Возвращение

ГЛАВА 10

Ночь была на исходе, и все же Халисстра не тревожила Дремление своих сестер. Она понимала, что надо бы разбудить их. Они могли бы идти ночью, на случай, если с рассветом вновь начнется побоище, но Халисстра знала, что сестрам надо отдохнуть. У них было так мало возможностей для этого с тех пор, как они возвели импровизированный храм на вершине холма. Кроме того, Халисстре хотелось, чтобы они провели еще несколько часов в покое, наедине со своей верой. Скоро для этого возможностей тоже будет немного.

Она сидела на краю обрыва и молила Темную Деву дать ей сил выдержать то, что ждет ее впереди.

Над нею в небе по-прежнему кружились водовороты разноцветной энергии. Ежеминутно то один, то другой из них выбрасывал в воздух светящуюся душу дроу. Ежеминутно где-то во вселенной умирал кто-то поклонявшийся Паучьей Королеве, и душа его попадала на Дно Дьявольской Паутины. Процесс был отлажен четко, как часы. Халисстра наблюдала, как это происходит снова и снова, и всякий раз вновь прибывшая душа присоединялась к нескончаемой веренице других, летящих к своей темной богине, навстречу своей вечной судьбе. Так будет до скончания века. Если не умрет Ллос.

Жрица-дроу смотрела на души, плывущие навстречу своей судьбе, и гадала, нет ли среди них Данифай. После того как прекратилось действие связывающего их заклинания, Халисстра не почувствовала бы ее смерти. Она горячо надеялась, что ее бывшая пленница еще жива.

При мысли о Данифай Халисстру захлестнула волна надежды и страха. Данифай сказала ей однажды, когда они вместе стояли среди развалин в Верхнем Мире, что чувствует зов Эйлистри. Бывшая пленница произнесла эти слова, когда пришла предупредить Халисстру, что Квентл послала Джеггреда убить Рилда.

Данифай предупредила ее.

Было между ними некое родство, Халисстра знала это, нечто порожденное заклинанием, соединившим хозяйку и рабыню. Она знала, что Данифай можно спасти. А поскольку Халисстра всецело посвятила себя Покровительнице Танца, она должна сделать все, чтобы помочь Данифай ступить на путь искупления, если та еще не умерла.

Всепоглощающее чувство сожаления сжало грудь Халисстры, — сожаления о дурно прожитой жизни, о том, что она причиняла горе другим и занималась мелочной тиранией. Она растратила века на ненависть. К глазам подступили слезы, но она сдержала их, упрямо тряхнув головой.

Ветер уносил слова ее молитвы, завывал в поющей паутине и взывал к Йор'таэ.

В этом слове не было больше никакой магии для Халисстры и никакой притягательности тоже.

Она глянула вверх, на восемь звезд, казавшихся столь похожими на глаза Ллос, и поклялась: — Никто не ответит на твой зов.

Халисстра не знала и не желала знать, чего хочет Ллос от своей Йор'таэ. Она догадывалась, что убийство Йор'таэ повредит Ллос, возможно, ослабит ее. И знала, что Избранной Ллос может быть лишь одно живое существо: Квентл Бэнр.

— Я убью твою Избранную, а потом убью тебя, — прошептала она.

Ветер снова стих, словно успокоенный ее обещанием. Халисстра смотрела на обожженную землю царства Ллос, на груды растерзанных паучьих останков. Она гадала, где теперь Квентл. Халисстра подозревала, что жрица Бэнр уже в Паутине Демонов, на пути к Ллос, — еще одна из проклятых Паучьей Королевы.

— Я иду за тобой, Бэнр, — прошептала она.

Некоторое время она сидела в тишине, наедине со своей богиней, глядя на бесконечную реку душ, летящих к Ллос. Потом она взяла поющий меч Сейилл, поднесла к губам его похожую на флейту рукоять и начала играть медленную погребальную песнь, дань затерянным душам в вышине. Прекрасная мелодия поплыла над бесплодной равниной.

Если души и слышали ее, они никак не показали этого.

Поднялся ветер, словно для того, чтобы заглушить мелодию, но Халисстра продолжала играть. Хотя она и знала, что это невозможно, но надеялась, что где-то, каким-то образом Сейилл услышит эту песню и все поймет. Закончив, Халисстра убрала меч Сейилл в ножны и поднялась. Глядя в небо, она вытянула руку ладонью кверху и согнула пальцы, изображая символ мертвого паука, — богохульство для Ллос. Она не могла не улыбнуться. — Это тоже для тебя, — сказала она. Повинуясь внезапному порыву, она сняла с себя доспех и щит, обнажила Лунный Клинок и принялась танцевать. На вершине полуразрушенного скалистого холма, посреди опаленного Уровня Ллос, Халисстра Меларн кружилась, делала выпады и отскакивала. Кроме плача ветра, здесь не было звуков, в такт которым она могла бы двигаться, и она танцевала, следуя ритму, звучащему лишь в ее голове. Радость переполняла ее все сильнее и сильнее с каждым шагом, с каждым поворотом. Она стала одним целым с оружием, одним целым с Эйлистри. Она изгоняла из себя Ллос вместе с потом, избавлялась от собственного прошлого с каждым тяжелым, счастливым вздохом.

