войны два истребительных полка, вошедших в число наилучших подразделений авиации СССР. Отличный пилотажник, он постоянно совершенствовал свое летное мастерство, а его значительный боевой опыт заставлял подчиненных относиться к нему с большим уважением. Строгий и взыскательный до мелочей в служебной обстановке, Шестаков был душой компании в часы отдыха, неистощимый на выдумки и шутки.

Родился Лев Шестаков в 1915 году в семье железнодорожника. Окончил 6 классов школы семилетки, ФЗУ, поступил в институт инженеров железнодорожного транспорта в Днепропетровске. Однако небо притягивало юношу, и в 1934 году он стал курсантом Ворошиловградской школы пилотов. После ее окончания получил назначение во 2-ю истребительную эскадрилью, базировавшуюся под Киевом. В 1937 году отправился добровольцем в Испанию, где впервые принял участие в боях с фашистами. Здесь, за полторы сотни боевых вылетов, Шестаков уничтожил 8 вражеских самолетов лично и 31 в группе, войдя таким образом в десятку самых результативных советских пилотов на этом театре военных действий.

В ходе сражений в Испании проявились такие качества Шестакова, как чувство коллективизма и способность идти на самопожертвование во имя товарища. Однажды, во время воздушного боя с итальянскими «фиатами», он, не видя иного выхода, закрыл своим самолетом от пулеметного огня истребитель П. Смолякова. Лишь случай тогда спас его жизнь — две пули ударились в бронеспинку кресла, а одна прошила кожаные брюки пилота. Опешившего итальянского летчика, не ожидавшего такого маневра, били уже вдвоем.

В Испании Шестаков разработал и первые свои правила воздушного поединка. Например, при невозможности добиться преимущества в высоте он использовал бомбардировщики противника как прикрытие и атаковал вражеские истребители снизу. «Взаимовыручка товарищей в бою, их взаимопонимание — основа основ успеха, — говорил он, — действовать надо компактно и не отрываясь от группы».

Начало войны с Германией Шестаков встретил на посту заместителя командира 69-го ИАП, оснащенного истребителями И-16.

Но уже с первых дней боевых действий он фактически возглавил эту часть, расположенную под Одессой. А 16 июля он был утвержден в должности командира полка официально. К этому моменту 18 румынских дивизий вели наступление по всему фронту, и на подступах к городу разгорелись ожесточенные сражения. Шестаков выступил сторонником идеи превращения И-16 в легкие бомбардировщики и штурмовики. В августе 16 истребителей оборудовали подвесками для мелких 50-кг бомб, а также направляющими для реактивных снарядов. Вскоре импровизированные штурмовые группы уже действовали над линией фронта. 115 суток летчики шестаковского полка сражались, защищая Одессу и взлетая с аэродромов в непосредственной близости от позиций противника. 22 сентября ими была проведена наиболее удачная операция против вражеских авиабаз. Румынский пилот, сбитый незадолго до этого на PZL Р. 24, сообщил, что на базу Зельцы прибыла из Африки группа бомбардировщиков Ju 87 в сопровождении истребителей. Утром две группы полка Шестакова нанесли внезапный удар по аэродромам, уничтожив на них, по советским данным, 21 самолет противника.

В воздушных боях с истребителями Шестаков использовал собственную тактику. Боевой порядок его группы располагался несколькими ярусами по высоте — в недалеком будущем такой строй получил название «этажерка». Верхний ярус находился там, где обычно Bf 109 заканчивали набор высоты после атаки и из боевого разворота вновь пикировали на И-16. Самолеты верхнего яруса, пользуясь превосходством в скорости на снижении, могли преследовать вражеские истребители, так же как и машины среднего яруса. Нижние «ишачки» на малой высоте вынуждены были рассчитывать только на свою лучшую, по отношению к врагу, маневренность на горизонтали. В поединках с более маневренными румынскими истребителями PZL Р.24 применялась немецкая манера боя — более скоростные И-16 атаковали их сверху и тут же уходили обратно вверх.

10 сентября Шестаков получил звание Героя Советского Союза, имея на счету 3 сбитых немецких самолета лично и 8 в группе, а через месяц его полк был отведен в Крым на переформирование.

