Возвращение

ГЛАВА 18

Миллиарды глаз прожигали дыры в спине Интракиса. Он ощущал эти взгляды сквозь одеяние, они давили на него тяжким грузом. Щелканье бесчисленных паучьих мандибул отдавалось в ушах.

Он чувствовал, что его войско нервничает. Демоны тревожно переминались с ноги на ногу, украдкой бросая взгляды через плечо. Души или не души, а такого они не ожидали.

«Сохраняйте спокойствие», — мысленно передал он командирам-никалотам.

Он стоял спиной к Вечной Паутине и передвижному городу Ллос. Интракис не хотел больше видеть бесконечную бездну, хаотическое переплетение нитей паутины, не имеющих конца, нелепые нагромождения и лязг металла метрополии Ллос.

И глаза.

Миллионы и миллионы пауков и паукообразных тварей, включая тысячи вдов Абисса и сотни йоклол, столпились на дальней стороне равнины, глядя на горы, на Ущелье Похитителя Душ, на Интракиса и его войско. Интракис никогда еще не видел таких орд, даже во время Кровавой Войны. Казалось, все пауки Дна Дьявольской Паутины собрались здесь, перед городом своей богини.

Лишь через несколько напряженных мгновений Интракис уверился в том, что пауки не станут нападать.

Очевидно, они собрались не драться, а продемонстрировать силу.

И все же осознание этого тревожило Интракиса. Это означало, что Ллос заранее запланировала или, по крайней мере, предвидела появление Интракиса. Он вспомнил, что Ллос — демон, воплощение хаоса и что она не стала бы — не смогла бы по самой своей природе — предрешать ничего заранее, и ему стало легче. Все еще можно изменить.

Может быть, наступление Интракиса поспособствует появлению или исчезновению Йор'таэ. Может быть, он убьет всех трех жриц и Ллос тоже умрет. Может быть, может быть, может быть.

Он подумал, не изменить ли данному Варауну слову и не вернуться ли в Кровавую Расселину, но знал, что месть Господина В Маске не заставит себя долго ждать. Возможно, Вараун и сейчас следит за ним.

Интракис смирился и решил, что будет просто играть свою роль. Если Ллос намерена позволить ему напасть на жриц, то он нападет на них. Если не намерена, значит, не станет.

Разумеется, войску своих колебаний он не показывал. Им он мысленно передал:

«Если бы они собирались напасть, то уже сделали бы это. Сохраняйте спокойствие. Это ненадолго».

Интракис потрепал за холки Каниджа и Слотера, и они тихонько заворчали в ответ. Похоже, каналоты тоже нервничали. Он огляделся и спросил себя, как, во имя всех Уровней, он позволил себе ввязаться в дела богов.

Перед ним простирались Равнины Пылающих Душ, растрескавшееся, неровное каменистое плато, протянувшееся на пол-лиги между горами и Вечной Паутиной. Из проломов в камне в небо извергались фонтаны магического огня и потоки кислоты. Плато было окутано легкими облаками зеленоватого газа, не настолько плотными, чтобы быть непроницаемыми, но достаточными, чтобы затруднить Интракису восприятие.

Впереди равнина упиралась в горы. Позади она… просто кончалась, словно обрубленная начисто. И там, где она кончалась, зияла бездонная пропасть, черная пустота, не имеющая конца. Бездна была затянута Вечной Паутиной Ллос, уходящей в бесконечность.

Интракис, не оборачиваясь, мысленно представил эту паутину: шелковые нити, по пятьдесят шагов в диаметре или даже больше, уходящие в пустоту.

Город Ллос расположился посреди паутины, беспорядочное архитектурное сооружение, каким-то образом напоминающее гигантского паука с огромными лапами, ползущего по еще более огромной паутине. От его равномерного, скрежещущего продвижения дрожали даже самые толстые нити.

Город был гигантским нагромождением металла и паутины, где одно затянутое паутиной здание громоздилось на другое, без намека на упорядоченность, разумность или единообразие в планировке. Лишь пирамидальная обитель Ллос располагалась со смыслом: она возвышалась над городом, сияя фиолетовым светом, будто маяк. По улицам и закоулкам города бродили трансформированные души, рой проклятых ничтожеств. Светящиеся души тех, кто еще не трансформировался в бессмертное тело, роились над городом, словно потревоженные светлячки.