Волосы ее летели по ветру. Она не могла не улыбаться. Лунный Клинок казался ей не тяжелее былинки, крохотного зеленого растения, покрывавшего большую часть Верхнего Мира. Меч свистел в воздухе, создавая свою собственную мелодию, свою песню.

Халисстра танцевала, пока не взмокла от пота и не запыхалась. Закончив, наконец, обессилевшая и ликующая, она навзничь повалилась на землю. Ощущение благодати переполняло ее. Она чувствовала себя очистившейся, достойной наконец владеть Лунным Клинком.

«Благодарю тебя, Госпожа», — подумала жрица, обращаясь к Эйлистри, и улыбнулась, когда тучи на время закрыли восемь звезд Ллос.

Так Халисстра лежала некоторое время — бездельно, наслаждаясь своей свободой.

Потом она встала, подошла к краю обрыва и снова надела кольчугу. Когда она пристегивала заплечные ножны с мечом Сейилл, на плечо ее опустилась рука, заставив жрицу на миг вздрогнуть.

— Фелиани, — выдохнула она, обернувшись и увидев добрые миндалевидные глаза лунной эльфийки.

Фелиани тепло улыбнулась ей:

— Ты не разбудила меня на дежурство. Я проспала целый день. Ночь давно началась?

— Несколько часов назад, — ответила Халисстра, завязывая ножны с мечом Сейилл. — Надо поднимать Улуйару.

Фелиани кивнула:

— Меня разбудил твой смех.

— Прошу прощения, — ответила Халисстра. Она не сознавала, что смеялась вслух.

— Не извиняйся, — возразила Фелиани. — Зато я смогла увидеть твой танец.

К своему удивлению, Халисстра не почувствовала смущения.

— Это было красиво, — сказала Фелиани с улыбкой. — Я видела в этом танце Госпожу, так ясно, как никогда.

Халисстра не знала, что ответить.

— Спасибо, — только и сказала она, опустив взгляд.

— За очень короткое время ты прошла большой путь, — заметила Фелиани, подошла к обрыву и глянула вниз.

Халисстра кивнула. Это было действительно так.

— Можно спросить у тебя кое-что? — продолжала эльфийка.

— Конечно. — Что-то в тоне Фелиани заставило сердце Халисстры забиться быстрее.

— Что в первую очередь привело тебя к служению Ллос? Ее вера — это… ненависть, скверна. Но я вижу, что ты не такая.

Сердце Халисстры гулко стучало в груди. Она не понимала, почему этот вопрос так взволновал ее. Что-то шелохнулось в самой глубине ее души, но ответ пришел к ней не сразу.

Она задумалась на мгновение и наконец ответила:

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, Фелиани. Я была исполнена ненависти. И скверны. Ничто не приводило меня к Ллос. В этом не было необходимости. Меня растили в поклонении ей, и я наслаждалась всеми преимуществами своего положения. Я была маленькая и глупая и настолько погрязла в злобе, что мне даже не приходило в голову, что может быть иначе. Пока я не встретила тебя и Улуйару и не увидела солнце. Я в большом долгу перед вами обеими за это. И перед Госпожой тоже.

Фелиани взяла ее за руку и крепко сжала.

— Можно я спрошу еще кое о чем? — спросила эльфийка.

Халисстра вновь кивнула. Она ничего не станет утаивать от сестер по вере.

Фелиани глубоко вдохнула, прежде чем спросить:

— А ты когда-нибудь задумывалась о том, что творимое тобою во имя нее — это… зло?

Халисстра осознанно решила не слышать в этом вопросе упрека. Лицо Фелиани выражало лишь любопытство, не осуждение. Халисстра попыталась подобрать слова, чтобы объяснить это как можно понятнее.

— Нет, — ответила она наконец. — Теперь мне стыдно говорить это, но нет. Вера в Паучью Королеву давала силу, Фелиани. А сила в Чед Насаде означала разницу между теми, кто правит, и теми, кто служит, кто живет и кто умирает. Это не оправдание, — добавила она, видя, как мрачнеет лицо Фелиани, — просто объяснение. Теперь мне стыдно за то, что я делала тогда, за то, кем я была.