Получив истребители ЛаГГ-3, 9-й гвардейский ИАП (бывший 69-й) 15 июня 1942 года влился в состав 268-й авиадивизии, воевавшей на Сталинградском направлении. Однако в самом начале боев были потеряны сразу шесть самолетов нового типа, и пилоты разочаровались в этих машинах. Для схватки с немецкими Мессершмиттами-109 они явно не годились, так как теряли маневренность на малых высотах. Шестакову пришлось в срочном порядке разрабатывать правила применения этих тяжеловатых самолетов, личным примером претворяя их в жизнь. Он сразу отказался от оборонительного круга, который использовали «лагги» соседней части, и противопоставил немцам свой разнесенный боевой порядок, эшелонированный по высоте. Наступательная тактика позволила уменьшить потери и увеличила результативность полка. В июле 1942 года Шестаков лично сбил три Ju 88 и подбил один Bf 109. Тем не менее немецкие летчики продолжали господствовать в небе, и силы полка быстро таяли. В сентябре он вновь был снят с фронта и оснащен на этот раз более легкими истребителями Як-1. Часть пополнили опытными летчиками, имевшими на счету не менее пяти побед каждый, и перевели в особое подчинение командования 8-й воздушной армии. Борьба за господство в небе отныне становилась его основной задачей.

Под Сталинградом Шестаков почти ежедневно вылетал на боевые задания, повысив свой личный счет до 11 побед. 10 января 1943 года, взлетев с нового аэродрома близ Котельниково, он завязал бой с тремя Bf 109 и сумел сбить один истребитель. Тут же он и сам подвергся атаке — «як» загорелся, а пилот, получивший ожоги лица, был, кроме того, ранен в голову и лопатку. Посадив самолет на живот, Шестаков едва успел покинуть кабину, как его истребитель превратился в обломки после пушечной очереди «мессершмитта».

Уничтожив под Сталинградом около сотни вражеских самолетов, 9-й ГИАП стал одним из двух наилучших авиаполков времен битвы на Волге. Летом 1943 года Шестаков был переведен заместителем командира авиадивизии, но долго в этой должности не удержался — штабная работа его не привлекала. Согласившись на просьбу командующего ВВС маршала Новикова, он приступил к формированию нового полка асов — 176-го ИАП «свободных охотников». Лично проверив летную подготовку у всех без исключения пилотов, Шестаков вскоре усадил их за парты. Объектом пристального внимания стала тактика действий истребителей. «Хозяин высоты — хозяин боя», — любил повторять Шестаков. Во главу угла ставились определение рациональных боевых порядков, выбор эффективных тактических приемов и надежная радиосвязь в полете. Обучение завершилось учебными поединками, в которых Шестаков проверил на практике усвоенный летчиками теоретический материал.

Имея на вооружении новейшие истребители Ла-7, полк асов начал боевые действия 4 марта 1944 года, приняв участие в Проскурово-Черновицкой наступательной операции. Всего за время войны летчики полка выполнили 9450 боевых вылетов и уничтожили в боях 389 самолетов противника — достойный итог славного подразделения ВВС. Однако первый его командир не дожил до победы. 12 марта, спустя неделю после начала боев, Шестаков во главе шестерки «Лавочкиных» атаковал группу пикирующих бомбардировщиков Ju 87. Быстро уничтожив один самолет, он с дистанции около 50 м открыл огонь по второму. Нагруженный бомбами бомбардировщик взорвался, взрывная волна опрокинула советский истребитель, и он врезался в землю.

К моменту своей гибели Лев Шестаков имел на счету 29 вражеских самолетов, сбитых лично, и 45 — в группe.

Гюнтер Ралль

В годы Второй мировой войны Гюнтер Ралль стал третьим по результативности пилотом истребительной авиации люфтваффе. За время военных действий он выполнил 621 боевой вылет и записал себе на счет 275 сбитых самолетов противника. Самого Ралля сбивали 8 раз, и трижды он получал ранения.

Родился Ралль 10 марта 1918 года в небольшом городке Гаггенау, недалеко от Бадена, в семье мелкого торговца. Занятие отца его не привлекало, и после окончания школы он избрал себе карьеру военного. В 1937 году поступил в пехотное училище, получил звание лейтенанта, а затем перевелся в авиацию. Престиж военных летчиков в Германии тогда был несравненно выше, чем пехотинцев. После завершения летной подготовки в августе 1939 года Ралля зачислили в состав только что сформированной группы III/JG 52.

Свою первую воздушную победу он одержал 12 мая 1940 года в небе Франции. Восьмерка Bf 109Е из эскадрильи 8./JG 52 встретилась в воздухе с девятью французскими истребителями Кертисс Н.75. В суматохе боя Ралль сумел поджечь один вражеский самолет, но вслед за этим и его «мессершмитт» получил пулеметную очередь. Повреждения оказались значительными, и Ралль едва смог дотянуть до своей территории, после чего тут же совершил посадку с убранным шасси.