По нитям Вечной Паутины вокруг города сновали мириады пауков. Некоторые из них жили в норах, и нити были изъедены туннелями. Другие скользили по поверхности. Все они пожирали друг друга. Сколько-нибудь долго удавалось прожить лишь сильнейшим.

Интракис оставил мысли о городе и сосредоточился на стоящей перед ним задаче.

Впереди вздымались титанические зубчатые каменные пики, задевающие вершинами небо. Склоны гор были усеяны трещинами и ямами, по которым рыскали очередные миллионы пауков.

Ущелье Похитителя Душ чернело посреди камней, словно рот, раскрывшийся на отвесном склоне самой большой из скал, на высоте трех полетов копья. У входа в ущелье из каменного бока скалы выдавался небольшой карниз, и от него вниз по крутому склону вела единственная петляющая, усыпанная камнями дорога, точнее, тропа.

Ущелье извергало души. Ровная вереница сверкающих призраков выныривала из провала и устремлялась по воздуху к городу Ллос. Долететь до него без помех удавалось немногим.

Из расселин в скалах равнины поднимались завесы магической энергии и втягивали пролетающие над ними души. По всему небу горели призраки, их было так много, что они казались искрами, летящими от пылающего костра. Души корчились в огне — кто на протяжении нескольких ударов сердца, а кто столько, что можно было досчитать до двухсот, — потом пламя выпускало их, и освобожденные души летели к городу Ллос. Интракис предположил, что пламя играет роль некоего чистилища.

Своим сержантам-никалотам Интракис сообщил:

«Передайте войскам приказ. Когда жрицы-дроу появятся из Ущелья Похитителя Душ, мы обрушим на них заклинания прямо на выходе. Им негде будет спрятаться. Жрицам придется спуститься вниз, и там мы сможем их прикончить».

Если жрицы уцелеют под первым магическим залпом, им придется идти или лететь вниз по узкой тропе. Интракис и его воины будут атаковать их во время спуска и встретят, когда те доберутся до Равнин Пылающих Душ.

Никалоты, летающие над сбившимися в кучу воинами-меззолотами, прорычали команды, и войско начало строиться. Отряд расположился на манер полумесяца у подножия склона, ведущего к Ущелью Похитителя Душ. Зазубренные наконечники копий засверкали магией. Командиры-никалоты продолжали кружить над войском, следя за ущельем. Каждый из них был воорзужен топором, усиленным могущественными заклинаниями.

Интракис стоял в тылу своего войска, жезлы за поясом, канолоты по бокам.

Судя по собравшейся позади них публике, Интракис предположил, что жрицы должны вскоре пройти ущелье. Он сотворил несколько личных охранительных заклинаний и изменил свое зрение, чтобы видеть магию, невидимые и даже нематериальные существа. Ничто на горном склоне не сумеет укрыться от него.

Вскоре Ущелье Похитителя Душ выплюнет жриц Ллос. И когда это случится, Интракис будет готов. Он намерен устроить для собравшейся публики достойное зрелище.

Фарон пришел в себя по другую, как он решил, сторону Ущелья Похитителей Душ. За его спиной зияла черная дыра. Из дыры вылетали души и устремлялись мимо него в небо. Он вспомнил Похитителя, вспомнил души, которые никогда не покинут его ущелье, и содрогнулся.

После того как чудовище проглотило его, маг больше ничего не видел и не чувствовал. Он вообще не помнил, чтобы шел по этому проходу. Не знал, мгновения пролетели или часы. Он помнил шепот, приглушенные вопли, мучительную боль, но все это казалось таким далеким, что вполне могло происходить с кем-нибудь другим.

«Испытание ущельем не для тебя, — сказала Квентл. От тебя Похититель возьмет лишь немножко».

Немножко.

У Фарона было ощущение, которое он не смог бы описать словами, будто он как-то уменьшился. Он попытался придумать на этот счет какое-нибудь остроумное замечание, но из этого ничего не вышло. Возможно, это само по себе уже было результатом того самого уменьшения.