Задумчиво глядя во тьму, Фелиани кивнула. Молчание затянулось.

— Спасибо, что ты доверилась мне, Халисстра, — сказала эльфийка в конце концов. — И не стыдись того, кем ты была. Мы все меняемся с каждым мигом. Измениться никогда не поздно.

Халисстра улыбнулась:

— Я очень рада этому, Фелиани. Это дает мне надежду, что может быть спасен еще кое-кто, кого я знаю.

Фелиани улыбнулась ей в ответ.

Они постояли молча, прислушиваясь к ветру.

— Надо разбудить Улуйару и отправляться в путь, — сказала Халисстра.

Фелиани не возразила, но не двинулась с места.

— Я боюсь, — призналась она.

Слова эти поразили Халисстру. Она никогда не слышала ничего подобного от другой женщины.

После минутного замешательства она обняла Фелиани и привлекла ее к себе:

— Я тоже. Но мы обретем силу в нашем страхе. Хорошо?

— Хорошо, — отозвалась Фелиани.

Халисстра отстранилась на расстояние вытянутой руки и продолжила:

— Госпожа с нами. И у меня есть план.

Фелиани подняла тонкие брови:

— План?

— Давай разбудим Улуйару, — предложила Халисстра.

Эльфийка кивнула, и они направились обратно к храму. Прежде чем они успели войти, появилась Улуйара.

— Вот вы где, — сказала верховная жрица. — Все в порядке?

— В порядке, — с улыбкой ответила Фелиани. — У Халисстры есть план.

— План? — нахмурилась Улуйара.

Халисстра не стала тратить слова попусту:

— Думаю, я знаю, зачем Эйлистри вложила Лунный Клинок в мои руки.

На лбу Улуйары залегла морщинка.

— Мы уже знаем зачем, Халисстра. Ты должна использовать его, чтобы убить Королеву Паутины Демонов.

— Да, но мы считали, что я должна буду использовать меч только против самой Ллос, Однако я думаю, что Ллос будет ослаблена, если ее Избранная не ответит на зов. Я должна остановить ее Йор'таэ. Должна убить Квентл Бэнр.

Сестры озадаченно уставились на нее.

— Разве вы не понимаете? Мне было предназначено встретиться с Квентл Бэнр во время падения Чед Насада. Было предназначено узнать о ее миссии найти и разбудить Ллос. Во всем этом была рука Эйлистри. Теперь я это знаю. Квентл Бэнр — это Йор'таэ Ллос. Если я убью ее…

«Тогда, может, смогу убить и Ллос», — подумала, но не сказала она.

— Тогда Ллос станет уязвимой, — признала Улуйара.

— Мы в этом уверены? — рискнула спросить Фелиани. — В пророчестве про Лунный Клинок ничего не говорилось об Избранной Паучьей Королевы.

— Я уверена настолько, насколько это возможно, — заявила Халисстра, зная, что не уверена вовсе.

Фелиани не колебалась:

— Тогда я согласна.

Улуйара переводила взгляд с Фелиани на Халисстру. Мгновение спустя она вздохнула, коснулась священного символа Эйлистри, который носила на шее, и сказала:

— Тогда и я согласна тоже. Как нам найти Квентл Бэнр?

Халисстре захотелось крепко обнять верховную жрицу.

— Она где-то здесь, на Дне Дьявольской Паутины, — сказала она, — пытается добраться до Ллос. В этом я тоже уверена.

— Тогда мы должны добраться до нее раньше, чем она — до Паучьей Королевы, — заметила Фелиани. — Но как? Последовать за душами? — Она указала на души проклятых, вереницей плывущие в вышине.

— Нет, — ответила Халисстра. — Мы должны определить, где она, более точно.

Улуйара поняла, что она имеет в виду:

— Бэнр защищена. Провидящая магия не сработает.

— Она защищена, — согласилась Халисстра, — но у нее есть вещь, что когда-то была моей, — исцеляющий жезл, который она отобрала у меня после падения Чед Насада. Это поможет нам. — Она взглянула в глаза сестрам. — Заклинание сработает, и это будет знаком от Госпожи.

— Она может почувствовать, что за ней следят, — предупредила Улуйара.

Халисстра кивнула:

— Может. Доверимся Госпоже, верховная жрица. Времени мало. — Халисстра буквально ощущала, как утекают мгновения.

— Я с тобой, Халисстра Меларн, — с улыбкой сказала Улуйара. — Но чтобы провидеть, нам нужна чаша со святой водой.