Во второй половине 1940 года группа III/JG 52 принимала участие в «битве за Англию», однако, несмотря на постоянные тяжелые воздушные бои, Ралль не добился в них ни одной воздушной победы. Тем не менее из-за большой убыли летающего командного состава люфтваффе он был повышен в звании до обер-лейтенанта и назначен командиром эскадрильи 8./JG 52.

В октябре 1940 года труппа III/JG 52 отправилась на отдых и пополнение в Германию, а весной следующего года ее задачей стала оборона с воздуха румынских нефтеперерабатывающих заводов. Разместились немецкие истребители на одном из аэродромов под Бухарестом. 22 июня началась война с СССР, а уже через пару дней Ралль получил возможность увеличить свой боевой счет. Утром 24 июня он вылетел в составе эскадрильи на перехват ДБ-ЗФ, совершавших налет на Констанцу, и в разгоревшейся схватке сбил один самолет. В этот день немецким летчикам было засчитано целых восемь воздушных побед, и поздравлять их позднее приехал сам Антонеску.

В первых числах августа группа III/JG 52 перебазировалась на аэродромный узел Белая Церковь, и в ходе последующих боев над Украиной список побед Гюнтера Ралля стал быстро расти. У него даже появилось чувство пренебрежения к противнику, и расплату за это долго ожидать не пришлось. В один из летних дней Ралль вылетел на свободную охоту, чтобы «потренировать» своего очередного ведомого. Заметив внизу советские истребители, он приказал ведомому идти в атаку, а сам в это время приготовился давать «ценные» советы. «И тут, — вспоминал Ралль, — за моей кабиной раздался ужасающий грохот, как будто взорвался весь самолет. Дробь пуль по бронеспинке я не только услышал, но и почувствовал всем телом, а затем что-то ударило меня по голове, и из-под шлемофона хлынула кровь… Не видя противника, я выполнил маневр уклонения и покинул место боя…». После приземления на ближайшем аэродроме удалось установить всю картину происшествия. Пуля советского летчика угодила в один из кислородных баллонов, и тот взорвался, сорвав с креплений тяжелый бронезаголовник. Его край зацепил за голову Ралля, а одно из креплений сделало в борту истребителя изнутри кабины огромную вмятину. В общем, Ралль отделался сильным испугом, но его самолет пришлось разобрать на запчасти.

20 сентября 1941 года Ралль вновь был подбит, на этот раз зенитным огнем. После неудачной штурмовки советских войск у Борисполя он с трудом перетянул через Днепр и плюхнулся на лесной полянке в расположении словацкой воинской части.

22 октября группа III/JG 52 переместилась из Полтавы на аэродром Чаплинка для ведения боевых действий в Крыму, а в ноябре передислоцировалась в Таганрог, за две недели до начала крупного советского наступления на Южном фронте. 28 ноября стало поистине «черным днем» Ралля. В этот день, по его воспоминаниям, стоял сильный мороз, когда был получен приказ отправить пару «мессершмиттов» на разведку в район Ростова. Около 17 часов в воздух поднялись Ралль и его ведомый, унтер-офицер Штеффен. Солнце клонилось уже к закату, и быстро наступали сумерки. Уже почти стемнело, когда вблизи линии фронта немецкие летчики обнаружили пару советских истребителей И-16. Они летели по прямой, не замечая врага, и Ралль решил атаковать. Впоследствии он так описывал этот бой:

«Русский почти целиком заполнил мой прицел, но все еще не подозревал о нашем присутствии. Я нажал на гашетку и какую-то долю секунды наблюдал пляску разрывов снарядов на фюзеляже и крыле самолета противника, а затем он неожиданно исчез в неописуемо яркой вспышке взрыва. В глазах у меня замелькали разноцветные круги, и я полностью утратил ориентировку. В течение нескольких секунд я сосредоточился на выравнивании своего «мессершмитта», а затем передо мной сверкнуло, громыхнуло, и моторный капот разлетелся в куски. Двигатель тут же захлебнулся и замолк. В наступившей тишине самолет провалился вниз и полетел к земле, которая сверху почти не просматривалась. Мне удалось кое-как восстановить управление машиной, и я стал напряженно всматриваться вниз, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте. Скорость самолета все еще была чересчур велика, и пришлось выпустить закрылки. Внезапно истребитель ударился о землю — слишком рано, а потом подскочил вверх. Я больше не мог ничего сделать и лишь ожидал следующего удара. Тело стало легким, почти невесомым, мой зад оторвался от сиденья, и в этот момент перед глазами мелькнула какая-то вспышка. Все. Конец.