Его мысленному взору представилась бездонная пасть Похитителя, он услышал его коварный шепот. Фарон не мог не думать о том, что же должна была пережить Квентл.

Маг лежал на каменистой земле по другую сторону гор Ллос, глядя в облачное серое небо. Солнца не было видно, хотя земля была озарена каким-то тусклым светом. У него было ощущение, будто, пройдя сквозь горы, он очутился в другом мире, на другом Уровне. Он знал, что место, где он лежит сейчас, связано с покинутым ими лишь тем, что оба они находятся под властью Ллос, тем, что их соединяет Ущелье Похитителя Душ.

Фарон поднес руку к виску и ощутил, что по нему ползают крохотные пауки. Он услышал потрескивание, словно где-то жарилось мясо. Откуда оно доносится, он не мог определить. Над ним пролетела душа, потом другая.

Он повернул голову и увидел Квентл, лежащую справа от него с закрытыми глазами. Лицо ее казалось обескровленным. В руке она сжимала священный символ. Тело ее вернулось к своему нормальному размеру.

Мастер Магика сглотнул, но в горле пересохло. Смахнув пауков, он сел и…

Слева от него в беспамятстве лежали Джеггред и Данифай. Некоторое время он смотрел на них, прежде чем реальность происходящего дошла до него.

Как могли они оказаться здесь сейчас, в этот момент? Они должны были войти в проход намного позже Квентл и Фарона.

Он потешил себя мыслью тихонько прикончить Джеггреда, но подавил это желание. Ведь Квентл оставила дреглота в живых даже после нападения на нее. На подобную дерзость Фарон не осмелился.

Досадливо хмурясь, он потянулся к Квентл.

— Госпожа, — прошипел он и потряс ее. Она нахмурила брови, пробормотала что-то невнятное, но глаза не открыла.

Джеггред заворчал. Боевые руки дреглота сжались в кулаки, Фарон задумался было, что мог увидеть дреглот во время прогулки через Ущелье Похитителя Душ, потом решил, что такого лучше не знать. Маг с трудом поднялся на нетвердые ноги. Мир вокруг него взорвался огнем, заливая скальный выступ светом и жаром. Его магическая защита уберегла его от физических повреждений, но взрыв вышиб воздух из легких, опалил не защищенную одеждой кожу и плашмя швырнул на землю.

Фарон сел, пару раз моргнул, посмотрел на Квентл и обнаружил, что она относительно благополучно пережила взрыв огненного шара, отчасти потому, что была распростерта на земле. К сожалению, Данифай и Джеггред тоже выглядели закопченными, но живыми.

Очередной разрыв сотряс их выступ, потом еще один. Камни плавились от жара. Глаза Фарона слезились от дыма. Жареные пауки сыпались сверху, словно черный снег. «Что, во имя Абисса, происходит?» — подумал он. В край карниза вонзилась стрела молнии, расколов скалу. Осколки камня впились в лицо Фарона, руки Квентл, тело Джеггреда.

Змеи Квентл с шипением очнулись, а следом за ними и их госпожа.

Слева от Фарона Джеггред тоже полностью пришел в себя, меньшими руками он выдергивал каменные занозы, вонзившиеся в тело. Данифай приподнялась на одной руке и ошеломленно огляделась.

Долгое мгновение все четверо смотрели друг на друга.

Карниз встряхнуло от очередного разрыва.

— Что происходит? — прорычал Джеггред, вскочив на ноги.

— Похоже, мы обе прошли испытание Похитителем Душ, госпожа Квентл, — заметила Данифай, тоже поднявшись с земли.

Змеи Квентл зашипели на бывшую пленницу.

— Похоже что так, — признала Квентл.

Фарон медленно направился к краю карниза, но, прежде чем он успел дойти до него, скальный выступ окутало плотное облако пара, пронизанное вспышками раскаленных углей. Фарон узнал заклинание — обжигающее облако. Угли липли к его коже, прожигая магическую защиту.

Маг укрыл голову полой своего заколдованного пивафви. Все же угли добрались до его рук, и он заскрипел зубами от боли.