Халисстра оглядела вершину холма, выискивая какую-нибудь подходящую лужу, оставшуюся после дождя. Улуйара и Фелиани разошлись в стороны, помогая ей в поисках.

— Есть! — через считаные мгновения сообщила Фелиани.

Халисстра и Улуйара поспешили к ней и увидели, что Фелиани стоит перед небольшой лужицей грязной воды, скопившейся в трещине скалы.

— Сойдет, — решила Халисстра.

— Я освящу ее, — сказала Улуйара и достала священный символ Эйлистри.

Держа медальон над водой, она вознесла молитву освящения. Выпевая слова заклинания, верховная жрица достала из кармана плаща маленькую жемчужину и бросила ее в воду. Жемчуг растаял, словно был из соли, мутная пена исчезла, и вода очистилась. Улуйара завершила молитву и отошла от лужи.

— Готово, — сказала она.

Халисстра не могла не улыбнуться. Возведя храм и освятив воду, три жрицы именем Эйлистри отвоевали небольшой кусочек Уровня Ллос. Это было хорошо; это было дерзко. Интересно, пришло ей в голову, как долго продержатся храм и купель, прежде чем зло Паутины Демонов поглотит их?

«Они будут стоять вечно, — подумала она, — если Ллос умрет».

С новой решимостью она опустилась перед купелью на колени и увидела свое туманное отражение в ее прозрачной воде. Отражения восьми звезд Ллос там не было, хотя они висели прямо над нею. Халисстра была рада этому. Даже на своем собственном Уровне Паучья Королева не могла осквернить купель Эйлистри.

Держа в руке свой медальон, Халисстра запела песнь прорицания.

Когда магия подействовала, она представила себе образ Квентл Бэнр — ее высокую фигуру, ее злые глаза и поджатые губы, длинные белые волосы, змеиную плеть, жезл, похищенный у Халисстры…

Прозрачная вода потемнела. Халисстра почувствовала, как разум ее проникает все дальше. Она продолжала свою музыкальную молитву, и голос ее обретал все большую уверенность. Хотя она была не особенно искусной провидицей, слова прорицающего заклинания легко лились с ее губ. Она знала, что Квентл может быть укрыта собственной защитой, но вера помогла ей преодолеть сомнения. Воля Эйлистри должна быть исполнена; Халисстра должна стать инструментом Темной Девы.

В купели возникло изображение, сначала размытое, но обретающее резкость с каждой нотой, пропетой Халисстрой. Звука слышно не было, но когда изображение сформировалось полностью, оно оказалось четким, будто портрет. Улуйара и Фелиани склонились поближе, чтобы лучше видеть.

Изображение показывало, что Квентл Бэнр летит по воздуху, прижатая к груди огромного существа, мускулистого и заросшего короткой грубой шерстью. Остальных частей тела монстра не было видно. Заклинание Халисстры передавало только образ Квентл и то, что ее непосредственно окружало. Все остальное представлялось неразличимым серым пятном.

Квентл смотрела вперед, на лице ее застыла злая усмешка, глаза сверкали. Ее длинные волосы струились по ветру. Губы ее двигались, словно она кричала что-то существу, державшему ее.

— Ее несет демон, — заметила Улуйара. — Взгляните на его размер, шестипалые руки и когти… Это налфешни.

Халисстра кивнула. Должно быть, Квентл вызвала налфешни и подчинила его своей воле.

Демон внезапно взмыл вверх — Халисстра заставила провидящее око последовать за ним, — в самую гущу потока душ дроу. Души бросились врассыпную, влетая и вылетая из поля зрения магического ока.

— Река душ! — воскликнула Фелиани и взглянула вверх, на тени, плывущие по небу. — По крайней мере, она здесь, в Паутине Демонов.

Халисстра кивнула, но не ослабила концентрации, заставив око сфокусироваться на Квентл. Верховная жрица Ллос отрывисто прокричала что-то демону и, высвободив руку, взмахнула змееголовой плетью. Демон снизился, и души исчезли с изображения.

— Где ее спутники? — спросила Улуйара.

Халисстра покачала головой.

— Возможно, их просто не видно, — сказала она, хотя ее кольнул страх за Данифай.

Халисстра не сомневалась, что Квентл убила бы кого угодно, если бы это служило ее целям. Она закусила губу от досады. Ее заклинание мало что показало. Они узнали, что Квентл летит с демоном где-то на Дне Дьявольской Паутины, но не более того.

— Улуйара, — позвала она, не прерывая заклинания, — ты должна помочь мне. Нам нужно получить больше информации.

— Теперь, когда я увидела Квентл Бэнр, у меня есть заклинание, которое нам поможет, — отозвалась верховная жрица. — Чтобы сотворить его, мне понадобится некоторое время. Удержи изображение еще немного. Дай мне зафиксировать в сознании образ Бэнр.