Затем самолет опрокинулся вперед, и в лобовом стекле фонаря кабины я увидел стремительно приближавшуюся землю…».

За 36-ю воздушную победу Раллю пришлось заплатить поврежденным позвоночником. Правая часть его тела была парализована, и потребовалось восемь месяцев лечения и непрерывных мучительных тренировок, чтобы преодолеть все последствия этого тяжелого ранения. В свою часть Ралль вернулся в конце июля 1942 года, и снова список его побед стал расти, как на дрожжах. В августе он записал на свой счет 26 сбитых самолетов противника, а в сентябре вновь возглавил эскадрилью 8./JG 52. В том же месяце его наградили Рыцарским крестом. В октябре он уже имел на счету 100 воздушных побед и получил Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Затем в его боевых вылетах наступил длительный перерыв. Вначале ему предоставили отпуск на родину, а потом направили в учебный центр для передачи опыта молодым пилотам люфтваффе.

Вновь в боевых действиях Ралль принял участие в марте 1943 года, когда борьба за воздушное господство разгорелась в небе Кубани. Обе стороны сосредоточили в районах Крыма и Таманского полуострова значительное количество самолетов, что привело к крупнейшим в истории Великой Отечественной войны сражениям в воздухе. Бывало, что воздушные бои шли с утра и до вечера, и в них одновременно участвовало по 50–80 истребителей.

В памяти Ралля Кубань сохранилась многообразием типов новых советских самолетов, особенно тех, которые поставлялись в СССР по ленд-лизу из Англии и США. Особое впечатление на него произвел американский истребитель Р-39 «Аэрокобра», хотя в целом он оценил этот самолет не очень высоко. Описывал Ралль его так:

«27 марта 1943 года я впервые сбил над хутором Славянская в западной части Крыма американский самолет с советскими опознавательными знаками — Белл Р-39 «Аэрокобра». К тому времени американцы поставляли сюда свою технику, однако не самые лучшие ее образцы. В «Аэрокобру» летчик забирался через боковую дверь, что для него было непривычно, и, кроме того, возникал один вопрос — как быстро ее можно вновь покинуть с парашютом в случае необходимости. Многим это не удавалось. Мотор самолета размещался позади пилота, между ногами которого проходил длинный вал, приводивший во вращение пропеллер. Если самолет получал попадание в центроплан крыла, то сразу терял устойчивость и из-за задней центровки сваливался в штопор с бешеным вращением — в такой ситуации открыть дверь и выпрыгнуть было почти невозможно. Кроме того, баки и топливопроводы в машине располагались так, что, собственно, было все равно куда стрелять, если сразу выходишь на позицию стрельбы позади нее: она горела всегда».

Список побед Ралля продолжал неуклонно расти. В апреле он доложил о 18 сбитых советских самолетах, в мае заявил еще 19 побед. Затем, как из рога изобилия, победы посыпались у Ралля с 6 июля, когда он был назначен командиром группы III/JG 52. В это время уже началась операция «Цитадель», и истребители группы действовали с аэродрома, расположенного недалеко от Белгорода. Практически не было у Ралля такого вылета под Курском, чтобы он, возвратившись, не записал себе сколько-нибудь побед. Так, в июле его список пополнили 22 воздушные победы, в августе — 33. Рубежа в 200 побед он достиг 29 августа, а через две недели был подписан приказ о награждении Ралля Мечами к Рыцарскому кресту.

Вручение награды означало новый отпуск, и к следующим боевым вылетам он приступил в октябре. В этом месяце Ралль установил своеобразный рекорд, доложив о 40 сбитых советских самолетах. Стоит отметить его вылет 1 октября, когда он единственный раз отправился на задание вместе с будущим самым знаменитым асом люфтваффе, Эрихом Хартманом. В составе звена в воздух поднялись Ралль вместе с Облезером, и Вальтер Крупинский, у которого ведомым был Хартман. «Когда через 50 минут мы приземлились, — вспоминал Ралль, — на моем счету появились 201 и 202 победы. Сбили ли кого-нибудь Крупинский и Облезер в том вылете, я уже не помню, но Хартман точно вернулся с пустыми руками». Любопытно, что сам Хартман после войны заявил, что он сбил тогда Пе-2 и истребитель Ла-5, а на долю Ралля никаких самолетов не осталось. Трудно, конечно, теперь определить, кто из них врет, поэтому лучше поверить и тому, и другому. То есть оба они НЕ СБИЛИ НИЧЕГО!