Нос его наполнился вонью горелого мяса и паленого волоса.

Джеггред ревел от боли. Жрицы стонали и вскрикивали.

Сквозь густой туман Фарон ничего не видел на расстоянии вытянутой руки.

Вторая молния прорезала мглу, сотрясла уступ и отшвырнула Фарона к скале. От взрыва угли закружились в воздухе и посыпались на незащищенную плоть.

— Рассейте облако, госпожа! — выкрикнул Фарон, не заботясь о том, которая из жриц услышит его. — Я сделаю для нас укрытие.

Он услышал, как слева и справа от него Данифай и Квентл начали бормотать заклинания. Голоса их звучали в унисон, жутко бесплотные в пылающем облаке. Джеггред тихо рычал от боли — сердитое ворчание раненого зверя.

Фарон дождался, пока жрицы как следует углубятся в свои заклинания, прежде чем начать свое собственное. Он достал из пивафви щепотку алмазной пыли и приступил к словам и жестам заклинания, которое возвело бы вокруг них сферу магической энергии. Он не мог с точностью сказать, где находится Квентл, — взрывом их разметало по карнизу, — поэтому постарался сделать сферу насколько возможно больше.

Жрицы закончили свои заклинания одновременно, и одно или оба из них рассеяли магическое облако. Только что оно было, и вдруг разом его не стало.

Обе жрицы держали в руках свои символы Ллос, стоя на разных сторонах карниза. Джеггред свернулся калачиком возле Данифай, прикрыв ее огромными ручищами. Его грива и шкура еще дымились.

Жрицы уставились друг на друга, Данифай сжимала в ладони свой кусок янтаря, Квентл — гагатовый диск.

Фарон не мог определить, чье заклинание успешно рассеяло облако, и эта неизвестность тревожила его. Его тревожило вообще все происходящее.

Тем не менее он сохранил концентрацию и окончил свое заклинание. Когда он выговорил последнее слово, вокруг карниза возникла полупрозрачная сфера магической энергии и накрыла их всех.

В сферу ударили очередной огненный шар и еще одна молния, но они не смогли пробить защитное заклинание Фарона.

Джеггред распрямился во весь рост и уставился на Квентл. На клыках его и вокруг губ запеклась кровь. Фарон предположил, что кровь принадлежала одной из жриц Эйлистри.

— Госпожа, мое заклинание продержится недолго, — предупредил Фарон.

— Разумеется. — отозвалась Квентл. — Ты же мужчина.

Фарон пропустил шпильку мимо ушей, осторожно прошел вперед и заглянул за край карниза. Остальные сделали то же самое.

Извилистая тропа, ограниченная с обеих сторон отвесными обрывами, вела вниз по крутому склону к плато, усеянному ямами, кратерами и лужами ядовитой кислоты. В воздухе висел зеленоватый туман, и Фарон прищурился от едких испарений. И сквозь туман Фарон увидел…

Внизу ждало войско.

— Юголоты, — отметил маг. — Сотен пять по меньшей мере.

— Наемники, — презрительно бросила Квентл, проследив за его взглядом.

Ее змеи зашипели.

Чешуйчатые четырехрукие никалоты метались в воздухе над выстроившимся войском инсектоидов-меззолотов. Приземистые, похожие на жуков меззолоты держали во всех четырех руках копья, в то время как у каждого никалота было по зачарованному боевому топору. Они выстроились полумесяцем у конца тропы, стена из тел и оружия. Фарон знал, что юголоты устойчивы к большинству видов магической энергии. Он полагал, что многие из них прибегли к магии, чтобы дополнительно усилить эту врожденную невосприимчивость. Чтобы управиться с ними, обычными огненными шарами не обойдешься, но ему уже доводилось убивать демонов.

Он разглядывал войско, высматривая юголота, который, как Фарон знал, должен командовать войском. Никалоты и меззолоты были лишь исполнителями, слугами чародея-юголота.

Висящая в воздухе дымка не позволяла разглядеть детали, однако…

Вот он.