Верховная жрица некоторое время изучала изображение, потом поднялась.

— Достаточно, — сказала она. — Отпусти ее, Халисстра, пока она не почувствовала слежку. Больше здесь видеть нечего. Теперь нам помогут другие прорицания.

Тяжело вздохнув, Халисстра позволила заклинанию рассеяться. Изображение растаяло, и вода снова стала прозрачной. Халисстра поднялась, ее колени дрожали.

— Молодец, жрица. — Улуйара ласково коснулась ее плеча. — Ты навела нас на правильный путь. Мое заклинание может выяснить, насколько далеко жрица Бэнр отсюда, но и только. Нам нужно знать и это, и многое еще. Когда я определю, где она находится, вы вдвоем обратитесь к Госпоже и попросите ее водительства.

Слова ее потрясли Халисстру. Сердце ее зачастило. Обратиться к Госпоже! В бытность жрицей Ллос, она порой вступала в контакт с Паучьей Королевой — это было частью кровавых храмовых ритуалов, но опыт этот никогда не бывал приятным. Божественное начало с легкостью подавляло разум смертных. Мысль о контакте с Эйлистри разом ужасала и радовала ее.

Она переглянулась с Фелиани и прочла во взгляде белолицей эльфийки согласие. Обе кивнули Улуйаре.

— Хорошо, — сказала верховная жрица. — Давайте поспешим. Как ты сказала, Халисстра, времени мало.

— Не здесь, — предложила Халисстра. — В храме.

Улуйара улыбнулась:

— Да. В храме. Отлично.

Под небом Ллос три жрицы поспешили обратно к священной земле своего рукотворного храма. Там они произнесли заклинания.

Улуйара, скрестив ноги, уселась на полу, положив священный символ Эйлистри на колени. Она закрыла глаза, выпрямилась и быстро погрузилась в медитативный транс. Губы ее шептали молитвы, обрывки песен на языке столь же прекрасном, сколь и незнакомом Халисстре.

Халисстра и Фелиани сидели в стороне от Улуйары, глядя друг на друга и взявшись за руки, чтобы получилось кольцо. Ладони обеих были влажными. Фелиани положила свой священный медальон на пол между ними.

— Готова? — спросила Фелиани и снова взяла Халисстру за руки.

— Готова, — подтвердила Халисстра, Она знала, что заклинание, которое они должны сотворить, установит контакт с Эйлистри лишь ненадолго. Ответы на их вопросы будут краткими и, возможно, непонятными. Такова была природа прямого общения между богами и смертными.

— Спрашивать буду я, — сказала Халисстра, и Фелиани без колебаний согласилась.

После этого они закрыли глаза и приступили к заклинанию. Для него нужна была молитва в виде песни. Халисстра начала, Фелиани вступила, и вскоре они уже пели вдвоем, и голоса их слились воедино. Сила нарастала, и окна между мирами открылись.

Подгоняемые магией, их сознания устремлялись все дальше и дальше, через Уровни, в потустороннюю обитель их богини.

В этом ничто, порожденном заклинанием, Халисстра не способна была видеть, но могла чувствовать — и она почувствовала вибрации, не похожие ни на что испытанное ею прежде. Против воли она мысленно сжалась, ожидая контакта с разумом богини. Она чувствовала, что Фелиани с нею и что она тоже ждет.

Ничто вдруг заполнилось чьим-то присутствием, и Халисстра напряглась. Когда контакт установился, когда разум Халисстры встретился с разумом ее богини, все оказалось совсем не так, как она ожидала. В отличие от всепоглощающей злобы и осуждения, которые она ощущала, общаясь с Ллос, Халисстра почувствовала, что богиня утешает, одобряет и безмерно любит ее. Она как будто погрузилась в теплую, успокаивающую ванну.

«Спрашивайте, дочери», — прозвучал голос в ее мозгу.

В голосе этом была такая теплота, такая нежная любовь, что у Халисстры на глаза навернулись слезы.

«Госпожа, — мысленно обратилась к богине Халисстра, — тебе ведома наша цель. Пожалуйста, скажи нам, к чему стремится Квентл Бэнр и куда налфешни несет ее».

Халисстра почувствовала, что вопрос ее одобрен.

«Она стремится стать сосудом для возрождения моей матери, — ответила богиня. — Без Йор'таэ новое рождение Ллос не состоится».

Едва тяжесть этих слов пала на плечи Халисстры, Эйлистри продолжила:

«Демон несет Квентл Бэнр к Ущелью Похитителя Душ, что у подножия Гор Глаз. Моя мать ожидает на другой стороне».