28 ноября счет Ралля увеличился до 250 побед, и еще 23 сбитых самолета он занес в свой список в период до 16 апреля 1944 года. Таким образом, общий боевой счет Ралля составил 273 воздушные победы — самый высокий результат среди пилотов люфтваффе того времени. Лишь спустя полгода его смогли превзойти по этому показателю Хартман и Баркхорн. На этом карьера Ралля на Востоке завершилась. 19 апреля он получил под командование истребительную группу II/JG 11 и убыл на Западный фронт. Уже на закате своей жизни Ралль писал, вспоминая о воздушных боях над территорией СССР:

«Во время войны и после нее было много разговоров и дискуссий о том, где труднее всего приходилось воевать немецким летчикам-истребителям: на Западном или Восточном фронте. Мне сама постановка такого вопроса кажется неверной, так как нельзя сравнивать совершенно различные вещи. Лишь в одном пункте я всегда готов вступить в бесполезную дискуссию — относительно летчиков и их крылатых машин. Советские пилоты даже в неблагоприятных условиях оставались упорными, храбрыми бойцами. Большинство из них летали вначале на устаревших самолетах и поэтому не могли проявлять такую инициативу и агрессивность в бою, как немецкие, британские или американские истребители. Однако, если требовалось, они не щадили собственной жизни во имя поставленной цели. Учились они невероятно быстро. Уже к середине 1943 года они переняли почти все тактические приемы люфтваффе, а, кроме того, на вооружение советских частей стало поступать все больше современных истребителей Яковлева и Лавочкина. Эго были мощные и маневренные самолеты. Неоднократно я пытался превзойти такие машины, как Як-9 и Ла-5, в боях на горизонтали, и никогда мне это не удавалось, даже несмотря на то что рычаг управления двигателем я передвигал вперед до упора».

На Западном фронте боевая карьера Ралля оказалась очень короткой. Его часть входила в систему ПВО Германии, в связи с чем основной задачей летчиков было отражение массированных налетов авиации союзников на немецкие города и промышленные центры. На вооружении группы II/JG 11 находились истребители Мессершмитт Bf 109G-5.

Весной 1944 года главной целью армад американских и английских бомбардировщиков являлся Берлин, и следовали они к нему обычно потоками с разных направлений в сопровождении большого количества истребителей. Для перехвата бомбардировщиков поднимались немецкие самолеты со всех близлежащих аэродромов. Так, 29 апреля на Берлин совершили налет 619 «Летающих крепостей». В этот день в боях принял участие также Гюнтер Ралль — до бомбардировщиков он не добрался, но записал на свой счет один сбитый американский двухмоторный истребитель Р-38 «Лайтнинг».

Следующую воздушную победу Ралль одержал 12 мая во время отражения налета 886 бомбардировщиков и 735 истребителей на немецкие заводы по производству синтетического топлива в Мерсебурге, Цейтце и других городах. С немецкой стороны в воздушном сражении участвовало свыше 500 самолетов разных типов. В районе Франкфурта Ралль ввязался в бой с американскими «тандерболтами», сбил один истребитель, но вслед за этим и сам вынужден был покинуть свой «мессершмитт» с парашютом. Ко всему прочему, он получил и легкое ранение — крупнокалиберная пуля оторвала ему большой палец левой руки. На земле летчика мигом окружили озлобленные крестьяне с вилами и косами в руках, жаждавшие крови союзников, и, невзирая на боль, летчику пришлось еще некоторое время доказывать свою национальную принадлежность.

Наконец Ралля доставили в госпиталь, где он пробыл вплоть до ноября 1944 года. Хотя рана и была небольшая, однако она стала причиной инфекции. После выздоровления он некоторое время преподавал в учебном центре подготовки младших командиров люфтваффе, а в конце января 1945 года возглавил истребительную эскадру JG 300. Никаких боевых вылетов он больше не выполнял и, следовательно, новых побед не имел.

После окончания войны Понтер Ралль некоторое время провел в британском лагере для военнопленных, затем, вернувшись на родину, работал в концерне Сименса, а когда начала формироваться армия ФРГ, вступил в ряды новых ВВС. В бундеслюфтваффе он дослужился до чина генерал-лейтенанта, заняв должность начальника штаба ВВС ФРГ.