За спинами воинов притаился плешивый, серолицый ультролот. Даже с такого расстояния Фарон чувствовал тяжелый взгляд его больших черных глаз. По обе стороны от него стояли два огромных канолота в шипастых ошейниках. Ультролот был в темном одеянии, с мечом на поясе и целым колчаном жезлов на боку. Еще один жезл он держал в руке.

Души продолжали вылетать из ущелья и проплывать у них над головами. Когда призраки достигали равнины, воздух вокруг них вспыхивал, охватывая их фиолетовым пламенем. Некоторое время души горели, корчась в воздухе над головами армии юголотов, потом небо отпускало их. Пламя напомнило Фарону магический огонь, безвредное пламя, которое могли наколдовать большинство дроу.

— Чистилище, — сказала Квентл, которую души интересовали явно больше, чем войско юголота.

— В котором сгорают слабые, — добавила Данифай.

— Кстати, о сгорании… — заговорил Фарон, не сводя глаз с войска юголотов.

На его глазах несколько меззолотов подняли руки, и у них на ладонях появились огненные шары. Они метнули их в направлении уступа, где те ударились о силовую стену и взорвались.

Дроу инстинктивно пригнулись, но огонь не сумел преодолеть защиту Фарона. Они выглянули из-за края карниза.

Войско оставалось на прежнем месте.

— Почему они не идут? — спросил Джеггред.

— А зачем? — ответил Фарон. — На этой тропе они загнали бы себя в бутылочное горло.

Фарон знал, что четверо дроу могут многие дни удерживать узкую тропу, ведущую к карнизу. Юголоты надеялись либо вынудить их спуститься, осыпая заклинаниями, либо просто дождаться, когда они сами вылезут отсюда. Не секрет, что они вчетвером прошли весь этот путь до самых ворот города Ллос не для того, чтобы повернуть обратно.

— Мы не можем повернуть назад, — сказала Данифай, вслух повторив мысль Фарона. — И должны идти вперед.

— Разумеется, мы пойдем вперед, — с нескрываемым презрением бросила Квентл. — Это наше последнее испытание.

— Вы уверены? — осведомилась Данифай.

Фарон подумал, что встреченная ими армия — это настоящее испытание, но оставил свое замечание при себе. Он рассеянно огляделся и впервые посмотрел поверх воинства юголотов, поверх разоренной равнины, на город Ллос.

— Смотрите, — произнес он, не в силах скрыть благоговение.

На расстоянии полулиги впереди равнина кончалась — просто кончалась, словно обрезанная ножом, — обрываясь в пустоту, в ничто, простирающееся в вечность.

Эта пустота была затянута чудовищной паутиной, теряющейся в бесконечности. На ее нитях мог бы разместиться целый Мензоберранзан, и паутина этого даже не почувствовала бы.

Город Ллос, нагромождение металла и паутины, душ и пауков, величиной с сотню Мензоберранзанов, расположился ближе к краю паутины. Гигантские лапы — нелепое сращение живой природы и металла — росли из основания города и удерживали его на нитях паутины.

Над метрополией царил пирамидальный храм. Фарон интуитивно понял, что эта пирамида — обитель Ллос. Огромные двери были распахнуты.

— Дети Ллос… — выдохнула Данифай, и Фарон не сразу понял, что она имеет в виду.

Там, где кончались Равнины Пылающих Душ и начиналась паутина, собралось огромное воинство: вдовы Абисса, драйдеры, йоклол, миллиарды и миллиарды пауков, больше даже, чем Фарон видел во время Нашествия.

— Ее сети повсюду, — пробормотала Квентл и коснулась священного символа.

— И весь мир — ее добыча, — окончила Данифай. — Ее воинство явилось, чтобы засвидетельствовать то, что будет.

— Мы должны пробиться через юголотов, — сказала Квентл.

— Они все должны умереть, — добавила Данифай. — Их присутствие здесь — богохульство.

Джеггред разглядывал войско внизу и рычал. Фарон знал, что такое рычание является для дреглота обязательным условием вхождения в боевую ярость. Казалось, что, если бы не силовая стена, дреглот готов был в любой момент спрыгнуть с карниза и ринуться вниз по тропе.

Змеи Квентл обвились вокруг ее головы, она кивнула чему-то, что они сообщили ей.