В голове Халисстры возникло видение высоких гор, мрачных пиков, вздымающихся до упора в небо. Впервые материализовавшись на Дне Дьявольской Паутины, она заметила вдалеке горы. У их подножия виднелась темная щель, единственный способ пройти через горную цепь — Ущелье Похитителя Душ. Название ущелья пробудило в ней некое давнее воспоминание, словно когда-то, во время научных занятий в Доме Меларн, она Уже читала об этом, но подробности ускользали от нее.

«Как скоро она достигнет ущелья, Госпожа?» — спросила Халисстра.

Пауза.

«Она будет там прежде, чем солнце моей матери взойдет вновь».

Связь начала ослабевать. Заклинание должно было вскоре утратить силу. Халисстра чувствовала, что ее богиня удаляется от нее. Она попыталась удержать контакт, но Эйлистри ускользала.

Прежде чем магия окончательно рассеялась, Халисстра мысленно выпалила:

«Сопровождает ли еще Данифай Йонтирр Квентл Бэнр?»

Она ощутила колебание и мгновенно пожалела, что задала столь эгоистичный вопрос. И все же Эйлистри ответила, хотя как бы и издалека, и слова ее вселили в Халисстру надежду.

«Да. — Пауза. — Сомнение — ее оружие, дочь моя».

Связь прервалась. Халисстра открыла глаза и увидела, что она снова в своем неуклюжем теле и сидит напротив Фелиани. Глаза эльфийки были затуманены слезами.

— Госпожа оказала нам великую милость, — прошептала Фелиани.

— Воистину, — отозвалась Халисстра. — Это воистину так. Если у Ллос не будет Избранной…

— …то она умрет, — закончила Фелиани.

Халисстра смогла лишь кивнуть.

Непроизвольно и одновременно сестры по вере протянули руки и обнялись, осиянные радостью после общения с божеством.

— Мы победим, — сказала Фелиани, и Халисстра услышала в ее голосе скорее вопрос, чем утверждение.

— Победим, — подтвердила Халисстра, хотя последние слова Эйлистри встревожили ее.

Для кого сомнения были оружием? Какие сомнения? Ответов у нее не было.

Вскоре Улуйара вышла из транса, и Халисстра с Фелиани рассказали ей о содержании беседы с богиней.

— Бэнр в трех лигах отсюда, — выслушав их, сказала Улуйара. — Она движется вслед за душами. Мы выследим ее, отыщем и убьем.

— Ее путь лежит к горам, — заметила Фелиани. — В Ущелье Похитителя Душ.

— Значит, мы тоже идем туда, — ответила Халисстра. — Мы должны добраться к ущелью до восхода солнца.

Им предстояло еще раз оседлать тлетворный ветер Паутины Демонов. Халисстра знала, что они перехватят Квентл и Данифай прежде, чем те достигнут ущелья.

— Предположим, что Бэнр сопровождают не только налфешни и Данифай, — сказала Улуйара. — Маг, дреглот и наемник, о которых ты нам рассказывала, могут по-прежнему идти с нею.

— Согласна, — ответила Халисстра.

Когда они были готовы отправиться в путь, Халисстра поколебалась и обратилась к Улуйаре:

— Данифай Йонтирр сказала мне как-то, что ее влечет к Эйлистри. Я бы… — Она умолкла. — Однажды она спасла меня от дреглота. Я хотела бы дать ей еще один шанс ответить на зов Госпожи.

На лице Улуйары появилось скептическое выражение.

— Разве того, что она сопровождает Квентл Бэнр, недостаточно? — спросила она.

Халисстра нахмурилась, и лицо верховной жрицы смягчилось, она протянула руку, словно хотела коснуться Халисстры, но не стала.

— Халисстра Меларн, на твои суждения влияет чувство вины за свою жизнь до Эйлистри. Это чувство хорошо знакомо мне. Но никогда тот, кто слышит зов Госпожи, не будет идти вместе со жрицей Ллос. Если Данифай с Бэнр, значит, она с Бэнр.

Халисстра понимала резонность слов Улуйары, но не хотела отказываться от Данифай так сразу.

— Возможно, ты ошибаешься, — сказала Халисстра. — Давай посмотрим, как будут развиваться события. Если ей суждено служить Госпоже, это проявится при нашей встрече.

Взгляд Фелиани тревожно метался между ними.

Улуйара нахмурилась, начала было говорить что-то, но остановилась.

— Давай не будем спорить об этом, во всяком случае сейчас, — наконец предложила она. — Как ты говоришь, посмотрим, как пройдет встреча. Я буду рада ошибиться.

Халисстра задержала взгляд на верховной жрице и решила пока оставить это.

— Подойдите ко мне, — сказала она.

Она пропела молитву, которая должна была превратить их всех в туман и позволить лететь вместе с ветром. Когда она окончила заклинание, тела их обратились в пар. Как и в прошлый раз, поле зрения Халисстры увеличилось и изменилось таким образом, что ей трудно было определять расстояния. И все же она чувствовала, что тело подвластно ей. Они поднялись над холмом и полетели по небу вслед за душами.

Когда они взмыли в затянутое тучами небо, Халисстра бросила прощальный взгляд на храм, на вершину холма, именем Эйлистри отвоеванную ими у Ллос. Она знала, что никогда больше не увидит их.

Три жрицы затерялись среди душ, еще три нематериальных существа из тысяч. По мысленной команде Халисстры они все увеличивали скорость, пока не понеслись по небу быстрее любой из душ, будто выпущенная из арбалета стрела.

«Мы нашли тебя, Квентл Бэнр, — думала Халисстра. — И мы идем».

Интракис стоял в самых глубинах Пристанища Мертвецов, в вестибюле перед огромным залом, отделенный от отборного подразделения своего войска богато изукрашенными двойными дверями. Как и все прочее в крепости, двери эти он сделал из резных костей и обрезков мяса. За ними стояли пять сотен меззолотов и никалотов его элитного отряда Черного Рога, все ветераны Кровавых Войн. Низвиим объявил сбор, и отряд откликнулся. Командиры никалотов уже проинструктировали свои подразделения о задании и разожгли их жажду крови, посулив славу и вознаграждение — по двадцать личинок душ каждому.

Воины стучали древками копий, трезубцев и алебард, заставляя содрогаться стены и полы Пристанища Мертвецов, и грохот этот перекрывал временами даже непрестанные завывания ветра. В такт ударам воины выкрикивали имя своего полководца, будто магическую формулу:

— Интракис! Интракис! Интракис!

Интракис улыбался, позволяя им распаляться все сильнее.

Даже сквозь этот шум Интракису слышно было, как рычат сержанты-никалоты. Он мысленно рисовал себе эту картину — ряды и ряды юголотов с оружием и в доспехах — и наслаждался их оболсанием. Юголоты по природе были наемниками, а Интракис тысячелетиями хорошо содержал своих воинов, вознаграждая их славой, душами, деньгами и мясом. Он подкреплял их верность едва ощутимыми связующими заклинаниями, которые творил тайно. На протяжении веков Интракис заботливо укреплял свое войско, и бесстрашная сила и ответная преданность воинов вознесли его едва ли не на самый верх в иерархии Кровавой Расселины. Ему осталось сместить лишь Кекксона, ойнолота, и он окажется на самой вершине Калааса.

Вараун велел Интракису привести войско к Эрейлир Вор, на Равнины Пылающих Душ, что на Дне Дьявольской Паутины Ллос. Интракис не мог отправить туда всю свою армию, оставив Пристанище Мертвецов без охраны, но зато мог сделать кое-что получше — взять отряд Черного Рога и лично возглавить его. Крепость до своего возвращения он поручит Низвииму, своему помощнику-арканалоту. Интракис знал, что, связанный магией, арканалот не изменит ему.

Кроме того, он был уверен, что отряда Черного Рога будет достаточно — более чем достаточно — для уничтожения трех жриц-дроу и тех, кто — или что — мог сопровождать их. А когда три жрицы будут мертвы, возможно, Вараун действительно вознаградит его.

— Интракис! Интракис!

Ритмичные удары древками в пол становились громче быстрее, переходя в крещендо. Рядом с Интракисом, рыча и исходя слюной, стояли Канидж.[1] и Слотер,[2] его любимые канолоты. Усиливающийся шум возбуждал четвероногих, похожих на собак юголотов — оба были бессловесными, но очень сильными и абсолютно преданными, — и их длинные шипастые языки свешивались из зубастых пастей. Оба рыли когтями землю и тихо рычали.

Интракис потрепал их по огромным, защищенным доспехами бокам.

— Успокойтесь, — сказал он, добавив в голос немного магической силы.

Сила его магии успокоила их напряжение. Канолоты довольно заворчали и заметно расслабились.

Для пущей эффектности Интракис вырядил Каниджа и Слотера в боевые доспехи — грубая черная шерсть их широких спин и мощной груди была скрыта под шипастыми пластинами. Он даже надел доспехи сам, хотя и счел бы личной неудачей, если бы ему пришлось участвовать в рукопашной схватке.

Тем не менее войско было счастливо видеть своего предводителя готовым к войне.