— Мы должны пройти, — вновь сказала Квентл.

— Разумеется, должны, — широко улыбнувшись, отозвалась Данифай. — Призывайте себе на помощь кого сможете, жрица.

Мгновение они смотрели друг на друга, потом обе отошли от края карниза, укрывшись от глаз юголотов, и начали творить заклинания.

Вновь в своем теле вне стен храма Аграч-Дирр, Громф отменил двеомер, который уменьшил его до малой доли его настоящего размера. Оставаясь невидимым, он наблюдал, как могучая сталагмитовая крепость задрожала и начала распадаться. Здания трескались от фундамента до самой крыши. Громадные стены из сталактитов и адамантина содрогались. Воины Дирр со всех ног мчались по стенам к лестницам, преодолевая завалы, либо спрыгивали со стен и левитировали к земле.

Громф рассмеялся бы, не грози ему неминуемая смерть. Он мог бы попытаться взлететь и выбраться из крепости по воздуху, если бы не оставил все свои магические компоненты в мантии, надетой на Ларикаль, и если бы полагал, что это поможет ему спастись. На самом деле он так не думал.

Взрыв будет слишком мощным. От него не уйти. Своим измененным магией зрением он видел, как пульсирует сила в линии главного заклинания, видел, как она поглощает отдельные защитные заклинания и вбирает в себя их силу. Это было чудовище, пожирающее всю магическую энергию хитроумной защиты Дома Аграч-Дирр. Через считаные мгновения оно изрыгнет всю ее взрывом, от которого содрогнется пещера Мензоберранзана.

От скапливающейся энергии у Громфа заложило уши. Волна силы добежала до наружного слоя защиты на воротах и стенах, вобрала его в себя и стремительно покатилась обратно.

Вокруг Архимага рушились крыши. Дроу вопили. Жрицы выкрикивали приказы, которых никто не слушал. Храм позади него вновь содрогнулся, и центральный купол обрушился в грохоте камня и звоне стекла. Громф решил, что Ясраена, Ларикаль и вроки погибли под обломками.

«Удачно вышло, — подумал он, — что в конце концов Ллос покарала изменников».

Громф вышел из портика и зашагал прочь от храма. Мимоходом он подумал, заденет ли взрывом воинов Хорларрин. Наверняка скопившейся энергии для этого хватит. Взрыв будет питать энергия всех защитных заклинаний. Вся она соберется в центре разрушенного храма и оттуда вырвется наружу. Громф решил, что, возможно, уничтожен будет весь Дом Аграч-Дирр.

Он взглянул в сторону ворот и увидел, что волна возвращается — огромная, сверкающая стена магической силы. Земля качалась перед нею.

Где-то в закоулке мозга у Громфа зародилась идея. Волна собирала и всасывала в себя все защитные заклинания на своем пути. Все. Даже пространственный замок?

Его сердце забилось чаще.

Мог ли личдроу совершить подобную ошибку?

Громф считал, что мог. Пока волна силы приближалась, он перебирал свои заклинания выживания. Пространственный замок до сих пор был на месте, и он не мог сказать, уничтожит ли главное заклинание и его тоже. Если так…

Если так, возможно, Громф сумеет вовремя произнести еще одно заклинание. К счастью, для этого заклинания ему не потребуются никакие материальные компоненты.

Он ждал… ждал.

Волна силы накатила вдоль линии главного заклинания и миновала, сбив Громфа с ног.

Есть! Волна поглотила пространственный замок и затопила разрушенный храм. Руины его засияли, запульсировали слепящим белым светом.

Громф начал выкрикивать заклинание так быстро, как только мог без риска произнести его неправильно. Ослепительные лучи энергии устремились из храма во все стороны. Взрыв был неотвратим. Громф спешил. Слово. Еще одно. Еще. Храм вспыхнул ярко, будто солнце Верхнего Мира, когда взорвался небывалый заряд магической энергии. Громф не закончил заклинание.

Боль обожгла его тело, краткий миг агонии, не похожей ни на что ранее испытанное им, и Громф Бэнр познал, что такое боль. Потом все закончилось.