Его легкие, поглощающие магию кольчужная рубаха и шлем, откованные в одной из кузниц Калааса из напитанной магией руды, крайне редкой для Кровавой Расселины, сверкали в огнях желтого шара, освещающего вестибюль. Магический клинок, Волшебная Бритва, с помощью которого он мог творить заклинания и отбиваться от заклинаний других, висел у него на поясе в ножнах из шкуры шипастого дьявола. В колчане на бедре хранились арсенал металлических жезлов и три костяные палочки.

— Интракис! Интракис!

Точно так же, как канолотов, шум возбуждал трупы, из которых были сложены стены Пристанища Мертвецов. Они шевелили руками, таращили широко раскрытые глаза, плоть их сочилась липкой влагой. Руки высовывались из стен, словно норовя дотронуться до него, то ли от волнения, то ли нуждаясь в ободрении.

Канидж повернул свою огромную голову, мимоходом выдернул торчащую из стены руку и сожрал вместе с костями. Увидев, как поживился его брат, Слотер оглядел сложенную из трупов стену, выискивая, нет ли где еще такого же лакомого кусочка.

Его не было. Руки попрятались в стену. В глазах застыл полубессознательный ужас.

Интракис улыбнулся своим любимцам, хотя мысленно прокручивал в голове разработанный им план. Он не смог провидеть ни одну из трех жриц — и не знал почему, — а воплощение Варауна больше ему не являлось. И все же он не осмелился ослушаться приказа Господина В Маске.

Интракис применит простое заклинание, чтобы перенести отряд Черного Рога туда, куда он должен отправиться, — на обожженные, горящие пустоши Равнин Пылающих Душ под сенью города Ллос и Вечной Паутины, — туда он и отправится. Интракис знал, что на этих равнинах нет иных обитателей, кроме пытаемых душ, горящих в небесах над ними, и, может, немногочисленных восьмилапых любимцев Ллос.

— Интракис! Интракис!

Время пришло.

Не говоря ни слова, он толчком распахнул двери и шагнул на высокий балкон, нависший над залом. От приветственных воплей снизу с потолка посыпались хлопья кожи, а стены Пристанища Мертвецов задрожали, как вовремя одного из столь частых в Кровавой Расселине землетрясений.

Он посмотрел вниз, на свое воинство. Шеренги приземистых, похожих на жуков меззолотов смотрели на него снизу вверх красными фасетчатыми глазами. Они стояли на двух ногах, используя остальные четыре, чтобы держать оружие. Их черные щитки были прикрыты пластинами доспехов. Мандибулы тихо пощелкивали. Между ними прохаживались более крупные никалоты, призывая к тишине. При движении под зеленой чешуей похожих на горгулий никалотов перекатывались мускулы. За спинами у них висели огромные топоры. Из мускулистой груди у каждого росло по четыре когтистые руки, а из глянцевой головы торчало по два рога, разумеется черных.

Интракис поднял руки, и сборище затихло. Тишину нарушал лишь плач ветра за стенами. В его воплях Интракис все еще слышал отголосок зова Ллос, хотя и приглушенный: «Йор'таэ».

Интракис не обращал на него внимания, если не считать надежды на то, что ослабление зова означает ослабление Ллос.

Он мысленно повелел магии усилить его голос. Когда он заговорил, его тихо произносимые слова зазвучали в ушах воинов так громко и отчетливо, словно он стоял рядом с ними.

— Мы должны убить жриц-дроу, — сказал он. — И сделать это на глазах у самой Паучьей Королевы.

Ряды всколыхнулись. Все знали, что с Ллос недавно что-то произошло.

Интракис произнес слова заклинания и вызвал к жизни парящее в воздухе изображение Эрейлир Вор. Над изрытой ямами землей висел зеленый туман. Лужи едкой жидкости пузырились, наполняя воздух зловонием. В небе горели в магическом огне души.

За равнинами вырисовывался город Ллос, огромная, кишащая пауками стальная цитадель посреди Вечной Паутины. По нитям паутины сновали миллионы пауков.

По рядам снова пробежало волнение. Без сомнения, кое-кто узнал это место.

Здесь мы будем драться, — объявил Интракис. — Здесь наша добыча.

Вызвав из памяти мысленное изображение, вложенное туда Варауном, он вслух произнес еще одно заклинание, и образы трех жриц появились перед воинами.

— Все три должны умереть, — сказал Интракис, — и плачу дополнительные двадцать пять душ тому, кто нанесет решающий удар.

Ответом ему послужил рев. Ультролот кивнул.

Отряд Черного Рога был готов. Если Вараун прав и одна из трех жриц-дроу была или должна была стать Йор'таэ Ллос, значит, Избранная Паучьей Королевы никогда не доберется до своей богини.